Мечты в небесах

Глава 1. Утро. День. Вечер.

Утро. Легкое, воскресное. Едва заметной дымкой окутаны верхушки зданий, первые солнечные лучи ласкают блестящие и стремительно тянущиеся к небу шпили дворца в Кантерлоте. С гор спускается приятная прохлада, от которой спросонья хочется натянуть посильнее одеяло, оставив снаружи только нос, чтоб дышать можно было. Но тщетно. Солнце все сильнее и ярче поливает лучами землю, так что тонкая и потертая штора на окне, цветочный узор которой уже успел выцвести, перестает задерживать свет. А за окном начинают слышаться утренние звуки. Протяжно скрипнула дверь, и раздались шаркающие шаги – это дворник идет в свою тесную каморку за рабочим инвентарем. Слышно, как он что-то двигает на полках, перебирает в беспорядочно сваленной куче какие-то вещи. Хочется заткнуть уши, лишь бы не слышать этого шороха, который превращается в натуральную пытку сквозь сонное состояние. Шорх, шорх, шорх… Вот, теперь он начал мести улицу. Метет он, чистоту наводит. Порядок, понимаешь. Вот же... Навязчивое шорханье мечется в голове, многоголосым эхом отбиваясь где-то в глубине еще не проснувшегося мозга. На измор берет, не иначе. Выйти бы в три часа ночи и ему вот так по голове пошорхать. Ладно, к черту, пора и вставать.

Я нехотя повернулся на левый бок, свесив с кровати ноги. Так тепло и уютно, прямо как..Шорх, шорх, шорх… Мне захотелось что-то сломать или ударить, но расслабившиеся за ночь мышцы только безвольно ткнули копыто в рядом стоявшую тумбочку. Все, встаю. Нет, все-таки не выспался. Надо раньше ложиться, иначе с этим дворником сойду с ума. Нетвердой походкой направился в ванную, где меня ждал сюрприз в виде исключительно горячей воды в водопроводе. Я мысленно отметил успехи недавно построенной в Кантерлоте котельной, которая снабжала несколько домов, в том числе и мой, горячей водой летом и паром зимой. Вода была действительно горячей – еще немного и в ней можно будет варить яйца. Ребята работают на совесть, одним словом. Но умыться из-за них я так и не смог. Ну и ладно. Все равно буду сегодня сидеть в мастерской. Разве что Гринни будет недоволен, но это он только кажется снобом, в душе он славный малый. Значит пойду мастерить завтрак. Увы, в холодном шкафу у меня лежали только сметана и кусок шоколада, завернутый в бумагу. Противный шоколад, к слову. Его подарила моя тетушка, считая меня гурманом в области всякой сладкой гадости. И хотя я люблю сладкое, этот коричневый брикет вызывал у меня ровно те же вкусовые ощущения, что и деревянные опилки, хорошенько сдобренные перцем и корицей. Но выбросить его мне было жаль, потому этот шоколад был оставлен специально для гостей. К счастью, на лоджии в прохладном уголке стоял ящик с овощами, а рядом на небольшом столе в бывшей проявочной ванночке рос салат, обильно удобренный метолом и гидрохиноном.

Учитывая обстоятельства, я решил порадовать себя легким салатом – как раз для такого же легкого воскресного утра. Нарезал в синюю с воздушными пузырями вазу помидоров, крупно, чтобы потом не вылавливать их. Помидоры сочные, вкусные, не чета пресной мясистой братии из соседней фермы. Правда, эти ребята больше яблоками занимаются, помидоры у них кто-то из семьи решил разводить. То ли Смитберг, то ли Эплман. Приезжие какие-то, наверно. Они такие, на все горазды, даже помидоры портить. Дальше пришел черед огурцам. Небольшие, даже скорее неказистые и пупырчатые, словно пролежавшие ночью без одеяла и от того замерзшие. Но как же хороши. Режешь вдоль, а они прямо хрустят. Так и представляешь, что под тонкой огурцовой оболочкой сразу девяносто девять процентов воды прячется. Нарезал кусочками, сверху редис колечками, чтоб разнообразить палитру. Колечки полупрозрачные, с красивым ободком – для эстетики самое оно. А потом и перца мясистого соломкой можно нарезать. Брызжет соком, если разломить, так что аккуратнее. И еще салат, куда же без него. На химии вырос-то как, но выбирать надо хорошо. Крупный лист горчит, так что приходится тщательно отыскивать самое вкусное. Но я научен, так что зеленые и нежные листья салата небрежно рвутся на несколько частей и туда же, в вазу. А там и сметаны черед пришел. Пару ложек положил и начал перемешивать эти краски лета. В вазе уже и сок, и сметана, а вместе — просто чудесная заправка. Щепотку соли, немножко черного перцу… И еще сметаны ложечку. И снова перемешиваю, обильно поливая соком образовавшимся. Все, осталось пройти на веранду, где за круглым столиком можно спокойно позавтракать. Заодно и воздухом чистым подышать. Сначала я смаковал. Окунал куски помидор в смесь сока и сметаны, лакомился сочным перцем и просто получал удовольствие… А потом не выдержал и в минуту выел все, что было в вазе. Хорошо... Тихо... Спокойно... Зануда-дворник уже успел напортить всем настроение и ушел досыпать дальше. Я бы тут ему, ух как бы я… Да вставать неохота, посижу лучше на циновке. А еще в мастерскую собирался, вот же наивный. Нет, сейчас бы прилечь… Но не в постель – там уже жарко, прилечь нужно на гамачок, чтоб в тени. Взять панаму и на глаза натянуть. И чтоб никто не шорхал. Жаль, что нет у меня гамака, только одна панамка. Ну и ладно. Посидев еще немного, я решительно поднялся на ноги. Ничего не делать это хорошо, конечно, но идеи, мучившие еще вчера бессонницей, требовали все-таки сделать хоть что-то. Поэтому я отыскал упомянутую панамку и решил прогуляться парой кварталов, заодно купить абрикосовой.

На улице было еще хорошо. Глупая характеристика, но зато емкая. Утром еще прохладно, хочется накинуть хотя бы безрукавку, а днем солнце палит прямо в макушку и спину, наоборот, все хочется снять и спрятаться подальше. А сейчас именно хорошо. Я направился к лотку с фруктами, стоявшему на другой стороне улицы, за которым скучала одетая в белый передник рыжая пони. Симпатичная. И вроде бы даже на меня смотрит. Хотя, на кого ей еще смотреть, как не на меня – я же потенциальный покупатель. Сразу захотелось сделать вид, будто не больно и интересуют меня эти ее фрукты. Но черешню я любил больше всего на свете, ну и дамочка очень даже.

— Доброго утра. А почем черешня? – я притворился праздным шатающимся, хотя, чего скрывать, им и являлся.

— А…Доброе.. – она будто задумалась о чем-то, а я ее отвлек, — Эта вот по пять монет, эта по восемь.

В ящиках лежала, по моему мнению, практически одинаковая черешня. Те же ягоды, те же хвостики, тот же мусор.

— И в чем разница? – я скептически ткнул в один из ящиков.

— По пять это наша, по восемь фермерская. – а эта красотка еще и черешню выращивает. Вот же как мне может свезти, если не сыграю в дурака.

— Снова этих Штоцманов? Или как там их? – цена мне показалось уж слишком высокой.

— В смысле? Ферма семьи Эппл, это их черешня. – она удивленно посмотрела на меня. Главное, что посмотрела. И на меня. А удивление ей к лицу, легкое такое. Как сегодняшнее утро.

— Эппл…А стоит как от Штоцманов.. – в кошельке было двадцать монет, но природное чувство рациональности решительно пыталось перевесить желание порадовать себя черешней. – Хорошо, давайте мне за пять, килограмм.

Красавица ловко отсыпала в ящичек нужное количества черешни, после чего поставила его на устрашающего вида весы, которым, судя по клеймам, было чуть ли не сто лет. Килограммовая гирька и ящик нашли равновесие, но пони еще подбросила немного ягод сверху. Еще и добрая. Получив сверток с черешней, я отсчитал положенные пять монет и, сдержанно поблагодарив, двинулся дальше. Глупо, конечно, надо было как-то красиво представиться. «Рэй Трейбс, инженер тепловых машин, к вашим услугам». Нет, глупо и вычурно. «Привет, я Рэй, а тебя как зовут?». Нет, это ребята-нигилисты мастаки на такие дела. Куда мне до них? Ладно, что-нибудь придумаю. По крайней мере, у меня был бумажный сверток с напечатанной на нем рекламой, где был указан и какой-то адрес. Вот он и поможет. Есть, конечно, риск попасть в типографию или еще куда, надо будет проверить по справочнику. Может вот так и проведу галантное знакомство вне рабочей обстановки, чтоб не смущать. Или не смущаться. Хотя… У меня с такой красоткой может случиться и конфуз, как уже бывало. Ну и ладно.

Улица была еще полупустой, немногие пони шли по своим делам, хотя наверняка кто-то и просто бездельно шатался в поисках чего-то интересного. Как я, например. Магазины и мелкие лавочки сегодня работали особенно бойко, так что интересного хватало. Правда, смотря что считать интересным. Милые оловянные безделушки для детей, дешевые шляпки, платья на любой фасон, леденцы из пережженого сахара, деревянные поделки и прочая ерунда меня мало привлекали. Хотелось большего. И я знал, где это большее искать. Лавка старьевщика сегодня была открыта, что бывало крайне редко. Обычно господин Вежо проводил время в своем доме, практически не выходя на улицу, а разный хлам к нему приносили по объявлениям, во множестве висевшим на тумбах. Можно сказать, что мне повезло, ибо идти в гости к старику мне не хотелось – пыльно, душно и воняет временем. На прилавке лежала россыпь всякой старой мелочи. Медные пуговицы, старые монеты, значки, утюги и прочая ерунда. Это «труха», как он говорит – вещи, выложенные лишь с целью привлечь покупателя. Ценности не имеют, выбросить не жалко, а в глаза западают. А самое стоящее лежит под прилавком, вот оно-то мне и нужно. Зная мой интерес к получению фотографических изображений, Вежо часто откладывал для меня что-то интересное. Вот и в этот раз.

— О, мистер Трейбс, рад вас видеть в полном здравии! Мне сказали, что у вас позавчера что-то горело в мастерской? – казалось, не будь между нами прилавка, этот хриплый старик обнял бы меня до хруста в костях.

— Да, немного… Обронил кое что, ничего особенного.

И он знает. Все уже все знают, хоть я и потушил свой макет почти сразу. Откуда только новости берут?

— Хе-хех, главное что все в порядке, я ведь для вас приберег что-то интересное. – он наигранно прищурился, — Вы меня спрашивали за портрет на прошлой неделе?

— Да, но я имел в виду…

— Оптика! Я помню, хоть и очень старый. – манера речи его была забавной. Хриплый голос и внезапные интонации делали его похожим на настоящего торгаша. Но, тем не менее, вещи, которые старик Вежо доставал, были порой очень хороши. Он нагнулся куда-то вглубь своего уголка и начал что-то перекладывать. Было слышно только его шумное сопение и сдержанный шепот, словно он сам себе что-то пояснял. Наконец он распрямился и тут же поставил на прилавок небольшой предмет темно-желтого цвета.

— Апланат! И не какой-то, а универсал! Снимаете эксперименты – не подведет. Портрет – то же самое. Объем, воздух, фактура – все при нем!

Вежо, казалось, еще немного, и запоет о линзах из горного хрусталя. Я взял эту железку рассмотреть поближе, ибо давно искал что-то полезное для своего старого ящика. Латунная оправа, поеденная окислами, нет диска с диафрагменными отверстиями, да и вообще, объектив выглядел лет на пятьдесят, хотя был явно моложе. Хорошо хоть что никто не догадался линзы почистить песком или сажей. На боку вычурным курсивом значилось «Экстра Универсал Апланат, Клара Зейтц». За эту надпись старик потребует явно больше того, что я мог потратить на подобную вещицу. Но штука интересная, да и потрепанный вид явно был способен сбить цену.

— И чем универсален? – я со скептическим выражением покрутил объектив и поставил его назад на прилавок. – Еще и доску под него мастерить, диаметр не тот, что у меня есть.

— Что значит чем? Я же и говорю – снимает все. Можно раскрутить и половиной снимать! Вещь! – старик взял этот несчастный «универсал» и начал любовно его протирать заплеванной тряпкой.

— И что за него хотите? – морально я уже был готов ко всему.

Вежо задумчиво глянул на висевшую над прилавком сковородку, словно на ней был написан ответ.

— Сто.

От такой суммы у меня перехватило дыхание. Старый проходимец хотел за этот кусок поеденной латуни сто монет! Да я бы лучше купил себе стеклянных пластин на всю эту сотню – было бы куда полезнее. Вежо заметил мое недоумение, от чего тут же решил еще похвалиться:

— Апланат «Клара Зейтц». Универсал. Редкая вещь, уйдет в момент. – все та же тряпочка уже смахивала пылинки со стекла.

В момент… Железка лежала бы у него долго и нудно, пока любители старья ее бы не купили как карандашницу. Увы, во мне не вовремя проснулся любитель рухляди, потому я все же решил сбить цену.

— Сто… — я глянул на ту же сковородку, пытаясь придать голосу как можно больше скепсиса, — Дороговато. Диафрагмы нет, оправа грязная, доску делать под него отдельную… Я бы дал…Ну, пускай шестьдесят.

Старьевщик тут же выронил тряпочку.

— Шестьдесят?! Во имя Селестии, это же просто грабеж! За шестьдесят где вы такое купите? Нет такой оптики за шестьдесят, только старье от всяких Бушей, которым ничего путного… Да какой там, это же «Зейтц», уровень изготовления! Как все аккуратно – каждый винт на своем месте, щелей нет ни малейших.

— Винты на месте, а диафрагма где? – меня это начинало веселить. Вежо умел найти подходящие и веские объяснения, но такими забавными они мне всегда казались.

— Ну этого нет, владелец потерял, так потому и дешево отдаю! Ну как минимум девяносто. – в его голосе даже мелькнула нотка обиды за то, что такая вещь так дешево оценивается.

— Нет, без диска он никуда не годится. Так что… Если девяносто, то я пас. Спасибо, господин…

— Ладно диск, дался он тебе? Я сам тебе дырок наделаю, если надо. Если при себе валюта, так бери за восемьдесят, но прямо сейчас.

По мнению старика, предложение было просто выгодой всей жизни, в чем я глубоко сомневался. Хорошо что про оптику пока не заикнулся, а то пришлось бы еще слушать о восхитительном и неповторимом рисунке. Я молча взглянул в глаза Вежо и так же молча начал рассматривать утюг, лежавший на прилавке. Он был очень старым, так что из-за налета ржавчины не было возможности прочесть клейма или хотя бы определить примерный год выпуска. Петли крышки кто-то здорово изуродовал, так что едва ли им можно было пользоваться дальше. Хотя, утюг можно было использовать как орудие убийства, к примеру. Оригинально и загадочно.

— Ладно, мистер Трейбс, вижу, не намерены покупать, верно? – он вновь хитро прищурился, из-за чего стал похож на старого пирата. Только пестрого попугая на голове не хватало. Я усмехнулся.

— Господин Вежо, я и так не куплю его сейчас – у меня всего пятнадцать монет. Да и приходится из-за работы над машиной тратить средства, так что…

— Ладно, инженер, уговорили вы меня. Берите этот объектив, поставите на свою Арцу. Не надо денег, но потом сделаете мне портрет. И заодно пригласите на обед в честь запуска машины, там и рассчитаемся! – он весело хохотнул и полез под прилавок, откуда достал небольшую деревянную коробочку. – Вот, это от него.

Я такого подарка даже не ожидал. Мои смелые надежды ограничивались пятью десятками монет и хмурым стариком, а здесь просто… Впрочем, надо брать, пока дают. Я тут же положил апланат в коробочку, на которой гордо висела медная табличка с вычурным «Клара Зейтц». Запуск машины.. Вот же, все он знает. Дожить бы еще до этого запуска. А там старик и вправду не подведет и сметет со столов все, что ему понравится. Впрочем, деньги на организацию дает господин мэр, так что это ему горевать придется. А я же, горячо поблагодарив старика, двинулся дальше, нехотя осматривая торговые лавки, расположенные вдоль улочки.

