Hell ponyfication
Необычный контракт
Глава вычищена моим благородным другом.
Молодой на вид человек, лет двадцати трёх, ещё раз перечитал адрес по привычке, наработанной десятками лет. С каждым новым веком улицы переименовывались и добавлялись, а потому такая привычка была вполне оправдана. Затем выразительными тёмно-зелёными глазами он критически осмотрел табличку подъезда, улыбнулся и кивнул головой...
Я Табилариус. Демон, судебный пристав преисподней. Молод, всего тысяча лет от роду. Не женат, то есть холост. Обладаю относительно добрым для демона характером, но хочу вас сразу предупредить: это совсем не мешает мне быть резким и даже брутальным по поводу или просто с плохого настроения, так что лучше меня не злить... Так же люблю животных, шутки и просто хорошо провести время. Душа компании, если, конечно, таковая есть. Моя профессия, если кто не догадался – сборщик просроченных душ по контракту...
Что примечательно, зелёные глаза были у меня не только в человеческом обличье, а это является очень даже необычным для демона. Остальные мои сородичи, если их можно так назвать, хищно зыркали красными, жёлтыми, оранжевыми, ну максимум тёмно-синими, светящимися в ночи глазами, а я родился с такими вот двумя зелёными прожекторами, от которых кровь у смертных холодеет никак не хуже. Сейчас я был в рабочем наряде. Коротко стриженые бобриком тёмные волосы, густые брови и маленькие хорошо подходящие для довольных улыбок губы. Выбрит до полного отсутствия волос на лице, нижней её половины, и слегка надушен духами моего любимого земного бренда. Подкачан , что является атрибутом не только личины, но об этом потом... И, конечно же, одежда соответствует всем требованиям “фирмы”, которую я представляю – чёрный костюм-тройка, галстук той же цветовой гаммы и хорошо начищенные туфли, но без блеска. Таковы требования, и отступления от них караются. Несильно, но кто хочет лишний раз подставляться?
Только что от начальника. Он, харя адская, с такой ехидной ухмылочкой положил на стол папку с разнарядкой на очередного грешника, что мне сейчас немного не по себе. Начальство, несмотря на все мои заслуги, подачек никогда не делает, а вот свинью подложить любит и может. Теперь придётся импровизировать... Как всегда, в принципе.
Я вдохнул поглубже, поправил костюм, натянул благообразную улыбку на лицо и нажал на дверной звонок. Томные нотки виолончели, которые были слышны ещё при входе в подъезд, резко прервались, будто исполнителя ахнули по голове чем-то тяжёлым или просто спугнули.
— Секундочку. — послышалось из-за деревянной двери, а я ещё раз нажал на звонок.
— Не торопись смертный, впереди вечность. — Звонок продолжал разрываться...
— Кто там? — спросил взволнованный мужской голос.
— Табилариус. По вашу душу. Здравствуйте.
— Кто? Говорите громче, я не расслышал.
— Виктор Михайлович, — нарочито вежливо начал я, — вас беспокоят из налоговой. Откройте дверь, пожалуйста. — дверь приоткрылась, натянув металлическую цепочку. Такой только комаров на привязи держать...
-Ваше удостоверение? — Я чинно извлёк из кармана типовую карточку сотрудника по вопросам кредитования и пропихнул в щель.
Через несколько мгновений дверь закрылась, щёлкнула снятая цепочка и дверная ручка снова провернулась. Мой клиент, слегка бородатый молодец, лет эдак двадцати, одетый в короткие шорты и белую майку с картинкой на груди изображающей пегаса, у которого грива и хвост пестрили всеми цветами радуги, приветливо поманил меня рукой за собой.
— М-м... Мне можно зайти? — спросил я совсем не из вежливости. Как вам должно быть известно, демон не может просто так взять и зайти, его надо пригласить и отнюдь не жестом.
— Да-да, проходите...
Прекрасно. Все формальности соблюдены, осталось быстренько запугать его и вынуть душу. Имею полное право — меня пригласили!
— Закройте двери, пожалуйста. — попросил смертный, а сам как-то подозрительно закрыл полу-стеклянные двери в зал. Явно, что-то хочет скрыть от меня, но какое мне до этого дело? Я пришёл за душой.
— Пройдёмте в кухню. Чай, кофе? — пропуская меня вперёд спросил он.
— Не магазинный случаем?
— Да.
— Тогда, чай. — даже не задумываясь выбрал я.
Пить такой кофе — себя гробить. Шеф хвастался, что состав этого коварного напитка был разработан в наших секретных лабораториях и первоначально позиционировался как стимулятор желудочных и сердечно-сосудистых заболеваний. Несколько молодых демонов-аспирантов серьёзно отравились при испытаниях, но люди же пьют! Людей много какая химия не берёт...
