Наши самые лучшие дни

Глава первая, и последняя

–Осторожно, слева!

Хиндж крутанулся на месте, выставляя перед собой штык-нож винтовки, аккурат в тот момент, когда дикарь вылетел из-за угла. Размахивая своим рогом, он несся, предвкушая добычу, и, не успев отреагировать, напоролся прямо на лезвие.

–Все нормально? – тревожно поинтересовалась стоящая на стреме Клинги.

–У меня-то нормально, а вот не скажешь ли ты, как он смог подобраться так близко? Он же мимо тебя пройти никак не мог! – зло спросил единорог, приподнимая тело инфицированного, и осматривая его. Маски на нем, конечно же, не было, но иногда и с таких как он можно было снять и что-нибудь полезное.

–Я..я смотрела! – возмутилась пони. – Но ты же знаешь этих безумцев, они дьявольски хитры!

– Да, да, хитры... – пробурчал Хиндж, вытаскивая из сумки дикаря циллиндик фонарика. – Ты это..смотри уж получше. Хотелось бы вернуться обратно в одном куске, знаешь ли.

Клинги промолчала. Она и сама не понимала, как мимо нее мог кто-то пройти. Всегда собранная и сосредоточенная, единорожка очень гордилась тем, что ее берет с собой на вылазки сам Хиндж. Еще бы, местная легенда! Больше двухсот выходов на открытый воздух, а он не только жив — здоров , но даже не получил ни одного серьезного ранения! Многие добытчики не переживали и пяти вылазок.

И вот, она чуть его не подвела!

– Ладно уж, с кем не бывает, – будто прочитав мысли своей напарницы, произнес в микрофон единорог. – Так, слушай сюда. Сейчас я войду внутрь магазина. Меня не будет минут десять, постарайся не прошляпить еще одного инфицированного, и держи меня в курсе всего необычного, что будет происходить. Поняла?

– Поняла. – отозвалась Клинги, и так до боли в глазах вглядывающаяся в прицел своей винтовки. Оружие принадлежало Хинджу, а потому оптика прицела была прекрасная.

Вот единорог, подмигнув напарнице, сорвал цепь с дверей супермаркета, и бесшумной тенью юркнул внутрь. Как же называется этот магазин… Буквы над входом частично попадали с проржавевших креплений, так что из оставшихся железных загогулин складывалось то ли «D..py ea..t m..ll», то ли» D…ky ea..t m..ll»…

Прекратив разглядывать магазин, и переключившись на происходящее за оградой, Клинги сразу почувствовала: что то не так. Вроде бы все на месте, все обычное. Вон полуобвалившийся склад, какие-то кости белеют на крыше. Мусорка. Проржавевший остов машины….стоп. Какой, к черту, машины?!

Единорожка абсолютно точно помнила, что, когда она оглядывала это место прошлый раз, никакой машины там не было. Просто куча какого-то мусора вперемешку с камнями, и круглая железка люка. Но сейчас на этом месте стоял насквозь проржавевший седан.

– Что же там такого… – пробормотала себе под нос, осматривая местность вокруг, Клинги. – были камни на люке, а теперь…стоп, люк? А куда он ведет, уж не в..

Чертыхнувшись, она вдавила кнопку передачи.

-Хиндж! Немедленно уходите оттуда! – громко зашептала единорожка в микрофон одновременно с тем, как вереница ярко-раскрашенных фигур стремительно метнулась к машине и исчезла в люке. – Вы слышите меня!? Они лезут в канализацию! Их много! Уходите немедленно!

– Слышу я, слышу, чего ты разоралась? –пробухтел, в своей манере, добытчик. –Поздновато только ты сообщила. Уйти не успею … уже вижу их. Девятеро. Топают, как слоны…и копаются в наших консервах, сволочи!

Клинги мысленно прокляла себя. Уже второй раз за один выход она поставила своего напарника в очень опасное положение. Видимо, это будет ее последняя вылазка. После таких проколов никто не захочет подставить ей спину..

– Что...что будете делать? – сдерживая срывающийся от расстройства голос, спросила она.

– Подожду. – прошептал фальшиво спокойным тоном Хиндж. – Магазин большой, прятаться от них можно сколько угодно. А вот выйти не получится — один ублюдок пасет выход, а там открытое пространство. Даже тележек нет.. Что там, снаружи, тихо?

Вглядывающаяся в прицел единорожка похолодела. Как раз одновременно с последней фразой ее напарника из-за поворота дороги начали выходить инфицированные.