Картины, посуда, одежда, безделушки… И все яркое и просто пестрит в глазах. И пони как-то оживленнее начали бродить среди всей этой мишуры, осматривая картины, выбирая посуду, примеряя одежду и покупая безделушки. И вот, прямо перед палаткой, где тучная пони с маркой в виде двух кренделей продавала кондитерскую снедь, я увидел, как вдалеке голубой искрой блеснула будка, которая и была целью моего похода. Прямо там, вдали, на пересечении двух улиц стояла ажурная конструкция со стеклянными оконцами, где продавались прохладительные напитки. Я ускорил шаг, чтобы поскорее добраться до заветной прохлады. Шляпы и сахарные петушки стали мелькать чаще, а потом и вовсе пропали, уступив место натуральным магазинам, где посетители ленно осматривали то же самое, что продавалось в лавках, но подороже. И вот она – красивая небесного цвета будка, украшенная медными листьями и цветами. И здесь же продавалась абрикосовая. Я набрал сразу три литра, чтобы потом понапрасну не отвлекаться от работы на пробежку в два квартала. Три литра и еще стакан, который тут же с наслаждением опустошил, впустив в себя долгожданную фруктовую прохладу. Панамка еще спасала голову от солнечного тепла, но спину уже начало припекать. Солнце уже подходило к зениту – утро кончилось, и начинался воскресный день.

День. Дом встретил меня относительной прохладой, которая приятно охлаждала после сильного полуденного жара. Поставив бутыль с водой в шкаф, я принялся наводить порядок на кухне, попутно размышляя о той рыжей пони. Когда я возвратился, ее уже не было, видно, торгует только по утрам. Оставалось либо ожидать следующих выходных, либо доставать с полки пухлый адресный справочник. Я решил действовать более решительно и, закончив с мытьем неряшливо оставленной по утру вазы из под салата, двинулся в свой кабинет. На самом деле, «кабинет» это громко сказано. Так, комнатка с книжным шкафом, писчий стол с потертым зеленым сукном да циновка. Не люблю сидеть, потому отпилил ножки у этого старого деревянного чудища – вышло как-то удобнее. В этой комнате я появлялся редко, в основном пользуясь ей как библиотекой, остальное время и работу я проводил в мастерской, расположенной на заднем дворе. Вот и нужная полка со справочной литературой. Корешки всех цветов и толщин смирно смыкали ряды, выстроенные по моей собственной логике. Собственно, я редко когда что-то сортирую по алфавитам да именам, мне проще по содержанию. В соответствии с этим, а также с составленной картотекой, нужный мне справочник стоял в самой глубине полки, спрятанный за несколькими томами «Краткого справочника измерительных механизмов». Вот же, как нужно что-нибудь, так обязательно оно стоит где-то в неудобном месте. Я слегка напрягся и радикально синие томики измерительных механизмов, окутанные легким сиянием, вылезли со своих мест. Не люблю я пользоваться рогом, да приходится. Без него я бы вытаскивал плотно забитые в шкаф книги, наверное, с пару часов. Будучи инженером, я всегда считал свой рог скорее приятным дополнением, нежели основным благодетелем, потому старался использовать его как можно реже. Не всегда выходило как надо, но пусть хотя бы так, а вот в экстренных случаях уже можно обойтись и без принципов. Следующей птахой с полки выпорхнул уже и нужный мне том. Новенький, видно, я даже ни разу его не открывал. Ну и ладно.

Подхватив книгу, я пошел на веранду, где уже была разложена обертка с рекламной картинкой и красивой бордовой горкой лежала в пиале вымытая черешня. Адрес на обертке был мне знаком лишь отдаленно. «5, Маджин Роуд, Понивилль». А ведь это совсем недалеко. Признаться, я ни разу еще не бывал в этой деревне, потому даже понятия не имел, где находится данная улица. Если верить справочнику, то по указанному адресу проживало семейство Черберри, а не типография, чего я так боялся. Это меня значительно воодушевило – теперь можно было спокойно подождать следующего воскресенья и осведомиться у рыжей мисс о ее имени. Познакомиться, стало быть. Ну что ж, надо будет, куда же без этого. Я отложил книгу с оберткой в сторону и принялся за черешню. Сочная, вкусная и с легкой кислинкой — прямо как я люблю. К сожалению, моей большой слабостью была нетерпеливость, так что я не смог как следует насладиться приятным ароматом ягод и их вкусом – уже через минуту в пиале остались одни косточки да хвостики. Но так даже лучше – поток черешневой эйфории мгновенно меня насытил, и я теперь мог до конца дня не вспоминать об этих чудных ягодах. Пиалу я оставил осе, которая тяжело жужжа начала предварительно осматривать стол. Мог бы и отмахнуться, но пусть — может выест сколько-нибудь косточек от остатков мякоти, так снаряжу ими самострел, чтоб особо любопытные не лазили по ночам в мою рабочую обитель.

Мастерская встретила меня легкой духотой, запахами масла и керосина. Свет проникал только в оставленные мной промежутки в окнах, так что было довольно темно. Я откинул рогом длинный ролет на потолке и мастерскую сквозь стеклянную крышу тут же залил поток света.

— Эй, привет, малыш! Как ты тут без меня?

Гринни смирно сидел в своей кадушке у оконца, блаженно собирая солнечные лучи. Растет, еще немного и станет настоящим деревом. Высажу его потом где-нибудь неподалеку, чтобы радовал глаз мне и прохожим. Будет красивый и сильный тенистый дуб. А пока пускай со мной живет, впитывая рабочую атмосферу. Я убрал с верстака останки макета, которые лежали здесь еще с позавчерашнего дня. Не повезло мне, надо было меньше керосина лить в него, тогда вся эта конструкция и не сгорела бы до основания. Теперь предстояло мастерить новый макет, новые движители и все остальное. Но сегодня я решил отбросить макеты в сторону и приняться за что-то более интересное. Пару дней меня мучила страшная мозговая активность, которая мешала заснуть и от того делавшая мое существование невыносимым. В один прекрасный вечер мне вдруг пришла в голову мысль, что мои машины могут быть полезны не только на земле, но и в воздухе. Натолкнул меня на эту идею мертвый голубь, который уже с неделю лежал в водостоке. Я решил его выбросить, чтобы не преграждал путь воде, когда пойдут дожди, так вот меня и стрельнуло. Летавший по своим делам птах оказался внизу, стало быть, возможно и стоящие внизу машины могли бы оказаться вверху? Я плохо знал анатомию всяческих существ, а свою и подавно, потому слабо представлял себе физику полета пегасов. Впрочем, и голубя тоже. Мне стало интересно, как же, черт возьми, они летают и не падают? В моей библиотечной подборке нужной литературы не оказалось, так что пришлось взять уже высохшего голубя и расправить на дощечке. Сначала я чуть не сломал бедолаге кости, так что решил его немного прокипятить, а потом по памяти собрать обратно. В принципе, вышло хоть и неказисто, но терпимо. Я покрутил перед собой распластанного в вечном полете голубя, закрепленного на доске, и поставил на верстак. Было ясно, что скелет его имел ряд каких-то особенностей, которые я еще до этого момента пытался отыскать. Он мне показался подозрительно легким, что я тут же записал поверх испорченного чертежа маховика. Хотя, может просто иссох за все это время? Неважно. А еще птица машет крыльями, как пегас прямо. В этом деле голубь не мог мне помочь, поскольку правильно махать своим крылом был уже не в состоянии, потому я решил, что стоит пригласить в мастерскую кого-то из знакомых пегасов, чтобы провести наблюдения. Ну это потом, надо только записать для памяти. Сделав отметку, я принялся осматривать сами крылья. Они были просто чудом! Для меня, по крайней мере. Это ведь так интересно, когда вокруг столько голубей и прочих птиц летает, что даже не обращаешь на них внимания, а потом ты раскрываешь их тайны полета и понимаешь, что вовсе все не так просто. Легкими движениями заточенного грифеля я сделал эскиз крыла, как оно мне виделось. Оказалось, что крыло очень гибкое и может двигаться в разных направлениях, и странно, что я этого не замечал. Это могло очень пригодиться в дальнейшем прожекте. Я сделал еще пару набросков и еще раз критически осмотрел голубя. Несмотря на не самую приятную внешность, он мне казался забавным. Если удастся все завершить с наземной машиной, то примусь за машину небесную! Жаль только, что сроки с текущим прожектом поджимали. Будучи на приеме у принцессы Селестии, я обмолвился о том, что смогу заменить извозчиков на всех дорогах. Сгоряча ляпнул, что называется. Ей эта идея очень пришлась по нраву, так что мне было поручено провести все необходимые расчеты для новой машины. Вот я уже третий месяц и сидел над ними, проводя почти весь день в душной мастерской. Итогом моего трехмесячного заключения стал сгоревший макет, который теперь сиротливо чернел в углу рядом с мусорными ведрами. Ну и ладно. Сделаю новый, не беда. Следующим объектом моего внимания стал хвост. Я вдруг вспомнил, что птицы при полете и посадке им как-то крутят, но как именно вспомнить не смог. Эти научные взыскания со сваренным скелетом уже начинали походить на фантасмагорию. Видимо, придется все же оставить голубя на память и обратиться к специалистам. В Клаудсдейл, например. Или к ученым из академии. Пусть есть капля зазорности, зато не придется позориться потом, на испытании макета.

Так и решив, я убрал с верстака доску со скелетом подальше на полку в дальней стене, чтобы навязчивые идеи о небе не отвлекали от бренной тверди. В целом, мой наземный проект был практически готов. Часть деталей я успел изготовить сам, часть должна была быть изготовлена силами промышленников семьи Плантсов. Но это должен был быть только испытательный образец, до рабочего варианта было еще далеко… Но насколько хороша была идея! По сути, мое изобретение могло стать революцией в жизни не только Кантерлота, но и Эквестрии. Паровая машина своим ходом бы двигалась по давно построенным дорогам из железа, которыми извозчики возили пассажиров по разным направлениям. При этом машина была бы сильнее, ей не требовались бы остановки для отдыха, и она смогла бы тянуть больше полезного груза. Мои мечты о такой машине возникли еще в юности, когда я впервые увидел водяной насос у горных водопадов. Огромный и мощный агрегат у меня вызывал невообразимые чувства трепета. Пышущий жаром котел был словно живым, издавая вздохи и булькая. А большие шатуны казались могучими членами мифического исполина, поставленного на службу высоким целям. Тогда-то я и загорелся желанием изучить все тонкости этих исполинов, став впоследствии инженером тепловых машин. И теперь я готовил революционный проект, способный освободить от тяжкой работы множество жеребцов, трудившихся на дорогах. И не только детская мечта была двигателем моей идеи. Работа на дороге была очень травмоопасной и изнурительной, сжигая рабочих буквально за несколько лет. А моя машина могла решить эти проблемы, заодно и увеличив возможности перевозок. Одно пока что было нерешенным – машина требовала топливо, которое на данный момент добывалось очень низкими темпами. Можно было, конечно, посадить какого-нибудь единорога, отлично владеющего магией, чтобы он поддерживал горение, но… Нет, это было бы дорого. Господа единороги едва ли захотят взяться за такую грязную работу. Ну кроме меня, разве что. Но я так, не считаюсь. Вдруг в дверь постучали, оторвав меня от хода мыслей. Я откинул небольшой крючок и отпер свое святилище науки. За дверью оказался мистер Йелд из Общества кредитных ссуд.

— Добрый день, мистер Трейбс! – он картинно снял котелок и улыбнулся.

— Добрый день, господин…

— Мистер Трейбс, я к вам на мгновение, не переживайте, не отвлеку. – улыбка вмиг исчезла с его лица, — Но должен сообщить кое что важное. Совет Общества лоялен к вашим научным исследованиям, но все члены Совета ожидают, когда же ваше детище будет готово? – он смущенно заглянул мне через плечо, пытаясь, видимо, рассмотреть там готовую машину.

— Эм..Я работаю на проектом, он почти готов… В плане чертежей. Мой макет успешно отработал, потому, собственно, осталось дело за семьей Плантсов, которым я дал заказ…

— Заказ на изготовление деталей машины, мне это известно. Но дело в том, что Совет может изменить свое мнение и наше Общество не сможет вам предоставить сверх того, что уже есть. Просто вы должны понимать, что средства должны вкладываться во что-то… Реальное.

— И что я должен по-вашему сделать? Поймите, что эта работа не терпит спешки... Нужно тщательно проверять каждую деталь... — я чувствовал себя словно школяром, оказавшимся в немилости перед учителем.

— Я надеюсь, что вы что-то придумаете. — Йелд поморщился, видимо учуяв ароматы паров керосина.

«Реальное»… Эти ханыги из Общества стали переживать за вложенные средства, как же так! Еще бы, если функционер не видит плодов своих финансовых вложений за месяц, то его начинают преследовать смутные подозрения, что его обманули. Ведь он бы и сам так сделал, будучи на моем месте. Тянул бы время, получал средства, а потом бы просто пропал из виду. Видимо, придется идти на прием к принцессе Селестии, благо она изъявила желание воплотить мой проект в жизнь. Ну и ладно.

— Да, спасибо за предупреждение! – я вежливо вытолкал мистера Йелда за дверь и тут же ее закрыл, для надежности заперев засовом. Сквозь щелку было видно, как этот напыщенный джентлькольт плюнул в сторону, натянул котелок и ушел восвояси. Вот и славно. Не люблю я забивать голову проблемами под вечер. Я подошел к Гринни и слегка погладил его размашистые фигурные листья. Хорошо наверно быть деревом. Не нужно препираться с господами из высших обществ, не нужно унижаться и вообще думать о всяких пустяках. Знай расти себе и зеленей. Замечательно было бы, пока тебя кто-то не срубил бы на строительный лес. Заперев мастерскую, я направился назад в дом, пытаясь заодно придумать слова, с которыми придется выпрашивать подачки сегодня вечером. Предстоящий ужин у господина Файнгельда обещал стать серьезной словесной баталией. Нужно было подготовиться не только внешне, но и морально, потому я поспешил приступить к этому нелегкому делу.

Спустя час я был практически полностью готов. Немного поношенный фрак, новенький цилиндр, бабочка да накрахмаленная рубаха с твердым и режущим шею воротником. В таком наряде я мог бы стать настоящим любимцем публики где-нибудь в деревне, вроде того же Понивилля. Но здесь, в Кантерлоте, мой костюм был скорее обязательной униформой, нежели чем-то выдающимся. Семья Файнгельдов часто проводила вечера в своем особняке недалеко от центра города, а туда пускали исключительно по приглашениям. Мне повезло, что мои некоторые знакомства с высокими особами оказались в поле зрения Файнгельдов, и теперь я имел исключительную возможность посещать их вечера, будучи официально туда приглашенным. Я поправил бабочку и критически осмотрел себя в зеркало. Пусть не принц, но вполне симпатичен. Фрак в приглушенном свете не кажется столь тертым, а рубашка просто светится белизной, так что все будет отлично. Разве что сам я, имея натуральный вполне белый цвет, был скорее какого-то серебристого оттенка — сказывался тот неудачный опыт с макетом. Как бы я себя не оттирал в ванной после этого, от налета серебристости отмыться не удавалось. Ну и ладно. В целом, мне даже идет.

Вечер. Воздух начал наливаться прохладой, на улице вновь стало хорошо и приятно. Вечерний Кантерлот был просто прекрасен. По всем улицам теперь горели сотни огней — витрины магазинов и лавочек, огромные фонари, развешенные поперек и вдоль улиц, многочисленные гирлянды на деревьях и фонтанах… Одним словом, от всего этого великолепия и разноцветия просто захватывало дух. Я решил не ловить извозчика и прогуляться по вечерним улицам, благо до ужина еще хватало времени. Заперев дом, двинулся вниз по улице, вдыхая вечернюю благодать и наслаждаясь легкой прохладой, идущей с гор. Где-то вдалеке сверкали самоцветами шпили дворца, окрашенные разными цветами радуги, словно пегасы из Клаудсдейла случайно пролили туда цистерну со своими фирменными красками. На самой улице происходило примерно то же самое, что и днем, разве что вместо немногих прохожих глазеть на витрины собрались едва ли не толпы пони. Пыльный и жаркий день не прельщал любителей прогуляться, в то же время приятный и красочный вечер просто так и манил выйти из дому. То тут, то там слышался радостный смех, шумные компании молодежи занимали места в несложных аттракционах невиданной щедрости, пытаясь выиграть самые разнообразные призы вроде корзины яблок, медового кренделя и прочей вкусности. Один из молодых жеребцов пытался забросить небольшой обруч на вбитые в противоположную стенку лавки стержни, другой метко швырял мячи по выставленным мишеням, еще одна пегаска неумело делала попытки попасть специальной палкой в отверстие расставленной на подставке фигуры из кубиков. Веселье и праздность царили в этот момент на улицах Кантерлота, заполоняя округу шумным воскресным весельем. Я то и дело задерживался у очередной лавки, рассматривая товары и пытаясь отыскать что-то полезное для себя – в конце концов, мне тоже хотелось хоть немного поучаствовать в этом празднике. В отличие от ужина в особняке, здесь было весело и просто. Здесь не нужно было изображать нарочитую серьезность и дутое достоинство, быть исключительно возвышенным, фальшиво улыбаясь таким же членам общества. На улице все было простым, что мне чертовски нравилось. Вдруг посреди толпы я увидел знакомую гриву соломенного цвета, мирно продвигавшуюся вперед. Быть того не может! Я ускорил шаг и подошел чуть ближе – точно, это была та самая мисс продавщица фруктов, у которой накануне утром я имел счастье купить черешни. Я просто не мог не воспользоваться моментом, хоть это и рушило все мои составленные планы.

