Самое Заветное Желание
Глава 6. Люби меня, нуждайся во мне
В главе использован текст песни Mary Elizabeth McGlynn – Hell Frozen Rain
«Вычистив же доспехи… он пришел к заключению, что ему остается лишь найти даму, в которую он мог бы влюбиться, ибо странствующий рыцарь без любви — это все равно, что дерево без плодов и листьев или же тело без души»
Мигель де Сервантес Сааведра «Дон Кихот»
Эквестрия, 432 год эпохи Монархии.
Я бежал по выстланным толстыми коврами коридорам верхнего этажа Кантерлотского архива и проклинал себя за нерешительность. Ковры заглушали мои шаги, и я надеялся, что это поможет мне уйти от погони. Если бы я только послушал Селестию сразу или, наоборот, продолжил гнуть свою линию, но теперь было уже поздно.
В конце зимы я начал собирать вещи, и это не ускользнуло от внимания Тии.
– Опять, да? – спросила она с некоторой досадой в голосе.
– Угу, – я продолжил складывать тёплое одеяло в дорожную сумку.
– Ты же сам говорил, что не хочешь одичать, а теперь прячешься в Вечнодиком лесу.
– Нет, там много комаров, поэтому я живу на болоте. Там, конечно, комаров ещё больше, зато растёт багульник, и в его заросли мерзкие насекомые не залетают.
– Тем более! – Селестия притопнула копытом. – Ты – принц, хоть и называешь себя верховным друидом, и должен вести себя соответствующе, а не сидеть посреди трясины, – она неодобрительно смотрела на меня в упор.
– Это всего лишь на три месяца, и я всё-таки друид и должен побыть некоторое время на природе. И вообще, весной разлив, так что болото скорее напоминает озеро с островами. У меня там шалаш, никто не беспокоит, и можно мирно отдохнуть от дел и суеты.
– Вот именно! Каждый брачный сезон ты под совершенно глупыми предлогами прячешься в глуши, – даже её грива развевалась как-то возмущённо. – Ты же аликорн: высокий, статный, да на тебя и замужние дамы заглядываются.
– Пока ещё не такой высокий, как ты, и рог у меня не такой длинный, – я направил свой рог на Тию.
– Сколько раз тебе говорить, рост аликорна зависит от его магической силы, ты никогда не вырастешь до моего размера, но, несмотря на это, ты не менее привлекателен, чем все остальные жеребцы.
– Правда? – я попытался изобразить удивление.
– Да! Как часто кобылки покусывают тебя за уши? – она прищурилась. – Часто же?
– Да, но... – я наткнулся на её взгляд и отвёл глаза. – Они же не серьёзно.
– Ещё как серьёзно! А в брачный сезон так вообще за тобой табунами бегать будут.
– Это меня и беспокоит, – я прекратил собирать вещи и вновь посмотрел на неё. – Что о нас подумают?
– О-о-о! – Селестия закатила глаза и закрыла лицо копытом. – О чём я и говорю – очередной глупый предлог. Ни одна смертная кобылка не родит от тебя аликорна, а значит, и достоверность отцовства установить будет нельзя. К тому же многие единорожки знают заклинание, чтобы избежать беременности, – она сделала небольшую паузу. – А теперь назови мне реальную причину.
– Да понимаешь... я, как бы тебе сказать, – я слишком стеснялся ответить ей честно. – Я же не такой, как другие.
– Вовсе нет. Ты – такой же пони, как другие. Да, ты выше и сильнее любого другого жеребца, у тебя рог длиннее, чем у любого единорога, а крылья больше, чем у любого пегаса, – говоря это, принцесса с помощью заклинания телекинеза поднесла ко мне зеркало. – Но это не делает тебя кем-то другим, наоборот, подчёркивает твою мужественность и положение! Пони разных рас во все времена жили вместе, и это нормально.
– Да я не об этом. Я как раз говорил не о физиологических, а о психологических различиях.
– Что? Ха-ха-ха! – она звонко рассмеялась. – Ты имеешь в виду то, что, в отличие от других, просто боишься?
– Нет, конечно! – отмахнулся я. – Как тебе вообще могла прийти в голову подобная глупость?
– Тогда прекращай придумывать оправдания и назови настоящую причину. Я никому не скажу, если ты честно признаешься, что боишься.
– Нет, я не боюсь! – тут же выпалил я. – Ну а если честно, Тия, то я опасаюсь разбить какой-нибудь кобылке сердце. У нас же не получится «большой и светлой любви навсегда», которой они хотят. Хоть я и пони, но всё же аликорн.
– Да, таково наше бремя, – Селестия глубоко вздохнула. – Но именно поэтому существует брачный сезон. Если не сойдётесь характерами, то просто разбежитесь и всё.
– А смысл тогда начинать?
– А к чему всё? – усмехнулась она. – Ладно, то, что ты просто боишься, это я уже поняла. Но вот почему ты не хочешь пересилить свой страх, для меня по-прежнему загадка. К тому же кобылки – это не так страшно, как ты думаешь, тебе понравится.
– Глупости какие, «боюсь». Скажешь тоже, – нахмурился я. – Сама увидишь, что была не права. Просто брачный сезон – это плотское безумие, – я отложил дорожные сумки. – А я хотел ночных прогулок, ужина при свечах и большой кровати с шёлковым постельным бельём.
– Одно другому не мешает, радость моя. Но тут всё зависит уже только от тебя, – правительница Эквестрии собиралась выйти из моей комнаты, но развернулась и спросила: – Кстати, как тебе моя новая ученица и её подруги?
– Земные пони довольно симпатичны, если ты об этом. А как будущие носители Элементов Гармонии – время покажет.
Когда Тия объявила, что нашла пятерых более или менее подходящих пони, я сказал ей, что не хочу ещё раз пережить насильственную смерть друзей. Но в душе я был рад, что наконец-то принцесса отыскала новых кандидатов. Рад, что мы сможем вернуть Луну, что мы не опустили крылья, не сдались, несмотря ни на что. Наверное, поэтому Тии не составило труда убедить меня, что на этот раз всё будет хорошо, и что она не допустит, чтобы кто-то из кобылок умер.
Маленькие пони Селестии мне нравились, каждая из них была по своему красива и привлекательна, но в душе я не доверял ни одной из них. Пытался убедить себя, что это опять мои предрассудки, но такое доверие, какое ты испытываешь к своим друзьям, к ним во мне так и не возникло. Возможно, это было даже к лучшему.
На этот раз правительница Эквестрии решила не делать упор на единорогов – она взяла в команду двух пегасок и двух земных пони. Пегас Коттон Клауд была настоящим воплощением доброты, всегда улыбалась, тискала кошек, но, несмотря на это, отлично умела управлять облаками, даже такими пышными, как облако на кьютимарке. Её вьющуюся гриву и хвост небесно-голубого цвета не было видно в полёте, зато саму молочно-розовую пони нельзя было не заметить. Глумискай была немного старше своих подруг, а её раскраска была необычна и привлекательна одновременно. Светло-светло-серая, как осенние облака, шёрстка выгодно оттенялась насыщенно-золотыми волосами с почти чёрной, цвета грозового облака прядкой посередине. Пегаска также была самой умной и занималась планировкой погоды. Её кьютимарка выглядела как циркуль. Земная пони Свит Пампкин была красавицей, во всяком случае, на мой вкус. Свойственная всем членам её семьи тыквенно-рыжая раскраска дополнялась полностью заплетённой в косичку изумрудной гривой и двухцветным зелёным хвостом с тёмной и двумя светлыми полосами по бокам. У неё была забавная кьютимарка в виде зелёной тыквы, из которой вырезали ярко рыжий ломтик. Другая же земная пони – Пеарджем, была далека от сельского хозяйства её родни и занималась исключительно кондитерским ремеслом. Её масть была цвета светлой охры, точно такого же, какой бывает у спелых груш, а грива и хвост состояли как бы из двух половинок: одна красно-желтая, а другая – желто-зелёная. Единственная единорожка обладала сильным магическим даром к телекинезу. Её звали Чармед Черри, и она действительно напоминала вишенку – светло-багряного цвета шёрстка навевала приятные воспоминания о сезоне созревания этих сладких и сочных плодов, а грива и хвост светло-розового цвета с узкой тёмно-зелёной полоской притягивали взгляды не только жеребцов, но и кобылок.
Селестия не врала, говоря, что всё зависит только от меня, но мне было лень даже хвостом пошевелить. Самым большим моим достижением являлось указание слугам поставить в моей комнате двуспальную кровать, вот только соскользнув пару раз во время сна на пол с шёлковых простыней, я пожалел и об этом. Единственная причина, по которой я всё ещё оставался во дворце – чтобы Тия не дразнила меня следующие пару лет трусишкой. Впрочем, теперь это был скорее не дворец правительницы Эквестрии, а дворец наслаждений. В каждом коридоре, как мне тогда казалось, можно было увидеть целующихся стражников и служанок, а иногда и одних кобылок, так как большинство стражников имели жён или подружек в Кантерлоте и не показывались в это время в замке вообще. Я видел всё это и раньше, но теперь подобное зрелище начало сильно раздражать. Единственными островками спокойствия в столице были переулок, где жили послы, и тронный зал дворца. Мне было стыдно смотреть в глаза представителям других государств, и я, отводя взгляд, говорил им: «Вы выбрали не самое удачное время для визита». Как, сохраняя хладнокровие, общалась с ними Тия, я представить не мог.
На пятнадцатый день безумия, ближе к вечеру, я шел по опустевшему дворцу с ощущением, что за мной кто-то следит. Пару раз я резко оборачивался, но так никого и не увидел. Тогда я просто вышел на балкон и, с силой оттолкнувшись ногами, перелетел на пару этажей выше, в двух случаях из трёх подобное избавило бы меня от преследования, если, конечно, это не было игрой моего воображения. Да, я научился летать через несколько лет после трагического инцидента с прошлыми помощницами Селестии. Это оказалось не так легко, как я думал, Тии пришлось самой меня учить, ведь у пегасов крылья куда короче, и им нужно делать взмахи чаще, чем аликорнам. На этом этаже в конце небольшого коридора я заметил капитана гвардии. Он мечтательно смотрел из окна на сильно разросшийся и неоднократно перестроенный за эти годы город и держал одной ногой часы на цепочке. Крылья его были расправлены и подняты вверх.
– Добрый вечер, капитан!
– Что? – капитан резко развернулся. – Добрый день, принц Сильварум! Вы меня почти напугали.
