Fallout : New Canterlot

Глава 3

<img src="data/345/images/К_главе_3.PNG">

Глава 3

С тех событий прошёл год. Никто больше не упоминает о бывшем когда-то великим центре «Пурпурный Крест». Никто не упоминает. Но многие помнят.

За этот год Панацея старалась свыкнуться с законами этого мира, её сердце черствело, а глаза холодели. Пустошь не прощает и не забывает. Либо ты примешь её, либо она поглотит тебя. Третьего не дано. Синяя пони довольно быстро стала известной, благодаря своим имплантам и холодной ненависти, с которой она расправлялась со своими врагами. В каждом из них она видела убийцу своего бывшего комплекса и не стеснялась методов по их устранению, от пистолетных пуль до токсических бомб и смертельных ловушек. И именно по этой причине мы оставим её и перенесёмся в ещё одно убежище под номером 17.

Шестнадцатый день рожденья. В убежище открытого типа номер 17 это означало стать полноправным членом общества и самому выбирать свою судьбу. Именно в этот день пони решает, как ему поступить – остаться в убежище, помогая усталым путникам переждать ночь в такой непривычной для них безопасности от окружающего мира, либо покинуть убежище навсегда, без права возвращения. Именно такой порядок поддерживал численность его обитателей далеко от критической цифры. Множество раз бывали случаи, что спустя месяц или неделю пони пытались вернуться, но на их пути вставала квалифицированная охрана убежища, которая не позволяла им этого сделать, особо рьяных возвращенцев приходилось расстреливать, другие просто сидели под стальной дверью, пока не умирали от голода или лап хищников. Таким образом, перед дверью всегда можно было увидеть отбелённые солнцем пустоши кости вперемешку со сгнившим мясом, которое быстро съедалось дикими животными, либо совсем отчаявшимися пони. Однако сие неаппетитное зрелище не отталкивало случайных путников и караваны с товарами, которые могли за горстку крышек получить ночлег и возможность поторговать с падкими на диковинки обитателями убежища.

В этот день по лестнице совершеннолетия поднялась бледно-жёлтая единорожка, с гривой цвета чистейшего снега, собранную сзади в два хвостика, свисавших по обе стороны от её симпатичной мордашки. У неё были выразительные изумрудные глаза, а волнистая чёлка, лихо закрученная в бок, предавая единорожке почти полное сходство с персонажем рекламы Мэджик-Колы. Её кьютимарка так же не отставала от образа – половика апельсиновой дольки. Даже имя ей выбрали соответствующее – Фреш-Де-Лайт.

По обычаю убежища, на 16-й день рождения никто не праздновал, все стены покрывались чёрной тканью, а сам виновник торжества довольствовался только именинным тортом, который должен был съесть в одиночестве. В этот день Фреш-Де-Лайт сидела в своей комнате, где ей нужно было принять решение, которое определит всю её последующую жизнь. Пони закрывали в их комнате до полудня, чтоб они всё обдумали, но в этом конкретном случае решение было принято уже задолго до совершеннолетия.

Насколько единорожка себя помнила, она всегда восхищалась рассказами путешественников. Ей рассказывали, красивые истории о том, как они чудом избегали смерти в лапах неминуемой гибели, о том, какие сокровища находили и какие чудеса таит в себе пустошь. Как много ещё неизведанных территорий и чудесных приключений можно найти на свой круп в компании верных друзей и соратников, и какие романтические ночи у костра можно проводить, играя на гитаре, сидя около ночного костра в окружении подпевающих спутников. Естественно, после таких убойных доз ушного мёда восторженная пони только и ждала момента отправиться из этой скучной, как ей казалось, дыры, глядя в лицо опасностям и поискам славы. Тех, кто, как ей рассказывали, умирали под дверями убежища – она считала бесхребетными слабаками, которые не достойны и крупицы тех славных приключений, которые она себе воображала.

Ровно в 12 часов дверь её комнаты открылась, и к ней строго отмеренным шагом зашли два крепких пони в тяжёлой броне, украшенных чёрными лентами.

