Радуга иного окраса/ A Rainbow of a Different Color
Глава 11: Сохранить мгновение
Хок Тейл сполз с кровати и протёр сонливые глаза. Пробившийся сквозь открытое окно небольшой луч света был едва различим среди обступающей его черноты, что было неудивительно в пять часов утра. Постоянно вздыхая, он размял все шесть конечностей, после чего похлопал крыльями, расправив перья. Затем, почесав гриву и подавив зевок, Хок толкнул дверь и побрёл в коридор.
В коридор выходило всего три комнаты: его собственная спальня с краю, комната Ланы посерёдке и гостевая спальня в дальнем конце, которую в настоящее время занимал его отец. Главная лестница находилась между спальней Ланы и гостевой комнатой и вела вниз к прежним покоям Ред Тейла на пути к центру дома. Подавив очередной зевок и пытаясь прогнать усталость энергичным морганием, он остановился у приоткрытой двери Ланы и заглянул внутрь. Он увидел тёмный силуэт сестры, которая вальяжно развалилась под покрывалом. Каждое дёрганье её спутанной гривы сопровождалось сочным всхрапом. Хок прижал уши к черепу, когда особо громкий звук настиг его и, покачав головой, закрыл дверь. Лана брала от своего выходного всё самое лучшее.
Спустившись по лестнице, Хок Тейл заметил широко раскрытую дверь в комнату Деш, и это сильно удивило его. Любопытства ради, он подошел к двери и заглянул в спальню. Кровать была устлана, а вся комната была прибрана. Ему показалось странным, что она уже проснулась. После того, как она, наконец-то, спустилась вниз после первого счастливого полёта, она побежала к Ренглер, чтобы поблагодарить кобылу за то, что та продолжала бегать с ней каждый день и сказать фермерше, что она собирается практиковаться в воздушной акробатике для авиашоу. Хок думал, что в своё первое вновь свободное утро Рейнбоу будет высыпаться до полудня.
— Рейнбоу, — позвал он в пустоту дома, оставив спальню позади. В гостиной комнате был ненарушенный порядок, как и на обеденном столе. — Рейнбоу Деш? Ты встала?
Он вошел в кухню и завидел во внутреннем дворике светло-синие пятно на фоне серого неба. Копыта сами понесли его к двери, и через окно он увидел облокотившуюся на ограду дворика Рейнбоу Деш. Она замерла, словно статуя, а взгляд застыл на севере; даже хвост её невольно повис; даже крылья её почти не дрожали под мановением утреннего бриза.
Положив копыто на дверь, Хок отодвинул щеколду и толкнув её открыл. Легкий щелчок заставил Рейнбоу заметно вздрогнуть, и её крылья на пару секунд странно задрожали, пока несколько глубоких вздохов не успокоили. Оглянувшись, она бросила на Хока утомлённый взгляд и снова отвернулась. Хок Тейл поджал губы. Её глаза опухли и покраснели, как если бы она плакала долгое время в одиночестве у холодной ограды.
— Рейнбоу? — мягко спросил Хок. Он подошёл поближе к расстроенной кобыле и протянул копыто. — Рейнбоу, в чем дело?
Деш напрягало его протянутое копыто, но она смогла слегка расслабить плечи, когда он прикоснулся к ней. Она тихо вздрогнула и закрыла глаза, обернув себя крыльями, словно защитным слоем. Она было открыла рот, чтобы ответить, но тут же передумала, в очередной раз, всхлипнув, и покачала головой.
— Хок, прошу, не сейчас.
Хок Тейл моргнул, он хорошо понимал её чувства. Воспоминания о ночи шестнадцать лет назад, которые должны были раствориться в течении времени, нахлынули на него. Его отец был холоден и сломлен, да и сам Хок не хотел ни с кем говорить. Тишина дарила ему успокоение. В этих безмолвных мгновениях он, наконец, смирился с тем, что мама больше никогда не вернётся домой. Горько вздохнув, он облокотился на ограду и посмотрел вдаль вместе с Рейнбоу.
