Дружба на все времена
Пролог и Глава 1
В фанфике используется материал по истории древней Эквестрии ChaosCrash13 «Поня: Военное дело». С позволения автора.
Традиционные благодарности нашей команде:
Другу и теперь — соавтору, BlaadwinDufo за идеи.
DrSchmallhausen ,взявшему на себя труд по вычитке.
Песня за авторством ULTRAMARINE, огромное ему спасибо за помощь в критический момент.
Время действия на начало фанфика — 1 сезон, между 2 и 3 серией.
Это планировалось как короткий рассказ, но в процессе написания разрослось. Я не знаю, что пошло не так… Дерп!
Рассказ содержит сцены насилия и первобытной морали. Не рекомендуется к прочтению маленьким детям, большим дуракам и светлым паладинам.
UPD
Иллюстрация за авторством dalagar
Пролог.
В тронном зале Кантерлота закрытая плащом фигура стояла у подножия трона бессмертной правительницы, почтительно склонив голову.
— Охраняй ее, мой верный страж, — произнесла принцесса Селестия, — но не помогай в поиске. В твою задачу входит только сохранение ее жизни. Ты поняла меня?
— Да, Ваше Высочество, — фигура в плаще кивает, — Должна ли она что-то знать?
— Ничего, что связано с твоей службой и реальной опасностью. Ты должна стать ее непроницаемой защитой от смертельных угроз. Но только от смертельных, и никаких больше! Но при этом — тенью, фоновой пони, о которой все забывают через несколько минут, как увидят.
— Я поняла, Ваше Высочество.
— В крайнем случае санкционирую применять заклинание забвения.
— Слушаюсь.
— Теперь иди.
Когда за спецагентом закрылась дверь, принцесса Селестия тихо произнесла:
— Надеюсь, я все предусмотрела на этот раз...
Глава 1.
…Твайлайт Спаркл закрыла книгу и вздохнула. Да, в нынешние времена благоденствия трудно поверить, что давным-давно пони жили совсем по-другому. Не зная дружбы кроме как внутри табунов или племен, враждуя... Даже убивая друг друга.
В голове не укладывалось. Как будто книга была написана о каком-то другом, недобром мире.
Тяжеленный том «История древней Эквестрии: Военное дело» остался лежать на столе. Единорожка успела прочитать только про эру Дикости, не дойдя даже до Варварства. А потом еще эра Цивилизации и Раздора, когда Дискорд захватил власть над магией Эквестрии. И Темные Века, предшествующие Эре Гармонии.
Слипающиеся глаза не позволили продолжить любимое занятие. Ах, если бы можно было не спать вообще! Как много можно прочитать за пропадающие каждую ночь часы!
Так или иначе, следовало отправиться в постель. Иначе потом проснешься на столе с затекшей шеей и головной болью, опыт есть…
…Размышления юной волшебницы были совершенно бесцеремонным образом прерваны.
Выбив массой тела дверь, в библиотеку вкатился ком чернильной тьмы с горящими желтыми глазами.
Испуганно пискнувшую Твайлайт дернуло в сторону силой телекинеза, а в то место, где она только что стояла, со стуком воткнулись два ножа.
Когда незнакомец на секунду остановился, единорожка смогла его разглядеть.
Лучше бы она этого не делала!
Клыкастая пасть и горящие драконьи глаза, кожистые крылья, гребень и хвост, темно-серая шерсть и старомодные доспехи, не стесняющие движений. Кьютимарка со скрещенными кинжалами.
Фестрал. Ночной пегас, легендарный служитель Найтмер Мун, если верить той книге древних мифов.
Мысли вернулись к ножам, воткнутым в пол. Если бы не чье-то заклинание, два матово поблескивающих лезвия сейчас торчали бы в ее, Твайлайт Спаркл, теле. Дурно сделалось лишь от мысли, что один пони может пытаться убить другого сейчас, в эру Гармонии и процветания.
Ночной пегас находился явно не в лучшей форме: окровавленный, избитый, доспехи местами пробиты и измяты, одно крыло безвольно висит.
Фестрал резко развернулся ко входу, где уже стояла окутанная магическим полем фигура в плаще.
— Вы. Мне. Отвратительны, — выделяя каждое слово, сквозь зубы процедил ночной пегас, припадая к полу для броска, — Воля Найтмер Мун все равно будет исполнена!
На передних накопытниках с лязгом выдвинулись лезвия коротких ножей, точно таких же, что торчали из пола.
Твайлайт с невнятным возгласом метнулась в укрытие, которым стал письменный стол.
— Отправляйся во тьму, Кошмар, — проговорила фигура в плаще, и из-под капюшона вырвался яркий луч зеленоватого цвета, ударивший в фестрала.
Но тот, развернувшись, распахнул плащ, и в свете магии сверкнул лиловый камень-талисман, принявший в себя заряд. Луч, сперва будто бы угасший, неожиданно отразился во все стороны, ударив в книжные полки, стол, стены…
Фестрал занес копыта над съежившейся Твайлайт, видимо, решив забрать с собой ту жизнь, за которой пришел. Лавандовая единорожка, видя в золотистых глазах собственную гибель, издала отчаянный вопль и в панике вскочила.
Но неожиданно талисман фестрала с грохотом разлетелся на тысячи осколков, а библиотеку озарила новая волна магии.
Последним, что увидел ночной пегас, была ослепительная вспышка, отразившаяся в глазах Твайлайт. Мысли же той были о друзьях и том чувстве безопасности, которое дарит молодая, еще не окрепшая дружба...
Оба пони оказались в сияющем шаре бесконтрольной энергии, в самом центре смерча, и ослепительная вспышка поглотила мир на неимоверно долгое мгновение…
…Когда бушующие потоки унялись, фигура в плаще рискнула поднять голову из импровизированного укрытия, которым послужила рухнувшая книжная полка.
Столкнувшиеся заклинания и взрыв перегруженного защитного талисмана вызвали бурю дикой, спонтанной магии, поглотившую обоих пони и испепелившую лежащую на столе огромную книгу.
Вся библиотека выглядела так, будто в ней бесился рассерженный дракон.
Разбросанные книги и рухнувшие полки. Выбитые окна, оседающая пыль и два выпученных глаза фиолетового дракончика, помощника Твайлайт, очевидно спустившегося со второго этажа на шум.
Внешне пони в плаще осталась невозмутимой, но в душе ее царил полнейший хаос. Куда делась Твайлайт Спаркл и ее несостоявшийся убийца? Живы они или нет? Что вообще произошло и почему? Считать ли это провалом порученной миссии?..
Ответов не было.
— Что здесь происходит?! — выпалил замерший на лестнице дракончик, — Где Твайлайт? И… кто Вы вообще такая?!
Взгляд единорожки на мгновение обратился на первого помощника Твайлайт Спаркл. Из-под капюшона сверкнули золотистые глаза, отразив бледно-зеленое мерцание рога.
— Я — просто плод твоего воображения.
Вспышка магии, разгоревшаяся в роге пони, озарила библиотеку. Замерший на пару секунд дракончик снова обвел непонимающим взглядом разгром и сказал:
— Что здесь происходит?! Твайлайт, ты где? Твайлайт!..
Ответом Спайку была лишь тишина.
Незнакомки в плаще для него больше не существовало.
…Твайлайт Спаркл чувствовала, что лежит в высокой траве. И что рядом — кто-то большой и теплый.
Фиолетовые глаза испуганно распахнулись, единорожка вскочила на ноги. Вокруг простиралось травяное море, колышущееся на легком ветру. Возвышающиеся вдалеке горы напоминали Центральный Эквестрийский хребет и Кантерлотский пик, только без зáмка. Да и вообще, признаков цивилизации нигде не наблюдалось.
Рядом раздался сдавленный стон. Твайлайт опустила взгляд и еле сдержалась, чтобы не отпрянуть.
Несостоявшийся убийца лежал на боку, и трава вокруг багровела от крови. Золотистые глаза были закрыты, а одно кожистое крыло вывернуто под совсем уж немыслимым углом.
Вспомнив курс понианатомии, единорожка сделала вывод, что если раны фестрала не перевязать прямо сейчас, жить ему осталось минут двадцать. В самом лучшем случае.
От этой мысли закружилась голова, и волшебница поняла, что еще немного — и она позорнейшим образом грохнется в обморок. Надо было что-то срочно делать.
На фестрале под плащом была надета разгрузочная сбруя из матерчатых ремней. В сумках на ней, к счастью, нашлась аптечка, и Твайлайт, не мешкая, приступила к делу…
…Сознание возвращалось урывками. Боль, то утихающая, то накатывающая волнами, не давала окончательно прийти в себя, но вскоре удалось открыть глаза.
— Ох… Merde… — пробормотал фестрал незнакомое единорожке слово и открыл глаза.
Закат красил небо в алые цвета. Рядом сидела главная цель задания, Твайлайт Спаркл. Усталая и слегка перемазанная кровью, но — живая и здоровая.
— Очнулся? — Спросила она, зевнув, — Я рада.
Фестрал прочистил горло и спросил:
— Почему?
— Что почему? Почему я рада? Или почему перевязала умирающего пони? Хотя ты пытался меня… убить, словно дикий зверь?
Единорожка вздрогнула. Видимо, в ее ученой головке до сих пор не укладывалось, что один пони способен причинить вред другому.
— Последнее. Найтмер Мун послала меня убить тебя и твоих друзей.
— М… моих друзей? — заикаясь, переспросила Твайлайт.
Ночной пегас пришел к ней уже раненый, неужели успел напасть на кого-то еще? Отважная Рейнбоу Дэш не сдалась бы без боя, и Эпплджек тоже, они вполне способны были бы за себя постоять… Но раз фестрал уже тут…
— Ты был у моих друзей? — тихо пролепетала волшебница, чувствуя, как сердце замирает в ожидании ответа, — С кем ты сражался?
— Нет, — сказал несостоявшийся убийца, и Твайлайт почувствовала, как с души словно камень свалился, — я решил начать с тебя. А отделала меня та стражница и те, кто решил помочь ей. Но все же, почему ты помогла мне?
Успокоившись, Твайлайт Спаркл тут же начала перечислять, словно заранее ждала такого ответа:
— Во-первых, мы сейчас неизвестно где и нам стоит держаться друг друга. Во-вторых, ты бы не выжил, если бы я не занялась ранами. В-третьих, ну есть же у тебя своя голова на плечах! Подумай, зачем тебе нас убивать сейчас, когда Найтмер Мун снова стала принцессой Луной. В-четвертых, не смотря на твое вызывающее поведение, я не считаю тебя свои врагом. В-пятых…
— Да понял я! Понял! — мучимый головокружением фестрал сделал попытку встать, но получилось не с первого раза, — О, Луна… Тебе никогда не говорили, что ты зануда, Твайлайт Спаркл?
Единорожка обиженно задрала мордочку:
— Мог бы сказать «спасибо», между прочим.
Фестрал замер на мгновение. Затем сказал:
— Благодарю. Ты спасла мне жизнь.
— Ты обещаешь не пытаться меня убить?
Глаза ночного пегаса сверкнули в сумерках.
— Моя жизнь теперь принадлежит тебе. Уж не знаю, радоваться этому или нет в свете всего произошедшего. Так что да, обещаю.
Лавандовая единорожка выдержала хищный взгляд.
— В таком случае я хочу знать имя жизни, которая мне принадлежит.
Фестрал хмыкнул. Для молодой заучки из столичной академии она неплохо сориентировалась.
— Даггер Стаб. Ночной Кошмар, слуга Найтмер Мун.
— Почему она послала… тебя?
— Когда мне дают задание, я не задаю вопросов. Просто лечу и делаю.
— Даже если эта цель — убить пони? Своими копытами отнять жизнь?
— Приказы принцессы не обсуждаются, Твайлайт Спаркл. Мы все живы только благодаря любви к ней. Это было нашей единственной надеждой тысячу лет.
Единорожку ощутимо передернуло.
«Очевидно, в Эквестрии за время нашего затворничества многое было забыто», — решил про себя фестрал.
Впрочем, большинство ночного народа разделяли то же мнение, что и Твайлайт. Лишь Ночные Кошмары чтили последние заветы той, что предпочла новое имя старому.
— Ты знаешь, где мы? — спросила тем временем единорожка, решив сменить тему, — Я бы могла прибегнуть к магии, но потратила много сил. Решила подождать, пока ты очнешься.
— Понятия не имею. Последнее что я помню — заклинание этой ненормальной стражницы. И свой защитный амулет, который не выдержал и взорвался.
Твайлайт снова вздрогнула.
Вспышка, вызванная пошедшими вразнос защитными чарами, могла перенести их куда угодно.
— Что ж, похоже, придется прибегнуть к магии еще раз, — сказала Твайлайт, и даже загарцевала, — Вот, заклинание-ежедневник!
Рог лавандовой единорожки осветился. В воздухе с хлопком появился призрачный лист бумаги.
— Странно, — сказала единорожка, — заклинание утверждает, что мы в Понивиле. Но Понивиля тут нет!
Фестрал скосил глаза и показал копытом на угол листка:
— А вот эти цифры что означают? Так и должно быть?
— Да, это всего лишь дата… ЧТО?! Минус пять тысяч триста третий год?!
Ночь опустилась на травяную равнину. Разожженный фестралом костер немного разгонял ночную тьму.
Первый приступ паники прошел, но ходящая кругами Твайлайт Спаркл не прекращала бормотать:
— Это невозможно… Мы в прошлом? Неудивительно, что Понивиль пропал, ему же и века нет… Ох, и на горе нет королевского замка!.. Не наступила ни эра Гармонии, ни даже эра Раздора!.. Принцесс — и тех еще нет! Просто немыслимо!
— А какая сейчас эра? — спросил фестрал усталым голосом. Он уже некоторое время мечтал о том, чтобы единорожка умолкла.
— Поздняя эра Дикости, Даггер Стаб. Кое-где уже — Варварства. Граница каменного и медного века. Сам понимаешь, развитие шло неравномерно. Но все равно, нет еще ни Кантерлота, ни Эквестрии, нет ни одного города… Здесь, на центральных равнинах, только табуны полудиких земных пони, живущих либо подножным кормом, либо примитивным земледелием!
— Табуны?
— Несколько жеребцов и до сотни кобылиц, живущих в одном месте. Кочующих или оседлых. Изредка — союзы табунов, объединенных в племя или род… я не помню точно.
Фестрал презрительно фыркнул:
— Мало что изменилось за все время. Жалкие создания.
Единорожка склонила голову набок и спросила:
— Почему ты так ненавидишь земных пони?
— Ненависть? Слишком роскошно для них. Просто убогие, которых можно прибить чисто из милосердия.
Твайлайт передернуло, столько презрения было в голосе ночного пегаса. Она сказала:
— Знаешь, самое страшное не это.
— А что?
— То, что в эту эпоху пони… еще не знали магии дружбы. И мы теперь… то есть они нас… Короче, они как ты!
Фестрал пошевелил здоровым крылом.
— То есть они профессиональны, стильны и внушают ужас?
— Нет! Они могут на нас напасть!
— Нас еще никто не трогал. В любом случае мне пока не взлететь. Стражница, Дискорд ее побери, вывихнула мне крыло, и теперь пару дней придется походить по земле. Но я тебе точно скажу — сейчас вокруг никого нет.
— Откуда бы тебе знать?
— Я — Ночной Кошмар. Ночь куда сложнее, чем просто темнота. Ложись спать, Твайлайт Спаркл. Ты утомляешь и себя, и меня. Вон, целый круг в траве вытоптала. Если мы и вправду в прошлом, в любом случае до завтра лучше ничего не предпринимать. Я пойду в разведку. Не опасайся ночных зверей, огонь отпугнет их.
После этих слов у ученой единорожки возникла целая куча вопросов. Но усталость, внезапно навалившаяся ватной тяжестью, взяла над ними верх.
— Ладно, — сказала Твайлайт и неожиданно для себя спросила, — Но ты же вернешься?
— Конечно. Если моего слова тебе недостаточно, то думай так: ты — единственная ниточка, способная привести меня обратно в наше время. Подумать только! Если мне не изменяет память, Старспайра, нашего города, тоже еще нет, а фестралы обитают где-то в горах наряду с пегасами и грифонами… Впрочем, об этом потом. Спокойной ночи, Твайлайт Спаркл.
С этими словами фестрал вышел из круга света и словно растворился в темноте. Не дрогнула трава, не раздалось ни звука.
Твайлайт улеглась на расстеленное одеяло, на котором только что лежал ночной пегас. Она еще успела подумать, что если бы фестрал застал ее врасплох где-нибудь в темном месте, все могло кончиться трагически.
«Если бы не та пони в плаще, все и в библиотеке закончилось бы трагически», — мелькнула в голове шальная мысль прежде, чем царство снов приняло в себя Твайлайт Спаркл...
…Из объятий Морфея ученица принцессы была весьма грубо выдернута чувствительным толчком.
Перекувырнувшись несколько раз, единорожка ошарашено заморгала, разгоняя остатки сна.
Утренний туман накрыл травяную равнину, и среди белой дымки высились три фигуры. Судя по размерам — жеребцы-земнопони.
Визитеры шагнули ближе, и стало возможно разглядеть всех подробнее. Самый крупный был ярко-алой масти, справа от него стоял белый, шерстка последнего была серо-голубой. Всех жеребцов укутывали какие-то грубые накидки или попоны и покрывал слой засохшей грязи. Через грудь вились ременные или веревочные перевязи с болтающимися в них… топорами. Деревянными, с острыми каменными вкладками на лезвии. Прямо как на картинке из книги.
Взгляды жеребцов единорожке категорически не нравились.
— Шо это тут у нас? — спросил белый жеребец, — Маленька кобылка, совсем одна!
Говорили они не слишком понятно, но в целом язык современности не успел далеко убежать от древнепоньского, и развитый ум волшебницы заботливо додумывал остальное.
— Эгей, ребята, гляньте-ка, эт ж однорожка! — показал на Твайлайт копытом красный и повернул голову к собеседникам, — У вас когда-нить была винторогая кобылка?
— Неа, — помотал головой серо-голубой, — И, по ходу, теперича не надо топать ищо полдня, шоб повеселиться…
— Агась!..
Твайлайт икнула.
— Д-доброе утро, господа… — запинаясь, пролепетала она первое что пришло в голову, — Что в-вам… нужно?
Страх заставлял сердечко юной волшебницы испуганно колотиться в ребра. Может, это просто охрана поселка, или разведчики?..
Грубый хохот прервал рассуждения единорожки.
Похоже, дикари решили не снисходить до объяснений. Твайлайт успела только испуганно пискнуть, как оказалась пришпиленной к земле за вытянутые вперед передние ноги, а за хвост кто-то грубо дернул, заставляя приподнять круп.
В голове моментально всплыл термин из недавно прочитанной книги. «Набег жеребцов», когда те шли на земли соседнего табуна, чтобы…
…Объятая ужасом от осознания того, что с ней собираются сделать, Твайлайт задергалась изо всех сил, но куда там. Не получилось даже сдвинуться с места. Попытка лягаться задними ногами из такого положения привела только к тому, что задняя часть тела потеряла опору и повисла на натянувшемся хвосте. Острая боль заставила спешно вернуть ноги в прежнее положение, что прекрасно вписывалось в замыслы дикарей.
Белый жеребец, держащий передние ноги Твайлайт, сказал:
— Не, ну гля, какая милашка. Гладенькая!
— А-А-А-А-А-А! — Благим матом заорала Твайлайт. В роге будто сама собой запульсировала спутанная, но подхлестываемая адреналином магия.
— Не рыпайся, — сказали сзади, и по крупу легонько стукнуло тяжелое копыто, — Мы быренько!..
— Пустите! Убирайтесь!!!
Красный жеребец, перед которым открылась весьма соблазнительная картинка, даже не сразу заметил вспыхнувший над головой единорожки лиловый огонь. Обращать внимания на визги он не собирался. Опыт показывал, что вопят кобылки только вначале. Потом — только ахают и стонут…
Тот, что держал добычу спереди, вдруг с воплем исчез в лиловой вспышке, сорвавшейся с рога кобылки. Второй подельник разделил его судьбу спустя секунду, сраженный лучом неизвестного колдовства…
Дожидаться, пока жертва оглянется и в сиянии пропадет еще один пони, красный не стал. Массивное копыто с глухим стуком опустилось на затылок лавандовой единорожки, и маленькое тело тут же обмякло.
Жеребец хмыкнул. Он знал, что в лесу за несколько дней пути обитают пони, умеющие колдовать. И даже держать острые копья своим колдовством. Но чтоб так? Бац — и нету пони! Бац — и второго!
Рассматриваемая только в качестве предмета развлечения пони превратилась в ценный трофей. Показать предводительнице — как минимум. А оприходовать можно и потом. Как награду. К тому же, в табуне теперь только один представитель сильного пола, так что выбора у нее не будет.
Здоровенный жеребец, словно в насмешку носивший имя Литл Сид, отнюдь не был молчаливым и недалеким амбалом, каким старался казаться на публике.
«Ваше Высочество, принцесса Селестия. Сим письмом докладываю, что не идентифицированный Ночной Кошмар пытался ликвидировать подзащитную Твайлайт Спаркл. В результате этой акции оба они подверглись действию спонтанного заклинания, возникшего из-за перегрузки защитного талисмана. Исследование остаточных линий магии позволило выяснить, что имел место темпоральный сдвиг без отклонения в пространстве. К сожалению, для выяснения вектора смещения мне требуется помощь более квалифицированных специалистов. Готова нести любое наказание за свой провал. Спецагент Мятная».
«Мой верный страж! Помощь, о которой ты просишь, в пути. Вопрос о твоем наказании отложен до полного разъяснения инцидента. Поступаешь в распоряжение руководителя группы «Кто». Желаю удачи. Принцесса Селестия».
Глава 2
…Твайлайт пришла в себя и резко села.
Голова тут же отдалась колокольным звоном. Мир закружился и снова сделал попытку кануть во тьму.
Единорожка со стоном рухнула обратно на соломенный тюфяк, на котором лежала. Последнее, что она помнила — это ощущение магии, бегущей сквозь тело. Почти как вчера, когда непонятное заклинание взялось словно из ниоткуда.
Осмотр из лежачего положения показал, что находилась она в каком-то помещении типа сарая. Пустого, если не считать лежака. С земляным полом и стенами из неплотно пригнанных друг к другу жердей.
Вспомнив предшествующие события, Твайлайт похолодела и прислушалась к ощущениям. Не удовлетворившись, бегло ощупала себя, но никаких следов насилия не обнаружила, за исключением здоровенной шишки на затылке.
И прежде, чем она приступила к размышлениям и анализу, дверь открылась. В квадрате дневного света появилась небольшая оранжевая земнопони со всклокоченной гривой непонятного под слоем пыли и грязи цвета. Кьютимарку скрывала грубая накидка. Зеленые глаза глянули как будто знакомо, и Твайлайт не сдержала изумленного возгласа и даже привстала на тюфяке:
— Эпплджек?!
— Эпплтини, — хрипло отозвалась пони, и Твайлайт заметила, что шею собеседницы пересекает горизонтальный шрам, — Откель знаешь про табун Эпплов, рогатая?
Потрясенная Твайлайт поняла, что видит перед собой далекого-предалекого предка подруги.
«О, Селестия, но какое сходство!»
— Я… Меня зовут Твайлайт Спаркл, и я из будущего. Попала сюда в результате спонтанно отраженного заклинания. Утром на меня напала дикая банда каких-то жеребцов, а про Эпплов я знаю, потому что в будущем они — мои друзья… — выпалила единорожка на одном дыхании, но осеклась, увидев выражение мордочки Эпплтини.
— Литл Сиду хвост откручу, — воинственно пообещала земнопони, — шоб в следующий раз соизмерял силушку. Нельзя ж так кобылку по тыкве.
Единорожка выдохнула. Недоверие — естественная реакция не только дикаря, но и куда более образованного пони на подобные фантастические заявления.
— Кажется, я… не помню, — выдавила она, — у меня что-то с памятью.
Земнопони хохотнула.
— Агась. Эт называется «копытом по башке». Скажи спасибо, шо не топором. Короч, слушай сюды. Я, ежели вдруг запамятовала, Эпплтини, и в табуне Эпплов я типа за главную. Тот жеребец, шо тя принес, Литл Сид, сказал, что его брательники от твоей магии пропали. Эт так?
— Т-так… — пролепетала, запинаясь, единорожка, — Прости, я не знаю, как так получилось… Это просто… от страха, наверное! Но они… они хотели…
На глаза навернулись слезы от шокирующих воспоминаний. Что за отвратительное, дикое время!
Эпплтини только фыркнула:
— Да я прям не знаю, грустить мне теперича, иль радоваться. Литл Сид и один хоть всех кобылиц покроет, и он лучший среди братьев. Работящий, сильный. А от Топа и Вуда неприятности одни были, даром такая защита табуну не нужна. Тока и знали, что хавать наши запасы, сидр глушить, да кобылам хвосты задирать, от работы отвлекая. И ладно б своим, так еще и в чужие табуны ходить повадились! И Литла с собой все время тащили, шоб их…
Твайлайт покраснела, благословляя царящий в сарае полумрак, но все же нашла в себе силы спросить:
— Эпплтини, скажи, а… можно мне пока остаться у вас?
— В табуне? — Эпплтини почесала копытом затылок, — Однорожка — у нас?.. После всего? Ну, пусть солнце остановилось, и небо рухнуло… А шо ты умеешь, помимо колдунства? У нас такое не особо жалуют.
Твайлайт, на радостях не обратив внимания на удивление земнопони, уже раскрыла было рот, чтобы сказать про книги, но потом вспомнила, что подобный современному алфавит появится только через тысячи лет, и то не здесь, а в лесах единорогов.
Мысль о том, что в мире нет книг, свитков и даже малейшего намека на письменность, настолько глубоко потрясла Твайлайт, что она просто ткнулась носом в тюфяк и горько разрыдалась.
Эпплтини, впрочем, было так легко не пронять:
— Так-с, я вижу, ты еще не оклемалась. Лады, лежи пока. Можешь выходить, но из поселка не уходи, запрещаю. Похавать можешь брать, у нас нынче главных едоков нету, и по ходу не предвидится. Сидр не пить, к жеребцу не приставать. Усе ясно?
— Да, яснее не бывает! — Твайлайт подняла голову и вымученно улыбнулась, — Спасибо, Эпплтини.
— Погодь благодарить, я еще не решила, шо с тобой делать. И с энтим черным чудищем, на котором живого места нет.
Дверь сарая захлопнулась, оставив волшебницу наедине с мыслями и ноющей болью в затылке.
Очевидно, до утра он не вернулся, потому что попал в копыта местных.
Когда солнце передвинулось по небу, Твайлайт Спаркл рискнула высунуть нос из сарая.
Увиденное привело душу волшебницы в экстатический восторг исследователя. В памяти тут же всплыли книги по археологии и понилогии.
Поселение древних пони представляло собой с десяток строений, расположенных на вершине то ли холма, то ли кургана. В качестве основного материала для построек использовалось дерево и плетеные циновки. Печных труб на дерновых крышах видно не было, очевидно, отапливались дома по-черному.
Земнопони вокруг занимались естественными бытовыми вещами. Плели циновки и ремни из каких-то волокон, ладили инструменты и что-то, подозрительно напоминающее оружие. Целиком из камня или же деревянное с кремневыми вставками. При этом изредка в копытах пони мелькали медные инструменты, к которым относились бережно и даже с некоторым трепетом. Твайлайт увидела под навесом примитивный ткацкий станок, на котором, видимо, была изготовлена вся ткань поселка. Грубая, напоминающая мешковину, но все же лучше, чем ничего.
Вокруг холма высился редкий частокол из заостренных стволов деревьев, а у подножия раскинулось довольно обширное полукруглое поле. Сейчас на нем усиленно махали мотыгами полтора десятка разноцветных пони.
«Весна, — подумала Твайлайт, — И судя по всему, поздняя. Пахота и засев… Ну хоть не кочевники, и на том спасибо!»
Из одного строения валил дым. Судя по запаху, там варили что-то съедобное, но что — Твайлайт не взялась бы судить с точностью. Если верить книге, в это время пища готовилась так: в огромный общий котел скидывалось все, что удалось найти, и варилось. Иногда трава и сено подавались отдельно, а иногда также шли в варево.
