Принцесса Селестия меняет профессию

Глава 16: В поисках смысла

Раннее летнее солнце освещало своими лучами тихие и просторные улицы небесного города, возвещая о начале нового дня. Одним он сулил рабочую смену на погодной фабрике, другим — упорные воздушные тренировки, а кому-то — доставку дождей в самые знойные точки Эквестрии.

Каждый пегас, разбуженный призывающими к срочной эвакуации криками, ожидал провести день, ничем не отличающийся от прошедшего. Может, кто-то и был рад своему расписанию, но большинство недовольно ворчало на однообразие будней. Однако, позволили бы им выбирать между очередными рабочими сутками и вторжением в их город грифоньего войска, они не задумываясь выбрали бы первое, с превеликой радостью приняв его как должное. Но выбирать им никто не предлагал.

Легко экипированные фланговые отряды грифонов, обогнав авангард, первыми добрались до Клаудсдейла и были замечены жителями только во время десантирования на окраину города. Пегасы военной академии вместе с отрядами местного правопорядка быстро подняли на уши сонных горожан и, чтобы выиграть для них немного времени, вступили в бой с пока ещё не превосходящим по численности врагом. Грифоны, измотанные продолжительным марш-броском, не смогли оказать должного сопротивления, и были вытеснены с улиц.

Но затягивать битву не входило в планы имперцев: с каждой минутой к месту сражения подтягивались всё новые и новые, пусть и вымотанные силы.

Стратегия грифонов приобрела сугубо агрессивный характер, в то время как пегасы вели бой от обороны, построив свои ряды в форме огромного вертикального щита. Попытки обойти его с флангов и ударить в тыл не увенчались успехом – живой щит быстро менял своё положение и не давал сковывать себя превосходящим в численности врагом, а на атаки сверху он отвечал прогибом назад или сменой позиции. Но активные, непрекращающиеся наскоки грифонов заставляли пегасов, неся потери, ретироваться вглубь города. Однако формация сохранялась, и защитники Клаудсдейла продолжали прикрывать бегущее прочь местное население.

Имперские командиры решили взять верх исключительно грубой силой. Трубил рог — и грифоны, выстроившись в клин, неслись прямиком в центр «щита», пытаясь прорвать строй защитников. Вновь формация пегасов удержалась, что повлекло за собой повторение сигнала. Грифоны отступали, перестраивали разрозненные ряды в клин и повторяли нападение. Они могли делать это столько, сколько понадобиться. А понадобилось не много. Пятая атака, в которой помимо легких фланговых отрядов приняли участие и несколько тяжёлых отрядов авангарда, преподнесла нападающим желаемый результат. «Щит» удалось расколоть на две части и грифоны, прорвавшиеся сквозь образовавшуюся брешь, моментально ударили в незащищённый тыл. Собственно, на этом сопротивление и закончилось: пегасы, осознав, что их формация не подлежит восстановлению, и что сами они со всех сторон окружены врагом, приняли единственное верное решение – поспешное отступление, и осуществили его, присоединившись к всеобщему бегству в сторону Кантерлота.

Клаудсдейл был взят меньше, чем за час, и даже не войском, а отдельными отрядами. Император Тайрен, захватив этот город, убил трёх зайцев одним выстрелом – обезопасил свои тылы, так как на этом продвижение его войска на юг не закончится, очистил место, избранное первым плацдармом и открыл путь на второй. На Понивиль.

— А вы не перестарались? – Ригальд задал справедливый вопрос, глядя на последствия деятельности алмазных псов. Несколько зданий на окраине и в центре городка торчали в земле по самые окна. Их крыша была жутко перекошена, да и стены с некоторых сторон обвалились. В список пострадавших строений входила и городская ратуша. Грифон, бывая здесь раньше, не мог её не заметить, как-никак самое высокое здание в Понивиле. Точнее, было им. Та конусообразная крыша со шпилем больше не устремлялась ввысь — она откололась от основной части, прихватив с собой всё выше окон, и распласталась вдоль главной площади.

Везде были видны следы панического бегства: брошенные саквояжи и тюки с пожитками, перевёрнутые торговые прилавки и разбросанные повсюду бытовые вещи. Однако тел не наблюдалось.

