Во тьме ночных кошмаров

Глава 23

Облако тьмы вспучилось, забурлило, и резко, в миг, расширилось, поглотив разом целый полк аравийцев. Обезумевшие от страха и ужаса лошади ломанулись назад, сталкиваясь с набравшей разгон конной лавиной, сбиваясь в кучу переломанных костей, замешанных на криках и стонах раненных и умирающих.

– И это все? И ЭТО ВСЕ?! – яростный рев Владычицы Кошмаров сотряс землю, развеял тьму, явив разъяренную ночногривую пони. Узкие словно иглы зрачки на фоне яркой, янтарной радужки, оскал лисьих клыков, расправленные крылья – здесь и сейчас она была демоном, омытая кровью и смертью.

Найтмер Мун возвышалась над самыми высокими из лошадей, подавляя не только своей магической мощью, но и грубой силой. Она ужасала своей яростью, своим безумием, жаждой битвы... И разочарованием.

– Слабенько, что ж так слабенько... – всхрапнув, аликорн рассыпалась дымной тенью и появилась посреди вражеских рядов. Лошади в ужасе прыснули во все стороны, и их не тормозила тяжелая латная броня, с треском ломались копья. – Вы объявили моей стране! МНЕ! Войну! Вы обещали дойти до Кантерлота! Бравировали силой, армией, гордостью и честью! Ну же, покажите мне, что в вашем неполноценном племени называется яростью!

Волна грубой магии разорвала в клочья не меньше сотни лошадей вместе с латами, и, конечно же, никто даже и не подумал ринуться в атаку. Аравийцы в ужасе бежали от воплощения войны, и не только солдаты, но и полководцы, узревшие бойню, настоящую мясорубку. Лошади были готовы подавиться собственной гордостью и честью, лишь бы выжить, лишь бы больше никогда не видеть разъяренного демона в обличие иссия-черной крылорогой кобылы, залитой кровью, сверкающей янтарными, полными презрения и ярости глазами.

– Жалкие трусы, А НУ ВЕРНУЛИСЬ И СДОХЛИ, КАК НАСТОЯЩИЕ ВОИНЫ!!!

Никто не вернулся, скорее наоборот. Найтмер, тяжело дыша, скрипнула зубами и с полным злой обиды воплем-рыком вдолбила копыта в землю, устроив локальное землетрясение.

– Сучьи твари, – аликорн встряхнулась, пытаясь избавиться от налипших на ткань кусков плоти и костей. – Только снарягу замызгала...

– Ну и ну, какой же ты тут бардак устроила, – Дискор в высоких резиновых сапогах, карикатурно неуклюже задирая нижние лапы, подошел к медленно успокаивающейся Найтмер. – Ух, ну и грязища...

– Давай хоть с тобой смахнемся, а? – бывшая лиса посмотрела на драконикуса с настолько яркой и искренней надеждой, что его перекосило во все измерения сразу. – Ты и я, раз на раз, чистый мордобой.

– Знаешь, тебе может и плевать, но мне мое несимметричное лицо дорого, как память, – Дискорд на всякий случай отошел на соседний план. Найтмер, впрочем, продолжала смотреть на него, пусть ей для этого и пришлось очень не очень вывернуть зрение. – А ты мне очень даже симметричные фонари подвесишь, а я не готов изображать из себя фонарный столб ночью рядом с аптекой.

– Ты обещал мне войну.

– Приколов я обещал, войну приколов! Вон, иди, с Тенебрис бодайся...

– Да ну нахер этого мудака, – Найтмер скривилась, тряхнула головой, возвращая зрение в норму. – Он чуть что, сразу хреначит со всей дури. Нет бы, как нормальные разумные, морды друг другу набить...

– Беллатрикс, у тебя что, ЭТИ дни?

– Я ж тебя и из-за четвертой стены выковыряю, ты в курсе?

