Посланник дождя

Глава XVI: Последняя капля

Дежавю не отпускало Генриха. Путь его вновь лежал на север, только в этот раз цель не была столь призрачной. В этот раз он не был кораблём, дрейфующим во мгле, потому как где-то вдали для него зажгли маяк. Этого факта не омрачало даже произошедшее каких-то несколько часов назад убийство. Бесполезные угрызения совести подождут. Сейчас главное – двигаться вперёд. Вперёд из тьмы прошлого. В будущее, где брезжил свет надежды.

Какой бы непролазной местность не была, Генрих неумолимо прорывался дальше, иногда даже переходя на бег. Мысли о грядущей встрече придавали ему сил, позволяя до самого рассвета мчать без устали. Но, поскольку передвигаться днём было опасно, пришлось всё же подыскать место для ночлега. Как и в старые деньки, человек прикорнул меж мощных корней какого-нибудь старого дерева и задремал, лишь для того, чтобы с наступлением темноты снова рвануться на север.

Уханье совы вырвало сознание из сна. Генрих недооценил свою усталость и невольно проспал дольше нужного. Над головой уже во всю ясно светила луна с мириадами звёзд.

Вскочив на ноги и размяв тело, человек немедленно двинулся в путь. Он точно знал, в какую сторону идти, но внезапно окружение, виденное им при мутном предрассветном свете, теперь не узнавалось, и сбитый с толку Генрих продолжил идти более осторожным шагом.

Вскоре, помимо смятения, путника стал одолевать странный холод, чуждый летним ночам. Тело словно «обмерло», и болталось на костях. По конечностям растеклась прохладная немота, из-за которой они почти не ощущались, но при этом стали необъяснимо лёгкими. Ступни более не чувствовали под собой твёрдый грунт тропы, отчего Генриху мерещилось, что он уже не идёт, а парит над землёй. И лишь следы сапог, оставляемые им, развеивали эти иллюзии.

«Что же происходит? – спрашивал он сам себя, растирая и прижимая локти к телу.

– Тень! – бросил Генрих в воздух онемевшими бледными губами.

Ответа не последовало. Молчание тёмного попутчика случалось очень редко. И всякий раз предвещало лишь беду.

– Тень!!! – что есть мочи закричал человек, не на шутку испугавшись.

И вновь зловещая, давящая на виски тишина. Даже ветер затих. Внезапно, словно по волшебству, к чему Генрих уже начал привыкать, лощину, по которой он шёл, стало заволакивать туманом. Со временем молодые деревца становились всё реже, а туман всё гуще. Густой словно сметана, он съедал весь свет, так что вскоре человек еле видел, куда несут его ноги. Ещё пара шагов и нога смачно хлюпнула, провалившись по щиколотку в мутную жижу. Генрих поспешил переступить, но, сделав шаг, вновь попал в воду и на этот раз чуть не упал. Он успел ухватиться за трухлявое дерево, что тут же с хрустом и переломилось, «подарив себя» путнику как третью опору. Болото чавкало под сапогом, в то время как Генрих, не стесняясь, сыпал вниз проклятия.

Со стороны показались высокие заросли черного кустарника. Сперва Генрих не обратил на них внимания, но затем тьма словно стала прорастать сквозь ветки. Раздался режущий слух недовольный рык, и на человека из дебрей бросился пугающий силуэт. Размер чудища потрясал, оно было одновременно огромным, мускулистым и маневренным, даже несмотря на то, что ему пришлось преследовать человека, прыгая по расплывающимся под когтистыми лапами кочкам. Генриху пришлось удирать как зайцу, особенно, когда вблизи блеснули три ряда зубов и налитые кровью красные глаза. Это Нечто было бы очень похоже на большую плотоядную кошку с буйной гривой, если бы не широкие кожистые крылья и серповидный хвост с сочащимся скорпионьим жалом. Любому в такой ситуации меньше всего захочется задерживаться, чтобы рассмотреть получше то, что несёт тебе не самую лёгкую смерть. Несколько раз Генрих проваливался по колено, но, вынув ногу, продолжал бежать.

Зверь явно лучше ориентировался на этих болотах. Мощным броском рычащая и испускающая слюни по свежему человеческому мясу тварь сократила расстояние до Генриха и чуть было не полоснула его острыми когтями. Повезло. Человек увернулся и словно в отместку со всей силы ткнул зверюгу своей импровизированной тростью в грудь. Гнилое дерево предательски переломилось, не нанеся видимого вреда. Оставалось лишь одно – бежать.

Дыхание начало сбиваться, из горла вместо выдохов стал вырваться густой кашель. Сердце бешено колотилось, в организм вбрасывались всё новые и новые порции адреналина, от которого адское нытьё усталых ног почти не замечалось. Генрих не видел монстра, его рычание лишь смутно слышалось где-то позади, но тварь внезапно спикировала прямо перед носом человека, преградив дорогу. Беглец попробовал затормозить, но получил удар широким перепончатым крылом наотмашь и упал навзничь. Зверь попытался воспользоваться своим шансом и, оскалив пасть с несметным количеством зубов, шагнул к человеку.