– Боже..там еще идут. Просто по поверхности! Много..десять..двадцать..двадцать шесть! Судя по раскраске – из другого племени..

Хиндж выругался вполголоса. Ясное дело, они идут к тому же самому супермаркету – нетронутых их оставалось не так много. А значит, будет заварушка в замкнутом пространстве, в которой уцелеть будет значительно проблематичнее…

– Так, – забормотал он.– Слушай сюда. Приготовься. Часового у дверей они сами уберут. Я выжду, пока все тут будут достаточно заняты друг другом, и рвану через двери. Твоя задача — снимать всех, кто увяжется за мной. Все поняла?

– Поняла.

– Ну и прекрасно. Жди сигнала.

«Хоть бы не облажаться..хоть бы не облажаться хотя бы сейчас. ..» – подумала Клинги, снимая винтовку с предохранителя, и прильнула к прицелу.

Группа инфицированных уже почти достигла ворот. «Господи…ну и сброд», – подумала единорожка. Все-таки не зря говорят: «Наглотался воздуха сверху- лучше сразу пусти пулю в голову». Клинги раньше не понимала, к чему столь радикальное решение, теперь же все стало на свои места. Да, такой она точно становиться не хотела.

Пока она присматривалась к одичавшим, те подошли к дверям в супермаркет. Дюжий жеребец в красных цветах открыл дверь, и тут же получил копье прямо в грудь. Он еще не успел упасть на землю, а остальные, крича что-то, уже рванули внутрь. Да, чему-чему, а реакции этих ребят можно было только позавидовать.

Клинги приготовилась. Команда от ее напарника могла поступить в любую…

– Два...один..ВЫХОЖУ!

Дверь магазина распахнулась, и из нее вылетел Хиндж. Клинги пропустила его, и, отсчитав секунду, нажала на спуск. Расчет оказался верным — почти одновременно с ее напарником из дверей показались трое наземников, причем только двое из них были из одного клана. Видимо, ненависть к уцелевшим превозмогла даже желание убить друг друга. Бежавший первым тут же получил пулю в плечо и упал, загородив собой проход. Остальные, не обращая внимания на раненного товарища, перепрыгнули неожиданно возникшее препятствие, и устремились дальше.

Единорожка, мотнув головой, судорожно передернула затвор.

Второго она сняла, когда тот перепрыгивал какую-то то ли бочку, то ли тележку. С третьим разобрался сам Хиндж. Развернувшись, он всадил три пули в уже прыгнувшего на него дикаря.

– Они слышали стрельбу! Уходим! Немедленно! –гаркнул в наушнике голос единорога.

Словно в подтверждение этих слов, из дверей универмага повалила настоящая толпа. Хорошо хоть, что двери были достаточно узкие, а пытающиеся пролезть через них – неорганизованы, и мешали сами себе.

– Встречаемся в назначенном месте! – тяжело дыша, пробормотал Хиндж. Он уже выбрался за пределы автостоянки, и устремился к видневшимся неподалеку строениям.

Клинги рывком сложила винтовку, и бросилась, снося попадающийся на пути скарб, прочь из здания. Вряд ли ее заметили – все, кто мог понять, что стрелял не одиночка, были уже мертвы. Тем не менее, нужно было немедленно уходить – напарнику нужна была ее помощь… Направо, еще раз направо. Ага, вот и лестница!

Уже на половине пути Клинги поняла: что-то не так. Ничего определенного, просто ощущение неправильности чего-то.. Но времени на размышления не оставалось, надо было двигаться. Вихрем слетев по оставшимся пролетам, она последний раз свернула к уже видневшемуся свету, пробивающемуся из открытой двери, как вдруг что-то с чудовищной силой ударило ее в бок. Отлетев к стене, Клинги, пошатываясь, попыталась встать, но тут же получила еще один удар, уже по голове, и потеряла сознание..

2.

Она лежала на траве, и смотрела на небо. На восхитительно чистое небо, и дождя, похоже, можно не ждать. Благодать…

Она обожала это место. Яблоневый сад всегда казался ей чем-то магическим, как будто сошедшим со страниц старых сказок. Стоило уйти достаточно глубоко, и ты абсолютно теряешь из вида обступающие сад со всех сторон дачные домики. Вокруг, куда не глянь, были деревья. Это был абсолютно изолированный, на знавший о ревущих городах, мир, в котором она могла не притворяться, быть самой собой.

