Ночная Радуга
Глава 5. Правда.
В рассветный час по улице Понивиля бредет задумчивый ночной пегас.
Бессонная ночь минула, но одолевающие думы готовы разорвать душу напополам, и сердце будто наливается свинцом...
Вся ночь прошла в тщетных поисках принцессы Луны. Блэк Винд исходил все окрестные места, где встречал колесницу Ночи, но видимо, принцесса была сегодня занята в другом районе Эквестрии. Когда горизонт начал светлеть, Блэк Винд отчаялся и двинулся обратно в Понивиль.
Да еще куда-то делся дневник.
При мысли о том, что кто-то из пони его прочитает, становится жутко. А предположение, что он может быть у Рейнбоу Дэш, вообще повергает в полнейшее отчаяние.
Вдруг живот издает отчетливое в утренней тишине бурчание. Взгляд невольно падает на цветастую дверь «Сахарного уголка», что как раз отпирает Пинки Пай.
Та замечает фестрала и приветливо машет передней ногой:
— Привет, Блэк! Заходи!
Ночной пегас думает всего секунду. Думы думами, но горячий чай с кексом бы не повредил... Да и в голове, может, прояснится.
Он медленно бредет к кафе, но Пинки вдруг оказывается рядом и быстро заталкивает друга внутрь. Усаживает за стол, где моментально появляется чайник и несколько тарелок с выпечкой.
— Я сейчас! — Радостно говорит Пинки, — Поставлю кексы в духовку, и мы поговорим, как ты и хотел!
С этими словами розовая пони исчезает на кухне и начинает греметь посудой.
«Я хотел?!» — хочет спросить немного ошарашенный Блэк Винд, но дверь кухни уже закрывается.
Ночной пегас спокойно завтракает, почти не чувствуя вкуса свежего кекса с черникой. Вскоре Пинки выпрыгивает из кухни и усаживается напротив. Голубые глаза с неизменной смешинкой в глубине смотрят прямо на фестрала, а на лице играет выжидательная улыбочка.
— Что? – Осторожно спрашивает Блэк Винд.
— У тебя проблема. Когда у друга проблема, я всегда вижу.
— Действительно, — фестрал отставляет чашку, — это связано с нашей общей подругой.
— ...Рейнбоу Дэш!
— Откуда ты... а, не важно. Да. В общем, я...
Пинки Пай перебивает, прикрыв рот копытцем:
— Ой, как мило! Дэши и Блэк, хи-хи-хи-хи!
— Да нет же! То есть да, но... Короче, я не могу подобрать слов, чтобы рассказать Дэш то, что она хочет. Это не только мой секрет, и я дал обет никому рассказывать. Но я опасаюсь, что она все же докопается до истины.
— Слово надо держать. А то можешь потерять друга... – Пинки делает глаза навыкате, — НАВСЕГДА!
— В том-то и дело. Если я сдержу слово, я потеряю Рейнбоу. А если не сдержу... не хочется даже думать. Могут пострадать все...
— Когда страшно – смейся, когда не знаешь, что говорить – говори правду!
— Я не могу, Пинки! Я дал клятву... принцессам! Я знаю, что виноват, меня все предупреждали. Но ты права, Рейнбоу слишком много для меня значит...
Розовая пони кладет копыто на грудь фестрала.
— Слушай сердце. Верь в него и магию дружбы. Еще ни разу не случалось, чтобы дружба не могла преодолеть опасность или страх. Получится и у тебя.
На мордочке Пинки Пай играет все та же беззаботная улыбка.
— Спасибо, — говорит фестрал, — но я все же не знаю, как мне быть.
— Устроим вечеринку! Будем танцевать!
Блэк Винд вздыхает, но в сердце поднимается волна тепла, а по морде расплывается улыбка.
«Это просто Пинки Пай, — говорит у него в голове голос Твайлайт Спаркл, — С ней все воспринимаешь как должное».
— Вечеринка не всегда может помочь, Пинки, — говорит фестрал.
— «Делай что должно, и будь, что будет», — неожиданно изрекает Пинки очень серьезным голосом, хотя улыбка так и не сходит с ее лица, — так ты всегда говорил?
Ночной пегас ощутимо вздрагивает и роняет на пол чашку.
Осколки разлетаются по полу вместе с каплями чая...
