Быть Человеком
Глава 8. Василиск в амбаре
— Подожди! Разве можно так? – смущённо сказал Виктор.
— Ну а что ещё? Ждать стоять? Там может и дома никого нет! – сказав это, я решительно перешагнул через низенькие ворота, сколоченные из длинных стволов молодых деревьев.
«Акры сладкого яблока» — гласила висящая над воротами дощечка с приколоченными к ней латунными буквами. Ферму окружали заснеженные поля, на небольшом возвышении невдалеке стоял большой и добротный двухэтажный дом… из трубы которого валил дым. Судя по всему, ступил я с «дома никого нет»! Но увы, на воротах не было ни домофона, ни какого-нибудь сигнального колокола или тимпана, так что идти всё равно надо, не дожидаясь на морозе, пока хозяева заметят-таки отирающихся у забора двуногих незнакомцев.
Преодолев по глубокому снегу чуть меньше десятка метров, мы вышли на узенькую, но хорошо протоптанную дорожку, которая вела к дому… от калитки в заборе, которую мы с Виктором проморгали! Судя по всему, через большие ворота выгоняли скот на выпас, разумные же визитёры (и более догадливые!) пользовались этой калиткой. Будь Витя в своей сменной рабочей обуви, ему пришлось бы туго; но Павел Войтехович благородно выделил ему зимнюю одежду из своего гардероба, который за месяц пребывания в Эквестрии значительно разросся (многим влиятельным фигурам хотелось уделить внимание пришельцу и чем-нибудь одарить его).
По прибытии поезда в Понивилль нас уже ждали с куда более тёплыми намерениями, чем в Кантерлоте. Несмотря на слова Селестии о разнице в техническом прогрессе с человечеством, связь была налажена будь здоров, и на вокзале нас ждали. Ждали целой делегацией, во главе которой стояла мэр Понивилля – немолодая пони с пепельно-серой гривой и свитком на крупе. Мэр суетилась, на мой взгляд, больше, чем следовало: предлагала нам услуги носильщиков, экскурсоводов и извозчиков, но мы с Виктором, выразительно переглянувшись, отказались и предпочли сперва прогуляться на ферму Эпплджек, оставить свой нехитрый скарб в виде пары сумок с бельём и средствами личной гигиены, и тогда уже, может быть, отправиться гулять. Павел Войтехович не имел при себе никакого багажа и, пошептавшись о чём-то с мэром, отправился на своё нынешнее место проживания в доме-библиотеке Твайлайт.
Нам с Виктором предстояло очень много узнать в эти дни… поэтому всю дорогу я морально готовился. Думаю, так всегда бывает, когда переезжаешь, к примеру, жить в другую страну.
Возле самого дома на дорогу перед нами с рычанием выскочила поджарая пегая собака средних размеров. Грозно лая и рыча, она бегала вокруг, но приближаться не решалась. Когда же мы вступили на крыльцо, она с сердитого лая перешла на скулящий и жалобный – инстинкт охраны дома требовал помешать чужакам, но их незнакомый запах вселял страх, и собака испытывала… пожалуй, когнитивный диссонанс. Так или иначе, переполох мы уже подняли… Так что же хозяева нас не встречают?
Я поднялся по ступенькам к входной двери, за которой слышалась возня. Неуверенно поднял руку, прислушался напоследок… и всё-таки постучал. Возня на той стороне усилилась, послышался слабо различимый яростный шёпот. Виктор медленно подошёл к выходящему на крыльцо окну, заглянул внутрь и, кашлянув, улыбнулся от того, что там увидел. Я постучал ещё раз.
За дверью кто-то сорвался с шёпота на тихое «не-не-не», но замок решительно лязгнул и дверь отворилась.
Кряжистый, статный жеребец с рыжей гривой, стоявший на той стороне порога, одарил меня невозмутимым взглядом слегка прикрытых зелёных глаз.
