Дружба на все времена
Глава 7
Поселок земнопони оказался похож на растревоженный улей.
Как выяснилось, днем на табун Эпплов совершили большой набег живущие в Великом Лесу единороги.
Их табун постигла схожая проблема: раннее пробуждение дракона остро поставило вопрос дани. Но в отличие от земнопони, которые ударными темпами стали искать прокорм дракону на своей территории, пошли более простым путем.
Решили ограбить соседей.
Пользуясь разгаром полевых работ и тем, что Эпплтини отправила много пони за жемчугом, единороги без труда овладели поселком. Немногочисленные защитницы и Литл Сид дрались отчаянно. И даже сумели навязать единорогам ближний бой.
Но силы были слишком неравны.
Единороги, метая телекинезом каменные и костяные шипы, вывели из строя практически всех защитниц табуна и ранили жеребца. И когда дело дошло до драки, шансов у земнопони почти не осталось.
Даггер Стаб, увидев Литл Сида, присвистнул.
По мнению Ночного Кошмара, пони с такими ранами вообще не может жить. Но буквально изрешеченный каменными шипами и исколотый копьями жеребец дышал. На Робусте тоже живого места не было: как ни отчаянно дралась воительница, всех противников ей победить не удалось.
Вид избитой салатовой пони, вокруг которой хлопотала дочка, будил у фестрала необъяснимое желание рвануться в небо, догнать отряд налетчиков и заставить их умыться кровью.
Да, вплоть до массового распространения цельнометаллического оружия смерть на поле боя была редкостью: пони — крепкий народ.
Но и сейчас Литл Сид и несколько кобылиц выглядели куда как неважно.
Хуже всего было другое.
То, что единороги забрали то, зачем приходили. А именно — мешок с собранной для дракона данью. Очевидно, сложив его со своим, они надеялись насобирать нужное количество.
Эпплтини была в ярости.
Единороги умудрились протоптаться по вспаханному полю, разметать несколько построек в поисках самоцветов, а также стащили почти все запасы сидра.
Последнее взбесило весь табун даже больше, чем похищение мешка с жемчугом, и кобылы воспылали жаждой мести.
Твайлайт Спаркл сунулась помочь Синей Ведьме и Флаттергаю. Ей виделось, как развитая магия телекинеза помогает при операциях, но, к сожалению, в последнее время на единорожку свалилось слишком много для одной маленькой пони.
Стоило увидеть израненного Литл Сида, из которого Рейнбоу Крэш медными щипцами вытягивала каменный штырь размером с рог единорога, увидеть и учуять кровь, как сознание померкло и поплыло.
На рухнувшую без чувств волшебницу внимание обратил только Даггер Стаб, едва успевший подхватить начавшее заваливаться тельце.
Сначала он хотел было привлечь кого-то из врачевателей, но потом решил, что пусть те сначала займутся тяжелоранеными. В конце концов, это всего лишь обморок.
Фестал взвалил Твайлайт на спину и отошел в сторону. Сейчас волшебнице был нужен всего лишь покой, а это довольно просто устроить.
— Ей надо отдохнуть, — сказал он, занося свою ношу в общинный дом, куда по идее, соваться был не должен, — присмотрите за ней.
— А ты? — спросила одна из кобылиц.
— А я попробую вернуть то, что стащили однорогие.
— Ты был нам нужен здесь! — прорычала догнавшая фестрала Эпплтини, — Ты и твоя однорожка!
— Она не умеет сражаться, — спокойно возразил Даггер Стаб и бросил взгляд на горизонт, где алеющее солнце почти коснулось деревьев, — Не переживай. Грядущая ночь в прямом смысле станет для единорогов Ночью Кошмаров.
— Даггер…
Фестрал повернул голову к Твайлайт, которая приоткрыла глаза.
— Что? Я скоро вернусь, обещаю.
— Обещай еще кое-что, — в голосе единорожки слышалась мольба.
— Я слушаю.
— Никого не убивай, прошу тебя.
Даггер Стаб поджал губы. Огромным искушением было устроить единорогам кошмар наяву, полный ужаса и смерти. Напитанные магией Найтмер Мун клинки, спрятанные в накопытниках, жаждали теплой крови, хотели касаться трепещущих сердец…
Но после слов Твайлайт Спаркл Ночного Кошмара будто окатили холодной водой.
Он представил, как возвращается в поселок с самоцветами, с копытами в крови врагов. Как его встречает ликующий табун, но в чуть раскосых фиолетовых глазах — слезы страха и разочарования.
Сделалось противно и стыдно.
