Упавшее небо

Глава 1

За тысячи лет своей жизни я не раз попадала в тяжелые ситуации, противостояла противникам, превосходящим меня силой, но всегда могла положиться на свои крылья, магию рога и силу ног. В этот раз все получилось иначе, магия не работала. Не работала вообще. Очнувшись от холода в темном лесу, первым делом я решила зажечь огонек, но рог не ощущался. Только скосив глаза к верху, я увидела, что он на месте. Попытка взлететь окончилась лишь бесполезным хлопаньем крыльями. Ноги заныли, как будто на них навалилась десятикратная тяжесть. Лишенные магической подпитки мышцы требовали отдыха, и я улеглась на сырую листву. Моросящий дождик пропитывал обвисшую гриву, и холод стал проникать сквозь мокрую шерсть. Легендарная выносливость аликорнов тоже покинула мое тело. «Да уж, хуже некуда…» — захотелось произнести что-то вслух, чтобы приободриться от звука своего голоса, но из горла раздались лишь фыркающие звуки и хрипение. «Значит, есть куда, — подумала я, внезапно успокаиваясь. — Даже разговаривать мне более не дано». Когда дела идут настолько плохо, остается только смеяться над своим положением, и я зафыркала резкими звуками, сменившими мой когда-то мелодичный смех.

Стояла глубокая ночь, затянутое тучами небо было абсолютно черно. Отдыхая, я стала обдумывать произошедшее. Вот уже почти год, как в Эквестрии стали появляться странные аномалии. Возникающее серебристое марево накрывало в случайном месте небольшой круглый участок и ничего не пропускало внутрь. После его исчезновения внутри находили рисунки и фигурки пони из странного материала. Когда мне пришло письмо от Твайлайт, что подобная аномалия возникла около Понивиля, я поспешила ее исследовать и, потеряв осторожность, попыталась проникнуть внутрь. Что же, это мне удалось — небольшое падение, потеря сознания, и я прихожу в себя в мокром темном лесу, обессилевшая и лишенная магии. Все украшения пропали, возможно, потому, что золото, являясь естественным изолятором магии, не поддалось заклинанию переноса и не смогло переместиться со мной.

Когда боль в мышцах ослабла, я стала осматриваться, пытаясь найти следы магического вмешательства, но либо их не осталось, либо пропала моя способность видеть волшебные ауры, но мне не удалось уловить ни единой искры. В поисках следов я обошла всю поляну, обнаружив только старое кострище, несколько бутылок и фантиков — остатки чьего-то пикника.

Прислушавшись и уловив отдаленный шум, я пошла в его сторону. Во все стороны простирался лес. Или парк, но очень странный — множество кривых деревьев, поваленные стволы и заросли кустарника создавали ощущение Вечносвободного леса. Дорожки, покрытые серым твердым материалом, скамейки и фонари, горящие странным, не похожим ни на огонь, ни на магию светом, говорили, что это место не такое уж и дикое.

Постепенно пробираясь по лесу, я пересекла несколько дорожек и вышла к источнику шума. Это оказалась дорога невероятной ширины, поделенная вдоль на две части рядом гигантских фонарей. Линия огней уходила далеко влево и вправо, теряясь на горизонте, а по дороге с огромной скоростью проносились механические повозки, создавая тот самый заинтересовавший меня шум.

По обочине на квадратных каменных подставках пролегали трубы, замотанные кусками ткани. Я заползла под пролет и, умяв высокую траву, стала наблюдать за дорогой. От труб исходило тепло, дождь больше меня не беспокоил, и я постепенно задремала.

Проснулась я уже днем. Солнце стояло высоко в небе, тучи разошлись и вчерашний хмурый лес заиграл осенними желто-красными красками. Повозки мчались по дороге почти без перерыва одна за другой, такой же поток несся по другой стороне в обратную сторону. Под соседним пролетом устроилась стая собак. Самая большая из них была размером почти с меня, а те, что помельче вели себя, как щенки.