— О, мисс Черберри, если не ошибаюсь? – я постарался выглядеть как можно более ненавязчиво удивленным, словно эта встреча не была настолько для меня серьезной. Рыжая мисс обернулась и глянула куда-то мимо меня, словно я был невидимкой. Это было несколько неожиданно.

— Я здесь, помните, утром мы с вами встречались? – казалось, что еще немного, и мне придется ткнуть ее в себя носом.

Наконец она меня узрела, от чего тут же смутилась. Хм, значит не все настолько плохо.

— Да… Вы что-то рассказывали про каких-то Штоцманов… — она рассеянно повела головой. — Но откуда вы узнали мое имя? Мы же с вами не знакомились?

— Все очень просто. Я просмотрел адрес на обертке по справочнику и вот таким образом вас и определил. Вы же из Понивилля? – я спросил об этом как можно более нейтрально. Мало ли, что она могла подумать? Обычно вне Кантерлота считают, что столичные жители слишком высокомерны перед остальными. Мне, конечно же, было решительно наплевать на эти предрассудки, но у нее могло быть иное мнение.

— Да, вы совершенно правы. – она наконец улыбнулась. – А как же ваше имя?

— Меня зовут Рэй Трейбс, я инженер тепловых машин. Возможно, вы могли слышать, в «Кентерлот Трибьюн» обо мне даже разок черкнули в статье о… Впрочем неважно, это… Чепуха. – я натянуто улыбнулся. Чувствовал себя полным болваном. Еще не хватало хвастаться своими достижениями.

— Нет, не встречала вашего имени. А что за машины? Вы их создаете? Это наверно интересно? – она с любопытством взглянула мне в глаза.

Интересно, насколько ей самой было бы интересно узнать об этих машинах. Но почему бы и нет?

— Гм.. Ну.. В данный момент я работаю над одним перспективным проектом, а вообще машины паровые. Думаю, знаете – насосы, мельницы… Большие механизмы пышут жаром и паром, имеют огромную мощь и могут быть очень полезны. Уверяю, это очень интересно! – я отвел ее в сторону от потока праздных прохожих, чтобы они нам не мешали.

— Я ни разу не видела таких, у нас в Понивилле мельница работает от ветра. — она смущенно улыбнулась.

Эта улыбка будто дернула во мне какую-то нить. Прямо сейчас я был готов помчаться к себе в мастерскую и показать свою недостроенную машину, или, что еще лучше, пойти к водопадам и показать работающие насосы. Плевать на этих снобов на ужине у Файнгельдов, я мог бы прийти и в другой раз. Мой разум тщетно пытался отбить сердечные убеждения, как бы он ни старался, у него не выходило.

— А вы… — я словно был юнцом на первом свидании. – А вы не хотели бы взглянуть на такую машину? Если, конечно, не спешите куда-то. – я буквально молился во имя Селестии, чтобы это не оказалось ошибкой. Вдруг она кого-то ждет или вообще не хочет ничего такого?

— Я даже не знаю… — снова эта улыбка. – А вы разве не спешите куда-то? Может быть у вас столько планов?

Вот же, ради нее все мои планы казались пустяковой ерундой, не достойной даже упоминания. Наземная машина? Черт с ней, потом что-нибудь придумал бы. Или вообще, забрал бы остатки данных мне денег на проект и махнул бы куда подальше…

— Нет-нет, что вы, я просто решил прогуляться! А вы никуда не собирались успеть? – снова я пытаюсь быть как можно более спокойным.

— А я просто решила пройтись по вечернему городу. Я с матерью приезжаю сюда через неделю, чтобы продать урожай, и редко когда остаюсь здесь надолго. А сегодня мы договорились, что я вернусь одна, потому что мне так захотелось увидеть всю эту красоту. – она мечтательно глянула в сторону дворца. – Вы наверно не представляете как здесь все красиво! Каждый день видите все это… Или наоборот, вы просто счастливы видеть прекрасные вечера каждый день…

Я зачарованно смотрел на нее, не обращая внимания на шум в стороне, на фонари и прочую красоту. Настоящая красота была гораздо ближе, чем могло бы показаться.

— В этом случае, мисс Черберри, разрешите вас пригласить на увлекательную прогулку? – я галантно приподнял цилиндр, пытаясь быть джентлькольтом.

— Меня зовут Дилли. – она вновь глянула своими ясными глазами на меня.

— А я.. Зовите меня просто Рэй.. – я смущенно улыбнулся. И сам не верил себе.

Окончательно плюнув на Файнгельдов и ужин, я вместе с Дилли направился обратно вверх по улице. Дилли…Диллиан. Красивое имя. Наверняка мое отсутствие не останется незамеченным, но мне было все равно. Ради прелестного имени я был готов бросить многое. Мы неспешно прошли шумный квартал с лавками и толпами прохожих, и подошли к моему дому.

— Вот здесь я работаю. Там, за домом, моя мастерская, где и провожу большую часть времени. Мой главный проект пока не закончен, но вы можете взглянуть на то, что уже есть. И заодно познакомиться с Гринни. – я начал внимательно рассматривать камешек, лежавший на мостовой. Небольшой, серенький и невзрачный, со множеством выщербленных ямок – наверняка детвора им пыталась играть в хуфбол.

— Если вы не против. – милая улыбка вновь украсила ее образ.

Мы прошли сквозь прихожую, и вышли через заднюю дверь к мастерской, которая в темноте казалась каким-то величественным сооружением древности. Я отпер дверь и заглянул внутрь. Ролет был не задвинут, потому немного света все же проникало, делая помещение призрачным и слегка пугающим, словно сошедшим со страниц сказки. Для того, чтобы Дилли случайно не ударилась о какую-то железку, кои в только мне ведомом порядке лежали по разным местам, "зажег" фонарь. Угловатые тени тот час же метнулись по стенам, создавая пугающие ансамбли фигур. Я жестом пригласил пони войти внутрь.

— Ничего себе! – она с удивлением осматривала висящие на стенах чертежи и уставленные различными деталями полки. – Первый раз вижу столько интересного!

Я стоял с фонарем и с каким-то приятным чувством глубоко в животе наблюдал, как она разглядывает разобранный шатунный механизм, огромной лапой лежавший на массивном верстаке. Она была просто чудом, куда чуднее того дурацкого голубя и всех моих идей о небе.

— И что все это будет? – Дилли указала в глубину помещения, где под брезентом виднелся еще не доделанный котел для моей будущей машины. Пока что были готовы лишь оболочка и топка, по отдельности лежащие под чехлом. Остальное было на совести Плантсов, тянущих с изготовлением труб и прочей гарнитуры.

— Это и есть мой проект. – я подошел поближе и с помощью рога откинул брезент в сторону. – Эта машина будет двигаться по железной дороге сама, чем заменит нынешних извозчиков. А благодаря мощи, она сможет тянуть гораздо больше полезного груза. Можно будет даже наладить сообщение с Понивиллем! Ведь дорога еще строится, а путь очень сложный из-за множества запланированных туннелей. Для тягловых рабочих он будет непрост, потому моя машина придется очень кстати. Только представьте, как быстро можно будет в будущем добраться из одного города в другой! Сейчас это занимает немыслимо много времени, а на пегасов-извозчиков не у всех есть деньги. Моя же машина сделает перевозки быстрыми и дешевыми, вы сможете ездить в Кантерлот когда только захотите!

Дилли с восторженным взглядом слушала мои слова, осматривая внутренности будущего котла.

— А еще я разрабатываю идеи о летательном аппарате. Точнее, начал разрабатывать… Сегодня…

Она тут же повернулась, моментально забыв о котле и прочих железках.

— Правда? То есть, вы хотите сказать, что сделаете машину, которая будет летать? – в ее глазах я видел блеск, который бывал и у меня. Тот блеск, который разрывает все границы воображения, делая полет фантазии и вдохновения безграничным.

— Да, Дилли, это моя мечта… — я всмотрелся в этот ее блеск, ощущая что-то необычное. — Точнее одна из многих. Я всегда мечтал научиться летать, завидуя в душе пегасам за их врожденный дар. Считают, что те, кто родился на земле, не могут существовать в небе, но я рискну разрушить этот миф. Я могу и погибнуть, но это меня не удержит…

Она стояла напротив, затаив дыхание. Неужели ее мои речи настолько поразили? Это было бы удивительным, если бы она, как и я, тоже стремилась ввысь. Пусть она торгует фруктами, а я делаю расчеты и провожу испытания… Сейчас она мне казалась очень близкой по духу.

— Вот…А вот это мой Гринни. – я подошел к кадушке и невольно улыбнулся. – Он пока еще маленький, но растет быстро. Позже я высажу его на улице. – провел копытом по резному дубовому листу.

Она подошла и с милой улыбкой погладила малыша по его листьям. Наверное, он был счастлив от этих касаний.

— Вы такой необычный, Рэй. Я не думала что кто-то еще мечтает о таких вещах… – Дилли смущенно продолжила гладить листья. — Но мне показалось, что ваши мечты станут реальностью, честно. Вы даже рассказывали это с такой…С таким чувством, как будто уже летаете на этой машине.

Я стоял и глупо улыбался, глядя, как малыш Гринни блаженствует от ее касаний. Она была такой прекрасной… Да, я летаю...

— Я еще хотел вам показать машину, вы не против? – мне хотелось уйти в этот момент хоть на край света, лишь бы с ней одной. – У водопадов они работают почти круглые сутки, отсюда не особо далеко. Мы можем туда прогуляться, а после я вас провожу…

— Вам меня некуда провожать, Рэй. – с легкой грустью она встала напротив. – Я из Понивилля, а теперь уже поздно, наверно извозчики уже не работают… И мама будет переживать…

Это была моя промашка. Я совершенно позабыл об этом факте, будучи в плену чувств и ее улыбки. Теперь ей оставалось либо остаться у меня в доме, либо… Нет, разве можно оставить ее ночевать неизвестно где? Я усиленно пытался придумать какой-то ответ сложившейся ситуации – спальня была только одна, как и кровать. Ничего другого для нормального сна я не держал. Впрочем…

— Не беспокойтесь, я размещу вас у себя в доме, будете словно в гостинице. А сам я тут, в привычной обстановке. Я опыт имею, уже пару раз здесь ночевал, так что не беспокойтесь.

Грусть и размышления еще какое-то время виднелись в ее глазах, но она вновь улыбнулась.

— Хорошо, я вам верю. Но утром…

— Первым же извозчиком вас отправлю домой, понял. – я подмигнул Дилли и направился к выходу.

Заперев дверь, мы вновь прошли через дом, и вышли на улицу. Я решил взять с собой фонарь, чтобы не потеряться в темноте, для чего все-таки воспользовался своим рогом. Теперь светящиеся букашки летели в импровизированном летательном аппарате впереди нас, освещая дорогу. Путь к водопадам занял минут сорок, в течение которых я рассказывал Дилли о своих начинаниях и вообще о себе. От нее же я узнал, что их семья переехала в Понивилль не так давно, до того выращивая черешню в Додж Джанкшн. Надо же, оказывается она приехала издалека. Но как ей везет – повидала множество мест, а я же за свою жизнь особо дальше Кантерлота не высовывался. Видимо, стоит подумать над этим и куда-то съездить. Хотя бы и в Понивилль. Прервал нашу беседу шум водопада, издали напоминавший странный шорох, а вблизи обдавший натуральным грохотом. Огромные потоки воды со страшной силой низвергались с высоты в большое озеро, на берегу которого в специально оборудованной установке работали насосы. Их шум совершенно меркнул на фоне неистовой силы природы. У машин работали несколько жеребцов в ночной вахте, которые поддерживали работу насосов, подбрасывали горящий камень и следили за давлением в котле. Я кивнул начальнику вахты, который меня хорошо знал, и подвел Дилли к одной из машин. Котел шипел и вздыхал, из трубы клубился густой белый дым, а из трубок, соединенных с цилиндром, под давлением струями вырывался горячий пар. Шатун неспешно вращал маховик, который через систему передач приводил в движение несколько насосов. Эти машины уже который год качали воду в город, практически полностью обеспечивая его водой. Дилли с большим удивлением смотрела на это шипящее чудо, пытаясь как можно лучше рассмотреть работу механизмов.

— Вот это да! Это просто… Нет слов! – ее восторгу, казалось, не было предела. – У нас такого никто не видел, нет ни одной такой штуки!

— Значит, скоро будут! – я подошел к ней и встал рядом, наблюдая за ее эмоциями. – Если я доделаю проект, то такие машины скоро появятся много где. Уверен, в Понивилле забудут о рабочей силе.

Дилли засмеялась, услышав эту незапланированную рифму.

— Рэй, это замечательный слоган, запишите его обязательно!

Я улыбнуся. Действительно, могло пригодиться, жаль только, что записать некуда. Я не сомневался в этом будущем, а поддержка рядом стоявшей пони вдруг стала для меня куда ценнее подачек от кучки каких-то функционеров и бумагомарателей. Еще немного постояв, мы двинулись в обратный путь. Фонарь все так же летающим корабликом освещал нам дорогу. Мы шли и молчали. Я думал о будущем, а Дилли… Возможно, она тоже о нем думала. Вечерняя прохлада становилась сильнее, так что я галантно предложил ей свой фрак. Уже наступала ночь. Звезды яркими блестками украсили небосвод, а где-то вдали, над крышами домов, медленно и величаво всходила луна. Вечерние запахи трав и листвы пряностями разносились по улицам, а затихший ночной Кантерлот уже не напоминал о том бурном и веселом празднике, который мы решили покинуть. Вскоре мы подошли к дому. Я отпер дверь и зашел внутрь, Дилли проследовала за мной. Было темно, так что единственным источником света остался тот же фонарь. На кухне стоял канделябр, который я тут же зажег.

— Дилли, комната на втором этаже, полностью ваша. – я передал ей фонарь, а сам подхватил канделябр, чтобы поставить его наверху. — Сейчас перестелю постель и сможете отдыхать.

Мы поднялись наверх, и спустя уже несколько минут я передал комнату своей первой за последний год гостье. Давно я никого не принимал, кроме всякого рода напоминателей. Придется чуть прибраться. Пожелав спокойной ночи, я замкнул двери и пошел к себе в мастерскую. Там было уже посветлее – лунный свет серебром разлился по окрестностям, так что я открыл дверцу в фонаре и светоносная братия моментально из него выпорхнула. Подготовив кое-какую постель из старого матраца, я сбросил одежду и закрыл дверь. Холодный и жесткий матрац я воспринял после сегодняшних прогулок едва ли не лучше своей постели. Хотелось полежать и хорошо отдохнуть перед завтрашним днем. Правда, из головы никак не выходила Дилли. Я все думал, как завтра провожу ее домой, а после этого стану натурально скучать по ее улыбке. Это совершенно выбьет меня из колеи, куда сильнее шоркающего по утрам дворника. Впрочем, был соблазн отправиться в Понивилль с ней и посмотреть, как там живется. Кто знает, быть может и я бы туда переехал в будущем? К черту этот город с его показной серьезностью. Так я размышлял еще с час, после чего незаметно для себя провалился в сон. Вот и ладно.

Глава 2. Грустное утро. Прекрасный день.

В тексте встретится не совсем для всех понятное описание определенных вещей, потому тут я дам пояснение.
Итак, Рэй в первой главе получил в подарок от великодушного старьевщика "Экстра Универсал Апланат". Апланат — ранняя оптическая конструкция, которая представляет собой две одинаковые склейки из двух линз, поставленные в тубусе объектива симметрично. В настоящий момент такая схема нигде не используется из-за уймы недостатков, хотя в советское время по ней делали кинопроекционную оптику.
Далее мистер Трейбс решил приладить этот апланат заместо старого объектива, но задумался над тем, что у него нет для апланата доски. При чем же здесь доски? Дело в том, что почти каждая форматная камера(с размером кадра от 4х5 дюймов и больше) имеет для удобства смены оптики т.н. сменные доски. Они представляют собой небольшие дощечки из дерева/металла/пластика(такие камеры производятся и используются до сих пор) со специальными креплениями для самого объектива и для камеры. Обычно объектив в доску просто ввинчивается, т.к. имеет определенную резьбу n-ного посадочного диаметра. У старых камер крепления простые, потому для каждого объектива делается своими руками своя доска и все. Вот и Рэю нужно было сделать то же самое своими копытами и рогом, ибо резьба в апланате была больше той, что в его старом перископе. Взамен он решил попросту убрать в сторону старый объектив и переделать существующую доску под больший диаметр резьбы.
Перископ — простейший объектив, состоящий из двух симметрично поставленных линз. Дает отвратную картинку и "темный", в отличие от того же апланата.

