Жидкая тьма

Труд

Семья Эпплов известна по всей Эквестрии трудолюбием при тяжелой работе на фермах. Некоторые иногда шутили, что их трудолюбие будет в крови даже из-за маленькой внешней похожести.

Это история о очень трудолюбивой пони, которая, из-за своего маленького желания, столкнулась с Жидкой Тьмой.

Любовь к работе – это, как считается, мифическое понятие. Есть те, кто действительно любит свою работу, любит что-то делать. Земные пони обычно очень трудолюбивы. Отсутствие магии или крыльев, на которые можно положиться, заставляют их быть куда более сильными и морально стойкими.

Семья Эпплов , в конечном счете, главный и единственный производитель яблок в Эквестрии, хоть некоторые семьи и нашли себе другие занятия. Тяжелая жизнь на фермах закаляет характеры и создает личности, готовые к любым поворотам.

Тем утром Эпплджек была взволнована как никогда. Сегодня был важный день – приезжал ее дальний родственник из Сталлионграда. По манере письма было до сих пор не ясно, жеребец ли Антоновка или кобылка, но писал он, а Эпплджек для простоты решила считать его пока пони мужского пола, в очень приветливом и располагающим к себе стиле. Разочаровать его кобылка не хотела, поэтом подготавливалась к встрече уже несколько дней, но всё не заладилось с самого утра. На улице моросил мерзкий дождик, мелкое зверье серьезно попортило лучшие деревья, а Эпплблум была увлечена каким-то «расследованием», поэтому единственным, кто мог помочь, остался Мак, который и так очень уставал за последние дни.

— Эпплублум! – крикнула Эпплджек, когда заметила крадущуюся сестренку, — Если тебе нечем заняться, то лучше помоги мне привести в порядок комнату для гостя!

— Но, сестренка! – заныла кобылка в ответ, — Я уверена, что мы почти докопались до истины!

-Так! Меня серьезно мало интересует, что случилось с Даймонд Тиарой, но мне интересно, почему это интересует тебя. Как бы то ни было, оденься во что-нибудь подобающее. Ты пойдешь со мной встречать гостя.

— Но почему?

— Так! – Эпплджек посерьезнела, — Никаких «но» и «почему»! Быстро одеваться!

— Но зачем? – она отвернулась, — Если тебе так хочется произвести на него впечатление, то это ты должна наряжаться!

Старшая сестра топнула копытом, призывая младшую замолчать. За прошедшие года она стала чуть агрессивнее, сказывалось, что она вот-вот станет главой семьи. Теперь ей приходилось относиться ко всему более серьезно. Еще более серьезно.

Поняв, что отпираться бесполезно, Эпплблум все-таки надела невзрачное платьице, которое когда-то надевала ее старшая сестра, когда заканчивала школу, и вдвоем они выдвинулись к станции.

На улице было почти пусто, хоть дождь и не был сильным. Когда они проходили мимо дороги к больнице, Эпплджек заметила Скуталу и Свити Белль, видимо, ожидавших своей подруги. Эпплблум угрюмо покачала головой в ответ на их взгляды и кивком указала на сестру. Те понурили головы и ушли куда-то.

На станции было несколько сонных пони, кто с багажом, кто без.

— Сестренка, ты хоть знаешь, как он выглядит? Как вы узнаете друг друга?

— Я сказала ему, что буду с младшей сестрой, — ответила Эпплджек, — я думаю, он узнает нас, мы тут одни такие.

Эпплблум вздохнула, чувствуя небольшую обиду за такую причину, по которой ее оторвали от срочных для нее дел. Она так и дулась, пока поезд не начал подъезжать к станции. В конце концов, любопытство и в ней взяло верх – хотелось посмотреть на кого-то, кто не был даже на том самом собрании, когда присутствовали все.

Поезд остановился, и двери вагонов раскрылись. Пассажиров было немало, но, в основном, это были понивильцы, возвращающиеся с поездок и отпусков. Спустя пару моментов маленькая кобылка поняла, что потеряла сестру, когда их смел этот поток жаждущих скорее вернуться домой пони.

— Эпплджек! Эпплджек! Где ты? – почему-то немного запаниковав, закричала она, пробиваясь через толпу.

Но вот она приметила знакомую гриву и такие же знакомые веснушки на лице.

— Вот ты где! Я испугалась, что ты уйдешь с ним без меня! – Эпплблум потянула сестру за хвост, — не теряйся больше!

— Что? – ответила та не своим голосом, — Прости, ты кто?

Пони удивленно приподняла бровь, глядя на жеребенка, так сильно дергающего ее за хвост.