— Я… понимаю, – сказал он ей, не оборачиваясь. Краешек губ Рейнбоу дёрнулся, но она ничего не ответила.
Прошло довольно много времени, прежде чем Рейнбоу заговорила снова. Её голос был чуть громче робкого шёпота.
— Хок, я видела сон прошлой ночью.
Он поднял бровь.
— Что за сон?
Рейнбоу сделала глубокий вздох, и её тело вновь сотрясло.
— Пожалуй, я бы даже не назвала это сном. Скорее это… это определённо был кошмар. Только...— она заколебалась и постучала копытом по ограде. Её глаза были напуганы, а зрачки расширены, Хок чувствовал её дрожь по всему телу. — Только это не был сон. Я знаю это точно. Я помнила это.
Одним копытом Хок почесал подбородок, а другим погладил Рейнбоу по спине.
— И что… что ты помнила? — осторожно спросил он. Последним делом он хотел сейчас вогнать Рейнбоу в истерику, как тогда при их первой беседе. Богини, казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как она была больной напуганной привязанной к кровати кобылой.
Она надолго прикусила губу, но всё же ответила.
— Я не знаю, что мне снилось. Нет, знаю. Типа, небольшие фрагменты целого: голоса пони, ощущения и прочая лабуда, — но я не знаю, как сложить эти кусочки вместе. Я не знаю, что там тогда произошло. Я даже каких-то картинок или образов не видела. Это был просто черный сон, полный голосов и эмоций, и большую часть из которых я уже забыла.
Тут она моргнула, и её взгляд стал твёрже.
— Нет, я бы не забыла этого, если бы не оно, — решительно сдвинув брови, она посмотрела на Хока. — Проклятие, проклятье, не важно, оно снова пыталось стереть мою память и мне удалось спасти всего несколько фрагментов. Я уверена, что вспомнила бы больше, но теперь… — она пожала крыльями. — Теперь у меня почти ничего не осталось.
Хок испустил задумчивый вдох.
— Есть что-нибудь, что запомнилось больше всего? Что-нибудь, что укажет нам на ключ к твоему прошлому?
Рейнбоу Деш молчала несколько секунд.
— Гармония разрушена, — наконец, прошептала она. Эти слова в сочетании с кротким всхлипом заставили её тело трястись, Хок быстро обнял её за плечи и прижал к себе.
— Гармония разрушена? Что это… ты знаешь, что это значит, Рейнбоу?
Она покачала головой.
— Понятия не имею. Но это важно, Хок, это важно. То есть, я не могу… я не знаю о чём это. Я не знаю, если уж на то пошло, что за пони сказал это. Просто... — она вздохнула и покачала головой. — Кажется, теперь у меня больше вопросов, чем ответов. Всё усложняется ещё больше, — она отвела взгляд и тихо пробормотала, — и пугает меня.
Хок продолжал массировать ей спину.
— Всё хорошо, Рейнбоу. Всё хорошо. Не волнуйся, — раскрыв крыло, он обернул её плечи и прижал к себе, успокаивая её дрожь. — Возможно, это и не имело большого значения. Может, это твой разум пытается просто придумать для тебя какое-нибудь новое прошлое, пока ты спишь. У тебя нет ответов сейчас, и что? — он пожал плечами. — Ответы придут со временем. Я знаю, это страшно. Я даже не могу представить, через что тебе сейчас приходится проходить. Но знай, — добавил он, подняв подбородок Рейнбоу Деш так, чтобы встретиться с ней взглядом. — Чтобы ни случилось, я буду здесь. Мы все будем рядом. В этом можешь быть уверена. Лады?
Улыбнувшись, Рейнбоу опустила голову и слегка кивнула.
— Я… ага. Спасибо. Спасибо, Хок, — она прижалась к нему и пробормотала. — Почему ты такой обалденный?
Хок усмехнулся, и Деш услышала его дыхание в груди.
— Стараюсь.
Рейнбоу хихикнула и была рада сидеть в тёплых объятиях под восходящим Солнцем, которое, наконец, спалило последние отростки её ночного кошмара.
