Посланник дождя
Глава IV: Низкие истины
Крупный угольный жеребец тонул в кружке эля, сидя за крайним столиком небольшого трактира. Могучая грудь при каждом выдохе воспроизводила шум, словно по железу водили напильником, а табурет под ним то и дело жалобно скрипел, так и норовя в следующий миг сложиться в гармошку. Этого земнопони нисколько не смущал тот факт, что нынче полдень – разгар рабочего дня. Пусть так, его всё равно не в чем упрекнуть, потому как он прямо сейчас по самые уши в рутине своей работы. Самой бесполезной работы в этом Селестией забытом городке – в должности местного шерифа.
Страж порядка, гроза преступности, блюститель закона – как же всё-таки убого это звучит! Здесь кража грошовой безделушки считается событием года, о котором без умолку будут трепаться ещё пару лет… Ух, этим, пожалуй, всё сказано.
Вот шерифу и остаётся продолжать заливать свою тоску дешёвым алкоголем, тратя то жалкое жалование, что он получает ровным счётом не за что. Ничего не скажешь – справедливо. А ведь сложись всё иначе, он бы пробовал благородные напитки в самых солидных заведениях больших городов. Будь среди его добродетелей холодная рассудительность, толика благоразумия и хоть немного дальновидности…
Как и его старший брат, Эвид Фаз подавал большие надежды. Его природные физические данные сулили быстрый карьерный рост на службе в королевской страже Её Высочества Селестии. Но то ли карты не так легли, то ли не в капризах фортуны причина.
Никто не стал долго разбираться в произошедшем инциденте – всё было до ужаса очевидно. Драка с сослуживцем на пьяной почве, вылившаяся в избиение оного, поставила под удар не только дальнейшую службу Фаза, но и его судьбу. Потерпевший, как выяснилось после, оказался не простым рядовым гвардейцем и настаивал на разжаловании зачинщика и ссылке на границы королевства. Если бы не вмешательство старшего брата, к тому времени дослужившегося до звания капитана, у него не получилось бы так просто отделаться. Всё сошло на принудительное увольнение, что, безусловно, ставило крест на всех начинаниях службы во дворце. Однако старшему всё же удалось выхлопотать для него должность шерифа в одном городке, расположенном недалеко от Кантерлота.
Насыщенные дни, проведённые в городе, который по значимости уступал лишь Ферану – граду в Диколесье, бывшим тогда столицей Эквестрии, ¬– остались позади. Их сменили серые будни в мирном торговом поселении, где даже вода в реке течёт медленнее, чем надо. Часто жеребец, вываливаясь из трактира после «тяжёлого» рабочего дня, задавался вопросом — зачем тут вообще нужен шериф?
Очертания Кантерлота в безоблачную погоду были видны даже отсюда. В такое время Фаз часто ловил себя на том, что засматривался на него, забывая обо всём. Ведь там он почувствовал вкус жизни, и служба ещё не успела ему опротиветь, да и вряд ли бы смогла – уж такого он склада. Там же он всё это потерял…
Шериф не верил в судьбу до этого дня. До этого мига и этой минуты, когда в дверь трактира ворвался местный, иногда пропускавший с ним кружечку-другую.
– Шериф Фаз, мне нужна ваша помощь, – сбивчиво, с задержкой проговорил жеребец, переводя дыхание.
– Треен, что стряслось? – Здоровяк и бровью не повёл, продолжая предаваться воспоминаниям. – Жеребёнок опять с моста в речку сиганул? В прошлый раз, когда я добрался до места и готов был оказать помощь, тонувший – оказывается! – плавать умел. Кошка на дереве застряла? Я сегодня по дороге сюда видел двух приезжих пегасов. Им как-то сподручнее будет. Или…
– Блюбель пропала! – перебив монотонный бас шерифа, воскликнул Треен. – Это не просто так, уверяю вас. Ранним утром она навострилась выполнять очередной заказ – ох, если бы я знал какой! – и исчезла. Мы обежали всех её частых клиентов – никто ничего не видел. Встретившиеся на улице прохожие также ничего не знают. Я уверен, моя сестра ни за что бы не покинула пределы города по своей воле.