— Эм… Большой Мак? – спросил я.
— Макинтош, — равнодушным тоном поправил он.
— Макинтош! – согласился я. – Извините!.. У меня для вас письмо… вот, ознакомьтесь.
Я протянул ему конверт с письмом, подписанным лично Эпплджек и заверенным печатью королевской канцелярии. Под диктовку пони-фермерши Твайлайт, используя окутанный магией рог, написала, что кризис миновал, незваные пришельцы пришлись ко двору, были признаны безобидными и нуждающимися в жилье и рабочем месте. По зрелому размышлению и совету подруг Эпплджек решила, что «Акры сладкого яблока» станут наиболее подходящим для людей обиталищем. Всё равно один из амбаров забит всяким хламом и по прямому назначению не используется – если его разобрать, немного утеплить и устроить очаг, то гости вполне могут использовать его как жильё на первое время. Засим Эпплджек просит…
«Ну… это… Бабуля, Биг Мак… Ну, вы понимаете! Я всё вам объясню, когда вернусь, у нас сейчас новый кризис-шмизис образовался! Я вас как родных прошу, помогите мне в этом деле, не оставляйте людей на улице! Кроме того, они высокие, сильные и у них руки как у Павла – помните, как споро он нам электричесво в подвал провёл?! Так что своё проживание они отработают сполна!»
В общем, вот в таком вот духе было письмо. Писалось при нас с Виктором, так что я запомнил. Идея действительно была стоящая: все остальные хранители жили в домах самим себе по росту, явно не подходящих для нас. В библиотеке Твайлайт, с её просторным холлом, троим здоровякам всё же будет тесно, приплетать кого-то со стороны – неловко, да и зачем, когда у Эпплджек есть подходящее место?..
Биг Макинтош бегло прочитал письмо и уже поднял голову, о чём-то задумавшись, как из глубины помещения послышался грохот падающей посуды и в прихожую вылетело что-то странное, с кастрюлей на голове и скалкой в зубах…
— Быг Мак, вн-шок, а ыду-у!!! – крикнуло оно, взмахивая скалкой у меня перед носом.
Я едва успел отпрянуть, опасный кулинарный прибор просвистел дальше по круговой траектории, и не среагируй Биг Мак вовремя, его лбу пришлось бы туго. Красный пони пригнулся, а затем подхватил не удержавшего равновесие агрессора, скалка которого выпала из разжавшихся челюстей.
— Во имя Селестии, Луны и моего славного батюшки Поуки Оукса – кочерыжка захватчикам по всей харе!!! – надтреснутым старческим голосом выкрикнула зелёная пони с седым хвостом и тяжело задышала, по-боевому оскалившись.
— Бабуля! Всё в порядке! – Биг Мак извинительно покосился на меня и помог родственнице снова встать на все четыре ноги. – Держи себя в копытах, они с миром пришли.
— Знаю я их мир!!! Павел твайлатовский уже весь город застращал этим миром! Нет, голубчики, не выйдет!!! Скорее яблоки превратятся в лимоны, чем любой из Смитов уступит вам хоть пядь своей земли! – престарелая пони крутанула на голове кастрюлю, сдвигая её на затылок и с прищуром оглядывая нас с Виктором.
Я промолчал, выразительно посмотрев на лежавшее на полу письмо Эпплджек. Она говорила, что на ферме живут её брат с бабулей, что есть ещё малолетняя сестра… где она, кстати?
— Бабуля! За них Эпплджек впрягается, а уж она кого попало в свой дом не пустит.
— Где она сама-то?! Чё бумажку вместо себя прислала?
— Да всё на службе принцессовой… Но подписалась, да и само письмо… Видно, что она писала!
— Ну-ка покажи! Та-а-ак!.. Ага-ась!.. Хм-м-м… «Нуждаются в жилье… Своё проживание они отработают»… Вон оно чё, ребятки-жеребятки!