Капитан попробовал сложить крылья, но не тут-то было – стояк крыльев не та проблема, которую можно решить быстро. Явление это скорее психологическое, как временный паралич ног у коз, когда они пугаются. При любой сильной эмоции крылья пегаса моментально раскрываются и так же быстро складываются, когда он хоть немного успокаивается. Когда же летающие пони обоих полов возбуждены, то крылья медленно встают торчком. Махать ими при этом, хоть и трудно, но всё ещё можно, а вот сложить их – настоящая проблема, доставившая и мне множество неудобных минут. Как же хорошо, что аликорны по этикету на приёмах и встречах должны ходить с расправленными крыльями. Если бы не эта особенность, я бы, наверное, сгорел со стыда за последние сто пятьдесят лет.
– А я, собственно, наблюдаю за городом, – капитан наконец-то смог совладать с крыльями.
– Да полно вам, летите уже к ней. Всё равно вы сейчас не способны охранять хоть кого-то.
– М? Ой, спасибо... Ну, я тогда полетел.
Капитан выпорхнул в окно, а я тяжело вздохнул. Он даже не понял моей подколки про его неспособность выполнять свой долг.
Я продолжил свой путь в сторону перехода к башне с телескопом, но ощущение того, что меня кто-то преследует, становилось всё сильнее. На перекрёстке коридоров свернул в сторону архива. Любой, кто знал мои привычки, подумал бы, что я направлюсь в астрономическую башню, а я дождался бы подходящего момента и выяснил, кто это. Всё-таки в перепланировке дворца и постройке нескольких новых башен были свои плюсы.
Верхний этаж архива был выстлан коврами с толстым ворсом, чтобы полностью приглушать звук шагов, но стоило мне подойти к окну и начать наблюдение за расположенной чуть ниже площадкой с телескопом, как в единственной двери появилась Чармед Черри.
– Ага, отличное место! – сказала она, посмотрев на меня, и подмигнула.
– Рад тебя видеть, Черри, – честно говоря, я был немного сбит с толку её неожиданным появлением здесь. – Ты одна?
– Да. Видишь ли, – она сделала пару шагов ко мне. – Мои подружки очень заняты друг другом. А мне вот всегда нравились только жеребцы, причём единороги, и ты – самый лакомый кусочек! – она сказала это таким тоном, что у меня по спине пробежали мурашки.
– Что, прямо тут, сейчас? – я в спешке начал искать выход из этой вышедшей из-под контроля ситуации; не так я всё это себе представлял, но, видимо, приглашать Черри на свидание было уже поздно.
– Именно! – с довольным видом произнесла она.
Единорожка перекрывала единственный путь вниз, окно было слишком маленьким, чтобы в него пролез аликорн, мои магические способности были в разы слабее её, а Земли я не чувствовал на большой высоте. Зато этажом ниже был горшок с цветами, и я решил разыграть свою последнюю карту – даже находясь на таком расстоянии, я вырастил огромный бутон, наполненный воздухом под давлением. Бутон лопнул, послышался хлопок, а я, повернувшись к окну, крикнул:
– Ого!
Чармед Черри повелась на такой дешевый трюк и сделала шаг к окну, а я, резко развернувшись, помчался по коридорам, образованным полками со старыми книгами. Я надеялся, что толстый ковёр, заглушающий цоканье моих копыт, поможет скрыться от пони, а потом я проберусь к выходу, опущусь на пару этажей ниже, где окна были побольше, и сразу же улечу из Кантерлота, хотя бы до вечера, когда я смогу утащить Черри на прогулку под звёздами. Однако моим планам не суждено было сбыться. Что-то с силой дёрнуло меня за задние ноги, и я растянулся на ковре. Меня охватило магическое сияние малинового цвета: единорожка использовала волшебство, чтобы подтащить меня назад и перевернуть на спину. Она стояла прямо надо мной, прищурив глаза и хищно улыбаясь.
– Хочешь поиграть в изнасилование?
– Нет!
– Вот это – правильный настрой!
– А-А-А-А-А-А-А-А!!!
Только утром я едва уполз из архива. Это было ужасно! Ужасно, ужасно! Не всё время, конечно, но то, что Чармед Черри даже не спросила меня, оставляло горький след в душе. Я с час пролежал в ванне и, поев, свалился спать. На следующий день за завтраком я не выдержал и пожаловался Селестии на её ученицу, обвинив принцессу в том, что это она надоумила меня остаться во дворце.
– Честно говоря, солнышко, я не ожидала, что всё обернётся таким образом, – Тия нанизала лист салата на вилку – Но я вроде тебе намекала, чтобы ты нашёл себе подружку на брачный сезон, пока подружка не нашла тебя сама.
– В следующий раз, Тия, говори более открыто, – я вяло ковырял вилкой в своём завтраке, аппетит был испорчен.
– Не всё так плохо, с Черри тебе повезло, она жизнерадостная и покладистая пони, к тому же волшебница, – с этими словами принцесса откусила от листа кусочек и стала жевать.
– Ты что, издеваешься? Да у меня всё тело болит, а рог гудит до сих пор.
– А, это. Прости, что тебе не говорила. Да, обмен магической энергией через скрещенные рога – давняя забава единорогов. Я хотела тебе рассказать, но постеснялась, – при этих словах она хитро улыбнулась.
– Ты! Ты специально намекала мне на единорожек! И специально умолчала!
– Ну, это же был очень приятный сюрприз, не правда ли? – Тия расплылась в довольной улыбке.
Как я и подозревал, она в очередной раз решила устроить коварную шутку. Моё воображение тут же нарисовало картину того, как единорожка рассказывает все подробности той ночи Селестии, а её наставница, стуча копытом по столу, буквально задыхается от смеха. Я покраснел, как свёкла.
– Это ужасно, – в который раз произнёс я.
– Ах да, забыла тебе сказать, теперь ты для неё особенный пони на весь сезон, как, впрочем, и она для тебя. Так что расслабься и постарайся получить удовольствие от всего этого безумия. Зато теперь ты можешь устроить и ужин при свечах, и катание на лодке. Я это ещё к тому, что моя ученица знает заклинание открытия замков, так что не пугайся полночной гостьи, – Тия широко улыбалась, а вот до меня не сразу дошел смысл её слов.
– ЧТО-О-О?! – я бросил вилку на стол. – Ну всё! Я улетаю на болото!
– Нет! – лицо Селестии моментально стало тревожным, – Что подумают о Черри, если её кавалер сбежит от неё к гидрам? Она же будет опозорена! Я не хочу такого своей любимой ученице, ну пожалуйста! Если тебе не нравится, можешь сказать ей об этом, и она просто будет ночевать в твоей кровати.
– Ты хоть сама понимаешь, что просишь? – если бы не серьёзное выражение лица принцессы, я бы посчитал, что она и дальше меня разыгрывает. – Даже слушать не хочу! Если вам двоим это так важно, то у тебя у самой есть длинный рог.
– Индре! – возмущённо крикнула Тия.
– Что «Индре»? Разговор окончен! – я встал из-за стола и развернулся.
– Индре, чего ты хочешь? – вкрадчиво спросила она.
– Ого! – я моментально остановился и не спеша обернулся. – Вот это да! Я и представить себе не мог, что Черри тебе настолько дорога. Ты знаешь, чего я хочу.
– Хорошо, будь по-твоему, – Селестия доверительно улыбнулась. – Я поговорю с Чармед Черри, и она извинится. Она ведь и правда считала, что ты убегал от неё специально, чтобы было интереснее, – при этих словах Тия прыснула и засмеялась.
– Чтобы до неё дошло, тебе нужно с ней поговорить, а в результате она всего лишь извинится и будет ночевать у меня. Отлично! – я вновь почти сорвался на крик. – Не могу поверить, что согласился на это.
– Я прошу тебя как друга, очень прошу.
– Вот он, матриархат во всей своей красе! – не унимался я, хотя уже был согласен и представлял, как получу то, чего мне хотелось последнюю сотню лет. – После всего, что она со мной сделала, мне нужно простить её и сделать вид, что всё хорошо.
– Этот мир такой, какой он есть, – любительница розыгрышей отложила вилку и вытерла рот салфеткой. – И кое-что даже мы не в силах изменить.
– Да-да-да, – я встал из-за стола; мне необходимо было успокоиться и обмозговать сложившуюся ситуацию, а лучше всего это было сделать в одиночестве.
Фразу про мир я уже несколько раз слышал от Тии, когда заходила речь о матриархате. И я действительно ничего изменить не мог. Здесь, в Эквестрии, жеребцы либо воевали и охраняли, либо выполняли самую чёрную работу. И я не был исключением: стоило мне попросить у Селестии хоть какую-нибудь должность, на которой я мог бы проявить самостоятельность и помочь ей в управлении государством, как она поручила мне заниматься самым рутинным – бухгалтерией. Сначала я рад был и этому, но в скором времени заявил:
– У меня каждый раз башка болит от этих расчётов!
– У тебя же есть помощницы, ты подсчитываешь только конечный результат.
– Вот пусть они его и подсчитывают! – я с силой захлопнул толстый гроссбух в твёрдом переплёте.
– Некоторые вещи лучше не доверять никому, кроме тех, кто кровно заинтересован в благополучии всего государства. Тебя, например.
– Меня эти цифры когда-нибудь в Круг вернут. Так что я согласен исключительно потому, что ты не справишься одна.
А ученица Селестии пришла ко мне через пару дней, просила извинить её, стоя чуть ли не на коленях. Говорила, что не могла контролировать себя, что она бы никогда так не поступила и так далее. Ну как я мог не простить её? Да и награда за инсценировку того, что единорожка – моя особенная пони, стоила того. Через некоторое время я понял, что тогда во всем был виноват брачный сезон, и кобылка обладает совершенно другим характером, она никогда не сделала бы ничего подобного. Тия была права, говоря, что Черри – добрая и покладистая. И хотя я её простил, хотя мысли о награде окупали неприязнь, я всё же был зол на единорожку из-за того случая и заявил, что ни о каком «приятном провождении времени», как она говорила, не может быть и речи. Я стойко продержался восемь дней. Потом у меня просто начало сносить крышу от того, что каждую ночь рядом со мной лежала, прижавшись ко мне, кобылка, которая приятно пахла, была такой тёплой и будила меня утром, легонько покусывая за уши.
