Чужая магия: Сонная реальность

3.

Винил застыла на месте, с удивлением рассматривая незнакомца. А тот, не обращая внимания на ступор единорожки, продолжал:

– Он был так прекрасен! Тот хуман поверил в него всем сердцем, чёрная тоска почти родилась в его душе, а вы всё испортили! – пони обвинительно ткнул в сторону Скрэтч копытом.

– Ты кто такой? – наконец смогла справиться с удивлением Винил. – И как сюда попал?

– Я сюда попал?! – неподдельно удивился незнакомец. – Это ты сюда попала! Они сюда попали, – пони обвёл широким жестом вокруг, показывая, что снотворцы в этом Мире – пришельцы. – А я всегда здесь был!

Винил отступила на шаг. Если то, что он говорит, правда – нужно как можно скорее рассказать обо всём принцессе Луне!..

…И заодно спросить, почему ей не рассказали о коренных жителях Люме де вис.

– Так зачем вы испортили столь чудесный кошмар? – тихо спросил незнакомец, медленно надвигаясь на кобылку.

Винил попятилась. Ей совсем не хотелось вступать в открытую конфронтацию, неизвестно чем это могло здесь закончиться – почти все силы уходили только на то, чтобы просто находиться в мире снов. Жеребец же, хоть и был моложе, но относился к земным пони, а значит, очень силён физически. Вампирская суть могла помочь Скрэтч, а могла и подвести – в Люме де вис единорожка не была уверена в собственных силах.

– Кошмары приносят горе и расстройство тем, кто их видит, – бегая глазами по сторонам, быстро проговорила кобылка.

– В этом-то и смысл! – пони остановился. – Пройти испытание страданием, горем, ужасом и выйти из него очищенным, обновлённым!

– Зачем? – только и смогла спросить Винил.

– Разумеется, чтобы стать лучше, – тихим вкрадчивым голосом ответил жеребец. – Свет ярче в полной тьме, вкус жизни слаще после кошмара. Потеряв что-то, ты начинаешь ценить его стократ больше прежнего. Скажи, – глаза незнакомца странно блеснули, – а ты уже пережила свой самый большой кошмар?

Винил запнулась и остановилась.
Перед её взором вновь лежала Октавия с окровавленным горлом, из ранок на шее сочилась кровь. А она стояла над подругой, ощущая во рту вкус её крови. Октавия пыталась говорить, но единорожка её не слышала, впав в ступор от ужаса…

Кобылка медленно перевела взгляд на спокойно стоявшего перед ней пони: он знал о случившемся, сомнений в этом у Винил не было.

– И ты считаешь, что это и есть твой самый большой кошмар? – криво усмехнулся он. – Придётся тебя разочаровать – это лишь прелюдия, аперитив перед главным блюдом.

– Иди в Тартар, мне нет дела до ночных кошмаров! – несмотря на вызывающие слова, Скрэтч почувствовала, как внутри всё сжимается от страха. – Я знаю о тебе и об искажённых снах, так что готова ко всему!

Пони громко расхохотался, получая от смеха настоящее наслаждение. Он так смеялся, что ему пришлось шире расставить ноги, чтобы не упасть от смеха.

– Что ж, если ты так уверена в себе, моя маленькая вампирша, не смею тебя больше здесь задерживать, – смахнув набежавшие слёзы, сказал незнакомец.

Неожиданно он взвился на дыбы и резко опустился, с силой ударив передними ногами. Земля ощутимо дрогнула и Винил потеряла равновесие. Запнувшись о некстати попавшийся камень, она рухнула, больно ударившись головой. В глазах потемнело…

…Когда она пришла в себя, то поняла, что её окружает знакомая тьма Замка Ночи.

Скрэтч встряхнулась – значит, её выбросило из мира снов. Кем бы ни был тот пони, но в Люме де вис у него довольно много власти и возможностей. Пожалуй, обо всём этом должна узнать принцесса. Винил можно назвать самоуверенной, но глупой она не была однозначно, а столкновение с таким противником в одиночку иначе как глупостью не назовёшь.

У дверей зала её ждал один из стражей принцессы Луны. Одетый в начищенные до блеска железные доспехи он стоял навытяжку, не проявляя ни единого признака усталости. Эти самые доспехи некоторые пони по ошибке принимали за серебряные или посеребрённые, по аналогии с позолоченными доспехами стражи Селестии, но правда заключалась в том, что многие из охраны Луны на дух не переносили серебра. Вот и этот страж выбрал для ожидания кусочек пола, освещённый полнеющей луной, а таких мест было раз-два, и обчёлся – только в некоторых из витражных окон были участки с некрашеным стеклом.

