Амальгама

03. Беспокойство Твайлайт

Кантерлот
Год 1004 от восстания Найтмер Мун

– Мы вымираем! – из гривки Твайлайт высунулась как пружинка, непокорная прядь волос.

Шайнинг Армор поперхнулся чаем и закашлялся, поспешно поставив чашку на стол. Удивлённая принцесса Кэйденс отвлеклась, чтобы постучать супруга по спине.

– Не слишком ли поспешный вывод ты делаешь? – заметила принцесса Луна.

 Принцесса Селестия удивлённо подняла бровь.

– Из чего  следует столь категоричное умозаключение, моя дорогая ученица?

Фиолетовая аликорн развернула и повесила на стойку два плаката с графиками и диаграммами.  Графики на одном из них перекрещивались, вторая диаграмма, двухцветная, слегка напоминала сильно скособоченное дерево.

– Отсюда следует, – уверенно заявила Твайлайт. – Смотрите. Ещё в предыдущем поколении у пони было по два-три жеребёнка в семье, иногда – больше. Да даже если взять за пример мою семью и семьи моих друзей – у меня есть любимый брат, – фиолетовая аликорн улыбнулась порозовевшему от лёгкого смущения Шайнингу. –  У Рэрити – сестра. У Флаттершай – брат. У Эпплджек – брат и младшая сестра. У Пинки вообще четыре сестры, хотя там, конечно, случай особый…

– Ну да, чем там ещё заниматься-то, на каменной ферме, – ухмыльнулся Шайнинг Армор.

Аликорны понимающе переглянулись и заулыбались.

– И в то же время следующее поколение, наше, уже в основном ограничивается одним жеребёнком, – продолжила Твайлайт, с трудом подавив рвущийся наружу смешок. – Сейчас, если брать в качестве примера Понивилль, только у Кейков родились двое близнецов, у большинства других кобылок по одному жеребёнку. А ведь это не большой город, а сельская местность! В больших городах вроде Кантерлота, Филлидельфии или Мэйнхеттена рождаемость и того ниже.

Единороги, занимающиеся демографией, подсчитали, что для простого поддержания численности населения нужно в среднем два целых три десятых жеребёнка на семью, то есть, из ста семей в тридцати должно быть по три жеребёнка и в остальных – по два.

– Единорогам, занимающимся демографией, надо меньше считать и больше заниматься непосредственно демографией, – со свойственной ей прямотой заявила принцесса Луна.

Принцесса Кэйденс медленно сменила оттенок с розового на тёмно-розовый. Шайнинг Армор откровенно заржал. Принцесса Селестия приостановилась, перестав жевать тортик.

Дождавшись, пока присутствующие успокоятся, Твайлайт продолжила:

– Я хочу сказать, что при таком соотношении смертности и рождаемости численность пони будет постепенно уменьшаться, а соотношение пожилых и молодых пони – меняться в сторону увеличения количества пожилых, что, в свою очередь, ещё уменьшит рождаемость, – фиолетовая пони показала соответствующую область на графике.

– И каковы же причины подобного положения дел? – поинтересовалась принцесса Солнца.

– Причин несколько, и выделить среди них главную не так просто, – признала Твайлайт. – Прежде всего, конечно, диспропорция полов. В среднем на одного жеребца приходится три кобылки…– она указала на вторую диаграмму, похожую на скособоченное дерево. – Это называется «демографическая ёлка», она показывает соотношение полов и возрастов. Видите, какой перекос в сторону кобыл?

– Такое же соотношение было и раньше, но размножаться оно не мешало, – резонно заметила принцесса Луна.

– Да, но с тех пор изменилась экономика. Много жеребцов сейчас работает в больших городах, а также на железной дороге. Раньше большинство населения жило в сельской местности, сейчас многие перебираются в большие города, где и рабочих мест, и развлечений намного больше,  – пояснила младшая аликорн. – В результате в сельской местности соотношение жеребцов и кобылок уже доходит до 1:6 и даже меньше.