Эквестрия, 434 год эпохи Монархии
Прошло полтора года после окончания брачного сезона. Я сидел в комнате рядом с хранилищем государственной казны и подсчитывал расходы на ближайшую зиму, как вдруг один из Вандерболтов принёс мне запечатанное письмо. «От Её Величества» пояснил пегас и вылетел в незакрытую дверь. Я не мог вспомнить, когда последний раз Селестия посылала письма мне. «Ну что ж, посмотрим, что там», – подумал я, вскрывая послание. Письмо гласило:
«Индре, намечается серьёзное дело. Не переживай, всё не так страшно, как ты думаешь. Если хочешь обсудить – жди меня вечером в столовой дворца. Тия»
Придя вечером в столовую, я хотел сразу же выяснить, в чём заключается дело и высказать своё мнение, но принцесса решила иначе.
– Ну? – без всяких приветствий начал я.
– Я бы хотела у тебя спросить, но как верховного друида, а не как близкого друга моих маленьких пони, – Тия сделала ударение на слове «близкого» и ухмыльнулась.
– Ну, спрашивай, – я нахмурился и посмотрел на неё исподлобья; шутки про Чармед Черри пока ещё не надоели Селестии.
– Как по-твоему, насколько девочки дружны?
– Честно? Так себе. И хотя Свит Пампкин с Глумискай и Пеарджем с Коттон Клауд близки, – теперь уже я сделал ударение на этом слове. – Все пятеро скорее подруги тебе, чем друг другу.
– Это меня и беспокоит. Носители Элементов Гармонии должны жить в согласии, иначе никакого результата не получить. Поэтому я решила испытать их дружбу, – она подняла вверх копыто.
– Отправив на смерть? – я не смог обойтись без язвительного комментария.
– Всё, как я и ожидала, что тебе ни говори, ты прореагируешь одинаково, – фыркнув, она отвернулась.
– Если бы моя реакция основывалась на предрассудках и детских страхах! Ты не видела всего того, что видел я! – картина резни вновь пронеслась перед моим взором, и я затряс головой.
– Успокойся, я же тебе писала, всё не так, как ты себе представляешь. Просто на северо-западе Эквестрии появилась группа странных пони. Они ни с кем не общаются, а чем питаются – неизвестно. Девочки сходят проверить, а ты за ними присмотришь.
– И всё?
– Нет. Ты, наверное, знаешь, что на севере раньше находилась Кристальная империя. Там жили кристальные пони, но примерно за двадцать лет до гражданской войны в Эквестрии в империи сменилась власть, а вскоре всё государство исчезло, – Селестия замолчала, видимо, для того, чтобы я сам сделал вывод.
– Магия, – сказал я немного презрительно.
– Я тоже так полагаю, – она соединила копыта, обутые в золотые туфли. – Только с помощью магии можно заставить государство исчезнуть без следа.
– И ты думаешь, что те пони как-то связаны с империей? – я приподнял правую бровь.
– Возможно, – Тия встала со стула и подошла к окну. – У меня не было и нет времени самой проводить исследования, равно как и организовывать экспедиции магов-учёных в промороженные вековым холодом пустоши. Пегасы летали на разведку и ничего не нашли. Я думаю, та группа пони – что-то вроде беженцев.
– Уверена, что это не опасно? – я всё ещё сомневался.
– Уверена, – твёрдо ответила она. – И ещё одно, Индре.
– Да?
– Надень свой амулет, когда отправитесь в путь, – сказала Селестия на полном серьёзе. – Так, на всякий случай.
Я улыбнулся, у Тии явно был план, учитывающий форс-мажорные обстоятельства, и теперь за здоровье пони можно было не опасаться.
С тех пор, как я начал летать, я перестал любить глубокую осень. Нет, конечно, своё очарование в этом времени года есть – листьев уже нет, а снег пока не выпал, Природа готова ко сну, но ещё не спит. И если стоит спокойная и солнечная, хотя прохладная, погода, то это наилучшее время для прогулок. Но вот косой холодный дождь и порывистый ветер – это мерзко. Впрочем, сейчас погода как будто прочла мои мысли и решила показать, что такое по-настоящему мерзко.
Когда мы подошли к небольшой горе с комплексом пещер, в которых жили предполагаемые беженцы, температура опустилась куда ниже отметки замерзания воды. Тем не менее воздух в облаках, принесённых с моря, был тёплым, и из них лился дождь. Капли воды, попадая на землю и деревья, тут же превращались в лёд. Он коркой намерзал на наших плащах, хвостах и рогах, у кого они были. Ни я, ни пегасы даже не пытались взлетать. Самыми неприятными же были моменты, когда такая капля попадала тебе в глаз. Конечно, вода тут же нагревалась, но ощущения были отвратительные.
– Как разогнать облака, когда на твоих крыльях намерзает лёд? – начала разговор Коттон Клауд.
– Может быть, попробовать сдуть их? – предположила Глумискай.
– Это был риторический вопрос.
– Давайте прибавим шагу, – сказала Пеарджем. – До пещер уже недалеко.
Вход в комплекс пещер был огромен, он напоминал разрезанную поперёк каверну вулканического происхождения. Мы на секунду задержались у этого гигантского зева и двинулись внутрь. Вся гора напоминала даже не сыр с дырками, а изъеденный изнутри червями гриб. Один огромный лабиринт узких ходов с лужицами замёрзшей жидкости странного тёмного цвета. Мне и Чармед Черри пришлось освещать путь магией для всей нашей компании. Коридор, по которому мы шли, делал причудливые изгибы и петли, иногда он сужался так, что нам приходилось идти по одному. Стук наших копыт гулко отзывался эхом, порой заглушающим все остальные звуки. Никаких признаков жизни мы тут так и не обнаружили. Неприятности начались, когда мы подошли к первой развилке – четыре прохода разного размера, из правого среднего на нас дул лёгкий ветерок. Маленькие пони Селестии стали спорить, и только Коттон Клауд сохраняла молчание, глядя по сторонам.
– Смотрите, смотрите! – крикнула она, указывая копытом на крайний левый проход. – Вы видели? – и, не дождавшись нашей реакции, пегаска бросилась в тёмный коридор.
Я, Глумискай и Свит Пампкин рванули за ней.
– Черри, останься, у тебя есть свет! – крикнул я на ходу.
Мы втроём бежали за Коттон Клауд, постоянно видя её синий хвост, исчезающий за очередным поворотом. Кричали вдогонку, чтобы она остановилась, но пегаска лишь изредка отвечала что-то неразборчивое из-за эха. Наконец мы вырвались в просторный зал, освещённый огромным количеством люминесцирующих грибов, и увидели, как Коттон, расправив крылья, взлетела в чёрный проход у потолка. Не теряя времени, Глумискай и я вспорхнули за ней.
– Глуми, Индре! – тревожный окрик Свит Пампкин резанул меня по сердцу как нож. – Я же не могу летать!
– Глумискай, стой! – тут же крикнул я пегаске. – Останься со Свити, а я сам найду Коттон, – я обернулся. – Свити, вернитесь к девочкам и ждите меня.
– Нет, Индре, оставайся сам, – на лице Глумискай читалась решимость.
– У меня есть оружие, а у тебя? – я кивнул на ножны, в ответ пегаска лишь поморщилась. – Прихватите грибы, а то останетесь в темноте, – и с этими словами влетел в проход.
Я рванул дальше по петляющему проходу, выкрикивая имя пони, но Коттон Клауд как будто испарилась. Лишь эхо вторило мне, дразня и пугая одновременно. Я пробирался по тоннелю, бормоча проклятья в адрес глупой пони, и вскоре обнаружил, что в освещении пути магией больше нет необходимости – появилось странное зеленоватое сияние. Наконец за поворотом, откуда шёл ядовито-зелёный свет, я увидел ровный коридор, выложенный полированным камнем. Подойдя поближе к его началу, я обнаружил, что это не коридор вовсе, а надземный переход из мутной, почти непрозрачной слюды. Мерцающий зелёный свет шел снизу, там шустро двигались чьи-то размытые тени, но что именно происходило, отсюда видно не было. Воздух тоже изменился, теперь он был немного затхлым, но весьма тёплым. Я аккуратно дошел до конца перехода и, свернув за угол, оказался в небольшой пещере. Пещера была сухая и чистая, она освещалась мерцающими кристаллами бело-зелёного цвета, стоящими на грубо обтёсанных каменных тумбах, её дальняя стена чем-то напоминала кусок многоэтажного торта. Она представляла собой три яруса, один выше другого, и небольшой провал с краю, озарённый мерцающим светом. Я хотел заглянуть туда, но увидел, что на второй площадке, шагах в двадцати от кучи сена, стояла пони. Похоже, она заметила меня первой, но, тем не менее, молчала.
– Здравствуйте! – я взлетел на второй этаж пещеры. – Вы тут не видели случайно светло-розовую пегаску с синими гривой и хвостом?
– Здравствуй, – она посмотрела мне в глаза и улыбнулась. – Я так рада, что ты пришёл навестить меня. И мне очень жаль, но я не видела твою подругу.
Передо мной стояла земная пони светло коричневой масти с русой гривой, я видел её где-то, но не мог вспомнить где.
– Я тебя знаю? Ты кажешься мне такой знакомой.
– Конечно, знаешь, – она подошла ко мне. – Мы познакомились года четыре назад. Но в том, что ты меня забыл, нет ничего удивительного, у вас, аликорнов, такая странная память.
Я перебрал события последних пяти лет, но вспомнить её не вышло.
– Нет, не могу.
– Обрати свой взгляд вглубь памяти, вспомни, кто я, – она наклонила голову на бок.
Ещё один знакомый жест. Она кого-то напоминала мне, кого-то, кого не могло быть здесь. Она была так похожа одновременно на Тию, на ещё кого-то и на… маму? «Но… но это же невозможно! – подумал я. – Я же её совсем не помню!»
– Давай я тебе помогу, – кобылка как будто прочитала мои мысли. – Я исполню песню, которая пробудит твою память.
И она начала петь на том самом диалекте, что почему-то ассоциировался у меня с прошлым:
In your mind's eye lives a memory
Hard to find, blinded by sorrow
And her cold voice sings a melody
Hear her sing, hell frozen rain falls down
Мой разум наполнили видения прошлого, появилось чувство неуверенности, неустойчивости моего положения, я продолжил песню:
Everything is wrong
This is not my home, is it?
Do I know your face?
Does my mind wish to forget?
Кобылка одобрительно улыбнулась, кивнула головой в знак подтверждения моей правоты и стала петь дальше:
A toast to lonely souls
Who never could take control of life
And all the missing we love
I hope the darkness they find will give them light
Меня наполнило волнение, мне казалось, что вот-вот что-то должно произойти, что все события последних дней сложатся, как кусочки головоломки, и я увижу истину. Возможно, это было как-то связано с этой пони. Внезапно меня озарило:
Of all these pieces of broken dreams
This one that scares and confuses me
If all these things that you say are true
You should be someone I always knew!
