Я! Обязательно! Вернусь!

Глава 11

За целый день солнце хорошенько прогрело серые камни около горной гряды. Этим решила воспользоваться маленькая ящерка. Она каждый день приходила сюда, чтобы после длительной охоты за насекомыми полежать и погреться на теплых валунах. Но сегодня какие-то странные звуки от четырех непонятных созданий спугнули ее, и она решила найти место поспокойнее.
Никогда ничего не планируйте заранее, все без толку! Как бы хорошо ни был продуман ваш план, всегда придёт его величество Дискорд и внесёт в него свои правки.

Настроение от окончания нашей приятной прогулки по лесу испарилось, как капля росы в жаркое утро.
— Так, отставить панику! — сказал я голосом командира нашей эскадрильи. — Нужно искать другие варианты. Маунтинмэйн, — я повернулся к нему, — есть ли другие входы в эти пещеры?
— Есть, но... — он замешкался, — у меня нет карт тех проходов, да и сам я тоже никогда там не был. Но я знаю, где вход.
— И как далеко расположен этот вход?
— Не то чтобы далеко, скорее высоко. Нам придется примерно пару часов идти вдоль скал на север, а потом подниматься в гору.
— Есть ли другие варианты?
— Ну, мы можем пройти через перевал, но это займет слишком много времени. — сказал Грейхув.
— А если мы заблудимся в этом лабиринте, то можем вообще никогда оттуда не выбраться. — это говорила уже Шайниспринг.

Солнце уже начинало клониться к закату, и пора было решать, успеем ли мы затемно добраться до места или всё-таки разбить лагерь здесь? Вид практически спящего Грейхува заставил меня выбрать второй вариант.
— Ладно, будем ставить лагерь, наш профессор уже практически уснул, ему нужен отдых. Утром, на свежую голову, решим, какой вариант будет лучше.
Все согласились с этим, а особенно Грейхув. Вчерашняя гроза и сегодняшний переход по лесу совершенно не оставили в нем сил. Мы с Маунтинмэйном начали ставить палатки, так как кроме нас никто не знал, как это делать. Шайниспринг убежала собирать хворост для костра, а Грейхув, несмотря на наши уговоры, отправился к ручью за водой.

Когда солнце уже село и настали сумерки, все приготовления были закончены. Палатки (а их было две, одна для нас с Маунтинмэйном, а вторая для Шайни и Грейхува) мы поставили «спиной» к скале, чтобы никто не смог к ним подкрасться, а перед ними развели костер.

В ожидании ужина мы сидели и беседовали, окружив наш очаг. В котелке приятно булькало, время от времени он хлопал крышкой выпуская излишки пара и приятный аромат. Рядом с ним висел котелок поменьше для чая. Шайни с профессором обсуждали, какие то свои магические темы, а мы с Маунтинмэйном рылись в картах и искали, какие еще существуют ходы. Их было несколько, но до одного нам пришлось бы идти неделю, до другого — еще дольше, а третий вообще непонятно где находился.
— Прошу к столу! — сказала с улыбкой Шайниспринг, отрывая нас от раздумий над картами.
— Спасибо. — поблагодарил я ее, принимая левитирующую тарелку с супом.
Тарелка оказалась не простой, тонкий фарфор с изящным рисунком был очень неуместен в такой глуши. Я лишь усмехнулся себе под нос, но, когда после еды начали разливать чай в такой же сервиз, я уже чуть в голос не рассмеялся. То ли дело, как у нас — железная посуда, котелок, похожий на футляр для бинокля и вместо кучи приборов одна ложка, а иногда и просто нож. Свой чай я налил в кружку, которую подарила мне Эпплджек: в нее и помещается больше, и удобнее держать; да и просто приятно пить из подарка.
— Подожди! — сказала Шайниспринг и залезла в палатку, когда я только пригубил ароматный чай, пахнущий какими-то травками.
Она вылезла из палатки, а рядом с ней парил уже немного увядший букетик тех самых цветов с поляны. Шайни отделила один цветок, истерла его в кашицу между копытами и бросила мне в чай.
— Это еще зачем? — смотрел я на зеленый травяной катышек в стакане.
— Ну, так ты первым будешь не спать ночью.
— Стоять в дозоре. — машинально поправил я ее.
— Ну, так эта трава поможет тебе не уснуть.
Я пожал плечами и залпом выпил содержимое, проглотив травяное снадобье. Все начали потихоньку расходиться по палаткам, а я прихватил несколько хлопушек и отправился расставлять их по периметру.