Рассчитывать на выпечку или свежие фрукты не приходилось. Весной нет ни яблок, ни орехов, вообще ничего. Хорошо если в котле окажется свежая осока и цветы. Да и знают ли дикарки о такой вещи, как тесто?.. Не похоже.
А поле, скорее всего, засеивают овощами или овсом.
Живот издал отчетливое бурчание при мысли о простой, здоровой пище полудиких земнопони. Но стоило Твайлайт сделать шаг в сторону кухни, как внимание привлекло небольшое скопление местных кобылиц.
Даггера единорожка увидела почти сразу.
В клетке из жердей, подвешенной будто на специально построенном столбе. Единственном на весь поселок.
Фестрал был без сознания. Многие повязки уже пропитались кровью и требовали замены, но разгрузочной сбруи (а значит, и аптечки!) на месте не было.
Несколько взлохмаченных и неопрятных кобылиц торчали рядом с клеткой и шумно обсуждали внешность фестрала. И еще — что Эпплтини решит с «эдаким уродом» делать. Сменять соседям как диковинку, или просто в качестве дани налетчикам-грифонам — на съедение, или дракону, если тот прилетит раньше…
Твайлайт вздрогнула.
Пони стояли и всерьез обсуждали, не отдать ли другого хищным существам в качестве… пищи?
— Как вы можете! — вырвалось у нее, и четыре пары разноцветных глаз повернулось к ней. Взгляды ничего хорошего не сулили.
— А тебе-то что, приблуда? — спросила кобылица салатового цвета.
Твайлайт отметила, что в перевязи у нее тоже висит топор с составным лезвием, только гораздо меньший, чем у жеребца.
«Срочно что-то придумать», — билась паническая мысль, а разум судорожно пытался вычленить из полученных ранее знаний информацию об обычаях диких земнопони.
— Это… потому что я… — промямлила она.
Почуявшие слабость кобылицы сделали шаг вперед со злорадными улыбками, и перспектива драки с четырьмя дикарками подхлестнула сознание.
Твайлайт выпалила первое, что пришло в голову:
— Это МОЙ жеребец, ясно?!
Агрессивное выражение на мордочках кобыл сменилось недоумением.
— Погодь, ты хош сказать, шо вот это — жеребец? Твой собственный? — спросила одна, желтая с двумя яблоками на кьютимарке.
— Э… Да!
— Ну нифигасе, — в голосе желтой послышались нотки уважения, — и как тебя одной хватает?
Твайлайт мысленно сделала фейсхуф. О чем только думают эти пони! Одно на уме!
Впрочем, их можно было простить.
— О как, — раздался рядом хриплый голос Эпплтини, — все чудесатее и чудесатее. Однорожка, бродящая в компании летучего чудища. Хочет вступить в наш табун. Шо же нам с этим делать.
— Пустить ей кровь, — кровожадно прорычала салатовая, и Твайлайт внутренне похолодела, — и дело с концом! А то ходют тут по нашим землям!..
— Захлопнись, Робуста, — топнула ногой Эпплтини, — Покеда я тут главная, ты будешь делать, шо говорят, иль пожалеешь. Как я решу, так и будет, и твой совет мне тут в сено не нужен!
Твайлайт ожидала всего. Что салатовая начнет возражать, грубить, а то и вовсе набросится. Но та стиснула зубы и отвела взгляд от безоружной и не такой уж крупной пони.
— Как скажешь, — процедила она и, резко развернувшись, двинулась вдоль строений, сопровождаемая подругами.
Эпплтини повернулась к Твайлайт.
— Слухай, однорожка. Скажи-ка, а шо у тебя грива такая… красивая? — вдруг спросила она.
— Что?
— Грива. И хвост. Ровные такие. Эт колдунство?
Твайлайт пару секунд недоуменно смотрела на собеседницу. Потом хихикнула, спрятав улыбку в копытце.
— О, Селестия, конечно нет!.. Просто я их расчесываю!
Оранжевая кобылица улыбнулась в ответ.
— У меня к те дело есть. Даж два. И думаю, тогда позволю вам остаться. Шо думаешь?
— Думаю, мы сумеем договориться. Только верните нашу сумку…
…Даггер Стаб чувствовал, как его перевязывают.
«Кажется, такое пробуждение у меня уже было, — подумал он о посетившем его дежа вю, — и в прошлый раз там была Твайлайт Спаркл…»
Он открыл глаза и вправду увидел лавандовую единорожку. В сиянии магии вновь порхали бинты.
— Где мы? — спросил фестрал.
— И я рада тебя видеть, — натянуто улыбнулась Твайлайт, — Почему ты не вернулся?
Фестрал вздохнул, вспоминая события ночи. Затем сказал:
— Стыдно признаться, но я просто потерял сознание. Я подкрался к поселку, а потом… Сил оказалось меньше, чем я думал. Очнулся уже тут, снова в твоих заботливых копытах. Много дней прошло?
— Один. Ты не представляешь, что со мной чуть не произошло!
— Ты же сама говорила, местные пони могут оказать нам… горячий прием. Если ты вдруг забыла, мы заброшены в древние времена, и чудо уже то, что нас встретили не топорами. Особенно местные кобылки, для которых ты — соперница в битве за жеребца.
— Но я совсем не собираюсь биться за жеребца!
— Это ты им расскажешь.
— Ты не понимаешь! Местная банда жеребчиков, они меня… То есть пытались! Ты можешь себе представить, чтобы жеребцы так… с первой встречной кобылкой?!
Даггера эта немыслимая информация, казалось, не шокировала вообще. Он сказал:
— Ты безумно хорошенькая, Твайлайт Спаркл, так что я в этом не вижу ничего удивительного. Уверен, о тебе мечтают многие жеребцы. Даже не удивлюсь, если не только пони. Что уж с этих дикарей взять, у них разговор один — взять, что приглянулось, и точка.
Единорожка почувствовала, что покраснела до кончиков ушей. Такой комплимент из уст фестрала звучал трогательно и… еще как-то. С этим ощущением Твайлайт знакома не была.
Даггер тем временем продолжил, сменив тему:
— Скажи, как ты втерлась в доверие к дикаркам?
— Я не «втерлась»! Мы заключили взаимовыгодный договор с предводительницей, пока ты прохлаждался. Так что меня завтра примут в племя… то есть в табун, племен еще нет.
— Ну а все-таки, как?
Глаза Твайлайт заблестели.
— О, я такое придумала, такое! Представляешь, элементарные знания по уходу за собой — и вот я безо всякой магии волшебница в их глазах. Все кобылки хотят быть красивыми, а я хоть и не Рэрити, но тоже кое-что умею. Так что считай, что за еду и ночлег заплачено. Правда, целая история была, пока я умудрилась объяснить местной резчице по дереву, что такое гребешок и щетка.
— Вижу, времени ты не теряла, — улыбнулся Даггер Стаб, — только не расслабляйся. Они далеко не так глупы, как кажутся.
— Эпплтини — она тут главная — сказала, что после того как ты поправишься, тебе тоже придется поработать на благо табуна. Так что сам не расслабляйся.
— В эти дикие времена неудивительно, что им нужен воин.
Твайлайт кивнула:
— Наверняка. Тем более, ты крылатый.
Даггер пошевелил крыльями и сморщился от боли.
— Вряд ли я смогу взлететь дня два, — неуверенно произнес он, — а нормально летать — неделю как минимум.
— Вот и отдыхай. Давай, поспи еще. А когда проснешься, поешь.
В этот момент Твайлайт так напомнила фестралу далекое детство и строгую, но заботливую учительницу арифметики, что он не сдержал клыкастой улыбки. Но, тем не менее, послушно закрыл глаза.
Впрочем, была еще одна причина прервать разговор.
Твайлайт уже дважды оказала медицинскую помощь там, где ее по определению быть не могло. И еще успела договориться с дикими земнопони не только о себе. И все это несмотря на то, что буквально вчера он чуть не убил ее.
Даггер Стаб испытывал чувства, которые ввергали его в смятение.
Впервые в жизни лучшему Ночному Кошмару, верному слуге ужасной Найтмер Мун, было стыдно.
На рассвете следующего дня весь табун Эпплов вышел в поле на священный обряд. Солнечный лик только-только показался над горизонтом, когда полусотня разноцветных пони столпилась посреди исходящей паром пашни.
Твайлайт Спаркл совсем не так представляла ритуал посвящения. Ей почему-то казалось, что будут барабаны, пляски, пир… эдакая вечеринка в первобытном стиле. Наверное, сказывалось влияние Пинки Пай.
Впрочем, барабаны были.
Была даже пони, которую с натяжкой можно было назвать розовой: под слоем грязи цвет уже плохо угадывался. Твайлайт подумала было о предке подруги, но решила, что такое совпадение попросту нереально. К тому же, это же табун Эпплов, что тут делать чужим родам?
Кобылица без устали лупила копытами передних ног в два здоровенных барабана, но грохот тонул в оглушительных криках табуна. Казалось, каждая пони считала своим долгом завопить погромче, когда Твайлайт и Даггер Стаб проходили мимо них в сопровождении Эпплтини.
— Эпплы! — крикнула предводительница, и розовую пони оттащили от барабанов. Весьма грубо, но явно отработанными движениями. Очевидно, добровольно покидать ответственный пост местная Пинки не собиралась.
Эпплтини продолжила:
— Седня у нас великий день! Приблуда Твайлайт Спаркл становится одной из нас, внося достаточный дар на благо табуна!..
— Какой дар? Она ж нищехвостка! — раздался из толпы чей-то голос и пара одобрительных выкриков.
Предводительница среагировала немедленно:
— Завали пасть, пока я тебя… — далее следовало подробное описание всевозможного соития с крикуньей, вновь вогнавшее Твайлайт в краску.
Очевидно, авторитет Эпплтини был непререкаем. По крайней мере, возражений больше не последовало, за исключением громогласного, но при этом писклявого требования «пустить к барабанам».
Эпплтини первой продемонстрировала дар Твайлайт для табуна, скинув капюшон накидки и явив миру расчесанную и заплетенную в косу светлую гриву, которая немедленно вызывала у лохматых дикарок вздохи восхищения.
В этот момент она стала еще больше похожей на Эпплджек, и Твайлайт грустно опустила глаза.
Увидит ли она теперь подругу? Так обидно было бы застрять тут, в далеком прошлом, едва обретя друзей в настоящем…
— Твайлайт Спаркл явила нам красоту! При-че-сы-ва-ние! И энто тока начало! Да свершится новое рождение!
После этих слов табун пришел в движение. Розовой пони вновь дали возможность добраться до барабанов, и под лихой ритм началась пляска. Немного странная. Меся копытами влажную грязь пашни в ритме танца, кобылы постепенно становились боком друг к другу, буквально копыто к копыту. После чего замирали и словно ждали чего-то.
Когда все присутствующие построились в одну довольно длинную шеренгу, вдруг наступила тишина. Смолк барабан (потому что музыкант тоже встала в общий строй), утихли разговоры и выкрики…
Эпплтини подвела Твайлайт к крайней кобылице. Как раз той салатовой, что задиралась вчера. Копыта пони увязали в грязи, и единорожка про себя думала, нельзя ли было выбрать место почище.
— Давай, — подтолкнула ее Эпплтини, сама вставая в строй.
— Давать что?
— А, точно, ты ж однорожка и не знаешь. Ты как бы должна родиться заново. От табуна и земли. Для энтого надо проползти под всеми кобылами, способными родить, по главному полю, с которого мы кормимся. Усе просто.
Стоящий рядом Даггер Стаб закрыл копытом морду, изо всех сил давя хохот. Глаза его скрывали черные очки по случаю дня, и смеющийся взгляд остался для окружающих тайной. Только судорожно трясущиеся уши с кисточками выдавали веселье.
Вспаханное, удобренное и политое поле представляло собой месиво из черной грязи и не пойми чего еще, а уж поднимающийся из-под копыт запах… Самое оно для столичной волшебницы, привыкшей к чистеньким домам и прибранным улицам Кантерлота.
— А это… обязательно? — жалким голосом спросила единорожка, но земнопони будто не расслышала и даже отвернулась.
Неловкая пауза затянулась.
— Если ты откажешься, нас могут убить, — сдавленно шепнул фестрал, — или изгнать, что в принципе равнозначно, учитывая, что сейчас весна, в степи еды почти нет, а все хищники голодные.
— Шо застыла? — подхлестнул голос Эпплтини, — Земли испужалась?
— Сейчас, — пискнула единорожка и сделала первый неверный шаг.
«Ну же, Твайлайт, — мысленно сказала она сама себе, — это всего лишь грязь. Давай, отважный археолог-исследователь!.. Дэринг Ду не боялась испачкать копыта! Ну, и все остальное тоже. Три, четыре!»
Даггер Стаб шел рядом, пока Твайлайт ползла под животами дикарок в буквальном смысле по уши в грязи. Стоило единорожке миновать очередную кобылицу, как та выскакивала из строя и тоже шла следом. Когда же кажущийся бесконечным путь кончился, весь табун с восторженными воплями буквально набросился на единорожку в искреннем порыве обнять, хлопнуть по плечу или хотя бы ткнуться мордочкой.
Даже салатовая задира, казалось, улыбается искренне.
Эпплтини без обиняков заключила измазанную от кончика рога до хвоста единорожку в объятия и сказала:
— Добро пожаловать в табун, Твайлайт. С днем твоего нового рождения! Вечером усе будем пировать! А пока — за работу, мерзавки!.. Поле заново взрыхлить, еду приготовить! Так и быть, инструмент седня делать не надо! Бегом!.. А ты, наша новая сестра, зайди ко мне, как подсохнешь. Нам есть шо обсудить.
Твайлайт нашла в себе силы беспомощно улыбнуться.
Если подумать, даже в дикие времена пони во многом похожи на своих далеких потомков…
Глава 3
…После того, как Твайлайт вернулась из общинного, или как его еще называли, «большого» дома, где больше часа говорила с Эпплтини, Даггер Стаб уже ждал ее.
Единорожка же, чувствуя себя совершенно несчастной, с тоской окинула взглядом строения вокруг. Грязь в ее шкурке подсохла и местами осыпалась, но все равно Твайлайт теперь походила на местных, покрытых грязью и растрепанных донельзя.
— Полагаю, вопрос о спа или хотя бы ванне будет очень-очень глупым, да? — спросила единорожка. От чувства собственной нечистоты хотелось разреветься. Впрочем, местных, похоже, не особенно волновала грязь в шерсти и гриве, даже Эпплтини. Дескать, высохнет и сама отвалится.
В частности, никому не пришло в голову даже обтереть копыта после возвращения с поля.
Даггер Стаб указал копытом на колодец.
— Спа у них вот. Вас как, мамзель, из ведра окатить или сверху полить?
— Очень смешно! — сквозь злые слезы воскликнула волшебница, потом добавила тише, — Сверху полей, ладно?
— Конечно! — воскликнул продолживший паясничать ночной пегас, — Что угодно ради дорогой клиентки!..
…Фестрал обливал повизгивающую от холода Твайлайт Спаркл из ведра и про себя думал, насколько та мило при этом выглядит. Единорожка пыталась с помощью пучков травы хоть как-то обтереться, но быстро это сделать без мыла никак не получалось. Все это будило в черством сердце Ночного Кошмара что-то давно забытое, как будто оставленное в далеком жеребячестве.
— Спинку потереть? — поинтересовался он, после чего получил волну брызг, поднятых телекинезом.
— Заодно и помылся, — заключил фестрал и демонстративно отряхнул кожистый гребень резким движением, — Знаешь, в наши тренировки входит закаливание.
Твайлайт не ответила. Возможно, просто потому, что от ледяной воды зуб на зуб не попадал, и в душе фестрала шевельнулось сочувствие. Он вспомнил, как в Старспайре неофитов выгоняли на стратосферный мороз без одежды, как заставляли нырять в озера ледяной спектры или часами сидеть у пробирающего до костей колдовского морозного пламени… Да, приятного мало.
Чтобы немного отвлечь единорожку, фестрал спросил:
— А все же, как тебе удалось договориться, чтобы нас приняли в племя?
Твайлайт, настроение которой и без того упало ниже некуда, ответила:
— Помимо пары приемов по уходу за собой?
— Да. Вряд ли им было этого достаточно.
Ответ последовал не сразу. Когда же Даггер глянул на волшебницу, отметил, что та почему-то покраснела. Тем не менее, голос ее звучал уверенно и даже не без язвительных интонаций.
— В целом, это было относительно просто. Сегодняшнюю ночь ты проведешь в обществе храбрейших кобылиц племени, которые уже сейчас готовятся драться за право на нового жеребца!
Фестрал от удивления выронил пустое ведро:
— А меня ты не забыла спросить?
Твайлайт лукаво скосила глаза и вдруг улыбнулась, хотя вся дрожала от ледяной воды:
— Извини, у меня не было времени придумать что-то получше. Чтобы избавить тебя от участи товара в торге с… плотоядными существами, мне пришлось сказать, что ты мой жеребец. А так как я теперь в табуне, по законам этих диких, нецивилизованных времен, ты тоже. Тем более что двоих братьев местного альфа-жеребца я отправила Дискорд знает куда, и ему одному будет тяжело. Так что не подведи меня, а то неловко получится. Как ты там говорил?.. Нас убьют. Или изгонят. Что, в принципе, равнозначно.
Даггер Стаб скрипнул зубами. Тушé! А фиолетовая заучка оказалась куда как непроста!
«Да, это тебе за недооценку противника, — мысленно сказал сам себе Ночной Кошмар, — а ведь мог сделать выводы после всего произошедшего!.. Расслабился, размяк. Так мне и надо».
— Я же по местным меркам весьма уродлив! — возразил он, наконец, но партия была проиграна.
Мордочка Твайлайт ненадолго приобрела совершенно ехидное выражение:
— Да, мне пришлось расписать множество твоих других достоинств… Кстати, скажи, гены фестралов доминантные или рецессивные?
— Чего?
— От тебя у земной пони с большей вероятностью кто родится? Фестрал или дневная поняша? Эпплтини спрашивала. Не то чтобы она была против крылатых жеребяток, наоборот, просто интересно.
Даггер Стаб зачерпнул новое ведро и ответил:
— Скорее всего, второе. Я плохо помню эту часть курса понианатомии, сама понимаешь, Ночных Кошмаров не этому учат. Но вроде бы я где-то читал, что только один из десяти, а то и меньше, жеребят от отца-фестрала тоже рождаются ночными по крови. Изредка еще в следующих поколениях. Кроме того, у дневной пони от фестрала может родиться пегас. Если же взять ночную кобылицу и дневного пони-жеребца, то ситуация в точности до наоборот… Но ты, конечно, учудила!
— Это тебе, чтоб не злорадствовал. Я видела твою гадкую улыбочку, когда ползла в этой грязище! Ради нас обоих, между прочим!
Фестрал не смутился:
— Знаешь, я как-то не планировал заводить семью! Тем более, среди грязных земнопони!
Твайлайт подхватила телекинезом новый пучок травы и снова взялась за многострадальную шерстку. Несколько проходивших мимо кобылиц замедлили ход и начали обсуждать, на кой жмых надо мочить себя водой.
Ни фестрал, ни Твайлайт на них внимания не обращали, поглощенные своим занятием.
— Если тебя это утешит, понятия «семья» в этом времени тоже еще нет. Есть табун, а жеребята как бы общие. Еще понятие матери, а жеребец требуется только для зачатия.
— О, да, теперь мне намного легче!
— Не знаю, чем земные пони заслужили твое презрение, но по мне, это тоже будет для тебя хорошим уроком! — резко сказала единорожка, но осеклась, глянув на выражение морды Даггера.
Голосом, холодным как колодезная вода, фестрал произнес:
— Что ж, надо так надо. Не впервой.
Она посмотрела в скрытые волшебными очками глаза и вздохнула, чувствуя укол совести за вспышку гнева:
— Прости, я и вправду ничего лучше придумать не могу… Но, в конце концов, чего ты расстраиваешься? Проведешь ночь в приятном обществе.
— Ага. Дикарок, которые слыхом не слыхивали о гигиене, к тому же с манерами диких бизонов, — с этими словами фестрал резким движением окатил Твайлайт ледяной водой, снова вызвав сдавленный писк, — Спасибо большое.
— Зато теперь я смогу заняться действительно важным делом.
— Да? И каким же?
— Поиском способа вернуть нас домой! Или ты на радостях забыл, где мы находимся? Вернее, когда. Малейшее наше движение может изменить ход истории всей Эквестрии! Никогда не слышал про эффект бабочки?
— Не-а. Фестралы считают, что время неизменно, а пони — всего лишь камушки на дне этой великой реки. И любые изменения, которые вносятся в прошлое, предопределены в будущем. Разве изменит река Времени свой путь, если горсть камней взять со дна и перенести вверх по течению?
Глаза Твайлайт расширились, она даже выронила пучок травы, которым обтиралась.
— Это что, была… упрощенная теория о магии времени? — спросила она.
— Ну да. А почему тебя это удивляет? Среди нас есть и ученые умы, и просто единороги. Правда, последних исчезающее мало, но они есть. И безвылазно жили в Старспайре на протяжении тысяч лет. Им, конечно, труднее спускаться, особенно после того, как рухнул Звездный мост. С другой стороны, незачем. Все, что нужно для работы, есть и в парящем городе.
— Поразительно! Ты должен обязательно рассказать мне о своей родине!
Ночной пегас театрально вздохнул и прикрыл морду передней ногой.
— Увы! Мне теперь будет не до этого. Меня ждут любовные подвиги среди диких кобылиц древности!
С этими словами он снова обрушил на единорожку поток ледяной воды, вызвав очередной судорожный писк. После этого, не меняя выражения лица, залез копытом в сумку и вручил единорожке сероватый комок. Тот повис в поле телекинеза.
Даггер Стаб, встретив вопросительный взгляд Твайлайт, пояснил:
— Это грибное мыло. Часть походного снаряжения.
Убегать с хохотом пришлось очень-очень быстро…
Остаток этой ночи Твайлайт провела в том сарайчике, который ей выделила Эпплтини в самом начале.
После пира никому в голову не пришло устроить новую кобылку табуна в общем доме, хотя официального приглашения могло и не быть. Да и сама Твайлайт Спаркл не настаивала. Спать вповалку с малознакомыми пони ей казалось чем-то не очень приличным. К тому же, мельком взглянув на огромный общий сеновал, отмытая дочиста единорожка внутренне содрогнулась.
«Главным даром табуну будет уход за собой, — решила она про себя, — Настолько, насколько вообще возможно. Эффект бабочки, конечно, отметать нельзя, но в конце-то концов, нельзя оставаться равнодушной к тому, что пони живут в грязной берлоге, как животные Вечнодикого леса!»
После пира и впрямь было состязание кобылиц. Салатовая Робуста, периодически перечащая даже Эпплтини, безоговорочно выиграла «право первой ночи» с новым жеребцом табуна. Неудачливую соперницу утащили волоком в бессознательном состоянии после лихого удара двумя задними ногами, вновь напомнившем Твайлайт об оставшейся в будущем подруге. На глаза навернулись было слезы, но единорожка сердито шмыгнула носом и сдержалась. Еще не хватало портить всем праздник!
После в ритуальных поединках были определены еще три победительницы. Твайлайт сперва подумала, что теперь будет финал, но Эпплтини пояснила, что нет смысла определять лучшую, когда в эту ночь жеребцу достанутся все. Очередность сами определят, не маленькие.
Волшебницу внутренне передернуло от такой непосредственности. Она, конечно, не была наивной кобылкой из столичной гимназии, и прекрасно понимала, что без института семьи нравы в древних табунах царили, мягко говоря, свободные.
Да и в эру Гармонии пони тоже зачастую предпочитали жить больше чем по двое. Да и как тут быть, если кобыл впятеро больше просто биологически? Но такого, чтобы драться за партнера среди чуть ли не полусотни соперниц?..
Нет, по мнению Твайлайт Спаркл, свободная любовь — это прекрасно, но надо же знать меру.
— Наслаждаесся зрелищем? — спросили рядом низким голосом.
Единорожка вздрогнула и, обернувшись, увидела красного жеребца. Вблизи он чем-то напоминал Биг Макинтоша, только глаза были голубые, а грива — пепельно-серая.
Твайлайт Спаркл сдавленно пискнула и рванулась сквозь толпу. В ее воображении моментально всплыло промозглое утро и три силуэта в тумане, прикосновения грубых копыт, искаженные похотью и осознанием собственной безнаказанности голосá…
В панике она налетела на какую-то кобылицу.
Та ничуть не обиделась, а только захихикала и увлекла единорожку в сторону, где пони весело отплясывали под стук барабанов.
— Привет, новая сестра! — тонким голосом затараторила пони, — Как тебе наш табун? Ты любишь танцевать? Я слышала, тебя зовут Твайлайт Спаркл!..
Твайлайт была готова поспорить, что кобылка — далекий предок Пинки Пай, но все же это было слишком маловероятно, чтобы поверить.
За неполные десять минут у Твайлайт выяснила, что имя пони и вправду Пинки — по цвету шерстки. Но весь табун зовет ее Бум-Бум или просто Бум, потому что она обожает бить в барабаны. В любые. В большие церемониальные или маленькие, во множестве сделанные самостоятельно. Бить в барабаны Бум начинает по поводу и без, а оттащить от больших тамтамов ее можно только силой. И на кьютимарке у нее тоже барабан.
А еще она любит сладкое. И танцевать. И вообще веселиться. Потому что работать это так «ску-у-учно». И что ее из двух табунов уже изгнали за то, что она шумит по поводу и без. А Эпплтини добрая, и разрешила остаться. И даже большие барабаны дает иногда.
Все это Твайлайт слушала вполуха, увлеченная в хоровод. Пляска оказалась простой и ужасно заразительной. И хотя раньше лавандовая единорожка совсем не интересовалось подобным, то сейчас с механически повторяла движения других пони, испытывая какой-то необъяснимый подъем…
Кроме того, хоровод кобылиц позволял держаться подальше от алого жеребца.
Литл Сид, стоящий неподалеку, не стал преследовать единорожку, а только проводил взглядом. Когда же та попала в копыта Бум-Бум, жеребец мысленно плюнул и направился к выходу. Теперь это надолго, а потом еще придется ждать, пока фиолетовая колдунья отдохнет. Потому что переплясать Пинки Бум еще никому не удавалось. Даже Синей Ведьме, уж на что тоже кобыла неугомонная.
По пути Литл Сид успел куснуть за ухо одну кобылу и шлепнуть хвостом по крупу другую. Те, похихикивая, выскользнули следом. Хорошо все-таки быть единственным жеребцом в табуне — все кобылы твои! Даже спорить и драться ни с кем не надо. Серый уродец не в счет — поиграются кобылицы, и забросят. Кому он такой нужен? Да и потомства хорошего не будет, очевидно.
Разошлись все уже затемно, когда кончилась и праздничная закуска из цветов, и вполне приличный сидр. Кое-кто из пони решил утопить в нем поражение на соревнованиях кобылиц, и на сеновал их пришлось нести.
Твайлайт же направилась в свой сарайчик, краем глаза отметив, что Даггер Стаб ушел в окружении кобылок-победительниц прямиком к речке, что питала местные канавки орошения. Вероятно, фестрал имел намерение хотя бы частично отмыть своих партнерш на эту ночь.
«Удачи», — мысленно пожелала единорожка и смущенно улыбнулась.
Положа копыто на сердце, она неловко себя чувствовала. С одной стороны. А с другой, фестрал испытывал к земнопони ничем не обоснованное презрение, и хотелось его проучить.
На всякий случай подперев дверь сарайчика подобранной жердью, Твайлайт улеглась на тюфяк и принялась думать. Повинуясь короткому заклинанию, вспыхнула иллюзия блокнота, куда волшебница призрачным пером записывала мысли и формулы.
Теперь же магической записной книжке предстояло стать единственным доступным письменным источником информации.
Размышления о главном вопросе, как выбраться из доисторических времен, поставили волшебницу в тупик. В своем времени она просто погрузилась бы в научную работу и, в конце концов, нашла бы ответ в книгах. Но что делать, если книг нет? И вообще никаких источников информации, помимо устных преданий? Расспросить про единорогов? В эру Дикости даже они фактически не умели ничего сложнее телекинеза, чтобы держать копья и метать каменные шипы.
Твайлайт ворочалась в постели, одолеваемая беспокойными мыслями:
«Думай, Твайлайт, думай. Нет книг, нет свитков, нет сакральных текстов… Ох, нет даже заклинаний Старсвирла Бородатого, потому что сам великий маг еще даже не родился! Кто может хотя бы теоретически обладать нужными знаниями в это дикое время? О! Вспомнила!..»