Надеюсь, стало чуть яснее:)

Новый день встретил меня ярким солнечным лучом, который ловко пробился сквозь щелку в двери и разбудил меня своим навязчивым касанием. Я лежал на своей импровизированной постели и обдумывал ощущения от этой ночевки – тело неприятно ломило в суставах, а шея затекла от неудобного и жесткого матраца, на котором я лежал в эмбриональной позе, пытаясь спастись от ночной прохлады. Было не очень-то и хорошо, откровенно говоря. Попробовал повернуть шею вправо, но тут же едва не охнул от пронзительной боли. Вот и галантность боком начала выходить. Утреннюю тишину развеяли удары часов, стоявших во дворце. Пытаясь немного привыкнуть к острому дискомфорту в шее, насчитал семь ударов – стало быть, с первыми извозчиками я погорячился. Ну ничего, не столь и важно. Я неуклюже поднялся, едва не споткнувшись, и нехотя пошел в дом. Мисс Черберри наверняка еще досматривала свой сон, хотя может уже и проснулась – это в столицах любят поспать в теплых и уютных постелях, а в рабочих селениях встают рано. Я поднялся наверх и прислушался – было тихо. С максимальной чуткостью и аккуратностью приоткрыл дверь и увидел, что все-таки теплые и уютные столичные постели для всех одинаковы. Дилли еще спала, обняв подушку и сбросив одеяло на пол. Свечи в канделябре были целыми, словно я их и не зажигал – неужели сразу заснула? Вот же интересно. Я тихо прошел в ванную, чтобы хоть немного привести себя в порядок – грязный матрац сделал меня скорее похожим на бедного провинциала, а не на инженера. Но в этот раз ничего не изменилось – водопровод все так же радовал кипятком. Я не выдержал и набрал воды в стоявший рядом стакан и, дождавшись пока тот остынет, с помощью рога вылил его себе на голову, таким образом, смыв с себя немного пыли. Нужно было торопиться и приготовить хоть какой-то завтрак, чтобы потом отправиться с Дилли на станцию пегасов, потому я направился на кухню. Через пятнадцать минут, когда сандвичи с овощами были готовы, я легонько постучал в дверь спальни.

— Дилли, пора просыпаться, иначе вам попадет от матери. – я мысленно улыбнулся, представив эту картинку. Хотя, кто знает, какие у нее в семье взаимоотношения?

Но ответом мне были лишь шорох постели и недовольное сопение. Придется быть более решительным. Я открыл дверь и подошел к кровати, на которой сонная мисс пыталась спастись подушкой от моего навязчивого внимания.

— Я не шучу, уже семь, так что…

— Семь? – она моментально поднялась, уставившись на меня еще не проснувшимися глазами.

— Эм.. Да.. Я уже приготовил завтрак, так что... – мне стало неудобно. В сущности, это я был виноват, что проспал.

Дилли встала и накинула на себя легкую ситцевую блузу стремительно белого цвета, что лежала аккуратно сложенной на спинке кровати, и повернулась ко мне лицом, полная решительности. Я улыбнулся – настолько она забавной сейчас выглядела, будучи еще в сонном состоянии.

— А где у вас можно умыться?

— В ванной, но…Впрочем это со вчерашнего дня.. Дело в том, что дают только горячую воду, так что я не знаю как бы лучше сделать… — мне впервые стало стыдно за свой город. Столица, имея столь большие возможности и ресурсы, не могла предоставить мне простой холодной воды, зато давая взамен обогретую в новомодной кантерлотской котельной. – Я сейчас что-нибудь придумаю…Одну минутку.

Где-то в кладовке под лестницей у меня лежала всякая рухлядь, среди которой был медный слегка погнувшийся таз, который когда-то использовался для приготовления дистиллята. Я быстро сбежал вниз и открыл дверь в эту обитель ненужных вещей, откуда тут же пахнуло старостью и пылью. К счастью, искомый таз нашелся быстро, потому уже спустя четыре минуты Дилли смогла нормально провести утренний туалет. Относительно нормально. После мы быстро позавтракали, запив неказистые сандвичи абрикосовой, и вышли из дому. Ей нужно было спешить.

Станция находилась не близко, по сути, на другом конце города, и представляла собой большую полукруглую площадку, поделенную на секторы. Именно оттуда простым смертным можно было отправиться в соседние городки или в Клаудсдейл, который долго оставался недоступным для земных пони и единорогов.

— Я вам предлагаю отправиться к пегасам на извозчике, иначе мы потратим слишком много времени. – я отвел Дилли к краю улицы, где обычно можно было поймать кого-то из этих ребят. – Не переживайте, я все оплачу.

Она смущенно на меня посмотрела, словно я предлагал что-то слишком серьезное. Но деньги в настоящий момент были для меня пустяком, не достойным и упоминания. Я, конечно, не мог назвать себя богатым или даже обеспеченным. Большая часть финансов уходила на проекты, себе же я оставлял лишь средства для проживания в своем доме и какую-то часть для траты на хобби. По правде сказать, это самое хобби даже отнимало больше денег, чем я раньше мог рассчитывать – иногда приходилось натурально переходить со вкусной еды на почти что сено. Но жизнь на то и дана, чтобы переживать ее различные моменты в различном же положении.

Наконец, вдалеке я заметил извозчика, который только что высадил какого-то господина в цилиндре и теперь ехал пустой дальше по улице в поисках пассажиров. Я смущенно вспомнил, что не умею свистеть, потому просто махнул копытом, чтобы привлечь внимание, от чего извозчик, вальяжно подкатив к нам, остановился аккурат напротив Дилли. Я помог ей забраться в коляску и запрыгнул вслед сам. Жеребец был крепким, так что поехали натурально с ветерком. Уже через пятнадцать минут, миновав узкие улочки с утренними прохожими, пролетев целый квартал магазинов с лавками и объехав о чем-то спорящую толпу, собравшуюся вокруг разбитой повозки, мы достигли цели. Станция была полна пегасов и посетителей, так что еще не хватало попасть в какую-то очередь.

— С вас десять монет. – грубый голос, слегка испорченный посаженными связками, как-то очень подходил к этому парню, делая его эдаким типичным плохишом из бульварных романов.

Я отсчитал положенное и быстро повел Дилли к одной из стоек с информацией, на которой было написано о том, кто, когда, откуда и куда будет лететь в течение дня. Сам же я не имел ни малейшего понятия о здешних порядках, поскольку пользовался услугами пегасов только лишь раз, когда летал с друзьями в Клаудсдейл. Да и то, это было давно, так что я уже ничего и не помнил.

— Дилли, откуда вы обычно летите? – я пытался высмотреть что-то полезное на стойке, но покамест ничего толкового не находил. – Я в этих делах совершенно не разбираюсь, честно говоря.

Она неуверенно покрутила головой, после чего вдруг указала мне куда-то в сторону.

— Кажется, вон там. Там написано на табличке, но я не вижу…

— Идемте.

Вновь мы быстрым шагом понеслись к очередной цели. Признаться, надо было организовать все более правильным образом. Эта беготня совершенно отличалась от вчерашнего вечера, и я чувствовал, что делал что-то не так. Но что именно? Мы, наконец, дошли до таблички, на которой действительно было написано «Понивилль, 14С». Стало быть, вот откуда я могу начать свои познания окружающего мира в несколько более широком смысле, нежели я привык до того. Вот и славно.

— Рэй..

Я оглянулся. Дилли смотрела на меня непонимающим взглядом, словно я где-то допустил оплошность. Тут же стало как-то неловко.

— Рэй, вы так спешите… Как будто хотите скорее от меня избавиться… – ясные карие глаза смотрели на меня с обидой где-то в глубине. И не было даже следа той милой улыбки. Мне стало совершенно неуютно от этого пронзительного взгляда, словно я совершил страшную ошибку в жизни.

— Нет… Что вы, Дилли… Как же.. Я просто… — я пытался дать объяснения, но все что приходило в голову, казалось глупым, нелепым и притянутым за уши. – Просто я дал себе слово, что провожу вас домой как можно раньше, чтобы за вас не переживали родные… И я не смог это выполнить так, как хотел, потому… — я глянул себе под ноги. Как назло, не было рядом ни единого камешка. – Потому вот так… Я не хотел вас обидеть, ни за что в жизни.

Она еще мгновение посмотрела на меня, как эти льдистые частички, таившиеся в глазах, уступили место вчерашним искрам.

— А вы… Рэй, а вы видели когда-нибудь ветряную мельницу? – искорки и нотка смущения.

— Нет.. Точнее видел, но на картинках, если это считается. – я улыбнулся, вглядываясь в ее глаза. Какими прекрасными они могли быть, даже когда она, казалось, еще немного и разозлится.

— Понивилль! Пять минут! Одно место!

Голос объявляющего туманным эхом отозвался у меня в голове, словно сквозь сон, оторвав меня от мыслей и вернув к реальности.

— Дилли… Это ваш… Вам надо спешить, наверно. – вновь я почувствовал себя глупо. Казалось, будто сам пытаюсь отправить ее поскорее, совершая ту самую ошибку.

— Знаете, Рэй, а я не буду с вами прощаться. – улыбка, которой мне так не хватало эти утром. – Не хочу! – она засмеялась и тут же побежала к экипажу, который стоял, готовясь к отправке.

Я бросился следом, пытаясь догнать, но после ночи в мастерской мой организм вяло пытался намекнуть, что это не самая лучшая идея. Дилли уже успела сесть на свое место и теперь с интересом смотрела, как я едва ли не хромая подбегаю к ней.

— Что же вы… Так быстро..А? – давно я не бегал, от чего чувствовал себя внезапно постаревшим.

— Вы же сами сказали, что я спешу? – она вновь улыбнулась.

Вот же, оказывается как все непросто с этими женщинами. Я невольно рассмеялся – таким нелепым я казался сам себе, когда спешил и не видел дальше своего носа.

— Да, сказал. – стоял и глупо улыбался, прямо как вчера. – Вот, возьмите. – я протянул ей двадцать пять монет, необходимые для оплаты.

Дилли недоуменно посмотрела на них и тут же посерьезнела.

— Рэй, не стоит. Правда. — искорки все равно остались. – Я так не могу.

— Эй, мистер, отойдите, мест нет! – подошедший бежевый пегас в казенной синей форме махнул крылом.

— Вообще-то…

— Мне все равно, мистер! Здесь зона повышенной опасности, сейчас экипаж отправляется. Прошу вас по-хорошему. – было явно видно, что вариант «по-плохому» был бы не самым лучшим решением.

На это мне нечем было ответить. Пегас гневно зыркнул на меня и я, еще раз глянув на Дилли, пошел к краю сектора.

— Помни о мельнице! – Дилли выглянула с краю и помахала копытом.

Не успел я даже ничего ответить, как объявляющий поднял желтый флажок, и экипаж величаво взмыл в воздух. Я стоял и смотрел, как пегасы летели вперед, становясь все меньше и меньше, пока вовсе не пропали из виду. Вот так. Улыбка улетела к себе домой.

Обратно я решил пойти пешком. Не хотелось тратить вовсе нелишние деньги, да и вообще, было настроение поразмышлять. Но как бы я ни старался, мысли никак не строились в ряд, беспорядочно мешаясь в голове. Махнуть тут же в Понивилль? Но я даже не знал куда идти. Конечно, никто не мешал расспросить прохожих, но.. Нет, не сегодня. Ведь я вчера совсем забыл о своей работе. Нужно было решить проблемы с деталями для машины, навестить Файнгельдов и разузнать о вчерашнем вечере… Хотя бы это. Но сквозь рабочие мысли незримой нитью проходила грусть. Я не знал, как это описать. Вчерашний вечер был прекрасен, едва ли не лучший вечер в жизни. Утро было, правда, не таким, как я его представлял, но все же. И тем не менее, мне было грустно. Она уехала, а я вот здесь.

Я пришел домой через два часа болтания по городу. В какой-то момент мне захотелось перебить не очень приятные мысли, потому начал бесцельно заглядывать в каждый магазин и каждую лавку, пытаясь отыскать что-то такое, что меня отвлечет. Но все было не то. Дом встретил меня молчанием, как, впрочем, и всегда. Я прошел на веранду, где до сих пор стояла пиала с косточками от вчерашних черешен. Оса их так и не тронула, потому те попросту засохли. Молчал и смотрел на них, сам не зная почему, а в голове беспорядочными обрывками крутился вчерашний диалог. Я поднялся наверх. Дверь в комнату была открыта, а постель все также лежала не убранной. Присел на кровать, на которой еще недавно спала она, обнимав подушку… В животе вдруг стало холодно, а сердце повисло тяжелым камнем в груди, едва заметно стуча и гоняя кровь. Я внезапно почувствовал себя настолько одиноким, что захотелось завыть от отчаяния, заметаться бешеным зверем, загнанным в угол, ломая все вокруг. Я, чертов Рэй Трейбс, казался себе сейчас самым одиноким на всем свете. Все мои знакомые теперь стали бессмысленной пылью на дороге жизни… Такой же бессмысленной дороге… Чертовы машины заполонили мой разум, а я так и остался сам по себе, как и жил до того. Никто не ждал меня в этом пустом доме, никто не думал и не вспоминал обо мне, не мечтал, не засыпал с мыслями… Я упал на кровать и двинул в порыве бессильной злобы ногой по стене, даже не ощутив боли. Десять лет жизни я посвятил тому, что не сделало меня счастливым, даже ни на йоту не приблизило к этому состоянию. Только сейчас я начал понимать эту чудовищную бездну, в которой оказался. Сам загнал себя, если быть точнее. У меня даже не было друга. Я много с кем общался, если не обращать внимания на период затворничества, но никого я не мог бы назвать другом. Привык доверять только себе и только сейчас я понял, как глубоко ошибся. Из всех живых существ в моем доме были лишь пауки да один дуб. И то, Гринни рос в мастерской, будучи самым обычным, бесполезным деревом, которое никогда меня не слышало и не понимало. Это я с ним разговаривал, зачем-то объяснял теорию машин и прочие ненужные глупости… Чувство абсолютно бесполезности сейчас обуяло меня, хотелось уйти от всего этого мира, бросить планы, проекты, всех этих глупых знакомых в далекий угол и… И что? Словно вдруг проснулась вторая сторона моего эго. Словно я сошел с ума и в моем мозгу независимо друг от друга ожили два Рэя Трейбса. Первый сейчас невидящим взором смотрел в потолок и клял себя за ошибки, допущенные в жизни, а второй в этот же момент вдруг начал..радоваться. Он радовался тому, что появилась та, ради которой он плюнул на высокомерных господ и прочих мерзавцев, ради которой был готов пойти куда угодно, хотя бы и в небо. Он радовался еще больше, смутно понимая, что эти чувства были взаимными. Он просто радовался жизни, небу, воздуху… Этот Рэй Трейбс будто ребенок хохотал, рассматривая диковинные узоры на потолке, похожие на крылья, словно немыслимое провидение проступило сквозь краску. Его смех слышали прохожие, недоуменно поворачивая головы и пытаясь понять, что же происходит в доме напротив. Этот сукин сын по имени Рэй Трейбс лежал на кровати и просто дышал, вдыхая запах и чувствуя легкий дух той, что вчерашним утром повстречалась с ним волею случая.

Было уже далеко за полдень, когда я проснулся. Тихий и здоровый сон совершенно очистил меня от сторонних мыслей, и я чувствовал себя словно заново родившимся, хотя вовсе не собирался вот так отдыхать. Прошла усталость, практически исчезла боль в шее, а в голове было так ясно, что я был готов тут же броситься за свои проекты. Новые мысли и идеи роились назойливыми пчелами, требуя немедленного вызволения. Невероятно. Давно я не чувствовал себя так легко. Быстро спустился по лестнице и выглянул на улицу – было на удивление спокойно, словно все спали. Лишь где-то вдали на улице можно было разглядеть одиноких прохожих, идущих по своим делам. Чудесный день!

Сегодня нужно как можно больше успеть сделать, пока еще не стемнело. Я стоял в мастерской над кипой чертежей, раздумывая над тем, с чего начать. С утра я что-то вспоминал о Плантсах, было бы не лишним сегодня навестить их и справиться о состоянии своего заказа. Вчерашний визит мистера Йелда ясно давал понять, что при отсутствии конкретного результата мне останется лишь любоваться горой железа, не имея ничего за душой. И я вдруг начал его понимать, пусть и смутно, но тем не менее. Три месяца ушло на работу над машиной, а я даже не придумал, как ее назвать. Сидел взаперти и просто работал, не давая знать никому из Совета о ходе дел. Нет, надо было как можно быстрее показать им, что почти все готово и что остается малое – изготовить детали, собрать их, да провести испытания. Конечно, обязательно что-то пойдет не так, как планировалось, но на то испытания и необходимы. Заодно они привлекут публику, по крайней мере, должны. А так наверняка я получу поддержку среди кантерлотцев, что было бы ценнейшим подарком. Быть может, даже столичная богема заинтересуется этой штуковиной. Нужно было лишь действовать. Я глянул на Гринни, который все так же тянулся к солнцу. Мне стало вдруг стыдно за то, что еще недавно я его обозвал простым деревом. Смотрел на его резные листья, ощущая, что он все же был особенным, и не зря выслушивал мои мысли. Однако время не стремилось останавливаться, потому еще раз оглядев свои чертежи, я пошел собираться.

