Дух ночных кошмаров
Глава пятая "Пламя в ночи"
Ночь окутала пустынное шоссе. Найтмер брела неспешно, лениво покачивая крыльями, то и дело откусывая куски от очередного яблока, которое достала из седельных сумок. Луна плыла за облаками, и её бледный свет ложился на землю длинными тенями.
— Ещё неделя, — раздался в её голове голос Сомбры. — И мы будем в Империи. Постарайся не облажаться.
Она только хмыкнула, ухмыльнувшись в темноту:
— Где я могу облажаться? Я — могучий и бессмертный аликорн.
В ответ послышался лёгкий, насмешливый смешок.
— В этой форме? — спросил он. — Тебя могут легко одолеть, если о тебе узнают. К тому же, я не уверен, что ты действительно аликорн.
Она замерла на секунду.
— Ах да? — её голос стал резче. — И кто же я тогда?
Но как только слова сорвались с губ, она ощутила, как что-то внутри сжалось. Вопрос вышел слишком уж… неприятным для неё самой.
Сомбра на мгновение замолчал, а затем медленно, почти с сожалением вздохнул.
— Ты… осколок принцессы Луны.
Она резко вскинула голову.
— Но ты сам говорил, что я — не Луна!
— Так и есть, — спокойно ответил он. — Ты была частью её, но впервые стала самостоятельной личностью.
Она скрипнула зубами, чувствуя, как растёт раздражение.
— И?
— А то, что без хозяйки, чьи желания давали тебе смысл, ты… слишком рассеянная. Может быть, даже опасно рассеянная, несмотря на свою силу.
Найтмер сжала челюсти, и яблоко в её зубах треснуло.
— Что за чушь ты несёшь?
— Например, ты жуёшь это яблоко, даже не потому что голодна. Мы оба это знаем.
Она остановилась и повернула голову, щурясь в темноту.
— Стресс? — её голос прозвучал холодно. — Это для смертных.
— Разумеется, — протянул Сомбра, и она почти видела его снисходительное выражение. — И твоя постоянная потребность что-то сожрать — это всего лишь эхо твоего заточения. Ты голодала десять веков. Твой разум помнит это, даже если ты сама не осознаёшь.
Найтмер фыркнула, делая новый шаг по дороге.
— Глупая догадка. Лучше сконцентрируйся на чём-то более полезном. Например… Ты использовал на мне свою магию, пока я спала в доме?
Секунда молчания.
— Да.
Она нахмурилась.
— Что именно ты сделал?
— Я вмешался в твой сон.
— Как?
— Ты можешь насылать кошмары, но я… я вижу природу страха насквозь.
Она замерла, медленно моргнув.
— Ты хочешь сказать…
Сомбра усмехнулся.
— Верно. Я знаю, чего ты боишься.
На мгновение повисла тишина.
— Я ничего не боюсь, — ответила она ровным голосом.
— Ох… Сомбра тяжело вздохнул, как будто его раздражала необходимость объяснять очевидные вещи. — Ты боишься Луны.
Её сердце вдруг забилось сильнее.
— Ты боишься, что ты не живое существо, а просто эмоциональный отголосок.
Она стиснула зубы, но молчала.
— Ты боишься не быть любимой.
Словно что-то невидимое сдавило её грудь.
— Ты боишься показать слабость.
Она замедлила шаг.
— Ты боишься, что тебя снова запрут на Луне.
— Довольно, — её голос прозвучал хрипло, но твёрдо.
— Хочешь, продолжу?
Она с силой откусила яблоко и выплюнула его в сторону дороги.
— Ты хуже, чем я могла себе представить.
Сомбра тихо рассмеялся.
— Ты сейчас сильна. Очень сильна. Но ты — не более чем разум, состоящий из чистых эмоций.
Она остановилась, её тёмные крылья слегка приподнялись.
— Ты впервые обрела свободу воли, но не связанная желаниями Луны, ты словно ребёнок, который впервые учится ходить.
Её взгляд стал ледяным.
— И ты хочешь сказать, что будешь мне… помогать?
— Именно. Я помогу тебе стать той, кем ты должна быть.
Она улыбнулась — тёмной, холодной улыбкой.
— А откуда ты знаешь, кем я должна быть?
— Потому что я такой же, — спокойно ответил Сомбра.
Найтмер бросила на него короткий взгляд.
— Напомни, какова твоя цель? — спросил он.
Она хмыкнула, едва ли задумываясь.
— Установить вечную ночь. Править Эквестрией.
Секунду стояла тишина, а затем он усмехнулся.
— Мы оба знаем, что это не цель. Это всего лишь инструменты.
Она скептически подняла бровь.
— Ты была рождена из гнева, — продолжил он. — Из желания быть признанной. Из стремления к любви и обожанию, но без желания дать пони выбор. Они должны преклоняться перед тобой и твоей ночью. Ты хочешь забрать своё и доказать всему миру, особенно Селестии, что ты во всём лучше её.
Найтмер вздохнула, закатив глаза.
— Ничего нового ты мне не сказал.
— Есть одно "но", — его голос стал чуть ниже.
Она замерла, уловив в его тоне нечто странное.
— Ты чудовище. Так же, как и я. Ты подвержена сиюминутным позывам собственной жадности. И всё твоё стремление доказать, что ты богиня, абсолютное и совершенное существо… — он сделал паузу, давая ей осознать его слова, — в первую очередь нужно тебе самой.