Размышления были прерваны донесшимся со стороны реки пронзительным криком Робусты.
Криком, переполненным не страхом и болью, но восторгом напополам с удивлением.
Твайлайт почувствовала, что снова краснеет и с головой укрылась походным одеялом фестрала, хотя здесь никто не мог ее увидеть.
Тот крик был лишь первым в ту ночь…
…Жердь жалобно хрустнула в рассветной тишине.
Звук разбудил Твайлайт Спаркл, и та резким движением вскочила. Воображение моментально подбросило образ ломящегося в дверь красного жеребца с мерзкой ухмылкой на морде, разъяренных кобылиц, не получивших от фестрала желаемого, банду диких грифонов…
Но это оказался всего лишь Даггер Стаб. На его морде застыло выражение смешанных удовольствия и усталости. Крылья бессильно висели вдоль тела, а вся шерсть выглядела так, будто фестрал долго катился вниз по травянистому склону.
— Даггер, — осторожно спросила Твайлайт, — ты в порядке?
— И тебе доброе утро. Кажется, я открыл для местных не только мытье, но и поцелуи, — ответил фестрал и глуповато улыбнулся, — Где тут у них можно зарегистрировать патент?
Единорожка фыркнула.
— Да ну тебя. Тоже мне, герой-любовник. Ваши вопли не давали мне спать полночи.
— Если тебя это утешит, кобылицы не давали мне спать всю ночь. Впрочем, я не жалуюсь, все оказалось куда лучше, чем можно было ожидать от тупых земнопони…
— Я не хочу слушать об этом, договорились? — Твайлайт на пару секунд зажмурилась и потерла виски копытами, — Мне сегодня надо найти того, кто хотя бы владеет информацией о магии этих времен.
— Интересно, и кого же?
— Шамана. Или колдуна…
— …Шаманка? — несколько минут спустя спросила Эпплтини, к которой гости из будущего подошли за советом, — Да, есть у нас… Только живеть она в роще. Синяя Ведьма, так зовется. На кой жмых вам она сдалась?
— У меня есть… колдовские вопросы к ней, — сказала Твайлайт.
— Ну лады, — земнопони пожала плечами и указала на восток, — Идите вон туды по тропке. Не пропýстите.
— Спасибо!
— Тока будьте осторожны. Ничего не ешьте и не трогайте у нее!
— Почему? — спросил фестрал, — Отравит?
Глаза Эпплтини расширились.
— Вы шо, с луны свалились? Кто ж вкушает от одной пищи с колдунами? Сглазит!
На мордочке Твайлайт отразилось пренебрежение, и фестрал поспешил поблагодарить за совет и увести единорожку в сторону.
Встретив ее взгляд, он сказал:
— Ты только при ней не ляпни ничего про дикие суеверия. А то они решат, что мы тоже с потусторонним знаемся. И тогда все что угодно будет.
— Хорошо. Посмотрим еще, что за Синяя Ведьма.
Когда они шли через поселок, единорожка отметила, что на фестрала теперь оглядываются с нескрываемым уважением. Тот, позевывая и довольно скалясь, не отвечал, только иногда махал копытом в ответ на приветствия.
Твайлайт почувствовала, что начинает раздражаться.
— А я-то думала, ты презираешь земных пони, — сказала она.
— Так ничего и не изменилось, — ответил Даггер Стаб.
— Угу, — кивнула Твайлайт, — а твои подмигиванья местным это нервный тик, да?
Улыбка на морде фестрала стала шире, но он сменил тему:
— Прежде чем мы пойдем в лес, давай перекусим, — ночной пегас показал на здание кухни, — там вроде еще супчик вчерашний оставался.
Единорожка возвела очи горе, но не стала возражать. Уж если жеребец решил набить брюхо, его ничто не остановит…
Оказалось, фестралу к общему котлу нельзя. Так же, как нельзя кобылам в «жеребцовый» дом.
Хихикнувшая над «суевериями» Твайлайт взяла порцию разваренных трав и цветов у дежурившей на кухне кобылки, сиреневой с красным яблоком на метке. Единорожка отметила про себя, что по крайней мере на кухне дежурит пони, которую не покрывает слой пыли и грязи. И даже грива если и не причесана, но не торчит в разные стороны.
«Рейнбоу Дэш к вечеру примерно так и выглядит», — подумала Твайлайт и тяжело вздохнула.
Даггер в открытую дверь увидел, как обе кобылки пошептались, после чего единорожка телекинезом взяла какой-то плод и отправила по воздуху фестралу. Сопровождалось все тихим хихиканьем.
— Начни с этого, — сказала Твайлайт. Мордочка оставалось серьезной, но смеющиеся глаза выдавали ее с головой.
Плод оказался обыкновенным яблоком, и Даггер, пожав плечами, вцепился в сочную мякоть. В следующий миг морду ночного пегаса перекосило от дикой кислятины. Яблоко было «дичком», к тому же, неспелым. Откуда оно вообще взялось весной, было совершенно непонятно.
— Это еще зачем? — спросил Даггер, когда Твайлайт подошла в сопровождении двух летящих в магическом поле мисок.
— Наслаждение с морды убрать! — засмеялась единорожка и довольно забила копытцем.
— Жеребячий сад, — вздохнул Даггер и приступил к завтраку.
Вчерашняя похлебка «изо всего что есть» показалась ему неимоверно вкусной. Вся двойная порция исчезла прежде, чем Твайлайт успела даже ополовинить свою миску. Видя зверский аппетит нового жеребца, повариха подошла с новой миской и молча поставила перед фестралом.
Тот благодарно улыбнулся и подмигнул.
— Что ж, может, они и вправду лучше, чем кажутся, — сообщил он малое время спустя.
Твайлайт фыркнула, чуть не подавившись листом осоки.
— Путь к сердцу жеребца всегда ведет через желудок! — сказала она, — Так частенько говорила моя мама, когда готовила ужин папе. Не ошибалась!
— Не отрицаю, — сказал Даггер и добавил громче, — Спасибо, хозяюшка!
— На здоровье, здоровяк, — отозвалась земнопони и хихикнула, — ты заслужил сегодня ночью!
— Старки Эппл, — довольно улыбнулся в ответ фестрал, затем добавил, сделав голос тихим и нежным, — ты просто прелесть, как хороша. Во всем.
Сиреневая земнопони покраснела и, забрав опустевшие тарелки, спряталась в кухне.
«Ваше Высочество, принцесса Селестия. Работа с группой «Кто» повергает меня в легкое недоумение. Среди них нет ни одного единорога. Руководитель группы — земной пони. Его ассистентка — пегас. При всем уважении, лично я не считаю их квалификацию достаточной, особенно в свете того, чем они занимались в библиотеке — чертили какие-то нелепые графики и размахивали жужжащим прибором неясного происхождения. Если все это имеет отношение к темпоральной магии, то я, вероятно, совершенно отстала от жизни. Прошу прощения за излишнюю эмоциональность доклада, но мне просто жалко времени, которое можно было провести в более плодотворных изысканиях. Спецагент Мятная».
«Мой верный страж! Судя по твоему докладу, руководитель вскоре обнаружит Твайлайт Спаркл. Надеюсь, вы сработаетесь. Не беспокойся насчет группы «Кто». Если кто-то в Эквестрии и разбирается в структуре времени, так это они. Будь готова отправиться в путь. Принцесса Селестия».
Глава 4
Некоторое время спустя из поселения табуна вышли трое. Твайлайт Спаркл, Даггер Стаб и увязавшаяся за ними Пинки Бум.
Фестрал хотел было ее прогнать, но та пропускала все окрики мимо ушей, не переставая при этом прыгать вокруг и без умолку трещать писклявым голосом.
— Интересно, — подал голос Даггер Стаб, ни к кому в отдельности не обращаясь, — если нет еще ни принцессы Селестии, ни принцессы Луны, кто или что двигает светила?
— Я не знаю, — ответила Твайлайт, — в древних легендах о магическом движении солнца и луны упоминается уже в контексте Темных Веков. А это уже после эры Раздора, когда Эквестрией правил Дискорд. То есть примерно полторы тысячи лет назад… Или три с половиной тысячи лет вперед, если считать от нынешнего момента.
— Солнце само восходит и заходит, и луна тоже, это же очевидно! — воскликнула Бум, — Странные вы.
— Как же солнце может взойти само по себе? Что-то же его двигает?
Мордочка доисторической Пинки приобрела задумчивое выражение.
— Оно двигается… просто. Солнце — самый могучий дух, и все. Зачем спрашивать очевидные вещи, которые делают духи мира?.. Их просто достаточно знать! Любой жеребенок знает, что огонь горячий, вода мокрая, солнце светит днем, а луна ночью. Дождь идет сверху вниз, ветер дует, предметы падают на землю.
Твайлайт вздохнула и не ответила, не желая пробивать очередную стену суеверий.
— Ага, кстати, Твайлайт, в эту эпоху животные тоже… сами по себе, — заметил Даггер Стаб.
Бум-Бум снова захихикала:
— Конечно, сами по себе! Как же иначе?
Единорожка чуть не сбилась с шага.
— Может, скажешь, тут еще и хищники водятся, которые пони едят?
— Они везде водятся, — сказала розовая пони таким голосом, будто ее это совсем не волновало, — и волки, и саблезубы, и медведи, много кто еще. Не говоря уже о мантикорах, драконах или гидрах. Можно подумать, ты не знаешь!
Твайлайт передернуло. У нее как-то вылетели из головы подобные факты. В эру Гармонии пони может пройти Эквестрию из конца в конец и не встретить ни одного опасного существа, если только не сунется в места вроде Вечнодикого леса.
Роща, у которой жила местная колдунья по прозванию Синяя Ведьма, раскинулась на берегу озера. Твайлайт с удивлением узнала излюбленное место отдыха Понивильцев в будущем, но сейчас это был не общественный водоем с ухоженным пляжем, а обычное озеро с заболоченными берегами.
Хижина почему-то стояла на открытом месте. Обычное строение в стиле древних земнопони, правда, «украшенная» зловещими масками, пучками непонятных растений и скульптурами из коряг, изображающих пони и гротескных животных.
— Кто посмел потревожить покой Синей Ведьмы?! — раздался гулкий голос, идущий словно со всех сторон.
Пони остановились. Пинки Бум при звуках голоса ведьмы спряталась за огромного фестрала.
— Меня зовут Твайлайт Спаркл! — крикнула единорожка, — И у нас есть… вопросы!
— Убирайтесь и не смейте сюда приходить! Великая и могущественная Синяя Ведьма не снисходит до объяснений!
— Но… — замялась Твайлайт, — Подождите! Мы просто…
Невидимая пони продолжала распаляться:
— Я нашлю проклятие на ваши кости, я выпью ваши души! Я нашлю засуху на ваше поле!
— Кажется, у меня есть одна идея, — тихо сказал Даггер Стаб и вдруг скользнул вперед. Между гротескных скульптур и неухоженных кустов фестрал двигался неслышной тенью и вскоре пропал из вида.
— Это нелепо, — пробормотала вполголоса Твайлайт и оглянулась на Бум-Бум, которая, вся дрожа, не знала куда деться.
— Трепещите, несчастные, ибо сила духов велика! — продолжала тем временем ведьма.
Твайлайт сосредоточилась, но не смогла засечь никакой магии. Как же выходило, что голос шел как будто из ниоткуда?
— Мы просто хотим поговорить! — предприняла единорожка еще одну попытку.
— Оставьте ваши дары и излагайте, в чем нужна вам помощь могущественного колдовства, о несчастные!
Твайлайт заметила, что Даггер Стаб скользнул куда-то за дом.
— Нам не нужна магия, нам нужны ответы! — крикнула Твайлайт, — И вообще, мы можем войти?
Неожиданно в глубине дома раздался возмущенный возглас, перешедший в испуганный визг.
Дверь распахнулась, и оттуда «рыбкой» вылетела кобылка голубого цвета. Следом в дверях появился довольно ухмыляющийся Даггер Стаб.
— Только дикарка может закрыться в доме и оставить все окна нараспашку, — сказал он одновременно с тем, как Синяя Ведьма шлепнулась в придорожную пыль, — Она там сидела у дверей и кричала в пустой горшок.
— Простите моего друга, — проговорила Твайлайт, чувствующая себя донельзя неловко, — он бывает грубоват…
Пони меж тем поднялась на ноги. Ее мордочку скрывала зловещая оскаленная маска с настоящими зубами хищных зверей, а от взгляда намалеванных глаз Пинки Бум впала в состояние, близкое к обмороку.
— Вы!.. — процедила она, — Да как вы посмели!..
Фестрал одним прыжком оказался рядом и снова сбил ведьму с копыт ловкой подсечкой.
— Даггер! — резко сказала Твайлайт, — Прекрати сейчас же!
— Да брось. Погляди внимательнее на эту «ведьму». Ничего не замечаешь?
— Если я не верю в проклятия, это еще не значит, что надо ее избивать…
Единорожка осеклась, услышав с земли монотонный бубнеж. Это ввергло Бум-Бум в состояние полнейшей паники, и розовая пони с невнятным воплем рванула прочь по направлению к деревне.
— Проклятие! Проклятие!.. — какое-то время слышался ее голос.
— Ну прекрасно! — топнула копытцем Твайлайт, — Теперь Пинки переполошит табун, и нас встретит разъяренная толпа суеверных земнопони. Отличная работа, Даггер.
— Да брось ты, ничего эта ведьма не может. Посмотри внимательно.
Единорожка перевела взгляд на лежащую ведьму и с минуту разглядывала. В конце концов, волшебницу осенило:
— Она же земнопони! Не единорог!
— Именно. Поэтому не может колдовать по-настоящему.
Бубнеж вдруг прекратился, и взгляд жуткой маски уставился на путешественников во времени.
— Вы что, не боитесь проклятия Синей Ведьмы?
Твайлайт переступила на месте.
— Во имя всей Эквестрии, нет, конечно. Это все суеверия, на которые могут купиться необразованные пони. Но я прочитала достаточно…
— Твои духи сильны, — в голосе голубой кобылки почувствовались нотки уважения, — раз не боятся самой Синей Ведьмы. Так и быть, я выслушаю ваши… вопросы!
Даггер Стаб помог пони подняться. При этом он вдруг выпучил глаза и резким движением дернул на ведьме накидку…
Та взвизгнула, но было поздно: грубая ткань сползла со спины, обнажая прижатые к телу крылья.
…Когда вся атрибутика Синей Ведьмы заняла свое место на бесконечных полках и вешалках, взгляду предстала небесно-голубая пегаска с кьютимаркой в виде изломанной радуги и… разноцветной гривой. Хоть и грязной сверх всякой меры.
— Дай-ка я угадаю, — сказала Твайлайт, — Твое имя связано с радугой, ты летаешь очень быстро и считаешь себя круче всех вокруг. Я права?
Пегаска вздохнула и пошевелила крыльями.
— Издеваешься, да? — спросила она, — Ну что ж, смейся. Смейтесь оба! Рейнбоу Крэш это заслужила…
В голосе чувствовалось отчаяние обреченной.
Твайлайт переглянулась с Даггером, затем перевела взгляд на пегаску, спрятавшую мордочку в копытах. Послышался судорожный всхлип.
— Мы вовсе не собирались над тобой смеяться, — сказала единорожка, — и даже не знаем, почему.
— Почему? Я, гордый пегас, вынуждена жить на земле и обманывать глупых земнопони, вот почему! И тут приходите вы и… все портите! Из прихоти! Не разобравшись!..
Пегаска сорвалась на крик, захлебываясь слезами.
— О, пожалуйста… — простонал фестрал, — только не надо комплексов!..
— Как тебе не стыдно, — укоризненно сказала ему Твайлайт и, сев рядом с пегаской, обняла ее, — Расскажи нам, что случилось, Рейнбоу. Мы… точнее, я, просто хотела задать несколько вопросов по магии, но ты, наверное, не сможешь нам помочь. Может, тебе самой нужна помощь?
— Не говорите табуну, кто я, — сказала пегаска, — умоляю.
— Но зачем тебе это? Ты же летаешь, ты можешь помогать земнопони с погодой, как твоя… как моя подруга!
— Вы не понимаете? Я почти не умею летать! И совсем не умею приземляться. Кроме того… вы что, не знаете, что ждет пегаса, попавшего в копыта земнопони?
Твайлайт, которую посетило мрачное предчувствие, покачала головой.
Рейнбоу продолжила:
— А я тебе скажу, единорожка. И тебе, фестрал. Не вздрагивай, да, я знаю, кто ты такой, ночной убийца. Принятие в табун!
— О, — кивнула Твайлайт, — конечно, мало приятного, но…
— Мало приятного?! — взвилась пегаска, — Ощипанные крылья — в лучшем случае! В худшем — отрубленные! Чтобы не улетела. Но это не все. Потом — местный жеребец. Или несколько. Чтобы попытаться сделать крылатое потомство для борьбы с летучими разбойниками.
Твайлайт передернуло от отвращения.
— Эпплы бы ни за что не пошли на такое! — сказала она уверенным голосом, но наткнулась на взгляд красноватых глаз Рейнбоу Крэш и осеклась.
— Ни за что, говоришь? — с иронией спросила пегаска, — Ты уже познакомилась с Робустой Эппл?
— Да уж… — у Твайлайт похолодело внутри. Неужели салатовая кобылка способна на такое?!
— Так вот, она — пегаска. Без крыльев. После того, как грифоны захватили ее и продали Эпплам. Правда, у Робусты хватило воли не сломаться. Родила бескрылую кобылку, а потом выбилась в воительницы.
Твайлайт зажмурилась, стараясь вновь отогнать от себя реалии этой эпохи.
Перед глазами встала душераздирающая сцена: распятая на каменной плите и удерживаемая в восемь копыт голубая пегаска, плачущая, вырывающаяся. Бьют барабаны, гулко отзываясь на удары розовой пони. Литл Сид, в зубах которого зажат топор, подходит со злорадным блеском в глазах. Гордая Робуста, стоящая в первых рядах, отводит взгляд…
Дальнейшее представлять совершенно не хотелось, и единорожка потрясла головой, рассеивая видение.
— Я никому не скажу, — тихо сказала она, обнимая пегаску, — клянусь. И Даггер тоже. Верно?
Она посмотрела на ночного пегаса таким взглядом, что тот проглотил рвущуюся с языка насмешку и кивнул.
— Спасибо, — всхлипнула Синяя Ведьма и вздохнула с явным облегчением, — ты не представляешь, как много значат даже мои жалкие крылья… Что для любого пегаса значит потерять небо.
— Не бойся, — сказала Твайлайт, — я понимаю достаточно, чтобы сдержать слово.
Ночной пегас, внешне придававший морде безразличное выражение, на самом деле глубоко сопереживал взлохмаченной пегаске. Стоило только представить ужас унизительного и болезненного ритуала отлучения от неба, как в груди начинало что-то шевелиться.
У народа фестралов только за одно преступление могли отлучить от неба: умышленное убийство жеребенка. Такого не случалось тысячи лет, но строчки были высечены в Кристалле Закона наравне с остальными.
И никто не предлагал отменить этот закон. Ночных пегасов и так-то не бог весть сколько, поэтому убийца детей не должен летать. Никогда. Ибо смерти для такого преступника мало, а неба — много.
— Откуда ты знаешь про фестралов? — спросил Даггер Стаб.
Синяя Ведьма сделала неопределенный жест копытом.
— Говорят, они живут на самых высоких вершинах, в ледяных пещерах. Там, где днем видно звезды и трудно дышать.
— Этому я не удивлен. А ты их видела?
Пегаска вздрогнула.
— Воочию — один раз. В остальных случаях они всегда нападали в темноте. И кто их видел, уже не смог рассказать об этом. Однажды они приходили торговать. За… пленниками. Обменяли на самоцветы, захваченных грифонов и пегасов соседнего табуна. Не знаю, зачем. Мы больше не видели ни тех, ни других.
— Да что ж это за время такое! — в отчаянии воскликнула Твайлайт, — Пони калечат и убивают друг друга, насилуют, продают в рабство!.. В Эквестрии мы еще, или перенеслись в чужой, жестокий и злобный мир?!
— О да, драма дикости, — безразличным тоном сказал Даггер, — Я все порываюсь спросить, зачем тут всем самоцветы? Кобылицы тоже спрашивали, не знаю ли я, где достать. И пегасам, оказывается, тоже нужны.
— Действительно, — поддержала единорожка, — вроде бы никто тут не носит украшения…
— Да какие, в сено, украшения? — удивилась Крэш, — Вы откуда свалились? Камни нужны, чтобы откупиться от дракона!
— Какого дракона? — хором спросили пони и переглянулись.
— Ну как же! Каракакон Камнедробитель Третий. Он живет на пике Кантер и все окрестные табуны обложил данью. Когда он просыпается… раз в год или немного реже… Он облетает всю округу и требует драгоценных камней. А если камней нет, вместо них он ест пони и грифонов. Самоцветы или мясо — такова плата. Впрочем, некоторые платят мясом животных, дракон им не брезгует.
— Мне дурно, — сказала Твайлайт, взявшись за голову копытом, — Вот что имели в виду те кобылицы…
— А что, хорошо устроился, — заметил Даггер Стаб, — Самому жратву искать не надо, все сделают маленькие поняши. А не сделают, им же хуже, так как навредить реально ничем не могут — не топорами же биться с бронированным, огнедышащим ящером, который еще и летает. Идеальный план.
— Даггер, это отвратительно, — сказала единорожка, но возразила ей Рейнбоу Крэш:
— Почему? Так живут и все пони предгорий, и крылатые народы. Потому что горы — вотчина драконов, и они не упускают возможностей. Нам еще повезло — Каракакон может спать годами, а если ест пони, то одну, да и дань его необременительна, если с толком приложить копыта.
— Ни одна пони не должна служить пищей драконов! — резко сказала Твайлайт, и ее глаза сверкнули в полумраке хижины, — И мы должны защищаться!
Даггер Стаб фыркнул.
— И ты собираешься возглавить атаку дикарей с примитивным оружием на настоящего дракона, Твайлайт Спаркл? Это самоубийство.
— Я придумаю что-нибудь!
— Твои соплеменники, что живут в Великом Лесу, тоже платят дань Каракакону, если что, — заметила Рейнбоу Крэш.
— Со мной — знания! — гордо заявила Твайлайт, — И я в свое время выучила о драконах все что только можно… Хотя это и немного.
— Если ты что-то придумаешь, на смену Каракакону придет другой дракон, — сказала пегаска, — и не факт, что он будет лучше.
Твайлайт собралась уже возразить, но фестрал успел первым:
— И что же, гордая пегаска даже не допускает мысли о сопротивлении?
В голосе его звучала неприкрытая издевка, а золотые глаза насмешливо прищурились.
— Да как ты смеешь!.. — крикнула было Рейнбоу Крэш, но потом добавила значительно тише, — Все знают, что тех, кто сопротивляется, он съедает первыми… И потом еще сжигает урожай. Табун Черри вынужден был вновь стать кочевым, потому что пытался дать отпор. Немногие сумели уйти. И неизвестно, что с ними сейчас.
Фестрал театрально простер переднюю ногу и изрек:
— Горе побежденным!
— Если ты такой умный, то сразись с драконом сам! — прорычала пегаска, воинственно встопорщив крылья, — а я бы полюбовалась на это!
— При условии, что сможешь долететь, — зло парировал Даггер.
Твайлайт пискнула от неожиданности, когда пегаска бросилась на фестрала. Очевидно, высказывание задело предка Рейнбоу Дэш за живое, и вспыльчивая натура дала о себе знать.
Фестрал сделал несколько простых движений, и Синяя Ведьма оказалась на полу.
— Это — первый урок, — сказал Ночной Кошмар, придавливая пегаску копытом к полу, — Когда кидаешься на противника, то будь спокойна. Гнев — плохой союзник. Особенно если противник — сильнее и опытнее.
С этими словами он выпустил Крэш, и та подобралась для нового прыжка, зло сверкнув глазами.
— Прекратите сейчас же! — воскликнула Твайлайт, — Дикари несчастные, как вам не стыдно!
— Сейчас прекращу! — пообещала пегаска, — Вот только расквашу копытом эту наглую серую морду!
Фестрал остался наиболее спокойным из всех. Он сказал:
— Что ж, характер у тебя есть. Это все что нужно. Буду учить тебя.
— Что? Ты — меня? Чему?
— Для начала — летать. А там поглядим.
Твайлайт так и села на круп. Как и Рейнбоу Крэш.
— Должен же я найти занятие помимо жеребцовых обязанностей, — пояснил прежним нахальным тоном Даггер, окинув взглядом изумленных кобылок, — пока ты ищешь путь домой, Твайлайт Спаркл.
Гнев Рейнбоу Крэш стремительно остыл, как залитый водой костер.
— И… что ты захочешь за эти… уроки? — спросила она дрогнувшим голосом, — Мое тело?
Даггер Стаб молча сделал фейсхуф и пошел по направлению к выходу.
Этот балаган с помесью трагедии и фарса до смерти ему надоел.
Кобылки улыбнулись Даггеру вслед, каждая по своей причине. Твайлайт спросила:
— Можешь мне рассказать все же о нескольких вещах?..
…Даггер Стаб вышел во двор.
Заскучал он почти сразу. Возвращаться и предаваться сопливым сопереживаниям вперемешку с земнопоньскими суевериями не хотелось.
Но фестрала задело за живое то, что дикие земнопони делали с пленными пегасами. Волна презрения взметнулась с новой силой одновременно с решимостью избавить от подобной участи Рейнбоу Крэш. Не сможет же она, в конце концов, вечно обманывать табун.
Совсем не хотелось, чтобы пегаска ни за что приняла самую лютую казнь, которую только можно придумать для крылатого создания. Почему-то подобная судьба едва знакомой пони вызывала у бывшего слуги Найтмер Мун чувство непонятного протеста.
Даггер Стаб раскрыл перепончатые крылья и на пробу взмахнул. Вышло немного больно, но не настолько, чтобы потерять контроль в полете. Наверное.
«А ведь Спаркл спасла меня еще и от этого, — подумал фестрал, — если, конечно, меня и впрямь не скормили бы дракону… Да, что же делать?»
Он попробовал оттолкнулся копытами от земли и повис на высоте трех ростов пони. Крылья держали, хотя и плоховато. От виражей и крутых маневров придется на какое-то время отказаться.
«Ладно, а если так…»
С этой мыслью ночной пегас взвился в небо. Сделав несколько кругов, набрал высоту и опустился на кстати подвернувшееся облачко.
Да, теперь точно было ясно, что это именно та местность, которая станет Понивилем тысячелетия спустя.
Лес, который еще никому в голову не приходит назвать Вечнодиким, потому что здесь все леса вечные и дикие. Реки и озера расположены немного по-другому, но сколько лет-то прошло… или пройдет. Гора Кантер, на которой очень нескоро еще появится сперва королевский замок, а потом и город — столица несуществующей пока Эквестрии. На месте Понивиля — просто травяная долина.
А там, в вышине, нет еще даже парящих островов, на которых в будущем раскинет хрустальные мосты Старспайр, город-крепость фестралов и принцессы Луны. Нет ни парящего Клаудсдейла, ни портового Мэйнхеттена, ни других городов. Только первозданная природа.
«Интересно, когда появится комета, обломки которой останутся парить в стратосфере, напитавшись магией? — подумал ночной пегас, — И кто, в самом деле, двигает солнце и луну сейчас, когда ни о каких аликорнах еще никто не слыхом не слыхивал?»
Вопросы оставались без ответов. Зато на глаза фестралу попалось кое-что другое…
Дверь в хижину Синей Ведьмы распахнулась, явив взглядам вздрогнувших кобылиц немного запыхавшегося после пике Даггер Стаба.
— Кончайте ворковать, девочки, — сказал он, — У нас гости.
Он тут же вышел наружу, а Рейнбоу Крэш бросилась к своему облачению и стала спешно натягивать сперва накидку, а потом маску.
— Не торопись, — посоветовала Твайлайт и тоже выглянула за дверь.
Фестрал оказался прав. Гости в лице Эпплтини, Робусты и Пинки Бум приближались по тропе.
Твайлайт Спаркл вышла навстречу делегации земнопони, и те остановились в некотором отдалении от изгороди дома ведьмы.