Потертый фрак, новенький цилиндр и чуть примятая рубашка. Я смотрел на себя в зеркало и больше не видел того инженера, который глядел оттуда в ответ еще вчерашним вечером. Я видел себя, полного решительности и спокойной уверенности. И где-то в глубине меня светилось чувство, что все выйдет. Да, все получится, и мои мечты станут реальностью, как и говорила Дилли. Я вышел из дому, прихватив с собой общий эскиз своего детища. Плантсы жили в центре, можно было пройти пешком, но меня не тянуло сейчас терять время на прогулки — я жаждал действовать. А потому просто поймал извозчика и уже спустя пяток минут неторопливой поездки смог честно расстаться с четырьмя монетами, оказавшись перед большим зданием с вычурной лепниной на фасаде. Старик Плантс любил роскошь, причем ничто не мешало ему это желание поддерживать во всяческих проявлениях. Богатое убранство интерьеров, обильно украшенный фасад, слуги, строящаяся вилла недалеко от Кантерлота… Он мог с легкостью себе позволить практически все, будучи крупнейшим промышленным магнатом. Его заводы располагались во многих городах, и даже в самой столице этот хитрый лис умудрился построить две фабрики, не оглядываясь на запреты принцессы Селестии. И именно этот джентлькольт был тем, от кого сейчас зависела судьба моей машины. Я немного задержался перед входом, окинув взглядом толстые колонны, поддерживавшие массивный фронтон особняка, словно это был какой-то храм. Каменной глыбой нависала вся эта колоннада, делая меня маленьким и ничтожным – видимо, этого Плантс и добивался. Но сегодня я был вовсе не тем, кого он ожидал встретить, потому поправил цилиндр и быстро поднялся по мраморной лестнице к входу. Резная дверь походила скорее на ворота, куда влезли бы, пожалуй, две рядом стоящие телеги. Дутый размах и пустое величие. Я громко постучал специально повешенным для этой цели на одну из дверей молоточком и выжидающе прислушался. Сначала было тихо и только спустя какое-то время из-за толстой двери я смог расслышать едва различимый шорох шагов и обрывки слов. В замке что-то глухо щелкнуло, затем еще раз, после чего створка двери величественно распахнулась, и я увидел на пороге одетого в глубоко бордовую ливрею дворецкого. Он глянул на меня с высоты своего роста и что-то шепнул стоявшей позади служанке, которая тут же куда-то умчалась.

— Добрый день, господин Трейбс. – дворецкий манерно кивнул. – Что вам угодно?

Надо же, помнит меня. Или я слишком часто здесь бывал?

— Я хотел бы поговорить с мистером Плантсом о своем заказе. – я показал дворецкому свернутый эскиз. Впрочем, об иных вещах мне с этим господином не доводилось вести беседы, о чем здесь знали. Какое-то мгновение я просто стоял и смотрел на эту ливрею цвета черешни, украшенную серебряным шитьем, обладатель которой ожидал некоего знака, глядя куда-то в сторону. В такой ситуации начинаешь чувствовать всю свою беспомощность, словно ты не уверенный в себе и взрослый муж, а какой-то несмышленый малыш, который хочет слишком многого. Но иначе быть не могло, потому приходилось терпеть. Наконец что-то внутри особняка все-таки произошло, и дворецкий отступил в сторону, приглашая меня войти.

Внутри было… Красиво. Попади сюда Дилли, чувства восхищения ее бы переполнили минут за двадцать, не оставив сил далее реагировать на новые и новые красоты. Мне же дом Плантсов напоминал скорее некий музей, нежели жилое здание. Как и музей, он мне казался каким-то мертвым сборищем старинных вещей, мебели и прочей чепухи, талантливо развешанной по стенам и потолкам. Уже прихожая поражала воображение своими размерами, а гостиная и вовсе пытаясь еще больше уменьшить посетителей в сравнении с фигурой хозяина. Легкий лазоревый оттенок стен перекликался с искусно расписанным потолком, на котором изображались обе принцессы в бесконечном круговороте времени. Тонкая шутка Плантса – давным-давно восставшая Принцесса Луна теперь была вовсе не опорой правящей Селестии, которую старик вообще не мог переносить за излишнее, по его словам, высокомерие. Ведь она мешала ему развивать дело, ставя запреты и ультиматумы, которые, впрочем, Плантс со временем перестал воспринимать всерьез. Стены гостиной были обильно покрыты вычурной лепниной, создававшей иллюзию целого белого сада, увешаны дорогими картинами, а довершали обстановку тяжелые бронзовые люстры и идентичный содержанием потолку умело составленный паркет. И везде был виден густой отблеск позолоты – массивные рамы, ножки и спинки кресел, орнамент на дверях… Все это великолепие стоило немыслимых денег, на которые можно было проложить едва ли не половину дороги в Понивилль, а то и всю целиком. И все эти средства мертвым грузом висели на стенах, не давая ничего полезного никому, кроме Плантсов, в чем я, впрочем, сомневался. К роскоши привыкаешь, и ее становится мало, если не иметь чувства меры. Я неторопливо осмотрелся и вопросительно глянул на скучающего дворецкого. Тот лишь степенно кивнул.

— Господин Плантс выйдет к вам через минуту.

Эта минута, впрочем, затянулась почти на полчаса, в течение которых я смог изучить все трещинки в окружающих меня паркетных дощечках и практически успел их пересчитать, прежде чем меня позвали. Как оказалось, Плантс ждал меня в своем просторном кабинете, который располагался на третьем этаже, и никуда выходить не собирался. Я в такие выси еще не ступал, потому с интересом смотрел на весьма необычные картины, висевшие вдоль широкой лестницы. На них были изображены деньги. Монеты, просто золото, сюжеты с золотыми пони, какие-то похотливые эротические баталии с извергающимся золотым семенем, статуи и прочие порождения безумной фантазии неизвестного мне художника. Захотелось тут же выбросить все это из не вовремя закружившейся головы, но куда там… Эта благодать давила на меня, словно я оказался заваленным всем этим золотом. Даже в сердце появилась тяжесть, от чего я шел вперед как во сне, смутно различая путь.

Плантс сидел в своем повседневном домашнем халате за кучкой бумаг, что-то перебирая и ставя какие-то подписи. Это был обрюзгший старый жеребец с сединой в гриве и бесами меж ребер. Я слышал, что до сих пор ему хватало сил обладать кобылицами, которые во множестве крутились вокруг этого богатея. Его же сынки прибрали к себе несколько злачных заведений в Кантерлоте, где организовали самый настоящий бардак. Власть, богатство и отсутствующие понятия чести и достоинства делали всю эту семейку сборищем омерзительных хлыщей, которые став влиятельными господами ничего не делали сверх того, чтобы добыть еще больше денег. Разумеется, на публике они были весьма добропорядочными гражданами, которые внесли значительный вклад в развитие Эквестрии. Сам Плантс, к тому же, среди жителей столицы считался радикально порядочным семьянином и борцом за моральные и нравственные качества. Потому если в каждом шкафу обычно лежит скелет, то здесь в нем содержалось целое кладбище. Я деликатно постучал в резной наличник, чтобы намекнуть о своем присутствии.

— Да-да… Проходите... – спокойный и ровный голос, обладатель которого даже не отвлекся от бумаг.

— Добрый день, мистер Плантс. – я подошел к креслу для гостей и присел. – Я к вам, собственно…

— А-а, мистер Трейбс! – он, наконец, обратил на меня внимание, от чего тут же оживился. – Где же вы пропадали вчера? Я надеялся с вами поговорить, как раз обсудить, как говорится, то, что вы хотели. Ну, это ладно, это такое. Вы, верно, насчет заказа? – глаза старика излучали уверенность, в которой была размешана легкая нотка веселья.

— Так, были кое-какие дела, но…

— Зря, зря вы не пришли! Миссис Харридан как раз испекла превосходнейшие бисквиты! Я вам скажу откровенно, что нигде таких не достанете, нигде! Селестия мне свидетель, что я так сказал. И лото, представляете? Файнгельды вдруг решили... – он неприятно хохотнул. – Лото… Вот же…

Каждый раз я вынужден был выслушивать какую-то околесицу, которая, по мнению Плантса, видимо, должна была отвлечь меня от собственных намерений. Он был словно театральным постановщиком, который точно знал сценарий, аккуратно и в то же время властно ведя по нему персонажей. Вот и я скорее чувствовал себя эдаким «персонажем».

— Я пришел узнать о заказе, это вы верно сказали, – я как ни в чём не бывало подошел к его столу и разложил поверх неизвестных мне бумажек свой эскиз. – Посмотрите сюда. Это, — не глядя ткнул копытом куда-то в центр машины. — то, что должно было быть изготовлено на ваших заводах за те деньги, которые я вам заплатил. Уже месяц я жду новостей, а еще сильнее жду готовых изделий.

Плантс оторопело глядел то на эскиз, то на меня, слегка не понимая в чем дело. Словно я разрушил его выверенный сценарий, которым он так надеялся воспользоваться. Но в этот раз я планировал вытрясти из этого старого куска мыла нечто большее, чем простые обещания. Наконец, изумление в глазах Плантса начало сменяться тем же спокойствием.

— Что же вы, Рэй, так грубо? – старик притворно удивился. – Вы могли бы и без этого, сами знаете, что я всегда о вас имею только хорошее мнение. – он склонился над чертежом, пытаясь что-то там разглядеть. – А что касается заказа, то, знаете ли, есть хороший повод для праздника. Вашего. Я как раз вчера хотел вам сказать об этом, но вы не пришли, уж здесь с меня спросу нет. – Плантс слегка улыбнулся и вытащил из-под эскиза пару каких-то бумажек. – Вот это ваши накладные, по которым вы можете забрать с моего склада свои железочки.

Настала моя очередь удивиться. Я мельком взглянул на предоставленные мне бумаги – действительно, в списке были заказанные мной детали. Более двух сотен наименований. Неужели все так просто?

— Значит.. Все изготовлено?

— Почти. Есть еще трудности с некоторыми деталями, но это решится. – Плантс вдруг перешел к деловому тону: — Мистер Трейбс, я знаю, что деньги вам дает Совет Общества кредитных ссуд, ибо я сам являюсь его членом. По факту, я сам даю вам деньги. – он внимательно глядел мне в глаза, словно пытаясь что-то там высмотреть. – И я знаю, что кое-кто считает вашу идею бессмысленной. Но не я, что я сразу отмечу. Я долго размышлял над одной штукой, которую как раз вчера и хотел вам выложить. – старик встал с кресла, поправил халат и начал размеренно шагать по кабинету. – Вы наверняка считаете меня эдаким богатым мерзавцем, на что имеете полное право. За своими сыновьями я уже не могу уследить — это моя большая ошибка. Но. Я всерьез заинтересован вашей машиной. Точнее, вчера утром стал ей заинтересован. Дело в том, что ваша идея способна значительно повысить прибыльность перевозок. Пока что этот кусок смакуют лишь пегасы, остальное это мелочь. А если вдруг появится новый транспорт? Быстрый, надежный и дешевый? Он же моментально станет популярным и сможет выбить пегасов с насиженного места. – Плантс жестом смахнул пегасов куда-то в сторону книжного шкафа. — Поверьте мне, это совершенно изменит текущую ситуацию!

Я молча смотрел за его «прогулкой» по кабинету. Примерно можно было понять, чего хочет этот тип.

— Я предлагаю вам сотрудничество. – продолжил старик. – Мы, как равные партнеры, могли бы стать очень полезными друг другу. Я буду полностью оплачивать изготовление машин, а вам достанется доля от прибыли с перевозок. И слава. А мне так, мелочи. – он коротко хохотнул. – Всего лишь дадите мне возможность пользоваться вашими научными результатами на практике. И никому другому. Я не болван, мистер Трейбс, в отличие от этих толстозадых мешков из Совета. Я сразу понял, что ваше изобретение будет полезным. А теперь я вам предлагаю помощь в его рождении. – он вернулся к столу и начал что-то искать в ящике.

— Вот. – Плантс положил поверх моего эскиза четыре пухлых мешочка.- Здесь ровно две тысячи монет. Я даю эти деньги вам авансом, чтобы хорошо подумали. Но прошу об одном. – он тут же приблизился прямо к моему носу. – Никому ничего не говорить. Я не хочу, чтобы лишние уши что-то знали. Особенно это касается друзей из дворца. – и вновь он у стола, будто ничего и не было. — Я бы и сам начал выпуск машин. Без вас, скажем так. Но, не имея этого, — старик махнул не глядя на эскиз, — я ничего не смогу сделать, и вы это понимаете. Надеюсь, что выберете верное решение. Верно, мистер Трейбс?

Я в глубине души понимал. Понимал, что это какая-то большая игра, в которой правила были писаны далеко не мной, и оставалось лишь принять их. Слишком на многое был способен это толстый жеребец в замятом халате. И даже патронат Селестии мне вряд ли помог бы.

— Идея весьма заманчива, но...

— Вы сомневаетесь? — он присел за стол, внимательно продолжая на меня смотреть. – Поверьте, я помогу все обустроить, лишь вопрос времени. У меня хорошие связи.

— Слишком просто все звучит в вашем изложении... Да и принцесса Селестия может высказать...

— Может — перебил Плантс. – И выскажет, если бы я вылез на подмостки. Она всегда это делает, если дело касается моей скромной персоны. Но суть в том, что я буду вашим представителем, произведя детали вашей же чудесной придумки. Потому формально это вы будете заниматься организацией перевозок. А я уверен, что Селестия не станет дергать вас за хвост.

Об этой стороне его идеи я как-то не подумал. Старик был хитер, однако и Принцесса могла отреагировать на его план весьма непредсказуемым образом.

— Хорошо, я поразмыслю над вашей идеей.

Я забрал эскиз и подхватил с помощью рога четыре тяжелых мешочка. Плантс молча смотрел за моими действиями, словно это было крайне интересным зрелищем.

— Удачи, мистер Трейбс!

Когда я ехал к Плантсу, у меня в кармане лежало всего десять монет. На них я мог бы, к примеру, хорошо пообедать и еще купить что-то мелочное в лавке. Теперь же у меня из ниоткуда возникла огромная куча денег. Не состояние, конечно, но этого хватило бы на многие и многие вещи. Я теперь имел возможность переоборудовать мастерскую, приобрести инструменты и приборы, разобраться с охапкой мелочных проблем и еще бы у меня осталась хорошенькая сумма. Такая подачка от Плантса входила в разряд фантастического и невероятного. Но если он просто так дал две тысячи, то сама идея сулила десятки тысяч. Я мог бы стать еще тем богачом, если бы сам заправлял всеми этими перевозками. Можно было в будущем нанять рабочих и открыть собственную фабрику, стать влиятельным господином, важно посматривать свысока на прохожих… Мог бы даже переехать во дворец. Мечты, вновь эти мечты. Но самое важное, что почти все заказанные мной детали были изготовлены и лишь ожидали, пока я их каким-то образом заберу со склада. И даже нужные бумаги были при мне. Это был прекрасный день!

Домой я вернулся уже под вечер, решив послоняться по центру города. Дорогие магазины, ресторации и питейные заведения так и манили кантерлотцев, приглашая зайти хоть на мгновение и оставить хоть немного денег взамен на ненужные вещи или выпивку. Имея при себе две тысячи, я с чувством удовлетворенности осматривал витрины, ибо мог купить все, что могло быть угодно моей душе. Но пока что эти деньги были мне дороги, потому ничего не высмотрев, я просто нанял извозчика и с ветерком покатил в свою родную обитель. Дом встретил меня легкой духотой после жаркого дня и беспорядком, потому, прежде всего, я решил прибраться, чтобы в следующий раз не стало неудобно перед гостями. Или гостьей? Убирая в своей спальне, я невольно задумался о Дилли. Стал размышлять о том, что она делала сегодня и как вообще ей живется в Понивилле. Наверняка рассказывала всем о чудном ночном городе, раскрашенном сотнями огней, о шипящих паровых машинах, об огромных водопадах... А может и обо мне упоминала. Мне вдруг захотелось увидеть ее глаза, с тем самым блеском, который вчера так запал мне в сердце. Жаль только, что она была далеко, где-то в провинциальном городишке, который для меня был абсолютно неизвестным. Одно я знал точно — по адресу Маджин Роуд 5 проживала прекрасная кобылка по имени Дилли Черберри, которая растила любимую мною черешню. Вдруг вспомнилось, что Дилли перед отлетом что-то говорила мне про мельницу. И еще вчера вечером она о ней упоминала. "Помни о мельнице"... Тут я и понял, какую же ошибку совершил утром. В сравнении с этим полученные от Плантса деньги и известие о готовых деталях показались простой мелочью. Сидел на полу и чувствовал себя полным кретином, сопливым юнцом, не разбирающимся в тонкостях противоположного пола. Ведь Дилли хотела, чтобы я полетел с ней в Понивилль, но я совсем сглупил. Постарался поскорее исполнить свой джентлькольтский долг, позабыв об остальном. Впрочем, еще можно было исправить свою промашку – часы показывали еще только около семи вечера, так что время у меня еще было.