Единороги, как и земнопони, просто не хотят отдавать дракону живую пони, и в этом их можно было понять.
— Даю слово, — сказал фестрал, глядя в глаза единорожки.
— Мне надо поговорить с их предводителем, — продолжила Твайлайт, — Потому что нам понадобится их помощь с драконом. Сможешь?
На морде фестрала расплылась хищная улыбка, и он ответил ритуальной фразой Ночных Кошмаров, отправляющихся на задание:
— Твоя воля во тьме.
С этими словами он вышел на улицу, и вскоре послышалось отдаляющееся хлопанье крыльев.
Ночью табун Эпплов не спал. Раненые требовали ухода, потом готовили запоздалый ужин.
А после посреди поселка заполыхал костер, взвившийся выше дерновых крыш.
Большие барабаны вновь гремели под умелыми ударами розовых копыт. Несколько десятков земнопони собрались вокруг огня, и на каждой мордочке читалась злая решимость.
Эпплтини, разрисованная разводами сажи, отплясывала на фоне костра. Резкие движения, взмахи медного серпа-меча, зажатого в зубах.
Кобылицы табуна дружно отбивали копытами ритм, и первобытный танец Войны набирал силу, нарастал. Дым стелился над землей, и отсветы костра красили его в оттенки крови…
Вот, к предводительнице присоединилась первая кобылица. Потом еще. И еще. Оружие покидало ремни и занимало место в зубах и хвостах воительниц. Земные пони временно отрекались от стремящегося к плодородию естества и просили у духов позволения пролить кровь.
Слов не было — только движения и нечленораздельные вопли, пробуждающие гнев и праведную ярость.
Твайлайт Спаркл стояла в общей толпе и тоже била копытцами землю, но выходить даже не думала. Скорее наоборот, мысли были о том, что надо думать не о мести, а о драконе, который может прилететь в любой день. И о том, что табун занимается совершенно не тем, чем надо.
Единорожка бросила взгляд на клетку, где снова сидел понурый Флаттергай. Эплтини поставила вопрос ребром: на съедение дракону отправляется либо желтый пегас, либо сама Твайлайт. Пока волшебница подбирала слова, Флаттергай сам зашел в клетку и сказал, что не может позволить столь умной и прекрасной кобылке послужить пищей для жадного хищника.
Протесты единорожки были прерваны испепеляющим взглядом Эпплтини и высказыванием в духе того, что игры кончились. Флаттергай же мягким голосом попросил не спорить, и это оказало воздействие куда большее, чем гнев оранжевой земнопони.
Размышления Твайлайт были прерваны тем, что в завораживающий ритм танца вторгся резкий удар.
Барабаны резко смолкли.
Лавандовая единорожка вместе с остальными подалась вперед и увидела, что на фоне полыхающего огня возвышается могучий силуэт фестрала. Горящие золотым огнем глаза и расправленные крылья делали Даггера Стаба похожим на демона ночи.
Впечатления усиливали два довольно крупных мешка, висящих по бокам. Один из них был неподвижен, второй вяло шевелился.
— А ну, хватит мракобесие разводить! — грянул голос ночного пегаса, и кто-то из воительниц испуганно попятился, — Куда собрались?
— Как ты смеешь?! — прорычала Эпплтини, выплюнув меч, — Звучит танец Войны!
— Нет! — вдруг раздался отчаянный крик Твайлайт, — Успокойтесь все! Никакой войны не надо!
— Та-ак, — в наступившей тишине голос предводительницы звучал тихо и угрожающе, — энто шо, бунт?
Твайлайт старалась изо всех сил не глядеть на поблескивающее в свете костра начищенное лезвие, предназначенное лишь для одного: отнимать чужую жизнь.
Голос снова подал Даггер Стаб:
— Нет никаких причин для танца Войны.
Он резким движением дернул за завязки мешка, и на земле тут же заблестели просыпавшиеся драгоценности: жемчуг и немногочисленные самоцветы.
— А шо во втором? — уже спокойнее спросила Эпплтини.
Фестрал молча развязал узел, и взору земнопони предстала белая единорожка с фиолетовой гривой и кьютимаркой в виде трех красных камней.
— А вот и последний Элемент, — проговорила Твайлайт вполголоса, а Эпплтини вдруг расхохоталась.
— Ба! — воскликнула она, — Кого я вижу? Да эт ж сама Руби Спаркс, лягать меня в хвост и в гриву!..
Слова предводительницы потонули в дружном ликующем вопле табуна и восторженном грохоте барабанов…
Единорожка вскочила, и в сиянии телекинеза в воздух взлетел чей-то топор с кремневыми вставками.