— Никак нет, господин грифон! – высунув язык, проблеял самый мелкий по росту пёс. – Всё как вы и просили, – он скорчил задумчивую мину и процитировал слова заказчика. — Гнать местных так быстро, чтобы они только ноги в копытах держали и ничего больше. Мы так и сделали! Ох, и весело же было!

— Кто-нибудь пострадал? – продолжая осматривать пустынные улицы, спросил грифон.

— Пострадали токо наши бока и уши! – жалобно пробасила самая здоровая псина. – Эти мулы своим визгом мне чуть глаза не выдавили! А некоторые ещё и лягались! Особенно энти, с фермы!

— И это вместо слов благодарности? – Ригальд поднял бровь. — Если бы местные знали, что их ожидает по прибытию моих не очень дружелюбных сородичей, то принялись бы на коленях умолять вас надеть на них ошейники и уволочь на рудники. Кстати об этом, скольких вы к себе утащили?

Услышав вопрос, псы переглянулись между собой и принялись загибать перед ним свои почерневшие от копания когтистые пальцы, при этом тараторя наперебой.

— Ладно, — раздражённо бросил пернатый. — Это маловажно. Главное следите, чтобы они не сбежали. Это в первую очередь для их же безопасности. Если здесь увидят пони… ну, думаю, даже у вас, друзья мои, хватит сообразительности, чтобы догадаться об их скорой и трагичной участи. – Грифон посмотрел куда-то в устланное облаками небо, зная, что в ясную погоду даже отсюда можно увидеть шпили столицы. – Я не раскрою военной тайны, обозначив следующую цель моего, а теперь и вашего, императора. Кантерлот. Все бегут туда подобно крысам, несущимся к спасительной щели в горящем амбаре. Не завидую я им и скажу честно — те пони, которых вы уволокли к себе, могут смело считать своё времяпровождение под землёй курортом. В ночь штурма любой захочет там оказаться.

Ухо Ригальда дёрнулось, и он резко изменил точку обзора в безмятежном небесном океане.

– Советую вам в быстром темпе покинуть это место. Вы же, как-никак испортили им праздник, – грифон перевёл свой хищный взгляд на собеседников и его фраза с дружеского совета, стала почти угрозой.

— Ясно-понятно! – обмолвился пёс средних размеров, тут же развернулся и, махнув лапой, повлёк своих товарищей за собой.

Пока грифоны, прибывшие первыми, заходили на посадку, внимание Ригальда привлекла скамейка, мирно стоявшая в конце одной из улиц, отходивших от площади. Желание развалится на ней, вытянув перед собой уставшие ноги и раскинув по сторонам измотанные крылья, не было постыдной шалостью. Почти сутки он, не опуская крыл, метался между столицей Эквестрией и Кайнумгардом. Это затратило бы много энергии даже у самого выносливого грифона, посему он решил, что немного заслуженного отдыха ему не повредит.

Добравшись до скамейки, он стянул с себя лютню, креплённую на ремень обвивающий тело через правое плечо и, засунул её под сидение. Удобно изогнутая форма спинки пришлась Ригальду по нраву и он, закрыв глаз, уже хотел было вздремнуть, но прикосновение к клюву чего-то мокрого и прохладного ненадолго отодвинуло эту идею.

«Небесный город пал».

На Понивиль в чарующем вальсе опускались изящные хлопья снега. Это были не те белые мухи, вечно осыпающие его родину. Каждая снежинка была словно выткана из материи в разы тоньше шёлка. И вместо пробирающих до костей холодных укусов, они дарили нежный поцелуй, отдававший приятным холодком, и оставляли после себя влажный след.

Грифонам было бы сложно акклиматизироваться в короткие сроки, а снег посреди лета – времени года, которого у них не было, как такового — наилучшее решение этой проблемы. С захваченной фабрикой радуги это несложно реализовать.

«Они наслаждаются этим каждый год… это не может не вызывать зависть. – Гипнотизирующие виражи снежинок сподвигли его на размышления. — Какая всё-таки прекрасная зима в этих краях, но они никогда не смогут понять насколько. Им не с чем сравнивать. А вообще эти пони многого добились в искусстве управления погодой. Жарко и хочется дождя? — пожалуйста! Превосходный снегопад? – запросто! Хорошо устроились…»

Грифон облокотил голову на завивающуюся к низу спинку и, закрыв глаза капюшоном, заснул в самой что ни на есть благодатной обстановке.

