Fallout : New Canterlot

Глава 1

<img src="data/345/images/к_главе_1.PNG">

Война. Прошлые поколения Эквестрии не знали даже значения этого слова. Но сейчас всё изменилось. Магическая радиация, разъедающая этот мир уже многие годы, снизилась до относительно безопасного уровня. Самые дальновидные смотрители убежали — сумели ухватить момент и открыть тяжёлые двери для своих подопечных. В число таких убежищ входило укрытие под номером 30, в которое допускались лишь медицинские работники любых специальностей, рассчитанное на то, что когда мир снова станет безопасным для обитания – они обратят свои знания во благо и обучат будущие поколения своему ремеслу. Но судьба распорядилась иначе. Во времена смотрителя Миколы Ред Харт убежище сделало огромный скачок вперёд в области технологий, что создало потребность обучать подрастающее поколение не только медицине, но и другим наукам. Убежище начало расцветать и расширяться, приобретая новые очертания, так не похожие на стандартную форму всех прочих. Второй переломный момент произошёл во времена не менее выдающегося смотрителя – Персеваля Блу Харт. Он первый осмелился направить экспедицию на поверхность, чтобы снять пробу с «нового мира». Экспедиция превзошла все ожидания. Период распада магической силы завершился, а её отложения, в последствии, смогли стать новой формой энергии, благодаря которой начал своё существование один из первых научно-медицинских центров на пустошах. Персеваль организовал строительство центра прямо над убежищем, используя роботов, функционирующих на продуктах распада магической радиации, и в считанные годы все обитатели убежища смогли выйти из под земли, чтобы воочию насладиться своим новым домом. Так начала своё существование организация « Пурпурный Крест » а Персеваль стал её первым директором.

Спустя два поколения пони нынешний директор, имя которого не влечёт за собой ни капли смысловой нагрузки, объявил заведение закрытым от посторонних глаз. С его правления прошло уже 10 лет, «Пурпурный Крест» скатился до изготовления энергетического оружия и военной имплантологии, что не смогло не привлечь косые взгляды со стороны ещё одной организации – Братства Стали, которая не скрывала свою неприязнь к «Пурпурному Кресту». И вот, спустя год конфликта, в организации, считавшейся одной из сильнейших, прогремел взрыв, сметая всё величие великолепного сооружения с лица пустоши.

Но это не конец нашей истории, а только её начало.

ГЛАВА 1
Синяя пони по имени Панацея, как утверждал её пропуск, находившийся в кармане рабочего халата, пыталась скоротать конец рабочего дня, раскладывая карты Таро в пасьянс косынку. Может, в древности какой-нибудь чародей предсказывал по ним будущее, а может они просто лежали в сундуке или на полке, доставаемые лишь для того, чтобы похвастаться редким приобретением. Как бы то ни было – сейчас они служили хоть и не хитрой, но всё же практической цели. Присмотревшись к картам – можно было обнаружить нанесённые маркером обозначения привычных мастей, так, к примеру, десяткой бубей служила карта «Башня», а Король пик был выбран картой «Смерть». Синяя пони недовольно морщила носик, пасьянс никак не хотел раскладываться, уже дошло до того, что оставшаяся на копытах колода – представляла собой дурную бесконечность, когда одни и те же карты повторяются снова и снова.

— Всё, сдаюсь! – пропыхтела пони, сбрасывая карты на рабочий стол.

— Кто придумал, что рабочий день должен кончаться позже работы, которую он может тебе предложить?

Вопрос хоть и был риторический, но даже на него было кому ответить.

— Всё не так плохо, мисс – подал голос автодок серии Эйч Эн 255 – Разве было бы лучше, если работа заканчивалась позже рабочего дня? Тогда бы пришлось задерживаться на работе, вместо того, чтобы идти на заслуженный отдых.

— В таком случае я мечтаю о том дне, когда бы работа закончилась, а рабочий день ещё нет – нас отправляли на отдых пораньше, это было бы справедливо, ведь в обратном случае – нас заставляют сидеть дольше нормы.