Костер хрумкал поленьями, а я пил крепкий чай с примесью душистых трав. Сна не было ни в одном глазу. Вокруг была лишь тишина, и ничто не смело нарушать ее, кроме потрескивания угольков. Я сидел и вслушивался в нее, изредка подбрасывая голодному огню еще древесного корма. Ночь уже близилась к середине, содержимое котелка практически закончилось. Когда я решил налить себе очередную порцию бодрящей жидкости, он показал дно. Скорчив кислую мину, я всё-таки решился сходить и налить еще воды из ручья. Луна висела над миром, как огромный прожектор: света было предостаточно. Но кое-что меня очень заинтересовало. Облака, которые хотели закрыть ее от нас, слегка сбрасывали скорость и облетали ночное светило стороной.

«Что ж, если это твоя забота, младшая сестра, то я очень благодарен.» — и я преклонил копыто в пустоту.

Прижимая хлопушку крылом, я наполнил котелок холодной, как лед водой из ручейка и отправился назад, глядя по сторонам и вслушиваясь в каждый шорох. Когда я уже практически подошел к спасительному свету от костра, я замер: в тени около палаток что-то копошилось.

«Черт! Отвлекся на минуту и все! Попил чайку, блин.» — злые мысли пополам с ругательствами мельтешили в голове.

Я взял хлопушку в зубы и поставил котелок, старясь издавать как можно меньше звуков, но ручка всё-таки тихонько звякнула по краю котелка. Я замер и задержал дыхание: на секунду движения в тени остановились, но ненадолго.

«Фух, пронесло, вроде.» — подумал я, когда прекратившееся копошение возобновилось вновь.

Медленно, стараясь ни на что не наступить и не задеть, я пробирался к незваному гостю. Когда нас разделял всего десяток шагов, я понял, что это не тень: уж слишком крупная. Но что это такое, я разобрать не смог. Был, конечно, еще вариант подлететь, но махать крыльями бесшумно я не умею. Наконец, я подошел на достаточное для прыжка расстояние и немедленно рванул вперед. В последнюю секунду оно заметило меня и сдавленно пискнуло (как-то очень знакомо), но было уже поздно: я накрыл его собой и мы перекатились под свет костра.
— Ты что! С ума сошел? — поинтересовалась напуганная Шайниспринг.
Я так и лежал сверху с открытым ртом не зная что и сказать. Вот ведь, кого-кого, а ее я совершенно не ожидал сейчас увидеть.
— Я... Это... — каждое слово давалось очень плохо, — думал, ты тень или еще кто. — я поспешно слез с нее и помог подняться.
— Я что, такая страшная, что ты подумал, будто я тень? — сказала она с хитрой улыбкой.
— Да нет же, ты красивая. Я... просто... это... — слова вылетали из меня сами собой, голова в этом процессе не участвовала совершенно, и выглядел я сейчас намного нупуганнее, чем Шайни. — А ты чего не спишь?
Она улыбнулась уже своей обычной улыбкой и, не ответив, спросила:
— Хочешь, я сыграю тебе? — и она подняла с земли оброненную продолговатую шкатулку.
— Хочу, — я вспомнил про котелок, — только подожди секунду.

«Ну я и кретин.» — думал я, идя за оставленным в лесу, и так задумался о своем, мягко говоря, идиотском поступке, что чуть не разрядил одну из растяжек.

