За Республику!
Эпиграф
Do it for Equestria! Do it for Rainbow Dash! Do it for yourself!
канон, s2e22
1. Утро, вид на Кантерлотт
Солнце ещё только поднималось над горизонтом, когда мы прибыли к месту, где собирались устроить лагерь и плацдарм для будущей атаки. Наше отделение располагалось на вершине холма, с которого открывался отличный вид на Кантерлот.
— Просто не вериться, что мы уже здесь!- воскликнул Сэм. – Две недели назад мы не могли и представить, что всё так обернётся.
— Да, всего две недели назад мы были совсем другими, — ответил я.
— Ты поможешь нашим с палатками? – спросил он. Но мне хотелось остаться одному и полюбоваться пейзажем.
— Ну... вы там пока начинайте, а я позже подойду.
— Понятно. Как командовать – так ты горазд, а как помочь кому-нибудь, так ты сразу в кусты! – весело улыбнулся Сэм.
Я тоже улыбнулся и потрепал его молочно-белую гриву.
— Будешь умничать, отправляю тебя в разведку на ночь глядя, – пригрозил я, пытаясь спрятать улыбку. – Всё, скачи отсюда.
— Ой, сильно я боюсь! — уже на бегу прокричал он.
Я смотрел вслед этому молодому светло-кремовому жеребцу, почти жеребёнку, и думал: «Как же мы могли с ним не ладить?». А ведь всего две недели назад не ладили и даже почти ненавидели друг друга с самого детства. Помню, как-то сильно повздорили из-за какой-то игрушки. Гуляли мы тогда по двору нашей маленькой деревушки N немного севернее от Эппл Лузы (Apple Loosa). Наш отец, который часто ездил на свою родину, в Толл Тэил (Tall Tale), иногда привозил нам что-нибудь необычное. В тот день это был красивый деревянный меч, обёрнутый золотой фольгой. Это был подарок нам обоим. Конечно же, мы были на седьмом небе от счастья, особенно я. Ведь в то время я мечтал поступить в Королевскую Охрану и даже изучал азы тактики.
Я почти весь день пробегал по всей деревушке с этим мечём в зубах, но никак не мог наиграться. Сэм всё клянчил и клянчил её у меня: «Поделись!» да «Поделись!». «Да отстань ты, я ещё не наигрался!» — отвечал ему я, а он снова за своё. И до того это меня разозлило что я развернулся и со всей силы ударил его в бок задними копытами, да так сильно, что сам испугался. Сэм, конечно же, расплакался, а мне стало его жаль, но я не мог вот так вот взять и извиниться перед ним. «Ну что ты ревёшь, как маленькая кобылка?» — спрашивал я у него виноватым голосом. На крик прибежала мама, что была неподалёку.
— Самуэль, Константин, что у вас опять стряслось?
— Костя, он… он ударил меня! – сквозь слёзы сказал Сэм.
— Это неправда! – сказал я и опустил голову.
— Дети, ну как можно. Вы же братья, в конце концов! Вот вы вырастете, кто вам тогда поможет в трудную минуту? А вы друг друга пинаете, кусаете. Вы же душа в душу должны жить, а вы…
У мамы на глаза навернулись слёзы, и она отошла от нас немного в сторону, сделав вид, что её заинтересовало что-то в траве. Мне тоже подкатил ком к горлу, и я уже хотел извиниться перед Сэмом, но он куда-то убежал.
2. Начало войны
Да, вот так вот и жили. Жили до того момента, когда одно событие буквально потрясло всю Эквестрию. Случилось это как раз две недели назад. Был дождливый вечер, когда отец принёс последний номер «Эквестрийского еженедельника». Папу было не узнать: он был бледен, с красными глазами и отсутствующим взглядом, хотя раньше всегда выглядел бодрым и жизнерадостным. В последнем номере главной газеты Эквестрии рассказывалось немыслимое: «Нас обманывают!», «Кровавый тиран правил нами 1000 лет!», «Расследования по поводу личной жизни принцессы Селестии (рассекреченные материалы)», «Жертвы репрессий рассказывают свои истории» — пестрели заголовки на каждой странице.