— Но, мисс, тогда все старались бы сделать свою работу как можно быстрее, что привело бы к потере качества, а это недопустимо, особенно учитывая, какие надежды на наши разработки возлагают военные структуры! Представьте, мисс, что мы потеряли доверенность Объединённой Гвардии, что тогда? Мы продолжим производить военное оборудование, но на него не будет спроса, мы погрязнем в своей собственной продукции, истратим все свои ресурсы! И тогда придут они.

— Братство Стали?

-Именно, мисс, они только и ждут удобного момента, чтоб развалить нашу организацию, а потеря доверенности – это будет сигналом к их активным действиям! И тогда…

— Всё, всё, убедил… уфф…, и всё-таки не верится, что такому высокотехнологичному центру может что-то угрожать.

Автодок явно хотел сказать что-то ещё, но внезапный подземный толчок выбил у бедолаги все микросхемы. Весь кабинет заходил ходуном, папки с файлами выпали из своих гнёзд, микросхемы разобранного монитора взметнулись в воздух на долю секунды, создав кратковременную имитацию салюта, а карты Таро слетели на пол, после чего их завалило канцелярскими принадлежностями, полетевшими вслед со стола.

Панацея коротко вскрикнула, когда её зад оторвался от твёрдой поверхности, а затем шлёпнулся на пол.

— Какого сена это сейчас произошло?

Она рискнула выйти в общий коридор, где уже собралась дюжина пони и единорогов. Некоторые оглядывались в явном недоумении, некоторые ворчали что-то себе под нос, а некоторые откровенно испугались такого странного явления.

— Доктор Панацея! – окликнул её единорог в таком же белом халате – сходите на нижний уровень убежища и посмотрите, что случилось. Источник должен быть там.

Отказать не было возможности, ибо ещё ни один пони, споривший с начальством не смог добиться вершин в этой жизни. Перед тем, как отправиться исследовать нижний ярус убежища, она заскочила в свой кабинет, где в ящике лежал 9мм пистолет, приспособленный для стрельбы земным пони, а именно путём «Кусь-Кусь», как гласила надпись на модуле. Вслед за пистолетом в карман халата отправились парочка Рад-Х, если придётся проверять реактор, стимулятор, мало ли что, и Мед-Х, на тот же случай.

Достигнув лифта, Панацея нажала носом на кнопку нужного этажа. Двери лифта плавно закрылись, отрезая весь беспорядок, который наделал всего лишь один толчок. Пока пони спускалась на лифте, у неё начали выступать мурашки, она уловила лёгкий приступ паники, нарастающий в груди, от чего почувствовала небольшое любопытство. В это убежище не спускались на протяжении сотни лет. Что если она сможет найти что-то, что не смогли углядеть остальные? А если это что-то окажется очень даже важным? От подобных мыслей у неё выделился адреналин, а уступившая место паника начала оформляться в азарт первооткрывателя.

Звон открывающегося лифта прокатился по полупустым помещениям. Всё, что было не прибито отсюда давно уже вынесли, а всё, что было прибито – вырвали с корнем и унесли с тем же, что было прикручено. Пустой коридор встретил поняшу мерцающим светом лампочек и лёгким звуком конденсируемого воздуха, а под ногами во всю свою мощь гудел старый реактор.

— Ау – ау –ау- ау….. Есть кто? – кто – кто — кто…..

Панацея и не надеялась на ответ, просто ей нравилось играться с эхом. Ещё немного постояв на месте, она сделала первые неуверенные шаги внутрь необитаемого комплекса. Лифт смог доставить её только на средний уровень убежища. Чтобы пройти на нижний, нужно отправиться в другой конец коридора и спуститься вниз по ступенькам. Стоило ей сделать пару шагов, как со спины раздался гудящий звук, не предвещающий ничего хорошего. Этот звук означал, что лифт на автовозврате вернулся в холл «Пурпурного Креста».