— Твайлайт! — обеспокоенно крикнула предводительница табуна, — Вы шо тут учудили?
— Да ничего, — немного натянуто улыбнулась единорожка, — мы просто поговорили с Синей Ведьмой по интересующим меня вопросам, и остались вполне довольны друг другом.
Робуста и Эпплтини бросили на розовую пони испепеляющие взгляды.
— Ты сказала, ведьма наложила проклятие на всех! — резко сказала предводительница, и Бум-Бум неловко переступила с ноги на ногу, — Вот же трепло!
— Ничего страшного не случилось, — сказала Твайлайт, но Эпплтини наградила суровым взглядом и ее.
— Ничего?! У нас хлопот полон рот, и я еще не знаю, наскока ты тут виноватая со своим серым хахалем.
— Что случилось?
Ответила Робуста, и в голосе ее была настоящая боль:
— Дракон проснулся.
Твайлайт почувствовала, как внутри все похолодело.
— Откуда ты знаешь? — тихо спросила она.
Пони молча показала передней ногой на север. Повернув голову, Твайлайт увидела, как с будущего Кантерлотского пика тянется в небо черный султан дыма.
— Так всегда происходит, когда Каракакон начинает просыпаться, — пояснила Робуста, — Через неделю-другую он припрется за своей хавкой, но у нас нет и половины того, что он обычно берет. Мы совершенно не ждали, что он проснется раньше осени.
Твайлайт обратила внимание, что бывшая пегаска и говорит не совсем как земнопони. Но сейчас ее интересовало другое.
— Я считаю, что смогу придумать, как избавиться от дракона, — сказала она, — раз и навсегда.
Эпплтини выпучила глаза и сказала:
— Ты, однорогая, совсем с глузду двинулась! Никто и никогда не воюет с драконами. Я запрещаю тебе шо-то делать с энтим, ясно?
— Но я…
— Запрещаю! — почти крикнула Эпплтини и топнула копытом, — А то в уплату к дракону отправишься ты! Энто ясно?
— Ясно… — тихо прошептала Твайлайт, которой хотелось провалиться сквозь землю.
Сейчас Эпплтини совсем не походила на добрую и веселую подругу с фермы. Сейчас это была жесткая и суровая предводительница дикого табуна, требующая безоговорочного подчинения.
И домашней единорожке из будущего совсем не хотелось проверять, каким способом Эпплтини вздумает поддержать свой авторитет. Раз уж его не решается оспаривать даже Робуста…
— Если ты закончила колдовские дела, то возвращайся в поселок, у всех полно работы, — сказала тем временем предводительница, — а в моем табуне никто не лодырничает.
Тем временем из хижины вышла Синяя Ведьма.
— Внемли же, табун Эпплов! — прежним пафосным голосом заявила она, привлекая внимание Эпплтини, — Единорожка Твайлайт будет приходить ко мне, когда потребуется, ибо магия ее духов сильна и требует удовлетворения! Взамен я требую крылатого жеребца, пусть он приходит ко мне каждую третью ночь!
— Вот же конские яблоки, — выругалась Эпплтини, и повернулась к единорожке, — так ты закончила тут на седня?
— Пока да, — кивнула Твайлайт и добавила, почти не кривя душой, — Поверь, мы заняты исключительно важным делом, связанным с… колдовством. Но надо будет еще обратиться ко всему табуну, это касательно красоты. Я показала далеко не все.
— Ох, сено, — пробурчала земнопони, но видимо, осталась относительно довольной сложившейся ситуацией, — Хорошо. Идем.
Синяя Ведьма проводила уходящих пони и улетающего на бреющем полете фестрала взглядом из-под размалеванной маски.
Гадание, которое та бросила для Твайлайт, указало на «большие перемены» трижды. Истолковать такой триплет на двадцатигранных костях можно было только как «сокрушение устоев».
Такого на веку Рейнбоу Крэш еще не было. Ее даже посетила мысль, что гадальные кости и впрямь предсказывают будущее время от времени…
Слова же фестрала пробудили в душе молодой кобылицы что-то волнующее и почти забытое.
Снова подняться в воздух, не таясь!
Забыть про это проклятие, когда не можешь угнаться за другими. И когда падаешь, в то время как нужно приземлиться.
И как знать, может быть, со временем взлететь обратно в облака, что окружают один из самых высоких пиков, увидеть родной табун.
Вернуться домой.
От этой мысли скрытые маской глаза увлажнились.
Такого не случалось уже долгие годы.
С тех пор, как пегаска изо всех сил бежала прочь от родных гор, преследуемая сородичами. Тогда по ее спине гуляли волосяные кнуты, а по душе — насмешки и поношения. Когда же родичи, наконец, оставили в покое измученную изгнанницу, та нашла в себе силы только рухнуть под какое-то дерево, захлебываясь горькими слезами.
Утром же Рейнбоу Крэш, скрыв и кьютимарку, и мордочку, и крылья, окончательно спустилась вниз, к земнопони, и вскоре сыскала славу могущественной шаманки.
Потому что кто умеет лучше предсказывать погоду, чем пегасы? И кто может лучше втихаря пригнать или отогнать облако-другое, понаблюдать с высоты за перемещением кочевых пони или диких животных?
Конечно, приходилось быть предельно осторожной.
Но пока за все годы никто не смог заподозрить в Синей Ведьме крылатую шарлатанку…
Даггер Стаб вскоре после ухода от ведьмы присоединился к остальным. На его морде выступили капли пота: махать недавно вывихнутым крылом было еще очень больно. Правда, на маневренности это почти не сказывалось. Но на это никто особого внимания не обратил.
Робуста же, наоборот, на самом подходе к частоколу отстала. Сказав, что обежит поле на предмет кроликов или кабанов, ускакала прочь. И те и другие могли нанести растениям ущерб, да и откупиться животными от дракона было бы куда удобнее, чем какой-нибудь несчастной поняшей. Впрочем, для зверей было еще рано: на поле не показалось даже всходов.
— Эпплтини, — позвала Твайлайт, когда они прошли в ворота изгороди. Условные, потому что створок там не было, а бревенчатые рогатки были отодвинуты в стороны.
— Шо тебе?
— Это насчет Робусты…
— А? — удивленно вскинулась земнопони, — Шо она учудила?
— Да нет, я не об этом! Как вы могли отрубить ей крылья? Это жестоко, просто бессердечно, так поступить с пегаской…
Даггер Стаб навострил мохнатые уши, но ничего не сказал, только покосился на собеседниц. Те не могли этого знать, но Ночной Кошмар в очередной раз был удивлен, как много в Твайлайт Спаркл заботы о других. И это несмотря на то, что ни Робусту Эппл, ни его самого единорожка не может назвать друзьями.
В голосе Эпплтини послышалось искреннее возмущение:
— Хей, полегче на поворотах! Кто те такое ляпнул, шо энто мы ее обкорнали?
— Но как же. Она пегаска, а живет среди земнопони…
— Мы ее сменяли у грифов, шоб она родила нам пегасика, сечешь? Шобы энти самые грифы не могли утаскивать жеребят, а пегасы с гор — воровать нашу хавку.
— И чтобы она не улетела, так жестоко поступили с ней!
— Мы сменяли ее ужо бескрылой. На мешок яблок. Наш табун лет десять пытается вырастить крылатых защитниц, но без толку. Пегаски без крыльев не хотят жить. Полгода, максимум до ближайшей весны, потом перестают есть и чахнут. Или попросту бросаются в омут. Не спорю, до меня в табуне пару пленниц ощипали. Но рубить зачем? От такого и околеть недолго.
— Тогда кто ее?
— Грифы, вестимо. Эти не церемонятся никогда. И ежели прилетают, никак заранее не узнаешь, хотят меняться иль пару жеребят утащить.
— Но зачем им жеребята?
— Не знаю, — голос Эпплтини сильно похолодел, — Мож, жрут, мож, выращивают и обмениваются с кем-то. Мы их больше не видим. Сечешь теперь, зачем нам пегасы?
Твайлайт на мгновение прикрыла глаза, представив, как разбойники-грифоны нападают на Понивиль, словно наяву услышала отдаляющиеся жеребячьи крики…
Она нашла в себе силы спросить еще:
— Но как же Робуста… Раз ты говоришь, что пегасы в неволе не живут?
Эпплтини пожала плечами.
— Робуста — особенная. И зачала, и родила, и тосковать не стала. В воительницы пошла, и сильнее теперь только я да жеребцы. Дочка ее — земнопони, а больше она до недавнего времени жеребцов к себе не подпускала. А так как, родив, она стала своей, вынуждать ее уже не можно. Такие вот дела.
— То есть я у нее был первый за долгое время? — уточнил Даггер Стаб, — То-то она такая ненасытная ночью была.
— Даггер! — возмущено воскликнула мгновенно покрасневшая Твайлайт, затем добавила тише, — Наверное, другие пегасы потому и чахнут, что остаются без неба. Вот же интересно, у дневных пони вид больше по отцу передается, а у фестралов наоборот, по матери.
— То есть крылатых жеребят не будет? — немного разочаровано спросила Эпплтини.
Твайлайт снова покраснела и не нашла, что ответить, но на помощь пришел Даггер Стаб:
— Будут. Как минимум — у Робусты. Не возьмусь, правда, сказать, пегас или фестрал.
Глава 5
UPD
Благодарность за иллюстрации NetTrip и SteiN
Следующие несколько дней прошли под знаком нарастающего беспокойства.
Практически весь табун Эпплов лихорадочно искал жемчуг в близлежащей речке. Несколько раз пони ходили к горной гряде в поисках самоцветов, но каждый раз возвращались почти ни с чем: выходящие на поверхность жилы были практически выработаны. О том же, чтобы добраться до глубинных залежей, не могло быть и речи: земные пони не умели искать драгоценные камни в глубине.
Дракон пока еще дымил на горе, но Эпплтини день ото дня делалась все мрачнее и раздражительнее.
Твайлайт Спаркл, как могла, пыталась поддержать всех.
В частности, была устроена лекция о пользе гигиены, и большинство кобыл табуна согласилось, что грязная шкурка чешется и даже облезает иногда, а насекомые в подстилке — это неприятно и спать мешает.
Старое, свалявшееся сено лежанки было безжалостно выкинуто из общинного дома и пущено на растопку, а сам дом — вычищен.
Твайлайт советовала организовать отдельные спальные места. Да, зимой можно жаться друг к другу в огромной куче сена, но лучше законопатить стены, подлатать крышу и сложить нормальную печь. Или хотя бы большой очаг с крупными камнями.
А еще единорожка настояла, чтобы все члены табуна отмылись дочиста. Да, мыла здесь еще не изобрели, и делать его Твайлайт не умела, но зола при знании дела послужила приемлемой заменой. Как раз пригодилось то, что осталось от старой соломы и полусгнивших лежаков.
Коллективная помывка в реке происходила примерно по десятку кобылиц за раз. Ворчащим и протестующим Твайлайт объяснила, что без этого шерстка ни блестеть, ни расчесываться нормально не будет, а новые чистые ложа вскоре вновь превратятся в рассадники паразитов. А Эпплтини добавила, что грязнуль больше в общинный дом не пустит, так как в нем в кое-то веки не воняет. Так что всем несогласным предлагается спать в сарае или на улице.
Так и получилось, что после напряженного рабочего дня помывка в реке сразу стала обязательным ритуалом табуна.
— А как быть зимой? — спросила как-то Эпплтини.
Твайлайт ответила:
— А зимой можно выделить сарай или шалаш с плотными стенками. Развести там жаркий-жаркий огонь, вскипятить большой котел воды, потом облить раскаленные камни и мыться в пару. Это называется «терма». К слову, можно ее организовать и летом. Мыться в горячей воде всегда приятнее, чем в холодной.
Единорожке, разумеется, никогда не приходилось строить терму. Но в одной из прочитанных книг были картинки и схемы, пришедшиеся как никогда кстати. Конечно, ошибки при строительстве будут неизбежны, но здесь уж ничего не поделаешь, придется исправлять по ходу дела.
В любом случае, строительство решили отложить до конца лета — весна в этом году выдалась на удивление теплая.
Еще на Твайлайт легла обязанность парикмахера. В частности, приходилось расчесывать, а иногда и заплетать всех свежевымытых по вечерам. Волшебница не возражала, тем более что днем часто пропадала у Синей Ведьмы. Конечно, когда та не готовилась к ночным полетам с Даггер Стабом.
Фестрал, согласно уговору, каждую третью ночь мотался к Рейнбоу Крэш. Как полагал весь табун — для утех. На самом же деле, Даггер Стаб учил пегаску летать, и та делала немалые успехи.
— Почему родные не научили тебя в детстве? — спросил как-то он, когда Рейнбоу Крэш в очередной раз приземлилась в стог сена, который специально держала на заднем дворе.
— Мои крылья росли неравномерно, — буркнула в ответ та, — и очень долго я вообще не могла летать. И если бы не научилась к посвящению хоть как-то, меня сбросили бы с облака. А так — только прогнали пару лет спустя. Кому нужна пегаска, неспособная нормально приземлиться?
Фестрал протянул копыто и помог Синей Ведьме выбраться из стога.
— Посадку мы потом выучим, — сказал он, — когда у меня крыло заживет, наконец…
Это был первый раз, когда вечерняя помывка стала обязательной. Уже почти все закончили водные процедуры и разошлись, и Твайлайт плескалась в реке. Обливаться колодезной водой было слишком холодно, но, к счастью, речка успевала прогреться за погожий день.
На глаза попалась Робуста, которая, озираясь в сумерках, подошла к берегу. Сбросив накидку, она зашла в воду, и взгляд Твайлайт невольно скользнул по спине салатовой пони.
Заметить два бугорка, шкурка на которых заросла неровными рубцами, не составило труда. Равно как и кьютимарку с двумя скрещенными молниями — таких не бывает у земных пони.
— Тебе помочь? — спросила Твайлайт, подходя.
Салатовая вздрогнула и чуть не выронила изо рта плошку с золой.
— Чтобы помыться, нужен напарник, — добавила единорожка, — По крайней мере, чтобы отмыться хорошо. Копыт не хватит.
Робуста что-то промычала и покачала головой.
— Да ладно, — сказала единорожка, и плошка с золой окуталась сиянием магии, — давай я помогу.
Воительница собралась было возразить, но видя искреннюю улыбку Твайлайт, только нахмурилась и отвела взгляд.
Вода в сочетании с золой и щеткой заставила светло-зеленую шерстку поблескивать в тусклом свете.
— Я знаю, как ты оказалась в табуне Эпплов, — сказала Твайлайт через некоторое время, не прекращая работы, — и что с тобой сделали грифоны.
— Ну и что с того? — буркнула бескрылая пегаска, не смотря на собеседницу, — Орудуй этой своей щеткой, да помалкивай.
Единорожка вздохнула.
— Не подумай, что я навязываюсь. Просто позволь выразить сочувствие…
— Засунь себе свое сочувствие знаешь куда?! — взвилась Робуста и зло посмотрела на Твайлайт. Та аж отступила на шаг, едва не оступившись на мелководье. — Мне никто не нужен, ясно? Никто!
Фиолетовые глаза волшебницы влажно заблестели. Она так надеялась на взаимопонимание с суровой воительницей, но видимо, душевные раны были еще глубоки, несмотря на прошедшее время. Что делать и говорить в таких случаях, единорожка пока не представляла.
Да что там, она и сама еще только начала познавать магию дружбы!
— Если тебе никто не нужен, то почему ты дралась за право быть со мной первой? — спросил вдруг низкий голос фестрала.
Он стоял на берегу, очевидно, подойдя к реке освежиться после близкого общения с очередной кобылкой.
Робуста отвернулась, стиснув зубы.
Даггер продолжил:
— Я знаю, что двигало тобой все эти годы. Ненависть к тем, кто отнял у тебя небо. Жажда мести. Холодное пламя, что превращает жизнь в мỳку, но позволяет не опустить копыта и не сдаться.
— Откуда ты знаешь?
— Я фестрал. Я смотрел твои сны, когда ты, утомленная, спала в моих объятиях.
Твайлайт заметила, что салатовая пони вздрогнула при этих словах, а на щеках появился едва заметный румянец.
— Что вам обоим нужно от меня? — спросила она, наконец.
Ответил ей снова Даггер Стаб:
— Ты можешь обращаться к жажде мести за поддержкой, в этом нет ничего зазорного. Просто не закрывай сердце и для остального.
— Не смей копаться у меня в башке, слышишь?! — огрызнулась воительница, но фестрал остался спокойным:
— Если бы не твои ночные прогулки в уединении, я бы слова тебе не сказал, Чайн Лайтнинг.
С этими словами Даггер Стаб растворился в тенях, что отбрасывали прибрежные камни.
— Чайн Лайтнинг? — переспросила Твайлайт, — Это твое настоящее имя?
Воительница не ответила и со вздохом нырнула в воду, чтобы смыть золу. Когда же салатовая пони снова показалась на поверхности, то единорожка просто залюбовалась гривой цвета морской волны, заигравшей цветами даже в вечерних сумерках.
Кобылица отбросила с мордочки налипшие пряди, посмотрела Твайлайт в глаза и сказала:
— Я Робуста Эппл. У Чайн Лайтнинг были крылья. Она сама была крыльями. И осталась на окровавленных камнях хребта Рэмблинг Рок!
Единорожка тоже вздохнула и, отправив на берег щетку и опустевшую плошку, предприняла еще одну попытку:
— Скажи, что Даггер имел в виду, когда говорил о прогулках?
На этот раз бескрылая пегаска не стала отпираться, буркнув что-то типа того, что снявши голову, по гриве не плачут. Опустила взгляд и продолжила:
— Когда я остаюсь одна, я иногда ухожу прочь и лью слезы в одиночестве, чтобы никто не видел. Не хочу, чтобы земнопони видели мою слабость… как я до сих пор страдаю! Смотря в небо и вспоминая последний бой, в котором мне лучше было погибнуть. Месть — все, что мне осталось.
— Не говори так! У тебя же есть дочка!
— Бескрылая. Ходячее напоминание о ненавистных объятиях двух грязедавов, которым меня отдали.
Твайлайт вздрогнула. Ее саму едва не постигла подобная участь. Тем не менее, единорожка нашла в себе силы сказать:
— Она все равно часть тебя!
— Не подумай, я не виню табун, — пожала плечами Робуста, — это нормально, что со мной так поступили. Эпплы — совсем не жестокие, и Эпплтини никого на моей памяти не убила и не изгнала. Даже эту розовую беду с барабаном вместо головы. Но это не значит, что я смирюсь с участью кобылы-производителя крылатых защитниц земнопони. Это плохо сочетается с местью.
— Но причем тут жеребенок? Она нуждается в тебе! И ничего нормального нет в том, чтобы искалечить и изнасиловать пленницу! Это отвратительно!
— Да брось. Все так делают.
На глаза Твайлайт навернулись слезы. Она как будто почувствовала висящий над дикой Эквестрией чувственный смрад боли и горестей, когда представила, сколько еще пони могли разделить судьбу Чайн Лайтнинг. И зачастую, совсем не с таким благоприятным исходом.
— Это не значит, что надо мириться с этим! — почти крикнула единорожка, — И если хоть кто-то задумается и не поступит «как все», значит, у пони и вправду есть надежда на лучшее будущее! Особенно если не бросать своего жеребенка!
Робуста снова посмотрела в глаза Твайлайт и, вздохнув, направилась к берегу. Лавандовая единорожка двинулась следом.
— Ты наивная, Твайлайт, — сказала салатовая пони, когда под копытами зашелестела примятая трава, — сама как жеребенок. Откуда ты взялась такая? В лесу жизнь не слаще, чем в горах или на равнинах. Как будто пришла из другого мира. Лучшего, чем наш.
Лавандовая единорожка секунду думала, прежде чем ответить:
— Если я тебе скажу правду, ты все равно не поверишь. Пусть лучше я останусь «приблудой» к табуну, которой нашли занятие из жалости.
Мордочку Робусты Эппл тронула едва заметная усмешка.
— Не скажи. Ты дала нам такие полезные вещи. Раньше нас мыл только дождь. Оказывается, чистой быть куда приятнее. И красивее.
— Не уходи от темы, — улыбнулась единорожка.
— А чего там уходить? Просто… проявлять чувства в табунах не принято. Особенно к другим. Ты странная. И дружок твой тоже. Держится при тебе, и не улетает. Видать, хорошо ему с тобой.
На мордочке Твайлайт появился румянец.
— Дело вовсе не в этом! И нет ничего плохого, чтобы проявить немного заботы и доброты по отношению к другим пони. Особенно к дочке!
Робуста вздрогнула и остановилась перед входом в общинный дом, откуда раздавались голоса укладывающихся спать земных пони.
— Иди в свой сарай, Твайлайт, — сказала воительница, — спасибо тебе.
С этими словами она проскользнула за заменяющую дверь циновку. Не хотелось признаваться, но слова Твайлайт и вправду задели в огрубевшей душе какие-то струнки… Давно забытые, и, казалось, с корнем вырванные тогда, когда каменные рубила грифонов крошили кости и рвали маховые мышцы.
Боль от этого была попросту пустым местом по сравнению с тем, что небо стало недоступным навсегда.
Твайлайт улыбнулась и собралась направиться в сарайчик, где поселилась вместе с Даггером к вящему удивлению всех остальных. Впрочем, судачить кобылы могли сколько угодно. Ночной пегас все равно гораздо больше проводил времени с ними, чем со «своей однорожкой».
И с каждым утром на лавандовую «приблуду» смотрели все более уважительно, хотя объективных причин к тому совершенно не было.
Развернувшись, Твайлайт подпрыгнула от неожиданности, увидев прямо перед собой горящие золотым огнем глаза фестрала.
— Во имя Селестии! — воскликнула единорожка, — Даггер! Не делай так больше!
На морде ночного пегаса заиграла знакомая клыкастая улыбка.
— Мне показалось, я издавал достаточно шума, чтобы меня можно было услышать. Если, конечно, не витать в облаках.
— Тебе нравится меня пугать и смущать, да?
— Я же все-таки Ночной Кошмар, — улыбка стала шире, — Не говори никому про сегодняшний вечер. Испортишь репутацию Робусты как суровой воительницы. И мою, как циничного мерзавца.
Волшебница тоже улыбнулась.
— Знаешь, Даггер Стаб, — сказала она, — а ты ведь гораздо лучше, чем хочешь казаться.
Фестрал не ответил и пошел к двери сарайчика.
Признаваться не хотелось, но Спаркл была права. Даггер с удивлением обнаружил, что бесчувственная маска Ночного Кошмара, которую он даже сам для себя привык считать собственной сущностью, оказалась лишь внешней, искусственной оболочкой, под которой живут настоящие чувства.
…В общинном доме все готовились ко сну. Натопленный очаг разгонял ночную прохладу, и в воздухе витал запах костра, свежего сена и чистой шерсти. Почти никто еще не спал, но большинство уже разбрелось по лежанкам, болтая о том и сем.
Взгляд Робусты Эппл остановился на большой куче сена, в которой играли неугомонные жеребята. Белоснежная малышка с сине-зеленой гривой скатилась со стога с восторженным визгом и шлепнулась на круп, радостно хихикая в компании сверстниц.
— Эпплсид! — позвала воительница, и кобылка навострила ушки, — Подойди ко мне!
Улыбка сползла с белой мордочки, и Эпплсид медленно подошла к салатовой пони на негнущихся ногах. С ближайших лежаков повернулось несколько любопытных, прервав разговор.
— Да, Робуста? — тихо сказала кобылка, не смея поднять взгляд.
В маленькой головке промелькнули все сегодняшние проказы, но ни одна, по идее, не должна была разозлить никого из опасных пони табуна, к коим, несомненно, принадлежала сильнейшая из воительниц.
Суровая пони протянула переднюю ногу и неожиданно для всех присутствующих вдруг обняла обомлевшую маленькую кобылку, притянув к себе.
— Зови меня «мама», — тихо сказала Робуста и прикрыла глаза.
Утром Твайлайт проснулась от негромкого шума на улице.
Она сладко потянулась на лежаке, не открывая глаз, и услышала голос ночного пегаса:
— С добрым утром.
— Ох, и когда же ты успеваешь спать, Даггер Стаб? — сонно протянула единорожка.
Отсутствие часов, расписаний и занятий совершенно выбили Твайлайт из режима. Вчера она поймала себя на мысли, что ей нечего записать в ежедневник.
Быт диких земнопони был прост, и досконально изучить его на уровне наблюдений получилось за пару дней. Легенды и сказания, пересказываемые Рейнбоу Крэш, тоже не заняли много времени, да и сведений оттуда добыть удавалось только крохи.
Твайлайт открыла глаза. Даггер Стаб стоял рядом и улыбался. Зрелище жутковатое, но единорожка уже привыкла к светящимся глазам и клыкастой пасти. По крайней мере, когда фестрал не подкрадывался незаметно.
— Ты такая хорошенькая, когда спишь, — сказал тот, — Просто очаровашка.
— Хва-атит меня смущать, — протянула Твайлайт, улыбаясь, — Что там снаружи?
Ночной пегас сделал неопределенный жест.
— Я сам только проснулся, — он скосил глаза на нежащуюся единорожку и продолжил, — Знаешь, мы уже которую ночь проводим под одной крышей, и все в табуне считают нас парой. С твоей подачи, кстати.
Твайлайт села на лежаке и посмотрела на собеседника. Заигрывает он с ней, что ли?
— Тебе что, мало целого табуна доступных кобылок? — спросила она, моментально покраснев, — К тому же, у меня принципы!
— Какие-такие принципы?
— Неважно! — единорожка чувствовала, что от ее ушей скоро можно будет зажигать свечи, — Непоколебимые принципы!
Фестрал пожал плечами и сказал:
— Я и не собирался тебе предлагать. Если только ты не решила завести жеребяток в каменном веке.
Твайлайт поморщилась.
— Кажется, ты слишком втянулся в роль жеребца-производителя. Начинаешь мыслить как дикарь.
— Я и есть дикарь, забыла? Убиваю пони по приказу и покрываю кобыл без разбора.
— Да брось. Ты не такой. Учишь летать Рейнбоу Крэш и сочувствуешь Робусте. Помогаешь мне и древним Эпплам, хотя можешь улететь или просто игнорировать чужие проблемы. И не радуешься горю окружающих… Я же не слепая, Даггер.
— Даже слишком не слепая, — сказал фестрал, — но на самом деле, причина не в этом.
— А в чем? – Тут же спросила любопытная волшебница.
Ночной Кошмар заулыбался во всю пасть привычной нахальной улыбкой.
— Твайлайт Спаркл, ты мне в дочки годишься! – заявил он и резким жестом прервал все возражения, — Давай не будем поднимать эту тему, хорошо?
Единорожка пару секунд смотрела в глаза своему несостоявшемуся убийце и кивнула.
Она поднялась на ноги и направилась в угол, где с вечера стоял глиняный таз с водой и немыслимой роскошью для этих времен: куском грибного мыла. Пахло от скользкого кусочка довольно неприятно, но к счастью, на теле этот запах после мытья не оставался.
Зато смывал грязь куда лучше, чем зола.
— Зачем тебе эта уродливая маска, скажи? — спросила Твайлайт, приступая к утренним процедурам, — Боишься, что пони будут смеяться над тем, что у тебя есть чувства, а не только приказы?
— Сам не знаю. Может быть, мне просто нравится корчить из себя мерзавца и циника, — фестрал снова улыбнулся, — а может, так проще.
— А может, перестанешь уже быть Ночным Кошмаром и станешь собой? Мне бы хотелось поближе познакомиться с настоящим Даггером Стабом. Или это не твое имя?
— Мое, мое. Ты уверена, что настоящий Даггер Стаб — такой уж хороший малый, как ты себе вообразила?
Единорожка, закончив с умыванием, наскоро вытерлась куском рогожи и улыбнулась.
— Ох, полцарства за зубную щетку и тюбик пасты… Да, уверена. Настоящий Даггер Стаб — смелый, отзывчивый и преданный друг. И я бы очень хотела, чтобы он был рядом со мной в критический момент.
Теперь настала пора ночного пегаса смущаться. Он отвернулся и сделал вид, что с интересом изучает противоположную стену. И поэтому не смог увидеть торжествующей улыбки Твайлайт Спаркл.
— Что там за шум снаружи? — спросила единорожка после затянувшейся паузы.
— Кажется, кого-то поймали, — отозвался Даггер Стаб, — Пойдем, посмотрим?..