Вокруг стрекотали и порхали какие-то букашки. Она повела головой, и тут же огромная желтая бабочка села ей на нос. Глубоко вдохнув восхитительно чистый, пахнущий цветами воздух, она подула, и прогнала нахалку. Пора было уже собираться домой — судя по солнцу, время подбиралось к полудню, и пропустить фирменные бабушкины блины совсем не хотелось. Она поднялась, и уже собиралась уходить, как вдруг птичка, сидевшая на ветках соседнего дерева, издала какой-то странный звук, будто прочищая горло, а потом невыносимо громко заверещала сигналом тревоги. Остальные птицы, будто ожидав этого сигнала, прекратили насвистывать, и подхватили крик своей товарки. Через какие-то несколько секунд весь сад оглушительно ревел сиреной. Этот гул был невыносим, он проникал сквозь зажатые уши, разрывал голову на части. Не выдержав, она упала обратно на траву, закричала от боли и ужаса… И вдруг все кончилось. Тишина оглушила ее, а потому она сразу даже не разобрала, что пришло на смену ору сирен.

Теперь птицы не кричали, они как будто вполголоса пытались что-то сказать. Это было еще страшнее, и она только крепче зажала ужи, но тягучие слова все равно пробивались через заслон, и гремели в голове.

Ааа..куу..лоа..ээт…тоа…ааакккууу…

– …лллаа…эээттоо…эээтт..ээээ.. – твердил гнусавый голос где-то за стенкой.

– Верно. Акула – это рыба. – отвечал другой, нормальный.

Это звучало жутко, но было что-то еще, что-то неправильное…

– Ааааа..ккууу...

И тут Клинги поняла, что было не так. Она была без маски! Без маски, и не на базе с ее фильтрованным и очищенным воздухом. А значит…значит, она уже инфицирована. С криком единорожка вскочила с кровати.

– О, а вот и наша гостья проснулась, – вдруг сказал второй, нормальный голос, кажется, женский. – Ты молодец, Пик, просто устал уже. Пойдем, проведаем ее.

Единорожка заметалась по комнате. Она была в небольшом помещении с деревянными стенами, без всякого намека на мебель или убранство. Единственным исключением была грубо сбитая из все того же дерева кровать. Бросив попытки найти какое-нибудь оружие, Клинги, дрожа, забилась в угол. Послышался звук отодвигаемого засова, и в комнату вошла старая белоснежная единорожка, тоже без маски, а за ней…

С криком Клинги еще сильнее сжалась в комочек в углу. Вслед за старухой вошел дюжий инфицированный. Раскрашенная яркими красками шкура, этот странный огонь в глазах…пони был заражен, в этом не было сомнений. Единорожка закрыла глаза, и приготовилась умереть. Инфицированные всегда убивали, они больше ничего не умели..

– Э-эй, -послышался ласковый голос пожилой единорожки. – Не бойся. Тебя никто тут не тронет. Ты уж извини, что мы тебя заперли, но мы просто боялись, что ты что-нибудь учудишь.

Клинги с удивлением подняла глаза.

– Вы..нормальная? Вы говорите…но маска..

– Мне она не нужна, – с улыбкой ответила старая пони.

– Но почему…они что, вас слушаются? Почему они вас не убили? – спросила Клинги, мотнув головой в сторону топчущегося в неуверенности позади одичавшего.

– Не совсем слушаются…все куда сложнее. Пик, на сегодня мы закончили. Жду тебя завтра в полдень.

Состроив радостную гримасу, инфицированный бегом выбежал из комнаты. Хлопнула дверь.

– Нам о многом надо поговорить… – сказала старая единорожка. –Кстати, меня зовут доктор Ремеди.

3.

Они сидели и пили удивительно вкусный чай с печеньями, собственноручно заваренный хозяйничавшей на кухне Ремеди. После объяснения, что внутри дома замкнутая атмосфера, а значить — вируса нет, и ей тут ничего не грозит, Клинги успокоилась. Солнце уже начинало клониться к закату. Несколько раз единорожка пыталась завести разговор, но доктор все время отвечала, что та должна хорошо поесть, ибо на базах их кормят той еще дрянью. Спорить с этим было трудно, да и не очень-то хотелось, если уж честно.

Наконец, видя, что единорожка вряд ли сможет осилить еще что-то, пожилая пони отодвинула свою чашку.

-Так что ты знаешь об эпидемии и инфицированных? – спросила она.

–..аам маа.. Щас. – промямлила, покраснев, Клинги, прожевывая печенье, а заодно припоминая, что им рассказывали в школе.