Бабуля Смит всё-таки сняла с седой головы кастрюлю и задумчиво потёрла подбородок основанием копыта.
— Лады! – неожиданно гаркнула она, и я невольно вздрогнул. – Ежели разберёте как следует тот амбар, можете в нём хоть канкан отплясывать!
Она подмигнула мне и заговорщицки поманила к себе. Когда я наклонился, бабуля неожиданно стукнула меня по макушке копытом и весело взъерошила волосы под шапкой.
— Заходите что ли в дом, басурмане, чё тепло тратить!
Эпплблум проснулась от лая Вайноны. Озорного лая, словно собака встретила своего давнего знакомого. Ей случалось по временам вспугивать мелких ночных животных, и все Эпплы на ферме к этому привыкли... Но сейчас она будто кого-то приветствовала.
"Можно подумать, жених пришёл", — усмехнувшись в подушку, подумала Эпплблум. Таковой у Вайноны имелся, бабуля Смит говорила. Вроде бы с фермы семейства Пичес, шкодливый пёс-ретривер Ридли... Юная кобылка повернулась на другой бок, но сон не пришёл.
Томительно прошла минута, другая... Жених Вайноны был фигурой любопытной... При том, что Эпплблум ещё ни разу его не видела. Детское любопытство требовало своего, и младшая из Эпплов, соскочив с постели, выглянула в окно, во двор, где стояла будка пастушьей собаки. Однако, там никого уже не было. Странно... Вон же хвост Вайноны торчит из будки, безвольно распластавшись на снегу.
Кобылка задумалась. Воображение рисовало ей улыбающуюся, высунувшую язык и виляющую хвостом собаку. А тут словно бы какая-то другая заняла её будку. Словно бы это не она радостно кого-то приветствовала мгновение назад...
Смутное беспокойство заскреблось где-то внутри. Всё ли в порядке там, на улице? Биг Мак точно не обрадуется, если Эпплблум его сейчас разбудит. Тем более, если там ничего дурного не окажется... А бабулю Смит до первых петухов и соник рэйнбум не поднимет. Единственный разумный выход маячил задней дверью, ведущей во внутренний двор, на первом этаже. Если что, там же во дворе, на самом краю висят на перекладине кусок ржавой рельсы и железный прут, звоном которых Эпплы отпугивали волков и другую лесную нечисть. Так что шум поднять юная кобылка всегда сможет.
"Давай, Эпплблум, не будь додошкой! Любая взрослая пони не побоялась бы выйти и проверить..." — мысленно сказала она себе и, тихонько ступая, направилась к лестнице на первый этаж.
Проходя мимо комнаты старшего брата, Эпплблум случайно скрипнула половицей и в страхе пригнула голову. Но нет, Биг Макинтош шумно дышал во сне и вроде бы ничего не заметил. У него выдался нелёгкий день, хотя казалось бы в саду и в поле, как обычно, он не работал.