Я и не заметил, что мы уже сидим напротив, держимся передними ногами и смотрим друг другу в глаза. Это было так приятно и так успокаивающе. И тут я вспомнил. Пони была ни при чём! Это всё Селестия! Она использовала меня, поощряла мой страх перед собственной памятью и поэтому имела надо мной неограниченную власть, не считаясь со мной!
– Предательница! Как она могла! Четыре сотни лет подобного! – чувства переполняли меня: пылающая ярость разогревала кипящий гнев, и желание возмездия клубилось во мне, подобно пару.
Я посмотрел на пони, её лицо выражало восхищение и удовлетворение одновременно. Я хотел уже у неё спросить, чему это она так рада, как внезапно нечто большое и сверкающее буквально свалилось с третьего яруса позади незнакомки, и широкий блестящий меч пробил грудную клетку пони. Я вскрикнул и инстинктивно отпрянул, а та издала хрипящий звук и повалилась на бок. Спрыгнувшее существо пропело последние строчки:
Life is cold here. Empty hallowed ground
In my head blood-colored rain falls… down…
Передо мной стояла пони, каких я ещё никогда не видел, и победно улыбалась. Высокая, но всё же ниже меня, единорожка Белой Масти с золотистой гривой, локонами спадающей на правый бок. Она была облачена в начищенные до блеска стальные доспехи. От неё исходил едва заметный сладкий и пряный аромат.
– Допрыгалась, ведьма! Тебе стоило больше уделять внимания собственной безопасности, а не охмурять очередную жертву своими злыми чарами.
Я, всё ещё не оправившись от потрясения, перевёл взгляд на убитую пони. Её очертания подернулись, и по ним прошла вспышка ядовито-зелёного магического сияния, оставив лежать рядом со мной существо, чем-то сильно похожее на нас, но одновременно и сильно отличающееся. Убитая была странной для обычных пони – чёрной масти с сине-зелёного цвета гривой, длинными прядками спадающей вниз. У неё были крылья, похожие на крылья кузнечика или стрекозы, копыта с дырками, как в сыре, и рог не просто длинный, а с несколькими ровными и круглыми выщерблинами. Я в ужасе отпрянул ещё дальше, а незнакомка взмахнула рогом. С помощью магии она подняла тело и сбросила его в обрыв, предварительно выдернув свой меч и вернув его в ножны.
– Я знаю, кто ты, принц, – она посмотрела на меня своими голубыми, как летнее небо, глазами, и запах сладких пряностей усилился. – Я много о тебе знаю. Но где же мои манеры? Я – странствующая воительница Белла фон Армор, к твоим услугам.
Единорожка учтиво поклонилась, насколько позволили её брякнувшие доспехи, и, подойдя ко мне ближе, продолжила:
– Ты очень вовремя пришёл со своими подружками. Вы отвлекли чейнджлингов и их королеву Имагу, а я смогла убить её. Теперь её подданные воюют между собой за власть.
– Что с моими подругами? Что вообще тут происходит? И кто такие чейнджлинги? – честно говоря, мне хотелось сразу же тащить её на помощь девочкам, если они влипли в неприятности.
– Чейнджлинги – это такие необычные существа, они от рождения способны принимать чужое обличие. Ты уже видел покойную королеву Имагу, старую колдунью. Она извлекла из твоей памяти образ матери, то есть той пони, кому ты доверяешь безоговорочно, скопировала некие элементы поведения, жесты, фразы так, что ты непроизвольно стал доверять ей, – я не стал говорить Белле, что мои родители не были пони. – Я же всего лишь правильно подгадала момент. Теперь зло повержено, и чейнджлинги признают новую королеву, умную и добрую. Видишь эту кучу сена? – она указала рогом. – Это трон королевы. Забавно, не правда ли?
У меня в голове почему-то всплыло воспоминание, что первый министр садился на мешок с шерстью. Я отмахнулся от него. А единорожка тем временем подошла ко мне вплотную. Запах стал таким сильным, что я помотал головой, разгоняя туман, возникший в моём сознании. Не смотря на то, что пони только что убила разумное существо, я почему-то не чувствовал к ней никакого отвращения.
– Что стало с моими друзьями? – меньше всего мне хотелось услышать, что они погибли в суматохе битвы.
– О, если у них есть мозги, они убежали прежде, чем молот ударил по наковальне. Может быть, кто-то из чейнджлингов бежал вместе с ними, приняв их облик, – она присела напротив меня. – Я же выполнила обет. И самое главное, спасла принца от чудовища, прямо как в сказках! – улыбнувшись, Белла фон Армор обняла меня и продолжила. – И теперь ты обязан меня любить, – тут она наклонилась и прошептала мне в ухо. – Я с детства мечтала об этом.
Дурманящий запах путал мои мысли, не давал оторвать от неё взгляда. Все прочие вещи отошли для меня на второй план. А её шепот… я ничего более приятного и будоражащего одновременно не слышал уже давно. Мои крылья тут же начали расправляться.
– Ну а почему, собственно, и нет? – я тоже обнял её и посмотрел ей в глаза. – Ты очень красива, и я благодарен тебе, – я позволил своим крыльям расправиться и встать торчком, пусть знает. – Я никогда не видел такой привлекательной и необычной пони, как ты, – чуть наклонившись, я поцеловал её.
Белла легонько придерживала мою шею, не давая оторваться так быстро. В её глазах играла радость. Мне показалось, что единорожку мучает жажда, её язык был покрыт неестественно вязкой и склизкой слюной. Впрочем, я был сейчас занят куда более интересными вещами – с помощью магии расстёгивал крепления её брони. Как только мне это удалось, я потащил кобылку к трону-ложу покойной колдуньи, но та стала сопротивляться.
– Пойдём, нам здесь никто не помешает сейчас.
– Нет! – воительница резко отпрянула, уперев копыто мне в грудь. – Мне нужен не отец для моих детей! Мне не это нужно от тебя! – её голос изменился, он стал гулким, как будто звуки резонировали у неё в горле. – Ты должен заботиться обо мне! Любить меня! Нуждаться во мне! Не представлять жизни без меня!
По её телу прошла волна зелёной магической энергии, счищая старый образ. Передо мной стояло существо, сильно напоминающее убитую королеву Имагу, разве что ниже ростом и с длинной распущенной гривой. На вид ей было лет тринадцать. Чейнджлинг почти рычала на меня, её клыки сверкали в зеленоватом свете кристаллов, а крылья трепетали. Сладкий аромат моментально исчез, и мой разум сразу же прояснился. Память вновь подсунула мне подходящий термин: она была суккубом. Хотя термин не был точен, ведь суккуб никогда бы не сказала «нет». Скорее, она была некой разновидностью энергетического вампира, питающегося эмоциями, в её случае любовью, заботой и магией. Я отпрянул в сторону, вынув из ножен клинок.
– Не подходи! – я направил лезвие на чейнджлинга.
– Как ты смеешь отказывать мне? Мне! Королеве Кризалис! Я не для этого убивала тётку.
– Кто ещё кому тут отказал! – шутка, однако, даже мне самому не показалась смешной.
Королева направила на меня рог, вокруг которого появилось магическое свечение, но я не стал дожидаться, когда она завершит своё колдовство, и резко кинулся в сторону первого яруса пещеры, возвращая меч в ножны. В метре над моей головой в воздухе прочертил след луч ядовито-зелёного цвета, а я, подхватив магией камень, взмахнул крыльями и опустился на ярус ниже. Кризалис попыталась ещё раз использовать свою магию, но я просто кинул камень ей в лицо. Это дало мне достаточно времени, чтобы выбежать из зала.
Я галопом бежал по узкому коридору, а за моей спиной были слышны гневные крики новой королевы чейнджлингов. На очередной развилке я едва не пропустил проход, из которого дул свежий ветерок. Очень боялся споткнуться и дать ей меня настигнуть, поэтому старался бежать, смотря себе под ноги. Наконец, я стал чувствовать энергию Жизни и за очередным поворотом увидел кусочек серого неба.
– Вот ты где! Стой!
Я даже не стал оборачиваться, когда услышал Кризалис. Вместо этого немного впереди вытащил корни растений, которые сомкнулись позади моего хвоста, когда я пробежал мимо них. Я просто не мог позволить себя догнать. Вырастив еще больше корней, я приготовился к полёту в непогоду. Конечно же, растения не могут почувствовать боли, но они ощутили ужасную сухость, видимо, чейнджлинг с помощью магии расчистила себе проход. До поверхности оставалось всего каких-нибудь сто метров, корни подхватили мои ноги, сомкнулись позади крупа и с силой, с какой вылетает пробка из бутылки с перебродившим сидром, вытолкнули меня из недр горы.
Холодный воздух тут же обжёг легкие, а от попавших в глаза переохлаждённых капель я часто заморгал. Однако у этой погоды было одно преимущество – Кризалис с её крылышками кузнечика физически не была способна меня догнать. Свежий воздух благотворно подействовал на мой разум, мысль, что Селестия использовала меня, теперь казалась абсурдной. Я облетел гору и увидел, что примерно в миле от того входа, с которого мы начали своё путешествие, разбит полевой лагерь. Я направился туда. Несмотря на большой размах моих крыльев, меня бросало из стороны в сторону порывами ветра, направление которых было абсолютно непредсказуемо. Кончики перьев стали покрывался льдом, и махать становилось ощутимо тяжелее. Я начал снижаться и, наконец, опустился на поле рядом с палатками. И чуть не вывернул себе ноги, когда приземлялся – на копытах неравномерно намёрз лёд. Ко мне уже подбегали гвардейцы-единороги, их рога светились от магии.
– Где девочки?.. Вы их видели?.. – после бега и полёта у меня появилась одышка, мне не хватало воздуха.
Единороги, ничего не отвечая, направили на меня рога, из которых вырвались разноцветные лучи, заставив меня зажмуриться.
– Отбой, это действительно он, – гвардейцы расслабились.
– Что это значит? И кто-нибудь может сбить лёд с моих копыт и хвоста? Я не могу ходить.
Несколько магов подняли меня в воздух и понесли в сторону палатки. А по пути до меня дошло. Селестия знала, кто обитает в этом термитнике! Она знала про чейнджлингов, знала, что если её маленькие пони не дружны, они никогда не отличат преобразившегося чейнджлинга от подружки. Знала, насколько это опасно, и послала отряд стражи, чтобы вытащить нас в случае провала. Имага была права, Тия по-настоящему использовала меня! Мне нужно было немедленно отправляться в Кантерлот и потребовать от Селестии ответа.
