В коридорах "Соляриса"

Глава 1. Открывая глаза

Что-то странное и важное заставило неожиданно проснуться Эрли Дрим.

Она так устала. За последнюю неделю поступило столько больных и пегаска просто не могла позволить себе хоть какой-то отдых. Впрочем, организм с этим был абсолютно не согласен.

Вообще, Дрим не могла предположить, почему случился такой наплыв пациентов. Чаще всего диагноз, который она ставила очередному больному, звучал так: «малое психическое расстройство» или «среднее психическое расстройство». Да, она знала, что долгое нахождение в глубоком космосе пагубно влияет на психику пони. Но не так. И… общая нервозность, бегающие глаза, а так же просьбы замолчать, хотя палаты всех больных были огорожены специальным заклинанием, которое не пропускало звуки; это все пугало Эрли и заставляло задуматься. В свободное время она пыталась понять с чем связана эта эпидемия. И не находила ответа. Попытка расспросить душевнобольных тоже не увенчалась успехом, тогда пегаска просто решила сконцентрироваться на работе.

И поэтому она уснула. Лучше бы этот сон продолжался вечно. Так сладко поспать ей пока еще не удавалось. И это странно, что ее никто не разбудил.

Стол выглядел обычно. Нет, пегаска не ждала каких-то перемен, ей просто хотелось убедиться, что все на своих местах, в порядке и незачем беспокоиться. Ее копыта уперлись в небольшую стопку документов, по столу кто-то (похоже, что она) разбросал несколько комочков бумаги. Дрим не стала считать, да и зачем? По левое копыто лежала опрокинутая кружка с кофе. Жидкость расплескалась по полу и давно остыла.

Эрли, до сего момента смотревшая на свое мутное отражение в металле рабочего стола, подняла глаза и постаралась сконцентрировать взгляд на предметах, расположенных подальше. Те же выбеленные стены и буквы «СЛР» на правой. Светодиодные лампы, палящие светом в неокрепшие глаза пегаски. По разные углы два больших горшка, из которых росло по одному дереву с тоненьким, как тростник, стеблем и розоватыми листьями, как у сакуры. Та же квадратная урна для утилизации ненужных бумаг и широкое окно в форме параллелограмма, открывавшее вид на звезды и планету Эгиду-7.

Добыча полезных ископаемых – главная причина, из-за которой планетарный потрошитель «Солярис» находился на орбите Эгиды. На планете были обнаружены достаточно большие запасы минералов, кристаллов и прочего, так необходимого на Земле. Дрим знала, как происходит добыча и ей это казалось немного… варварским? Корабль отрывал обширный кусок породы с поверхности планеты, притягивал к себе и начинал извлекать из огромного валуна самоцветы.

Пегаска лениво посмотрела на свои накопытные часы, которые выдавались каждому обитателю корабля. В часы изначально были встроены разные будильники и напоминания. Что-то поменять было нельзя, а за попытку взломать, тебя просто отправляли домой. В основном такие часы носили медики, у техников, например, была иная схема. Каждая группа работников имела индивидуальный распорядок дня. Подъем, завтрак, работа – все было расписано по часам.

Дисциплина.

Эрли только сейчас заметила, что пялится на часы около минуты, а ее мозг не может переварить эти цифры. 17:49. 17:49! Одна мысль ударила ей в голову со скоростью метеора.

— О, Божечки!

С этими словами Дрим, как ошпаренная кипятком, выпрыгнула из-за своего стола и рысью побежала к двери.

«Открыть?» – спросили голографические буквы на двери.

— Конечно, – мысленно ответила пегаска, нажимая копытом на буквы. Когда открывавшаяся дверь исчезла в потолке, Эрли добавила. — Идиотская система.

Да. «Солярис» эксплуатировался довольно долгое время. Этот корабль был гораздо старше остальных потрошителей. Сколько там? Семьдесят лет беспрерывной работы? Первый корабль в своем роде. Гордость изобретателей, черт возьми.

Выйдя из своего кабинета, Дрим ожидала услышать что угодно, но только не тишину. Пустую, мертвую, звенящую в ушах. Пегаска прошла вдоль коридора, но никого не встретила. Где все? Она еще раз взглянула на часы. 17:52. Сейчас рабочее время. Ужин будет только в семь. Куда все могли подеваться? Они… просто взяли и ушли? Бросили ее одну? Как бы глупо не звучала эта мысль, Эрли Дрим допускала и такое. Белизна и чистота били в глаза, хоть выколи. Нет, ей это определенно не нравилось.

— Монин Дю? Скальпель?

Она прислушалась к тишине, надеясь услышать «Что, дорогая?» – так обращалась Монин Дю к пегаске.