— Что? – не поняла Эпплблум, — Как кто я? Эпплблум, твоя сестра!

— Ах! – Лицо кобылки озарила радость, — Ты сестра Эпплджек? Это радость, большая радость! Здесь столько незнакомых лиц, что я испугалась, что не найду дорогу до вас!

— А ты, стало быть, Антоновка?

— Да! – Пони горделиво приподняла голову, — Собственной персоной!

— Но мы думали, что ты жеребец, — выпалила Эпплблум, осматривая гостью, — но ты вылитая Эпплджек!

— Правда? Ну, в таком случае поиск самой Эпплджек не доставит неприятностей!

Стоило ей это сказать, как та уже пробилась через толпу, хватая сестру за шиворот.

— Я прошу прощения, если она что-то вам наговорила, — начала оправдываться фермерша, еще не посмотрев на Антоновку, — послушай, куда ты делась, как Антоновка узнает нас?

— Сестренка, это и есть Антоновка, — обиженно буркнула Эпплблум, — познакомься вот!

Эпплджек удивленно осмотрела гостью, видимо, немало поразившись ее сходству с собой. Практически точна копия, вплоть до веснушек. На секунду даже возник вопрос, не ченджелинг ли это. Но впечатление монстра она не производила.

— Приятно познакомиться, — Антоновка немного улыбнулась, — хорошо, что вы нашли меня. Не переношу незнакомых мест. Я сразу начинаю паниковать.

— Не проблема, сахарок, — Эпплджек протянула копыто, чтобы поздороваться.

Гостья ответила тем же.

— Вы проводите меня до фермы? Я хотела бы посмотреть, как тут у вас всё.

— Разумеется. Идем.

Даже походка Антоновки была точно такой же, как и походка Эпплджек. Это было настолько странным, что обе сестры старались этого не замечать. Мало ли, что бывает.

— Кстати, сахарок, а почему я тебя не видела ни на одном съезде Эпплов?

— Ну, — протянула та, — просто мой город весьма самодостаточен, редко кто уезжает куда-то, очень сложно уехать из-за кучи формальностей, но мне удалось. Когда услышала, что у тебя много работы, я просто не могла не приехать, чтобы помочь тебе. Я такая же трудолюбивая, как и ты.

— Ты только за этим? – удивилась Эпплджек.

— А за чем же еще? Работа — это такое дело, в котором надо помочь, верно?

— Да, но это так неожиданно, я думала, ты хочешь отдохнуть, посмотреть на наш город и нашу ферму…

— Ну, мне же ничего не мешает работать с тобой при этом!

Так и произошло странное знакомство с Антоновкой. Эпплджек уже спустя пару дней почувствовала себя без ума от новой родственницы. Они вместе смогли привести в порядок все проблемные участки фермы, починить заборы, собрать урожай уже успевших поспеть яблок… Они много работали. Но вскоре стало заметно, что Антоновка не делает ничего, кроме работы. Есть она уходила в свою комнату, вставала спозаранку и ложилась позже всех. Она была очень вежлива и открыта.

Но всё это пугало Эпплблум, когда пошла третья неделя этой идиллии. Антоновка явно не собиралась домой. И она было слишком идеальна, Эпплджек не могла нарадоваться и нахвалиться на неё. На вопросы, почему она так себе ведет, гостья отвечала одно и то же: «Я трудолюбивая, как Эпплджек».

Этой ночью Эпплджек не спалось. Она вышла из комнаты, собираясь спуститься на кухню, чтобы попить. Тогда она и заметила странные черные пятна, ведущие к комнате, где спала Антоновка. Дверь была не заперта, в комнате никого не было, видимо, она еще не пришла спать. Кровать была аккуратно заправлена, на столике стоял стакан воды, окно было занавешено. Все было в таком же виде, в каком было, когда Эпплджек впервые показала эту комнату гостье. Она было хмыкнула этой абсурдной мысли, но тут же заметила деталь, которую едва не упустила из-за слипающихся век. На всех поверхностях был слой пыли. Притом весьма чувствующийся. Пыль была серая и густая. А в стакане плавала плёночка, которой вода подергивается, если долго стоит. Это тот же стакан, что она принесла гостье в первую ночь, если той вдруг станет плохо после целого дня в поезде?

Она посмотрела на кровать. На одеяле лежали несколько конвертов, единственное, чего не было в тот первый день, а после никто и не заходил сюда, кроме, как хотелось думать, Антоновки.

Надпись на конвертах гласила: «Почтовая служба западной Эквестрии. Возврат письма в связи с неправильным адресом получателя». Из конверта выпало письмо.