Весь световой день он с людьми занимался тем, что оборудовал один из эппловских сараев под временное жильё. Сперва они выносили оттуда всевозможный фермерский скарб, освобождая жилое пространство, разносили его по другим кладовым, в подвал дома, полусвободные овощные погреба… Бабуля Смит тоже бегала, как молодая, скрупулезно проводя инвентаризацию всего переносимого, отлучаясь только на готовку обеда и ужина. Вскоре после обеда к Эпплблум галопом примчались Свити Белль и Скуталу, а ещё несколько их общих школьных приятелей с любопытством вытягивали шеи за забором. Весь город уже был в курсе, что пришедшие из Вечнодикого леса новые «человеки» устраиваются на жительство на «Акрах сладкого яблока». Сама Эпплблум ещё в начале дня вышла и застенчиво поздоровалась с людьми, но потом разговор с ними не особо склеился. Тем не менее, с другими меткоискателями она исправно следовала за Виктором и его другом по пятам, изучая как их повадки, так и проверяя чистоту их намерений. И если бы Эпплблум с подругами не получили метки человековедов, то непременно им были бы гарантированны знаки отличия тайных стражей Эквестрии! Вот только похоже это была забота не одного дня, потому что сразу метки так и не проявились…
По окончании разбора вещей, Биг Мак и человек ростом поменьше занялись забиванием всех щелей в сарае, через которые могло утекать тепло. Дело было непростое и наверняка долгое, но второй человек, ростом повыше, которого звали Виктором (или Витей, как иногда называл его первый), неожиданно попросился в город, сказал, что имеет неотложное дело, о котором сообщил вполголоса, и Эпплблум не услышала, в чём оно заключалось. Это было подозрительно, и метконосцы, недолго думая, двинули следом, перемещаясь короткими перебежками от укрытия к укрытию. Один раз они даже прикинулись кучей снега, и Виктор прошёл мимо, даже не заметив, как эта куча снега сверкнула тремя парами глаз. Спрашивая дорогу у прохожих пони, он дошёл… до дома Флаттершай! Это было очень подозрительно, и Эпплблум даже хотела доложить стражникам, но Скуталу твёрдо заявила, что меткоискатели не будут прятаться в кусты и делать неполный, а может и необоснованный донос. Им следовало проникнуть в дом следом за пришельцем и своими глазами увидеть, чем он там занимается… Однако, пока они спорили сперва об этом, а потом – о способе проникновения, Виктор уже покинул дом, заботливо притворив дверь, в которую прошёл, согнувшись вдвое. Закадычные подружки едва успели нырнуть под мост перед жилищем жёлтой пегаски. Проходя мимо, Виктор потирал исцарапанные верхние конечности. Скуталу намеревалась сходить и проверить, но... Энджелу доверия в этом вопросе не было, для него всякий чужак был врагом… А остальных своих зверей может понять только сама Флаттершай.
По возвращении на ферму человек продолжил помогать своему собрату и Биг Маку, а вот Эпплблум получила от бабули нагоняй за то, что ушла без спросу. На сегодня её прогулки теперь ограничивались двором дома, но и в его пределах меткоискатели продолжали бдить за людьми до самого ужина. На закате Скуталу и Свити Белль разошлись по домам. Старший Эппл и его помощники ещё долго стучали молотками, а под конец долгого трудового дня люди уже остались в сарае. Им удалось оборудовать внутри очаг, Биг Макинтош помог его затопить, и хотя, по его словам, внутри ещё изрядно поддувало, всё же там было лучше, чем на улице.
В последний раз Эпплблум видела гостей за ужином... С большим Маки у них установились вполне приятельские отношения, но вот она сама ещё не прониклась к ним таким доверием, как к Павлу... И вот сейчас, когда Эпплблум потянулась зубами к дверному запору, ей стало несколько жутковато. Слишком эти люди... нетипичные. Эпплблум к одному-то едва успела привыкнуть.
— Вайнона-а! — тихонько позвала она, когда всё же вышла, плотно прикрыв за собой дверь.
Холод зимней ночи ледяными лапами схватил её за бока, и кобылка поёжилась. К зиме у неё, как у любого пони, мех становился гуще, но всё же она пожалела, что не надела шарф. В небе сияли звёзды, одинокие облака неспешно плыли по небу, лунный диск исчез почти наполовину, но на уровне земли, на улице было темно – только где-то вдалеке, за картофельным полем неровная линия Вечнодикого леса выглядела гораздо темнее синеватого неба. Во внутреннем дворе снег был изрядно утоптан, и Эпплблум направилась было к угадываемой по очертаниям будке Вайноны… свистнула, подзывая её, но та так и продолжала лежать в будке как усыплённая.
— Вайнона! – снова позвала Эпплблум.