— Ну, прямо поминки какие-то – фыркнула Фреш-Де-Лайт, и в сопровождении почётного караула направилась в сторону актового зала. Почётный караул довёл единорога до двери и расступился, позволяя ей пройти внутрь. Внутри это помещение, бывшее когда-то резервным складом, сейчас украшали чёрные шёлковые куски ткани, закрывающие все стены. От двери до стола, за которым сидел смотритель Таерон, пролегала широкая дорожка, обставленная по границам свечами, такими же, как на торте. Фреш-Де-Лайт подошла к столу смотрителя, чтоб тот произнёс речь. Это был мускулистый жеребец, земной пони, выбранный смотрителем из старшего командного состава охранников убежища. Его голову и шею увенчивала коротко стриженная грива соломенного цвета, которая приятно сочеталась с его чёрной мастью, а изображение в виде белого щита на крупе окончательно довершало картину. Одним своим видом он мог напугать целую группу бандитов, которые могли решить, что убежище с небольшой кучкой гостеприимных кобылок – лёгкая цель. И именно такому смотрителю убежища его обитатели могли доверить свои жизни.

— Мои подопечные! – объявил смотритель своим мощным басом.

— Настало время, когда очередной неоперившийся юнец встаёт на нелёгкий путь взрослой жизни! Именно сейчас он должен решить – что для него важнее, навеки умереть для нас всех и уйти в мир за пределами стальной двери, либо воскреснуть и продолжать жить среди нас, выполняя свой долг перед убежищем! Если ты выберешь первое, то ты официально умрёшь для нашей общины, и твоя посмертная фотография встанет в один ряд с теми, кто ушёл до тебя – тут смотритель сделал картинный жест и указал на россыпь пыльных фотокарточек, стоящих в углу на полу комнаты.

— Если же ты выберешь второе, то ты воскреснешь для всех нас! Мы сдёрнем оковы тяготящего нас траура, и будем праздновать, отмечая появление нового полноценного члена нашей общины! Но перед тем, как сделать выбор позволь сказать тебе одно. Ни один мертвец не смеет переступать порог нашего убежища, иначе его ждёт страшная кара. А теперь я предоставляю слово тебе, дитя.

Фреш-Де-Лайт оглянулась по сторонам и наконец увидела нужное ей лицо. Это было лицо пегасихи, родившейся от союза единорога и земного пони. Она имела ту же расцветку, что и Фреш-Де-Лайт, но обладала удивительно прямой гривой, что так сильно не походило на обычный ураган в гриве у Фреш. Встретившись взглядом со своей матерью – единорожка только улыбнулась, увидев в её газах полное смирение и единодушие со всеми собравшимися.

— Я выбираю смерть – коротко и ясно ответила Фреш-Де-Лайт, вызвав этими словами грустный вздох у всех собравшихся. Кто-то вздыхал потому, что в связи с этом заявлением праздник автоматически отменялся, кто-то потому, что теперь ткань не уберут ещё три дня, а кто-то просто за компанию, но лишь единицы вздохнули от того, что понимали, какую ужасную судьбу выбрал этот вчерашний жеребёнок. Пегасиха и вовсе залилась слезами и отвернулась, чтобы быстрее уйти из зала. Никто её не осудил, ведь это право любого родителя – уйти, если твоё чадо добровольно обрекает себя на смерть.

Смотритель Таэрон глубоко вздохнул и попросил единорожку повернуться к нему спиной. Когда Фреш повернулась лицом к выходу, смотритель обмакнул своё копыто в белую краску и поставил крест у неё на спине, после чего молча указывая на выход. Фреш-Де-Лайт шла медленно, хотя в душе мечтала пулей выскочить из убежища в объятья пустоши. Но она сдерживала себя и шла размеренной походкой, чтобы все собравшиеся могли отчётливо увидеть зачёркнутую белой краской цифру 17 на её комбинезоне.

Когда дверь за спиной жёлтой единорожки захлопнулась – она взглянула на хронометр своего ПИП — ПОН-И. Три часа ожидания и пятнадцать минут церемонии – проговорила Фреш.

— Зато теперь свобода! – обрадовалась единорожка и втянула полной грудью неконденсированный воздух. Вместе с воздухом в нос резко попал запах гниющих останков, лежащих около двери. Причём один, похоже, ещё недавно умерший пони, с таким же зачёркнутым номером убежища, как и у неё, стал прибежищем для сотни паразитов и личинок мух, медленно съедавших его плоть. От подобного зрелища и запаха Фреш-Де-Лайт стало тошнить, и она поспешила убраться подальше от двери в суровые объятья пустоши.