— Всё в порядке, лифт уехал, но его всегда можно снова вызвать… — успокаивала себя синяя пони, стреляя мячиками своих фиолетовых глаз в поисках успокоения, но вокруг были только голые стены, отнюдь не придающие уверенности не то что в завтрашнем дне, но даже в сегодняшнем ужине. Паника снова начала вступать в свои владения. Проглотив комок в горле, Панацея отправилась в конец коридора, сопровождаемая эхом цоканья её собственных копыт. Это небольшое с виду расстояние, казалось, растянулось на несколько часов. Место было откровенно жутким, причём жутким не в смысле свисающих с потолка кишок, а жутким в плане ощущения одиночества, безысходности, депрессивности. И этого неприятного чувства, когда не знаешь, что увидишь, заглянув за угол, какая опасность может тебя подстерегать, какой невидимый враг следит за тобой, которого не заметно, но ты всем своим естеством ощущаешь на себе его взгляд. Впечатление увеличивалось благодаря покрашенным в белый цвет стенам и искусственному освещению. Пустые коридоры давили всем своим пространством, а составляющие их интерьер голые скамейки и бездушные двери – отнюдь не делали их спокойнее.

Так, дойдя до двери, ведущей к лестницам, пони чувствовала себя, будто постарела на год, на мордочке выступила испарина, а ноги хотели только одного – двигаться как можно быстрее. Открыв дверь, Панацея поняла, что ошиблась дверью, но зрелище, представшее её глазам, было как бальзам на душу. Это была полностью оборудованная комната для хирургии. Свет обеспечивался неоновыми лампами, во главе комнаты стоял операционный стол, в дальнюю стену было вмонтировано шесть камер с раствором, две из которых были явно не пригодны для использования, каждая камера имела свой терминал, а на рабочем столе, расположенном в углу помещения была выгравирована табличка с именем «Персеваль Блу Харт».

Комната поражала своей сохранностью, видимо её решили оставить как памятник одному из величайших учёных этого убежища. Панацея немного удивилась, увидев, что терминал, стоящий на рабочем столе до сих пор включён, и её обуяло любопытство, ведь заглянуть в личные записи одного из светлейших умов, основателя центра «Пурпурное Сердце», да и просто симпатичного единорога – это как раз то, против чего она не в силах устоять.

Подходя к столу, она почувствовала, как кто-то коснулся её метки в форме двух белых пластырей, лежащих иксом друг на друге. Пони быстро струсила и отскочила от потенциальной опасности, но, бросив взгляд на злоумышленника – облегчённо вздохнула.

— Панацея, ты такая трусиха — заявила себе пони, чувствуя, как от всплеска адреналина кровь застучала в голове. В углу находился в деактивированном состоянии автодок старенькой модели версии Эн Эйч 180. Как показал беглый осмотр – робот был в прекрасном состоянии и хоть сейчас готов был выполнять свои функции. Обойдя его стороной, синяя пони уселась за стол бывшего смотрителя убежища, а после и директора центра. Терминал был заблокирован на семизначный пароль, но этого было недостаточно, чтобы остановить любопытство такой пони как Панацея, и через пять минут монитор готов был выдать всю информацию, хранящуюся в недрах памяти.

Пони не поверила своим глазам. В этом терминале содержались все подробные данные, которые только имела компания «Пурпурный Крест»: от поимённого перечня действующих сотрудников до новейших разработок, о которых велись только разговоры, но не было предпринято никаких действий по их реализации. Любопытная поняша открыла файл с данными о имплантах и их покупателях. Оказалось, что они продавались не только представителям Объединённой Гвардии, но и лицам, скрывающим свою настоящую личность.

— Значит, даже у нас есть чёрная бухгалтерия – удивилась пони, но от раздумий её отвлёк глухой, но затем более нарастающий отголосок взрыва, доносящийся с верхних уровней центра.

Взрывная волна почувствовалась даже здесь. А затем с потолка начали отпадать куски железа и бетона. Если такие разрушения были вызваны в столь хорошо защищённом помещении как комната главы убежища, то при мысли о том, какие разрушения могут быть наверху, просто мороз проходил по коже. Вдруг стальная дверь комнаты пришла в движение, сначала тихонько, но потом всё с нарастающей скоростью начала опускаться вниз, рискуя закрыться навсегда. Панацея, сообразившая, что ей грозит возможность остаться в этой комнате до конца жизни, бросилась под дверь, но успела просунуть под них только копыта передних ног, таким образом, оставив небольшой зазор в двери. Её мозг лихорадочно искал варианты действия, и, чем быстрее, тем лучше, потому что на её глазах коридор за дверью постепенно заваливало толстыми кусками потолка.

