Метка Судьбы

Часть 2.

5.

Крики обезьян разом затихли. Вряд ли на них снизошел какой-то внезапный коллективный приступ сострадания, скорее они смекнули что хищник им больше не угрожает, а по моему жалкому виду было совершенно ясно что свой урок я усвоила и возвращаться на их территорию точно не планирую. Я выглянула вниз, осторожными шажками приблизившись к самому краю обрыва, рыхлые стенки которого опасно осыпались под копытами, порождая где-то внизу маленькие лавины из песка, веточек и камешков. Отсюда, с высоты, лежащая пантера была хорошо заметна на фоне узкой полоски песчаного берега Реки, с обеих сторон ограниченного подступающими к воде крутыми склонами.

Еще раз осмотрев склон, я поняла, что он на самом деле не такой уж и отвесный как мне показалось на первый взгляд. Это ведь не скалы, а просто низкий песчаный холм, от которого текущая Река за много поколений ежесезонных разливов отрезала кусок сбоку. Из склона торчали сухие корни деревьев, а чуть в стороне я даже заметила узкую тропинку ленточкой, вьющуюся до самого подножия, видимо здесь периодически ходят к воде какие-то местные обитатели, интересно только каким образом им удалось договориться с обезьянами.

Теперь мне следовало бы идти туда куда я планировала и поскорее покинуть это злосчастное место. До вечера успеть найти подходящий брод для переправы через Реку, а потом уже двигаться вверх по течению пока не достигну знакомых краёв, на которых уже смогу сориентироваться для путешествия к дому. Но вместо этого копыта сами понесли меня к спуску на тропинку, и я побежала по ней вниз, сосредоточенно глядя под ноги и изо всех сил стараясь не оступиться. Не знаю, что на меня нашло, до этого я не видела еще ничьей смерти.

Подойдя ближе к пантере, я заметила, что от склона по песку за ней тянулся след из крови, и… Я не стала туда смотреть. Этот кошмар, случившийся с ней при падении, не казался ничем удивительным, ведь весь склон был утыкан обломками булыжников и торчащими сухими корнями деревьев, почти каждый из которых был твёрдым и острым словно копьё. Такую страшную рану можно было бы вылечить, окажись мы сейчас каким-то волшебным образом в хижине у старейшины, но здесь, среди царства сухих листьев, успевших уже налететь мух и мутных вод Реки… А там, где были мутные воды Реки — были и крокодилы.

Небольшой всплеск где-то в зарослях высокой травы у другого берега я всё же ухитрилась заметить, но никак не могла ожидать что завидевший нас, и спустившийся в воду крокодил успеет переплыть широкую Реку под водой настолько быстро. Мне нечего было и думать пытаться оттащить пантеру куда-то подальше, да и укрыть её здесь было просто негде. Крокодил появился из воды сразу весь, он даже не пытался скрываться и выслеживать добычу держа над поверхностью только глаза и ноздри, как это было у них заведено. Вместо этого он широко зевнул, громко хлопнув длинной пастью, и, неспеша, выполз к нам на берег.

Я схватила зубами какую-то сухую ветку и встала между ним и пантерой. Некоторое время крокодил продолжал ползти к нам с прежней скоростью, но спустя несколько мгновений всё же остановился. Все действия до этого он выполнял бездумно, я бы не удивилась если бы по пути сюда он всё еще дремал с открытыми глазами. Сейчас же в обычную процедуру поедания падали вмешалась какая-то неожиданная третья сторона, и это заставило его мозги заработать чуть ли не впервые за вечер. Ящер некоторое время тупо переводил взгляд с меня на пантеру и обратно, видимо силясь понять какая между нами может быть связь. Сам он размерами сильно уступал тому старому крокодилу, которого я встретила по пути сюда, наверное, раза этак в три-четыре. Но даже такой невыдающийся крокодильчик был вполне способен перекусить меня пополам.

— Не подходи. — громко произнесла я, выплюнув, наконец, бесполезную корявую палку, которую сама не поняла зачем схватила. Наверное, решила, что так лучше смогу показать свои намерения.

Крокодил остался стоять, по-прежнему тупо разглядывая нас, затем занёс лапу и снова пополз в нашу сторону. Если он дикий тогда у меня большие проблемы. Хотя наверняка нет, просто еще не совсем очухался от полуденной дрёмы.

— Только попробуй подползти сюда, личинка ящерицы! — крикнула я, топнув передними копытами и подняв два небольших облачка пыли. Со стороны это наверняка выглядело комично, но на этот раз мой крик всё же возымел эффект.

— Ты больная что ли? — утробно проговорил ящер, — Никто не смеет стоять между крокодилом и его добычей. Тебе надо еще подрасти, ты пока в добычу не годишься. Уходи, иначе станешь ею досрочно.

— Добывалка еще не выросла, коряга плавучая!

— Ну, ты сама напросилась, — вздохнул крокодил с каким-то карикатурным сожалением в голосе, — для лишней порции в моём пузе место всегда найдётся.

— А ну цыц. – послышался знакомый голос, и из воды появилась огромная голова старого крокодила. На этот раз на нём не было никакой высохшей тины и тем более никакого плавучего мусора. Гроздья весело щебечущих птичек, некогда придававшие ему беззаботный вид, не покрывали его пасть полную отлично ухоженных зубов. Каждая чешуйка на морде сияла в лучах Солнце и была пригнана друг к дружке словно искусно сделанная броня. Он мог бы проглотить меня за раз целиком, он даже взрослого зебру-жеребца мог бы проглотить целиком. Вместо этого он посмотрел на пантеру, повернулся к своему сородичу и сказал:

— Проваливай.

— Старик, так дела не делаются, — удивленно ответил тот, — я раньше тебя пришёл.

— Повторять не буду.

Первый крокодил нехотя развернулся и пополз обратно к воде, бросая на старика подозрительные взгляды. Вскоре ему надоело плестись, и он вдруг сорвался с места, с большой скоростью побежал к воде так, словно пытался кого-то там застигнуть. Ну или произвести на старика впечатление своей молодецкой удалью. Плюхнувшись в Реку всем корпусом, он некоторое время плыл прямо, извиваясь на воде словно змея, а затем нырнул и исчез в глубине.

— Ты или слишком храбрая, или слишком глупая, — проговорил старый крокодил, рассматривая меня своим глазом, — а может быть и то и другое. Эта добыча всё равно его добыча, но я кое-что знаю о ваших нравах поэтому даю тебе срок до заката. Тогда этот парень вернётся, и лучше бы тебе на тот момент быть подальше. И не пытайся утащить падаль с берега.

С этими словами крокодил нырнул вслед за своим сородичем, абсолютно бесшумно, оставив на воде подозрительно маленькое волнение для своих огромных размеров. Старый опытный убийца.

Пантера всё ещё слабо шевелилась, и пыталась отползти подальше от воды, видимо, поняв, что рядом крокодилы. Я подошла вплотную, и тут же пожалела об этом: когтистая лапа молнией просвистела прямо у меня перед носом. Хоть я и отпрянула в сторону, больше опасаться было нечего – последние остатки сил уже покидали смертельно раненного хищника, она вскоре бросила попытки ползти и теперь просто лежала на боку, тяжело дыша и пытаясь рассмотреть меня всё еще слезящимися глазами.

— Не подходи! Еще один шаг, и я выпущу тебе кишки! – громко прошептала она. Я посмотрела на её собственные внутренности, тянувшиеся за ней по пыли. Какая ирония.

— Как тебя зовут? — спросила я, медленно обходя пантеру вокруг.

— А тебе-то какое дело? — ответила та, пытаясь проследить за мной взглядом.

— Скажи мне!

— Я… Я не знаю. Не помню... —сказала кошка, и, поморщившись, уронила голову на песок.

— Ты не помнишь своего имени?

— Да, не помню! Что ты ко мне привязалась? ! Дай мне подохнуть спокой…но… — рявкнула пантера и резко замолчала, переводя дыхание. Речь ей давалась всё труднее, и я всё еще никак не могла понять откуда у неё такой акцент. Как-то раз я слышала, как говорит один из местных леопардов, он говорил по-другому. А если она не из наших краёв, как она тут оказалась в таком состоянии?

— Тогда я назову тебя Муеуси Пака. Чёрная Кошка на языке предков.

— Дурацки звучит, — ответила Муеуси спустя пару мгновений, словно распробовав своё имя на языке.

— Ну, зато теперь у тебя есть имя, которое будет написано в книгу Луны.

Я еще раз обошла её вокруг, на этот раз нарочно приблизившись совсем вплотную чтобы удостовериться в том что она не копит силы для последнего удара, но предосторожности были лишними, она уже не двигалась. Я села рядом с Муеуси, осторожно прикоснулась к ней копытом и закрыла глаза.