Фаз, пусть и с неохотой, но поднялся с насиженного места. То, что нынешнее происшествие внесёт в его день хоть какое-то разнообразие, втайне радовало жеребца. Но свои чувства он скрыл за серьёзной миной блюстителя порядка, коим ни разу себя не считал.
– Подключим к делу местных, разделим их на группы и проверим окраины Дола… но прежде я всё же допью свой эль.
Как того и хотела пони, Генрих, спустя час после их разговора, стал собираться в путь. Эта глава обещала закончиться без шума и жертв: человек покинет дом, оставив пленницу в её собственном распоряжении. Все планы обрушил стук в дверь.
По побледневшей мордочке кобылки Генрих понял, что снова недооценил оперативность местных.
– Позвольте мне выйти и отвести их от дома! – чуть ли не взмолилась Блюбель, увидев полезшую за ножом руку человека. – Я смогу убедить их, что всё в порядке!
– Сможешь? – зло бросил Генрих.
Доверие… Вот та непозволительная роскошь, что совсем недавно чуть не свела его в могилу, а после заставила оступиться и пожалеть о совершённой ошибке. Оно жестоко играет с ним. Ох, как жестоко! Пойдя навстречу этому качеству, человек боялся вновь быть преданным, но и поставив на нём крест, он, возможно, вырастит терновый куст там, где можно было бы пройти без хлопот. Несложно догадаться, к какому выбору склониться чаша весов в конечном итоге.
– Знаешь ли, я не хочу испытывать своё везение. Ты поможешь мне несколько иначе. Поверь, в этом случае тебе даже рот открывать не придётся.
Не успела кобылка задаться вопросам, как правая рука Генриха крепко обхватила основание её косы и потянула к входной двери, где уже не просто стучались, но ломились.
– Прошу, остановитесь… – упираясь, воскликнула пони. – Мне больно!
– Прости, но я лишь следую твоему совету – пытаюсь покинуть это место, – под удары, разбирающие дверь на щепы, Генрих, опустившись на одно колено, лукаво обратился к кобылке. – Ты же не хочешь, чтобы твои настойчивые односельчане пострадали? Тогда не глупи.
Ещё десять минут назад между человеком и пони развязалась если не беседа, то хотя бы разговор, никак не походивший на запланированный допрос. Кобылка почти охотно делилась с внимательно слушавшим Генрихом описание своего мира, а теперь он тащит её за гриву через коридор. То ли ещё будет...
Не выдержав очередного удара задних копыт, крепёж засова слетел, и дверь с шумом отворилась. Перешагнувший порог жеребец тут же застыл. От увиденного он даже не обратил внимания на тошнотворный запах, просачивающийся из спальни: неизвестное существо одной лапой подтянуло за гриву искомую ими Блюбель, да так, что её передние ноги оторвались от пола, а другой поднесло к шее пленницы нож.
– Назад, – угрожающе понизив голос, приказал Генрих. – Живо!
Вошедший в ступор жеребец подчинился. Осторожными шажками, таща за собой пони, человек вскоре оказался на крыльце. На него устремились полные смятения взгляды двух жеребцов и одной кобылки.
– А теперь, если хотите видеть её живой, – Генрих демонстративно подтянул косу Блюбель ещё сильнее, – топайте туда, откуда пришли.
Никто не спешил покоряться этой угрозе, а сдавленный голос пленницы, вторивший его словам, только подкрепил их упрямство. То ли в пони играло неумолимое желание остаться с пленницей и освободить её из лап чужака, то ли они не до конца осознали всю серьёзность сказанного. Генрих предвидел такой поворот и заранее подготовился к решению этой проблемы.
Всё ещё смертельно острое лезвие ножа прижалось к нежной шее кобылки чуть-чуть плотнее. Даже раненой левой руке, которую совсем недавно эта пони врачевала собственными копытами, не стоило прикладывать особых усилий, чтобы вслед за поцелуем стали несколько алых капель сбежали вниз по голубой шёрстке.
