Властелин Колец: Содружество - это магия
Глава XV. Право принцессы
Хранители и Хранительницы не могли точно сказать, сколько пробыли в Лотлориэне: время в Золотом Лесу словно навеки застыло, – но, когда они погрузились в легкие эльфийские лодки и выплыли в широкую реку Андуин, оказалось, что в Средиземье безраздельно властвует зима. По берегам теснились голые деревья – они и белесая дымка, в которой рассеивались лучи тусклого солнца, заслоняли от странников приречные земли.
Мерное покачивание лодок на холодных мутно-зеленых волнах располагало к задумчивости, путники большей частью молчали. Твайлайт то и дело прикасалась к висящему на шее серебряному кулончику в виде лебедя со сложенными в форме сердца крыльями – подарку владычицы. «Я уже говорила тебе, – сказала она, вручая аликорну кулон, – и повторю вновь: в сердце твоем великая мудрость. В минуту сомнения слушай его».
Галадриэль одарила на прощание всех Хранителей и пони: Сэм и Эпплджек, к примеру, получили по коробочке с лотлориэнской землей. Гимли же попросил локон владычицы, и хотя, многие эльфы недовольно зашептались о дерзости гнома, Галадриэль не отказала ему. «Ах, как трагична и прекрасна неразделенная любовь, – драматическим шепотом прокомментировала Рарити. – Я словно оказалась в рыцарском романе, пусть и не в главной роли».
Фродо и Арагорн время от времени замечали Голлума: он продолжал преследовать Содружество, то пробираясь по кромке берега, то плывя, прижавшись к бревну и гребя широкими ладонями.
– Не видишь ли ты с ним Флаттершай? – беспокойно спрашивала Твайлайт Спаркл, но хоббит лишь качал головой.
«Неужели она все-таки погибла в Мории? – беспокоилась аликорн. – Но я видела ее в Зеркале, значит, она жива, и где же ей быть, как не с Голлумом? Так почему они не выйдут к нам?» Твайлайт боялась, что пегаска попала под дурное влияние и бросила друзей – в конце концов, не она воплощает Элемент Верности, – но старалась не думать об этом слишком много: «Какое право я имею судить ее? Ведь ей, пожалуй, пришлось в этом путешествии гораздо хуже, чем нам. Я должна верить во Флаттершай», – говорила себе Твайлайт, поглаживая копытом теплый даже на морозе кулон.
Приречные земли постепенно менялись. Бурые, поросшие терновником утесы подступали к Андуину с обоих берегов, за ними вырастали все выше и выше мрачные скалы, сквозь которые кое-где пробивались гнущиеся на ветру деревца.
– Дурные земли, – нахмурился Боромир, – Привражье.
Словно в подтверждение его слов, звездное небо вдруг закрыла крылатая черная тень, послышался пронзительный клич. Твайлайт вопросительно взглянула на спутников, чтобы они объяснили, что это за напасть: Фродо побледнел и стиснул челюсти, будто борясь со страхом, Пинки Пай закрыла уши копытами и, спрятав голову между коленей, мелко дрожала, бормоча:
– Это они, это они…
Зазвенела тетива лука, со свистом устремилась в небо пущенная Леголасом стрела. Крылатая тень конвульсивно дернулась и, хрипло вскрикнув, рухнула вниз где-то вдалеке. В небе снова замерцали звезды.
– Будь благословен лориэнский лук и верный глаз лихолесского эльфа! – воскликнул Гимли. – Это был замечательный выстрел, мой друг!
– Я так и не понял, в кого стрелял, – тихо проговорил Леголас.
– Это назгул, – подала голос Пинки Пай. – Я их теперь везде узнаю.
– Да быть не может, сахарок, – успокаивающе положила ей копыто на плечо Эпплджек, – их же пришибло возле Ривенделла.
– Нельзя просто так взять и пришибить назгула, – возразил сидящий в соседней лодке Боромир. – Ни одному воину не совладать с этими черными духами. Кони их, может быть, и погибли, но сами назгулы вернулись в Мордор. Видно, вместо скакунов Саурон дал им этих летучих тварей.