— Mwezi Baridi. Roho ya wawindaji huyu humaliza safari yake wakati wa mchana na huanza usiku. Ongeza jina lake Paka Mweusi kwenye kitabu na utakuwa naye kwenye mikono yako. — проговорила я, постаравшись тщательно выговаривать слова. Закончив читать ритуальную песнь Луны, я взяла из сумки плетёный кошелёк с маленькими прессованными таблетками, который по счастливой случайности лежал отдельно от остальной аптечки. Я хорошо разжевала одну таблетку, сразу почувствовав как холодеет и отнимается язык, затем положила получившуюся кашицу пантере в рот. Та тут же попыталась выплюнуть всё это, но я навалилась и копытами держала её до тех пор, пока Муеуси всё не проглотила.

— Что ты делаешь? Что это за... — зашептала она и слабо задвигала ногами.

— Это снимет боль, — ответила я, — ненадолго, но достаточно.

Пантера перестала дёргаться и, через некоторое время, задышала ровнее. Еще раз оглядевшись вокруг, я поняла, что больше ничего не могу для неё сделать. Сев рядом, я закрыла глаза и стала медитировать, тихий плеск воды и равномерное уханье какой-то птицы в зарослях неплохо способствовали этому. Я пыталась отогнать от себя гадкие мысли о вине за смерть этой несчастной, и заодно припомнить всё ли возможное я сделала для неё сейчас, или, может быть, я что-то забыла. Но я не забыла ничего.

— Что ты там бормотала недавно? — спросила Муеуси, так и не раскрывая глаз.

— Это просьба к Луне, для того чтобы она услышала твоё имя и записала его в свою книгу. Её сложно дословно перевести, там говорится о том, что дух охотника, твой дух то есть, заканчивает свой путь днём и начинает ночью. Ну то есть в её владениях.

— Мне нравится ночью, — сказала пантера, — ночью на меня никто не смотрел.

— Откуда ты здесь взялась? — спросила я, уже решив, что ошиблась и у кошки осталось достаточно сил чтобы поговорить еще немного, но Муеуси снова замолчала.

— Холодно… — тихо прошептала она спустя какое-то время.

Я подвинулась к ней и легла рядом, постаравшись не прижаться к открытой ране. Её пушистая шерсть, даже густо покрытая пылью, оказалась удивительно мягкой. На мой бок опустилась чёрная лапа, и пустила когти прямо в рёбра, пусть неглубоко, но чтобы стерпеть боль мне пришлось стиснуть зубы и зажмуриться.

— Наконец-то я поймала хоть кого-то… Так хочется… Есть. — прошептала пантера через какое-то время и сделала последний выдох.

Там, куда ты отправишься, будет много еды.

6.

Мне вовсе не хотелось оставлять тело этой незадачливой хищницы крокодилу, но сделать что-либо по этому поводу было не в моих силах, я и так задержалась здесь слишком надолго, куда дольше чем того требовал здравый смысл. День давно подходил к концу, и запланированный поиск будущего места для переправы уже не был таким безопасным. До сумерек я успела забраться по тропинке обратно на каменное плато, а проходя мимо того места, где произошла вся история с пантерой я с удивлением заметила, что в округе не осталось ни одного брошенного обезьянами предмета, за прошедшие часы они спустились и подобрали всё что бросили. Видимо для того, чтобы использовать в следующий раз на следующем бродяге, который рискнёт пробраться в их владения, вот же расчетливые твари.

Как только я прошла на другой конец площадки, и увидела, что она действительно плавно спускается в долину к Реке, я поняла, что мои запоздалые предположения не были ошибочными. Если бы я выбрала это направление с самого начала, Муеуси сейчас, скорее всего, была бы жива. За короткое время медитации я так и не смогла разложить этот факт по полочкам, мысль о том что я стала причиной чьей-то смерти, пусть и косвенно, была для меня слишком новой и шокирующей, поэтому я отложила её в дальний угол сознания чтобы потом, уже дома, обсудить её со старейшиной. Она всегда знает, что сказать о подобных вещах.

Где-то прямо над головой с громкими криками пронеслась птица, и до меня вдруг дошло что такие птичьи крики обычно слышатся уже после захода Солнца. О чём я думаю вообще! ? Ночь уже на носу, а я посреди саванны без убежища! Да меня наверняка уже заприметил какой-нибудь шакал и сейчас крадётся где-то рядом чтобы дождаться пока меня сморит сон и перекусить мне шею. Нет уж, дудки, нужно срочно найти здесь место для ночлега и поскорее развести костёр. Но «здесь» ночевать было просто негде: слишком близко к Реке я подойти не могла, оттуда наверняка достанут крокодилы, чьё внимание за прошедший день я привлекла слишком сильно. Если наоборот подойти ближе к зарослям – проклятые обезьяны покоя не дадут.

Я села на торчащую у берега выбеленную Солнцем корягу и принялась обдумывать своё положение, на всякий случай поглядывая то на воду, то за спину — на заросли. Западная часть неба уже полностью окрасилась в багровые тона, большие стаи дневных птиц потянулись к местам своего ночлега, чёрными точками выделяясь на фоне стремительно темнеющего неба. Где-то не очень далеко послышался протяжный львиный рык, каким вожак созывает львиц на охоту. Плохо. Очень плохо.

— Проблемы?

От неожиданности я подпрыгнула на месте, потеряв равновесие кувыркнулась через корягу и упала на спину. Треклятый старый крокодил смотрел на меня из воды своим глазом, и я готова была поспорить, что под водой он улыбается во всю свою зубастую пасть. Стоило задуматься и отвлечься, он уже был тут как тут.

— Нет никаких проблем! Во имя Солнца, зачем так пугать? Я чуть дух не испустила! — причитала я, неловко поднимаясь на ноги и заодно прикидывая варианты маршрутов для бегства.

— Ой, ну уж извини, — ответил крокодил, снова бесшумно подняв голову над водой, — ты тут сидела в такой монументальной позе, что грех было не попробовать.

— Чего тебе вообще нужно от меня? Проголодался? У вас, крокодилов, так принято — разговаривать с добычей по душам?

— Да нужна ты мне больно. Костлявая вон какая. А у меня под корягой на дне еще целая антилопа припрятана, на неделю хватит. Что до общения, на Реке вообще не принято разговаривать, нам это неудобно. Вот когда пустынного встретишь, хотя вряд ли, вот тогда поймешь, что значит болтливый крокодил. Они от одиночества с катушек съезжают.

— Это конечно всё крайне интересно, но ты уж потрудись озвучить цель своего неожиданного визита. — я снова села на корягу уже почти полностью смирившись с мыслью о том, что теперь-то меня точно сожрут.

— Можешь ночевать здесь, мы тебя не тронем. Тебя вообще никто здесь этой ночью не тронет, а на тебя уже много кандидатов зубы точат, поверь на слово. И не строй такую мученическую физиономию, другого выбора у тебя все равно нет. К тому же у меня к тебе дело.

— Какое дело? — устало проговорила я, попытавшись избавиться от «мученической физиономии». Не получилось.

— По твоей части. У меня есть молодой родственник, хороший парень, подавал надежды, но больно уж любопытный. Позавчера поймал и съел какую-то незнакомую рыбу, а тем же вечером ослеп. Слепому в нашем деле долго не протянуть, сама понимаешь. Поможешь ему своей магией – переночуешь в безопасности.

Я постаралась не думать, откуда этот полудикий узнал о моих навыках, но стоило признаться, что старый ящер был прав, другого выбора всё равно не было. К тому же в голове, откуда ни возьмись, появилась тщеславная мысль, которую так и не удалось прогнать: ведь для меня впервые представляется шанс опробовать на практике зелья собственного приготовления. Старуха, конечно, часто поручала мне варить и смешивать всякое во время обучения, но ничего из плодов моего труда так и не было применено на практике.

— Хорошо. Тащи сюда своего мальца, — ответила я, постаравшись не придавать голосу излишне восторженного энтузиазма, — и не забудь где-нибудь найти такую же рыбу, это очень важно.

Крокодил мигнул глазом и без ответа скрылся под водой, а я встала с коряги, сняла с себя сумку и попрыгала на месте, прогоняя навалившееся дремотное состояние, всё-таки день выдался длиннющим и переполненным событиями. На берегу валялось множество сухих палок, я развела из них небольшой костёр, натащила сухой соломы для постели и начала приготовления.

«Книга о таинственных чудодейственных зелиях, микстурах, припарках и тёртых порошках, силою которых исцеляются болезни, баланс жидкостей телесных восстанавливается и особливо надёжно призывается вспомоществование владык чарующих сил природы этой и той стороны», фолиант второй, часть пятая, синяя закладка. Рецепт я знала наизусть, как и всю книгу, которая была написана настолько странным наречием что я частенько получала по уху от старейшины, когда не могла подавить смешок при чтении. Однако, несмотря на солидный возраст и устаревшее издание, ни один из тамошних рецептов нельзя было назвать неэффективным.

Котелка с собой у меня не имелось, поэтому готовить лекарство пришлось в глиняной кружке, которую я прихватила с собой чтобы выпить чаю на привале, если бы позволил случай. В такой примитивной обстановке невозможно было провести нормальную деликвацию микстуры, но в моём случае всё это можно было заменить обычной ректификацией раствора, для мышечной массы существа размером с крокодила это было не столь важно. Обойдя свою стоянку по кругу, я без труда нашла всё что было нужно для базовой микстуры, остальное должен был доставить сам крокодил. Кроме того, прямо за корягой я набрела на островок со свежей зелёной травкой и не отказала себе в удовольствии немного пощипать её. Я ведь так и не взяла с собой ничего перекусить, в надежде вернуться до того, как серьезно проголодаюсь.