Лишь звон в ушах и  ее ровное дыхание.

Получался какой-то бред.

Рабочий день еще не окончился, но медсестры и доктора уже разошлись по своим каютам. Нет, с больными все равно должен кто-то оставаться! Почему ей никто не сообщил? Почему она все пропустила? Ответ ей был известен, но она искренне не понимала, почему обстоятельства сложились именно так. Неужели на «Солярисе» объявили собрание рабочих? Если так ей надо спешить. Или ее пытаются разыграть? Тогда это неудачный розыгрыш.

Хватит гадать! Все эти беспочвенные домыслы ни к чему не приведут, а лишь запутают ее. Сконцентрируйся на работе. Если другие не хотят работать – пусть, их дело.

Что-то пискнуло. Звук словно разорвал ткань тишины, устилавший уши Дрим. Он был настолько неожиданным, что пегаска почувствовала, как дергается и напрягается каждая клеточка ее тела.

Это был ИКС. Гребаный медицинский ИКС, напугавший ее до колик в животе. Почему он так противно пискнул? Точно.

Эрли развернула голографический дисплей ИКС’а и обнаружила непрочитанное сообщение. Она открыла его. Четыре буквы составляли это сообщение.

Беги.

С минуту пегаска пыталась осмыслить это слово. Четыре символа словно впились под корку мозга и надолго застряли там.

— Бежать? – подумала вслух Дрим, опомнившись. – Куда бежать? Зачем?

Ее действительно хотели разыграть? Но это просто глупо и по-жеребячески, пытаться напугать ее таким способом. Но если все серьезно? Что тогда? Она еще ни разу не испытывала такого странного чувства, похожего на смесь злобы, непонимания и беспокойства. Даже если все серьезно, она не может оставить больных без присмотра, как это сделали другие. Ведь это просто… ненормально.

Эрли направилась к ближней к ней палате. Бросив взгляд на историю болезни, она открыла дверь. Этот пациент был особенным. Особенным в плане того, что повредил ногу, а не мозг. Вообще пони, которые режут руду, строго придерживаются правил и техники безопасности, поэтому в медицинском крыле их почти не видно. Две недели назад редко кто мог появиться здесь: просили лекарство от простуды или требовалось перевязать рану. Ничего сложного. Две недели назад Дрим выходила на работу для галочки.

Дверь с неприятно звеняще-скрипящим звуком открылась и пегаска ожидала увидеть совсем не это: кровать пуста, как и комната.

— Этого не может быть…

Эрли бросилась проверять соседние палаты, но результат был одинаковым. В последней палате она обнаружила гнойные отпечатки копыт, протянувшиеся по стене и пропадавшие в открытой вентиляции.

Дрим вернулась в коридор и плюхнулась на круп.

— Боже, убей меня, если я схожу с ума, – подумала она. — Больные встают с коек и идут гулять по кораблю.

И почему их никто не остановил?

Она чувствовала, как горят ее уши и как сильно ей хочется поговорить с кем-нибудь. Все происходящие казалось странным и походило на бред сумасшедшего. Это смешно. Она легко ставила диагнозы другим пони, но не могла поставить себе. Хотя это призвание, у нее даже кьютимарка в форме медицинской змеи. И что с ней все-таки происходит? Галлюцинации? Шизофрения? Онейроид? Нет ответа.

Сверху послышался звук. Серия удаляющихся звуков. Что-то движется по вентиляции.

Только сейчас пегаска стала замечать, что с нее сходит седьмой пот. Ноги ослабли, особенно в коленях. Она чувствовала, как медленно ее тело холодеет и покрывается мурашками. Если бы сейчас она стояла около зеркала, то видела бы белую, как снег пони, но никак не себя. И лучше бы она была этим отражением, которое не умеет бояться и мучиться, а лишь только повторять за тобой.

Где-то в вентиляции послышался громкий кашель, похожий на рвоту. От такого звука, Дрим стало самой тошно и плохо. Сознание потеряло резкость и стало проваливаться в темноту.

Нельзя падать в обморок. Не сейчас. Возможно, ее жизнь зависит, оттого пересилит ли она себя сейчас или нет. И почему именно в этот момент она осознает всю мерзость своего положения?

Эрли поднялась на четыре копыта. Коленки дрожали, грозились согнуться, но она старалась держать их прямо. Только бы доползти лекарственного склада. Другой конец коридора и налево. Задача практически выполнимая. Первые несколько шагов дались непросто. Дальше стало легче. От нее требовали «бежать», но сможет ли она это сделать, когда понадобится? Добравшись до склада, она в очередной раз чертыхнулась по поводу дверей «Соляриса» и вошла внутрь.

