120 дней Блюблада
VI. The Bath
Не сожалейте о своей старости. Эта привилегия доступна немногим.
— Неизвестный автор.Большое спасибо тов. Arsus за помощь в работе
Селестия и Луна наблюдали за тем, как детишки покидали трапезную. Стеная от боли в желудках, кобылки и жеребчики медленно спускались по винтовой лестнице вниз. Друзья Блюблада разговаривали между собой, ведя детей в их новые комнаты, расположенные в подземелье.
Две сестры испытывали извращенное удовольствие, вдыхая зловоние трапезной. В воздухе висел стойкий аромат результата обильных дефекаций обеих принцесс, отчего помещение по запаху больше напоминало старый ночной горшок.
Обе были потные и вонючие, их подбородки были измазаны в жидком дерьме. Луна тихо забормотала, когда Селестия наклонилась ближе, и, проведя языком, слизала бурые пятна с потной шеи и подбородка сестры, после чего поцеловала ее в губы.
Блюблад стоял у дверей и смотрел на них, когда они прервали поцелуй. Он улыбнулся тетушкам прежде чем их покинуть. Ему предстояло совершить немало славных дел, поэтому принц собирался выкрасть немного времени для своего дневника.
Селестия и Луна остались наедине с собой. Они смотрели на пустые столы и грустили о том, что праздник, которого они так долго ждали, подошел к концу. Луна позволила себе меланхоличный вздох.
-Когда праздник Сатурналий Голубой Луны подходит к концу, мы не чувствуем в себе ничего, кроме пустоты, — с тоской произнесла Луна.
Ее замечание значило куда больше, чем пустота ее опорожненного кишечника или мочевого пузыря. То чувство, что испытывала принцесса ночи, имело не только физическую, но и эмоциональную подоплеку.
-Тогда, сестра моя, нам следует заняться чем-нибудь, что могло бы поднять наш настрой. — ответила Селестия. Принцессы взглянули друг на друга и улыбнулись, будто бы прочитав мысли друг друга.
-Купание! — воскликнули они в унисон.
Запрет на омовение, как неизменная часть Ста Двадцати Дней Блюблада касался лишь жеребят. Несмотря на то, что принцессы редко появлялись перед своими подданными, Селестии и Луне приходилось более или менее следить за своей чистотой. Это была одна из тех причин, почему они принимали ванну раз в месяц, независимо от того, хотелось им того или нет.
Воду в королевской купальне Селестии и Луны нагревала пара земных кобылок-прислужниц. Сестры-близнецы приехали сюда из маленькой далекой страны в поисках работы и вскоре были быстро наняты на освободившиеся вакансии.
Грива одной из сестер была цвета небес, а шерстка розового цвета, другая же отличалась от неё розовой гривой и шерсткой небесного цвета. Розовая пони не понимала чужого языка, в отличие от своей сестры, научившейся говорить на Кантерлотском.
Стоило принцессам войти в купальню, как обе кобылки склонились перед ними.
-Вітати принцес, — произнесла розовая пони на языке своей родины.
-Добро пожаловать, принцессы, — повторила голубая, переводя слова своей сестры с ярко выраженным акцентом.
Вода для королевской купальни разогревалась слугами в котлах на огромном камине, расположенном в дальнем конце комнаты. Внешнюю стену дымохода камина покрывала огромная картина. На ней принцессы Селестия и Луна управляли своими светилами, пролетая сквозь безграничное звездное пространство космоса. До того, как они набрали силу и получили власть, мир в центре картины был изображен холодным и безжизненным диском.
Ни один пони не мог бы поведать о тех временах, когда Селестия и Луна еще не правили Эквестрией. Из поколения в поколение они сохраняли свою силу и могущество, постоянно сохраняя при этом первозданную молодость и красоту, и даже принц Блюблад не знал о тайне их долголетия. Он давно решил, что подобного рода вопросы лучше держать при себе.
