Во тьме ночных кошмаров

Глава 11

Найтмер медленно вращала в поле телекинеза очередной прототип индивидуального стрелкового оружия для фестралов и понимала, что ничего не понимает. Это была уже седьмая попытка натянуть привычные концепции на анатомию пони, и, как и прошлые шесть, на практике она оказалась неудобной.

Не помогала даже необычная гибкость ног – фестралы, да и она сама, могли держать что-то не копытокинезом, но тупо обхватив ногой. Вопрос был даже не в удобстве хвата, а в банальных габаритах и особенно отдаче, с которой справиться оказалось не так-то и просто.

Внимательно изучив арбалеты и то, как перепончатокрылые их применяли, Найтмер поняла, что эти знания для нее в основном бесполезны. Арбалеты были трех видов: легкие, на одну ногу, тяжелые, используемые из положения сидя, и станковые, с расчетами. С легкими все просто: крепление на ведущую ногу, зарядка свободной ногой через рычаг, с помощью копытокинеза, выстрел сгибом запястья, конструкция непростая, но достаточно удобная. Целиться тоже было несложно, да и не нужна была высокая точность, с дистанцией эффективной стрельбы метров тридцать от силы. Эти легкие арбалеты использовались только потому что из них можно было стрелять на лету.

Особняком стояли станковые, принцип которых Найтмер использовала в П2-1. Один пони нес сам тяжеленный арбалет с мощными плечами, второй – станок, болты и взводящий механизм редукторного типа. Такой махиной валили гидр и мантиктор, пользуясь возможностью быстро менять позицию – даже один фестрал мог поднять станковый арбалет в сборе и утащить, пусть и недалеко, а расчет, так-то, обучался нести его в две пары крыльев сразу, будто карету.

А вот с тяжелыми арбалетами было интереснее.

Для начала, фестралы так и не придумали способа стрелять из него прицельно в полете или хотя бы стоя – неудобно. Поэтому стреляли из этой бандуры весом добрые восемь кило строго сидя, согнувшись вперед, с использованием высоких сошек. Спуск – простой рычажный в отличие от мудренного запястного механизма легких арбалетов, а взведение и вовсе – то еще представление. Фестрал ложился на спину, вставлял согнутые задние ноги в стремя, обхватывал передними перекладину взводного механизма, соединенного с тетивой, и просто выпрямлялся. Силищи у пони в ногах и теле было достаточно, чтобы делать тяжелые арбалеты мощными, а отсутствие ворота или еще какого взводящего механизма увеличивало скорострельность в разы. Опытный арбалетчик мог делать под шесть-семь выстрелов в минуту.

А еще пони ну очень интересно целились. Не как привыкла Найтмер, через мушку и целик, а по-охотничьему, по ружейной планке. Не приспособлены глаза даже полухищных фестралов к такому, у них бинокулярное зрение-то было ограниченным. Опытные стрелки вообще целились всем телом, а не глазами.

И все бы ничего, но ни один арбалет не предполагал упора. Просто некуда.

С индивидуальным огнестрельным оружием такое не прокатит, и именно отдача оказалась той проблемой, которая в итоге имела все шансы поставить крест на таковом для фестралов.

Первые же прототипы для стрельбы сидя с упором в грудь попросту опрокидывали беднягу-стрелка на спину. Слишком мощной была отдача оружия, а сделать патрон малоимпульсным было невозможно из-за необходимости впихнуть кристаллический сердечник против щитов. Да, это не снаряды П2-1, которые вообще на любую защиту клали с высокой сосенки, но магический взрыв наносил существенный урон даже стационарным щитам. Без сердечника даже простенький артефакт без труда держал залповый огонь сразу из трех винтовок – защита от высокоскоростных физических объектов с точки зрения единорогов была делом энергоемким, но несложным. Вот и пришлось делать винтовки калибром добрые пятнадцать миллиметров, добавлять соответствующий метательный заряд, рунировать ствол... И получить на выходе отдачу, с которой даже телекинетический хват Найтмер до конца справиться не мог несмотря на ДТК – оружие ощутимо отбрасывало назад. Ее-то «крупнокалиберная» винтовка имела калибр всего 10.5 миллиметров.