Но Даггер Стаб оказался готов к такому ходу, и копытом слегка ударил по белому рогу, сбивая концентрацию.
Руби Спаркс охнула, выронив оружие: чувствительность рога во время действия магии сильно возрастала, о чем Ночной Кошмар прекрасно знал.
— Как низко пали земнопони, — выкрикнула белая единорожка, — что призвали на службу демона ночи!
— А как низко пали единороги, шо напали, не бросив вызов? — парировала Эпплтини, — Но теперича, не то шо давеча…
— Попалась! Ща отыграемся! Пустить ей кровь! — раздались выкрики из толпы, но тут к гудящему костру протолкалась еще одна единорожка.
Глаза Руби Спаркс расширились от удивления.
— Что я вижу? Еще пленница грязных земнопони?
— На себя посмотри, кикимора лесная, — огрызнулась Эпплтини.
— Хватит! — крикнула подбежавшая Твайлайт и даже топнула копытцем, — Никакой крови не надо!
— Как я скажу, так и будет! — прорычала оранжевая земнопони, вперив в лавандовую приблуду испепеляющий взгляд.
Но на этот раз Твайлайт Спаркл не уступила:
— Крови не будет! И если вы хотите избавиться от дракона раз и навсегда, вам ПРИДЕТСЯ договориться!
Эпплтини переглянулась с Руби Спаркс. Наглость единорожки можно было расценить как вызов, но слова о возможной свободе от дракона охладили гнев предводительниц.
— И что же ты предлагаешь? — спросила белая единорожка.
— Для начала — успокоиться. А потом — сесть и всем вместе выслушать меня.
— Ты помнишь, шо я говорила насчет дракона? — спросила Эпплтини.
— Помню, — кивнула Твайлайт, — но от того, что вы с Руби просто выслушаете мою идею, хуже ведь не станет?
Предводительница земнопони ненадолго задумалась. С одной стороны, разговоры вместо драки — это было что-то новенькое. С другой, танец Войны не был закончен, а искушение избавиться от Каракакона Камнедробителя было слишком велико.
К тому же, всплыла в памяти недавно звучавшая волшебная песня, тронувшая, казалось, глубинные струны самой души. Вряд ли лавандовая приблуда просто так все это выдумала, очень уж молода для такого. Как будто и впрямь пришла из какого-то другого мира. Такого, где всем всего вдоволь, и не надо драться, чтобы выжить.
— Лады, — сказала Эпплтини, нарушив наступившую тишину, — мы можем сначала и поговорить. Тушите костер! Танец Войны… отложен!
По толпе земнопони прошелся плохо скрываемый вздох облегчения.
Положа копыто на сердце, против большого отряда единорогов у Эпплов было маловато шансов, особенно без жеребцов. И только гордость и гнев не позволяли высказать это во всеуслышание.
Спустя некоторое время в сарайчике Твайлайт сидели и лежали пятеро пони: Эпплтини, Твайлайт Спаркл, Руби Спаркс, Синяя Ведьма и Даггер Стаб.
Как выяснилось, Ночной Кошмар обрушился на стоянку единорогов в кромешной темноте. Проскользнул мимо часовых и безнаказанно пробрался в шатер предводительницы. Та уже предвкушала обильный выкуп, который позволит избежать страшного жребия кому-то в родном табуне, но неожиданно под полог из циновок ворвался сгусток потусторонней тьмы с горящими желтыми глазами.
Руби Спаркс тогда от страха чуть было не отдала предкам душу прямо на месте. Последним, что она помнила, было быстрое движение копыта фестрала куда-то в область шеи. Потом — темнота и смутные ощущения, что пихают в мешок и несут.
Белая единорожка даже в плену держалась со спокойным достоинством. Когда она поняла, что ее не будут приносить в жертву и вообще вредить (по крайней мере, пока), то сразу потребовала все, чтобы привести себя в порядок, и только после этого согласилась на переговоры.
Вот и сейчас она сидела и расчесывала гриву гребешком Твайлайт. Привычные движения так напоминали прихорашивающуюся Рэрити, что волшебница невольно вздохнула.
«Вот круг и замкнулся», — подумала она, а вслух сказала:
— Итак. Перед всеми нами стоит одна очень большая проблема.
— Агась, — перебила Эпплтини, — Чешуйчатая и прожорливая проблема, живущая на горе.
— Да, — кивнула Твайлайт, — И у нас на всех — всего один неполный мешок драгоценностей. А сколько Каракакон требует каждый раз?