...Облачный дом в окрестностях Понивиля.
Рейнбоу Дэш лежит на кровати, погруженная в тяжелые, непривычные раздумья. На полу рядом раскрытая книжка про Дэринг Ду, и утренний сквозняк шевелит страницы...
Ночью пегаска не сомкнула глаз, как и Блэк Винд.
Но если Блэк Винд бродил по облакам и окрестностям в надежде найти принцессу Луну, то Рейнбоу погрузилась в воспоминания и собственные переживания.
Она так и не надумала, что же конкретно скажет лунному пегасу при встрече, даже если предположить, что их конфликт успешно разрешится. Ответить взаимностью, отдавшись новым, будоражащим чувствам, и плевать на то, что скажут другие? Прочертить границу, через которую нельзя переступать? Или вообще сказать, чтобы не смел больше показываться на глаза?
Хотя, положа копыто на сердце, последнего говорить не хочется.
Дэш даже подумывала, не сказать ли Блэк Винду, чтоб не парился, и забыть про все секреты, раз сами принцессы требовали предать их забвению...
Но идти на попятную – не в традициях Рейнбоу Дэш. Да еще снедает до зуда извечное кобылье любопытство. Слишком интересная тайна, чтобы отказаться от нее!..
К тому же, слова, произнесенные фестралом перед прощанием, открывают и другую сторону. Ту, в которой отчаянная чемпионка вовсе не так уверена, как в небе. Все смешалось: друзья, полеты, свобода, мечты. И вдруг – чье-то особенное, самое важное на свете чувство.
Куда большее, чем дружба. Или просто – другое. То, что возможно лишь между действительно стремящимися друг к другу сердцами. Когда два пони – словно половинки целого. Или больше двух. Сейчас, в эпоху благоденствия и Гармонии, для любви не возводят границ. Даже тем, кто хочет жить по древним традициям табунов.
Говорят, с этим чувством ничто не может сравниться. Что объяснять его словами – бесполезное занятие. Кое-что может получиться с помощью стихов, музыки, картин... в общем, вдохновения. Так рассказывают. Дэш никогда не старалась забивать этим голову.
Но пока не познаешь – ни за что не получишь полной картины. А когда обретешь это чувство – любые слова станут не нужны.
И конечно, Рейнбоу Дэш, лучший летун Эквестрии — не маленькая, чтобы упускать из виду и другую сторону таких отношений. Давно уже известна главная взрослая тайна, «то-о-чем-говорят-только-с-самым-особенным-пони». Или с подругами на кобыльих посиделках, с сальными шуточками и хихиканьем в копытце.
А откуда жеребята берутся, и почему у пегаса крылья могут непроизвольно раскрываться при сильных эмоциях, и, в частности – когда думаешь о ком-то особенном... так это любой пони-подросток знает. Равно как и уйму скабрезностей про рога единорогов и прочие чувствительные места разных видов пони.
И, наверное, потому что жеребцов куда меньше чем кобылиц, первым не особенно нравится чувствовать себя слабым звеном. И это всегда отпугивало их в сильной, отчаянной Дэш.
Так и получилось, что лучший летун Эквестрии до сих пор одна. Флирты в старших классах летной академии и почти невинные прижимания по углам дискотек и раздевалок не в счет...
И теперь сердце заходится в волнении. Признания Блэк Винда всколыхнули и растревожили непривычные чувства в душе.
Мало кто... да что там, никто не знает о том, что за показной уверенностью и бесшабашной храбростью Рейнбоу Дэш скрывает неопытность в том, что касается отношений с сильным полом.
Конечно, подобное поведение еще со школьных лет создало лазурной пегаске репутацию агрессивной и властной кобылки, что обычно отпугивало потенциальных ухажеров надежнее удара копытом в челюсть. И породило целую гору совершенно идиотских слухов.
Дэш вздыхает.
Да, а ведь когда-то она и вправду пыталась кого-то найти, что-то делать со всем этим. Ряд неудач привел к тому, что пегаска просто сосредоточилась на друзьях и тренировках, оставив сердечные дела на самотек.
А чтобы не выдать неуверенность, придумала отговорку, что даст шанс только способным перегнать себя. Естественно, лучшего летуна Эквестрии победить еще никто не смог, что только подлило масла в огонь. А когда прибавилась ответственность за Элемент Верности, даже пытаться перестали. Блэк Винд оказался исключением за довольно длительный срок, но замешательство и, чего греха таить, страх, заставил Дэш снова поступить привычным образом.