Хранители подгребли к лесистому берегу и, выгрузившись из лодок, наскоро разбили лагерь. Арагорн распорядился дежурить по двое, и первыми назначил Твайлайт и Боромира.
Единорожка сидела между тонких выгнутых корней мертвого деревца, вслушиваясь в прерывистое сопение беспокойно спящих товарищей, наблюдала за бродящим туда-сюда вдоль берега Боромиром. Наконец, гондорец подошел к пони и сел рядом.
– Можно поговорить с тобой?
– Конечно, – кивнула Твайлайт.
– В пути ты много времени проводила с Гэндальфом – он не говорил, куда Содружество направится после Андуина?
– Нет. Извини, я не сильна в географии Средиземья, но разве мы не идем в Мордор?
– Арагорн хотел сделать остановку в Минас-Тирите, но я боюсь, что Фродо не захочет туда идти, и Арагорн последует за ним. Ты ведь дружна с Фродо, так, может быть, уговоришь его не стремиться в пасть тьме?
Твайлайт нерешительно поджала губы: ей ли, чужестранке, вмешиваться в планы средиземцев?
– Прошу! – с жаром сказал Боромир. – Гэндальф сгинул в Мории, и без него в Черном Краю нас ждет лишь смерть. По крайней мере, остановимся в Гондоре ненадолго, соберемся с силами, еще раз все обдумаем. Если Хранитель Кольца решит продолжить поход, то мой младший брат, итилиэнский следопыт Фарамир, проведет нас к самой границе Мордора безопасной тропой. А если Фродо, наконец, поймет, что…
Воин резко замолчал. «Что, интересно, должен понять Фродо? – задумалась Твайлайт. – Уж не то ли, что Единое Кольцо нужно отдать Наместнику Гондора, как призывал Боромир на совете?» Твайлайт помнила слова Элронда и Гэндальфа о том, что Кольцо нельзя использовать никому из живущих, но и не считала себя достаточно компетентной, чтобы однозначно сказать, что Боромир неправ. К тому же, ее, как и остальных, пугал Мордор – столько ужасного она о нем слышала.
– Я всего лишь гостья в этом мире, поэтому вряд ли я вправе указывать его исконным обитателям, что делать, – осторожно произнесла аликорн.
– Поэтому я и обращаюсь к тебе: ты не заинтересована. Все эти эльфы и волшебники – себе на уме. Кто знает, не страшатся ли они силы Людей, не боятся ли утратить свое влияние, когда Кольцо окажется у Гондора?
«Всё, – подумала Твайлайт. – Он проговорился. Единое Кольцо действительно привлекает даже тех, кто ни разу не прикасался к нему». Вслух она сказала:
– Я поговорю с Фродо, но не могу ничего обещать.
– Спасибо и на том, маленькая пони, – улыбнулся Боромир и, поднявшись на ноги, покровительственно потрепал ее гриву. – Я не забуду твоей доброты.
На следующий день они миновали Аргонат – Врата Королей, высившиеся по оба берега реки исполинские статуи Исилдура и Анариона. Левую руку царственные братья поднимали в предостерегающем жесте, а в правой сжимали боевые топоры. Путники невольно склонили головы, лишь Арагорн смотрел на Стражей – с восхищением, но без благоговейного трепета: то были его предки, Короли Запада.
К вечеру десятого дня Содружество достигло конца реки: Андуин низвергался вниз шумным пенным водопадом, именовавшимся Раурос, «ревущий». Переночевали достаточно спокойно, если не считать небольшого драматического спектакля, который устроила Рарити из-за того, что внезапно кончился подаренный ей владычицей Галадриэлью кусок душистого мыла.