Ну а беднягу фестрала, как уже упоминалось, опрокидывало на спину.

Был вариант артефактной привязки к земле, но такие винтовки становились большими – нужно было место под схему – и тяжелыми из-за увеличенных кристаллов-аккумуляторов, ну и просто адово сложными в изготовлении. Если обычные винтовки, с учетом создаваемых Найтмер запчастей, фестралы в теории могли собирать по пять штук в день – благо вырезать одни и те же руны с нужными инструментами могли любые пони – то на такие полустационарные варианты должно было уходить по паре дней на единицу. С тем же успехом можно было просто начать штамповать более совершенные версии П2-1, рассчитанные на расчет из двух пони.

Да и заиметь воздушных стрелков Найтмер ну очень хотелось, а с такими винтовками фестралы будут в воздухе не то, что кувыркаться, а выписывать тройные петли с финалом в землю.

Раздраженно зарычав, аликорн с размаху швырнула неудачный прототип в стену, с такой силой, что в разные стороны ударили осколки камня и псевдометалла с деревом.

Ее не учили делать огнестрел для, чтоб их, пони! Найтмер знала, как сделать отличное оружие для прямоходящего зверя с руками любой комплекции, прекрасно понимала плюсы и минусы любой схемы автоматики, способа крепления магазина, прицельных приспособлений... И все это было совершенно бессмысленно в мире приторно-добрых лошадок. Фестралы считали, что даже станковые ружья с расчетами – это просто потрясающее оружие, но Найтмер-то видела, что это не более чем грубое поделие, издевательство над оружейным делом ее прошлого мира.

С надеждой вооружить фестралов пулеметами пришлось распрощаться почти сразу. Малокалиберные пули могли преодолеть среднестатистический щит единорога только при длительном концентрированном огне двух-трех автоматов. Бронебойные пули со сверхтвердым сердечником справлялись быстрее, но такие сама Найтмер могла делать по одной в минуту, больно уж комплексная у них структура.

Да и вообще, для массового производства нужно что-то, что можно делать с помощью придуманных на коленке станков, управляемых копытами. Никаких суперсложных конструкций пуль, никакой сложной, комплексной автоматики, только что-то простое, грубое, надежное и эффективное. Бывшая лиса не собиралась сутки напролет штамповать оружие и боеприпасы, у нее были задачи и поинтереснее, и поважнее.

– Может, не стоило так?.. – осторожно заметила Ноксия, которую чудом не задели осколки. – Можно было бы для музея оставить...

– Хуй с ним, еще есть, – буркнула Найтмер, сминая телекинезом очередной чертеж. – Я в тупике. Просто, блять, в тупике! Я будто пытаюсь ковырять ебанный танк канцелярским ножиком!

– Великая...

– Что?! – аликорн резко повернулась к Ноксии, скалясь в бешенстве. И так не добрые янтарные глаза пылали яростью и ненавистью, и только понимание, что Владычица злится не на нее, позволило фестралке устоять на подрагивающих ногах.

– Вы... Вы просили напоминать вам... Иногда...

– Что?! Не мямли, бля!

– Напоминать, для чего вы все делаете! – скороговоркой выпалила пони, прижимая уши и зажмурившись.

Найтмер замерла, будто врезавшись в стену. Глубоко вдохнула, медленно, с присвистом, выдохнула... Осторожно погладив вздрогнувшую Ноксию по голове, аликорн положила на стол новый большой лист бумаги, подняла магией карандаш.

– Да, ты права. Спасибо.

Ночногривая пони сосредоточенно принялась вычерчивать новый прототип, пользуясь принудительно насаждаемой в клане Танцующих в тени метрической системой.

Фестралам было сложно переходить на десятичную систему счисления, на новые единицы измерения. Сложно, но они молча, без единой жалобы старались. Для самой Найтмер же было строго наоборот – шестеричная система счисления, несмотря на память Найтмер Мун, была адски неудобна, так как никак не стыковалась со знаниями из прошлой жизни.