— Два мешка, — хором сказали земнопони и Руби Спаркс, потом последняя добавила:
— …или одну взрослую, но молодую пони. С каждого табуна.
— Мы не можем его убить, — продолжила волшебница, — по целым трем причинам. Во-первых, убийству нет никаких оправданий. Во-вторых это невероятно сложно. В-третьих, на освободившуюся территорию прилетит другой дракон, и мы окажемся в прежнем положении. Кроме того, дракон застал всех нас врасплох внеплановым пробуждением. А это, в свою очередь, значит то, что спячка кончилась и вскоре Каракакон вступит в фазу долгого бодрствования, когда ему понадобится спать лишь краткое время в сутки.
— Мы обречены, — проговорила Эпплтини, — и скоро начнем охотиться друг на друга, шобы прокормить энту тварюгу. Шо ему не спалось еще полгодика хотя бы?
— Такова драконья природа, — развела передними ногами Твайлайт, — Так или иначе, основываясь на исследованиях Флаттергая, я придумала план, который может сработать. Вот!
Из сумки вылетел свернутый кусок бересты и, развернувшись, лег на земляной пол сарая.
— И шо это? — спросила Эпплтини, глядя на ровные ряды букв, совершенно ничего не значащих для любого неграмотного пони.
— А, это… говорящие картинки, я потом объясню, — лавандовая единорожка на мгновение смутилась, — В общем, план таков. Так как драконы — хищники территориальные, надо согнать Каракакона с охотничьих угодий. Да так, чтобы другим неповадно было соваться.
— То есть просто взять и… напугать его? — спросила Руби Спаркс.
Подал голос ночной пегас:
— Напугать дракона не одно и то же, что самовлюбленную винторогую выскочку.
— Нахал! — воскликнула Руби, после чего Даггер получил хвостом по физиономии.
Ночной пегас только улыбнулся и доверительно сообщил Эпплтини:
— По-моему, я ей нравлюсь.
Земнопони только насмешливо фыркнула, а белая единорожка задохнулась от возмущения.
Твайлайт кивнула и сказала:
— Угу. От такого галантного кавалера весь табун без ума. Можно быть хоть чуточку серьезнее? Взрослые пони же…
На морде фестрала расплылась довольная улыбка.
— Это, что — ревность? — спросил он с деланным удивлением.
— Не мели чепухи, — фыркнула лавандовая единорожка, — Руби правильно сказала. Мы напугаем дракона, и он отсюда сбежит.
— Не понимаю, как это убережет нас от появления другого дракона? — подала голос Рейнбоу Крэш.
Твайлайт улыбнулась.
— Все просто. Мы можем сами создать дракона, и это будет как бы его территория. Но на самом деле тут никакого дракона не будет.
На единорожку удивленно уставились четыре пары глаз.
— Создать дракона? Из чего? — спросил Даггер Стаб, — Из глины и камней? Из соломы?
— Всего понемногу.
Эпплтини переглянулась с Руби Спаркс. На их мордочках читалось недоумение, неверие и… надежда?
Даггер Стаб не разделял их настроения:
— Да ты в своем уме? Каракакон же не полный идиот!
Оранжевая земнопони почесала в затылке и проговорила:
— И впрямь. С какого редиса дракон энтого перепужается? Чай, не ворона, шоб чучела шугаться.
Твайлайт осталась спокойной и с улыбкой начала рассказывать свой план…
…Спустя некоторое время Руби Спаркс сказала:
— Я соглашаюсь на это только потому, что ты единорожка, Твайлайт Спаркл. Услышь я подобное от земнопони, сочла бы бредом. И еще. Я требую, чтобы меня после этого отпустили. При одном виде земнопони я начинаю чесаться.
Эпплтини огрызнулась:
— Мы моемся каждый день в реке и сейчас чище любой из вас!
Белая единорожка сделала неопределенный жест:
— Сколько земную пони не мой, она все равно залезет в грязь.
— Хватит! — Твайлайт топнула копытом, — Руби, я живу с Эпплами и одна из них, ясно? Любая пони будет грязной, если работать на земле и не мыться. Наличие рога или крыльев тут совершенно ни при чем! Лучше скажите, что думаете о плане.
— Ну, а что? — спросил Даггер Стаб, — Выглядит достаточно безумно, чтобы сработать. В конце концов, что мы теряем?
— Жизнь, — коротко сказала Эпплтини, вставая, — Потому шо дурачить дракона — верный способ отправиться к нему в брюхо.