Солнце уже почти полностью скрылось за горизонтом, сильно размытое зыбким маревом, поднимающимся над остывающей землёй. Сёстры не были видны из моего маленького лагеря, что меня немного расстроило, потому что их вид почему-то здорово успокаивал, напоминая о том, что дом где-то рядом. Из зарослей над головой с тонким еле слышным писком начали вылетать первые летучие мыши, а над саванной всё чаще разносились львиные рыки. Будущим утром многие сообщества гну и ориксов недосчитаются своих стариков, больных, или просто не очень расторопных сородичей… Стало довольно прохладно, я придвинулась поближе к костру и обработала пережёванной обезболивающей таблеткой раны от когтей пантеры на боку. Больше заниматься было нечем, и я села медитировать. Когда ночь бархатным пологом опустилась на саванну и Луна взошла над своими владениями, а моя микстура выкипела необходимые два раза, крокодил вернулся.

— Всё готово? – спросил он, наполовину вылезая на берег. Песок под его лапами проминался так что в этих ямах можно было деревья сажать.

— Да. Мелкого привёл? — спросила я с как можно более невозмутимым видом, маскируя то что на самом деле меня здорово потряхивало, не то от подсознательного страха соседства с хищниками после заката, не то от предвкушения первой работы.

— Здесь он, — сказал крокодил, и на берег медленно выполз его родственник.

«Мелким» эту самоходную гору чешуи и костяных наростов можно было назвать только относительно своего дедушки. Размерами крокодильчик был заметно крупнее того, которому достались останки пантеры.

— Дымом пахнет… Что дальше, дед? – спросил тот глубоким шепелявым басом, отчего я невольно улыбнулась.

— Лежи смирно, сейчас тебе помогут. Делай всё, что скажет эта зебра.

— Зебра? Какая зебра? — выпалил крокодил, слепо шаря головой вокруг, при этом он чуть не сшиб меня с ног.

— Спокойно лежи и слушай. И прекращай дёргаться, иначе твои глаза так больше ничего и не увидят.

Я бочком подошла к крокодилу, всерьёз готовясь отпрыгнуть в сторону в случае, если какое-нибудь его движение покажется мне подозрительным, опасливо протянула копыто и подняла ему одно веко. Глаз оказался полностью белым, словно варёное яйцо. Что-ж, всё как я и думала.

— Рыбу притащили? — деловито спросила я, с облегчением отходя подальше от опасного пациента.

— Да, вот, — сказал больной крокодил, наклонил голову и из его пасти выпала половина большой зубастой рыбины, с крупной чешуёй окрашенной в яркие радужные цвета. Я взяла с неё несколько чешуек, а остатки от рыбы длинной палкой спихнула обратно в воду. Вонь от неё стояла невыносимая.

— Ещё мне нужен твой зуб, повезло тебе, что ты крокодил. Для лекарства как раз нужен крокодилий.

— Ну, там слева вроде один шатался, — сказал крокодил и широко открыл пасть, а я невольно отшатнулась. Стоять рядом с таким частоколом было, по меньшей мере, неприятно, одно движение его головы, и он мог сцапать меня почти целиком. Я нашла шатающийся зуб и со второй попытки выбила его камнем. Крокодил дёрнулся и с громким хлопком закрыл пасть в копыте от моего носа.

Укоризненно посмотрев на деда, который явно получал удовольствие от зрелища, я провела цементацию зуба вместе с рыбьими чешуйками между двух плоских камней, и добавила получившийся порошок в микстуру. Затем, как бы невзначай, отвернулась от этих двоих и незаметно плюнула в кружку. Нет, это не было каким-то подлым актом вымещения обиды, просто для микстуры нужна была капелька жидкости насыщенной естественной органикой, а я как раз недавно поела, и моя слюна вполне подходила для рецептуры.

Ну, теперь-то всё было готово.

— Действует не сразу, завтра к утру зрение частично вернётся, — напутственно сказала я, выливая микстуру из кружки прямо в глотку крокодила. – Видеть, как раньше сможешь только через неделю, но ты молодой и здоровый, протянешь без проблем. И не ешь больше ничего цветного и непонятного, но это тебе уже опытные сородичи объяснят, в вашей диете я ничего не смыслю.

— Спасибо, госпожа зебра, – пробурчал крокодил и сполз в воду.

«Госпожа»? Вот уж не ожидала. У меня что, такой взрослый голос?

7.

Я лежала на соломе у потрескивающего костра и читала одну из двух небольших книг, которые взяла с собой из дома. В книге говорилось о северных лесных растениях и их свойствах, в основном они сопоставлялись с местными для того, чтобы можно было без труда найти аналог для рецепта. «Лес», судя по всему, вообще был удивительным местом. Огромные деревья, закрывающие своими кронами Солнце, великое множество разных растений и грибов на такой маленькой площади, не говоря уже обо всякой живности… Редкие проезжие странники иногда рассказывали истории о густых джунглях где-то сильно южнее нашей саванны, но там было настолько опасно что даже полудикие не решались селиться в тех местах, да и климат там совсем не ахти. Нет, северные леса в своей строгости казались мне гораздо притягательнее, в немалой степени, потому что там не водились обезьяны. Не то чтобы я рассчитывала когда-нибудь увидеть такие места своими глазами, но я всё равно внимательно изучала книгу, потому что уже наизусть знала всю местную флору, а новые знания никогда не бывают лишними.

Где-то в зарослях над берегом назойливо стрекотали ночные насекомые, пытавшиеся найти себе пропитание и при этом спастись от сновавших туда-сюда летучих мышей. В чистом звёздном небе, словно огромный крокодилий глаз без зрачка, висела яркая белая Луна. Узор из тёмных пятен на ней напоминал голову единорога. Я много раз спрашивала у взрослых о том, что означает этот узор, но никто мне ничего внятного ответить не смог, даже бабушка.

Старый крокодил валялся, закрыв глаза, на том же самом месте, куда выполз несколько часов назад. За всё это время он ни разу не пошевелился и не издал ни звука, видимо уснул. Дочитав очередную главу, я с удовольствием ощутила приятный пряный запах: мой чай на костре только что закипел. Палочкой я аккуратно выудила немного подкоптившуюся кружку из горячих углей и ненадолго оставила её в сторонке на холодном песке. Когда кружка остыла настолько что её можно было взять в копыта, я еще раз втянула полную грудь потрясающего аромата, и чуть-чуть отпила. Превосходный бабушкин сбор из разных трав был как всегда великолепен, она бы могла стать богатейшей зеброй во всей округе продавая этот чай проезжим торговцам, но категорически отказывалась это делать. Тем не менее, слухи о чудесных напитках всё равно распространились гораздо дальше, чем ей хотелось, особенно, потому что другие старейшины, хоть и не уступали ей в мастерстве врачевания, готовить такого чая не умели, и поэтому завидовали. Нет, я не знала об их зависти наверняка, но догадывалась, потому что сама завидовала просто люто, и постоянно пыталась как-то повторить хоть какой-нибудь из этих рецептов. Пока безуспешно, но у меня еще целая жизнь впереди.

Я сделала еще один долгий глоток, мысли сразу прояснились, и мир вокруг обрёл приятную резкость.

— Красивая сегодня ночь, да?

Я поперхнулась и уронила кружку прямо в костёр, который зашипел и начал распространять неприятный запах. Крокодил лежал, раскрыв один глаз, и улыбался краем пасти. Конечно же он не спал, а несколько часов подряд лежал неподвижно, выжидая удобного момента чтобы напугать меня. Видимо, время для него течёт в каком-то совсем другом темпе.

Что ж, я опять попалась. Было не столько обидно за потерю бдительности, сколько жаль разлитую кружку чая, ведь у меня с собой была всего одна порция. Я не брала его слишком много, для такой короткой вылазки это было ни к чему, к тому же пить его чаще чем раз в сутки было... Неразумно. По многим причинам.

— Благодарен за помощь сородичу.

Мне искренне захотелось запустить в старого хищника раскалённым углём, но я подавила в себе это желание, тяжело вздохнула и взяла в зубы длинную палочку.

— Тебе тоже спасибо… — неразборчиво процедила я, выковыривая пустую кружку из костра.

— И все-таки, зачем ты устроила всё это представление там, на берегу?

— Какое тебе вообще до этого дело?

— Ни один здешний обитатель в здравом уме не будет заботиться о том, кто его только что чуть не сожрал, не говоря уже о защите его тушки от падальщиков. Если бы я не следил за ситуацией, то для тебя дело бы закончилось очень печально, надеюсь ты это отчётливо понимаешь, несмотря на свой возраст.