Здесь было холоднее, чем в других помещениях. Дрим ощутила, как с каждым вдохом ее легкие наполняет ледяной воздух. Изо рта валил пар. Она понимала, что не может долго здесь находиться, но предугадать сколько ей придется здесь просидеть, было не в ее силах. Пока она находится тут, ее никто не тронет.

Первым делом она отыскала зеленый ящик с биркой «обезболивающие», после чего открыла его и отыскала сильнодействующее успокоительное. Открыв баночку с круглыми таблетками голубоватого оттенка, пегаска наугад высыпала несколько штук себе на язык и тут же проглотила. Возможно, она приняла слишком большую дозу, но сейчас ей было все равно. Лишь бы лекарство поскорее подействовало.

Черная вуаль сползла с глаз, взгляд прояснился, как и осознание происходящего. Сердце сбавило свой неимоверно быстрый стук. Дрим успокоилась, и легла на пол. Слабость в ногах так и осталась, к тому же Дрим почувствовала, как на ее плечи навалилась ужасная усталость, и сильное желание оставаться в таком положении. Лежа. Не шевелясь.

Эрли никогда не считала себя сильной пони. С изобретением кинезис-модуля жизнь сильно изменилась. Она стала проще. Теперь не обязательно надо быть культуристом, чтобы поднять пятидесятикилограммовый предмет. В этом плане, пегаска была очень благодарна изобретателю кинезиса. Но, она не считала себя слабой и духовно. Она привыкла жить у себя дома, на Земле. Там, где поддержат друзья. Там, где поддержат родные. Но тут одни лишь незнакомые и хмурые лица. Иногда, ее одолевала настолько сильная хандра по дому, по родным стенам, что от тоски не спасала даже превышенная доля антидепрессанта. Она подолгу мучилась с образами дома, возникавшими у нее в голове, не могла уснуть. Вставала с кровати, в очередной раз выпивала стакан воды, пыталась отвлечься чтением книги, но чтобы она не предпринимала – все было бесполезно.

Глубокий космос плохо влияет на психику.

Она уже пыталась задаться этим вопросом. Может все, что сейчас она видит – это иллюзия? Тонкая грань между истиной и обманом, казалась для нее совершенно стертой. Все выглядело слишком реально. Животом она ощущала холод металлического пола. Легкими она чувствовала морозный, лишенный пыли кислород. Каждая мышца ее тела была напряжена и требовала отдыха. Содержимое желудка просилось на выход.

Дрим почти не ела. Редко ей удавалось заставить себя это сделать. На завтраке, обеде и ужине, чаще всего она занималась черпанием кашицы в пластмассовой тарелке. С некоторой завистью наблюдала, с каким аппетитом едят другие. В этой серой липкой массе, называемой «еда», содержались все нужные организму витамины. A, B, C и дальше по алфавиту. Она подносит ложку ко рту, пробует кашу в очередной раз. На вкус, как апельсин. Проглатывает. Желудок тут же отзывается рвотным рефлексом, но она заставляет его принять пищу.

Глубокий космос плохо влияет на аппетит.

А потом у нее появилось много работы. Больницу стали заполнять все новые и новые пациенты. Каждому надо было поставить диагноз и назначить лечение. Затем персонально проконтролировать ход этого лечения. Заполнить бумаги, отдать отчет капитану о текущем положении и многое другое. Порой ее посещала мысль, что работы она выполняет больше, чем кто-либо другой на корабле. Она подсела кофе.

Изо дня в день она пыталась выяснить причину эпидемии. Перед ней на столе лежала тетрадь, в которой она отмечала состояние больных. А затем перечитывала и перечитывала, пытаясь протянуть нить логики в происходящем. Душевнобольные проявляют беспокойство о только себе. Просят их выпустить, потому что так они не могут спрятаться. Какой-то голос шепчет и в голову. Некоторые доходили до избиения самих себя. Большинство из них были техниками и шахтерами.

Каждый раз тонкая ниточка обрывалась.

Глубокий космос? Тогда почему она все еще не в смирительной рубашке?

Ей нужен был отпуск. Когда они вернутся домой, она обязательно возьмет отпуск.

ИКС вернул ее из раздумий:

— Говорит Дюрабл Шилд, рядовой отдела безопасности «Соляриса», вы слышите меня, Эрли Дрим?

Пегаска была напугана и рада, столь неожиданному голосу. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь она будет боготворить голос незнакомого пони? Облегченно вздохнула.

— Повторяю, говорит Дюрабл Шилд, рядовой отдела…

— Да, к-конечно, – старалась она говорить невозмутимо. — Что здесь творится?