— По мне, так риск стóит того, — проговорила Руби Спаркс, — особенно в свете перспективы таскать дракону еду каждый день. У нас так очень быстро кончатся не только камни, но и пони тоже. И из всех ужасных вещей, которые можно представить, это — самая худшая!
В дверной проем всунулась голова серой пони, всю мордочку которой покрывали веснушки. Рыжая грива была заплетена магией Твайлайт во множество косичек позапрошлым вечером.
— Эпплтини… там это… — запинаясь, сказала она.
— Не робей, Эпплджем, — подбодрила предводительница.
— Однорогие возвращаются!..
Единороги приближались.
Впереди вышагивал могучий жеребец белоснежной масти, и рядом с ним в сиянии телекинетических полей парило тяжелое копье с поблескивающим медью наконечником. С три десятка кобылиц же шли следом развернутым строем, выдавая себя в сумерках мерцанием рогов.
Они не таились. Да и зачем, когда знаешь свою силу?
Спешно вооружившиеся земнопони выбежали навстречу, но всем было пророчески ясно: табуну не выстоять.
Костер Войны вновь горел. То ли его спешно разожгли, то ли плохо потушили. Так или иначе, пламя вновь с жадностью пожирало целые стволы, сваленные в пирамидальную кучу, и бросало зловещие отсветы на все вокруг.
Даггер Стаб увидел, что вперед вышла Руби Спаркс и о чем-то беседует со статным жеребцом-единорогом. Тот, гарцуя и резко отвечая, явно не соглашался с предводительницей. Далекий предок Рэрити негромко выражала недовольство и даже гневно топала копытцем. Но белый единорог с желтой гривой, похоже, стоял на своем.
— …к чему все это, когда мы сильнее? — послышался его голос, когда фестрал подошел ближе, — Просто возьмем обратно все, что украл демон. И убьем всех, кто встанет на пути, не будь я Редблад!
— Так, значит, ты считаешь, что сильнее? — тихо, но слышно прошипел Даггер Стаб, выходя из темноты и прерывая дискуссию, — Тоже в предводители метишь?
Все взгляды моментально притянула к себе мрачная фигура.
— Единороги берут то, что им нужно, и никакие земнопони и их рабы нам не указ! — заявил жеребец, — Что они с тобой сделали, Руби? Вспомни, как все удачно сложилось днем!
— Мы можем откупиться от дракона раз, другой, третий, но мы не сможем кормить его каждый день, — сказала белая единорожка, — Вспомни, как сейчас тяжело стало с камнями!
— Кто тебе сказал, что он больше не будет спать подолгу? Тупые земнопони? Больше слушай их!
— Я сказала это! — раздался голос Твайлайт, и Даггер в очередной раз поразился, насколько твердым может быть голос книжной заучки, — И земнопони не глупее вас!
«Подражает принцессе она, что ли?», — подумалось фестралу.
Редблад надменно дернул головой.
— Жалкое зрелище, — сказал он, — единороги на стороне грязедавок! О чем мы вообще болтаем тут, зачем? Спаркс, табун больше не желает видеть тебя своим лидером, раз ты такая мягкотелая размазня!
Единорожки одобрительно загудели, и вдохновленный этим Редблад продолжил:
— Мы пойдем только за прежней Руби Спаркс, сильной и прекрасной! Которая не слушает грязных земнопони!
— Неужели нельзя обойтись без драки? — спросила Твайлайт Спаркл.
Она покосилась на Эпплов, которые уже начинали воинственно топать и роптать, готовые броситься в отчаянную, но, увы, самоубийственную атаку на превосходящего противника.
— Можно решить все поединком, — сказала Руби Спаркс, обернувшись к Твайлайт, — между жеребцами. Только вот у Эпплов больше нет жеребцов, способных драться.
— Как это нет? А Даггер? — удивилась волшебница.
— А разве он не демон ночи? — спросила Руби, — Как можно привлекать демонов для священного поединка?
— Конечно, нет! — возмутилась единорожка, — Он всего лишь ночной пегас, фестрал, такой же смертный пони, как и мы! И он — жеребец табуна Эпплов!
Даггер Стаб спросил:
— Мне возможно как-то доказать, что я живой? Перед поединком?
Присутствующая здесь Эпплтини сказала:
— Можно. Очень просто. Усе знают, шо у демонов нет крови. Прост покажи однорожкам, шо она у тя есть.
— Нет! — возразила Руби Спаркс, — Это не доказательство! Всем известно, что демоны бесполы!
Предводительницы начали было пререкаться, но спор неожиданно решил ни кто иной, как Редблад:
— Успокойтесь! Пусть демон докажет и то, и другое! Здесь и сейчас! Тогда я вступлю в поединок с этим… фестралом! И пусть исход определит решение табуна Великого Леса!