Наутро после завтрака Арагорн сказал:
– Время настало, друзья. Сегодня нам придется наконец решить, куда свернуть: на запад, в Гондор, чтобы открыто драться с Врагом, или на восток, в страну страха и тьмы. Откладывать решение больше нельзя, ибо задержка может погубить нас: вы все видели крылатого назгула, а вчера вечером мы с Фродо посмотрели на его меч – клинок Жала слабо светился, а значит, неподалеку орки.
Арагорн умолк, но ни люди, ни пони не нарушили тишины, и тогда он заговорил снова:
– Видимо, бремя выбора ляжет на твои плечи, Фродо. Мы зовемся Хранителями, ибо сопровождаем тебя, но за судьбу Кольца отвечаешь ты один – тебе доверил его Совет Мудрых, и не нам определять, куда ты пойдешь. У меня нет права давать советы Главному Хранителю, да и Гэндальф, мне кажется, оставил бы выбор за тобой.
– Да шо ж это делается? – не выдержала Эпплджек. – Как вы можете взваливать такую ответственность на плечи такого маленького человека? Я еще могу понять, когда принцесса Селестия поручает Твайлайт всякое – она ж ее лучшая ученица, да и у принцессы всегда все под контролем, но Фродо-то…
– Я сам вызвался, – тихо проговорил Фродо, и пони замолчала, – это лишь мое бремя, и я готов нести ответственность. Однако, это очень сложно. Арагорн, дай мне час, чтобы подумать в одиночестве.
Следопыт окинул хоббита добрым и сочувственным взглядом и сказал:
– Хорошо, только не уходи далеко.
– Все равно не дело это, – ударила копытом по земле Эпплджек, когда Фродо скрылся за деревьями. – Я считаю, надо голосовать, а не спихивать все решения на одного. Лично я – за то, шобы идти сразу в Мордор, потому шо чем раньше мы туда попадем, тем скорее закончится война, так?
Твайлайт Спаркл тяжело вздохнула: в словах подруги была логика, ведь в течение всего их похода по воле Саурона где-то проливается кровь, и отпущенное им время измерено чужими жизнями. С другой стороны, после разговора с Боромиром она не могла просто так взять и выступить против похода в Гондор.
– Это не наш мир, – сказала аликорн, – и мы не имеем права ничего здесь решать. Помогать – да, но не указывать.
– У меня все просто: что бы Фродо ни решил, я пойду за ним, – заявил Гимли.
– Я тоже пойду, – подержал Леголас. – Бросить его сейчас было бы предательством.
– Ну, предателей-то, я думаю, среди нас нет, – заметил Арагорн, – да только в Мордоре Фродо не помогут ни семь, ни семижды семь спутников. Я бы предложил троих: Сэма, потому что его от Фродо не оторвать, себя и Гимли.
– А мы? – воскликнули Мерри, Пиппин и Пинки Пай. – Что же, мы бросим его на расправу черным всадникам?
– Эх, не знаете вы мистера Фродо, – вмешался Сэм. – Всё он давно решил, еще в Лориэне. Ну, на кой ему, скажите, Минас-Тирит? Ты уж не сердись…, – ища глазами гондорца, добавил Сэм и вдруг обеспокоенно воскликнул: – А где же Боромир? Он ведь еще с вечера вроде как не в себе, ну да ладно, у него дом рядом, ему не до нас… А мистер Фродо, он давно уж решил, что пойдет один…
Дальнейших прений Твайлайт не слушала. Едва взглянув на брошенные у потухшего кострища плащ и щит Боромира, она сразу заподозрила, куда он мог деться – захотел отобрать у Фродо Кольцо, пока тот беззащитен. «А если я ошиблась? – засомневалась аликорн. – Если скажу что-нибудь, могу понапрасну опозорить Боромира, а он ведь храбрый и преданный воин свой страны, он этого не заслуживает». Она тихонько поднялась и нарочито медленно потрусила в ту сторону, куда ушел Фродо, а когда голоса Хранителей стали почти неразличимы, помчалась галопом.