– Спасательная операция в самом разгаре, Ваше Высочество. С пони всё будет в порядке, мы выслали экспедицию вместе с магами, владеющими заклинанием для развеивания иллюзии, – успокаивал меня один из гвардейцев.
– Я вам полностью доверяю в этом вопросе, лейтенант, но лучше доложите прогноз погоды. Когда прекратится этот замерзающий дождь?
– В нескольких километрах южнее он уже не замерзает, Ваше Высочество, и пегасы говорят, что можно летать.
– Отлично, тогда дайте мне воды и минут десять отдыха. Я отправлюсь в путь, мне нужно срочно поговорить с Селестией.
– У нас есть воздушный экипаж, и, если хотите, мы отвезём вас в Кантерлот, сэр.
– Хорошо, конечно, но боюсь, вы не сможете выдержать темп. Впрочем, даже если пегасы осилят треть пути, я буду очень рад.
В Кантерлот я прибыл поздним вечером, но замок буквально кипел: создавалось впечатление, что пони решили не откладывать все свои дела и решить их прямо сейчас. «Ничего, ничего, – подумал я, – вот привезут девочек, тогда и начнётся настоящее веселье. А утром, когда принцесса будет особо занята, я нанесу ей удар – выскажу всё, что о ней думаю». Я сразу же направился в купальни. Приняв ванну и смыв с себя всю грязь и пот, сказал первой попавшейся служанке: «Передай всем, кто будет меня спрашивать, что я ушёл спать. Меня не будить, все вопросы, даже срочные – только утром»
На кухне я, не став искать настоящую еду, просто набросился на выпечку, запивая её яблочным соком, а после отправился в свою комнату. Теперь мне нужно было не заснуть прежде, чем я смогу придумать хоть какой-нибудь план действий. Мысли кружились у меня в голове: «Завтра. Завтра я заявлю свои права на возмездие за обман, а заодно и права на трон».
С яростью и одновременно с грустью смотрел я на горизонт, на душе было так горько, как не было до этого дня ни разу. Солнце уже зашло, и было почти темно, когда над краем земли вспыхнули сотни падающих звёзд, чертящих огненные полосы. Большинство из них сгорало, так и не долетев до земли. Через несколько секунд горизонт озарился светом десятка восходящих солнц. «Подонок всё-таки сдержал обещание. Проклятье! Жаль, я не убил этого психа. Теперь нужно делать ноги, и поскорее». Я запахнул кожаный плащ и развернулся лицом к порталу. Портал представлял собой круглый проём в другой мир, сквозь который был виден ещё освещённый заходящим иномирным солнцем гравий. Взвихряющиеся манасиловые поля, напоминающие пальцы, разрывающие полиэтиленовый пакет, удерживали портал открытым. От завихрений каждые пару секунд в почву ударяли спорадические разряды статики. Внезапно весь горизонт вокруг меня озарился ярким светом. «Надо валить, пока не поздно!» Я шагнул в портал и уже перенёс в соседний мир и вторую ногу, как в спину ударил поток воздуха. Он подхватил меня, как пушинку, и поволок по гравию, что-то очень больно ударило мне по голове.
Казалось, что я пришёл в сознание от дикой боли. Хотя, может быть, от неё же его и потерял? Едва мог дотронуться до своей головы. Очень аккуратно я нащупал пальцами несколько шишек, из порезов на которых сочилась кровь. Кровь также текла и из моего носа – верный признак контузии ударной волной. Надо было найти хоть кого-нибудь, травмы могут быть опасны для жизни. А ведь меня тут должны ждать. Я не помню, кто именно должен. Может быть, и не тут. Надо выбираться отсюда. Откуда «отсюда»? Я не знаю, где я! Кто я вообще? Я не помню, кто я! Кто-нибудь! Помогите! Я не помню, кто я!
«Нет, нет! Я – Индре! Точнее, верховный друид Индре Сильварум, я – принц и аликорн! Это значит "крылатый пони-единорог"». Я открыл глаза и уставился на свои копыта. «Проклятье. Ужасный сон», – подумал я. Кошмары уже давно не мучили меня, но этот сон и не напоминал кошмар, он был таким реальным, таким осязаемым, и в тоже время таким... смазанным, что ли.
Умывшись, я решил, что сейчас – самое подходящее время для задуманного. Расчесав гриву и хвост, я достал свои золотые туфли с зелёными вставками в виде моей кьютимарки, надел на шею амулет, перекинул через плечо ремешок с ножнами и направился прямиком в тронный зал. По пути снял с поста и взял с собой двух стражников, в преданности которых я был уверен.
Распахнув передними ногами обе двери зала, я вошел туда самой уверенной и решительной походкой из всех. Рядом с троном стояли какие-то пони, Селестия сидела и внимательно слушала их. Я же не собирался ждать и минуты:
– Попрошу вас покинуть зал на некоторое время, – холодно начал я. – У принцессы сейчас есть более важные дела.
Пони повернулись ко мне, потом посмотрели на кивнувшую им Тию и наконец, раскланявшись, попятились и покинули зал.
– Ты! – сказал я сквозь зубы.
– Что такое? А-а-а, всё ясно, – спокойно ответила Селестия, окинув меня взглядом. – Ну что ж, можем сыграть в ближайшее время, если ты хочешь.
– О чём это ты? – стражники взволнованно переступили с ноги на ногу. Особенно те, кто пришёл вместе со мной: они явно не знали, на чью сторону становиться, дойди дело до открытого противостояния. – Впрочем, неважно. Я здесь для того, чтобы сказать тебе, что ты – хитрая и беспринципная пони, которая поощряла страх перед моей собственной памятью, чтобы было легче управлять мной. Ты использовала меня при каждом удобном случае, не считаясь с моим мнением!
– Что?! – Тия явно была поражена. – Я?
– Ты! – продолжал я довольно громко. – И всё потому, что, в отличие от меня, ты не способна принимать волевых решений при управлении государством! Ты просто боишься меня! Меня и своей части нашей сделки!
– Что? Да как ты сме… – она поперхнулась от растущего в ней гнева. – У тебя ещё молоко на губах не обсохло! Что ты вообще мне сделаешь?! – принцесса сорвалась на крик, я краем глаза заметил, что стражники прижали свои уши.
– Ничего. Но можешь радоваться этому, сколько захочешь, – я наставил на неё своё копыто. – Просто помни – ты больше не единоличная правительница Эквестрии.
– Что ж, прекрасно! – Селестия явно едва контролировала свои эмоции, её крылья расправились, а глаза сверкали яростью, она резко поднялась на ноги. – Отлично! Раз ты так заявляешь, – только теперь она обуздала свои эмоции и стала говорить не так громко, – то посмотрим, на что способен ты. А я отправляюсь в отпуск. К морю на полгода.
Теперь я был сбит с толку, просто не понимал, куда она вела. В её словах явно была какая-то ловушка.
– Хотел власти? Вот она! Хотел трона? Садись же на него! Хотел проблем? Смотри не захлебнись, – с этими словами она подошла и с силой надела на меня свою золотую корону.
– Что? Вот так просто? – я скептически поджал губы и прищурился, подходя и садясь на её место.
– Да. И только посмей мне опустошить казну или развязать войну. Желаю приятного правления! – с этими словами Тия покинула зал, хлопнув дверьми.
Я тяжело вздохнул, вспомнив, что не был на море уже лет семь. Она же была на побережье пару месяцев назад, но вот когда последний раз отдыхала, я вспомнить не смог.
Не сразу я понял причину своего глупого и резкого поведения: оказывается, Имага хорошо покопалась в моей человеческой памяти и подняла её, как ил со дна реки. Я и сам не заметил этого, мой разум как будто бы местами онемел. Я стал опираться ещё и на концентрированный жизненный опыта человека, а не только на свой. Это позволило мне видеть чуть дальше носа, попробовать поставить себя на место Селестии, по-другому посмотреть на привычные для меня вещи. И отреагировать тоже по-человечески – резко, грубо, болезненно для Тии, и теперь расплачиваться за это. Хотел послать ей письмо с извинениями, но гордость взяла верх, и я передумал.
А ещё я понял, что сильно изменился, как за эти четыре с небольшим сотни лет, так и во время заварушки в термитнике чейнджлингов. Я больше не походил ни на человека, ни на того доброго жеребёнка-аликорна, и это меня немного пугало. Тут совершенно неожиданно на помощь пришла Свит Пампкин, и я понял: я всё-таки пони, а не человек, такой же пони, как и все мы в Эквестрии. Просто я стал взрослым аликорном, более дальновидным и менее наивным, и не потому, что вырос, а потому, что на меня свалилась вся ответственность по управлению государством. И здесь Свити вновь помогла мне тем, что поддерживала и меня в трудные минуты, и мои решения. Между нами появилось нечто большее, чем просто влечение. Не любовь, а скорее доверие.
Войну же я всё-таки развязал. Точнее не я, а грифоны. Хитрые твари, стоило только им узнать, что Селестия отправилась в отпуск, оставив править любителя выращивать цветы, они сразу же предъявили права на какие-то территории, которые раньше были их колонией. Я знал, что они специально тянули переговоры, чтобы напасть на нас весной: лететь зимой, в сезон штормов, через океан было подобно самоубийству. Поэтому у меня было примерно четыре месяца, чтобы подготовиться к неизбежной войне. Конечно же, для государства было бы лучше, если бы я попросил бы прощения у Тии и вернул ей корону, но это означало бы мою полную некомпетентность и отсутствие самостоятельности. Время шуток, тренировок и необдуманных действий кончилось. Теперь на кону стояла судьба Эквестрии, жизни пони и моя репутация правителя. Образно говоря, корона стала такой тяжёлой, что я с трудом мог её носить.