Иногда Рейнбоу казалось, что после побед над Найтмер Мун и Дискордом все стали чуть ли не благоговеть перед шестеркой подруг. И если раньше школьные фанклубы тешили самолюбие, то теперь, когда среди поклонников стали появляться вполне взрослые пони, это стало вызывать смешанные чувства.
И если дни полнятся дружбой и весельем, то вечера...
Да, до недавнего времени Дэш изнуряла себя тренировками в том числе и затем, чтобы к ночи без сил рухнуть в кровать и забыться сном. Теперь к вечернему времяпровождению добавилось чтение, оказавшись вовсе не таким скучным, как казалось раньше. Только бы избавиться от тягучего чувства... одиночества?
«У меня полно друзей, — мысленно обрывает пегаска сама себя, — и любой из них готов на все ради меня!»
«Но ты же понимаешь, что это не совсем то, верно? – Отвечает внутренний голос, — Будь честной с собой, Рейнбоу Дэш, друзья только временно смогут заменить тебе самого особенного пони...»
Взгляд пегаски притягивает черная обложка дневника.
Протянуть копыто и погрузиться в глубины души нового друга...
«Не делай этого, Дэши», — говорит внутренний голос.
«Я никому не скажу, — отвечает Рейнбоу сама себе, — и сделаю вид, что не читала».
Копытце переворачивает первую страницу, и лазурная пегаска погружается в чтение...
«Я, ныне именуемый Блэк Винд, переношу эти слова на бумагу, чтобы убедить себя в реальности произошедшего после того, как минет время. Если ты, читатель – пони или любой другой житель мира Эквестрии, заклинаю, закрой дневник сей же миг, и верни его мне или любой из принцесс...»
Дэш чувствует, как горят уши. Несколько мучительных секунд продолжается душевная борьба, но любопытство все же берет верх. Рубиновые глаза снова жадно впиваются в строчки...
«День первый.
Начнем с того, что я не был рожден фестралом и вообще пони. Равно как не принадлежу я и к Детям Ночи, творениям принцессы Луны. За пределами Эквестрии есть множество миров, в которых обитают существа самого разного облика.
Моей родиной был отравленный нефтью и ненавистью Сарборус. В эпоху ревущих моторов и пропеллеров, грохочущих орудий и всеобщего безумия. Когда фронты опоясывают континенты, горят и земля, и небо, а машины перемешивают с грязью посевы, солдат и города вместе с жителями...
Так уж случилось, что в нашем мире, полным ужаса и слез, появился способ заглянуть в Эквестрию. Нас было несколько... неважно, сколько именно. Мы продолжали верить в реальность этого мира, хранили в сердце любовь и дружбу, находили друг друга и несли этот огонек сквозь беспросветную тьму. Не буду вдаваться в подробности, но однажды мы оказались за гранью. Мы шли по дороге из звезд за лучом света, взявшись за руки, как дети. И в конце пути встретили их...
Селестия, Луна, Каденс и... в общем, все аликорны. Они вышли навстречу, готовые дать отпор вторгающимся пришельцам, как случалось уже десятки раз...»
«Десятки?! – прерывает чтение изумленная мысль, — Но на нас никто не нападал уже много больше тысячи лет! Даже соседи, не то что из других... миров?»
«...но мы не несли зла в сердцах.
Мы тогда умоляли аликорнов не прогонять нас. Видеть в шаге врата в Эквестрию и вернуться после этого к прежней жизни стало бы для нас крушением мира. Они сжалились. Даровали нам выбор облика и время освоиться.
Не всем... Многих я не видел после перемещения. Может быть, чьи-то чувства были неискренни? Я как-то спросил принцессу Луну об этом, но она сказала что-то вроде: «Ищущие сердцем Тьму обрели ее, как и желали». Ответ, породивший лишь вопросы... Я не посмел спрашивать дальше, таким тоном это было сказано.
Так вот, мы все изменились под воздействием магии сестер. Земные пони, пегасы, единороги... Один из нас стал даже грифоном. А я выбрал службу принцессе Луне, потому что мечтал вернуться в небо, люблю ночь и бывший воин. Умею только служить, а рисовать ртом и копытами пока не получается. Может быть, попробовать крыльями или хвостом?..