Я вернулся к костру и повесил над огнем котелок. Капли злобно зашипели, падая на угли и испаряясь под действием жара.
— Слушай, а мы не разбудим их? — и показал копытом на палатки.
— Грейхув принял снадобье Зекоры, так что его теперь и пробегающее стало коров не разбудит, а Маунти все равно скоро вставать.
— Я тоже с удовольствием послушаю. — сказал вышеупомянутый пони, выбираясь из палатки.
— А ты-то чего не спишь? — спросил его я.
— Да вы тут так... шумели, вот я и решил, что уже пора вставать.
— Ну, тогда садись, скоро будет чай.
Он вылез из палатки и сел рядом со мной, Шайниспринг устроилась напротив нас на другой стороне костра. Она взяла телекинезом свою странную коробочку: поверх было натянуто несколько струн, колесико под ними и клавиши сбоку. Первая мысль была примерно такой: «Уж не гусли ли это?»
Но, разглядев предмет получше, я понял, что это никакие не гусли, а инструмент, очень похожий на колёсную лиру.

«И откуда она его достала? Я же практически сам собирал ее сумку и ничего подобного не видел, проглядел, наверное.»

Шайниспринг начала играть. Протяжные, чарующие ноты стали разливаться над лесом. Эти звуки были непохожи ни на что другое, когда-либо мной слышанное. Каждая нота как будто касалась души и сливалась с ней. Похоже даже, языки пламени танцевали в такт музыке. Сквозь них я видел лицо Шайни: глаза прикрыты, амулет на шее отражает блики пламени, грива слегка развевалась от едва заметных дуновений ветра, и только спокойными, но уверенными движениями она касалась клавиш этого чудного инструмента. Такт музыки ускорялся: казалось, что пламя и ветер, подчинившись этому, усилились. Я смотрел, слушал, чувствовал все происходящее каждой клеткой тела и фиброй души. И, когда мелодия закончилась, только ее голос смог вывести меня из этого воистину волшебного транса:
— Понравилось? — открывая глаза, сказала она.
— Ага. — только и смог я выдавить из себя.
— И, по-моему, не только мелодия. — сказал Маунти, но так, чтобы расслышать смог только я.
Я легонько ткнул его в бок, но он только довольно осклабился.
— Ох, ладно, мальчики пойду спать, от музыки меня всегда клонит в сон. — сказала она, зевнув, и залезла в палатку, из приоткрытого полога которой доносилось сопение профессора.
— Ну, и я пойду. — и, пожелав Маунтинмэйну спокойной ночи (в прямом смысле), я отправился в нашу с ним палатку.