Всю решительность и былой настрой наблюдавших за этим как ветром сдуло.
– Прочь! Больше повторять не стану.
Этой группе ничего не оставалось, как, ударившись в бег, направится к Долу с единственной мыслью – поскорее вернуться сюда, только гораздо большим количеством.
Когда они исчезли из поля зрения, Генрих разжал руку, полностью освободив Блюбель. И, отдышавшись, кобылка подняла голову. Этот взгляд… человек был рад, что всё это время она была к нему спиной. Не мудрено, что под ним рука бы предательски дрогнула.
– Ты свободна. Иди уже к своим. – Небрежно отмахнувшись, Генрих отвернулся, поправляя сумки на плече.
Но пони продолжала смотреть на него, словно решаясь что-то сказать. Нет, не ненависть была в её взгляде, не обида и не злоба, но жалость и сочувствие. И что странно, эти чувства задевали в душе человека какие-то струны, вызывали гнев своей противоречивостью к произошедшему.
Вскоре Генрих понял, что делает с ним этот взгляд. Понял, на какой струне он играет.
Совесть. Забытая с той ночи, она восстаёт, заставляя его вновь чувствовать себя виноватым и признать свою неправоту. Не так-то просто её заглушить. И то, что Генрих вдруг почувствовал силы низвергнуть это чувство, отнюдь не его заслуга. Об этом он узнает только…
«Нет, не добьёшься».
Слабая, едва заметная улыбка коснулась губ Генриха. Нарастающий гнев внезапно погас, а почти треснувшее самообладание вновь защищало его гладкой поверхностью карнавальной маски. –
«Возможно, меня прошлого этот взгляд поставил бы на колени. Но его больше нет. Больше нет того человека, который в порыве благородного сожаления сотворил бы какую-нибудь глупость. Он остался в той спальне вместе с убитыми хозяевами дома. А я не позволю призраку мутить мне воду. Не позволю».
– Не жди невозможного, – сказал Генрих перед тем, как двинуться в путь. За своей спиной он оставил кобылку и, возможно, последние отголоски многих добродетелей, кои заклеймил слабостью.
«Извини, совесть, но мне с тобой мне по пути».
– Сприги мертвы?
– Убиты, – отозвался появившийся на крыльце жеребец. – Не могу поверить, что в наш дом пришла такая беда…
– Теперь поползут слухи и, чего недоброго, их раздуют, – лопотал стоящий подле шерифа мэр городка. – Не дай Селестия, это скажется на экономике Дола! – и, заметив негодующие взгляды горожан, поспешил добавить: – Нужно немедленно предать несчастных земле. Знайте, пони, совершившего это зло, очень скоро настигнет правосудие принцесс!
Поскольку Блюбель отвечала на град вопросов молчанием, что списали на шок, Фазу пришлось полагаться на показания пони, исследовавших дом Спригов. Из их сбивчивого потока слов он вынес самое важное. Виновник торжества – неизвестное существо, обладающее даром речи, а следовательно, скорее всего, разумное. И не так-то много вариантов, куда оно могло податься, обвешавшись сумками.
«В любом случае, стоит рискнуть, – размышлял жеребец. – А вдруг…»
Он отлично понимал, что судьба подкинула ему настоящий шанс всё исправить. Если он доставит пойманного чужака принцессам, его тут же восстановят в звании, а то ещё и – чем Дискорд не шутит! – повысят ранга эдак на два.
Глаза жителей Зелёного Дола зажглись восхищением к своему шерифу, когда тот с небывалым для него рвением отдавал распоряжения дюжине вызвавшихся помочь жеребцов. Знали бы пони, что за всем этим не прячется и капли сочувствия к жертвам убийцы. Возможно, он был бы только рад, будь их… несколько больше. Вся значимость его подвига в глазах правительства Эквестрии тогда бы засияла ещё ярче. Но что уж там! Фаз довольствовался тем, что есть.
Так или иначе, за шанс вновь гарцевать по залам дворцов звонкой чечёткой гвардейских накопытников этот тщеславный пони многое бы отдал.