— Значит я и правда больная. Не знаю, мне просто вдруг показалось, что я должна это сделать, ведь у неё нет никого кто бы сказал Луне об её имени, у неё и имени то не было. Я бы могла сказать, что любая жизнь достойна сострадания, как учила меня старейшина, но ведь на самом деле всё куда запутаннее… Я бы сделала тоже самое для тебя. Возможно. Хотя, после последней твоей выходки, я уже не так уверена.

— Твой предшественник так же говорил.

И снова «мой предшественник».

— О ком ты вообще болтаешь? Что за предшественник? Ты говоришь о том, что кто-то и до меня выполнял похожее Испытание в этих местах? Ну это неудивительно, зебры живут здесь много поколений, а ритуал, скорее всего, существует еще дольше.

— Ничего ты ещё не знаешь, — улыбнулся крокодил, — когда-нибудь, конечно, до тебя дойдёт, если протянешь достаточно долго. Но не сегодня.

— Давай без менторских замашек, ладно? Я и сама в курсе что маловато знаю о жизни чтобы судить обо всём на свете, даже с тобой спорить не буду, потому что ты слишком старый и хитрый, — я пошла к воде чтобы прополоскать кружку, — но я пытаюсь учиться. Поэтому я была бы признательна за объяснение о каком таком предшественнике ты говорил. Если его не последует, то я иду спать.

— Давно это было. — начал крокодил, выдержав длинную паузу, — Ну, сама понимаешь. Я тогда был не больше этого любопытного юнца которому ты помогла. Валялся, значит, недалеко отсюда на берегу у заводи. Только что неплохую антилопу сцапал на водопое, под корягу секретную на дне спрятал, а оттуда уже полежавшую достал, на третий-четвёртый день самое…

— Давай без таких подробностей, ладно? — взмолилась я, стараясь не думать о том сколько раз сама переправлялась через Реку в похожих местах, и о том какой ужас, наверное, испытала жертва перед смертью.

— Ты не сердись на старика, я эту историю только своим рассказывал. Ну так вот, лежу я сытый, довольный, нежусь на солнышке, решил чуть-чуть покемарить. И тут на меня наступил слон.

Я хрюкнула и покатилась от хохота.

— А вот ничего смешного. Я-то сам понимаю, что не заметить слона очень сложно, но я тогда его как-то проглядел. Собратья, конечно, решили меня не предупреждать, а просто смылись чтобы поглазеть со стороны что будет дальше. Мне повезло, что слону не было никакого дела лично до меня, он просто пришёл на заводь водой обливаться, а на меня наступил ради потехи, сама же знаешь какой у них характер. В итоге после такой шуточки у меня перестали двигаться задние ноги. Я даже плавать почти не мог, так бы и загнулся, наверное. Если бы не твой предшественник.

Я навострила уши.

— Лежу я, значит, на берегу, — продолжил крокодил, — Неделю нормально не ел, злющий, голодный лежу. Уже помирать собрался, честное слово. Тут ко мне вдруг подходит Он, посмотрел на меня со всех сторон и спрашивает: «Как тебя зовут? ». Я хотел его за ногу цапнуть, но сил уже совсем не было даже чтобы послать его подальше. А этот продолжает: «Тогда я назову тебя Мамба». Ну дурацки же звучит. Потом он сунул мне под нос какую-то едкую гадость, от которой я отключился.

Проснулся я уже здоровым, даже здоровее чем раньше. Такой же злой и голодный, но ноги работали как надо, так что я сразу поймал себе обед. Много следующих сезонов этот тип ходил мимо моей территории в заросли к обезьянам, а как меня видел – останавливался и начинал болтать обо всякой чепухе. Я ему даже зубов несколько отдал, и пообещал оказать услугу.

— Какую услугу? — спросила я, пытаясь припомнить были ли в округе жеребцы-старейшины. На моей памяти такого не было никогда, в нашей деревне уж точно. — И вообще, как ты тогда, при первой встрече, понял кто я такая? Ведь по мне нельзя сказать зачем я явилась.

— Ничего ты ещё не знаешь. — выдохнул крокодил, и больше не сказал ни слова.

8.

Проснулась я от того, что Солнце светило прямо в глаза. Луна и звёзды! Я проспала половину дня! Будь я где-нибудь посреди саванны, от меня бы давно и костей не осталось. Правда, на этот раз я находилась в безопасности, потому что у костра, свернувшись вокруг него полумесяцем, валялся старый крокодил, к которому никто в здравом уме приближаться бы не рискнул. Никто кроме глупой зебры, которая наскоро забросала прогоревший костёр песком, потянулась, и начала осматривать место, где её застигла ночь.

Хорошенько повертев головой, я поняла, что оказалась не так уж и далеко от места своей вчерашней переправы, да оно и не требовалось, потому что совсем рядом я рассмотрела точно такую же удобную отмель, которая только-только начала покрываться водой после полудня.

Собрав свои нехитрые пожитки, я заглянула в сумку и с удовлетворением посмотрела на свёрток из бархатных листьев, успевших уже слегка пожелтеть. Внутри был уложен заветный клочок серого мха, цель своего Испытания я выполнила, теперь нужно было быстрее возвращаться домой. Вполне может статься, что у меня получится вернуться самой первой и получить причитающиеся почести, хотя я и не была уверена полагались ли за такое достижение хоть какие-то награды кроме очевидных подозрений в жульничестве.

Я аккуратно переступила через кончик толстого крокодильего хвоста, с улыбкой поборов жеребячье искушение потоптаться на нём и тем самым исполнить вчерашнюю угрозу. Быстро перебежав через тёплую как парное молоко Реку, я скинула сумку на большой камень и подогнула ноги, погрузившись по шею в мутную воду. Хоть мой собственный нос и успел уже привыкнуть к отвратительному запаху средства от обезьян которым я всё еще была покрыта, но возвращаться в таком виде домой мне точно не хотелось. Наконец, выбравшись на противоположный берег, я оглянулась на лежащего крокодила и крикнула: «До свидания, Большой Мамба! ». Крокодил испуганно вскочил, повернул ко мне голову и впервые уставился обоими глазами.

— Еще увидимся, девочка, — проворчал он и пополз в воду. — как же вы всё-таки похожи…

Мне предстояло пройти мимо прежней стоянки на кургане, и при этом лишний раз не намозолить глаза львам, которые сейчас, после ночной трапезы, должны быть максимально ленивы и безразличны ко всему окружающему. А к вечеру я уже должна быть дома. Ух, сколько вопросов я задам бабушке! Она никогда не говорила, что в позапрошлом поколении наш старейшина был жеребцом, я даже припоминаю что в её записях натыкалась на что-то вроде летописи, в которой предыдущие старейшины всегда оказывались кобылами. Задумавшись об этом, я вышла на протоптанную тропинку и чуть не наступила на огромное перо древесного орла. Этих птиц нельзя было назвать редкими, какой-нибудь из них обязательно маячил в вышине, высматривая мелкую добычу, но свои великолепные перья они теряли нечасто, а в таком идеальном состоянии и того реже. Порадовавшись удаче, я аккуратно сунула перо в сумку, намереваясь подарить его старухе и выпросить взамен что-нибудь полезное, например латунную чернильницу с крышкой. Высокая сухая трава по обочинам вскоре начала раздаваться в стороны, превращая извилистую тропку в широкую утоптанную дорогу, которая так и шептала о том, что пора было размять мышцы. Вдохнув полные лёгкие тёплого воздуха, я пустилась по ней в лёгкий галоп, ещё издали приметив тот самый львиный курган, на который мне нужно будет свернуть.

Однако, вскоре мне пришлось остановиться. На обочине дороги из земли торчало копьё, хорошее копьё, с кованым наконечником, украшенное цветными ленточками и резьбой. Такими копьями пользуются везде, и в нашей деревне тоже, но кто мог оставить его здесь? Ведь подобные вещи не раскидывают просто так. Я привстала на задние ноги и поискала владельца, но не услышала ничего кроме обычных звуков саванны и не увидела ничего кроме сплошного моря высоченной жёлтой травы. Коротко хмыкнув, я выдернула копьё из земли и сунула под ремень сумки. Когда принесу его к своим, потерявшему здорово попадёт, а еще он останется мне должен, что не может не радовать. Пройдя ещё немного в размышлениях о том, что я впервые нахожусь в большой саванне с настоящим оружием, прямо посреди дороги я наткнулась на то, что заставило сердце тревожно забиться. Там лежала чья-то седельная сумка, застёжка была разорвана, содержимое сумки валялось прямо в пыли: несколько перевязанных верёвочкой лепёшек, деревянная фляжка, ещё какие-то мелочи нужные в пути... Внезапно из травы послышался громкий приближающийся шорох, и я замерла на месте, что бы там ни было, прятаться было поздно. Сердце начинало биться всё сильнее и сильнее: что, если там лев? Их логово совсем рядом, ночная охота могла быть неудачной, и они вполне могли отправить молодняк прошерстить окрестности на предмет перекуса. Пустоголовые подростки, опьянённые охотой, могут и позабыть о неписанном правиле, согласно которому не стоит лишний раз нападать на зебр. Вот откуда брошенное копьё и разорванная сумка! Здесь уже сцапали кого-то, и вернулись за десертом! Но вместе с этой догадкой пришла и другая. Если это лев – то для меня всё кончено. Львы не охотятся поодиночке.