Кровь стучала в висках, а сердце снова не унималось.

— У нас чрезвычайная ситуация. И мне нужна ваша помощь.

Помощь? Пегаска не понимала, чем она поможет и как. В ее груди заново разрасталась паника, казалось бы спиленная под корень успокоительным лекарством.

— Но… Ч-что происходит?

— Некогда объяснять. Мне нужно знать ваше местоположение.

— Я не буду ничего говорить, пока не узнаю, что здесь, наконец, творится! – неожиданно настырно для себя сказала Эрли, затем добавила мягче. – Простите.

Какое-то время Дюрабл Шилд молчал, но, возможно, поняв, что не добьется от собеседницы ни капли того, что ему нужно, начал говорить:

— Я не знаю. Честно. Я так же, как и ты, пытаюсь понять происходящее. Все странно и… гротескно, так? Ты, наверно, думаешь, что сходишь с ума. Поверь, я тоже так думал, но это не у нас что-то заклинило в голове. «Солярис» сходит с ума. Я… я не могу найти объяснения. И знаешь что еще? На меня вот уже второй час смотрит моя девушка. Представляешь? Сидит в том углу и не сводит глаз. С каждым твоим вопросом ты продлеваешь мои муки. Я больше не могу смотреть на нее.

— Девушка?

— Она давно мертва. Ее тут не должно быть. Только поэтому я еще не сбрендил. Хотя я вправе усомниться в этом.

— Божечки… – пискнула пегаска.

— Слушай, нас осталось не так много. Я отследил состояние экипажа. От всего экипажа корабля в живых шесть пони, не считая тех, кто ходит без ИКС’а. Я пытался связаться со всеми, но ответила только ты. Я почти уверен, что мы остались одни.

Каждое его слово, будто вбивало очередной гвоздь в крышку гроба, в котором покоилась надежда Дрим.

— Я-я?.. Что случилось с остальными?

— Не знаю! Новый вид чумы? Массовое помешательство, а потом суицид? Не знаю.

— Этого не может быть.

Она что-то упустила. Ведь к этому были предпосылки. Она могла предотвратить это все! Но не смогла… Будет ли она теперь винить себя? «Не вини себя, здесь ты не прокололась. Твое дело – ставить диагнозы, а пытаться найти связь в состоянии психов должен кто-то другой», – думала она.

— Послушай, у нас не так много времени. Кажется, я уже говорил про мою девушку, да?

— Медицинское крыло, я нахожусь в медицинском крыле! – опомнилась Эрли.

Связь оборвалась. Значило ли этот обрыв то, что охранник не хотел терять времени? Может у него что-то случилось, и он больше не может сейчас говорить? Теперь она осталась совсем одна? Почему именно ей суждено остаться последней?

В горле пегаски першило. Отлично, надышалась. Отвлекшись от мыслей, она полезла искать лекарства от простуды.

— Извиняюсь. На меня напала моя девушка, и мне пришлось отбиваться. Я иду к тебе.

Прекрасно, это был он. Живой.

Лампы погасли, а за ними включились аварийные огни. В комнате мгновенно потеплело. Ошеломленная Дрим так и застыла с пакетиком таблеток в зубах.

— Внимание. На корабле включен режим карантина. Просьба всем сохранять спокойствие.

— Че-ерт, – протянул охранник. – Дела у нас в шоколаде, – вздохнув и выдержав паузу, он продолжил. –  Да, пока не забыл. Советую найти фонарик.

ИКС закончил связь.

Выплюнув пакетик, Эрли закрыла глаза, дыша глубоко и стараясь собраться с мыслями, мелькавшими в ее голове.

Фонарик. Он есть у нее в кабинете. В правом ящике. Что ее отделяет от него? Голодная темнота, полная той чумы и безумия. Ей нужно это сделать. Ради себя. Всего один раз.

Она открыла глаза, но разницы не почувствовала. Она будет искать свой кабинет практически вслепую, ориентируясь по буквам «Открыть?».

С трудом пегаска поднялась на ноги. Тело сводило судорогой от страха. Она вышла со склада и двинулась вдоль коридора. Довольно светлая мысль озарила ее голову. Она могла подняться к потолку, и ей стало бы легче. Но крылья, словно намертво приклеились к бокам, и не желали следовать воле хозяйки.

Открыть? Открыть? Открыть? Открыть? Так встречала ее очередная дверь, но нужной, Эрли пока не отыскала.

Закрыто.

Так было написано на двери ее кабинета.

— Чертовы меры безопасности, – прошептала Дрим.

По вентиляции кто-то путешествовал. Дрим отчетливо услышала его шаги, неторопливые и неровные. Затем шаги стихли, словно некто заметил что-то, услышал, учуял.