Я поставил перед собой совершенно забытый в заботах подарок. Потертая деревянная коробочка с объективом, старым и практически никому не нужным. Апланат «Клара Зейтц». Пока я решал свершить совершенное безумство, меня притормозил один творческий порыв. Я ясно понимал, что увидев эту рыжую красавицу еще раз, мне станет просто невообразимо больно ее покидать. Пусть это было бы временно, но тем не менее. Потому пришла в голову идея воспользоваться достижениями технического прогресса в виде деревянного ящика с мехом, которым я иногда делал технические и художественные фотоснимки. Едва ли в Понивилле у кого-либо была фотографическая камера, разве что кто-то из местных жителей мог иметь талант в написании портретов. Но портрет быстро не напишешь, да и многое зависит от мастерства, чего не скажешь о моей волшебной коробке. Так что лучше всего было бы все сделать самому. Я открыл футляр и вытащил объектив под свет нескольких свечей. В ровном желтом освещении он казался еще старше, но этот возраст был скорее благородного толка, не имея ничего общего с простой старой рухлядью. Впрочем, одной красотой не пообедаешь. Этот апланат может и был хорошим, но мне решительно некуда было его пристроить. Сделать новую доску я мог бы в выходные, но не сейчас, когда требовалось собираться в путь. Да и не было у меня подходящей заготовки, честно говоря, разве что доска от моего старого перископа… Перископа! Я тут же левитировал к себе свою Арцу, которая смирно стояла на треноге в углу мастерской. Легкое движение и у меня на столе оказалась доска с этим самым перископом. Дрянная штука была, если честно, жалеть было бы странно. Я тут же отсоединил черный тубус старого объектива и положил перед собой его доску. Она-то мне и поможет!

Спустя полчаса я любовался тем, как хорошо смотрится этот латунный старичок на моей Арце. В отличие от черного собрата он казался внушительнее, оставалось лишь испытать его в деле. В стоявшем справа от входа шкафу у меня хранились вещи фотографической направленности, потому я тут же принялся собирать самое необходимое. Пять готовых пластин в светонепроницаемой обертке, еще пять отполированных заготовок, черная бутыль с эмульсией, три кассеты, светонепроницаемый рукав из старого пиджака, еще немного черной обертки, накидка и сам аппарат. Все это разнообразие уместилось в две среднего размера сумки. Тяжелые, надо сказать, а ведь еще и штатив, который должен был висеть на мне отдельно. Я еще раз оглядел мастерскую, чтобы ничего не забыть в спешке, после чего погрузил на себя эту нехитрую поклажу и пошел одеваться. Для дальних прогулок у меня как раз был отличный костюм из плотной ткани песочного цвета, которому не было сноса. В нем я гулял по окрестностям Кантерлота, когда было на то настроение, вот и вновь настал его черед. На часах было уже начало девятого, когда я вышел из дому. Заперев дверь на замок, я решительно повернулся в сторону, где по моему предположению находился Понивилль. Был бы я пегасом, я смог бы эффектно взлететь ввысь, навстречу возлюбленной, прямо как в дешевых театральных постановках. Увы, летать я не был способен. «Пока что» — поправил сам себя. Так что вновь потребовалось платить извозчику, для того чтобы я смог добраться до станции. В вечернее время посетителей было мало, да и экипажей тоже поубавилось. Я неспешно оглянул всю площадку – такой большой она вдруг мне показалась. Утром я не заметил этого размаха – наверно был слишком занят. Но смотреть бесконечно на эти широты я не мог по причине дефицита времени, потому направился в сторону сектора 14. Там еще стоял экипаж, готовившийся к отправлению, возле которого крутилась какая-то парочка – лимонного цвета пони в легком светлом наряде и пухлый единорог в засаленном зеленом сюртуке. Они о чем-то спорили.

— Фиджет, я прошу тебя, брось эту затею, умоляю! – господин в сюртуке тщетно бегал за лимонной девицей, пытаясь ее схватить. – Ты же знаешь, что я чист перед тобой! Подумай обо мне!

Но та лишь уклонялась от этих неуклюжих попыток, не забывая грациозно поправлять свою пышно уложенную каштановую гриву.

— О тебе подумать?! – легкое движение в сторону и единорог промахивается, едва удерживая равновесие. – Я о тебе думала пять лет! А ты обо мне думал вчера?! Безголовый осел! Я уезжаю!

Видимо, некая семейная ссора сейчас была в самом разгаре. Я остановился чуть в стороне, наблюдая за эти представлением.

— Фиджи, я тебе Селестией поклялся, что безгрешен и …

— Клятвы он еще разводит! – казалось, еще немного и эта разъяренная миссис пойдет в наступление. – Я все знаю о твоих шашнях, Уолли, так что твоя Селестия тебе не поможет!

Эта перепалка, должно быть, длилась уже долго, потому что объявляющий пегас лишь со скукой во взоре смотрел на ссорящуюся парочку, даже не пытаясь ее разнять. Но бесконечно это продолжаться не могло, потому что через полчаса станция отправляла последних пассажиров и закрывалась. Я обошел экипаж и направился к объявляющему, тому самому, который утром меня отгонял от Дилли.

— Добрый вечер, а когда будет отправляться экипаж в Понивилль? – я невольно оглянулся на господина в зеленом, который смачно упал на землю, споткнувшись о поставленную подножку. Пегас в форме со все тем же выражением скуки посмотрел сначала на меня, затем на кричащую что-то в ответ пони.

— Если вы летите, то отправимся сию минуту. Эти двое уже выводят меня из себя. – объявляющий глухо выругавшись смачно плюнул в сторону.

— Значит, я могу садиться?

Пегас коротко кивнул и быстро направился к выясняющим отношения. Я последовал за ним.

— Эй, мистер! Миссис! Немедленно отойдите от экипажа!

Те в момент умолкли, увидев, что ими всерьез заинтересовался станционный служащий, которого они до этого мгновения не замечали.

— Проходите. – это он мне. С утра бы вот так…

Я зашел внутрь открытого экипажа и с наслаждением снял с себя тяжелые сумки со штативом, уже успевшие натереть мне бока. Признаться, я довольно сильно нервничал, так как это был всего лишь мой второй полет, но ради поставленной цели я готов был стерпеть куда большее. Пегас еще с минуту что-то объяснял парочке скандалистов, после чего направился ко мне.

— Оплата по месту прибытия, отправка прямо сейчас, так что уложите багаж куда следует.

Я вопросительно посмотрел на него, поскольку понятия не имел, куда же следует складывать вещи.

— Открываете сзади дверцу и складываете туда. Не задерживайтесь.

Мне пришлось подчиниться, правда, я решил на этот раз просто поднять сумки при помощи рога, чтобы не ворочаться с ними на спине. Наконец, все было сделано по установленным правилам. Я сидел на мягком плюшевом диване и смотрел на крылья ведущих пегасов, которые стояли впереди и готовились к отправке. Словно разминаясь, они расправляли и складывали свои крылья, похлопывали ими, причем делая это по некой системе – настолько все было слаженно и четко. В какой-то момент я так засмотрелся, что попросту пропустил мгновение, когда мы оторвались от земли. Оглянувшись назад, увидел лишь стремительно уменьшающегося синего пегаса с флажком, большие сектора с экипажами, затем дома Кантерлота и дворец. Все это постепенно становилось более картинным и призрачным, обволакиваясь закатной дымкой, словно город позади меня был полотном мастера живописи. Я летел вперед.

Глава 3. Бессонница в Понивилле.

Шибер — светонепроницаемая заслонка в сменных кассетах камер большого и среднего форматов, которая защищает чувствительный слой от попадания света, вынимается из кассеты непосредственно перед съемкой.

Легкая вечерняя дымка окутала округу, делая местность сказочно серебристой, так что травянистая площадка, окруженная невысокими деревцами, походила на маленькую крепость. Воздух был чистым и свежим, а едва заметные порывы ветра доносили приятный аромат маттиолы, растущей где-то невдалеке. Кое-где меж деревьев виднелись верхушки невысоких домишек, то тут, то там мерцавшие огоньками. Вот и Понивилль. Я расплатился с пегасами, которые тут же умчались в Клаудсдейл, и теперь просто стоял на месте, слушая далеких соловьев, разливавшихся по округе своей чарующей песнью. Было так спокойно и тихо, словно действительно попал в какую-то сказку. Я прожил всю жизнь в Кантерлоте, но настолько он мне теперь казался шумным и беспокойным в сравнении с этим благодатным местом. Еще раз вдохнул чудный запах вечерних цветов и поднял свои сумки на спину. Было уже поздно, потому требовалось найти место для ночлега, чтобы утром поискать эту загадочную улицу.

Площадка, на которую садился экипаж, находилась в стороне от деревни, так что пришлось пройти с полмили, прежде я, наконец, не подошел к окраине. Казалось, что городок уже давно спал – фонари на домах светились редко, не было слышно чьего-то гомона, собаки не перебрехивались, разрывая вечернюю тишину своим навязчивым лаем… Справа от меня, где-то на отшибе, стояла та самая ветряная мельница, о которой, должно быть, говорила Дилли. Сейчас эта конструкция больше походила на толстого великана, расправившего свои объятия в ожидании гостей. Я робко двинулся дальше, даже не представляя, к кому обращаться. Была ли здесь гостиница или хотя бы постоялый двор? Или, может быть, амбар? Я был не особо изнеженным, как могли себе воображать жители этого городка, так что сгодилась бы и охапка соломы. Но улица, на которую я вышел, была пуста. Ставни на окнах, под которыми виднелись одни цветочные горшки, были закрыты, так что я ощущал себя каким-то призраком, шатающимся в поисках заплутавших прохожих. Еще немного и я начну себя глупо чувствовать. Я не особо рассчитывал на радушный прием, но настолько явная пустота… Вдруг вспомнилось, что перед городком где-то слева виделись огоньки на каких-то строениях. Возможно, это и было то место, где можно переночевать. Я поудобней перехватил сумки и пошел левой стороной улицы, чтобы не возвращаться обратно. Моя вечерняя прогулка по пустому Понивиллю продолжалась с десять минут, пока я, наконец, не вышел за его пределы. Какой же он небольшой, едва ли больше квартала, в котором я живу! Но увиденные недостроенные домики давали понять, что это лишь обманчивое впечатление.

Широкая грунтовка темной лентой стелилась передо мной. Я шел вперед, с любопытством оглядывая окрестные достопримечательности. Оказалось, что отсюда отлично виден вечерний Кантерлот, сверкавший где-то вдалеке своими шпилями и огнями. Наверняка этот вид очень нравился Дилли, хотя, чего скрывать, мне и самому было интересно смотреть на эту россыпь волшебных огней. Здесь же, наоборот, было темно. Я ориентировался по двум огонькам, которые спустя пятнадцать минут ходьбы превратились в два фонаря, висящие на стене амбара. Вот и гостиница… Должно быть, я попал на какую-то ферму или что-то в этом духе, поскольку вдали виднелись стройные ряды деревьев и каких-то грядок. Но делать было нечего, потому что иначе я рисковал провести ночь прямо на улице, что никак не входило в мои планы. Обойдя амбар, увидел за ним аккуратный домик, в котором, очевидно, жили хозяева. Окно на чердаке, который напоминал скорее второй этаж, еще светилось — может быть, не все здесь успели заснуть. Я подошел к двери и прислушался. Был слышен чей-то приглушенный смех, словно кто-то вполголоса рассказывал некую забавную историю. Значит, все-таки был шанс на сносную ночевку. Легкий стук дверь и разговоры за ее тонкими досками прекратились. Еще какое-то мгновение был слышен подозрительный шорох, после чего кто-то осторожно подошел к двери и открыл ее. На пороге я увидел крепко сбитого жеребца в оранжевой рубахе и потертом брезентовом комбинезоне. Он с подозрением осмотрел меня, покосился на мои сумки и, наконец, вздохнул.

— Доброго вечера, мистер. Шо до нас привело? Вечор, все-таки… – он все также внимательно продолжал смотреть мне в глаза.

— Добрый вечер… Я прошу прощения, если оказался не вовремя, но хотел бы попросить вас о ночлеге, если есть возможность. – я заглянул хозяину через плечо, но никого там не увидел. – Вы живете сам?

— Не, живем тут из семьей своей, но для вас местечко знайдем, мистер. Вы откудова сами?

Этот его акцент показался мне весьма забавным – никогда такого не встречал. Но виду решил не подавать, чтобы не подумали чего лишнего.

— Меня зовут Рэй Трейбс, инженер тепловых машин. Из Кантерлота. – я коротко кивнул этому типу, который не сводил с меня взгляд, в глубине которого различимо виднелась полная серьезность.

— С Кантерлота, значить… Знаем такой. Ну проходь. – он отошел в торону, пропуская меня внутрь.

Внутри дома было простенько, но по-домашнему. Деревянные перекрытия добавляли этому жилищу какой-то уют, словно я не был неизвестно где вдали от Кантерлота, а зашел к своим лучшим друзьям на вечер. Пока я осматривал красивую плетеную вазу для сухих цветов, откуда-то из-за занавески у стены вышли несколько пони. Два коренастых жеребца, один с платком на шее, второй с каким-то медальоном и в коричневой шляпе, симпатичная миссис с аккуратно заколотой каштановой гривой и странной маркой в виде швейной машинки, а также юная кобылка нежного цвета с ярко соломенными гривой и хвостом, заплетенными в эффектные косы. Все они с любопытством смотрели на меня, глядя на мои сумки, торчащий где-то на спине штатив и песочный костюм. Я чувствовал себя словно чучело в витрине магазина, которого праздные прохожие со стремительным вниманием осматривают в поисках каких-то интересных деталей. Наконец хозяин в комбинезоне подошел ко мне, по-дружески хлопнул по спине и познакомил со всей семьей.

— Це мистер Трейбс с Кантерлота, инженер тепловых машин. Он, значить, сегодня попросил ночлега, так шо познакомьтесь. – меня вместе с сумками подвели к остальным членам семьи. – Це моя жена, Сью Эппл. А то двое наших сыновей — Шоул и Стринг Эпплы. И моя дочь – Смити Эппл. Ну а меня звуть Экорн. Отак.

Я по очереди поздоровался с каждым из Эпплов, удивляясь тому, как это в таком небольшом домике умещается настолько большая семья. И еще больше я удивлялся тому, куда же меня решат «поселить». Впрочем, амбар был весьма вместительным… После легкой паузы я все же снял с себя эти тяжелые сумки, которые, казалось, приколотили меня к полу. Хотелось прямо тут же прилечь и отдохнуть, но в планы Эпплов входили несколько другие мероприятия. Прежде всего, мне накрыли ужин, как положено гостю. Небольшой чугунок с остатками каши, тарелка густо посыпанных солью помидор и овсяный сухарь. Признаться, в Кантерлоте эту стряпню никто бы ни за что в жизни не решился попробовать, но сейчас мне вдруг захотелось есть. Видимо, здешний свежий воздух как-то иначе влияет на организм, так что спустя мгновение я уже вовсю уплетал эту домашнюю кашу, закусывая ее сухарем. И еще интереснее было то, что этот ужин был чертовски вкусным! После того, как я покончил с кашей, начались пространственные переговоры на тему того, где меня разместить. Я сидел в сторонке, едва не засыпая, и слушал Эпплов. Экорн предлагал постелить мне прямо здесь на полу, миссис Эппл решительно хотела отправить меня в амбар, а двое братьев аргументировано заталкивали вместе с пожитками на чердак. Но особенно отличилась Смити, которая, выслушав всех, скромно предложила свою комнату, поскольку, по ее мнению, столичного гостя негоже было выталкивать в сарай. Я тут же проснулся, изумленно посмотрев на нее – настолько странной показалась мне эта инициатива. Странной и неожиданной. Все невольно глянули на меня, от чего вдруг стало неловко. Я не собирался стать настолько значимым, хотелось всего лишь поспать и скоротать время до утра. Но неожиданно семья поддержала эту молодую пони, напоминавшей цветом своей шерсти мой растущий на лоджии салат.