Внутри я снял свою любимую накидку, раскатал спальник и забрался в него. Настроение было просто чудесным. Но натруженные дневным переходом мышцы требовали отдыха, поэтому сон не заставил себя долго ждать.
На этот раз сновидение оказалось без бредовых прелюдий. Занавес мрака опустился сразу, как я только закрыл глаза. Я услышал голос, но уже другой, не загробно-могильный, а голос девушки. Однако, властности в нем было предостаточно:
— Здравствуй Серый. — приветствовала меня темнота.
Я помолчал секунду, переваривая происходящее, и, набравшись смелости, ответил в пустоту:
— Я не люблю разговаривать с тем, кого не вижу. Покажись! — старался я сказать как можно увереннее, но все равно мой голос предательски дрожал.
— Ну, что ж, будь по-твоему. — тьма стала немного расступаться, нет, светлее не стало, но тьма передо мной потеряла свою вязкость и явила абсолютно черное создание, медленно принимающее знакомую форму.
Четыре копыта, два острых крыла, длинная шея, грива, как грязная тряпка, свисала с головы, которую венчала остроконечная корона. И всё это черным силуэтом, как в театре теней, стояло перед глазами.
— Так лучше? Мне совершенно претит принимать эти ваши смертные облики.
— Кто ты? — спросил я, не отвечая на вопрос.
— У меня множество имен, можешь сам придумать, если хочешь. Имена, как и облики, совершенно ничего не значат.
— Эмм... Владычица Теней? — ляпнул я первое, что пришло в голову.
— Не очень оригинально, но сойдет. — мне показалось, что она улыбнулась, но на этом ярко черном силуэте без единого намека на глаза невозможно было что-то разглядеть.
— И чего же ты от меня хочешь?
— Ох, сколько вопросов. Ну да ладно, немного времени есть, я отвечу тебе. Ты — необычное существо. Когда ты пришел в этот мир, ты обрел вторую частичку души, а такие экземпляры очень редки, поверь мне. Я бы очень хотела, чтобы ты встал на мою сторону добровольно: тогда я подарю тебе новый мир или, если захочешь, могу вернуть тебя домой, но только если ты выполнишь пару моих поручений.
Стать таким же пожирателем чужих душ и бояться солнечного света? Почему-то у меня к ней веры не было ни на грош. Вернуться домой? Образы родителей, друзей и просто хороших знакомых мгновенно навеяли смертную тоску по дому, всё-таки я по ним скучал, очень скучал. Но сейчас нельзя поддаваться. Я чувствовал это каким-то третьим глазом: чувствовал, что если поддамся хоть на секунду, то всему конец и я останусь марионеткой до окончания...вечности? Меня совершенно не радовала такая перспектива. Очень захотелось послать ее куда подальше, и я уже открыл рот, чтобы это сделать, но она меня оборвала, так и не дав сказать ничего.
— Не перебивай! — все тем же властным, пронизывающим насквозь голосом говорила она, от чего мурашки бегали по спине. — Я подарю тебе новый мир, — повторила она, — совершенный мир, где нет ничего лишнего и где абсолютно отсутствуют границы. Если хочешь, сможешь забрать туда и свою подружку.

«Да вы сговорились, что ли, все!»

— У вас тут немного темно и, по моим меркам, совершенство несколько иное. Да нас и тут неплохо кормят, кстати. — сказал я с ухмылкой. — И она мне не подружка. — после этих слов какое-то чувство кольнуло меня, как будто я сам себе соврал.
Она наклонила голову на бок, как бы показывая, что не очень-то верит мне.
— Ну, хорошо. Но времени на размышления у тебя немного. Всего четыре цикла луны нужно мне и моим любимым подданным, чтобы никто и не вспомнил об этом вашем мире, — сказала она с нескрываемым презрением последние два слова, — а времени с начала нашей экспансии уже утекло немало.
— Бабах! — грянуло где-то снаружи сознания.
— Ты слишком привязался к этому миру и к своим спутникам, они клонят тебя в сторону неправильного выбора. Если ты будешь слишком медлить с принятием решения, мне придется, — тут она замолчала, подбирая слово, — разлучить вас.
— Бабах, бабах! — рвануло дуплетом.
— Подумай и торопись с выбором. Я не люблю ждать, хоть у меня впереди и есть целая вечность. Если согласишься, я поделюсь ей и с тобой. — окончание фразы было уже как в тумане и меня выбросило обратно в мир яви.

— Серый! Серый, они идут! — надрывался Маунтинмэйн заглядывая в палатку.
Я моментально вскочил, выпутался из спальника и вылетел из палатки.
За кустами грохнуло еще раз, озарив лес яркой вспышкой. Шайниспринг стояла с хлопушкой наготове: ее большие от страха глаза в панике сканировали окрестности.

«Так. Четыре растяжки сработали, значит было, по меньшей мере, четыре твари» — мельком пронеслось в голове.

Но мельтешение между кустов и деревьев вдали не прекращалось.
— Рассредоточиться полукругом вокруг входа палатки! — командовал я. — Где Грей? — спросил я, глядя в сторону леса и возможного противника.
— Спит! — ответил Маунтинмэйн.