В ту же копилку единицы измерения. Эталон миллиметра у нее уже был, эталоном килограмма было решено сделать сферу из цельного магического кристалла диаметром десять сантиметров. Все так же неудобно для фестралов, за тысячу лет привыкших к другому, но Найтмер нужна была среда для работы, и ломать голову еще и над шестеричной системой счисления с единицами измерения, которые не были когерентными, она не собиралась. А вот ССМ – Стандартизированная Система Мер – была как раз когерентна, правда, чтобы ее нормально составить, пришлось основательно покопаться в памяти. В любом случае, ей не нужно было идеальное совпадение с мерами из прошлого мира, ей нужна была система как таковая, и она ее ввела. То, что в обиход она войдет полноценно в лучшем случае через пару лет, Найтмер не волновало, она могла работать, а остальное – полем.

– Это стационарное орудие? – осторожно поинтересовалась Ноксия, заглядывая в чертеж. Постоянно стоящая рядом, адъютант просто в силу любопытства и живого ума начинала понимать что ваяет аликорн даже на стадии эскиза.

– Не совсем, – пробормотала в ответ Найтмер, закончив компоновать автоматику. – Ружье на основе П2-1, гладкоствольное полуавтоматическое, для стрельбы из положения лежа с низких сошек. Боковая подача патронов с выбросом гильз снизу, второй номер расчета – заряжающий. Чтобы стрелок был не одноразовым, автоматика на основе короткого хода ствола с поворотным затвором с массивным дульным устройством, плюс установка на лафет. Тяжело, но зато можно калибр сделать больше, сердечник крупнее, как итог, щитобойное воздействие выше...

Найтмер осеклась, вздохнула.

– Ты хоть что-нибудь понимаешь?

– Не очень, Великая, но я запоминаю и записываю, – Ноксия показала блокнот, заполненный текстом на современном эквестрийском. – Значит, вы все же отказались от идеи воздушных стрелков?

– Пока не найду способ гасить отдачу магией – да.

Конечно, малокалиберные артиллерийские системы не были ее специальностью, но у Найтмер были неограниченные ресурсы. Поджимало только время, и то, не слишком сильно – шла вторая стадия стратегического плана, точечные удары по производствам. Селестия в любой момент могла придумать что-то для защиты ключевых центров снабжения, и их следовало уничтожить как можно раньше. По большей части, работа Кошмаров и диверсантов, с редким участием самой Найтмер, когда нужно было проникнуть куда-то теневой тропой, так что, аликорн без чрезмерной спешки пыталась усилить свою армию.

Вернее, только клан Танцующих в тени.

К ее сожалению, Шепчущие и Тенескрыты оказались не столь поддатливы, вероятно из-за внушительного расстояния между кланами. Возможно, проводи она больше времени на их территориях, проблем бы не было, но Найтмер просто не хотелось мотаться туда-сюда, время она могла потратить и с большей пользой. В любом случае, простая пехота с клинками ей тоже была нужна, как бы круты ни были предполагаемые ряды с полуавтоматическими ружьями, всегда оставался шанс прорыва. Да и мало ли, как повернется бой, чай, не сражение линейной пехоты им предстояло.

– Есть что важное?

– Нет, Каденция все так же и кончика рога не показывает из Золотого Дуба.

Момент устранения принцессы любви фестралы пролюбили, к огромному сожалению. Розовая аликорн прибыла на небесной карете, но Аккурейт не успел на нее даже навестись – она телепортировалась в библиотеку еще в воздухе, на ходу. Тот еще маневр, на самом деле, Найтмер вполне себе отчетливо представляла, как Каденция на полной скорости влетает в стену – телепортация никак не влияла на инерцию. С учетом того, что карета двигалась быстро, пегасы ее еле вытянули из пике, удар должен был быть сильным.

Фестрала пришлось утешать, так как он посчитал провал ликвидации личной ошибкой и чуть ли не вешаться пошел. Еле перехватили, фанатики – они фанатики и есть.

– Самой ей голову открутить, что ли... – пробормотала Найтмер, придирчиво изучая черновой чертеж. Даже с телом аликорна сходу в голове провести все расчеты было крайне сложно, и сейчас она по сути продумывала схему работы автоматики. Выглядело неплохо, но дипломный проект лисы тоже выглядел неплохо, а по сути оказался тем еще «шедеврном» переусложненности.