Ремеди терпеливо ждала, улыбаясь.

– Нам мало что рассказывали, – наконец начала Клинги, – Никто не знает, откуда возник вирус. Впервые он проявил себя в Кантерлоте, город был изолирован армейской защитной сферой, но тут же возникли очаги в соседних с городом деревнях, потом подальше, и началась тотальная пандемия. Сделать никто ничего не успел…

Вирус вызывал необратимые повреждения мозга. После инфицирования половина погибала в течение нескольких недель, чаще всего от отказа какого-то из жизненно важных органов. Остальные, чей организм успевал справиться с вирусом до фатального повреждения мозга, сходили с ума, дичали. Оставалась только оболочка, животные инстинкты. Можно сказать, что они тоже умирали, только вот их тело почему-то продолжало жить..

Заметив, что Ремеди скептически улыбается, единорожка запнулась и замолчала.

– Я что-то говорю неправильно говорю? – спросила она.

– Да нет, в том-то и дело. В общем все правильно, просто не до конца. Ты продолжай, продолжай.

– Так вот.. – смутившись, продолжила Клинги. – Были еще те, кто успел добраться до различных помещений с замкнутой системой воздухообмена. Военные базы, лаборатории. Больше, конечно, базы, они огромные, и их много осталось после войны... Там мы смогли выжить, и сохранить рассудок. Запасенные продукты быстро кончились, так что пришлось совершать вылазки за самым необходимым. Фильтры, еда и вода..многое. Нас там жило пятьсот с лишним..сейчас осталось чуть больше полутора сотен. И из них только треть может выходить на поверхность. Ведь там…там нас ждут и убивают они.

Клинги запнулась, осознав, что ее рассказ не вяжется с вполне мирным зараженным, которого она недавно видела.

– Зачем вы меня похитили? – тихо спросила единорожка, подняв взгляд на сидящую напротив нее собеседницу.

– Мы похитили тебя, чтобы ты помогла нам возродиться.

Клинги хмыкнула.

– Неслабо. А если серьезно?

– Я серьезна, как никогда. Давай-ка только для начала я расскажу, как все было на самом деле. Во-первых, вашего вируса не было.

– Как не было вируса? – опешила единорожка. – Но от чего же..

– Я не говорила, что не было вируса вообще. Была болезнь, занесенная одним путешественником в Кантерлот. Какая-то тропическая лихорадка...очень заразная. Через три недели болел уже каждый десятый, а это почти восемьдесят тысяч. Как ты и говорила, город был изолирован, а мы разработали лекарство, и идеальный, как нам казалось, способ доставки его к больному. Это были особые, специально выведенные бактерии, при попадании в организм выделявшие убивающие лихорадку вещества, а потом безвредно умирающие. И мы распылили эти бактерии над Кантерлотом.

– Вы..что!? – воскликнула Клинги.

– Испытания прошли успешно. – словно не слыша ее, продолжила Ремеди. – Все испытуемые после введения штамма шли на поправку, и выздоравливали в срок от двух до шести дней. Мы выждали еще неделю. Симптомов ухудшения не было, выздоровевшие чувствовали себя прекрасно. И мы начали опылять город..но кто же мог знать, что чертовы бактерии успевают за время нахождения в организме мутировать!?

– Так это вы..вы создали его? – не веря своим ушам, спросила единорожка.

– Не только я, конечно..я даже не была там главной..но, в каком-то смысле, да. Это мы убили все эти миллионы миллионов.

Клинги даже не могла пошевельнуться. На секунду ей захотелось прикончить эту дрянную старуху, гадину, из-за которой погиб ее отец, а мать до сих пор бродит где-то там, в опустевших городах, если каким-то чудом до сих пор жива…но единорожка смогла взять себя в руки. В конце концов, та еще не закончила свой рассказ.

– Но зачем? Зачем!? Кто вам позволил!? – только и смогла выкрикнуть она.

– Я вижу, как ты на меня смотришь. Не волнуйся, я и сама давно жить не хочу. Но пока у меня есть возможность если не исправить все, но, хотя бы, дать шанс.. – спокойно проговорила Ремеди. – Мы же не знали..Пойми, тогда у нас были на руках почти сто тысяч неизлечимо больных, и всего две с половиной недели на разработку лекарства. Ты знаешь, как это выглядело? Поля белых палаток с синими кругами, и в каждой — двадцать пять стонущих, сходящих с ума от дикого жара и и холода одновременно... Мы не могли медлить. Если бы у нас была хотя бы еще пара недель на испытания, мы бы заметили дефект. Но нам их не дали.

