FO:E - Схватка в Разломе
Глава 7 - Схватка в Разломе
Глава 7
Сейчас. Великий Разлом, пригород довоенного города Прах, расположение заглубленного командного пункта экспериментальной части РВСН «Надежда» и ракетного дивизиона «Луна». Послевоенное название локации – «Храм странника»
– Перед тем, как мы начнем выяснять отношения, я хочу прояснить один вопрос. Кто ты такая?
Два курьера стояли и буравили глазами друг друга. Пони в плаще глядела на единорога исподлобья, низко нагнув голову и расставив копыта в стороны,. Жеребец стоял с высоко поднятой головой, в свою очередь рассматривая свою противницу. Его хвост нервно мотался из стороны в сторону.
– А ты еще не понял? – фыркнула таинственная пони.
– Как ни странно, еще нет. Мне попались некоторые твои записи, оставленные в Разломе и в Большой Горе. Надо сказать, весьма интригующее… чтиво.
Кобылица внешне никак не отреагировала на реплику Курьера, молча ожидая продолжения.
– Часть из них была подписана. Знаешь, все эти намеки, и то имя, которым ты себя называешь… Я бы и впрямь поверил что ты действительно Принцесса Луна, Правительница Эквестрии, Хранитель ночного светила. Если бы не одно маленькое «но». Луна мертва уже двести лет. Она погибла в Кантерлоте. Ты просто взяла себе ее имя. Ты – не она.
Ему показалось, или под капюшоном промелькнула улыбка?
– Неужели это в глаза бросается? – голос пони немного изменился, став непривычно вкрадчивым.
Курьер оскалился. Она смеет шутить с этим?
– Дай угадаю. Некоторое время назад я понял, что имею дело с пони-аликорном – вряд ли обычный единорог или пегас сумели бы проникнуть в Разлом тем же путем, что и я, перепрограммировать моего робота, и уж тем более они не смогли бы запустить ракету. Многие аликорны из числа созданных Богиней в Мэрипони склонны к различным душевным болезням, вроде раздвоения личности, психозов, и даже одержимости. Кроме того, среди них был своего рода культ отождествления себя с Найтмер Мун. Я слышал об аликорне – Найтсир, кажется? – которая таскала на себе кости принцессы Луны, стремясь стать ею. Поэтому, кстати, ты могла взять себе имя великого лидера древности. [5]
[5] – В оригинале Улисс носит своё имя в честь Улисса Симпсона Гранта, военачальника северян и 18-го президента США.
Пони-аликорн в плаще не спеша выпрямилась и цокнула копытами, переступив с ноги на ногу.
– Пока неплохо, Курьер. Продолжай.
– А потому моё предположение вполне логично. Ты одна из уцелевших аликорнов Единства, не присоединившаяся ни к Последователям Апокалипсиса, ни к любой другой из фракций. Возможно, вследствие психической травмы после гибели Богини в Мэрипони, и развившегося на этой почве психоза. Это объясняет очень многое – и твои навязчивые идеи насчет самоидентификации, и твое стремление решать проблемы со мной мегаарканной бомбой. По неадеквату можно и не такое учудить, уж я-то знаю.
Его собеседница хрюкнула в поднесенное к мордочке копыто и затряслась от еле сдерживаемого смеха.
– Честно говоря, мне уже всё равно, кто ты. – процедил Курьер, зло глядя на нее. – Никогда не интересовался, что у ненормальных в голове. Но ты посмела угрожать не мне – ты грозишь гибелью моей стране. Пусть я и не родился в НКР, но я считаю это место своей родиной, и потому буду драться за нее. Даже с такой психопаткой, как ты!
Рог единорога неярко сверкнул – и гашетка управления огнем прыгнула ему в рот. Стиснув ее зубами, единорог прошипел:
– Говори своё имя. Настоящее имя! И я выкрикну его, когда ты будешь подыхать!
Отняв копыто ото рта, кобылица застучала ногами по полу. Топот гулко загрохотал, отражаясь от стен зала. Курьер недоуменно нахмурился.
– Браво, – нараспев произнесла таинственная пони. – Тебе не откажешь в логике.
– Имя!! – прорычал жеребец со спуском в зубах.
– Не так быстро, – казалось, аликорна ничуть не впечатляли нацеленные на нее дула плазмоливов. – Сперва подумай над кое-чем. Аликорны, в большинстве своем, не имеют кьютимарок, верно?
Курьер неподвижно стоял, все больше недоумевая и настораживаясь. Чего она хочет добиться своим разговором?
– Не имеют. – не дожидаясь ответа произнесла кобылица. – Со дня гибели Богини прошло не так уж много времени. На поиск и нахождение своего особенного таланта у пони уходят годы, а у аликорнов – и целые десятилетия. Те, кто освободился после гибели Трикси, еще не успели их отыскать. И кьютимарки у всех получаются разные – во всем мире не отыскать двух одинаковых. Даже таких примитивных, как твоя, Курьер.
Единорог оскалил зубы, сжимающие пластину, но все же неохотно кивнул.
– А теперь подумай – может ли возникнуть у какого-нибудь аликорна такая же метка, как и у лунной богини? Не знаешь? Я тебе отвечу – не может! Это абсолютный нонсенс – даже у Луны и Найтмер Мун, которая была ее альтер-эго, они хоть и несильно, но отличались. Ведь так?
– Так. – хмыкнул Курьер.
– А теперь посмотри. – не применяя магии, чтобы не провоцировать и без того напряженного единорога, кобылица ткнула накопытником в пряжку плаща и пошевелила крыльями, сбрасывая его под ноги. – Посмотри на мой бок и скажи, что ты видишь?
Жеребец посмотрел в указанную точку. В следующий миг черты на его мордочке разгладились. Рот от растерянности приоткрылся, выпуская гашетку плазмоливов.