Живот заурчал, но, понюхав пыльную траву, я решила, что еще не настолько проголодалась. Наблюдая за дорогой, я вдруг заметила странное создание, идущее по обочине на двух задних ногах, подобно молодым драконам. Только дракончики при ходьбе опираются на хвост, а это существо уверенно шагало безо всякой поддержки. Все его тело покрывало несколько слоев одежды, на голове была шапка, а на морде — странная гладкая маска. Чуть приглядевшись, я поняла, что это все-таки и есть морда, только абсолютно лысая. Существо остановилось около стаи собак и, воркуя что-то на непонятном языке, достало передними лапами из сумки пакет. Собаки выбежали и, виляя хвостами, закружили вокруг. Создание высыпало на землю кучу белых палок, покрытых красными клочьями. Собаки, перерыкиваясь, стали быстро их растаскивать, и тут, к своему ужасу, я поняла, что эти палки были костями. Пони — существа травоядные, и им редко в своей жизни приходится иметь дело с костями, но мне за свою долгую жизнь пришлось повидать их достаточно, чтобы сразу узнать. Собаками, кошками и прочими хищниками я никогда не увлекалась, поэтому отвращение при виде поедания останков живого существа заставило меня попятиться. Заметив шевеление травы, существо направилось в мою сторону, и я от страха напряглась, готовая бежать от возможной опасности. Воркуя что-то успокоительное, оно приблизилось и, быстро подняв руку, погладило мою гриву. Ожидая всего, чего угодно, только не этого, я опешила от возмущения. Похоже, это создание отнеслось ко мне, принцессе Селестии, как к животному! Между тем, существо покопалось в сумке, достало оттуда булочку и протянуло в мою сторону. Булочка была большая, свежая, мягкая, посыпанная маком и источала чудесный запах. Живот как будто взорвался голодным урчанием, а рот наполнился слюной, и я поняла, что не в силах отказаться от угощения. Уши горели от стыда, но я осторожно взяла булку зубами, борясь с желанием вцепиться в нее и проглотить одним махом. Странное существо, тем временем, отправилось дальше по обочине.

Казалось бы, «закутанный», как я прозвала по себя это создание, должен был вызывать отвращение. Лишенная шерсти кожа лица и лап, а ведь это была именно кожа, а не чешуя, как у драконов, свидетельствовала о запущенной стадии лишая или иного заболевания, но мне почему-то казалось, что дело не в этом. Ни сыпи, ни других признаков болезни не я не заметила, возможно, такое состояние было естественным? Это, кстати, объясняло такое количество одежды. Прислушавшись, к своим чувствам, я поняла, что закутанный показался даже симпатичным. «Если все существа, живущие в этом мире, так же добры и отзывчивы, может быть, уже стоит поискать тех, кто может помочь?» — обдумывала я дальнейшие действия, когда одна из повозок остановилась неподалеку. Наружу вышли двое закутанных со странными палками в руках и не спеша направились в нашу сторону. Предчувствие удержало меня от того, чтобы выйти навстречу. Оказалось, что не напрасно: подняв свои палки, они направили их в сторону собак, раздались громкие хлопки, и две собаки, мама и один из щенков, странно дернувшись, повалились на землю. Остальные бросились наутек, но палки хлопнули второй раз, и еще двое упало. Последний щенок бежал в мою сторону и был всего в нескольких метрах, когда его настиг третий хлопок. Упав на подломившихся лапах, он перекувырнулся и уставился на меня незрячим взором стекленеющих глаз, а во лбу зияла маленькая дырка, сочащаяся кровью. Закутанные стали собирать собачьи тела, затаскивая за хвост их в свою повозку. Когда одно из существ приблизилось, чтобы забрать щенка, я испытала один из сильнейших страхов в своей жизни. «Тьма ночная и туман, скройте меня», — повторяла я древнюю полузабытую мантру, съежившись и затаив дыхание. Мне повезло, погрузив последнее тело, они уехали, так и не заметив моего укрытия.