– Возьмете с собой Кошмаров?

– В разборках аликорнов простой пехтуре места нет, – индифферентно пробормотала бывшая лиса пытаясь переключиться с разработки на обдумывание потенциального боя. – Хотя, если разведосы не лажу притащили, там битвы-то и не будет. Но я чет не верю, что Каденция эта даже простейших лучей не знает, а с должной напиткой это та еще аннигиляторная пушка.

– Какая пушка? – Ноксия задумалась, даже писать прекратила. Найтмер покосилась на фестралку, в который раз уже пытаясь понять, как она умудряется так четко говорить, держа карандаш во рту.

– Забей, неважно. Кликни расчет П2-1... И да, я, кстати, придумала им название.

– Какое, Великая? – фестралка заинтересованно навострила уши.

– Равенеры.

***

Перебирая струны гитары, лиса вслушивалась в их звучание, подкручивая колки. Хотелось бы сказать «чутко», но несмотря на кое-какие навыки, играла Найтмер на уровне любителя в лучшем случае. Впрочем, обычно у костра этого хватало, да и репертуар песен у нее был бедноват. Хитов она не заучивала, предпочитая довольно своеобразную музыку, под настроение. Как однажды заметил подчиненный, «ты б еще подвывала, а?».

Поэтому она на слух подтягивала струны, перебирая известные аккорды, пытаясь понять, все ли нормально. Она помнила, как играла ее копия, а раз так, то и сама Найтмер что-то уметь да должна. Хотя, и у клона струны визжали, когда нужно было быстро сменить аккорд – зажимные накладки на подушечках пальцев требовали определенного навыка.

Настроив, насколько хватило умения, гитару, Найтмер принялась просто наигрывать какую-то не слишком бодрую, не слишком тоскливую мелодию. Как раз под настроение.

Иногда на нее накатывало, не апатия, не тоска, вообще непонятное что-то. Когда просто хотелось принять свой лисий облик из прошлой жизни, взять гитару и побряцать что-нибудь не слишком тягомутное, без слов, чистая импровизация на основе невеликих навыков самки. Накатывало, и вместо того, чтобы с этим бороться, лисица просто запиралась в своей комнате в мэрии, доставала материализованную гитару из-за кровати и трынькала струнами, выпуская накопившееся и прочищая мозги. Помогало, как ни странно, и иногда даже поднимало настроение.

Но не сейчас.

Нет, упаси Случай, она не считала, что поступает как-то неправильно. У нее была задача, у нее были средства, и, как и положено штурмовику, она без сомнений шла вперед, прорываясь через невозможное. Когда накатило в первый раз, Найтмер решила было, что это полезли куски Найтмер Мун – мало ли, какие сомнения грызли ее разум и душу в течение тысячи лет – но нет, это было что-то другое. Даже не пресловутая усталость от войны, что-то непонятное, но не раздражающее и немного тоскливое, как тот самый волчий вой. Поняв, что никакая совесть из нее внезапно не лезет, лиса просто привычно забила и позволила себе расслабиться.

Может быть, как раз отсутствие необходимости рвать жилы и позволяло подсознанию самки подавать такие вот звоночки. Отдыхать было нужно, даже если она была потенциально бессмертным аликорном.

Полтора месяца. Со времени возвращения с луны прошло полтора месяца, плюс-минус, без календарика под рукой, или, в данном случае, ногой, Найтмер привычно потерялась в днях, погруженная в решение множества задач. Это не мешало ей отслеживать сроки выполнения планов, но общее течение времени вечно от нее ускользало. Самка могла дни, недели что-то делать, участвовать в боях, вылазках, чтобы потом огорошить подчиненных совершенно тупым вопросом «какой сейчас месяц?». По этой причине у нее и был с собой календарик, да и пехтура, зная прибабахи командира, что-то да напоминала.

Ноксия напоминаниями ее не терзала, но иногда все же упоминала, что, дескать, прошло столько-то дней. А там уже память аликорна помогала, но для этого нужно было расслабиться, позволить мыслям гулять самим по себе. Не самая простая задача, когда пытаешься управлять, по сути, полком. Потолком Найтмер в прошлой жизни была рота, не больше...