– Но зато в больших городах жеребцов стало больше, – возразила Селестия.

– Да, но и цены на жильё там выше, что мешает многим завести семью, – ответила Твайлайт. – По сути, сельские жеребцы приезжают в город временно, на заработки, не планируя заводить там семью, но при этом упускают благоприятное для этого время. И даже если они в итоге остаются работать в городах постоянно, то редко заводят больше одного жеребёнка, просто из-за дороговизны жилья.

К тому же у нас не так много больших городов, соответственно, большая часть рабочих мест сейчас создаётся в городах на побережье. Ранее Эквестрия была преимущественно аграрной страной, и большая часть населения проживала в сельской местности.

– Да, да, моя дорогая Твайлайт, мы поняли, – мягко улыбнулась принцесса Солнца. – Но мы же не можем остановить экономику и развитие городов. Мы можем только осторожно направлять эти процессы в желаемом для нас направлении, например, с помощью налогового регулирования.

– Нам придётся их направлять, иначе в итоге показатель смертности превысит показатель рождаемости, и численность населения начнёт сокращаться, – ответила младшая принцесса. – И это очень плохо сказывается на экономике. Экономика нежизнеспособна без потребителей. У нас очень малый объём внешней торговли, большая часть производимой продукции потребляется на внутреннем рынке, более того, основу ВВП составляет продукция аграрного сектора экономики, которая потребляется практически на месте производства. Вокруг каждого города или посёлка располагается пояс ферм, которые кормят город. При этом в другие города продукция почти не вывозится, это слишком дорого для обычных фермеров. Есть небольшое число крупных оптовиков-перекупщиков, вроде известного вам Филси Рича, поставляющего понивилльские овощи в Кантерлот, так как столица расположена на горе, и вокруг города мало земли, пригодной для фермеров. Так же, на привозных продуктах, живёт Мэйнхеттен. Но в других больших городах окрестные фермеры чаще сами доставляют свой товар в магазины.

– Разве это плохо? – спросила Кэйденс. – Зато овощи всегда свежие.

– Да, свежие овощи — это хорошо, но это также означает, что эти фермеры не могут расширять своё производство, особенно фермеры в небольших удалённых посёлках, – принцесса Селестия ухватила основную мысль, которую пыталась донести до слушателей Твайлайт. – Доставка продуктов в города отнимает у них много времени.

– Именно! – обрадованно закивала фиолетовая аликорн. – Будь у нас устойчивый прирост населения, экономика росла бы вместе с количеством потребителей. Но прироста нет, хуже того, многие в поисках лучше оплачиваемой работы переезжают в города, из-за чего рождаемость в сельской местности падает ещё больше, а в больших городах она низкая с самого начала. Я об этом уже говорила.

– Не слишком ли поспешный вывод, Твай? – спросила Кэйденс. – Твои понивилльские друзья и соседи почти все ещё достаточно молоды, у них ещё будет возможность завести второго и третьего жеребёнка.

– Боюсь, что не будет, – возразила Твайлайт. – Жеребцов слишком мало. Растить даже одного жеребёнка в одиночку – очень нелегко. Растить двоих или троих – неподъёмная задача. В табуне она несколько упрощается, но для табуна опять-таки нужен жеребец, и если его нет, то нет и табуна.

– Думаю, мы достаточно осознали проблему, моя дорогая Твайлайт, – принцесса Селестия выглядела озабоченной, она даже отставила блюдечко с тортом и отложила ложечку. – Полагаю, ты подготовила какие-то предложения по её решению?

– К сожалению, стопроцентно действенного рецепта я предложить не могу, – младшая принцесса отложила указку. – Я всё же не экономист, я учёный. У нас простаивают без возделывания сотни тысяч акров плодородной земли в центральной части Эквестрии, потому что продукцию с них будет некому продать и некуда вывезти. Нам нужно создавать больше рабочих мест в сельской местности, привлекая туда экономически активное население, в первую очередь, жеребцов. Для этого нужно обеспечить вывоз и сбыт аграрной продукции, производимой на осваиваемых территориях.