«После всей этой канонады? Хорошее зелье у Зекоры.»

— Так! Не отвлекаться! Контролируем каждый свой сектор обстрела, — сказал я, копытом указывая на них. — Без моей команды никто не стреляет! Зарядов мало.
Но стрелять не пришлось, пока что не пришлось. Примерно с десяток пар глаз смотрело на нас из спасительной для них тени кустов: свет костра не давал им подойти ближе.
— Только не пугайтесь того, что я сейчас сделаю. — сказал я и рванул к своей сумке около палатки. Быстро найдя кулек со световой смесью, зачерпнул горсть и быстро вернулся к костру.
— Зажмурьтесь! — крикнул я, переворачивая пустой котелок из-под супа и накрывая им пламя, оставив при том угли у края для задуманного.
— Зачем! — взвизгнула Шайни, но было уже поздно.

Тени, как тараканы на кухне, повылазили из своих убежищ, но им был приготовлен отличный такой тапок. Я, зажмурившись, бросил смесь на тлеющие угли: радужку обожгло яркой вспышкой даже сквозь веки. Я отскочил назад на позицию и несколько раз моргнул, чтобы глаза снова привыкли к темноте. Вокруг костра лежало не меньше полутра десятков кучек пепла, но несколько всё-таки успели понять, что происходит и скрылись в тени деревьев. Идти в новую атаку они пока не пытались.

«Черт, да сколько же их тут?!» — пот крупными каплями стекал со лба.

Оказалось, однако, что это не самое худшее. Что-то очень большое ломилось сквозь лес, да так, что треск стоял невообразимый. Шайниспринг не успела закрыть глаза, и сейчас ее, как куклу, мотало из стороны в сторону из-за потери ориентации.
— Что вы так шумите? — сказал очень сонный голос из-за спины.
Но ответа он не дождался. В этот момент, сломав маленькое деревце и примяв кусты, на поляну выкатилось существо. Эдакая помесь кабана, обезьяны и льва, с такими же, как и у остальных теней, бездушными черными глазами, в которых не было ничего другого, кроме жажды уничтожения.
Она посмотрела на нас и улыбнулась (я готов поклясться, что это была улыбка, злобная такая улыбка, а не звериный оскал) всем своим набором для расчленения, который блеснул в лунном свете, и быстрыми рывками направилась в нашу сторону.
— Пли! — скомандовал я, и мы практически синхронно выстрелили вместе с Маунтинмэйном. Грохнуло, в нос ударил едкий запах сгоревшего пороха.
Тварь, видимо не ожидая ничего подобного, споткнулась, перевернулась, и, ослепшая, бросилась в сторону от нас, снеся по пути еще одно небольшое дерево.
— Свет! Он не действует! — жалобно вскрикнул Маунтинмэйн. Ох, зря он это сказал. Теперь тварь, хоть и не видела нас, но знала, где мы. И, немного потеряв в скорости, направилась в нашу сторону.
— Что?.. А! — вскрикнула Шайни, немного придя в себя и увидев приближающуюся черную махину.
— За камни! За камни! — заорал я им и бросился к своей сумке.
Они послушно отступили за валун, на котором не так давно отдыхала ящерка. Я выплюнул использованную мортирку и выхватил из ножен свой небольшой клинок.

«Ну, теперь попляшем! Нужно отвести ее от остальных, а лучше в лес, там она потеряет в маневренности» — мысли со скоростью молний метались в голове.

Она разлепила глаза и, осмотревшись, увидев только меня (остальные уже успели укрыться), бросилась в мою сторону с ожидаемо большой скоростью. Я резко взлетел вверх, в спасительную высь, но не тут то было. Тварь подпрыгнула так неожиданно и так стремительно, что я успел уклониться только в самый последний момент и метнулся к деревьям, усердно работая крыльями. Топот и треск сучьев за спиной не отставал. Я резко повернулся и чуть не пропустил удар. Он пришелся на достаточно толстое дерево, лапа проломила его, как фанерное, и то, жалобно заскрипев, начало свое падение.