– Не трожь стену, читателям уже и так страшно, – Дискорд щелчком пальцев очистил небольшой пятачок пространства, подумал, и убрал пятачок, оставив вместо него розовато-желтую траву. – Но серьезно, тебе что, энергию девать некуда?

– Меня бесит эта сраная страна сахарных лошадок, – Найтмер обратилась лисой, потянулась, до хруста, до вставшей дыбом шерсти. Оскалилась, наткнувшись взглядом на перекошенное в ужасе лицо мертвого аравийца – лошади успели провести всего несколько атак, только раззадорили. – Все это Древо сраное, как его, сука, ни экранируй, а гармонию свою оно распространяет.

– Попроси пересесть в другую страну?

– Это дерево, – Найтмер демонстративно покрутила пальцем у виска.

– А я – драконикус, я вообще воображаемый, как доктор Дью.

– Кто?

– Ты его не знаешь, занятный кадр, но не суть, – Дискорд щелкнул пальцами, создав уютный кабинет с кушеткой, а сам при этом разместился на стуле рядом. – Не желаешь поговорить об этом?

– Я тебе сейчас яйца пинком в глотку вгоню, – лисица, впрочем, села на кушетку. Вот ложиться не стала.

– Аэ-э, знаешь, давай обойдемся без шуток ниже пояса, они не всем нравятся.

– Тебе не идет эта рубашка. И очки.

– Ой да ну тебя, все настроение испортила... – Дискорд со вздохом щелкнул пальцами и перенесся вместе с Найтмер в ее рабочий кабинет. – У меня от твоей тоски нуарное настроение начинается, а это чревато, знаешь.

– Это что-то из литературы? – лиса села прямо на стол, хвостом раздвинув стопки бумаг и свитков в стороны.

– Почти, но не важно. Беллатрикс, серьезно, что за настрой? Ты же Война, и война идет, тебя разве это не радует?

– Ты и сам знаешь, что дело не в этом, – Найтмер закинула ногу на ногу, смотря на вновь чрезвычайно серьезного драконикуса. Что-то у них что ни разговор, так на серьезных мосях, даже скучно. – Представь, что ты можешь устроить любой хаос, любой раздор, но все, что тебе доступно – это смотреть. Просто смотреть. Ты не можешь поучаствовать в созданном тобой действе, потому что любое твое вмешательство просто разрушит столь долго творимое безумие. Как тебе такая перспектива?

Дискорд скривился, скуксился, и, вздохнув, лапой стер с лица чрезмерную кривизну и стряхнул ее на страницу или около того назад.

– На самом деле, я по большей части только и наблюдаю. Лично участвовать во всем, на самом деле, быстро наскучивает, но и тебя я понимаю. Хочешь спойлер?

– Он серьезный?

– Как принято сейчас говорить, капитальный.

– Тогда не надо.

– Хорошо, но могу гарантировать, тебе понравится, Беллатрикс. Просто не дай этой истории скатиться в тоску и однообразие, для нас с тобой интерес – это жизнь. Посмотри на Гармонию – все, что ее интересует, это распространение ее магии, и то, это даже не интерес, а рефлекс. А ведь тысячу лет назад тут такие страсти кипели между ней и Враждой, м-м-м...

– Не слишком ли часто ты отходишь от образа? – лисица скрестила руки на груди, приподняла бровь, заметив, что драконикус вполне однозначно уставился на ее бюст. Кашлянув в кулак, он лишь развел лапами.

– Постоянный хаос становится нормой, и то, что было нормой до того, становится хаосом. Я есть непостоянство, раздор, дисгармония. Я не сею хаос, но мне по душе бардак в сердцах и умах, как источник перемен. Но и перемены могут стать постоянством, и тогда я ломаю устои вновь.

– Когда ты так говоришь, честно говоря, немного не по себе становится, – Найтмер хмыкнула. – Я помню из жизни Найтмер Мун, каким ты был тысячу лет назад. Как ты говорил, что ты делал, что творил. Шуточки у тебя были злые, и сам ты был больше похож на хулиганистого мудака.