Полёт. Ничто не сравнится с полётом. Свобода, порывы воздуха над перьями, равномерные взмахи крыльями то вверх, то вниз. Азарт, адреналин и всякие другие мелочи, что делали полёт таким удивительным, притекали к парящей в небе Рейнбоу Деш. Она решительно нахмурила лоб, и начала двигаться снизу вверх по спирали вокруг облака. Она стремительно кружилась вокруг белоснежного кучевого сгустка капелек воды и кристалликов льда, оставляя за собой зигзагообразный радужный след, пока, наконец-то, не покинула нижние слои атмосферы и поднялась выше тонких перистых облаков.
Ненадолго зависнув в воздухе, Рейнбоу спокойно приземлилась на перистые облака и вздохнула. Она посмотрела на Солнце, что поднималось над горизонтом на востоке, и ей пришлось хорошенько проморгаться, чтобы уберечь свои рубиновые глаза. Ранний утренний свет отразился от облаков и практически ослепил её, Деш пришлось прищуриться и наклонить голову, чтобы разглядеть землю далеко внизу. Тихо зевнув, она наклонилась вперёд и посмотрела вниз, положив подбородок на край облака.
Её сердце трепетало, так высоко она была. Просто закрыв глаза, она знала, что под ней было шестнадцать тысяч футов, высота, на которой образуются перистые облака, подобные тому, на котором она сейчас находилась. Она чувствовала себя намного свежее, находясь среди разреженного холодного воздуха. Сделав глубокий вдох, Рейнбоу встала и подошла к краю облака.
Оно было таким тонким, что магия пегасов, что держала Деш на облаке, грозилась подвести её. Она должна была быть осторожной и смотреть, куда ставит свои копыта, которые могли внезапно прорвать облако и отправить её в полёт, прежде чем она будет готова к прыжку. Раскрыв крылья и сделав ими пару крепких ударов по воздуху, она испытала свои перья на гибкость. Затем, присев на краю облака, она откинула свою гриву с лица назад и дерзко ухмыльнулась.
— О, да! Сделаем это!
Оттолкнувшись что есть мочи, Рейнбоу прыгнула вверх, и облако под ней развалилось. Скрестив передние ноги на груди, она закрыла глаза, сложила крылья и стала падать головой вниз по направлению к земле. Лёгким поворотом задних ног, она отправила себя в жёсткий штопор, оставив за собой несколько перьев.
Рейнбоу продолжала прижимать крылья и передние ноги к телу и не открывала глаз, пока падала. Она точно знала на какой высоте находилась, подсказывала разница давления в воздухе. Её грива и хвост трепетали позади, словно рекламные баннеры на ветру. Только на высоте в десять тысяч футов она открыла глаза и, немного раскрыв крыло, вышла из штопора.
Она раздвинула гребни крылышек всего на два дюйма от плеч, но этого хватило, чтобы прекратить двигаться по спирали и достичь удивительно высокого показателя подъёмной тяги. Это чуть не сбило Рейнбоу с курса, но она, не задумываясь, выровняла себя при помощи передних ног и хвоста, сохранив контроль над полётом. Деш моргнула и улыбнулась. Даже несмотря на то, что она давно не летала, её тело точно знало, как правильно вести себя в воздухе.
На высоте в восемь тысяч футов Рейнбоу расправила крыло и крутанулась вправо, оставив за собой спиральный радужный след. Опрокинувшись ногами вверх, она стала грести крыльями, словно плавала на спине по воздуху, и посмотрела на оставшуюся после её спуска радужную колонну, которая теперь медленно исчезала. Вновь ухмыльнувшись, она перевернулась обратно и, вытянув крылья, сделала резкий рывок, уходя в широкую спираль.
Рейнбоу сформировала широкий и ленивый радиус, несколько секунд ощущая, как падала её выдержка в копытах, когда она резко разворачивалась обратно в воздухе, чтобы завершить петлю. Она вышла из неё ниже своего радужного следа, продолжая набирать скорость. Отлетев на сотню футов от края первой петли, Рейнбоу развернулась и сформировала петлю поменьше. Она делала петли всё уже и уже, пока последняя из них получилась не больше длинны её тела.