Расправив крылья и повернувшись левым боком, высокая черная кобылица-аликорн смотрела на Курьера, явно наслаждаясь его реакцией. Ничего, кроме подсумков под обоймы, нагрудной кобуры и накопытников на ней не было. На крупе, четко выделяясь на иссиня-черной шерстке, была видна кьютимарка – светлый полумесяц на темно-фиолетовом фоне. Такая знакомая по довоенным агитационным плакатам, и такая невероятная…
– Но как… – голос единорога осекся, и он судорожно сглотнул, прочищая внезапно пересохшее горло. – Это же неканон… В смысле, это же невозможно! Как?!
Курьер с размаху сел на пол, не отводя от кобылицы глаз. Она же глядела на него, оскалив в усмешке острые клыки.
– Может, теперь ты скажешь сам, как меня зовут?
– Значит, все это была правда… – выражение изумления и отчасти обожания медленно уходило с мордочки Курьера, постепенно заменяясь глубокой печалью. – Но что же произошло с Принцессой Селестией? Что случилось с твоей сестрой?
– Ее сознание спит в темнице для разума. – Луна ответила, щурясь и глядя на него. – Я поклялась воскресить ее.
– Я знаю, где ей могут помочь. – вырвалось у единорога. Кобылица вздрогнула и широко открыла глаза.
– …Что?!
– Ну… – Курьер смутился, – Я знаю место, где ее могут воскресить. В Большой Горе.
– Я уже была там. И не горю желанием возвращаться.
– Я знаю, но… Мне удалось найти общий язык с учеными в комплексе. Если их попросить об услуге, они помогут. Если…
– …Ты попросишь за меня, не так ли? – закончила за него фразу Луна. – Боюсь, у нас сейчас с этим некоторые проблемы.
Единорог тяжело вздохнул.
– Скажи, зачем тебе всё это? Ты… Вы – наша повелительница, хранительница Луны! Вы наша Богиня! Вы должны защищать нас, а не уничтожать! Почему?!
– Потому. – в голосе кобылицы лязгнул металл.
Слыша непреклонность в ее голосе, Курьер понял, что договориться не получится. С сожалением посмотрев на аликорна, он поднялся и принял оборонительную стойку.
– Все же ты ошибаешься.
– В чем?
– Ты не Принцесса Луна. Посмотри на себя! – единорог вытянул вперед копыто, указывая им на кобылицу, и с горечью произнес: – Подумай о том, что ты делаешь! Твоя сестра была бы в ужасе, если узнала, что ты уничтожаешь целый народ! Стоит ли твоя месть жизней миллиона ни в чем не повинных пони?! Нет, ты не Луна. Ты – Найтмер Мун. Ты чудовище, вернувшееся чтобы погубить нас окончательно!
Улыбка на губах Луны застыла, превратившись в ледяной оскал. Глаза засветились от прилившей к ним зеленой крови, полыхая яростным огнем, мускулы под шерсткой напряглись – кобылицу слова Курьера задели гораздо сильнее, чем она того хотела. Рог замерцал голубоватым светом, и револьвер пополз из нагрудной кобуры, охваченный свечением того же света. Заметив это, жеребец схватил ртом гашетку и нацелил стволы плазмоливов на Луну.
– Но я тебя остановлю. – процедил он.
Несмотря на свои громкие слова, Курьер был в смятении, если даже не сказать – в панике. Как и большинство пони, живших в Эквестрии, он почитал Богинь, некогда правивших в любви и гармонии, и хотя не был их фанатичным поклонником, но все же был преисполнен к ним глубочайшего уважения. Он был образованным единорогом, и за свою жизнь успел прочесть немало книг и журналов, в том числе и тех, которые повествовали и об обеих Принцессах. Он также знал о судьбе младшей из них, пожертвовавшей своей жизнью в попытке спасти столицу своей страны. И единорог в душе глубоко скорбел о темно-синей принцессе-аликорне, чей образ стал ему особенно близким.
И тем сильнее был шок, когда он столкнулся с той, кого боготворил – и чей реальный образ оказался столь далек от идеала. Мысль о том, чтобы причинить Луне вред, казалась Курьеру святотатством – а прямая необходимость сделать это сейчас приводила его в ужас. Единорогу стоило неимоверного труда заставить себя надавить языком на клавишу огня. Столь незначительное усилие теперь казалось не под силу – а всплывшая некстати в уме картина дезинтегрируемой до состояния зеленой жижи Богини причиняла почти физическую боль.
Часть сознания Курьера, скованная и изнуренная шоком, хотела отрешиться от всего, прекратить сопротивление. Безвольно лечь на пол и умереть под копытами Луны. Но была и другая. Жестко придавленная стрессом, она все же не желала погибать. Она рвалась в бой – пусть кровавый и безнадежный. Пусть даже против собственного кумира.
Курьеру понадобилось еще несколько секунд, чтобы восстановить душевное равновесие и прийти к решению, которого он будет добиваться любой ценой. Избрав себе цель, единорог сморгнул, только сейчас с досадой осознав, что пропустил момент, когда противник начал действовать – и потому безоговорочно проиграл первый раунд.
О плиты пола со звоном ударился цилиндр светошумовой гранаты, и подкатился под ноги Курьеру. После чего с оглушительным грохотом разорвался.
Единорог с криком отпрянул, мотая головой. Он был оглушен и дезориентирован. В последний момент он успел отвернуться и закрыть глаза, поэтому ему удалось сохранить зрение, но всё равно – ближайшую минуту он был полностью небоеспособен. Единственное, что он смог сделать – выставить вокруг себя магический щит и лечь на пол, в ожидании того пока из глаз наконец не прекратят сыпаться искры а голова перестанет кружиться. Курьер от всей души надеялся, что у Луны не найдется ничего серьезного, чтобы проломить щит и расправиться с ним, пока он беспомощен.