— Может, это какая-то ошибка? — испугалась мама,- Может, тебе продали не ту газету?
— Нет, это не ошибка. Во всех газетных лавках всё то же самое, — тихо ответил отец, — остаётся только надеяться, что в завтрашнем номере всё объяснят или признают ошибку.
Но на следующий день газета не только не винилась за прошлый номер, а продолжалась в лучших его традициях. Вдобавок, другие газеты стали поддерживать «Эквестрийский еженедельник» и писать статьи практически единым фронтом.
Общий смысл этих статей сводился к тому, что Селестия, наша принцесса, которая на протяжении тысячи лет справедливо правила нашей страной, оказывается, правила ей совершенно несправедливо и тщательно это скрывала. И скрывала бы дальше, если бы не один инцидент с её сестрой, принцессой Луной, которая случайно обнаружила в её покоях комнату, где пытали пони, которые сказали хоть одно слово о том, что Селестия что-то делает не так. Королевская Стража выкрадывала эту или этого несчастного пони, а всем его родным и друзьям начисто стирали память о нём. Полностью. Из той комнаты, как оказалось впоследствии, никто никогда не выбирался.
Принцесса Луна ужасно испугалась всего этого и, тут же покинув Кантерлот, направилась в Толл Тэил. Там она несколько дней собиралась с мыслями и, наконец, решила, что нужно дать пони знать, что на самом деле происходит в их стране. Принцесса связалась с редактором местного типографского агентства «Эквестрийского еженедельника» и всё ему рассказала. Естественно, редактор не поверил ни единому её слову, ведь репутация Селестии была олицетворением справедливости. Почти никто не допускал и мысли, что она способна на плохие поступки. Но Луна предусмотрительно сделала фотографии той самой камеры и, вдобавок, заявила, что знает заклинание, которое сможет восстановить память у тех, кому раньше её стирали. Принцесса попросила редактора собрать всех, кто работает в его типографии, и тогда она применит это заклинание. Кто-нибудь наверняка должен был что-нибудь вспомнить. Не без опаски, редактор выполнил её просьбу.
К всеобщему ужасу, заклинание подействовало, и пятеро из тридцати пони, работающих в типографии, вспомнили кто свою жену, кто своего брата или сестру, кто детей или друга. Редактор хорошо знал всех этих пони и понимал, что они не станут ни с того ни с сего всем врать. Все были потрясены. Спустя некоторое время редакция напечатала материал, предоставленный принцессой Луной. Используя свои связи, редактор смог обеспечить печать последнего выпуска газеты не только в Толл Тэиле, но и по всей Эквестрии.
Тяжело представить, какой из всего этого получился взрыв: все пони были полностью шокированы; почти все из них, несмотря на официальное издание, либо отказывались верить написанному, либо приходили в ярость от попытки (как они думали) нажиться на сенсациях (дело доходило чуть ли не до погромов газетных лавок и типографий). И никто ни во что не поверил бы, если б не Луна с её заклинанием.
Утром следующего дня после выхода того злосчастного номера все типографии в Кантерлоте были закрыты, хотя, как ни странно, информация в предыдущем номере так и не была опровергнута. Столица осталась без печатных изданий и была практически в информационной блокаде. Принцесса Селестия не выходила из своего замка и не отвечала на письма, которые ей писали в огромных количествах.
В то же время Луна начала учить своему заклинанию единорогов Толл Тэила, жители которого были уже полностью лояльны к ней. Выучив его, они отправлялись в самые разные и отдалённые уголки Эквестрии и убеждали пони, что то, о чём пишут в Эквестрийском еженедельнике – правда. После того, как простые жители видели, что их друзья, которых они прекрасно знали и любили, после применения заклинания внезапно плакали, сетовали о ком-либо, седели за один день или даже сходили с ума, они уже не могли не верить.