— А ты что разлёгся?! Из какого отряда?! Отвечай, когда я к тебе обращаюсь! – Какой-то десятник или сотник во всю глотку орал на сонного, только что продравшего глаза Ригальда. Внезапно разбуженный, он нехотя стянул с головы капюшон, чтобы повнимательнее разглядеть нависшего над ним грифона. То был крепко сбитый молодой вояка среднего роста. Из доспехов на нём были только обручи на запястьях и покрытые мелкими шипами наплечники. На поясе, явно не находя себе места, фривольно болтался меч. Перья на голове, взъерошенные кверху, намекали на его буйный и несдержанный характер, а вызывающе выпяченная вперёд грудь это подтверждала. Ригальд знал, что наделив такого грифона хоть толикой власти, получишь только пинты дурости и неоправданной заносчивости. Но также ему было известно и самое лучшее лекарство от сего недуга, очень распространённого среди молодёжи. В нём появилось сильное желание «исцелить» этого, так и рвущегося на приём пациента.

— Ты что оглох! Ну, ничего. Если не встанешь, я тебе уши вмиг вот этим прочищу! – Задира привстал и демонстративно положил на массивное навершие лапу. Ригальд вместо ответа провёл когтями обеих лап по изящным рукоятям парных клинков, креплённых вдоль бёдер. Глаза оппонента заиграли зловещими огоньками азарта, в то время как Риг был полностью спокоен, по крайней мере, выглядел таковым. Вояка уже сжал рукоять меча, готовясь вот-вот выпустить его из ножен, но кое-что неожиданное для обоих грифонов помешало ему это сделать. И этой неожиданностью была белая грифина, внешний облик которой требовал особого внимания. Она была облачена в короткую шёлковую накидку сапфирового цвета, распускающую от груди лентообразные лоскуты, изящно замотанные вокруг торса и спины. Горло закрывало белоснежное кашне. Крупная серебряная брошь, фиксирующая накидку на правом плече, была точным подобием горного эдельвейса. Сие значило, что носящий её, является членом ордена Асценсион, а тёмный, по шкале синего цвета, оттенок одежды, говорил о высоком положении в тех кругах. На клюв, покрашенный в цвет аналогичный накидке, был нанесён симметричный белый узор: из осевой линии к краям клюва были направлены львиные когти и ветвящиеся лозы.

— Прежде, чем обнажить свою пилочку для клюва, советую прислушаться к моему совету, – наступая на ошарашенного вояку, бросила грифина. – У нас что, по-твоему, мало раненых? Ну конечно мало! А то как иначе объяснить твоё стремление пополнить их ряды? Только боюсь, после того, как ты нападёшь на этого, как тебе могло показаться, рыхлого грифона, даже сотня сестёр нашего ордена не смогут собрать тебя по кускам. Поэтому знаешь что? – она продемонстрировала свои остро заточенные когти. — Лучше я сама тебя исполосую. Поверь – это будет гуманнее по отношению к твоей шкуре!

— Госпожа… прошу прощения… — буркнул грифон и, развернувшись, быстро отправился восвояси.

— Эй, а вы чего замерли, как горгульи? Мало работы? – Теперь Ригальд смог обозревать не только надоедливого провокатора, но и остальную часть панорамы, которая сейчас в корне отличалась от той, что была перед ним до сна. Неподалёку расположились те, кому собственно и адресовывались замечания: несколько юных грифин, одетые в белые и светло-голубые накидки, отвлёкшись на шум инцидента, явно позабыли о своих обязанностях. А было их немало. Множество грифонов выстроилось в длиннющую колону, требуя уделить внимание своим персонам. Кто-то был серьёзно ранен и по-настоящему нуждался в услугах, которые предлагали сёстры Асценсион. Но большинство, получив незначительные повреждения вроде царапин и синяков, жаждали несколько иного. Ведь навязать своё общество противоположному полу в военных условиях, без какого-либо повода, было пустой тратой времени. Те, что ни капли не подходили под описание раненых, уже мечтательно ухмылялись, зная, что их очередь вот-вот подойдёт к концу. Кто-то даже специально себя покалечил, чтобы симпатичные сестрички заврачевали его «боевое ранение». Получив нагоняй от старшей сестры, грифины вновь приступили к работе, которой не было конца и края.