Почти весь табун, не занятый на работе, собрался возле той самой клетки, где еще недавно сидел Даггер Стаб.
И на этот раз обитатель импровизированной тюрьмы снова оказался крылат.
Только сейчас это был довольно крупный жеребец-пегас желтого цвета. С розовыми гривой и хвостом, огромными голубыми глазами и большой красной бабочкой на кьютимарке.
— Это просто издевательство, — сказала Твайлайт, — Для полной картины осталось встретить Рэрити-аликорна.
— Что? — не понял фестрал.
— Я встречаю предков своих друзей одного за другим. Кто-то издевается надо мной, не иначе.
Ночной пегас расплылся в улыбке.
— Ты, главное, сама с собой не встреться.
— Очень смешно!
Кобылы табуна будто их и ждали. Расступились и дали проход к самой клетке, где стояли Эпплтини и Литл Сид.
— Агась, — сказала предводительница, и улыбка расплылась на ее мордочке, — Проснулись, голубки. Даггер, почему в сарае ночью так тихо? Не похоже на тебя.
Твайлайт задохнулась от возмущения, но фестрал слегка хлестнул ее хвостом по крупу и сказал:
— Ей не до криков, когда мы вместе.
Это была святая правда. Ночной пегас и единорожка спали без задних ног каждую ночь, которую не были заняты. Твайлайт — собирая по крупицам сведения о первобытной магии, а Даггер Стаб — исполняя обязанности жеребца.
Со всех сторон послышались вопли одобрения, а красный жеребец завистливо вздохнул.
С недавнего времени фестрал пользовался куда большей популярностью. Не то чтобы Литл Сид активно возражал — это означало бы поединок. Тем более, пока хватало тех кобылиц, которые не хотели знаться с «серым чудовищем», и предпочитали что-то более привычное. Особенно сейчас, когда остальные жеребцы табуна пропали неизвестно куда.
Обидно было только то, что любая кобылица, побывавшая на «ночных купаниях», которые устраивал Даггер Стаб чуть ли не через сутки, больше не желала близко общаться с Литл Сидом. Как поведала по секрету Старки Эппл, фестрала выгодно отличало то, что он не имеет привычки выдирать зубами клочья из гривы кобылы в самый ответственный момент. Да еще придумал какую-то штуку под названием «поцелуй», которая сводит кобылок с ума.
Когда же красный жеребец начинал расспрашивать подробнее, кобылки только безудержно хихикали.
Колдовство, не иначе. Другого объяснения Литл Сид найти не мог и не хотел.
— Откуда взялся этот пегас? — спросила Твайлайт, — И зачем он нам?
— Усе просто, — сказала Эпплтини, — Ежели мы не насобираем камней до прилета дракона, отдадим ему энто чудо в перьях.
— Должен быть другой способ! — моментально выпалила Твайлайт прежде, чем фестрал что-либо успел сказать.
— А я про шо? Сумеем насобирать еще жемчуга и камней, пегас будет не нужон.
— Вы же не собираетесь?.. — начала Твайлайт и испуганно уставилась на предводительницу, не договорив.
— Нет, — ответила та, — мы не будем его ощипывать… Пока.
Пегас в клетке выпучил глаза и задрожал мелкой дрожью.
Эпплтини окинула могучего жеребца оценивающим взглядом. Проследив его, Лит Сид скорчил презрительную морду и отошел подальше.
— Так говоришь, у пегасов крылья по отцу чаще передаются? — спросила земнопони, с прищуром глянув на Твайлайт.
— Да… — проговорила единорожка, но тут же спешно добавила, — Не трогайте его!
— Почему нет? А шо такого? Ему же тоже хорошо будеть! — раздались сразу несколько голосов из толпы кобылиц.
На желтого пегаса стало жалко смотреть. Он лег на дно клетки и закрылся копытами и крыльями, дрожа как осиновый лист.
Твайлайт оглянулась на Даггера Стаба, но тот покачал головой:
— На меня не смотри. Это твоя проблема. Вот сама с ней и разбирайся.
— Иногда ты просто невыносим, — сказала ему единорожка и повернулась к кобылицам, — Слушайте меня, Эпплы! Я… обращаюсь ко всему табуну!
— Твайлайт берет Большое Слово! — крикнула Эпплтини, взмахнув передней ногой, — Тихо все!
Единорожка, внутренне поздравив себя с удачной импровизацией, сделала шаг и поднялась на вросший в землю валун:
— Я еще недавно в табуне. И у меня очень мало опыта во всем, что не связано с магией. Но там, откуда я пришла, пони не принуждают друг друга ничего делать. Не убивают. Знаю, в это трудно поверить, но… нельзя заставлять других силой. Это зло, которое всегда возвращается!
— Энто колдовство? — спросила Эпплтини.
— Это… это куда сложнее, чем просто колдовство. Это магия Дружбы, высшая магия мира! Основы, на которых была построена вся Эквестрия… Вернее, будет.
Единорожка оглядела окружающих. Нет, аргументы и научные факты здесь не пойдут. Пони из прошлого не знают слишком многого.
Вдруг взгляд упал на Пинки Бум, что, обложившись барабанами, выжидательно следила. На розовой мордочке играла заговорщицкая улыбка.
И в тот момент, когда розовое копытце опустилось на полированное дерево, Твайлайт услышала, как зазвучал вокруг весь мир. В непривычно спокойном ритме барабанов и еще чего-то, на грани слуха.
Уши присутствующих навострились. Кто-то оглянулся на Бум-Бум, другие, сами того не замечая, стали копытами отбивать ритм… Весь древний мир отозвался тихой, но набирающей силу первобытной музыкой…
Твайлайт обвела всех взглядом. Пони как будто ждали чего-то.
Волшебница закрыла глаза и запела:
Все пони, давайте, вокруг оглянитесь!
Кругом только дикость, раздор и вражда!
Все время деретесь, страдаете, злитесь,
И табуном вашим правит нужда.
Не легче ли вместе, за дело приняться?
Заканчивай думать лишь о себе!
И магия дружбы начнет воплощаться,
Шагнуть нужно только навстречу судьбе!
Эй пони, смелее, не прячьте же взоры!
Нет места теперь для расчетливой лжи,
В обмане себя не найти вам опоры,
Пусть честность развеет зла миражи!
Пускай доброта в ваше сердце отыщет,
Спасительный свой, и праведный путь,
Найдет зло лишь тех, кто злобою дышит,
В том магии дружбы исконная суть!
И смех будет вам всем помощник надежный,
В работе, и в драке со злобным врагом.
Прогонит усталость, развеет страх ложный,
Мир лучше, когда все смеются кругом!
Пускай вместе делят все тяготы жизни
Единорог, Земнопони, Пегас!
Объединятся и служат отчизне,
И Щедрость поможет сближению рас.
И будут все пони жить вместе и дружно,
Коль преданны будут себе и друзьям,
Соблазны предательства выбросить нужно,
И не поддаваться злобы сетям.
Все хватит вам лишь на себя полагаться,
Заканчивай думать лишь о себе!
И магия дружбы начнет воплощаться,
Шагнуть нужно только навстречу судьбе!
Единорожка открыла глаза.
Барабаны продолжали звучать тихо и размеренно, что совсем не походило на обычную игру Пинки Бум.
Дикие пони вокруг стояли с вытаращенными глазами и отвисшими челюстями. Твайлайт тряхнула гривой и, спрыгнув с валуна, подошла к клетке, где с точно таким же выражением лица сидел желтый пегас.
— Как тебя зовут? — спросила она.
Тот что-то невнятно прошептал, краснея словно спелое яблочко.
— Громче, прошу. Ох, я это проходила уже…
— Флаттергай… — тихо прошептал здоровяк и снова закрылся крыльями и ногами.
— Если я тебя выпущу, ты не улетишь?
— Я… я не посмею, — еще тише сказал пленник.
Дверца клетки окуталась сиянием магии и отворилась.
— Я забираю его, — сказала Твайлайт самым решительным голосом, на который была способна.
По толпе начавших приходить в себя пони прокатился шепоток. Пару фраз удалось различить:
— Фигасе, одного ей мало! Вот же ненасытная… Видать, про однорожек правду говорят, шо им табун жеребцов надыть каждой…
Эпплтини подошла и положила копыто на спину Твайлайт.
— Ежели он улетит, — тихо сказала она, — я сдержу свое слово и отправлю дракону тебя. Ясно?
— Яснее не бывает, — серьезно кивнула единорожка, — но мы должны избавиться от дракона.
— Его не убить. А даже ежели нам удастся, на его место придет другой. Еще более жадный, потому шо голодный.
— О, Селестия, я не говорю, что его надо убивать! Ты что, не слушала? Никого нельзя убивать! Даже драконов!
Эпплтини почесала в затылке.
— Шо-то я не понимаю. А как ты еще избавишь табун от энтой заразы?
— Верь мне. Верь в дружбу. И мы все вместе что-нибудь придумаем. Прямо сейчас я отправляюсь к Синей Ведьме. И мы решим, что делать.
— А на кой те энтот пегас?
— Нужен. Для… магии. Пока не могу сказать, — Твайлайт повернулась к Флаттергаю, который стоял ни жив, ни мертв, рядом с клеткой, — Идем!
Она не глядя сделала шаг и ткнулась носом во что-то большое и мягкое. Красное. Подняв взгляд, волшебница увидела морду единственного оставшегося в табуне жеребца-земнопони.
— Ты! — возмущенно выдохнула единорожка.
— Агась.
— И ты еще смеешь подходить ко мне?!
— А шо такого? — на морде жеребца отобразилось искреннее недоумение.
— Как что? Ты и твои дружки! Вы меня хотели… хотели…
— Хотели. И они мои братья, — Твайлайт набрала воздуха для грозной отповеди, но жеребец вдруг добавил, — были.
Твайлайт поперхнулась словами, таким голосом это было сказано. Литл Сид продолжил:
— Куды они пропали, скажи?
— Я… я не знаю.
— Как так? Ты их шо, прибила?
— Нет! — выкрикнула Твайлайт, потом добавила тише, поймав несколько любопытных взглядов кобылиц, — Я их перенесла… наверное, по случайному пространственному вектору, и…
— Ты не умничай, ты прост скажи, вернутся аль нет?
Рядом кашлянул Даггер Стаб, вполглаза следящий за Флаттергаем. Впрочем, тот и не думал улетать.
— Она сказала тебе, что не знает. Ты добиваешься ответа, которого хочешь?
Красный жеребец проигнорировал фестрала и сказал:
— В общем… я это… сказать хотел.
— Сказать? — единорожка подняла влажные глаза.
— Агась. Не знаю, правда, как. Энто про то как мы тя встретили. Когда я об энтом думаю, мне становится… не по себе. Я с братьями никогда не любил ходить за кобылками, а теперь и вовсе не хочется повторять.
Даггер Стаб хотел что-то сказать, но наткнулся на взгляд обернувшейся на секунду Твайлайт и захлопнул рот.
— Ты чувствуешь вину за… то, что чуть не сделал со мной? — спросила единорожка, немного запинаясь от смущения.
— Агась. Наверное…
— Это называется «просить прощения». И потом больше не ссориться и не делать так.
— Ежели я попрошу прощения, ты вернешь Топа и Вуда?
У Твайлайт сжалось сердце от простодушного вопроса огромного жеребца. На фоне этой горы мышц она сама выглядела жеребенком, и выражение морды Литл Сида не позволяло на него сердиться долго.
— Я… постараюсь, — выдавила единорожка, — честное слово.
— Тогда я это… прошу прощения. Да?
Твайлайт сейчас испытывала двоякие чувства. С одной стороны, знакомство с местным жеребцом чуть не закончилась трагически. С другой, читалось в его взгляде что-то…
«А он ведь куда умнее, чем хочет казаться, — осенило единорожку, — Может, и вправду ходил с братьями просто… за компанию? Да и нынешние нравы… Но это же немыслимо! Я сочувствую своему несостоявшемуся насильнику? О, Селестия!..»
Она нашла в себе силы улыбнуться и сказала:
— Я прощаю тебя, Литл Сид. Тем более, вы успели меня только напугать… Я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы вернуть твоих братьев.
— Спасиб, — смущенно улыбнулся жеребец, — энто все, шо я хотел.
С этими словами он направился сквозь толпу кобылок, уже начинающих приходить в себя и шумно обсуждающих прозвучавшую только что песню.
Даггер Стаб хвостом увлек задумавшуюся единорожку за собой и Флаттергаем.
Та продолжала улыбаться уголками губ.
Видимо, это время все же не так безнадежно. Как знать, может быть, семена магии дружбы, вольно или невольно посеянные тут, дадут первые робкие ростки, что перерастут в процветающую Эквестрию Эры Гармонии?
«Ваше Высочество, принцесса Селестия. Сим письмом докладываю, что руководитель группы «Кто» сегодня обнаружил темпоральный след Твайлайт Спаркл. Кроме того, если верить показаниям приборов, можно с уверенностью сказать, что она жива и вменяема. Во избежание погрешности темпоральная составляющая вектора перемещения выбирается как можно более близкой к той, что была использована при изначальном перемещении самой Твайлайт. Мы отправляемся сегодня вечером. Прошу простить за недоверие к сотрудникам группы. Спецагент Мятная».
«Мой верный страж! Я очень рада, что ты переменила мнение о группе «Кто». Обращаю твое внимание, что в машине времени группы присутствует темпоральный телеграф, благодаря которому ты сможешь присылать мне рапорты сквозь время и пространство. Вновь желаю удачи — она вам потребуется. Принцесса Селестия».
Глава 6
…Когда они втроем удалились от поселка достаточно далеко, чтобы по пути перестали встречаться кобылицы, молчавший все это время Даггер Стаб сказал:
— Ты затеяла опасную игру, Твайлайт Спаркл.
— Я знаю, — ровным голосом отозвалась единорожка.
— Уже придумала, как одолеть дракона?
— Нет. Как можно что-то придумать, зная столь мало?
— Ну допустим. А как нам пригодится наш желтый друг?
— Не имею ни малейшего понятия…
— Да, — подвел итог фестрал, — совсем нехорошо…
Флаттергай молча шел позади в паре шагов и вроде бы даже не слушал. Опустил голову и трусил себе по тропе с видом обреченного. Не иначе, решил, что его принесут в жертву или что-нибудь вроде этого.
— Зачем мы идем к Рейнбоу сейчас? — спросил Даггер Стаб, — Она наверняка отсыпается после… ночи со мной.
Твайлайт оглянулась и захихикала, увидев, как идущий сзади Флаттергай покраснел. Сама-то она давно привыкла к юмору фестрала.
— По большей части — спрятать новообретенного пегаса от наших доблестных воительниц. Если то, что я думаю — верно, это не лишняя предосторожность.
— А по меньшей? — вдруг подал голос сам объект обсуждения.
Фестрал оскалился в улыбке, и Твайлайт поспешила ответить, пока тот не ляпнул какую-нибудь колкость:
— А по меньшей, я чувствую, мы не так просто собираемся вместе.
— Кто это — мы? — уточнил Флаттергай.
— Ты, я, Эпплтини, Пинки Бум и Рейнбоу Крэш. Синяя Ведьма, то есть. Не хватает еще одной… или одного. Или двух, если я и впрямь встречу собственного… Еще одну единорожку, в общем.
— Я не понимаю… Но спасибо. Ты спасла и меня, и мои крылья.
— Пожалуйста. А как ты вообще попал в копыта земных пони?
— Ну… — засмущался пегас.
Твайлайт изо всех сил старалась быть серьезной, но видеть черты стеснительной и неуверенной подруги у здоровенного жеребца было превыше сил.
Единорожка сначала улыбнулась, потом начала хихикать.
— Прости, — сказала она, — все это так забавно. Не обращай внимания, рассказывай.
— Ну я… просто я люблю бывать внизу. В горах холодно, и почти нет животных… А я понимаю их куда лучше, чем других пони. Не говоря уже о грифонах…
— То есть ты просто спустился с гор пообщаться со зверушками и попался охотницам земнопони? — спросил фестрал, — Кобылкам?
Для него это звучало нелепо. Жеребцы пони любого вида намного сильнее кобыл. И в бою могут запросто справиться чуть ли не с десятком даже без оружия.
— Не совсем…
— А что тогда?
— Я… спал.
— Ты спал? — удивился Даггер Стаб, — На земле? Но зачем?
Жеребец снова покраснел и отвел глаза.
— Ну я просто… уснул, слушая птиц. А разбудили меня уже земнопони, когда накинули сеть.
— А почему ты не сопротивлялся?
Желтый пегас смущенно улыбнулся и покосился на внимательно слушавшую их разговор Твайлайт.
— Я не умею драться… — сказал он, — И не могу. Просто… не поднимается копыто. У меня и оружия-то нет.
— И ты, совершенно беззащитный, спустился с гор, чтобы послушать птиц? — продолжал напирать фестрал, — Ни сена не понимаю, чем ты думал.
— Птички красиво поют, — сказал Флаттергай и мечтательно прикрыл глаза, — Хотя изначально я спустился, потому что хотел встретить дракона.
— Зачем?! — хором воскликнули Твайлайт и Даггер.
— Я изучаю драконов, — вконец засмущался Флаттергай, — и все время за ними наблюдаю. Иногда удается даже поговорить. Каракакон проснулся, а значит, можно будет с ним что-то обсудить.
Фестрал и Твайлайт переглянулись.
— Это перст судьбы, — заметил Даггер.
— Ты должен нам помочь, — сказала волшебница, — и рассказать о драконах все, что знаешь.
На мордочке пегаса в кое-то веки появилось подобие улыбки.
— О, как же я мечтал об этом! Поделиться накопленными знаниями о самых могущественных, самых прекрасных существах в подлунном мире!..
Единорожка было подумала, причем тут аликорны, но прикусила язык. Здесь, за пять тысяч лет до начала Эры Гармонии, драконы безраздельно властвовали в небе и предгорьях, а о принцессах еще никто слыхом не слыхивал.
— Помни, ты обещал не улетать, — напомнила Твайлйт.
— Ты могущественная колдунья, — тихо сказал пегас, — и тебе служит демон ночи. Можно улететь от охотниц, но от колдовства и демонов — нельзя.
Фестрал захохотал зловещим голосом, вызвав у Флаттергая приступ нервной икоты.
Рейнбоу Крэш и впрямь спала, но, разбуженная ранними визитерами, не обиделась, даже наоборот.
Твайлайт и Флаттергай получили хижину в свое распоряжение со словами «чувствуйте себя как дома», после чего фестрал был чуть ли не насильно утащен на внеочередное занятие по полетам.
Душа пегаски пела. Желание вернуться в небо настолько переполнило ее сердце, что Рейнбоу Крэш не смутил даже ясный день, когда летящих пегасов могли заметить. А Ночной Кошмар стал тем учителем, которого так не хватало в юности! Специально учить летать задержавшуюся в развитии крыльев кобылку никому в родном табуне даже не пришло в голову.
Даггер Стаб не стал возражать. Хижина была достаточно далеко от поселка, к тому же, если отлететь подальше, можно не опасаться случайных взглядов.
Вечерело. Они летели в заоблачной вышине, отрабатывая парение в высотных потоках. Неожиданно Даггер Стаб почувствовал, как маховую мышцу пронзила резкая боль. Оглянувшись, сквозь багровый туман фестрал увидел, как правое крыло безвольно треплет ветер, а такой послушный было поток уходит из-под перепонки…
Выругавшись, Даггер начал заваливаться на бок. Он пытался если и не удержать падение, то хотя бы замедлить, но высотные ветра словно ждали подходящего момента и закружили ночного пегаса в неудержимом штопоре.
— И чего на земле не сиделось до полного выздоровления? — спросил сам у себя Даггер, философски настроившись на то, что через пару минут от него останется только мокрое место.
Резкий рывок заставил вновь помянуть чьих-то родственников по матери.
— Держись! — закричала в ухо Рейнбоу Крэш, — Сядем!
— Блеск! — рассмеялся фестрал, — Теперь оба переломаем все кости!
Голубая пегаска усиленно заработала крыльями, пытаясь удержать в воздухе здоровенного жеребца. Штопор начал замедляться, но и только.
— Да в чем твоя проблема!? — сдавленно крикнула она.
— В том, что мы по-прежнему падаем!
Рейнбоу сделала паузу между рывками, чтобы перевести дух.
— Да не парься ты так! — улыбнулась она, — Я умею удачно падать.
— Ты умеешь удачно падать в стог!
— Тогда научи меня приземляться!
— Сейчас?! С грузом?! Ты спятила!
— Можем попытаться дотянуть до стога, вон там, совсем недалеко!
Пегаска копытом показала вдаль, и фестрал мысленно застонал. У Синей Ведьмы, похоже, проблемы были не только с приземлением, но и с оценкой расстояний.
— Ладно! — крикнул он, когда пегаска возобновила попытки выровнять полет, — Слушай внимательно!..
Твайлайт Спаркл, услышав нарастающий двухголосый вопль, выбежала на улицу, едва не снеся стоящего у двери Флаттергая.
С желтого пегаса будто разом слетела вся стеснительность, когда он начал рассказывать о любимой драконьей теме. У единорожки в связи с этим уже начал было вырисовываться черновик плана действий, и она даже исцарапала острой палочкой найденный в хижине большой лист бересты.
Невдалеке нечто серо-голубое, матерящееся голосом Даггера Стаба и визжащее голосом Рейнбоу Крэш, с треском рухнуло в заросли хвощей и покатилось по направлению к роще.
Твайлайт выскочила во двор и понеслась к предположительному месту остановки незадачливых летунов.
Продравшись сквозь хвощи и кустарник на краю рощи, она услышала голоса:
— Это было просто круто! — радостно вопила Рейнбоу Крэш, — Я впервые приземлилась не в стог! Понимаешь, впервые! Приземление, конечно, жестковатое, но все же и падением это не назвать!
— Надо признать, ты спасла нас обоих. Для первого раза — очень неплохо.
— Так чего ты такой мрачный?
— Меня начинают немного напрягать набираемые жизненные долги…
Пегаска довольно захихикала и сказала:
— О, я знаю, как тебе расплатиться!..
— Рейнбоу?! — голос фестрала, в голове которого пронеслись самые невероятные предположения, приобрел панические интонации.
— Мы повторим!.. А ты что подумал?!
Твайлайт раздвинула ветви кустарника и оказалась на небольшой прогалине. Кусты и ветви деревьев здесь понесли некоторый ущерб от падения двух пегасов, но, судя по всему, никто серьезно не пострадал.
Даггер Стаб лежал на спине, прислонившись к замшелой кочке с небольшим деревцем, покосившимся от веса жеребца. По земле протянулась не слишком длинная борозда, очевидно, вспаханная при падении. Сверху над распростертым фестралом нависала расправившая крылья Рейнбоу Крэш, на мордочке которой читался полный восторг.
Золотые глаза Даггера скользнули по Твайлайт. Рейнбоу, проследив его взгляд, скорчила недовольную гримаску и снова посмотрела на ночного пегаса.
— Ты нас чуть не угробила! — прорычал тот, поднимаясь с земли, — Крылья из крупа растут!
При этом он заговорщицки подмигнул Синей Ведьме с ободряющей улыбкой, думая, что до Твайлайт слишком далеко, и она не разглядит этого из-за низкого кустарника.
— Не угробила же, — фальшивым голосом, маскирующим радостные нотки, отозвалась Рейнбоу из прошлого, — Что с тобой стряслось-то?
Фестрал оглянулся на безвольно висящую конечность.
— Кажется, я недостаточно хорошо вправил вывихнутое крыло. То ли пережал нерв, то ли еще что. Не знаю, я не медик. Но сейчас я его просто не чувствую. А маховая мышца болит.
Твайлайт подошла спокойным шагом.
— Надо что-то делать, — сказала она, — пока это не кончилось плачевно.
— Неужели? — язвительно спросил фестрал, и единорожка испытала желание надрать уши жеребцу в полтора раза крупнее и вдвое старше себя.
— Я умею лечить, — сказала Рейнбоу Крэш, — но духов надо будет одарить, чтобы немощь ушла из крыла.
Фестрал театральным жестом прикрыл глаза передней ногой.
— Еще не хватало, — заявил он, — чтобы меня угробили первобытной медициной! Твайлайт, ты можешь сделать что-нибудь?
Красноватые и фиолетовые глаза кобылиц пересеклись взглядами, и пегаска едва заметно качнула головой.
Но у Твайлайт была своя причина отказать фестралу в просьбе:
— Даггер, я тоже не врач. И даже приблизительно не знаю, как лечить крылья! Большая часть того, что я знаю о понианатомии, касается единорогов, а не пегасов! И уж тем более, не фестралов.
— Все пони табуна Эпплов ходят лечиться ко мне, — сказала пегаска, и в ее голосе мелькнула обида, — У меня большой опыт. Просто духи требуют почтения и каплю жизненной силы. Неужели этого слишком много для тебя, воин ночи? Или гордыня для тебя дороже неба?
Голос пегаски дрогнул. В ее голове не укладывалось, как можно пренебрегать ритуалом исцеления, когда ценой могут стать крылья?
Ночной пегас посмотрел сперва на волшебницу, потом на Крэш. Глубоко вздохнул и произнес всего одно слово:
— Ладно.
— Тогда я все подготовлю! — воскликнула шаманка и ускакала по направлению к хижине. Твайлайт отметила про себя, что крылья она так и не сложила. У пегасов это всегда свидетельствовало об эмоциональном напряжении.
Фестрал, морщась, как-то пристроил обвисшее крыло на спине и двинулся рядом с Твайлайт следом за пегаской. Краем глаза он заметил, что лавандовая единорожка улыбается уголками рта, а в глубине прекрасных глаз прячется озорная смешинка.
— Что?! — спросил он, наконец, прерывая затянувшуюся паузу.
— Ничего, — улыбнулась Твайлайт, — Просто во мне день ото дня крепнет уверенность, что ты меняешься, Даггер Стаб. Причем в лучшую сторону. Усиленно цепляешься за свою прежнюю натуру, но уже сам не веришь в нее.
Фестрал открыл рот, чтобы ответить очередной колкостью, но тут же его и закрыл.
Потому что со словами единорожки пришло горькое осознание, что, начиная с поступления в элитный орден воинов Найтмер Мун, настоящая личность постепенно заменялась искусственной, наносной. И к концу обучения из восторженных романтиков бывшие неофиты становились бездумными машинами, проводниками воли пославшего их. Фанатично преданными, бесчувственными, готовыми даже убивать, если потребует хозяйка. Без рассуждений и угрызений совести.
В этот момент Даггеру Стабу захотелось зубами вырвать с мясом кусок шкуры с кьютимаркой в виде скрещенных кинжалов.
Пони прошли сквозь кусты на опушке и увидели, что из окна хижины валит дым: Рейнбоу Крэш явно что-то готовила на огне. Видимо, собиралась и впрямь не только камлать с бубном.
— Только не рассказывай никому, — обронил, наконец, Даггер Стаб, огибая древесные скульптуры во дворе.
Улыбка Твайлайт стала только шире.
Когда солнце окончательно закатилось за лес, тишину разорвал размеренный стук бубна.
Рейнбоу Крэш словно преобразилась. Миловидная мордочка скрылась под размалеванной зубастой маской, движения стали резкими и агрессивными. И даже голос изменился, став низким и недобрым.
Как ни странно, Флаттергай тоже не остался в стороне. Желтый пегас, оказывается, неплохо разбирался в травмах и их лечении. При этом он признался, что никогда не любил драки и быстрые полеты, как остальные жеребцы. Даже не прошел последнего, «взрослого» Посвящения, после которого юному воину вручают оружие. И, таким образом, в глазах родного табуна оставался великовозрастным подростком. Пришлось искать другое занятие, и травничество оказалось настоящим спасением.
Рейнбоу Крэш, прежде чем надеть маску Синей Ведьмы, заметила, что ее судьба была схожей. Только это не помешало родному табуну избавиться от той, кто не научилась хорошо летать вместе со всеми.
Ночной пегас, которого за сегодня трижды обкладывали распаренными листьями, поили травяными отварами и обкуривали пахучим дымом, стоически терпел как процедуры, так и разговоры лекарей.
На самом деле, страх остаться на земле с покалеченным крылом пробирал до костей. Конечно, фестрал надеялся, что лечением займется Твайлайт Спаркл, но та самоустранилась от практической помощи. Дала только несколько советов, касающихся чистоты и стерильности. И набор медных игл зловещего вида сейчас лежал в котелке, мерно кипевшем над очагом.