И вдруг остановилась на полпути. Снег перед ней был не идеально белым. Тёмные пятна чётко выделялись в нескольких шагах от будки. Ещё цепочка пятен, более чёрных чем сама ночь, виднелась на пути к сараю, в котором спали люди.
С бешено колотящимся сердцем я выскользнул из объятий сна. Иррациональное, непонятно чем вызванное чувство паники сдавило горло. Такое у меня уже бывало — когда ночью какой-нибудь наркоман или алкаш в безумном угаре звонит в дверь. Ты моментально просыпаешься, но если сон был глубокий, ты не понимаешь, что тебя разбудило.
В переносной железной печурке тихо потрескивали угли, было темно... Виктор по ту сторону очага дрых как ни в чём не бывало, хотя нынешние наши постели были ненамного лучше топчанов из поезда. Наплывов откровения у него больше не случалось, и я так и не выяснил пока секрета его крепкого сна. Если он спит, что же меня разбудило?
"Да мало ли что... Ветка в печи щёлкнула, Витя храпака дал, собака гавкнула..." — убаюкивающим тоном пошли спокойные мысли. Я перевернулся на другой бок, с шорохом натянул получше одеяло...
И тьма вдруг отозвалась ответным шорохом. Чётким шаркающим звуком, словно по полу что-то протащили. По телу у меня волной пробежали мурашки, волосы шевельнулись на голове, и я весь обратился в слух. Что-то ещё раз отчётливо шаркнуло в темноте — где-то у стены рядом со мной, совсем рядом... Я слышу дыхание Виктора — так кто же там ещё может быть во мраке??? Было страшно пошевелиться, страшно открыть глаза, даже дышать я старался пореже... Может это мышь... ну или крыса, или кошка... может, собачонка Вайнона пришла погреться... Что-то грузное ползло уже рядом с моим лицом, но ползло дальше, по направлению к печке. Я чуть приоткрыл глаза, но мало что увидел — только какую-то тёмную массу перед очагом, тлеющие угли в котором совершенно не разгоняли мрак...
Неожиданно на стене скрипнула форточка. В сарае не было больших окон, но имелось три мелких, служивших чисто для проветривания. Сейчас одно из них распахнулось, и внутрь пролезла растрёпанная жеребячья головка с миниатюрной керосиновой лампой в зубах. Стало значительно светлее, и я с замирающим сердцем перевёл взгляд.
Перед печкой неспешно изгибалось кольцами поблёскивающее чешуёй змеиное тело толщиной примерно с моё бедро. Оно встрепенулось и замерло, когда появилась Эпплблум, и я увидел между кольцами тела... куриную голову, крылья и вроде бы птичьи лапы! Перья на шее и груди были запачканы тёмно-красным, того же цвета дорожка протянулась от дальней стены... Мне показалось, что змея схватила курицу и именно сейчас её пожирает!
В порыве брезгливости я отпрянул к стене, и змея вдруг молниеносным броском бросила в меня куриный торс…
— НЕ СМОТРИ ЕМУ В ГЛАЗА!!! – отчаянно взвизгнула Эпплблум.
Лампа выпала у неё изо рта, тяжело ударилась о дощатый пол и погасла. Теперь я не видел противника, стремительно обвившего меня своим скользким, ледяным на ощупь телом. Ползучий гад сдавил меня так, что я перестал чувствовать ноги, но всё же я успел схватиться обеими руками за покрытую мокрыми перьями часть и удерживать шипящий, хищно щёлкающий клюв подальше от своего лица.
— Не смотри ему в глаза, не смотри!!! Не смотри!!! Бабуля!!! Биг Мак!!! Сюда, скорее!!!
