Властелин Колец: Содружество - это магия
Глава XX. Пони (не) нужны
Средиземцы и пони на миг замерли в нерешительности, осознавая, что же произошло с Саруманом. А выпавший из рукава его мантии палантир тем временем упал на лестницу и промчался вниз по ступеням – те рассыпались вдребезги под ударами каменного, багровеющего изнутри шара, брызгали снопами искр. На последней ступени его успел машинально подхватить Пиппин. Под тяжестью легшего в руки палантира он сделал шаг назад – и наткнулся на спешившегося Гэндальфа.
– Ну-ка, ну-ка, маленький, оставь шарик! – воскликнул он, и поспешно отобрав у хоббита палантир, обернул его полой плаща; и обратился ко всем: – Что ж, друзья, думаю, здесь нам теперь делать нечего, энты сами наведут порядок. Рейнбоу Дэш, спускайся!
Пегаска и головы не повернула на зов – стояла на балконе, склонившись над мантией Радужного Мага.
– Рейнбоу, – мягко сказала Твайлайт Спаркл, взлетев к ней, – пойдем, пожалуйста.
Она попыталась обнять подругу, но та молча оттолкнула ее и сама спустилась к роханцам.
Солнце в алой дымке опускалось за длинный западный хребет, когда королевская дружина покинула Изенгард, направляясь в Эдорас.
Часа через два скачки они встали на ночлег. Ярко-белая луна холодно озаряла равнину, кусты отбрасывали угольные тени. Кругом все спали, только шестеро пони беспокойно ворочались: каждая хотела расспросить Ренйбоу Дэш о том, что произошло между ней и Саруманом, и что теперь у нее на душе, но не решалась заговорить первой.
Вдруг ночь пронзил жуткий, преисполненный боли и ужаса вопль, донесшийся с другого края лагеря. Пони повскакали – узнали голос Пиппина.
Когда они примчались на крик, увидели, что хоббит стоит на коленях в окружении воинов, а у его ног лежит на треть ушедший в мягкую землю палантир.
– Ну, Пин, вот уж не было печали! – дрогнувшим от волнения голосом воскликнул Гэндальф, набросив плащ на каменный шар.
Маг взял Пиппина за руку и прислушался к его дыханию, потом возложил ладони ему на лоб. Дрожь пробежала по телу хоббита, и его веки сомкнулись. Он вскрикнул, сел и уставился на склоненные к нему в лунном свете бледные лица.
– Не для тебя эта игрушка, Саруман! – пронзительно и монотонно прокричал он. – Я тотчас же за нею пришлю!
– Разойдитесь, разойдитесь! – велел всем Гэндальф. – И вы, пони, тоже: никому, кроме посвященных, не следует приближаться к палантиру.
Роханцы послушно отступили: никому не хотелось иметь дела с чародейским камнем Сарумана, – а волшебник прикрыл хоббиту глаза ладонью и шепнул что-то на ухо, от чего тот обмяк и заснул.
– Я тоже смотрела в него, – впервые подала голос Рейнбоу Дэш. – Это Саурон, да? Что будет с Пиппином?
– Думаю, с ним всё обойдется, – ответил Гэндальф. – Хоббиты – на диво стойкий народ, память о пережитом ужасе у него быстро выветрится… Пожалуй, даже чересчур быстро. А ты, Рейнбоу, что увидела в зрячем камне?
– Око, – хмуро сказала пегаска. – Он был возмущен тем, что Саруман позволяет смотреть в палантир пони.
– А снова посмотреть не тянет? – настороженно прищурился волшебник.
– Нет.
– Как я и предполагал, Саурону вы неинтересны, – облегченно вздохнул маг, – назгулы, разумеется, о вас доложили, но он не понимает дружбы и не видит в вас опасности для себя. Попадись вы ему, он, конечно, захватил бы вас и пытал, как и всех, но сейчас ему до вас дела нет, – помолчав, Гэндальф взглянул на тихо сопящего Пиппина и добавил: – Ему есть дело до хоббитов. Арагорн, не примешь ли ты на хранение этот камень? Это, конечно, опасно, но…
– Кому как, – сказал Арагорн, выступая из темноты. – У него есть законный владелец. Этот камень – палантир Ортханка из сокровищницы Элендила, и установили его здесь Люди Запада. Роковые сроки близятся, и мой палантир может мне пригодиться.