Принцессы поставили одно условие. Никому, никогда, ни при каких обстоятельствах не рассказывать о других мирах и о своем происхождении. Аликорны нарушили один из законов магии, позволив нам остаться, но последствия смягчаются тем сильнее, чем меньше пони знают обо всем.
Мы принесли обет.
Письменный же рассказ, я уточнял, не причинит вреда, если его никто не прочитает. Буду всегда носить дневник с собой и никому не покажу...»
Дэш снова чувствует укол совести. Но назад дороги нет. Все прочитанное походит на бред. Но завлекает, будто новый роман про Дэринг Ду!
Даже вся серьезность ситуации не может побороть возникшее азартное любопытство...
«Ну же, Рейнбоу, будь немного серьезнее!» — думает пегаска, но тщетно.
Взгляд будто сам собой цепляется за кривоватые строки... Очевидно, писавший еще очень неуверенно держал перо:
«День второй.
У многих из нас до сих пор нет веры в реальность происходящего. Видимо, так и ждут, что проснутся в госпитале, а добрые поняши вокруг обернутся санитарами с галоперидолом.
Сколько ни читали (и писали) мы сами про путешествия в Эквестрию и превращение в пони, ощущения все равно непередаваемы. Ходить на четырех ногах – отнюдь не то же самое, что на четвереньках. А еще хвост. И крылья. И подвижные, чувствительные уши. Видел и чувствовал это раньше во сне, но там все воспринималось как должное.
А еще странно себя чувствуешь, когда все тело покрыто шерстью. Теперь понятно, почему среди пони не принято носить одежду в повседневной жизни. Вроде бы и голый, но и одетый одновременно. И не мешается совсем при минимальном уходе.
День третий.
Какую ношу принцессы взвалили на себя! От каких опасностей хранят этот чудесный, хрупкий мир! По сравнению с этим поднятие солнца и луны – просто маленький фейерверк, ночник над кроватью жеребенка... Ради доброты, ради любви, ради Эквестрии.
Как они иногда зовут их, «мои маленькие пони».
Иронично и трогательно звучат для нас, чужаков, эти слова.
Все пони, как и мы теперь, их дети, до одного. Даже если расстраиваем их. Гораздо чаще, чем думаем.
Пускай ни одна пони никогда не прочитает это, но как же хочется им сказать: какие же вы счастливые... и даже не представляете, как богаты.
В старом мире мы были вынуждены сражаться за то, что вам дается от рождения или по волшебству... Вернее, мы думали, что сражаемся за это. А было время, мы каждый день сталкивались с таким, что даже у королевского стражника поседеет грива.
И от чего вас берегут принцессы... И о чем вы никогда не узнаете».
«...как бывало уже десятки раз...» — эхом вторит строчкам мысль.
«День четвертый.
Нашу группу учат летать. Единорогов увели на магические занятия, и земным пони тоже что-то преподают. Основы сельского хозяйства, наверное? Никто из нас не был фермером в прошлой жизни. Дети асфальта, как говорится...
Мой первый полет.
Неуклюжий, медленный. И при этом – такой захватывающий.
Но Спитфайр, казалось, не расстроена, наоборот. Ободряюще улыбается, не иронизирует. И как будто не удивляет ее целый десяток взрослых пустобоких пегасов. Очень дисциплинированная и строгая, но совершенно не грубая, настоящий офицер. Интересно, что принцессы сказали ей?.. Или не в привычках капитана знаменитой команды задавать вопросы?
Как же хорошо, что пони не воюют, и их войска – скорее церемониальные.
Даже легендарные «Вондерболтс».
День восемнадцатый.
Сегодня я получил кьютимарку на погодных упражнениях, когда придумал сделать торнадо для разгона грозового фронта. Хотя, казалось бы, что особенного, в серии про зимнюю уборку пегасы сотворили практически то же самое.
Легкий зуд, как от электричества, несильная вспышка... черный смерч. Как на моем самолете, земля ему пухом. Найт Фог (наша штабная крыса тоже заделалась пегасом, несмотря ни на что) не перестает меня подкалывать, что мой позывной стал сначала именем, а теперь еще и призванием.