— Так по какому поводу вы пришли? — он мягко шлёпнул моё удостоверение на стол, рядом со стулом, на который я и сел.
Оказывается на тыльной стороне его майки тоже была картинка, точнее надпись: “20% cooler”. Это я подметил, когда он повернулся, чтобы включить чайник и достать заварку.
— Я, по правде говоря, не совсем из налоговой, и отнюдь не по денежному вопросу. — Грешника передёрнуло. Чайный пакетик чудом угодил прямо в кружку.
— А-а, откуда тогда?
— Виктор Михайлович, — я поправил прижавший к горлу галстук, — всё гораздо хуже. Я тут, чтобы забрать самое дорогое, что у вас есть.
— Я вам её не отдам! — он побагровел и гневно бахнул кружкой по столу. Чай подпрыгнул, порываясь спастись бегством, но тщетно.
— Понимаете, тут есть одна загвоздка. Если вы её сейчас мне не отдадите, то через несколько минут сюда заявятся два перекачанных рогатых бугая и выбьют желаемое силой. А мы ведь этого не хотим, верно? — стандартный контракт на продажу души и форма о выполнении договорённости для подписи безропотно были водружены перед ним.
Смертный побледнел и осел со стеклянным взглядом в безысходности. Затем поднял полную кружку свежезаваренного чая, выпил залпом не поморщившись, уважаю. Поднял правую руку, а потом скорбно махнул.
— За мной... — В его голосе сквозили слёзные нотки.
Меня не разжалобить! Демонам вообще плевать на эти драммконцерты в живую, вне зависимости от количества актёров и накала страстей. Только зачем идти куда-то? Место действий тоже мало на что влияет, если это не святая земля конечно.
— Октавия, выходи. — распахивая до этого закрытые двери в зал, надрывным голосом сказал он и пропустил меня вовнутрь.
Сначала я ничего не понял, но неприметный смятый плед, на диване, вдруг зашевелился, и из-под него вылезла маленькая лошадка пепельного цвета с большими фиолетовыми глазами. Она насторожено глянула на меня, на убитого горем хозяина.
— Что случилось? Кто это? — Словно божественные колокольчики прозвучал её голос.
— О-у, какая прелесть. — я умилённо опустился на одно колено и потянулся к тёмной гриве.
Лошадка в свою очередь дрогнула, но не отступила, а грешник скорбно покосился в мою сторону.
— Это Таблариус. Он пришёл за тобой...
— Я знал, что отдел тонких материй способен на много, но такое... — искренне подивился я.
Сноска: Отделение тонких материй — одна из структурных единиц всей адской машины занимающийся удовлетворением таких желаний, как возвращение погибшего питомца, например. Нет, они не возвращают собаку или кота с того света своему незадачливому владельцу, а просто создают подобие того животного, с теми же повадками, цветом шерсти и характером. После изъятия души у смертного “питомец” попадает обратно в отдел и исчезает так же загадочно, как и появляется. Однако, бывали случаи когда судебные приставы ада не возвращали тех или иных созданных существ, ссылаясь на то, что их просто не было, пропали и тому подобное. Черти понимали, что пропажи быть не могло — это жнецы прикарманивают трофейную животинку, но кому до этого есть дело? Взяли, да и дьявол с ними...
— Забирайте Октавию и выметайтесь! И виолончель прихватите, она любит на ней играть... — он скорбно протянул мне музыкальный инструмент.
Теперь я понял, что разговор шёл о совсем разных вещал, но животинку так или иначе прихвачу.
— Вообще-то, я здесь не за ней. — Собирающийся было умирать от горя грешник резко вскинулся и даже попытался нагло улыбнуться. Кобылка резко отошла на второй план трагедии.
— Как не за ней?! А за чем тогда?!
— За чем, за чем... За твоей душой!
— Как за душой?!
— Неделю назад ты продал свою бессмертную душу, чтобы воплотить свои похотливые мечты! Вот с ней! — Октавия сжалась под указующим перстом перевоплощённого демона.
— Что? Какие похотливые мечты? Не было ничего такого ! — Копия адского контракта полыхнув была припечатана к его носу.
— Вот! Красным по белому написано!
— Что?! — он выхватил контракт и начал читать. — Даже если так, я ничего не подписывал и контракты не заключал! — Он уже не плакал, а кипел от праведного гнева.