— Ну вот, а то, значить, не можем решить. Мистер Трейбс, мы вас положим у Смити. У ней места вдосталь, так шо не придется сильно тесниться. – Экорн встал и подошел ко мне, подбирая сумки. – Вы уже лягайте, а то поздно, с дороги надо поотдохнуть. Сейчас мы вам настелим, так шо будете как у себя в постели в этом самом Кантерлоте.

Мы вместе с Экорном и Смити пошли в небольшую комнатку, в которой вовсе не было много места. Если для Эпплов это означало «не придется сильно тесниться», то я не представлял, как же дела обстоят в других помещениях. Комната Смити едва ли была размером с мою кухню, которую я, между прочим, считал достаточно маленькой. У дальней стены располагалась высокая и широкая кровать с высокими же спинками, покрытыми шелушащейся голубой краской. Рядом с кроватью стояла грубо сколоченная тумбочка, стены же украшали разного размера полки, заставленные книгами, горшками и прочими безделушками. Прямо у двери, упрямо стремясь покорить дверной косяк, рос томатный куст, от которого по всей комнате увлеченно пахло помидорами. Я даже почувствовал какую-то слабость от вида этой комнаты, словно что-то внутри меня оборвалось и с все возрастающим свистом устремилось вниз. И дело вовсе не в том, что все здесь было будто бы простым и деревенским, вовсе нет. Слишком уж навязчивым я сам себе казался в такой скудной обстановке. Но поворачивать назад было уже поздно, потому я лишь помог мистеру Экорну сдвинуть сумки к стене, чтобы не мешали, после чего отошел в сторонку. Миссис Эппл быстро управилась с постелью и теперь едва ли не силком звала прилечь, чтобы отдохнуть. Я решил не противиться такой широкой гостеприимности и сразу же сел на отведенный мне край кровати. Тут же прибежала Смити, застенчиво заглянув на меня через широкую спину отца, но почему-то почти сразу отвернулась и смущенно начала рассматривать пол.

Наконец, мы пожелали друг другу хороших снов, после чего я улегся носом к стенке, пытаясь ни о чем не думать. Устал после таскания этих сумок, да и вообще, хотелось спать… Легла и Смити. Легкое и приятное тепло от ее спины заставляло стиснуть челюсти и напряженно смотреть в сучок на одной из досок, который темным пятном проглядывал сквозь вечерний полумрак. Я даже не рискнул снимать костюм, так и лежал в нем поверх потертой льняной простыни. Было жарко и тесно, но я терпел. Но насколько она была… Нет, не чудесной. Легкой? Эти пронзительно светлые косички, эти яркие глаза и какая-та легкость, которая скорее свойственна раннему салату, чем юной пони. Я лежал и слушал, как ровно она дышит. Словно уже заснула. Но вряд ли, так как даже я не умею так быстро засыпать. А еще я понял, что запах помидора, обильно обдававший меня своей терпкостью и свежим ароматом, вдруг стал размешиваться с чем-то вроде запаха конфет. И эти конфетные нотки подозрительно усиливались, словно я спал не в фермерском доме, а в буфете. Мне вдруг стало настолько неловко, что я весь взмок в этом дурацком костюме, боясь лишний раз пошевелиться. Вдруг спокойно лежавшая Смити аккуратно повернулась ко мне, от чего я едва не взрогнул.

— Мистер Трейбс, вам наверно жарко? – этот шепот был подобен весеннему дождю, робко проливающему свою влагу на подсохшую твердь.

Я неуклюже повернулся к Смити, чуть не задев рукавом ее нос. Она смотрела прямо мне в глаза.

— Нет…Все в порядке, спасибо. – сдавленный голос едва слышно булькнул, словно я подавился остатками своей сдержанности.

Но на самом деле мне было очень жарко, особенно сейчас, когда я видел напротив себя два увлеченно рассматривавших меня глаза. И эти напряженные ушки…

— А вы правда в Кантерлоте живете?

— Ага… – у меня едва дыхание не перехватило от этого проникновенного взгляда. Черт возьми, зачем я сюда пришел… Лучше бы прилетел завтра утром, прямо к Дилли.

— Я разок бывала и даже видела Принцессу. Она такая красивая. – мисс Эппл на мгновение отвлеклась от меня, устремив мечтательный взор в потолок. – И она нам разрешила тут поселиться. Она добрая. А вы ее видели? – и вновь эти глаза, с интересом поедавшие меня без остатка.

Я чувствовал в себе напряжение. Это самое напряжение, которое меня наглым образом преследовало во время прогулки с Дилли. И я решительно ничего не мог с этим поделать. Чертов костюм со всех сторон давил на меня, обволакивая словно крепко перевязанный мешок. А от близкого дыхания Смити, от ее разбросанных косичек и запаха ирисок я глупел просто на глазах. Где же Дилли, когда она так нужна…

— Ага… Видел… Н-несколько раз бывал в замке. – еще немного и я не выдержу, разорву плотную ткань и… Но тем сильнее я начинал переживать за себя и лежавшую рядом юную красавицу.

— Я тоже в замке была. У нас так похоже все… — она весело хихикнула. Слишком весело.

— Ага…

Где твоя сила воли, Рэй… Скажи, что устал, отвернись и спи себе. Ведь все настолько просто. Но просто это было в мыслях, а в реальности я как загипнотизированный смотрел в ее глаза, блестевшие в сумраке, ощущая какое-то смутно похожее и от того казавшееся стыдным чувство. В голове вдруг все затуманилось и я прикрыл глаза. Легкий поцелуй. От неожиданности я отпрянул в сторону, гулко ударившись о деревянную стену, от чего на меня сверху тут же свалился какой-то горшок с землей. Я в момент потерял ориентацию в пространстве и упал с кровати. Попытавшись удержаться, схватил зубами простынь, которая поехала вместе со Смити на пол. Та лишь успела сдавленно ойкнуть, после чего приземлилась прямо на меня. После такого грохота воцарилась прежняя густая тишина. Это была катастрофа. Не хватало еще того, чтобы сюда ворвались старшие Эпплы и увидели меня в таком виде. Но было тихо, лишь Смити учащенно дышала мне в ухо, испугавшись такого падения, даже чувствовалось как колотится ее сердце. А вокруг еще сильнее запахло ирисками.

Ночью я спал плохо. Мне снилось что-то непонятное и поначалу постыдное, будто Смити целовала меня, а я вовсе не сопротивлялся — лежал как болванчик, блаженствуя в этих платиновых косах и вдыхая конфетный аромат. Снилась ее ласковая шерсть, мягкая и приятная, с красивым пирогом на крупе, который я даже попытался укусить. Потом сновидение сменилось какой-то нелепой фантазией. Смити бегала вокруг дома и что-то кричала под аккомпанемент жуткого и пугающего грохота, протяжных завываний и прочих адских звуков. Ее конечности вдруг растянулись, а тело причудливо выгнулось, став в три раза больше. Пропала чудная шерстка, сменившись грубой коричневой шкурой. А эти ясные глаза вдруг начали лучиться бесовским светом, словно сам Сомбра мне явился среди ночи. И снова грохот, и снова завывания…

Уже светало. Я проснулся жутко вспотевшим, лежа на своем месте и заботливо укрытый теплым войлочным одеялом. Пошевелив ногой, вдруг понял, что ощущения самого себя несколько сменились – было как-то легко и свободно. Отбросив одеяло в сторону, обнаружил, что лежал совсем раздетый. Костюм аккуратной песочной горкой лежал на тумбочке, напоминая о вечернем дискомфорте. Правда я совсем не помнил, когда успел его снять и почему он оказался на тумбочке, да еще и сложенным – не страдал от избытка аккуратности. Смити рядом не было. Должно быть, уже проснулась и вела хозяйские дела, как и остальные Эпплы. Исчез и помидор, что рос у двери, так что теперь пахло не свежей терпкостью, а чем-то странным и душным, больше всего напоминавшем запах грибов. Странным было также то, что не были заметны следы моего ночного кульбита – все чисто и аккуратно. Разве что непонятно откуда взявшееся размазанное пятно на простыне смущало своей шероховатостью. Совершенно сбитый с толку, я все же сделал усилие и встал с теплой постели, так как нужно было приводить себя в порядок.

В доме никого не оказалось, но на обеденном столе под полотенцем стояла миска с крупно нарезанными овощами и знакомый вчерашний чугунок. Внутри оказалась все та же каша, только уже приправленная какой-то подливкой. Пахло очень вкусно, потому я решил не медлить и тут же приступил к завтраку. Сытная еда моментально обволокла желудок, так что уже спустя несколько минут я просто сидел за столом и блаженно смотрел на какие-то деревья, видневшиеся через оконце. Все-таки атмосфера здесь, вдали от Кантерлота, была какой-то особенной. Наверняка местные жители не ощущали этой размеренности, но мне она казалась исключительно волшебной. В городе я должен был вечно куда-то спешить, расталкивая боками прохожих, стремясь куда-то вперед, обогнав свой нос. Тут же я чувствовал некую умиротворенность. Впрочем, это ощущение могло возникнуть и из-за плотного завтрака. Тянуло снова прилечь, особенно учитывая то, что я толком не выспался. Но мне хотелось чем-то заняться, потому я вернулся в спальню, оделся и вышел во двор. Солнце уже поднялось над горизонтом, и наконец-то можно было осмотреть всю ферму, на которой я случайно оказался. Она была на удивление крупной и даже скорее большой. Справа вдоль дороги, тянувшейся куда-то вдаль, росли ровные ряды молодых деревьев, аккуратно покрашенные известью и огороженные длинными деревянными колышками. Слева же зеленели многочисленные грядки разномастных овощей, среди которых особо выделялись по-гренадерски вытянувшиеся кусты томатов, подвязанные к высоким рогатинам. А еще я с удивлением для себя заметил, что недалеко от дома, в котором ночевал, находится Лес. Даже в голову не могло прийти, что когда-нибудь я вот так запросто увижу тот самый Вечнодикий Лес, сказки о котором я слышал еще в детстве. Странно, что Эпплы совсем не побоялись поселиться так близко – ведь по слухам там творилась форменная вакханалия ужаса и дикости, поговаривали и о страшных тварях, во множестве заселявших вековые заросли. Сейчас, правда, Лес молчал, лишь ветер лениво колыхал ветви деревьев, сгоняя упитанных пташек с насиженных мест. Я еще раз ленно оглянулся, пока не заметил среди зеленых гренадеров знакомо блеснувшую платиной гриву.

Смити что-то увлеченно ковыряла в земле, подставив под утреннее солнце свой милый зад. Оказалось, это было настолько увлекательным занятием для нее, что я долгое время оставался незамеченным. Просто стоял и смотрел, как она что-то выдергивала из грядки, отбрасывая в сторону прямо на разложенную тряпку. Кучка зеленой ботвы постепенно становилась все больше, а я все так же продолжал смотреть на эту светлую красотку.

— Мистер инженер, не могли бы помочь мне отнести рядно на компост? – она вдруг повернулась и одарила меня озорной улыбкой.

А вчера вечером эта кобылка показалась весьма застенчивой. Все прятала взгляд, смущенно разглядывая стены, а здесь даже сделала вид, что меня не заметила.

— Эм…Конечно. А где это?

Я понятия не имел что такое «компост» и «рядно», а уж где находятся эти вещи, для меня было и вовсе загадкой. Смити хихикнула, прямо как вечером, и указала на лежавшую у ее ног тряпку с ботвой.

— Вот эти бурьяны надо отнести в яму за амбаром. – ясные глаза вновь с интересом начали меня поедать. – После дождей растут страшной силой.

Юная фермерша, словно ожидая, отошла в сторонку. Я решил не мараться, потому просто с помощью магии подхватил края тряпки, точнее рядна, и гордо понес его в сторону амбара. Смити засеменила рядом, то и дело поглядывая на мой окутанный голубоватым мерцанием рог.

— А что вы там так рассматривали? – вновь она хитро улыбнулась.

— Да так… — я уверенно глядел вперед, стараясь не выдать своего смущения. – Знаешь, Смити, я… Хотел бы извиниться за неудобства… Которые доставил ночью. Чуть не разбудил всех в доме, и вообще…

Смити с удивлением посмотрела на меня, но тут же загадочно улыбнулась.

— Ничего страшного, мистер инженер, все было… Отлично. Да и все равно ночью нельзя было крепко спать.

— Почему же?

Мне казалось, что здешние ночи словно созданы для здорового сна. Впрочем, непонятный сон не слишком вписывался в мою теорию. Но Смити лишь загадочно повела глазами:

— Секрет!

Наконец мы пришли к большой яме, огражденной ржавыми листами жести. Внутри лежала разностная зелень, источавшая настойчивый аромат прелости и гнили. Одно легкое движение, и сверху на кучу упали свежевыдранные сорняки. На какое-то мгновение я даже почувствовал себя фермером, где-то в глубине души. Но приятного в ковырянии земли было мало, так что эти эфемерные представления почти сразу же исчезли. Мы со Смити еще немного поболтали, после чего я пошел за вещами, поскольку впереди был важный день. Все семейство разбрелось по ферме, потому я чувствовал себя несколько неудобно, входя в чужой дом. Но ждать было некогда. Я подхватил сумки со штативом и вышел на дорогу, на прощание оглянув ферму. Надо будет как-нибудь вернуться и отблагодарить Эпплов за ночлег и такой теплый прием. Но чуть позже.

— Доброго ранку, мистер Трейбс. Ну як спалось? – Экорн возник словно из ниоткуда. Вылез из зарослей тыквы и, опершись на сапу, с усмешкой глядел на мои сумки.

— Доброго… Да так, ничего. – я постарался улыбнуться, но вышло что-то невнятное. Экорн же улыбнулся еще шире.

— А я думал шо Смити вас разбудит своим грохотом. Ночью важная пора настала, будем теперь грозаблуки збирать.

— Грозлаб… Что?

— Грозаблуки… Ну… — Экорн оглянулся, словно в поисках чего-то, что помогло бы объяснить мне этот термин. – В общем яблуки, только грозовые. Волшебные, во.

— А откуда у вас волшебные яблоки? Чья-то магия?

Оказывается, еще и волшебство тут замешано. Но… Магия у земных пони? Мне стало вдруг интересно узнать об этих чудо плодах. Хотя, кто знает, что у них там за яблоки. Может самые обычные, только крупнее. Фермер пожевал губу, после чего крякнул и вылез ко мне на дорогу из своего зеленого убежища.

— Та не, чья там магия. Хотя… — он задумчиво глянул в сторону Леса. – Пару лет назад у нас было туго з едой, так шо Смити пошла в лес, назбирать чего-нить съедобного. Ну хто ж знал, шо там всякая шваль живет. Ну и пошла. А оттуда прилетела в ужасе и давай лупить по казану. За ней древесные волки погналися, от она их отпугнула. А потом рассказала, шо нашла там дерево, на яком росли странные яблуки. Она их от и собрала маленько. Наши-то яблуки росли долго, только ж успели посадить. А эти лесные… — Экорн приблизился ко мне и заговорщицки подмигнул. – Бросили мы у землю семена да закопали. Потом в один момент из земли як вылезят целые деревья! Мы из Смити прямо на верхушках оказались! И от каждый год теперь эти яблуки родят единожды, но собрать надо ровно за шесть дней, иначе пропадают. А Смити варит з них варенье, оченно вкусное. Ну и всякое по малому… Пироги там разные… До нас прямо чуть не с Кантерлота йшли за этим вареньем. А само главно, шо перед появлением цих яблук обязательно воют древесные волки, яких Смити сегодня ночью и отгоняла, ну и там еще пара прикмет. Теперь то в ней традиция.

История, рассказанная Экорном, меня немало удивила. Получается, что мой сон был не совсем сном и ночью действительно слышались завывания этих древесных волков. С ужасом вспомнились кое-какие пикантные подробности этого сна, и та дурацкая выходка Смити… О Селестия.

— Так получается, что скоро будет урожай? – я постарался выглядеть спокойным, хотя в голове в этот момент творился сущий кавардак.

— Точно так. Можете прийти до нас и поглядеть, а мы вас угостим. – Экорн улыбнулся и ободряюще постучал меня по спине.

Да, прийти можно было бы. Но теперь у меня возникали сомнения по этому поводу. Пусть все эти волшебные яблоки были заманчивы, пусть о них знают даже в Кантрелоте… Нет, поскорее забыть все домыслы, словно их и не было. Только так. Я искренне поблагодарил Экорна за ночевку и пошел дальше, обдумывая вероятные события, которые могли случиться ночью. Что меня только дернуло пойти именно на эту ферму? Вдруг в голове что-то щелкнуло – настолько развесил уши, что забыл спросить об адресе. Но фермер уже нырнул куда-то в тыквенные дебри, так что вновь я никого не увидел. Ну и ладно.