Рог кольнула сильная и резкая боль, потом еще и еще. Приоткрыв глаза, жеребец увидел расходящиеся по щиту волны от ударов. Судя по ощущениям, в щит стреляли из какого-то оружия, судя по всему – пистолета или винтовки. Закусив губу, единорог сосредоточился на поддержании структуры щита. «Так меня надолго не хватит», – подумал он. – «Надо наконец очухаться и перехватывать инициативу, пока меня не убили».
Щит отразил шесть попаданий. После чего последовала короткая пауза, а затем – мощный удар, уничтоживший щит. Голову пронзила сильная боль, но как ни странно, она помогла Курьеру окончательно прийти в себя.
Стукнули копыта. Над единорогом стояла Луна, за ее головой было видно искрящееся лезвие, которым она очевидно и пробила щит. В магическом захвате она удерживала револьвер, нацеливая его на Курьера.
Вздрогнув, жеребец что есть силы пнул ее в переднюю ногу. Кобылица пошатнулась от удара, вылетевшая пуля чиркнула по полу рядом с головой. Отступив на шаг, Луна со свистом рассекла воздух перед собой клинком, целясь Курьеру в шею. Отшатнувшись, тот вскочил на ноги, раскачиваясь из стороны в сторону, и развернулся всем корпусом к своему противнику.
У Луны расширились глаза, когда она взглянула в наливающиеся зеленым светом направляющие плазмоливов. Она бросилась наутек.
Взвыли винтовки, прошивая воздух потоками плазмы. Курьер стоял, судорожно втопив клавишу огня на гашетке и наводясь всем корпусом на скачущую вокруг по кругу кобылицу-аликорна. Заряды с шипением плавили стоявшие вдоль стен шкафы с оборудованием, вышибали из каменных стен раскаленные осколки, и брызгали на пол каплями металла и шлака при попадании. Расстреляв половину батарей из обеих стволов, единорог опомнился, и обозвав себя кретином, активировал ЗПС.
Время остановилось. Силуэт Луны заволокло зеленым сиянием. Услужливый баллистический компьютер Пип-бака подсветил наиболее уязвимые точки на теле кобылицы, указав при этом шанс попадания по ним. Вглядевшись в повисшие перед глазами числа, Курьер встревожился – вероятность успешного выстрела даже по корпусу едва переваливала за пятидесятку. Видимо, последствия поражения светошумовой гранатой и стрельба в движении по быстро перемещающейся цели напрямую влияли на результат.
Положившись на свою удачу, жеребец трижды надавил на гашетку языком и выпал из нирваны целеуказывающего заклятия. Взглянув в ту сторону, где была Луна, он чертыхнулся – цель пропала, словно растворившись в воздухе.
«Попал и распылил на атомы? Нет, не похоже».
Настороженно оглядевшись по сторонам, Курьер прошел вперед. За спиной парил спрайт-бот, еще не принимавший участия в этом бою – всё случилось очень быстро. Но теперь пришел и его черед поработать.
– Поиск цели. Огонь по готовности, – вслух произнес единорог, обращаясь к роботу. Тот решительно засвистел.
Зал огласил язвительный смех, раздавшийся словно разом отовсюду. Курьер закрутил головой, пытаясь отследить источник звука.
Лязгнул перезаряжаемый револьвер. Единорог задрал морду вверх – и с проклятием отвернулся от падающих гильз. Поспешно встав на дыбы, он задрал плазмоливы к потолку и дал длинную очередь, пытаясь поразить невидимого врага.
– Побереги боеприпасы. – с сарказмом произнес голос пони, прогремевший на весь зал. Единорог стоял на задних ногах, до рези в глазах вглядываясь в темные углы. Но никого по прежнему не было видно.
– Робот, видишь кого-нибудь?
Спрайт-бот отрицательно пискнул. Курьер покосился на Пип-бак и недовольно тряхнул головой. Ну где же…
Кто-то несильно стукнул его чем-то твердым по наплечнику. Единорог резко развернулся – и тут же получил револьвером по зубам. От неожиданности он не успел закрыться и пропустил еще один удар, на этот раз металлическим накопытником, после чего рухнул на пол.
Затрещал деактивируемый Стелс-бак. В воздухе из ниоткуда появилась Луна, с ее тела и широко распахнутых крыльев стекали потоки маленьких молний. Аккуратно приземлившись на пол, она подошла к Курьеру, и навела на него револьвер. Единорог увидел за левитируемым оружием ее холодные глаза и зажмурился. Еще секунда, и…
Воздух пробил мощный разряд электричества, окутав кобылицу. Та с громким ржанием покатилась по полу. Над ней завис спрайт-бот, поливая ее огнем из своей сварочной турели.
– Молодец! – жеребец обрадовано улыбнулся. Поднявшись с пола, он в два прыжка настиг аликорна и робота, который в этот момент перестал стрелять. Прицелившись в слабо шевелящуюся Луну, Курьер нажал спуск. Ничего не произошло.
Не веря, он нажал на спуск еще несколько раз. Винтовки молчали.
– Не так быстро… – раздался хриплый шепот. Луна поднесла к мордочке копыто, на котором браслетом было прикреплено нечто вроде передатчика, и ткнулась в него носом. – Попробуй это!
Жеребец поднял глаза на спрайт-бота – и увидел, что тот разворачивается к нему активированной турелью.
– Блядь!
Он попытался увернуться, но это было все равно что пробовать спрятаться от бури в чистом поле. Изогнутый меч молнии коснулся бока Курьера, и мир померк. Пришла боль, дикая и невыносимая, вышибающая дух. Он чувствовал, что все до единого мускулы в его теле свело судорогой, а рот распахнут в крике, но ничего не слышал, кроме отвратительного треска работающей турели и испуганного писка спрайт-бота.