— Ты пожелал, а этого достаточно. Классические форма договора с печатями и подписью кровью ушли в прошлое. Устная форма давно принята к исполнению, как и просто мысль озвученная. Собирайся, грешник! — я на мгновенье зажмурился и принял свой реальный облик — непарнокопытный мускулисты демон с отдающими зелёным, пылающими глазами, чёрной шерстью по всему телу, кожаными крыльями, единым витым рогом во лбу и вытянутой мордой. В принципе, мог и ещё чего по-ужаснее наворотить, но смысл? Мне нужно его запугать, а не до смерти довести.
— А-а-а-и-и-и-й-я-я-а! Адский! Аликорн... — грешник быстро перекрасился в цвет поганки, икнул и рухнул ничком на ковёр.
Это комплимент, значит, ещё произвожу впечатление… Но он мне не нужен! Я работаю с клиентами в сознании!
— Чёрт! — я пнул его один раз, чтобы удостовериться что не притворяется. Больше Октавия не позволила, пусть скажет ей спасибо. Лежит как убитый, но ножки ещё дёргаются.
— Вставай ксенофил самоучка. Надеюсь тебе эта неделя хорошо запомнилась. — он открыл глаза, от стакана ледяной воды, беспощадно вылившегося ему на голову, увидел зубастую пасть перед собой, проследил за двумя струйками оранжевого дыма исходящий из ноздрей раздувающихся как меха и скосил глаза к переносице.
— Не сметь! — я поднял его за грудки и хорошенько тряхнул.
— Но я её и пальцем не тронул! — рыдая, перешёл на фальцет он.
— Главное, что условия контракта выполнены с нашей стороны, а то, что услуги не были использованы в полной мере, меня не интересует! Пришло время платить по счетам! — Грешник обмяк на моей вытянутой руке и начал молиться, мне так сначала показалось...
— Святая принцесса Селестия, дочь вечная солнечная, огради мя святыми элементами гармонии от проделок Дискорда нечистого...
— Отпусти его, нечестивый дух! — густым, медоточивым голосом раздалось за моей спиной.
Описать саму музыку, тон, вибрации и эманации этого голоса не смог бы никто. В нём было всё — сила, нежность, мощь, нега, властность, забота, полнозвучие и совершенно невероятный мурлыкающий тембр, западающий в сердце раз и навсегда. Голос ангела!
— Отпусти его, Табилариус!
— Иди в задницу, Саша, он мой, — совершенно беззлобно огрызнулся я, даже не поворачивая головы. Я не был бы демоном, если б не узнал своего крылатого друга по одной манере построения речи.
От тяжёлого удара в ухо я пролетел через всё помещение, выпустил из рук грешника, проломил две стены головой и рухнул в недавно вычищенную ванну, умудрившись рогом проделать в нём ещё одну дырку. Ба-бах!
Больно… и обидно. Даже трудно сказать, чего больше. Наверное, всё-таки обиды. Потому что, по большому счёту, демон всегда проигрывает ангелу. Нас так и планировали, ещё при создании, а то дурацкое восстание на небесах лишь подтвердило эту аксиому. Я снова и снова прокручивал воспоминания о подобных случаях в мозгу, пока полчаса спустя не закрыл дверь своей квартиры изнутри, прислоняя виолончель к стене и ставя Октавию на пол . Она же в свою очередь повела носом. Да, у меня дома не пахнет серой, кипящей смолой и ещё кое-чем не особо приятным. Ну и в стенах несколько слоёв шумоизоляции, поэтому криков с улицы не слышно совсем...
— Армагеддон, я дома. — К нам навстречу вышел раскормленный мясом серый кошара и увидев Октавию вздыбил шерсть, а затем презрительно выпучил глаза и зашипел, всем видом выражая недовольство.
— Ма-у-ш-ш-ш?! — Я в свою очередь погрозил ему кулаком.
— Будешь ссориться — выкину к вельзивуловой бабушке и не пожалею.
— Му-а! — Армагеддон презрительно посмотрел на кобылку, покачал головой, развернулся, махнул хвостом и покинул моё общество. В переводе: ”Ты неисправим!”
— Не бойся, вы подружитесь. — обратился я уже к Октавии. — Наверное... А если что, трамбани его как следует, я разрешаю.
Вам, должно быть, интересно, что делает кот в доме демона? А всё просто. Это чистокровный кошара из пепла самой преисподней, только не краденый, как это обычно бывает, а честно подаренный на моё восьмисотлетие от коллектива. Не знаю, в шутку это было или нет, ведь коты, как известно, враг любой нечисти, но я прикипел к этому серому комку нервов. Этот проныра отличается крайней сообразительностью, наглостью и прожорливостью, что, в принципе, несильно отличает его от одушевлённых аналогов. Помню, он даже филейную часть сами понимаете кого слопал за долю секунды, когда я отвернулся, чтобы достать приправу... Но те времена прошли. Сейчас он знает что у меня рука тяжёлая, а я — что у него острые когти и порой не совсем понятно кто в доме хозяин. Вот так и живём. Я хожу на работу, он охраняет квартиру от всяких ошалелых чертят.