Постепенно страх отступил, я подавила желание бежать без оглядки и продолжила наблюдение за дорогой. Солнце клонилось к закату, голод снова стал напоминать о себе, и пыльная трава уже не казалась такой уж несъедобной. Уже почти решив отправиться в лес поискать траву посвежее, я заметила, как еще одна из повозок замедлилась и остановилась почти напротив. Закутанный, вышедший наружу, был без шапки, и оказалось, что верхнюю и заднюю часть головы существа покрывают волосы. Причем именно волосы, а не шерсть, по виду они напоминали волосы гривы. Существо, тем временем, повозившись у заднего колеса, включило какой-то тарахтящий агрегат. Тут я заметила еще одну странность: над задним колесом находился рисунок, причем, не абы какой, а точная копия кьютимарки Флаттершай. Повозки с рисунками проезжали и раньше, но с кьютимаркой не было ни одной. «Может это знак? — подумала я. — Может стоит рискнуть?» Предчувствие молчало, в руках закутанного не было ничего похожего на страшную палку, и я выбралась из-под трубы, встав во весь рост в ожидании его реакции. Закутанный обернулся на шорох травы, и целая гамма эмоций промелькнула по его морде. Удивление, недоверие, радость, эти чувства сложно было не заметить. Существо медленно подошло ближе, опустилось на колено, и спросило: «Принцесса Селестия?» Я очень удивилась, что меня узнали, и кивнула ему в ответ.

Рон ехал из аэропорта, где он благополучно посадил на самолет свою семью в составе жены и двух дочерей, отправив их отдыхать в жаркие страны. До самой весны на протяжении полугода девчонки будут получать удовольствие от тепла, соленого прибоя и морского воздуха, что благоприятно скажется на их здоровье и укрепит детский иммунитет. А отец семейства остался в московском октябре зарабатывать деньги и наслаждаться относительной свободой. «Заряжу кальян и расслаблюсь под приятную музыку за кружкой чая, а завтра вечером — прыгать на джамперах», — строил он планы, неторопливо руля по шоссе. От приятных дум Рона отвлек резкий сигнал. «Колесо спустило, на ободах едешь!» — выкрикнул водитель жигулей в открытое окно, поравнявшись с его фиатиком. Поблагодарив брата-автомобилиста поднятой ладонью, Рон вырулил к обочине. «Чертово колесо, — ругался он про себя, вылезая из машины. — Опять подкачивать». Правое заднее колесо постоянно спускало, а доехать до шиномонтажа времени все не находилось. Впрочем, пару недель шина еще продержится, а там заморозки и резину все равно менять на зимнюю. Рон подключил мини-компрессор, и тот затарахтел, расправляя шину сжатым воздухом. В ожидании, пока колесо накачается, он машинально хлопнул по рисунку с бабочками на «крупе» автомобиля. «Я машинка, а ты тоже машинка?» — в мыслях всплыл старый прикол про кнопку на кьютимарке. Обернувшись на шорох листьев, человек вначале не сообразил, кто перед ним стоит. «Собака какая-то», — возникла первая мысль. Постепенно мозг, анализируя поступающую информацию, уточнял: «Нет. Лошадь. Маленькая. Пони? Нет, еще меньше… Фалабелла. Белая. С разноцветной гривой. Единорог с крыльями — аликорн. Золотые солнца на боках — принцесса Селестия. Селестия?! Тут?! Нет, слишком маленькая. Хотя, кто сказал, что она должна быть высокая? Принцесса Селестия!» Пауза затягивалась, и пора было уже как-то реагировать. «Она на меня смотрит. Что делать? Какая миленькая, так и хочется схватить и затискать! Нет, она же — разумное существо, следует проявить уважение! Принцесса Селестия! Как? Что? Спокойно, вопросы потом, попробую заговорить…»

Рон осторожно приблизился к пони и преклонил колено. «Принцесса Селестия?» — спросил он, во все глаза рассматривая аликорна. Она кивнула. «Вы меня понимаете?» — продолжил человек, но пони, чуть помедлив, неуверенно покачала головой.

«Наверное, не понимает. Ну, правильно, откуда ей знать русский… а как тогда общаться? — он обдумывал ситуацию, желая преодолеть языковой барьер, — Может быть, по-английски? Бред, чем английский лучше? Хотя я все равно других языков не знаю, так что стоит убедиться на всякий случай».