Следившие за ваннами служанки не были осведомлены о распутной жизни Селестии и Луны. Близнецы принимали принцесс за Богинь и считали своим священным долгом омывать и заботиться о них.
Две огромные ванны, что находились в центре купальни, располагались параллельно друг к дружке. Каждая из восьми медных ног, на которых стояли ванные, была выполнена в виде грифона, сжимающего в своих когтях шар. Противоположный от камина край ванны был более высоким, позволяя принцессам наблюдать за огнем камина в час купания.
На двор опустилась ночь, поэтому огромные окна были занавешены плотными красными шторами. Комната освещалась желтым светом огня, идущим от камина, и несколькими толстыми красными свечами на черных длинных подсвечниках, расположенных вокруг ванной.
Ожидая, пока вода нагреется, прислужницы натирали маслом тела Селестии и Луны, возлежавших на больших подушках. Они погружали гривы принцесс в чаши с маслом и наносили его, нежно касаясь копыт Селестии и Луны. Голубая пони осталась за Селестией, розовая же занялась Луной.
Драгоценное масло было изготовлено из смеси апельсинов, жасмина, эссенции роз и корицы. Сильный и приятный аромат помогал скрыть запах королевских дефекаций.
После того как копыта были очищены, Селестия и Луна закрыли глаза, стоило их слугам вылить остатки масла на их гривы. Холодное масло, разливающееся вниз по их спинам заставило венценосных сестер вздрогнуть.
Служанки начали расчесывать гривы и хвосты Селестии и Луны с помощью щеток, инкрустированных драгоценными камнями. Селестия высоко оценила работу своей служанки и похвалила ее внешний вид.
Ты и твоя сестра очень красивы, — сказала служанке Селестия, пока синея пони расчесывала её.
Благодарю вас, Ваше Величество, — покраснев, ответила служанка. Луна посмотрела на сестру, стремясь прочесть выражение ее лица. Это было тщетно, на мордочке Селестии можно было заметить лишь печать равнодушия и отстраненности.
-Но что на счет ваших принцесс? — тихо спросила Селестия нахмурив брови и прикрыв глаза, — быть может, мы тоже красивы?
Ни секунду не колеблясь, служанка поспешила с ответом.
-О да, разумеется! — без лишних сомнений произнесла голубая пони. — Ваши крылья просто изумительны!
-Они прекрасны, не так ли? — произнесла Селестия, улыбаясь. — А хотели бы вы узнать тайну нашей вечной молодости и красоты?
Служанки смутились; они честно полагали, что подобное знание было выше их смертного понимания. Селестия открыла глаза и прямо посмотрела на голубую кобылку.
— Для нас это была бы великая честь, Ваше Величество, — сказала служанка принцессе Селестии и отложила щетку. Синяя кобыла не осмеливалась задать этот вопрос, чтобы не показаться чрезмерно любопытной. Втайне она надеялась, что Селестия поведает ей и ее сестре секрет вечной жизни в награду за их службу.
Пар, поднявшийся над огромными котлами, сообщил, что вода для ванн принцесс была готова. Служанки извинились перед Луной и Селестией и вернулись к камину, чтобы наполнить ванны водой. Взявшись зубами за длинные и загнутые шесты, кобылки-близняшки подняли и сняли кипящие котлы с огня, поставив их на каменный пол. Купальня наполнилась теплом горячего воздуха. Пар, идущий от котлов, распространялся по комнате подобно опиатному дыму, притупляющему сознание и создающему ощущение необычайного спокойствия. Одурманивающее естество пара не позволило кобылкам осознать, что за судьба им была уготована.
Пока служанки все еще стояли спиной к Селестии и Луне, принцессы без лишних слов, с помощью своей магии сняли с багровых занавесок длинные, красные, шелковые ленты, что парой змей взлетели в сторону близняшек.
Прежде чем кобылки успели что-либо понять, они почувствовали, как их оторвали от пола и связали. От удивления они выплюнули свои шесты, с грохотом упавшие на пол. Обе служанки вскрикнули от ужаса, ведь концы лент оказались привязаны к металлическим кольцам, висевшими на богато украшенном потолке купальни.