Тогда и началась охота пони-журналистов за подробностями личной жизни принцессы Селестии. Очень кстати кто-то из них нашёл-выкрал её личный дневник, из которого стало известно, что самые гнусные, ужасные и пошлые поступки Дискорда, нашего предыдущего тирана, не идут ни в какое сравнение с её увлечениями.
Призыв Луны к вооруженному сопротивлению был уже практически не нужен. Было понятно, что войны не избежать.
3. Побег
Можно сказать, что с этого момента и начинается наше с братом стремительное взросление. После призыва Луны, я и несколько моих друзей: Франсуа, светло-голубым единорогом, который происходил из какого-то знатного рода (но при этом почему-то жил с родителями в отдалённой глубинке) и был в курсе почти всех последних событий (у него даже кьютимарка была с новостной газетой); Александром, тоже единорогом, родители которого были северянами, как и мой отец; и Дафной, красивой и стройной пони коричневого цвета, которая могла даже дать фору нам, жеребцам, — все мы дружно решили уйти воевать.
Ещё днём мы договорились встретиться в полночь у старого клёна на краю деревни. Решили брать с собой только еду. Оружия и брони ни у кого из нас не было, но, тем не менее, мы не передумали, а решили, что добудем что-нибудь по дороге.
В ту ночь я не спал до 11:30 и, когда часы тихо пробили это время, поднялся с кровати, взял подготовленный с вечера узелок и, стараясь не шуметь, стал выходить из комнаты. Внезапно кто-то врезался в мой круп. От неожиданности я подскочил и хорошо, что не вскрикнул.
— Тише, что ты тут скачешь? – прошептал Сэм.
— Знаешь, как ты меня напугал! Ты чего тут ночью шастаешь? Ну-ка марш в кровать!
— А ты чего тут ночью шастаешь? – прищурился он.
— Я ухожу с друзьями на войну, — гордо ответил я.
— Ну, тогда я тоже ухожу.
— Ты слишком маленький, мы тебя не берем.
— А… а я и не иду с вами! – обиженно прошептал он. – Я иду сам по себе.
В другое время я бы загнал его обратно в кровать, но сейчас я боялся разбудить отца. В последнее время он был крайне подавлен и нее выходил из комнаты уже три дня. Мне ничего не оставалось, как взять Сэма с собой. Мы тихо спустились по лестнице и вышли в сад. Но когда мы уже думали, что наш побег удался, мы нос к носу столкнулись с мамой, которая, видимо, решила полить цветы на ночь.
— Дети, почему вы ещё не спите? – удивлённо спросила она. – Куда это вы ночью собрались?
— Ээ… мы собрались… — неловко начал я.
— К Саше, у него сегодня пижамная вечеринка, — выручил меня Сэм.
— Да, точно, пижамная вечеринка, — мы вымучено улыбнулись.
Мама посмотрела на нас, а потом грустно, без малейшего упрёка и даже как-то виновато спросила нас: «Вы убегаете на войну, ведь так?».
— Ну маам, сейчас все, кто может, идут в Республиканскую армию, а кто не идет – вступает в партизанские отряды! – заныл Сэм. – Мы всё равно убежим. Не сегодня, так завтра.
— Знаете, может вам и стоит на неё пойти…
— Ты разрешаешь?! – мы с братом были крайне удивлены.
— Ну, а почему нет? Сейчас другое время. Не такое, как было, когда мы с вашим отцом были молодые. Да и все газеты пишут, что важен каждый доброволец. К тому же серьёзные боевые действия сейчас далеко, — она виновато потупилась и стала легонько разрывать копытом землю, как она часто делала, когда говорила об этой войне, — Только пообещайте мне, что вы будете беречь друг друга.
— Хорошо, мы будем! – радостно ответили мы, ведь только что получили официальное разрешение уйти и больше могли не волноваться быть пойманными.