Впервые после Аргоната Странник преобразился в глазах спутников: из потрепанного бродяги превратился на миг в могучего горделивого воина с королевской осанкой, лунный свет и ночные тени облекали его, делая похожим на белокаменное изваяние, звездный серп в небе сиял над его челом, будто драгоценный венец. Даже Гэндальф поклонился ему – и протянул завернутый в плащ камень со словами:
– Прими его, государь. И да послужит он залогом грядущих дней!
Арагорн взял палантир и, не разворачивая, спрятал в свою переметную суму. Видение исчезло: перед ними вновь стоял усталый следопыт.
– Друзья – сказал Гэндальф, – я сейчас же отправляюсь в Минас-Тирит, пока его не захлестнуло войной, и забираю с собой Пиппина, ибо Саурон знает, что Кольцо хранит полурослик, и, скорее всего, сочтет, что в паланире видел именно Хранителя, стало быть, оставлять Пиппина здесь опасно: Рохан еще не восстановил силы после войны с Саруманом, и вторжения армии Мордора не выдержит. Я еще переговорю с Теоденом – заручусь его обещанием явиться на помощь, когда Гондор зажжет сигнальные огни, – а вы идите отдыхать.
– А мы? – спросила Твайлайт Спаркл.
– А вы оставайтесь здесь. Сейчас в Рохане относительно спокойно, а Наместник Гондора – не тот человек, который обрадуется разноцветным пони в своем дворце.
Гэндальф с Пиппином уже ускакал, и стих в ночи стук копыт Серогрива, а пони всё мучила бессонница. Попытки разговорить Рейнбоу Дэш не принесли результата, и эквестрийкам оставалось только мучительно ждать утра. «Так ли уж нам было нужно идти с Содружеством из Ривенделла? – спрашивала себя Твайлайт, ворочаясь с боку на бок. – Чем мы помогли людям? Конечно, иначе мы бы вряд ли нашли Флаттершай…»
Тут лагерь вновь огласили крики – на этот раз, дозорных.
– Да шо ж покоя не дают? – проворчала начавшая было дремать Эпплджек, поднимаясь, и беспокойно оглядываясь.
– Сюда скачут всадники, – будили всех ночные стражи, – во весь опор скачут!
– Уж не недобитые ли лиходеи? – гадали роханцы, вскакивая и хватаясь за оружие.
Вскоре на западном горизонте показались темные силуэты, лунный свет поблескивал на жалах копий. Еще не видно было, сколько их, но уж наверняка не меньше, чем в королевской дружине. Когда они достаточно приблизились, Эомер громко крикнул:
– Стой! Стой! Кто разъезжает в Рохане?
Конники вмиг застыли на месте. В тишине один из них спешился и поднял руку в знак мира, прозвучал ясный голос:
– Ты сказал – в Рохане? Мы рады это слышать, ибо издалека торопились в Рохан. Я – Гальбарад Дунадан, северный Следопыт. Мы ищем Арагорна, сына Араторна: прослышали, будто он здесь.
– И вы его отыскали! – воскликнул Арагорн, выбегая вперед, и обнял пришельца. – Ты ли это, Гальбарад? Вот уж нечаянная радость!
Пони изумленно оглядывали всадников: все они слышали о соратниках Арагорна, хранивших покой мирных жителей северо-запада, но не ждали увидеть их вживую. Суровые лица следопытов были не знакомы пони, лишь одного из пришельцев они узнали – Элроира, сына Элронда из Ривенделла.
– Мара оментиэ, маленькие пони! – приветствовал их эльф, легко и бесшумно спрыгнув с коня. – Я вижу, вы проделали долгий путь и собрались, наконец, вместе. Я рад, что вам удалось избежать его опасностей.
Элроир улыбнулся и переключил свое внимание на Арагорна, который как раз закончил представлять следопытов Эомеру и королю. Он отвел Странника в сторону, что-то ему втолковывая. Во всеобщем гомоне обсуждающих нежданную подмогу роханцев Твайлайт Спаркл расслышала только:
– … вспомни о Стезе Мертвецов.