Твайлайт выбежала на заброшенную дорогу, ведущую на вершину высокого холма. Там, где подъем становился круче, в земле виднелись древние каменные ступени, расколотые во многих местах корнями деревьев. Поднимаясь по ним, аликорн услышала голос Боромира:
– Неужели ты боишься меня? Разве я похож на предателя или злодея? Да, мне нужно твое Кольцо, но, клянусь честью гондорца, я отдам его тебе после победы. Сразу же отдам!
Человек и хоббит стояли на устланной прошлогодней листвой лужайке, окруженной с трех сторон горными рябинами. Боромир наступал, Фродо пятился, не сводя с него глаз, слепо ощупывая правой рукой ворот рубашки:
– Я не могу доверять его другим.
– Глупец, ты погибнешь сам и погубишь нас всех! Если кто и может претендовать на Единое Кольцо, то не полурослики, а Люди Запада. Одно досталось тебе случайно! Оно должно было достаться мне!
– Боромир! – грозно крикнула Твайлайт, перелетев на середину лужайки и встав между ним и хоббитом. – Опомнись!
Человек злобно оскалился, но смотрел не на аликорна, а ей за спину:
– Жалкий фокусник! Вернись, Бэггинс!
Твайлайт машинально оглянулась и увидела, что Фродо исчез: надел Кольцо и стал невидимым. Качнулась ветка стоящей у самой лестницы рябины, и все стихло.
По-прежнему не обращая внимания на аликорна, Боромир устремился было за хоббитом, но Твайлайт магией парализовала его ноги, и он повалился наземь.
– Теперь я знаю, что у тебя на уме! – яростно орал он, колотя кулаком о землю. – Ты задумал отдать Кольцо Саурону, ты предашь нас всех! Ты – и проклятые цветные лошади! Будь прокляты все пони и полурослики!
– Боромир, – Твайлайт осторожно погладила его по спине копытом, пытаясь припомнить хоть одно возвращающее здравомыслие заклинание, – пожалуйста, перестань. Это не твои слова, это чары Саурона.
Гондорец застыл и начал бессильно всхлипывать. Аликорн хотела было рассказать воину поучительную историю о том, как Дискорд околдовал ее и ее подруг, и как они сумели вновь обрести себя, но вдруг окрестности огласил хриплый боевой клич, похожий на тот, что издавали сжигавшие роханские поселения орки. Боромир мигом вскочил и устремился на звук, Твайлайт побежала за ним.
– Я защищу…, – тяжело дыша, повторял гондорец, – искуплю.
На полпути до лагеря они наткнулись на свору орков в зарослях ольшаника. Твари, гораздо крупнее тех, что видела Твайлайт в Рохане, окружили Мерри, Пиппина и Пинки Пай, но в бой, как ни странно, не вступали – только кидались, пытаясь схватить. Хоббиты отбивались короткими клинками – уроки фехтования, что давал им Боромир в пути, не прошли даром, и на земле у их ног уже валялось несколько отрубленных орочих кистей. Пинки Пай металась по кругу, как будто в панике, однако оказывавшиеся слишком близко к ней орки вдруг падали, получив молниеносную подножку.
Твайлайт накрыла друзей магическим защитным полем, а Боромир протрубил в рог, отвлекая на себя внимание орков и заодно вызывая подмогу.
– Назад, пони, – скомандовал он Твайлайт, – уводи друзей!
– Крылатая! – выкрикнул один из орков. – Взять ее!
Уруки разделились: часть продолжала колотить в силовое поле вокруг хоббитов и Пинки, часть бросилась к Боромиру и Твайлайт.
– Не стой! – кричал воитель, отбивая длинным мечом удары кривых ятаганов, не подпуская к пони орков. – Беги!
– Бей их! – кричали хоббиты из силового поля. – Ты же волшебница, покажи им!
Пинки Пай села на желтую траву и, закрыв глаза копытами, причитала:
– Это не весело, это совсем не весело…
После превращения в аликорна магические силы Твайлайт заметно увеличились, и она могла колдовать одновременно сразу несколько заклинаний, поэтому, сохраняя защитное поле, она начала отшвыривать врагов телекинетическими ударами, но те быстро поднимались и снова вступали в бой.