К весне я рекрутировал большую часть жеребцов всех трёх рас пони, а так же всех тех немногих кобылок, кто добровольно решивших участвовать в боях. Традиции обязывали становиться защитниками именно мужскую часть населения, но желание защитить родину горело не только в их сердцах. Кузнецы без отдыха ковали оружие, офицеры читали и перечитывали старые книги из архива по тактике и стратегии ведения войн, которые я отобрал для них, пегаски проводили разведку, а единороги-маги спешно учили боевые заклинания. Я же сам боролся со своей совестью – вполне мог отдать приказ делать зазубренные или разделяющиеся стрелы, гарпуны вместо копий, пилообразные мечи, оставляющие глубокие раны, приказать мешать перегнанную нефть с клеем для получения напалма – в общем, обеспечить победу ужасом перед тем, что делает наше оружие, и сократить потери. Обо всех этих человеческих способах ведения войны я прочёл в вернувшейся части памяти, и все они пугали меня своей жестокостью. В итоге я решил, что дам одну битву, которая, окончившись нашей победой, сразу же положит конец войне. Право на ошибку у меня было, но только на одну. Именно поэтому, если мы проиграем первую битву, то в следующей я использую все эти страшные вещи. Вдобавок к ним я планировал ветер, созданный пегасами, несущий металлические опилки и иголки в глаза – уязвимое место всех большеглазых жителей нашего мира, белый фосфор, прожигающий мясо и кости и не тухнущий даже в воде, и тёмную магию, что бы это словосочетание ни значило. И пусть меня потом проклянут – я не допущу покушение на мою страну! Пришло время, когда ко мне будут обращаться не «принц», а «генерал».
Больше всего я боялся, что единороги старой королевской династии предадут меня – как-никак, они были хоть и далёкими, но кровными родственниками Селестии. И могли обменять кусок Эквестрии на возвращение власти. Конечно же, земные пони безоговорочно поддержали бы меня, а к ним примкнули бы и пегасы во главе с капитаном гвардии, ныне командующим, но что делать с самими предателями, я не знал. Как бы пони отнеслись к тому, что я бросил бы кого-то в темницу? А если бы я их оставил на воле? К счастью, всё обошлось.
В день битвы я ещё раз похвалил себя за то, что уделил много времени разведке и контрразведке: грифоны просто не представляли численности нашей армии, не знали, что у нас были баллисты, не знали, что весь их экспедиционный корпус идёт прямо в ловушку. Расставляя капкан, я раз за разом отправлял пегасов узнать, а не мы ли сами лезем в петлю. Если у Селестии я мог бы попросить прощения, пойди борьба против неё по плохому для меня сценарию, то тут всё было куда ответственнее. И от этого мне было немного страшно.
Битва состоялась в солнечный, но прохладный день в самом начале весны. Снег ещё кое-где лежал, и дороги превратились в месиво. Полем боя была выбрана низина, разделяющаяся на две части со стороны грифонов, а с нашей – представляющая собой пологий подъём на холм. Сам холм давал тактическое преимущество, позволяющее баллистам, лучникам и магам простреливать большую часть низины. Я решил самолично вести войска и теперь привыкал летать в новой тяжёлой, богато украшенной броне. Она была надёжной и массивной, но не сковывала движений, в ней я выглядел очень внушительно и грозно. В день битвы я выступил перед своим войском с речью:
– Все знают, что пони никогда не вели завоевательных войн. И поэтому многие наши враги думают, что мы не умеем воевать. Сегодня настал день, когда мы покажем грифонам, что мы делаем, когда кто-то покушается на нашу любимую Родину! Сегодня мы будем сражаться, чтобы защитить наших родителей, наших жён, наших сестёр и наших детей от унижения и издевательств! Сражаться за наше настоящее и за наше будущее! Поднимите вверх копья!
Я пролетел перед строем пехоты, стуча плашмя клинком по древкам копий, а солдаты кричали мне что-то одобряющее. Всё-таки в сражении им нужен был лидер, а Селестия повела бы их в бой лично только в безвыходной ситуации.
Грифоны явно рассчитывали, что их будет больше. Они допустили ошибку и погнались за отступающими пегасами, попав на копья земных пони, стрелы и волшебные снаряды единорогов, перемешанных с пехотинцами. Я хотел не пускать гвардию, составленную из стражи, в бой сразу же, чтобы у меня при любом раскладе остались солдаты на случай поражения в этой битве, но грифоны решили выиграть войну, перебив весь штаб командования, и напали прямиком на меня. В тот день я вновь обагрил свой клинок кровью. Незабываемое ощущение, когда на тебя несётся грифон, с головы до львиных лап закованный в сталь, с алебардой наперевес, и ты понимаешь, что если вот прямо сейчас не отпрыгнешь, не вонзишь клинок ему в сочленение доспехов на шее, то кто-то из гвардейцев бросится под его алебарду и умрёт, спасая тебя. И хотя я в одиночку завалил грифона, гвардейцы больше не пускали меня в гущу битвы. Пришлось использовать магию Жизни, чтобы выводить из строя противников, подвешивая их на кривых корнях, торчащих из земли. Атака грифонов захлебнулась, и когда на них сверху напал мой резерв, а маги создали волшебную грозу, враги побежали. Одни бросали оружие и сдавались, другие улетали подальше от поля боя. Наконец передовой отряд пегасов сам захватил ставку командования противника вместе с частью офицеров, которые предпочли плен бегству.
Конечно же, без потерь не обошлось, но я был удивлён, что их было так мало с обеих сторон. Пони и грифоны скорее дрались, чем пытались убить друг друга. Когда же сражение закончилось, пони стали спасать раненых, помогая или просто не мешая грифонам делать то же самое.
После сражения я приказал строить корабли и пригрозил грифонам ответным вторжением, если они не захотят заключить мир на моих условиях. Они согласились, выплатив контрибуцию медью, мехами и едой. Медь удовлетворила растущие потребности в монетах, меха государство продало состоятельным пони, чтобы окупить часть огромных расходов на войну, а еда была как нельзя кстати – земные пони не успели подготовиться к весенним полевым работам, и урожай ожидался меньше обычного.
В начале лета я сидел в тронном зале, поставив локти на подлокотники и подперев подбородок копытом. Меня уже поставили в известность, что Селестия вернулась и сейчас направляется ко мне. А я просто не знал, что делать: оправдываться, просить прощения или бравировать. Раз вся моя память вернулась, то вдруг Тия подумает, что из-за этого я стал похож на людей и поэтому решился на войну. И что меня ждёт? Изгнание? Или она просто запретит мне и близко подходить к государственным делам? Пригрозить ей лояльной мне армией или договориться мирно? Предстоящий разговор нервировал меня, ещё не начавшись. Стражники открыли двери, и принцесса Эквестрии бодрым шагом вошла в зал. Я никогда ещё не видел её такой весёлой и красивой. Она как будто бы помолодела, но не внешне – внешне она не изменилась – а скорее внутренне.
– Привет, Индре! – она искренне улыбалась.
И только тут я увидел самую заметную перемену – Селестия уложила свою гриву в забавный хвостик.
– Я тоже рад тебя видеть, Тия, – вздохнул я и покачал головой. – Не самое удачное время ты выбрала для отпуска.
– Что, тяжело тебе было? – ехидно спросила она, наклонив голову на бок.
– Не пляжный сезон, – я сделал вид, что не понял намёка, потому что мне не хотелось говорить об этом здесь и сейчас. – Зимой у моря льют противные дожди, а весной вода всё ещё холодная.
– Я же не купаться туда ездила, а в дождливую погоду отлично спится, – она, приветливо улыбаясь, подошла ко мне. – Но ты не ответил на вопрос.
– Сложно для меня – продуктивно для страны, – честно сказал я.
– Это война-то «продуктивно»? – Тия подняла бровь и ухмыльнулась, я расслабился, она явно находилась в хорошем настроении и не собиралась расправляться со мной.
– Войну я выиграл, но смотри шире. В Эквестрии сейчас экономический и моральный подъём, – мне нравилось себя хвалить. – Подданные меня любят, правители других государств уважают или боятся меня, королевский медный бит стал стоить в два раза больше меди своего веса.
– Попробовал бы ты у меня только не выиграть, вмиг в темнице оказался бы. Но победителей не судят, даже если они заплатили такую высокую цену, – её отличное настроение в мгновение ока сменилось на серьёзное.
– Знаешь, пошли лучше в зал для совещаний, – я повернулся к стражникам. – Скажите посетителям, что приём продолжится только после обеда.
– Есть, генерал, сэр! – хором ответили они.
– Видала? – я с гордостью посмотрел на Селестию.
– Ага, мой генерал, – она вновь улыбалась до ушей.
Войдя в зал для совещаний, я сразу же занял место, на котором обычно сидела принцесса, указав ей копытом на одно из кресел советников:
– Присаживайся. Для начала хочу попросить у тебя прощения за то, что тогда наговорил тебе, – как только я это произнёс, на душе стало заметно легче. – Это было как наваждение, наверное, оттого, что я резко вернул всю свою человеческую память. Точнее, не я, а бывшая королева чейнджлингов.
– На самом деле это я должна просить у тебя прощения, причём дважды, – ответила мне Тия. – Первый раз за то, что вспылила. Я просто не была готова к такому повороту событий, я думала, что ты всего-то пришёл сказать мне, что собираешься жениться на Кризалис.
– Что?! – я сидел с открытым от удивления ртом, пока не вспомнил, что Селестия тогда говорила именно о том, чтобы сыграть свадьбу. – И ты бы мне разрешила?
– Конечно. Кризалис ещё девочка, и я бы перевоспитала её, а потом с её помощью можно было бы свергнуть Имагу и держать рой подальше от Эквестрии. Хотя, если честно, вы друг другу не подходите, – Селестия некоторое время помолчала, давая мне обдумать ситуацию. – А второй раз прости меня за то, что я действительно тебя использовала, когда послала вместе с девочками в термитник. Но у меня не было выхода, Имага собиралась захватить Эквестрию. Если бы она превратилась в мою маму, убедив меня, что выжила, то колдунья обрела бы абсолютную власть надо мной и нашей страной. Я должна была что-то предпринять, причём срочно, и ты был моим единственным козырем, который смог бы увести Кризалис из термитника и тем самым разрушить планы королевы чейнджлингов.
– Не предупредив о том, что меня ждёт, да ещё и послав туда своих учениц! – сказать, что я был расстроен, значило не сказать ничего. – Знаешь, в чём твоя главная проблема как правителя? – я решил высказать всё, что думал. – Ты настолько хорошо научилась откладывать решение дел на потом, что думаешь, будто бы их можно откладывать так вечно, а решать не придётся никогда, потому что решение придёт само. Но так не выходит! И когда ты уже не можешь откладывать дальше, то предпринимаешь необдуманные и отчаянные решения, не учитывая последствий. Это сейчас тебе повезло, а однажды проблемы навалятся на тебя всем скопом и просто задавят. И ты уже подготовила для этого почву. Элементы Гармонии, Найтмэйр Мун, Кристальная империя, я с моей памятью, Дискорд, колонии грифонов и, наконец, чейнджлинги. Я думаю, что ты так же откладывала на потом решение личных проблем Луны, пока она не обратилась к чёрной магии.