Сердце подсказывало ей, что она не может здесь долго находиться и надо где-нибудь спрятаться, затаиться и не подавать ни звуку, пока не придет помощь в лице охранника.

Зазвенела вентиляционная решетка. Некто спустился вниз и медленно зашагал к пегаске. Сердце ее сжалось до размеров горошины и, казалось, сейчас разорвется от неизвестности.

«Беги! Беги!» – била кровь в висках, но Эрли не могла пошевелить ни одной мышцей. Словно куролиск превратил ее в каменную статую. Она почувствовала насколько лихорадочно и тепло ее дыхание, насколько сильно сжались и похолодели ее внутренности.

Почему оно не нападает? Чего оно ждет? Неужели это конец? Голодное чудовище, которое выкосило весь экипаж, почему-то смотрит на нее. Лишь бы смерть была быстрой и безболезненной.

Пожалуйста. Она не хочет больше мучиться…

Ей казалось странным, умереть от копыт (зубов? рук? или чего-то еще?) неизвестного врага. Кто он такой? Что оно такое? Что ему нужно и какую цель оно преследует? Почему оно все еще не напало? Его хриплое дыхание слышно и режет по ушам, словно тесак. Это существо позади нее, будто неживое.

 Дрим обернулась. Оранжевые, под цвет аварийный фонарей, глаза-угольки смотрели на нее и их взгляд был, словно был направлен сквозь. На спине монстра росли две лишние конечности. Острые, как бритва. Она разглядела силуэт пони, но это Возможно, пегаска смогла рассмотреть в темноте чуть больше, если бы не отвернулась, и внезапно не понеслась в неизвестном направлении, захлебываясь криком.

Ее тело похолодело до кончика хвоста, крылья плотно вдавились в бока. Она не чувствовала соприкосновения с поверхностью. Ноги словно несли ее сами. Это страшное лицо до смерти напугала Эрли. Что-то в этот момент щелкнуло в ее голове. Она смогла двинуться. Инстинкт самосохранения? Преодоление своего страха? Адреналин?

Некогда думать. Ее жизнь на кону.

Аварийные огни возникали и терялись во тьме. Эрли не видела, куда бежит. С каждым пройденным метром ей становилось все тяжелее и тяжелее. Тело налилось свинцом и прочими металлами и становилось все менее управляемым.

«Держись», – твердила она себе.

Сколько она бежала? Секунду? Две? Время сжалось в точку, убыстрилось до скорости света. Легкие требовали воздух. Ей надо было остановиться, отдышаться. Но… Позже! Чуточку позже! Она еще поберется за свою жизнь.

Монстр за спиной не уставал. Хрипя, он гнался следом за пегаской. Каждый раз он, казалось бы, настигал ее, взмахивал одной из своих лишних конечностей и, не задев пони, продолжал бежать ней рыча.

Обернувшись, Дрим увидела лицо преследователя. Разорванное, искромсанное, мертвое и спокойное, оно не выдавало никаких эмоций. Лишь рот открывался в очередном рыке.

«ЛИФТ!», – закричала вся сущность Дрим.

Открытый, грузовой лифт, дожидался ее в конце коридора. Благодаря Богинь, она собрала остатки воли в копыто, и ускорилась насколько могла. Влетев в лифт, она больно ударилась плечом о стенку лифта, но быстро опомнилась и ударила, что есть силы по кнопке «Вниз». Двери захлопнулись, едва не отрубив голову приблизившемуся монстру.

Она упала в бессилии, жадно хватая ртом воздух.

Ей было радостно и в тоже время грустно. Она отогнала свою смерть, но надолго ли? Лифт сейчас спустится, двери откроются и кто знает, что ее может ждать. Еще одно чудовище? Та чума, которая превратила почти весь корабль в таких?

Тук. Тук. Тук. С каждым ударом сердца, лифт приближался к точке назначения все ближе.

Она не хотела вставать. Пол казался той самой мягкой постелькой, которой ей не хватало на протяжении многих ночей. Ей хотелось уснуть. На уголках глаз выступили слезы, но пегаска не дала ход эмоциям наружу.

И не проснуться.

Черт, неужели ей безразлично? Еще минуту назад она жаждала жить, а сейчас собирается встретить смерть с распростертыми копытами?! Никогда!

Поднявшись в очередной раз, она удержала равновесие и подняла взгляд. Лифт остановился. Двери открылись. Эрли сделала несколько неуклюжих шагов и оказалась в просторном холле.