Предложил сделать татуировки на крыльях: зеленые звезды империи Вантарион.
Вот же язва.
Это была шестая кьютимарка в нашей «эскадрилье».
День тридцать девятый.
Большинство из нас разлетаются по новому месту жительства. Принцессы просили (не приказывали!) по возможности держаться подальше от шестерки Хранителей и Понивиля. Наши знания могут сыграть с нами плохую шутку, которая породит вопросы...
Что ж, почему бы нет.
Моя служба – раз в трое суток тянуть с Рейзор Вингом Колесницу Ночи, помогая принцессе Луне хранить сны поняш. Посмотрим.
Рейзор, в отличие от меня, НАСТОЯЩИЙ фестрал из Старспайра. Не проговориться бы...
Впрочем, у ночного народа не принято расспрашивать о прошлом. К тому же, он думает, что я из Детей Ночи – обращенных магией Луны дневных пони. Я его не разубеждаю. Так легче объяснить мое неведение о Старспайре.
Тягучее чувство одиночества, преследовавшее меня на родине, никуда не делось. Почему даже этот чудесный, тихий мир не может исцелить мою растерзанную душу?
Принцесса Селестия дала нам один и тот же совет. Всем. Не знаю, справлюсь ли.
Никогда не умел заводить новых друзей...
День пятьдесят третий.
Возил колесницу ночи и видел Хранителей на свадьбе Шайнинг Армора и принцессы Каденс. Проследовал за поездом, что вез домой знаменитую шестерку. Слышал голоса и смех, когда сидел на крыше вагона, не удержавшись от искушения прикоснуться к самому сокровенному.
Чувствую себя снова молодым. Хочется радоваться, как мальчишке жеребенку. Взлететь к самым звездам и резвиться в бликах местных персеид. Я не могу выразить, насколько меня поразило это чувство.
Кажется, что мир пони, наконец, по-настоящему проник в мою душу.
Надеюсь, прошлое перестанет являться мне. Самый страшный сон, воздушная битва над Трайдентом – последний раз, когда я сидел за штурвалом аэроплана. И когда мы выбросили бомбы не над военными заводами, а над жилыми кварталами.
По ошибке, как я думал. Потом только выяснилось, что это была спланированная акция устрашения. Газеты писали, что именно эта бомбардировка стала чертой, после которой из войны исчезли правила, честь и милосердие.
Понятное дело, все пилоты отказались бы выполнять такое задание, получи они его заранее. Проклятые политиканы все продумали.
До сих пор стоят перед глазами пылающие дома. И истребители, в ярости рвущие нас из пулеметов, пока последний (мой) пустой бомбовоз не рухнул на пылающую землю где-то в бывших сельхозугодиях. Не могу осуждать за это пилотов: в Трайденте наверняка жили их родные.
Видимо, это мое персональное чистилище. Даже находясь здесь, в мире мечты, помнить о том, кто я и что я. Тот, кто привез две с половиной тонны смерти на мирно спящий город.
Что ж, грех жаловаться. Я заслужил гораздо худшее наказание.
Надеюсь, когда-нибудь призраки из прошлого все же отпустят меня...
Пегаска сопоставляет запись с кошмарным сном фестрала, и ей становится дурно.
«Ты никогда не видела, как горит небо, Рейнбоу Дэш...» — словно раздается голос ночного пегаса, и горькое понимание заставляет сердце сжаться.
«Прости, что заставляла тебя вспоминать», — мысленно сказала другу пегаска, терзаемая совестью.
Но все равно оторваться от чтения нету сил...
День сто шестидесятый.
Снова летал наблюдать за Рейнбоу Дэш. Просто как она прилетает домой, закрывает дверь... И как свет в окне вскоре гаснет, свидетельствуя, что хозяйка облачного особняка сладко уснула.
Пользуясь служебным талисманом, подглядывал за ее снами, в которых она не перестает летать.
Сегодня я окончательно понял, что погиб. Извожусь, не нахожу себе места. Не успокоюсь, пока не познакомлюсь с ней.
Для меня это просто шок. Взглянуть на нее как-то... не как раньше.
Найт Фог назвал меня кретином. А я не стал спорить.
День сто семьдесят пятый.
Найт Фог – настоящий друг.