Но, в момент, когда от выброса адреналина у меня почти заложило уши, из густой травы появился не лев, а Имара. Он буквально вывалился на дорогу и тут же уставился на меня широко раскрытыми глазами. При нем не было ничего из снаряжения, вместо этого всё его тело покрывали царапины и ушибы, а на шее болтался обрывок какой-то верёвки.

— Имара! — воскликнула я, пожалуй, чересчур громко, — Ну напугал ты меня! Ты что тут делаешь, что случилось? На тебя напал…

— Зе... Зекора? – перебил меня Имара не своим от страха голосом, одновременно пытаясь перевести дух, — Беги! Я уведу их в другую сторону!

С этими словами он, заметно прихрамывая, перебежал дорогу и бросился в траву на другой её стороне.

— Кого «их»? Имара! Да подожди же ты! — крикнула я и побежала следом.

Я много думала потом, об этом своём решении побежать за ним, вместо того чтобы послушаться и бежать в другую сторону. Наверное, это, всё-таки, была глупость.

Долгое время я видела лишь его чёрно-белый хвост, мелькавший в просветах впереди, но вскоре высокая жёлтая трава кончилась, и мы выбежали на открытую саванну, почти до горизонта покрытую густой зелёной травой, коротко ощипанной прошедшими здесь накануне кочующими ориксами. Имара остановился в нерешительности, мотая головой то в одну, то в другую сторону.

— Имара! Да стой же ты! — кричала я с раздражением. Высокая сухая трава здорово исколола мне бока во время бега, к тому же где-то там, в её гуще, я потеряла найденное недавно копьё, — Кто тебя преследует?

— О Солнце, ты бежала за мной! ? — выпалил жеребец с болью в голосе, и сокрушенно мотнул головой, — Я же говорил тебе уходить в другую сторону! Я же говорил!

Сказав это, он обернулся и, щурясь, стал всматриваться куда-то вверх.

— Глупая, глупая Зекора, — с горечью прошептал он через несколько секунд. — Ты меня не послушала, ты никогда меня не слушаешь… Теперь бежать бесполезно, они тебя видели.

— Да о ком ты говоришь-то? Объясни, наконец!

Я подумала, он собирается меня ударить. Имара протянул копыта и силой повернул мою голову туда, где высоко в небе болталось маленькое пятнышко. Сперва мне показалось что это просто большая птица типа грифа, но грифы не летают так быстро, и у них не такие большие тела и короткие крылья. Это был пегас.

9.

— Думаешь, почему в мою хижину не только никто не заходит, но большинство даже опасается проходить мимо? — старейшина усмехнулась, — Потому что они боятся, маленькая Зекора. Боятся непонятного, боятся меня, хотя я, если подумать, не давала им поводов. Это обычный страх обычных зебр перед необычными вещами. Они думают, что я могу всё, могу превратить их в лягушек, или вызвать дождь, или засуху, сказав лишь слово на языке предков и бросив что-то в костёр. Да что там, ты и сама лишь недавно думала также. Но, на самом деле, моё… Наше ремесло не даёт безграничных возможностей. Пойдём, покажу кое-что.

Старуха подвела меня к столу, на котором лежали книги. Она сняла колбу с керосиновой лампы, строго покосившись с намёком чтобы я не вздумала тянуть к колбе копыта, подожгла фитиль от чадящей масляной лампадки и поставила колбу обратно. Глубокие тени вокруг тут же отступили, а комната наполнилась лёгким запахом сгоревшего керосина. Старейшина разместила на столе одну из книг и начала что-то в ней искать.

— Так... сейчас. А, вот, смотри.

Она раскрыла книгу на изображении каких-то странных существ. Они были похожи на зебр, но вместо полосок они щеголяли разноцветными телами и не менее разноцветными глазами, а разноцветные длинные гривы были уложены самыми разными способами. У нас-то гривы всегда коротко стригут и укладывают торчком, чтобы не мешали, и глаза у всех зебр, кроме меня, чёрные как смоль. А эти существа смотрелись смешно и странно.

— Это пони, моя дорогая, земные пони если точнее. Они живут очень далеко, за саванной, морем и другими странами, на другом континенте. Они очень похожи на нас, зебр. Только живут в больших поселениях, и их жизнь гораздо менее опасна, чем наша. Даже Метки свои они получают естественным путём, без Испытания. И не спрашивай кто решает, что будет изображено на Метке, когда она появится, этого никто не знает. Если хочешь, можешь потом сама почитать. В них нет ничего особенного, но смотри кто живёт рядом с ними.

Бабушка перевернула несколько страниц, и показала мне следующую картинку: на ней были тоже пони, только с маленькими птичьими крыльями на спинах. Смотрелось еще нелепее и смешнее.

— А это пегасы, — продолжала старейшина, — благодаря своим крыльям они могут летать по небу. И не только летать, они могут ходить по облакам, строить на них дома, и делать все, что им вздумается. Они могут вызвать дождь, просто согнав нужные облака в кучу над нужным местом. Это великий дар и огромные возможности. Никакая микстура и никакая трава не сможет дать нам с тобой того же, что могут они с рождения.

Бабушка опять перевернула несколько страниц. На этот раз на картинке были пони без крыльев, но у каждой из них был короткий витой рог посреди лба.

— Единороги. У них нет крыльев, но они в них и не нуждаются. Представь: им достаточно просто захотеть и произойдет что угодно: у них появятся крылья, или они смогут дышать под водой, или превратить камень в еду. То, для чего нам с тобой нужно будет собрать ингредиенты, правильно приготовить нигредо, и молиться Солнцу чтобы всё прошло как надо, то они могут сделать, просто подумав об этом. Видишь вон там банку с сушеными ягодами на верхней полке? — я утвердительно кивнула, внутренне сжавшись от того, что старуха может потянуться за банкой и тогда мне здорово попадёт, ведь в банке давно не хватало половины ягод, потому что я их съела. — Так вот, чтобы её достать мне пришлось бы подставить лестницу и забираться туда, рискуя свалиться и свернуть шею. А единорогу достаточно просто захотеть, и банка прилетит к нему сама.

— Ух ты-ы… — выдохнула я с притворным удивлением, больше порадовавшись тому, что тайна банки не будет раскрыта, по крайней мере в ближайшее время.

— Да, неплохо им живётся, на самом деле. Но не думай, что они всемогущи. Тамошняя жизнь легка и беззаботна, эта жизнь сделала их ленивыми и праздными. Большинство единорогов никогда не пользуются своим даром ни для чего кроме письма, света или переноса еды прямо в рот. При всех их чудесных врождённых способностях, у тебя есть то что, при должном усердии, позволит получить преимущество в любой ситуации.

Я с недоверием посмотрела на старейшину. Она подняла копыто и постучала по моей макушке.

— Это твои знания и твой ум, маленькая Зекора.

10.

Пегас сделал над нами круг, потом завис на месте и оглушительно свистнул, почти сразу откуда-то со стороны дороги послышался ответный свист. Пока я стояла, раскрыв рот, и рассматривала пегаса, Имара поднял с земли камень и швырнул в него. Пегас с лёгкостью увернулся и взлетел чуть выше. Его шерсть была синего цвета, короткая грива, скрытая под широкополой шляпой, выглядела скорее седой, чем серой, а на боку болталась короткая дубинка. В копытах он держал верёвку, непрестанно то наматывая её на копыто то снова разматывая. Он делал это скорее механически, потому что его прищуренные глаза пристально смотрели на меня.

— Бежим! – рявкнул Имара и развернулся прочь, но не проделал и десятка шагов как вскрикнул от боли, сильно захромал и остановился. Я, наконец, опомнилась от невиданного зрелища и подбежала к нему.

— Кажется, добегался я, — прошипел он сквозь зубы, — они мне по коленке вдарили, думал на трёх оторвусь, но нет, уже не получается.

— Сейчас помогу, — быстро сказала я и сунула копыто в сумку, ведь где-то у меня еще оставалась последняя таблетка болеутоляющего. Как назло, я трясущимся от испуга копытом никак не могла её нащупать, даже встреча с пантерой не испугала меня настолько сильно.

— Оставь меня! Беги пока не поздно, или они поймают нас обоих. — процедил Имара, отталкивая меня ногой.

В это время из травы выбежали еще трое пони, без крыльев или рогов, земные. Пегас спикировал к ним и начал что-то быстро говорить, указывая копытом в нашу сторону, как мне показалось прямо на меня. Все трое из одежды носили только разномастные шляпы с полями, но у всех троих были и пояса с верёвками и дубинками, такие же как у пегаса. Один из пони сплюнул и вышел вперёд.

— Так-так-так, — протянул он, уставившись на меня. — эй, Стинки, подойди-ка сюда.

— Вы меня звали, босс? – ответил второй пони, с комичной поспешностью подскочивший к первому.

— Посмотри на эту мелкую. Ничего не замечаешь?

— Она классно выглядит, босс.

Пони закатил глаза.