— Уверена до этого не дойдёт. — произнесла Октвия с любопытством озираясь по сторонам. — Можно?
— Конечно. Проходи, обустраивайся. Это твой новый дом. — кобылка совершенно беззаботно отправилась изучать квартиру. Эх, спокойствие у неё в крови. А была б она нормальной, забилась бы в угол и смотрела на меня бешеными глазами, а то и ещё чего похуже... Нет, понятие “нормальной” тут не применимо. Говорящих карликовых лошадок в природе нет...
Зашёл в кухню и сразу достал из кладовой большой кусок мяса с кровью. Свежеполученные увечья от лучшего друга — прекрасный стимулятор аппетита, только хочется съесть того самого друга с досады.
Я уже вонзил зубы сочную плоть, но передумал и сплюнул. Задание провалено из-за внезапно появившегося Александра, а это значит у меня больничный на оставшийся день. Заработал травмы на работе так сказать, извольте не тревожить. Есть время и приготовить, а то что я как низкосортный чёрт?
Достав сковородку побольше, я напряг демонический слух. Слышен только попеременный стук по паркету, значит Армагеддон ещё не вышел на тропу войны с новоприбывшим захватчиком в лице Октавии или со злости в унитазе утопился. Вроде слышал булькающие звуки...
Я же после того случая с собакой больше никого не заводил. Нет, ну вы представляете? Шеф, так я назвал добермана, с лучшими намерениями и приветливо махая хвостиком облизывал Армагеддона при первой встрече, тот тоже не выражая явного недовольства мурчал. Короче, пока я час другой был дома, никаких происшествий не было, а когда вернулся после очередного грешника, то застал этого серого злодея у открытых дверей квартиры довольно дёргающего усами. Большие следы от когтей на внутренней стороне металлических дверей свидетельствовали о том, что собака очень хотела жить и быстро научилась открывать замысловатый замок...
— Чем это так пахнет? — Октавия застала меня в цветастом переднике с надписью: “I love sinners” за второй бутылкой русской водки на кухне, а за моей спиной на огне шипел ужин.
— Поесть готовлю. — Её желудок протяжно завыл, напоминая о своём существовании. — А вот о тебе я не подумал, чёрт. Если вдуматься и предложить-то нечего. Сейчас Александру позвоню, пусть что-нибудь контрабандой пришлёт, он мне должен за сегодняшнее. — я достал мобильный телефон и нажал вызов. Гнусавый женский голос объявил что абонент вне зоны действия сети.
— Чёрт! Как харю бить так он тут как тут, а как помочь...
Я сначала подумал накормить кобылку своей стряпнёй, но быстро отбросил эту глупую затею. Поле этого мне определённо пришлось бы мыть полы.
— Сильно голодна? — Октавия отрицательно покачала головой. Я злобно закинул стопку в рот, пережевал и выпустил две задумчивые струйки оранжевого дыма. Как там говорил Маленький принц?
— Где виолончель? — Женский голос ангельскими колокольчиками разбил мои мысли.
— Так, в прихожей была.
— Нету. — Я почесал когтем махнатый затылок.
— А-а, вот она. — Музыкальный инструмент стоял рядом со мной с другой стороны стола, из-за чего его не была видно при входе в кухню. Не заметил как прихватил с собой.
— Спасибо. — кобылка отработанным движением закинула виолончель себе на спину, и удалилась. Я покосился на ополовиненную бутылку. Даже пить расхотелось. Весь день наперекосяк!
Нависнув над сковородкой, я принюхался и подметив недостаточно пикантный аромат подлил французского вина. А вы чего ожидали? Пережарено мясо с хрустящей корочкой, приправленное всякой гадостью? Гадостью на взгляд человека, конечно. Что-то такое я тоже изобразить могу, но нынче насмотрелся кулинарных передач и вот не жалею. Умеют же смертные вкусно готовить!
Пока я махая хвостом стоял у плиты, сзади мелькнул слабый голубоватый свет и прозвучала пара взмахов крыльев.
— Явился — не запылился... — поворачиваясь буркнул я.