Сказал, что организует нашу встречу с Дэш, пока я сам не «наломал дров». Он, конечно, брюзга и зануда, но в критический момент я доверю ему свою жизнь без раздумий.
День сто восьмидесятый.
Гонялись с Рейнбоу Дэш у водопадов Уинсом. Кончилось все неожиданно, но приключение вышло шикарное. Похоже, я подружусь со всей шестеркой.
Страшные истории в пещере. Ох, девочки, знали бы вы, что я видел наяву, не пытались бы пугать ночными пони и лошадями без головы...
В такие моменты чувствую себя старым. Или начинаю воспринимать вполне уже взрослых пони как детей жеребят.
Найт Фог снова зовет меня кретином и прочими, надо признать, подходящими словами. А я снова не спорю. Ничего не могу поделать с собой.
Разумом понимаю, что хожу по минному полю, но сердце...
Сердце ничего не желает слушать.
День сто восемьдесят пятый.
Я счастлив. Лучшие дни в жизни.
Здесь, в Эквестрии, мои мечты сбылись.
Летать с Рейнбоу Дэш бок о бок сквозь день или ночь. Свет и тьма, страсть и спокойствие. И при этом – столько общего, и главное – любовь к небу. К ветру в лицо и крыльям за спиной.
Она оказалась именно такой, какой я знал, и которой восхищался. Раньше – просто как недостижимой мечтой, затем подругой и партнером по полетам.
Но этот мир и новое тело сыграли свою роль, и теперь я могу с уверенностью сказать, что люблю ее.
Мою единственную особенную пони.
Дэш прикрывает глаза.
Это все просто немыслимо.
Но нельзя же было подобную невероятную историю придумать только ради того, чтобы... Да для чего это вообще надо было придумывать?! Ни один здравомыслящий пони в такое попросту не поверит.
Да еще записывать.
Настолько нелепой может быть только правда.
Но тогда... тогда...
Рейнбоу снова погружается в чтение.
День сто девяносто шестой.
Кажется, Рейнбоу что-то подозревает.
Принцессы правильно предупреждали нас всех. И Найт Фог тоже говорил, что мои визиты в Понивиль добром не кончатся. Я не знаю, как скрыть свои знания о его обитателях. Они все стали мне родными задолго до того, как мы познакомились лично.
Не удивляется этому разве что Дитзи Ду. Уж не знаю, почему.
Никто бы из них не поверил, если кто-то рассказал, сколько я знаю о них, что видел и читал! Не вся жизнь, конечно, знакома мне, но многое. Ключевые моменты, интересные события. Даже детство. Шестерка Хранителей, принцессы, Меткоискатели, Дитзи, Лира и Бон-Бон, Винил и Октавия... Много кто еще.
Все мы знали об Эквестрии куда больше, чем ее рядовой житель, когда пришли сюда. Из своего мира следили и впитывали свет любви и дружбы. Что-то писали и рисовали сами, и это, к нашему удивлению, оказалось правдой частично или полностью. И все они, бывшие для нас сначала лишь героями детского сериала, вдруг научили тому, чего в нашем мире осталось исчезающе мало. Мы изменились навсегда... Наверное, поэтому принцессы и разрешили остаться большинству из нас.
Это было потрясение, увидеть не просто образы, а их настоящих... объемных, осязаемых... живых. Когда Дэш обняла меня больным крылом, я испытал настоящий трепет. Как будто весь этот мир в одночасье коснулся меня.
Если раньше мои чувства были всего лишь источником вдохновения и поводом для шуток Найт Фога, то теперь...
Теперь все по-другому. По-настоящему.
Не могу жить без нее.
Дэш отрывается от последней записи, потому что строчки расплываются перед глазами.
Она в глубине души даже надеялась, что Блэк Винд окажется заговорщиком или шпионом, чтобы ринуться навстречу новым приключениям...
Вместо этого все оказывается куда необычнее, и при этом... проще?
«Теперь понятно, почему он это скрывал от меня, — думается пегаске, — Любая пони сочла бы это бредом. Да и я в том числе, вздумай Блэк что-то такое рассказать! Но почему принцессы запретили ему говорить, что такого? Трудно, конечно, поверить, но разве наши знания сравнимы со знаниями принцесс? Та же Твайлайт вполне могла бы задать уточняющий вопрос!»