– Достаточно. – на грани слышимости раздался голос аликорна. Одновременно с этим боль прекратилась. Единорог осознал, что лежит на полу. Бедро у кьютимарки пекло словно огнем, и в ноздри лез мерзкий запах паленой шерсти. С трудом сфокусировав взгляд, он увидел неподвижно лежащий шар летающей машины с дымящейся турелью.
– Мы решим это сами, без всякого думающего металлолома. – сказала Луна, презрительно толкнув копытом корпус отключенного робота. – Ты и я, больше никого.
Курьер стиснул зубы и попытался подняться. Покосившись на кобылицу, он увидел, как та подходит к нему, левитируя револьвер. Заскрежетав зубами, он перевалился на живот, поджав ноги, и медленно выпрямился.
Луна улыбнулась краем губ и прищурилась. Ствол в ее захвате поднялся, нацеливаясь единорогу в грудь. За секунду до выстрела Курьер напрягся и создал вокруг себя защитный купол. Оскалившись, он пошел тяжелым шагом на кобылицу, сосредоточившись на поддержании щита. Выражение мордочки Луны, преломленной в синем магическом поле, изменилось, от улыбки не осталось и следа.
Щит заморгал и исчез. Шестая пуля оставила вмятину на наплечнике. Седьмая разорвала воротник комбинезона, слегка оцарапав шею. Не обращая внимания на боль, Курьер подошел к Луне, крутанулся – и дружным ударом задних ног отправил ее в полет к стене.
Что же касается Луны, то с ней все было сложнее. Не испытывая никаких колебаний по отношению к Курьеру, она однозначно приговорила его к смерти – вопрос был лишь в том, когда та произойдет. Обучившись за свою необычайно долгую жизнь редкостному терпению, она могла выжидать нужный момент бесконечно долго, если так нужно было для ее плана.
Так было и на этот раз. Отослав сообщение Курьеру, Луна принялась ждать в Разломе. Встретив его в точке входа, у выхода разрушенной эстакады на трассу Разлом-Примм возле старого бункера, где был спрятан спрайт-бот, она принялась отслеживать его путь – сначала через «Надежду», потом по эстакаде, и далее через каньон – всё это время борясь с навязчивым желанием расстрелять его в спину.
Потому что, хотя судьба Курьера была уже решена, необходимость уничтожить НКР все же вызывала у кобылицы-аликорна сомнения. Стоила ли вся эта многоходовая комбинация конечной цели? Возможно, стоит убить его в Разломе, и на этом остановиться?
И несмотря на то, что решение было уже принято… она была способна пересмотреть его, если для этого найдется веский повод.
Луна поднялась с пола. Над правым глазом зеленела глубокая царапина, из нее на щеку сочилась струйка светящейся крови. Тем не менее, по ней не было заметно, чтобы бой хоть как-то отразился на ее самочувствии – кобылица выглядела всё такой же свежей и полной сил, как и в начале поединка. Развернувшись к нему и расправив крылья, она изучала единорога сквозь прищуренные веки.
Курьер застыл, чувствуя себя глупо. Луна покосилась на револьвер, к которому был прикован взгляд жеребца, с лязгом открыла барабан, высыпала гильзы на пол – и отбросила оружие в сторону.
– Застрелить безоружного столь же легко, сколь и бесчестно. – фыркнула она. – Посмотрим, что ты еще можешь показать, Курьер.
Единорог кивнул, и ткнул задним копытом в рычаг на седле, сбрасывая разряженные винтовки. Оба плазмолива со стуком ударились о металл плит.
Оба противника пошли навстречу один другому. Не доходя три метра, они остановились.
– Ну? – Луна задрала мордочку, глядя свысока на жеребца.
Тот сверкнул рогом, кастуя заклинание. В кобылицу полетел созданный единорогом фаербол. Перехватив его, Луна полюбовалась искрящимся и фыркающим огнем шариком шаровой молнии, и вопросительно приподняла бровь.
Оскалившись, Курьер метнул в Луну еще три фаербола – с тем же успехом. Подняв повыше шар размером с голову жеребенка, в который слились все четыре заряда, кобылица-аликорн усмехнулась и бросила его к ногам единорога.
Раздался взрыв. Зажмурившись, Курьер отпрыгнул в сторону. От образовавшегося в полу кратера во все стороны брызнули капли расплавленного металла, часть их попала на комбинезон единорога, прожигая резину. Курьер взвыл и затрясся, пытаясь стрясти с себя жидкий огонь, потом торопливо набросил на себя ледяной полог. Тут же стало легче.
Наблюдая за его телодвижениями, Луна иронично улыбалась.
Развеяв покрывало из остуженного воздуха, единорог сосредоточился, его рог резко и отрывисто замигал. Потолок зала затрещал, по нему зазмеились трещины. Внезапно несколько огромных камней вырвались из осыпающегося скального верха, и начали падать на кобылицу сверху.
Луна не стала отходить. Вместо этого она соткала над собой щит сложной конфигурации, похожий на пирамиду с очень острым верхним углом. Камни скользнули по наклонным граням пирамиды и с хрустом разлетелись об пол, не причинив аликорну вреда. Щит тут же погас.
Кобылица вздохнула и потянулась. Ее рог замерцал, создав очень длинный и тонкий меч, больше похожий на копье. Взмахнув им в воздухе, Луна опустила его перед собой наискось, словно закрываясь синим полупрозрачным лезвием от единорога.
Курьер фыркнул в некотором замешательстве, и нагнул голову со сверкающим рогом. От него в сторону аликорна потянулся снежно-белый вихрь, переливающийся мелькающими в нем снежинками. Выжимая из затхлого воздуха зала влагу, он обрушился тяжелым зимним шквалом на Луну, развевая ее гриву и пригибая к полу. Кобылица попятилась, на ее шерсти затрещала нарастающая буквально на глазах толстая корка льда.