То, что она увидела, навсегда отпечаталось в ее памяти. Словно фотография хорошего фотоаппарата. Стены и пол были залиты вишневым соком. Вокруг Эрли лежали мертвецы. Много мертвецов. На лицах их застыло выражение ужаса и непонимания. Они были застигнуты врасплох. Около трупов лежало много оружия и гильз.  Тела их выпотрошены, словно они – пиньяты. Чей это был жуткий праздник, Дрим подумать не успела.

Ее стошнило.

Ощущая горький привкус во рту, она оттерла рот копытом и снова осмотрела сцену бойни. Желудок снова отозвался рвотным позывом, но рвать уже было нечем. Пегаска могла бы взять оружие около одного из трупов, однако она совсем не умела стрелять. Мало того, она ни разу в жизни не брала в копыто оружие. Ни огнестрельное, ни плазменное, ни холодное, ни любое другое.

Около трупа синей пони в медицинском ИКС’е, который насквозь пропитался кровью и стал черным, как ночь, валялся мигающий целый фонарик.

То, что нужно.

Борясь с жутким отвращением, Дрим подняла фонарик с пола, пару раз стукнула по фонарю и когда тот перестал мерцать, закрепила его у себя на плече. Наконец, она могла видеть, что происходит чуть впереди. Одной проблемой меньше. Минус одна из целой тучи гораздо больших.

Если она хотела убраться с корабля, значит ей надо было найти спасательные челноки. Как найти челноки? Правильно, ей нужна карта «Соляриса». В конце концов, Дрим даже не знала, где сейчас находится.

Брезгливо перешагивая трупы и стараясь не испачкать копыта в крови, Эрли преодолела побоище и зашагала вдоль широкого коридора, по обе стороны которого насадили дверей. «Каюты экипажа» – смогла она прочитать светящуюся надпись вдали. Большинство из них были закрыты, а в те, что были открыты, пегаска не желала заглядывать и терять драгоценные секунды своей жизни попусту.

Эрли думала, что ее обычно бездонная чаша эмоций опустела. Настолько она была спокойна. И настолько для нее было необычно это спокойствие.

Цок-цок-цок. Что-то бесшумно мелькнуло вдалеке.

«Показалось» – решила Дрим, рассматривая на стене свежую надпись кровью. «Оторви их конечности». Чуть ниже Дрим заметила мелкие, непонятные символы. Символы были очень похожи на буквы зебринского языка.

На «Солярисе» были зебры? Откуда? Они ведь не живут на родной планете Эрли и вообще отделились от пони. Народы давно жили порознь, на разных планетах, в разных солнечных системах. Эквестрия поддерживала политический союз между государствами, торговала, но реально, оба государства были совершенно независимы друг от друга и могли легко обойтись без торговли. Так говорило в учебниках истории, которые пегаска штудировала еще совсем недавно. Года три назад.

Присутствие зебры на корабле должно было быть как минимум странным для экипажа. Как минимум неуютно и одиноко, для зебры.

Что за чушь она говорит. На корабле наверняка был пони, просто знающий язык зебр. И все, ничего сложного.

— Р-р-р-а-а-а! – послышалось сдавленное рычание где-то далеко впереди.

Эрли дернулась от неожиданности и, недолго думая, бросилась в ближнюю незакрытую каюту. Дверь тихо опустилась за ней.

Копыта Эрли ощутили что-то липкое и вязкое под собой. Направив луч света себе под ноги, пегаска вскрикнула, увидев лужицу красной крови.

Дрим осмотрела каюту. Маленькое-премаленькое помещение было довольно чистым и прибранным, если не считать лужи. В каюте находилось только самое необходимое для жизни и предполагалось для проживания одного пони. Вентиляция здесь тоже была, но очень маленькая, чтобы через нее сюда могли пролезть. Глаза пегаски поймали тоненький квадратик, сверкавший на свету, который лежал на кровати. Приблизившись к нему, пегаска поняла, что смотрит на аудиофайл.

Поразмыслив некоторое время, она загрузила файл в свой ИКС и включила запись.

— Эм, ну, я начинаю запись, – начал трясущийся голос. – Знаешь, мне порядком надоело чувствовать холод в животе при каждом шорохе. Я… я остался тут, когда услышал звуки резни, выстрелов и криков. И не стал высовывать свой нос. Поэтому я еще жив.

Я в безопасности, пока сижу тут. Пока я тише травы и ниже воды. О, Боже, я ведь путаюсь в словах. Ладно. Я понимаю, что не могу сидеть здесь бесконечно и рано или поздно мне придется выйти из своего убежища. Не хочу сдохнуть от голода. И в муках тоже не хочу. Черт, у меня даже выбора нет! Или смерть, или смерть. Дерьмо.