– Я поставлю такую задачу министру экономики, – медленно кивнула принцесса Солнца.

– Это ещё не всё, – фиолетовая аликорн покачала головой. – Наши транспортные возможности очень ограничены. Нам нужно подумать в первую очередь об увеличении объёма вывоза продукции из центральной Эквестрии на побережья.

– У тебя есть какие-то предложения на этот счёт? – спросила принцесса Селестия.

– Да. Я считаю, что нам нужно расширять железнодорожную сеть, увеличить количество грузовых поездов, для этого нужно нарастить вагонный парк и количество локомотивов, – кивнула Твайлайт. – Соответственно, понадобится увеличить добычу угля и выплавку стали. Я изучала устройство нашего сталелитейного производства, и могу сказать, что возможностей для увеличения объёмов выплавки стали сейчас не слишком много. Используемые сейчас печи имеют слишком длительный период восстановления после очередной плавки, и сократить его пока не удаётся¹.

Второй момент, сдерживающий рост перевозок – хранение продукции. Много овощей портится в ожидании погрузки и разгрузки. Перекупщики вроде Филси Рича могут позволить себе нанять единорога, умеющего накладывать на продукты заклинание стазиса. Фермеры, как правило, не настолько богаты, поэтому им приходится продавать часть продукции перекупщикам, иначе она просто испортится.

Как видите, нам нужно разработать новые технологии сразу во многих областях. Это займёт слишком много времени. Я подумала, что мы могли бы поискать нужные нам технологии в других мирах, где они развиты больше, вроде того мира, куда сбежала Сансет, когда украла диадему с Элементом Магии.

– Нет, – покачала головой принцесса Солнца. – Визиты в другие миры слишком опасны. Портал в Кристальной империи уникален тем, что превращает проходящего через него пони в жителя того мира и обратно. Это упрощает визит, делая его более безопасным. Но если нашему исследователю или посланнику понадобится срочно вернуться в Эквестрию, например, в случае опасности, портал, открывающийся один раз в тридцать месяцев – это большая проблема, и её нельзя изменить.

– Но я могла бы его изучить и попробовать сделать другой портал, похожий на него, но более безопасный, который мы могли бы открывать по желанию, а не с заданной периодичностью, – Твайлайт вцепилась в идею портала, не желая её отбрасывать.

– Я не буду возражать, если ты попробуешь, – согласилась принцесса Селестия. – Но, Шайнинг, дорогой, я категорически запрещаю Твайлайт и кому-либо ещё проходить через портал без моего разрешения. Ради вашей же безопасности. Ты отвечаешь за безопасность портала.

– Так точно, Ваше Высочество! – Шайнинг Армор вскочил, и по привычке отсалютовал  принцессе.

– Такие экспедиции должны быть тщательно подготовлены. Никаких одиночных экскурсий в другие миры, ты поняла меня, моя дорогая ученица? – когда нужно, принцесса Солнца могла быть строгой.

Твайлайт прижала ушки и пробормотала:

– Да, Ваше Высочество. Поняла.

– Так-то лучше. Шайнинг Армор, портал должен быть под охраной круглосуточно, – распорядилась Селестия. – Без моего или Луны разрешения никто не должен проходить через него. Мы отвечаем за безопасность Эквестрии.

– Так точно, Ваше Высочество, – Шайнинг снова вскочил, вскинув переднюю ногу к груди.

– Если принцесса Кэйденс не возражает, я пришлю отряд Лунной Гвардии в Кристальную, для ночных дежурств, – предложила принцесса Ночи.

– Не возражаю, конечно! – кивнула Кэйденс. – Мы будем рады принять ваших гвардейцев.

– Да и обмен опытом с лунными гвардейцами, например, в части тактики, будет полезен, – добавил Шайнинг Армор, усаживаясь обратно в кресло.

Твайлайт не выглядела счастливой, получив столь строгий запрет, но азарт исследователя не потеряла:

– Тогда мне надо будет посетить Кристальную Империю и ещё раз тщательно изучить портал.