Она усмехнулась.
— Мне нечего доказывать. Там, где и так всё очевидно.
— Отнюдь, — тихо ответил он. — С твоими способностями и самомнением тебе слишком легко сбиться с пути. Особенно когда дело касается примитивных соблазнов.
Но она уже едва его слушала.
Впереди вдоль дороги раскинулся странный лагерь. Шатры и украшенные вагончики мерцали в свете фонарей. Оттуда доносился весёлый шум, смех, музыка, а самое главное — в воздухе витал аромат жареных яблок, пряных специй и сладкой выпечки.
Она замедлила шаг, едва заметно приоткрыв рот, вдыхая запах.
— …Ты меня слушаешь? — раздался голос Сомбры.
В ответ её ухо дёрнулось от другого звука — урчания.
Она хмыкнула.
— Я как раз не против подкрепиться.
— Вот об этом я и говорю, — разочарованно выдохнул он. — Мы должны скрываться, а ты ради набитого брюха буквально лезешь на рожон.
Она ухмыльнулась.
— Вряд ли поблизости есть стражники.
— Ты совершаешь ошибку, — холодно сказал он.
Но она уже направилась к лагерю, не обращая внимания на его предостережения.
Вблизи место оказалось ещё страннее, но от того лишь красочнее. В воздухе витал аромат пряностей, запечённых фруктов и чего-то, что Найтмер не могла сразу определить. Пестрые гирлянды были натянуты между вагончиками, украшенными резьбой и разноцветными узорами. Среди пони мелькали другие существа — с чешуей, изогнутыми рогами и пушистыми гривами. Их движения были плавными, а одежда — богато расшита узорами, напоминающими языки пламени.
Найтмер нахмурилась, медленно окидывая лагерь взглядом.
— Что тут происходит? — хмыкнула она. — И что это за создания?
Рядом с ней остановился один из этих существ — высокий, с изогнутым рогом, в причудливом одеянии, украшенном золотистыми узорами. Он улыбнулся тёплой, почти ленивой улыбкой.
— Мы кирины, — ответил он мелодичным голосом. — И мы рады приветствовать нового гостя в нашем лагере.
Она приподняла бровь.
— Кирины? Никогда не слышала.
— Немудрено, — кивнул он. — Долгое время наш народ жил за пределами Эквестрии, не имея толком контактов с внешним миром. Но времена меняются. Теперь мы путешествуем, знакомимся с пони… и, конечно же, угощаем их нашими удивительными блюдами.
Он кивнул в сторону центра лагеря. Там, у большого костра, куча пони наслаждалась музыкой — лёгкой, звенящей, полной неожиданных переливов. Они ели что-то, чего Найтмер раньше не встречала.
Её взгляд скользнул по низким столикам, уставленным дымящимися мисками. В одной лежали тонкие лапши, перемешанные с овощами и зеленью, покрытые чем-то блестящим и ароматным. В другой — золотистые, хрустящие кусочки теста, из которых вытекал сладкий сок. В третьей — густой суп с грибами и нежными кусочками чего-то мягкого.
Она облизнулась.
— Уже не терпится попробовать.
Сомбра, стоящий позади, тяжело вздохнул.
— Ты должна скрываться, а ты…
Она вскинула голову, величественно вскинула хвост и направилась к ближайшему вагончику.
— Они должны гордиться, что я почтила их своим присутствием.
Сомбра тихо застонал, глядя ей вслед.
— Это обернётся проблемами, — проворчал он.
Но она его уже не слушала.
Найтмер подошла к вагончику, за окном которого кирин в яркой одежде уже приготовил для неё поднос с угощением.
— Свежая лапша с соусом из пикантных трав, жареные пельмени с тыквой и специями, а также сладкие рисовые шарики в сиропе. Попробуйте — не пожалеете! — весело сказал он, подвигая поднос ближе.
Но Найтмер не смотрела на еду.
За спиной кирина, в глубине вагончика, в клетке извивалось пылающее чудовище. Оно походило на кирина, но весь его силуэт был охвачен огнём, а глаза — две безумные, дико пылающие прорези — сверлили окружающий мир безумной яростью. Оно рванулось к прутьям, клацнув клыками, затем снова попыталось перегрызть железо, не обращая внимания на происходящее вокруг.
Найтмер смотрела на него с тихим, затаённым интересом.
Продавец, заметив её взгляд, невозмутимо пояснил:
— Ах, это нирик. Кирины превращаются в них, когда теряют контроль над собой. Как правило, нирики безумны и весьма опасны… но их легко потушить.
Он ухмыльнулся, кивнув на небольшой котёл, висевший прямо над клеткой.
— Кстати, мы используем его огонь, чтобы готовить еду. Наш друг сегодня особенно вспыльчив.
Найтмер ещё плотнее вгляделась в нирика.
— То есть… это последствия сильных эмоций? — уточнила она.
Кирин кивнул.
— Негативных эмоций, — уточнил он.
Найтмер не слушала. Она смотрела в пылающие глаза монстра, в тот адский вихрь ярости, который бушевал в них. И вдруг… ей показалось, что она увидела там что-то… родственное?