– Беги! – повторил Боромир. – Или бей насмерть.
Он снес голову замешкавшемуся урук-хаю, и черная дымящаяся на холодном воздухе кровь брызнула на гриву Твайлайт, обжигая шкуру.
– Я не могу убивать! – в отчаянии воскликнула пони, продолжая отбрасывать врагов назад.
«А смотреть, как убивают другие, я могу? – спросила она себя. – В Средиземье все работает не так, как в Эквестрии, и раз я обязалась помогать людям, я должна делать всё так, как они. Боромир убивает – и ему нужна моя помощь в… убийстве! Нет, не могу!»
Слишком сосредоточенная на этих мыслях и ставших почти автоматическими поддержании силового поля и отбрасывании урук-хаев, Твайлайт не заметила, как враги, поняв, что не стоит приближаться к противникам, взялись за луки.
Боромир отбил две стрелы мечом и кинулся на врага с боевым кличем. Следующая стрела попала ему в плечо, а другая – Твайлайт Спаркл в шею.
Мгновенная вспышка боли нарушила концентрацию аликорна, и магическое поле вокруг хоббитов и Пинки пропало. Не обращая внимания на толчками выплескивающуюся из раны кровь, Твайлайт восстановила их защиту. «Как же я глупа! – осенило ее. – Надо было просто распылить их оружие».
Аликорн успела уничтожить несколько луков и ятаганов прежде, чем лишилась чувств от потери крови.
Тронный зал Кантерлотского Замка заливал матовый лунный свет; просачиваясь сквозь витражные стекла, он окрашивался во все оттенки серого. Врата распахнулись с мерзким скрипом несмазанных петель, и в зал вошла Твайлайт – понурая, плотно прижавшая к бокам крылья, будто стыдившаяся их.
– ТВАЙЛАЙТ СПАРКЛ! – в унисон пророкотали Селестия и Луна, используя Традиционный Голос Владык Кантерлота.
Пони содрогнулась от его звука и еще сильнее вжала голову в плечи, не смея взглянуть на принцесс.
– МЫ РАЗОЧАРОВАНЫ, – продолжали они. – СКОЛЬКО ВРЕМЕНИ И СКОЛЬКО СИЛ ПОТРАТИЛИ МЫ НА ТВОЕ ОБУЧЕНИЕ, А РЕЗУЛЬТАТ ОКАЗАЛСЯ ХУЖЕ САМЫХ МРАЧНЫХ ПРОГНОЗОВ! НАПРАСНО МЫ НАДЕЯЛИСЬ, ЧТО, СТАВ АЛИКОРНОМ, ТЫ ЗАЙМЕШЬ ДОСТОЙНОЕ МЕСТО МЕЖ НАМИ, ИБО ДОЛГ ПРИНЦЕССЫ – ЗАЩИЩАТЬ СВОИХ ПОДДАННЫХ, А ТЫ НЕ СМОГЛА ЗАЩИТИТЬ ДАЖЕ СВОИХ ДРУЗЕЙ.
– Но я не имела права убивать, – пролепетала Твайлайт.
– ПРИНЦЕССА ИМЕЕТ ПРАВО НА ВСЁ РАДИ СОХРАНЕНИЯ ЖИЗНИ, СВОБОДЫ И БЛАГОПОЛУЧИЯ СВОИХ ПОДДАННЫХ. НЕ О ПРАВЕ ТЫ ДУМАЛА, А ОБ ОПРАВДАНИИ СВОЕЙ ТРУСОСТИ. ТЫ ПОЗВОЛИЛА ДРУЗЬЯМ СРАЖАТЬСЯ ВМЕСТО ТЕБЯ, НЕВИННЫЕ ПОЛУРОСЛИКИ ОБАГРИЛИ СВОИ КЛИНКИ КРОВЬЮ, ИБО ТЫ БОЯЛАСЬ ИСПАЧКАТЬ КОПЫТА.