Этот ответ мамы удивил и настолько обрадовал нас, что мы даже не поцеловали её на прощанье, о чём впоследствии жалели многократно. А она еще долго стояла у калитки и смотрела нам в след…
До сих пор не понимаю, как она могла так легко отпустить нас. Наверно, из-за всех этих ужасных событий, она частично утратила чувство реальности. В прочем, не она одна. У многих пони не могло уложиться в голове, что почти вся их жизнь – это ложь. Очень многое, во что они верили, рухнуло, как карточный домик. Почва из-под их ног уходила, и они не знали, что делать. Но мы с Сэмом были уверены. Уверены в том, что сможем изменить целый мир! И наша мать поверила нам.
— Привет, Костя! Тебя не поймали? – задорно спросил Франс. – О, ты и брата с собой взял! Это хорошо, нашему войску нужен каждый солдат!
— Давайте скорее выдвигаться, а то вдруг родители нас хватятся, — сказал Саша.
— А куда нам идти? — спросила Даф.
— Франс, ты взял карту? – спросил я.
— Да, сейчас достану.
— Так, для начала уйдём немного на север ближе к Понивилю, раздобудем там оружие и броню, а потом как-нибудь обойдём Кантерлотт и направимся в Толл Теил.
— Но ведь там Королевские стражники, — заметил Саша. – Как мы их победим без оружия?
— Ай, Саша, мы что-нибудь по дороге придумаем, не будь занудой, — раздражённо сказала Даф. – Главное – чтобы еды хватило. Вы все взяли с собой что-нибудь поесть?
— Я не успел, — виновато сказал Сэм.
— До Понивиля не так уж и далеко. Я думаю, нам хватит, — сказал Франс.
Мы стояли возле большого старого клёна, перед нами темнели створки старых деревянных ворот и сельская дорога. Нас переполнял юношеский энтузиазм, и из-за него не терпелось выступить в путь поскорее.
— Мы будем вспоминать этот момент, когда станем генералами Республиканской армии! – пафосно произнёс я.
И наш путь начался.
4. Боевое крещение
Нам сильно повезло, что как раз в это время новоиспечённая Республиканская армия в Толл Теиле, соотношение которой к Королевским стражникам, окружившим город, уже составляло 7 к 3, так как к этому городу стекались все желающие помочь Сопротивлению, прорвала кольцо блокады, разметала Королевских стражников и направилась к Кантертоту через Клаудсдейл. Селестия была вынуждена вернуть почти всех своих стражников в столицу для её защиты. Жители спешно покидали свои дома, а те, кто оставался, становились невольными заложниками.
В это время мы и пришли к Понивилю. По дороге наша небольшая группа росла и на момент прибытия нас было уже около 80 пони. Стражники покидали эти места в такой спешке, что многие забывали свои копья, мечи и доспехи, поэтому наш отряд был уже наполовину экипирован. В городе ещё оставалось около тридцати стражников и нам предстояло принять наш первый бой.
Мы встретили их на дороге к Кантерлоту, где они соорудили небольшой блокпост. Несмотря на наши ожидания, они не бросились на нас с оружием, хотя и заметили нас ещё раньше, чем мы их. Они просто стояли. Ожидая, что они вот-вот кинутся на нас, мы подошли почти вплотную, но они стояли и смотрели на нас как ни в чём не бывало. Мы не могли просто взять и напасть на этих пони, которые, видимо, не хотели причинять нам зла. Мы стояли и разглядывали друг друга. Повисла неловкая пауза.
— Пропустите нас! – сказал я, нарушая тишину.
— Простите, но у нас приказ не пускать вооружённых пони по этой дороге, — терпеливо ответил тёмно-серый жеребец в возрасте, по-видимому, их начальник.
— Плевали мы на твои приказы!
— Да, пропусти нас и сдай оружие или мы вас всех здесь перебьём! – послышались выкрики из нашего отряда.