Лицо Селестии резко стало мрачным:
– С Луной всё было не так! Ты не знаешь, о чём говоришь!
– Надеюсь услышать от тебя эту историю при более удачных обстоятельствах, – ответил я прохладным тоном. – А сейчас я, с твоего позволения, отправлюсь дальше решать за тебя дела.
– Ты думаешь, я не могу их решить? – Тия опустила голову. – Думаешь, я не способна на решение этих проблем? Ошибаешься, – принцесса вновь посмотрела на меня. – Индре, я не сделала это, потому что безумно устала принимать решения, последствия которых, как ты сам видишь, почти невозможно предсказать. Мне кажется, что с непривычки ты не продержишься и года.
– Сомневаешься? – она, как мне показалось, ловко выкрутилась, и это меня злило. – А вот твоя маленькая пони Свит Пампкин, наоборот, уверена во мне.
– Поэтому ты с ней спишь? – от этой её фразы я непроизвольно поднял бровь. – Думаешь, я не знаю?
– Какое тебе дело до того, с кем я сплю?! – я сорвался на крик, Селестия ничего мне не ответила, а я встал и подошел к окну.
Мы ещё немного помолчали, понемногу успокаиваясь.
– Тут ты прав, извини, солнышко, – она первой нарушала тишину.
– Знаешь, первый раз, когда мы с ней лежали рядом, я укрыл её своим крылом, а она улыбнулась мне и сказала: «Ты заботишься о других, разве это не лучшее доказательство того, что ты не чейнджлинг?» – я снова замолчал.
– Не думаешь ли ты, что она была с тобой, только чтобы получить доказательства, а теперь вы с ней расстанетесь? – Тия подошла ко мне, я поднял на неё взгляд.
– Не только, но и поэтому тоже. В любом случае, она мне сильно помогла, когда я боролся с собственной неуверенностью при подготовке к войне, – я грустно вздохнул. – Мне приятно, что я смог вернуть ей душевное равновесие и вновь обрести веру в пони.
– Рада, что ты не сильно переживаешь по этому поводу, – Селестия ободряюще положила мне переднюю ногу на плечо. – Раз уж разговор зашёл о моих маленьких пони, как там остальные девочки?
– Это тоже одна из причин, почему я заговорил о Свит Пампкин. Мне некогда было с ними разбираться во время этой войны, но, по-моему, у них поехала крыша, – я покрутил копытом у виска. – Если земные пони в целом оправились от того, что с ними произошло в том термитнике, то с остальными дела обстоят хуже.
– Что-то произошло? – тревожно спросила она.
– Не знаю. Как только твоя ученица Черри увидела меня на троне, она сразу же начала кричать, что я – чейнджлинг, аликорны мертвы, я собираюсь отдать страну грифонам, а пони – на съедение этим тварям. Подобные пораженческие высказывания опасны во время войны, и я приказал посадить её под домашний арест.
– Я поговорю с ней, – принцесса тревожно нахмурила брови.
– Она может ещё подождать, а пегаски – нет. Коттон Клауд, похоже, действительно рехнулась, она собиралась найти чейнджлинга, чтобы он превратился в её покойного не то брата, не то свата, – на её лице проступил испуг. – А Глумискай... я думаю тебе нужно срочно лететь к ней, пока она себя не убила. Только ты сможешь её образумить, кроме тебя у неё больше нет подруг.
– Какой ужас! Как ты мог допустить такое? – чуть не плача ответила мне Тия.
– Прости, я ничего не мог сделать. Кроме Свити, никто из них не доверял мне, даже Пеарджем. Она вроде в порядке, вернулась к родне, делает варенье из груш, но по её заплаканным глазам видно, что никакой внутренней гармонии у неё тоже нет.
– Да-да, тут ты прав, – Селестия потупила голову. – Я немедленно отправлюсь к Глумискай и попытаюсь разыскать Коттон Клауд.
– Поторопись, – сказал я, а когда она подошла к двери, добавил: – Жду твоего возвращения, хочу послушать, что же там такого произошло с Луной.
Эквестрия, 435 год эпохи Монархии
Спасение пони от самих себя, Летний Праздник Солнцестояния, перед которым я вернул принцессе её корону, и прочие хлопоты перенесли наш разговор с Селестией почти на конец лета. Впрочем, большая часть осени в Эквестрии такая же теплая, как и лето, так что можно считать, что была середина самого солнечного времени года. Было уже темно, когда Селестия вошла в столовую, неся что-то, завёрнутое в бумагу. Поставив свёрток на стол, она подошла ко мне и сказала:
– Хотя ты и повёл себя чересчур горячо и воинственно, но, тем не менее, отлично справился и достойно вышел из сложной ситуации, – принцесса сгребла меня в объятиях и чмокнула в щёку. – Умничка!
– Ой, Тия, да ладно тебе, – зарделся я от смущения, выскальзывая из её объятий.
– Сегодня звёздная ночь, новолуние, и на небе ни облачка. Луна любила такие ночи, – начала Селестия, когда мы уселись друг напротив друга, и замолчала, погрузившись в воспоминания.
Я решил прервать неловкую тишину:
– Ты обычно спишь в это время суток.
– Обычно да. Но сейчас отличное время, чтобы рассказать тебе, почему произошло то, что произошло, – она посмотрела мне прямо в глаза. – И по моей вине в том числе. Ты сам знаешь, что мы, аликорны, стараемся не привязываться к обычным пони, их жизнь для нас так коротка, что не успеешь оглянуться, как все твои друзья и любимые умирают. Приходится довольствоваться приятелями да случайными связями, чтобы их смерть не была для нас такой уж болезненной, – Селестия вынула из мешка бутылку и с помощью магии налила в хрустальный бокал тёмно-малинового цвета жидкости со странным запахом.
– Это что, вино? – я не помнил, чтобы пони пили что-то подобное, самое большее – перебродивший с сахаром яблочный сок, но только пару раз в год.
– Да. Пони крайне редко употребляют его, обычно как обезболивающее, слишком оно крепкое для них и не идёт на пользу здоровью. Я одна тут его пью, да и то нечасто.
– А мне можно? – по-детски спросил я; Селестия снисходительно посмотрела на меня, и мне стало стыдно.
– Можно, солнышко, только будь аккуратен. Не равняйся на меня, я куда крупнее тебя, а вино легко ударяет в голову, – с этими словами она налила мне полбокала красной жидкости.
Я сделал глоток, вино было просто кислым и лишь немного пахло виноградом. Похоже, что за столько времени я просто забыл, какой у него должен быть вкус.
– Кислятина.
– Это початая бутылка. Если открыть новую, то вино будет терпким и совершенно не кислым на вкус. Так вот, – продолжала принцесса. – Я рано осознала это, потеряв своих сводных сестёр и брата, и поэтому соблюдала дистанцию со смертными пони. А вот Луна просто не могла обходиться без дружбы и любви. Я была ей больше чем подругой, но вот с любовью… Она боялась, панически боялась потерять любимых. В итоге она почти перестала общаться со всеми, кроме меня. Естественно, что пони не испытывали к ней той любви и благодарности, какую они питали ко мне. Но был один очень способный единорог, его звали Сомбра, он до безумия любил Луну, был готов пойти на всё, чтобы быть вместе с ней. Готов был пожертвовать всем, только чтобы моя сестра полюбила его. Это всё, чего он желал, всё, ради чего он жил.
– Но ведь невозможно заставить кого-то любить тебя, – сказал я, доливая в бокал вина. – Кризалис тоже этого хотела, впрочем, я рассказывал тебе.
– Тут ты прав, и Сомбра знал это. Он прекрасно понимал, что, пока он смертен, у него нет ни единого шанса. И тогда он отправился в подвал замка, где хранились они.
– Они? – тут же переспросил я.
– Книги. Оставшийся от родителей справочник «Катехизис Демоника», и те, которые отец просил уничтожить меня ещё до его последней битвы. Книга о чёрной магии «Артис Обскурус» и кошмарный колдовской фолиант «Каро Мутабилис». Сомбра прочёл их и стал другим. Не аликорном, нет, но он изменился внешне, получил могущественную тёмную магию и вечную жизнь. Впрочем, это были лишь отголоски его внутренних изменений: ему стало плевать на Луну, он желал лишь власти и ещё большего могущества. Бывший перспективный маг убил правящую династию Кристальной империи и объявил себя королём. Получив трон, он задумал провести ритуал, который наделил бы его ещё большими силами. Он стал бы подобен представлению минотавров о богах. Сомбра приказал добывать особые кристаллы, загнав в шахты почти всё население империи. Я и Луна не могли не вмешаться, мы заточили его в вечной мерзлоте севера. Перед этим он проклял Кристальную империю и пообещал вернуться.
– Ещё одно отложенное дело?
– Нет. Точнее, мы тогда думали, что нет. Его уже невозможно было убить обычным способом, но, заключённый во льдах, выпивающих его жизненные силы, он должен был погибнуть в течение сотни лет, – Тия отпила вина. – Я уничтожила «Каро Мутабилис».
– Ты пыталась читать эту книгу?
– Да, первые четыре слова. Остальные повлекли бы за собой необратимые изменения. Даже Сомбра, судя по его дневнику, не смог прочитать весь том. И мне надо было сжечь и «Артис Обскурус», но я не уничтожила фолиант, мне тогда казалось, что это не более чем книжка с заклинаниями. А вот Луну свержение Сомбры морально надломило. Ей пришлось буквально убить того, кто стал чудовищем ради её любви. Того единственного, кто действительно любил её. Кто не дождался её взаимности. А я не поддержала сестру, просто отмахнулась, думая, что она капризничает. Я даже не обратила внимания, когда она взяла «Артис Обскурус». И книга подчинила её содержавшимся там идеям жажды власти и могущества. Луна решила превратиться в Найтмэйр Мун и устроить вечную ночь, чтобы у пони просто не было выбора, кого им любить и кому подчиняться, – правительница Эквестрии сделала ещё один глоток.
– Глупо, – я допил вино и налил ещё.
– На самом деле это я виновата, – Тия тяжело вздохнула. – Не позаботилась о ней и не оградила её от подобного.
– Ты же не сожгла эту книгу и дневник Сомбры, – я скорее констатировал факт, чем задал вопрос.
– Нет. Не смогла. Но если не хочешь превратиться в безумное чудовище, тебе их лучше не читать.
– А «Катехизис Демоника»?