Для себя Генрих решил, что в этой передряге он со своей жизнью просто так не расстанется. Только монстр поднял переднюю лапу, человек неожиданно выхватил упрятанный в сапоге кинжал. Резкий выпад в надежде отогнать монстра вызвал лишь молниеносный прыжок в ответ. Генрих чудом успел уклониться, перекатившись в сторону. Потом ещё раз, спасаясь от удара жалом.

Клинок был слишком коротким и не способным достойно ответить смертоносному арсеналу врага, что Генрих прекрасно понимал. Он бросился вперёд и резко влево, заходя противнику во фланг. Зверь сманеврировал, но слишком поздно. Рассекающий удар лезвия всё же задел его заднюю лапу, бежевая шерсть обагрилась кровью. Монстр взревел от боли, присев на землю и дав человеку время на бегство. Похоже, удар задел сухожилие.

Однако на этом запас удачи себя исчерпал. Споткнувшись об корягу, беглец плашмя свалился в зловонную жижу болота. Руки начали молотить по воде в надежде зацепиться или ухватиться за что-нибудь, но топь неумолимо тянула на дно.

«Неужели конец?» – промелькнула в голове роковая догадка. Генрих изо всех сил старался держать нос над водой, а руками нащупать хоть что-нибудь твёрдое. Перед глазами промелькнули обрывистые эпизоды, начиная с его появления в небезызвестном лесу и кончая этим злосчастным болотом. Инстинктивно он взывал помощи тени, потому как собственных сил сейчас было недостаточно, а умирать здесь и сейчас так глупо он никак не хотел.

Человек напряг все мышцы и дернулся вперёд. Тут его рука, наконец, нащупала нечто твёрдое и, рефлекторно схватившись за это, стала тянуть. Сил почти не было, а кончик носа уже заволокло, но Генрих не сдавался и продолжал бороться. Последним рывков он вынырнул и, схватившись за корягу уже двумя руками, вытянул своё тело на мягкую кочку.

Наступила какая-то мистическая тишина и спокойствие, что порой бывает у ложа покойника после исповеди. Генрих был истощён, как физически, так и морально. Он лежал и обнимал мягкую, целиком и полностью обросшую мхом кочку, как родную. Дыхание стало медленно восстанавливаться, мышцы насыщались кислородом, а сердце выстукивало удары всё ровнее и ровнее. Поднявшись сперва на локти, человек не спеша встал на ноги. Нужно было выбираться из этого места как можно скорее.

Туман всё такой же густой белой пеной плавал повсюду, и вскоре Генрих окончательно заплутал. Рукой сдвинув мокрую чёлку с лица, он остановился и прислушался. Где-то неподалёку беседовали двое, и человек поспешил на голос, как мотылёк на огонь, даже не подумав о том, что это мог быть патруль или ещё какой-нибудь монстр этого мира. Ноги шли всё уверенней, хотя кочки продолжали изредка проседать и чавкать. Вскоре в тумане показались два силуэта, явно принадлежащих пони. Они крепко стояли на четырёх копытах, смотря только друг на друга и не обращая внимания на высокий приближающийся профиль. На голове более крупного, вероятно жеребца, была надета соломенная шляпа, а у другого явно читались женственные черты вроде длинной вьющейся гривы и более деликатных форм тела. Генрих хотел было улыбнуться, предвидя, как ему подскажут, а может и помогут найти путь к Сосновому Углу, но стоило только подойти достаточно близко, чтобы рассмотреть пони поближе, он замер. Перед человеком предстала кобылка с шерстью салатового цвета и золотистой гривой, а рядом спокойный стоял коренастый темно-коричневый жеребец. Генрих сразу их узнал. Это была чета Спригов – те самые пони, с которых началась его кривая дорожка падений. Их глаза всё также спокойно и отрешённо смотрели на внезапно возникшего перед ними путника. Пони молчали и просто стояли, уставившись на человека, пока неожиданно кобылка не заплакала. Её чистые зелёные глаза наполнились слезами, но ни звука, ни писка, ни визга она не издала. Бурый жеребец глядел беззлобным, утомлённым взглядом, с каким-то снисхождением, будто видел перед собой не собственного убийцу, а нищего прокаженного калеку, коего можно лишь пожалеть. Генрих этот взгляд вытерпеть не мог, и, посмотрев вниз, чуть не закричал от ужаса. Ему виделась кровь, покрывающая руки по локти, и сжатый в ладони обагрённый нож. Человек упал на колени – ноги словно сами подкосились, не в силах носить грешное тело по земле. Он готов был зарыдать в голос, попытаться объяснить, попросить прощения, так сильно его жгло в груди спавшее ранее чувство вины. С трудом, но убийца смог вновь поднять взгляд на своих жертв, как внезапно с тем же душераздирающим рыком из стальных клубов тумана вынырнул тот самый монстр на своих перепончатых крыльях с залитой кровью лапой. Не раздумывая ни секунды, зверь остервенело бросился прямо на пони. Генрих с замиранием сердца смотрел, как чудовище прижало мохнатыми лапами беззащитных жертв к земле, а те даже не думали сопротивляться, звать на помощь или кричать. Наоборот – покорно закрыли глаза, смирившись и приготовившись к любому исходу.