— Мне тоже попросить прощение… «госпожа»? – Ригальд продублировал обращение ушедшего, умышлено делая акцент на последнем слове, и в ответ получил укорительный взгляд.

— Паясничество тебе не идёт, Риг. Если хочешь, можешь попросить. Этот-то совсем зеленый был, видать первый раз в бою побывал вот и мнит из себя невесть что. Но ты-то?! Знаю я этот взгляд, которым ты на него смотрел. Одним раненым больше, одним меньше – какая разницы, да? Где твоя лютня-то? Ты бы хоть держал её на виду, тогда и вот такие недоразумения глядишь, да исчезли бы с твоего горизонта. Ты же знаешь, что о тебе слышали практически все, но вот видели и могут узнать – единицы.

— Ладно, Флора, успокойся. Не хотел я его калечить. Отделался бы лёгким испугом и несколькими царапинами, не более. Зато от заносчивости бы глядишь и исцелился.

— А ты почти не изменился. – Грифина всё больше и больше менялась со строгой и властной смотрительницы на дружелюбную собеседницу. – Ты около трёх зим не появлялся ни в одном из крупных городов и крепостей. Где тебя вендиго носили?

— У меня были вопросы, нуждающиеся в ответах. Это скучно, так что не будем обо мне, – отмахнулся грифон. – Ты, я смотрю, времени зря не теряла. Три года назад тебя от тех младших сестёр мало что отличало.

— Очень даже отличало. Конечно, не от всех, но у меня было кое-что помимо навыков. Происхождение. Без него я бы и до сих пор перебинтовывала простых вояк. Но, как видишь, я одна из пяти старших, которых пригласили поучаствовать в этой компании.

— Смотри не загордись, – улыбнулся Ригальд. – Фло, знаешь, я, конечно, не против поболтать за старое, но давай как-нибудь потом, – грифон широко зевнул, чтобы придать своим следующим словам больше убедительности. — Пойду досматривать сны в месте, где не так шумно. Да и отвлекать тебя не буду, – он потянул лапу под лавку, вытащил оттуда свой музыкальный инструмент и нехотя встал.

— Риг, мы так давно не виделись, а ты уже хочешь избавиться от меня? Ой, и не надо ссылаться, что, мол, война, и сейчас не время и не место… Хорошо же ты обходишься со старыми подругами! – рассердилась грифина, немного пристыдив Ригальда.

— Ну, давай прогуляемся, что ли? – почесывая затылок, произнёс он. – У меня была сложная ночь, и я хотел бы ещё немного отдохнуть. А вечером мы можем… наверстать упущенное. Ну как тебе?

— Ну пошли, раз ты бедный так утомился, – Флора согнала с себя недовольную мину и направилась за Ригом, держась сбоку. — Ты уже присмотрел себе место для ночлега?

-Ага… — прозвучал невнятный ответ.

— Сильно же нам досталось, – через минуту грифина возобновила разговор с Ригальдом, отыскав нейтральную, но всё же интересующую её тему. – Даже не вериться, что эти маленькие пони способны давать сдачи. Эх, жаль я этого не видела. Нам было велено тащиться в арьергарде, да ещё в окружении нескольких отрядов. Увидеть боевые действия не было ни единой возможности, – она сожалеюще вздохнула. – А ты Риг, поди, в авангарде был?

— Да нет. Не довелось, – отрезал грифон.

Судя по положению солнца, был полдень. Снег идти перестал, но и того, что выпало, вполне хватало. Сугробы отсутствовали, но мягкий белоснежный плед, крывший земную поверхность, был намного приятнее и не мешал передвижению.