– Мы рады видеть тебя и твоих подруг в любое время, – улыбнулась Кэйденс.

-= W =-

Год 6421 До восстания Найтмэр Мун

С момента, когда последняя группа учёных прибыла на пост наблюдения, прошло уже более двухсот лет. Все эти годы портал не открылся ни разу. Исследователи оказались отрезаны от своего мира, но продолжали наблюдения за антро. Работа помогала не впадать в глубокую депрессию, хотя нервные срывы в первые годы случались, и нередко. Решение продолжать научную работу фактически спасло миссию от полного развала.

Однако, большинство  учёных в миссии были уже в достаточно пожилом возрасте. За первые лет десять родились лишь трое жеребят, первые и единственные. Через несколько десятилетий учёные начали умирать. Долгоживущие эквиридо сумели подключиться к исследованиям. Чего-чего, а времени у них хватало. Техники сначала работали лаборантами, затем, по мере ухода из жизни учёных, продолжили их исследования. Они даже сумели расширить географию наблюдений, устроив наблюдательные посты ещё в нескольких странах, в том числе и далеко на севере.

Через тридцать четыре года скончался от старости последний единорог в миссии наблюдения. Эквиридо остались одни. Их было мало, слишком мало для полноценной исследовательской работы. Исследования приходилось вести вахтовым методом, перелетая с одного наблюдательного пункта на другой и задерживаясь там на несколько месяцев. Но у них было несколько сомнаморфов, модифицированных для прямохождения и адаптированных для работы среди антро. Они помогали вести наблюдения.

-= W =-

– Он был тяжело ранен, лишился глаза, – врач миссии смущённо прижала перепонки на ушках и свернула кольцом шипастый хвост. – Не могли же мы его там бросить, приколотого копьём к дереву!

Антро был высок ростом, с длинной седой бородой, одет в умеренно грязную, но, по виду, недешёвую одежду с цветной вышивкой. Чёрная повязка пересекала его лицо, закрывая глаз. Гость сидел на койке, длинное копьё было прислонено к стене рядом, в углу палаты. Синяя остроконечная шляпа лежала на тумбочке у кровати. Когда пара эквиридо вошла в палату, он встал и молча вежливо поклонился вошедшим.

– Я Вентус, руководитель миссии наблюдения. Как тебя зовут, странник? – спросил высокий эквиридо, тёмно-синий, почти чёрный, с коротко стриженой гривой цвета пламени.

– Имя моё Один, – с достоинством ответил антро. – Благодарю вас, что вылечили меня. Могу я спросить, кто вы? Вначале я принял вас за демонов, но демоны не стали бы лечить меня, они, скорее, сожрали бы мою душу. И вы говорите на нашем языке…

– Мы – учёные. Мирные исследователи. Мы не похожи на вас, но мы так же мыслим, разговариваем, собираем и записываем знания о мире, – эквиридо постарался ответить простыми словами. – Мы не едим души.

– Что значит – «записываем»? – переспросил антро.

– Ах, да, у вас же нет письменности… Любое знание можно сохранить для потомков, записав его знаками, на металле, камне, дереве или любом другом подходящем материале.

– Но… как? Как это сделать? Что это за знаки такие? – антро был явно заинтригован.

Вентус указал хвостом на прикреплённый к спинке кровати список назначенных пациенту лекарств.

– Знаки… для каждого языка они свои. Вот, например, это руны нашего языка.

Гость подошёл к списку и, пригнувшись, рассматривал его с явным интересом.

– И что они означают?

– Здесь, например, написано, какие лекарства тебе давать, сколько и в какие часы. А вообще рунами можно записать любые знания, – пояснил руководитель миссии.

Антро повернулся к нему, он выглядел глубоко потрясённым.

– Любые знания? Вот этими знаками? Вы можете научить меня записывать знания?

– Ты можешь научиться этому сам, и можешь потом научить других, – ответил Вентус.