Оскалившись всей пастью, монстр кратко глянул на Генриха голубыми глазами, и в ту секунду беглец впервые осознал, что смотрит не в звериное, а в человеческое лицо. Лицо весьма знакомое. Генрих мог бы поклясться, что видел его, но где, когда и при каких обстоятельствах? Мгновение – и зубы сомкнулись на шее кобылки, обагрившись алым, а затем та же участь настигла и жеребца. Из вскрытых артерий фонтаном хлестала кровь, а зверь рвал и лакал теплую жидкость, пока не насытился. Генрих же к этому моменту вспомнил, где видел это «лицо». В зеркале того домика на отшибе Зелёного Дола.

– Что смотришь с удивлением? – внезапно спросило чудовище человеческим голосом, утирая с пасти кровь. – Тебе что-то не нравится?

– Ты?! – лишь смог прохрипеть Генрих, как зверь обернулся человеком.

– Нет! Это ты! – огрызнулся монстр, продолжая растирать кровь по лицу.

Перед падшим на колени загнанным и уставшим человеком, над двумя растерзанными телам стояла уже не мантикора, а идентичный ему двойник, только более самоуверенный и буквально воплотивший в своей физиономии всю палитру низменных страстей. С каждой секундой тьма вокруг зловеще сгущалась.

– Думаю, должен сказать тебе спасибо!

– За что?..

– За то, что вскормил и выпестовал меня своей ненавистью, гордыней и решительностью. За то, что прибегал к моей помощи, зная, что за этим не может не последовать чья-то смерть. Без этого мне не на что было бы рассчитывать. Зато теперь не на что рассчитывать тебе.

– Блеф!

Высоко задрав голову, тёмный двойник громко засмеялся.

– Зачем мне врать? В чем выгода?

– Ты хочешь завладеть моим телом! — заявил Генрих, пытаясь подняться на ноги, но те, словно став ватными, не смогли его удержать и подкосились.

– Бедный, глупенький Генрих, – бросил двойник, шагнув к человеку. Тот попробовал поднять перед собой нож, но удар ноги откинул его в сторону. Оппонент, схватив мёртвой хваткой за горло, поволок Генриха в болото. – Как до тебя не дойдет, что твоё тело и так моё! Ты сам мне его отдал. Добровольно. Ну, а что я? Я взял своё по праву сильного. С каждой каплей крови, с каждой кражей я копил силы по крупице, помогал и предостерегал, лишь бы твоё хождение по мукам не заканчивалось и не прерывалось. Ты думал о другом, не мог понять тогда, а сейчас слишком слаб, чтобы противостоять мне.

– Что ты делаешь?! – сопротивлялся человек, пытаясь освободиться, но всё было тщетно. Тот, кого Генрих привык считать всего лишь тенью, обрёл личность и хотел большего, чем просто маячить позади. – Отпусти!

– Не дёргайся! – прохрипел двойник, бросая тело в болотную жижу и, придерживая за волосы, топя голову Генриха в мутной воде. – Всем, чего ты достиг, ты обязан мне. За всё надо платить, Генрих! Даже за слабость.

С каждой волной пузырьков хищная улыбка на маске порождения мрака ширилась. Слабые попытки сопротивляться тут же подавлялись. Движения человека становились всё более вялыми, и через минуту экзекуция закончилась. Как только Генрих перестал трепыхаться, двойник взял его одной рукой за воротник, другой за пояс, и швырнул в топь, словно кота в мешке. Болото медленно и неторопливо засасывало некогда ещё теплое тело, а ухмыляющийся, надменный и самодовольный двойник наблюдал, пока темень с лохматым клоком мокрых волос не затянуло под воду.

Нынешний обладатель человеческого тела резко открыв глаза и начал выбираться из небольшой норы, образовавшейся в результате стока вод с холма. Сон более не требовался ему, как существу, чьи корни уходили в мир потусторонний, нематериальный, но покров ночи был по-прежнему необходим.

Беззлобно ухмыльнувшись, он вынул трофейный кинжал, наблюдая в отражении стальной поверхности затягивающееся грозовыми тучами небо. Солнце медленно скатывалось за горизонт, а сверху начинало накрапывать. Человек – во всяком случае нечто внешне от него неотличимое, – стоял и любовался раскинувшимся как на ладони небольшим лесом, трактом, уходящим вдаль, и крохотным придорожным городком, где старого Генриха искренне ждала она. Она – та, что была опасна для того, кто нынче обосновался в его разуме и теле. Нужна была ещё одна решительная победа; окончательное отсечение последней ниточки, что может помешать тьме стать полновластным хозяином в этом плотском сосуде. Нужна свежая, невинная кровь той, что заставляла огонёк души Генриха теплиться надеждой.

– К тому же, нельзя уходить не попрощавшись, – произнёс гортанный голос, а рука покрепче ухватила рукоять ножа. – Пришло время играть реквием, мисс Виолин...