Жидкая тьма

Хтоникология

Бон Бон легла на кушетку и глубоко вздохнула – мысли вертелись в голове как безумные.
— Уже полночь, — простонала она, потирая глаза, — где же тебя носит?
В очередной раз она не находила себе места, в очередной раз Лира где-то задерживалась. Её исследования отнимали очень много времени и сил, не только у неё самой, но и у бедной Бон Бон, которая постоянно переживала за свою подругу.
Не выдержав напряжения, кобылка встала и начала расхаживать по комнате, периодически останавливаясь, чтобы подвинуть на пару миллиметров вазочку на столе или рамку с фотографией, которые, как ей казалось, очень нуждались в этом. На глаза попалась книга, одна из тех, которыми зачитывалась Лира. Автора, некоего Инкогерент Зэйна, она могла начать хвалить в любой момент; что до Бон Бон, она не могла понять ни слова.
Единорожка очень увлеклась странной, практически лишённой признания наукой – хтоникологией, которая изучала естественные силы природы. Но, в отличие от признанных наук, направленных на это, хтоникология находила самые невероятные объяснения всему, что происходило в природе без контроля пегасов и единорогов, противореча, как казалось Бон Бон, самой себе. Если эти учёные называют движение воды естественной силой природы, то почему же они сами придают этому движению зависимость от воли некоего непонятного существа? На подобные суждения Лира обычно очень обижалась.
Замок входной двери щёлкнул, и в прихожую ввалилась уставшая единорожка. Бон Бон тут же кинулась к ней, помогая снять пальто, которое, вместе со шляпой, было словно бы отличительной униформой хтоникологов, которые, видимо, питали вдохновение из старых детективов. Освободившись от одежды и повесив её на вешалку, Лира коротко чмокнула Бон Бон в губы и, улыбнувшись, пошла на кухню в надежде на ужин.
Земная кобылка скрыла своё разочарование – их отношения, когда-то воспылавшие на почве юношеского максимализма, сейчас тухли не по дням, а по часам.
Она вздохнула и пошла следом – разогревать еду. Лира уже читала какую-то книгу, даже не глянув на земную кобылку, когда та поставила тарелки с ужином на стол. Быстро покончив с едой, единорожка коротко буркнула «Я в ванную» и скрылась за дверью в коридоре.
Бон Бон шмыгнула и принялась мыть посуду. Противные и склизкие остатки фасоли прилипали к копытцам, горячей воды второй раз за месяц не было, поэтому приходилось тереть мочалкой изо всех сил, чтобы хоть как-то приблизить посуду к чистому состоянию. Вдруг одна из тарелок выскочила из оледеневших копытец и упала на пол, расколовшись пополам.
Обычно посуда, говорят, бьется к счастью, но Бон Бон к этому поверью отнеслась скептично – счастье в её жизни куда-то ускользало уже давно. Аккуратно подняв куски тарелки и бросив их в мусорку, кобылка потёрла замёрзшие от холодной воды копытца друг об друга и решила оставить недомытую посуду на завтрашнее, вернее, уже сегодняшнее, утро.
Тем временем Лира уже вышла из ванной, насухо вытираясь полотенцем, не желая оставлять на себе и капли холодной воды. Снова коротко поцеловав Бон Бон и буркнув едва слышно «Я пойду спать. Очень устала», она поплелась в спальню.
Земная кобылка последовала за ней. Лира, казалось, заснула, как только её голова коснулась подушки. Бон Бон легла рядом и закрыла глаза, надеясь побыстрее забыться сном, чтобы не мучиться и без того тяжёлыми мыслями.
Лира стала такой холодной с тех пор, как начала увлекаться этой её «хтоникологией» так сильно. Она тратит все силы на изучения застарелых, не нужных никому более книг, разговаривает с якобы свидетелями необъяснимых даже с точки зрения магии явлений, ведёт переписку с множеством других исследователей.
А ведь чуть меньше года назад в их отношениях был самый расцвет – всё их взаимное времяпровождение было наполнено нежностью и страстью, поцелуи были крепкими и медленными, без объятия не обходилась ни одна беседа, а ночью их согревало не одеяло, а тепло друг друга.
Они были близки с детства, без особых проблем уживались под одной крышей, что поначалу, как казалось Бон Бон, было лишь ради экономии – вдвоём было легче содержать один небольшой домик в небольшом городке.
По приезду у них обеих были мечты; например, земная кобылка хотела открыть собственную кондитерскую, будучи уверенной, что прославится на всю Эквестрию — но, хоть ей и удалось, она едва держалась на плаву из-за серьёзной конкуренции с «Сахарным уголком». Хотя, можно ли назвать конкуренцией ту ситуацию, где один из участников заранее проигрывает? Если везло, то в день было два-три посетителя.
Насколько ей было известно, Лира приехала в Понивиль, чтобы жить подальше от слишком заботливого отца. Не очень вежливо по отношению к тому, кто воспитал её в одиночку, но и не слишком сурово – она часто с ним переписывалась, Бон Бон было даже немного завидно от такой взаимной любви в семье – со своими-то родителями она не особо ладила.
Шло время, Бон Бон пыталась удерживаться в бизнесе, периодически принимая различную халтурку, в том числе и от самих Кейков, Лира играла на различных праздниках, учила основам музыкальной грамоты — словом, обе кобылки работали, как могли, и вместе вполне неплохо проживали на заработанное.
И однажды Лира просто призналась ей в любви. Без особой подготовки, просто перед сном однажды сказала: «Я люблю тебя». До Бон Бон не сразу дошло, что та имела в виду, но всё как-то само сложилось так, что она ответила взаимностью.
До этого времени Бон Бон не чувствовала себя кобылколюбкой ни в коей мере, как, собственно, и после. Лира была чем-то особенным, а её любовь чем-то словно бы от другого мира. Они осознавали запретность этой идеи и твердо решили, что все их чувства друг к другу будет лишь между ними – никакой показушности они не собирались устраивать, скорее даже наоборот — они долго решали, как скрыть факт того, что вроде бы две нормальные кобылки оказались вместе в более щекотливом, нежели дружеском, смысле.
Попытки придумать что-либо никак не увенчивались успехом, и Бон Бон решила посвятить в их тайну одну из общих подруг, на что та ответила: «А вы что, вместе?». Как бы не было обидно, но за грубоватыми повадками земной кобылки никто не пытался разглядеть хоть какие-то намеки на нежность.
Так они и играли роли самих себя. Вне дома обычные подруги – одна ворчливая, другая весёлая по поводу и без.
Бон Бон не была слишком привлекательна для жеребцов, но сама иногда проявляла к ним подсознательный интерес даже после признания Лиры. Единорожка же не показывала никаких признаков заинтересованности в ком-то, кроме одной определённой земной кобылки. Они часто обсуждали идею взять по выходному и быстро съездить на холмы Клаудстэйла, чтобы сделать свой брак более официальным, но то их останавливали проблемы на работах, то трудности с поездкой – они надеялись сделать это в ясный день, когда будет возможность вернуться домой за сутки. Иногда они сталкивались тем, что покупка билетов не уложится в домашний бюджет на этот месяц, иногда друзьям срочно была нужна помощь в чём-то.
Собственно, они мало переживали на эту тему. Обе кобылки были уверены, что их отношения должны касаться только их и узкого круга друзей, они не испытывали никакой гордости за себя — напротив, они обе не могли понять, почему так произошло.
Они были счастливы. Единственным мрачным пятном было то, что они хотели, чтобы у них были жеребята, хотя бы один. Материнские инстинкты с каждым годом разогревались у обеих кобылок. Они собирались взять ребенка в детском доме, но не могли решить, кто именно должен это сделать, чтобы вызвать меньше вопросов, так как, теоретически, из маленького понивильского приюта можно было взять ребёнка и в одиночку – законы на эту тему они изучили хорошо.
Но как-то всё вдруг начало холодеть. Всё началось с одного из разговоров Лиры с отцом, когда тот приехал к ней на день рождения. Он не был серьёзно против жизненного выбора дочери — явно не интересовался её личной жизнью. Он рассказал дочери весьма мутную историю о её матери, признавшись, что до этого врал о том, что не знает, что с ней произошло. Его слова были вообще похожи на жуткий бред. Он рассказывал, что в тот вечер возвращался с поездки в Ванхувер и решил остановиться на какое-то время в Понивиле, как раз в сезон сидра, решив отпраздновать свой успех – в Ванхувере он был по деловым вопросам, работал настройщиком музыкальных инструментов, слыл одним из лучших во всей Эквестрии. Однако если в нём и было много терпения, чтобы настраивать тончайшие инструменты, в нём явно чего-то не хватало, чтобы спокойно пить подбродивший сидр.
Сейчас Эпплы, живущие и работающие в Понивиле, внимательно следят за свежестью этого продукта, но когда-то ему специально давали забродить перед продажей. Не выпивавший ни капли спиртного, не позволявший себе даже ликёрных конфет жеребец потерял фокусировку на окружающем мире после первой кружки. Не слишком серьёзно, но с непривычки для него это оказалось поводом проверить собственную смелость, отправившись, когда начало темнеть, на болота.
Пока он добрался дотуда, уже стемнело, но, как увязавшиеся за ним знакомые ни убеждали его развернуться и пойти назад, он упрямо шёл вперёд. В тумане он быстро разминулся с плетущимися позади жеребцами и оказался один посреди болота. Что-то схватило его и начало утягивать в трясину, набрасывая тину, словно верёвки, и, когда он уже едва ли держал над вязкой жижей голову, прощаясь с жизнью и сокрушаясь о своей глупости, что-то резко дёрнуло его вверх.
На этом его описания становились крайне расплывчатыми, он признавался, что не может точно сказать, что именно происходило. Он описывал кобылку с двумя головами, пытаясь припомнить форму и показывая свои зарисовки – из её спины, как он утверждал, росло ещё одно тело с ещё одной головой и странными конечностями. Вместо копыт на них были когти. Он припоминал ещё что-то похожее на жабры на её боках. Она утащила его куда-то, а через несколько недель его нашли недалеко от городка. Все его воспоминания были отрывочны и никак не складывались в одну картину.
Через месяц, который ему пришлось провести в понивильской больнице, он прибыл домой, где на пороге его поджидал свёрток, весь покрытый тиной и водорослями. Осторожно раскутав грязные пелёнки, он обнаружил маленького жеребёнка с мятного цвета шкуркой. Полиция не смогла найти ни одного случая пропажи, хотя дело длилось несколько месяцев. В итоге жеребец добился возможности принять маленькую кобылку как свою дочь, на что уставшие от бессмысленных поисков следователи посмотрели, как на возможность избавиться от лишнего висяка и с радостью помогли, обернув это всё в красивую обертку.
Бон Бон отнеслась к этой истории с крайним скептицизмом, но Лира мгновенно загорелась желанием найти свою мать, а они с отцом решили, что то существо с болот и было её матерью, во что бы то ни стало.
Земная кобылка настолько углубилась в размышления и воспоминания, что не заметила, как заснула.
Перед ней предстали улочки Понивля, пустынные, залитые светом солнца, серым и безжизненным. Бон Бон чувствовала, что ей надо идти куда-то, поэтому заперла дверь и направилась по дороге. Она повернула на главную улицу, отгоняя от себя каких-то мошек, и пошла дальше. Внезапно, что-то заставило её остановиться. Вдали послышался собачий лай. Машинально обернувшись на него, Бон Бон увидела вдали странную фигуру. Это было нечто высокое.
«Что за?» — промелькнуло в голове кобылки, как вдруг это нечто сорвалось с места. Собаки взвыли, то ли от страха то ли от ярости, а оно просто бежало вперед, неумолимо приближаясь. Оно было похоже на молодого жеребца, вставшего на задние ноги и с завидным успехом разогнавшегося до скорости, с которой летают пегасы в хорошую погоду. Глаза существа были очень маленькими в сравнении с глазами обычного пони, и из них словно бы вырывались языки пламени.
Кобылка стояла как вкопанная, а существо приближалось всё быстрее, всё больше собак начинало лаять, земля начала трястись, а по небу начала расползаться чёрная дымка.
Монстр был уже совсем близко, когда Бон Бон разглядела, что это не огонь вырывался из его глаз, а слёзы, которые в полёте превращались в огненные всполохи. За миг до столкновения глаза бегущего существа вдруг направились прямиком на кобылку. Полные страха, грусти и жалости.
С громким хрустом существо сбило кобылку с ног. Она почувствовала, что проваливается сквозь землю. Всё словно бы стало призрачным, всё начало разваливаться, а она падала куда-то вниз. Темнота и туман окутали всё вокруг, тело сковал странный жар, словно бы её бросили в кастрюлю с кипящим сиропом. Она пыталась закричать, но вместо этого лишь начала захлебываться, чувствуя, как вязкая и обжигающая жидкость, на вкус почему-то похожая на мяту, заполняет её лёгкие, причиняя жутчайшую боль. И, когда боль уже должна была бы свести её с ума, кобылка почувствовала, что столкнулась с чем-то спиной.
Тут же исчезло всё: темнота, жар, разрушения. Она очнулась у себя в кровати, жадно хватая ртом воздух. Приподнявшись, оценила обстановку за окном – утро. В кровати она была одна – Лира, наверняка, опять спозаранку отправилась на заседание местных хтоникологов.
Потянувшись и прогоняя мысли о монстре, приснившемся ей, Бон Бон вышла из комнаты и заглянула на кухню. Вся посуда так и лежала в раковине — Лира, как обычно, спешила и не отвлеклась даже на простое дело по хозяйству. Вздохнув, земная кобылка принялась домывать оставленные с ночи тарелки — благо, теперь хотя бы была горячая вода.
Быстро помыв тарелки и оставив кастрюлю отмачиваться, Бон Бон собрала сумку и, как обычно, поторопилась в другое помещение дома – пристройку, которая была переоборудована в маленький магазинчик. Сбор сумки просто казался ей ритуалом на удачу, она правда не могла объяснить, зачем изображала, что рабочее место находится где-то далеко.
Бон Бон вечно куда-то торопилась, даже когда была совсем маленькой, всячески стараясь сохранить пунктуальность, ненавидя себя, когда забывала что-нибудь. Соседские жеребята не любили её, дюже уж она была занудливая: вечно упрекала всех в том, что они опаздывают или делают глупости. Из-за такого отношения к жизни у неё и было очень мало друзей.
День выдался не самым лучшим, это стало ясно ещё в самом начале – погода на улице не располагала к прогулкам, значит и клиентов будет ещё меньше, чем обычно.
От скуки кобылка расхаживала по магазинчику, то поправляя лежащие на витрине образцы конфет, то передвигая стулья за витриной. Дошло даже до того, что она начала открывать-закрывать дверь, уже не отдавая себе отчёта, зачем она это делает. В конце концов, пони просто плюхнулась на стул и начала рассматривать собственные конфеты. Недавно она приготовила новую серию – со вкусом мяты, но, когда она или кто-то пробовали их, на глаза сразу наворачивались слезы – для всех, кто рискнул попробовать, мятный вкус конфет оказывался слишком сильным, буквально «прошибающим» горло и нос. Однако удалось договориться о постоянной поставке этого сорта в больницу – доктора оценили отсутствие сахара и решили, что это будет хорошее дополнение для рациона пациентов. Как бы то ни было, Бон Бон была рада тому, что появились деньги, кроме как от непостоянного дохода из-за не слишком частых посетителей. Эти конфеты и саму кондитершу заставляли прослезиться, но уже не из-за мяты. Она не раз замечала, насколько цвет её творения похож на цвет шкурки Лиры, да и, как ей казалось, если бы Лира была конфетой, то на вкус она была бы именно такой – в начале очень сладкой, а потом пробивающе-мятной.
Звон бубенцов, висевших на двери, вывел её из транса – пришёл покупатель. Стройная кобылка, явно не понивильского происхождения – она хоть и держалась просто, но, тем не менее, с достоинством, с которым обычно держались жители Кантерлота.
— Могу я чем-нибудь помочь? – стараясь придать своему голосу вежливость, обратилась Бон Бон.
— А? – кобылка вздрогнула и посмотрела на хозяйку магазина, — Ох! Простите, я задумалась. Да, я хотела взять чего-нибудь сладенького для моего друга, он так выматывается в эти дни, столько всего навалилось! Наша подруга ещё в больницу попала! Кажется, на неё напали ночью, такой кошмар! Мы все прямо на взводе.
Бон Бон едва удержалась, чтобы не закатить глаза – ей не нравились болтливые пони. Пришёл купить? Покупай, не мучай ненужными разговорами.
— Ну, вот я и решила, — продолжала тем временем посетительница, — надо как-то хоть успокоиться немного, решила немного сладостей купить, а та другая кондитерская сегодня закрыта.
От упоминания «Сахарного уголка» Бон Бон передернуло. Кажется, болтливая кобылка это заметила и тут же замолчала.
— Может, порекомендуете что-нибудь? – слегка испуганно спросила она.
Кондитерша начала расписывать особенности всех сортов конфет, что были на витрине, это она знала наизусть, да и кому, как не ей – она же их и придумала и создала. Она любила думать о своих конфетах как о чём-то особенном. У каждого придуманного ею сорта не было аналогов, по крайней мере, прямых, у других производителей, особенно у тех, которые производят сладости фабрично. Она уделяла время каждой отдельной конфетке, разумеется, с общепризнанными мастерами она не могла тягаться, да и ей ни к чему было делать слишком дорогие конфеты. Но своим долгом она считала заливать формочки шоколадом или карамелью по отдельности, ровно отмеряя каждую конфету и давая ей какие-нибудь уникальные черты: то полосочки, то вкрапления из уже остывшей карамели другого цвета. Словом, эта пони любила свою работу.
Завалив кучей бессмысленной информацией ничего не понимающую клиентку и продав ей в итоге «всего понемногу», Бон Бон улыбнулась, глядя на закрывающуюся за той дверь. Может, день пойдет не так уж и плохо.
— Работаешь? – как обычно, даже не здороваясь, вошла Кэррот Топ, — Как клиентура?
— А ты что не на месте? – грубо перебила Бон Бон, — Самый разгар дня.
— Полицейские проверки рыночной площади. Всех разогнали. Ну, кроме тех, кто решил спорить с проверяющими. Где-то после обеда пойду назад, как раз всё должно уже закончиться.
Кондитерша вздохнула и откинулась на стуле. Она успела перенять от Лиры много привычек, в том числе привычку сидеть в очень странной позе. Кэррот Топ, не ожидая приглашения, обошла витрину и села на табурет рядом.
— Так как там, — после пары минут молчания спросила она, глядя на Бон Бон, — как там у вас с Лирой?
— Всё так же, — шёпотом ответила та, — она целыми днями пропадает со своими «единомышленниками». Приходит поздно и заваливается спать. Мы никак не можем толком поговорить. А вдруг у неё кто-то есть? И она боится мне сказать?
— Честно говоря, я бы тоже побоялась тебе такое говорить на её месте.
Бон Бон бросила на подругу озлобленный взгляд, та только пожала плечами:
— Вы были вместе столько времени. Я уверена, между вами что-то особенное. Я помню, как вы тогда отделали какую-то репортёршу.
— Она была не репортёршей. Она как-то узнала о наших отношениях и предложила «помощь и защиту», мол, мы «должны гордиться» и всё такое. В общем, её подход нам с Лирой не понравился, и мы сначала вежливо попытались попросить её уйти. А она как заладила, что мы «запуганы и так быть не должно». Вся такая бредятина, знаешь. Ну, мы подрались.
— О да, вы её смачно отмутузили, — Кэррот усмехнулась, — хорошо, что у меня были «билеты на первые места». Не жалею, что вас навестить решила в тот день. Настолько морально униженного единорога нигде не увидеть.
Обе кобылки как-то сдавленно посмеялись, после чего вновь воцарилась тишина.
— Поговори сегодня с ней, — снова подала голос Кэррот Топ, — ты знаешь, больно видеть тебя такой расстроенной. Я уверена, вы разрулите ситуацию. Вы не раз ссорились, но как-то всегда мирились. Тут же и ссоры самой-то нет.
Кобылка говорила неуверенно, всё-таки ситуация была совершенно ей не знакома. Сама она была неопытна ни в каких отношениях, вечно занятая работой и огородом, собственно, являвшимся частью её работы, она так и не задумывалась о строительстве собственной личной жизни. Кроме огорода в её жизни были только подруги — не мудрено, что их счастье ей было важно столь же, сколь и своё.
— Я попытаюсь, — после долгого молчания ответила Бон Бон, — Я надеюсь, что мы сможем хотя бы на фестиваль пойти вместе.
— Вот! Это хорошая идея! Весь Понивиль готовится, там будут все!
Обе кобылки улыбнулись, кивнув друг другу. Чувствуя странную неловкость, Кэррот поторопилась уйти, сославшись на то, что пора бы полить грядки. После того, как она ушла, дверь в магазинчик больше не открывалась. Бон Бон повесила табличку «закрыто», даже не дожидаясь вечера, и, проклиная всё на свете из-за отсутствия клиентов как таковых, поплелась в жилую часть дома и уселась за стол на кухне.
Хлопнула входная дверь. Кобылка тут же навострила уши – неужели Лира сегодня пришла раньше? Единорожка, пошатываясь от усталости, ввалилась на кухню, прямо в пальто и шляпе. На её лице читался настоящий восторг, сама она переминалась на копытах, словно едва сдерживала себя от того, чтобы сорваться и побежать куда-то.
— Лира, ты в порядке?
— Да! Всё просто зашибись! — она торопливо налила воды из чайника в стакан и осушила его в пару глотков, — Это настоящее открытие! Ну, пока ещё нет, но мы работаем над этим! Ты не представляешь, но мы нашли то болото, о котором говорил мой отец! И даже выяснили, что через него проходит вода, впадающая в реку, на которой построена электростанция!
— И что? – пытаясь разобрать хоть что-то из полубессвязного потока речи единорожки, спросила Бон Бон.
— Так то, что один из наших смог получить документы о состоянии этой воды! В то время как до реки она доходит чистой, всё болото практически смердит опасными испарениями! Ты понимаешь, что это значит?
— Ну, на болоте много животных умирает? От них и запах, и опасные микробы.
— Да нет же, Бон Бон! Это значит, что там обитает нечто, что распространяет эти испарения!
— Я и говорю, мертвые животные.
— Нет! Это невозможно! Для такой концентрации там всё должно быть устлано гниющими телами, но там нет ничего такого!
— Почему тебе так необходимо искать всякие невероятные объяснения простым вещам? – вспылила земная пони, вскакивая из-за стола и почти снося с него вазочку с завядшим цветком, — Почему тебе так важно тратить на это столько времени?
— Потому что я хочу видеть мир шире! Мы хотим! Мир совершенно не такой, как кажется! Много сил вышло из-под земли, создав этот мир вокруг нас, а такие как ты наивно ищут объяснения, которые проще понять!
— «Такие как я», значит? Отлично! – Бон Бон топнула копытцем, — Хорошо! Играйся, сколько хочешь!
— Я не играюсь! Это всё серьезно!
— Серьёзнее, чем мы? Чем то, что мы взращивали вместе половину нашей жизни?
Глаза защипало, и кобылка торопливо отвернулась и убежала в комнату, оставив Лиру одну. Накрывшись одеялом, Бон Бон позволила себе выплакаться, впервые за долгое время. Последний раз она так ревела, наверное, в детстве.
Дергаясь и судорожно хватая воздух между всхлипами, она даже не услышала, как тихо скрипнула дверь, не услышала и еле слышных шагов. Вдруг она почувствовала, как ей на бок легло копытце. Лира села рядом и начала осторожно поглаживать рыдающую подругу.
— Прости, — прошептала единорожка, — я не хотела быть такой грубой.
— С этими своими монстрами ты уже почти не бываешь дома, — сквозь слезы пробубнила Бон Бон, — у тебя больше ничего в жизни, словно бы, не осталось!
— Прости, — Лира залезла под одеяло и обняла плачущую кобылку.
— Лира¸ скажи честно, — Бон Бон громко шмыгнула, — у тебя есть кто-то ещё?
— Глупая, конечно нет. Ты для меня единственная, с кем я хочу разделить все радости жизни.
— Но я уже и забыла, когда мы в последний раз были вместе. Ходили куда-то, разговаривали… Признаться, я очень устала от твоей игры в исследователя древностей. Я просто хочу тебя назад.
— Но никто не отнимал меня у тебя. Я всегда готова быть рядом с тобой. Просто пойми, — Лира запнулась, — я хочу узнать, что же такое с моей матерью. Я верю, что она была не обычной пони, я хочу найти её, если это ещё возможно.
— Угу, — Бон Бон не стала спорить, — я понимаю.
— Скажи, что я могу сделать для тебя, чтобы ты меня простила? — единорожка прижалась к подруге посильнее, осторожно поглаживая и прижимаясь мордочкой к гриве.
— Лира, прекрати это. Я сегодня до сих пор не сходила помыться.
— Но ты хорошо пахнешь!
Бон Бон попыталась вырваться из объятий, но Лира оказалась сильнее. Вдохнув и смирившись со своим положением, кобылка пробурчала:
— Пойдем вместе на фестиваль?
— Клянусь, — единорожка крепко стиснула подругу в объятиях, — мы вместе пойдём на фестиваль и повеселимся!
— У тебя не появятся сверхважные дела с твоими охотниками на монстров?
— Дважды клянусь, что буду вся твоя в дни фестиваля!
Бон Бон улыбнулась и обняла Лиру. Наконец-то спокойствие.
— Я люблю тебя, — прошептала Лира.
Это было последнее, что земная кобылка услышала, прежде чем провалиться в сон.
Опять залитая светом улица, опять лай собак. Кобылка сорвалась с места, пытаясь в этот раз убежать от разгоняющегося монстра. Было невыносимо жарко, невыносимо шумно, невыносимо страшно. Монстр быстро настигал Бон Бон, но, стоило только ему почти коснуться её хвоста, как что-то ещё дернуло её, словно кто-то схватил кобылку за гриву и подбросил. Извиваясь, не в силах разобрать происходящего, она словно бы взлетела высоко вверх, удушающая жара сменилась сковывающим холодом, и перед туманным взором предстало нечто. Безумная мешанина конечностей и голов, лишённых глаз, вертящихся вокруг огромного глаза, словно мотыльки вокруг лампы, стремительно засасывала пони в себя. Слух резали громкие вопли голов, зрение притуплял яркий до изнеможения свет.
Одна из голов налетела на стремительно летящую Бон Бон, выбивая из неё дух. Тут же всё прояснилось – комната, пол, скомканное одеяло и болящая спина. Мысленно проклиная ночные кошмары, кобылка встала, восстанавливая дыхание.
Конечно же, Лиры опять не было, это уже не удивляло, хотя в глубине души земная кобылка почти не злилась на неё после обещаний, которые та дала ей вчера.
Настроение подпортил факт того, что опять пропала горячая вода, уже который раз. Вслух выругавшись, кобылка быстро умылась и поторопилась на рабочее место, надеясь отвлечься от мыслей о приснившемся ей ужасе.
Дела, как и всегда, не шли – посетителей не было, были лишь нервы и бессильная злость. Взгляд упал на корзиночку с апельсиновыми конфетами, которые подёрнулись белой корочкой. Засахарились.
— В следующий раз нужно добавить меньше сахара, — пробурчала пони, однако ленясь убирать их с витрины.
— А я люблю сахарок! – ответил чей-то радостный голос, — Можно купить со скидкой?
Бон Бон отпрянула, почти что падая с табурета. Посреди помещения стояла ярко-зелёная пони, активно изучающая всё, что видела.
— О! О! А ещё вон те, синенькие! Я не хочу знать, из чего они, но я хочу их съесть!
— Это не конфеты, это стеклянные шарики для украшения корзинок, – мрачно ответила кондитерша, даже не скрывая неприязни к чрезмерно радостной пони.
— Ох! Тогда они вряд ли съедобные! А что начет тех фиолетовых?
— Лесные ягоды.
— Круто! Мне их! И вот тех засахаренных! И ещё тех красных!
Бон Бон вышла из-за прилавка, неся пакетики для конфет.
— Сколько? – коротко спросила она, поставив пакетик на столик и раскрыв его.
Не думая ни секунды, зелёная пони схватила корзинку зубами и высыпала все конфеты в пакет. То же самое повторилось с двумя другими корзинками.
— А денег хватит, милочка? — как-то по-старушечьи спросила кондитерша, — Тут битсов на четыреста. Хорошо, так и быть, сбросим слегка за засахаренные, всё равно не меньше трехсот пятидесяти.
— Столько хватит? – пони откуда-то вытащила мешочек, — Там, откуда я, это вполне много.
Недоверчиво хмурясь, Бон Бон приоткрыла мешочек и высыпала немного его содержимого на столик. Мелкие брусочки яркого жёлтого металла выпали с громким звоном.
— Золото? – удивлённо спросила кобылка, — У нас тут расплачиваются, вообще-то, монетами, а не слитками.
— Ну, — льня к ней, пропела зелёная, — разве это слитки? Так, кусочки, которые принимают в любом банке или даже большом магазине. Сделайте исключение несчастной гулёне, которой хочется сладенького.
— Ты их украла, что ль?
— Как можно? Разве я похожа на воровку? Я ворую только сердца!
— Ух, послушай меня. Я принимаю только монеты. Если тебе так нужно, сама иди в банк и меняй.
Молодая кобылка наморщила носик в обиде и направилась к двери.
— Я приду чуть позже, тогда.
Бон Бон проводила её взглядом, отметив про себя, что выглядела та весьма неплохо. Ухоженная аквамариновая грива и метка в виде чашки с чаем почему-то принесли вдохновение на новый сорт конфет.
Это будут длинные завитушки из светло-голубенькой тянучки. Ещё предстояло придумать, как добиться цвета, и какой именно будет вкус, но очевидно, что это должны быть недорогие конфеты для детей или, скорее, их бабушек, чтобы что-то было к чаю, если вдруг ей внезапно привезут внука, потому что его не с кем было оставить.
