Посланник дождя

Глава XIV: Ночь торжества (1/2)

За выход этой главы, равно как и последующих, благодарите не меня, а VOY-Баяна, который предложил мне свою помощь в роли соавтора-исполнителя. Без его энтузиазма рассказ бы продолжал лежать замороженным, потому как, даже имея на руках сценарий сюжета, я не имел желания возвращаться к данному проекту.

Лишь только солнце начертало на полу силуэты решётки, как покой и тишина были нарушены.

– Генрих… Генрих… – в полумгле сна раздался уже знакомый голос, скрипящий и даже надменный.

– Чего тебе, Тень? – недовольно спросил человек, поворачиваясь на другой бок и упираясь взглядом в стену.

– Упрямство – не есть терпение, а гордыня – не воля.

– И? – Генрих продолжал демонстрировать полнейшее безучастие, забывая или игнорируя тот факт, что его внутренний мир уже давно не секрет для спутника и, по совместительству, пособника.

– Воля! Ты хочешь вновь стать свободным? Выйти отсюда, а? Хочешь же.

Генриху словно лимонной кислотой нутро обожгло. Так чувствуешь себя, когда кто‐то угадывает твоё самое заветное, наивное желание и начинает смеяться. Но чёрный дух не угадывал. Он знал, чего хочет Генрих и почему.

– Я же вижу. Из‐за неё… да пусть и из‐за неё.

– Зачем ты треплешь мне душу? – Генрих еле сдерживал себя, чтобы не закричать в голос под аккомпанемент звона цепей. – Чего добиваешься?

– Того же. Воли. Сделаешь свободным меня – и сам обретёшь свободу.

– Каким образом? – Человек вздёрнул закованные руки.

– Я дам этой самодовольной змее то, чего она хочет. Покажу то, что скрыто. Продемонстрирую силу, которую она ещё не видела. Но мне нужно твоё согласие, ибо без него никак нельзя.

Генрих задумался. Если то, что ему предлагает тень – правда, тогда шансы вновь встретиться с Виолин не так уж и призрачны. Но что если, вкусив воли, этот зверь вцепится в его плоть всеми конечностями и не захочет вновь становиться бесплотной тенью; как хищник, раз испробовавший свежей крови, получит отвращение к падали? Сложный выбор, поддаться на уговор и, возможно, вновь почувствовать ветер свободы или же остаться человеком. Пусть даже на цепи и запертым в клетке. Но человеком же.

– Где гарантия, что ты не станешь злоупотреблять моим доверием? – спросил человек, а тень, словно предвидя и такой вопрос, ликовала и не торопилась отвечать, выжидая паузу.

– Гарантия? Раньше ты не спрашивал «гарантий», когда под моим покровом избегал патрулей. Когда твёрдой рукой и мгновенной реакцией убивал, убивал и снова убивал, чтобы жить самому. Твоя жизнь – вот наша общая гарантия! Тень неизменно должен кто-то отбрасывать, как ты ещё этого не понял…

Генрих уже мог смириться с тем, что потерял инициативу в этом противостоянии, и теперь он всего лишь объект исследования. Словно какая‐нибудь редкая змея или букашка. И скоро эта рогатая бестия с зелёными глазами придёт сюда, чтобы потешить своё самолюбие. Словно кошка с попавшей ей в когти мышкой. А затем… сами небеса не ведают, что случится затем. Но чего-чего, а испытывать судьбу в очередной раз Генриху не хотелось. В томительных раздумьях минул полдень. Скоро. Скоро за ним придут либо палачи, либо эта колдунья, но что будет, если…

– Ты решил?

– Нет, – спокойно и даже смиренно ответил Генрих.

– Как глупо… – больше Тень не произнесла ни звука.

День клонился к закату. Для многих это значило лишь то, что скоро на небосвод взойдет луна, и земля погрузится во мрак ночи. Но для узника башни наступление темноты сулило близость момента истины. Вот тени прутьев на полу выпрямились, как по струнке. Хлопнул массивный засов где‐то внизу, а эхо моментально возвестило о приближении кого-то с весьма легкими копытцами, надменными глазами и лебяжьей шеей. Шаги становились всё отчетливей, а в Генрихе вздымалась неуёмная тревога.

Наконец воцарилась тишина, и из‐за двери послышался противный звон ключей. Щёлкнул замок, и дверь со скрипом начала открываться.

– Разрешите, принцесса? – голос оторвал от раздумий и созерцания сверкавшего мириадами звезд небесного панно.

Иссиня-чёрная аликорн медленно обернулась и глянула из-под полуприкрытых век на того, кто потревожил её покой. Перед ней стоял молодой жеребец-фестрал в тёмно-синем сюртуке, расшитом серебряной нитью. Мало кто даже из суровых гвардейцев мог выдержать на себе холодный и требовательный взгляд Властительницы ночи, но этот субтильный фестрал мог. Он смотрел прямо перед собой, а его стальные с просветом глаза, словно два острых наконечника стрел в лунном блике, казались ужасающе безжизненными.

Несмотря на то, что перед ним стояла Её Высочество принцесса Луна, соправительница Эквестрии и одна из могущественнейших волшебниц этого мира, жеребец даже и не думал расшаркиваться больше, чем того требовала субординация. Помимо прочего могло броситься в глаза всяческое отсутствие у этого фестрала светского лоска, характерного для аристократии. Жеребец приподнял кожистое крыло, и перед принцессой оказался объёмный свиток, заверенный печатью в виде щита с эмблемой нетопыря.