Я мог бы попытаться найти резак, но… в том и дело, что «но»! Блин, в голове творится такой бардак, мысли не собираются вместе. Я даже не знаю от кого прячусь. Кто устроил стрельбу в холле? Что там случилось и почему здесь творится такая, черт побери, тишина?! Меня сильно трясет. Лишь бы это все оказалось моим страшным сном. Жутко правдоподобным сном. Больше всего, я сейчас хотел бы проснуться и вернуться к исполнению своих обязанностей на корабле. Черт, и почему я вообще вызвался работать на «Солярисе»?

К-хм! – раздался кашель. – Пытался связаться со Спраутом, но он молчит собака! Зато от него я слышу какое-то чавканье и хлюпанье. Я ему ору, а он знай, сидит и ест, наверно. Да он похоже просто прикалывается надо мной. Идиот. Так и дал бы ему по зубам.

Не знаю, что здесь происходит. Одно знаю точно: у меня есть время погадать, что же здесь происходит, – он усмехнулся и продолжил. – Возможно это религиозные фанатики? Нет, ну на корабле, во-первых не должно быть больных, а во-вторых, «Солярис» – нейтральный корабль, на котором жестко караются религиозные распри. Так же, как и на Эквестрии.

Чертовы верования, проще быть атеистом.

Когда я понимаю, что мне в голову лезут странные мысли и чаще всего они все говорят мне об очередной опасности тут или там, я понимаю, что изменился. Я стал параноиком. Порой я боюсь взять обычный резак, потому что рискую оставить себя или коллегу без половины лица.

Черт, надо было оставаться дома, – длинная пауза, Эрли успела прислушаться к действительности. Все в порядке. Относительно. – Похоже я слышал крик. Кричали  долго и так, будто его или ее резали. Жуть. Но все это уже не имеет для меня значения. Я не смогу вылезти отсюда и помочь. Я настолько убог, что не могу даже себе помочь, чего там говорить.

Где охрана? Почему она спит?.. Почему, когда она нужна больше всего, ее нет?! Что еще хуже, мне кажется, что я остался здесь совсем один и хотя бы мизерного шанса на спасение у меня не остается. Как же все дерьмово, – и снова пауза, гораздо дольше предыдущей. Эрли собиралась выключить запись, когда голос опять заговорил:

— Если я все же решусь выйти отсюдова, прошу, пожелай мне удачи. Меня звали Дейли Джоб.

— …Удачи, – мягко обронила пегаска, понимая, что она уже ему не поможет.

Религиозные фанатики. То, что она видела, никак не походило на фанатиков. Это было что-то ужасное, страшное, не поддающееся объяснению, сверхъестественное.

Дрим вышла из каюты и плавно зашагала туда, куда глаза глядят. Все происходящее словно находилось для нее в тумане. Она как будто позабыла о вездесущей опасности, что таилась в каждом уголочке. Эрли не понимала, что с ней происходит и что-то не позволяло ей думать, размышлять. Что-то блокировало ее мысли. Хотя она и осознавала, что происходит вокруг, в этот момент она являлась куклой, пляшущей по воле таинственного кукловода, растворенного в тумане.

А затем все прояснилось, но Эрли уже не помнила, как оказалась тут.

Что с ней происходит? Она вела себя, как не она. Дрим, чувствуя усилившуюся боль в ногах, поняла, что преодолела большой путь, и сейчас стояла около голографической карты «Соляриса». Ведомая чужой волей, она стояла там, где ей было нужно.

Кто он? Доброжелатель? Но почему он предпочитает такие методы помощи? Пегаска встряхнула головой, пытаясь сконцентрироваться на карте.

Широкая карта была расписана до мелочей.

Итак, спасательные челноки находились… находились… в другом конце корабля! Пегаска в сердцах топнула копытом что есть силы и обратилась к неизвестному:

— Неужели хотя бы здесь ты не могла мне подсобить?!

Душу Эрли разъедало такое чувство досады и злости, что она едва сдерживала себя в копытах. Ей хотелось закричать, что есть мочи. Но закричать – значит привлечь свою смерть.

Другой конец корабля. Другой конец. Каким же непреодолимым и страшным казался ей этот путь. Она была слаба. Она не могла больше сделать ни шагу. Эрли продолжала тупо глядеть в медленно мигающую схему «Соляриса».

— Эрли Дрим? – окликнул ее голос сверху.

Пегаска ожила от неожиданности и подняла голову в направлении голоса.

— Рад тебя видеть живой.

Охранник. Это он. И он с ней! Она не одна! Пегаска не нашлась, что ответить и просто кивнула ему в ответ, улыбнувшись.