Мысленно перебирая варианты рецепта, кобылка начала расхаживать по магазину, словно ходьба подгоняла мысли. Мысли о красителях приносили лишь злость, но никаких идей о натуральных материалах никак не шло.
Из размышлений её вывела появившаяся на пороге Кэррот Топ.
— Я принесла тебе немного свежести, — нараспев сказала она, ставя большой пакет за прилавок, — как ты и просила.
— Хорошо. Мне бы где-то сейчас раздобыть черники.
— Ну, это уже не ко мне. У меня кроме малины и клубники ничего не растёт. И те как сорняки разрослись, если бы тебе не нужны были, я бы выполола.
Бон Бон кивнула. Она не хотела ругаться насчёт ягод. Вернее, именно этих ягод – они доставались ей почти бесплатно, за малой ценой – по пакетику конфет.
— Знаешь, — продолжила фермерша, присаживаясь на табурет, — я думала разнообразить свой огород, но тогда будет мало места для моркови. Тяжело растить что-то на таком маленьком участке.
— Могу только посочувствовать. Последний раз, когда я пыталась что-то вырастить, оно умерло на второй день. И это был кактус.
— Даже они чувствуют и любят любовь, как бы глупо это ни звучало, дорогая Бон Бон!
— Угу, а что ты не на месте?
— Рыночную площадь закрыли. Говорят, дня на три.
— Что-то произошло?
— Понятия не имею. Полиция говорит, что это всё в целях нашей же безопасности. Честно говоря, становится уже страшно.
— Побесятся да успокоятся. Они вообще ни на что не способны в последнее время, хотя, если подумать, живём даже спокойнее, чем годы назад.
-Ну, наверное, да, – Кэррот Топ размяла шею, словно держа паузу, — Кстати, как там у вас с Лирой?
— Поговорили. Разговор был сложный, — Бон Бон тяжело вздохнула, — но продуктивный. Решили, что фестиваль будет искуплением для неё.
Обе кобылки сдавленно похихикали над такой формулировкой, пытаясь смягчить ситуацию.
— Кстати, отходя от темы, слышала, Бэрри Панш чуть не потеряла дочь?
— Эта алкоголичка? Ну, удивительно, что в итоге не потеряла. А что случилось?
— Точно не знаю, но вроде её дочь нашли под мостом. Вернее, она сама нашла. За ними теперь приглядывает часовщица.
— Разве тут не врач должен приглядывать? Хотя какое мне дело.
— Да и я обычно не люблю сплетничать, но слышала, что Панш искренне пытается завязать. Хоть какое-то хорошее событие. Мы с ней всё же были в детстве подругами. Хорошие были времена – беззаботные.
Кобылки вздохнули воспоминаниям о детстве. Если для Кэррот Топ это был вздох печали по прошедшим годам, для Бон Бон это был вздох облегчения. Она совершенно не хотела возвращаться в прошлое – слишком глупой она была. А может, все вокруг были глупыми.
— Скажи, Бон Бон, а Лира хоть раз рассказывала, что они делают в этом их обществе?
— Так, не особо. Как я поняла, общаются и обсуждают всякую ерунду, приходя к безумным идеям.
— Может, стоило попытаться понять это увлечение?
— Вряд ли это для меня хоть на какую-то сотую долю. Я не хочу придумывать новые законы для мироздания, предпочту жить по таким, о которых знаю с детства.
— Ну, вы могли бы больше времени проводить вместе, если бы ты ходила туда с ней.
— Мне надо работать. Кто-то же должен работать в семье!
— Ладно, логично, — Кэррот Топ отвернулась и тут же замолчала, после чего тихо буркнула, — Здравствуйте.
Бон Бон подняла взгляд, чтобы посмотреть на посетителя.
— Вы меня еще помните? – спросила весёлая зелёная кобылка, — Я была тут недавно!
— Ну… Не прошло и часа, я думаю.
Кажется, она успела приодеться. Или забежать на работу?
— Ты работаешь в больнице? – спросила посетительницу Кэррот Топ, — Пришла за леденцами для горла?
— Нет, я просто пришла за конфетами для дедули! – пони широко улыбнулась, показывая свои белоснежные зубки, — Мы с ним любим сладкое! Сейчас он работает в библиотеке, — пони сделала особое ударение на «сейчас», — я занесу ему конфет чуть позже.
— Старый библиотекарь? – фермерша удивленно приподняла бровь, — он, конечно, не молод, но и не настолько стар, чтобы звать его дедулей.
— Ну, я так привыкла! Кстати, вот, монетки, как ты и просила!
Бон Бон кивнула и протянула зелёной пони пакетики с конфетами, пробурчав:
— Предпочту, если ты будешь обращаться ко мне «на Вы».
— Прости! То есть, простите! Знаете, я ещё зайду! Скоро!
— Постоянный клиент? – спросила Кэррот Топ, стоило двери закрыться, — Ты бы повежливее была с ней!
— Впервые её вижу. Вернее, во второй раз. Она пыталась расплатиться золотыми брусками. Я понимаю, если бы мы жили в большом городе — но в нашей деревне ногу сломишь, пока обменяешь их.
-Ну, — оранжевая пони усмехнулась, — ты могла бы выручить больше на них. Кстати, ты посчитала деньги?
Кондитерша выругалась и принялась считать монеты из мешочка. Начиталось ровно триста семьдесят четыре битса, на удивление точь-в-точь столько, сколько и надо.
— Слава всему божественному за монеты достоинством больше, чем единица, — буркнула она, ссыпая их в другой мешочек, — Хотя если бы она расплачивалась бумажными деньгами, было бы ещё лучше.
— Да ладно тебе капризничать! Ты уже давно не зарабатывала столько за раз!
— Это верно. Можно позволить какую-нибудь маленькую радость, — кобылка улыбнулась, — отложу на фестиваль.
— Уже так скоро! Месяц, верно? Правда, эта подготовка, она какая-то бесконечная. Этот фестиваль всё маячит на горизонте, но никак не настаёт, — Кэррот Топ усмехнулась, — надеюсь, мы все не застряли в какой-то бесконечной петле.
— Это уже с Лирой обсуждать надо. Она такие вещи сейчас любит. Наверняка приплетёт ещё какого-нибудь монстра, который типа удерживает время зачем-нибудь.
— Кстати, о монстрах, слышала о сплетнях про маньяка-призрака?
— Это всё бред. Главное — не поднимай эту тему при Лире, ладно?
— И, кстати, обещаю, это последнее «кстати», не хотите с Лирой зайти ко мне? Так, соберёмся все подруги вместе хоть разок. Поужинаем. Но, чур, каждый приносит что-нибудь вкусное, потому что я умею готовить только салаты!
Кобылки снова засмеялись.
— Ладно, — оранжевая пони встала, — мне пора, пойду, займусь огородом. Рада была поболтать. Жду вас обеих послезавтра вечером!
— Я думаю, ты ещё зайдешь до этого. Удачи на грядках.
Магазинчик вновь погрузился в тишину. Сегодня, однако, Бон Бон не была так уж расстроена. Благодаря странной сладкоежке денег было уж точно достаточно, чтобы расплатиться по ежемесячным счетам и даже оставить что-то в копилку. Маленький трёхкомнатный домик, к счастью, не был дорогим в плане содержания, хотя мечта о ремонте виляла хвостиком, дразня недостижимостью.
Широко зевнув, кобылка подошла к двери и выглянула на улицу. Как же тихо и пустынно. С такой погодой не мудрено, конечно, но, тем не менее, было непривычно видеть городок таким вымершим в самый разгар сезона отдыха.
— Фрау, — окликнул кобылку незнакомый голос, — этот магазин ещё открыт?
— Угу. Проходите.
В помещение зашла ярко-жёлтая кобылка с гладко прилизанной зелёной гривой. Судя по акценту, она была не местной, а судя по грубым чертам всего её образа, она была из Гермэйнии. Оглядев витрины, кобылка обратилась к Бон Бон, окончательно убеждая ту в своей иностранности:
— Фрау Бон, я полагаю?
— Бон Бон.
— Фрау Бон, моё имя Лемон Спарк, я председатель гермэйнского общества культуры, представляю сообщество краеведов.
— Угу, и что дальше? – даже не задумываясь о манерах, оборвала её кондитерша, — Я просто продаю конфеты. Говорите, какие и сколько, а я называю цену и продаю.
— О, несомненно, фрау Бон.
— Бон Бон! Моё имя читается как Бон Бон. Не один раз Бон, а два.
— Ох, прошу меня простить, я думала это лишь прозвище.
— С чего бы? И, кстати, откуда вы знаете мое имя?
— Ну, оно написано на двери, разве нет?
— Ладно. Всё верно. Давайте к делу.
Лемон Спарк неторопливо подошла к прилавку, смерив Бон Бон взглядом. Было в этой жёлтой кобылке что-то отталкивающее. Может быть, её кислотные цвета, может, тот факт, что, несмотря на заметные морщинки, она пыталась вести себя не на свои полвека, а не больше чем на четверть, может быть, её метка — лимон, покрытый блестяшками, а может, её интонации. Бон Бон не нравилось всё сразу.
— Я слышала о Вас лишь лучшее. Вы идеальны для того, что мне нужно!
— Это для чего? Может, мне стоит вызвать полицию?
— Поверьте, я знаю, что как кондитер, Вы сделаете всё в лучшем виде!
— Продолжайте.
— Фрау Бон Бон, мне, так вышло, срочно нужно изготовить огромную партию конфет, но проблема в том, что они должны быть изготовлены лишь в домашних условиях, с индивидуальным подходом к каждой конфете. Не переживайте, все расходы на ингредиенты будут на мне. Оплату мы оговорим — я полагаю, треть авансом, остальное при завершении работы.
— Что же это за конфеты такие?
— Вот, рецептура и все нужные записи при мне.
К мордочке кондитерши подлетела папка с бумагами. Похоже, посетительница – единорог, хотя рога не видно под пышной чёлкой. Пробежавшись глазами по записям, кобылка прикусила губу. Этот рецепт был уникален и очень сложен.
— Клюква, черника, облепиха, — бурчала кондитерша, — не частые гости в этих местах. Я никогда не работала с ними.
— Мы предоставим Вам ровно такое количество, которое Вам потребуется, не переживайте!
— Судя по записям, на то, чтобы приготовить десять конфет, нужно три дня, это навскидку и если работать только с этой десяткой, потому что они требуют постоянного внимания. И сколько же конфет нужно приготовить?
— Ровно сто штук. В идеале, конечно, сто семь, но семь можно опустить, однако за них будет доплачено. Срок – месяц.
— Вам нужно ко дню понивильского фестиваля?
— Именно, фрау!
— Что ж, — Бон Бон ещё раз пролистала бумаги, — Я готова за это взяться, если вы предложите достаточную цену.
— Семьсот тридцать две тысячи триста пятьдесят один битс.
— Сколько? – кондитерша уставилась на жёлтую кобылку, — Вы в курсе, что это безумно много?!
— Что же Вас расстраивает? Знаете, добавлю ещё одну сотню тысяч сверху, если справитесь до фестиваля.
— Такие деньги на конфеты? Это слишком громко, чтобы быть правдой.
— Вы не верите мне?
— Честно? Нет. Я вообще не верю чужим пони, — Бон Бон села и скрестила передние ноги, как это делала Лира, — Может, расскажете, чем так важны эти конфеты?
Лемон Спарк вздохнула и огляделась.
— Мы можем поговорить наедине? Я не хочу, чтобы нас кто-то услышал.
— В этом магазине покупатели – сверхъестественное явление, поэтому не бойтесь.
— И всё-таки. Это важно.
Скрипнув зубами, Бон Бон обошла прилавок и жестом позвала посетительницу за собой в жилую часть дома. Усадив её за стол на кухне и сев напротив, она посмотрела на желтую кобылку, взглядом предлагая продолжить разговор.
— Видите ли, фрау Бон Бон, эти конфеты – важное наследие прошлого. До недавнего времени рецепт считался утерянным, но месяц назад мы нашли эти бумаги, вернее, их оригиналы, в коллекции одного джапонийского политика. После определённых разговоров мы смогли их заполучить, но мы не хотим, чтобы этот рецепт попал в копыта кому-либо.
— И поэтому Вы пришли к случайной пони из маленького города? Знаете, тут кроме меня есть другие кондитеры.
— Нет, Вы никак не поймёте, нам нужен именно кто-то вроде Вас! Тот, кто всё ещё сохраняет традиции и индивидуальный подход к своим творениям! После того, как моя знакомая угостила меня Вашими конфетами, я точно поняла, что нам нужны именно Вы!
— Ваша знакомая? Вы имеете в виду такую зелёную, она ещё в больнице работает?
— Да-да! Именно её!
— Странно, что кто-то Вашего калибра общается с обычной медсестрой в таком маленьком городе.
— Ну, у каждого свой круг друзей! Вы не думайте, что я не признаю никого вокруг и не вижу дальше своего носа!
— Это всё ещё не объясняет, почему вы готовы выложить столько денег за жалкие конфеты! Вы могли бы пожертвовать эти деньги на благотворительность! Или купить что-то серьёзное! За такие деньги можно купить домик в Клаудсдейле, хороший домик! Нет, если бы это было за огромное количество конфет, я поняла бы, но это же сто штук! Их едва ли хватит на пятьдесят пони!
— Фрау Бон Бон, это рецепт моих предков, я готова заплатить любую цену!
— А я не привыкла верить в чудеса, фрау «Лимон», — издевательски передразнила манеру речи той кондитерша, — всему есть своя цена, и вы явно перегнули, пытаясь меня как-то обмануть!
Лемон Спарк замолчала, облокотившись о стол. Посидев так, она подняла копыто и уцепила себя за челку. Бон Бон беззвучно захлопнула рот, увидев, как посетительница стянула с себя свою гриву.
— Я больна. Мне осталось не больше пяти недель, фрау Бон Бон, — кобылка грустно вздохнула, пряча глаза, — Этот рецепт был изобретён моей дальней бабушкой. Он был утерян пару поколений назад, а я никогда не стремилась в кондитеры, я всегда мечтала быть политиком, чтобы помочь своему маленькому городу. Теперь я важная пони в своей стране, но я умираю. Я хочу хоть раз в жизни вкусить те тайные сладости, что прославили моих предков, разделить этот момент с теми, кто был рядом со мной, пытаясь вырвать меня из объятий смерти. Мне уже не помочь, но я хочу позволить себе одну слабину за всю жизнь. Я отдам Вам личные накопления, всё равно у меня нет наследников. Это будет исторический день для кондитерской промышленности Гермэйнии и для меня.
— Понятно, — тихо ответила кондитерша, — теперь всё чуть логичнее.
— Вы возьмётесь за работу? Вы сможете даже оставить себе рецепт.
— Хорошо. Я постараюсь сделать всё, что в моих силах.
— Спасибо. Я распоряжусь доставить первую партию материалов сегодня же. Если Вам требуется дополнительная посуда, скажите.
— Ну, у меня недавно сломался кондитерский шприц, но я думала…
— Мы доставим новый сегодня же, — перебила её Лемон Спарк, нахлобучивая парик, — Ещё раз спасибо. У Вас есть банковский счет? Или вам лучше наличными? Раз вы согласны, аванс будет передан завтра. Сегодня я просто не успею в банк.
— Я предлагаю встретиться завтра по этому поводу.
— Очень хорошо, тогда, фрау Бон Бон, пока я откланяюсь. Не забудьте, вечером всё будет доставлено.
Кондитерша проводила гостью до выхода и закрыла за ней дверь. Она сама не могла объяснить свои эмоции. В тот момент, когда грива оказалась париком, по сердцу словно бы полоснуло ножом. Жёлтая кобылка не казалась неприятной, она казалась жалкой, все её морщинки стали ещё более явными, худоба, которая благодаря пышности фальшивой гривы была не так заметна, стала чрезвычайно видима, а глаза показались мутными, словно запотевшие стекла.
Это не было сочувствие, это была именно жалость к умирающей калеке, на которую было тяжело и даже неприятно смотреть. Её слова про высокие ожидания, несомненно, льстили, но её голос всё равно казался противным.
Раздался стук в дверь. Вздохнув, Бон Бон вновь поднялась из-за стола, тихо ругая зачастивших гостей.
— Привет, Кэррот, снова, — буркнула хозяйка дома, — Что-то случилось?
— Просто проходила мимо и увидела, что магазин открыт, а тебя внутри нет, решила сказать.
— Забыла совсем про него, — пробурчала кобылка, выходя на улицу и запирая за собой дверь, — Пойдем, закрою.
— Разве уже пора?
— У меня в это время уже не бывает покупателей, — пробурчала Бон Бон, заходя в магазинчик, пропустив подругу и заперев дверь, — Можно закрываться.
— Тебе бы прибраться, — оранжевая кобылка взяла в зубы метелочку для пыли, — Давай помогу.
— Угу, спасибо, наверное.
Кондитерша осмотрела помещение. Как же ей уже осточертело это место. Она ведь мечтала о большем. Большой магазин, много красивых витрин, плакаты, столики для посиделок. Сейчас всё это было у сахарного уголка, потому что они были здесь раньше.
— Знаешь, это была моя вина, что дела идут так плохо. Я не изучила место, где собралась начинать дело. Если бы я знала, что здесь есть большая кондитерская, то я бы отправилась куда-нибудь, где конкуренция бы не задавила на старте.
— Но тогда бы ты не повстречала меня! И, эм, Роуз. И остальных.
— Но вы не мои подруги. Вы подруги Лиры, а уже потом мои.
— Вау, Бон Бон, это было грубо!
— Кэррот Топ, не пойми меня превратно, я рада, что ты рядом, может, по мне не скажешь, но я чрезвычайно ценю тебя! Но, понимаешь…
— Помолчи, дай мне сказать. Во-первых, ты бы не была рядом с Лирой. Разве это не весьма важная деталь?
— Да, наверное. Но, может быть, я смогла бы жить и так. Хотя, кто бы обратил внимание на меня. Я, мягко говоря, неприглядна.
Кобылка уставилась в своё отражение в витрине, разглядывая мешки под глазами и впалые щеки.
— Знаешь, Бон Бон, ты преувеличиваешь! Ты выглядишь вполне неплохо!
— В детстве я мечтала стать моделью. Я даже нашла в себе силы отказаться от сладкого, а в итоге сладкое стало моей страстью в другой стези. Но, наверное, я не могу вложить достаточно души в свои творенья.
— Не говори так! У Кейков, может, и хорошая выпечка, но у тебя лучшие конфеты. Я уверена, ты могла бы потягаться с лучшими в этом деле.
— Кстати, — вздрогнула кондитерша, — Насчет лучших, ты не поверишь, какой я заказ получила.
— Правда? И какой же? Сама принцесса Селестия попросила тебя сотворить карамельное солнце?
— Нет, вовсе нет. Но не хуже. Мне надо сделать сто конфет по старому рецепту. Обещают такую сумму, что хватит на новый домик где-нибудь в горном Клаудсдейле.
— Ого! А ты уверена?
— Да, пожалуй, да. Сначала тоже была в шоке, но потом, как бы сказать, мне объяснили причину. Но будет неэтично распространяться.
— Ух ты, Бон Бон задумывается об этичности! – картинно вздохнула Кэррот Топ, — Куда мир катится!
— Мне просто неприятно об этом даже думать. Проще говоря, займусь заказом, получу деньги, а клиент пусть сам разбирается.
— Ну, логично, конечно.
— Сегодня должны привезти материалы. Работы вообще будет много, не знаю, как услежу и за магазином, и за приготовлением конфет.
— О, я верю, ты справишься! Если понадобится помощь, могу последить за магазином по вечерам.
— Угу, спасибо.
Начать работу Бон Бон решила сразу же, как трое крепких жеребцов притащили коробки с ягодами, сиропами и сахаром. Как и обещала Лемон Спарк, они принесли и новенький кондитерский шприц, судя по коробке, произведенный лучшей фирмой, предоставляющей товары для кулинарии — о таких инструментах кобылка могла только мечтать.
Изучая рецепт и следуя ему шаг за шагом, она принялась готовить смесь. Со стороны это дело выглядело жутко скучно и кропотливо. Таким оно и было обычно, но в этот раз были до зубной боли точные указания, процесс был расписан почти по секундам.
— Если бы не привычка, то уже бы бросила эту затею, даже не соглашалась бы, — пробурчала кобылка, сливая горячую и ещё жидкую смесь в отдельную кастрюльку.
Выходило очень мало, а рецепт утверждал, что нарушать дозировку никак нельзя. Кроме того, похоже, придётся держать эту смесь в полужидком состоянии в течение ближайших десяти часов. Потом сделать из неё десять маленьких шариков. После этого следовали три другие смеси, для каждой время «выдержки» сокращалось, но нельзя было начинать готовить их слишком рано, потому что на затвердевание предыдущей смести требовалось время. Наверное, цена была всё же оправдана, учитывая тонкость работы и точность каждого шага.
— Бон Бон, я дома!
Лира вошла в кухню, принюхиваясь к сладкому запаху.
— У нас сегодня что-то вкусненькое? Как раз вовремя!
— Нет, это для работы. В отличие от тебя, я не ищу монстров, а пытаюсь заработать деньги.
— Бон Бон! – обиженно потянула единорожка, — Мы же вроде договорились и успокоились!
— Мне всё равно не нравится, что ты проводишь время с сомнительными пони, — отрезала, не отворачиваясь от бурлящей смеси, Бон Бон, мысленно считая до пятидесяти, — В общем, извини, разогрей себе что-нибудь сама.
— Но, Бон Бон, я привела друга, посмотри, разве он выглядит сомнительно?
Кобылка уменьшила жар под кастрюлькой до минимума и обернулась. Рядом с виновато переминающейся с ноги на ногу Лирой стоял довольно статный, но уже немолодой жеребец. Аккуратный костюм, непонятно зачем нужная трость, строгие очки. Портили образ только мысли о том, что поверх этого он наверняка носит дурацкий плащ, такой же, как носит Лира.
— Здравствуйте. Зовите меня Дитрих, рад встрече. Лира очень много рассказывала о Вас.
— Иностранец?
— Нет, не совсем, моя мать из Гермэйнии. Дитрих это мое временное имя, я пользуюсь им при встречах хтоникологов. Моё настоящее имя предпочту скрыть.
— Довольно грубо приходить к кому-то домой и не называть своего имени, — возмутилась Бон Бон.
— Ладно, если вам станет легче, то меня назвали при рождении Агностик Ай.
— Смотрите, значит, на всё с неверием? Но правители Эквестрии сами по себе божества.
— Ну, я не соглашусь с этим, они скорее тянут на потомков божеств, ведь божества должны быть идеальны.
-Ну, агностицизм — это немного другое, нежели неверие, — откашлялась Лира, — Но ведь это просто имя?
— Именно! – Дитрих засмеялся, — Хотя я должен сказать, если вас интересует, конечно, я верю в божеств, но не считаю нужным им поклоняться. Скажем, если существуют божества, которых перечислял в своих исследованиях Зэйн, хотели бы вы им поклоняться?
— Я не читала, — отрезала Бон Бон.
— Он приводит огромный список, пытаясь рассортировать их. Если интересно, я могу рассказать. Я хотел рассказать на собрании, заодно поделиться собственными мыслями на этот счет, но не принято обсуждать что-то кроме повестки дня.
— Давайте что-нибудь приготовим, я голодна, — Лира открыла холодильник, — у нас есть несколько яиц, соевый соус, который уже скоро умрёт, и несколько помидоров. Надо бы сходить в магазин.
— Надо бы начать снова работать, Лира!
— Не переживайте, — прервал их Дитрих,- я предчувствовал что-то такое, поэтому принёс с собой кое-что.
Он вытащил из сёдельной сумки несколько коробочек, в каких обычно носят обед на работу.
— Надо только немного подогреть, уверяю вас, вы не пожалеете. Сам я окончил кулинарное училище, работаю поваром.
— Сейчас, я так понимаю, в отпуске? – спросила Бон Бон, вываливая содержимое коробочек в сковородку, — Много вас, хтоникологов, бросают работу ради поиска монстров?
— Поверьте, мы не бросаем работы и не ищем монстров. Случай Лиры просто слегка иной.
— Чего же особого?
— Бон Бон, не будь такой, — Лира замялась, — грубой.
— Бон Бон просто беспокоится о тебе, Лира, — как-то по-братски снисходительно ответил Дитрих, — её можно понять.
— Ух ты, – скептично пробурчала кондитерша, — вменяемые мысли! Кто бы мог подумать!
— Поверьте, Бон Бон, я прекрасно могу Вас понять, но и Вы поймите, что случай Лиры очень деликатен, — жеребец подошел к плите, чтобы помешать содержимое сковороды, — Как Вы говорите, «поиск монстров», для неё это единственный шанс восстановить целостность картины своей жизни.
— Лира, ты всё ещё свято веришь, что твоя мать была каким-то болотным монстром? – сочувственно спросила Бон Бон, садясь за стол.
— Не каким-то! Мы даже уже вычислили, чем она могла быть!
— Именно, — Дитрих расставил тарелки, словно по привычке начав обслуживать собеседниц с почти официантскими манерами, — Скорее всего, это был Накилэви.
— Кто-килеви? – не поняла кондитерша, — Мы сейчас всё ещё на эквестрианском разговариваем?
Лира открыла книгу, лежавшую на столе, и, полистав, указала на картинку. Это была зарисовка существа, похожего на пони, из спины которого выросло ещё что-то, похожее на переднюю половину пони.
— Ну, на описание, когда-то данное твоим отцом, смахивает, да. Но что с этого?
— Накилэви не могут размножаться сами. Они просто похищают пони, чтобы сделать подобными себе. Они очень скрытные и злые, в древности от них было много вреда. Например, они уничтожали посевы своим ядовитым дыханием, превращали реки в яд, но редко показывали себя. Им не нужны подношения, они не хотят ничего, лишь приносят страдания.
— Лира, ты правда хочешь быть ребёнком чего-то такого? И, если они не могут размножаться, то с чего ты взяла, что оно может быть связано с тобой?
— Видишь ли, Бон Бон, если бы ты хоть раз прочла эту книгу, как я тебе советовала, то, возможно, ты справедливо предположила бы, что они стремятся к эволюции.
— Что?
— Я поясню, — жеребец откашлялся, — По теории Зэйна, все существа должны стремиться пройти полный круг эволюции, от первоначального к нему же, но собрав в себе опыт и особенности всех предыдущих звеньев, которые будут важны и полезны.
— Таким образом, возможно, они попытались перейти на следующую ступень, — восторженно подхватила Лира, — Моя мать, очевидно, спасла моего отца от смерти на болоте, видимо, они изучали ценности пони и попытались подстроиться под них.
— Ерунда какая-то. То они жестокие монстры, то они пытаются подобреть? Им так сильно припекло эволюционировать? Если бы они существовали, о них бы уже знали, что там, наверное, с ними уже подружились бы, наши принцессы любят брататься с кем ни попадя!
— Древние существа не любят лишний раз выходить на свет, Бон Бон. Подумай, хотела бы ты общаться с теми, кто для тебя как маленький неразумный ребенок?
— Ну, это первый логичный довод.
— Кстати, я думаю, Вам будет интересно, что, согласно работам и исследованиям Зэйна, кондитерское дело пони подарил один из таких древних, как вы говорите, монстров.
— Вы мне говорите, что пони сами не догадались смешать несколько сладких субстанций?
— В то время пони были заняты тем, что пережили нечто ужасное, нет никаких данных, что. Несколько божеств или «монстров» вышли к ним, чтобы попытаться успокоить их панику. Один из них даровал им сладость еды.
— Вау, вместо того, чтобы дать им что-то полезное, он такой весь: «О! Я покажу, как размолоть ягоды и добавить в них сахар!»
— Бон Бон! – почти прорыдала Лира, — Пожалуйста, ты производишь плохое впечатление! Дитрих, поверь, она не всегда такая!
— Всё просто прекрасно, она лишь демонстрирует преимущество сомнения. Такие пони очень важны в исследованиях. Не сомневаюсь, что если бы она интересовалась вопросами хтоникологии, то она бы преуспела.
— Ну уж нет. Эта наука слишком бессмысленна для меня. Я лучше буду готовить конфеты. Не должны ли вы ценить профессию кондитера, раз уж у вас целое божество не сделало ничего, кроме как научило пони делать сладости?
— Мы не покланяемся божествам, это удел культистов. Мы изучаем их. Однако, учитывая, что это было одно из божеств, не сотворивших много бед, мы определенно уважаем кондитеров. Это не считая того, что мы обычные пони сами по себе, поэтому многие из нас вполне естественно любят сладкое!
— Кстати, Дитрих, — Бон Бон прищурилась, — вы по жизни как идёте? Одиночкой?
— Ох, у меня есть семья, моя жена сейчас в Джапонии по делам. Детей у нас всё ещё нет, но мы верим и надеемся.
— Бон Бон, — Лира, нервно вздохнула, — видишь, мы все нормальные пони!
— Нормальные не копаются в безумных историях о древних монстрах.
— Послушай, ты знаешь, сколько монстров и так бродит по миру?
— Да, но тех монстров изучали, как и природу. Не надо придумывать ещё больше монстров, мы и так живем в безумном и опасном мире.
— Ваша правда, Бон Бон, Ваша правда, — усмехнулся Дитрих, — Мы действительно живем в мире безумном и опасном.
— Кстати, вынуждена признать, хоть и простая готовка, но весьма вкусно, — кондитерша положила пустые тарелки в раковину, — Я толком не умею готовить, всю жизнь только сладости и делала.
— Не говори ерунды, Бон Бон! Ты хорошо готовишь! – Лира замотала головой, — Кто плохо готовит, так это я.
— Я так же думал про себя, когда был подростком, но стать поваром хотелось так сильно, что я превозмог это. Что толку ругать и принижать себя, если при желании пони может всё. А так, мне, стало быть, пора. Был очень рад пообщаться, но прочие дела ждать не будут.
Распрощавшись с хозяевами дома и нахлобучив на себя шляпу и плащ, Дитрих торопливо направился восвояси. Бон Бон облегчённо вздохнула и устало рухнула на кушетку в углу кухни.
— Лира, я подремлю немного. Мне надо проснуться не позже чем через восемь часов.