Бросив на единорога взгляд, в котором гнев соседствовал с уважением, Луна расставила все четыре ноги на полу, не давая ледяному вихрю сдвинуть себя. Вокруг нее возник купол щита – но теперь, вместо синевато-льдистого сверкания, он пламенел ярким багровым пламенем. Повеяло нестерпимым жаром, от которого лужи на полу задымились, мгновенно испаряясь. Волна горячего воздуха ударила единорогу в глаза, от чего тот зажмурился и с ругательством отвернулся, прекращая заклинание.
Посреди обожженного огнем и заваленного оплавленным щебнем пространства зала возникла Луна. Ее мокрая шерстка густо парила в неярком свете аварийных светильников.
– Это начинает становиться скучным, Курьер. Удиви меня хоть чем-нибудь.
Единорог зарычал и с силой ударил передними копытами по полу. Его рог яростно замерцал, создавая заклинание огромной силы.
За миг до удара Луна ощутила касание заряженного энергетического пучка. Усилием воли она оторвала его от себя, и отшвырнула в сторону – на большее у нее не хватило времени. Вылетевшая из рога единорога молния пробила воздух и вонзилась в пол, как раз в том месте, где оканчивался энергетический канал. Увидев, что его заклинание не достигло цели, Курьер повторил атаку, но на сей раз кобылица была готова.
Отследив энергетический пучок со струящимся по нему потоком заряженных частиц, Луна удлинила его, обернула вокруг себя – и с ухмылкой бросила оставшийся конец в единорога. Тот, не заметив того что превратился в замкнутый контур, выпустил заклятие, целясь в аликорна. В следующую секунду его глаза полезли на лоб.
Кобылица стояла, освещенная сверкающим и трещащим от перенапряжения кольцом энергии, и смотрела, как Курьер стоит на задних ногах, не в силах издать и звука. Наконец, сжалившись над ним, она аккуратно перерубила молнию, следя чтобы та не пристала к ней самой. Белая сверкающая дуга вспыхнула и пропала, оставив после себя запах озона.
Опустив меч параллельно полу, Луна прошествовала к лежащему на полу единорогу и наклонилась к нему.
– Тысячелетиями я совершенствовалась в изучении магического искусства. Любой твой колдовской трюк я смогу отразить, либо обратить против тебя.
Курьер пошевелился и застонал, с трудом втягивая воздух. Закашлявшись, он оскалил зубы и взглянул в глаза Луне.
– Тогда как… насчет такого?!
Воздух вспорол мгновенно материализовавшийся магический клинок. Кобылица едва успела отпрянуть.
– Старая добрая дуэль на мечах? – она улыбнулась. – Почему бы и нет? Но в этой области, я тебя уверяю – ты не сможешь удивить меня ничем.
Всхрапнув, Курьер поднялся. Самоуверенность улетучилась, оставив после себя лишь обреченность – он вдруг понял, что с таким врагом, несмотря на свой опыт выживания в Пустошах, ему не справиться. Если она владеет мечом так же хорошо, как и магией, то ему крышка. Возможно, он бы и справился, будь он в силовой броне, с хорошим ружьем и достаточным количеством боеприпасов, но никак не в данном случае. Если он еще жив – так это только потому, что она играет с ним.
Тем не менее, сдаваться он не хотел.
Луна встала в стойку, меч в ее захвате превратился в неуловимо тонкую, почти невидимую пластину. Хмуро морщась, единорог грубо скопировал позу, занеся клинок над головой. Кобылица чмокнула губами и приглашающе взмахнула хвостом.
Курьер оскалился и бросился вперед.
Фехтование – особый вид боя. Здесь не бывает долгих последовательных штурмов и многоходовых комбинаций. Лишь цепь молниеносных атак и коротких пауз, в которые вмещаются оценка состояния противника, результат ударов. Это суперблиц, и думать здесь некогда – все решают отработанные до автоматизма рефлексы, выносливость, реакция. Атакуй, контратакуй, отражай удары. Подлови соперника, и засади ему полфута клинка глубоко в душу. Лопухнись, и получи эти самые полфута сам.
Разумеется, это относится в основном к боевому фехтованию, а не спортивному. Во втором считаются очки, а в первом критерий один – либо ты победил и выжил, либо проиграл и умер. Вот и всё. Хотя частенько бывает и так что победителей нет – вернее, они были, но скоропостижно скончались от последствий ран. Что поделать, в Пустошах порой не всегда можно найти вовремя хорошего врача и лекарства. Как впрочем, и спортивное фехтование. Искусство умерщвлять холодным оружием – дело тонкое, и многое, если не всё, зависит от ума, который владеет им. А само оружие – копытное ли, магическое ли – лишь выкованный и заточенный кусок металла, или даже вовсе силовое поле из сдавленного и преобразованного на атомарном уровне воздуха.
Поэтому от фехтовальщика зависит исход поединка. Принимай и наноси удары клинком, обманывай, играй честно, но уважай противника – потому что тот, даже с пробитым легким или отрубленной ногой может нанести смертельный удар и обломать всю победу. Бравада играет на руку сопернику, поэтому от начала и до конца необходимо быть в тонусе, и не рисоваться своим мастерством, которое тем обиднее будет потерять. И еще важную роль играют первые секунды боя – именно в них можно получить решающее преимущество в виде удачно нанесенного укола, а затем просто ждать, когда противник выдохнется от кровопотери и динамики боя.