«Вы меня понимаете?» — спросил Рон по-английски. Принцесса радостно фыркнула что-то отдаленно напоминавшее английское «да» и покивала. «Я могу Вам чем-нибудь помочь?» — продолжил он, отчаянно боясь, что аликорн сейчас развернется и исчезнет в лесу, оставив его до конца жизни сожалеть об упущенном шансе. Селестия еще раз кивнула, и Рон обратил внимание на спутанную гриву, грязные потеки на посеревшей от пыли шкуре и комочки земли, присохшие к ее нежным перьям. «Если у Вас нет срочных дел, я приглашаю Вас к себе домой, где смогу предложить Вам ужин и горячую ванну», — предложение показалось заманчивым, и принцесса как-то совсем не по-принцесски энергично закивала. Попросив немного подождать, человек вернулся к машине, остановил компрессор и глянул на манометр. Пока он болтал с пони, усердный агрегат загнал в шину три атмосферы. Стравив лишний воздух, Рон снял с заднего сидения детские кресла, убрал их в багажник и пригласил Селестию в машину.

Повернув салонное зеркальце так, чтобы видеть заднее сидение, он тронулся с места и, набрав скорость, вырулил во второй ряд. В происходящее было трудно поверить, но, бросая взгляды в зеркало, Рон всякий раз убеждался, что маленькая пони, сидевшая позади, ему не привиделась. Принцесса, с интересом осмотрев интерьер машины, устроилась у окна. Заметно было, как с каждым оборотом колеса у нее появлялось все больше вопросов о странном мире, в котором она оказалась. То и дело пони оглядывалась на человека, порываясь что-то спросить, но вспомнив, что потеряла голос, досадливо топала копытом. Промчавшись по шоссе, десятку улиц и переулков, машина въехала во двор пятиэтажки и остановилась. «Это здесь, — сказал Рон, открывая заднюю дверцу машины. — Пятый этаж, к сожалению, без лифта». Селестия вышла и следом за своим сопровождающим стала подниматься по лестнице, приноравливаясь к ступеням непривычного размера.

Войдя в квартиру, Рон сбросил куртку с ботинками и открыл дверь в ванную комнату. «Позвольте за Вами поухаживать, Ваше Величество, — он сделал приглашающий жест и включил воду. — Попробуйте, какая температура Вас устроит». Пони запрыгнула внутрь и подставила переднюю ногу под струю воды. Человек стал медленно поворачивать кран и, когда принцесса закивала, заткнул пробкой слив. Пони улеглась на дно ванны и, по мере наполнения воды, стала расслабляться. Ее прижатые к бокам крылья провисли, хвост распушился под водой, а мокрая мордочка покрылась колючками слипшейся шерсти. «Скажите, когда отогреетесь», — произнес Рон, и она кивнула. Ванна наполнилась, и, выключив воду, человек стал расспрашивать аликорна о том, как она здесь оказалась и о том, какие у нее дальнейшие планы. Его гостья могла изъясняться исключительно жестами, поэтому приходилось постоянно угадывать правильные вопросы. Несмотря на сложность задачи, перед ним постепенно стала проясняться печальная картина произошедшего. Принцесса потеряла все силы, возможность колдовать, и понятия не имела, что делать дальше. Наконец, она встала, показывая, что уже отогрелась, и гостеприимный хозяин достал из шкафчика шампунь. Выдавив чуть ли не полтюбика, Рон стал втирать его в гриву и бока пони, покрыв Селестию слоем белой пены. Она сперва напряглась, размышляя насколько позволительно такое обращение, особенно, когда очередь дошла до задних ног, но постепенно вновь расслабилась. Плавные движения ладоней по мыльной гриве, бокам и крыльям вызывали непередаваемо приятные ощущения. Включив душ, Рон стал смывать шампунь, тщательно промывая шерсть. «Невероятно, — думал он. — Принцесса Селестия у меня в ванной, и я вот так запросто глажу ее, зарываясь пальцами в гриву! Какая у нее нежная шерстка…» Смыв остатки пены, он сбегал за огромным банным полотенцем размером с простыню и завернул в нее пони. Подняв спеленатую принцессу на руки, Рон отнес ее в комнату и усадил на кровать. Селестия все никак не могла разобраться в своих чувствах. Как ей следовало реагировать, ведь подобным образом с ней никогда не обращались? Вернее обращались, но настолько давно, что остались лишь смутные и отрывочные воспоминания времен ее раннего детства. Это было приятно, но как-то непочтительно, что ли… «Но сейчас я вовсе не всесильная правительница Эквестрии, — думала она. — Я слабая и беззащитная, как жеребенок. Значит, не стоит проявлять характер. У меня нет другого выбора, кроме как довериться этому существу, по непонятной причине решившему обо мне позаботиться». Тем временем Рон достал фен со щеткой, и посвятил следующие полчаса сушке и расчесыванию ее длинной гривы.