Сама же Твайлайт сидела в уголке и что-то чиркала подобием стилуса на куске бересты, что была когда-то предназначена на изготовление посуды. Лиловое сияние рога бросало зловещие отблески в полумраке хижины…
Даггер Стаб подавил зевоту. Горячий отвар, духота продымленной хижины и прикосновения теплых припарок расслабили не хуже спа. И только резкие удары бубна нарушали гармонию, вторгаясь в дремотную истому.
Фестрал вдруг почувствовал, как в кожу входит первая игла. Боли при этом не было, но крыло вновь обрело чувствительность и мучительно заныло. Даггер хотел было сказать об этом, но понял, что ему совершенно не хочется двигаться. А хочется расслабленно лежать, вывалив от удовольствия язык, и не думать ни о чем.
Да, вот как сейчас…
Очередной удар бубна удержал сознание на поверхности. В крыло вонзилась еще игла, направленная умелым копытом Флаттергая…
…Даггер Стаб не знал, сколько это длилось. Постепенно в тумане плывущего сознания растворились и Твайлайт Спаркл, и желтый пегас. Остался только он сам и светящаяся в темноте маска Синей Ведьмы.
«Интересно, как она без магии делает так, чтобы глаза светились в темноте?» — мелькнула вялая мысль.
Почти одновременно пришло сразу два понимания.
Во-первых, что крыло больше не ноет и не болит, и вообще чувствует себя прекрасно.
А во-вторых, когда Синяя Ведьма, резким движением расправив крылья, сбросила накидку и нависла сверху — что пришло время платить по счетам.
Фестрал попытался приподняться, но голубые копыта легли на грудь и резким движением придавили его к циновке. Маска приблизилась вплотную, пощекотав нос выбившимися из-под нее радужными прядями, и в мире больше не осталось ничего, кроме сверкающих огнем красноватых глаз…
…Даггер Стаб проснулся от того, что морду щекотал солнечный луч.
«Опять утро? — подумал ночной пегас, — Как-то быстро пролетела эта ночь. Я так превращусь в дневного пегаса и отращу перышки… Эх, хорошо-то как!»
Он лежал на циновке в хижине Рейнбоу Крэш. Сама пегасочка обнаружилась прямо тут, безмятежно спящая на груди фестрала. Ни маски, ни прочих атрибутов Синей Ведьмы на ней не было, радужная грива окончательно растрепалась, а на мордочке застыло выражение покоя и безмятежности.
Ночной пегас улыбнулся.
И гордая Робуста Эппл, и отчаянная Синяя Ведьма на поверку оказались самыми обычными кобылками, которым тоже иногда хочется сбросить душевную броню и побыть слабыми… или просто — любимыми. Хотя бы ненадолго. Ничего удивительного, в общем, так почти всегда бывает.
Снаружи доносились голоса. Твайлайт и Флаттергай, очевидно, то ли встали раньше, то ли вообще ночевали не в хижине. Учитывая скромность единорожки и то, что произошло ночью, скорее второе.
Фестрал осторожно пошевелил крылом. Боли не было.
Первобытная медицина оказалась не такой уж бесполезной. И вообще походила на магический ритуал.
«Интересно, откуда такие познания», — подумалось Даггеру.
Рейнбоу Крэш тем временем шевельнулась и открыла глаза. Сладко зевнула и спросила:
— Как самочувствие?
— Прекрасно, — улыбнулся фестрал, — как новенький. Спасибо.
— Духи получили, что хотели?
— Как будто ты не знаешь, — ночной пегас провел копытом по радужной гриве.
В глазах пегаски промелькнуло неподдельное удивление, она стряхнула копыто Даггера и сказала:
— Как я могу знать? Моя душа была далеко отсюда.
В душе фестрала всколыхнулись двоякие чувства. С одной стороны, раздражение очередным суеверием и предположение, что пегаска обдышалась дурманящими травами до полной невменяемости. Но потом вспомнил сияющие потусторонним огнем глаза под маской, и по спине пробежал холодок.
Признаться, эту ночь фестрал и сам помнил плохо. Даже не взялся бы сказать, было что-то между ними или нет — все прошло как в тумане, только горящие огнем глаза намертво засели в памяти.
Но если Синяя Ведьма хочет играть в эти игры, на здоровье.
Даггер Стаб пожал плечами и сказал:
— В таком случае да, получили.
Пегаска успела встать и нацепить накидку, когда дверь открылась, и в хижину просунулась мордочка Твайлайт.
— С добрым утром! — сказала она, — Долго спите, солнце уже встало давно.
— Я бы спал с удовольствием до самого заката, — отозвался ночной пегас, тоже вставая с циновки и надевая черные очки.
Он с хрустом потянулся и краем глаза заметил, что Рейнбоу Крэш в задумчивости раз за разом бросает гадальную кость: удивительно ровно вырезанный из черного камня двадцатигранник с рисунками. Уши пегаски торчали вразлет, а передние копыта подрагивали — явный признак нешуточного волнения.
Посмотрев на результат очередного броска, пегаска прошептала что-то вроде «Я же не этого хотела!» и спрятала глаза.
«Меньше надо дурман всякий над костром жечь», — подумал фестрал и вышел из хижины, где его уже ждала единорожка.
— Что с тобой? — спросил Даггер, заметив мешки под фиолетовыми глазами, — На тебе лица нет.
— Все хорошо…
— Слушай, я Ночной Кошмар и прекрасно вижу проблемы со сном.
Твайлайт вздохнула и тихо проговорила:
— Ты прав, я очень плохо сплю в последнее время.
— Что тебе снится? — спросил фестрал, — Надо было сразу сказать мне.
Он уже про себя предположил недавние страхи типа знакомства с местными жеребцами или покушение в библиотеке. Ничего сложного для Ночного Кошмара рассеять подобные сновидения.
Или наслать.
Единорожка опустила взгляд и что-то пробубнила под нос.
— Что-что?
— Книги! — пискнула Твайлайт, и в голосе послышались еле сдерживаемые слезы, — Мне снятся книги! Кантерлотская библиотека! Даггер, я не знаю, как нас вернуть домой! Тут нет книг, нет высшей магии — все это появится только тысячелетия спустя! Да что там, мне даже нечего почитать на ночь, успокоить нервы! У меня… меня… просто трясет каждый вечер от этого!
Слезы все же хлынули. Даггер подумал, каким-таким образом он мог упустить состояние Твайлайт.
«А кто каждый вечер бегает по кобылкам?» — спросил он сам себя, и мысленно врезал себе же по лбу.
Все было просто и одновременно сложно. Привыкшая к постоянному потоку знаний извне, книжная заучка испытывала нешуточный информационный голод.
Повседневные заботы лишь временно могли успокоить жаждущий разум волшебницы, нужно было что-то срочно придумать.
— У нас в Старспайре говорят: «Если нечего читать, напиши сам», — проговорил Даггер Стаб, и с восторгом заметил удивленно расширившиеся глаза единорожки.
— Написать?
— Конечно. Разве мало знаний, которые у тебя в голове и которые ты могла бы передать местным?
— Но… Они же не умеют читать!
Фестрал не ответил, только склонил голову, продолжая смотреть в фиолетовые глаза.
По мордочке Твайлайт Спаркл расплылась улыбка, а во влажных глазах загорелась знакомая искорка.
— Я напишу учебник, — сказала она, — с элементарными знаниями. Грамота, арифметика, календарь!.. Это будет мой главный подарок табуну. Даже важнее гигиены! Я где-то читала, что глиняные таблички с первыми письменами датируются как раз поздней эрой Дикости. И как раз в этих краях! Правда, у единорогов, но мы тоже что-нибудь придумаем.
Даггер Стаб улыбнулся.
— Вот видишь. Уверен, и путь домой со временем отыщется. В конце концов, мы можем совершить путешествие по племенам. Хоть у кого-нибудь да отыщется след или зачатки высшего волшебства.
Единорожка вдруг подалась вперед и обняла здоровенного фестрала.
— Спасибо, — сказала она, — я изводилась каждую ночь от этого.
«А говорила, спишь как жеребенок, — усмехнулся про себя Ночной Кошмар, в ответ обнимая единорожку крылом, — Надо было давно заглянуть в твои сны».
Почти весь день Твайлайт готовилась к труду. Заготавливала берестяные листы и острые палочки для письма. Попыталась приготовить чернила из сажи, и у нее получилось. Правда, не с первого раза, и несколько раз пришлось отмываться. Но энтузиазм волшебницы не уменьшился ни на йоту. Единорожка даже пропустила обед, так увлеклась, и тарелка с сеном и цветами так и осталась нетронутой, хотя Флаттергай дважды напоминал.
Даггер Стаб, чтобы не мешать, решил отвлечь Синюю Ведьму от нервных раздумий и вновь увлек ее в учебный полет, и на этот раз у нее получилось все или почти все. А еще фестрал испытал огромное облегчение от ощущения здоровых, сильных крыльев.
Что же касается Флаттергая, то пегас бродил по окрестностям, собирая по заданию Рейнбоу Крэш некоторые травы и корешки, израсходованные на ночное зелье. Даггер пару раз видел его, надевшего венок из полевых цветов и что-то напевающего под нос. Похоже, желтый пацифист получал удовольствие от каждого мгновения любимого дела.
Когда же настало время перекусить перед вечерним возвращением в табун, Флаттергай приземлился во дворе и привлек к себе всеобщее внимание, тихо, но слышно проговорив:
— Там Пинки бежит.
Действительно, со стороны поселка приближалось облако пыли, в котором изредка мелькало розовое пятно.
Бум-Бум подбежала к изгороди, где ее уже ждали все четверо пони.
— Синяя Ведьма, Твайлайт… скорее… Эпплтини… зовет! — тяжело дыша, выпалила она, и на ее мордочке читалось страшное беспокойство.
— Что стряслось, Пинки? — обеспокоено спросила единорожка.
Розовая пони немного перевела дыхание и воскликнула:
— Раненые!
Твайлайт побледнела и прошептала еле слышно даже в вечерней тишине:
— Похоже, написание учебника придется отложить…
Глава 7
Поселок земнопони оказался похож на растревоженный улей.
Как выяснилось, днем на табун Эпплов совершили большой набег живущие в Великом Лесу единороги.
Их табун постигла схожая проблема: раннее пробуждение дракона остро поставило вопрос дани. Но в отличие от земнопони, которые ударными темпами стали искать прокорм дракону на своей территории, пошли более простым путем.
Решили ограбить соседей.
Пользуясь разгаром полевых работ и тем, что Эпплтини отправила много пони за жемчугом, единороги без труда овладели поселком. Немногочисленные защитницы и Литл Сид дрались отчаянно. И даже сумели навязать единорогам ближний бой.
Но силы были слишком неравны.
Единороги, метая телекинезом каменные и костяные шипы, вывели из строя практически всех защитниц табуна и ранили жеребца. И когда дело дошло до драки, шансов у земнопони почти не осталось.
Даггер Стаб, увидев Литл Сида, присвистнул.
По мнению Ночного Кошмара, пони с такими ранами вообще не может жить. Но буквально изрешеченный каменными шипами и исколотый копьями жеребец дышал. На Робусте тоже живого места не было: как ни отчаянно дралась воительница, всех противников ей победить не удалось.
Вид избитой салатовой пони, вокруг которой хлопотала дочка, будил у фестрала необъяснимое желание рвануться в небо, догнать отряд налетчиков и заставить их умыться кровью.
Да, вплоть до массового распространения цельнометаллического оружия смерть на поле боя была редкостью: пони — крепкий народ.
Но и сейчас Литл Сид и несколько кобылиц выглядели куда как неважно.
Хуже всего было другое.
То, что единороги забрали то, зачем приходили. А именно — мешок с собранной для дракона данью. Очевидно, сложив его со своим, они надеялись насобирать нужное количество.
Эпплтини была в ярости.
Единороги умудрились протоптаться по вспаханному полю, разметать несколько построек в поисках самоцветов, а также стащили почти все запасы сидра.
Последнее взбесило весь табун даже больше, чем похищение мешка с жемчугом, и кобылы воспылали жаждой мести.
Твайлайт Спаркл сунулась помочь Синей Ведьме и Флаттергаю. Ей виделось, как развитая магия телекинеза помогает при операциях, но, к сожалению, в последнее время на единорожку свалилось слишком много для одной маленькой пони.
Стоило увидеть израненного Литл Сида, из которого Рейнбоу Крэш медными щипцами вытягивала каменный штырь размером с рог единорога, увидеть и учуять кровь, как сознание померкло и поплыло.
На рухнувшую без чувств волшебницу внимание обратил только Даггер Стаб, едва успевший подхватить начавшее заваливаться тельце.
Сначала он хотел было привлечь кого-то из врачевателей, но потом решил, что пусть те сначала займутся тяжелоранеными. В конце концов, это всего лишь обморок.
Фестал взвалил Твайлайт на спину и отошел в сторону. Сейчас волшебнице был нужен всего лишь покой, а это довольно просто устроить.
— Ей надо отдохнуть, — сказал он, занося свою ношу в общинный дом, куда по идее, соваться был не должен, — присмотрите за ней.
— А ты? — спросила одна из кобылиц.
— А я попробую вернуть то, что стащили однорогие.
— Ты был нам нужен здесь! — прорычала догнавшая фестрала Эпплтини, — Ты и твоя однорожка!
— Она не умеет сражаться, — спокойно возразил Даггер Стаб и бросил взгляд на горизонт, где алеющее солнце почти коснулось деревьев, — Не переживай. Грядущая ночь в прямом смысле станет для единорогов Ночью Кошмаров.
— Даггер…
Фестрал повернул голову к Твайлайт, которая приоткрыла глаза.
— Что? Я скоро вернусь, обещаю.
— Обещай еще кое-что, — в голосе единорожки слышалась мольба.
— Я слушаю.
— Никого не убивай, прошу тебя.
Даггер Стаб поджал губы. Огромным искушением было устроить единорогам кошмар наяву, полный ужаса и смерти. Напитанные магией Найтмер Мун клинки, спрятанные в накопытниках, жаждали теплой крови, хотели касаться трепещущих сердец…
Но после слов Твайлайт Спаркл Ночного Кошмара будто окатили холодной водой.
Он представил, как возвращается в поселок с самоцветами, с копытами в крови врагов. Как его встречает ликующий табун, но в чуть раскосых фиолетовых глазах — слезы страха и разочарования.
Сделалось противно и стыдно.
Единороги, как и земнопони, просто не хотят отдавать дракону живую пони, и в этом их можно было понять.
— Даю слово, — сказал фестрал, глядя в глаза единорожки.
— Мне надо поговорить с их предводителем, — продолжила Твайлайт, — Потому что нам понадобится их помощь с драконом. Сможешь?
На морде фестрала расплылась хищная улыбка, и он ответил ритуальной фразой Ночных Кошмаров, отправляющихся на задание:
— Твоя воля во тьме.
С этими словами он вышел на улицу, и вскоре послышалось отдаляющееся хлопанье крыльев.
Ночью табун Эпплов не спал. Раненые требовали ухода, потом готовили запоздалый ужин.
А после посреди поселка заполыхал костер, взвившийся выше дерновых крыш.
Большие барабаны вновь гремели под умелыми ударами розовых копыт. Несколько десятков земнопони собрались вокруг огня, и на каждой мордочке читалась злая решимость.
Эпплтини, разрисованная разводами сажи, отплясывала на фоне костра. Резкие движения, взмахи медного серпа-меча, зажатого в зубах.
Кобылицы табуна дружно отбивали копытами ритм, и первобытный танец Войны набирал силу, нарастал. Дым стелился над землей, и отсветы костра красили его в оттенки крови…
Вот, к предводительнице присоединилась первая кобылица. Потом еще. И еще. Оружие покидало ремни и занимало место в зубах и хвостах воительниц. Земные пони временно отрекались от стремящегося к плодородию естества и просили у духов позволения пролить кровь.
Слов не было — только движения и нечленораздельные вопли, пробуждающие гнев и праведную ярость.
Твайлайт Спаркл стояла в общей толпе и тоже била копытцами землю, но выходить даже не думала. Скорее наоборот, мысли были о том, что надо думать не о мести, а о драконе, который может прилететь в любой день. И о том, что табун занимается совершенно не тем, чем надо.
Единорожка бросила взгляд на клетку, где снова сидел понурый Флаттергай. Эплтини поставила вопрос ребром: на съедение дракону отправляется либо желтый пегас, либо сама Твайлайт. Пока волшебница подбирала слова, Флаттергай сам зашел в клетку и сказал, что не может позволить столь умной и прекрасной кобылке послужить пищей для жадного хищника.
Протесты единорожки были прерваны испепеляющим взглядом Эпплтини и высказыванием в духе того, что игры кончились. Флаттергай же мягким голосом попросил не спорить, и это оказало воздействие куда большее, чем гнев оранжевой земнопони.
Размышления Твайлайт были прерваны тем, что в завораживающий ритм танца вторгся резкий удар.
Барабаны резко смолкли.
Лавандовая единорожка вместе с остальными подалась вперед и увидела, что на фоне полыхающего огня возвышается могучий силуэт фестрала. Горящие золотым огнем глаза и расправленные крылья делали Даггера Стаба похожим на демона ночи.
Впечатления усиливали два довольно крупных мешка, висящих по бокам. Один из них был неподвижен, второй вяло шевелился.
— А ну, хватит мракобесие разводить! — грянул голос ночного пегаса, и кто-то из воительниц испуганно попятился, — Куда собрались?
— Как ты смеешь?! — прорычала Эпплтини, выплюнув меч, — Звучит танец Войны!
— Нет! — вдруг раздался отчаянный крик Твайлайт, — Успокойтесь все! Никакой войны не надо!
— Та-ак, — в наступившей тишине голос предводительницы звучал тихо и угрожающе, — энто шо, бунт?
Твайлайт старалась изо всех сил не глядеть на поблескивающее в свете костра начищенное лезвие, предназначенное лишь для одного: отнимать чужую жизнь.
Голос снова подал Даггер Стаб:
— Нет никаких причин для танца Войны.
Он резким движением дернул за завязки мешка, и на земле тут же заблестели просыпавшиеся драгоценности: жемчуг и немногочисленные самоцветы.
— А шо во втором? — уже спокойнее спросила Эпплтини.
Фестрал молча развязал узел, и взору земнопони предстала белая единорожка с фиолетовой гривой и кьютимаркой в виде трех красных камней.
— А вот и последний Элемент, — проговорила Твайлайт вполголоса, а Эпплтини вдруг расхохоталась.
— Ба! — воскликнула она, — Кого я вижу? Да эт ж сама Руби Спаркс, лягать меня в хвост и в гриву!..
Слова предводительницы потонули в дружном ликующем вопле табуна и восторженном грохоте барабанов…
Единорожка вскочила, и в сиянии телекинеза в воздух взлетел чей-то топор с кремневыми вставками.
Но Даггер Стаб оказался готов к такому ходу, и копытом слегка ударил по белому рогу, сбивая концентрацию.
Руби Спаркс охнула, выронив оружие: чувствительность рога во время действия магии сильно возрастала, о чем Ночной Кошмар прекрасно знал.
— Как низко пали земнопони, — выкрикнула белая единорожка, — что призвали на службу демона ночи!
— А как низко пали единороги, шо напали, не бросив вызов? — парировала Эпплтини, — Но теперича, не то шо давеча…
— Попалась! Ща отыграемся! Пустить ей кровь! — раздались выкрики из толпы, но тут к гудящему костру протолкалась еще одна единорожка.
Глаза Руби Спаркс расширились от удивления.
— Что я вижу? Еще пленница грязных земнопони?
— На себя посмотри, кикимора лесная, — огрызнулась Эпплтини.
— Хватит! — крикнула подбежавшая Твайлайт и даже топнула копытцем, — Никакой крови не надо!
— Как я скажу, так и будет! — прорычала оранжевая земнопони, вперив в лавандовую приблуду испепеляющий взгляд.
Но на этот раз Твайлайт Спаркл не уступила:
— Крови не будет! И если вы хотите избавиться от дракона раз и навсегда, вам ПРИДЕТСЯ договориться!
Эпплтини переглянулась с Руби Спаркс. Наглость единорожки можно было расценить как вызов, но слова о возможной свободе от дракона охладили гнев предводительниц.
— И что же ты предлагаешь? — спросила белая единорожка.
— Для начала — успокоиться. А потом — сесть и всем вместе выслушать меня.
— Ты помнишь, шо я говорила насчет дракона? — спросила Эпплтини.
— Помню, — кивнула Твайлайт, — но от того, что вы с Руби просто выслушаете мою идею, хуже ведь не станет?
Предводительница земнопони ненадолго задумалась. С одной стороны, разговоры вместо драки — это было что-то новенькое. С другой, танец Войны не был закончен, а искушение избавиться от Каракакона Камнедробителя было слишком велико.
К тому же, всплыла в памяти недавно звучавшая волшебная песня, тронувшая, казалось, глубинные струны самой души. Вряд ли лавандовая приблуда просто так все это выдумала, очень уж молода для такого. Как будто и впрямь пришла из какого-то другого мира. Такого, где всем всего вдоволь, и не надо драться, чтобы выжить.
— Лады, — сказала Эпплтини, нарушив наступившую тишину, — мы можем сначала и поговорить. Тушите костер! Танец Войны… отложен!
По толпе земнопони прошелся плохо скрываемый вздох облегчения.
Положа копыто на сердце, против большого отряда единорогов у Эпплов было маловато шансов, особенно без жеребцов. И только гордость и гнев не позволяли высказать это во всеуслышание.
Спустя некоторое время в сарайчике Твайлайт сидели и лежали пятеро пони: Эпплтини, Твайлайт Спаркл, Руби Спаркс, Синяя Ведьма и Даггер Стаб.
Как выяснилось, Ночной Кошмар обрушился на стоянку единорогов в кромешной темноте. Проскользнул мимо часовых и безнаказанно пробрался в шатер предводительницы. Та уже предвкушала обильный выкуп, который позволит избежать страшного жребия кому-то в родном табуне, но неожиданно под полог из циновок ворвался сгусток потусторонней тьмы с горящими желтыми глазами.
Руби Спаркс тогда от страха чуть было не отдала предкам душу прямо на месте. Последним, что она помнила, было быстрое движение копыта фестрала куда-то в область шеи. Потом — темнота и смутные ощущения, что пихают в мешок и несут.
Белая единорожка даже в плену держалась со спокойным достоинством. Когда она поняла, что ее не будут приносить в жертву и вообще вредить (по крайней мере, пока), то сразу потребовала все, чтобы привести себя в порядок, и только после этого согласилась на переговоры.
Вот и сейчас она сидела и расчесывала гриву гребешком Твайлайт. Привычные движения так напоминали прихорашивающуюся Рэрити, что волшебница невольно вздохнула.
«Вот круг и замкнулся», — подумала она, а вслух сказала:
— Итак. Перед всеми нами стоит одна очень большая проблема.
— Агась, — перебила Эпплтини, — Чешуйчатая и прожорливая проблема, живущая на горе.
— Да, — кивнула Твайлайт, — И у нас на всех — всего один неполный мешок драгоценностей. А сколько Каракакон требует каждый раз?
— Два мешка, — хором сказали земнопони и Руби Спаркс, потом последняя добавила:
— …или одну взрослую, но молодую пони. С каждого табуна.
— Мы не можем его убить, — продолжила волшебница, — по целым трем причинам. Во-первых, убийству нет никаких оправданий. Во-вторых это невероятно сложно. В-третьих, на освободившуюся территорию прилетит другой дракон, и мы окажемся в прежнем положении. Кроме того, дракон застал всех нас врасплох внеплановым пробуждением. А это, в свою очередь, значит то, что спячка кончилась и вскоре Каракакон вступит в фазу долгого бодрствования, когда ему понадобится спать лишь краткое время в сутки.
— Мы обречены, — проговорила Эпплтини, — и скоро начнем охотиться друг на друга, шобы прокормить энту тварюгу. Шо ему не спалось еще полгодика хотя бы?
— Такова драконья природа, — развела передними ногами Твайлайт, — Так или иначе, основываясь на исследованиях Флаттергая, я придумала план, который может сработать. Вот!
Из сумки вылетел свернутый кусок бересты и, развернувшись, лег на земляной пол сарая.
— И шо это? — спросила Эпплтини, глядя на ровные ряды букв, совершенно ничего не значащих для любого неграмотного пони.
— А, это… говорящие картинки, я потом объясню, — лавандовая единорожка на мгновение смутилась, — В общем, план таков. Так как драконы — хищники территориальные, надо согнать Каракакона с охотничьих угодий. Да так, чтобы другим неповадно было соваться.
— То есть просто взять и… напугать его? — спросила Руби Спаркс.
Подал голос ночной пегас:
— Напугать дракона не одно и то же, что самовлюбленную винторогую выскочку.
— Нахал! — воскликнула Руби, после чего Даггер получил хвостом по физиономии.
Ночной пегас только улыбнулся и доверительно сообщил Эпплтини:
— По-моему, я ей нравлюсь.
Земнопони только насмешливо фыркнула, а белая единорожка задохнулась от возмущения.
Твайлайт кивнула и сказала:
— Угу. От такого галантного кавалера весь табун без ума. Можно быть хоть чуточку серьезнее? Взрослые пони же…
На морде фестрала расплылась довольная улыбка.
— Это, что — ревность? — спросил он с деланным удивлением.
— Не мели чепухи, — фыркнула лавандовая единорожка, — Руби правильно сказала. Мы напугаем дракона, и он отсюда сбежит.
— Не понимаю, как это убережет нас от появления другого дракона? — подала голос Рейнбоу Крэш.
Твайлайт улыбнулась.
— Все просто. Мы можем сами создать дракона, и это будет как бы его территория. Но на самом деле тут никакого дракона не будет.
На единорожку удивленно уставились четыре пары глаз.
— Создать дракона? Из чего? — спросил Даггер Стаб, — Из глины и камней? Из соломы?
— Всего понемногу.
Эпплтини переглянулась с Руби Спаркс. На их мордочках читалось недоумение, неверие и… надежда?
Даггер Стаб не разделял их настроения:
— Да ты в своем уме? Каракакон же не полный идиот!
Оранжевая земнопони почесала в затылке и проговорила:
— И впрямь. С какого редиса дракон энтого перепужается? Чай, не ворона, шоб чучела шугаться.
Твайлайт осталась спокойной и с улыбкой начала рассказывать свой план…
…Спустя некоторое время Руби Спаркс сказала:
— Я соглашаюсь на это только потому, что ты единорожка, Твайлайт Спаркл. Услышь я подобное от земнопони, сочла бы бредом. И еще. Я требую, чтобы меня после этого отпустили. При одном виде земнопони я начинаю чесаться.
Эпплтини огрызнулась:
— Мы моемся каждый день в реке и сейчас чище любой из вас!
Белая единорожка сделала неопределенный жест:
— Сколько земную пони не мой, она все равно залезет в грязь.
— Хватит! — Твайлайт топнула копытом, — Руби, я живу с Эпплами и одна из них, ясно? Любая пони будет грязной, если работать на земле и не мыться. Наличие рога или крыльев тут совершенно ни при чем! Лучше скажите, что думаете о плане.
— Ну, а что? — спросил Даггер Стаб, — Выглядит достаточно безумно, чтобы сработать. В конце концов, что мы теряем?
— Жизнь, — коротко сказала Эпплтини, вставая, — Потому шо дурачить дракона — верный способ отправиться к нему в брюхо.
— По мне, так риск стóит того, — проговорила Руби Спаркс, — особенно в свете перспективы таскать дракону еду каждый день. У нас так очень быстро кончатся не только камни, но и пони тоже. И из всех ужасных вещей, которые можно представить, это — самая худшая!
В дверной проем всунулась голова серой пони, всю мордочку которой покрывали веснушки. Рыжая грива была заплетена магией Твайлайт во множество косичек позапрошлым вечером.
— Эпплтини… там это… — запинаясь, сказала она.
— Не робей, Эпплджем, — подбодрила предводительница.
— Однорогие возвращаются!..
Единороги приближались.
Впереди вышагивал могучий жеребец белоснежной масти, и рядом с ним в сиянии телекинетических полей парило тяжелое копье с поблескивающим медью наконечником. С три десятка кобылиц же шли следом развернутым строем, выдавая себя в сумерках мерцанием рогов.
Они не таились. Да и зачем, когда знаешь свою силу?