– Посиди в статуе тысячу лет, многое переоценишь, – Дискорд хмыкнул. – Хочешь, раскрою интересную тайну?

– Ну давай.

– Я ровесник Селестии и Луны. Именно Селестии и Луны.

Долгую секунду лисица пыталась сообразить, для чего ей эта информация, после чего прищурилась, оскалившись.

– Этот мир создан, как вечный цикл добра, зла, хаоса, порядка, гармонии и дисгармонии, – приняв величественную позу, патетично произнес Дискорд, фыркнул, ухмыльнувшись. – А потом появилась ты, моя милая Беллатрикс, и сломала все об колено. Этот мир создан без Войны. Вражда не ее замена, и никогда не была. Но, знаешь, давай закончим с экспозицией, а то ее уже слишком много.

– Экспозицией, хах... Это для тебя экспозиция, для тех, кто потом, однажды, прочтет написанную о нас историю, но не для меня. Почему ты пришел? От тебя ни слуху, ни духу вот уже сколько месяцев, и тут ты заявляешься на поле битвы с лошадями этими бестолковыми и устраиваешь вечер философских бесед. На кой хер?

– Потому что ты захотела перейти черту, Найтмер, – Дискорд хмуро посмотрел на напрягшуюся лису. – Ты рождена другим миром, ты не часть Эквуса, и никогда не станешь. У тебя нет никаких ограничений, и ты могла уничтожить целую расу просто потому что они не смогли тебя развлечь. И так уж вышло, что кроме меня остановить тебя больше некому.

– Не могу поверить, что скажу это, но прости за доставленные неудобства, – Найтмер прикрыла глаза, чувствуя себя на редкость странно. Ей не было стыдно, не было обидно, но она чувствовала, что действительно зашла слишком далеко. Все-таки она стала слишком вспыльчивой, слишком много в ней было ярости, злости. Это мешало.

– Дальше будет веселее, Беллатрикс, – Дискорд щелкнул пальцами и медленно рассыпался прахом.

– Хватит называть меня этим именем.

***

Рарити с тоской обвела взглядом ровные стопки абсолютно одинаковых комплектов военной формы. Закрытая одежда из плотной, грубоватой ткани синих цветов, максимально простой свободный крой с возможностью подогнать под широкий диапазон размеров, множество карманов. Утилитарная одежда, которую не жалко пачкать, не жалко порвать.

И она шила их десятками в день, если не сотнями.

Это был ее вклад в победу, в войну с тенями, с Тенебрис. Она могла сколь угодно плохо относиться к королеве, ненавидеть Найтмер Мун, но там, далеко на фронте, сражается ее подруга, Рэйнбоу Дэш. Недавно замученный, загнанный пегас принес письма от ушедших на фронт пони из Понивилля, и среди них была весточка от Рэйнбоу.

Пегаска рассказывала, что ее перевели из разведчиков и погодников в передовые штурмовики. Кратко поведала о том, что они разобрались с вредителями, уничтожающими склады и нападающими на небесные повозки, снабжающие фронт. Сказала, что ей предоставили новейшее вооружение и снаряжение.

В который уже раз попросила следить за Скуталу.

В письме не было подробностей, не было мест, имен, дат, а поначалу Рарити даже не поверила, что его писала Дэш. Да и Эпплджек хмурилась, всматриваясь в незнакомый почерк, но Биг Мак развеял их сомнения.

– Из боя, – коротко буркнул искалеченный жеребец, бросив взгляд на неровные, прыгающие строки. – Недавно.

Письмо было действительно написано впопыхах, нервным почерком, что совсем не вязалось с образом уверенной хвастуньи, громогласно заявляющей о себе, как о самой быстрой и талантливой пегаске в Эквестрии.

Это было письмо солдата, боящегося не успеть. Солдата, пишущего строки чуть ли не на ходу, торопливо, пихая все, что в голову придет, не задумываясь о структуре письма, о целостности рассказа, ни о чем.