— Откуда же такая точность?
— Работа. Эти конфетки, — кобылка зевнула, — очень тонкое дело. И мне с ними целый месяц работать. Зато потом мы сможем наконец-то прикупить что-нибудь, о чём давно мечталось.
Лира присела рядом с лежащей подругой и погладила её по гриве.
— Бон Бон, а ты точно не сломаешь себе здоровье?
— Ерунда. От любимого дела не умирают.
— Приятно видеть, что ты с таким рвением взялась за любимую работу.
— Это не просто из-за любимого дела, Лира. Понимаешь, — Бон Бон замялась, — Мне неплохо заплатят. Мы наконец-то сможем переехать, начать новую жизнь. У меня есть небольшие накопления, на черный день, и если объединить, будет вполне внушительная сумма.
— Тебе заказали сотворить вселенную из сахара? – попыталась пошутить Лира.
— Нет, — огрызнулась в ответ кондитерша, — мне заказали самые обычные конфеты, — она отвернулась, зарываясь в подушку, — Но рецепт очень сложен.
— Ты справишься, я знаю.
— Я хотела бы верить, милая моя, хотела бы верить.
— Давно ты не называла меня как-то так.
Единорожка попыталась прилечь рядом с Бон Бон, на что та ответила недовольным мычанием – места едва хватало ей одной.
— Лира, у тебя вообще есть свободные дни от ваших собраний?
— Ну, парочка точно.
— Тогда в эти дни будешь вместо меня следить за лавкой. Мне понадобится всё свободное время для работы с заказом. Думаю, можно будет ещё попросить Кэррот Топ, она сама предлагала помочь. А ещё послезавтра мы идём к ней в гости, поэтому, пожалуйста, возьми отгул от своих сомнительных делишек.
— Ладно, — на удивление легко согласилась та, — послезавтра я буду свободна, обещаю. Конечно, у нас очень важный этап исследования, мы уже очень близко к разрешению всех вопросов, но если я попрошу Дитриха, то он прикроет меня.
— Звучит так, словно ты пытаешься надавить мне на совесть, — хмыкнула сквозь дрёму Бон Бон, — но ты бы могла уже запомнить, что таковой у меня нет.
Лира сдавленно посмеялась в ответ, после чего аккуратно поцеловала кобылку в лоб.
— Я пойду лягу. Завести для тебя будильник?
— Да, Лира, это будет, наконец-то, первое вложение в работу с тех пор, как ты увлеклась монстрятником.
Лира тихонько хмыкнула в ответ и потащилась в спальню. Её ничуть не задевал грубый тон Бон Бон, и дело было не в том, что она привыкла. Грубость была чертой этой кобылки, столь же милой чертой, как и все остальные, даже самые мелкие чёрточки и штришки её характера.
— Как жаль, что именно в эту ночь ты так занята работой, — пробурчала себе под нос единорожка, кутаясь в одеяло, — порой ты столь же несправедлива, как вся моя жизнь.
Сон пришёл довольно быстро, как и всегда. И те же образы, что и всегда, явились ей в дрёме. Она счастливо плавала в глубоком озере, чувствуя себя лучше, чем когда-либо в реальной жизни на суше. Причудливые водоросли, поражающие воображение рыбы и таинственные образы, складывающиеся из утонувшего мусора, манили к себе, создавая словно бы её личный сказочный замок.
Такие сны были у неё с самого детства, и она совершенно привыкла к ним, научилась осознавать эти видения как сон, контролировать их. Это было её маленькое царство, которое дарило ей спокойствие и умиротворение, часто помогая сбросить стресс тяжелого дня.
Ни разу она не пыталась, однако, даже выглянуть, чтобы узнать, что же находится на поверхности – что-то её предостерегало от этого, словно там было что-то жуткое и запретное.
Но с возрастом это озеро казалось всё более скучным, оно завораживало, но с каждым днём становилось всё обыденнее. Каждая водоросль, каждый камень уже были знакомы наизусть. Лира никогда не хотела пренебрегать таким даром и пытаться покинуть этот мягкий сон, вырвавшись наверх, ведь до тех пор, пока сон дарит ей спокойствие, какой прок менять его насильно?
Но в последние ночи тайна поверхности озера как никогда манила к себе. Борясь с искушением, Лира заплыла в маленькую пещеру, заполненную светящимися разноцветными камнями. Мягкий пастельный свет этого уголка её сна всегда казался кобылке таким необычным и привлекательным. Но не в этот раз. Вместо того чтобы утихомирить любопытство, мерцание камней лишь, казалось, задразнило нерешительность.
Выплыв из пещеры, Лира посмотрела вверх. Гладь воды была неподвижна — наверное, снаружи было тихо и спокойно. Ведь ничего не случится, если она одним глазком посмотрит, что же окружает её дивное озеро?
Кобылка очень дорожила своим сном, но что если он всегда был шире, чем ей казалось? Неуверенно она начала всплывать. Рыба, всегда любившая плавать, почти касаясь её шкурки, отдалялась, словно боясь, а вода казалась всё холоднее и холоднее.
Она почти что коснулась мордочкой поверхности воды, готовясь вынырнуть, но её прервал нестерпимо громкий грохот, заставив быстро оглядываться. Тут же последовал короткий крик, всплеск и бульканье. Кто-то шёл ко дну, сброшенный откуда-то сверху, неистово брыкаясь и силясь всплыть.
Лира бросилась на помощь, чувствуя, как всё вокруг начинает распадаться – сон рассыпался, как случалось, если что-то её резко будило. Она дотянулась до тонущей фигуры, замечая знакомый цвет. «Бон Бон!» – пронеслось у неё в голове.
Она схватила тонущую кобылку и дёрнула вверх. Нужно вытащить её, срочно! Единственное существо в этом сне, способное дышать под водой — это она сама, хозяйка сна, как считала Лира. Сейчас не было времени размышлять о том, что снаружи, нужно было действовать.
Вода словно была покрыта ледяной коркой, пройти через которую было не слишком просто, но ради спасения любимой пони Лира была готова потерпеть боль. Вытащив ношу на берег, кобылка наконец-то посмотрела на мордочку той. Определённо, это была Бон Бон, но что-то было не так. Сон разваливался, обнажая реальный мир, который она вот-вот должна была увидеть, но, продолжая цепляться за остатки мира фантазий, Лира трясла подругу изо всех сил, стараясь привести в чувства. Когти впились в кожу чуть не захлебнувшейся страдалицы, и та открыла глаза.
Душераздирающий визг ударил по ушам Лиры. Желая успокоить спасенную, она попыталась тихо что-то сказать, но стоило только открыть рот, как голова Бон Бон попросту разорвалась, не оставив и следа.
— Бон Бон! –истошно завопила Лира, резко поднимаясь на кровати.
Из кухни раздался грохот — кажется, кондитерша от неожиданности проснулась и упала с маленькой кушетки. Будильник издавал мерзкий звон, валясь на полу – видимо, упал.
Единорожка, обливаясь потом и переводя дыхание, слезла с кровати и поставила будильник на место, забыв о том, что у неё, собственно, была магия. В первый раз сон превратился в кошмар, в первый раз во всей её жизни она проснулась не преисполненная спокойствия и готовности преодолеть все проблемы, а лишь страха, неспособная даже вздохнуть и унять дрожь.
— Спасибо, что разбудила, — довольным голосом крикнула Бон Бон, — но можно и не так истошно вопить!
Лира кивнула, не задумываясь, что кондитерша её не видит.
— Можешь спать дальше, — сдержав зевок, сказала та, войдя в комнату через какое-то время, — у меня ещё есть часика четыре на сон. Или тебе пора?
— Угу, — сглотнув, ответила Лира, — мне пора. Я буду вечером, может, раньше — если так, то помогу с магазином.
Единорожка, шатаясь, направилась к выходу. На кухне пахло ягодами, но почему-то этот запах заставил внутренности словно бы скрутиться в рвотных позывах. Напялив плащ и шляпу, пони вывалилась на улицу и вдохнула сырой, приторный от пыли, прохлады и мокрой листвы воздух.
Это ощущение показалось самым прекрасным, что только есть на свете. С каждым вдохом организм успокаивался – разум прояснялся, желудок ныл меньше, даже глаза видели лучше.
«Будильник просто рухнул на пол, и это вплелось в сон», — успокоила себя Лира, — «У него такие здоровенные колокольчики, что они просто перевесили его.»
Пони неторопливо, словно прогуливаясь, направилась к окраине Понивиля, где находился недавно построенный музей. Кто-то из хтоникологов, видимо, был знаком с хозяевами, раз уж их общество могло проводить свои собрания в одном из пустых залов.
— Йо, Лира! – вывел её из транса знакомый голос.
— Привет, Айвен, — выдавив из себя улыбку, ответила она, — Что сегодня на повестке дня?
Зебра откинул с глаз челку и громко шмыгнул, словно это и было ответом. Хтоникологи были разношёрстной компанией, но личности вроде Айвена сильно выделялись своей крайней нетипичностью для здешних мест.
— Кажется, — наконец-то заговорил он, — главный хотел обсудить с нами фестиваль. Ну, обещал оказать всем поддержку, кому надо. Завтра мои друзья приезжают, надо будет репетировать, поэтому с завтрашнего дня меня на собраниях не будет.
— Джаз?
— Джаз, — кивнул зебра, — если останется время на собрании, надо будет распеться. Кстати, настроишь моим ребятам инструмент? В долгу, как обычно, не останусь.
— Постараюсь. Но если вам прямо серьезно идеально нужно готовиться, это к моему отцу. Могу написать ему.
— Будет просто прекрасно. Это наше тридцатое выступление, можно сказать, юбилейное. Кстати, как и обещал, всем нашим, кто хочет, билеты. Тебе два, прекрасно помню.
Лира прикрыла рот копытцем, словно в знак благодарности, Айвен широко улыбнулся в ответ.
— Лира-сан? – услужливо окликнула единорожку невысокая земная кобылка, — Нехорошо пользоваться чужой доброта.
— Не тревожь свою прелестную черногривую персону, Сатори, мон шэр, — прервал ту староватый, но статный грифон, — Наша Лира просто ремаркабельна в своем мастерстве настройщика, кто как не она заслужила!
Лира смущённо отвернулась, отметив мысленно, что, всё же, все хтоникологи были уникальны в равной мере. Частенько казалось, что она здесь самая обыденная — среди музыкантов, сделавших мировое имя, вроде Айвена Хуфстронга, энтузиастов-краеведов, вроде джапонийки Сатори, или бывших вояк, вроде грифона Исаака. Они могли вести себя очень странно, путать слова неродного языка, не всегда понимать друг друга, но отличиями они и были интересны.
— Итак, друзья мои, храбрые искатели знаний и им сочувствующие, — громогласно обратился вошедший в зал лидер, — начинаем наше собрание!
Среди всех собирающихся за длинным столом он казался самым обычным, ещё более обычным, чем Лира. Светло-каштановый мех и чуть более темная грива, метка в виде пятиконечной звезды, словом — необыкновенная обычность. Своего имени он ни разу не называл и просил обращаться к нему «лидер».
— Друзья мои! — торжественно начал он, — Сегодня великий день для нас!
— Да не томи! – крикнул кто-то из собравшихся.
— Как пожелаете! – лидер откашлялся, — Пришёл ответ от издательства! Наши совместные труды будут напечатаны! В них заинтересовались три крупных книжных магазина и четыре библиотеки, одна из которых находится даже не в Эквестрии, а в Джапонии! Я считаю, это успех, каждый из вас просто прекрасно поработал!
Зал наполнили радостные возгласы – все бросились поздравлять друг друга. Некоторые в шутку сокрушались, что «не успели дописать всё, что хотели», некоторые искренне не верили в произошедшее и считали это шуткой, а кто-то просто пожимал плечами.
— Поздравляю Вас, — услужливо поклонилась Лире Сатори, — это ваш первый раз в написании статей?
— Да, — засмущалась единорожка, — но это же такая ерунда, просто маленькая статейка, просто чтобы быть с коллективом!
— Всё начинается с малого! Я уверена, впереди ждут великие совершения!
— Но неужто они хотят всё напечатать? – обратился к лидеру Исаак.
— Да, — кивнул тот, — выходит немало, всё-таки целых четыре сотни страниц, но редактор сказал, что из песни слова не выкинешь.
— Почему бы нам в честь такого замечательного события не прерваться на музыкальную паузу! – Айвен достал саксофон из-под стола, вызвав беззлобные смешки у окружающих, — Я как раз набросал одну мелодию. Признаюсь, она ещё не до конца готова, в частности, нет партии для остальных инструментов, но, тем не менее… Вдохновением послужили вы, мои дорогие друзья! Итак, если вы не против…
Он глубоко вдохнул и начал играть. Чувствовалось, что мелодия была ещё не закончена – он останавливался, иногда словно бы запинался, но, тем не менее, не сбивался со странного, таинственного ритма.
Лира опёрлась о стол и прикрыла глаза, слушая переливы музыки, незамысловатые, но какие-то необычайно чувственные, словно ночной ветер и холодные звезды, словно лёгкие волны, тревожащие гладь немого иссиня-чёрного озера. Видения диковинных своей простотой пейзажей просачивались в воображение, становясь явственнее жизни.
Кобылка чувствовала шелест травы в ночном поле, шум колёс поезда в дали, ощущала нежный свет луны. Ей виделось звёздное небо, словно бы зовущее к себе, жаждущее прошептать все свои тайны. Мелодия переливалась то в тихий шум ветра, то становилась звучащим воплощением тишины волшебного озера её снов. Блестящие камни пещеры, причудливые рыбы, нежные, практически невесомые водоросли, всё это она могла почувствовать сейчас, наяву.
Мелодия перешла в суть более открытое, более сердечное звучание, заставляющее грудь потеплеть, и невольно очутиться в центре самых нежных и важных воспоминаний. Любящие объятия, искренние признания, самые яркие дни, взлёты и падения, разделённые с близкими, всё это слилось воедино, в один поток мелодичных чувств. Словно бы волшебное озеро пришло в движение – рыбы заплясали причудливые танцы, камни заблестели самыми невероятными цветами, водоросли словно бы расступились, образовывая сцену, где она, Лира, сама предалась танцу своих чувств.
Мелодия окончилась затухающими, но слегка грубеющими нотами, словно бы возвращая всё на свои места повседневной жизни. Лира вздрогнула и открыла глаза, когда, по традиции репетиций, если верить словам самого Айвена, он закончил всё короткой паузой и ещё более короткой низкой нотой. Последние видения озера завершились гулом водной глади, разорванной чьим-то падением.
На минуту воцарилась тишина – всем нужно было оправиться, но один за другим присутствующие начинали хлопать. Зебра слегка засмущался и ответил коротким поклоном.
— Превосходно, мон шэр! – грифон несколько фамильярно потрепал музыканта за плечо, — Это было выше всяких похвал! Я буду ждать и верить, что этот шедевр будет завершён!
— Я как никогда согласна с Исаак-доно, — Сатори попыталась незаметно утереть слезу, — музыка — это удивительная смесь науки, искусства и самой таинственной магии! И Вы настолько приблизились к совершенству владению этим мастерством, насколько возможно!
— Сыграешь ли ты это со своей группой на фестивале? – осведомился лидер, — Это должно быть услышано большим количеством ушей!
— Ну, — зебра слегка неуверенно помялся, — если я успею довести эту скромную мелодию до совершенства, может, мы сможем добавить её в нашу программу. Но не могу быть уверен, потому что программа уже оговорена. И, тем более, это даже не джаз, я, признаюсь, даже не знаю, что за жанр я сейчас и сыграл-то!
Айвен слегка натянуто посмеялся и убрал саксофон в чехол, лежащий под столом.
— Ладно, друзья мои, — лидер откашлялся, — я предлагаю временно приостановить наши собрания. Многие из нас имеют какие-то планы на фестиваль, поэтому нужна возможность подготовки без необходимости отвлекаться. В случае необходимости, сообщите мне, я постараюсь собрать нас, а так, — он вздохнул, — мне было приятно общаться с вами всеми. Давайте запомним, что мы не только коллеги, но и друзья. А теперь, если кто-то имеет желание что-то обсудить, пусть подаст знак.
Воцарилась тишина – все присутствующие тихо перешёптывались, словно пытаясь выяснить, стоят ли какие-то из их мыслей проведения полноразмерного собрания.
— Эм, прошу прощения, — Лира слегка взволнованно подняла копыто вверх, — у меня есть парочка мелких вопросов, но если кому-то не хочется их обсуждать, я пойму.
— Давайте сначала выслушаем их, эти самые вопросы, — пожал плечами лидер.
— Да, верно, — единорожка немного помялась, — скажите, кто сталкивался с непониманием близких увлечения хтоникологией, что вы делали?
— Лира-сан, — успокаивающе обратилась Сатори, — всё совсем простое. Хоть эта наука и вполне серьёзна, это не есть рождение необходимость заставлять других обратиться к ней.
— Я думаю, она хочет сказать, что увлечение есть увлечение, моя дорогая, — подхватил кто-то ещё, — это увлечение не для всех, и остаётся лишь принять, что о нём не всегда есть с кем пообщаться!
— Не совсем так, — Лира почему-то заволновалась, словно её в чем-то обвиняли, — мои друзья считают, что я бездарно провожу время. Но я так не считаю, но при этом они мои друзья, и…
— Лира, — беззлобным, почти что успокаивающим голосом прервал её лидер, — друзья на то и есть, чтобы быть другими. Вместе друзья составляют собой мозаику интересов и взглядов, вот что надо понимать. Пытаться ограничить свою мозаику жизни друзьями, которые никогда не поспорят с тобой – самая глупая затея из всех! Да, может быть, ты будешь чувствовать себя уютнее, но в итоге это закончится лишь увяданием. У тебя наверняка есть что-то, что объединяет тебя с теми друзьями, которые не принимают странную для них идею. Так же как у них есть идеи, которые не принимаешь ты, но и такие, которые ты понимаешь и разделяешь.
— Ну, — единорожка вздохнула, обдумывая слова лидера, — да, я понимаю.
— Первые хтоникологи были психологами, врачами и детективами, с тех пор сохранилось правило многостороннего развития. Ну, не то чтобы это было правилом, но нельзя зацикливаться на разгадках тайн мира, делая из собственной жизни загадку для себя же. Ты новенькая, для тебя всё это было очень воодушевляюще, но тебе пойдет на пользу отдохнуть от наших собраний как никому другому. Я не говорю, что ты была плохим собеседником для нас, вовсе нет, но я хочу, чтобы ты снова стала хорошим собеседником для своих друзей. Я проходил через это сам.
— Спасибо, я постараюсь. Наверное, я и вправду запустила обычную жизнь.
— Ну, так делать нельзя, поэтому, надеюсь, ты исправишь это. А теперь предлагаю расходиться, если, конечно, больше тем для обсуждений нет.
Присутствующие молчали. Выдержав небольшую паузу, лидер кивнул и, махнув копытом, сказал:
— Встретимся после фестиваля. О дате я оповещу всех заранее. Если что, вы знаете, как меня найти.
Неторопливо все начали расходиться – прощаясь друг с другом, обсуждая возможность встретиться в обычной обстановке до следующего собрания, планы на фестиваль. Лира почему-то не хотела спешить. Всё равно Бон Бон не ждет её раньше обычного.
— Всё в порядке? – спросил Айвен, взваливая саксофон в чехле на спину, — Лира, ты выглядишь взволнованно.
— Всё в порядке, — кобылка потрясла головой, — просто задумалась.
— Ничего не болит? Может, тебя проводить?
— Нет, этого точно не надо, — она попыталась выдавить из себя улыбку, — не стоит беспокоиться, просто не выспалась. Вот и все дела.
— Надеюсь, ты придёшь в норму до фестиваля, — зебра улыбнулся, — я пришлю билеты через пару недель, по почте.
— Премного благодарна, Айвен. Я свяжусь с отцом сегодня же. Он писал в последнем письме, что теперь у него есть телефон – я позвоню ему с почты. Думаю, он будет в восторге от возможности работать с тобой и твоей группой.
— Говоря твоими же словами, премного благодарен. До скорого тогда, — Айвен широко улыбнулся, — как и лидера, ты знаешь, где меня искать.
Вскоре в зале осталась только единорожка. Зевнув, она встала с места и, покачиваясь, направилась к выходу.
— Стой! – окликнул её чей-то голос, — Осторожно!
— Что случилось? – единорожка начала в панике озираться, — Кто здесь?
— Я тут!
Голос принадлежал кобылке, присутствовавшей на всех заседаниях, но ни разу не проронившей ни слова. Она была настолько неприметна, что даже сейчас Лира приняла её за кучу тряпья, лежащего на столе. Серая, спутанная грива, когда-то, видимо, обильно обливаемая лаком, была скорее похожа на старую метелку, а бледно-серо-синяя шкурка сливалась с окрасом стен.
— Я могу чем-то помочь?
— Нет, — та замотала головой и тут же продолжила тараторить: — но я, я хочу помочь тебе!
— Правда? – Лира невольно отстранилась, словно новая знакомая хотела наскочить на неё, — Но я, вроде, в порядке.
— Нет, о, милая моя, нет, ты не в порядке!
— Мы не могли бы поговорить по дороге? Я хочу пойти домой.
— Нет! Здесь лучше! Здесь… Не опасно.
Серогривая кобылка затрясла головой, из-под челки показался рог.
— Ладно, — Лира медленно подошла к столу и села напротив, — сначала представься, хотя бы.
— Нион Лайтс. Я не выбирала это имя, оно мне очень не нравится, хе-хе, я бы предпочла, эм, что-то менее яркое, я, — она опять запнулась, словно не могла выдавить из себя нужные слова, — я перейду ближе к делу.
— Спасибо за понимание. Нет, я не хочу показаться грубой, просто…
— Я понимаю, я всё понимаю, — Нион Лайтс закивала, — просто слушай. Будь осторожна.
— Что же мне делать? Не есть капусту по средам? Мыть копытца? Держаться поближе к свету? – Лира сочувственно улыбнулась, глядя на эту, казалось бы, полубезумную кобылку.
— Нет! Стой подальше от света! – громко закричала серогривая, — Свет опасен! Ты не сможешь понять, но, прошу тебя, не дай ему обмануть тебя! Холод не скроешь под ярким сиянием!
— Воу, полегче! – Лира инстинктивно отскочила от стола, — Не психуй, ладно?
— Ты не поймёшь! Я так и знала, что ты не поймёшь! Никто не может понять! Тьма, она согреет тебя, не беги от неё! Прими её, пойми её!
— Подруга, я не собираюсь принимать ни «свет», ни «тьму», послушай, я вообще как-то не в теме последнего тренда.
— Хорошо, хе-хе-х, как скажешь! Я, эмм, просто сделала то, что должна была. Я просто предупредила тебя. Но прошу, прошу, умоляю, хотя бы немного прислушайся.
Нион Лайтс медленно, словно едва держась на ногах, встала и, переваливаясь, направилась к выходу, бормоча что-то под нос. Выждав несколько минут, чтобы не столкнуться с ней, Лира направилась домой.
Сырая, пасмурная погодка опять помогла кобылке сбросить с себя дрёму и, проходя мимо рыночной площади, она уже чувствовала себя практически совсем бодрой и готовой к любым действиям.
Сегодня все палатки были пустыми, а вокруг бродили полицейские. Тяжело было понять, что именно они ищут, но никто из них даже не посмотрел на Лиру, когда та проходила мимо.
Надеясь удивить Бон Бон, единорожка тихо вошла в дом с жилой стороны, собираясь незаметно проскользнуть в магазин с рабочего входа. Однако, как оказалось, Бон Бон всё ещё была на кухне, за плитой.
— Я дома! – нараспев оповестила Лира, где-то в глубине души расстроившись, что все придуманные варианты диалога уже не сработают.
— Прямо удивительно! – язвительно, но не агрессивно ответила Бон Бон, — Я так полагаю, пообедать пришла?
— Нет! У нас закончились собрания, возобновятся только после фестиваля!
— Ого! – удивление Бон Бон уже было искренним, — Это значит?..
— Да, я вся тут, к твоим услугам!
Земная кобылка крепко обняла подругу, погладила по спине. После чего прошептала той на ушко:
— Тогда иди и последи за магазином, пока я работаю.
Если бы они не прожили вместе так долго, Лира бы обиделась, однако другой реакции от Бон Бон было тяжело ожидать – несмотря на все хорошие качества, она очень медленно отходила от обид.
— Слушаюсь, — улыбаясь, ответила Лира, — приступаю к работе.
Ей было не впервой «приглядывать за магазином», что обычно просто значило сидеть и ничего не делать. Погода снаружи мало располагала других пони к действиям, поэтому казалось, что посетителей сегодня точно не будет.
— Приветик! – вывел её из транса звонкий голосок, — А где хозяйка?
— Я за неё, — буркнула Лира, тряся головой и пытаясь сфокусироваться на внезапной посетительнице, — Я Лира Хартстрингс, её помощница.
— Я Ти Лав! Некоторые зовут меня медсестрой, некоторые внучкой, а кто-то, — кобылка выдержала паузу, после чего встала в гордую позу, — некоторые зовут меня воином света!
— Забавно, — снисходительно улыбнулась единорожка, — могу чем-то помочь?
— Мне нужны вкусности! – Ти достала кошелек и вывалила горку монеток на прилавок, — Самые вкусные конфеты за эти деньги!
Вспоминая все уроки, которые ей давала Бон Бон, Лира начала рекомендовать конфеты с витрины. Не то чтобы она сама любила сладкое, но перепробовать их все она успела.
— Эти мои любимые, признаю, — единорожка указала на шоколадные батончики, — Бон Бон делает их по какому-то секретному рецепту, ещё более секретному, нежели остальные конфеты и то, что она делает сейчас, чем бы оно ни было.
— Ого! Секретный конфето-проект?!
— Наверное, я не знаю, честно. Она не рассказала.
— Супер-секретный! – рот Ти растянулся в широкой, совершенно детской улыбке, — Наверное, будет вкусно!
— Будешь следить за ассортиментом?
— Конечно! Буду заходить каждый день! Может, по два раза! Ухх! Вот только сегодня вечером дела, надо сбегать на электростанцию, но с завтрашнего дня я точно буду вся в предвкушении!
— Будем ждать тебя, воительница, — Лира потрепала гриву Ти, протягивая пакетики с конфетами и батончиками, — да пребудет с тобой что бы то ни было.
Кобылка улыбнулась в ответ и, схватив пакетики, вприпрыжку направилась куда-то.
— Чувствую себя какой-то старушкой, — пробурчала себе под нос Лира, — откуда я только могла понахвататься такого поведения? От папы, что ль?
Тут же вспомнилось, что надо было с ним связаться – всё-таки, она обещала.
— Бон Бон! – крикнула единорожка, приоткрыв дверь, ведущую в жилую часть дома, — Мне надо добежать до почты! Ты не постоишь за прилавком немного?
Ответом послужило дежурное «ладно», после протяжного вздоха. Земная кобылка, потирая глаза, заняла свое обычное место за прилавком и отпустила Лиру, потребовав, однако, вернуться не позже чем через час-полтора. Та, пообещав, что будет быстрее молнии, рванула на улицу.
Оценив факт того, что за сегодняшний день норма продаж на удивление выполнена и хмыкнув тому, насколько низки её стандарты успеха, Бон Бон села на табуретку за прилавком. Смесь для таинственных в своей сложности конфет мирно грелась на кухне, и этому суждено было продолжаться ещё часа два.
— Привет, подружка, — словно по часам, заявилась Кэррот Топ.
— Привет, — кивнула кондитерша, — всё ещё не пускают на рынок?
— Угу, — пони уселась на пустой ящик перед дверью в жилую часть, — но удалось выяснить, что случилось.
— Правда? Что-то серьезное?
— Как тебе сказать, — кобылка потрепала свою гриву и тяжело вздохнула, — был там ларёк с соком и минеральной водой, обычный, ничем не примечательный, пользовался большим спросом в жару, говорят, существовал ещё лет тридцать назад, даже больше, в том или ином виде. Всё бы хорошо, но недавно кому-то надоумилось провести какую-то проверку. Нашли что-то глюкогенное.
— Галлюциногенное? – поправила Бон Бон.
— Угу. Хотя мой вариант мне больше нравится. В общем, кто-то это раскрыл, торговец пропал мгновенно, теперь его ищут.
— И поэтому рынок оцепили?
— Я понимаю, ты имеешь в виду, что его спугнули, но спугнул его ещё тот, кто якобы проверил его товар. Полиция сейчас проверяет, нет ли подобных вещей в других товарах. Мало ли, кто-то подключился к его делу.
— М-да, — кондитерша цокнула языком, — безумие какое-то. Хорошо, что я никогда не брала соки или даже минералку вообще.
— Я тоже, но пострадавших немало. Но вся эта история, она не к разглашению. Так что молчком, ладно? Касается это всё только работников рынка.
— Ладно, я молчком.
— Славно, — Кэррот Топ вздохнула и выдавила из себя улыбку.
— Нет, мы ещё не закончили, — помотала головой Бон Бон, — ты хотела сказать что-то ещё. Что-то нехорошее.
— Помнишь Кэнди? – после затянувшейся паузы вновь заговорила фермерша.
— Та, которая словно большой ребёнок прячет конфеты в своей гриве?
— В общем, ей последние полгода все хуже и хуже становилось. Никто не понимал, почему. В последнее время она начала видеть странные вещи.
— Хочешь сказать, она была завсегдатаем закрывшегося ларька?
— Угу, выяснилось, что да. Ей стали мерещиться странные вещи: движущиеся тени, существа из чистого света. Сначала это походило на очередную её фантазию. Знаешь же – она любила сказки. Но все больше и больше её истории становились похожими на жуткий бред. Её отвели к врачу, когда она начала уверять, что за ней следит какая-то тёмная личность. Тёмная в буквальном смысле, скорее даже «теневая». Из-за результатов и начались проверки. В полиции считают, что подобными веществами могли травить и других пони.
— А эти штуки… Они типа и привыкание вызывают?