– Сунжерос Винил, – коротко поклонился страж, показывая, что ждал он именно её, – принцесса Луна просила извиниться и передать, что этой ночью вам не удастся поговорить. Все ваши мысли и догадки принцесса выслушает, как только освободится от насущных государственных дел, – пони выдохнул и добавил уже другим тоном, видимо от себя. – А случится это не раньше следующего рассвета, по самым оптимистичным прикидкам.

Единорожка закусила губу – она раздобыла, несомненно, важную информацию, но мешать и так занятой принцессе совсем не хотелось. В конце концов, эта новость может и подождать немного, а Винил тем временем узнает ещё что-нибудь…

Кобылка решительно кивнула, коротко звякнув колокольчиками – да, так она и сделает!

– Разрешите проводить вас? – поклонился стражник.

– Конечно, вэнатор! – улыбнулась единорожка, на секунду обнажив два острых клыка. Страж блеснул частоколом хищных зубов в ответной улыбке.

Короткая улыбка; со стороны – не более чем вежливость, но теперь каждый из посвящённых знал кто перед ним. Ликан ещё раз коротко поклонился и пошёл вперёд, указывая дорогу. Все светильники к этому времени уже погасили, и ориентироваться в незнакомом замке было нелегко, так что, если бы не помощь стража, Винил долго гуляла бы по многочисленным коридорам, залам и переходам. Хорошо, что ночное зрение позволяло не биться головой обо все препятствия!..

Когда они, наконец, вышли под открытое небо, Скрэтч облегчённо вздохнула. В ночной синеве всё ещё перемигивались звёзды, но на востоке небосклон уже начал сереть – приближался рассвет. Винил оглянулась на замок – на одном из балкончиков стояла Твайлайт с закрытыми глазами, по её рогу пробегали яркие фиолетовые искры. Скрэтч улыбнулась – городские слухи не врали и ученица Селестии всё же может поднять солнце.

Единорожка прислушалась к своим ощущениям: прогулка по Люме де вис не осталась незамеченной организмом – усталость навалилась, стоило только о ней вспомнить, да и голод не заставил себя ждать. Съеденный накануне ужин казался теперь чем-то очень далёким и нереальным. Кобылка задумалась – кто был таким полуночником, что к нему можно завалиться прямо сейчас и напроситься на перекус? К огорчению Винил, все знакомые ей пони вели исключительно дневной образ жизни. Не идти же к дворцовой страже Луны?

А что если не пони?.. Ведь недалеко живёт владелец небольшого ресторанчика, и он-то как раз отъявленная сова!

Улыбнувшись собственной смекалке, кобылка поскакала в сторону «Сытого медведя». Как слышала Винил, Рабидус уже несколько дней был занят какими-то расчётами и ложился только под утро.

В ресторанчике горел свет, более того – за парой столиков до сих пор сидели пони! За одним – подгулявшая компания, по возрасту недавние студенты. За другим – семья, по-видимому, праздновавшая какое-то торжество и засидевшаяся допоздна. «Сытый медведь» был известен тем, что не закрывался с закатом. В крупных городах это, разумеется, не было редкостью, но здесь считалось диковинкой.

Кобылка заняла столик у окна и взглянула на отражение – оттуда на неё смотрела уставшая и потрепанная пони. Единорожка вздохнула: зеркала не лгут.

– Привет, Винил. Поздний ужин или ранний завтрак? – к ней подошёл хозяин заведения. В столь поздний час он сам обслуживал посетителей, благо народа было не много.

– Привет, Рабидус. – улыбнувшись, кивнула Скрэтч. – У тебя осталась еда на кухне? Если да, то хорошо, я ужасно голодна. Принеси на свой выбор, голова сейчас не соображает, чтобы выбирать, хорошо?

– Сделаем! – подмигнул повар и скрылся на кухне.

Винил прикрыла глаза и откинулась на мягкие подушки: главное теперь – не заснуть до того, как принесут еду.

– Привет? – Скрэтч открыла глаза, перед ней сидела маленькая белая кобылка жеребёнок, до этого утомлённо дремавшая возле матери.

– Привет, малышка! – тепло улыбнулась единорожка. Она всегда любила жеребят и в глубине души хотела обзавестись своим, но образ жизни диджея не позволял подобной роскоши.

– А я видела тебя на плакатах! – с детской непосредственностью заявила малышка. – Ты пон-три!