Отчаянные крики маленькой кобылки удалились от окна куда-то к дому. Во мраке блеснули два алых отсвета, и этот свет почему-то обжёг меня… Даже не знаю, то ли крики Эпплблум так подействовали, то ли глаза твари обладали таким свойством, но меня словно бы ткнули палкой прямо в лобные доли мозга. Я зажмурился и отвернулся, тварь надо мной вдруг дёрнулась и с хрипом подалась назад, на мгновение вырвавшись из моих рук. Её раскачивало вперёд-назад, а затем я услышал рядом топот и понял: Виктор мне помогает! Должно быть, он схватил змеепетуха и пытается помешать ему заклевать меня… или что там ещё эта тварь могла сделать.
— В глаза ему не смотри! – сипло выдавил я.
Хищника начали бить судороги, он то сжимал своё тело, то оно становилось дряблым. В какой-то момент он изогнулся в последний раз, издал хриплый петушиный крик и совсем обмяк. Я сбросил с себя змеиное тело и отскочил к стене. Где-то рядом в темноте Виктор тяжело и надсадно дышал. Некоторое время мы отдыхали от схватки и вслушивались в наступившую тишину, в то время как снаружи раздался топот копыт.
Двери сарая распахнулись от удара, и вместе с порывом холодного воздуха внутрь ворвался Биг Макинтош с керосиновым фонарём в зубах. В проёме дверей были видны оставшиеся на улице бабуля Смит и Эпплблум, которую престарелая пони норовила задвинуть себе за спину.
— Где он??? – Биг Мак старательно смотрел в пол, тщательно следя за тенями, попадающими в круг света фонаря.
Бывший аспирант скосил взгляд вниз, и я поспешно сказал:
— Вить, не смотри на него!
Сам я посмотрел на безвольно распластавшееся змеиное туловище, ладонью прикрывая обзор сбоку, чтобы не видеть голову. Пол в нескольких местах был запачкан кровью. Чьей кровью?.. Биг Мак осторожно подошёл вплотную.
— Кажется… Кажется, вы его сделали! – удивлённо сказал он, поставив керосинку на пол. – Можете посмотреть, уже можно.
В сарай вошли бабуля Смит и Эпплблум.
— Ах ты ж, дедушкины колотушки! – воскликнула бабуля. – И откуда только приполз, поганец?!! Чуть-чуть беды не наделал!
— Кто это? – спросил я, оглядывая усеянный острыми зубами клюв.
— Василиск! – Эпплблум, будучи натурой любознательной, всё же предпочла не подходить к мёртвой туше монстра. – Зверь из Вечнодикого леса!
— Эпплблум! А ну марш в дом! – строго скомандовала бабуля Смит, но кобылка словно не услышала её.
— Он одним своим взглядом способен обратить любого в камень, я сама видела, как он это делает. Но я слышала, василиски зимой спят… и это… самое…
— Так, умница-красавица, ты вообще сейчас в постели должна быть! Давай-давай, нечего тут под ногами шмыгать!
— Как вам удалось его свалить? – спросил Биг Мак, задумчиво оглядывая кровавые потёки на перьях василиска.
— Не знаю, — ответил я и перевёл взгляд на Витю.
Тот с долей удивления посмотрел на свои руки и отрицательно покачал головой.
— Я тоже не знаю… Просто схватил его… А он вдруг отцепился и… и просто сдох.
— Да вы посмотрите! – Эпплблум вырвалась из объятий бабули, которая уже вела её прочь, и ткнула копытом в тёмный провал среди перьев. – Он же ранен был! Он сюда приполз уже раненый, там на снегу везде его кровь…
— Охохонюшки, а вот это уже действительно беда! – бабуля Смит забыла про строптивость внучки и в ужасе прижала копыто ко рту. – Если василиск кого и заколдует, то и расколдовать потом сможет только он же. А ежели он вдруг помрёт, его жертву уже никак из камня назад в живого не обратишь!
Я сглотнул. Если бы Эпплблум не крикнула про глаза…
— Но что, зачем… как он сюда приполз? – неуверенно спросил я.
А Эпплблум вдруг изменилась в лице и без напоминания бабули бросилась прочь из амбара.
— Вайнона! Вайнона!