Дух ночных кошмаров

Эпилог последний "Затмение"

Ветер, пахнущий мхом, дождём и дикими травами, мягко раскачивал кроны деревьев, создавая тихую, едва слышную симфонию. По узкой лесной тропинке скакала тёмная кобылка, весело приплясывая в такт мелодии, что лилась из её губ:

"I'm beautiful in my way,

'Cause God makes no mistakes,

I'm on the right track, baby,

I was born this way…"

Её чёрный плащ, потрёпанный и местами порванный, колыхался за спиной, скрывая два небольших крыла, что шли в комплекте к серому рогу на её лбу. В копытах она крепко держала свёрток, завёрнутый в старую, выцветшую ткань.

Плащ на мгновение взметнулся выше обычного, и на её крупе мелькнула кьютимарка — серебристый полумесяц, окружённый россыпью крошечных звёзд.

Она вытанцовывала на каждом шаге, ловко перепрыгивая корни и ухабы, её ритм не сбивался, движения были уверенными, лёгкими, как у хищника, знающего этот лес как свои копыта.

Этот мир был странным.

Но для неё — привычным.

Тёмные стволы деревьев, корни которых извивались, словно цепкие лапы. Далёкие силуэты вендиго, скользившие среди грозовых туч. Блики кроваво-рыжего света от затмения, висевшего в небе, идеального, неподвижного. Она никогда не видела Солнце и Луну иначе, кроме как стоящими друг напротив друга, застывшими в вечной схватке.

А ей, если честно, было всё равно.

Она жила в этом мире с рождения.

Она его любила.

Перед ней возник силуэт, вырастающий прямо из тени между деревьями.

— Опять лазила, где не надо? — спросил он лениво.

Существо выглядело… необычно. Половина пони, половина — нечто иное. Драконий хвост, один оленьий рог, лапа грифона, другая — когтистая, почти рептильная. Глаза цвета старого золота сверкнули, когда он увидел свёрток у неё в копытах. При всём этом и не скажешь, что юный полу-драконикус был одного с ней возраста.

Она лишь хмыкнула, не сбавляя шага.

— Просто люблю таскать крутые вещи из прошлого.

— Что может быть такого крутого в прошлом?

Она ухмыльнулась, перекидывая свёрток на спину.

— Там есть вещи, о которых ты даже не слышал.

— И вещи, которые твои родители не одобряют.

Она усмехнулась, взглянув на него из-под чёлки.

— Зато ты одобряешь.

— Я? — Он фыркнул. — Я-то тут при чём?

— Ну, если что, свалю всё на тебя.

Он прищурился.

— Не буду я на твоих побегушках вечно.

— Ой, мечтай.

Они двигались дальше. Перепрыгнули яму с поблёкшими скелетами. Это было привычно. Красно-алые и темно-фиолетовые, проржавевшие доспехи, обломки мечей, рваные знамёна с солнцем или луной, уже давно сросшиеся с землёй.

Древнее поле битвы.

Родители не велели ей здесь гулять.

Но она знала эти места лучше, чем они думали.

Она подняла взгляд к затмению, высоко, в самое небо, задержалась на нём, сконцентрировав свою магию, подчиняясь странному импульсу.

На мгновение ей показалось, что Луна в этом вечном танце замерла… и дрогнула.

Едва-едва.

Почти неощутимо.

Но этого хватило, чтобы её копыта потеряли опору.

Она пошатнулась. Мир закружился.

Тёплая лапа подхватила её за плечо.

— Эй, ты это сделала?

Она моргнула, глядя в его золотистые глаза.

Мгновение, другое.

Потом ухмыльнулась.

— Похоже на то.

Он пристально смотрел на неё.

— Ты же понимаешь, что это… странно? Может, стоит сказать твоим родителям?

Она замерла.

Задумалась.

А потом пожала плечами.

— Тогда они узнают, что я ушла из дома без спроса. Как-то в другой раз.

Она продолжала двигаться в ритме песни, её шаги были лёгкими, словно музыка велела каждой части её тела танцевать, даже когда мелодия стихла. Она растворялась в ночи, скрываясь среди деревьев, уворачиваясь от искорёженных, покрытых мхом корней.

Впереди, за плотной стеной из переплетённых ветвей, уже виднелся тёплый свет.

Она шагнула вперёд — и лес расступился, словно пропуская свою хозяйку.

Дом стоял посреди леса.

Большой, массивный, почти как особняк, с высокими окнами и резными деревянными балками. Над крышей колыхался магический купол, мерцающий голубыми рунами, отталкивая враждебный мир за его пределами.

Но для неё этот щит не был преградой.

Он пропустил её, даже не задержавшись.

Как только она переступила границу, с крыши сорвалась тень.

— Опять сбегала?

Голос был знакомым, усталым, но тёплым.

Она фыркнула, отмахнувшись.

— Я просто гуляла. Только маме не говори, пожалуйста!

Фигура вздохнула, шагнув ближе.

— В следующий раз предупреждай.

Она лишь усмехнулась, резко расправила крылья и взлетела прямо к окну своей комнаты, не желая тратить ни секунды больше.

Приземлившись, она грациозно качнула хвостом и отряхнулась, скинув плащ.

Комната была просторной, уютной, наполненной мягким светом масляных ламп. На стенах висели редкие гобелены, пол устилали тёплые ковры, а у окна стоял старый, добротный стол, заваленный её коллекцией — обломками прошлого.

Она шагнула ближе, с нескрываемым удовольствием скользя взглядом по своим трофеям.

На столе громоздились странные, давно забытые вещи:

— Плакаты с изображением пегасов в небесно-голубых униформах. Они выглядели гордо и величественно, их стойки были чёткими, а крылья раскрытыми. Название «Вондерболтс» ещё оставалось различимым, хотя краска уже давно поблекла.

— Разбитая диадема с выцветшим фиолетовым кристаллом. Она не знала, кому принадлежал этот артефакт, но что-то в нём казалось важным.

— Потрёпанные штандарты, где изображение Луны пересекалось с солнечными лучами. Означало ли это, что когда-то давно пони, которые поклонялись солнцу или луне, были едины?

— Поросль чёрных кристаллов. Они росли прямо сквозь старый деревянный сундук, мерцая в полутьме чем-то жутким и живым.

Но самое главное, самое ценное — «Дневник Дружбы».

Старая, потрёпанная книга, найденная среди руин у безжизненной скалы, что когда-то называлась Кантерлотом. Листы её были хрупкими, слова — затёртыми временем, но через них можно было заглянуть в ушедшую эпоху.

Она коснулась обложки копытом, чуть улыбаясь.

Пони прошлого писали здесь о радости, дружбе, о светлом будущем, которое ждет их впереди.

Глупцы.

Она усмехнулась, убирая дневник в сторону.

И, наконец, развернула свёрток.

Её сердце замерло на мгновение.

Перед ней лежал шлем.

Гладкий, сферический, идеально ровный, из тёмного металла. Он выглядел так, словно время не коснулось его вовсе.

Она бережно положила его в центр своей коллекции и сделала шаг назад, оценивая композицию.

— Когда я покажу маме, она будет вне себя от радости, — проговорила она с самодовольной ухмылкой. — Я ещё никогда не находила ничего подобного.

Она уселась на подоконник, забросив одну ногу на ту сторону, и, склонив голову, взглянула на ночное небо.

Затмение, вечное, неизменное, висело над горизонтом, как гигантское око.

— Интересно, каким этот мир был раньше?

Тишина не ответила.

Только ночной ветер медленно пронёсся по ветвям деревьев, нашёптывая тайны, которые никто уже не мог услышать.