Лишь бы успеть написать и отправить.

И уже позже, сильно позже, Рарити узнала, что реорганизованная армия Эквестрии предприняла масштабное контрнаступление, сразу с двух сторон. Глашатаи раз в несколько дней прилетали в Понивилль, объявить о достижениях на фронте, и каждый, каждый раз пони боялись получить «похоронку».

Вздохнув, единорожка аккуратно уложила новенькие комплекты униформы в ящики. По-хорошему, ей бы отправиться на одну из многочисленных фабрик по пошиву формы, но там и без нее хватало желающих поработать. Поэтому она просто заказала подходящую ткань, узнала крой и штамповала абсолютно одинаковые комплекты, разве что внесла пару улучшений и упрощений – ей даже вручили благодарственное письмо, подписанное самой Найтмер Мун. Вешать его на стенку с грамотами или нет, белая пони так и не решила.

В дверь забарабанили.

– Рарити! Рарити! – голос единорожка узнала мгновенно, Спайк в очередной раз смог заставить себя выбраться из библиотеки. Вот только, похоже, повод не очень хороший.

– Спайк, дорогуша, – кобылка тепло улыбнулась дракончику, пряча тоску и жалость как можно глубже. – Что случилось?

– Вот! – дракончик вытянул лапы вверх, демонстрируя газету. Единорог сначала не поняла, в чем дело, но в следующее мгновение ее глаза расширились от шока узнавания.

«Командующий Филлидельфийским фронтом, Твайлайт Спаркл, лично принимает участие в контратаке!» – гласил заголовок на первой странице. С черно-белой фотографии на нее с холодом смотрела знакомая единорожка, разве что зрачки были вытянутыми, словно у фестрала. За ее спиной виднелись пегасы со странными устройствами, притороченными к седлам, а сама Твайлайт, похоже, шла во главе отряда единорогов. И она явно не очень обрадовалась тому, что ее фотографируют, вероятно, отвлекая от раздачи приказов.

– Спайки...

– Это правда... – с трудом сдерживая слезы, проскулил дракончик, когтями вспарывая тонкую газетную бумагу. – Правда... Я... Я надеялся... Что это ложь... Но она правда...

Рарити осторожно притянула Спайка к себе и обняла, прижав к груди. Она не знала, что и сказать, чем и как поддержать, ведь и для нее новость была... Ошеломляющей.

Она знала слухи о том, что Твайлайт Спаркл предала их всех, предала принцессу Селестию, переметнулась на сторону Найтмер Мун, но не верила им. Не верила в то, что эта импульсивная библиотечная пони была способна на все те зверства, что приписывали королеве и ее ученице. Не хотела верить... Но вот оно, фото, наглядная демонстрация правдивости этих слухов. А раз так, то и совершенно чудовищные домыслы о том, что Твайлайт лично охотилась на немногочисленных пони из сопротивления и убивала их с особой жестокостью вполне могли оказаться правдой.

Чем дольше Рарити об этом думала, тем сильнее надеялась, что единорог ее не запомнила. Она – простая швея, и она честно старалась, работая на фронт. Быть может, этого хватит, чтобы ее оставили в покое.

– Заходи, Спайк, ты всегда желанный гость в моем доме.

– Что... Что со мной теперь будет?.. – дракончик всхлипнул, поднял полные слез глаза.

– Ничего. Но если хочешь, можешь помочь мне с работой. Думаю, твои пальцы будут хорошим подспорьем.

***

– Держать свет! Держать, кобыльи выродки!

Заклинание разрушения теней. За громким, внушающим уважение названием скрывался, по сути, насыщенный магией светящийся туман взвесь микроскопических капель заряженного конденсата. Удерживаемые вместе сложным заклинанием, они не сливались, не растекались влагой по поверхностям, но заполняли каждую щель, каждую складку на одежде, и светились, не давая теням и шанса. Именно разработка этого заклинания, его оптимизация, и то, что звезд единорогов в армии наконец-то стало достаточно, и позволило командованию составить и реализовать план глубокого прорыва.