Эдорас лежал в стороне от пути, которым урук-хаи маршировали к Хорнбургу, поэтому Эовин и вернувшиеся с ней роханцы нашли его целым и не разграбленным. Они всё приготовили к приходу короля: накрыли столы в пиршественном зале Медусельда, чтобы отпраздновать победу над Саруманом и помянуть павших воинов.
В чертоге было жарко от пылающего очага и чадящих факелов, душно от дыхания множества людей, витали кислые запахи браги и еды. Застолье было в разгаре: люди пили, поднимая тосты за погибших и выживших героев, славили короля Теодена, плясали и веселились. А пони не находили себе места: Рейнбоу Дэш сидела в самом темном углу, остальные бесцельно слонялись между роханцев. Те умиленно улыбались им и протягивали куски хлеба и овощей, будто животным, лишь некоторые благодарили Твайлайт Спаркл за помощь в битве. «Мы и есть для них животные, – без обиды думала аликорн. – Мало кто видел, что я вообще была там: в битве некогда смотреть по сторонам. Да и не моя магия помогла выиграть, а энты и приведенные Гэндальфом всадники. Нам никогда не стать частью этого мира…, и нужно ли?»
Она протиснулась сквозь толпу людей и подошла к Рейнбоу Дэш: пегаска сидела, склонившись над почти пустой деревянной кружкой браги, подперев голову копытами.
– Эта штука очень крепкая, – заметила Твайлайт. – Ты хорошо себя чувствуешь?
– П-паршиво, – буркнула Рейнбоу, не поднимая головы. – Извини, если порчу всем праздник, просто… понимаешь, хуже всего мне потому, что всё, что я пыталась сделать, чтобы исправить Сарумана, всё, что претерпела, не имеет смысла, потому что он умер.
Твайлайт села рядом с подругой и успокаивающе сказала:
– Имеет. От Гэндальфа я слышала о стране на Заокраинном Западе, откуда пришли они с Саруманом, и куда они вернутся, когда всё закончится. Ты видела, что туман, в который превратилось тело Сарумана, улетел на Запад? Я думаю, он вернулся на родину – возможно, именно благодаря своему раскаянию, к которому его подтолкнула ты.
Конечно, то, что Радужный Маг обрел искупление в ином мире, было слабым утешением, но Рейнбоу Дэш оно было нужно.
– Правда? – спросила пегкска, поднимая взгляд на Твайлайт. – И там у него всё будет в порядке?
Аликорн кивнула, и Рейнбоу обняла ее, залившись горячими пьяными слезами.
Заметив, что происходит, остальные пони подошли к ним и присоединились к объятиям.
– Нам и вправду лучше остаться здесь, – вздохнула Рарити. – Посмотрите: Арагорну подошло подкрепление таких же могучих воинов, как он, Гэндальф объединяет людские силы, Фродо и Сэм несут Кольцо к Ородруину, – они справятся и без нас. Да и как бы ни закончилась война, Элронд обещал, что его дочь и теща отправят нас домой в любом случае. А мы… мы бесполезны.
– Вовсе нет, маленькие пони, – сказала подошедшая Эовин. – Вы вселяете надежду, помогаете отринуть дурные мысли – пусть только на время, но и это очень важно. А Твайлайт спасла множество жизней своим щитом: кто знает, скольких убили бы прорвавшиеся в Хорнбург орки прежде, чем настал рассвет? Скажу так: вам следует остаться в Рохане не потому, что вы не нужны вашим друзьям, а потому, что вы нужны здесь. Наши дети полюбили вас, и вы поможете им забыть те ужасы, что они пережили. Ваша магия отлично сгодится для восстановления разрушенных поселений. Вы – яркие краски в темной палитре неопределенности нашего мира.
– Нас слишком мало, чтобы рассеять наступающую тьму, – покачала головой Твайлайт, – мы лишь подчеркиваем ее. Впрочем, мы сделаем, как ты захочешь. Что скажете, девочки?
– Мне не по нутру прятаться в тылу, – нахмурилась Эпплджек, – но мы действительно не воины, по крайней мере, не такие, какие нужны в Средиземье.
– Я бы пошла дальше, – подала голос Флаттершай, и все пони удивленно уставились на нее, а она закончила: – если бы знала, что встречу Смеагола, но вряд ли он в Минас-Тирите: он не любит, когда много людей.