— Послал же тебя Дискорд на мою голову… Смотри внимательнее.

— Ээ-э… — Стинки нахмурился, безуспешно пытаясь определить в чём здесь подвох, — Она ростом почти с вас, а у нее еще нет кьютимарки, вы это имели ввиду?

— У них не бывает кьютимарок, придурок!

— Извините, босс…

— Шаклз, что ты там встал, иди сюда. Что ты видишь?

К ним приблизился третий пони, до этого стоявший на месте и внимательно следивший за округой. Ему хватило всего одного короткого взгляда, он недобро улыбнулся и почему-то покосился на пегаса.

— Я вижу, что нам сегодня повезло, мистер Роуп, — сказал он, — У этой малышки бирюзовые глаза.

— Ну хоть у кого-то здесь мозги варят, — выдохнул мистер Роуп. Хоть и с заметным акцентом, но все они говорили на нашем языке. Раньше я слышала его только от других зебр, и в этот момент, среди бешеного потока панических мыслей, в голове промелькнула одна, задающаяся вопросом как вообще так вышло. Может быть, наоборот, это мы говорим на их языке?

— Беги, Зекора! — крикнул Имара.

Я непроизвольно покачнулась от порыва невесть откуда взявшегося ветра, рядом послышался глухой удар. Запоздало оглянувшись, я поняла, что пегас молниеносно спикировал мимо меня, и прямо в полёте ударил Имару дубинкой так быстро и точно, что тот мешком свалился без сознания там же где стоял.

— Стой смирно, девочка. Мы же не хотим, чтобы ты, как и твой дружок, что-нибудь себе повредила, — сказал мистер Роуп и подал знак головой своим подручным. Те заученными движениями сняли с поясов верёвки и двинулись ко мне. Я быстро сунула нос в сумку и, не спуская с них глаз, наугад достала первый попавшийся предмет. К тому времени в сумке не оставалось уже ничего кроме книг, орлиного пера, свёртка с мхом и конвертика с остатками вонючего порошка. Я должна была об этом помнить, но в той ситуации мозги полностью отказались мне подчиняться, я рефлекторно начала просто повторять то же самое, что делала при встрече с пантерой. Я знала, что это не сработает второй раз, что у меня нет припарки от переломов с пыльцой райграса, что их здесь четверо против меня одной, но подсознание требовало хоть каких-то ответных действий, и я позволила ему взять контроль.

Когда один из них подошел достаточно близко и, высунув от старания язык, попытался накинуть на меня веревку, я отскочила и рывком высыпала содержимое конвертика прямо ему в морду. Не обращая внимания на результат, я развернулась и со всех копыт бросилась прочь. Но мне не удалось убежать далеко, через сотню шагов я почувствовала, как на шее затянулась петля, чтобы не задохнуться мне на полном скаку пришлось повернуть в сторону. Петля затянулась еще сильнее, я остановилась и попыталась её снять, но поняла, что уже не достаю до земли передними копытами. Пегас висел прямо надо мной и затягивал удавку на моей шее, не давая сделать ни одного шага. При этом он мне что-то тихо говорил, но мне было не до того, я начала задыхаться.

Вскоре подбежали и остальные. Стинки, в которого я высыпала порошок, выглядел нисколько не пострадавшим, что было неудивительно. Мистер Роуп спокойным шагом подошел последним. Проходя мимо Стинки, он поморщился и сплюнул, даже немного отшатнувшись в сторону.

— Она обсыпала меня какой-то вонючей дрянью, босс! — пожаловался Стинки, обтрясая свою шляпу.

— Не тряси на меня эту гадость! И вообще отойди подальше. Ты воняешь хуже слоновьего дерьма, — сказал мистер Роуп и подошел вплотную ко мне.

— Ну на что ты рассчитывала, а? — проговорил он, изобразив на физиономии приторное участие, — Хотя можешь не отвечать. Вы всегда пытаетесь сбежать, даже если ситуация безнадёжна, к этому я уже привык, но привычка не даёт мне понимания. Ведь если бы ты не дёргалась, то всё бы прошло без вот этого вот безобразия с удавками.

Я прыгнула на месте, развернулась и ударила Роупа копытом прямо в челюсть. Верёвка на шее мгновенно затянулась настолько что я почти потеряла возможность вдохнуть. Инстинктивно я балансировала на кончиках задних копыт и косилась на Роупа. Тот выплюнул выбитый зуб и улыбнулся, обнажив сплошь покрытые красным зубы.

— Неплохо, девочка — процедил он, сплюнув кровь на землю, — Луп! Заканчивай.

На миг я почувствовала, как веревка на шее ослабла, но еще через мгновение у меня в глазах внезапно потемнело, и мир перестал существовать.

11.

Мне снился сон, в котором я, не спеша, шла по саванне со старой сумкой для сбора трав. Вокруг торжествовала жизнь во всём её многообразии, и все вокруг приветствовали меня. Все, от слона до маленькой летучей мыши. Даже когда я перешла через Реку к зарослям, обезьяны не орали, а почтительно кивали головами, когда я проходила мимо.

Очнулась я лёжа на боку с мешком на голове, рот был стянут верёвкой так, чтобы я не могла говорить. В ушах шумело, а малейшее движение головой отдавало ужасной болью в затылке. Ноги, судя по всему, тоже были крепко стянуты, и я их почти не чувствовала. Я постаралась не думать о том, что будет, если я захочу в туалет. Вместо этого я замерла и начала прислушиваться к окружающим звукам и запахам, правда с запахами была проблема: различить что-либо через оглушительную вонь мешка, надетого мне на голову, было невозможно. По треску поленьев я поняла, что где-то рядом горит костёр. Сосредоточившись, мне удалось немного избавиться от головной боли, и я услышала звуки речи моих похитителей, изредка перемежающиеся кашлем и короткими смешками. С другой стороны, доносились дребезжащие звуки какого-то музыкального инструмента.

Полежав еще немного, я почувствовала, что у меня по лицу что-то ползает, и это что-то пытается заползти мне в нос. Я дёрнулась и громко чихнула, а голоса у костра сразу затихли.

— Эй, Луп, проверь как там наша малышка. — послышался голос Роупа.

Послышались приближающиеся шаги, и пегас сдёрнул мешок с моей головы. Я с облегчением вдохнула полные лёгкие прохладного ночного воздуха, после вонючего мешка это было просто прекрасно. В небе, за жиденькими кронами акаций, висела немного прикрытая облаками Луна. Я лежала на краю маленького лагеря, расположенного в незнакомом мне месте, мистер Роуп и Шаклз сидели у костра и курили трубку, передавая её по очереди друг другу. На заметном расстоянии от них сидел Стинки и понуро чистил шляпу, бросая в сторону Роупа обиженные взгляды.

— Орать не будешь? — устало спросил пегас, усаживаясь передо мной. Я помотала головой.

— Тогда я сниму верёвку. Но если вздумаешь орать или кусаться, то пеняй на себя.

В копыте у пегаса вдруг оказался коротенький клинок, тускло блеснувший в свете костра. Пегас наклонился и аккуратно разрезал верёвку, которую я тут же выплюнула и принялась разминать челюсть. Во рту пересохло настолько что вместо языка я ощущала большую мохнатую гусеницу, но пегас, похоже, был в курсе моих неудобств. Он сразу достал бурдюк с водой, вытащил пробку и дал мне попить. Вода оказалась сильно протухшей, но, сквозь отвращение, я всё равно пила столько сколько получилось, подсознательно понимая, что другой возможности напиться в ближайшее время может и не выпасть. После того как Лупу с трудом удалось забрать из моих стиснутых зубов мех с остатками воды, пегас снова отошел, сел спиной к дереву и взял в копыта блестящую металлическую коробочку, которую я сперва приняла за табакерку. Когда он приложил её к губам, я поняла, что это и был тот музыкальный инструмент, издающий пронзительные дребезжащие звуки, от которых у меня ныли зубы и чесалось в затылке.

Я исподтишка постаралась рассмотреть пегаса поподробнее. На его спине действительно торчали маленькие тщедушные крылья, совсем не похожие на большие крылья птиц. Интересно, как они позволяли ему летать, да еще с такой скоростью? Или это тоже, своего рода, магия? Наверняка так и есть. Потом я обратила внимание на его Метку в виде трёх капель воды. С первого взгляда стало понятно, что она не была сделана кем-то посторонним, никому не под силу нанести подобное изображение так чтобы оно выглядело настолько естественно. Разве что с помощью магии, о которой я ничего не знала. Пегас заметил, что я на него пялюсь и усмехнулся, видимо для него было не в новинку такое внимание в наших краях.