Спешно вооружившиеся земнопони выбежали навстречу, но всем было пророчески ясно: табуну не выстоять.
Костер Войны вновь горел. То ли его спешно разожгли, то ли плохо потушили. Так или иначе, пламя вновь с жадностью пожирало целые стволы, сваленные в пирамидальную кучу, и бросало зловещие отсветы на все вокруг.
Даггер Стаб увидел, что вперед вышла Руби Спаркс и о чем-то беседует со статным жеребцом-единорогом. Тот, гарцуя и резко отвечая, явно не соглашался с предводительницей. Далекий предок Рэрити негромко выражала недовольство и даже гневно топала копытцем. Но белый единорог с желтой гривой, похоже, стоял на своем.
— …к чему все это, когда мы сильнее? — послышался его голос, когда фестрал подошел ближе, — Просто возьмем обратно все, что украл демон. И убьем всех, кто встанет на пути, не будь я Редблад!
— Так, значит, ты считаешь, что сильнее? — тихо, но слышно прошипел Даггер Стаб, выходя из темноты и прерывая дискуссию, — Тоже в предводители метишь?
Все взгляды моментально притянула к себе мрачная фигура.
— Единороги берут то, что им нужно, и никакие земнопони и их рабы нам не указ! — заявил жеребец, — Что они с тобой сделали, Руби? Вспомни, как все удачно сложилось днем!
— Мы можем откупиться от дракона раз, другой, третий, но мы не сможем кормить его каждый день, — сказала белая единорожка, — Вспомни, как сейчас тяжело стало с камнями!
— Кто тебе сказал, что он больше не будет спать подолгу? Тупые земнопони? Больше слушай их!
— Я сказала это! — раздался голос Твайлайт, и Даггер в очередной раз поразился, насколько твердым может быть голос книжной заучки, — И земнопони не глупее вас!
«Подражает принцессе она, что ли?», — подумалось фестралу.
Редблад надменно дернул головой.
— Жалкое зрелище, — сказал он, — единороги на стороне грязедавок! О чем мы вообще болтаем тут, зачем? Спаркс, табун больше не желает видеть тебя своим лидером, раз ты такая мягкотелая размазня!
Единорожки одобрительно загудели, и вдохновленный этим Редблад продолжил:
— Мы пойдем только за прежней Руби Спаркс, сильной и прекрасной! Которая не слушает грязных земнопони!
— Неужели нельзя обойтись без драки? — спросила Твайлайт Спаркл.
Она покосилась на Эпплов, которые уже начинали воинственно топать и роптать, готовые броситься в отчаянную, но, увы, самоубийственную атаку на превосходящего противника.
— Можно решить все поединком, — сказала Руби Спаркс, обернувшись к Твайлайт, — между жеребцами. Только вот у Эпплов больше нет жеребцов, способных драться.
— Как это нет? А Даггер? — удивилась волшебница.
— А разве он не демон ночи? — спросила Руби, — Как можно привлекать демонов для священного поединка?
— Конечно, нет! — возмутилась единорожка, — Он всего лишь ночной пегас, фестрал, такой же смертный пони, как и мы! И он — жеребец табуна Эпплов!
Даггер Стаб спросил:
— Мне возможно как-то доказать, что я живой? Перед поединком?
Присутствующая здесь Эпплтини сказала:
— Можно. Очень просто. Усе знают, шо у демонов нет крови. Прост покажи однорожкам, шо она у тя есть.
— Нет! — возразила Руби Спаркс, — Это не доказательство! Всем известно, что демоны бесполы!
Предводительницы начали было пререкаться, но спор неожиданно решил ни кто иной, как Редблад:
— Успокойтесь! Пусть демон докажет и то, и другое! Здесь и сейчас! Тогда я вступлю в поединок с этим… фестралом! И пусть исход определит решение табуна Великого Леса!
В голосе единорога слышалось надменное презрение. Похоже, в его план входило, что если «демон» сумеет пройти какое-то одно испытание, то второе уж точно завалит.
— Абсурд, — пробормотал Даггер Стаб, — Видимо, мне это снится. Вуайеристы дискордовы.
Эпплтини повернулась к ночному пегасу.
— Даггер! Ты согласен?
— О, пожалуйста! Конечно, да.
Фестрал вышел вперед, чтобы на него падал свет от пылающего костра Войны. Поднял переднюю ногу и выдвинул из накопытника тускло сверкнувший клинок. Мелькнул короткий взмах, и горячая кровь, кажущаяся черной в полумраке, закапала на землю из неглубокого пореза на другой ноге.
— Желающие попробовать на вкус есть? — прошипел ночной пегас. Желающих не нашлось, и он продолжил сквозь зубы, — Тогда прошу сюда добровольца на демонстрацию… жеребцовости!
Повисла гнетущая тишина. Да, среди диких пони царили нравы далекие от скромности. Но сейчас, в священный момент, да еще и на глазах у иноплеменников, никто не решался. Да и как можно демонстрировать торжество жизни в свете Огня Войны?
Кощунство, оскверняющее саму природу плодородия, с точки зрения земных пони. И единороги прекрасно знали об этом, судя по торжествующему взгляду Редблада.
— Ну? — спросил фестрал раздраженным голосом, — Я долго ждать буду? У кого хватит смелости?
— У меня! — раздался голос, в котором слышалось как решимость, так и слабость.
Даггер Стаб обернулся к земнопони и увидел, как сквозь табун протолкалась хромающая Робуста Эппл. Салатовая пони выглядела неважно: многочисленные повязки, пропитанные засохшей кровью, здоровенный синяк под глазом и притянутое тряпицей к голове порванное ухо.
Фестрал почувствовал, как сердце дрогнуло. От восхищения отважной воительницей, от жалости к ее боли и…
Даггер Стаб почему-то просто хотел, чтобы здесь и сейчас была именно бескрылая пегаска.
Робуста подошла вплотную к ночному пегасу и посмотрела в золотые глаза, в которых отражалось пламя костра Войны.
— Я не боюсь, — тихо сказала она, чтобы слышал только ночной пегас, — потому что я не земнопони. Пусть у меня больше нет крыльев, но моя душа все еще крылата.
Ее голос дрожал. Может быть, от страха, может, от слабости, вызванной ранами.
— Я знаю, — так же еле слышно ответил Даггер Стаб и плавным движением распустил на Робусте завязки накидки.
Кобылица вздрогнула, когда грубая ткань сползающей на землю одежды задела несколько ссадин. Сейчас, в присутствии ночного пегаса, ей почему-то совсем не хотелось быть сильной воительницей. А хотелось, чтобы стало как тогда, в их первую ночь…
…Спустя короткое время тишину разорвал торжествующий вопль полусотни кобылиц. Как единорогов, так и земных пони.
Белый единорог красовался.
Окутанное полем телекинеза, тяжелое копье порхало вокруг, нанося удары невидимому противнику, крутя финты и отражая воображаемые удары.
Да и сам жеребец был могуч, особенно для единорога. Под белоснежной шкурой так и перекатывались тугие узлы мышц, и в росте он превосходил совсем не мелкого ночного пегаса почти на голову.
Даже Литл Сид выглядел костлявым подростком по сравнению с Редбладом. Как у миниатюрных единорожек мог вымахать такой детинушка, Даггер Стаб не представлял.
Без заезжего жеребца не обошлось, не иначе.
— Тебе конец, — сказал единорог, — пощады не жди.
Фестрал не ответил. Вступать в перебранку с надменным альфа-жеребцом он не собирался.
Барабаны Эпплов грянули, и бой начался.
Редблад нанес молниеносный удар. Он уже будто слышал влажный хруст, с которым острый наконечник погружается в грудь ночного пегаса, но тот как будто растворился в темноте, и копье воткнулось в землю.
Единорог отскочил в сторону, одновременно выдергивая копье и нанося удар по широкой дуге. Размытая тень скользнула по краю зрения, совсем не там, где ожидалось.
Раздался резкий хлопок крыльев, и Редблад со злобой подумал, что нанести решающий удар летающему сопернику будет не так-то просто.
Изредка мелькали в полумраке золотые глаза, и копье тут же устремлялось туда, но каждый раз встречало пустоту.
— Трус! Сражайся как жеребец! — прорычал разозленный единорог, почти вслепую нанося удары по размытой тени.
После этих слов последовал удар сбоку. Такой силы, что Редблад слетел с копыт и тяжело завалился на бок. Давненько его так не кидали!
— Я немного нарушил твои планы? — раздался в темноте насмешливый голос, и цели достиг еще один удар копытами, на этот раз в челюсть.
Из глаз посыпались искры, и магическое поле распалось. Копье со стуком упало на землю.
Единорог с рычанием вскочил и бросился в копытопашную.
К его удивлению, фестрал оказался ровно там, где ожидалось. Вот только удары мощных копыт не достигли цели. Ночной пегас дрался как-то совсем не по-понячьи. Короткими, хлесткими контрударами и круговыми движениями ног он блокировал или отклонил все выпады Редблада, после чего сам перешел в атаку.
Сотрясаясь от ударов, единорог впервые подумал, что совершил глупость, решившись на поединок. Какой же это пони, демон, как есть демон!
Рог снова засветился, и копье, будто живое, взлетело с земли и устремилась в спину фестралу.
Но тот будто оказался готов.
Последовал короткий удар прямо в рог, и весь мир в голове Редблада будто рассыпался на кусочки, как разбитый глиняный горшок. В глазах потемнело.
Когда же единорог сумел восстановить внимание, оказалось, что фестрал успел уйти с пути копья, и острый наконечник из начищенной меди пропорол белоснежную шкуру самого единорога, оставив на боку неглубокий порез.
— Позвольте предложить Вам немедленно бежать, — раздался в полумраке голос, полный насмешливого презрения.
Первая кровь. Поединок надо либо заканчивать прямо сейчас, либо драться насмерть.
Кровь прихлынула к морде.
Он, Редблад, проиграл? Да никогда!
Копье вновь окуталось белым свечением и взлетело в боевую позицию.
— Я насажу тебя на вертел, как картофелину! — прорычал единорог.
В ответ раздался только издевательский хохот.
«Да он же играет со мной!» — мелькнула паническая мысль, когда очередной обмен ударами копыт обернулся для Редблада подбитым глазом.
— Это ты пропорол бок салатовой пони, да? — раздался над ухом громкий шепот, — Я узнал след от твоего копья.
Редблад не ответил.
Жеребцы вновь сошлись и схлестнулись грудь в грудь. Единорог радостно надавил, пытаясь сыграть на преимуществе в весе, но почувствовал, что опять падает в пустоту.
Фестрал дождался, пока более тяжелый жеребец кувырком полетит на землю, после чего запрыгнул сверху, нанес короткую серию ударов копытами по морде и рогу, вновь сбивая магическое поле.
Да, силы этому дикарю не занимать, как магической, так и простой, но куда ему даже до той кобылки-стражницы по умению драться!
— Ну пожалуйста, не дергайся! — насмешливо проговорил фестрал и занес тускло блеснувший клинок для финального удара.
— Нет! — раздался вдруг тонкий крик, — Даггер, ты обещал!
Жаждущее чужой жизни лезвие замерло, не дойдя до цели.
Редблад, зажмурившись, ждал резкой боли, звука входящего в плоть металла… Ничего не произошло.
Единорог осторожно приоткрыл один глаз и увидел направленный прямо в лицо накопытный нож ночного пегаса. Не каменный и не медный, а из тусклого серого металла, один вид которого навевал необъяснимую жуть.
Подавив желание немедленно опорожнить мочевой пузырь, Редблад тихо пискнул:
— Я сдаюсь!
— Даггер Стаб, ты дал мне слово! — продолжала кричать Твайлайт Спаркл, удерживаемся двумя кобылицами на случай, если попытается вмешаться в священный поединок.
В голосе волшебницы слышались слезы.
Фестрал мотнул головой и провел лезвием по морде Редблада, оставляя ему живописный шрам на память.
— Твою жизнь спасла та фиолетовая единорожка, — тихо проговорил Даггер Стаб, борясь с желанием воткнуть лезвие в сердце врага, — запомни это.
Редблад часто закивал, едва лезвие ножа удалилось от морды. Сейчас он не замечал боли от порезов и побоев, не думал больше ни о достоинстве, ни о чести жеребца.
Все сознание заволокла единственная паническая мысль: «Жить!»
— Даггер Стаб победил! — провозгласила Эпплтини.
— Ура! Руби остается предводительницей! Слава! — раздались в ответ выкрики из толпы единорожек, и в воздух взлетело несколько магических вспышек, когда переполнившие эмоции получили магическое воплощение.
Когда ликующие вопли стихли, вперед вышла Руби Спаркс.
— Единороги Великого Леса и луговой табун Эпплов объединяются против Каракакона Камнедробителя Третьего! — провозгласила она.
— Мир! — раздался торжествующий вопль Пинки Бум, и барабаны торжествующе зарокотали.
Следующий восторженный вопль поддержали уже все без исключения присутствующие здесь пони, и полыхающий костер Войны уже никого не интересовал…
И одновременно с этим из-за светлеющего горизонта показался сверкающий край восходящего солнца.
Во всеобщем веселье Эпплтини со смехом притянула к себе Твайлайт Спаркл и обняла ее.
— Ну ты даешь, Твай, — громко сказала она, перекрикивая восторги пони и продолжающие звучать барабаны, — Век не бывало, шоб однорогие и мы на шо-то вместе сговорились! И почему мне так с энтого хорошо?
— Это дружба, Эпплтини, — улыбнулась волшебница, — Настоящая дружба, которая в сто раз лучше вражды!
В ее глазах все еще блестела влага. Но это не были слезы скорби и обиды, а только счастья и облегчения.
— Шо ж, ежели еще и пегасы на помощь придут, я и вправду поверю в силу этой твоей «магии дружбы», — насмешливо проговорила предводительница, отпуская Твайлайт.
Ее взгляд неожиданно встретился с маской Синей Ведьмы.
Та молча подошла к предводительнице Эпплов вплотную и решительно взялась за завязки накидки.
В следующий момент грубая ткань с множеством украшений полетела на землю, сброшенная резким движением лазурных крыльев.
Эпплтини и все кругом так и замерли.
Следом за накидкой отправилась маска, и пегаска тряхнула головой, убирая от глаз сбившиеся радужные пряди.
— Духи услышали тебя, — проговорила Рейнбоу Крэш, смотря в глаза обомлевшей предводительнице Эпплов, — и пегасы здесь, чтобы помочь.
Голубое копыто показало на клетку, где все еще сидел Флаттергай.
— В… выпустите его, — тихо проговорила Эпплтини, и засов, окутавшись фиолетовым магическим полем, сдвинулся в сторону.
Твайлайт обвела взглядом всех предков своих друзей.
В сердце лавандовой единорожки утвердилась вера, что даже если ей суждено остаться навсегда в этом диком времени, то все может быть не так уж плохо.
Может быть, именно это и является ее судьбой?
«Ваше Высочество, принцесса Селестия! Отпечаток магии Твайлайт Спаркл после длительных поисков привел нас в эру Раздора. Ужасное время, когда Эквестрией правил Дискорд, встретило нас немалыми трудностями.
Признаться, я оказалась не готова к тому, что ненадолго превратилась в объект своих исторических изысканий. Отсутствие магии меня чуть не подкосило, хотя я и получила некоторую… компенсацию в виде воплотившихся восторгов студенчества.
Впрочем, пишу я Вам уже в своем естественном виде. Как же все-таки прекрасно быть собой!
В это непростое для каждой пони время были обнаружены по темпоральным возмущениям два жеребца-земнопони. Мы не обратили бы внимание на их бессвязный лепет, но оба твердили что-то о «фиолетовой однорожке, отправившей их в преисподню колдунством едрительной силы».
Руководитель группы, сняв с жеребцов показания, определил, что они не принадлежат этой эпохе, а были отправлены сюда спонтанным заклинанием Твайлайт Спаркл. Это самый четкий след, обнаруженный нами, и наш лидер, надеюсь, прекратит обшаривать Эру Раздора в поисках «интересного и забавного». Нам с ассистенткой с трудом удалось уговорить его немедленно продолжить поиск Твайлайт Спаркл, а не пытаться досконально изучить, каково живется пони при Дискорде.
Судя по всему, жеребцы, назвавшиеся Топом и Вудом, происходят из поздней Эры Дикости, на границе каменного и медного веков. Трудность заключается в том, что в те времена не было календаря, и точные координаты выяснить сложно. Тем не менее, у нас теперь есть четкий след. Спецагент Мятная»
«Мой верный страж! Я просто счастлива узнать, что ты и группа «Кто» уже почти нашли мою верную ученицу. Призываю вас быть предельно внимательными при вмешательстве в темпоральные потоки, а также предписываю по возможности доставить жеребцов из эры Раздора обратно в их время. Руководителю передай, что его любознательность касательно исследований правления Дискорда неприемлема. С наилучшими пожеланиями, принцесса Селестия».
Глава 8 и эпилог.
Каракакон Камнедробитель Третий сладко потянулся на куче золотых самородков и драгоценных камней. Сгреб языком несколько кристаллов и с удовольствием захрустел ими, еще не пробудившись окончательно.
Судя по ощущениям, время спячки прошло. Теперь нужно усиленно питаться и расти, копить сокровище и наводить ужас на окрестную сыть.
Дракон открыл блеснувшие желтым светом глаза. Снова с хрустом потянулся, вытянув темно-синее тело в тугую бронированную струну.
Да, пора.
Расправившиеся крылья разогнали дым, наполнивший пещеру, и окрестности огласил трубный рев.
Пусть все знают: дракон пробудился.
— Обязательно надо так орать? — спросили вдруг.
Каракакон удивленно опустил взгляд. У входа в пещеру сидел… пони. Странного вида, с драконьими глазами и крыльями, но такой же мелкий и противный, как и остальные. Да еще весь облаченный в какие-то гнутые полоски металла.
— Честно признаться, я ждал чего-то… более внушительного, — продолжил пони, судя по голосу, жеребец.
Но до чего наглый, приперся в самую пещеру!
— Кто ты такой?! — прорычал Каракакон, мысленно уже прикидывая, как оторвет нахальному коньку голову и с удовольствием слопает остальное.
— Даггер Стаб. Фестрал и посланник племени Лесов и Лугов.
Это было что-то новенькое. Насколько Каракакон знал, в подвластных окрестностях обитал с пяток табунов различных видов пони, один клан грифонов и одно кочевое стадо коров. Еще были две стаи алмазных псов. И все они ненавидели и презирали друг друга.
— И что тебе надо? — спросил дракон.
— Я залетел передать, что пони из Великого леса и с Травяного моря больше не будут платить дань тебе.
— Что?! — взревел Каракакон, от гнева не заметивший даже, как ночной пегас выделил последнее слово, — А они знают, что тогда будет?
— У нас другой защитник. Повнушительнее тебя.
А вот это было уже серьезнее.
Драконов немного, и от территории одного можно много дней лететь до территории другого. Собственно, Каракакон, едва научившись летать, сразу покинул ареал обитания родной стаи. Все так делали. А найти и обложить оброком пони, бизонов, псов, коров, или еще какую сыть — так до этого даже самый тупой дракон додумается. Чего ради гоняться за диким мясом, когда можно обильно трескать самоцветы?
Пришествие же конкурента означало, что придется драться. А Каракакон, будучи еще довольно молодым, свои шансы против более крупного соперника оценивал здраво.
Да что там, он сам был размером всего лишь втрое крупнее пони! Для дракона — это совсем немного. Каракакон надеялся, что не увидит сородичей еще лет двести. Чтобы успеть вырасти на дармовых харчах и суметь противостоять любым посягательствам на территорию.
— Повнушительнее? — переспросил дракон, делая шаг к ночному пегасу, — Насколько?
Жеребец окинул дракона оценивающим взглядом золотистых глаз.
— Раза в два, — сказал он, и у Каракакона внутри все упало.
Это был конец. Справиться с настолько крупным соплеменником вообще без шансов.
С другой стороны, пони один раз уже пытались его обмануть, лет полста назад. Тоже сказали, что прилетел другой дракон, и пока Каракакон прятался в горах, привольно жили, посмеиваясь над доверчивым ящером. Но когда правда всплыла, разноцветным лошадкам не поздоровилось. Остатки того табуна разбежались по необжитым степям, и судьба их была, без сомнения, трагична.
Впрочем, показывать свой страх перед пони было категорически нельзя.
— Да я! Да я его! — делано задохнулся от возмущения Каракакон, — Это моя территория!
— «Ко-ко-ко, ко-ко-ко», — издевательски передразнил пони, видевший метания дракона-подростка насквозь, — Прости, я не понимаю курячий.
— Курячий?! — проревел Каракакон, — Да как ты смеешь!
Он бросился на фестрала, но тот неожиданно ловко уклонился и взмыл в небо.
Рассвирепевший Каракакон Камнедробитель устремился следом, решив, что даже если придется убираться, то уж эту наглую поняшу никто не помешает догнать и схрумкать.
Даггер Стаб несся по направлению к лугу Эпплов и улыбался.
Дело оказалось проще, чем он предполагал! Каракакон Камнедробитель Третий оказался лишь подростком, улетевшим на волю от родительской тирании.
«Должно теперь получиться, — подумал фестрал, поправив черные очки на морде, — Уж если мы рассчитывали на взрослого, хотя и молодого, дракона, то уж с этим мелкотравчатым точно выгорит».
Каракакон неожиданно плюнул фаерболом. Для рассеянного потока пламени они летели слишком быстро, а догнать стремительного фестрала у более тяжелого дракона пока не получалось.
Даггер Стаб с легкостью уклонился от неуклюжего комка пламени, после чего обернулся и насмешливо проорал:
— Мазила!
Дракон взбесился окончательно и начал плеваться дозированными сгустками огня раз за разом, но лишь впустую тратил запас зажигательной смеси в зобе. Попасть в юркого фестрала он, разумеется, не сумел. Будь Каракакон старше, то знал бы, что огненное дыхание для скоростного воздушного боя практически не годится.
Он так увлекся преследованием, что не заметил, как на горизонте показалась бескрайняя равнина, где обитали земные пони. И, главное, возвышающаяся громада черного соплеменника.
— КТО ЯВИЛСЯ ПРЕД МОИ ОЧИ?! — проревел вдруг громогласный голос, и Каракакон едва не сбился с полетного ритма.
Темно-синий дракон только сейчас заметил, что чуть не влетел в сородича, сидящего возле поселка земнопони. Сами цветные лошадки высыпали из домов и как раз готовились отдать новому дракону два полных мешка…
«…моих камней!»
— И КТО ПОСМЕЛ ОХОТИТЬСЯ НА МОИХ ПОНИ?! — рев, казалось, шел со всех сторон.
Каракакон всмотрелся.
Черная, как смоль, чешуя. Могучее сложение, очевидно, в бою надеется на грубую силу. Крылья коротковаты, но летать наверняка может. Правда, сейчас сидит и только шевелит ими, пугая сыть.
И вправду больше минимум вдвое…
Худший вариант — спокойный и сильный противник, практически неуязвимый для атак.
— Кто ты такой?! — выкрикнул Каракакон, собрав в кулак всю храбрость.
— Я — Спайк Премудрый, — немного тише, но все еще громко ответил черный дракон и тут же взял быка за рога, — и если ты не желаешь оспорить мое право сильного, катись отсюда подальше! Отныне здесь — мои угодья!
— Это моя территория, а кругом полно незанятых земель! — крикнул темно-синий дракон, — И на них живет не меньше сыти, чем тут!
— Но только тут есть удобная пещера в горе, самоцветы в выступающих на поверхность жилах, а также привычные к праву дракона пони!
Каракакон скрипнул зубами. Обычно большие и сильные драконы не отличаются умом, но этот, к сожалению, был исключением.
В отчаянии он думал было броситься на заведомо более сильного противника, но тот сделал короткое движение челюстью, и выдохнул густое облако дыма. Каракакона обдало каким-то едким газом, и, закашлявшись, он отлетел подальше.
Еще и дыхание ядовито-огненное! Огонь безвреден для драконов, но газ…
Что ж за наказание такое!
Каракакон собрал остатки зажигательной смеси и ответно выдохнул в противника. Когда рассеялся дым, дракон с горечью увидел, что его старания пропали втуне: пришелец даже ухом не повел, хотя его чешуя в паре мест задымилась.
— Будешь драться со Спайком Премудрым? — прорычал черный дракон, и переступил на месте. Звук глухих ударов прокатился по окрестностям так, что дрогнула земля.
Пони, например, вообще на ногах не устояли и повалились кто куда, в ужасе дрожа. А Каракакон благословил момент, когда удержался от прямой рукопашной атаки.
Да этот Спайк, кто бы он ни был, переломит младшего дракона пополам, особенно не напрягаясь!
Но вновь стать изгнанником, перебивающимся подножным кормом?
«Без боя я не уступлю, — подумал Каракакон, — даже если он станет последним!»
Черный дракон неожиданно сменил гнев на милость:
— Ты можешь взять из пещеры все, что унесешь, — пророкотал он, и решимость Каракакона вступить в отчаянную схватку сильно поубавилась, — Спайк Премудрый сегодня добрый, и ему понравилась твоя храбрость!
Это стало решающим.
— Идет! — крикнул темно-синий и заложил вираж, чтобы поскорее вернуться в пещеру.
Премудрый не учел, что в пещере скопился приличный запас камней, но при помощи больших мешков даже такой небольшой дракон, как Камнедробитель Третий, спокойно унесет их все.
Особенно обуреваемый приступом жадности.
«Не такой уж ты премудрый, Спайк-простофиля!» — довольно подумал Каракакон.
Но осталось еще одно незаконченное дело.
Темно-синий дракон высмотрел в толпе пони темно-серого жеребца с кожистыми крыльями и показал на него:
— Еще одно! Пусть мне отдадут этого пони! Он оскорбил меня, великого Каракакона Камнедробителя Третьего!
Грохот поступи Спайка снова заставил пони в ужасе повалиться на землю.
— ТЫ СМЕЕШЬ ЧТО-ТО ТРЕБОВАТЬ У СПАЙКА ПРЕМУДРОГО?! — взревел черный дракон, и в Каракакона вновь полетело облако едкого дыма, заставив отшатнуться от беспомощной толпы пони, — УБИРАЙСЯ, ПОКА Я НЕ ПЕРЕДУМАЛ!!!
Каракакон в ужасе замахал крыльями, уже не думая о достоинстве. Стоило лишь представить огромную черную тушу, наваливающуюся в кровожадном стремлении сожрать сородича, как липкий ужас схватывал за горло…
Дракон понесся к горе, напрочь забыв обо всех пони и думая только о том, как бы унести лапы.
Вслед донесся громоподобный рев Спайка:
— И ЧТОБЫ ДУХУ ТВОЕГО ТУТ НЕ БЫЛО К ВЕЧЕРУ!
В этот весенний вечер в поселке Эпплов допоздна гремел праздник. Очень необычный для этих мест и времен.
Лился рекой сидр, гремели барабаны и бубны земнопони, весело заливались дудки и свирели единорогов.
Отсветы огромных костров играли на черной фигуре дракона, неподвижно сидящей невдалеке от распаханного поля. Общему творению предстояло занять место в гроте Каракакона.
Табун Эпплов с Травяного Моря и табун Великого Леса вместе праздновали победу над Каракаконом Камнедробителем Третьим.
Даггер Стаб лично проследил, как дракон, пыхтя от натуги под весом двух тяжеленных мешков, улетел в южном направлении. Очевидно, к северным горам, где обитали его сородичи, он предпочитал не соваться.
Твайлайт Спаркл не успевала принимать благодарности. Каждая пони, казалось, хотела выразить признательность «единорожке, сумевшей обхитрить дракона».
Волшебница пыталась отнекиваться, аргументируя все тем, что задуманное удалось осуществить только всем вместе.
Сделать подвижную скульптуру дракона по проекту Твайлайт смогли земнопони с их познаниями обработки дерева и плетения циновок, а единороги с помощью телекинеза обшили ее керамическими пластинами, не горящими в огне.
Подвижная шея, лапы и крылья, движимые телекинезом самой Твайлайт и Руби Спаркс, должны были придать иллюзию жизни, а коллективное заклинание единорогов — сгладить неточности образа и придать ему вид реального дракона. В голове сидел Флаттергай с жаровней, и кидал в нее пахучие травы, имитируя самый опасный вид драконьего дыхания: горючий и ядовитый газ.