– Конечно, что-то хорошее мы здесь сделали, – неожиданно серьезным тоном сказала Пинки Пай, – но, по большому счету, мы только путаемся под ногами у истинных героев Средиземья. Нам повезло, что мы пока не слишком им мешали, и лучше нам сидеть смирно, чтобы и не помешать. А ведь Гэндальф вначале хотел отправить с Кольцом только Мерри с Пином и меня, понадеявшись на… не знаю, на что. Тогда я была для него чудесным, неизвестным, но явно дружественным пришельцем, и он решил, что у меня достанет сил помочь Средиземью. Я ослабила его бдительность, вселила напрасный оптимизм, и из-за этого назгул едва не убил Фродо. Лучше остаться здесь и делать то, что мы хорошо умеем – как и сказала Эовин, развлекать детей и дарить людям радость… даже, если нам самим не радостно.
Пони посмотрели на подругу, и вдруг увидели ее в совершенно ином свете: она не впала в тоску, как бывало с ней в Эквестрии, грива ее осталась всклокоченной, и на губах блуждала тень улыбки, но улыбки грустной. Пинки Пай будто повзрослела, осознав, что веселить окружающих – это не только радость, но и тяжкий труд, ведь самому клоуну порой совсем не весело.
– Когда придет время, я хочу вступить в битву вместе с воинами, – сказала Эовин, – но дядя не позволяет. Он говорит, что в Эдорасе должен остаться кто-то королевского рода на случай, если он и Эомер… не вернутся. И я понимаю, что дядя прав. Вместе, мои маленькие пони, мы послужим Рохану, ибо это всё, что мы можем сделать.
Несколько дней Хранители и Хранительницы провели в Рохане: средиземцы отдыхали в Эдорасе и обсуждали с королем военные планы в ожидании сигнала из Гондора, пони путешествовали по сожженным орками деревням, помогая роханцам восстанавливать дома: Твайлайт таскала тяжелые балки с помощью телекинеза, Эпплджек ловко орудовала столярными инструментами, Рарити занималась внутренней отделкой, остальные возились с детьми.
Однажды утром Арагорн вбежал в общий зал, где роханцы и пони отчитывались перед королем о восстановлении поселений, и воскликнул:
– Зажглись огни! Гондор зовет на помощь.
– И Рохан явится, – заверил Теоден и обратился к присутствующим: – Все, кто способен держать меч и ездить верхом, выступают в поход немедленно. Остальным повелеваю остаться здесь и жить, как прежде – если Око Саурона наблюдает за нами, пусть знает, что ему не сломить дух роханцев, не заставить нас дрожать в страхе, бросив наши ежедневные дела и обязанности. Весна наступила, и пора сеять. Деревни разрушены, и их нужно отстраивать заново. Не думайте о том, что это, возможно, ненадолго. Верьте, что тьма не покроет нашу страну.
С этими словами король в сопровождении Арагона удалился готовиться к походу.
Войсковой сбор назначили у Дунхерга, где армия, собранная Теоденом, должны была соединиться с воинством Вестфольда, после чего выступить в поход к Минас-Тириту. Эовин и Мерри, который очень полюбился королю и стал его оруженосцем, отправились проводить воинов до места сбора, и пони остались предоставлены сами себе: ни одного из Хранителей больше не было рядом.
Пони продолжали работать вместе со всеми. Взрослые роханцы обращались с ними хорошо, уважительно, высоко ценили их помощь в строительстве, а уж дети просто души в них не чаяли. На исходе третьего дня в отведенные эквестрийкам покои постучал гонец:
– Послание от леди Эовин леди Твайлайт Спаркл!
Аликорн поблагодарила человека и, когда он удалился, развернула послание и прочла вслух:
– «Мои маленькие пони, я не нашла в себе сил подчиниться воле дяди и вместе с Мерри отправляюсь в Гондор под видом рядового ратника, ибо я – воительница Рохана, и даже воля короля не послужит мне оправданием, если я не приму бой вместе со своим народом. Я чувствую, что в этом мой долг, а не в том, чтобы скрываться в тылу. Прощайте и берегите себя! Надеюсь, вам удастся вернуться домой невредимыми».