Луну немало позабавил вид близняшек, которые в своих попытках выбраться из шелковых оков здорово напоминали червей, насаженных на рыболовный крючок. Передние ноги кобыл были связаны за спинами, а задние загнуты назад, что причиняло им определенный дискомфорт. Чувствуя, что их усилия тщетны, они прекратили извиваться и в недоумении уставились на принцесс.
-Будь ласка, відпустіть нас! — в панике воскликнула розовая пони.
-Пожалуйста, отпусти нас! — повторила голубая кобыла, которой пришлось переводить слова ее сестры. Селестия, игнорируя их просьбу, спокойно говорила со своими служанками в привычном ей тоне.
-Мы соизволяем посвятить вас в тайну нашей вечной красоты, — сказала Селестия, — Мы сохраняли её благодаря древнему ритуалу омоложения. С помощью темного, запрещенного колдовства, я и моя сестра продлеваем дни наши уже более тысячи лет. Столь мощное заклинание требует жертвы; мы же получаем ее, купаясь в крови девственных кобыл.
Глаза голубой кобылы широко распахнулись в ужасе от такого откровения. Ее сестра, не понимавшая cлов Селестии, по прежнему выглядела сбитой с толку.
После того, как Селестия рассказала о своих извращенных желаниях, голубая кобыла сразу же заметалась, отчаянно пытаясь освободиться. Вид паникующей сестры еще больше испугал розовую кобылу, которая все еще не осознавала всей опасности положения, в которое они попали. Розовая кобыла спросила сестру что происходит, но та не ответила, будучи полностью поглощенной попытками освободиться.
Кровь ваша сослужит нам куда лучшую службу, чем вы сами, — произнесла Луна наблюдая за попытками розовой кобылы освободиться, — я и моя сестра следуем нашему предназначению. Плоть была сотворена для того, чтобы доставлять удовольствие, но в этом мире осталось так много тех, кто напрасно изволит расточать свои жизни на всякого рода никчемные занятия: такие, как целомудрие. Они отказывают себе в плотских утехах, а значит — не достойны крови, что бежит по их венам.
Как только Луна левитировала серебряный кинжал со стены камина , розовая кобыла полностью осознала всю серьезность положения. Селестия с помощью магии вытащила оттуда же золотой кинжал и обе принцессы направились к ваннам.
-О, вам и правда повезло, — эти слова Луна произнесла своим слугам, облизывая лезвие кинжала. — Величайшая любовь — это не когда у тебя есть особенная пони, но когда эта пони готова отдать жизнь за своих принцесс.
-Но мы не девственны! — в отчаянии воскликнула голубая кобыла. — наша кровь будет бесполезна для вас! Для того, чтобы попасть в Кантерлот, нам пришлось совершить греховный акт фелляции с капитаном корабля и его первым помощником!
Розовая пони достаточно поняла из слов своей сестры, чтобы засвидетельствовать их правдивость, кивнула в знак согласия и сложила ротик трубочкой, тем самым наглядно пояснив суть греховного акта.
Селестия и Луна на мгновение переглянулись, обдумывая новую информацию. Сердца обоих служанок бешено бились, когда они изо всех сил пытались найти выход из этой ужасающей ситуации.
Фелляция не в счет, — свой вердикт принцесса Луна вынесла одновременно с газами из своего кишечника. — Вы все еще девственны.
-Но мы глотали! — закричала голубая кобыла, словно схватившись за спасительную соломинку. В этот момент близняшки подумывали лечь под всю Королевскую Гвардию, причем неоднократно, но лишь бы остаться в живых.
После того как Селестия и Луна уселись в пустые ванные, принцессы медленно подняли кинжалы к своим вопящим, извивающимся служанкам.
— Залиште нас у спокої! — завопила розовая кобыла.
-Она просит оставить нас в покое! — переводя крики своей сестры голубая кобыла рыдала в истерике. — Пожалуйста, не трогайте нас!