— В том-то и дело, что нет. Поэтому полицейские всё ещё не могут понять, в чём была вся идея того торговца. Как и всех его потенциальных соратников, если они есть. В небольших дозах это вещество, насколько мне известно, вызывает анти-привычковое, не знаю, как ещё сказать, действие. В малых дозах его используют для лечения всяческих зависимостей. Но вот в повышенных – отторжение от реального мира, навязчивые идеи, потеря какого-либо распорядка дня, забрасывание всех привычных дел. Всё на почве усиливающихся галлюцинаций. Кэнди ещё может легко отделаться, но некоторые другие пострадавшие…
— Дрянь какая-то творится. Мне и сказать-то нечего на это.
— Я и не прошу ничего говорить. Просто рассказываю. Возможно, тебе это стоит знать.
— Спасибо за доверие, — буркнула Бон Бон, — Что в итоге? Кэнди завтра не появится на, так выразиться, собрании?
— Появится. Просто она всё ещё под наблюдением врачей. Галлюцинации постепенно отступают, но… Она всё ещё верит в них, — Кэррот Топ вздохнула, — Я не хочу быть грубой, но прошу, поговори с Лирой, чтобы не возникло лишних разговоров про… — пони запнулась, — ну, знаешь, странных существ. Если Кэнди начнет первая, то ладно, но если она не будет об этом, то, значит, она может постепенно отходить ото всего этого, и не хотелось бы, чтобы её утянуло назад. Извини.
— Понимаю, — кондитерша отвернулась, — я поговорю с ней. Не переживай. Ей хоть и нравится эта тема, но она достаточно понимающая, чтобы не поднимать её когда не следует.
— Спасибо. Честно, я просто хочу, чтобы мы собрались вместе, как в старые добрые времена.
— Звучит-то это неплохо, — хмыкнула Бон Бон, — ради такого я даже приостановлю работу над заказом. Время вполне терпит.
Кэррот Топ выдавила из себя улыбку, не задумываясь о том, что собеседница на неё не смотрит.
— Работа с заказом хорошо идет?
— Вполне неплохо. Рецепт сам по себе странный, но я справляюсь. Хотя такое чувство, что делаю не конфеты, а варю какое-то сверхстрашное зелье. Очень надеюсь, что дело будет стоить того.
— Ну, я просто могу верить в тебя, — попыталась подбодрить её фермерша, — Если что-то понадобится, просто позови.
— Хех, спасибо. Знаешь, я хотела, чтобы ты помогла приглядывать за магазинчиком, но, кажется, Лира свободна от своих собраний. Впервые за полгода.
— Не слишком вовремя, да?
— Да, — Бон Бон усмехнулась, — как раз тогда, когда я загружена работой. Но я и этому уже рада.
— Прости меня, если что, ладно? – Кэррот Топ вздохнула, — Я в последнее время вся на нервах тоже. Но уже не могу сдерживать это всё. Проблемы у Кэнди, проблемы у тебя, проблемы с работой, с родителями.
— С родителями?
— Я поссорилась с ними недавно. Из-за работы, из-за чего же ещё.
— А что не так?
— Ну, я думаю, ты можешь понять, что они хотели бы, чтобы их дочь обладала чем-то большим, нежели маленькой лужайкой, где она выращивает маленькие жалкие морковки или ягодки, чтобы продать за маленькие битсики.
— Ну, иронизировать так сильно было необязательно.
— Извини. Как-то само получилось.
— Может, тебя чаем напоить? А то выглядишь так себе.
Кэррот Топ опять вдохнула и посмотрела на Бон Бон. Глаза рыжей пони были необычайно усталыми. Вечно сильная и в меру задиристая кобылка внезапно показалась кондитерше какой-то странной, постаревшей. Она не могла поверить, что не замечала у подруги всё увеличивающихся синяков под глазами, теряющую объем и спутывающуюся гриву. Сколько времени Кэррот Топ уже была в таком состоянии, пытаясь быть обычной собой, да еще и утешая вечно хмурую Бон Бон?
Это было странное чувство жалости, чем-то похожее на то, что она испытала к Лаймон Спарк, но вместо отвращения был лишь стыд.
— Я не откажусь, — прошептала фермерша, вновь тяжело вздохнув.
Скорее даже не вздохнув, а попытавшись скрыть зевок, Бон Бон инстинктивно спрятала глаза. Стыд охватывал её редко, но если это и случалось, то слишком просто от угрызений совести избавиться не получалось.
— Кэррот, сколько ты уже не спала? – тихо спросила кондитерша, приведя подругу на кухню и усадив за стол, — Ты выглядишь словно студент, который зубрит уже целую неделю.
— Прости. Я действительно не спала этой ночью.
— Как и все предыдущие?
— Да, я плохо сплю в последнее время, — ответила рыжая пони, рассматривая чашку с чаем, которую поставила перед ней кондитерша, — иногда не могу заснуть, иногда работаю всю ночь, иногда просто будят кошмары.
— Кошмары? Например? Ты извини, я продолжу работать пока. Я слушаю, если что.
— Да. Я понимаю. Да и всегда хотелось посмотреть на то, как ты работаешь над чем-то серьезным, знаешь, твои конфеты восхитительны всегда, но сейчас уже просто интересно…
— Не отходи от темы, — начиная подготавливать смесь для конфет, оборвала её Бон Бон.
— Но есть ли разница, что за кошмары?
— Просто, знаешь, мне они тоже снятся последние дни.
— Правда? А что в них?
— Странные вещи, — вздохнула кондитерша, — я куда-то тороплюсь, а потом мир рушится, и я вижу неописуемые ужасы. Вернее, ужасы вполне описуемые, но от этого менее ужасными они не становятся.
— А мне снится, что я сижу в коридоре больницы и жду кого-то. Знаешь, такой старой больницы – не похожей на нашу, понивильскую. Стены вымощены мелкой плиткой, местами висят мозаики из мелких камешков, с потолка свисают лампы. А я сижу на скамейке, совсем одна, слушая шорохи, и жду кого-то. Всё жду и жду, а вокруг становится всё более ярко. Цвета словно бы прекращают существовать – всё просто становится белым. И мне холодно. И что-то шепчет мне, что я не могу ничем помочь. Понимаешь? Никаких монстров, никаких жутких видений. Лишь больница, яркий свет и… — Кэррот Топ вздрогнула, — и бессилие.
— Нет идей, что всё это может значить? – раздался из-за спины голос Лиры.
— Не пугай меня так! – словно ошпаренная, подскочила фермерша, — У меня чуть сердце через глотку не вырвалось!
— Прости!
— Ну как, разобралась с делами? – осведомилась Бон Бон.
— Да, надо было отцу позвонить. Тут одна группа на фестивале будет выступать, им нужен был настройщик. Мой старик как услышал, кто именно его клиент, — Лира мягко засмеялась, — в общем, таким счастливым я его никогда не слышала.
— Ты, кажется, очень хорошо ладишь с отцом, — с едва заметной ноткой зависти пробурчала Кэррот Топ.
— Ну, видимся мы редко, но он, стоит отдать должное, воспитывал меня в одиночку. Уж не знаю, насколько хорошую работу сделал, но отрицать, что он отдал на меня свои лучшие годы, я не могу.
— Я, кстати, не запирала магазин, — как бы невзначай обронила Бон Бон.
— Да, поняла, уже иду, — закатила глаза единорожка и, неумело послав воздушный поцелуй, скрылась за дверью.
— Она старается, — ухмыльнулась фермерша, — кажется, чувствует себя виноватой перед тобой.
— Она прекрасно знает, что я отхожу слишком быстро. Иногда мне кажется, что она просто ребячится.
— Знаешь, я многое бы отдала за то, чтобы кто-то меня любил так, как она любит тебя. Может, в последнее время ты этого не чувствуешь, но с того момента, когда я впервые вас встретила, её чувства к тебе не холодели ни на миг, как я вижу. Пылкость её сердца достойна книг. Я бы даже сказала, совершенно новых книг. Я читала много книг о любви, это тема в любом направлении популярная, но Лира, она совершенно не похожа ни на какой из обычных образов, как реальных, так и выдуманных. Словно она и не пони вовсе.
— Ну, это ты загнула, — сдерживая усмешку, ответила Бон Бон, — Да, Лира такая одна, но не стоит говорить о ней как о святой.
— Могу я быть откровенна? Я никогда и не считала её святой. Скорее наоборот.
— Что? – кондитерша нахмурилась и уставилась на подругу.
— Нет, я не пытаюсь сказать, что она какая-то плохая. Просто она, скорее… Она не святая. Наоборот – она словно некое демоническое существо, но доброе. Она отвергает почти всё, чем живут многие пони. Вспомни сама. Ещё до увлечения этой странной наукой. Она не любит солнечные дни, она никогда не переживала при посещении принцессой Селестией Понивиля, она привыкла обрывать на корню даже самую благую ложь. В то время как все пони считают понятие дружбы святым, для неё это лишь слово – она всё равно замечательный друг. Её дружба от этого кажется естественнее – ей не важно, друг ей кто-то или нет, она ко всем открыта. Ещё, вспомни, как её увлекало всё мрачное – в наших настольных играх она без раздумий выбирала самую мрачную выкладку, в её личной библиотеке всегда была большая часть ужасов и черной комедии. Лира словно бы страшный монстр, не борющийся со своей природой, но способный любить.
На то, чтобы разобрать по полочкам всю тираду подруги, Бон Бон потратила не одну и не две минуты. Некоторое время на кухне было совершенно тихо, исключая звук мерного бурления смеси для карамели и стука ложки, которой пони эту смесь помешивала.
— Знаешь, Кэррот, а ведь так и есть, — кондитерша сняла смесь с плиты, чтобы та слегка остудилась перед тем, как залить ею уже застывшие слои конфет, — Лира немного странная. Хотя это кажется ерундой.
— Пойми. Я не говорю, что она плохая!
— Я понимаю. Знаешь, я могу сказать тебе по секрету кое-что?
— О Лире? Я буду молчать, можешь не переживать.
— Это, конечно, ерунда, но…
Договорить ей не дал звонок в дверь. На пороге стояла Лемон Спарк.
— Фрау Бон Бон? Надеюсь, я не нарушила Ваш распорядок дня?
— Всё нормально, заходите, проходите на кухню.
Лемон Спарк кивнула и последовала за Бон Бон. Увидев Кэррот Топ, она необычайно вежливо поздоровалась и, словно стесняясь, села за стол, практически вжимая передние ноги.
— Я надеюсь, моя подруга не помешает нашей беседе? – осведомилась кондитерша.
— Вовсе нет. В таких делах свидетели очень важны. Итак, вы определились с методом оплаты?
— Да. У меня есть счёт, хотя я пользуюсь им крайне редко. Я смогла найти документы, которые нужно использовать для перевода средств на него.
— Замечательно, фрау Бон Бон. Тогда я сейчас же отправлюсь в банк. Учитывая скорость их работы, я думаю, завтра Вы уже сможете проверить и убедиться в наличие аванса на вашем счету.
— Это прекрасно, — кондитерша кивнула, — подождите минутку, я схожу за документами.
Бон Бон торопливо пошла в комнату, оставив Лемон Спарк наедине с Кэррот Топ.
— Так значит, Вы и есть та пони, что сделала невероятный заказ? – не удержалась фермерша.
— Да. А вы её помощница?
— Нет. Просто подруга.
Продолжить разговор они не смогли – Бон Бон вернулась с листом бумаги.
— Вот. Это номер счёта для перевода. Я давно им не пользовалась, но, уверена, он работает.
Лемон Спарк кивнула и, достав блокнот, принялась переписывать какие-то данные, после чего торопливо распрощалась и ушла.
— Учишься вести дела? – хмыкнула Кэррот Топ, глядя на то, как кондитерша вернулась к работе, — Твой заказчик выглядит представительно, этого не отнять.
— Угу, хотя я точно чувствую, что она в какой-то момент ещё придет и даст что-то ещё. Я имею в виду, что такой, типа, обычно вспоминает о каких-то своих пожеланиях в процессе выполнения заказа.
— Тебе виднее. Кстати, Бон Бон, ты заметила, что у неё парик?
— Что? – притворилась кондитерша, — с чего ты взяла?
— Это, конечно, не моё дело, но хорошо видно, что её грива – парик, а хвост — искусственные локоны, вплетённые в остатки своего хвоста.
— Ну, возможно.
— Ладно, тебе эта тема не по нраву, я смотрю! – Кэррот Топ встала из-за стола и потянулась, — Спасибо за то, что приняла меня. Мне как-то даже полегчало немного.
— Всегда пожалуйста!
— Не забывай! Завтра вечером. Где-то часам к семи, ладно?
— Довольно поздно, не находишь?
— Это единственное время, когда все вроде как могут, — фермерша пожала плечами, — Ты же свободна?
— Да, я думаю, я могу позволить себе освободить вечерок. Признаюсь, эти конфеты какие-то безумные в своем приготовлении.
— Бон Бон, я хотела спросить ещё кое-что.
— Да?
— Ты веришь в то, что сны, ну, знаешь, сильно связаны с реальностью?
— В смысле?
— Нет, — Кэррот Топ потрясла головой и натянуто улыбнулась, – забудь! Я просто даже не в состоянии выразиться, чтобы меня поняли! Наверное, мне стоит попытаться выспаться сегодня! Пока и заранее спокойной ночи!
Проводив подругу, Бон Бон вновь взялась за работу, потирая глаза – усталость давала о себе знать. Когда часы показали время ужина, в кухню неспешной походкой вошла Лира, сказав, что закрыла магазин до завтра.
За нехитрым ужином пони попытались завести какой-нибудь разговор, но быстро теряли нить и замолкали. Наконец, Лира смогла выдавить из себя:
— Я видела, как ты делаешь эти новые конфеты. Словно бы звёзды.
— Посмотрела бы я на звезду из сиропа, — хмыкнула Бон Бон, едва заметно улыбнувшись, — но почему звёзды?
— Тебе не понравится мой ответ, — единорожка сдавленно засмеялась, запихивая в себя остатки яичницы, словно пытаясь оправдать отказ объяснять.
— А всё-таки?
— Ну, помнишь, Дитрих говорил про монстра или божество, как тебе угодно, обучившего пони кондитерскому делу? По тем же источникам, он был способен создавать звёзды на небе.
— Прямо вот так? – устало усмехнулась кондитерша, — А профессия у меня, оказывается, величественная, а?
— Да, — слегка замявшись, ответила Лира, — Эм, Бон Бон, прости, что я опять об этом.
— Да нет. Я приму это, как комплемент, поэтому не переживай, — кобылка зевнула, — я думаю, скоро стоит прилечь и поспать. Могу снова доверить тебе разбудить меня?
— Конечно! Не хочешь в этот раз, ну, спать там, где пони обычно спят – в кровати?
Бон Бон вдруг, потеряв свой вечно недовольный вид, тихо рассмеялась. Действительно, ей впервые указывали на то, что она делает простые вещи «не так, как положено», хотя всё детство и юность это было её личной «фишкой» — упрекать всех.
— Да, пожалуй, можно и делать вещи по правилам, — кондитерша зевнула и одновременно слегка обняла единорожку, — я только быстренько помоюсь. Кажется, я пропахла жжёной карамелью как никогда.
— Но это просто прекрасный запах! – крикнула ей вдогонку Лира.
Единорожка, однако, как и всегда, не особо стремилась заниматься домашними делами достаточно серьёзно, поэтому просто слегка ополоснула грязную посуду, даже не прикасаясь к мочалке и, кое-как поставив тарелки в шкаф, побежала в спальную комнату.
Никакие её надежды, если они и были, не оправдались – Бон Бон устало рухнула в кровать и закуталась в одеяло, позволив лишь обнять себя и напомнив завести будильник. Лежа и рассматривая в темноте лицо своей возлюбленной, единорожка тонула в море самых разных мыслей.
Когда Бон Бон спала, она выглядела чистой и невинной, словно дитя – вечно опущенные уголки рта расслаблены, дыхание ровное… Эта земная кобылка была её настоящим сокровищем – нельзя даже представить, было ли в этом мире что-то более важное. Если бы всему мирозданию суждено было рухнуть, это было бы не так страшно, если они будут рядом.
Странно, что Бон Бон так сильно не любит спать при свете – единорожка никогда не чувствовала особой разницы. Кстати о свете, откуда вообще взялась эта странная кобылка, кажется, её звали Нион Лайтс? Лира не могла похвастаться, что знала в Понивиле всех, но её она точно ни разу не видела.
В прочем, это не было важно – Лира никогда и не любила яркий свет. В темноте она чувствовала себя уютнее. А что уж говорить о темноте рядом с самым тёплым сердцу существом в мире. За окном было тихо – не было слышно даже обычных вечерних шумов. Довольно давно они не ложились так рано, но даже поздний шум улиц иногда мог мешать заснуть.
Закрыв глаза, Лира мгновенно погрузилась в сон.
То же озеро, та же вода, те же рыбы, всё абсолютно то же. Ужасы прошлого раза рассеялись – на смену вновь пришла музыка тишины. Посмотрев вверх, пытаясь разглядеть что-то за гладью воды, Лира неуверенно начала подниматься. В этот раз то она сможет узнать, что там – никаких лишних плавательных упражнений – нужно успеть до того, как реальный мир вырвет её из сна тем или иным образом.
Она была готова к тому, что что-то упало в воду, была она готова и к тому, что это что-то оказалось Бон Бон. Была она готова и к крику спасённой. Помня, чем закончился прошлый сон, Лира отпрянула назад и почти полностью скрылась под водой, давая Бон Бон вдоволь накричаться.
Что-то было не так. Почему Бон Бон так паникует? Это же она – Лира, а не какой-нибудь жуткий монстр. То, что было вокруг, было страшнее любого монстра. Мир вне озера оказался совершенно безобразным.
Вдали вздымались монолиты, поблескивающие квадратами света, словно магические артефакты древними символами, зубцы елей редкого леса пытались разорвать небо, лишённое звёзд, откуда-то доносились неясные шумы, похожие на непрекращающийся шелест мертвой листвы. Этот мир сводил с ума – уродливый, лишённый неправильных форм, лишённый тишины и красоты ночной тени.
Бон Бон, тем временем, успокоилась. Она смотрела на свою спасительницу, всё ещё почти полностью скрытую под водой. Пытаясь подняться на ноги, она что-то говорила ей, Лира не могла понять, что.
Что-то с этой Бон Бон было не так. Не тот цвет, не та причёска, не тот голос, не та фигура. Лира поднялась из воды, словно пытаясь показать свои благие намерения, но это лишь заставило спасённую вновь испугаться. Дышать стало тяжело, воздух вокруг был каким-то пустым, режущим лёгкие. Бон Бон попятилась, с ужасом смотря прямо в глаза Лире. Странные движения, странный голос, странное всё. Была ли это Бон Бон вообще?
Возвышаясь, Лира потянулась к ней, чтобы обнять – простейший знак дружбы она уж поймет, несмотря ни на что.
Когда они были уже близко друг другу, резкий удар заставил Лиру отпрянуть. Мир вокруг рассыпался, оставив на своём месте лишь погружённую во мрак спальню, а странная Бон Бон заменилась на обычную.
Протерев глаза и проверив будильник, Лира вылезла из-под одеяла и побрела на кухню. Хотелось пить, да и выглянуть на улицу – внутри всё пересохло, а лёгкие словно бы сжались от нехватки воздуха. Чайник грелся на плите, пока единорожка наивно копалась в холодильнике, в тщетной надежде найти какой-нибудь ночной перекус.
Чашка фруктового чая, и неприятные ощущения начали отступать. Выйдя на крыльцо и вдыхая холодный и мокрый ночной воздух, Лира задумалась о своём сне. До сих пор она не могла понять, чем Бон Бон отличалась от реальной. Более того, чем дольше она думала, тем больше образы из сна заменялись на привычные, оставив лишь некоторые детали.
Ночь была необычайно темна, словно весь свет просто исчез. Тишина медленно сменялась нарастающим шумом ветра. Листва на деревьях шелестела свои древние песни, где-то поодаль слышался звук речки, а тихое дыхание самой Лиры дополняло звучание ночи.
Небо было затянуто плотными облаками, что скрывало звёзды и давало надежду на дождь. Лира любила дожди и никогда не могла отказать себе в удовольствии прогуляться, неважно, был ли это мягкий моросящий дождик или настоящий ливень, вдавливающий цветы в землю и оставляющий лужи, похожие на маленькие озера.
Глубоко, почти до боли в груди, вздохнув и прищурившись от приятного головокружения, единорожка вернулась в дом. Судя по часам, пора было растолкать Бон Бон. Бедняга, совсем собьёт себе весь режим дня. С другой стороны – они смогут вместе немного насладиться темнотой ночи.
— Ты могла бы идти досыпать, — буркнула Бон Бон, чувствуя на себе взгляд Лиры.
— Я посижу с тобой, — отказалась та, — не оставлять же тебя одну.
— Потом будешь дуться на меня.
— Не-а, — единорожка потянулась, — я вполне бодра.
— Всегда такая бодрость по ночам, а?
— В полумраке ты всегда прекрасна, — мечтательно протянула Лира, — ты прекрасна всегда, но маленькая крупинка загадочности делает тебя такой желанной.
— Эй! Следи за словами, — смутилась Бон Бон.
— С чего бы? Я просто хочу сказать, что ты и есть весь смысл моей жизни.
— А ты моей, — попыталась улыбнуться кондитерша, — я рада, что мы снова говорим, как раньше, но, — она замялась, — это чувствуется как-то фальшиво. Мы и так знаем, что любим друг друга. Простых слов вполне достаточно.
— О, Бон Бон, ты просто не слышала моих «сложных слов»!
— Так. Хватит. Мне нужно работать. Это очень точная конфета.
— Ладно! – Лира выпрямилась, словно солдатик, — Слушаюсь!
— Можешь заранее подготовить магазинчик к открытию? Сегодня раньше закроемся и пойдём к Кэррот Топ.
 — Хорошо. Что подготовить в магазине-то?
— Высыпи новых конфет на витрины. В холодильнике есть несколько коробочек, я сделаю больше, когда будет перерыв в работе с этим заказом.
Насмешливо отдав честь, Лира вытащила упакованные конфеты из холодильника и неторопливо направилась по коридору. Особых умений в работе с витринами у неё не было, поэтому новые конфеты просто легли на пустые места.
Единорожка сидела за прилавком и наблюдала через большое окно-витрину, как на улице светлеет. Тучи так и не разошлись, всё словно бы подёрнулось лёгкой дымкой. После полудня начал моросить дождь.
Лира подошла к двери и приоткрыла её. О, сколько бы она отдала за то, чтобы прогуляться по такой погоде, можно даже под зонтом с Бон Бон. Хотя пусть та идёт под зонтом, а сама она пойдёт под дождем.
Несмотря на неприятную для других пони погоду, на улице было необычайно оживлённо. За день даже забрело несколько клиентов, хотя никто и близко не оказался таким охотником до сладкого, как вчерашняя зелёная кобылка, клявшаяся вернуться.
В этом единорожка никогда не признавалась, но она любила сидеть здесь, на месте Бон Бон. Словно маленький жеребенок, которому дали потыкать кассовый аппарат или изобразить любую другую деятельность продавца, Лира обожала чувствовать себя «кондитером». Она не смогла сделать ни одной конфеты, даже под чутким руководством настоящей кондитерши, но, тем не менее, предлагая сладости другим, она чувствовала себя необычайно важной.
К вечеру дождь прекратился, и, заперев магазин, вместе с Бон Бон единорожка направилась, как и договаривались, в гости. Пони Понивиля любили ходить в гости, словно герои какой-нибудь детской сказки. Подобное отношение к жизни нравилось Лире ещё с тех пор, как она переехала в этот город.
— Лира, я хочу тебе кое-что сказать, — осторожно начала кондитерша, когда они были на полпути к дому Кэррот Топ.
— Да-да?
— Никаких разговоров о твоей этой хтоникологии, ладно? Я объясню всё дома, ладно?
— Ладно-ладно, — слегка насмешливо ответила единорожка, — я думаю это всё же не единственное, о чем я могу говорить.
— Это важно, Лира! Очень важно.
— Да поняла я! – слегка обиженно ответила та, — Со мной уже провели воспитательную беседу.
— Что? Кто?
— На последнем собрании. Обещаю, я усвоила урок и ни слова о монструозных силах природы не пророню. В конце-то концов, есть много замечательных тем! Музыка, книги, та же погода!
— Ладно, надеюсь на тебя.
Встретили их так, словно бы не видели многие годы. Пиром, конечно, эту посиделку назвать было тяжело, но застольем – вполне.
— Значит, уже куча наших земляков оказались знаменитостями? – смеясь и опрокидывая в себя очередной стакан сидра, рассуждала Дейзи, — А я тут сижу и до сих пор «просто Дейзи», а жизнь-то проходит.
— Мне кажется, тебе стоит прекратить так налегать на напитки, — слегка озабоченно прервала её Роуз, пытаясь отодвинуть кувшин от той, — Может, немного пирога?
— Девчонки, я не думаю, что слава – это главное в нашей жизни, — попыталась встрять Лира, — мечтать надо о других вещах, которые важнее сердцу.
— А что если мне сердцу мила слава? – не унималась Дейзи, — Может, я хочу, чтобы о цветах, что я выращиваю, знали все!
— Я думаю, о них и так знают все, — слегка снисходительно посмеялась Кэррот Топ, пытаясь не допустить ссор.
— Но знают-то обо мне только в нашем городе!
— Дейзи, милая, ты раздуваешь истерию из ничего, — степенно прервала её Лили.
— Когда-то мы делали это втроём, — хмыкнула Роуз, — помните? А сейчас что-то теряем хватку, хотя причин вроде хватает.
— Например, что рыночная площадь всё ещё закрыта! – буркнула Кэррот Топ, — Кэнди, ещё фруктов? Ты почти не ешь.
— Я не очень хочу, — слегка хрипло ответила та, — хотя доктор почему-то настаивает, чтобы я ела больше разной зелени.
— Доктор? Какой доктор? – удивилась Бон Бон.
Лира почувствовала в этом удивлении какую-то странную фальшь, но решила не подавать виду. Чувствовалось, что рыжая фермерша слегка напряглась, глядя на не желавшую есть подругу. Кэнди же, в свою очередь, вытащила из гривы конфету, посмотрела на неё и убрала назад, помотав головой.
— Мой лечащий доктор. Премного милый, но суровый пегас. Он говорит, что, чтобы поправиться, нужно кушать много зелени.
— На деле-то совет, скажем так, дельный, — Бон Бон выдавила из себя улыбку, — но почему тогда отказываешься?
— Но они не зелёные. Он говорит: «Мисс Кэнди, чтобы пойти на поправку, вам нужно много зелёной еды»
— Отличная идея! – попыталась приободрить ту Кэррот Топ, — я обязательно приготовлю для тебя салат из всего зелёного!
— Кстати, Кэррот! Ты обещала познакомить нас с твоей новой подругой! Это раз. И где Дитзи?
— Ох, Дитзи сказала, что придет совсем вечером – много работы на почте. Кстати, вам не кажется, что в последнее время Дитзи то крепнет, то увядает?
— У бедолаги какой-то тяжёлый период в жизни, — согласилась Роуз, — Я слышала, Бэрри Панш опять плохо.
— Да, они всё же подруги. С детства вместе, — согласилась Лили.
— Дитзи Ду вообще добрая душа, — добавила Бон Бон, — всю жизнь за других больше трясется, чем за себя.
— По-моему это славно, — пожала плечами Лира, — до тех пор, пока самонаплевательство не приносит боли другим. Возьмите, например, Бон Бон. Она вроде невзрачная для стороннего глаза особа, но знаете, я же вижу, как она…
— Довольно! – кондитерша не церемонясь, заткнула подруге рот, — я знаю, что сейчас ты хочешь меня похвалить, но не надо.
— Вот видите! Полное самонаплевательство! – каверзно улыбнувшись, закивала Лира под тихий смех остальных.
— О, да, как смешно, Бон Бон не любит, когда её незаслуженно хвалят, — без эмоций пробурчала Бон Бон, — так что там о новой подруге?
— Я думаю, она будет…
Кэррот Топ перебил тихий стук в дверь.
— Сейчас? – слегка неуверенно закончила кобылка, — Я схожу открою.
Когда она вернулась вместе с новопришедшей, Лира чуть было не подавилась бутербродом, который хотела впихнуть в себя, пока стояла тишина.
— Знакомьтесь, Нион Лайтс. Она недавно переехала в Понивиль. Мы познакомились пару недель назад, на рынке.
 — Привет всем, да, здрасьте, здрасьте, — серогривая торопливо поклонилась каждой присутствующей, — Пожалуйста, зовите меня просто «Нион».
Её взгляд остановился на Лире.
— О, Мисс Лира, хе-хе, очень рада вас здесь видеть.
— Вы знакомы? – удивилась Кэррот Топ, — Нион, ты же говорила, что до сих пор никого не знаешь в городе.
— Мы встречались пару раз, — запинаясь, ответила та, торопливо отворачиваясь, — я имела честь видеть её пару раз до этого. Преприятнейшая пони.
— Кстати, Нион, давно переехала? Чем занимаешься у нас в городе? – полюбопытствовала Дейзи, глядя как та немного неуклюже пытается пристроиться к стакану с сидром.
— Я, да, приехала совсем недавно! Месяц, не больше! Я, странно, да, из далекого города. Я была там частным детективом, но знаете? В итоге, хе-хе, жизнь пошла иначе, и я решила начать всё с чистого листа. Пока что я устраиваюсь на почту, да, хорошее место для меня.
— Да, на почте работают неплохие пони, — согласилась Кэррот Топ, — Кстати, если не секрет, откуда ты?
— Я не знаю, знаете ли вы. Город, тут далеко, Мисти Мэйн. Прекрасный, просто прекрасный пасмурный город. Вся моя семья жила там.
— Решила отделиться?
— Да, вроде того. Стало тесно в доме, поэтому, да.
— И как тебе Понивиль? – Бон Бон внимательно осматривала новенькую, — Оправдывает ожидания?