— Святая Луна, что же это происходит? – чуть ли не плача прошептала пони.

Вдруг сверху прогремел новый взрыв, и потолок над пони угрожающе заскрипел, того и гляди обрушится. Копыта, не предназначенные для такой нагрузки, начали жалобно потрескивать, покрываясь поверхностной сеточкой трещин, а чтобы окончательно усугубить ситуацию – проход с наружной стороны начал заваливаться с удвоенной скоростью.

От подступающего чувства безысходности с глаз синей пони покатились градинки слёз, а перед глазами начала проноситься вся её жизнь.

Вот она празднует свой день рождения в окружении родителей и подруг, которых должно быть уже нет в живых, ей даже стало немного завидно, что они умерли мгновенно, в отличии от неё, умирающей в таком жалком положении. От мысли, что её останки когда-нибудь обнаружат, ей вдруг стало смешно, она представила лица исследователей, которые первыми увидят её кости с зажатыми под дверью копытами.

От всех мыслей её избавил третий взрыв, благодаря которому произошли сразу несколько вещей.

Первое – потолок по ту сторону двери окончательно завалил проход.

Второе – дверь с громким скрежетом сомкнулась с полом, под собственной тяжестью раздробив копыта, пытающиеся её сдерживать.

Третье – Несколько осколков копыт со скоростью камня, выпущенного рогаткой, вонзились в лицо Панацеи, оставив на нём продолговатые рваные полосы, а из осколков плотно вошёл в правую глазницу, тем самым навсегда уничтожив фиолетовое зеркало души.

Четвёртое – часть потолка в помещении не выдержала давления и обвалилась дождём бетона и стальных пластин перед дверью, которая уже никогда не откроется. И, в довершение всего случившегося, один из стальных листов прорезал левую переднюю ногу, заставив её держаться на лоскутке мышечной ткани и обломка кости, видневшегося из середины раны.

Панацея сумела совладать с собой и выбраться одним рывком из-под смертельного града падающих обломков в относительно безопасный центр комнаты. Налетев на старую версию Автодока, она повалилась вместе с ним на пол, обильно истекая кровью. Пони так и не успела до конца осознать весь ужас этой ситуации, как упала в обморок от шока.

Убежище перестало засыпать строительным мусором, новых взрывов больше не последовало, а в погребённом помещении раздался лёгкий щелчок — это пришли в действие системы старенького автодока, готового снова выполнять свои функции.

Глава 2

<img src="data/345/images/ко_2_главе.PNG">

Глава 2

Боль, Тошнота, тяжесть – вот первые чувства, которые возникли в мозгу Панацеи. Но если она это чувствует, то либо она ещё жива, либо боль преследует её даже после смерти. Синяя пони осторожно открыла глаз и оглядела себя настолько, насколько позволяло её положение. Да, её левая сторона выглядела скверно, и можно было поспорить, что правая сторона выглядит не лучше. Над ухом что-то жужжало и щёлкало, но она так и не смогла определить источник этих шумов. По странной причине она не могла открыть правый глаз, она его не чувствовала, и не только его. Всё тело онемело от какого-то препарата. «Мед-Х» – определила она. «Странно, в книге сказано, что его применяют только при серьёзных ранениях, угрожающих жизни пациента и при операции» – вспомнила пони страницу из огромного учебника, который теперь подпирает шкаф в её комнате.

Подпирал.

Осознание суровой реальности ударило чугунной сковородкой по заторможенному медикаментами мозгу. Воспоминания проталкивались в узкую дверь сознания, как проталкиваются к прилавку голодные работники в перерыв на обед. Не в силах выдержать этот напор, Панацея повернула голову вбок, что вызвало лёгкий приступ тошноты, и тихонько заплакала.

— Итак мисс, думаю вам интересно узнать ваше состояние, раз уж вы соизволили очнуться – внезапно раздался электронный голос над её головой.