Голосом «Спайка Премудрого» была Рейнбоу Крэш с ее усилителем звуков, сделанным из больших кувшинов. Тяжелую поступь имитировала Пинки Бум с барабанами, а Эпплтини взяла на себя руководство массовкой пони, изображающих страх и трепет перед силой «нового защитника».
Результат превзошел все ожидания. Твайлайт опасалась, что загнанный в угол Каракакон набросится даже на более крупного соперника, но, ко всеобщему облегчению, обошлось.
— Никогда бы не подумала, что можно так победить дракона! — воскликнула Руби Спаркс, вот уже почти час сидящая в обнимку с Эпплтини у самого большого костра, — Ты была на высоте, подруга, Камнедробитель ни о чем не догадался, так вы изображали ужас!
— А, шо я! — раскрасневшаяся от сидра земнопони улыбнулась, — Ты заставила энто чучело махать крылами!
— Мы смогли все это сделать только сообща, — сказала Твайлайт, которой тоже пришлось выпить сидра вместе со всеми. В голове теперь сгустился приятный туман, а ноги и голос стали заплетаться, — Магия дружбы сделала это!..
Грохот барабанов звучал в этот вечер как-то по-особенному восторженно. Как Пинки умудрялась придавать простым звукам ударов такое разное настроение? А может, причиной были нежные звуки свирелей и дудочек, которые изо всех сил старались не отставать? Играющие на них сестры-единорожки, кажется, без слов нашли общий язык с Пинки Бум…
Твайлайт, уже вдоволь наплясавшаяся вместе со всеми, испытывала противоречивые чувства. Ей хотелось дальше веселиться вместе с пони, избавившихся от многолетнего драконьего ига. И в то же время неудержимо манил образ походной кровати, что рыцарски уступил ей Даггер Стаб еще в начале путешествия во времени.
Единорожка заметила фестрала, который сидел с Робустой Эппл у небольшого костра и обнимал салатовую пони крылом. Бывший Ночной Кошмар что-то тихо говорил бескрылой пегаске на ухо, отчего та улыбалась и краснела. Рядом с ними радостно прыгала маленькая Эпплсид, так и норовившая забраться на загривок ночному пегасу. Тот недавно говорил с ней и настоял, чтобы малышка называла его «папа». И пообещал, что скоро у нее будет братик или сестренка.
Мордочка Твайлайт расплылась в теплой улыбке. Они так романтично смотрелись вместе в эту ночь!..
Как будто так и только так и должно было быть.
Мягкое прикосновение привлекло внимание единорожки. Она обернулась и увидела смущающегося Флаттергая.
Тот молча протянул к Твайлайт копыта и, покраснев до кончиков ушей и пряча глаза, надел на голову волшебницы разноцветный венок из полевых цветов.
— Это… прекрасно, Флаттергай, — сказала та, и ее улыбка стала немного другой, а щеки слегка порозовели.
Пегас, все еще не произнося ни слова, обнял лавандовую единорожку передними ногами и крыльями.
От нахлынувших чувств Твайлайт чуть не расплакалась. Она ответно обняла желтого пегаса, и тот, видимо, собрав воедино всю свою решимость, зажмурился и поцеловал единорожку.
В щеку.
После этого жеребец взвился на дыбы и с расправленными во всю ширь крыльями ускакал в темноту.
Раскрасневшаяся по новой Твайлайт не стала его преследовать.
Все и без слов было ясно. И не только Твайлайт, судя по нескольким раздавшимся одобрительным воплям разгулявшихся пони.
«Поговорю с ним завтра, — подумала волшебница, убеждая больше саму себя, — а то он сейчас сам не свой будет, всю храбрость порастеряв…»
На сердце потеплело от мыслей о таком нетипичном для древних времен пегасе, решившемся раскрыть чувства своей спасительнице.
«Похоже, я нашла единственного романтика в этих диких временах, — подумала Твайлайт, продолжая улыбаться, — Или это он меня нашел».
Даггер Стаб вдруг обернулся и, встретившись взглядом с фиолетовыми глазами, заговорщицки подмигнул.
Твайлайт почувствовала, что вся мордочка горит. Самоубеждение, что это все от сидра, совсем не помогало.
Невдалеке мерились силой поставленный на ноги целебной магией Литл Сид и отошедший после поединка Редблад. Хуфрестлинг двух жеребцов наблюдала целая толпа кобылок всех расцветок и видов, и Твайлайт с удивлением и радостью заметила среди самых активных болельщиц Рейнбоу Крэш. Голубая пегаска висела в воздухе и громкими криками подбадривала жеребцов. Она до того напоминала сейчас оставшуюся в будущем подругу, что сердце сжималось одновременно от радости и печали.
«Теперь все будет хорошо, — подумала Твайлайт, на сердце которой было тепло и спокойно, — обязательно. Даже если мы не вернемся домой. Я научу табуны всему, что знаю. Пусть я всего лишь ученица, но я знаю столько, сколько не снилось и величайшему мудрецу эры Дикости! Мы будем писать учебники и книги, я… я открою школу, куда смогут ходить все желающие! Я, конечно, не Черили, но я смогу учить!»
Мысли, приходящие в голову, казались безумными и крайне соблазнительными.
Здесь, в эре Дикости, вряд ли отыщется магия, способная переносить во времени на тысячи лет. Твайлайт не хотелось в этом признаваться даже самой себе, но с фактами было трудно спорить. Как бы ни были обширны познания молодой волшебницы, она все еще оставалась студенткой, и к изучению высшей магии даже не приступала.
Но когда Даггер Стаб подал идею о просвещении диких пони, Твайлайт загорелась новой идеей, совсем не выглядящей фантастикой, в отличие от прошлой.
Идеей, которая позволит даже без книг найти свое место в жизни.
Волшебница подняла голову и посмотрела на звездное небо, в котором сама собой плыла эта странная луна прошлого.
Теперь и здесь у ученицы принцессы появились и друзья, и цель…
Она улыбнулась этой мысли и все же побрела по направлению к сарайчику. Как бы ни был хорош праздник, но лавандовая единорожка чувствовала, что еще немного, и она попросту свалится без сил.
Беспокойный сон сморил Твайлайт едва ли не раньше, чем она опустила голову на тюфяк.
Ей снилась какая-то разноцветная круговерть и падающая (или летящая?) через нее странная синяя коробка с дверью…
Единорожка резко проснулась от звука скрипнувшей двери.
В отличие от общинного дома, где в теплый сезон дверь вообще заменялась на плотную циновку, постройки, предназначенные для хранения имущества или пищи, запирались. Как от зверей, так и от чужих пони, могущих прийти в малый набег. То есть прибежать, ухватить что попалось под копыто, и спешно отступить на свою территорию.
На улице было еще темно, но возникший в дверях силуэт сложно было не узнать из-за светящихся золотых глаз.
— Даггер, — улыбнулась единорожка, — а ты чего не с Робустой? Я думала, ты с ней теперь до утра будешь.
— Она пошла спать и дочку увела, — ответил фестрал, — Вторые ж сутки на ногах с этим драконом.
Волшебница потянулась. Сон, видимо, решил отойти в сторону на какое-то время, и закрывать глаза снова ну совсем не хотелось.
— Если мы когда-нибудь вернемся… — начала она, но ночной пегас перебил:
— Ты вернешься, Твайлайт, — сказал он, выделив первое слово, — Даже если мы найдем заклинание путешествия во времени, я останусь.
— Что?! — единорожка села на тюфяке, выпучив от удивления глаза, — А как же дом, друзья, родные?
Даггер Стаб подошел вплотную и сел напротив. Сказал, глядя в фиолетовые озера глаз волшебницы:
— У меня никого нет… в том времени. А здесь… Знаешь, ты была права. Как только маска Ночного Кошмара спала, у меня вдруг появились…
— Друзья? — улыбнулась Твайлайт.
— Не только. Понимаешь, Робуста и я… В общем, мы то, что в этом времени не принято, а в будущем будут называть «особенные пони-друзья». И она тоже это чувствует ко мне, — фестрал улыбнулся и добавил на другом языке, — Mon petite chou fleur!
— А еще ты скоро будешь отцом, — улыбнулась волшебница, — много раз.
— И это тоже. В общем, я в любом случае остаюсь, — взгляд фестрала сделался немного виноватым, — защищать тех, кто стал мне дорог. Таков настоящий Даггер Стаб, с которым ты хотела познакомиться.
Единорожка встала и, подойдя, положила копыто на плечо бывшего Ночного Кошмара.
— Даггер, — сказала она, — я очень рада, что ты показал себя с такой стороны. И уважаю твой выбор, каким бы он ни был. Но скорее всего, мы оба никогда отсюда не выберемся. Я не уверена, что даже Старсвирл Бородатый был настолько осведомлен о темпоральной магии, чтоб пронзать насквозь эпохи и тысячелетия. И я не представляю, как это удалось сделать нам.
— А как же друзья?
— Друзья у меня появились и тут. Я, конечно, буду скучать… Но здесь у меня теперь тоже есть, ради чего остаться. Так что я уже придумала, чем сама займусь.
— Да? И чем же?
Твайлайт не успела ответить. В дверях появился еще один силуэт, на этот раз — скрытый плащом.
— Твайлайт Спаркл, — сказал голос, принадлежащий молодой кобыле, — собирайся. Мы летим домой. В настоящее.
Под капюшоном плаща загорелся бледно-зеленый огонек, и Твайлайт смогла различить мятно-зеленую шерстку и темно-желтые глаза единорожки.
Те самые глаза, что блеснули из-под плаща неожиданного спасителя там, в библиотеке.
Казалось, вечность назад.
Даггер Стаб весь подобрался и ощерил клыки, но гостья сделала успокаивающий жест копытом.
— Не беспокойся, Даггер Стаб, — сказала она, — Надеюсь, вы оба простите меня, но я невольно услышала ваш разговор и не сразу решилась его прервать. Я больше не вижу в тебе угрозы ни для Твайлайт Спаркл, ни для других. И, признаться, очень рада, что нам не придется снова драться.
— Но… кто Вы? — спросила Твайлайт, видя, как фестрал расслабился, и на его морде возник тот же вопрос.
Плащ на секунду распахнулся, и в полумраке блеснул начищенный значок.
— Спецагент Мятная. Кантерлотская стража. Меня послала принцесса Селестия, чтобы спасти тебя, Твайлайт Спаркл.
— Что ж так долго? — спросил Даггер Стаб, — Твайлайт могла сто раз погибнуть, пока ты шевелилась.
— Даггер! — одернула его единорожка, но получилось у нее неубедительно.
— Заслуженный упрек, Ночной Кошмар, — неожиданно согласилась спецагент и опустила взгляд, — а сколько времени вы тут?
— Почти неделю, — сказала Твайлайт, — но мы не вели календарь.
— Что ж, — улыбнулась спецагент, — что есть, то есть. Ночной Кошмар, я должна сказать спасибо тебе, что Твайлайт все еще жива и здорова?
— Не совсем. Она и сама замечательно справилась, — Даггер посмотрел на лавандовую единорожку, — Видишь, а ты опасалась. Давай, собирайся.
— Что? Прямо сейчас?
На мордочке спецагента появилось недоумение.
— А чего ждать? Группа «Кто» сейчас возвращает в местный табун двух пропавших жеребцов, а это минутное дело. Машина времени ждет.
— Подождите, — сказала вдруг Твайлайт, спешно вставая с тюфяка, — я не готова прямо сейчас. Мне надо дописать учебник, я же только начала!.. И попрощаться со всеми… О, Селестия, я же не поговорила с Флаттергаем!
Сон как рукой сняло.
Она даже не предполагала, что кого-то пошлют следом сквозь время. Как такое вообще возможно?! Неужели принцесса сама?.. Но агент сказала про какую-то группу и «машину времени».
Все это было просто дико.
— Твайлайт Спаркл, — холодным голосом сказала спецагент, — Именем принцессы Селестии, я приказываю тебе проследовать за мной. Немедленно! В этом времени тебе нет места.
— В этом времени у меня тоже появились друзья! — резко ответила Твайлайт, — И если встает выбор, лететь сейчас или никогда, я остаюсь тоже!
Даггер Стаб после этих слов вздрогнул и недоуменно воззрился на единорожку.
— Твайлайт, ты с ума сошла, — сказал он прежде, чем нахмурившаяся Мятная успела ответить, — У тебя в будущем семья, друзья, принцесса, наконец! О чем ты думаешь?
— Я думаю об истоках магии дружбы, Даггер, — сказала волшебница и топнула копытцем, — Думаю о тех, чьи потомки научили меня дружбе! Думаю о чистых и искренних чувствах, преподнесенных мне как чудесный дар этой ночи. И я… остаюсь!
Даггер Стаб взглядом остановил двинувшуюся внутрь сарая спецагента и подошел вплотную к волшебнице.
— Твайлайт, — сказал он, — это неразумно. Ладно я, старый убийца, кто только здесь обрел себя. Но у тебя вся жизнь впереди. Целая жизнь, полная приключений и знаний, в окружении любящих сердец и в свете самой Селестии. Ты твердо решила, что остаться в каменном веке — твое призвание?
— Призвание или нет, но я должна остаться! — твердым голосом сказала волшебница и встала в гордую позу, явно почерпнутую из какой-то книги.
— Ты ослушаешься приказа принцессы? — надавила спецагент.
Твайлайт вздрогнула, но решимость ее колебалась недолго:
— Принцесса поймет. Я напишу ей письмо о самом важном уроке дружбы, который получила. Я уверена, мое место здесь. Нести знания и дружбу тем, кто отчаянно нуждается в них!
Фестрал вздохнул. Изредка книжная заучка проявляла просто алмазную твердость характера.
Голос Даггера прозвучал очень тихо:
— Знаешь, я очень привязался к тебе за все это время… Поэтому прости меня, маленькая Твайлайт.
Нога фестрала взметнулась так быстро, что только спецагент сумела что-то различить.
Копыто ткнуло куда-то в область шеи, и единорожка, обмякнув, повалилась обратно на походную постель.
Даггер Стаб перевел взгляд на дернувшуюся было Мятную и сказал:
— Увези ее, стражница. И сделай что-нибудь, чтобы она не нашла сюда пути. А зная ее, она будет искать дорогу обратно.
Бесчувственную Твайлайт Спаркл окутало сияние телекинетического поля, и лавандовая единорожка повисла в воздухе.
— Ты сильно изменился, Ночной Кошмар, — сказала Мятная, поворачиваясь, чтобы уйти, — спасибо тебе.
— Можешь сказать спасибо Твайлайт, — отозвался фестрал, — Я сделал это ради нее. Ей и вправду не место здесь. Это время слишком жестоко, а она еще совсем жеребенок. Я же справлюсь.
Спецагент Мятная кивнула и вышла прочь, унося Твайлайт Спаркл.
Больше ни одного слова не было сказано.
Синяя будка с красным огоньком на крыше сильно выделялась среди луговых цветов Травяного моря.
Агент Мятная подошла к гостеприимно распахнувшейся двери и вскоре оказалась в рубке управления — огромном зале, сверху донизу заполненном разнообразными приборами неясного назначения.
Машина в виде синей будки, носившая имя Тардис, изнутри была куда больше, чем снаружи.
Гнедой земнопони с зеленым галстуком-бабочкой на шее приветственно помахал копытом вошедшей единорожке.
— Как все прошло? — спросил он, — Мы уже собирались идти искать тебя.
— Все в порядке, — отозвалась Мятная, и бесчувственная Твайлайт опустилась на какой-то относительно незанятый стол, — А у вас?
— Мы отвели этих несчастных жеребцов домой, чем спровоцировали еще более буйный восторг, чем тут царил до нас. Похоже, мы попали на какой-то праздник, и все уже так накачались сидром, что даже не удивились нашему присутствию. Нам удалось незаметно ускользнуть. А то некоторые кобылки уже начали проявлять ко мне… повышенное внимание.
На мордочке Мятной на мгновение расплылась слабая улыбка.
— Я думаю, можно отправляться.
С потолка вдруг раздался голос молодой серой пегаски со светлой гривой:
— Погоди, ты говорила, там будет еще ночной пегас?
— Он не полетит, Дитзи, — отрезала единорожка, — решил остаться. Заводите свою машину, Доктор, прошу.
Серая пегасочка слетела на пол, единственно чудом не снеся никаких приборов, в изобилии захламляющих проход.
— А почему Твайлайт без сознания? — спросила она, и словно в ответ на это лавандовая единорожка зашевелилась и со стоном открыла глаза.
— Что произошло? — спросила она, — Где я?
— Ты же не увела ее силой, дорогуша? — спросил Доктор, отвлекаясь от рычагов и кнопок главного пульта.
— Не совсем. Мне помог фестрал.
Взгляд Твайлайт тем временем обрел осмысленность.
— Доктор? Дерпи? Что вы тут делаете?.. Погодите, мне надо вернуться! Я не полечу!
— Почему ты так хочешь остаться в прошлом? — спросила серая пегаска, — Разве у тебя нет своего места в настоящем?
Единорожка спрыгнула со стола и посмотрела в глаза ассистентке Доктора.
— Здесь у меня появилась действительно большая цель! — в голосе волшебницы звенела сталь, так не вязавшаяся с обликом тихой студентки, — А в настоящем принцесса найдет и другую талантливую единорожку. Я там совершенно не важна!
— За девятьсот лет путешествий сквозь пространство и время я не встречал никого, кто был бы не важен, — подал голос Доктор.
— Вы не понимаете! — воскликнула Твайлайт, и стальной голос дрогнул от сдерживаемых слез, — Здесь у меня тоже появились друзья и я, наконец, встретила того, кто открыл мне чувства!.. И даже… Даже не попрощалась с ними! Верните меня сейчас же, или я…
Твайлайт вдруг почувствовала, как ее телекинезом резко развернуло к спецагенту Мятной. Рог зеленой единорожки ярко сиял, бросая отблески на окружающие приборы и отражаясь в желтых глазах.
— Это для твоего же блага, Твайлайт Спаркл, — сказала Мятная, и свет от рога сделался нестерпимым.
Кабину машины времени на мгновение озарила вспышка яркого луча, ударившего прямо по глазам Твайлайт. Когда же свет погас, лавандовая единорожка уже спала прямо на полу с совершенно безмятежным видом.
— Что это было? — спросила Дитзи, протирая заслезившиеся глаза копытами, — Осторожнее же надо!
— Это чары забвения, — ответила Мятная, снова перенося Твайлайт телекинезом на стол, — Последнюю неделю субъективного времени она больше не вспомнит. И желательно нам вернуться в Понивиль до того, как она снова проснется. Врачей в госпитале я проинструктирую.
Доктор ничего не сказал и вернулся к пульту управления. Послышались звуки работающих механизмов, и наружная дверь с глухим стуком закрылась.
Серая пегаска подошла к устало севшей на круп Мятной и сказала:
— Когда поступаешь нехорошо — это к тебе вернется. И потом будет стыдно.
Единорожка отмахнулась:
— Брось, Дитзи. Я это сделала для блага ее, тебя и вообще всей Эквестрии. Принцесса Селестия не стала бы ради обычной, даже очень талантливой единорожки снаряжать экспедицию в прошлое.
— Обманывать и заставлять нельзя даже для высоких целей, — Дитзи Ду старалась придать себе грозный вид, но косящие глаза портили все впечатление, и Мятной невольно становилось смешно.
Серая пегаска оглянулась на Доктора, но тот молчал, изо всех сил делая вид, что занят управлением. Если бы сейчас ассистентка могла видеть его мордочку, то увидела бы на ней горькое понимание сделанного спецагентом.
— Сделала то, что должна была, — отрезала зеленая единорожка и зевнула, — а теперь я прошу меня простить, но я очень хочу прилечь после двух бессонных суток. Если Спаркл очнется раньше, немедленно разбудите.
— И все равно я права, — сказала Дитзи Ду, когда за Мятной закрылась дверь каюты, — Нельзя было так поступать.
Доктор только вздохнул.
На экране основного хронометра стремительно мелькали цифры: Тардис летела сквозь время.
Твайлайт Спаркл же снова видела сон о синей будке, летящей сквозь цветной хаос безвременья…
Эпилог.
В тронном зале Кантерлотского замка перед принцессой стояла единорожка в плаще. Капюшон был откинут, и было видно, что ответчица — мятно-зеленого света с еще более бледной гривой.
Спецагент Кантерлотской стражи Мятная терпеливо ждала, пока Селестия заговорит. Подробный рапорт о спасении попавшей в прошлое Твайлайт Спаркл лег на стол секретариата еще вчера вечером, поэтому сегодняшний вызов оказался чем-то… не слишком ожидаемым.
— Не волнуйся, я читала твой рапорт, — словно прочитав мысли спецагента, сказала принцесса, — Но мне бы хотелось, чтобы ты выразила и личное мнение тоже. Не кажется ли тебе излишней мерой применение чар забвения на Твайлайт Спаркл?
Единорожка переступила на месте. Принцесса Селестия никогда и ничего не спрашивает просто так. И если речь пошла о личной мотивации, значит, с профессиональной точки зрения были допущены неприемлемые ошибки.
— Я считаю, что пренебрегать долгом из-за сантиментов неприемлемо, — осторожно сказала Мятная, — А желание остаться и учить дикарей я ничем, кроме сантиментов, объяснить не могу. Довольно и того, что остаться в прошлом пожелал тот фестрал, бывший Ночной Кошмар.
— Твайлайт Спаркл с блеском выполнила задание, хотя и получилось так, что она сама о нем не знала.
Мятно-зеленая единорожка обомлела.
— Не понимаю. Какое еще задание? — спросила она.
Принцесса буквально на секунду задумалась и произнесла:
— Думаю, ты теперь имеешь право знать… По плану моя ученица должна была достигнуть в магии дружбы больших успехов, и только потом переместиться в прошлое. Как тебе, должно быть, известно, сама арканная формула магии дружбы была выдвинута Старсвирлом Бородатым после окончания эры Раздора. Тогда магия мира вновь пришла в шаткое равновесие, хотя ход многих естественных вещей был безвозвратно нарушен. Например, солнце и луну пришлось магически двигать сначала народу единорогов, затем нам с сестрой. Старсвирл же почерпнул идею из древней легенды земнопони, которые передавали ее из поколения в поколение на протяжении бесчисленных веков. Сперва мы с сестрой думали, что же могло подвигнуть тогдашние дикие табуны сделать робкие шаги навстречу друг другу. Не было никаких объективных причин и даже предпосылок. Изучение легенды и анализ трудов Старсврила позволили нам прийти к однозначному выводу: идеи современной Эквестрии каким-то образом проникли в поздний каменный век.
Сердце спецагента дрогнуло.
— То есть… Твайлайт должна была отправиться в прошлое?
— И да, и нет. Заклинание Старсвирла Бородатого не позволяет путешествия во времени больше чем на несколько секунд и только на несколько дней в прошлое. Величайший маг наложил это ограничение для минимизации возможного эффекта бабочки. Но при определенных условиях заклинание может как бы накапливать заряд. Наложенное заранее, оно должно было перенести Твайлайт Спаркл в прошлое через несколько лет примерно на месяц. К тому времени она была бы готова, я смогла бы дать ей инструкции и снабдить всем необходимым. Но вмешался элемент случайности. Ночной Кошмар по имени Даггер Стаб. Его талисман вступил в резонанс с твоим заклинанием и заранее наложенным на Твайлайт. В результате магия получила достаточное количество энергии, активировалась раньше времени и перенесла практически неподготовленную ученицу в далекое прошлое… и единственно магией дружбы можно объяснить, что все кончилось благополучно.
Спецагент Мятная опустила глаза. Она начинала понимать, к чему клонит принцесса Селестия.
— Память Твайлайт Спаркл легко восстановить, — сказала единорожка, — Для Вас это вообще простейшее заклинание.
Взгляд Селестии выражал скорбь и сожаление.
— Технически, да. Но если вернуть ей память теперь, она вспомнит и своих друзей, которых она якобы бросила в прошлом, и твои действия, мой верный страж. И никогда не сможет всей душой поверить, что ты действовала не по моему приказу.
— Не может быть, чтобы лучшая ученица не поверила Вам! — воскликнула единорожка в неподдельном отчаянии.
— Это так. Но малейшее сомнение может обернуться трагедией. Такой же, как тысячу лет назад или даже худшей. Порча не упустит такой шанс, заронит в душу Твайлайт плевел недоверия, и это может стать приговором всей Эквестрии. Я не могу так рисковать, ни в малейшей степени, и поэтому Твайлайт придется пройти весь путь заново. В настоящем.
— Позвольте мне взять группу «Кто» и исправить собственную ошибку, — решительно сказала Мятная.
— Боюсь, что это вызовет то, о чем Доктор наверняка говорил тебе. Временнáя петля или парадокс. Ты исправишь ошибку в прошлом, и в настоящем, соответственно, не будет причин для путешествия во времени. Таким образом, ошибка не исправится, и ты все равно отправишься в прошлое. Масштаб катаклизма, которого вызовет подобный шаг, я даже представлять не хочу. Именно поэтому нельзя использовать группу «Кто», к примеру, для предотвращения Войны Сестер. Темпоральная магия не изучена как следует, и я приложу все усилия, чтобы так и оставалось впредь. Слишком опасно. Нельзя даже с уверенностью сказать, возможно ли в принципе изменение прошлого, или все жестко предопределено и неизменно.
— Ваше Высочество, сумеете ли Вы простить меня после этого? — спросила спецагент, и голос ее дрогнул.
Впервые за безупречную карьеру она не справилась с заданием, не сумев увидеть сути. Горечь поражения была невыносимой.
— Вопрос в другом, моя маленькая пони, — грустно сказала принцесса, — Сможешь ли ты сама простить себя? Зная, что отняла у Твайлайт Спаркл, по-прежнему тайно охранять ее, встречать и смотреть в глаза?
Перед взглядом бесстрашного спецагента все расплылось. Она опустила голову, и на мраморный пол упало несколько капель.
— Я не виню тебя, мой верный страж, — продолжила Селестия, — В твое задание входило только сохранение жизни моей ученицы, и ты всецело с этим справилась. Но, к сожалению, лишь с этим. Здесь есть и моя вина: я должна была предвидеть подобное развитие событий и предупредить тебя. Но что сделано, то сделано, а все предусмотреть не могу даже я.
Единорожка услышала, как принцесса встала с трона и подошла вплотную.
— Ваше Высочество, почему Вы не рассказали мне? — тихо спросила спецагент, — Или хотя бы Твайлайт Спаркл?
Принцесса издала грустный вздох.
— Однажды, давным-давно, я уже рассказала своему ученику слишком много. Раньше, чем он был готов. В результате я потеряла и его, и практически всех близких мне пони. И даже я не могу предусмотреть абсолютно все.
— Я приму любое наказание, Ваше Высочество, — еле сдерживаясь, проговорила единорожка.
Та, что годами носила оперативный псевдоним Мятная, чувствовала, что сейчас попросту разревется на глазах принцессы.
— Не думаю, что мне стóит наказывать тебя, Лира Хартстрингс, — сказал нежный голос аликорна, — потому что ты сама уже наказала себя сверх всякой меры. Помни, мой верный страж, что иногда все же нужно слушать сердце, а не разум.
Единорожка ощутила, как сердце сжалось, а к горлу подступил ком. Когда же крыло повелительницы нежно обняло верного спецагента, чувства прорвались сквозь плотину дисциплины и самообладания.
Лира Хартстрингс, спецагент Мятная, превратилась в самую обычную пони, безутешно рыдающую над непоправимой ошибкой на груди у повелительницы всей Эквестрии.
Когда же слезы иссякли, Лира подняла глаза на повелительницу.
— Позвольте мне и дальше охранять Твайлайт, — сказала она.
— А ты уверена, что справишься после всего?
— Уверена. Теперь – как никогда.
Селестия ничего больше не сказала. Только крепче обняла верную единорожку и прижала к себе.
«Дорогая принцесса Селестия, к сожалению, я не смогу в этот раз написать Вам, чему же научилась. Врач говорит, что несколько последних дней, которые я, очевидно, провела за увлекательными занятиями, потерялись из моей памяти вследствие сильного удара по голове: как мне сказали, на меня упал с верхней полки Большой Эквестрийский Справочник. Я чувствую, что за это время узнала что-то очень важное о магии дружбы. Но не могу вспомнить. Мои новые друзья, к сожалению, не участвовали в этом и тоже не могут мне рассказать.
Простите.
Искренне Ваша верная ученица, Твайлайт Спаркл».