— О, и да, и нет. Да, больше да, но немного нет. Просто очень ярко, всё после серых красок большого города. Я понимаю, но маленький город вроде этого, вроде, мечта, но не совсем.
Лира тоже не спускала взгляда с этой кобылки. Странная она. Не любит яркость, не гнушалась весьма специфичной профессии… Правда, с такими повадками, как она вообще могла быть детективом? Может, что-то случилось на работе?
Заметив на себе пристальный взгляд, Нион опустила голову и начала судорожно поедать салат из своей тарелки. На протяжении всего остального времени она старалась не издавать никаких звуков, исключая короткие, очень торопливые «угу», когда её о чём-то спрашивали.
Дитзи появилась уже когда на столе стоял пирог, и сонные пони начинали пить чай. Выглядела пегаска очень взволновано и растрёпано.
— Я просто забегала в больницу, — сдалась она под напором вопросов, — моя подруга опять оказалась там. Потом к Бэрри. Ей стало чуть лучше.
— То есть Бэрри не в больнице? – удивилась Кэррот, — Но кто тогда?
— Да, за Бэрри приглядывает знакомая на дому, в больнице другая пони. Октавия, может, слышали о ней?
— О! Я слышала! – Лира подняла копыто, словно на уроке, — Музыкант из Кэнтерлота! Бывает здесь иногда, мы с ней в студенческие годы переписку вели! Ну, вернее, у меня не было студенческих лет. У меня была школа с глубоким изучением музыкального дела, лишние два года просто. В общем, да, вполне неплохо знакомы.
— Она опять в больнице, уже во второй раз, — Дитзи слегка запнулась, — мне страшно за неё. В этот раз меня к ней даже не пустили.
— Ужас! – хором сказали цветочницы, — Она вообще жива?
— Её мать говорит, что да, но такое чувство, что седых волосков в её гриве поприбавилось. После того, как она увидела свою дочь, что бы там ни было, — пегаска тяжело вздохнула, — я только чашечку чая и пойду. Не хочу оставлять Динки одну надолго.
— Она уже не маленькая! Не бойся, — Дейзи широко улыбнулась. – у нас осталось ещё немного сидра!
— Нет, спасибо, — Дитзи отмахнулась, — насколько бы он ни был безалкогольным, я лучше просто чаю.
— После всего, что происходило с Бэрри, мы все лучше чаю, — согласилась Кэррот Топ.
Общение как-то затихло, и, спустя минут десять, ушли цветочницы, обняв всех напоследок. Следом за ними ушла и Дитзи. Лира чувствовала какое-то странное нарастающее напряжение. Кэнди постоянно бросала странные взгляды на Нион, а та лишь прятала свои глаза и украдкой посматривала на неё – Лиру.
Это не был враждебный взгляд, скорее наоборот – полный любви. Но не той любви, что была между Лирой и Бон Бон, а скорее, что существует между дитя и матерью.
— Я думаю, — кондитерша встала из-за стола, — нам пора. Много работы.
— Спасибо, что пришли, — Кэррот Топ широко улыбнулась, — надеюсь, не последний раз собираемся.
Послашылось едва заметное хмыканье, заставившее Лиру вздрогнуть. Никто словно бы не заметил, но единорожка не просто услышала этот «хмык», полный какого-то болезненного презрения и жалости, но и увидела нечто, от чего ей стало не по себе.
Весь образ Нион Лайтс исказился – слишком широкая улыбка, слишком глубокие глазницы, слишком серая грива, слишком длинная шея, слишком ловко держащие чашку копыта. И что-то лишнее. Что-то очевидно лишнее, но что?
— Лира, ты идешь? – вывела её из транса Бон Бон, заставив обернуться.
Как только Лира вновь посмотрела на Нион, та уже снова была обычной – слегка лупоглазой, грязной, неуклюжей. Галлюцинации от недосыпа?
— Да. Иду, прости.
Она так и не осмелилась поделиться этим происшествием по пути. Она знала, что может доверять Бон Бон, но что-то заставило её молчать. Единорожка не собиралась успокаивать себя тем, что «это всё игра света и тени» или «это усталость».
Засыпала она тяжело, впервые в жизни. Ворочаясь в кровати и перетягивая одеяло на себя. Из головы не уходил пугающий образ. Пугающий, но вместе с тем понятный и очевидный. Широчайшая беззубая улыбка. Впавшие маленькие глаза в огромных глазницах. Длинная шея, прогибающаяся под тяжестью головы. И что-то очень лишнее. Лишнее не по мнению Лиры, а по мнению любого другого пони.
Спасительное озеро не вернулось. Она уже была на поверхности, в окружении леса, стоило провалиться в сон. Неправильная Бон Бон все так же в страхе отступала от неё.
— Что со мной не так? – прошептала Лира, отчего Бон Бон резко отпрянула назад, закрывая уши.
Верно. В прошлый раз это убило её. Чувствуя что-то странное внутри себя, Лира отступила в озеро и ушла под воду. Цвета были блеклыми и не радовали, но всё так же дарили спокойствие. Впервые она по-настоящему чувствовала, что сон под её полным контролем – она просто сидела и смотрела на медленно покачивающиеся водоросли, даже не обращая внимания, как в какой-то момент озеро растаяло и превратилось в её комнату.
Это стало повторяться из ночи в ночь.
— Как спалось?
— Отвратительно. Опять. Как конфеты?
— Точно так же. Как и всегда.
Лира сидела на кухне и рассматривала новые инструменты, с которыми, видимо, Бон Бон предстоит работать.
— Что это ещё за орудия пыток?
— Заказчица принесла. Сказала, что хочет рисунки на конфетах.
— Сами-то рисунки принесла?
— Угу. Там, на серванте.
Единорожка магией поднесла к себе листок и едва удержалась от того, чтобы не закашлять.
— Бон Бон, это же алхимические символы. По большей части.
— Меня мало волнует, что это за символы. Заказчица платит хорошо.
— Да, но… Послушай, это весьма необычно.
— Что такое?
— Хотя забудь. Тебе не понравится.
— Опять хтоникология? Говори уже.
Лира вздохнула и подошла к кондитерше вместе с листком.
— Вот. Видишь это символ, в самом низу? Считается, что это символ очищения. Он не входит в стандартный набор алхимических глифов.
— А чего плохого в очищении? Звучит вроде неплохо.
— Полного очищения. Ото всего. Считается, что этот символ изображает некое существо, которое когда-то желало лишь одного – полной пустоты. А рядом с ним глиф «желчь». Но не как «желчь» в словах или в организме, а как некий элемент. Некоторые существа относятся к категории «желчи». Они безродные гибриды. Например, накилэви.
— Лира. Я готова поспорить на всё, что хочешь, заказчица просто нашла эти картинки в какой-нибудь книге и решила, что это будет интересно смотреться на конфетах. Ей нужно сто конфет, а тут сто символов. Наверное, она просто дополнила обычные, как ты говоришь, алхимические, всякой всячиной!
— Ты говоришь мне поверить в совпадения?
— Лира! Я говорю тебе, что даже если и… Ох! — Бон Бон громко вздохнула, — Прошу, хватит! Не сейчас! Ты можешь высказать всё про эти значки потом, когда я сдам работу!
Единорожка понурила голову и послушно села за стол. Она не слишком обиделась, прекрасно понимая, что в душе Бон Бон уже жалеет о своей грубости. Лира молчала, терпеливо ожидая возможности замять эту маленькую ссору. В конце концов, она обещала не поднимать лишний раз темы, связанные с её личными увлечениями.
— Кстати, я вспомнила вот, ты мне так и не рассказала, что за причина была. Чтобы я молчала про хтоникологию тогда, у Кэррот Топ. Стесняешься меня?
— Не в этом дело, — Бон Бон оторвалась от работы и села напротив единорожки, — Это из-за, или, вернее, ради Кэнди.
— А что такое?
— Только тихо, я обещала, что это дальше не уйдёт. Если коротко, то у неё галлюцинации, ей мерещатся монстры, и только недавно ей стало лучше. Кэррот Топ просто боится, что, если ей напомнить о монстрятнике любым образом, то всё начнётся сначала.
— Звучит как серьёзная штука, — согласилась Лира, — но от чего у неё галлюцинации?
— Нет, это не связано ни с какими настоящими монстрами, врачи определили причину, но я не могу сказать.
— Ладно-ладно! Я понимаю. Но, послушай, эта Лайтс, что была тогда там, она тоже бывает на наших собраниях, на последнем была точно.
— Лайтс?
— Нион Лайтс. Та новая подруга Кэррот. Я думаю, вся странность нашего клуба ушла в неё. Она очень, — Лира задумалась, вспомнив видение лица серогривой пони, — странная.
— Мне она тоже показалось какой-то неестественной, — согласилась Бон Бон, — знаешь, она словно бы воплощение того, как я все это время видела вашу хтоникологическую тусовку: напряженная, вечно параноит, выглядит так, словно её что-то пытается съесть, да что уж там, она была детективом, наверняка у неё был такой же глупый плащ!
— Ты, как и всегда, честна и открыта, — хмыкнула Лира, — но да, ты говоришь то же, что и я, хотя можно бы и менее грубо.
— Я просто устаю, Лира, — Бон Бон тяжело вздохнула, — единственная причина, почему я взяла этот заказ – это деньги.
— Воу, а где же искусство и самосовершенствование?
— Лира, этот рецепт не столько сложный, сколько бессмысленно затянутый.
— А ты не пробовала упростить его?
— Нет, ни за что. Я сделаю всё как надо. Потом уже, когда сдам работу, и этот рецепт останется у меня, я над ним поработаю.
— Ты уверена, что не загонишь себя в могилу таким режимом дня? Знаю, не мне говорить о том, когда спать, а когда нет, но, знаешь ли, ты выглядишь так, словно в любой момент повалишься на пол.
— Просто я плохо сплю, — кондитерша выдавила из себя улыбку, — последнее время снятся плохие сны.
— Ты не хочешь об этом поговорить?
— Чтобы ты привязала всё к какому-нибудь, дай подумать, Кальтликхту, древнему богу сновидений, который насылает на меня страшные видения за что-нибудь?
— Кальтликхт? Это ещё кто?
— Я только что его выдумала, — саркастично ответила Бон Бон.
— Просто очень знакомо звучит.
— Нет! Даже не начинай!
— Ладно-ладно! Я буду смотреть на твои сны с точки зрения, которую ты считаешь реалистичной.
— Не то чтобы мне хотелось бы об этом говорить, — Бон Бон тяжело вздохнула, — эти сны становятся всё более странными с каждым днём. У меня нет абсолютно никакого контроля над ними. Иногда, правда, я просто засыпаю и просыпаюсь, без снов. Обычно именно в те дни, когда стараюсь не вспоминать об этих снах.
— Ладно, я понимаю. Просто, если что, я всегда рядом.
— Да, я понимаю.
Шли дни. Обе кобылки мучились со своими снами и повседневными делами. Говоря начистоту, Лира была рада тому, что отсиживалась дома, приглядывая за магазином – совершенно не хотелось встретиться с Нион Лайтс снова. Дела в магазине шли, как и обычно, не очень хорошо – парочка посетителей в день. Конфеты на витринах не обновлялись, постепенно продавать стало нечего – всё, что не было продано, засахарилось и потеряло товарный вид.
Времени на обновление ассортимента у Бон Бон не было – ей едва хватало сил на то, чтобы работать над заказом и грезить наяву, что эти мучения скоро кончатся. Большая сумма уже не манила к себе так сильно, даже начала казаться вполне заслуженной. Лемон Спарк периодически заходила, чтобы проверить прогресс, и это радовало Бон Бон – она боялась, что заказчик в любой момент может передумать, хотя понимала, что это глупо, по крайней мере, в данном случае. Сама Лемон Спарк становилась всё более худой и дряхлой, даже, кажется, сменила парик на более пышный, чтобы скрыть это.
Весь город готовился к фестивалю, который вот-вот должен был наступить. Слухи и домыслы, сплетни и догадки наполнили разговоры жителей, когда они обсуждали гостей, которые начали постепенно прибывать в Понивиль.
Вместе с тем прибыл и отец Лиры. К счастью, пожить в дом дочери он не просился – кто-то из старых друзей с радостью приютил его.
Казалось, все вокруг были счастливы в предвкушении. Стоило бы и Бон Бон чувствовать себя счастливой – конфеты были готовы, даже более, вместо ста штук вышло сто четырнадцать – сто в точности по рецепту и ещё четырнадцать из остатков и без соблюдения многих шагов, ради эксперимента.
Но вместо радости Бон Бон чувствовала тихий, скребущий душу ужас. Стук в дверь, вырвавший её из ночного кошмара был настоящим даром свыше. Кобылка сидела на полу и трясла головой, словно бы надеялась вытряхнуть из памяти ужасы, только что так ясно стоявшие перед ней.
Стук не прекращался, вынуждая подняться. Вдруг это Лемон Спарк? Уж заказчику-то стоит открыть.
Однако на пороге стоял странно знакомый жеребец. Кобылка какое-то время разглядывала его, пытаясь понять, где же они могли раньше видеться. Голова всё ещё гудела, мысли метались как мухи, Бон Бон судорожно пыталась сообразить, кто же это, пока её не пронзила мысль, от которой раньше бы её скорее картинно затошнило.
— Мисс Бон Бон? – мягким тоном обратился жеребец, — всё в порядке? Простите, я не вовремя? Я хотел поговорить с Лирой – буквально на пару слов.
— Агностик Ай? – осторожно спросила она, — Лиры нет, но, прошу, зайдите.
Кажется, ему было любопытно, почему столь грубая при первой встрече кобылка вдруг сама решила пригласить его в дом. Однако он без тени сомнения последовал за ней.
— Прошу, уделите мне эти пару слов, — прошептала кондитерша, садясь за стол напротив гостя.
— Без проблем, мисс, но что случилось?
— Ваша эта хтоникология, она вообще поддерживается как наука?
— Ну, — слегка вздохнув, начал жеребец, — признание определённо присутствует. Некоторые считают нас чем-то ближе к религии, некоторые воспринимают хтоникологическую литературу как художественные произведения. По правде говоря, главная часть хтоникологии – объединение участников. Мы отвергаем фанатизм, более того, мы тратим на самоопровержение столько же времени, сколько на доказательство своей правоты. Мы близки к философии.
— Но, скажите, вы же искренне верите в, — Бон Бон сглотнула, — в древних творцов?
— Вы, смотрю, немного изучили материалы, — Агностик Ай улыбнулся, — Почитали книгу, которую читает Лира?
— Нет. Я даже не прикасалась к ней. Прошу, скажите, что такое сон с точки зрения хтоникологии?
— Ну, это весьма специфичный вопрос. К чему он?
— Прошу. Просто скажите.
— Мисс, Вы дрожите как осиновый лист. Может, мне сбегать за врачом?
— Нет. Сон! Что это? Прошу!
— Ладно. Сон считается просто порождением отдыхающего мозга. Он разбирает старую информацию, избавляется от ненужного, вырывает обрывки и кидает их в подсознание на последний пересмотр, иногда пытается восстановить последовательность событий для тренировки нервной системы. Да, разумен вопрос, что же тогда сила одной из сестер-принцесс, благодаря которой она проникает в сны для защиты от кошмаров, это не более чем фабрикация с помощью магии. Она создает этакую, гм, скажем так, «комнату», которой нет, и, с её помощью, на уровне образов лечит ваши переживания, как психолог, только с куда большим количеством ненужного пафоса. Проще говоря, она не оказывает прямого влияния на ваш мозг, а лишь на ваши мысли, как и, например, разговор. Более того, эта практика не имеет никакой связи с реальными сновидениями, а скорее более похожа на магический гипноз. Многие «кошмары», с которыми она борется – носители подобной магии, рождённые во времена раскола сестер. Сейчас, однако, их не осталось – они либо уничтожены, либо вернулись под её командование и сменили, гхм, сферу деятельности.
— Значит, сны – лишь мои мысли?
— Именно так, мисс.
— Значит, — кобылка вздохнула, — мой мозг сейчас в руинах?
— Почему же? Вам снятся странные сны?
— Искажённые образы жеребят, бегающие на задних лапах. Глаза, вокруг которых летают обрывки тел, здания, похожие на живые существа, небеса, заполненные безумно смеющимися куклами. Я уверена, ничто из этого я не могла видеть в своей жизни. Да, наш город прошел через много бреда, но некоторые сны не похожи ни на что.
— Мисс? – Агностик Ай слегка потрепал кобылку по плечу, когда та замолчала, — Вы в порядке?
— Нет! – взвизгнула та, — Я не в порядке! Всего месяц назад я смеялась над вашим культом, а сейчас я прошу у вас помощи, потому что больше не могу так!
— Мисс… Мы не «культ». И помощи с чем? Я не психолог.
— В ваших пантеонах точно есть тварь, которая контролирует сны! – Бон Бон схватила жеребца за копыто, словно боясь, что тот уйдет, — Я не знаю! Плакальщица, Пастор, Бедлам, Розадиус, Кассиус, кто угодно из них, любое из имён, они о чём-нибудь говорят?
— Мисс… Это имена, ну, вернее общепринятые в наших кругах имена, гм, как бы выразиться…
 — Тех, кто спас цивилизацию пони в период полного развала и хаоса.
— Мисс…
— Нет, я не притрагивалась к вашим книгам! Ни к одной из них! Они сами пришли ко мне! Я не пойму, пытают они меня или пытаются спасти! Я вижу один ужасный сон за другим! Я просыпаюсь и почти не помню сновидений, но последнее, оно пошатнуло весь мой мир! Мне кажется, я была там много лет! Этот сон длился несколько лет!
— Мисс…
-Нет! Я не приму никакие опровержения! Это не может быть проблемой в моём мозгу!
— Что Вам приснилось? – тихо спросил Агностик Ай, — Расскажите.
— Я не хочу вспоминать! Но эти образы словно всё ещё перед глазами! Мне кажется, — на глаза кобылки навернулись слезы, — мне кажется, я видела конец всего сущего. Рушилось всё. Ничто не могло удержаться. Сначала рухнула мораль. Пони сходили с ума – убивали друг друга, разрушали дома, они верили в странные поверья, о которых я даже никогда и не слышала. Потом рухнуло солнце. Сёстры пали тем или иным образом, я не знаю. Монстры, ужасные твари вышли на поверхность, словно надеясь куда-то убежать, но погибли в бою с пони. Всё было разрушено. Потом с неба спустились существа, которых пони приняли за спасителей. Они были прекрасны. Они не были пони – у них не было копыт, они были совсем иной формы. Их длинные одеяния скрывали их тела под синей, словно чистый океан, тканью, их прекрасную светло-жёлтую, словно солнечные лучи, гриву украшали красные крылья. Их шкура… нет, их кожа была светлой, словно слегка засахарившийся мёд. Их лица были добры, мы все решили, что они здесь ради того, чтобы спасти нас...
Бон Бон прервалась и судорожно зарыдала. Мир вокруг всё ещё казался ей хрупким, словно это был сон, а тот ужасный кошмар был реальностью.
— Дальше было только хуже, — продолжила кобылка, — мало того, что наша цивилизация была в руинах, мало того, что огромное количество разных культов пыталось убить друг друга, мало того, сколько перенесла я, так эти гости просто висели в небе. В небе, чернеющем с каждым часом. День не наступал, а звезды гасли одна за другой. И в один день я заметила ужасное. С каждой потухшей звездой лица этих существ, как их успели прозвать, «добротворцев», искажались. Это было почти незаметно сначала, но со временем все заметили, что полные чистого добра лица превратились в гримасы. Они смеялись над нами. Они пришли не для того, чтобы спасти нас.
— Мисс, может, Вам нужно попить?
Бон Бон вздрогнула, словно слова гостя вновь разбудили её ото сна. Она судорожно кивнула и указала на шкаф с посудой. Жеребец принялся второпях готовить ей чай, а сама она пыталась удержать себя в сознании. Голова, казалось, вот-вот взорвётся, глаза болели, всё горло, казалось, было изодрано. Пони не хотела даже думать о своём кошмаре, но чувствовала, что должна кому-то рассказать обо всём. Горячий чай слегка помог ей очнуться – по крайней мере, боль в горле понемногу ушла.
— Все эти вещи, они были так реальны, — прошептала Бон Бон, — я не верю, что это был просто сон. Если конец света похож на это, то я хочу умереть до его начала.
— А что те существа, мисс? Они так и остались висеть? На этом сон кончился?
— Что Вы, — кобылка нервно захихикала, не отдавая себе отчёта, — это было только начало конца. Когда на небе осталась одна маленькая одинокая звездочка, их лица уже перестали быть лицами. Это были дыры, через которые словно бы струилось, — пони запнулась, — ничего. Это было словно само ничто. Пустота. Пони, сохранившие хоть немного рассудка и не обратившиеся в диких беспощадных чудовищ, пытающихся выжить лишний день, молились всем, кого только могли вспомнить. Титаны. Величественные титаны вышли, чтобы помочь нам, мы возрадовались! Они доставали до небес! Мы подумали, что у нас есть шанс! Но потом… Вместе с угасанием последней звезды явилась Она. Она была огромна, колоссальна! Под пение краснокрылых монстров Она приближалась к нам. Титаны пали в битве с Ней, не успев даже шелохнуться. Многие пони падали, они молились Ей, приняв веру в Неё. А она улыбалась и медленно приближалась. Пустые глазницы, пустой рот, всё её лицо словно маска, за которой нет ничего. Одно её присутствие на небе начало выжигать всё, что осталось вокруг. Воздух стал сухим, земля обращалась в грязь и гниль, вода превратилась в слизь. Пони не могли умереть. Они падали и могли лишь смотреть на то, как Она приближалась. Она поглотила всё, и мы были последней крохой в этом мире.
— Мисс, кто «она»?
— Я не знаю. Но она была чем-то, чему не место в нашем мире. Ни в каком мире, если уж на то пошло. Нам осталось только лечь на землю и ждать. Все силы, в которые мы могли верить, пали, даже титаны. Они, титаны, молили нас сделать что-то, перед тем, как пасть, но на что мы были способны? Она приближалась медленно, но вскоре всё небо было закрыто её ужасным лицом. Её красные крылья были неподвижны и изорваны, её грива была не такой золотой, как у её вестников, но скорее желчно-желтой. Это всё, что мы видели в течение года – как её лицо медленно приближалось к нам. Звуки пропали ещё задолго до этого. Мы не могли умереть, мы не могли сойти с ума. Мы просто ждали, пока она закончит. И в один момент мы услышали последнее словно. «Нет». Всё пало, и она поглотила нас. Но, прежде чем это случилось, в последнюю долю мгновения, стук вывел меня из сна. Я боюсь представить, — пони сглотнула, — какая боль бы… какую боль я бы почувствовала, если не проснулась бы.
— Я не знаю, что Вам и ответить на это всё, мисс…
— Это было несколько лет. Я схожу с ума. Этот кошмар длился несколько лет. Он был так реален. Я не верю, что это «работа моего мозга».
— А я, в свою очередь, надеюсь, что это не пророчество. Вообще, я не верю в пророчества и считаю их твореньем аналитического мышления, потому что точные пророчества существуют только в сказках. Но этот случай слишком необычен. Вы точно никогда не читали хтоникологической литературы?
— Да говорю же что нет!
Бон Бон звонко цокнула копытцами по полу, собираясь выпалить что-то, как и обычно, не задумываясь, насколько это будет грубо звучать, но, стоило ей раскрыть рот, как пришло осознание – у неё нет ни слова, которое бы подошло в этой ситуации.
Жеребец не был кем-то, кому так уж хотелось грубить – напротив, такого участия, хоть и полного сомнений, она не ожидала.
— Мисс Бон Бон, иногда мы хватаем образы, даже не осознавая этого. Парочка картинок из книг, несколько подслушанных слов, старые воспоминания, исказившиеся со временем. Всё это и дарит нам эти сомнительные образы. Я не говорю, что меня тут стоит беспрекословно слушать, но мой вам совет, как обычного пони обычному пони, очень прост, — Агностик Ай слегка приобнял её за плечи, словно бы старый друг, — позвольте себе отдохнуть и обратитесь за помощью к настоящим профессионалам. Я не говорю, что из-за кошмаров стоит ложиться в больницу, но поговорить с врачом о своём состоянии будет неплохой идеей.
— Такое бывает от усталости? – хрипло проговорила кобылка, едва ли спрашивая, скорее даже соглашаясь.
— Когда я два месяца без продыху писал свою диссертацию, я тоже видел кошмары. А там ещё и ссоры с друзьями и семьей, да и жуткий хаос вокруг, жуткие слухи, чудо, что вообще жив остался!
Жеребец тихо посмеялся, натянуто, но очень мягко. Бон Бон так же натянуто усмехнулась в ответ. Последний раз она позволяла только отцу обнять её в дорогу, все последующие объятия были лишь с Лирой.
— Кстати! Зачем вы искали Лиру? – слегка отстраняясь, перевела тему кондитерша, — Кстати, может, немного чаю?
— Я бы с радостью, но я оставил жену в гостинице, поэтому мне бы пора.
— Может, вместе зайдёте? Подождёте Лиру здесь, я испеку быстрых эклеров, мой старый коронный рецепт.
— Спасибо, но я не хочу стеснять вас нашим присутствием, я просто зайду к вечеру.
— Но я настаиваю!
Видимо, Агностик Ай заметил, как кобылку трясло. Остатки эмоций после кошмара всё ещё не покидали её, и остаться одной казалось подобным смерти.
— Ладно, — протянул жеребец, — я думаю, мы погостим часик, думаю, за это время Лира несомненно вернется, верно?
Нервно посмеявшись ему вслед, Бон Бон замотала головой. Голова всё ещё была практически пустой. Кое-как собравшись с мыслями, кондитерша быстро бросилась за готовку. Постепенно мир вокруг становился яснее и понятнее, шок от сна отступил. Пони даже начала жалеть, что упросила гостя прийти, да ещё и не в одиночку.
— Мисс Бон Бон! Мы пришли! – услышала она знакомый голос, — Вы, кстати, забыли закрыть за мной дверь!
Кондитерша повернулась, чтобы поприветствовать спутницу жеребца, но не смогла выдавить из себя ни слова. Худая, даже слегка болезная кобылка была ничуть не похожа на своего мужа. Всё в её внешности было крайне неприятно, но при этом естественно. Обычная не слишком здоровая пони, не жуткая калека, не монстр ни от мира сего. Узкие скулы и длинное тело выдавали в ней потомка пегасов.
— Здравствуйте.
Бон Бон не сразу поняла, что звонкий, почти мальчишеский голос принадлежал именно гостье. Она ожидала хрипоты, полного молчания, может, презрительного фырканья, но вместо этого услышала что-то совершенно не подходящее.
— Привет, да, — кое-как проговорила кондитерша, — Моё имя Бон Бон.
— Йой! – воскликнула гостья, — после чего добавила, — Это моё имя. Так уж случилось, джапонийское имя.
— Рада знакомству, стало быть. Добро пожаловать!
Отторжение быстро отступало, и вместо того, чтобы казаться болезненной, Йой уже выглядела просто неуклюжей и нескладной.
— Мне тут муженёк-то весточку принёс, что эклерами покормят! Вообще, сладкое заставляет меня бояться последствий, но чуется мне, это будет того стоить.
— Они почти готовы, пожалуйста, присаживайтесь.
Гостья тут же устроилась за стол со стороны духовки, словно ожидая, что это ускорит получение заветной сладости.
— Милая моя, как и договаривались, — негромко проговорил Агностик Ай, — не налегай на сладкое.
— Да, да! Естественно! Но я не съела ни одной конфеты, пока была у бабушки! А она почти расстроилась!
— Вы приехали на фестиваль? – Бон Бон торопливо накрывала на стол, впервые в жизни пытаясь быть радушной хозяйкой, — Кажется, это будет что-то большое!
— Несомненно, — согласился жеребец, — Подобного оживления я не видел.
— Много интересного, — согласилась Йой, — Вообще, я не люблю читать эквестрианскую литературу, но я люблю коллекционировать книги со странными обложками. Питаю из них много вдохновения!
— Вы и сами писатель?
— Эй! Я же не старуха какая, и не знаменитость. Давай попроще. Ладно? – худая кобылка причмокнула, поглядывая на духовку, — Я работаю в фирме, что делает игровые автоматы. Я слышала, у вас тут были аркадные автоматы.
— Но потом жеребята стали тратить слишком много на них, и теперь их ставят только во время фестивалей, — Бон Бон спокойно улыбнулась, впервые за утро, — Позвольте, я подам к чаю. Эклеры не едят тёплыми, но, я думаю…
— Обычностями можно и пренебречь! – оборвала её Йой, слегка привстав на месте и засмеявшись, — Мне просто нельзя есть много сахара, поэтому я как-то излишне воодушевилась.
Создавалось ощущение, что они знали друг друга уже давно – никогда незнакомцы так быстро не становились близки кондитерше. Говоря точнее, она вообще обычно отталкивала всех от себя.
— Кстати, как ты вообще познакомилась с Агностиком? Прошу прощения, с Дитрихом! – впихивая в себя уже третий эклер, прочавкала Йой.
— Вообще, он не мой знакомый, а моей, — Бон Бон на секунду замялась, – очень близкой подруги.
— А, так ты не из детективной тусовки? Да у тебя одни плюсы, Бон Бон!
— Милая моя, не так резко, ладно? – Агностик Ай смущенно потупил взор, — Я как раз хотел сообщить, что покидаю наше общество.
— Как так? – Раздался тихий обреченный голос.
В дверях кухни стояла оторопевшая Лира, уставившись на жеребца, словно тот сказал, что он умирает.
— Дитрих! Ты не можешь так с нами поступить!
— Ох, Лира, приветствую, — ещё больше смутившись, пробубнил тот, — Я не хотел поднимать это, как что-то большое. Просто мне пора двигаться дальше.
— Что значит «двигаться дальше»?! – единорожка со всей силы топнула передней ножкой, — Ты хочешь просто так взять и уйти от нас?! После того, как мы уже практически разгадали столько загадок?