Живот сводило от голода, и внутри меня что-то постоянно урчало. Странно, что он этого не слышал. Впрочем, шум теплодуя оказался достаточно громок, чтобы заглушать другие звуки. Я решила потерпеть, пока не обсохну, нельзя же ужинать с мокрой гривой. Теплодуй назывался «феном». Он быстро сушил мокрую шерсть потоком теплого воздуха, доставляя массу приятных ощущений.

Рон, так он представился, был человеком. Понимая, что я изнываю от любопытства, он попытался мне рассказать о своем мире. Многое показалось непонятным, поэтому меня, не переставая, терзало сожаление о потерянном голосе. Объяснения лишь порождали новые вопросы, которых я не могла ему задать. Люди были единственными разумными существами в этом мире, они были всеядны, и смотрели мультфильмы — истории в виде движущихся картинок.

Несколько фактов, и у меня уже куча вопросов: что значит «всеядны» и как выглядят эти движущиеся картинки? На всеядность я решила посмотреть за ужином, а картинки Рон пообещал показать чуть позже. Люди, которые делали мультфильмы, создали историю про страну Эквестрию, где жили пони и правила ими принцесса Селестия и принцесса Луна. История понравилась многим людям, которые создали клуб любителей Эквестрии, где они рисовали картинки и сочиняли новые рассказы. Они называли себя «братья пони», или же сокращенно — «брони». Именно потому, что я похожа на принцессу из мультфильма Рон меня и узнал. Выходило, что кто-то тут достаточно хорошо знаком с моим миром, если сумел его так точно описать?

Ловко орудуя феном и щеткой, Рон просушил мою гриву с хвостом, и я раскрыла крылья. Теплый воздух обволакивал быстро сохнущие перья. Поправляя выбившиеся перышки, он сменил тему и заговорил об опасностях своего мира — о том, что здесь часто встречаются «плохие люди». Они озабочены только своими собственными желаниями и ради достижения своих целей готовы причинить боль и страдания всем, кто встанет у них на пути. Опасны даже не откровенные бандиты, нарушающие закон, а те, кто выискивает в нём лазейки, поэтому бороться с ними почти невозможно. Законов, защищающих аликорнов, в их мире нет, и многие богатые люди могут пожелать заполучить в свой зверинец такое прекрасное создание как я — просто, чтобы похвастаться перед знакомыми. И плевать им будет на то, что я — разумное существо. После бойни, которой я стала свидетелем, просьба не вступать ни с кем в контакт до тех пор, пока не научусь распознавать плохих людей заранее, странной не показалась.

Шерстка полностью высохла, я сложила крылья и спрыгнула на пол, намекая, что пора бы уже и покушать. Живот опять громко забурлил, и Рон, невольно улыбнувшись, повел меня на кухню.

— Ваше Величество, вы будете яблоки? — спросил он, открывая большой белый шкаф, из которого пахнуло холодом.

«Да, буду!» — покивала я, подумав, как бы ему объяснить, чтобы уже завязывал с неуместными теперь «Вашими Величествами».

— А морковку?

«Буду!» — ещё один кивок головы.

— А…

«Да, буду!» — я даже фыркнула от нетерпения.

— Вам серединку вырезать?

«Нет! Давай, как есть», — я покачала головой.

Он помыл и порезал яблоки перед тем, как выложить на блюдо, и поставил передо мной на стол, а потом взялся за чистку морковки. Обычно, этикетом не дозволялось приступать к еде без хозяев, но сейчас мне было не до условностей. Впившись зубами в яблоко, я почувствовала, как сок стекает по языку, и заработала челюстями, быстро смолотив пару штук. Потом решила снизить темп, чтобы не показаться уж вконец неприличной особой, и осмотрелась кругом. Кухня показалась мне достаточно большой, но, прикинув размеры стола с диваном и прочей утвари, я подумала, что по меркам людей, она должно быть совсем крошечная. Назначение большей части предметов оставалось мне непонятным, хотя это не удивительно, даже в Кантерлоте я не бывала на кухне уже несколько десятилетий.

Рон ловко почистил морковь с помощью хитрого ножа с прорезью в середине и начал готовить чай, поясняя походу свои действия. Я уже испытала на себе прикосновения его лап, двигающихся с необычайной точностью и изяществом, но наблюдая со стороны за работой, восхищалась ими все сильнее и сильнее. Благодаря длинным и гибким пальцам, передние, или точнее сказать, верхние лапы людей позволяли им без всякой магии и телекинеза производить настолько сложные манипуляции, что управился бы не всякий единорог.

Вообще, строение людей оказалось весьма необычно: голова, туловище и ноги вытягивались в одну линию по вертикали, грудь была сплющена, и верхние лапы, которые назывались «руки», росли не вперед, а по бокам. Несмотря на свой рост, они могли протискиваться в достаточно узкие щели, или, ложась на землю, скрываться в невысокой траве. Я сперва подумала, что это следствие пещерного происхождения, ведь для созданий, живущих под землей, подобное строение тела было бы оправдано, но, обратив внимание на глаза и уши, отказалась от этой теории. Глаза выглядели не слишком большими и вряд ли могли хорошо видеть в темноте. Ушные раковины вообще редуцировались в прижатые к голове наросты — они явно не имели способности к эхолокации.

Голова у людей была круглой, маленький нос торчал вперед отдельно от верхней челюсти, а сами челюсти выглядели довольно небольшими в сравнении с головой. Глаза располагались на передней части морды, называемой «лицо», и всегда смотрели в одну и ту же точку — то есть зрение у людей было постоянно бинокулярным. Пони не слишком удобно смотреть обоими глазами вперед. Для использования бинокулярного зрения надо долго тренироваться, чтобы совмещать и глаза и получаемые ими картинки в одну объемную, а у людей, похоже, такой способ зрения являлся врожденным. Это могло свидетельствовать об их хищной природе, что также подтверждалось небольшими клыками, заметными при разговоре.

Оказаться во власти хищника — один из популярнейших сюжетов книг, особенно в мелодрамах, посвященных неразделенной любви грифона или алмазного пса к пони, и я легонько фыркнула, пофантазировав на эту тему. Несмотря на свою необычную внешность, отсутствие шерсти, странные лапы и манеру постоянно носить на себе несколько слоев одежды, люди казались довольно милыми и привлекательными созданиями.

Настоящими хищниками они все-таки не были. Во-первых, их развитые резцы свидетельствовали о преобладании растительной пищи в рационе, а во-вторых, все эти яблоки с морковкой вряд ли хранились специально для заблудившихся аликорнов. Я поняла, что имелось в виду под «всеядностью» и почему Рон застенчиво задвинул вглубь холодильного шкафа некий красно-коричневый батон. Люди все-таки употребляли в пищу других животных, но он оказался достаточно чуток, чтобы не смущать меня подобным зрелищем.

После чая с булочками мы вернулись в комнату, и человек занялся устройством, называемым «компьютер». Он развернул «монитор» (плоскую коробку, на поверхности которой возникло изображение, примерно как в волшебном зеркале) так, чтобы мне стало лучше видно, и на «экране» (собственно той части коробки, где двигались картинки) начал воспроизводиться мультфильм. Рисунки показались мне достаточно простыми и схематичными, но, как сказал Рон, это было сделано намеренно. Позже я убедилась, что экран мог показывать даже такие сложные картины, которые казались неотличимы от реального мира. Мультфильм повествовал об Эквестрии. История, что в нем демонстрировалась, описывалась так, будто автор хотел рассказать о ней жеребятам. Возвращение элементов Гармонии, битва с Найтмер Мун, наш длинный тяжелый разговор с принцессой Луной, все события были предельно упрощены так, что понял бы любой малыш. Несмотря на простоту рисунков, характерные черты каждой пони передавались довольно точно, и любую из нас вполне можно было узнать. При виде себя, я улыбнулась. Мне показалось, что меня нарисовали достаточно милой. Художник умудрился передать даже мое особое выражение глаз. От сцены примирения с Луной у меня выступили слезы. Жаль, что в жизни так просто все не решалось.

«Ваше Величество, неужели все так и было?» — поинтересовался Рон. Я, поколебавшись, кивнула, потому что мне показалось невозможным объяснить жестами, что все было гораздо сложнее. «Но откуда авторы могли узнать про Эквестрию? — он озвучил интересующий меня вопрос. — Я попробую завтра написать письмо, но слишком мало шансов, что авторы мультфильма ответят, и еще меньше, что поверят, что Вы действительно у меня в гостях». Я разочарованно вздохнула, но в душе все равно затеплилась надежда на возвращение.

Сославшись на позднее время, Рон стал готовиться ко сну. Отдав в мое распоряжение огромную кровать в комнате, он ушел спать на кухню. Такое трепетное отношение к моему титулу уже стало слегка раздражать. Я могла бы выспаться на ложе поскромнее, а для него кухонный диванчик явно был маловат. Дома я привыкла к почтительному отношению, но там я действительна была правительницей и умелым магом. Сейчас слышать обращение «Ваше Величество» от существа, помывшего меня, как жеребенка, и от которого я всецело завишу, было неловко.

Повозившись под одеялом, я поняла, что спать совершенно не тянет. Плотный ужин, горячая ванна, удобная кровать должны были расслабить, но получилось совсем наоборот: вопросы выживания меня более не беспокоили, и я задумалась о своей дальнейшей судьбе и об Эквестрии. Даже если Луна еще не получила мои инструкции, оставленные специально на подобный случай, она их обязательно найдет в ближайшее время, а несколько суток без солнца страна переживет. Сестра стала осторожнее, и вряд ли будет действовать так же опрометчиво, как ранее. Когда-то она мечтала попробовать свои силы, так пусть теперь узнает, каково это — править государством. Мне давно хотелось уйти в отпуск, и перспектива побездельничать некоторое время даже порадовала. Главное, чтобы отдых не затянулся…

Несколько часов я все никак не могла заснуть. Я чувствовала такую тоску и одиночество, что я решила прокрасться на кухню взглянуть на спящего человека. Диван был загнут углом, и я пристроилась на выступавшей части напротив лица Рона. Его тихое дыхание действовало успокаивающе, и мне не хотелось уходить. Я решила, что успею вернуться, если он начнет просыпаться, и стала смотреть на мерно вздымавшуюся грудь. Внезапно он заворочался. Почувствовав, как мне на спину легла рука, я замерла, опасаясь его разбудить. Что-то пробормотав, он зарылся пальцами мне под крыло и затих.

Почему-то мне сразу стало так спокойно и уютно, что голова сама опустилась на подушку, а веки начали слипаться. «Что же со мной такое? — удивлялась я, погружаясь в сон. — Почему касание его руки действует на меня так успокаивающе, и почему я веду себя, как…» «Как жеребенок!» — пришло озарение. Внешне я казалась прежней пони. Ум и память тоже остались при мне, но в остальном — физически и эмоционально — я почувствовала себя маленькой. А любому малышу хочется быть рядом и чувствовать заботу кого-то, кто больше и сильнее.