Глухие к их мольбам о милосердии, Селестия и Луна закрыли глаза и очистили разум перед произнесением заклятия омоложения.
-Пусть покров ночи будет нам свидетелем и уничтожит всяких инакомыслящих, дабы бы они не навредили нам, — произнесла Луна.
-Пусть кровь многих очистит нас, подобно тому, как очищают лучи солнца... — сказала Селестия.
-...Храня вечную красоту, — произнесли они вместе.
Когда принцессы произносили заклинание, огонь в камине и на свечах вокруг ванн заплясал и начал мерцать.
Проводя этот ритуал тысячи раз, Селестия и Луна стали весьма искусны в умении перерезать глотки. Они не желали, чтобы их жертвы слишком быстро истекли кровью. Принцессы точно знали, насколько глубоко нужно резать, и под каким углом должно находиться лезвие, чтобы как можно дольше продлить чужие страдания.
Выбор места для разреза часто сводился между сонной артерией и яремной веной. Несмотря на то, что сонная артерия была меньше и имела меньший кровоток, она была предпочтительнее, так как сокращала площадь надреза.
Перерезание сонной артерии могло привести к потере сознании и смерти менее чем через три минуты, в то время как жертва с перерезанной яремной веной оставалась в сознании до восьми минут, а то и больше.
Резать слишком глубоко было не самым мудрым решением, так как давление, вызванное целиком перерезанной веной окажет влияние на шейные мышцы. Это приведет к нежелательному эффекту возникновения закупорки в области раны и замедления кровотока. Предпочтительнее было перерезать вену лишь на половину, потому что надрезанная вена будет оставаться открытой, позволяя крови протекать свободно.
Голубая пони затаила дыхание, когда Селестия осторожно поднесла заточенный кинжал к шее служанки. Если бы она знала о намерении принцессы даровать ей медленную смерть, пони возможно предпочла бы дернуться вперед, чтобы кинжал полностью перерезал сонную артерию. По крайней мере, быстрая смерть не заставила бы себя ждать.
Желание жить лишь продлевало ее агонию. Стараясь уклониться от кинжала она отклоняла шею как можно дальше от лезвия. Это позволило Селестии надрезать яремную вену так, как ей того хотелось, но не глубже.
-Момент между перерезанием глотки и потерей сознания, которое предшествует смерти, слишком короток, — пожаловалась Луна близняшкам. — Редко у кого-нибудь из пони с перерезанной глоткой было достаточно времени, чтобы быть в состоянии изучить все те новые и необычные ощущения, которые ему были предоставлены.
-Какой позор, — добавила Селестия осторожно скользя лезвием по голубой шее служанки. — К сожалению, пони, чьи глотки были перерезаны, так часто занимают себя бессмысленными вопросами. Глупыми мелочами: беспокойством о том, что они не успели сделать, мыслями о близких, гневом к нашим персонам... страхом смерти. Всё это не имеет никакого отношения к пони, которому осталось жить восемь минут. Большинство из них желают тратить отпущенное им время именно так, и почти полностью игнорируют уникальный опыт, который дает им перерезанная глотка.
Голубая кобыла приготовилась к невыносимой боли, Но первые несколько минут, после того как на её горле появился надрез, прошли почти безболезненно. Причина крылась эндорфинах, вырабатываемых ее организмом: они помогли на время остановить чувство боли.
Во-первых она еще не знала о серьезности своей раны. На секунду или две она почувствовала тепло в области шеи — после того как лезвие рассекло ей горло. Это ощущение было интересно тем, что оно оказалось безболезненным — по крайней мере, поначалу. Но она еще не осознавала, что раны от острых лезвий не причиняли боли почти до самого конца.
Голубая пони находилась в том состоянии шока, в котором даже не понимала, что истекает кровью. Вместо этого она почувствовала теплое покалывание в горле. Так было до тех пор, пока она не взглянула вниз, на Селестию, и не увидела несколько чаш с ее кровью, плескавшейся напротив лица и груди принцессы.