В голосе единорога слышалось надменное презрение. Похоже, в его план входило, что если «демон» сумеет пройти какое-то одно испытание, то второе уж точно завалит.
— Абсурд, — пробормотал Даггер Стаб, — Видимо, мне это снится. Вуайеристы дискордовы.
Эпплтини повернулась к ночному пегасу.
— Даггер! Ты согласен?
— О, пожалуйста! Конечно, да.
Фестрал вышел вперед, чтобы на него падал свет от пылающего костра Войны. Поднял переднюю ногу и выдвинул из накопытника тускло сверкнувший клинок. Мелькнул короткий взмах, и горячая кровь, кажущаяся черной в полумраке, закапала на землю из неглубокого пореза на другой ноге.
— Желающие попробовать на вкус есть? — прошипел ночной пегас. Желающих не нашлось, и он продолжил сквозь зубы, — Тогда прошу сюда добровольца на демонстрацию… жеребцовости!
Повисла гнетущая тишина. Да, среди диких пони царили нравы далекие от скромности. Но сейчас, в священный момент, да еще и на глазах у иноплеменников, никто не решался. Да и как можно демонстрировать торжество жизни в свете Огня Войны?
Кощунство, оскверняющее саму природу плодородия, с точки зрения земных пони. И единороги прекрасно знали об этом, судя по торжествующему взгляду Редблада.
— Ну? — спросил фестрал раздраженным голосом, — Я долго ждать буду? У кого хватит смелости?
— У меня! — раздался голос, в котором слышалось как решимость, так и слабость.
Даггер Стаб обернулся к земнопони и увидел, как сквозь табун протолкалась хромающая Робуста Эппл. Салатовая пони выглядела неважно: многочисленные повязки, пропитанные засохшей кровью, здоровенный синяк под глазом и притянутое тряпицей к голове порванное ухо.
Фестрал почувствовал, как сердце дрогнуло. От восхищения отважной воительницей, от жалости к ее боли и…
Даггер Стаб почему-то просто хотел, чтобы здесь и сейчас была именно бескрылая пегаска.
Робуста подошла вплотную к ночному пегасу и посмотрела в золотые глаза, в которых отражалось пламя костра Войны.
— Я не боюсь, — тихо сказала она, чтобы слышал только ночной пегас, — потому что я не земнопони. Пусть у меня больше нет крыльев, но моя душа все еще крылата.
Ее голос дрожал. Может быть, от страха, может, от слабости, вызванной ранами.
— Я знаю, — так же еле слышно ответил Даггер Стаб и плавным движением распустил на Робусте завязки накидки.
Кобылица вздрогнула, когда грубая ткань сползающей на землю одежды задела несколько ссадин. Сейчас, в присутствии ночного пегаса, ей почему-то совсем не хотелось быть сильной воительницей. А хотелось, чтобы стало как тогда, в их первую ночь…
…Спустя короткое время тишину разорвал торжествующий вопль полусотни кобылиц. Как единорогов, так и земных пони.
Белый единорог красовался.
Окутанное полем телекинеза, тяжелое копье порхало вокруг, нанося удары невидимому противнику, крутя финты и отражая воображаемые удары.
Да и сам жеребец был могуч, особенно для единорога. Под белоснежной шкурой так и перекатывались тугие узлы мышц, и в росте он превосходил совсем не мелкого ночного пегаса почти на голову.
Даже Литл Сид выглядел костлявым подростком по сравнению с Редбладом. Как у миниатюрных единорожек мог вымахать такой детинушка, Даггер Стаб не представлял.
Без заезжего жеребца не обошлось, не иначе.
— Тебе конец, — сказал единорог, — пощады не жди.
Фестрал не ответил. Вступать в перебранку с надменным альфа-жеребцом он не собирался.
Барабаны Эпплов грянули, и бой начался.
Редблад нанес молниеносный удар. Он уже будто слышал влажный хруст, с которым острый наконечник погружается в грудь ночного пегаса, но тот как будто растворился в темноте, и копье воткнулось в землю.
Единорог отскочил в сторону, одновременно выдергивая копье и нанося удар по широкой дуге. Размытая тень скользнула по краю зрения, совсем не там, где ожидалось.
Раздался резкий хлопок крыльев, и Редблад со злобой подумал, что нанести решающий удар летающему сопернику будет не так-то просто.
Изредка мелькали в полумраке золотые глаза, и копье тут же устремлялось туда, но каждый раз встречало пустоту.