«Кому это она пыталась написать? Могла бы спросить помощи с адресом», — с этой мыслью Эпплджек пробежалась глазами по письму. И тут же в ужасе отпрянула. Это было ее письмо. Из той переписки, которую она вела с Антоновкой. Первое. Где она извинялась и спрашивала, это ли адрес семьи Эпплов, живущих в Сталлионграде. Дрожащими копытами она вынула из другого конверта другое письмо. Опять письмо, написанное ее почерком, предназначавшееся Антоновке. Это было одно из поздних. Они уже «разговорились», Эпплджек пару раз упомянула, что ей не хватает сил на то, чтобы делать всю работу.

Кобылка сглотнула, ее разум отказывался понимать произошедшее. Она посмотрела на конверт. На нем было написано: «В связи с ошибкой адреса письма были возвращены по адресу отправителя. Сталлионград, Улица Березовая, здание 14, Антоновка Эппл, отсутствует получатель.»

-То есть как это? – прошептала Эпплджек сама себе, — Но, если письма возвращались, то как она отвечала?

На конверте была указана дата возвращения, проставляемая в Понивильском отделении почты. Дата была вчерашняя. Дата отправки из Сталлионградовского отделения – две недели назад. Письмо шло свой путь около двух недель, от места до места. Но Антоновка здесь уже около месяца. Хотя, на самом деле, до нее еще даже не должно было дойти письмо с приглашением, когда она уже приехала.

Позади кобылки скрипнула половица, лишь прекрасные инстинкты позволили Эпплджек увернуться от удара. В дверном проеме стояла Антоновка, она вся была в чем-то чёрном. Жидкость, стекающая с неё, была такой же, следы которой привели незадачливую фермершу в эту комнату несколько минут назад.

— Кто ты? – крикнула Эпплджек, принимая защитную позу.

-Я Трудолюби-вая-а! — Антоновка, чем бы она ни была, занесла передние копыта для удара еще раз.

Эпплджек увернулась, на месте, куда пришелся удар остались тонкие глубокие следы, по которым стекала чёрная жидкость.

-Эпплы всег-да гото-овы работа-а-ть! – безумно крикнула Антоновка, напрыгивая на Эпплджек, которой было больше некуда отступать, и вываливаясь с ней из разбившегося окна. Они скатились по пригорку прямо в яблоневый сад.

Антоновка парой резких прыжков скрылась за деревьями, но ее топот был все ещё ясно слышен, она кружила вокруг, ожидая, пока Эпплджек потеряет бдительность.

— Послушай, — пугаясь не на шутку, крикнула пони, — ты может и что-то странное, но я же чувствую, что не плохое! Мы сможем продолжать жить вместе!

Антоновка была очень быстрой, казалось, на прямой местности она смогла бы обогнать даже Рейнбоу Дэш. Лишь долгое время, проведенное с этой самой радужной пегаской, позволяло оказаться достаточно натренированной для того, чтобы следить за такой быстрой целью.

-Труд –осно-ова жизни! – Антоновка выпрыгнула из-за кустов и накинулась на жертву. В темноте невозможно было различить черт ее лица, но было понятно, насколько сильно они исказились. Изо рта капала то ли слюна, то ли грязь, глаза словно бы впали в самую глубь черепа, а грива дрожала, будто была сделана из чистой темноты.

Эпплджек пыталась пинаться, удерживая навалившуюся Антоновку передними копытами, но напавшая не реагировала и продолжала пытаться укусить ее в шею. Наконец, удар задними копытами вышел достаточно сильным, чтобы освободиться, пока нападавшая отлетела на пару метров.

Антоновка дернула головой, раздался хруст, и ее шея выгнулась под неестественным углом, вытягиваясь в два ее роста. Изо рта выпал длинный мясистый язык, задние ноги непропорционально удлинились.

— Да что ты такое? – Эпплджек развернулась и побежала, судорожно думая, что ей теперь делать.

Далеко уйти не удалось, в один прыжок монстр оказался прямо перед ней и лизнул своим языком. «Облизанное» место тут же словно обожгло. Пони-фермерша заорала не своим голосом и отпрянула. Еле держась на ногах, она выбежала к старому амбару. Вбежав внутрь, она закрыла засов и спряталась среди стогов сена. Повисла тишина.

— Яблоки полезны для здоровья, — раздался шепот снаружи. Монстр обходил амбар, видимо, ища, где же ему пробиться.

«Этот амбар хоть и старый, но его строили на века» — уверяла себя Эпплджек, — «Оно не разобьет его».