Увидев багровый поток над телом Селестии, голубая кобыла попыталась было схватиться за глотку. Этому инстинктивному движению помешали шелковые ленты, которые держали ее копыта связанными за спиной. И пока она продолжала бороться, кровь продолжала литься из раны на шею.
Даже если бы твои оковы ослабли, ни одно крепкое копыто на твоем горле не смогло бы остановить неизбежное, — снисходительно заметила Селестия, — Ты должна возблагодарить нас за то, что мы сковали движения твои, тем самым избавили тебя от необходимости тратить последние мгновения на столь тщетные попытки.
-Ти вбив мою сестру, — розовая кобыла рыдала, непрерывно смотря на свою сестру, — Ти вбив мою сестру.
Разрезанная глотка сестры заставила ее повернуть голову так, чтобы ее нельзя было видеть, но голубая кобыла все еще была в состояние слышать ее слова. Она перевела: — Ты убила мою сестру.
Рыдания розовой кобылы были буквально оборваны, когда кинжал Луны нашел свою цель. Розовая кобыла почувствовала, что ее рот буквально пузырится кровью, и она задыхается, пытаясь произнести слова.
Будучи вне себя от жажды крови, Луна нечаянно перерезала не только яремную вену розовой кобылы, но и сонную артерию вместе с трахеей. Перерезанная глотка предоставила розовой кобыле уникальные и потрясающие речевые ощущения. Она чувствовала внутри себя голосовые вибрации, возникавшие в момент разрезания.
После того, как ее голосовые связки оказались перерезаны, она почувствовала, что ее голос пропал. На короткий миг она завизжала, но лишь для того, чтобы мгновение спустя онеметь.
Независимо от того, как сильно она кричала, ни одно слово не сорвалось с ее губ. Единственный звук который от неё исходил, был лишь шум ее брызжущей крови напротив груди Луны.
В отличие от жертвы Селестии, из которой тек большой и равномерный кровавый поток, жертва Луны потеряла несколько литров менее, чем за две минуты. Это был иной, полностью противоположенный метод кровопускания.
Над стенкой камина, в ожидании своего часа, стояли два инкрустированных драгоценностями бокала в специально отведенных для них местах. Селестия и Луна левитировали кубки над своими ваннами, подставив их под теплый багровый душ, исходящий от их прислуги.
Когда кубки были наполнены до краев, венценосные особы чокнулись, и приложились к ним. Кровь стекала по их щекам, когда они опустошили свои бокалы. Принцесс поглощение крови опьяняло сильнее самого крепкого алкоголя.
Для Селестии и Луны наблюдение за борьбой кобылок-близняшек в последние мгновения их жизни было самым ярким моментом церемонии. Сестры-деспоты именовали “фонтаном молодости” горячую кровавую струю, слившуюся из рассеченных шей двух бьющихся в агонии кобыл. Кровь девственниц в представлении принцесс, опьяненных абсолютной властью над своими подданными, являлась ни чем иным, как маслом, на котором держался механизм садистского удовольствия.
Но распития крови служанок и купания в ней было явно недостаточно. Возбуждение было настолько сильным, что Селестия и Луна начали мастурбировать, омываясь в багровой жидкости. Сам по себе вид лезвия, вскрывающего вены столь премилых, жалких и беззащитных служанок заставлял Селестию и Луну становиться влажными от похотливых судорог. Их копыта создавали рябь в крови, когда они терли и дразнили свои клиторы. Принцессы стонали от извращенного удовольствия и радовались багровой пене запекшейся крови, взбитой на плодах абсолютной жестокости.
Каждый удар сердца служанок изливал все больше крови на венценосных сестер. Психическое, эмоциональное и физическое напряжение наконец начало сказываться на подвешенных.
-Расслабьтесь, — сказала Луна близняшкам, услаждая себя передним копытом, скользким от крови. — Сопротивление лишь ускорит смерть. Это ваши последние мгновения жизни. Вам надлежит попытаться растянуть их настолько долго, насколько это вообще возможно. Мы также не советуем вам думать о семье или о тех делах, которые вам не довелось закончить. Эти мысли приносят лишь печаль.