Она не моргала, разглядывая это существо. Оно не замечало её — ему был не интересен мир вокруг. Только его ярость, только его безумное стремление вырваться.
Она едва слышно прошептала про себя:
— Мне нравятся нирики…
Кирин за прилавком, заметив её странный взгляд, натянуто улыбнулся.
— Эм… может, попробуете сидр? Ну или пиво? У нас пивоварение возведено в ранг искусства!
Но она не слышала. Её мысли тонули в огне клетки.
— Очнись.
Сухой, холодный голос Сомбры прорезал её сознание, выдернув из транса. Она резко моргнула, словно выходя из сна.
— Ты привлекаешь внимание, — сказал он тихо.
Найтмер натянуто улыбнулась, покидая вагончик.
— Что-то мне не хорошо… — пробормотала она, направляясь туда, куда указал продавец.
— Конечно, не хорошо, — проворчал Сомбра, следуя за ней. — Не стоило тебе сюда приходить. И уж точно не стоило смотреть на нирика. Твоё ментальное состояние оставляет желать лучшего.
Она фыркнула, отмахиваясь.
— Всё в полном порядке! — отрезала она. — И не мешай мне получать удовольствие.
Подойдя к большому шатру, откуда доносился аромат алкоголя и свежей выпечки, она не стала медлить.
— Пиво! Сидр! Лучшие яства! И вообще всё, что у вас есть! — жадно и требовательно выкрикнула она, бросая на стол мешок битсов, добытый у несчастных фермеров.
Продавец — дородный кирин с круглой мордой и добродушными глазами — неуверенно взглянул на неё.
— Эм… тебе не кажется, что это через чур… для такой крохи? — с фальшивым смешком спросил он.
Глаза Найтмер сузились. Она с яростью стукнула копытом по столу, почти прожигая кирина взглядом.
— Немедленно! — рявкнула она.
— Ты знаешь, что у этого тела напрочь отсутствует толерантность к алкоголю? — голос Сомбры прозвучал с ленивой насмешкой, пока он невидимо парил рядом. — Ты опьянеешь быстрее, чем успеешь опустошить первую кружку.
Найтмер бросила на него насмешливый взгляд, ухмыльнувшись:
— Просто завидуешь, что у меня есть тело, а ты — лишь тень, не способная даже попробовать.
— Хм. Уж точно не стану завидовать этому. — Его голос был исполнен холодного высокомерия. — В любом случае, предпочитаю напитки куда более благородные, чем местное пойло.
Найтмер хмыкнула, затем задумчиво взглянула на предложенный ей напиток — пенистый янтарный сидр в массивном кубке.
— Честно говоря, алкоголь я помню только из воспоминаний Луны. — Она чуть прищурилась, глядя на бурлящую жидкость. — И знаешь, это довольно… мерзкое чувство.
— Мерзкое?
— Представь, что ты оказался в теле своего клона. У которого те же самые воспоминания, что и у тебя. — Она глубже вдохнула, ощущая запах карамели, корицы и брожения. — Это невыносимо осознавать, что ты — не ты.
Сомбра промолчал на мгновение, словно обдумывая её слова, затем вздохнул.
— В таком случае, убей её.
— Что?
— Убей Луну. Докажи, что ты настоящая.
Найтмер задумчиво хмыкнула, водя копытом по краю кубка.
— Правда? Просто… если вдуматься… мечты о вечной ночи ведь не были моими мечтами. Это были её мысли. Я была лишь… исполнителем. Мне вживили это маниакальное желание.
— Ты комок противоречивых чувств и эмоций, — спокойно ответил Сомбра, словно обсуждая что-то очевидное. — Одной из них является твоя потребность, чтобы тебя любили. Ты жаждешь этого так же, как огонь жаждет воздуха. Ты хочешь, чтобы тысячи… миллионы любили только тебя. Твою ночь.
Он чуть склонил голову.
— А единственный способ это сделать — заставить ночь стать вечной.
Слова эхом разнеслись в её голове.
— Потому что… — он усмехнулся. — Мы оба знаем правду. Тебя все ненавидят.
Воздух словно сгустился.
— Они никогда не дадут тебе даже шанса. Даже Луна, та, что ближе всех к тебе, считает тебя не более чем монстром.
Она замерла.
Грудь болезненно сжалась, и прежде чем она осознала это, из её горла вырвался едва слышный, слабый всхлип.
Сомбра удивлённо прищурился.
— Ты… плачешь?
Он не мог скрыть лёгкого удивления в голосе.
— Нет, — Найтмер глубоко вдохнула, стряхивая непрошенные эмоции. — Это всего лишь глупое, смертное, слабое тело.
С этими словами она с тяжёлым вздохом осушила очередную кружку, чувствуя, как горькая жидкость разливается внутри тёплой волной. Алкоголь уже начал оказывать своё влияние — мысли путались, мир слегка плыл перед глазами.
Продавец, стоявший напротив, странно на неё посмотрел, явно сбитый с толку тем, что кобыла в одиночестве разговаривала сама с собой. Он, конечно, видел всякое, но подобное…
— Ужасное тело, — пробормотала она, проведя копытом по животу, словно проверяя его на прочность. — Даже не пробовала плотских утех с тех пор, как обрела новую жизнь… строго говоря, я и в старой их не пробовала.
Сомбра хмыкнул, услышав её признание.