Мой светлый друг явился свежим, в свободном пиджаке и джинсах с вышивкой. Александр напоминает отпетого культуриста, ночующего в спортзале, питающегося в основном протеинами и купающегося в молоке. Глаза голубые, волосы светлые, отросшие, лицо благообразно мужественное. Он служит в отделе быстрого реагирования, или последнего спасения. То есть в тех редких случаях, когда Господь по своей личной, неисповедимой воле даёт грешнику ещё один шанс на искупление, вот тогда и появляются такие, как Александр, чтобы при всех показательно отпинать таких, как я…
— Извини.
— Пошёл вон, подонок… — Я деловито выхватил из его рук два массивных пакета доверху набитых капустой, огурцами, морковью, салатом и другими овощами. Как знал что не удержусь.
— Извини, Табилариус. — Он виновато пожал огромными плечами, наблюдая как я закидываю почти всё в пустующий холодильник.
— Ты сам понимаешь, у нас такая работа…
— Да пошёл ты с этой работой! Почему я никогда не пытаюсь отбить у тебя праведника?!
— Он не пошёл на поводу своих низменных желаний. И молился. Плохо, но молился.
— Ага. Если бы отец Кондратий такую молитву услышал, то его хватило бы тем же самым словом. А грешник попал в реанимацию с черепно-мозговой травмой. — Уже улыбаясь, я шинковал скромный обед для Октавии.
— Да, кадилом он владеет так же славно как и божьим словом. — Признал мою правоту Александр.
— И кстати, что, без рукоприкладства тоже никак нельзя?! Ты бы мог просто приказать мне, и я всё равно бы ушёл. Зачем вся эта показуха с драками, разрушениями, игрой на публику…
— Табилариус. — мой друг печально посмотрел в мои глаза. — Это происходит не в первый раз. Мне очень жаль.
— Так мог или нет?
— Нет... — Ангелы не врут, не могут врать по своей природе. Он действительно не мог не драться и мне было это известно. Но отказать себе в удовольствии потешить собственное самолюбие я не мог.
— Ладно, проехали. Спасибо за продукты. — Обняв широкие плечи Александра одной рукой, я повернул его к коридору.
— Пошли познакомлю. — Друг сразу приободрился, поняв что прощён.
— Ты наконец послушал меня и купил диски с классической музыкой? — Спросил Александр, уловив протяжное пение виолончели.
— Купил? За кого ты меня держишь? Я демон! Зачем покупать, когда можно воровать? Только это не запись.
— Только не говори что это...
— Нет-нет, лучше!
Перед взором двух противоположностей, то есть нас предстала умилительная картина. Посреди комнаты отдыха стояла Октавия, вытянувшись во весь рост, и с полуприкрытыми глазами играла на виолончели, а мой злодей, довольно мурча, тёрся у неё в ногах. Александ так и ахнул. Я между тем снова погрозил коту кулаком.
— Армагеддон, убью! — Кобылка перестала играть и вместе с котом уставилась на нас.
— Мур? — В переводе: “Что теперь не так?”, недовольно изрёк Армагедон.
— Не ругай котика, он хороший Ой, здравствуйте.
— Ага, хороший. Знаю я его... А ты что припух? — Я толкнул в бок ангела. — Поздоровайся с дамой.
Не знаю почему я сказал “с дамой”, но Александр воспринял это буквально и вместо того чтобы просто поздороваться на словах, он подошёл и наклонился чтобы подать руку, но серое чудовище пресекло этот порыв истинного джентльмена. Кот совершил головокружительный прыжок и цапнул жилистую руку моего друга, оставив на ней пять красных борозд от локтя до запястья.
— Ты гляди! — Ухмыльнулся я. — Октавия ему и вправду понравилась.
P.S:
— А где я буду спать? — спросила Октавия.
— Будешь спать в зале. Там два шикарных кресла и диван, выбирай и спи. Кроме того, камин горит и ночью. — Фиолетовые глазки кобылки потускнели.
— Хорошо...
— Плед?
— Да...
P.P.S:
— Табилариус, Табилариус...
— Проклятые грешники... — Недовольно проворчал я и перевернулся на другой бок.
— Табилариус.
— Гррр-м. Чего тебе? — Октавия выглядела взволнованной.
— Там кто-то скребётся, мне страшно.
— Это Армагеддон, больше некому. Спи.
— А ещё мне кажется там кто-то есть. — Немного наиграно произнесла она.
— Кажется — креститься надо... Никого там нету. Иди спи. — Октавия опустив голову медленно пошла из спальни, волоча на себе плед. А потом так печально оглянулась, что у меня в груди что-то ёкнуло.
— Эх... Октавия.
— Да?
— Залазь на кровать, пока не передумал.
— Спасибо. — Она быстренько вскарабкалась и свернулась калачиком под моим боком. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи...