Свет ее радуги

Свет ее радуги

Посвящаю рассказ авторам сайта Прайдлендс.ру

Ребята, благодаря вам я прочитал «Хроники Земель Прайда», благодаря вам я стал брони.

Я лежу на камне и с ненавистью смотрю в темный потолок пещеры. Сквозь нити ускользающих мыслей ярко выделяю одну: «Как же меня всё бесит!» О да, это то чувство, которое мне нужно прямо сейчас. Конечно! Чувствую, что опять ускользаю во тьму безумия: вижу образ погибшего братца, который смотрит на меня с немым укором, рядом с ним племянник — проклятая семейка! Даже после собственной смерти не дают мне спокойно жить! Еще и эта чокнутая птица пытается развлечь меня своими дурацкими песенками. Ну фальшивит же! Однако хоть слушать эту... хм, музыку — удовольствие сомнительное, съесть ее не решаюсь: кажется, что в тишине я сойду с ума еще быстрее.

Пытаюсь уснуть и говорю Зазу, чтобы он заткнулся. Молчание, но и в нем сон не идет... Ворочаюсь с боку на бок, но прогнать бессонницу не получается.

Плюнув на это дело, нехотя выхожу из пещеры на свежий воздух и бреду к источнику. Вернее к лужице, которая от него осталась. Да, посмотришь вокруг, и такая безысходность накатывает, что хочется выть на луну, которая мерцает мягким светом. Не будь я королем, непременно бы так и сделал, но не хочется прослыть в глазах подданных полным кретином... Тем более, что львы не умеют выть. Вздыхаю, глядя на небо. Вот звезды: великие короли, но им похоже плевать на нас...

Вместе с этой мыслью приходит черная меланхолия, мне хочется броситься с обрыва, окончив эту никчемную жизнь, в которой даже власть не принесла мне счастья. Иду к тому ущелью, где убил брата. Иду с какой-то мрачной решимостью, быстро, стремительно. Я останавливаюсь у края скалы и смотрю вниз, но во тьме ночи ничего не видно. Отхожу на несколько шагов, разбегаюсь... и меня сбивает радужный вихрь!

От удивления и шока я больно приземляюсь, словно опрокинувшись. С изумлением вижу перед собой дикий разноцветный смерч, который превращается... в крылатую зебру?

Она поднимается на ноги, эффектно встряхнув гривой, поворачивается ко мне и направляет свой рубиновый взгляд прямо в душу.

– Ты меня не узнаешь... Така? — очень робко спрашивает пегаска.

Я смотрю на нее и постепенно вспоминаю свои детские, как мне казалось, фантазии. Лучшая радужная подруга, единственная, кто меня всегда понимал и поддерживал... Моя детская, первая любовь.

Подхожу к ней; дрожа, прикасаюсь носом к ее гриве. Я боюсь, что она лишь плод моей больной, сумасшедшей головы. Воспоминания болезненно и нехотя возвращаются.

– Дэши...

~ЭТЮД ПЕРВЫЙ~

Я бреду по саванне, и жаркое солнце быстро высушивает злые слезы обиды... Проснувшись утром, заметил, что брата уже нет в пещере, как всегда! А мы ведь вчера договаривались, что он будет с утра со мной играть! Видимо, брат опять дал обещание, лишь бы от меня отвязаться, а сам убежал к этой своей Сараби. Когда не так давно спросил у Муфасы, что он в ней нашел, тот ответил лишь, что я еще маленький и не пойму. Да всё здесь понятно, втюрился братец в львицу, и на мой вкус, совершенно пустоголовую. С ней даже не поговоришь, только и знает: «Охота, охота...». Тоже мне.

И вот сейчас я иду, снова преданный братом, в немой злобе, и даже не могу никому на него пожаловаться! Ведь все любят Муфасу, сиятельного наследника королевства. Сплевываю на землю.

Вечно слышу от родителей: «Така, иди посмотри, какой твой брат молодец! Он поймал на своей первой охоте целого буйвола», «А Муфаса заступился за львицу! Умница наша, просто настоящий герой!». Да, родители же не знали, что сцена «заступничества» была разыграна самим женихом и его приятелями. После этого случая Сараби прицепилась к Муфасе, как репейник, а тот вроде был совсем не против. Меня же даже не стали слушать, решив, что я просто завидую и ревную. Ха, нужна она мне больно... Горько усмехаюсь.

Утомившись на солнце, ищу тень, хочу немного отдохнуть и подремать... А, вот и подходящее дерево. Конечно, я уже привык спать где попало. Подхожу к дереву, очистив землю от мелких противных камешков и ложусь прямо в пыль, лапа для мягкости. Долго смотрю в чистое, кристальное небо, и скоро синь сменяется темнотой перед глазами, уносящей меня отсюда в мир психоделических грез, в которых брат подстраивает мое спасение и предлагает руку и сердце, а я говорю с ним об охоте.

Просыпаюсь от того, что чувствую, как кто-то меня пристально разглядывает. С недовольством открыв глаза, я в недоумении смотрю на чудную крылатую зебру, зачем-то окрашенную в цвета радуги, да еще и жутко лохматую. Она молча глядит на меня, а потом, странно подергиваясь, начинает дико, до слез хохотать.

– Ты... т-ты... пыльная и заспанная маленькая мантикора без крылев!

И дальше ржет, негодяйка. Я недоуменно пытаюсь понять, как именно меня оскорбили. Потом постепенно доходит, что надо мной бессовестно ржут, и я с воем раненого кабана бросаюсь на обидчицу. Зебра, не ожидавшая такой прыти, скоро оказывается на земле, нелепо раскинув крылья в стороны. Я тяжело дышу, она глупо улыбается чему-то. Громко чихает пылью, а я, смущенный своим поступком, перекатываюсь на спину и ложусь рядом с ней. Немного помолчав, мы скоро начинаем болтать, всё же дети не умеют долго обижаться.

Оказывается, эта девчонка — Рейнбоу Дэш, она пони-пегас и живет в Клозаде... Калезде... Клаудсдейле, вот. Учится в летной академии, где у нее есть подруга Флаттершай, но она с Дэш почти не общается. Я, задетый этой темой, рассказываю пегаске о своей жизни, что у меня есть старший брат и родители, которые меня почти не замечают. Переходим на смешные темы и забавные истории, и я замечаю, что мы болтаем и смеемся, как друзья.

Рейнбоу подтверждает, что я ее друг, а я улыбаюсь. Обещаем друг другу видеться чаще. Улыбаясь до ушей, обнимаю Дэши и как на крыльях бегу домой на скалу. Вечернее солнце клонится к горизонту.

~ЭТЮД ВТОРОЙ~

Сегодня на редкость пасмурная погода, и весь окружающий меня мир будто взбесился. Косые, резкие стрелы дождя прорезают воздух, внося в него нотки хаоса. Моя душа, напротив, удивительно спокойна.

На рассвете отец окатил меня хмурым взглядом и кивком приказал катиться прочь. Я, конечно, для виду горестно и тяжело вздохнул и поплелся из пещеры. Дождевые потоки тонкими струями стекали по темной шерсти, и я чувствовал себя единым с природой. С раннего детства люблю сильные ливни, ведь с ними можно смешать мое горе. А сейчас я делюсь со стихией радостью и ищу мою единственную.

Глазею по сторонам в надежде увидеть Рейнбоу, и в этот момент прямо перед моим носом бьет слепящая молния. Быстро отскочив назад, слышу истерический хохот... надо мной. Ох, великие короли! Пегаска полулежит на тучке сверху и плачет от хохота! Ну Рейнбоу Дэш! Хоть она и моя подруга, но так просто оставить это я не могу...

Состроив невинные глазки, весело спрашиваю:

– Привет, Рейнбоу! Хочешь сходить в одно страшное... — Она хмурится. — И жутко крутое место?

Всё! Вопрос решен, и лохматое чудо радостно соглашается! Энтузиазм и настойчивость, подпитанные гордостью и крутостью, и маленькая интрижка готова. Учитесь!

Пока я веду подругу на кладбище слонов, разговариваем о ее жизни в летной академии. Вот это меня и вправду увлекает, в отличие от скучных уроков отца по управлению государством: как вести переговоры, объявлять войну и заключать мир... Уж лучше про мертвые петли слушать!

В такой вот непринужденной беседе мы и подошли к пыльному месту, вызывающему искренний восторг всех львят... и жеребят, потому что Дэш начала восторгаться видами, попутно выделывая неописуемые, немыслимые трюки в воздухе.

Однако не всему же быть таким безоблачным, верно? И через несколько секунд я опознал мерзкий, лающий смех гиен. Да, всё именно так, как я и хотел! Ведь даже одного только взгляда на этих псин достаточно, чтобы испугаться их, как той яркой молнии.

Пятеро гиен стремительно подошли ко мне, опасно сверкая глазками и хихикая.

– Эй, парень, что за чудного радужного павлина ты сюда привел?

От такой наглости у жеребенка каких-либо слов не нашлось, и она с разгону налетела на обидчицу, вмазав нахалке копытцем по лицу.

В первые мгновения гиены оторопели, но вскоре прострация сменилась яростью, и шавки атаковали. Моим глазам предстал катающийся по земле, орущий клубок разноцветных тел. Время от времени разноцветный вихрь вырывался оттуда, чтобы разогнаться и вновь ринуться в схватку. Засмотревшись на драку и боясь за Дэш, я не заметил, как гиены обошли меня сзади и взяли в кольцо. Я увидел горящие, жаждущие глаза этих тварей и с поразительной ясностью понял, что живым мне отсюда не выбраться. Давно понятно, что гиены хотят власть и добычу, и скорее всего они меня убьют, чтобы устрашить короля, или потребуют выкуп. Другое дело, что родителям на меня плевать, и шавки его не дождутся.