Ремеди помолчала, невидящим взглядом глядя куда-то поверх своей собеседницы. Видимо, ей было очень тяжело снова ворошить эти воспоминания.

— Дальше ты, в принципе, все правильно рассказала…пандемия. — наконец продолжила она. — Трупы на улицах. Изолированные города. Военные, выжигающие магией и напалмом дома и целые кварталы. Ничего из этого, конечно, не помогло, ведь после победы над лихорадкой блокада была снята, а «излечившиеся» разъехались кто куда по делам, неся в себе инкубатор для новой заразы.

Когда мы поняли, что происходит, когда все, на ком были испытаны лекарства, умерли или начали бесцельно бродить…мы даже успели разработать антидот. Проверили его на себе. Но было уже слишком поздно.

Сидевшая тихо во время рассказа Клинги вдруг встрепенулась. В глазах у нее зажегся огонь.

– То есть…лекарство существует!? – не веря своим ушам, воскликнула Клинги. –Но это же значит, что..за этим вы меня похитили, да? Вы хотите дать нам лекарство? Чтобы мы снова смогли жить на поверхности?

– Нет.

Слова благодарности, готовые сорваться с губ Клинги, застряли в горле.

– Но…почему? – только и смогла спросить она. – Зараженным уже ничем не помочь, но мы же могли бы..

– Потому что вы никогда не сможете жить на поверхности без масок. Потому что вируса давно нет. Он давно погиб.

– Как — нет? – тупо спросила Клинги. – Как-погиб? От чего же умирают тогда те, кто потерял маску, или…

— Они умирают потому, что выздоравливают! Вот они, — Ремеди мотнула головой в сторону невидимых отсюда дикарей. – Вот они – здоровые! Их организм перестроился, смог ужиться с этой дрянью, и теперь, за исключением отупения, они — нормальные. И им совершенно все равно, есть ли вирус, или нет его вовсе. Дикари, ха! Да и то.. Те же, кто укрылся и выжил, вы все — заражены!

– Но..как..мы же живы! И не отупели! – воскликнула Клинги. – Если бы мы были заражены..

-Вы просто иммунные. Но все ваши базы насквозь пропитаны заразой! Не берут ее ни дезинфекция, ни ваши фильтры. Скорость деления у этих бактерий такая, что они прорастают прямо сквозь них! Собственно, это их и сгубило снаружи.. Но у вас им хорошо. Они в каждой из ваших масок, в вентиляции, везде! Такими они стали после первого же вернувшегося снаружи, как бы хорошо он не был защищен. Ты никогда не задумывалась, от чего умирали поначалу многие, казалось бы, не имевшие никаких контактов с зараженным внешним миром? Просто у них не было иммунитета! Но вы — смогли побороть болезнь. Ваш гипофиз выделяет особые гормоны, которые убивают смертоносные бактерии. Только вот возникла маленькая проблема : этот антидот – наркотик! Организм привыкает к нему сильнее, чем к любому другому известному наркотику, а, стоит вам надолго снять маску, задышать чистым воздухом, как ваши, привыкшие к тепличным условиям, бактерии погибают. Вы прекращаете получать инфекцию извне, и выделение антидота тоже прекращается. И вы умираете. Умираете вовсе не от каких-то там вирусов, а от элементарной ломки! Организм не выдерживает, и все…

Наступило тягостное молчание. Ошарашенная такими новостями, Клинги пыталась осмыслить то, что на нее только что свалилось. Ремеди не торопила ее.

– Но тогда, – прошептала единорожка, – это значит, что все мы будем жить в этой чертовой подземной дыре до конца своих днееей?!

На последних словах ее голос сорвался в плач. Пожилая пони приобняла ее. Она прекрасно знала, как тяжело, когда тебе дают надежду, а потом полностью растаптывают ее..

– Не хочу.. – прошептала Клинги, плача. – Не хочу, не хочу…Погодите!

Она вдруг встрепенулась.

– Но если у нас так много попалось таких имунных в нашем убежище..это где-то каждый пятый, да? То что же стало с такими же, как мы, но оставшимися на поверхности?

-А ты сама не догадываешься? – помрачнела Ремеди. Видимо, она надеялась избежать этого вопроса. – Когда бактерии в одну суровую зиму наконец погибли, эти иммунные погибли вместе с ними.

– Это же…миллионы. Господи… – Клинги закрыла глаза. – Но если эти несчастные дикари — нормальны, и просто глупы, то почему они на нас нападают? Почему хотят нас убить?