Курьер это знал. И потому весь, без остатка вложился в яростную атаку, надеясь на то, что его противница от такого натиска растеряется и подставится под удар. Несколько секунд тишина в зале нарушалась только звоном скрещивающихся магических мечей, да напряженным дыханием бойцов. Острия высекали друг из друга искры, а невероятно твердые и острые края клинков прорезали в металле пола глубокие борозды. В тусклых отблесках мечей порой была видна мордочка Луны, сжатая в сосредоточенной гримасе. Кровь из рассеченной надбровной дуги растеклась по щеке и капала с подбородка.
Единорогу становилось всё труднее держать концентрацию. Все же как мечник он был не очень, предпочитая бой на дистанции. Клинки двигались слишком быстро для него, и он не успевал реагировать на все движения меча кобылицы. Схватка шла практически молниеносно, и у него не было времени не только на анализ, но даже и на страх.
Закончилось это тем, чем и должно было в такой ситуации. Сблокировав очередной неуклюжий замах вставшего на дыбы единорога, Луна отклонила одним концом клинка меч своего врага, и тут же контратаковала другим концом. Силовое поле с легким треском вошло в беззащитную грудь Курьера. Его собственный меч вспыхнул и растворился в воздухе.
Порой судьбы всего мира могут висеть на волоске, и зависеть от воли всего лишь одного разумного существа, кем бы оно ни было. Пусть сначала это кажется парадоксальным, но на самом деле это давно доказанный факт – вся наша жизнь состоит из цепочки следовавших один за другим событий, сформированных самыми разнообразными, порой совсем незначительными факторами.
Говорят, ненависть одного может погубить целый народ. Так ли это? Может быть. В истории немало примеров, когда правитель, побуждаемый этим чувством, уничтожал подчистую страны и народы, их населявшие. Другие примеры истории показывают, как выстрел одного фанатика разжигал невообразимые войны, в которых гибли целые империи.
Но ненависть – это деструктивное чувство, и может подавиться другим, более светлым – и более прекрасным. Во все времена, во всех мирах прекраснейшим из чувств являлась любовь. А что может быть прекраснее любви к своей Родине?..
Курьер не был патриотом в полном смысле этого слова. Но задуманное Луной «убийство в рассрочку» целой нации вызывало у него ужас и отвращение. Он не считал НКР идеальным государством и признавал, что у него есть множество недостатков, но считал, что она самое лучшее, что может быть для пустошей Эквестрии – просто потому что другой альтернативы нет. Пройдя сквозь множество поселений, городов и деревень на территории республики, Курьер за всеми неурядицами, следовавшими за НКР на ее пути, видел нечто большее – надежду. Новая Кантерлотская Республика была способом изменить послевоенный мир к лучшему, и потому судьба, уготовленная Богиней для страны, представлялась ему чудовищной. Настолько чудовищной, что его собственная участь представлялась незначительной на фоне десятков и сотен тысяч смертей, которые вскоре последуют.
Ненависть одного может уничтожить весь мир… в то время как любви единственного пони достаточно, чтобы спасти его. Курьер решил остановить Луну любой ценой – пусть даже ценой собственной гибели.
Грудь уколола резкая боль. Единорог заржал, чувствуя на месте глубокой раны жуткий холод. Скользящее между ребер лезвие было обжигающе-холодным, и из-за этого чувство боли слегка притуплялось. Дрожа крупной дрожью, Курьер стоял на задних ногах, слушая как внутри него что-то с треском и чавканьем рвется – клинок шел сквозь плоть, как сквозь масло, углубляя и расширяя рану.
Внезапно меч с чпокающим звуком резко вышел из тела и развеялся. В глазах единорога стены и потолок зала сделали резкий пируэт, и он ударился затылком обо что-то твердое. Чувствуя, как его шерстка под комбинезоном стремительно намокает, а в бок упирается засыпанная камнями плита, он понял, что лежит на полу. Попытавшись вдохнуть, жеребец закашлялся – рот и ноздри заполнились кровью.
– А ведь я собиралась пощадить тебя. – в поле зрения появилась мордочка Луны. Кобылица-аликорн, нагнув голову, рассматривала единорога с отвращением во взгляде, словно смотрела на кусок дерьма. – Но игры кончились. Разлом станет твоей могилой. Сейчас ты умрешь, Курьер. Это конец.
Ее слова слышались сквозь нарастающий звон в ушах. Единорог сосредоточился, со всё большим трудом удерживая себя в сознании. Чувствуя, как дышать становится всё тяжелее, он рылся телекинезом в своей сумке на боку.
– Размечтался. – копыто ударило по кожаному мешку, вытряхивая его содержимое на пол. Повернув голову, жеребец увидел рассыпавшиеся по полу в кровавой луже таблетки, антирадин, одинокий стимпак, еще какой-то лекарственный хлам… и один особенный предмет, полускрытый за насыпавшимися на него упаковками джета.
Его вид вызвал у Курьера горькую радость. Если бы он знал, что эта штука есть у него, все могло быть иначе…
– Химия Старого мира… – звякнула раздавливаемая ампула, – не помогла тебе.
Жеребец прикусил губу, зажимая рвущийся наружу кашель, и обхватил предмет левитирующим полем, пряча его под грудь. Резкое движение привлекло внимание Луны.
– Приберег напоследок самый лучший свой трюк? Ну-ка, покажи, что это ты там прячешь!
Луна встала над ним, занося для удара копыто. Курьер, наблюдавший за ней сквозь прикрытые глаза, резко вдохнул, согнул копыта – и ударил ее в задние ноги. От внезапности удара кобылица ахнула и упала на пол. Кашляя и харкая кровью, единорог поднялся, с размаху ударил предмет об пол, и навалился на Луну сверху, прижавшись как можно теснее. Обняв ее всеми четырьмя ногами, он с хлюпаньем втянул кровь носом, и выплюнул ей в ухо свистящим шепотом полные гнева слова:
– Даже если это конец… я все равно остановлю тебя!!!