– Но… я не понимаю, что они означают! – гость ещё раз посмотрел на прихотливые извивы рун инитиумнарского, потом снова повернулся к хозяевам этого удивительного места.

– Это руны для нашего языка. Он сложный и требует много рун, – пояснил Вентус. – Ваш язык намного проще. Я подскажу тебе основные идеи, а дальше ты всё придумаешь сам. Все слова состоят из звуков. В языке много слов, но звуков в них совсем немного. Мы насчитали в вашем языке всего двадцать четыре звука. Тебе нужно придумать двадцать четыре руны, по одной для каждого звука. Руны должны быть простые в начертании, чтобы их легко было высекать на камне, вырезать на дереве и металле. Они не должны быть похожи одна на другую, иначе их будут путать, и это приведёт к ошибкам.

Основная идея: знание живо до тех пор, пока есть кому прочитать записи. Чем больше будет знающих руны, тем легче сохранить знание. Руны не должны быть тайными. Если их будет знать только небольшая группа, знание умрёт вместе с последним, кто умеет прочитать руны. Если руны будут знать все – знание можно будет сохранять вечно.

– О-о… – гость выглядел потрясённым. – Звуки… Руны… Я должен хорошенько это обдумать…

– Ты можешь остаться у нас на несколько дней, пока твои раны не излечатся, – разрешил Вентус. – Если будут вопросы – можешь спрашивать любого из нас. Я скажу всем, чтобы тебе помогли с рунами. Но будет лучше, если ты придумаешь их сам.

Антро пробыл на северном посту наблюдения девять дней. Большую часть времени он чертил на песке или вырезал кинжалом на досках угловатые знаки, которые придумывал сам, стараясь не докучать хозяевам вопросами. Перед уходом он вручил одну из досок Вентусу.

– Это – руны нашего языка, я придумал их, все двадцать четыре. Если вы напишете рядом свои руны, вы сможете читать наши записи, и тогда знание будет легче сохранить.

– Хорошая идея, – одобрил эквиридо. – Называй звуки, я буду записывать.

– F, – произнёс Один, указывая на первую руну, и Вентус нацарапал на доске рядом с ней руну инитиумнарского языка. – U, – продолжил он, указывая на следующую руну. – Th, А, R, К…  – он назвал все 24 звука, и Вентус тщательно записал их инитиумнарскими рунами.

– Очень хорошо, – эквиридо нацарапал на доске последнюю руну, означающую звук “D”, – это поможет нам лучше понимать вас. Врач сказала, что ты здоров, и тебя уже можно выписывать. Мы дадим тебе еды в дорогу. Тебе ещё что-то нужно?

– Мне нужен конь, если это возможно, – Один снял с пояса кожаный мешочек. – Мне предстоит долгий путь, – он вытащил из мешочка несколько грубо сплющенных золотых кругляшей. – Я заплачу. У меня есть золото.

– Оставь, тебе оно будет нужнее, чем нам, – ответил Вентус. – У нас нет ваших лошадей, но подожди, мы что-нибудь придумаем для тебя, – он включил гарнитуру и вызвал техника. – Левис Алес, тот прототип Стража повышенной проходимости, который ты собрал, он работает?

Выслушав ответ, он спросил:

– Можешь привести его к южному входу? Нашему гостю нужен транспорт.

– Это не совсем обычный конь, – сказал он, поворачиваясь к гостю. – Но он – как раз то что нужно на здешней местности. Взамен я попрошу тебя держать нашу встречу в тайне. Другие твои соплеменники могут оказаться не настолько мудры и сдержанны. Нам не хотелось бы лишних ссор с ними.

– Понимаю, – кивнул антро. – Я сохраню всё в секрете. Придумаю подходящую байку для потомков, – он хитро улыбнулся, спрятав улыбку в седой бороде.

Через несколько минут из коридора, уходящего вглубь горы, послышался дробный стук железа по камню. Антро потрясённо смотрел на механического коня на восьми ногах, вышедшего из тоннеля.

– Он прекрасен… Воистину, чудесное творение мысли! Я назову его Слейпнир!