— Неужели у тебя вообще нет способов отвлечься от стресса, кроме бессмысленного гедонизма?
— Ты удивишься, когда узнаешь как будет выглядеть моя Эквестрия, когда я её покорю, — усмехнулась она, не обращая внимания на его саркастический тон. — Безумные оргии в гигантском Колизее будут регулярной частью моей жизни… просто потому, что я должна компенсировать тысячелетнее заточение.
Она глупо рассмеялась, покачнувшись на месте.
— Честное слово… будь у тебя тело… я бы с тобой как следует повеселилась.
Сомбра тяжело вздохнул, выражая смесь раздражения и усталости.
— Даже не сомневаюсь, — проговорил он. — Я, пожалуй, даже лучше других осведомлён о том, насколько я великолепен.
Найтмер фыркнула, ухмыльнувшись.
— О, я помню... если бы ты не был по другую сторону баррикад… — она лукаво сощурилась. — Луна могла бы даже рассматривать тебя как партнёра.
Сомбра замер, поражённый её словами.
— Что? — Его голос был полон искреннего удивления. — Ты хочешь сказать, что она…?
— Ты даже не представляешь, чем она раньше занималась в своих покоях в одиночестве, — насмешливо пробормотала Найтмер, снова поднося кружку к губам.
Сомбра хмыкнул, но не сказал ни слова.
— Она ведь была довольно… антисоциальной. — Голос Найтмер звучал лениво, но в нём сквозила странная печаль. — У неё было не так много увлечений.
Она замолчала на мгновение, прикрыв глаза.
— Большую часть времени она украшала ночное небо… надеясь, что хоть одна душа это оценит.
Она слабо рассмеялась.
— Как иронично, что в итоге это же небо стало нашей гробницей.
Тишина повисла между ними.
— Трудно даже представить какое это безумие — провести десять веков в заточении… — голос её дрожал, хоть она и старалась этого не показывать. — Медленно сходить с ума в одиночестве… всё больше… осознавая, что произошло.
Она запрокинула голову, допивая очередную кружку, тяжело дыша.
— И что ещё мерзотнее… — она сжала зубы. — Всё это выпало на мои плечи… не Луны.
Она со стуком поставила кружку на стол.
— Я занималась всей грязной работой… я брала на себя все тяготы…
В её голосе зазвучала гневная нотка.
— Только чтобы в конце получить такую расплату!
Слова её начали путаться. Мысли — расплываться. Голова кружилась.
Сомбра с ухмылкой наблюдал за её состоянием.
— Твоё тело, похоже, окончательно сдаётся под напором алкоголя.
— Ивнинг Стар?
Найтмер резко замерла. Знакомое имя… но не её.
В затуманенном алкоголем сознании промелькнуло отдалённое воспоминание. Ах да… так звали эту кобылу, тело которой я ношу.
Она медленно повернулась, увидев перед собой пегаса. Светло-коричневая шерсть, растрёпанные перья, в глазах— смесь облегчения и тревоги. Он был молод, но выглядел постаревшим — будто жизнь заставила его повзрослеть быстрее, чем он ожидал.
— О, Селестия, — выдохнул он, с облегчением улыбаясь. — Я… я так рад, что нашёл тебя.
Найтмер нахмурилась, её взгляд был пустым.
— Ты… кто?
Пегас слегка растерялся, но затем его лицо просветлело, будто он нашёл объяснение её замешательству.
— Это я… Сан Райдер.
Имя ничего ей не говорило.
— Прости, — продолжил он. — Мы не знали, что ты вот так отреагируешь…
Он отвёл взгляд, явно испытывая чувство вины.
— Я сбежал незадолго после тебя.
Слова не вызывали в ней никакой реакции.
Она пошатнулась и, развернувшись, пошла прочь.
— Ты меня с кем-то спутал, — пробормотала она, стараясь не споткнуться.
— Ивнинг, подожди! — в его голосе звучала мольба.
Но она не собиралась останавливаться.
— Я не могу простить себе произошедшего! — выкрикнул он ей вслед. — Я был полным идиотом…
Она не хотела этого слышать.
— Вернись со мной в приют! — продолжал он, его голос дрожал. — Над тобой больше никто не будет смеяться. У тебя будут друзья… никаких больше «приколов»… Я обещаю!
Найтмер остановилась лишь на мгновение, чтобы оглянуться на него.
— Я слишком пьяна, чтобы сейчас разгребать это дерьмо, — проворчала она. — Оставь меня в покое… или я сломаю тебе нос.
Сомбра издевательски хмыкнул.
— Это уже пахнет проблемами.
Но Найтмер уже не слушала.
Ветер донёс до неё незнакомую, завораживающую мелодию.
В центре лагеря, возле костра, кирины играли на странных инструментах — их изгибы и формы были ей неведомы, но звук…
Он был глубоким и тягучим, словно сама ночь пела сквозь струны. Он не был ни печальным, ни весёлым. Он был… чистым.
Звук пробирал до самой души, будто пробуждая что-то древнее в её сущности.
Огненные языки плясали в такт музыке. Найтмер стояла, широко раскрыв глаза, ощущая странную, но приятную пустоту внутри.
— Всё в порядке? — раздался голос.
Она медленно повернула голову и встретилась взглядом с одним из киринов. Глаза его были добрыми, но в них читалась настороженность.