Монстр затих. Эпплджек высунулась из сеновала, осматриваясь по сторонам. Было темно и нельзя было ничего разглядеть.

Но стоило лишь ей облегченно вздохнуть, как за секунду двери амбара разлетелись в щепки. Темный силуэт словно бы втек внутрь, облизываясь и скалясь.

— Оббивать я-абло-они это не тру-удно! – закричала «Антоновка», готовясь к броску.

Эпплджек мысленно уже успела прочитать какую-то молитву, отползая в угол. Сейчас она не видела никаких шансов на спасение. На дворе ночь и вряд ли кто будет сейчас кого-то искать. А что будет, если она всё-таки умрет? Антоновка снова примет свой нормальный вид? И заменит ее, ведь они так похожи? А потом?

В голове встали ясные картины, как Эпплблум и Биг Мак выясняют настоящую сущность новой Эпплджек, которой прикрывается Антоновка, после чего та съедает и их, а потом и всех, кого Эпплджек любила или знала.

Вдруг кто- то окликнул ее, выводя из мыслей о страшном будущем. На одной из балок стояла кудрявая пони, чем-то похожая на Пинки Пай, только, если верить слабому лунному свету, пробивающемся через щели в крыше, шкурка ее была зеленой, а грива синеватой. Она что-то кинула Эпплджек, и та поймала. Это оказался простой ножик для бумаги. Подобным еще Рэрити пользовалась, чтобы разрезать нитки, когда это надо сделать аккуратно.

Это совсем не было похоже на оружие, способное победить что-то столь ужасное. Сейчас монстра было можно разглядеть лучше. Задние ноги пони были чудовищно длинными, передние из-за этого не доставали до земли, но голова из-за длинной шеи вниз затылком была на земле. Язык, длинный, мерзкий, толстый, пульсирующий, словно дождевой червь, копающий землю, ощупывал все вокруг себя. Он словно бы искал вкус испуганной фермерши, вжавшейся в угол.

Монстр прыгнул. Эпплджек вскинула ножик как свою последнюю надежду на жизнь, хотя всё в ней говорило о глупости этой затеи. Шея монстра напоролась на выдвинутое лезвие, и раздался оглушительный крик вперемешку со звуком, похожим на тот, с каким разрываются струны или сильно натянутые нити. Монстр отпрянул. На шее виднелся порез с фиолетовыми краями. Из него текла черная жидкость.

Внезапная слабина врага заставила Эпплджек осмелеть, и она накинулась на него, размахивая зажатым зубами ножиком, оставляя все больше и больше порезов. Монстр отступил на несколько шагов и оказался на улице. Все вокруг осветил багровый рассвет. Стоило лучам света коснуться ран монстра, как черная жидкость, которая все еще текла из него, словно бы начала превращаться в лед. Ярко-белые кристаллы выпирали из прорех на его теле, разрывая его еще больше.

— Спа-аси ме-еня! – внезапно закричал монстр и, спустя несколько секунд, его разорвало изнутри. На его месте остался лишь огромный белый кристалл льда, который начал быстро таять и, вскоре, оставил после себя лишь лужу чистой воды.

Кудрявая пони пропала, поэтому задавать вопросы было некому. Эпплджек, вся дрожа, направилась назад, в дом. Ножик она несла с собой. На подходе, она кинула его в открытую дверь чулана и вошла в дом. Все остальные уже завтракали.

— Где ты была? – удивленно спросила Эпплблум, — Ты вся грязная! Вы уже начали работать с Антоновкой?

— Да, — прохрипела старшая, шумно глотая воду из чайника, еще не успевшего нагреться, — Да. Мы работали.

— Она опять будет есть у себя в комнате?

— Нет. Она… Я думаю, что она уже больше не будет есть. Бабуля, скажи, у нас много родственников в Сталлионграде?

— Чавой? Сталлионградовцев? Да была одна, но ей лет раза в два больше, чем мне, — скрипучим голосом ответила бабуля, протирая очки, — Трудяга была еще та, тезка вашей гостьи.

Биг Мак и Эпплблум с ужасом переглянулись. Потом уставились на Эпплджек. Словно в ожидании объяснений.

— Да, как же иначе, — совершенно спокойно ответила та, — сейчас никак иначе.

После этих слов она впервые в жизни упала в обморок – ужасные события взяли своё.

Мало кто может похвастаться врождённым трудолюбием. Мало кто живёт ради того, чтобы работать. Но многие работают, чтобы жить.

И из тяжелого труда пони во все времена и во всех местах вьются фиолетовые нити, которые и плетут их судьбы.

В жидкой тьме.