— Трус! Сражайся как жеребец! — прорычал разозленный единорог, почти вслепую нанося удары по размытой тени.
После этих слов последовал удар сбоку. Такой силы, что Редблад слетел с копыт и тяжело завалился на бок. Давненько его так не кидали!
— Я немного нарушил твои планы? — раздался в темноте насмешливый голос, и цели достиг еще один удар копытами, на этот раз в челюсть.
Из глаз посыпались искры, и магическое поле распалось. Копье со стуком упало на землю.
Единорог с рычанием вскочил и бросился в копытопашную.
К его удивлению, фестрал оказался ровно там, где ожидалось. Вот только удары мощных копыт не достигли цели. Ночной пегас дрался как-то совсем не по-понячьи. Короткими, хлесткими контрударами и круговыми движениями ног он блокировал или отклонил все выпады Редблада, после чего сам перешел в атаку.
Сотрясаясь от ударов, единорог впервые подумал, что совершил глупость, решившись на поединок. Какой же это пони, демон, как есть демон!
Рог снова засветился, и копье, будто живое, взлетело с земли и устремилась в спину фестралу.
Но тот будто оказался готов.
Последовал короткий удар прямо в рог, и весь мир в голове Редблада будто рассыпался на кусочки, как разбитый глиняный горшок. В глазах потемнело.
Когда же единорог сумел восстановить внимание, оказалось, что фестрал успел уйти с пути копья, и острый наконечник из начищенной меди пропорол белоснежную шкуру самого единорога, оставив на боку неглубокий порез.
— Позвольте предложить Вам немедленно бежать, — раздался в полумраке голос, полный насмешливого презрения.
Первая кровь. Поединок надо либо заканчивать прямо сейчас, либо драться насмерть.
Кровь прихлынула к морде.
Он, Редблад, проиграл? Да никогда!
Копье вновь окуталось белым свечением и взлетело в боевую позицию.
— Я насажу тебя на вертел, как картофелину! — прорычал единорог.
В ответ раздался только издевательский хохот.
«Да он же играет со мной!» — мелькнула паническая мысль, когда очередной обмен ударами копыт обернулся для Редблада подбитым глазом.
— Это ты пропорол бок салатовой пони, да? — раздался над ухом громкий шепот, — Я узнал след от твоего копья.
Редблад не ответил.
Жеребцы вновь сошлись и схлестнулись грудь в грудь. Единорог радостно надавил, пытаясь сыграть на преимуществе в весе, но почувствовал, что опять падает в пустоту.
Фестрал дождался, пока более тяжелый жеребец кувырком полетит на землю, после чего запрыгнул сверху, нанес короткую серию ударов копытами по морде и рогу, вновь сбивая магическое поле.
Да, силы этому дикарю не занимать, как магической, так и простой, но куда ему даже до той кобылки-стражницы по умению драться!
— Ну пожалуйста, не дергайся! — насмешливо проговорил фестрал и занес тускло блеснувший клинок для финального удара.
— Нет! — раздался вдруг тонкий крик, — Даггер, ты обещал!
Жаждущее чужой жизни лезвие замерло, не дойдя до цели.
Редблад, зажмурившись, ждал резкой боли, звука входящего в плоть металла… Ничего не произошло.
Единорог осторожно приоткрыл один глаз и увидел направленный прямо в лицо накопытный нож ночного пегаса. Не каменный и не медный, а из тусклого серого металла, один вид которого навевал необъяснимую жуть.
Подавив желание немедленно опорожнить мочевой пузырь, Редблад тихо пискнул:
— Я сдаюсь!
— Даггер Стаб, ты дал мне слово! — продолжала кричать Твайлайт Спаркл, удерживаемся двумя кобылицами на случай, если попытается вмешаться в священный поединок.
В голосе волшебницы слышались слезы.
Фестрал мотнул головой и провел лезвием по морде Редблада, оставляя ему живописный шрам на память.
— Твою жизнь спасла та фиолетовая единорожка, — тихо проговорил Даггер Стаб, борясь с желанием воткнуть лезвие в сердце врага, — запомни это.
Редблад часто закивал, едва лезвие ножа удалилось от морды. Сейчас он не замечал боли от порезов и побоев, не думал больше ни о достоинстве, ни о чести жеребца.
Все сознание заволокла единственная паническая мысль: «Жить!»
— Даггер Стаб победил! — провозгласила Эпплтини.
— Ура! Руби остается предводительницей! Слава! — раздались в ответ выкрики из толпы единорожек, и в воздух взлетело несколько магических вспышек, когда переполнившие эмоции получили магическое воплощение.