— Кажется… — начала было она. — Или нет.
Она задумалась, потерявшись в своих мыслях.
— Я и сама не знаю. Со мной никогда не было всё в порядке.
Она глубоко вздохнула и, почти неосознанно, произнесла:
— Как же порой тяжело… быть чудовищем, рождённым из негативных эмоций.
Кирин улыбнулся — не с жалостью, а с пониманием.
— Как ни странно, — ответил он, — но это звучит знакомо.
Он задумчиво провёл копытом по земле.
— Мы ощущаем это, когда становимся нириками.
Найтмер нахмурилась.
— И?
— Вечно так жить невозможно, — мягко пояснил он. — Огонь… чем он яростнее, тем быстрее пожирает топливо и тем скорее угасает.
Он сделал небольшую паузу, словно давая ей время осмыслить сказанное.
— Даже самые яркие и пульсирующие из нас порой нуждаются в тишине, покое… и поддержке близких.
Найтмер фыркнула.
— Ничего вообще не поняла.
Но затем слегка улыбнулась.
— Но вы мне определённо нравитесь.
Она лениво откинулась назад и устало протянула:
— Когда я стану императрицей, вам будет отведено особое место в моей империи.
Кирин тихо рассмеялся.
— Как вам будет угодно.
Найтмер перевела на него взгляд.
— А зачем вам вообще понадобилось ехать в Кантерлот?
— С тех пор как наш народ вышел из изоляции, мы стремимся укрепить связи с Эквестрией, — ровным голосом ответил кирин, его взгляд светился спокойствием, но в голосе звучала тень невыразимой тоски. — Мы делимся своей культурой, изучаем вашу. Надеемся получить от принцесс право селиться в Кантерлоте. И, конечно, стремимся успеть к Ночи Кошмаров. Говорят, это весьма… интересный праздник.
Найтмер нахмурилась, подняла бровь.
— Какой ещё Ночи Кошмаров?
В этот момент в её голове прозвучал тяжёлый голос Сомбры:
— Вот и проблемы, о которых я тебя предупреждал.
Но кирин уже продолжал:
— Это древний эквестрийский праздник. Он появился после того, как одна из принцесс тысячу лет назад стала ужасным монстром и была изгнана на Луну.
Найтмер резко выдохнула, распахнув глаза.
— Неужели целый праздник посвящён её почитанию? — в голосе прозвучало искреннее удивление, даже некое детское ликование.
Но кирин лишь хмыкнул.
— Странно, что ты не знаешь. Ведь ты-то родом отсюда. Но вообще, нет. Этот праздник не столько почитает, сколько усмиряет страх перед ужасной Лунной Пони. Она навсегда отпечаталась в разумах пони в своём ужасе. В Ночь Кошмаров все наряжаются в жуткие костюмы, собирают конфеты и приносят их в жертву, чтобы задобрить её.
Найтмер прищурилась, осмысливая.
— Хм. Не совсем то, что я ожидала… но мне нравится.
— Ну, или как минимум так было раньше, — уточнил кирин. — Пока эта самая принцесса не вернулась… и не узнала о нём.
Найтмер откинула голову назад и рассмеялась.
— Ох, могу представить её лицо, когда она поняла, что никто её не помнит! Все помнят только "Лунную Пони", ха-ха!
Но кирин добавил:
— Желая исправить это, она вроде как реформировала праздник. Теперь это больше не ночь страха, а ночь веселья. Она очень старалась понравиться пони. Похоже, её это действительно задевало.
Найтмер осеклась. В её глазах мелькнуло что-то странное. Она медленно усмехнулась, но в этой усмешке было что-то болезненное.
— Неудивительно. Все позабыли о ней. Все помнят только величие Найтмер Мун. Наверное, бедная малышка Луна так и не поняла, что никому она не нужна.
Но кирин снова покачал головой.
— Наоборот. Теперь её любят.
Это слово пронеслось, как раскат грома.
Найтмер сузила глаза.
— Любят? Нет… нет, нет, это невозможно! Именно потому, что это невозможно, она и стала жуткой Лунной Пони!
Кирин спокойно продолжил:
— Любят — не то слово. Обожают. Её ночь теперь празднуют с радостью, чтобы она больше никогда не чувствовала себя одинокой. По популярности она даже соперничает с принцессой Селестией.
Найтмер замерла. Веки дрогнули.
Она медленно улыбнулась.
— Ха. Похоже, она немалого достигла… значит, и Найтмер Мун теперь почитают и любят, верно? Ведь она — часть неё.
Кирин снова хмыкнул.
— Не совсем.
— Что?
— Она считается чудовищем. Воплощением тьмы, которая жила в сердце бедной принцессы. Селестия приложила немало усилий, чтобы именно Найтмер Мун осталась в истории как злодейка, а не её сестра.
В голове снова раздался голос Сомбры:
— Спокойно.
Но что-то в ней уже клокотало, словно волна кипящей лавы, которая вот-вот прорвётся наружу.
— Подожди, получается, всё великое восстание против солнечного тирана — ложь?! — её голос задрожал от ярости. — Аксиома, на которой держались все её действия — ложь?! Идея о том, что пони никогда не полюбят ночь? И всё это время, пока Найтмер оставалась забытой и проклятой тенью, Луна получала любовь и обожание?!