– Ха–ха, верно, это я. Но ты можешь меня звать просто Сестрёнка Винил, – единорожка потрепала жеребёнка по серой гриве, от чего глаза у той засветились неподдельным восторгом.

– Сестрёнка Винил, а ты знаешь, что хозяин этого ресторана – страшное чудовище? – таинственным голосом спросила маленькая кобылка, для внушительности понизив голос.

– Рабидус? – рассмеялась Винил. – Может, он и выглядит необычно, но поверь – он очень хороший и милый. Не надо его бояться.

Кобылка обиженно надулась от того, что её словам не поверили, и недовольно топнула ножкой. Умилённая Скрэтч не удержалась и потеребила её за мягкие щёчки.

– Я не об этом! – нетерпеливо отмахнулась та от единорожки, и продолжила «страшным» голосом, каким жеребята рассказывают друг другу страшилки у костра во время походов с ночёвкой. – Он охотится на пони и пьёт их кровь!

Винил рассмеялась было вновь, но запнулась. Если она была вампиром, то какова вероятность, что им не является Рабидус?

– Глупости, – не слишком уверено произнесла Скрэтч. – Если бы кто-то нападал на пони и выпивал их кровь, то об этом наверняка стало бы известно. Это просто миф!

Жеребёнок улыбался, довольный произведённым на взрослую пони эффектом.

– Он сильный… единорог, – малышка не знала слова маг и заменила его привычным термином. – Все, на кого он нападал, исчезали, а окружающие забывали о них. А знаешь, как увидеть настоящего хозяина ресторана? – загадочно спросила кобылка.

– Как?

Спать Винил уже не хотела. Может, она просто себя накручивала, но слова жеребёнка упали в благодатную почву.

– Нужно смотреть на него через зеркало или просто через отражение, – поняшка указала на тёмное оконное стекло, прекрасно отражавшее зал. – И нельзя произносить ни единого слова!

Единорожка сглотнула застрявший в горле комок. Случайно или нет, но жеребёнок попал прямо в цель – зеркала не лгут. А также не отображают морок, каким бы сильным он не был.

Дверь кухни коротко скрипнула и малышка с силой повернула голову Винил в сторону окна.

Скрэтч вгляделась в отражение. Что ни говори, но окно для таких целей мало походит – слишком искажает. Вот и Рабидус казался более худым, чем на самом деле, да ещё болезненная бледность на лице…

Единорожка потёрла глаза: по-видимому усталость берёт своё – казалось, что маг двигается неестественными рывками, вместо обычной плавной походки.

Вот он остановился у столика студентов, и Винил отчётливо услышала, как он заговорил с ними, но Рабидус в отражении продолжал стоять молча, чуть покачиваясь. Скрэтч хотела обернуться и разобраться в происходящем, но жеребёнок ей не позволила – малышка приложила копытце к губам, призывая единорожку к молчанию. Тем временем глаза зазеркального Рабидуса начали светиться красным, нижняя челюсть заострилась и выдвинулась чуть вперёд…

Теперь Винил смотрела на отражение не отводя глаз и не моргая. Одна из студенток встретилась взглядом с магом и застыла на месте, другие пони ничего не заметили и продолжали разговор с Рабидусом, голос которого Скрэтч продолжала слышать.

Рабидус из зазеркалья медленно приближался к замершей пони: та не шевелилась и продолжала отсутствующе смотреть куда-то вперёд. Маг открыл рот и Винил дёрнулась, едва не вскрикнув от неожиданности – частокол его зубов больше походил на жуткий капкан, какие единорожка видела только в музеях! Но самое страшное – это длинные изогнутые клыки; пони показалось, что она даже видит зазубрины на их внутренней стороне! Это, несомненно, клыки вампира, но совсем иного, нежели сама Винил. Её клыки аккуратно пронзали, оставляя пару небольших дырочек, клыки же Рабидуса рвали и рассекали. Они могли принадлежать ликану, но были слишком узкие для этого – истинно вампирские клыки.

Когда маг вплотную приблизился к жертве, Винил закрыла жеребёнку глаза, а сама, затаив дыхание, следила за разворачивающимся действом. Бросок страшного собрата Скрэтч почти не рассмотрела, такой он был стремительный. Челюсти Рабидуса сомкнулись вокруг горла кобылки, с лёгкостью пронзая тонкую шкурку, и пони очнулась. Она задёргалась, забилась, словно в конвульсиях, но её друзья продолжали, как ни в чём не бывало, сидеть рядом, глядя сквозь неё. В глазах кобылки был такой ужас вперемешку с отчаянием, что Винил замутило.

Пони дёрнулась ещё несколько раз и обмякла. Скрэтч закрыла глаза, не в силах смотреть на подобное: сама она никогда не охотилась, как и никто из нынешнего поколения Алого клана. Голова единорожки кружилась, а в ушах стоял неясный шум, но даже сквозь него Винил слышала отвратительные сосущие и чавкающие звуки кормящегося кровососа. Вампир – это безжалостный хищник: никакой романтики, как в сопливой книжке Октавии!..

Когда всё затихло, Винил осмелилась открыть глаза и тут же пожалела об этом – наклонив бездыханное тело, Рабидус, весь перепачканный красным, наполнял широкую чашу кровью из разорванного горла пони. Скрэтч молча открывала и закрывала рот, не в силах сделать вдох, от нервного перенапряжения сердце выпрыгивало из груди. Некстати завозилась малышка, не желающая больше сидеть с закрытыми глазами.

– Тихо, успокойся, – прошипела Винил.

Кровавая картинка в отражении исчезла. Теперь там была только компания мирно беседующих студентов, Рабидус ушёл на кухню.

Место, где сидела жертва, теперь было пустым… Или оно изначально было пустым?

Скрэтч закусила губу: всё, как сказал жеребёнок – стоило произнести слово и всё исчезло, как не бывало. И даже воспоминание об убитой кобылке едва не выскользнули из памяти.

– Ничего не получилось? – разочаровано спросила малышка.

Как видно, из её памяти исчезло всё, в том числе увиденные метаморфозы вампира.

– Да, ничего… – натянуто улыбнулась Винил погрустневшей кобылке. – А теперь беги к маме.

Кобылка послушно пошагала к родителям и те, оставив на столе плату, отправились к выходу.

Винил сидела не шевелясь и почти не дыша, в голове был полнейший сумбур без единой мысли.

Скрипнувшая дверь кухни вывела её из ступора. Она со страхом посмотрела на приближающегося Рабидуса. Тот шёл к ней и нёс на подносе нечто, закрытое до поры колпаком. Отчего-то, глядя на этот поднос, Скрэтч стало плохо.

– Я решил, что это блюдо идеально подойдёт, чтобы утолить твой голод, – не замечая состояния единорожки, Рабидус опустил поднос на стол.

– Не надо! – Винил казалось, что она кричит, но на деле она еле сипела. Она отчаянно не хотела, чтобы маг поднимал колпак, ей казалось, что после этого произойдёт что-то, и дороги назад не будет. – Не поднимай!..

Но Рабидус её не слышал… или не хотел слышать и медленно поднял колпак.

Винил знала, что увидит. На подносе стояла широкая чаша, заполненная густой, красной, ещё тёплой жидкостью. Скрэтч подняла глаза на мага: тот стоял, возвышаясь над ней, и улыбался, оскалив все свои клыки, глаза его пылали алым. Кровосос с нескрываемой насмешкой смотрел на единорожку. Но не это больше всего пугало Винил, а то, что она отчаянно желала содержимое этой чаши. Она тянулась к ней всем телом и одновременно пыталась удержаться.

Вот он, переломный момент! Кровь, наполненная страхом, отчаяньем и болью – деликатес, недоступный нынешним вампирам. Стоит раз её вкусить и остановиться будет невозможно…

Винил с ненавистью посмотрела в глаза мага: тот всё это знал и ждал, когда кобылка сдастся и сорвётся.

Весь его вид говорил – ты уже одна из нас, настоящих Вампиров!

Скрэтч закричала и со всей злости ударила по чаше, отчего та слетела со стола и со звоном разбилась. Рабидус переменился в лице: теперь он был разозлён.

– Раньше ты не брезговала моей стряпнёй! – маг угрожающе надвинулся на кобылку.

Винил попыталась отползти от него, но ослабевшие от ужаса ноги оскальзывались на полу. Она почувствовала исходивший от Рабидуса могильный холод, его рот раскрылся, обнажив жуткие клыки и длинный, словно щупальце осьминога, язык. Скрэтч дёрнулась и встретилась с магом взглядом, после чего поняла, что ни один мускул ей больше не подчиняется.

Маг приблизился так близко, что Винил различила исходящий из его рта запах сырой земли.

– Нет, пожалуйста… – не шевеля губами, простонала пони, чувствуя, как чужие клыки касаются горла…