– Как же так? – воскликнула Эпплджек. – Леди Эовин сама говорила, что каждый должен делать то, что может. А разве ей по плечу битва с орками? То есть, она вроде неплохо упражняется с мечом, но… Я хочу сказать: все наши друзья сражаются – все те, кого мы впервые встретили в Средиземье, все, кто по-доброму к нам отнесся, помог, укрыл, направил, – а мы отсиживаемся здесь?
– Они сами просили нас остаться, – сказала Рарити.
– Теоден тоже просил Эовин остаться, а она…
– Ты что, хочешь последовать ее примеру? – фыркнула единорожка. – Мы сгинем! Но… ты права, Эпплджек. Мне больно думать о том, что славный Гимли п… погибнет.
– А я переживаю за Мерри и Пина, – призналась Пинки Пай, – они такие крохи, уж им точно не место в битве. Почему их взяли, а нас оставили?
– Что скажешь, Твайлайт? – обратилась Рейнбоу Дэш к застывшей в задумчивости подруге. – Ты ведь в последние дни в каждую свободную секунду утыкалась в карту – знаешь дорогу, поведешь нас вдогонку людям?
– Мы же обещали помочь роханцам оправиться после войны, – неуверенно проговорила Флаттершай. – Может быть, лучше остаться?
– Может быть…, – эхом повторила Твайлайт Спаркл и на миг замолкла, а потом заговорила, возвышая голос с каждым словом: – может быть, и настанет день, когда пони начнут прятаться за чужими спинами, но только не сегодня. Может быть, настанет день, когда пони не поспешат на помощь друзьям, пусть даже непрошено, но только не сегодня. Может быть, настанет день, когда мы вернемся в Эквестрию и позабудем о том, что сталось со Средиземьем, но только не сегодня! Сегодня мы – часть этого мира, сегодня мы отправимся в Гондор, чтобы разделить судьбу наших друзей, какой бы она ни была, – и постараемся сделать ее лучше!
И пони, не медля, пустились в путь. Положили в седельные сумки немного съестных припасов, взяли серые попоны с капюшонами и тихо покинули Эдорас по воздуху: у Твайлайт получилось на лету подхватить Рарити и Пинки Пай с Эпплджек с помощью телекинеза и перенести их за пределы города вслед за пегасами.
Опустившись наземь, они пустились галопом на юго-восток. Ночной ветер гулко свистел у них в ушах, над головами переливались звезды, справа заслоняли небо темные громады Эред-Нимрас, Белых Гор.
Все пони не жалели сил, а Рейнбоу Дэш была в самом сложном положении: так и подмывало взлететь и устремиться вперед со всей своей скоростью, но она понимала, что подруги не поспеют за ней.
Понемногу начало светать, по земле расстелился холодный туман, и пони устроили краткий привал, рассевшись за холмом подальше от дороги и раскрыв сумки с припасами.
– Мы уже в Гондоре? – спросила Пинки Пай, жуя слегка зачерствевшую сдобную булку.
– На самой границе Анориэна, – ответила Твайлайт, уткнувшись в карту. – Тут обозначена стена, но, похоже, мы до нее чуть-чуть не доскакали.
Внезапно ветер усилился, с востока донеслись громовые раскаты. Пони повернулись на звук и увидели, как небо вдалеке почернело, и тучи медленно двинулись в их сторону.
– Саурон наступает на Гондор, – проговорила аликорн, – надо спешить.
Пони помчались дальше, и через час вдалеке замаячили серые очертания стены.
– Взлетаем, – сказала Твайлайт. – Поднимемся как можно выше, чтобы люди, если они есть на стене, нас не заметили.
Пегасы и аликорн расправили крылья и взмыли вверх, за покрывшие небо мрачные облака: Твайлайт несла Пинки Пай, Флаттершай – Рарити, а Рейнбоу Дэш – Эпплджек.
Миновав стену, они еще некоторое время летели таким образом, пока не устали, потом опустились и, чуть переведя дух, помчались вперед. Пони переходили с галопа на рысь и на шаг и снова ускорялись, но не останавливались больше ни на минуту, боясь опоздать: черные тучи с востока двигались всё быстрее, затмевая небо. Ветер доносил издалека чьи-то крики и трубный рев, будто бы издаваемый какими-то громадными животными.
– Еще почти сутки до Минас-Тирита, – выговорила Твайлайт, тяжело дыша, – а битва, кажется, уже началась. Мы опоздали.