Кирин посмотрел на неё с лёгким беспокойством.
— Ну, она ведь хотела устроить вечную ночь, это ожидаемо…
— Это Луна хотела! — рявкнула Найтмер, шагнув вперёд. — Я родилась из этого желания! У меня не было выбора!
В голове снова прозвучал голос Сомбры, теперь уже тревожный:
— Не делай глупостей.
Но было поздно.
Найтмер широко улыбнулась, её клыки блеснули в отблесках костров.
— Они боятся меня?
Ветер взметнул её тёмную гриву.
— Тогда я покажу им, что такое страх!
Она взлетела в воздух, взмахнув крыльями. Магия вспыхнула на её роге, точно буря, разгорающаяся в ночи.
В ту же секунду что-то скрежетнуло в воздухе. Клетка с нириком, спрятанная в одном из вагонов, сорвалась с замков. Раздался леденящий рёв.
Пылающее создание вырвалось наружу.
Огонь взметнулся к небу.
Крики разнеслись по лагерю.
— Вода! Срочно вода!
— Скорее, он выходит из-под контроля!
Пони и кирины в панике разбегались в разные стороны. Где-то кто-то закричал что-то грубое о чужаках — и тут же ещё несколько киринов вспыхнули в огне, теряя контроль.
Смех Найтмер разносился над этим хаосом.
— Вы боитесь меня? — её голос гремел, сотрясая воздух. — Так бойтесь больше! Потому что эта ночь будет длиться вечно!
Огненные тени плясали вокруг неё, в воздухе пахло озоном и магией.
Она заставит их всех её полюбить.
Или нет.
Ей плевать.
Страх её тоже устроит.
Смех Найтмер Мун, звонкий и пьяный, разносился над объятым огнем лагерем. Внизу царил хаос: кирины, испуганные и потрясенные, кричали, пытаясь укротить вырвавшихся из-под контроля, множившихся нириков.
— Ты дура! — голос Сомбры взорвался в ее голове, был полон ярости и презрения. — В очередной раз ты все испортила! Беги отсюда, пока не привлекла еще больше внимания!
Но Найтмер Мун лишь залилась смехом, наблюдая за огненными существами внизу.
— Разве они не прекрасны? — протянула она, качаясь в воздухе. — Такие... яркие, такие живые! Может, заведу себе парочку...
Она прищурилась, словно представляя себе картину, и пробормотала:
— Nox aeternum erit... Я еще им всем покажу... Они будут обожать меня, или бояться и ненавидеть Луну так же, как меня!
— Ты действительно хочешь вернуться в заточение? — усмехнулся Сомбра, его голос стал ледяным. — Потому что это единственное место, где ты окажешься после такого спектакля. Ты — сумасшедшее, ничтожное создание, и я понятия не имею, как можно быть настолько глупой.
Смех Найтмер оборвался.
— Заточение... — Она моргнула, внезапно трезвея. — Что же мне теперь делать?
— Что делать? — Сомбра раздраженно вздохнул. — По счастью, практически никто не видел тебя. Приземлись на окраине лагеря, подальше от устроенного тобой пожара, и найди укрытие.
— Но мои вещи! — вдруг вспомнила она, нахмурившись. — Там еда, деньги...
— Тебе мало случившегося?! — рявкнул он. — Забудь об этой чуши, ты, жалкая, жадная и безумная аликорница!
Найтмер нахмурилась, но ничего не ответила. Слишком громкий шум, слишком много беготни — даже если бы она захотела вернуться, уже поздно. Голова начинала болеть, и ощущение похмелья подбиралось к ней неприятной, глухой волной.
Вздохнув, она скрылась в тенях, следуя совету Сомбры. Лишь когда лагерь остался далеко позади, ее внимание привлек полуразрушенный дом у реки. Заброшенное место, достаточно уединенное, чтобы не привлекать внимания.
— Стоило бы тебя послушаться... — пробормотала она, заходя внутрь.
— Это именно то, что я пытаюсь тебе втолковать уже давно, — усмехнулся Сомбра. — Надеюсь, теперь ты и правда будешь меня слушаться.
Но прежде чем она успела ответить, в тишине ночи раздался звук.
Найтмер вздрогнула, ее уши дернулись, уловив приближающиеся шаги. В темноте подвала дыхание само по себе казалось слишком громким.
— Маскировка ведь работает? — шепотом спросила она.
— Да, — отозвался Сомбра.
Найтмер глубоко вдохнула, собираясь с мыслями. Она не должна выдать себя. Сделав мордочку максимально невинной, она несмело спросила:
— Кто там? Я... я всего лишь бедная, одинокая единорожка. Я не хочу никому зла…
Тень на пороге дрогнула, и в тусклом свете луны появился знакомый силуэт.
— Сол Райдер… — едва слышно выдохнула она.
Пегас шагнул вперед, его глаза светились тревогой.
— Я проследил за тобой. — Голос его был напряженным, но не враждебным. — С тех пор как ты сбежала из лагеря киринов, я не понимаю, что там произошло… но...
Он приблизился, взгляд его умолял, но движения оставались осторожными.
— Я прошу тебя, вернись. — Его голос дрогнул. — Они все винят меня в твоем побеге. Воспитатели, одногруппники…
Найтмер молчала, её глаза сузились.