— Послушайте, – устало сказал стражник, — нам не нужно проливать кровь, ведь вы даже толком не знаете, за что боретесь. Все эти слухи, которые распускают про принцессу Селестию – неправда. Кому-то просто это выгодно, и, я надеюсь, мы скоро узнаем, кому. Вам действительно не стоит идти к Кантерлоту сейчас, ведь вы почти что жеребята!
— Это ты кого жеребятами назвал?
— Вот тебе за жеребят! – крикнул Саша и метнул своё копьё в начальника стражи.
Копьё попало ему в шею. Брызнула кровь, он упал на землю и захрипел, пытаясь вдохнуть. Уже через несколько секунд он лежал мёртвый.
— Что вы стоите, атакуйте их! – почти одновременно выкрикнул кто-то из стражи и из нашей группы.
Я взял свой меч в зубы и поскакал вперёд. Передо мной вырос стражник в до блеска вычищенных доспехах. Я замахнулся и неловко попытался ударить его в плечо, но он легко отразил мой меч и выбил его у меня изо рта. Я оказался обезоруженным перед вооружённым врагом. Меня охватила паника. Я оглянулся и увидел, что многие из нашего отряда ранены, некоторые убиты.
— Костя! – Франц скакал ко мне на помощь, но было уже ясно, что он не успеет.
Стражник уже заносил меч, и я упал на землю, прикрывая голову. Но ничего не произошло. Через несколько секунд я открыл глаза. Стражник стоял с остекленелыми глазами, а у него в боку торчало копьё, которое держал Сэм. Из раны хлестала кровь и заливала начищенные доспехи. Стражник медленно завалился на бок и перестал дышать… Мы с братом с ужасом смотрели на его тело, а потом, не сговариваясь, обнялись.
В тот день выжившие из нашего отряда, а их было 58, поняли, что война – это не просто лёгкое развлечение. Война – это не игра, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. Надо принимать строго и серьёзно эту страшную необходимость. Всё в этом: откинуть иллюзии, и война так война, а не игрушка…
А ещё с тех пор я и Сэм были практически неразлучны и всё пытались делать вместе, как будто пытались наверстать упущенную за все эти годы дружбу.
После мы, не встречая никаких препятствий у нас на пути, добрались до того места, где встречаются южные группировки партизан, и теперь готовимся к главной битве этой войны – осаде Кантерота.
А ведь на севере сейчас прод…
5. В ожидании генерального сражения
— Костя, вот ты где! – окликнула меня Даф. – Слава Сел… ээ… то есть хорошо, что я тебя нашла. Чего ты тут торчишь уже второй час?
— А? Что? – встрепенулся я. — Да вот, вспоминаю, как мы дошли до этой точки.
— Так иди в наш шалаш, вместе все предадимся воспоминаниям, — улыбнулась Дафна.
— Да, пошли.
Мы спустились с холма к месту, где стоял наш лагерь и зашли в шалаш. В нём уже сидели и оживлённо разговаривали Саша, Франц и Сэм.
— Оо, наш командир пожаловал! – улыбнулся Сэм.
— На-ка, выпей, — Саша подал мне кружку с сидром, — отличная партия, сегодня из Эплвуда (Applewood) привезли.
— Нет, спасибо, как-то не хочется, — отказался я.
— Выпей, сегодня имеем право, — настаивал Франсуа.
Я взял кружку и отпил из неё немного. Сидр действительно был душистым и вкусным.
— Подумать только, завтра заключительное сражение! – воскликнул Сэм.
— Да уж, хвала Сел… эмм… то есть хорошо, что завтра эта война наконец-то закончится, — смутился Саша.
— Я бы радовалась больше, если бы не эти дурацкие перестановки в армии, — сказала Даф. – Кому могла прийти идея разделить армию по полу. Жеребцы на одном фланге, лошадки на другом. Что за глупость!
— Да, а наш Костя мог бы спокойно отсидеть эту битву в штабе, если бы не новоприбывшее командование, — заметил Саша. – А теперь нам всем, как последним рядовым, придётся сражаться в первых рядах.