Этот голос принадлежал старенькой модели автодока. Эта модель ещё не была оформлена в У-Стенки-Стоящий-Шкаф, как все модели будущих версий, и поэтому могла свободно перемещаться по комнате.

Лить слёзы в присутствии робота было настолько унизительным для неё, что Панацея в секунду вернула лицу серьёзно–сосредоточенный вид, что могло вызвать улыбку у любого, кроме разве что ведра с болтами.

— Рад видеть, что вы полностью пришли в себя, мисс, я повторю запрос на предоставление данных о состояния вашего тела.

— Выкладывай – не без усилий произнесла пони.

— Ваше тело на момент обнаружения было серьёзно повреждено, настолько, что будь вы роботом, я бы предпочёл сдать вас на металлолом. В настоящий момент удалось ликвидировать все серьёзные повреждения тканей и остановить кровотечение, так что вашей жизни пока ничего не угрожает. К сожалению, мне не удалось спасти один из ваших глаз, милочка, так как он вытек ещё до врачебного вмешательства, и наша организация НЕ НЕСЁТ никакой ответственности за этот инцидент! Также в ходе обследования удалось обнаружить незначительные повреждения костной ткани, тотальное разрушения передних копыт и лёгкое сотрясение мозга, которое не представляет особой опасности.

— Какой смысл был меня лечить, если я всё равно умру в этом помещении.

— О чём вы говорите, мисс?

— Перестань, дверь полностью завалена, еды никакой, а запасы аварийного питания ограничены – с горечью прокомментировала она своё положение.

— Будь я учителем, мисс, я бы поставил вам неуд и отшлёпал линейкой! Где мы по вашему находимся?! Это же комната смотрителя! А в каждой комнате смотрителя есть выход из убежища, стоит только нажать кнопку!

— И он до сих пор работает? – уже менее пессимистично спросила пони.

— Конечно, мисс! Эти убежища строили на века!

— Пусть так, но с такими повреждениями я снаружи просто не выживу.

— А именно для таких случаев мы имеет в запасе огромный набор имплантов! Но выбирайте с умом, пусть у вас и отменное здоровье, но аварийной энергии хватит лишь на то, чтоб закончить основную операцию и оставить не более трёх имплантов!

Перед Панацеей возникла проекция с полным списком пронумерованных улучшений. Чего там только не было, но поражало больше всего то, что этот старенький автодок, находящийся в такой Тьмытараней, имеет ко всем ним доступ и программу, позволяющую их устанавливать.

— Я определилась.

— Отлично, мисс, я вас внимательно слушаю!

— поставь мне имплант номер 4 Б, а после проведи апгрейд до версии 4.7.

— Отличный выбор, мисс, технология хоть и является довольно старой, но это не отменяет её полезность! Но хочу сразу предупредить, у нас осталась только одна цветовая гамма импланта Eye-I. В качестве считывающего устройства выбрана форма одного из ваших премоляров, так что перед операцией придётся слегка проредить зубной ряд. Эти два гаджета будут образовывать уникальную Vault- систему, идущую наравне с любыми наножным ПИП — ПОН-И.

— Отлично, следующий имплант, который будет мне полезен – это номер 41.

— Интересный выбор, мисс, эта технология «грифоний коготь» позволит вам совершать такие манипуляции, как захват и удержание предметов, о чём раньше вы могли только мечтать! Хочется отметить, что ваше состояние идеально подходит под эту конструкцию! Имплант за номером 41 будет плотно приварен к вашей костной структуре, после чего хорошенько подсоединён к вашей нервной системе, чтобы вы смогли управлять движениями механоидов с той же лёгкостью, какой вы проводите языком по губам! После этого останется только нарастить вам новые копыта из синтетического волокна, и дело сделано!

— Отлично, это всё – пробормотала пони, чувствуя, как сознание выветривается из её головы, словно дым через форточку.

— Хочу заметить, что у нас ещё останется некоторая часть энергии, могу предложить за это время использовать весь ваш подкожный жирок, для того, чтобы перестроить его в мышечные волокна!

— Да, делай что хочешь – сонно ответила Панацея, проваливаясь в очередной сон без снов.