Вскоре Стинки надоело чистить шляпу, он отбросил её в сторону, встал и пошел к куче вещей, наваленной в сторонке под низеньким тканевым навесом. Через какое-то время он вернулся на своё место… С моей сумкой! Я попыталась крикнуть, но из горла вырвался только еле слышный хрип. Тем временем пони открыл сумку и высыпал всё ее содержимое на землю, затем поочерёдно стал осматривать лежавшие предметы и бросать их в костёр. Несколько бумажных пакетиков с инертными травами… Разбитая кружка для чая… Всякие травки и корешки, которые я насобирала по пути… С таким трудом добытый серый мох отправился туда же. Когда очередь дошла до книг, Стинки выдрал у одной из них страницу, свернул её в трубочку и пожевал кончик, прикидывая можно ли пустить бумагу на самокрутки. Видимо вкус ему не понравился, потому что пони скривился, выплюнул трубочку и книги тоже полетели в огонь. В копытах Стинки осталось только огромное орлиное перо, уже сломанное пополам. Недолго думая, он вставил перо в гриву, вскочил с места, и, под нестройные смешки друзей, стал прыгать вокруг костра, издавая всякие звуки, которые, по его мнению, должен был издавать какой-нибудь шаман.

Пегас был единственным кого представление нисколько не заинтересовало. Я бессильно закрыла глаза, опустив голову на прохладную траву. Бабушкины бесценные книги, моё Испытание, всё пропало.

— Не переживай, — послышался голос Лупа, — там, куда ты отправишься, точнее, куда тебя отправят, всё это тебе не понадобится.

Куда же я отправлюсь? Куда меня отправят? Во что я вообще влипла? Что стало с Имарой? На эти вопросы ответа не было. Оставалось только надеяться, что мои похитители ослабят бдительность, и мне удастся как-то сбежать. Или на то, что меня всё-таки отпустят, и я найду дорогу домой. Или…

— Так, Стинки, достаточно! – услышала я раздраженный голос мистера Роупа, — Посмеялись и хватит. От тебя и так воняет за тридцать шагов, а ты еще распрыгался тут.

— Эта девка обсыпала меня какой-то вонючей гадостью, не отчищается никак.

— Ну так иди к реке и окунись в воду, болван!

— Босс, сейчас же ночь. Я боюсь.

Роуп тяжко вздохнул.

— Луп! Заканчивай дудеть в свою гармошку и проводи Стинки к реке. Он «боится» мыться один.

— Окей, босс, – вздохнул пегас, поднялся на ноги и взлетел, подняв облачко пыли, — пошли Стинки, нам в ту сторону.

Стинки выбросил перо в костёр, подхватил шляпу и поспешно скрылся в темноте вслед за Лупом. Роуп с Шаклзом о чём-то тихо разговаривали, продолжая передавать друг другу трубку и изредка кашляя.

Мне было холодно лежать на одном боку, я попыталась перевернуться, но со связанными ногами у меня это, конечно же, не вышло. Стоило бы попросить что-нибудь тёплое, но мне не хотелось лишний раз обращать на себя внимание тех двоих. Вместо этого я зубами начала потихоньку ослаблять узлы на верёвках.

Прошло совсем немного времени, и у меня даже получилось развязать один узел, как вдруг вдалеке послышались неразборчивые крики, а через какое-то время пегас свалился с неба прямо посреди лагеря.

— Луп! Что ты… Где Стинки? – закричал вскочивший на ноги мистер Роуп.

— Его сожрал крокодил! – выпалил Луп и стал жадно пить из чужого бурдюка с водой.

— Какой, к Дискорду, крокодил?

— Самый огромный грёбаный крокодил, какого я когда-либо видел! Размером с фургон. Стинки вошёл в воду, я и глазом не успел моргнуть, как появилась эта громадина и слопала его вместе со шляпой.

— Он всё еще там?

— Ага, как же. Исчез так же быстро, как и появился. Босс, надо поскорее сваливать из этих земель. Вчера Лейм, сегодня Стинки. Что-то неладное творится.

— Успокойся Луп, не разводи панику, от тебя я её жду в последнюю очередь. — рассудительно проговорил Роуп, толкая копытом в бок пегаса, — Ты же не в первый раз в саванне. Завтра к вечеру пересечёмся с остальными и двинем в город. Получим оплату и сможем, наконец, расслабиться. Сходим в кое-какое заведение, а? Стинки, конечно, жаль, он был хоть и дурачок, но это был наш дурачок, да и его долю снаряги придётся распределить между нами… С другой стороны, — Роуп выразительно посмотрел на Лупа, — и его доля оплаты тоже достанется нам. Теперь всем спать, завтра длинный путь. И, Шаклз, проверь-ка нашу малышку. Что-то она много дёргается.

Пони подошёл, укоризненно посмотрел на развязанный узел и затянул его заново, после чего на моей голове снова оказался злосчастный мешок. Ну что ж, хотя бы Большой Мамба получил сегодня отличный ужин.

12.

Я не знаю сколько времени прошло, наверное, целый день. И весь этот день я провела либо болтаясь в воздухе, когда меня за связанные конечности тащил пегас, либо тряслась на спине у Шаклза, который не испытывал видимых неудобств от подобной ноши, даже в его дыхании не проскакивали тяжёлые нотки. Сколько же у этих земных пони силы и выносливости? За всё время путешествия никто из пони не сказал ни одного лишнего слова, они просто упрямо двигались в неизвестном мне направлении. Мне так и не разрешили идти самостоятельно, как и не соизволили снять с головы мешок. К вони я давно привыкла, но недостаток воздуха начинал доканывать. Чтобы не рехнуться от наваливающейся тошнотной дремоты я мысленно перебирала отрывки из разных книг, мычала под нос песни на языке предков и просто строила воздушные замки.

К этому времени я уже должна была вернуться с Испытания, к закату наши начнут беспокоиться, а дня через три сочтут меня погибшей. Возможно, даже будут искать, только толку-то... Когда меня единственный раз за день поставили на ноги и стреножили с приказом сходить в кусты, ковыляя туда я совершенно не узнала окрестностей, не нашла никакого знакомого ориентира. Только Сёстры неизменно торчали над горизонтом, но даже они казались отсюда какими-то особенно блеклыми и нереальными. Значит мы удаляемся от них, значит двигаемся на север… Это знание немного придало мне уверенности, если я сумею сбежать в ближайшее время, горы будут отличным ориентиром, и я вряд ли потеряюсь даже на незнакомой местности.

Я глубоко вздохнула, и начала напевать про себя простую детскую песенку про глупого слона и умную зебру, которая обманом заставила слона таскать огромные камни до тех пор, пока тот не признал, что был не прав, хотя на самом-то деле он был прав. В детстве мне очень нравилась эта песенка за свой незамысловатый сюжет, но сейчас, от скуки поразмыслив над ней, я поняла, что ничего хорошего в таком сюжете нет. Если бы со слонами удалось договориться, они бы действительно могли помочь нам во многих вещах… Например, с помощью слона можно было бы запросто построить мост через Реку и переправляться на другой берег, когда захочется. Окончательно оформить в голове преимущества такого моста мне не довелось, потому что сквозь мешок я услышала какой-то окрик и меня грубо спихнули на землю.

Вокруг мгновенно стало очень шумно, как будто десяток пони стояли и молчали, а потом одновременно начали говорить, смеяться и приветствовать друг друга.

— Смотри-ка, группа Роупа вернулась! Старина! А мы уж думали ты, наконец-то, угодил кому-нибудь в пасть! — послышался жизнерадостный голос.

— Да нет, мне ещё рано. А вот Стинки с Леймом не повезло.

— Стинки погиб? Ну, этого следовало ожидать... А с Леймом-то что? Вроде был смышлёный малый.

— Змея.

— Вот как… Ну, тут пегас не поможет. А что-то улов совсем не густой. Кто у тебя там?

— Не твоё дело, братишка.

— Злой ты, Роуп. Сколько тебя знаю, ни одного доброго слова не слышал из твоей поганой глотки. — несмотря на такие упрёки, тон его собеседника оставался дружелюбным, — Кстати, помнишь того седого пони, который никого к фургону своему не подпускал? Так оказалось, что у него там леопард сидел, или пантера, представляешь? И где он его только достал? Фургон нашли на дороге в порт, а в полу дыра прогрызена. Старик сам фургон тянул, да там в упряжи и остался. Такое зрелище было, я чуть не блеванул, а я всякого повидал. Сколько раз ему говорили, чтобы он не связывался с хищниками, а старый дурак не слушал.

— Вместе со Стинки, Леймом и стариком, получается, что в этот заход мы потеряли пятерых. — прервал его Роуп, — Правильно Луп брякнул, что-то неладное творится. Верблюды прислали что-нибудь?

— Прислали подарочек, только век бы я таких подарочков не видал.

Послышалось какое-то шуршание, а затем резкий звук разрываемой в ярости бумаги.

— В два раза! ?

— Ну не совсем в два, чуть больше чем в полтора, но всё равно...

— Такую пошлину мы не потянем, мы и так заходим уже слишком далеко, во всех смыслах. Они ведь должны понимать, разве они не понимают?

— Кто ж им в башку заглянет, наверное, у них там всё просчитано, не будут же они лишаться такого… Эй, а чего это у тебя зуба то нету, а?

— Отстал бы ты, я устал как пёс. Лучше помоги Шаклзу.