— Ну, в первых рядах мы будем, или не в первых, покажет диспозиция, — сказал я. – Её объявят сегодня вечером.
В этот момент в палату заглянула не знакомая нам пони и окликнула Дафну: «Пойдём, тебя наш командир зовёт».
— Ну, вот и посидели, — огорчилась Даф. – Пойдём, раз зовёт. Я может ещё загляну к вам, ребята, — сказала она и вышла.
— А кто теперь будет командиром нашего отделения, ведь Костя привёл в лагерь почти 80 пони? – спросил Сэм.
— Командир нашего отделения – это некто Виталий по кличке «Орёл», которого я никогда в глаза не видел, — фыркнул Франс. – Не думаю, что он справится лучше нашего Кости.
— Ну, время покажет, — ответил я, отпивая из кружки.
Потом настала небольшая пауза, и мы каждый думали о своём.
— А ведь потери будут огромны – вдруг сказал Саша. Кантерлот находится на возвышенности, плюс его тщательно защищают. Даже с тем небольшим войском, которое там находится, он сможет отбить 4 таких армии, как у нас сейчас.
— Насколько я понимаю, Южная Республиканская армия просто отвлекает основные силы Кантерлота. Мы сделаем вид, что хотим атаковать в лоб, а в это время с гор спустится Северная армия и ударит их в тыл, — сказал я.
— Говорят, Северная армия задержалась и понесла серьёзные потери у Клаудсдейла, — заметил Франс. – Надеюсь, что они успеют до того, как нашу армию разметают в клочья.
— Да, остаётся только надеяться.
— А какое у нас соотношение сил? — спросил Сэм.
— Если считать Северную и Южную армии вместе, то 10 к 1 в нашу сторону, а если без Северной, то 7 к 1, но, опять же, они вполне могут отразить это число, — ответил Саша.
Опять наступила небольшая пауза.
— Франс, а почему вы с Сашей не учите боевые заклинания? А что, служили бы сейчас в безлопастной артиллерии, — сказал я с ухмылкой.
— Самый умный, да? – скривился Франц. – Тогда давай-ка научи нас этим заклинаниям или хотя бы книгу дай.
Сэм засмеялся, и мы все засмеялись вместе с ним.
— Франс, что ты будешь делать, когда закончиться эта война? – спросил Саша.
— Ну, сначала её нужно пережить, — откликнулся тот. – Я бы, наверно, занялся политикой, а ты?
— Не знаю. Я бы хотел основать свою ферму по выращиванию груш. Я их очень люблю. Костя, а ты чем займёшься, когда война кончится?
Я вспомнил отрешенное состояние отца и грустный взгляд матери.
— Поеду домой, поправлю там дела, помогу родителям, — задумчиво ответил я, и мы с братом понимающе переглянулись, — а потом, может, займусь шитьём. Мне всегда нравилось, как это делала мама, но у меня как-то не находилось времени, чтобы научиться.
— О, я придумал тост! – радостно сказал Сэм, — давайте выпьем за то, что каждый из нас переживёт эту войну!
— Да, и за Новую Республику! – подхватил Франсуа.
— За Республику!
Мы весело болтали до заката, а потом собрались идти к нашему командиру отделения. Выходя из палатки, мы наткнулись на Даф, вид у которой был немного подавленный.
— Вы уже расходитесь? Эх, жаль не удалось нам поговорить. Вы слышали свою диспозицию?
— Вот, как раз собирались её услышать, — ответил я.
— Ааа… Я вот в первом ряду буду, — натянуто улыбнулась она. — Так сказать, первой в Кантерлот войду. Ну, удачи!
— Да, и тебе тоже.
У нас всех сразу испортилось настроение. Мы понимали, что первая линия атаки – это почти приговор, верная смерть. Относительно безопасно можно было чувствовать себя только в пятой линии (их всего было девять), и то, если Северная Республиканская армия успевала атаковать Королевскую стражу с тыла. Особенно расстроился Сэм, ведь он давно и безнадёжно любил Дафну. Мы все знали это, но не говорили с ним об этом, чтобы не задевать его чувства, которые он тщательно скрывал.