– Потому, что вы хотите убить их. Все очень просто. Они вынуждены защищаться…как могут. – Ремеди вздохнула. – Только, видишь ли, в чем дело. Наш организм — такая забавная штука..они потихоньку восстанавливаются. Пытаются учить заново то, что уже когда-то умели. Я им во многом помогла, как сумела. Собственно, за это меня тут и уважают …

Клинги удивленно раскрыла глаза.

– Но они же..

– Животные? – Ремеди горько усмехнулась. –Вам через прицел, конечно, виднее.. Они, естественно, никогда не станут прежними. Но они не животные. Скорее, они примерно на уровне даунов. Я пытаюсь их учить…ты, собственно, слышала. Прогресс невелик. Кое-как наладили общение жестами. Но вот их дети..

– У них еще и дети есть? – воскликнула Клинги.

– Конечно, есть. Инстинкты-то у них остались. И эти дети — нормальны. Это они — наша надежда. Но, чтобы мы могли стать прежними, их надо учить. Собственно, за этим мне и нужны вы, сохранившие знания.

– Чтобы…учить?

– Да. – Ремеди вздохнула. –Я уже старая. Когда все началось, мне было под сорок. Сейчас — шестьдесят шесть. Надолго меня не хватит. А значит, мне нужно подготовить себе смену. Как ты думаешь, твои друзья могли бы помочь мне в этом?

– Не знаю.. – растерялась Клинги. – Наверное…они же сами не в восторге, но им будет сложно принять..ну..

– Я понимаю. – вздохнула Ремеди. – И именно поэтому хочу тебя попросить пойти и спросить их. Расскажи им все. Скажи, что их не тронут, если они не будут стрелять. Мы можем дать многое, у нас тут налажено земледелие.. Это наша единственная надежда стать прежними. Ты не одна такая…я пытаюсь наладить контакт со многими уцелевшими базами. Но на вас у меня особая надежда. У вас же укрылся чуть ли не весь преподавательский состав Филлидельфийского Технического?

– Да..наверное. Но их не так много осталось…

– Конечно. Но тем более — сейчас каждый хороший специалист на вес золота. Пойдем.

Клинги надела маску, и они вышли наружу. Оказывается, дом стоял посреди огромного палаточного лагеря. Повсюду сновали его ярко раскрашенные обитатели, среди которых то и дело попадались малыши. Единорожка поймала себя на мысли, что воспринимает их теперь совсем по-другому. С завистью.

– Знаете, – сказала она, смутившись, – когда я лежала у вас в доме, в беспамятстве..мне приснился сон. Как будто бы я лежу в яблоневом саду. И я могла там могла дышать без маски…. Скажите, каково это — свободно дышать тут, на поверхности? Чем сейчас тут пахнет?

– О, у нас тут недалеко есть одичавшая яблоневая роща. – улыбнулась Ремеди. –А чем пахнет..это трудно объяснить. Но, как и в любом походном лагере, ничем хорошим тут не пахнет, можешь мне поверить. Я даже с удовольствием тоже надела бы противогаз!

Клинги, не поняв шутки, удивленно поглядела на смеющуюся собеседницу.

– Воняет тут жутко, как в туалете, – пояснила Ремеди.

Клинги улыбнулась, и тут же, что-то вспомнив, посерьезнела.

– Боже, я совсем забыла. А что с Хинджем..моим напарником, что был со мной?

– Не волнуйся. Как я поняла, он благополучно убежал от гнавшихся за ним. Сейчас, наверное, уже у вас, клянет себя за твою гибель. Вот он удивится..

Ремеди вздохнула.

– Знаешь, я пытаюсь сплотить их..тут ведь живет вместе уже пять племен. К сожалению, часто присоединения не проходят без кровопролития..

– Да, я видела, – кивнула Клинги, вспомнив стычку у супермаркета.

А Ремеди продолжала, будто не слыша собеседницу:

– Все будет очень непросто. Будет много проблем и лишений. Но у нас есть еще шанс все исправить. Сделать все, как прежде, и даже лучше. А раз есть шанс, то..то просто надо работать, и все получится. И все будет хорошо. А эти дни мы будем потом вспоминать, как самые лучшие в нашей жизни.

Они постояли так еще несколько минут, глядя на засыпающий лагерь. А потом молодая единорожка отправилась на родную базу, чтобы попробовать доказать, что будущее стоит того, чтобы за него страдать и бороться.