-Узрите, что менее минуты осталось вам жить, так зачем тратить ее на пустые сожаления?
С другой стороны, — добавила Селестия, при этом неистово мастурбируя обеими копытами, — попытайтесь сосредоточиться на ощущении легкости, что начинает охватывать ваши тела. Сравните холодное оцепенение ваших членов с горячим, сильным течением в ваших глотках. Обратите внимание, как тускнеют мысли, когда кровь и воздух покидают тело. Ощутите судороги утопающих в крови легких, безнадежно борющихся за воздух. Это последнее, что вы почувствуете, так довольствуйтесь этим.
Селестия и Луна были так горды своей доброжелательностью. Мало какие правители могли быть столь милосердными и щедрыми, чтобы найти время в момент неистовой мастурбации, чтобы попытаться подбодрить умирающих пони в их последние мгновенья. Не столь выдающийся государь игнорировал бы и издевался над ниже стоящими, но только не Селестия и Луна. Принцессы считали себя настолько неравнодушными, что слуги должны были считать, что им сильно повезло — венценосные сестры были готовы научить тому, как извлечь что-то полезное даже с перерезанным горлом.
Два покрытых кровью аликорна предались агонии безудержного наслаждения, их тела забились в конвульсиях от многочисленных оргазмов. Само их воплощение было настолько отвратительно в своей экстравагантности, что принцессы, закатив глаза, рухнули в свои ванны от помрачения рассудка. Кобыльи соки вырвались наружу из промокших влагалищ, смешавшись с кровавым потоком.
Селестия и Луна испытали головокружение, его испытали и висящие над их головой близнецы, но по совершенно другой причине.
Потеря крови одурманила служанок. Отвратительные звуки льющейся крови насиловали их уши, принося тошнотворные чувства.
Хотя розовая пони была порезана позже, чем её сестра, она быстрее истекла кровью из-за слишком глубокого надреза. Несмотря на слова принцессы Луны, последние мысли розовой пони были о сестре, которую она любила всем сердцем.
Её розовая мордашка побелела от кровопотери. Луна заглянула в мертвые, остекленевшие глаза кобылки и улыбнулась в предвкушении второй волны оргазма.
Голубая кобыла не осознавала, что ее сестра мертва. Сейчас для нее уже не было слишком важно, кто умер первым. У голубой пони не было сил что-либо предпринять, она просто смотрела прямо на камин. Глаза ее помутнели, а теплый свет от пламени очага танцевал прямо перед ней. Лицо кобылы стало бледно-голубым, её кровоток постепенно ослабевал.
“Похоже, кто-то развел огонь, но выпустил весь жар,” — рассеянно подумала она. — “Почему мне так холодно?”
Голубая кобыла попыталась сосредоточить взгляд на картине с Селестией и Луной. Она посмотрела на холодный ледяной диск в ее центре.
"Холодно, — подумала она в то время, когда кислород быстро покидал ее мозг. — Мне нравится холод. Я надеюсь, что была... счастлива. Я… и моя сестра..."
Голова голубой пони повисла, ее кровоток почти иссяк. В это мгновение обе пони были мертвы.
К превеликому разочарованию Селестии и Луны, крови одной кобылы было недостаточно чтобы заполнить ванну. Для этого требовалось, по крайней мере, четыре. Кровь близняшек заполняла ванну лишь на четверть.
Обе сестры лежали в крови, наслаждаясь последствиями многочисленных безумных оргазмов. После того, как приятное ощущение прошло, сестры оставили свои ванны и остановились над решеткой в центре комнаты. Селестия и Луна левитировали котелки с водой и вылили ее на себя. Температура воды, как и тела близнецов, была теперь чуть выше комнатной. Содержимое котелков смыло кровь с их шкур и унесло водоворотом с сливную трубу. Омывшись, сестры сняли мертвые тела.