Кольцо медленно сжимается, но я замечаю, что Рейнбоу выбивает в нем брешь и несется ко мне. Две из гиен, хищно скалясь, сбивают ее с ног и прижимают к земле. Я мог бы убежать, но меня притянул затравленный, наполненный слезами взгляд пегаски. В слепой, неконтролируемой ярости я с диким рычанием бросаюсь на тех, кто хочет отнять у меня Дэши. Одна из них ударяет меня по лицу, и жгучая боль ослепляет, но я не сдамся. Совместными усилиями с пегаской мы отбили от себя гиен на пару шагов, и вот уже, быстро прижав меня к себе копытами, Дэш летит с кладбища в сторону саванны, еле держа мое тело. Я плачу от боли и гордости за подругу, а потоки дождя хлещут, промывая наши общие раны.

Мы прилетим домой, ляжем под кроной нашего баобаба и будем лечить друг друга. Она обязательно скажет о моей потрясной крутости, а я улыбнусь. Ведь самое главное всё-таки в ней – верность.

~ЭТЮД ТРЕТИЙ~

Мы с Рейнбоу уже два года знакомы, и всё это время она пыталась научить меня эквестрианской письменности: всем этим крючочкам и палочкам. У наших народов, как ни странно, был единый язык, но львы совсем не умели писать. Пегаска надеялась исправить это допущение, сделав меня «на двадцать процентов круче», как она выразилась.

Дэши была оригинальным учителем, с очень экстравагантным стилем. Когда я ленился или не хотел учиться, она не наказывала меня и не била, а просто закрывала глаза, отворачивалась и молчала. Надо сказать, это и правда помогало: испытав одиночество, я не хотел терять первого, единственного друга и начинал усердно учить язык.

Этой ночью, когда мы вместе, обняв друг друга, смотрели на бархатное звездное полотно, я решил порадовать пегасочку и показать, чему она меня научила за эти годы. Мое дыхание участилось, и я прижавшись к ней, тихо прошептал:

Сначала была ты мне искренним другом,

Мой радужно путь озарив.

Сегодняшней ночью хочу этим звуком

Совсем изменить наш мотив.

Я думаю, ты, моя нежная Дэши,

Не станешь меня отвергать,

Особенно если скажу, что люблю я,

Ты знаешь: не стану я лгать...

Рейнбоу посмотрела на меня загадочным взглядом, отразившим звездную россыпь и, приблизившись, нежно поцеловала меня. В это ночное мгновение мне казалось, что я никогда больше не буду одинок. Пегаска тихо прошептала мне в ответ:

– Знаешь... а ведь я неспроста тут оказалась. У меня почти не было друзей, да и ты одинок. Так что мы встретились... — Она немного помолчала. — Я попросила у звездного неба друзей, и вот, теперь мы любим друг друга.

...Я подошел к Скале и, скребя по ней когтем, с большим трудом выгравировал на ней стихотворение.

Следующим утром я решил поделиться радостной вестью с отцом. Сказал ему, что теперь Муфаса — единственный наследник, и нам никогда не придется бороться за власть, потому что она мне не нужна. Ахади странно посмотрел на меня и властным, не терпящим возражений голосом прогрохотал:

– Не быть этому! Нашему прайду нужны львы, и ты женишься на той, которую я тебе подобрал: на Сарафине!

Естественно, я начал возражать и уверять отца, что это искренняя любовь. Тот был непреклонен и не желал ничего слушать. Он и бровью не повел, когда я прокричал ему в лицо, что собственный отец разрушает мне жизнь. Король, устав, видимо, слушать мои стенания, приказал мне идти за ним.

Я понуро плелся за отцом, не смотря даже, куда именно иду. Оказалось, мы шли через всё королевство к нашему шаману. Король оставил меня ожидать его, пока он не примет решение. Я видел, как отец о чем-то долго шептался с бабуином, а потом подозвал меня к себе. Шаман ласково посмотрел в изумрудные глаза и мягко попросил вспомнить всё, хоть каким-то образом связанное с пегаской. Я не понял, зачем это надо, но послушно выполнил просьбу, старательно вспоминая.

Когда в моей голове пронеслась сцена, в которой я пишу стихотворение, бабуин прислонил к моим губам какое-то дурно пахнущее варево и заставил выпить.

...Наутро, пока отец на неделю запрещал мне выходить из пещеры, я недоуменно рассматривал какие-то черные каракули из точек и палочек.

– Дэши... я люблю тебя, подруга...

Смотрим друг на друга: я с трепетом, она с болью.

– Ты забыл меня?

– Нет же... нет... меня заставили забыть тебя...

Я тону в этих рубиновых, так горячо мною любимых глазах, хочу спросить у нее что-то о ее жизни, но она не дает мне этого сделать, целуя.

– У нас еще будет время на разговоры, — горячий шепот между быстрыми поцелуями.

– Ты будешь моим, понятно тебе!? Понятно? Я не хочу тебя потерять... снова.

Не успев удивиться, ощущаю, что мое тело из львиного преображается в другое... Магия? Впрочем, не важно.

Подчиняясь инстинкту, растворяясь в пегасьей сущности, взлетаю вместе с ней и устремляюсь в ночное небо, навстречу новой жизни. «Рейнбоу, ты спасла меня от безумия... сохранила светом твоей радуги» — мелькает последняя мысль перед тем, как небеса изменяются, и мы исчезаем из этого мира.

11.04.2013-21.06.2013