Рейнбоу что есть мочи махнула крыльями и завершила последнюю петлю с намного большей скоростью, чем рассчитывала. Изо всех сил разводя крылья в разные стороны, она едва увернулась от плоской вершины кучевого облака. Вместо того чтобы позволить внезапному препятствию остановить её, Рейнбоу накренилась в сторону и ушла в серию петель и поворотов. Её призматический след сверкал в небе, словно ослепительный гобелен красок.
Закрыв глаза и вырвавшись из самой узкой спирали, Рейнбоу направилась к земле. Она затаила дыхание, её крылья хлопали, а высота скоротечно падала. Три тысячи футов. Две тысячи. Одна. Когда земля была так близко, что заслоняла горизонт, Рейнбоу полностью раскрыла крылья и полетела над дорогой на максимальной скорости. До земли едва ли оставалось десять футов. Левое крыло неустанно напрягало её легкой болью и чуть не вынудило её упасть с неба, но ей удалось справиться с болезненными ощущениями и сохранить равновесие в воздухе. Вскоре, постепенно расширяя крылья, она медленно спускалась, пока её копыта не коснулись земли, и она, галопируя, не побежала по дороге, ведущей к Наречью с юга.
— Ох… глупые кости, — проворчала Рейнбоу про себя, она села на ближайшем холме и распахнула перед собой левое крыло. Рейнбоу прикусила и крепко держала кончик оперения во рту, пока своими копытами нажимала на кости крыла, тщательно всё проверяя и разминая. После пары минут бережного массажа, ей, наконец, удалось заставить боль утихнуть. Последние капли адреналина покинули её сердце, и она, сделав глубокий вздох, сложила крыло и спокойно легла на траву.
В отличие от лесистого севера Наречья, юг представлял собой широкую равнину, растянувшуюся на пологих холмах до бесконечного горизонта. Ширина Ярчанки в этом месте составляла восемьдесят футов, её питали впадающие в неё притоки, разделяя равнину на восток и запад так же решительно, как и проведённая на карте линия. Подняв глаза, Рейнбоу видела цветные пятна далёких городов, скрытых летним туманом, и ведущие к ним тонкие петляющие линии дорог. На юге стали постепенно вырисовываться изборожденные холмы, наползающие на древние изломанные горные пики, лежащие к северу от столицы – Мамиса. Однажды Хок пообещал взять Рейнбоу с собой, чтобы она увидела столицу во всем её великолепии. То, как он её описывал, не оставляло сомнений, что это, однозначно, будет настоящее приключение.
Рейнбоу не могла сказать, сколько времени она пролежала на склоне холма, но, когда она вновь открыла глаза, уже был день. Моргая под ярким Солнцем, Рейнбоу перевернулась на бок и сфокусировала своё зрение на приземистой флоре возле морды в течение нескольких минут. В конце концов, она нашла в себе силы подняться и сделать растяжку всех конечностей одной за другой. Она довольно вздыхала, когда с каждым выпадом её окостеневшие ноги и крылья слегка потрескивали и похрустывали. Расправив перья и сложив крылья, Рейнбоу перебросила гриву на другое плечо и, не торопясь, направилась в город.
На обратном пути Деш встречала пони, которым она весело махала ногой, проходя мимо. На своих ежедневных пробежках через город она успела познакомиться с множеством жителей Наречья, кроме семейки Хока и его друзей, и некоторых знала поимённо. Вот Айрон Шод, сапожник, а через улицу, неподалёку от рынка, стоял Хет Трик, местный художник. Он добавлял последние штрихи к городскому пейзажу Наречья и держал цветовую палитру на кончике крыла, которую он часто навещал с кисточкой во рту. Когда Рейнбоу проходила мимо, он слегка наклонил поля шляпы в знак приветствия, правда кисть в зубах помешала бросить ему одну из своих обычных острот.
Она направлялась к местной пекарне, чтобы быстренько перекусить чего-нибудь на обед, и, повернув за угол, она буквально столкнулась носами с Хок Тейлом и отскочила назад. В изумлении, теряя равновесие, она расправила свои крылья в разные стороны и отступила на несколько шагов назад. Рейнбоу чувствовала, как её щёки запылали, но поражённое выражение лица Хока было просто бесценно, и она глупо захихикала. Она прошла вперед, щелкнула его маховым пером по подбородку и, вся краснощёкая, улыбнулась ему.
— О, привет, здоровяк. В следующий раз, тебе стоит смотреть, куда идешь. Мне бы не хотелось, чтобы ты врезался в какого-нибудь пони больше меня, — поддразнила она его, толкая в бок. — Я не очень уверена, что ты смог бы справиться с этим.
Хок моргнул.
— Ой, привет, Рейнбоу! — поставив на землю небольшую корзину, он переминался с копыта на копыто и неловко махнул хвостом. — Я направлялся в пекарню, хотел купить чего-нибудь поесть. Пойдёшь со мной?
Деш улыбалась, рыхля землю копытом.
— Хок, как мило с твоей стороны. Я как раз сама направлялась в пекарню, чтобы чего-нибудь перекусить.
Её желудок заурчал так громко, что привлёк внимание проходящей мимо парочки. Хок Тейл усмехнулся, а Рейнбоу положила копыто на живот, пытаясь его утихомирить.
— Кажется, тебе одного перекуса будет маловато, — взгромоздив корзину обратно на спину, он махнул головой в сторону реки. — Пошли, купим чего-нибудь поесть. Я угощаю.
Среди всего разнообразия пиши, Рейнбоу Деш, прежде всего, выделяла для себя основные три вида: горячая пища, свежая пища и бесплатная пища. И Хок Тейл предлагал ей сразу все. Хихикая, она захлопала крыльями и быстро поравнялась с Хоком.
— И что мы возьмём? Это пахнет здорово.
— Думаю буханку белого хлеба и парочку яблочных пирожных, — ответил он. — А еще масло и сыр. Возможно, я возьму чуточку мёда для тебя. Я знаю, он тебя искушает.
— Эй! — огрызнулась Рейнбоу, слегка толкнув его в плечо. Нахмурившись, она проскакала на несколько шагов вперёд, оставив жеребца тихо хихикать позади. Он вспомнил, как однажды Деш почти опустошила целую банку мёда за обедом. Лана нашла это забавнейшей вещью в мире, и теперь она дразнила Рейнбоу всякий раз, когда радужногривая кобыла намазывала немного мёда на хлеб. Хок мог поклясться, что, рано или поздно, Деш в неё чем-нибудь запульнёт.
После быстрой остановки у пекарни, откуда они захватили свой обед, два пегаса, шагая бок о бок, снова отправились к реке.
— Итак, — начал Хок, глядя на небесно-голубую кобылу. — Сегодня из почтовой вышки я видел, как ты тренируешься.
— Правда? — спросила Деш, поднимая бровь, взглянув на жеребца.
Он кивнул.
— Ну, ты не такая уж неуловимая, когда выполняешь… любые трюки, как бы они не назывались. Как бы трудно не заметить радужную размытую в небе полосу. Ума не приложу, как такое вообще возможно. Никогда не видел ничего подобного, — толкнув Рейнбоу в бок, он добавил. — Там, откуда ты родом, вам что, в воду что-то особенное добавляют?
— Блин, если б я знала, — сказала Рейнбоу. — Может я просто обалденнее, чем вы, ребята? — добавила она, покачивая бровью.
— Твоей скромности нет предела, — заметил Хок. Рейнбоу показала ему язык. Обнаружив берег реки, где они вместе сидели после пламенной речи мэра Легислата, Хок провел их двоих к нему и положил корзину на ровный участок травы рядом с кромкой воды. Жестом приглашая Деш ложиться, он сел на траву в футе от её бока и начал доставать еду из корзины.
Когда аромат свежих продуктов достиг ноздрей Рейнбоу, у неё тут же потекли слюнки. Голодными копытами она рылась в корзине, пока не достала белый хлеб, масло, мёд, и яблочные пирожные. Большую часть обеда она изо всех сил старалась не налегать на мёд, и вместо этого вплотную взялась за масло и сыр. Вдыхая дымок небесного запаха, Рейнбоу утопила зубы в тёплом хлебе и восторженно вздохнула.
— Та-а-а-а-ак вку-у-у-у-усно, — промурлыкала она, прожевав. — Ваши ребята из пекарни делают лучший хлеб, что я когда-либо пробовала.
— Уверена? — насмешливо спросил Хок. — Насколько нам известно, твоя память началась с нашего городка.
Кобыла закатила глаза.
— Да-да. Пофиг. Я не ошибусь, если скажу, что это лучший хлеб на моей памяти, верно?
— Верно-верно, — усмехнулся Хок.
Они ели и болтали, а минуты уходили в прошлое, пока в итоге у них не закончились и слова, и еда. Вместо того чтобы встать и уйти, два пегаса остались у края воды, наблюдая, как журчащая река текла на юг, и слушая нежный гул городской жизни за ней. Когда они устраивались поудобней, пегасы случайно коснулись друг друга крыльями. От неожиданности они быстро прижали их к себе и смущённо отвернулись друг от друга. Хок пробежал копытом по гриве, что он обычно делал, когда испытывал неловкость, а Рейнбоу смотрела в сторону дерева и изо всех сил старалась свистеть беспечно.
Она совсем не умела свистеть.
Когда прошла добрая минута, Хок Тейл повернулся к Рейнбоу. Она заметила это краем глаза и слегка навострила уши.
— Рейнбоу? — тихо спросил он. — Можно задать тебе кое-какой вопрос?
Деш колебалась. Пока она не была уверена, что хотела бы слышать вопрос Хока.
— О чём? — осторожно спросила она.
— Об этом, — ответил он, указывая копытом на окружающий город.
— Конечно? — осторожно ответила Рейнбоу, она была всё ещё не совсем уверена, что понимает, к чему он клонит.
Хок Тейл постучал копытом о копыто и сделал глубокий вдох, прежде чем, наконец, задать вопрос.
— Что ты будешь делать, когда это всё закончится? Когда ты вернёшь свои воспоминания и узнаешь, кто ты и откуда ты? Ты оставишь нас? Продолжишь жить здесь? Что-нибудь ещё?
Рейнбоу закусила губу.
— Я… я не уверена, Хок. Я не знаю, что я… что я буду делать, — она беспокойно двигалась, лёжа на месте, и стала скрести грязь копытом. — Что, если прямо сейчас я нужна где-то в другом месте, и единственная причина, по которой меня там нет, это тупое проклятие, что не даёт мне знать, где я должна быть? Что если я кто-то особенная, а я не знаю этого? Что если, я должна сделать что-то, а я не знаю что? Что если… — её голос затих, и она посмотрела на землю. — Что если я улечу, и никогда не вернусь назад, Хок? Что тогда?
Хок Тейл крепко задумался. Наконец, он сказал:
— Чтож, до конца ещё далеко. Нам пока не стоит задумываться об этом, но… — поднявшись, он улыбнулся ей, когда она вытянула шею, глядя на него. — Если что-то случится завтра, я бы, мы бы все хотели что-то, чтобы помнить о тебе, — оглядевшись, он заметил знакомого пегаса в шляпе, шагающего вдалеке вниз по улице. — Никуда не уходи. Я скоро вернусь.
Хлопая крыльями, Хок Тейл быстро летел по улице, оставив позади растерянную Деш. Несколько раз, споткнувшись после его слов, она, наконец, поднялась и недоуменно раскрыла крылья.
— Хок? Ты куда?
— Сохранить мгновение! — крикнул он и, наконец-то, догнал Хет Трика.