Целиком обернув их тела лентами, Селестия и Луна левитировали их к камину и бросили в огонь. Пламя, которому подбросили новое горючее, вспыхнуло с новой силой.
Подобным образом кровь девственных кобылок выступала своего рода “топливом” для принцесс. Селестия заглянула в богато украшенное зеркало любуясь своим отражением. Сложно было сказать, что было прекраснее. Рамка, украшенная десятками драгоценных камней, или зеркальная сторона, отражавшая сияющий лик Селестии во всем своем ужасном великолепии.
Венценосные сестры всматривались в свои отражения, в уголках глаз которых исчезли морщинки; юность вновь вернулась на их лица.
За время своего царствования Селестия и Луна замучили и убили более двадцати тысяч девственниц. Это если считать только тех кобылок, которые были убиты сестрами, чтобы сохранить молодость и красоту. Еще больше стали жертвами изнасилований, сексуальных надругательств и жестоких убийств, в основном благодаря творческому подходу принцесс в последнее время. Главной причиной этого были спонтанные сексуальные кульминации, которые венценосные сестры пережили, совершая подобные изуверства.
На следующее утро две кобылки ходили по улицам Кантерлота, стараясь не попадаться никому на глаза. После того как они напортачили на последнем рабочем месте — “Кантерлотском комитете по поощрению добродетели и удержанию от порока”, их бывшие работодатели желали наказать их за невыполнение своих обязанностей.
Кремового цвета земнопони шла рядом со своей подругой, единорожкой мятно-зеленого цвета. Они носили плащи и прикрывали лица капюшонами. Земная пони постоянно извинялась.
-Мне так жаль, что я устроила нас на это место, — стыдливо произнесла земная пони. — Когда Комитет набирал пони для связывания и сжигания “петушков”, я просто была уверена, что они говорили про леденцы на палочках.
Мятно-зеленая единорожка тяжело вздохнула, наивность подруги её просто раздражала.
-Хорошо еще, что эти фанатики не узнали о наших взаимных чувствах, иначе мы бы разделили судьбу тех, кто был сожжен на костре, — серьезно ответила ей единорожка.
Обе кобылки замолчали из уважения перед погибшими. Спустя несколько мгновений земная пони нарушила молчание, восхищаясь мужеством своей подруги.
-Я была так рада когда ты освободила тех ласковых жеребчиков и глупеньких кобылок, — сказала земная пони. — Вместо того, чтобы сжечь узников, ты освободила их.
-Ничего особенного, — скромно сказала единорожка. — Зато какая ты умная! После того, как я освободила узников, ты создала чучела, которые сожгли вместо них.
-Это было не так умно, учитывая, что я сделала эти чучела из дыни, — смущенно заметила ей земнопони. — Капитан наверняка заметил разницу между кучей фруктов и кучей фруктов в форме пони.
-Теперь нас разыскивают фанатики, и у нас нет работы, — мрачно произнесла единорожка. — Нам нужна новая работа, притом такая, где мы могли бы укрыться от наших врагов.
Кремовая пони остановилась, чтобы прочесть недавно появившееся объявление о работе, которое было заверено официальной Королевской Кантерлотской печатью.
Здесь что-то есть! — взволнованно воскликнула земная пони. - “Требуются две кобылки для королевской купальни. От соискательниц требуется, чтобы они еще не познали жеребца. Обращаться в замок”, — прочитала земная пони и взволнованная обернулась к своей подруге.
-Мы никогда не спали с жеребцами! — восторженно воскликнула кремовая пони. — Ты знаешь, как мало пони видели принцесс вживую? Если мы будем держаться рядом с ними, нас тоже никто не увидит! Мы можем скрыться в замке от наших врагов! Это последнее место, где нас будут искать! Мы могли бы получить эту работу во дворце и показать принцессам наше хорошее отношение!
Мятная единорожка покосилась на объявление, а затем взглянула на замок.
Почему бы и нет? — задумчиво произнесла она. — Вряд ли эта работа будет хуже предыдущей.