В дверь робко постучались.

Сбитая с мысли, лиса на секунду зависла, пока расслабившиеся мозги со скрипом пытались вернуться на более-менее рабочие рельсы. Тяжело вздохнув, она махнула рукой в сторону двери, отпирая засов. Не то, чтобы ей нужны были жесты для использования магии, но ей так психологически было комфортнее. Можно было отрастить рог на лбу и тыкать им, но Найтмер такой недогибридный облик не очень нравился.

– Ну да, кто еще мог меня дернуть, – закатив глаза, проворчала лисица, когда в приоткрытую дверь робко заглянула темно-серая фестралка. – Заползай уж.

Ноксия осторожно прикрыла за собой дверь, задвинула засов. Как самка и ожилала, на ее спине стоял уже привычный поднос с едой – жаркое из какой-то дичи, пара куриных яиц, ставшее уже нормой печенье с шоколадной крошкой и стакан чая. Бросив беглый взгляд на висящие на стене часы, лиса признала, да, пора бы и пообедать. Молча подняв телекинезом поднос, Найтмер «подманила» его пальцами, заставив опуститься себе на колени, и взялась за ложку. Вполне привычный прибор, как раз ей под размер – идея та же, что и с мебелью, сделали под аликорна просто на всякий случай. И даже из серебра.

– М? – лиса приподняла брови, поняв, что Ноксия осталась в комнате. Фестралка отшагнула назад, забегав взглядом. – Что, интересно?

– Д-да, – запнувшись, ответила пони, со странной смесью эмоций смотря на то, как Найтмер закидывает себе в пасть первую ложку жаркого.

– Ну, смотри, за спрос денег не беру.

– А... Можно было заплатить?..

Самка поперхнулась, схватилась за стакан и глотнула чая, проталкивая вставшую комом еду.

– Кх... – отдышавшись, вздохнула лиса. – Ты как ляпнешь, блятский рот...

– Чей рот?

– Э-э-э, – в который уже раз простой вопрос вогнал Найтмер в ступор. – Забей, неважно.

Их взаимоотношения с фестралами были, на взгляд лисы, тем еще цирком. Они ее искренне уважали, опасались, выполняли все приказы, иногда доводя ситуацию до асбурда, но при этом любили ее, будто она им мать родная. Но в том-то и дело, что вопреки различным легендам, Найтмер Мун фестралов не создавала, она нашла их, медленно загибающихся, в пещерах в горах, где перепончатокрылые прятались, считая, что мир снаружи все еще во власти вендиго и жить там невозможно. Одно единственное поселение с полусотней пони, забывших свою историю, свою культуру, искренне верящих в вечную зиму. Найтмер Мун вытащила их на поверхность и взяла под крыло, фактически спасая целую расу, за это-то ее и прозвали Великой, вот только не матерью, а спасительницей. И современные фестралы все это знали.

Но тянуться к ней, напрашиваться на похвалу, а то и объятия, не прекращали, вызывая у лисы ощущение, будто у нее в подчинении не полухищники, способные пусть и сообща, но без потерь прибить мантикору, а табунок жеребят.

Ей ничего не стоило время от времени награждать своих подчиненных этими объятиями, да и, стоило признать, было что-то своеобразное в том, чтобы погладить какого-нибудь фестрала по голове. Жмурились они при этом довольно забавно, и улыбались, разве что не мурчали, как кошачьи.

Закончив с обедом, решив в этот раз не вылизывать тарелку – не то, чтобы хотелось, но очень уж смешно округляла глаза Ноксия – Найтмер снова взялась за гитару. Настроение было немного, что называется, лирическим, поэтому перебрав выученные песни из тех, что ей нравились, лиса прочистила горло и коснулась струн.