— Знаешь, когда я просил тебя подождать в медкрыле, это не значило, что надо было идти сюда, – заметив, что Эрли продолжает ему улыбаться, он продолжил. – Ладно, поболтаем потом, я сейчас спущусь.

Он исчез из виду.

Дрим так и не поняла, где он собирался спускаться и на чем он до этого стоял. Фонарик Шилда освещал лишь половину его лица и одежды, все остальное скрывалось во тьме.

Надежда. Надежда на то, что она спасется. И… Ох, она сейчас думала только о себе?

И сейчас эта надежда таяла на глазах, как таит масло на палящем солнце.

Из непроглядной темноты послышались рев, крик и мычание в аккомпанемент, а затем послышались торопливые шаги нескольких ног. В следующий момент показалось оно, а за ним второе и оба жадно и голодно смотрели на пегаску. По крайней мере, ей так казалось.

Она снова не могла пошевелиться! НЕ МОГЛА! Всей своей сущностью она заставляла себя сделать хоть мизерный шажочек назад, но ноги будто приклеились к полу намертво. Двое приближались. Пегаска ощущала, насколько сильно она сжала зубы. В следующий момент, ближний из монстров накинулся на нее. Она уже была готова почувствовать смертельную боль.

Время словно замедлилось.

Последовал выстрел.

Затем другой.

Эрли повернулась в направлении выстрела и увидела охранника, стоящего возле него. Шилд был лаконичен:

— Беги, дура!

Время возобновило свой бешеный, стремительный темп.

Она побежала, не до конца понимая, что ей теперь делать и куда бежать.

Все повторялась с той же точностью, как и при первой ее встрече: сердце бешено колотилось, кровь стучала в голове, ноги не желали сгинаться, а крылья – разгинаться.

Но затем она почувствовала резкий прилив сил. Второе дыхание? Бежать стало немного легче. Враг все так же не отставал. Она не желала оглядываться и смотреть на догоняющих. Только бы все получилось!

— Отвалите уже! – прорычал охранник сзади, следовавший за ней следом.

Последовало еще нескольких выстрелов, но, похоже, не один из них так и не настиг цели. Шилд чертыхнулся.

Слыша тяжелое дыхание охранника и цокот дюжины копыт за спиной, Дрим пытался выделить глазами путь к спасению из всех этих темных коридор, превратившихся в движущуюся массу. Глаза болели от напряжения.

Нашла!

— Транспортная станция «Соляриса», – шептала бегущая строка, которую Дрим заметила мельком и совершенно случайно. Три спасительных слова светились красным в темноте.

Выстрел. Второй. Третий. Осечка, вторая.

Все было не на их стороне. Казалось, вся действительно обернулась против них двоих, подкидывая им очередное препятствие. Но сетовать на судьбу было некогда.

Вагонетка. Совсем близко. Осталось совсем немного, ничтожно мало, только не падай. Отдохнешь потом. Пегаска никогда не чувствовала себя настолько уставшей, выжатой и слабой. Тело ее готово было свалиться на полпути и умереть, но кое-что не давало ему это сделать. Рвение жить.

Двери вагонетки оказались открыты. На последнем издыхании пегаска влетела в транспорт, обернулась назад, в ожидании Дюрабла. Пустота. Подняв глаза к верху, она успела заметить нижнюю часть охранника, которая затем исчезла в проходе вентиляции. Крови не было, как и чудовищ, которые ей будут сниться всю оставшуюся жизнь.

Если жизнь Эрли не оборвется прямо сейчас.

Тишина.

Тошнотворная, смердящая, пугающая, уродливая, наполненная желание убить пегаску.

— Отправить? – спросил пульт управления вагонеткой.

— Да, отправить, – мысленно ответила пегаска, не зная, куда она сейчас поедет.

Двери громко захлопнулись, и пегаска ощутила движение.

К горлу подкатил большой комок, разрывавший горло. Дрим обмякла на полу и тихонько заплакала.

Почему? Почему все так? Почему она страдает, что она делала в этой жизни неправильно? Почему умирают пони, которые не заслуживают смерти, а она остается жива? Погиб Дейли Джоб, пытавшийся перебороть себя. Погиб Дюрабл Шилд, пытавшийся спасти Эрли. Никто из них не заслуживал такого конца. Почему охранник должен был спасать ее ценой своей жизни? Кто она и чем она представляет для него такую ценность? И… Она теперь никогда не сможет отблагодарить своего спасителя.

Она жива, жива вопреки всякой логике, но что будет дальше? Каждый раз она задавалась вопросом, и каждый раз не находила ответа.

Мама, если ты меня слышишь, прошу, забери меня домой. Я так хочу к тебе в объятья.