...Выходя из «Сахарного уголка» в приподнятом настроении, Блэк Винд встречается взглядом с двумя пегасами дворцовой стражи.
Солнце уже садится, и медно-рыжие лучи играют бликами на полированных доспехах...
— Блэк Винд, страж Ночи, — говорит один из стражников, — Триумвират принцесс призывает тебя в Кантерлот. Немедленно.
Ночной пегас чувствует, как у него внутри все падает в стылую бездну.
Это все-таки случилось.
— Будешь сопротивляться? – Снова подает голос дворцовый страж.
— Нет.
— Тогда лети за нами.
— Могу я написать записку?
Стражник секунду думает, потом кивает:
— У тебя минута.
Метнувшийся назад в кафе фестрал что-то быстро чиркает на листе бумаги.
— Пинки! – Окликает он розовую пони, — Можешь передать это Рейнбоу Дэш? Только не сейчас, а, скажем, завтра?
— Окки-докки-локки! – Та подхватывает бумажку, беззаботно прыгая вокруг, — Пока, Блэк!
— Прощай, Пинки Пай, — тихо говорит фестрал и выходит за дверь, опустив голову почти до земли.
Вскоре раздается частое хлопанье крыльев: три пегаса берут курс на Кантерлот...
— Верь в дружбу! – Летит вслед крик розовой пони, — Просто верь!..
...Спустя пару минут в «Сахарный уголок» заглядывает пепельная пегаска, блондинистую гриву которой украшает синяя фуражка почтовой службы.
— Привет, Пинки!
— Привет, Дитзи Ду! Ты за маффинами?
— Ага! Мне четыре, с собой!
В кассу летит пара монет, после чего Дитзи Ду становится обладательницей яркой коробочки с любимой выпечкой. Поворачивается к выходу, но ее удерживает возглас розовой пони в поварском фартуке и колпаке:
— Дитзи! Отнесешь записочку Рейнбоу Дэш?
— Конечно! Без проблем! – Пони-почтальон сует бумажку в сумку и взмывает в небо.
— Только завтра! – Говорит Пинки удаляющемуся хвосту, затем добавляет тише, обращаясь неизвестно к кому, — Она ведь услышала, да?..
Днем Дэш все же забывается в беспокойном сне, хотя мысли так и не дают покоя.
Ей снится, что она летит за Блэк Виндом, но никак не может догнать, чего еще не бывало. И еще – что фестрала почему-то арестовывают у нее на глазах.
«Для любой правды есть цена...» — голос ночного пегаса звучит глухо, потому что он смотрит не в сторону Дэш.
Слова заставляют Рейнбоу беспокойно вскочить на кровати. На улице уже темно, очевидно, пегаска проспала весь день и какую-то часть ночи.
Что за цена, о которой говорил Блэк Винд во сне?
В голову лезут всякие глупости вроде статуи в королевском саду или ссылке в неведомые дали, вплоть до луны. Конечно, принцессы слишком добры, чтобы применить подобное к пони, но как выяснилось, о своих правительницах жители Эквестрии знали далеко не все.
«Неужели и впрямь?..» — мелькает мысль, но Дэш изо всех сил гонит ее прочь.
С улицы слышится беспечная песенка:
Кто утром, крикнув у окна,
Прервет ваш сладкий сон?
С улыбкой пони ждет одна —
Крылатый почтальон.
Что там в конверте? Угадай!
Пусть будет доброй весть.
А почтальону маффин дай,
Он тоже хочет есть.
Вот и посылка — не робей,
Открыть поторопись!
И пусть три шарика на ней
Не выдадут сюрприз.
Раздается стук почтового ящика, затем – хлопанье крыльев. Ну конечно, Дерпи... То есть, Дитзи. Небось, письмо недельной давности.
Дэш вспоминает слова Блэк Винда о том, что Дитзи все время поет песенки не от легкомыслия, а из необходимости преодолевать приступы неизлечимой магической болезни.
«Надо будет обязательно извиниться перед ней... Бедная Дитзи Ду, а я все никак не соберусь!»
Песенка отдаляется:
Пусть долог путь, пускай спина,
От сумок затекла.
Всегда есть маффин у меня,
И верных два крыла!
И знай, нелегкая судьба
Оплачена стократ,
Когда с улыбкою тебя,
Встречает адресат.