Тени Тенебрис лишились своего главного преимущества, и теперь были вынуждены атаковать прямо в лоб, и несколько раз они попытались обрушить порядки эквестрийской армии.

Не вышло.

Озлобленные, разъяренные потерями, мотивированные пропагандой, вымуштрованные месяцами боев, солдаты рвали теней, держа строй. Пегасы раз за разом заходили на атаку, поливая землю пулями, а редкие теневые маги быстро становились жертвами Равенеров и расчетов Рапаксов. Армия прорывалась вперед даже с большей скоростью, чем отступала когда-то, и продвигалась бы быстрее, если бы не необходимость протягивать линии снабжения и укреплять их.

Найтмер Мун весьма доходчиво объяснила командованию, что произойдет, если они увлекутся наступлением.

Это была бойня, устроенная модернизированной армией. У Тенебрис не было и шанса, что бы тени не предпринимали, они встречали ожесточенное, отчаянное сопротивление. Потери росли с обеих сторон, но у Эквестрии было одно крайне важное преимущество – пони было просто напросто больше. Каждый день на фронт поступали добровольцы, уже не просто оборванцы с импровизированным оружием с минимальным пайком, но экипированные единой униформой солдаты, защищенные новейшими легкими латами, с седельными сумками, полными нужных припасов и вещей первой необходимости. У них было выкованное на фабриках оружие – накопытные клинки, боевые копья, короткие мечи, легкие и тяжелые арбалеты. И, что не менее важно, все они были обучены строевому бою, науке, родившейся из крови и смертей первых месяцев боев.

А меж тем, фабрики выдавали все больше и больше Рипперов, сотни тысяч патронов к ним, запчасти, седла, системы наведения. Уже скоро пегасы и фестралы будут полностью переведены на новейшее вооружение, уже скоро маневр Рэйнбоу Дэш – тактика «бей-беги» через вытянутую вверх петлю – станет стандартом для всех них. Уже совсем скоро пулеметы начнут поступать в наземные войска и вытеснят, наконец, окончательно устаревшие арбалеты.

Уже совсем скоро инженеры, маги, целое конструкторское бюро маготехники, выдаст новую итерацию заложенной еще Найтмер Мун концепции высокомощного мобильного оружия.

С грохотом и брызгами магии над неровной толпой теней пронеслась радужная стрела, разбрасывая врагов сотнями во все стороны. Следом потянулись пегасы, заливая землю пулями, чередуясь в бесконечной карусели пулеметного грохота. Набор высоты, нырок, длинная очередь, снова набор высоты, и так по очереди, безудержным свинцовым валом вдоль всей линии фронта.

Ровные ряды земнопони с копьями выдвинулись вперед, шагая в унисон. Ощетинившаяся металлом фаланга наступала неумолимо, пока мобильные легкие отряды ждали своего часа. Единороги держали заклинание разрушения теней, а позади суетились пони из логистических рот, санитары, сильно дальше в тылу без отдыха трудились снабженцы.

Фронт неумолимо наползал на покрытую кровью и убитыми землю, заставляя тени отступить, отпустить землю, бессильно уползать все ближе к Холлоу Шейдс.

– СЕДЕЛЬНАЯ АРАВИЯ ОБЪЯВИЛА О БЕЗОГОВОРОЧНОЙ КАПИТУЛЯЦИИ!!! – раздался над полем боя многократно усиленный магией возглас глашатая. – Королева Найтмер Мун единолично разгромила армию интервентов! Лошади выплатят контрибуцию и подпишут вассальный договор!

На мгновение, на несколько секунд армия замерла, переваривая услышанное. Всего на несколько секунд они остановились, зависли в воздухе пегасы, замерли, занеся ноги для шага, земнопони и единороги. Этих секунд не хватило теням для хоть каких-то действий, и зря.