На этом разговор закончился. Рядом со мной кто-то потоптался, видимо рассматривая, а вскоре меня снова подняли и потащили, на этот раз совсем недалеко. После того как кто-то сильный поставил меня на ноги, я почувствовала, как верёвки на них ослабли, и одновременно с этим с головы пропал ненавистный мешок. Яркий свет тут же ударил в глаза, но я постаралась не зажмуриваться надолго, через силу разлепила веки и, сквозь резь в глазах, огляделась. Вокруг сновали пони, множество пони. Оживлённый лагерь с кучей палаток, костров, каких-то навесов и даже с маленькой походной кузницей, был устроен на каком-то голом холме. Здесь было так мало растительности что я немного оторопела, но взгляд, брошенный в противоположную сторону всё прояснил: лагерь был устроен у подножия огромного бархана. Место, где мы стояли всё еще было покрыто серой пылью и мелкими камешками, здесь росли чахлые кустики и кое-где пробивались пучки жухлой травы. Но чем выше я поднимала взгляд по песчаному склону, тем чище становилась его поверхность от кустов и камней, а вершина бархана сияла в лучах Солнца ярко-жёлтым стерильным песком. Такой песок бывает только в пустыне, значит мы находились на самой границе саванны. Карты наших территорий, хранящиеся у старейшины, обрывались как раз примерно здесь.

Недалеко я заметила Роупа, который о чём-то спорил с двумя другими пони, то и дело кивая на меня через плечо, но мой взгляд на них долго не задержался. Меня привлекло другое: на окраине лагеря стояло две крытых повозки с большими колёсами и металлическими решётчатыми дверями и окнами. И за этими решётками в повозках были заперты другие зебры, судя по размерам повозок в каждую поместилась бы дюжина взрослых. Они не подходили близко к решеткам и поэтому казались какими-то потусторонними тенями, особенно на фоне ярко сияющего песка и снующих туда-сюда разноцветных пони.

Я оглянулась ещё раз. Шаклз, который меня развязал, стоял недалеко и не смотрел в мою сторону. В мою сторону вообще никто не смотрел. Это был шанс. Стоит только скрыться за ближайшей палаткой, там растёт кустарник, по нему я… Не тратя времени на рефлексию, я быстро выпутала ноги из ослабленных верёвок и побежала. Точнее, мне казалось, что я побежала. На деле же у меня получилось сделать несколько неуверенных скачков перед тем, как рухнуть мордой в пыль. Наверное, я была сейчас похожа на новорожденную антилопу, ноги как будто вообще забыли, как происходит ходьба, слишком уж долго я валялась связанной.

— Тебе кто-то разрешал дёргаться, а? — услышала я голос прямо под ухом. Отвратительного вида пони с облезлой шкурой переступил через меня, и, не разворачиваясь, с оттяжкой лягнул под живот. У меня тут же напрочь перехватило дыхание, пони обошёл меня с другой стороны и снова пнул задней ногой, даже не глядя в мою сторону, он держался с таким видом, будто одновременно с нанесением ударов раздумывает чего бы ему перекусить на ужин. Я сжалась в комок, пытаясь защититься, но от этого было мало толку.

— Ты не шевелишься. Ты не смотришь. Ты не дышишь, пока тебе не прикажут, полосатая! – шипел этот пони сквозь зубы, сопровождая каждую фразу хорошим пинком.

— Отошел от неё! – услышала я чей-то голос, в котором спустя удар сердца опознала голос Лупа. Спустя мгновение пегас приземлился рядом со мной.

— Да? С чего бы?

— Ты портишь нам товар.

— Порчу? — проговорил облезлый пони с почти искренним удивлением, — Я делаю его лучше. Полосатым всегда нужно указывать их место, иначе когда-нибудь они накинут твою же верёвку тебе на горло. Вечерком ещё поработаю над ней в своей палатке, и завтра товар будет в самый раз.

— Если ты её еще раз тронешь, я вечерком так поработаю над твой рожей, что завтра тебя родная мать не узнает. Хотя она тебя и сейчас не признала бы.

— Да? А ты уверен в своих силах, молокосос? – процедил облезлый, и демонстративно, будто смакуя момент, сунул ногу за пояс. На его копыте оказалась какая-то железяка навроде большой уродливой подковы.

Вокруг начала собираться заинтересованная толпа, из которой доносились выкрики и улюлюкание. Запаршивевший земной пони и пегас Луп, который уже вытащил из-за пояса свой короткий нож, стояли по разные стороны от меня, внимательно глядя друг на друга. А я просто валялась посреди этого цирка, как загнанная газель, которую матёрая наглая гиена пытается отбить у молодого гепарда.

Облезлый скалил жёлтые зубы и постоянно облизывался. Луп, в свою очередь, просто стоял и смотрел на своего противника, немного расправив крылья. Сквозь толпу протиснулся Роуп с двумя своими собеседниками, быстро оценил обстановку и направился к нам. Крики сразу стихли, и болельщики начали поспешно расходиться, представление завершилось не начавшись.

— Чего это тут происходит? – громко рявкнул один из спутников Роупа, — Вам недостаточно пятерых трупов, так вы еще и друг друга резать начинаете?

— Он портил наш товар, – меланхолично сказал Луп, чей ножик мгновенно куда-то испарился.

— Чалк! Что я тебе говорил насчет такого, а? Ещё раз – и мы с тобой прощаемся. Говорил?

— Девчонка пыталась сбежать, вот я её и проучил, — ответил паршивый пони, поигрывая на копыте своим оружием, — сами знаете, что было бы, если бы она сбежала. Сами чуть не упустили товар, а на меня бочку катите. И вообще этот молокосос первый начал.

— Может он еще твой совочек отнял? Или погремушечку?

— Этот молокосос выпустил бы тебе кишки, если бы мы не вмешались, — процедил Роуп, и добавил, — Ты собрался драться с пегасом, кретин? Ладно, всё, замяли. Луп, сунь девчонку к остальным, и иди отдыхать, завтра у тебя тяжёлый день. И передай Шаклзу чтобы зашел ко мне, поболтаю с ним насчет оставления товара без присмотра. А ты, Чалк, с нами в последний раз. Советую тебе устроиться надзирателем на каменоломню, там твои таланты очень пригодятся.

Я повозилась в пыли и, далеко не с первой попытки, поднялась на ноги. Обретя равновесие, я замерла и сосредоточилась на дыхании, при каждом вдохе грудь пронзала острая боль, а во рту ощущался привкус железа. Скорее всего, этот Чалк сломал мне пару рёбер.

— Чего глаза так таращишь, сильно он тебя помял? Идти сможешь? — тихо спросил Луп когда все разошлись. Я не ответила, всё еще прислушиваясь к внутренним ощущениям чтобы понять смогу ли я вообще нормально существовать без посторонней помощи. Пегас ещё некоторое время постоял рядом, старательно изображая безразличие, хотя его быстрые взгляды в мою сторону были полны беспокойства.

— Идти можешь? – снова спросил Луп. Я посмотрела на него и кивнула. — Тогда давай за мной и не вздумай дёргаться. Даже если сбежишь, в чём я теперь сомневаюсь, с нами кроме меня еще есть пегасы, а вокруг пустыня, где каждую мышь видно за милю. И лучше бы тебе не знать, что с тобой сделают, когда найдут, вряд ли я смогу тебя защитить еще раз.

Мы подошли к ближайшей повозке, которая, слава Солнцу, была полупустой, но от неё всё равно несло так, что слезились глаза, заключённых явно не выпускали в туалет или помыться. Когда Луп начал открывать замок на двери, немногочисленные сидевшие внутри зебры отползли в противоположную часть фургона и сбились в плотную кучу. От этого зрелища у меня сжалось сердце. Взрослые, сильные зебры дрожали как маленькие жеребята и прикрывали копытами головы, добрых пегасов явно на всех не хватало.

— Спасибо… — прохрипела я, когда Луп начал закрывать решетчатую дверь, затолкнув меня внутрь. Это было первое слово, которое я сказала вслух за последние два дня.

— Не обольщайся, — ответил пегас, снова напустив на себя безразличный вид. Он коротко свистнул, привлекая внимание пони, охранявшего клетки, и бросил тому связку ключей. – Я за тобой присматриваю не потому, что такой добренький. Я забочусь о сохранности товара, за тебя не заплатят много, если ты будешь беззубая, порченная или покалеченная. Так что считай, что тебе просто повезло родиться такой, какая ты есть.

— Зекора, — я поморщилась, пытаясь вдохнуть глубже, — меня зовут Зекора.

— А меня это не волнует, — бросил пегас и быстро пошёл прочь.

— Что с Имарой? – громко прохрипела я ему вдогонку, собрав все оставшиеся силы.

— С кем?

— Он был… — я судорожно вдохнула, — Со мной.

— А, этот. — Луп вдруг изменился в лице, осознав о ком идёт речь. Я готова была поклясться, что на несколько мгновений он стал похож на кого-то другого, но лишь на несколько мгновений. — Он сломал ногу. Мы бы не вынесли вас двоих, а отпускать его было нельзя, поэтому босс поручил Стинки позаботиться о нём.

— Что значит позабо… — я не стала заканчивать вопрос, всё и без того было ясно.