– Докладывайте, Дэлюз, – распорядилась Луна. В свете собственного рога она внимательно вчитывалась в подробности отчёта, составленного в её особом отделе.

– В результате спланированной и проведённой провокации, все подозреваемые и уличенные, а также связные, были арестованы. Соглядатаи провели каждого хаосита после дневного заседания буквально до дверей собственных домов, где они и были задержаны после наступления темноты. В общей сложности наш лже-орден Хаоса имени Дискорда выявил сто семьдесят одного изменника в Кантерлоте, и одну тысячу шестьсот шестьдесят шесть активных адептов по всей Эквестрии. В других городах группы из самых проверенных Ваших слуг также начали облаву.

Принцесса еле улыбнулась, обернувшись и вновь посмотрев в темноту, рваную редкими уличными фонарями, по которым одиноко и группами проскальзывали чёрные экипажи, запряженные фестралами лейб-гвардии Её Высочества. Кареты стекались к теневой стороне Замка двух сестер как мотыльки на огонь, везя внутри тех, кем предстояло заняться.

Казалось, это был весомый удар по контингенту, представляющему угрозу как эквестрийскому престолу, так и государственному порядку в целом. Но нет. Для Эквестрии то было лишь малой утешительной новостью.

Нарушение единства меж сестёр, пусть и остававшееся незаметным для простого народа, сильно резонировало во всех сферах жизни королевства. За каждой принцессой теперь стояли свои тайные и открытые органы, армии и союзники, которые вместо того, чтобы объединиться и работать слажено, обособились друг от друга. Однако раскол порождает лишь новые расколы. Теневая борьба между аристократией после долго затишья возобновилась и теперь велась нагло, почти не прикрыто. Да и преступность, почувствовав слабину в организме государственного тела, заметно возросла. Лишь снаружи Эквестрия виделась процветающей и крепкой страной. Нутро же её медленно, но верно гнило, пожираемое незримым пламенем раздора.

Айрон Дэлюз был внутренне горд за столь прекрасно выполненную работу. Для него, как и для остальных фестралов ордена, это была ночь торжества, ведь именно они, верные слуги Её Высочества Луны, а не агенты Селестии, разбили засилье ренегатов. Но он не расслаблялся, зная, что ему ещё предстоит получить от задержанных необходимую информацию. В том числе об их сподвижниках и сочувствующих, с некоторыми из которых адепты стали необычайно близки. Кто‐то мог начать упираться, демонстрируя характер, титулы или звания, но на таких теперь имелись особые методы и полномочия. Безусловно, владение этими знаниями – весьма полезное подспорье в сложившейся государственной обстановке

– Файрбранд уже заговорил? – Не отрываясь от записей, спросила повелительница ночи.

– Все когда‐нибудь начинают говорить принцесса. И то, что господин Файрбранд молчал почти час после задержания, вовсе не его заслуга, а наша недоработка, – со знанием дела ответил жеребец. – По его показаниям были задержаны и другие адепты ордена хаоса, а также получены неоспоримые доказательства вины некой леди Офидии. На данный момент, из всех хаосопоклонников на свободе осталась лишь...

– Леди Дэфолес, – равнодушным голосом подытожила Луна, закончив чтение докладной, словно строгий директор, к которому привели постоянно хулиганящего жеребёнка.

– Теперь у нас есть все основания полагать, что Беатрис Дэфолес и леди Офидия – это одна и та же пони.

– Какую же змею моя дорогая сестра пригрела на груди... – печально опустив глаза, прошептала Луна.

– Соглядатаи следят за ней и готовы к задержанию в любую секунду, – продолжил сэр Дэлюз. – Однако наши особые полномочия не распространяются на лиц, занимающих столь высокий пост, без личной санкции одной из принцесс, конечно. Что прикажете?

Айрон стоял спокойно и ждал, даже не обращая внимания на то, что тьма, вокруг принцессы как будто начинает сгущаться. Тишина и молчание продолжались недолго, иссиня-чёрный аликорн сделала глубокий вдох и…

– Могу ли я довериться начальнику Ночной канцелярии и попросить его о личной просьбе? – спросила принцесса так, словно отчеканила заученную специально для

такого случая фразу.

– Виноват, принцесса, шеф ещё не вернулся из командировки в Кристальную империю.

– Мы, принцесса Луна Эквестрийская, повелительница ночного светила, просим снять слежку с замка «леди Офидии», как и с неё самой. Так же уничтожить в бумагах любые упоминания об узнанной нами цели хаоситов. А о нашей «просьбе» после её выполнения забыть. Её не было. Никогда. Отныне вы, господин главный следователь Айрон Дэлюз, начальник Ночной канцелярии.

Принцесса, охваченная каким-то почти суеверным мраком, расправила крылья и уже поднялась в воздух, как до неё донесся вопрос.

– Нам оставить Беатрис Дэфолес в покое?

– Именно, – бросила принцесса Луна и полетела в сторону Кантерлота.

Айрон был озадачен таким приказом, точнее просьбой. Но задавать вопросы было не в его характере, к тому же, ещё во время отчёта он чувствовал закипающую злобу и гнев внутри принцессы. По личному сыскному опыту Айрон знал, что кобылы злопамятны и изощренны, способны годами копить обиду и ждать. Возможно, подсознательно молодой фестрал понял, что месть Луны будет жестокой и холодной, как и положено. Луна дождалась.