Утренний Понивилль встретил меня безразличием. Немногочисленные прохожие практически не обращали внимания на приезжего, нагруженного сумками, словно он был частью городка. Я шел той же улицей, которая вчера радовала полным молчанием и обилием цветочных горшков на подоконниках домов. Не было ни единой таблички, чтобы можно было хоть как-то сориентироваться, так что пришлось просто идти вперед. Это продолжалось минут пятнадцать, пока я не вышел на какую-то площадь, на которой стремительно росло вверх обильно украшенное строительными лесами здание. Должно быть, какая-то ратуша или вроде того – очень даже серьезно для такого поселения. Рядом со стройкой под соломенным навесом виднелся большой циферблат, пока еще без стрелок, а под чехлом угадывались контуры немалых шестерен. Это было еще серьезнее. Теперь я понимал, что идея проведения дороги из Кантерлота в Понивилль не была настолько бессмысленной, как это казалось поначалу. Если этот городок, который уже как-то и не назовешь деревней, развивается настолько уверенно, то в будущем у него есть все шансы стать вторым Мейнхеттеном. Или третьим. Площадь пока еще была пустой, так что спросить дорогу было не у кого. Но дальше по улице какой-то жеребец в соломенной шляпе возился с грудой ящиков, потому я направился прямо к нему. Оказалось, что в доме была некая лавка, и этот господин ее готовил к новому дню, проводя ревизию. Я поздоровался. Увидев меня, лавочник прекратил свою работу и с интересом начал рассматривать мою скромную персону.

— Чем ’бязан? – он ловко стукнул копытом по краю шляпы, словно это был козырек солдатского кепи.

— Я ищу один адрес. Маджин Роуд пять. Знаете где это?

Лавочник на мгновение задумался, после чего мотнул головой куда-то в сторону.

— Эт’ вам идти в сторону ветряка. Дойдете туда и перед вами наш Маджин Роуд. – он усмехнулся и забросил в рот немного какой-то коричневой крошки.

Поблагодарив за помощь, я пошел в сторону мельницы, которая словно большой короб торчала на другом краю Понивилля. Тут же вспомнилось и то, что Дилли мне напоминала об этой мельнице, когда я его провожал на станции. Я мысленно усмехнулся – вот уж эти намеки. Вечно с противоположным полом такая канитель. Все настолько пекутся о собственной гордости и чувствах, что стесняются называть вещи своими именами. Но с другой стороны, как было бы скучно жить. С этими нехитрыми размышлениями я шел вперед, не забывая посматривать по сторонам. Понивилль производил приятное впечатление, особенно утром, когда дневная суматоха еще не успела полноценно пробудить всех жителей. Аккуратные домики, местами даже двухэтажные, красивые клумбы, ухоженные дорожки и просто уйма висящих над головой горшков с разномастными петуньями, бегониями, фиалками и прочими фикусами. То и дело я оглядывался на эти цветы, вспоминая недавно прилетевший мне на голову точно такой же горшок. Но здесь все было чинно и мирно, будто в сказке. Будь моя воля, купил бы где-нибудь домик, да перевез бы свое барахло. Или еще лучше – начал бы жизнь заново, в этой спокойной сторонке. Вдруг на верхнем этаже дома, под которым я проходил, открылось окно и оттуда с возмущенным грохотом выпал помятый пегас в замызганной жилетке. Он неуклюже поднялся на ноги и сделал попытку взлететь, но тут же потерпел неудачу и шлепнулся на задницу. Я невольно остановился, наблюдая за этой сценой, которая и не думала завершаться. Сквозь несвязный поток ругани из того же окна вывалились какие-то тряпки и бумажки, на что сидевший на земле пегас разразился проклятиями с упоминанием всех ближайших родственников и действий определенного толка, которое он имел честь произвести с ними в былые времена. Наконец он заметил, что за ним наблюдают, от чего поднялся и неровной походкой двинулся ко мне.

— Че, дядя, сильно ин-тересно? – от пегаса тут же дохнуло смесью неприятных ароматов. – Эта с-сука выбросила мои вещи, в-идал? – он мотнул головой в сторону окна и сплюнул в сторону. — Слышь, помоги мне ее зак-онтроперить, а то сам не могу эту толстую жопу осилить.

Но я лишь молча отступал назад, пока этот обаятельный господин пытался снискать мое расположение. Откровенно не хотелось вступать в какие-то конфликты, потому я просто помотал головой, надеясь что этого хватит. И этого действительно хватило. В какой-то мере. Пегас внимательно посмотрел мне в глаза и противно сморкнулся.

— Ну и говнюк ты, дядя. Такой шанс теряешь. – в голосе незадачливого ловеласа промелькнула нотка сожаления.

Пегас вновь сплюнул и пошел собирать свои тряпки. Я же отошел на другую сторону улочки и двинулся дальше, стараясь как можно быстрее уйти с подмостков этого уличного театра.

Пришлось пройти еще квартал небольших одноэтажных домишек, прежде чем я вышел прямо к мельнице. Вблизи она оказалась куда больше, а еще сильнее впечатляли эти здоровенные лопасти. Почему-то на картинках такие вещи всегда меньше, чем в реальности. Вся эта конструкция стояла на самой окраине городка – дальше дорога выходила куда-то в сторону фруктовых рощ, где уже не было никаких домов. Стало быть, где-то здесь и находится та самая улица, а также дом с номером пять. Несколько пони куда-то спешили по своим делам в сторону центра, потому я решил спросить у них. Оказалось, что это действительно Маджин Роуд, к которой приписаны целых пять домов. Нужный мне дом оказался самым крайним, от него до мельницы было буквально шагов тридцать. На удивление он был двухэтажным, единственный на всю улицу и предыдущий квартал. Я подошел к невысокому окрашенному известью заборчику и заглянул во двор. Там были слышны какие-то разговоры, потому я смело позвал хозяев. Разговоры не прекратились, но спустя минуту из дому вышла приятной наружности пони в узорчатом синем переднике и пышной заколкой на голове. Миссис подошла к калитке и с любопытством начала меня рассматривать.

— Доброе утро. Что вам угодно? – она отперла щеколду и вышла ко мне.

— Доброе. Я к мисс Черберри. – я галантно кивнул. – Она дома?

— А, вы наверное из школы? Неужели Дилли все же приняли? – глаза этой пони тут же оживились.

— Нет, но…

— Ах, жаль, но вы не стойте, проходите. – пони в переднике улыбнулась и указала в сторону дома. – Проходите, не стесняйтесь.

Дом семьи Черберри удивил меня своей атмосферой. В отличие от жилища Эпплов здесь было как-то аккуратнее и симпатичнее. Больше всего небольшая гостиная, в которую меня пригласили пройти, напоминала какой-то интерьер из рекламного проспекта – настолько все было каким-то гладким. Не успел я присесть, как мне тут же предложили ягодного морса и немного пирога, словно я был долгожданным гостем. Миссис Черберри села напротив и с интересом смотрела, как я пью этот морс, от чего я чувствовал себя немного не в своей тарелке.

— Собственно… Меня зовут Рэй Трейбс, я инженер и приехал вчера из Кантерлота… — я еще немного отпил из кружки и отставил ее в сторону. – Позавчера я познакомился с вашей дочерью и, скажем так, решил по случайному визиту навестить ее.

Я несколько натянуто улыбнулся, так как мисс Черберри никак поначалу не отреагировала на мои слова – лишь смотрела на меня и молчала. Но тут же она поправила прическу и подсела поближе.

— Когда-то мне нравился один инженер, такой неопределенной души был жеребец… Но он быстро уехал куда-то к себе домой и я вышла замуж за фермера.

— Простите…

— Мы в то время еще жили в Додж-Джанкшн, и у нас на свадьбе был самый большой торт. — она мечтательно взглянула куда-то в сторону. — Моя тетушка так постаралась, что хватило этого торта на всех гостей. А вы бывали в Додже?

— Нет, я…

— Честно говоря, Дилли о вас мне все уши прожужжала. О Кантерлоте чуть больше, правда, но о вас тоже немало. Что же вы сразу не сказали, я бы хоть переоделась из домашнего. – миссис Черберри смущенно стянула заколку и распустила гриву. Несмотря на возраст, все еще можно было рассмотреть черты былой красоты.

— Нет, что вы, не стоит, миссис Черберри. А что вы говорили о школе? – мне вдруг стал интересен этот момент, о котором Дилли ни разу не упоминала. – Я просто…

— Ах, я забыла вам назвать свое имя. Меня зовут Вельвет, а то вы меня старите. – она приятно улыбнулась. – А школа это небольшая мечта моей Дилли. Не так давно у нас ее построили, но в ней пока нет учителя. И вот сейчас проводится выбор среди кандидатов. Дилли очень ждет результатов, переживает за этот конкурс. Она так любит жеребят… Вот и я жду вместе с ней. Но еще больше она мечтает о Кантерлоте.

— Она говорила…

-Да, даже раз в две недели туда ездить выходит дорого. Но ее так тянет в эту красоту. Вечерами смотрит на эти огни, вот я и отпустила ее на вечер. Ей так понравилась ваша экскурсия, вы молодец.

— Так значит…

— Я ей уже говорила, что здесь не хуже, но ей все равно хочется в столицу. Не знаю, стоит ли… А вы что думаете? – Вельвет наконец посмотрела на меня.

— Кхем… – мне этот диалог казался странным. – В целом, почему бы и нет…

— Я тоже так думаю, но знаете как это сложно? Отпускать родное дитя куда-то далеко… — в голосе Вельвет почувствовалось беспокойство. — Ей было так тяжело от смерти отца, вот мы и переехали в Понивилль, чтобы она смогла как-то развеяться. Раньше у меня была ферма, а здесь лишь одно название. Вы любите черешню?

Я молча кивнул, так как мои реплики, очевидно, не были запланированы в этом диалоге. Пожалуй, даже старик Плантс не смог бы выстоять в такой ситуации. Миссис Черберри отошла к серванту, откуда спустя мгновение принесла какую-то объемистую книгу.

— Вот это наш фотоальбом. — она раскрыла альбом, на первой странице которого была вклеена фотография какого-то господина в костюме и написан небольшой текст. — Мой муж очень любил ходить в фотоателье, потому у нас столько фотокарточек. Когда-то мы каждый месяц ходили в ателье в выходных нарядах и делали наш общий портрет. Сначала я с Эвудом, а потом и с нашей Дилли. Вот здесь она совсем маленькая. — на фото на меня смотрел совсем младенец, на головке которого красовался пышный бантик. — Мы так долго пытались успокоить Дилли, когда фотограф делал снимок. Малыши пугаются этой вспышки и дыма, начинают капризничать. А вот здесь она уже помогает отцу чистить ящики, всего три годика, а уже хозяйственная. Он так с ней любил проводить время, даже когда был занят. На летней ярмарке мы продавали большую часть урожая, а потом Эвуд покупал Дилли сладости, какие она только хотела. Но нам повезло, что она выросла неизбалованной. Знаете, она просто умница. — Вельвет с каким-то теплым выражением посмотрела на меня. — Немного старомодная даже. Сверстницы более нахрапистые обычно, а она слишком скромная.

— А Дилли когда вернется? — я наконец подал голос, напоминая о своем присутствии.

— Чуть позже, она сейчас занята с соседскими жеребятами. Дает им азбуку и счет. — Вельвет придвинула к себе графин с морсом и налила кружку. — А вы по какому делу заглянули в Понивилль? Что-то важное?

Это был интересный вопрос. Ответить прямо было бы слишком неправильно, но и придумать что-то правдоподобное я не успевал. Однако вдруг так кстати вспомнились часы в центре городка, которые я как бы приехал осмотреть. Миссис Черберри посчитала это пояснение достаточным и далее предложила мне пообедать, от чего я не смог отказаться — все-таки здешний воздух творил чудеса аппетита. Итого спустя четверть часа я сидел за опрятным овальным столом с белоснежной скатертью, щедро предлагавшим мне отведать ароматное рагу с грибами, сочную и притягательно зеленевшую спаржу, маринованное ассорти и легкий овощной салат с сухарями. Все это великолепие вкусов было удивительным, поскольку и дома, в Кантерлоте, мой рацион редко когда отличался таким разнообразием. Я лишь заканчивал разделываться с рагу, когда хлопнула входная дверь и в гостиную впорхнула Дилли. Поначалу она не обратила на меня внимания, потому сходу начала восторженно рассказывать об успехах жеребят в области покорения азбуки. Но тут же наши взгляды встретились, от чего Дилли умолкла на полуслове и забавно моргнула, словно пытаясь спугнуть наваждение. Тем не менее, я все никак не исчезал.

— Мистер…Рэй? – она с полными удивления глазами уставилась на меня, словно я действительно был привидением. Я хотел было ответить, но меня уже не в первый раз перебила Вельвет:

— Наконец ты пришла, а то мистер Трейбс все расспрашивал о твоей школе. Ну что ты стоишь, обед готов, умывайся, я сейчас накрою. – миссис Черберри потянула Дилли в ванную и пошла на кухню. Мне подумалось, что такой удивительной заботливости я еще не встречал. И вроде бы не так и плохо, когда о тебе так пекутся, но и простыми подобные отношения тоже не назовешь. Уже через мгновение Вельвет принесла тарелку и аккуратно разложила столовые приборы. Пришла и Дилли.

— Садись. – Вельвет отодвинула стул. – Ешь, не сутулься, сколько можно говорить.

— Мама…

— Вкусно, правда? Ты ешь рагу по рецепту из повести писателя Фезерда Домаса.

— Очень вкусно, мама…

Я молча наблюдал за всей этой заботливой картиной, не забывая об удивительно хрустящем ассорти, хотя Дилли, судя по ее выражению, явно не разделяла мою точку зрения. Она лишь хмуро глядела в тарелку и неохотно ковыряла кусочки овощей. Обед так и прошел в молчании, изредка прерываемом Вельвет, которая начала рассказывать о Домасе и о его несчастной любви. После я поблагодарил мисс Черберри за вкусную еду, а Дилли почти тут же подхватила меня и вместе мы пошли в сад, который располагался на заднем дворе. По ее глазам я уже представлял, сколько вопросов сейчас высыплется на мою голову. Мы вышли к дальнему краю сада, где под ажурным деревянным навесом были расстелены циновки. Было красиво, прохладно и до рези в животе романтично. Дилли встала напротив и молча смотрела мне в глаза, от чего я почему-то не мог пошевелиться. Она словно гипнотизировала меня этим взглядом, но я лишь чувствовал, что мне хорошо.

— Привет. – она скорее выдохнула это слово. Пусть в саду было прохладно, но мне почему-то резко стало жарко. И снова этот костюм…

— Мы же не прощались? – я наконец смог оторвать от нее взор и присел на циновку, приглашая Дилли присоединиться. Она улыбнулась и тут же села рядом.

— Да, я не захотела. Значит не зря? – в ее глазах лучился тот самый блеск, от которого голова снова начала наполняться туманом. — Как вы думаете? – она игриво на меня посмотрела, от чего туман только усилился. Вдруг я вспомнил об одной важной вещи, ради которой натер себе бока.

— Я сейчас придумаю! – поднявшись я скорее побежал за сумками. Насколько чудесной мог выйти снимок в этом пышном саду. Спустя пару минут я пришел к Дилли со своим скарбом, который тут же начал разбирать. Она с любопытством смотрела на то, как я ставил аппарат на штатив, как заряжал кассету и что-то бубня под нос рассматривал в табличке. Наконец, когда все было готово, я попросил Дилли встать у раскидистого фактурного дерева. К счастью, она была знакома с портретированием, потому даже не двинулась, когда я закрыл крышку объектива и вставил кассету — в этот момент она была самой прекрасной моделью. Я вытащил шибер из кассеты и картинно поклонился.

— Дамы и господа, прошу внимания! Сейчас отсюда вылетит птичка!

Снять крышку, сказать про себя «двадцать один», закрыть крышку.

— Готово! – я задвинул шибер назад и вытащил кассету.

Дилли рассмеялась, глядя на мое импровизированное выступление.

— И только ради этого вы приехали?

Но я лишь улыбнулся в ответ. В тот день я стал еще счастливее, о чем еще можно было говорить? Мне еще сильнее хотелось чувствовать ее рядом, видеть, ощущать ее касание и… Казалось, что мне хотелось стать пчелой, утопающей в таком сладком и ароматном мёде ее улыбки. Я провел этот чудесный день с ней одной. Мы бродили по большому черешневому саду, по окрестным лугам и околицам, болтали и молчали обо всем на свете, просто были рядом. Я готов был ходить с ней куда угодно, так что под вечер от усталости начали ныть ноги. К счастью, мне предоставили отдельную комнату с хорошей постелью, но выспаться я так и не смог. Просто лежал и с улыбкой дурака смотрел в потолок, в котором вместо аккуратных обоев видел небо. Глубоко голубое небо с пушистыми облачками, которые плыли куда-то вперед по зову своих белоснежных сердец.