— Франс, Саша, вы идите, а мы с Сэмом вас позже нагоним.
Они понимающе кивнули и ускорили шаг.
— Сэм, тебе стоит попрощаться с Даф с глазу на глаз, — сказал я, когда Франсуа и Саша уже не могли нас слышать.
— И сам знаю, — сердито ответил он и направился обратно.
— Эй, Сэм! – окликнул его я.
— Чего? – обернулся он.
— Удачи! – подмигнул я ему.
Он улыбнулся, кивнул и уже веселее побежал к палатке Даф.
6. Последний бой
По диспозиции, наша ячейка (Сэм, Франсуа, Саша, я и только что причисленный к нам пони Ригхард) находилась в четвёртой линии. Начало атаки было назначено на полночь, то есть уже через 3 часа после того, как был объявлен план. Мы знали, что наступление постараются осуществить как можно быстрее, так как в высшем командовании Принцессы Луны предполагали, что Селестия готовит что-то ужасающее. Ведь за всю кампанию она ни разу даже не вышла из замка. Поэтому, мы были при полном обмундировании. Как самой опытной ячейке, нам доверили нести флаг нашего отделения. Он был тёмно синий с золотой окантовкой. В центре серебряными нитками была вышита луна и номер нашего отделения. «Вот это флаг!» — подумал я. «Наверное, первое, что я сошью, будет такой флаг». Знамя доверили нести Сэму.
Через час все сборы в армии уже были закончены. В лунном свете войско двинулись к столице. Пони шли плотным строем, их начищенная броня и оружие отражали голубоватый лунный свет, и создавалось впечатление, что это не армия идёт, а медленно и размеренно разливается море.
Сэм шёл рядом со мной с растянутой по всей морде улыбкой.
— Вижу, прощание с Даф не принесло тебе особого несчастья, — пошутил я. – Не боишься первой крупномасштабной битвы?
— Нет, не боюсь, — ответил он, — теперь я просто не могу умереть. Да и она не умрёт. Она просто не может умереть.
Мне стало жаль его. У Дафны было крайне мало шансов на выживание. Да и у половины нашей армии эти шансы тоже были невелики. «В этой битве многие полягут. Вдруг я потеряю Франса или Сашу. Вдруг я потеряю Сэма! А что, если убьют меня? Кто же тогда поможет родителям?» Пытаясь отогнать эти мысли, я и не заметил, как в передних рядах послышались крики и взрывы.
Кантерлотские единороги вели массированный обстрел подступающих войск, а республиканские единороги не могли вести огонь на таком расстоянии. Наша первая линия была разметена практически за 2 минуты. Во второй линии уже не хватало половины пони, которые были там, когда атака началась. Как и предполагалось, наступать дальше, да ещё и в гору, было невозможно. На этот случай каждой ячейке давалась лопата и несколько брёвен или фанер, чтобы успеть соорудить какое-то подобие окопа. Выкопать одной лопатой бруствер на пятерых, да ещё и укрепить его оказалось непросто. Мы успели как раз в тот момент, когда вражеские единороги стали бомбить нашу линию. В то же время на второй линии завязался бой с Королевскими стражниками. Они бы легко прорвали 3 линии подряд, если бы тут не подоспела наша артиллерия. Единороги значительно замедлили продвижение Королевских сил, но те всё равно преобладали и медленно двигались вперёд.
Мы стояли по колено в окопе (глубже мы просто не успели вырыть) и ждали, когда вражеская пехота дойдёт до нас. Я изо всех сил храбрился, но мелкая дрожь била всё моё тело. Вокруг со страшным грохотом разрывались ударные заклинания и глиняные горшки, наполненные взрывчаткой, осколками стёкол и камнями, освещая поле боя и наши бледные лица. Для большей сохранности мы улеглись в окоп, но всё равно наши головы и шеи оставались поверх безопасной линии. Франса и Ригхарда уже немного задело. Они пытались выглядеть мужественно, но я понимал, что они бояться ещё больше, чем я. У Сэма стучали зубы.