Потому что воодушевленная услышанным армия с оглушающим ревом восторга рванула вперед.

И произошло невероятное, немыслимое, то, что казалось невозможным – тени дрогнули. Тени отступили.

Тени побежали, унося с собой тьму, поразившую землю Эквестрии.

– ОТСТАВИТЬ!!! – яростный крик Твайлайт Спаркл, возникшей во вспышке телепорта перед готовой броситься в погоню армией, остудил горячие головы. – Мы выиграли это сражение! Вы выиграли это сражение! Но впереди – победа в войне! Не дайте сиюминутному успеху затмить ваш разум! Сомкнуть ряды, продолжать наступление в установленном темпе!

Нестройный, неразличимый подтверждающий рев был ответом. Перегруппировавшись, армия выдвинулась, но на этот раз – сразу по всему фронту.

Твайлайт Спаркл широко оскалилась, с воодушевлением смотря на марширующих солдат.

Солдат, что слушались ЕЕ приказов.

Солдат, которых в бой направила ОНА.

«К этому легко привыкнуть»

***

Холлоу Шейдс всегда был тихим, мрачным местом, полным теней, тьмы, безмолвным, словно бы мертвым. Сколько лет этому городку – не знал уже, наверное, никто, настолько древним он был. Кто только здесь не селился, какие только расы не пытались обосноваться в этом тихом местечке посреди мрачного леса, искренне надеясь развеять тени своей жизнью.

Но всегда, раз от раза, все повторялось.

Печать на храме трескалась, осыпалась.

Тени поглощали живых.

Тенебрис начинал шествие по землям, пожирая, высасывая из них магию, силу.

Его побеждали, запечатывали, но накопленных сил хватало на то, чтобы проспать еще тысячу или две лет.

Так было испокон веков, так было задолго до появления пони, аликорнов, двигающих светила, даже Дискорда. Тенебрис был изначальной, извечной силой, столь же древней, что и Гармония, Вражда. Лишь однажды он попытался воспротивиться циклу, породив умбр, но где они теперь?

Сгинули на севере, попытавшись поглотить иную силу.

Но что-то в текущем цикле изменилось.

Не было Вражды – исчезла, словно ее и не существовало. Ослабла, чудовищно ослабла Гармония, а на ее землях властвовала новая сила, Война. Дисгармония ушла в другие земли, и явно не планировала... Вернее, не планировал вмешиваться, и из изначальных сил остался лишь Тенебрис.

И вот он проигрывает, вновь, но в этот раз не успев набраться сил. Значит, следующий цикл начнется раньше, значит, высока вероятность, что печать будет сломлена в момент высшего развития цивилизации.

Значит, он сгинет, следом за Враждой.

Возможно, оно и к лучшему.

– Ай, бля! – вновь пришла Война, и вновь во что-то ударилась. Тенебрис не смог сдержать проблеск усмешки, чистая эмоция, обычно ему не свойственная.

Зачем она раз за разом к нему приходит? Для чего, почему? Каждая их встреча – это обмен ударами, мощными, сокрушающими саму ткань реальности, сам их мир. Они слишком разные, слишком противоположные, чтобы даже просто поговорить. Но она постоянно возвращается, словно ей это нравится.

А, впрочем, что еще ждать от Войны?

– Блински, носом ебнулась... – голос Войны звучал совершенно по-детски обиженно. – Тенебрис, бляха-муха, выползай, мне скучно!

Скучно?

– Да харе молчать, выходи раз на раз! Там мои перевозбудились, давай хоть напоследок смахнемся!

– Зачем?

Он давно не говорил. Не произносил вслух ни единого слова, предпочитая намерения, ментальный посыл. Но Война всегда отмахивалась от них, раз за разом сотрясая воздух глупым общением смертных.

– Охуеть, ты говорящий!