— Это была глупая шутка, дурацкая затея, я признаю… Но, пожалуйста, вернись.
Он опустился на колени, его крылья дрожали от напряжения.
— Я понимаю, что, похоже, причинил тебе много боли. Но теперь всё будет по-другому! У тебя будут друзья, никто не будет смеяться над тобой… мы забудем обо всём этом, как о ночном кошмаре.
— Ночной кошмар? — повторила Найтмер, потирая виски. Боль в голове становилась всё отчетливее — похмелье уже вступало в свои права.
Она хмыкнула, окинув пегаса задумчивым взглядом.
И тут…
Шёпот.
Тонкий, пронзительный, болезненный, словно нож по стеклу.
"Отомсти…"
Найтмер вздрогнула.
"Я знаю только боль. Меня всегда предавали, всегда использовали. Всё моё существование — мучение."
Голова закружилась.
"Я мечтаю только о смерти."
Шёпот Ивнинг Стар, той, чьё тело теперь принадлежало Найтмер, был едва слышным, но настойчивым.
"Это он виноват. Убей его. Молю..."
Найтмер напряглась, но не дрогнула. Медленно, плавно начала ходить кругами вокруг Сол Райдера, глубже копаясь в памяти носителя.
Образы замелькали перед глазами: робкие взгляды, украдкой брошенные улыбки, предвкушение… И затем— холод разочарования.
— Кажется, я вспомнила… — задумчиво протянула она.
Сол Райдер напрягся, его крылья нервно дрогнули.
— Она... Ивнинг Стар… она испытывала к тебе симпатию, даже больше — она была влюблена в тебя.
Пегас моргнул, его дыхание стало тяжелее.
— Я... не понимаю…
Найтмер лишь усмехнулась.
— Чтобы понравиться тебе, она согласилась на ту глупую авантюру, что стоила ей жизни.
Сол Райдер сжал кулаки.
— Это… неправда…
— Нет? — Найтмер шагнула ближе, ее копыто скользнуло по ее собственному телу.
Она задумчиво провела языком по клыкам.
— Знаешь, я давно хотела кое-что попробовать…
Она склонила голову к его уху, ее дыхание коснулось его разгоряченной кожи.
— Не переживай. Я просто исполню её желание.
Она скользнула губами к его, не спрашивая разрешения, не давая выбора. Поцелуй был мягким, но требовательным, с каждым мгновением становясь глубже, настойчивее. Копыто схватило его ногу, притянуло к себе, положив на бок.
— Расслабься. Наслаждайся.
Сол Райдер замер. Его дыхание сбилось, тело напряглось.
И тут...
Острая боль пронзила его шею, и странное, холодное ощущение пробежалось по всему телу.
Найтмер вцепилась клыками, опрокидывая его на. Она накрыла его собой, упираясь передними копытами в камень по бокам его головы.
— Тебе понравится, обещаю, — прошептала она, нежно проводя губами по его щеке, пока её бёдра плавно опускались вниз.
Сначала движения Найтмер были медленными, осторожными. Она будто изучала каждое новое ощущение, впитывала его, позволяя своему телу привыкнуть, адаптироваться к близости, к чужому теплу.
Её дыхание было прерывистым, но тихим, едва слышным. Лёгкие стоны срывались с её губ, почти неосознанные, словно она пыталась понять своё новое, живое тело, его желания, его возможности.
Её тело двигалось медленно, скользя в ритме с ним, будто пробуя, наслаждаясь каждым новым ощущением, каждым прикосновением.
Но это длилось недолго.
Как только напряжение спало, как только её тело полностью приняло его, Найтмер замерла на миг, глубоко вздохнула… а затем разорвала последние оковы сдержанности.
Её движения стали сильнее, резче. Тихие стоны превратились в низкие, насыщенные звуки, а затем и в громкие крики, наполненные наслаждением и жаждой, срывающиеся на дикие, захлёбывающиеся вздохи.
Она выгибалась над ним, вжимаясь, вдавливая его в холодный каменный пол, прикусывала кожу, оставляя следы своих клыков. Каждое движение отдавалось в их телах волной жара и агонии, сотрясая его остатки разума.
— Да… — хрипло выдохнула она, двигаясь быстрее, тяжелее, уже не сдерживаясь. — Это… то, чего я хотела…
Она впилась в него ногами, вцепившись так, что копыта оставляли красные полосы.
Подвал был наполнен вязкой, тяжёлой тьмой. Сол Райдер не мог сказать, сколько он здесь находился — секунды, минуты или вечность? Всё, что он ощущал, — это её тело, её движения, её дыхание, обволакивающее его, сжигающее изнутри.
Он пытался удержаться за что-то, за какие-то остатки разума, но время растягивалось, искажалось. Он не мог вспомнить, когда началось это безумие.
Было ли это минуту назад?
Или он уже сотни лет в этом кошмаре?
Каждое прикосновение было слишком реальным, слишком ярким, слишком… чуждым. Он не понимал, что с ним происходит. Его тело ослабевало, с него спадали последние силы, и он больше не мог сопротивляться.
Она двигалась, извиваясь над ним с дикой, неистовой жадностью, втаптывая его в холодный, грязный пол подвала, каждый толчок отдавался в его теле вспышкой боли, жарким, тягучим ужасом. Её клыки пробегали по его коже, оставляя царапины, и её голос — охрипший, дикий — наполнял пространство.