— В том и дело, Лира. Как и писал Зэйн, загадки должны оставаться неразгаданными. Тем более, от меня не будет больше проку, мой милый друг. Пора двигаться дальше.
Лира стиснула зубы, бросая взгляд то на Агностик Ая, то на его жену. Единорожка словно бы надеялась, что это шутка.
— Прости, Лира. Прошу прощения, мисс Бон Бон, но нам бы и пора. Йой, пойдём?
— Да, — совершенно сухо ответила та, заставив Бон Бон вздрогнуть, — Это были лучшие сладости, что я ела в своей жизни.
Хлопнула входная дверь, и, словно по команде, Лира села на пол. Земная пони осторожно подошла к ней и обняла. В какую-то секунду Лира тихо захихикала.
— Знаешь, Бон Бон, кажется, он прав! Время двигаться дальше! Ведь все эти игры не доведут ни до чего!
— Игры? Что ты вдруг так?
— Мы ходили с отцом к болотам. Он показал мне то место. Там совершенно неглубоко. Да, это трясина, но утонуть в ней и, тем более, спрятаться невозможно! Наверняка он просто, просто впервые в жизни выпил, и ему что-то почудилось!
Лира вдруг оттолкнула подругу, но тут же крепко прижала к себе. Из голоса единорожки пропала вся грусть, вместо этого она вдруг повеселела.
— Пора двигаться дальше! В конце концов, многие у нас в обществе были лишь ради интересных историй! Бон Бон! Сегодня мы забываем обо всех монстрах, обо всех древних существах! Сегодня мы идем на фестиваль!
Бон Бон слегка оторопела. Не зная, что и ответить, она просто молчала. Ей было и радостно, что наконец-то Лира будет хоть насколько-то прежней, но и, на удивление, ей было жаль.
— Тогда мы идём, как только заказчик заберет конфеты, — пробубнила кондитерша, — ты только не мучай себя, ладно?
— Пойду лишь слегка ополоснусь, чтобы и тебя не мучить болотными запахами, — усмехнулась единорожка, — Всё же я пони, а пони болотом пахнуть не должны.
Проводив подругу взглядом, Бон Бон села на кушетку и глубоко вздохнула. Всё это утро было какой-то каруселью эмоций. По крайней мере, всё может окончиться хорошо. Всё, что по-настоящему омрачало ситуацию, укладывалось в одну мысль – эта странная худая кобылка. Так резко сменившийся голос и так странно исказившаяся манера речи, внезапно голос и повадки стали подходить облику.
Размышления прервал стук в дверь. Отряхнувшись, кондитерша поспешила открыть. На пороге стояла Лемон Спарк. Казалось, за те дни, что они не встречались, та совершенно увяла. Парик едва сидел, фальшивый хвост уже не мог обмануть стороннего наблюдателя, зрачки были словно затуманены. Было очевидно, что болезнь брала верх, и кобылка была на последнем издыхании.
— Фрау Бон Бон? – хрипло, стараясь не закашляться, проговорила Лемон Спарк, — Я пришла за конфетами. Ведь всё готово?
— Да, — сглотнув и невольно отстранившись, ответила кондитерша, — Всё готово и упаковано!
— Не бойтесь, я не заразна, — умирающая кобылка попыталась улыбнуться, но вместо этого вышел оскал, — Я верила в ваши силы. Остаток оговорённой суммы я уже перевела перед тем, как прийти. Я немного сомневаюсь, что у меня будет свободная минутка после.
В глазах Лемон Спарк едва чувствовалась жизнь, от лёгкого высокомерия во взгляде не осталось и следа. Хромая, словно вот-вот упадёт, она проследовала за Бон Бон на кухню и принялась быстро считать упакованные в аккуратно сложенные из картона коробочки конфеты.
— Было приятно иметь дело с кем-то вроде вас, фрау Бон Бон, — прохрипела кобылка, снова пытаясь улыбнуться и поднимая магией коробки, — Вот, чтобы вы не сомневались в моей добросовестности, свидетельский чек из банка. И еще один из Кантерлотского отдела, чтобы точно не сомневались.
К Бон Бон подлетели две бумажки, свидетельствовавшие о переводе денег на её счет со счета, судя по надписям, Лемон Спарк.
— Благодарю, — кондитерша попыталась улыбнуться в ответ кобылке.
Судя по реакции, улыбка вышла достаточно вежливой. Лемон Спарк, однако, не торопилась уходить. Где-то в душе Бон Бон догадывалась, что не стоит подгонять едва живую калеку, и попыталась завести, как ей показалось, отвлеченный разговор:
— Рада видеть, что хотя бы магия вам дается неплохо, не смотря на состояние.
— Да, фрау Бон Бон, — Лемон Спарк сдавленно посмеялась, — мой разум практически ясен, лишь тело едва не рассыпается. Врач вообще требовал, чтобы я не выходила из дома, но я уже отпустила всех своих помощников, поэтому и пришлось идти сюда самой. Однако я ничуть не жалею. Было приятно общаться с вами в эти короткие встречи.
— Рада слышать, — не зная, что ещё ответить, пробурчала кондитерша.
— Я на мгновение почувствовала себя как дома, в детстве. Моя мама была немного причудливой. Знаете, вечно угрюмая и грубая, но при этом вовсе не бессердечная, просто лишённая каких-либо понятий о манерах. Она всегда готова была встать за кого-то, ни за что бы не позволила своим близким пропасть, но очень не любила, когда её отвлекали от конфет.
По щеке Лемон Спарк скатилась слеза. Помолчав, она вдруг громко кашлянула и встала.
— Фрау Бон Бон, мне пора. Вам тоже, я думаю, пора готовиться. В конце-то концов, должен же этот фестиваль наконец-то наступить!
В образе умирающей кобылки вдруг появилось что-то зловещее, когда, удерживая магией коробки с конфетами, она остановилась в дверном проеме, освещённая утренним холодным светом, и тихо проговорила:
— Скоро все страдания, наконец-то, прекратятся. Никто больше не будет мучиться.
Она уже не выглядела калекой. Напротив – чем-то ужасным, чем-то ни от мира сего – опасным, отрешённым и лишним в этот день.
Чувствуя, что язык словно бы присох к нёбу, Бон Бон проводила Лемон Спарк взглядом, даже не закрыв за ней дверь.
На кобылку с новой силой нахлынул страх. Раньше бы она просто, стиснув зубы, поругалась на кого-то, кто сказал что-то не то или не так, как ей бы хотелось, но сегодня, сейчас, все эти странности поведения повергали её в ужас и панику.
Ощущение, словно что-то угрожает её счастью, оплетало, словно холодные цепи.
— Лира! – дрожащим голосом позвала Бон Бон, — Ты там? Всё в порядке?
Ответа не последовало и, едва сдерживая дрожь в ногах, она неуверенно пошла по коридору.
— Лира, ты ещё там? – облокотившись о дверь ванной комнаты, спросила кобылка, пытаясь перекричать звук льющейся воды.
На третий раз Лира наконец-то ответила что-то неразборчивое и открыла дверь, заставив Бон Бон вздрогнуть от неожиданности.
-Бон Бон, что с тобой? — засмеялась та, глядя на подругу, — Монстра что ль увидела?
— Нет, напротив, — пытаясь свести ситуацию в шутку, ответила та, слегка потупив взгляд, — Я вижу очень милую пони. Которая как-то очень уж задерживается, хотя нам пора бы идти.
— Уж не моя ли это любимая Бон-пунктуальность-Бон! – засмеялась Лира, — Прости, люблю хорошо вымокнуть.
День был солнечным, ветра почти не было, однако вместо тепла и летнего настроения это приносило лишь тревогу. Цвета вокруг казались выжженными, воздух – едва пригодным для дыхания.
— Давно не было такого оживления, — вывел Бон Бон из транса звонкий голос Лиры, — Помнишь, как мы ехали в тихий город? И где мы сейчас? Город вроде тот же, по карте если судить, но как же всё поменялось.
— Ты права, да, — Бон Бон прилагала все усилия, чтобы отвлечься от тревожных мыслей, — Лира, у меня вопрос, который, может быть, немного странный. Вернее, на самом деле, у меня много вопросов, но этот теперь я могу задать со спокойной душой.
— Интригуешь!
— Лира. Как бы ты посмотрела на переезд? Теперь у нас есть такая возможность. Начать жизнь сначала. Ты и я.
— Бон Бон, ты, никак, банк ограбила? – засмеялась единорожка.
— Нет, я получила очень удачный заказ. Я мучилась с ним целый месяц.
— Неужели прямо настолько удачный?
— Да, Лира, настолько. Я сама не до конца понимаю.
Кобылки замолчали. Обеим было бы в радость попасть на новое место, но и ровно столь же страшно.
— Бон Бон, давай немного подождём, даже если всё прям так хорошо. Я не очень готова уезжать отсюда.
— Я понимаю. Мы прожили здесь так долго.
Тихо вздохнув, Лира кивнула. Понивилль стал для неё роднее отчего дома. Конечно, глупо было бы оправдываться красотой природы – они бы не стали переезжать в большой город. Однако, холмы и горы тоже пугали её, хоть и не настолько сильно. Ей были милы маленькие речки и сырые леса, которых вокруг Понивилля было очень много.
— Бон Бон, можно я тоже спрошу?
— Конечно? О чем? — напряглась кондитерша.
— Скажи, если бы вся моя охота на монстров оказалась настоящей. Если бы оказалось, что я сама монстр, — Лира запнулась, — ты бы всё ещё любила меня?
— Конечно! – не раздумывая ни секунды, ответила Бон Бон, — Какая бы кровь ни текла бы в твоих жилах, ты навсегда будешь Лирой Хартстрингс, которую я люблю!
— Спасибо. Я не знаю, почему я вдруг заговорила об этом. Может, лучше будет просто расслабиться? Давай поторопимся!
— Куда?
— Один мой хороший знакомый из нашего клуба снабдил меня билетами. Ты любишь джаз?
— Не знаю, никогда не слушала, а что?
Лира мотнула головой, позвав подругу за собой, и торопливо направилась к ратуше, лавируя между толпами самых разношёрстных гостей городка. Стараясь не отставать, Бон Бон не заметила, как сбила кого-то с ног.
Упавшая на землю пони промолчала, словно бы и не заметила. Встав и поправив грязную серую гриву, Нион Лайтс оскалилась вслед торопившимся кобылкам, словно попыталась улыбнуться, но не знала, как это делается.
Не было ничего удивительного в том, что Бон Бон довольно прохладно отнеслась к новому для неё жанру музыки. Она никак не могла понять настроения, которое должна передать музыка, которую играли со сцены.
Было в ней что-то грустное, подобное обычной мелодии из записанной мелодрамы, было и что-то отвлечённое, даже чем-то хулиганское. Кобылка уже начала скучать, когда музыканты прекратили играть, и зебра, стоявший ближе всех к слушателям, заговорил о чём-то. Он говорил весьма тихо, куда тише, чем дудел в свою трубу.
— Посвящаю моим друзьям, что верили в мои маленькие глупости до самого конца, — чуть громче закончил он.
Он снова начал играть, в этот раз в одиночку. Это была первая мелодия, которая показалась понятной. Бон Бон вспомнила ночь, когда ехала в поезде сюда, в Понивилль. Скрытый тучами полумесяц, моросящий дождь, оставляющий бороздки на стекле, превращая весь вид за окном в причудливые кляксы.
Это было одно из важнейших воспоминаний. Тот день, когда они с Лирой начали жизнь вдали от родных мест. Помнится, Лира провела всю дорогу словно бы пристыв к окну, наблюдая за тем, как сырость овладевала засыхающими осенними лесами. Бон Бон почувствовала тепло, словно кто-то накрыл её одеялом – хотя та поездка не была преисполнена умиротворяющих ощущений тогда, сейчас воспоминания о мерном стуке колес, сквозняку, гуляющему по вагону, и просачивающемуся с улицы запаху дождя дарили странное спокойствие и уверенность.
— Бон Бон? – знакомый голос заставил кобылку вздрогнуть, и та едва сдержала испуганный возглас.
— Я заснула, да? – слегка стыдясь перед подругой, спросила она, — Прости!
— Ничего страшного, — Лира потрепала её по плечу, — всё закончилось минут десять назад, а ты так сладко спала, что я не хотела тебя будить!
— Я плохо спала в последнее время, — нашла оправдание кондитерша, — последняя мелодия была весьма приятной для моей усталой головы.
— Мне она тоже нравится. Пробуждает воспоминания.
— Хорошо, — после короткого молчания объявила Бон Бон, — что дальше по расписанию?
— Расписанию? Я не знаю, — Лира замялась, — пойдем посмотрим на комиксы?
— Комиксы?
— Ну, слышала, что местная знаменитость рисует комиксы, вдруг ставшие популярными? Я, правда, ни одного не прочла, но слышала, что там можно бесплатно оттяпать двухстраничные комиксы или что-то такое.
Кобылки наперекор потоку пони, хлынувших в ратушу на выступление следующих музыкантов, пробрались к стоявшим чуть поодаль навесам.
— Мне кажется, нам не сулит туда попасть, Лира. Не думаю, что это большое упущение, правда.
Вокруг оформленных навесов сновали зеваки, видимо, пришедшие, чтобы ухватить что-то бесплатное. Заинтересованные толпы тут ходили рано утром, сейчас остались лишь те, кто либо опоздал, либо убивал время.
— Ох, только посмотрите, — прошептала Бон Бон, — это же Пинки Пай. Из всех, кого я могла бы тут увидеть, я вижу конкурента.
— Она даже не печёт ничего, она рисует, времена вашей конкуренции прошли, Бон Бон, — сквозь зубы прошипела Лира, — Прекрати уже!
— Ладно, ладно!
Лира тяжело вздохнула, снисходительно улыбаясь. Увидев знакомых, Пинки заулыбалась и помахала копытцем.
— Как вы там? – по-простецки спросила Пинки, облокачиваясь о стойку, — Наконец-то день настал, правда?
— Вы сговорились, что ли? – пробурчала Бон Бон.
— О чём? – заметно недоумевая, переспросила розовая пони.
Кондитерша закатила глаза и выругалась про себя.
— О том, что пора бы старушку Бон Бон свести с ума, говоря загадками.
— Я вовсе не думала об этом! – Пинки отстранилась, — Просто я очень ждала этого фестиваля, понимаешь?
— А как идут дела с комиксами? – влезла в разговор Лира, стараясь не допустить лишних пререканий, — Я слышала, что тебя заметили откуда-то сверху? Даже откуда-то из-за границы!
— Не то что бы сверху, просто одно издательство проявило интерес. Издательство, которое занимается именно графическими романами. Но им интересны более тяжёлые истории, нежели те, которые печатались в наших газетах.
— И много любителей у этого дела? – сухо спросила Бон Бон, — Слышала, что у тебя уже есть фанаты.
— Да, я даже видела одну! – Лира вдруг подскочила на месте, — Один раз в магазин, когда я присматривала за ним, пришла кобылка — вылитая зелёная, вон та! — единорожка указала на плакат, висящий рядом с Пинки, — Ти Лав, она даже назвалась так!
— Кажется, она и при мне приходила, — согласилась Бон Бон, — назвалась медсестрой.
— Она обещалась приходить часто, но в итоге так и не пришла больше, — единорожка вздохнула, — Хотя, я подумала, что она какая-нибудь студентка и подрабатывает где-то на электростанции, я не знаю, или что-то связанное с ней пишет.
— С чего бы?
— Она упоминала, что ей надо туда «быстренько сбегать», Бон Бон. Ну, мне показалось, что это естественно.
Пинки смотрела на обеих кобылок с каким-то возрастающим страхом.
— И давно это было?
— Да где-то с месяц назад, — чуть ли не хором ответили Лира и Бон Бон.
Розовая пони вздрогнула и чуть не опрокинулась через стойку, едва удержавшись и пытаясь сохранить видимость спокойствия.
— Эта Ти Лав, она как, хорошая девчонка, или так себе? – неожиданно спросила кондитерша, — Её имя на устах у многих молодых пони, а у меня не было ни времени, ни желания узнать о ней хоть что-то.
— Ну, она главная героиня, — Пинки слегка замялась, — она спасает других. Но она не слишком умная и попадает в глупые ситуации.
— Но всё равно, она хорошая или нет? В детстве я читала книгу про похожую пони, которая путешествовала во времени, помогала попавшим в беду, в общем, была сама доброта, а потом вдруг бац, и, — Бон Бон запнулась, — конец света.
— Ты в порядке? – Лира слегка потормошила подругу, — Ты вдруг словно призрака увидела.
— Там, в толпе, кто-то был.
— Да ты что? В толпе кто-то был? Вау.
— Нет, Лира, серьёзно! – Бон Бон облокотилась о стойку, чтобы приподняться, — Кто-то странный!
Лира не пыталась помочь подруге с «поиском», подозревая, что это не более чем розыгрыш. Однако любопытство постепенно взяло своё, да и притворяться Бон Бон, на памяти Лиры, не умела. Посмотрев в ту же сторону, что и подруга, единорожка вздрогнула. В толпе зевак она увидела Нион Лайтс. Возвышаясь над прохожими, та отвечала ей оскалом из десятков острых, тонких словно гвозди зубов. Подняв длинную когтистую лапу, она помахала, словно зазывая за собой и, словно по выражению лица единорожки поняв, что точно не осталась незамеченной, поднесла длинный палец ко рту и прошипела.
— Лира, — вдруг окликнула её Бон Бон, — прости, кажется, показалось.
— Показалось? – громко возмутилась кобылка, — Ты хочешь сказать, что не видела этого?!
— Не видела чего?
— Её – Лира указала в сторону, где только что была Нион Лайтс, морально будучи готовой, что та уже пропала.
Однако та всё ещё была там, всё так же неподвижна. Она перевела взгляд на неспешно проходившую мимо молодую пегаску и провела той по гриве своей лапой. Из глубокой глазницы выкатилась слеза и протянулась бороздой по всей лишённой шерсти щеке.
— Это же Нион Лайтс, разве нет? – пробурчала Бон Бон, — Лира, я знаю, что называла её странной, но…
— Она прекрасна, — прошептала Лира.
— Что? – возмутилась кондитерша, — Ты в каком смысле?
Нион Лайтс поднесла что-то к своей голове другой лапой. Большой пожелтевший глаз встал в пустую глазницу и уставился на единорожку. Когтистая лапа как-то неуверенно потянулась вперёд.
Это был жест существа, зовущего за собой. Лира сделала шаг вперёд. Нион Лайтс слегка отпрянула. В её лице читалось удивление, тонкие струйки зеленоватого пара тянулись из-за слегка разжатых зубов. Она не ожидала, что Лира поймет её жест.
— Лира, что с тобой? – Бон Бон хотела схватить подругу, но та вдруг рванула вперёд, вслед за Нион Лайтс.
Обе единорожки быстро скрылись из виду, пока ошарашенная Бон Бон не могла даже пошевелиться.
— Селестия помилуй, что же ты стоишь, — Пинки перескочила через стойку и толкнула кондитершу, — быстрее, за ними!
Обе кобылки рванули вперед, надеясь, что Лира не убежала слишком далеко, но той и след простыл.
Быстро обессилев, обе кобылки оперлись о стену какого-то дома и сели прямо на землю. Пинки едва дышала, судорожно ловя ртом воздух, её сердцебиение Бон Бон могла слышать, сидя в шаге. Сама кондитерша чувствовала себя не лучше.
— Что произошло? – всё ещё в шоке прошептала она, — Что это значит?
— Всё будет в порядке, — прохрипела розовая пони, — Всё будет хорошо, не бойся! Мы что-нибудь придумаем!
— Она сбежала! Она просто взяла и сбежала!
— Знаю, подружка, это не нормально, когда пони просто срываются с места и бегут в никуда, — Пинки глубоко вдохнула, безуспешно пытаясь вернуть сердцебиение к нормальному ритму, — особенно в одиночку. Это как-то вообще не нормально!
— Что значит — в одиночку? Она побежала за этой, — Бон Бон пробурчала себе под нос что-то, пытаясь вспомнить имя, — за Нион Лайтс!
— Кем? Бон Бон, я знаю, что меня подводит почти всё моё тело, но глаза пока мне скорее лишнего подкинут, чем не додадут.
Кондитерша встала и отошла в сторону, окидывая взглядом окружение. Они добежали до её дома. С каким-то смутным чувством надежды, она вбежала внутрь.
— Лира! Лира, ты тут? Выходи, я не буду злиться!
Ей никто не ответил. Проверив комнаты, кухню, даже ванную, Бон Бон, вся дрожа, вошла в помещение магазинчика.
Не будь она в глубоком шоке от произошедшего, она бы уже рвала и метала – в лавке явно кто-то похозяйничал. Витрины были разбиты, столы перевёрнуты, всё было покрыто чёрной жижей и тиной, на сорванной с петель двери были явно видны следы от огромных когтей.
— Пинки! Здесь кто-то был! Срочно, нужно звать полицию!
Позади кобылки раздался тихий хриплый смех.

— Во имя всего, что ещё свято, мисс, прошу вас, давайте без этих сочных заявлений.
Полицейский упёрся лбом о холодное стекло стола.
— Я могу понять, — вздохнула его помощница, — Мисс, может, принести воды?
Бон Бон кивнула и указала копытцем в сторону кухни. На улице уже было темно, не считая тусклого света фонарей.
— Мисс, — полицейский поднял голову, — я согласен, в ваш магазин явно было силовое проникновение, это мы рассмотрим. Судя по вашему состоянию, кто-то явно имел дерзость напасть на вас, это мы уже расследуем. А насчет пропажи, согласитесь, она не ребенок. Наверняка она найдется. Дома у той подруги, о которой вы говорили, уже искали?
— Да, — ответила вместо Бон Бон кобылка-полицейская, возвращаясь со стаканом воды, — мы осмотрели дом Нион Лайтс. Странное место. Поэтому я и попросила Вас выйти с выходного.
— И что там было?
— Пустое здание. Вернее – один стол, один стул, одна тарелка, одна вилка. Никаких предметов житейской роскоши. Со стороны казалось, словно место заброшено. Однако мы нашли остатки еды, совсем свежие, поэтому решили, что кто-то был там.
— Ладно, я потом схожу, посмотрю. Сейчас этой, — он кивком указал на Бон Бон, — нужен врач.
— Врач какого плана? – слегка сдавленно переспросила помощница.
— Судя по её виду, оба. Отведи её в поликлинику. Я позову парочку наших дежурить здесь.
— Слушаюсь, лейтенант! – кобылка на мгновение замерла по стойке смирно, — Я вернусь, как только так сразу!
— Нет, Саммер Бриз, оставайся с ней. Договорись с врачами.
— Слушаюсь! Мисс Бон Бон, пожалуйста, пойдемте.
Кондитерша лишь молча кивнула и поплелась рядом с полицейской.
— Мисс Саммер, вы же найдете Лиру? – тихо спросила Бон Бон, когда они подходили к больнице.
— Конечно, мы сделаем всё, что можем, — попыталась улыбнуться та, — Лейтенант Грэй Флад — настоящий профи! Не то что жеребец, что был тут раньше.
— Почему это произошло? Хотя, скорее, я должна спросить «что произошло», да?
— Вы про то, что случилось у вас, или почему здешнего полицейского заменили?
— Знаете, теперь это мне тоже вдруг интересно.
Бон Бон невольно улыбнулась, устало глядя на Саммер Бриз.
— Ну, он был не слишком профессионален. Угрожал подозреваемым в надежде побыстрее закончить дело, всё такое. Грэй Флад же работает следователем давно и, главное, ещё ни разу не свернул ни одно дело раньше времени. Раньше он работал в особой полиции, был связан с высшими звеньями Кантерлотского полицейского управления.
— Он раскрыл много дел?
— Среди них десятки секретных! Поверьте, он уже взялся за это дело. Он не мог отказаться.
Дежурный врач был не слишком доволен ночным появлением пациентки, но всё же нашёл свободную и готовую палату. Пока Саммер Бриз о чём-то договаривалась с ним, Бон Бон устало рухнула на кровать.
Кобылка не могла понять ничего, произошедшего за сегодня. Собственно, она не могла и вспомнить практически ничего, что произошло после того, как Лира куда-то побежала. Почему она так боялась, словно бы единорожка собралась умирать? От побега и измены, вроде, не умирают на месте. Но Лира не могла её просто так бросить. Здесь что-то было не так.
— Саммер, — прошептала Бон Бон, — могу я спросить?
— О чём? – кобылка неуклюже пристроилась на стуле рядом с кроватью, — Мне пока не много известно.
— Напомни, когда я обратилась в полицию?
— Мисс, вы не обращались.
— В каком смысле? – кондитерша присела на кровати, глядя в глаза собеседнице.
— Нас вызвал отец пропавшей. Он сказал, что нашёл Вас без сознания, на полу Вашей кондитерской. Много воды и грязи вокруг, всё разбито. На вас кто-то напал, как нам казалось, но, когда я приехала, вы даже отпор мне давали. Что-то пытались мне объяснить, но я не понимала ни слова. Когда вы успокоились, вы сказали про пропажу подруги и про Нион Лайтс. Пока за вами приглядывали наши полицейские медики, я сбегала до дома Нион Лайтс и, собственно, поняла, что нам нужен Грэй Флад.
— Он сталкивался с подобными делами? Он не похож на кого-то, кто работает по делам об измене.
— Измене? О, нет, мисс, хоть он и начинал с дел, где имели место измена и ревность, это дело заслуживает его внимания по совсем другим причинам. Я сама многого не знаю, но могу лишь попросить Вас довериться ему и помогать нам во время следствия.
— Понятно, — Бон Бон снова легла и прикрыла глаза, — Если есть что-то, на что я могу ещё ответить, спрашивайте сейчас. Я себя знаю, проснусь я снова несговорчивой и раздражительной.
— Вы точно не помните, кто на Вас напал?
— Нет. Я едва помню, как я вошла в магазин, и на этом всё. Какие-нибудь подозрения?
— Это я хотела спросить, но, пока, похоже, единственный подозреваемый — это Нион Лайтс.
— Я встретила за один сегодняшний день кучу странных пони. Что насчет Лемон Спарк, может Йой?
— Лемон Спарк? Вы имеете в виду ту самую Лемон Спарк?
— Не знаю, но та, про которую я говорю, была странной. Она говорила, что она политик, но я уже могу поверить в то, что она была не той, за кого себя выдавала. А что насчет Йой?
— Впервые слышу это имя, мисс. Она не местная, я так понимаю?
— Да. Уж точно не из Понивилля. Ещё, весь кружок хтоникологов, или как они там себя называют, тоже стоило бы вам проверить.
— Мы займемся этим, мисс Бон Бон, будьте уверены. Может, Вам стоит поспать?
— Может быть. Саммер, могу я попросить?
— Да?
— Если вы найдете Лиру, скажите ей, что я, может, и злюсь, но смогу перебороть это. А если, — Бон Бон сглотнула, — Если вы её найдете, но не сможете ей сказать это, понимаете, ну…
Кобылка зарылась в одеяло, так и не договорив.
Спала она почти без снов. Скорее, она спала и видела сон ни о чем. Вокруг было просто пусто и холодно. Пустота простиралась во все стороны, лишённая кошмарных монстров, каких-либо эмоций. Бон Бон сидела словно бы на висящем над бездной камне и осматривалась, надеясь увидеть хоть что-то.
Это было странное чувство. Она даже помнила свои прошлые сны, и даже отмечала про себя, что этот сон – просто отличное окончание предыдущего. Всё исчезло. Но почему тогда она не исчезла? Потому что её спасли до того, как это должно было случиться?
Любопытно, насколько скептичное восприятие не давало этой пустоте быть пустой. Здесь точно были верх и низ, точно были все направления, точно была какая-никакая гравитация, которая бы утянула её вниз, сорвись она с камня. Здесь был воздух, которым она дышала.
Медленно приходило осознание, что она не была в пустоте. Камень был не висящим камнем, а почерневшей, обугленной каменюгой-горой, простирающейся куда-то вниз. Чернота вокруг была лишь беззвёздным небом, затянутым тучами. А темнота внизу?
Бон Бон попыталась выглянуть вниз, удерживаясь за скользкую скалу. Снизу пахнуло жаром, тут же закружилась голова, но кобылка удержалась. Внизу бурлило что-то чёрное. Жижа, похожая на расплавившуюся лакричную конфету, заполняла всё пространство вплоть до самого горизонта.
Что-то зашевелилось внизу. Какой-то отросток отделился от общей массы и, обвивая скалу, потянулся вверх. Глаз на тонком черном стебле дотянулся до вершины и окинул взглядом кобылку. Та ответила усталым, слегка удивлённым взглядом. Удивительно, насколько ей не было страшно. Напротив – осознав, что это не пустота, а даже совсем напротив – целый океан чего-то невероятного, она успокоилась.
Глаз резко дёрнулся, его стебель покрылся льдом и надломился, и он покатился вниз по уклону. В тучах образовалась прореха, распространяя прохладу и свет. Мелкие снежинки кружили вокруг кобылки, словно светлячки, заставляя темноту слегка отступать.
Кобылка приоткрыла один глаз. Окно палаты было настежь распахнуто. С улицы на неё смотрела знакомая пони.
— Нион Лайтс?! – Бон Бон вскочила на кровати, — Вот ты где!
— Тсс! — она попыталась утихомирить кондитершу, — У меня важное дело! Ты нужна Лире!
— Что? Вы же сбежали вместе!
— Знаешь, это не меняет факта! Ты, знаешь, можешь пройти за мной? Ты очень, очень ей нужна! Я не смогу ей помочь!
— С ней что-то не так?!
— Прошу, за мной! – настойчивее позвала Нион Лайтс, скрываясь в темноте. Бон Бон высунулась в окно и тут же отпрянула – это был второй этаж.
Серая единорожка стояла во внутреннем саду больницы и нетерпеливо помахивала копытом. Тихо ругаясь, Бон Бон вышла из палаты и крадучись направилась к лестнице на первый этаж.
— Быстрее, у нас мало времени! – прошептала Нион Лайтс, неожиданно высовываясь из неосвещённой кладовки под лестницей, — Врачи дежурят у выхода круглые сутки. Тебе нужно найти другой путь!