Тенебрис снова ухмыльнулся. Эта сила, Война, была столь несуразна, столь забавна. Сразу было видно, понятно, что она – молода, не прошла еще ни одного полного цикла. Больше смертная, нежели мировая сила. Даже удивительно, что ей удалось одолеть Гармонию.

– А чего ты не атакуешь? – с искренним любопытством поинтересовалась Война. – Раньше чуть чего – сразу прямо в лоб херачил. А тут – даже заговорил.

– Цикл подходит к концу. Раньше. Мало силы, – Тенебрис собрал тьму и тени со всего храма, материализуя неясный, неровный силуэт в образе стоящей напротив него Войны. Переступил с ноги на ногу, привыкая к ощущениям полуреального тела. – Ты сильна, Война. Сильнее. Быстро переломила цикл. Значительно быстрее.

– Ну уж извини, что слишком сильно пнула своих, – фыркнула кобыла, с интересом рассматривая Тенебрис. – И че, даже не взбрыкнешь?

– Нет. Смысла. Ты – победила, Война.

– Меня зовут Найтмер, я ж тебя не зову Тенью.

– Я не Тень – то умбры. Я – Тьма. Тенебрис.

– А... А-а-а...

Тенебрис усмехнулся, и его оболочка оскалилась вслед за эмоцией. Какая же забавная, эта молодая Война.

– И что, вот так все закончится? Поиграли в солдатиков и все?

– Цикл извечный. Пробуждаюсь, ломаю печать. Поглощаю, пожираю. Жизнь, смертные побеждают, запечатывают. Сплю, пока не кончаются силы.

– Да ты блин не лучше дерева...

– Изначальные. Извечные. Первичные, мы – силы, что были с сотворения. Нас меньше стало. Вы, новые силы, заменяете нас.

Война несколько секунд смотрела куда-то сквозь Тенебрис, переступая с ноги на ногу. Долгие секунды она напряженно, даже нахмурившись, размышляла, думала не как сила, но как смертная, обычное создание, плоть и кости. Странная.

– Жаль, – только и сказала Война... Найтмер. – Ну, тогда бывай, что ли? Как проснешься, пиши, не знаю, постараюсь в следующий раз так не давить. А то, честно говоря, вообще не ебу, как тут у вас все устроено. Сказал бы сразу, мы б подольше побесились.

Настала очередь Тенебрис задумываться. Странности Войны, Найтмер, начали складываться в некую единую картину, скрепленную ее словами, ее оговорками, ее поведением...

– Ты – чужая, – понял он. – Ты не принадлежишь этому миру. Ты не подвластна правилам. Циклам.

– Ну, наверное?..

И Тенебрис рассмеялся. Громко, самозабвенно, и оболочка хохотала вслед за ним, отчего затрясся храм, сама земля.

Чужая сила! Сила, что неподвластна законам мира, сила, что не знает его правил и творит свою историю, свой цикл, свои законы! Мир ждут столь сильные перемены, что он, вероятно, в следующий раз его и вовсе не узнает!

– Тебя по всей Эквестрии слышно было, наверное, – проворчала Найтмер, демонстративно ковыряя маховым пером в ухе. – Чего я смешного спизданула?

– Ты – чужая! Чужая сила, иная сила! Твори историю, Найтмер, воплощение Войны, твори и сломи этот мир, его цикл! Сломи, и пусть он, наконец, изменится...

Тенебрис рассеял оболочку, возвращаясь в храм. Он не мог восстановить печать своими силами, как нельзя повесить замок на дверь с другой стороны, но, как и ожидалось, Война, Найтмер, сама догадалась, что нужно делать.

И стоило лишь печати окрепнуть, стоило безграничной тьме отсечь его от мира, как он начал погружаться в сон. В этот раз значительно, значительно более краткий, нежели обычно, но то и к лучшему.

Тенебрис искренне, как никогда ранее, желал узнать, каким же станет мир, искаженный чуждой силой.

«Пиши свою историю, Найтмер»