«Если бы не успел отскочить, от меня остался бы ошметок.»

Перекат, прыжок в сторону, уворот. Эта «ультра тень» начинала немного выдыхаться от всех этих плясок. Челюсть уже сводило от зажатого в ней ножа, но атаковать было рано. Похоже, у меня будет всего один шанс. Я быстро посмотрел в сторону своих соратников: Маунтинмэйн копался в сумке, выкидывая из нее все подряд, а Шайниспринг с Грейхувом стояли неподвижно: только их рога светились ярким магическим светом. Я в очередной

раз отскочил от смертельного выпада, и в эту секунду тварь застыла статуей, покрытая каким-то свечением.
— Нет! — громогласный голос из моего сна прозвучал в голове, и удерживающие оковы разлетелись мелкими осколками.
Но остатки заклинания еще действовали, и тварь двигалась теперь как в замедленной сьемке.

«Сейчас или никогда!»

И я взлетел, целясь лезвием в голову. Чудище поняло мой маневр и уже было готово прихлопнуть меня обеими лапами, как комара. Но это был обманный маневр. Я резко спикировал, услышав над головой негромкий хлопок, а лезвие уже пропарывало брюхо от горла и почти до хвоста. Клинок закончил свой смертоносный путь, а я, проскочив между задних ног зверя, перекувыркнулся и встал в стойку. Обезьяносвинолев медленно развернулся, сделал шаг и с недоумением посмотрел на зияющую рану. Это была первая эмоция, которую я смог увидеть в этих пустых глазах: раньше в них было только желание сожрать меня или просто изорвать в клочья. Сделав еще один шаг, оно покачнулось и рухнуло, глядя на меня с непередаваемой злобой. Туша стала дымиться, издавая ужасное зловоние, но сейчас оно казалось лучшим в мире ароматом — это был запах победы! Дым повалил сильнее, и тварь вспыхнула, как головка спички, сама себе устраивая погребальный костер и попутно выжигая всю траву вокруг.
— Все. — выдохнул я, оседая на землю обессиленным кулем. Нож упал где-то рядом.
-Ты как? В порядке? — спрашивала подбежавшая Шайниспринг. — Ой! — взвизгнула она, когда разглядела меня полностью.
Видок был еще тот: весь в грязи, из задней ноги торчала щепка (прилетевшая от уничтоженного дерева), оттуда растекалось по шерсти красное пятно, и все это не считая мелких царапин и ссадин.
— Ничего, бывало и хуже. — сказал я, попытавшись улыбнуться и встать: и то и другое получилось плохо.
Шайни помогла мне встать и доковылять до остальных.
— Тени! — встрепенулся я, но Маунтинмэйн успокоил меня:
— Нет их больше. — и указал на две отстреленные хлопушки под ногами.
Я в запале битвы даже не слышал их, ну да это сейчас было не главное. Главное, что все живы.

Снова загорелся костер, в котелке заваривался чай, а Шайни очень аккуратно обрабатывала мои раны снадобьем Зекоры. Я старался не шипеть и не дергаться. Когда все процедуры были выполнены, а чай выпит, мы поблагодарили друг друга за то, что у нас получилось. Не будь среди нас кого-нибудь одного, наверное, и не отбились бы. Да и просто за то, что мы сейчас все вместе.

Я очень устал, но был доволен победой, да еще и Шайни, расчувствовавшись, поцеловала героя в щеку. Маунти тоже, картинно чмокая, полез целоваться к профессору, передразнивая нас, чем вызвал смех у всех, кроме Шайниспринг, та немного смутилась, но потом тоже довольно заулыбалась, глядя на этот театр. Ноги уже совершенно не держали меня, и, как я только залез в палатку, тут же уснул, не залезая в спальник. Этой ночью больше никто не смел тревожить наш покой.