Что там, письмо? С тебя пятак!
Доставим сей же час!
Ни снег, ни дождь, ни ночи мрак,
Не остановят нас!
Рейнбоу Дэш неохотно высовывает нос из дома.
А может быть, кто-то из друзей обеспокоился? Еще бы, второй день над Понивилем никто не руководит погодной службой... А может, Пинки Пай соскучилась и прислала письмо листах эдак на трех-четырех.
На душе кошки скребут. Куда подевался Блэк Винд?
Конверт пустой, и обратного адреса нет. Но когда Рейнбоу Дэш разворачивает письмо, чувствует, как копыта начинают дрожать.
Этот почерк она уже знает. Размашистый и немного корявый, будто писавшему неудобно держать перо. Потому что он научился писать копытом или ртом только несколько месяцев назад.
«Дорогая Рейнбоу Дэш!
Меня срочно призывают в Кантерлот по неотложным делам.
Скорее всего, это займет несколько дней, поэтому наш разговор придется отложить.
Для себя я решил, что должен рассказать тебе правду, потому что потерять тебя как друга или потерять собственное счастье – здесь мой выбор очевиден. И если такова цена, я хоть и с тяжелым сердцем, но без сомнения принимаю ее.
Когда ты это прочитаешь, скорее всего, я уже буду так далеко, что даже ты, самая быстрая пегасочка на свете, не сможешь догнать меня, поэтому наберись терпения и жди. Я обещал тебе рассказать все и расскажу, как только вернусь.
Прости за эту задержку.
Я люблю тебя, милая Дэши.
Твой навеки, Блэк Винд».
Рейнбоу непонимающе моргает, но потом ее взгляд падает на несколько строк, приписанных почерком Пинки Пай:
«Это записка из будущего.
Пинки-чувство говорит, что до восхода может случиться что-то очень-очень плохое.
PS
Ты еще успеешь. Разве что ты».
Сердце тревожно прыгает в груди, и листок летит на пол. Не успевает он еще коснуться пола, как хлопает распахнутая дверь, и радужный след теряется в небе...
Несите вперед, крылья, наплевать на боль в мышцах! Ветер уже не свистит, а воет в ушах, и как будто стремится содрать всю плоть с лица. Глаза полнятся слезами, и Рейнбоу упрямо твердит себе, что это только из-за ветра, хотя и сама знает, что это не так.
Горизонт уже ощутимо светлее на востоке. Светило дня на подходе, и скоро...
«О, Селестия, подожди пока поднимать солнце!» — бьется мысль.
Гром! Ночная радуга! Исчезают звуки, оставшись позади. Лучшего летуна Эквестрии не догонит даже шум собственного полета!
Но сейчас Рейнбоу Дэш будто и не замечает получившийся Радужный удар. Не до того. Другим заняты мысли, к другому стремится сердце...
Мелькает внизу земля, леса, реки, железная дорога. Минуты тянутся будто годы, но Кантерлот стремительно приближается. Сегодня побит новый рекорд скорости, но Дэш об этом даже не думает.
Башня обсерватории мерцает магическим светом. Синие, золотые, розоватые всполохи бросают блики на белоснежные шпили и купола, многократно отражаются от окон и хрустальных колонн. Наверняка жители радуются внеплановому фейерверку, даже не догадываясь об истинной причине.
Приходится замедлить полет: столкновение с любой постройкой на такой скорости кончится трагедией даже для тренированной пегаски на пике формы. Рейнбоу Дэш влетает в заклинательный покой, прямо сквозь окно. Жалобно брызгает в стороны узорчатое стекло, осколки царапают мордочку и тело...
Но пегаска игнорирует боль. Она видит трех аликорнов, соприкасающихся рогами над лежащим на полу Блэк Виндом... Глаза лунного пегаса закрыты, а под ним будто распахивается полная звезд бездна...
— Нет! – Выкрикивает Рейнбоу, сердце которой готово выскочить из груди, — НЕ-Е-Е-ЕТ!!!
Словно голубая молния, пегаска проносится под потолком и пикирует прямо на средоточие заклинания. В это же самое мгновение звездная бездна распахивается словно пасть и заполняет на мгновение весь зал...
В трехцветной вспышке исчезает весь мир, и нескончаемый мрак и холод на мгновение охватывают Рейнбоу Дэш.