Paper planes full of secrets

Long goodbyes made it hard to go

Go, Go

But their lying had been roaring

For what felt like a lifetime in the war,

War

All the letters I've burned I should've sent

And even though I know it's too late

I'm coming home

I'm coming home

I never thought I'd see you again

Even if we're not the same now

I never thought I'd see you again

Even if we're not the same as before

After all the roads I've traveled

After all the hearts that I have loved

Loved, Loved

I know I sound like a coward

When I swear there's no heart like yours

Yours

All the letters I've burned I should've sent

And I hope it's not too late

I'm coming home

I'm coming home

I never thought I'd see you again

Even if we're not the same now

I never thought I'd see you again

Even if we're not the same as before

Even if we're not the same

Even if we're not the same

As before

(Coming Home by Beicoli, Laika: Aged Through Blood OST)

Лиса вздохнула. Кто б знал, почему ей так нравятся именно эти песни и именно этой исполнительницы. Нравились и все тут, а у подчиненных вечно глаза на лоб лезли и уши прижимались – от Найтмер ожидали чего-то более тяжелого и не такого лирического.

Хмыкнув, самка посмотрела на Ноксию и чуть не выронила от неожиданности гитару.

Фестралка чуть ли не ревела, разве что молча. Лисе потребовалось несколько секунд чтобы осознать, пони каким-то образом поняла текст песни и приняла ее слишком близко к сердцу. И это при том, что именно песни звучали на привычном ей родном языке, отчего петь их в облике аликорна было невозможно – не было в эквестрийском даже близко похожих звуков. Что уж говорить, если рычание в исполнении Найтмер в теле аликорна звучало скорее как низкое, хриплое ворчание?

– Это просто песня, – на всякий случай уточнила лиса, созданным ставшей уже привычной материализацией платком вытирая с щек Ноксии слезы. – Как ты вообще меня поняла?

– Не по... – фестралка шмыгнула носом, отводя взгляд. – Не поняла... Почувствовала...

Найтмер задумалась, продолжая на автомате приводить мордашку пони в порядок.

Эквестрийцы обожали петь, причем коллективно, по разному поводу, и иногда даже без повода. Так было и тысячу лет назад, а кристаллийцы так и вовсе умудрились превратить песни в полноценную магию, с помощью которой, по большей части, и выращивали свои знаменитые кристаллы. Недооценивать магическую составляющую песен в Эквестрии лиса не собиралась, но было одно большое «но».

Фестралы не умели подхватывать песнь сердца, как это явление стало модно называть в текущем веке.

Тысячу лет назад для Найтмер Мун это стало занятным казусом, над которым даже Дэйбрейкер, вернее, уже Селестия, успела поломать голову, и единственное, что они выяснили, это почти полное отторжение фестралами гармонии и ее магии как таковой. По сути, именно это позволило фестралам так долго и упорно противостоять идеям Селестии и насаждаемому ею бескомпромиссному миролюбию.

И вот способность Ноксии понять, прочувствовать песню – которая, если как следует натянуть сову на пень, звучала как обращение Найтмер Мун к Селестии – говорила о том, что это сопротивление гармонии либо сильно ослабло, либо и вовсе, исчезло. Отсюда и появление пацифистов, идеи мира с дневными и так далее. Это же, в целом, объясняло, почему пацифизм не стал повсеместным явлением – не все фестралы лишились своеобразного иммунитета.

– Это просто песня. Да, красивая, грустная, но с тем же успехом я могла выдать вообще что-нибудь задорно-матерное.

– Правда?

– Угу, – Найтмер хотела было выкинуть платок, но, заметив брошенный на мокрый кусок ткани взгляд, отдала его пони. – Знаешь, пожалуй, I'm not gone я вообще вспоминать не буду, во избежание.

– Почему? – придерживая платок крылом, тихо спросила Ноксия, зажмурилась, когда лиса потрепала ее по синей гриве.

– Ты мне тогда точно ковер зальешь, задолбаемся сушить.

Пони робко улыбнулась, вызвав у Найтмер очередное чувство, будто она – мать целой оравы щенят.

Ощущение было... Своеобразным. Как оно умудрялось сочетаться с готовностью отправить всю эту толпу на смерть, она не понимала, но на всякий случай представила, что вот прямо сейчас посылает Ноксию на самоубийственную вылазку в Кантерлот.

И ничего. Только заметка, вручить ей снаряжение получше и какой-нибудь особо зверски зачарованный клинок в копыта.

Еще раз вздохнув, Найтмер приняла ставший более привычным за четыре лунных года облик аликорна и пошла к холодильнику.

Обед обедом, а перекус никто не отменял.