— Мы всё ещё не закончили? — спросила Рейнбоу с места, где она лежала на траве с очень хмурым видом. — Я не двигаюсь уже часами!
— Оставьте ваши жалобы при себе, прошло всего три часа, — заметил Хет Трик, стоя в стороне и анализируя свою работу. Что-то бормоча под нос, он потянулся к цвету на палитре и добавил несколько мазков на своей картине.
— Я всё ещё не могу поверить, что ты втянул меня в это, — пробормотала Рейнбоу Деш, обращаясь к Хок Тейлу, который лежал, прислонившись спиной к ближайшему дереву.
— Да ладно. Тебе нравится, я же вижу, — дразнил её Хок. Зевнув, он положил копыто за голову.
— Подруга, а я мог бы вздремнуть. Это было бы здорово.
Рейнбоу покосилась на него, но Хет Трик постучал кистью по мольберту.
— Эй, глаза на меня, ведро краски. Мы бы закончили час назад, но, так как ты не можешь усидеть на месте, мне трудно правильно наложить тени. Поэтому, ради любви к овсу, просто смотри на меня хотя бы пять минут.
Кобыла дважды моргнула, но всё же нашла время показать Хоку язык, прежде чем вернуть своё внимание Хет Трику.
— Вот так. Просто сиди ровно ещё немного…
Через несколько минут он закончил, и художник, сделав шаг назад, стал снова собирать свои рисовальные принадлежности.
— Вот. Можешь теперь встать. Если тебе нравится, то мы закончили, если нет… то можешь устраиваться поудобнее.
Хок Тейл встал со своего места под деревом и подошёл к Рейнбоу. Вместе оба пегаса повернулись к работе Хет Трика, которую художник развернул к ним, чтобы им лучше было видно.
— Выглядит неплохо, да, Рейнбоу? — похвалил работу Хок Тейл и слегка толкнул Деш в плечо. — Как по мне, он отлично справился. Что думаешь?
Рейнбоу нахмурила брови, рассматривая картину. Это был её портрет, где она лежала в траве с безмятежным выражением на лице, которое было трудно удерживать, пока Хет Трик над ним работал. Это был незамысловатый портрет, полный изящных линий, чистых красок и небольших, но эффектных деталей. Рейнбоу решила, что он ей понравился, пусть даже ей и не понравилось позировать.
— Круто, — подтвердила она, кивая головой для большей выразительности. — И я точно больше не готова сидеть на месте ради ещё одного портрета. К тому же… — добавила она, указав крылом на Хок Тейла. — это была его идея. И, очевидно, он доволен.
— Хорошо, — заявил Хет Трик, — Напомните мне, чтобы я больше никогда не делал портреты неусидчивым кобылам. Овчинка выделки не стоит, — протянув копыто к Хок Тейлу, он сказал. — Как я понимаю, твоя идея — ты и платишь?
— Конечно, — сказал Хок. — Оно того стоит.
— Только самое лучшее, — заверил его Хет Трик, пряча монеты под свой одноимённый головной убор (Hat Trick — фокус со шляпой). Затем он вручил Рейнбоу Деш её портрет, сложил мольберт и засунул его под крыло. — Уверен, ещё увидимся. Наслаждайтесь картиной. Говорят, что рисунок сам по себе стоит трёх-четырёх воспоминаний.
— Обязательно, — ответила Рейнбоу. — Береги себя!
— Береги себя, — также добавил Хок.
Хет Трик повернулся и ухмыльнулся ему.
— Вы двое, берегите друг друга. Особенно ты, Хок. Ты получил нечто особенное.
Хок усмехнулся.
— Верно, верно, — он ещё раз махнул Хет Трику и повернулся к Рейнбоу, которая занималась изучением портрета. — Итак, ты готова вернуться?
Она кивнула и осторожно водрузила сохнущую картину на спину.
— Готова, если ты готов.
И вот два пони отправились вместе к дому Хок Тейла, невинно касаясь друг друга шкурками и крыльями, и каждый расслаблялся в компании другого.