– Но, принцесса Селестия, я просто хотела поступать так, как вы. Ведь вы же никогда не отнимали чужих жизней, да?
– ДОВОЛЬНО, ТВАЙЛАЙТ СПАРКЛ, ТЫ УТОМИЛА НАС. ТЕПЕРЬ СТУПАЙ ПРОЧЬ.
Принцесса Селестия гневно ударила ногой в мраморный пол, и стены тронного зала сотряслись от вложенной в удар силы. Все кругом завибрировало, закачалось…
Твайлайт пробудилась от тряски: она была стреножена и привязана поперек туловища к широкой бугристой спине бегущего урук-хая. Ступни орка тяжело били оземь, и каждый его шаг болью отдавался в голове пони. Ее шея была туго обмотана грязной тряпкой – одной стрелы, пусть даже попавшей точно в артерию, недостаточно, чтобы сразить аликорна.
Откуда-то спереди послышался грубый голос:
– Не дергайся, недомерок, отдыхай, пока дают! Скоро сами побежите, своими ножками – пожалеете, что их вам не отрезали, кровью и соплями изойдете.
Раздались взвизги хлыста и крики Мерри и Пиппина.
Превозмогая боль в шее, Твайлайт выглянула из-за шишковатого затылка орка и увидела, что двое бегущих впереди урук-хаев тащат на закорках хоббитов.
– Твайлайт, – прозвучал слева тихий голос Пинки, – как жаль, что ты проснулась: наверняка, тебе снилось что-то хорошее вроде огромной Торт-Горы, политой горячим шоколадом. Лучше бы тебе снова заснуть. Да и мне лучше бы заснуть.
Грива пони отяжелела от грязи, правому глазу не давал открыться набухший синяк на скуле.
– Прости меня, – прошептала Твайлайт.
– За что? Ты ни в чем не виновата.
– Зря я не вылила тот катализатор талантов: если бы Рейнбоу Дэш не выпила его снова, мы бы не оказались здесь.
– Молчать, глоб-кони, раскудахтались! – крикнул им бегущий сзади орк. – Щас живо у меня кнута отведаете.
Твайлайт прикусила язык и до вечера сидела тихо, не в силах оторвать взгляд от избитой Пинки – та всё пыталась улыбнуться через силу, а потом заснула. «Надеюсь, тебе и вправду снится Торт-Гора», – подумала аликорн.
На закате урук-хаи устроили привал. Сбросили пленников наземь у лесной опушки, а сами принялись рубить ближайшие деревья для костров.
– Жрать охота, – заявил один из тех, что остались караулить пони и хоббитов. – Нормального мяса уже неделю не хавал. Может, все-таки оттяпаем этим пушдугам ноги и наварим супца?
– Заткнись, снага! – ответил другой. – Шарку не велел их калечить.
– Давай хоть пони – это все равно не те, которых он приказал поймать. Сказано было: голубая, с крыльями и разноцветной гривой, – а про розовых, фиолетовых и рогатых речи не шло.
– Ты, скаи-ор-сках, знаток цветов, что ли? Больше там крылатых пони не было – только эта, значит, ее Шарку и хотел.
– Тогда схарчим ту, что без крыльев, а?
Твайлайт была слишком истощена и слишком отчаялась, чтобы бояться. Однако ее разум закипал от гнева – на себя и на врагов, – глаза ее налились кровью, и иссиня-черную ночь застлало густо-красное марево.
– Я – принцесса Твайлайт Спакрл, – проговорила она, скрежеща зубами, – мое право и мой долг – уничтожить всех вредящих тем, кто от меня зависит.
Шерсть аликорна вспыхнула колдовским пламенем, и связывавшие ее путы вмиг истлели. Ослепленные вспышкой урук-хаи вскрикнули и подались назад, не помешав пони подняться на ноги.
– Твайлайт, – пробормотала разбуженная Пинки, – что ты делаешь?
– Караю.