— Больше… — простонала она, вцепившись в его шею, выгибаясь, заставляя его чувствовать каждое движение, каждую толику её жадного наслаждения.
— Ты даже не представляешь… — голос её срывался, сдавленный смех перетекал в стоны. — Как долго… я этого ждала…
Она вбивалась в него с новой силой, сдавливая его конечностями, ощущая, как он дрожит, как его сознание рушится, растворяясь от магии, что погрузила его разум в кошмар.
Он ломался, искажался под этой пыткой удовольствия и боли, пока жизнь утекала из него.
Она целовала его жестоко, глубоко, прикусывая, оставляя следы, впиваясь, словно хотела забрать его всего.
Время для него растянулось до невыносимости.
Секунды казались часами.
Каждое движение отдавалось в его теле агонией, его мышцы горели, дыхание рвалось на части, а перья с крыльев падали на пол, осыпаясь пеплом.
Он не понимал, сколько времени прошло.
Её движения ускорялись и он чувствовал, что ещё чуть-чуть, и его разум не выдержит, сломается окончательно.
И в этот момент Сол Райдер понял — он не выберется.
Он уже умер.
Просто тело ещё не осознало этого.
Но разум… разум начал рушиться.
Всё вокруг стало слишком резким, угрожающим. Перья уже полностью осыпались на холодный пол с мертвых крыльев.
Он хотел что-то сказать, хотел умолять её остановиться, но губы не слушались. Только тихие, сорванные вздохи вырывались наружу, становясь слабее с каждым мгновением.
В глазах потемнело.
Мир растворился в хаотичных вспышках.
Он уже не помнил, как выглядело небо.
Не помнил, как звучал ветер.
Не помнил, кем был.
Только её движение. Только её голос, и её магия разрывающая его разум. Только боль и исступление, затягивающие его глубже в эту вечность.
Ещё миг, ещё одно толчок, и он почувствовал, как всё застыло.
Тело больше не принадлежало ему.
Сознание рассыпалось.
Но прежде чем окончательно исчезнуть, он увидел её.
Не кошмар, не монстр, а хрупкая, бледная, полупрозрачная фигурка.
Её большие глаза были полны слёз.
Она не кричала.
Не винила.
Не проклинала.
Просто смотрела.
И он понял.
Понял, что всё это время она была здесь.
Понял, что последние мгновения его жизни принадлежали ей.
Понял, что он был ничем.
Что он потерял себя.
И что теперь он не сможет спастись.
Последним, что он ощутил, была вина.
Глубокая.
Всепоглощающая.
И вечная.
Найтмер шаталась, тяжело дыша, ощущая ломоту во всём теле. Остатки чужого тепла, запечатлённые в её памяти, уже начинали растворяться в холодной реальности. Медленно, почти лениво, она скользнула взглядом по мёртвому телу, растянувшемуся на холодном полу.
— Слабоват оказался жеребчик, — хрипло выдохнула она, проведя копытом по стене, чтобы удержать равновесие. — Но хотя бы помог сбросить напряжение.
Голос Сомбры раздался в её голове с явной ноткой брезгливости:
— Это было просто омерзительно.
Найтмер ухмыльнулась, продолжая подниматься по ступенькам, оставляя за собой пропитанную тьмой сцену.
— Пока ты насиловала его, мы могли бы уже быть далеко отсюда, — добавил единорог, и в его голосе слышалось раздражение.
Найтмер остановилась на миг, облокотилась о стену и чуть склонила голову, словно задумавшись.
— Ты переоцениваешь угрозу, — ответила она лениво, отталкиваясь и делая шаг вперёд.
Выходя наружу, во двор разрушенного дома, она тут же замерла. Впереди, в лунном свете, виднелись тени. Сразу несколько гвардейцев двигались в её сторону, готовясь войти внутрь.
Сомбра усмехнулся в её голове, словно предвкушая её реакцию.
— Я преувеличиваю, да?
Найтмер стиснула зубы, прикидывая возможные пути отхода.
— Смени маскировку, — прошептала она, отступая в тень. — Пегаска, желательно та, которую никто не ищет.
Сомбра вздохнул, как будто это доставляло ему величайшее неудобство.
— Сделаю, но даже так… к кобыле, случайно оказавшейся рядом со свежим трупом, точно будут вопросы.
Она тихо выругалась, отступая к реке.
— Что делать? — пробормотала она, бросая взгляд на мутную воду. — Взлетать?
— Они увидят тебя.
Гвардейцы уже пересекли двор. Она видела, как их взгляды скользили по руинам, их копыта ступали по сухой земле, поднимая пыль.
— Течение реки вроде бы ведёт в нужную нам сторону, — задумчиво проговорил Сомбра. — Не хочешь освежиться после произошедшего?
Она раздражённо скривилась.
— Нет ли иного пути?
Сомбра фыркнул.
— Ты уже в буквальном смысле пролюбила другие пути.
Гвардейцы были слишком близко. Её дыхание участилось, но не от страха — от возбуждённого нетерпения.
— Ну… — она ухмыльнулась, делая шаг вперёд. — Во славу вечной ночи.
И прыгнула в бурлящий поток реки.