– Эта книга безвредна, солнышко, она была написана охотниками на нечисть для них самих же. Впрочем, она может напугать тебя так, как ничто другое в Эквестрии. Теперь, может быть, поговорим о чём-нибудь менее грустном?
– Можно, только ответь, пожалуйста, на один последний вопрос. Если Эквестрию тогда посещали люди и даже, как ты рассказывала, эльф, почему вы не попросили кого-нибудь из них запечатать врата Древних и стать аликорном?
– Из-за них самих. Все они были грубыми, бессердечными и низменными личностями, жаждущими лишь наживы, – Тия замолчала. – А таких, как ты сам говорил, насильно полюбить невозможно.
– Знаешь, я хочу сказать тебе «спасибо», – похоже, меня начинало пробивать на откровенность. – За то, что ты вычистила из моей души всё самое плохое. Я тебе так благодарен за это.
– Это тебе спасибо, солнышко, за тёплые слова, – Тия посмотрела на меня своим добрым и любящим взглядом, мы помолчали, а потом она добавила: – Кстати говоря, тот эльф был вежлив и галантен, и мы думали, что он вполне порядочное существо, до тех пор, пока он не украл пейзаж, на котором был изображён Кантерлот на закате, и не сбежал из нашего мира.
Я рассмеялся, похоже, вино и вправду действовало. Мы ещё некоторое время беззаботно болтали и вспоминали те времена, когда я попал в Эквестрию. А потом Селестия неожиданно спросила меня:
– Ну что, уже находишь меня привлекательной?
– Э-э-э… да, – растерянно ответил я и удивился своим словам.
– На сегодня хватит, – она магией отодвинула от меня бокал с недопитым вином. – Это первый симптом, что ты перебрал вина. Теперь держи себя в копытах не давай ему затуманить твой разум.
– Я не помню, чтобы вино оказывало такое воздействие, – нахмурился я.
– На пони оказывает, – ответила Тия. – Поэтому вино – это не просто средство расслабиться, при передозировке оно отключает разум.
Я усмехнулся, а потом вспомнил, что бутылка была початой. А это значило, что Селестия пила его с кем-то ещё. Сразу вспомнился капитан стражи, оставшийся во дворце в брачный сезон. Перед моим взором предстала картина того, как он вместе с Тией пьёт вино, и как она встаёт из-за стола. Капитан смотрит на её длинные ноги, притягательную шею, замечательную гриву и шикарный круп. Принцесса запрыгивает на кровать и говорит ему: «Ты же всегда хотел защитить свою принцессу, капитан. Иди ко мне, защити меня»
– Бр-р-р! – я затряс головой, стараясь избавиться от наваждения. – Слушай, а заклинания протрезвления тебе случаем не известно?
– Ха-ха-ха! Нет, – Тия улыбалась. – Не думаю, что такое вообще существует.
Я хотел ей уже ответить, что стоит придумать, как в коридоре послышался звук копыт – кто-то явно спешил.
– Кто бы это мог быть? – спросил я.
– Сейчас узнаем, – однако не успела она подойти к двери, как в комнату ввалился запыхавшийся лейтенант стражи.
– Принцесса, генерал, у меня срочные новости. В северных руинах разведчики увидели вспышки света. Как вы и просили, сообщили вам вне зависимости от времени суток.
– Спасибо за информацию, скажите, чтобы готовили большой экипаж, немедленно, – ответила Тия; моё беспокойство сразу же отразилось на её лице, как в зеркале.
– Как прикажите, Ваше Величество, – он поклонился ей, повернулся ко мне и, отдав честь, сказал: – Сэр.
Я кивнул ему, и стражник выбежал из комнаты.
– Это же руины Древних, так? – спросил я.
– Погоди, – Тия подняла переднюю ногу, призывая меня к тишине, потом от сильного колдовства её рог засверкал, она махнула им, и сияние погасло. – Да. Стоило только вспомнить их, и вот.
– Кто-то только что прошёл в Эквестрию?
– Кто-то только что запечатал Эквестрию, – она с тревогой посмотрела на меня. – И в рядах аликорнов пополнение.
В экипаже поехал я, Селестия некоторое время летела сама, потом уселась рядом. По пути она рассказала, что северные врата самые дальние на этом континенте и находятся фактически на территории исчезнувшей Кристальной империи. Наконец мы подлетели к необитаемым каменным постройкам. В темноте почти не было видно ничего, кроме руин полуразрушенных каменных построек необычной планировки. Гвардейцы остались снаружи, а мы, освещая себе путь магией, зашли внутрь единственного строения, потолок которого ещё не обвалился, и стали спускаться по довольно широкой каменной лестнице.
– Ты как? Отошел от вина? – спросила меня Тия.
– Угу, пока летели, выветрилось всё, – я смотрел себе под ноги. – Да уж, нехорошо как-то. Человек такое пережил, а тут его встречают два крылатых единорога, от которых несёт перегаром.
– Только от тебя, солнышко.
– Ага, как же, – я усмехнулся. – Впрочем, скорее всего, это мужчина и он поймёт. Женщины насколько я помню, редко становятся искателями приключений.
– Кто бы это ни был, он понимал, что делает, а не просто пришёл посмотреть достопримечательности. Не зная Истинной Речи, невозможно запечатать врата, а значит, этот кто-то понимал смысл заклинания. Смотри! – принцесса указала мне на стены испещрённые завитушками. – Истинная Речь.
Я думал, что письменностью этот язык напоминает рубленые руны или иероглифы, но тут было нечто, напоминавшее скорее более изящную вязь.
– Эти символы зовутся спиралями, – и действительно, название подходило письменности как нельзя лучше, символы были очень похожи на спирали, завитушки и причудливого вида восьмёрки. – Жаль, что я не умею их читать.
– А ты сюда посмотри, – я осветил магией большую фреску, на ней был изображен аликорн – высокая стройная кобылка жемчужно-белого цвета с красно-коричневой гривой недлинных волос. – Кто это?
– Родители говорили, что она создала аликорнов, теперь мне вдвойне жаль, что я не научилась Истинной Речи. Пойдём, – я оторвал взгляд и последовал вслед за Тией вниз. – А вот и зал телепортации.
Моё сердце сильно забилось, но я, сделав глубокий вдох, выскочил из-за поворота в зал. То, что я увидел, произвело на меня неизгладимое впечатление. Зал был примерно десять метров в ширину и тридцать в длину, он освещался кристаллами в виде полуметровых треугольных призм, льющих оранжевый свет. В другом конце его, между двух колонн, находился алтарь. И сам алтарь и колонны со стенами были покрыты спиралями языка Древних. Но первым привлекал к себе внимание, конечно же, гигантский кристалл невдалеке от алтаря. Это был огромный кусок турмалина или похожего на него полупрозрачного камня розового цвета.
– О, Доброта! – воскликнула Селестия, подойдя ближе. – Ты только посмотри, кто внутри!
Я подскакал и увидел настоящего аликорна, точнее, совсем молодую кобылку то ли белой, то ли светло-серой масти с трёхцветной гривой и хвостом. Она застыла в такой позе, как будто хотела оттолкнуть что-то от себя. Её милое лицо выражало неподдельный ужас.
– Что с ней произошло? – я повернулся к Тии.
– Не знаю. Попробую использовать диагностическое заклинание. Может быть, это поможет, – в её голосе совершенно не было уверенности.
Я постучал копытом по камню, приложил к нему ухо и, ничего не услышав, обошел кристалл.
– Смотри-ка! – я вгляделся. – У неё есть кьютимарка.
– Она уже слишком взрослая, чтобы не иметь кьютимарку.
– Пару часов назад она ещё не была аликорном, – я посмотрел на Тию, та всё ещё колдовала. – Откуда она узнала про свой особый талант.
– Можешь разобрать рисунок?
– Что-то вроде камня, огранённого в виде сердца в какой-то оправе.
– Это нам ничего не говорит, – принцесса помотала головой, и магическое сияние вокруг её рога исчезло. – Кристалл, насколько я поняла, является следствием какого-то заклинания, что-то вроде защитного механизма. Так что она всё ещё жива. Просто законсервирована.
– Ты сможешь снять чары? – спросил я.
– Попробую. Но это не быстро, – она вновь сосредоточилась на волшебстве, а я стал рассматривать алтарь и письмена Древних.
Через некоторое время Селестия закончила и уселась на полу, задумчиво глядя на кристалл. Я не выдержал и спросил:
– Не можешь?
– Никогда не видела ничего подобного. Каждая часть заклинания цепляется за другую, они все связаны друг с другом, – она постучала копытом об копыто. – Это как клубок ниток без конца, я даже не знаю, откуда начать распутывать, чтобы не убить её.
– Это как-то связано с Кристальной империей?
– Нет-нет, вне всякого сомнения, это заклинание наложено устройством Древних, – от этих её слов по моей спине пробежали мурашки, ведь мы всё ещё находились в этом зале, я бы даже сказал, склепе.
– Ты уверена, что тут безопасно?
– Наверное, во всяком случае, я больше не чувствую магической активности, эти руины вновь уснули.
– У меня возникла идея, – я, прищурившись, посмотрел на Тию. – Думаю, стоит забрать кристалл с собой, и уже в Кантерлоте без спешки посмотреть, что можно сделать.
– Боюсь, он не пролезет в дверной проём, – она нахмурила брови, явно думая о чём-то. – Дай мне ещё несколько минут.
Селестия сосредоточенно обходила кристалл с разных сторон, стучала по нему рогом и, наконец, воскликнула:
– Ага! Вот ты где!
– Что? Нашла? – я поднялся на ноги и подошёл к ней.
– И да, и нет. Тут есть что-то вроде магической скрепки, я не могу её сломать, не расколов кристалл. Но запаса магической энергии у этой штуки хватит лет на пятьсот-шестьсот, а я думаю, что смогу вскрыть её куда раньше.
– В этом вопросе я полностью тебе доверяю, – я сделал небольшую паузу. – Ну что? Забираем камень или оставляем здесь?
– Забираем, пусть лучше уж стоит в подвале замка под нашим присмотром, чем тут, – Тия направилась к выходу. – Пошли, нам надо сначала разобрать дверной проём на поверхности.
– Пожалуй, – я ещё раз окинул взглядом заточённую в камне кобылку, тяжело вздохнул и поплёлся вслед за уходящей Селестией.
– Кстати, солнышко, насчёт нашего договора про Чармед Черри, – сказала по пути Селестия.
– Да?
– Я думаю, ты готов, и это можно устроить, – она обернулась ко мне. – В течение месяца я короную тебя как принца Эквестрии.
– Спасибо, рад это слышать, – я расплылся в довольной улыбке.