Когда ликующие вопли стихли, вперед вышла Руби Спаркс.
— Единороги Великого Леса и луговой табун Эпплов объединяются против Каракакона Камнедробителя Третьего! — провозгласила она.
— Мир! — раздался торжествующий вопль Пинки Бум, и барабаны торжествующе зарокотали.
Следующий восторженный вопль поддержали уже все без исключения присутствующие здесь пони, и полыхающий костер Войны уже никого не интересовал…
И одновременно с этим из-за светлеющего горизонта показался сверкающий край восходящего солнца.
Во всеобщем веселье Эпплтини со смехом притянула к себе Твайлайт Спаркл и обняла ее.
— Ну ты даешь, Твай, — громко сказала она, перекрикивая восторги пони и продолжающие звучать барабаны, — Век не бывало, шоб однорогие и мы на шо-то вместе сговорились! И почему мне так с энтого хорошо?
— Это дружба, Эпплтини, — улыбнулась волшебница, — Настоящая дружба, которая в сто раз лучше вражды!
В ее глазах все еще блестела влага. Но это не были слезы скорби и обиды, а только счастья и облегчения.
— Шо ж, ежели еще и пегасы на помощь придут, я и вправду поверю в силу этой твоей «магии дружбы», — насмешливо проговорила предводительница, отпуская Твайлайт.
Ее взгляд неожиданно встретился с маской Синей Ведьмы.
Та молча подошла к предводительнице Эпплов вплотную и решительно взялась за завязки накидки.
В следующий момент грубая ткань с множеством украшений полетела на землю, сброшенная резким движением лазурных крыльев.
Эпплтини и все кругом так и замерли.
Следом за накидкой отправилась маска, и пегаска тряхнула головой, убирая от глаз сбившиеся радужные пряди.
— Духи услышали тебя, — проговорила Рейнбоу Крэш, смотря в глаза обомлевшей предводительнице Эпплов, — и пегасы здесь, чтобы помочь.
Голубое копыто показало на клетку, где все еще сидел Флаттергай.
— В… выпустите его, — тихо проговорила Эпплтини, и засов, окутавшись фиолетовым магическим полем, сдвинулся в сторону.
Твайлайт обвела взглядом всех предков своих друзей.
В сердце лавандовой единорожки утвердилась вера, что даже если ей суждено остаться навсегда в этом диком времени, то все может быть не так уж плохо.
Может быть, именно это и является ее судьбой?
«Ваше Высочество, принцесса Селестия! Отпечаток магии Твайлайт Спаркл после длительных поисков привел нас в эру Раздора. Ужасное время, когда Эквестрией правил Дискорд, встретило нас немалыми трудностями.
Признаться, я оказалась не готова к тому, что ненадолго превратилась в объект своих исторических изысканий. Отсутствие магии меня чуть не подкосило, хотя я и получила некоторую… компенсацию в виде воплотившихся восторгов студенчества.
Впрочем, пишу я Вам уже в своем естественном виде. Как же все-таки прекрасно быть собой!
В это непростое для каждой пони время были обнаружены по темпоральным возмущениям два жеребца-земнопони. Мы не обратили бы внимание на их бессвязный лепет, но оба твердили что-то о «фиолетовой однорожке, отправившей их в преисподню колдунством едрительной силы».
Руководитель группы, сняв с жеребцов показания, определил, что они не принадлежат этой эпохе, а были отправлены сюда спонтанным заклинанием Твайлайт Спаркл. Это самый четкий след, обнаруженный нами, и наш лидер, надеюсь, прекратит обшаривать Эру Раздора в поисках «интересного и забавного». Нам с ассистенткой с трудом удалось уговорить его немедленно продолжить поиск Твайлайт Спаркл, а не пытаться досконально изучить, каково живется пони при Дискорде.
Судя по всему, жеребцы, назвавшиеся Топом и Вудом, происходят из поздней Эры Дикости, на границе каменного и медного веков. Трудность заключается в том, что в те времена не было календаря, и точные координаты выяснить сложно. Тем не менее, у нас теперь есть четкий след. Спецагент Мятная»
«Мой верный страж! Я просто счастлива узнать, что ты и группа «Кто» уже почти нашли мою верную ученицу. Призываю вас быть предельно внимательными при вмешательстве в темпоральные потоки, а также предписываю по возможности доставить жеребцов из эры Раздора обратно в их время. Руководителю передай, что его любознательность касательно исследований правления Дискорда неприемлема. С наилучшими пожеланиями, принцесса Селестия».