Они неторопливо шли между маленькими, по меркам грифонов, домами с цветными крышами. Везде кипела жизнь, пусть и не такая беззаботная, какой была прежде. По улицам туда-сюда слонялись солдаты, подгоняемые криками командиров. Из дверей того или иного дома кто-то постоянно вываливал с банками, ящиками и другими контейнерами провизии в подмышку. За ненадобностью из окон то и дело вылетали предметы домашнего обихода. Одна из тарелок разбилась в метре от грифины, и та не поленилась сочной тирадой донести свою мысль до невежды, совершившего такую оплошность. Но алхимики в ругани переплюнули даже самых ревностных командиров и любому на этом поприще давали сто очков вперёд. А мишенями для их отточенного навыка стали рядовые имперцы, которых им передали в распоряжение. Те перетаскивали ящики с всякими склянками, реагентами и другими предметами, о которых у них не было ни малейшего представления, и мечтали на время сделаться глухими, чтобы не слышать бесконечный поток оскорблений.

Откуда-то с окраин доносились визги домашней скотины, то замолкая, то вновь возобновляясь. Судя по их истошности, это были последние звуки, которые свиньи воспроизведут в этой жизни.

Понивиль изменился. С этим было сложно спорить.

— И не было желания? – продолжила грифина.

— Веришь – нет.

— Но… ты же сам себе противоречишь! Носишь эти клинки, умеешь и не стесняешься пустить их в дело, так почему же битва с врагом тебя не влечёт?

— Что ты думаешь об этой войне, Фло? Какими ты представляешь её последствия? – проигнорировав её вопрос, произнёс грифон.

— А не всё ли равно, что я об этом думаю? – грифина замедлила шаг. — Не вижу смысла философствовать. У меня и моего ордена есть обязанности, у этих солдат есть обязанности, у всех они есть. И мы выполняем их без лишних вопросов. Так надо. Вот и всё. А какие обязанности имеешь ты? И есть ли они у тебя вообще?

— Веришь, есть. Например, сейчас я заберусь в какой-нибудь тёплый уголок, и буду досматривать прерванный сон.

Они приближались к странному дому, который, вероятно, был причудой какого-то друида. Встроенная внутрь дерева библиотека всегда вызывала у Ригальда интерес. Это и повлияло на его выбор.

— Позволь узнать, а в твоём списке есть что-то серьёзнее? – не унималась Флора.

— Конечно, есть, но боюсь, я не могу с тобой этим поделиться. Есть только один грифон, перед которым я должен отчитываться. И ты, моя дорогая Фло, им не являешься, – пожал плечами Риг. До входа в дом-дерево оставалось пару шагов.

— Кто бы сомневался, – с мимолётной грустью в голосе, сказала грифина. – Знаешь, когда я смотрю на тебя, то вижу грифона, который не знает, что он здесь делает. Ты рядом со стаей, а не в ней. Хотелось бы мне думать, что твои действия имеют под собой основание, но в это слабо верится. Хорошо, если ты и вправду видишь смысл во всём, что совершаешь.

«К сожалению, всё с точностью, до наоборот. Жаль, что истинная цель войны известна столь немногим. Смотрела бы ты на происходящее моими глазами…», – пронеслось в голове Ригальда, но свои мысли он не озвучил.

— Ну что, до вечера? – напомнила ему Флора. — И не вздумай исчезнуть!

— Куда ж я денусь? Разве от тебя спрячешься? – отбросив негативные мысли, произнёс Риг, стоя на пороге. – До вечера Фло.

— До вечера, — грифина довольно усмехнулась и вальяжной походкой двинулась дальше.

Ригальд облегчённо вздохнул и, поправив на двери имперский орден, исключавший проникновение в здание посторонних, вошёл внутрь. Дом не пустовал и здесь уже кое-кто был. На полу, прямо напротив двери, облокотившись о стеллаж с книгами развалилась ещё одна знакомая грифина. Вокруг неё валялись пустые бутылки, и ещё одну, недопитую, она сжимала в лапе. Воздух был пропитан терпким яблочным запахом.

«Вот что бывает, когда не видишь смысла в своём выборе», – смотря на это жалкое зрелище, подумал Риг. Но Гильде, судя по притуплённому убитому взгляду, было совершенно безразлично его мнение. Да ей сейчас всё было безразлично.

— Крикнешь мне, если кто постучится, – бросил в пустоту грифон, поднимаясь по лестнице на второй этаж. Он не питал иллюзии, что его слова будут услышаны, но счёл нужным их сказать. Так, на всякий случай.

Однако же, Ригальд услышал бульканье заливающегося в горло алкоголя и посчитал это за ответ.