Единорожка снова скрылась в тени. Бон Бон осторожно заглянула в маленькое помещение – пусто, лишь парочка метёлок. Не то чтобы она не знала про заклинания телепортации, но они же должны быть более шумными. Нион Лайтс либо чудовищно умелый маг, либо пользуется какими-то мелкими проходами, например, едва заметной, но достаточно широкой для неё вентиляцией.
В холле, как и говорила единорожка, и правда сидели несколько охранников и парочка скучающих медсестёр. Прижимаясь к стене, чтобы её не заметили, пони осматривала двери и окна, ища возможный выход. За одним из окон появилась Нион Лайтс, так же, как и раньше, словно прокравшись по каким-то секретным ходам. Проведя по стеклу копытцем, она оставила следы, сложившиеся в указывающую вниз стрелку.
Бон Бон осторожно прокралась по темному коридору первого этажа к маленькой двери, которая должна была вести в подвал. Закрыто.
— Кажется, тебе потребуется ключ. Одни неудобства от этого места, — прошипела единорожка, обходя земную пони, — Ключи, как это глупо! Дрянные железяки! Где бы он мог быть?
— Ты могла бы просто вывести меня отсюда, разве нет?
— Нет, — Нион Лайтс отступила, — мне сказано привести тебя, а не устроить побег. Никто не скажет мне спасибо, если я устрою шумиху.
Бон Бон попыталась схватить её за хвост, но та словно бы испарилась, едва отойдя в тёмный угол. Стиснув зубы и ругаясь на магию единорогов в целом и телепортацию в частности, кобылка, стараясь не издавать ни звука, побрела к лестнице наверх.
— У тебя есть идеи, Бон Бон?
— Нет. Я просто хочу посмотреть, не могу ли я спуститься через окно. Может, спрыгнуть на какой-нибудь козырек? На первом этаже окно вряд ли будет открыто.
— Мне нравится твой ход мысли, но что ты будешь делать, если сломаешь ногу? – Нион перепрыгнула из одной тени в другую и высунулась из-под приоткрытой двери в чью-то палату, — мне сказано привести тебя, а не принести.
Бон Бон отпрянула и чуть было не скатилась вниз по лестнице. Зрелище торчащей из узкой щели между полом и дверью передней части кобылки, которое на картинках обычно было бы смешным, в реальности оказалось донельзя жутким.
— У тебя есть предложения лучше, фрик? – пытаясь взять верх руганью, как обычно она это и делала, спросила Бон Бон.
— Моё предложение всё так же завязано на маленьком куске металла. Ключ позволит пройти бесшумно.
— Не думаю, что я умею делать то же, что и ты. Ты могла бы подползти к охраннику и вытащить у него ключ.
— Нет, слишком светло, слишком страшно. Тем более, ты дура. Не знаю, почему ты наше спасение.
— Про дуру что-то не поняла. Хочешь драки?
— Нет, мне сказано привести тебя живой.
Нион Лайтс словно бы нырнула в тень под дверью, высунулась из тени, которую отбрасывала сама Бон Бон, и совершенно неслышно пробежала по коридору.
— Ключ от подвала — это прерогатива уборщика. У охранника, может, есть копия, но, в отличие от уборщика, он не спит.
— Ладно, это было разумно, я почти признаю, что заслуживаю зваться дурой, раз не подумала об этом.
— Найди подсобку уборщика. Может, там хранятся все ключи.
— Но где?
— Я не знаю, я не знакома с этим местом. Мне не нужна помощь врачей, никогда!
Бон Бон остановилась у висящей на стены карты. С недавних пор появилось много правил безопасности – планы эвакуации при пожаре вешали даже в помещениях с одной комнатой. Судя по размеру комнат и обозначениям, в другом крыле была маленькая комнатка с телефоном и пожарным рукавом. Одна беда – второй этаж был разделён решёткой, которую запирали на ночь.
— Нион. Ты здесь?
— Вся здесь, — единорожка выпрыгнула из-под скамеечки по ту сторону решётки, — Какие-то результаты поисков?
— Кажется, комната уборщика с твоей стороны. Ты не можешь залезть туда и дать мне ключ?
— Ты будешь смеяться, но нет, — Нион опёрлась передними копытами о прутья решётки, — Кажется, там оставили включённым свет.
— Он что, здесь?
— Нет, там тихо. Скорее всего, обычная халатность.
— Нион, тогда мне надо как-то попасть на твою сторону, но здесь заперто.
— Жалость. Однако, серьезная проблема.
— Не жалей, а придумай что-нибудь! – прошипела сквозь зубы кондитерша, — Тебе же нужно, чтобы я выбралась!
— У меня правда нет идей. Если бы ты могла двигаться, как я, это не было бы проблемой.
— Кажется, мне придётся обойти по первому этажу. Я не прошу о многом, просто отвлеки охрану.
Нион задумалась, постепенно углубляясь в тень на полу, потом резко нырнула и высунулась уже за окном.
— У меня есть план, Бон Бон. Спустись вниз и спрячься. Я не уверена, что тебе понравится, но это наш лучший вариант!
Бон Бон кивнула и спустилась на первый этаж. Единственным местом, где можно было скрыться, оказалась маленькая кладовка, откуда в первый раз выскочила Нион Лайтс. Лежа среди метёлок и пустых бутылочек с моющими средствами, пони вслушивалась в звуки ночной больницы. Где-то храпел пациент, откуда-то были слышны звуки маленького карманного радио. Охранники что-то обсуждали, медсестры, сидевшие в холле, пытались как-то привлечь к себе их внимание. Видимо, работа охранника неплохо оплачивалась, судя по их непреклонности.
— Ты бегаешь быстро? – спросила Нион, высовываясь с низенького потолка кладовки.
— А насколько быстро надо? – Бон Бон даже не испугалась её. Она ожидала ещё более необычного появления.
— Настолько, чтобы тебя не поймали. Я думаю, охрана примет удар на себя, но, если долго не продержатся, может прийтись много бегать. Готова?
Пони не успела ответить. Раздался громкий визг, за ним последовала испуганная ругань охраны.
— Вперед! — крикнула Нион, и Бон Бон побежала. В холле творился переполох: что-то чёрное скакало от одной стены к другой, пока молодой жеребец в форме пытался попасть по нему световым заклинанием. Чёрное существо не выдержало и напрыгнуло на единорога, пригвоздив его к земле. Монстр тут же вцепился в добычу зубами. Жеребец обмяк и затих.
Кобылка, не останавливаясь, вбежала на лестничную клетку и, не задумываясь о тишине, резким движением захлопнула двойную дверь.
— Это и есть твой план?! — почти прокричала она, — Что это за тварь?!
— Летописцы зовут их «шэйдс». До тех пор, пока у тебя достаточно быстрые ноги и достаточно суровый взгляд, тебе нечего бояться, — как ни в чём не бывало ответила Нион Лайтс, выпрыгивая из темной не закрытой сеткой вентиляции.
— Там трупы, Нион!
— Я не понимаю, ты сама просила отвлечь охрану! Это лучшее, что я могла придумать!
— Я хотела, чтобы ты просто пошумела! Или заставила их выйти наружу!
— Так бы и озвучила, Бон Бон, — единорожка очень строго посмотрела на неё, — я всего лишь исполнитель. На твоём месте я бы двигалась дальше! Шэйды никогда не едят своих жертв! Я не стану тебя лишний раз пугать – парня, скорее всего, вырубило от болевого шока, не больше! Они ошпаривают!
Бон Бон стиснула зубы и торопливо поднялась на второй этаж. Она уже не помнила карты, поэтому искала дверь, из-под которой бы был виден свет. Нашлась она быстро, однако.
— Она заперта! – кобылка со злости громко топнула, — Всё зря!
— Да, определенно, это не лучший поворот событий. Может, стоит вернуться в холл и забрать ключи у охранников?
Бон Бон ответила злобным взглядом. Нион картинно пожала плечами и скрылась в тени под скамеечкой. После пары минут тишины она снова вынырнула.
— Бон Бон, две новости. С какой начать?
— Лучше с той, что получше.
— Предсказуемо. Я нашла, как нам попасть в комнату уборщика.
— А какая плохая?
— Охранники вырублены. Шэйд, скорее всего, бродит по коридорам.
— Ты хочешь сказать, что эта тварь свободно разгуливает по больнице?!
— Спокойно, они не атакуют спящих. Они атакуют только тех, кто их боится. Спящий не проявляет эмоций.
— Ладно, мне это крайне не нравится, но что там про способ попадания?
— У одной пациентки есть коллекция украденных ключей. Однако, у неё в палате куча свечек и прочей дряни! Я не могу попасть туда.
— Ты вообще хоть что-то можешь? Где она?
— В корпусе для ментально больных, или как вы это зовёте. Нам надо спуститься на первый этаж, и там будет небольшой переход. Я буду ждать тебя там.
Проклиная Нион Лайтс на чём свет стоит, Бон Бон снова спустилась на первый этаж.
— Я здесь, — окликнула её Нион из-за закрытой двери, — Кажется, они запирают эту дверь. Пойди, проверь пояса охранников. Там слишком много лунного света.
— А если там эта тварь?!
— Я же говорю, там слишком светло. Но поторопись, облачность сегодня кучная.
Кобылка выглянула в холл – никого. По крайней мере, никого, кто стоял бы на ногах. Двое жеребцов лежали на полу в луже чёрной грязи, входная дверь, кажется, была закрыта.
Пошарив по поясу более молодого охранника, Бон Бон нашла связку ключей. Здравый ум подсказал ей выйти через главную дверь, но реальность ответила оплавленным замком.
Молча, так как все ругательства, которые она знала, закончились, кобылка вернулась на лестничную клетку и открыла дверь. Нион расхаживала из стороны в сторону в ожидании.
— Наконец-то, Бон Бон! Тебя только за смертью посылать!
— Не надо мне об этом! Ключи у меня. Кажется, у него только ключи от дверей на этажи.
— Надеялась, что у него будет ключ от комнаты уборщика? У кого, по-твоему, украла свой ключик та пони?
— Разумно. Пойдём, найдём её и заберём этот ключ.
— Ты нравишься мне всё больше и больше с каждой минутой, Бон Бон! – Нион запрыгнула в её тень и высунула голову, — Она на втором этаже. Палата рядом с лестницей. Лестница в конце корпуса. Встретимся там.
Нион полностью ушла в тень и вынырнула откуда-то в конце коридора. Бон Бон торопливо, но тихо последовала к ней. Пол здесь был мягкий, иногда скрипучий. Большие засовы на большинстве дверей были отперты – в Понивилле было немного проблемных пони, но запертые двери заставляли задуматься. Вернее – заставили бы, если бы сейчас было до этого хоть какое-то дело.
— Странно, что вас тут так мало! Если бы мне пришлось провести в вашем обществе ещё хоть день, я бы тоже оказалась тут, — пробурчала Нион, когда кондитерша поравнялась с ней и начала подниматься наверх, — Серьёзно, Бон Бон, что за странная манера воспринимать хождение друг к другу как особое событие?
— Уж не знаю, из какого ты общества, но это хорошее событие.
— Я не спорю с тем, что это хорошее времяпровождение. Я спорю с тем, что ваше отношение к жизни хорошо хоть чем-то.
Единорожка остановилась на отдалении от двери, из-под которой можно было заметить тусклый свет. Бон Бон ухватилась за ручку и потянула на себя. Дверь поддалась, и коридор осветил мягкий тусклый свет от зажжённых свечей. Зашипев, Нион отскочила назад к лестнице, прячась в тени.
Кобылка с бледно-голубой гривой приподнялась на кровати и посмотрела на ночную гостью.
— Привет? Ты кто?
— Не важно. Мне нужны ключи.
— Зачем? – пациентка встала с кровати и загородила собой висевшие на нитке ключи, — Это моё! Если хочешь, я могу дать тебе амулет от сглаза! Он тебе пригодится! А ключи не дам!
— Послушай, мне не до споров, — Бон Бон вошла в палату и грубо отпихнула упрямую кобылку, — мне нужен ключ от комнаты уборщика. Можешь украсть его снова, когда я закончу.
Неся увесистую связку самых разных ключей в зубах, кобылка вновь направилась в основной корпус. В тени первого этажа Нион Лайтс снова поравнялась с ней, невзначай отметив успешность их маленькой прогулки.
Вдруг единорожка вздрогнула и прильнула к стене:
— Прячься! Быстрее! – прошипела она, указывая на ближайшую приоткрытую палату.
Бон Бон почему-то без споров послушалась и заскочила туда, закрыв за собой дверь. Прильнув ухом к толстой двери, кобылка попыталась услышать, что же в коридоре было такое, отчего Нион Лайтс так запаниковала.
— Шэйд пришёл в этот корпус, — прошептала единорожка, медленно появившись из тёмного угла, — У нас мало места для манёвра, если придётся убегать. Нужно немного переждать.
— Но, — Бон Бон хотела было спросить, что же будет с кобылкой на втором этаже, но вспомнила про то, как Нион Лайтс боится света. Судя по всему, монстр относится к нему так же.
— Кажется, здесь кто-то был, хоть и довольно давно, — Нион осмотрела комнату, — Кто-то много рисовал здесь.
Земная кобылка посмотрела на лежащие на полу листы бумаги. Кто-то практиковался в рисовании комиксов. Кажется, было даже очевидно, кто.
— Кажется, это место, где торчала Пинки Пай, — хмыкнула она, — Что же такое невезение?
— Потише, — единорожка прильнула к двери, — Шэйд всё ещё расхаживает там.
— А он не может делать эту твою штуку?
— Какую?
— Залезать в тень.
— Нет. Ему это не по зубам, но он может последовать за мной, если я сделаю так при нём. Кажется, я снова беззащитная, как пони.
Бон Бон рассматривала рисунки, пропустив капризный шёпот Нион мимо ушей.
— Нион, а это случайно не ты? – она указала на листок, где была нарисована кобылка, сильно похожая на Нион Лайтс, разве что чуть более складная и визуально привлекательная.
— Похожа. А эта похожа на тебя, — единорожка указала на другую пони на рисунке.
— И правда. Ну, меня Пинки знала, но ты же вроде приехала совсем недавно? Уже после того, как она вышла отсюда.
Нион оскалилась половиной лица, словно её посетило какое-то ужасное озарение.
— Бон Бон, это серьёзная проблема. Я про Пинки Пай.
— Я, конечно, согласна, что она та ещё боль в крупе, но с чего ты так говоришь?
— Я объясню позже. Сейчас нам надо бежать. На счет три.
Пони вместе открыли дверь и оторопели. Существо стояло перед ними чёрным слепящим пятном. В том, что могло быть его ртом, оно сжимало нечто похожее на вырванный из кого-то кусок плоти. Не дожидаясь отсчета, Бон Бон и Нион рванули по коридору к выходу в основной корпус. Существо, оторопев на пару секунд, рвануло за ними, неуклюже спотыкаясь на своих похожих на щупальца ногах. Захлопнув за собой дверь, кобылки, не сбавляя темпа, побежали вверх по лестнице. Нион остановилась в паре метров от двери и, недолго думая, нырнула в тень, отбрасываемую увядшим цветком, тут же появившись за окном.
— Бон Бон, ты пока сама по себе. Увидимся в подвале.
Кобылка кивнула и торопливо открыла дверь. Ключ удалось подобрать со второго раза – большинство ключей в связке были явно не от больничных дверей.
В подсобке висела керосиновая лампа, уже почти потухшая. Может, просто подождав, пока керосин закончится, можно было бы избежать всего того, что успела натворить Нион, как и всех этих путешествий от одной двери к другой.
На двери изнутри висело множество ключей, каждый был аккуратно подписан. На всякий случай, Бон Бон сгребла все и, повесив связку себе на шею, закрыла дверь. Вокруг было совершенно тихо. Не рискуя спускаться и идти через первый этаж, кобылка отперла решётку и прошла по первой за сегодня лестнице. Монстр, видимо, остался в другом корпусе. Может, он не мог открывать двери? Кобылку уже даже не волновало, что будет с тем, кому не посчастливится найти его утром.
Пройдя по коридору и отперев подвал, Бон Бон спустилась по узкой и жутко неудобной лестнице. Глаза медленно привыкали к кромешной темноте, но постепенно она начала различать очертания узенького коридора, ведущего куда-то в сторону.
— Бон Бон, я тут, — послышался рядом голос Нион Лайтс, — Здесь нет развилок, иди прямо.
— И куда я выйду?
— Очень просто, это же всего лишь запасной выход и штормовое убежище. Упрёшься в большое помещение, а там и подъём вверх, выйдешь уже снаружи. Я не люблю замкнутые помещения, поэтому я подожду тебя на улице.
Земная кобылка не была рада своему одиночеству в темноте, но смиренно приняла очередной побег своей странной спутницы. Как, собственно, единорожка и говорила, скоро коридор перешёл в просторную, хоть и неосвещённую, залу. Кое-где можно было различить очертания скамеек и мусора, валяющегося на полу.
Почти наощупь, старясь не споткнуться, Бон Бон пересекла помещение наполовину, как вдруг её остановил чей-то тихий стон.
Кобылка инстинктивно развернулась. Монстр, от которого они убегали несколько минут назад, видимо, выследил её. Но вместо полностью чёрного, он стал скорее фиолетовым. Голова, задние ноги, грудь были покрыты толстым слоем льда, который, казалось, слегка светился в темноте.
Хрипя и постанывая, он ковылял к кобылке, пытаясь скалиться теми немногими зубами, что всё ещё не замёрзли до сердцевины. Он уже не казался таким страшным, но проверять, насколько он добр или зол, как-то не хотелось. Продолжая смотреть ему в то место, где должны быть глаза, Бон Бон осторожно пятилась, как ей казалось, к двери наружу.
Монстр взвизгнул и дёрнулся вперёд. Мгновение спустя, он уже стоял за спиной кобылки, перекрывая проход. Лёд осыпался на пол, обнажая дыры в теле монстра.
Кобылка замерла – Нион же говорила, что это существо не может перемещаться так быстро. Первой идеей оказалось бежать назад, откуда она и пришла, но монстр снова преградил ей дорогу.
Что-то в нём изменилось. Он уже не слепил – вместо чёрного слепого пятна он куда больше походил на материальное существо. Края дыр, которые недавно распирал лёд, выглядели как рваная тряпка – тоненькие нити колыхались от сквозняка.
Кобылка, стараясь не сводить глаз с преследователя, быстро поглядывала по сторонам в поисках чего-нибудь, чем она смогла бы обороняться. Сейчас ей очень пригодился бы какой-нибудь внезапный герой.
Монстр, кажется, не пылал охотой нападать, словно просто пытался задержать кобылку на какое-то время.
— Чего ты хочешь-то? – Бон Бон начала медленно обходить его.
Существо тихо прохрипело в ответ, поворачивая голову вслед за пони. Ноги-щупальца слегка дрогнули. Бон Бон резко подалась вперёд, притворяясь, что собралась бежать к проходу. Существо снова бросилось преграждать дорогу. Оно перемещалось не так же, как это делала Нион. Вместо полной свободы в темноте, ему словно бы приходилось делиться на части.
— Кажется, тебя успели потрепать и залатать? – Бон Бон почему-то решила, что разговоры чем-то помогут, — В прошлый раз у тебя не было кожи, или мне кажется?
Монстр на удивление комично пожал плечами, наклонив голову вбок. Он не походил на какую-то природную силу, скорее на неуклюжую выдумку художника – последний раз подобное она видела в мультфильме, на который они с Лирой пошли на годовщину их признаний.
— Мне кажется, ты потерял своего героя, парень. Кто бы ни был ответственен за то, чтобы прикончить толпу таких как ты, это не я. Мне надо просто встретиться с кем-то очень важным.
Монстр затряс головой – он понимал, что она говорила, и его ответ был «нет, не пущу».
Кобылка снова дёрнулась вперед – в этот раз монстр не среагировал. Но среагировал он во второй раз – такой же обманный. Пользуясь мгновением, кобылка рванула по узкому коридору, уже и не зная, в ту ли сторону она движется.
Далеко она не убежала — существо схватило её, прижимая к стене и пытаясь задушить. Однако слишком уж слабой Бон Бон не была и, выкрутившись из не слишком крепкой хватки, со всей силы лягнула нападающего. Тот почти не пошевелился, хотя удар был достаточно сильным.
— Значит, так? – Почему-то это скорее разозлило кобылку, нежели напугало.
Она накинулась на обидчика, с остервенением избивая того передними копытами. Монстр, кажется, слегка оторопел от такого сопротивления и даже начал отступать. Он был ослаблен, это было видно. Кто-то уже давал ему отпор, прежде чем ему удалось выследить и догнать Бон Бон, но кто? И чего он медлит? Ждёт, пока петухи запоют?
Бон Бон, в очередной раз ударяя даже не сопротивляющегося монстра по лицу, вдруг замерла, так и не убрав копыта у того с носа. Он пытается задержать её до рассвета, когда Нион Лайтс не сможет передвигаться по улице, а значит, не сможет отвести её к Лире? Всё ещё было не ясно, почему свет вдруг клином сошёлся на них, но, если эта штука пытается отнять шанс на возвращение всего на круги своя, то никакой пощады от неё, Бон Бон, ждать ему не стоит.
Кобылка вцепилась зубами в шею существа и прокусила тонкую фиолетовую кожу. Тут же всё внутри обожгло – из раны словно бы брызнул кипяток. Отстраняясь и отплевываясь, чувствуя, будто зубы и язык расплавились, Бон Бон закричала:
— На помощь! Нион!
Но единорожка не пришла. Пару секунд существо отряхивалось, прижимая щупальца к ране и озираясь по сторонам. Поняв, что жертва лишена поддержки, монстр было осмелел, как что-то заставило его замереть.
— Не стоит, — тихо проговорил незнакомый голос, — всё тщетно для тебя.
В один рывок с монстра сорвали фиолетовую кожу. Чёрная, слепящая жидкость брызнула на пол, образуя кляксу, которая попыталась принять защитную стойку. В темноте блеснул огонёк. Вспышка, сопровождаемая громким хлопком, и всё вокруг покрыл лёд.
Над прозрачными глыбами, которые секунду назад были готовы растерзать кобылку, стоял кто-то. Бон Бон потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что спаситель был обычной пони. Закутанная в плащ молодая кобылка поправила огромный опалённый бант и убрала сигнальную ракетницу, с удивительной ловкостью покрутив её одним копытом.
— Спасибо, — слегка неуверенно прошептала Бон Бон, — Я, правда, думала, что придёт кто-то другой.
— Не стоит ждать помощи от них, — кобылка оскалилась.
Облегчением оказался факт того, что её зубы были самыми обычными. Может быть, это была просто пациентка, прибежавшая на крики? Или же…
— Это ты его потрепала?
— Нет. Не моя задача. Однако твоё выживание важно для меня.
Бон Бон нахмурилась. Что-то подобное говорила и Нион Лайтс. Покоя не давала мысль, что эту кобылку она словно бы уже видела где-то.
— Я пойду. Мне надо встретиться с подругой.
— Постой! Тебе не стоит этого делать!
Бон Бон не стала останавливаться, чтобы спросить «почему это?». Пробежав по узкой лестнице вверх, она вышла на улицу. Ночной воздух ударил по ноздрям, почти сбивая с ног после жаркого подвала.
Всё небо было затянуто тучами, моросил мелкий дождь. Именно та погода, которую так любила Лира.
— Бон Бон! – Нион Лайтс выскочила из-за дерева, — Что случилось? Уже скоро утро! Надо торопиться!
— Я попала в переделку. Шэйд, или как ты там его называла, догнал меня. И в этот раз он был уже более проворным.
— Ты справилась с ним? – в голосе единорожки послышались удивление и даже почтение, — в одиночку?
— Мне помогли.
— Отойди оттуда! – Из подвала высунулась и пони-спасительница, запыхавшись, словно ступеней было не меньше сотни, — Нечего тебе там ловить!
Нион тут же оскалилась, показав острые, словно гвозди, зубы, и выгнулась, как кобра. Кобылка в плаще выхватила сигнальник, наставив его на неё и быстро встав в пол-оборота.
— Бон Бон! Пошли быстрее! Она не друг!
— Нет, не стоит этого делать! Позволь, я отведу тебя домой, и ты забудешь эту ночь, словно кошмар! — огромный бант, украшавший светлую гриву, трепетал на ветру в такт её плохо связанным словам.
— А можно, я сама решу? – земная пони топнула ногами, — Нет, ты меня спасла, тебе честь, хвала и слава, но меня бы не пришлось спасать, если бы мне не было так нужно последовать за ней, — она указала на всё ещё шипящую Нион.
— Значит, такова беда? Мы имеем столкновение интересов?
— Если ты сделаешь хоть шаг, я прикончу тебя, — прохрипела единорожка, — отстань от неё и дай мне выполнить поручение королевы!
— Мне кажется, тебе непонятно. Наши интересы расходятся.
— О Селестия, эта тварь ещё жива! – завопила Бон Бон, указывая на выход из подвала.
Пони в плаще и Нион приняли защитные стойки, повернувшись к открытой дверце. Тут же Бон Бон схватила единорожку за переднюю ногу, чувствуя при этом сильное жжение, похожее на то, что было, когда она прокусила монстра, и рванула к ближайшим учащающимся деревьям.
— Ладно, у нас есть пара секунд, пока она не вспомнит, что у неё есть свет, — поняв обманку, проговорила Нион на бегу, — следуй за мной, быстрее!
Небо озарила вспышка сигнальной ракеты, когда они подбегали к лесу. Единорожка вскрикнула и изогнулась, смахивая с тела лёд. Пони в плаще, кажется, была не слишком проворной, но с завидным упорством пристреливалась, пытаясь попасть в убегающих. Бон Бон однажды, будучи еще жеребенком, получила сигнальной ракетой в бок, и всё, что случилось – синяк и слегка опалённая шерсть, но, очевидно, для Нион Лайтс любое попадание будет смертельно. Сама не отдавая себе отчёта, земная кобылка пыталась закрыть собой ведущую её единорожку-монстра.
— Долго ещё? – перекрикивая хруст веток и пытаясь не задохнуться, спросила Бон Бон.
— Ещё довольно далеко! На самой окраине леса! Бон Бон, ты очень нужна ей! Всем нам! Ты наш спаситель!
— Да не хочу я никого спасать! Я хочу назад Лиру!
— Она ждёт! Продолжай бежать дальше, даже если меня не будет, Бон Бон! Тебя доведут!
Ракета пролетела над ними и, отрикошетив от ствола желтеющего клена, врезалась в Нион. Та взвыла от боли, падая на землю. Половина тела покрылась разрастающимся льдом, задние ноги вмерзли в землю в свете догорающих обломков обычно практически безвредного снаряда.
— Нион! – Бон Бон затормозила и подбежала к ней, — Не смей умирать!
— Беги, дура!
Земная кобылка втоптала остатки ракеты в землю, туша последние огоньки, и схватила упавшую единорожку за передние ноги, пытаясь тянуть за собой.
— Прекрати! Ты обожжёшься!
— Я уже не чувствую копыт, так что заткнись, — прошипела сквозь зубы Бон Бон.
С хрустом передняя половина тела Нион оторвалась от замёрзшей части. Единорожка тут же нырнула в ближайшую тень и выскочила немного впереди. Со злости пнув оставшийся лежать ледяной круп, Бон Бон побежала вслед за тем, что осталось от её сопровождающей.
— Кажется, у неё закончились ракеты, — прохрипела кобылка, догнав летающую половину Нион, — мы можем сбавить темп.
— Нет! Утро всё ближе! Если мы не успеем, то всё потеряно!
Спотыкаясь, Бон Бон выбежала на опушку леса и скатилась по склону. Воздух пропитывал кислый запах, а вкруг на многие десятки метров не было ничего, кроме ровной зелёно-жёлтой глади.
— Болото? – оторопела кобылка, — Зачем? Что это значит?
— Отойди назад! Тут ничего нет! – непонятно, как пони в плаще их нагнала, но она уже стояла на соседнем склоне, прицеливаясь в висящую рядом с Бон Бон Нион.
— Уходи! – закричала единорожка, — Тебе тут не рады!
— Очередной конфликт, — она наставила ракетницу на середину болота, — может, так будет понятнее?
— Не смей! – Нион опять показала свои тонкие зубы, начиная размахивать оставшимися копытами. Однако из копыт росли когти. Да и копытами это уже не было – Нион уже была слабо похожа на пони. В её новом образе было что-то пугающе знакомое, но мозг отказывался думать от нехватки воздуха после долгого бега.
— Мне безразлично, что вы будете творить. Мне лишь не надо, чтобы она была здесь. Отпусти её и отправляйся к себе с миром.
— Она нужна нам! Она наше спасение! Так говорит королева!
— Вам не нужно спасение. Ни у кого его не будет. Все будет прахом, праха не будет.
В темноте силуэт в плаще казался Бон Бон каким-то жутким порождением больной фантазии умирающего пони. Излишне ловкие копыта, едва заметные маленькие глазки, огромный бант, разевающийся на ветру, словно крылья.
Дыхание перехватило. Она наконец-то поняла, кого эта пони ей напоминала. Жуткие куклы из сна, лишь в более понятном обличье.
— Меня не интересует твоя нигилистическая трепотня! — кричала Нион, — меня интересуют лишь указания королевы!
— Жалко. Сильно жалко.
Пони спустила курок, выпуская ракету в сторону болота. Ни секунды не колеблясь, Нион нырнула в темноту и выскочила из-за плавающей коряги прямо перед горящим снарядом. Громкий хлопок, и на гладь вязкой тины упали осколки льда.
— Какая жалость, — проговорила пони в плаще, — А теперь, позволь мне сопроводить тебя домой.
Она и представить не могла, что Бон Бон успела забраться на склон, когда та схватила её за шею обеими передними ногами. Завязалась потасовка.
Обе пони скатились вниз и, пытаясь пересилить друг друга, не заметили, как оказались в вязкой трясине.