Ошарашенная произошедшим, Луна скосила глаза вниз. Своей грудью Курьер вжимался в её тело, прижимая к нему ребристый корпус осколочной гранаты. Можно было даже услышать тихий треск горящего запала.
Вздрогнув, она попыталась оттолкнуть единорога, но тот крепко держал ее, и даже вцепился зубами в ухо. Тогда кобылица изо всех сил боднула его головой, и рванулась прочь, пытаясь избежать чуть слышно шипящей на груди маленькой смерти.
Грянул взрыв.
Луна открыла глаза. Она лежала на полу неподалеку от тела единорога. Левый бок, крылья и шея горели от попавших в них мелких осколков, но судя по всему, ей повезло – раны не были серьезными.
Кобылица поднялась на ноги и посмотрела на Курьера. Вот ему пришлось гораздо хуже. Бок, которым он лежал кверху, был весь изрешечен осколками. Морда единорога была мученически оскалена, полуоткрытые глаза смотрели куда-то вдаль.
Луна замерла, ощущая в груди нарастающее волнение. Курьер едва не подорвал их обоих гранатой. В другой ситуации она бы решила, что ему просто обидно погибать одному, и он попытался забрать ее с собой… но фраза, которую он сказал перед этим, ставила всё на свои места. Он шел в самоубийственную последнюю атаку, ведомый отнюдь не местью, а более возвышенным чувством. Он пожертвовал собой, чтобы спасти свою страну.
«Чушь», – кобылица-аликорн вздрогнула и помотала головой. – «Это ничего не значит. Он твой враг. А значит, он может быть сколь угодно героическим, самоотверженным и всё такое прочее, но тебе все равно придется его сейчас добить. Соберись, не будь тряпкой!»
Затрещал магический клинок. Луна подошла к неподвижно лежащему Курьеру, и прижала полупрозрачное лезвие к его шее. Одно несильное нажатие – и всё будет кончено. Кобылица глубоко вдохнула, зажмурилась – и застыла. Меч висел в воздухе, одним концом касаясь единорога и чертя тонкую алую царапинку на его горле.
В уме Луны возникла картина далекого прошлого – она стоит на балконе дворца в Кантерлоте, рядом лежит ее сестра. Запас магических сил и выносливости на исходе, организм источен воздействием Розового Облака, и нет уже воли сопротивляться приближающейся смерти. Но она из последних усилий удерживает щит над уничтоженной и отравленной столицей, давая время пони в нижних городах и поселках эвакуироваться. Холод в груди разрастается, и нет сил стоять. Она падает, с пульсирующем на роге заклинанием мегащита и сгнившими под воздействием отравы легкими – чтобы уже не подняться…
Луна закусила губу и замахнулась сверху вниз клинком, чтобы одним ударом отсечь Курьеру голову… и не смогла это сделать. В уме всплыла другая картинка – смазанный кадр кинохроники: изрытая и перепаханная снарядами высотка; груда камней, в которую превратился командирский блиндаж после удачного попадания мины; наваленные вокруг тела пони и зебр, оставшиеся после следовавших одна за другой копытопашных, и две фигуры. Одна высокая, белая, со встопорщенными от неожиданности и испуга крыльями, и другая – маленькая в сравнении с первой, коренастая, закрытая в комплект армейской брони. Подвиг, снятый на камеру военного репортера, случайно и второпях – сержант Биг Макинтош, закрывший своим телом ее сестру, прибывшую для инспектирования передовых позиций, от выстрела зебринского снайпера.
Меч зазвенел, ударившись о плиты пола, и разлетелся со стеклянным хрустом. Луна стояла над телом Курьера, который оказался гораздо выше в моральном плане, чем она ожидала, и кусала губы. Кобылица пыталась убедить себя, что его необходимо уничтожить, несмотря ни на что… Но она не убивала его. Она просто не могла заставить себя сделать это.
Луна коснулась кожей ноги шеи единорога. Под шерстью ощутился едва уловимый пульс. Курьер был еще жив.
– Считаешь, что Республика должна жить? – вскричала кобылица-аликорн, обращаясь к жеребцу. – Правда считаешь? И ты готов умереть, чтобы защитить её?
Курьер ничего не ответил.
– Возможно, ты ошибаешься. – Луна покачала головой и нахмурилась. – Но если ты уверен настолько, что готов поставить на кон свою жизнь… то Республика получит еще один шанс. А теперь возвращайся, нам пора уходить.
Луна подняла с пола стимулятор, и вонзила иглу в шею Курьера, впрыскивая лекарство.
Под потолком заревела сирена. Кобылица подняла голову. Женский голос прогремел на весь зал:
– Внимание! До запуска две минуты!
Оставив единорога лежать на полу, Луна взмахнула крыльями и поднялась в воздух. В несколько махов она прилетела к консоли управления запуском. Экран, показывавший обратный отсчет был разбит, но прозвучавший сигнал тревоги и так показывал, что времени почти нет. Запуск ракеты был теперь ненужным – и его следовало немедленно отменить.
Луна откинула крышку панели и щелкнула тумблером. Ожили динамики:
– Для отмены процедуры запуска требуется подтверждение одной из правящих Принцесс Эквестрии.
Кобылица стряхнула с ноги накопытник и вложила копыто в выемку в форме подковы. На консоли загорелись несколько красных лампочек, и приятный голос произнес:
– Простите, Принцесса, отменить запуск на данной стадии невозможно.
Луна вздрогнула и широко открыла глаза. Невозможно?! Как?!
Она зашарила взглядом по консоли управления, ощущая потекший по шее и бокам холодный пот. Мозг анализировал ситуацию, ища выходы из нее. Что же делать? Крылья от возбуждения распахнулись и застыли, подрагивая перьями, по спине забегали мурашки. От мысли, что сейчас произойдет, если она не успеет, Принцесса затрепетала.