— Франс, – как можно спокойнее сказал я, — беги к начальнику отделения и запроси отступление, под таким огнём мы не сможем их удерживать.
— Есть! – ответил он и неловко выполз из окопа, встал и собрался бежать в наш тыл.
Вдруг совсем рядом разорвался взрывной горшок. На пару секунд меня оглушило, но я быстро пришёл в себя. Древко нашего знамени перебило, и флаг упал на дно окопа. Франс почему-то замер на месте.
— Франс, беги быстрее! – поторопил его я.
Но вдруг голова Франса медленно сползла, упала на землю и подкатилась прямо к моим ногам. Испуганные глаза уставились на меня, и он ещё успел прошептать: «Помо… ги!». Леденящий ужас сковал нашу ячейку.
— О, Селестия! – воскликнул Саша, от шока даже не заметив, что оговорился.
— Ладно, всем оставаться на своих местах, это война! – лепетал я, сам не понимая, что пытаюсь сказать.
В этот момент рядом разорвался ещё один горшок. Камень, который был там, попал мне в правую заднюю ногу. Боль была не сильной, но от вида крови на собственном теле, осознания того, что я ранен, я запаниковал.
— Отступаем! – крикнул я сдавленным голосом.
— Спасайся, кто может, — истошно завопил Ригхард и, выпрыгнув из окопа, изо всех сил поскакал в наш тыл.
Мы уже встали в окопе, когда взорвался третий горшок. Меня опять ненадолго оглушило. Когда оклемался, с ужасом увидел, что у брата сильно ранен бок. Он упал на наш флаг, его кровь заструилась по молочно-белой гриве и по знамени. В лунном свете это выглядело, как будто это тёк тоненький ручеёк серебра.
Неожиданно страх прошёл. Осталось только крайнее удивление: почему всё так случилось? Ведь этого никак не должно было случиться. Видимо, Сэм был тоже крайне удивлён.
— Я ранен, Костя! Я умираю? – недоумённо говорил он. – Неужели я умираю? Но ведь этого не должно было случиться! Ни с кем из нас этого не должно было случится!
— Сэм, ты поправишься! – говорил я, пытаясь его упокоить. – Сейчас мы с Сашей донесём тебя до госпиталя, и тебя вылечат. Слышишь, Сэм? Сэм! Сэм!!!
Его глаза остекленели, но он всё ещё смотрел на меня, как будто спрашивая: «Что я вам сделал? За что вы меня так?»
В этот момент я уже не чувствовал ничего. Только пустоту. Перед глазами мелькали события из детства, родители, друзья, Сэм, Франс, Даф, отец, деревянный меч, снова отец, Франс, потом мать…
«Только пообещайте мне, что вы будете беречь друг друга».
Бессмысленный, слепой гнев поднимался во мне. Я уставился, на тело Сэма, голову Франса, бросил взгляд на поле боя, которое было всё в трупах. «Тот, кто всё это устроил, должен заплатить за это! И он заплатит, чего бы это ни стоило!» — гудело у меня в голове.
— Костя! Костя, очнись, нам надо отступать! – тормошил меня Саша.
— Отступать?! – рявкнул я, подняв на него перекошенную от ярости морду. – Неет, сегодня мы не будем отступать. Сегодня мы будем мстить…
Я поднял наш флаг и закрепил его у себя на боку. Краем глаза я замечал, что натиск кантерлотской артиллерии слабеет, а к нашему войску подтягиваются свежие резервы, но мне было уже всё равно. Раненая нога начинала неметь, но это уже не могло меня остановить. Я твёрдо знал, что нужно делать.
— Нужно всегда оберегать тех, кого любишь, — сказал я, не оборачиваясь, и немного пригнулся для лучшего старта – В атаку! За свободу! За справедливость! За Республику!!!