Бон Бон чувствовала, что не сможет бороться долго, и пыталась утопить противницу, вдавливая её голову в воду. Но что-то пошло не так – эта пони казалась слишком легкой, вода просто выталкивала её. Заметив замешательство земной кобылки, она извернулась и придавила ту всем весом.
— Быть по-твоему, тогда. Тони, если тебе есть на это надобность!
Бон Бон безуспешно пыталась вырваться, чувствуя, что не может дышать. Она ощущала, как вязкая жидкость просачивается даже сквозь плотно стиснутые зубы. Еще немного, и она закашлялась – вода проникла в дыхательное горло, в легкие. Тело свело судорогами, живот скрутило.
Кобылка почувствовала, как жизнь ускользает из её тела под напором пони в плаще и воды. В эту секунду она почему-то с легкой жалостью вспомнила погибшую прямо у неё на глазах Нион. Монструозные очертания её искаженной гневом мордочки очень ясно всплыли перед глазами. Вдруг тяжесть сверху пропала. Кобылка почувствовала, что её тянут вниз. Перед глазами слишком ярко мелькало уже множество очень похожих зубастых лиц. Мощные когтистые лапы обхватили её ноги, утягивая куда-то вглубь. Вода была густая, словно горячий сироп. Лица вокруг не были таким злыми, каким было лицо Нион в последние секунды. Они смотрели на неё со страхом и волнением.
Она почувствовала, словно её рвет на части, когда густая вода вдруг исчезла. Жар не отступил, но теперь она чувствовала, что что-то обхватывает её. Чьи-то крепкие объятия, от которых было тяжело дышать. Вода, скопившаяся в легких, делала свое дело – сознание практически покинуло её, было больно, она не могла сфокусироваться, как ни пыталась. Она чувствовала знакомый запах. Слышала знакомый шёпот. Странное существо обнимало её и несло куда-то между причудливых зданий, темнеющих в глазах кобылки.
— Лира, — попыталась прошептать Бон Бон, — я пришла.
Сквозь жар и ощущение невесомости неуверенно пробивались чьи-то голоса. Всё они казались какими-то неважными – она была с самым дорогим ей существом, не важно, насколько Лира лишилась своего обличия – это не меняло чувств земной кобылки.
Где бы она сейчас ни была, она была готова мириться со всем, пока Лира не выпускала её из своих объятий. Мир вокруг был непостижим – приходилось плотно сжимать веки, чтобы сдержать остатки своего рассудка. Жара отступала, дышать становилось легче, но вместе с тем уходило ощущение покоя, терялась последняя ниточка, которой кобылка пыталась привязать себя к остаткам своего прошлого.
Блаженство тёплой темноты длилось словно бы множество дней, множество месяцев. Она жила в каком-то ином мире, ускользающем из памяти мгновенно, постоянно лишённым образа, который она могла бы представить.
И однажды она просто открыла глаза.
Было прохладно и светло. Она почему-то сразу поняла, что находится в больнице. Мелкая плитка на стенах и потолки, выкрашенные в белый цвет, ассоциировались у неё с больницами, хотя единственная больница, куда она попадала дольше, чем на день, не подходила под такое описание.
Все кости ломило, мышцы ныли, возврат к реальности был совершенно не в радость. Бон Бон просто лежала и изучала мелкие трещинки на потолке. Где, собственно, она находилась? Точно не в понивилльской больнице?
Приподнявшись на кровати, кобылка позвала: «Медики!», сама удивившись, насколько звонко прозвучал её голос – ни хрипоты, ни даже какой-то усталости. Несмотря на общую жуткую тяжесть в теле, она ощущала, что дышать легко как никогда – словно бы кто-то вырвал из её груди старые лёгкие и вставил новые. По крайней мере, это объяснило бы жуткую боль в костях.
Дверь открылась, и в палату ввалилась неуклюжая молодая кобылка в наспех надетом белом халате.
— Вы очнулись! Хвала Селестии!
— Сколько времени? – Бон Бон огляделась, осознавая, что в комнате не было окон, — Ну, и прочее, например, сколько я тут?
— Сейчас три часа ночи, — немного оторопев, ответила медсестра, — ну и, если говорить на чистоту, вы тут лежите уже неделю.
— Объясняет, почему всё болит, — кобылка снова легла, — Я же уже не в Понивилле, да?
— Да, именно так. Это Кантерлот. Если точнее, то Седьмая больница имени и памяти Кристальной империи.
— Ого, — Бон Бон отрешённо присвистнула, всё ещё пытаясь переварить информацию, — а как я сюда попала-то? Со мной настолько всё плохо?
— Ну, — протянула медсестра, переминаясь на месте, — наверное, вам лучше поговорить с лечащим врачом. Я позову его, у него как раз ночной обход!
Бон Бон лишь кивнула в ответ. Разъяснений ей хотелось не слишком сильно. Говоря начистоту, ей было как-то всё равно. Оставшись одна, кобылка перевернулась на живот и зарылась в подушку. Она всё ещё не чувствовала связи с окружающим миром, даже не хотела её чувствовать. Ей хотелось назад, туда, где бы она ни была совсем недавно. Конечно, с каждой минутой в голову закрадывалось всё больше сомнений, что тот обжигающий мир существовал. Она едва могла вспомнить день фестиваля, последний день, когда она видела Лиру такой, какой знала её всю жизнь.
— Мисс, вы очнулись? – в палату неторопливо вошёл немолодой зебра, — Я ваш лечащий врач.
— Остин, — прервала его Бон Бон, — я помню, Вы мне ещё ногу в гипс, когда я была маленькая, заворачивали.
— Ох, — казалось, он слегка растерялся, — рад бы я помнить всех своих пациентов со времени практики.
— Что со мной? Кома, смерть?
— Мисс, не говорите так! Я не первый раз встречаю кого-то, кто попал в реанимацию на неделю, но впервые вижу кого-то, кто настолько бодр и саркастичен сразу после пробуждения.
— Неделю? А почему меня привезли сюда, в Кантерлот? Мне нужна была какая-то операция?
— Нет, вы, на удивление, в порядке. Вы в наилучшем состоянии из всех поступивших понивилльцев.
Бон Бон привстала на кровати, чувствуя, как по телу прошёл озноб. Первым пришедшим в голову воспоминанием стал монстр, который успел поразгуливать по больнице.
— Что случилось?
— Мисс, вам не стоит волноваться! Как только Вам полегчает, мы введём вас в курс дела.
— Доктор, что случилось? – настойчиво повторила кобылка, — Я чувствую себя прекрасно. Вы можете выписать меня хоть сейчас. Я хочу знать, что случилось в понивилльской больнице.
Постепенно вспоминались и беготня с ключами, и побег от пони в плаще, вспомнилась и Нион Лайтс, так похожая на жуткого монстра, скачущая из одной тени в другую.
— Мисс, прошу вас, успокойтесь.
— Я спокойна. Не поверите, насколько я сейчас спокойна.
— Пожалуйста, поймите. Я не уполномочен рассказывать об этом. Утром здесь будет полиция и, если вы согласитесь с ними поговорить, сможете задать им все вопросы.
Привычная раздражительность уже вернулась, и Бон Бон, озлобленно цыкнув, плюхнулась назад на кровать.
— Моя подруга так и не найдена, да?
— Простите? Я не знаю ничего об этом.
— Единорог по имени Лира Хартстрингс. Не поступала сюда же, нет?
— Не слышал такой. Я, так и быть, посмотрю в картах.
— Не стоит. Я уверена, её здесь нет, — Бон Бон села на кровати, кутаясь в одеяло, — Но я хотела бы поговорить с её отцом. Я, правда, не могу сейчас вспомнить его имени.
— Боюсь, тут я не могу помочь.
— Да, я уже догадалась. Мне нужно ждать до утра? Я не думаю, что смогу ещё поспать, после такого-то сна.
— Ладно, — врач вздохнул, — Если вы голодны, то наша столовая работает круглые стуки. Конечно, горячих обедов сейчас там не получить, но вы можете поесть хоть немного салатов или бутербродов.
— Вы уверены? Не должна ли я лежать с капельницей? – Бон Бон с недоверием покосилась на врача.
— Мисс, вы не производите впечатления того, кто едва может пошевелиться. Тем более, я же не вас туда отправляю, вам принесут.
Кобылка вздохнула и легла на бок, отвернувшись от двери. Она не повернулась, даже когда кто-то принёс ей поднос с каким-то жухловатым салатом. Кобылка занимала свои мысли попытками вспомнить произошедшее, но всё, начиная от того, как она выбежала к болоту, словно бы погрязло в какой-то дымке.
Да и многое, что было до этого, можно было бы списать на бредовый сон, но тогда это значило бы одно – признать, что Лира исчезла бесследно. Сейчас Бон Бон лелеяла мысль о другом, странном мире, где, как ей казалось, она и была эту неделю, которая для неё тянулась, словно целый год. Лира была там с ней, она не смела сомневаться в этом.
А ведь всё началось с каких-то конфет. Хотя нет, всё началось с этих странных дружков Лиры. Хотя, насколько они странные, если, кажется, были правы, хоть в чем-то?
Кое-как воспоминания складывались в насколько-то целую картину ценой жуткой головной боли. Кобылка перевернула подушку холодной стороной, пытаясь утихомирить гул в мозгу, отдававшийся резью в глазу.
Боль лишь усиливалась, и кобылка начала перекатываться с боку на бок, словно это должно было помочь. Ощущения, словно в глаз впилась игла, нагоняли тошноту, ноги сводило. Хуже всего – она не могла понять, что случилось. Она вообще ничего не могла понять – голова словно опять опустела.
Она вспомнила что-то, что не могла осознать – теперь мозг бился за её право не сойти с ума.
Когда боль наконец отступила, кобылка, пересилив себя, поднялась с кровати. Глаз ещё слегка ныл, но желания ослепнуть уже не возникало. Прохаживаясь вдоль стен и глубоко вдыхая прохладный, видимо, хорошо вентилируемый воздух, она наконец-то смирилась с ситуацией. Было слишком много того, что надо сделать – но явно не добираться назад к болоту и прыгать в него, как ей хотелось при пробуждении.
— Бон Бон! – распахивая дверь и буквально влетая в палату, закричал знакомый жеребец, — Слава всему святому, ты очнулась!
Кобылка чуть отстранилась, оглядывая гостя, и тут же с облегчением вздохнула:
— Мистер Хартстрингс! Я надеялась Вас увидеть!
— Я боялся, что ты сильно пострадала, — он крепко, совсем по-отцовски обнял её.
— Нет, у меня ещё всё болит! – прохрипела она, вырываясь из объятий, — Давайте без объятий.
— Прости, я не хотел. – жеребец замялся, потом пару раз обошёл вокруг потирающей переднюю ногу кобылки, осматривая её, — Ты даже ходишь! Поверить не могу, что ты так легко всё перенесла!
— Что случилось в понивилльской больнице? Врач отказался мне рассказывать.
— Ну, пойми его, он не знает деталей.
— Мистер Хартстрингс, пожалуйста, вы мне в гриву лапшу не забрасывайте. Что случилось?
— Пожар, — вздохнул жеребец, — лесной пожар. Почти весь город сгорел под самый фундамент.
Бон Бон забыла, как надо дышать, глядя на того с раскрытым ртом.
— Это было ужасно. Я не видел такой паники в своей жизни. Из-за фестиваля в городе было больше охраны, и эвакуацию удалось провести хоть как-то. Но слишком много пострадавших. Особенно плохо пришлось больнице, ведь огонь двигался с её стороны.
— Кто спасся? – прохрипела кобылка, — Кэррот Топ, Дитзи, как они? Кэнди…
— Бон Бон, — прервал её Хартстрингс, — прости, я не знаком с твоими друзьями, но я знаю, что какая-то рыжая кобылка днями и ночами дежурит у твоей палаты, называлась твоей подругой. Я отправил её в ближайшую гостиницу как раз вчера вечером. И она так и не представилась. Однако, морковки на метке, я думаю. она и есть Кэррот Топ?
— Похоже на то, — Бон Бон облегчённо вздохнула, — Меня больше никто не искал?
— С тобой хотели поговорить полицейские. Ещё была пони с очень короткой стрижкой, спрашивала, не очнулась ли ты. И ещё какая-то синяя молодая кобылка, её вообще охрана выпроваживала.
— Не знаю, кто бы это мог быть.
— Синяя говорила совершенно бессвязно, упоминала какую-то королеву, требовала, чтобы тебя вынесли к ней.
— Королеву? – Бон Бон вздрогнула, вспоминая поведение Нион Лайтс.
— Ты знаешь, о ком она?
— Кажется да, — кобылка тяжело вздохнула, — Мистер Хартстрингс, помните, вы рассказывали о существе на болоте?
— Да, — тот слегка наклонил голову, — к чему ты?
— Я понимаю, что после того, как я относилась к этому раньше, мои речи не будут слишком убедительными, но, мне кажется, я их видела. Вернее, не столько видела, сколько контактировала. И, кажется, Лира среди них.
— Я не уверен, как реагировать на это.
— Они существуют! И, кажется, Лира стала их королевой! Понимаете, только не говорите полиции, он меня дурой почитают, — там, в больнице, куда меня отправили, я не могу вспомнить почему, — Бон Бон запуталась в словах, перевела дух и продолжила уже спокойнее, — Из больницы меня вывела, ну, скажем так, помогла мне сбежать, Нион Лайтс, которая была не совсем пони. Хотя, наверное, она была совсем не пони. Она говорила о приказах королевы, что необходимо отвести меня, привести куда-то, упоминала, что я очень нужна Лире. А потом, я клянусь, я чувствовала её там.
— Где? – не понял жеребец.
— Там, куда я попала. Я не помню, что произошло, но, кажется, — Бон Бон резко села на пол, — кажется, меня чуть не утопили. Какая-то пони убила Нион Лайтс, но не как бы убила обычную пони, она убила её из этой штуки, которая стреляет светящимися ракетами. А потом меня утянули под воду эти странные существа! У них было две головы, они были чем-то похожи на пони, огромные лапы, когти, но, главное, там была Лира! Они забрали её и сделали своей королевой!
— Да, Бон Бон, это звучит странно, но, — Хартстрингс вздохнул, — мне кажется, это вполне вероятно. Я всю жизнь верил, что Лира дитя не от мира сего.
Жеребец отошёл к двери и выглянул наружу, осторожно зарыл её и, уже шёпотом, обратился к Бон Бон:
— Я собираюсь отправиться в Понивилль. Я пойму, если ты хочешь отдохнуть, повидать родителей, может, пожить у них, пока решишь, что делать, потому что, к сожалению, ваш с Лирой домик в Понивилле сгорел, но, если ты решишься, я буду очень благодарен, если ты отправишься со мной. Я чувствую, что нам надо там быть.
— Я понимаю, — так же прошептала она, — Я и сама хочу вернуться. Но, мистер Харстрингс. Мы оба должны понимать одно. То, что Лиру уже, скорее всего, не вернуть.
— Это я уже понял, — жеребец понурил взгляд и попытался выдавить улыбку, — Просто я хочу убедиться, что это правда, что она не погибла где-то.
Они оба одновременно вздохнули и посмотрели друг на друга.
— Вы сделали прекрасную работу, мистер Харстрингс, — Бон Бон едва заметно улыбнулась, — воспитать такую прекрасную пони в одиночку. Вы, наверное, идеальный отец.
— Вот это уже неожиданно, — смутился жеребец, — всю жизнь я как-то и не задумывался об этом.
— Я бы многое отдала, чтобы мой отец был таким, как вы, — кобылка пыталась не дать голосу дрогнуть, — Спасибо, что вы на моей стороне!
— Про сторону это я должен бы говорить. Ладно, Бон Бон, я должен отлучиться. Я приду, как только освобожусь. Будь осторожна, ладно? Постарайся не дать полиции каких-то странных идей, не думаю, что они поверят нам, если мы будем говорить про болотных монстров. Но упомяни пони, которая пыталась вас убить, если я правильно понял. Технически, сигнальная ракета может устроить пожар в лесу, особенно, если там торфяные болота.
— Может, её разозлило, что она не смогла от меня избавиться? Ей очень не нравилось, что я иду к Лире. Поняв, что она не смогла предотвратить то, чего так боялась, решила сжечь всё вокруг, а может, просто стреляла со злости. Хотя, она стреляла и в погоне по лесу, может, пара выстрелов пришлись в какие-нибудь горючие части, я не знаю.
— Звучит разумно. Прости, Бон Бон, мне надо идти. Спасибо, что поговорила со мной.
— Мы справимся, не бойтесь. И, пожалуйста, принесите мне какой-нибудь нормальной еды. Я не уверена, что они держат нормальную еду.
— Согласен, — с легкой усмешкой буркнул жеребец, посмотрев на тарелку с салатом, простоявшую с ночи.
Бон Бон села на кровать, как только дверь закрылась. Ей стало чуть спокойнее – ощущать, что на её стороне есть кто-то, кто способен так стойко выдерживать, казалось бы, самое ужасное – потерю дочери. Кобылка не сомневалась – Хартстрингс, как и она сама, искренне верит в монстров, среди которых теперь живет Лира.
Разговор с полицией был до изнеможения долгий, кобылка всячески пыталась не сболтнуть лишнего, свести всё к тем вопросам, которые были важнее для неё. Кажется, незнакомый офицер слабо горел желанием разбираться в чём либо, вроде чьих-то моральных ценностей, и сыпал малосвязанными вопросами, словно пытаясь на чём-то подловить Бон Бон, которая в ответ настойчиво рассказывала лишь о кобылке в плаще и том, как та пыталась её убить. Причину побега из больницы она на удивление убедительно перевела на «плохие предчувствия».
Вряд ли они остались довольны ответами кобылки, но в конце концов они оставили её в покое, недвусмысленно намекнув, что это не последний разговор.
Медсестра, которая приходила ночью, принесла обед, от необходимости есть который спасла Кэррот Топ. Крепко обняв Бон Бон, кобылка долго шмыгала носом, пытаясь сдержать слезы.
— Всё нормально, я в порядке, — тихо пробурчала Бон Бон, когда молчание затянулось, — я жива.
— Я так боялась! Меня заставляли уходить, но ни тебя, ни Лиры нигде не было, я боялась что вы обе погибли где-то!
— Я была в больнице, в это время, может быть.
Кэррот Топ отпустила подругу и вместе с ней села на край кровати.
— Бон Бон, тебя нашли где-то в лесу. Дракон Принцессы помогал в эвакуации больницы, знаешь, если бы не он, я слышала, они бы не вскрыли дверь, он с кучкой других добровольцев увидел тебя в полесье недалеко. Ты шла откуда-то, словно заколдованная.
— Я не помню ничего, прости. Вернее, одни отрывки.
— Лира. Она всё ещё… — кобылка тяжело вздохнула, чуть не срываясь на плач, — Её всё ещё не нашли.
— Я знаю. С ней всё в порядке.
— Я тоже надеюсь на это, Бон Бон, я тоже.
— Нет, я про то, что с ней всё и вправду в порядке. Я точно это знаю. Но мне нужно выбраться отсюда и отправиться в Понивилль.
— Прошу, не сходи с ума!
— Кэррот, ты должна поверить мне, — сквозь зубы процедила Бон Бон, — Сейчас мне меньше всего нужно, чтобы мои друзья считали меня психом! Нион Лайтс, её не находили?
— Нет, мне кажется, она могла погибнуть, — рыжая кобылка шмыгнула, — она была интересной кобылкой.
— Она погибла, я видела это, — тихо проговорила Бон Бон, — Пони в плаще убила её.
— За что? Кому могла навредить Нион Лайтс?! Она была совершенно безобидна! Да она от собственной тени шарахалась!
— Шарахалась, как ты выразилась, она не от тени, а, наоборот, от света. Она была не пони.
— Бон Бон, прошу, не говори так!
— Кем бы она ни была, я должна отдать должное. Для своего вида она была настоящим героем. Я не уверена в пользе её жертвы, но она следовала командам своего правителя до конца.
Кобылка замолчала, вспоминая быстрые, движения Нион Лайтс. Ни секунды на раздумье, ни мгновения на сомнения. Бросаться грудью на угрозу своему миру – такие качества всегда приписывали героям. А героям всегда приписывали свет. Существа же вроде Нион явно были творениями тьмы как таковой – властители ночи и страхов, живущих в каждом.
— Я не могу тебя понять вообще. Может, тебе стоит отдохнуть? – Кэррот Топ явно не была готова к такому быстрому изменению в отношении подруги к жизни.
— Я в порядке. Всё, что мне для счастья надо – это немного нормальной еды. С остальным я готова разбираться сама.
— Может, я не понимаю чего-то, — грустно проговорила рыжая кобылка, — но после произошедшего никто ничего не понимает.
— Можешь рассказать, что случилось, пока я была в отключке?
— Немало произошло. Ночью после фестиваля начался этот самый пожар. Просто вот так, без явных причин, всё горело. Мгновенно началась паника – эвакуацию затруднял тот факт, что никто не был готов покинуть дома, по крайней мере, сделать это быстро. Если бы не новые полицейские и некоторые гости фестиваля, то всё могло бы обернуться совсем плачевно.
— Пожар даже не пытались остановить?
— Пытались, но он надвигался очень быстро. Тем более, он застал город врасплох после выматывающего веселого дня.
— Многие пострадали? Полиция ни слова не обронила о жертвах, когда меня допрашивали.
— Не знаю. Пострадало очень много домов, некоторые сгорели дотла, выжжено немало акров леса и яблочных ферм. Больница вся в руинах. Из тех немногих домов, что удалось спасти хоть как-то, могу выделить разве что библиотеку – выгорела крона, и пострадало немало книг, но огонь удалось перебороть. Ещё удалось спасти часть музея. До вокзала огонь уже не добрался.
— Ты хочешь сказать, город сгорел практически под корень?
— Так и есть. Проще сказать, что уцелело. И такого, как ты поняла, совсем немного.
— Что будет с теми, у кого всё сгорело? Сколько, вообще, выживших? Удалось спасти всех?
— Многие бесследно пропали. Их искали и до сих пор ищут. Но нет ни трупов, ни живых.
— Может, они тоже были из того же вида, что и Нион?
— Бон Бон! Прекрати о монстрах! Это серьёзно!
— Да и я не шутки шучу, знаешь ли.
Обе кобылки замолчали. Бон Бон морщила нос, не стесняясь показывать, что её задевает недоверие, хотя, казалось бы, не слишком давно она была ничуть не менее скептична.
— Кэррот, ты же хотя бы можешь поверить в то, что я не сумасшедшая? Допустим, я могу что-то не так понимать, но я знаю, что я видела. И я хочу удостовериться в том, что я видела правду. Ну, или получить опровержение.
— Разумно. Но, Бон Бон, прошу, не делай глупостей. Все, кто мне дорог, и так страдают, просто прошу, не причиняй себе ещё больше боли!
Кэррот Топ умоляюще посмотрела на подругу. Было видно, что она едва ли спала последние ночи.
— Выглядишь так, словно ты постарела, — пробурчала Бон Бон, — Про сон нельзя забывать.
— Ты тоже выглядишь постаревшей, — то ли огрызнулась, то ли серьёзно отметила рыжая кобылка.
Они опять замолчали.
— Как там остальные? – неуверенно спросила кондитерша.
— Спаслись. Удивительно, как Кэнди оказалась самой инициативной во время эвакуации. Она сказала, что её врач ей рассказал о том, что надо делать в таких случаях.
— Прямо жеребец-оркестр этот её врач. Может, он ещё и книги пишет, и на скрипке играет, а по вечерам спасает жеребят?
— Впервые я согласна с твоей язвительностью. Я ни разу не видела его, но Кэнди приписывает ему столько качеств, что там хватит на целый госпиталь врачей.
— А что с Дитзи? Берри?
— Спаслись. Дитзи вернулась назад в город и ещё помогала искать тех, кто не мог сам выбраться. Бэрри как-то сама вышла с дочерью, хотя их дом и обвалился, как только огонь подступил. Роуз, Дэйзи и Лили пытались затушить свой дом, но их завалило уже потухшими балками. К счастью, их вытащили, отделались всего-навсего гипсом.
— Что же теперь будет-то, — шёпотом протянула Бон Бон, — куда идти-то?
— Самое время всем мириться с родителями, видимо, — хмыкнула Кэррот Топ, — Я уже написала моим, может, приютят ненадолго.
— А что будет с Дитзи?
— Ого, ты о ком-то волнуешься! Я, честно, не знаю. Говорят, что полагается какое-то возмещение ущерба, но не знаю, поможет ли это им. Берри, вроде, устроилась чуть получше, и у неё есть, где перекантоваться, но тоже не слишком долго. Мир не без добрых пони, — кобылка грустно улыбнулась, — за меня даже побеспокоился какой-то жеребец, отправил в гостиницу отсыпаться, оплатил номер.
— Это был отец Лиры. Он обещал, что сегодня ещё придёт. Надеюсь, он сможет меня отсюда вытащить, — Бон Бон вздохнула и посмотрела на подругу, — Ладно, что-нибудь ещё о пожаре? Или о том, что было после?
— Я паниковала, Бон Бон, пойми, я мало осматривалась.
— Да, понимаю.
— Я всё ещё не могу поверить. Пожар пытались затушить, вода была повсюду, но, видимо, этого было мало. Но несколько улиц были полностью залиты водой! И всё равно, его даже не замедлили!
— Разве цветочницы свой магазин не потушили?
— Он потом загорелся опять. Знаешь, я жалею, что хранила деньги дома, — Кэррот громко шмыгнула, — это абсолютный провал всему.
Бон Бон не ответила. Она наконец вспомнила ещё одну пони.
— Кстати, помнишь ту пони в парике? Не известно, что с ней?
— В газете написали, что Лемон Спарк умерла в день фестиваля. Ещё до пожара. Если верить некоторым статьям, её тело настолько обгорело, что всё, что осталось, решено было кремировать. Шумиха вокруг неё была большая. Хороший клиент попался.
— Я была уверена, что с ней всё не так просто.
— Она не выглядела как кто-то, кто мог замышлять что-то. Мне кажется, она едва дышала уже тогда, когда заходила при мне.
— Я соглашусь, — буркнула Бон Бон, — честно говоря, её жаль. Она говорила, что была без семьи.
Кэрот Топ немного помялась и, видимо, собравшись с мыслями, обратилась:
— Бон Бон, я знаю, что тебе не до этого, но, когда был пожар, я забежала в твой дом, думала, вдруг вы там. А потом я подумала, что нужно хоть что-то спасти, в общем, ты прости, но вот, это первое, что под копыто попалось.
Кобылка вытащила из седельной сумки испачканную сажей книжку
— Инкогерент Зэйн. Трактат о сущности истории, — прочитала Бон Бон, — одна из книг Лиры.
— Прости. Я надеялась, что это хоть немного порадует тебя.
— Думаю, пора бы и почитать, что пишет такой таинственный парень, нет? – Бон Бон выдавила из себя смешок, — потому что мой побег отсюда пока не торопится.
— Только не сбегай, серьёзно, ладно? – Кэррот встала и накинула на себя сёдельную сумку, — мне нужно навестить Лили и остальных, они в другой больнице. Я загляну вечерком.
Подруги крепко обнялись и, бросив напоследок короткое «до вечера», рыжая кобылка удалилась.
Бон Бон легла на кровать и от скуки раскрыла книгу. Сколь бы она ни верила сейчас в некоторых монстров, она всё ещё была не уверена в том, что в книгах найдётся что-то правдивое о них.
Это была первая книга, которую притащила Лира, не столько книга, сколько огромный монолог. Кем бы ни был Инкогерент Зэйн, он довольно серьёзно рассуждал о том, что мир в буквальном смысле существует лишь ради того, чтобы рано или поздно пропасть. Постоянно поднимая вопрос эволюции, он спрашивал – достигли ли пони её высшей точки? И всегда приходил к решению, что нет.
Почему-то высшей формой эволюции пони как таковых он считал именно земных пони, хотя тут же отмечал, что они всё равно слишком далеки от совершенства. «Когда всё возвращается к истоку и гаснет, лишь прошедшие полный круг и получившие мудрость поколений продолжают дело своего мира», — так он говорил о конце света, словно бы не стеснялся показаться автором статьи в какой-нибудь бульварной газетенке.
Продолжить чтение помешал Хартстрингс, наконец-то вернувшийся после отлучки.
— Бон Бон, паршивые новости. Они не хотят тебя отпускать.
— Кто? Врачи?
— Да, — уже шёпотом ответил жеребец, подходя ближе и ставя свою сумку на кровать, — им, видимо, полиция указания выдает.
— Но при чём тут я и полиция? С какого перепугу я им так нужна?
— Без понятия пока. Я принес тебе перекусить.
Бон Бон небрежно разорвала бумагу, в которую был завернут бутерброд и, чуть ли не давясь, принялась жевать его. До неё только что дошло, что, исключая эту больничную штуку, что наливают в капельницу, её организм не получал еды уже целую неделю.
— Я кое-что узнал, — начла жеребец, протягивая ещё один бутерброд, — попасть в Понивилль не составит проблем, главное, чтобы за мародёров не посчитали. Скорее, придётся либо записаться добровольцами по поиску пропавших, либо убедить их, что тебе нужно бы поискать что-нибудь уцелевшее на пепелище твоего дома. Это всё, что касается Понивилля. Насчёт того, чтобы вытащить тебя отсюда, я пытаюсь что-нибудь придумать. Если мы оба не сошли с ума, может, стоит заручиться помощью той кобылки, что говорила про «королеву»?
— Она не появлялась, — чавкая, ответила Бон Бон.
— Подождём, она несколько раз пыталась попасть к тебе, может появиться снова. Я постараюсь с ней поговорить. Далее, это самая странная палата из всех. Они запихнули тебя в самую глубь здания. Меня это тревожит. Если бы ты не была обычной пони, то я бы сказал, что тебя от чего-то оберегают.
— Идеи, от чего?
— Без понятия.
— Просто вытащи меня отсюда. У меня дурное предчувствие.
— С каких пор ты доверяешь предчувствиям, Бон Бон?
— Я не знаю. Наверное, с тех пор, как вокруг меня начала происходить дрянь, которая делает всё, что я пережила до этого, детским лепетом.