– Внимание! До запуска одна минута!
На глаза попалась панель с надписью «Экстренные протоколы запуска». Луна откинула ее. Под ней был одинокий тумблер и две выемки под копыта, с двумя подсвеченными надписями над ними. Когда кобылица переключила тумблер, высветились обе надписи – оранжевая и красная.
«Протокол самоликвидации»
«Протокол самоуничтожения».
Не раздумывая, Луна ткнула копытом в выемку под первой надписью. Окошечко с надписью часто замигало.
– Благодарю вас, Принцесса. Принят экстренный протокол «Самоликвидация».
Луна облегченно выдохнула и закрыла глаза. Кажется, обошлось.
Но раздавшийся под сводами зала голос показал, что расслабляться еще рано.
– Внимание персоналу ШПУ! Всем немедленно покинуть первый боевой ракетный пост! Производится запуск из ракетной шахты номер один, всем немедленно покинуть зал!
На консоль управления надвинулась толстая стальная плита, закрывая ее. В одно мгновение кобылица оказалась рядом с очнувшимся и слабо шевелящимся единорогом. Взвалив его тушку на себя, Луна перепорхнула к входной гермодвери, сейчас закрытой. Она подошла к пульту управления и нажала кнопку, открывая ее.
На экране пульта высветилась надпись.
«Производится запуск. Дверь не может быть открыта во избежание повреждения бункера».
– Внимание! До запуска пятнадцать секунд!
Луна растерянно посмотрела через плечо назад. Шахта в центре зала с торчащим из нее головным обтекателем притягивала взгляд, словно магнит. Сглотнув, кобылица с трудом отвернулась. Осторожно сгрузив Курьера на пол, Принцесса легла рядом, прижимая его к себе крылом. Ее рог осветился синим светом, и их обоих накрыл купол магического щита.
Луна не была уверена в том, что барьер выдержит удар сверхвысокого давления, которое неизбежно возникнет при запуске. Если раньше ее щит был способен останавливать мегаарканные боеголовки, то теперь ее магического потенциала едва хватало, чтобы сдержать гранатометный выстрел – весьма неплохо для единорога, но для аликорна просто смешно. Но увы, сейчас было не до смеха – если купол развеется, то их обоих размажет по полу шоковой волной, и никакие способности «кантерлотского гуля-аликорна» ее не спасут.
К тому же у нее осталось одно незавершенное дело. Слова Курьера пробудили в ней надежду на возвращение Селестии. Было бы крайне обидно умереть именно теперь.
Пол задрожал. Мельком глянув сквозь полупрозрачную пелену щита на ракетную шахту, Луна закрыла глаза, усилием воли подавив рвущийся наружу ужас. Она присутствовала при запуске ракеты лишь раз, на учебных стрельбах – и тогда была защищена почти пятью метрами стали и армированного бетона от пробуждающегося гиганта. Но толчок и отдавшийся по всему бункеру тяжкий удар она запомнила надолго. Сейчас возникшие воспоминания некстати лезли в голову, будя первобытный страх. И вот…
В глубине шахты полыхнуло пламя, в короткий миг охватив весь зал. На поверхности показалось металлическое тело ракеты, выталкиваемое из ее хранилища вышибным зарядом. Над раскрытым отверстием ШПУ вспучились изжелта-серые облака дыма, раздался оглушительный хлопок, от которого в каньон посыпались откалывающиеся от склонов камни, и тут же над Разломом понесся оглушительный вой, резонируя от окружающих руин и высоких скал. Сотрясая землю, в небо взмыл серебристо-черный стержень, подпираемый исходящими из его сопел факелами полупрозрачного пламени.
Поднявшись высоко в небо, ракета начала отклоняться, подчиняясь заложенной в нее всего несколько минут назад программе. Головная часть разделилась на две половинки и отлетела от корпуса, открывая черный матовый контейнер. С шумом он отделился от ракеты, выпустив облачко пыли и начал падать на землю. Сама же ракета без своей ноши понеслась в зенит, покачивая обезглавленной верхней частью из стороны в сторону.
Отделившаяся боеголовка приближалась к закутанной в желтые и оранжевые тона поверхности. Снизившись, она выплюнула парашюты, и стала спускаться на них в бушующее песчаное море, словно детская хлопушка. Посылка возвращалась туда, откуда была отправлена – в Разлом. Закованная в экранирующую сталь и керамику, холодная, грозная… и безвредная.
В это же время на невообразимой высоте над Разломом полыхнула белым огнем вспышка – то сработал заряд самоликвидации, превратив корпус ракеты в пар.
Зияющее среди руин отверстие пусковой установки пускало черный дым, словно кратер вулкана. Стихли последние отзвуки рева двигателей запущенной ракеты. Над истерзанной огнем и ветром долиной вновь гудел унылую нескончаемую песню ветер пустошей – так же как и четыре года назад.
Из клубов дыма, выползавших из ШПУ, вылетела фигура крылатой пони, сжимавшей в копытах какую-то ношу. Спланировав к краю каньона, она бережно положила ее на камень, и опустилась рядом.
Поступок Курьера заставил Луну взглянуть на него с новой стороны. Быть может, призналась она себе, все было не так, как она себе представляла. Когда-нибудь, когда он оправится, она поговорит с ним в спокойной обстановке, и наконец узнает подробности того, что послужило причиной гибели Разлома. Не сейчас… когда-нибудь потом.
Кобылица поправила маску на морде лежащего рядом Курьера, и отвернулась, глядя на бушующую перед ней песчаную бурю. Пыльные облака скручивались и перемешивались, образуя над пустошью неспокойный и бурлящий полог, надежно скрывающий тайны Разлома от посторонних глаз.
Тайны, известные только двум курьерам.