— Программа задана! Приступить к выполнению! По моим подсчётам операция займёт 12 часов, на это время вас поместят в специальный раствор и погрузят в искусственный сон! – сообщил автодок, ничего не слышащей поняше.

Очнулась Панацея, как и было обещано, ровно через двенадцать часов. Самочувствие после раствора намного улучшилось, даже как-то вера в лучшее возродилась. Ощущалась непривычная тяжесть в правой глазнице, где мог спокойно вертеться, кружиться, а главное – видеть мир новенький глаз. Во рту был металлический привкус крови, особенно сильный, когда она проводила языком по десневому кармашку верхнего правого премоляра. Но самое интересное приобретение можно было разглядеть, посмотрев на передние копыта. Из треугольных пазов на каждом копыте выходило по три отполированных когтя из титана с тремя фалангами, которые с удивительной лёгкостью могли сжиматься в импровизированный кулак. От былых повреждений не осталось и следа, кроме рубцов, оставшихся от самых серьёзных ранений. Новое, поджарое тело готово было с непривычной лёгкостью жить и сокращаться, в отличие от бывшего, с тонким налётом жирка и простой жизни, которое могло только сидеть и щёлкать копытами по клавиатуре. Единственное, что не устраивало синюю пони – это маска-ошейник, плотно сидевшая на лице, которую было невозможно содрать.

— На вашем месте, мисс, я бы этого не делал – подал голос автодок.

— Хотелось бы знать почему? – спросила пони, в глазах которой эта модель автодока прибавила как минимум на 20% больше крутости.

— В этой маске циркулирует газообразная версия раствора, из которой вы недавно были извлечены, а практика показывает, что при быстром переходе из раствора на свежий воздух — может развиться шок. Поэтому, в качестве профилактики наша компания решила надевать на пациентов эти маски, чтобы переход был как можно более мягким по отношению к вашему здоровью. Через три часа, когда пары раствора полностью заменятся кислородом – маска сама спадёт с вашего лица!

— Хорошо, док – ответила Панацея, пытаясь отыскать в этой комнате хоть какое-нибудь зеркало, чтобы оценить свой новый вид. Зеркала не нашлось, поэтому пришлось смотреться в сверкающие бока автодока. Сейчас на поняшу смотрела слегка расплывчатая версия её самой, но другой, на лице появилась небольшая сеть тоненьких рубцов, в левом глазу был отпечаток тоски, причудливо смешивающийся со знанием своей новой цели, по крайней мера на ближайшее время, а в правой глазнице взирал на мир…

— Боже ж ты мой! Почему у этого импланта белок чёрного цвета?!

— Как я вам уже говорил – ответил автодок-тире-зеркальце – это импланты довольно старой модели, естественно их больше никто не делает, а спрос на них всегда был достаточно высоким, вот все стандартные цвета и разобрали. Остались лишь экземпляры, созданные для лиц, имеющих нездоровые наклонности.

— То есть меня теперь все в округе будут считать больной?

— Не всё так плохо, мисс, как-никак зрачок подобран полностью в нужной гамме! А ведь когда-то у нас были и экземпляры с радужными зрачками.

— Всё, всё, я поняла, но разве ничего нельзя сделать, чтоб скрыть это безобразие от посторонних взглядов? – спросила пони, пристально разглядывая свой новый глаз в отражении робота.

— Я бы посоветовал вам сменить причёску, думаю хорошая чёлка на этот глаз должна решить проблему, а главное – это не принесёт вам никаких неудобств, в эту версию встроена программа, позволяющая видеть сквозь тонкие, допускающие свет объекты, такие как волосы, прозрачная бумага и даже дуршлаг, если когда-нибудь у вас появится такая необходимость!

— Поменять причёску с V- образной чёлки на другую? Что ж, давай рискнём.

— Отлично, мисс, я рад, что всё так быстро разрешилось, а теперь позвольте мне загрузить программу Стилист+.

Панацея отвернулась от робота и направилась к столу доктора Персеваля. Открыв единственный шкафчик стола, она обнаружила кучу разного ненужного хлама, такого, как погнутые скрепки и источенные карандаши. Но среди этого хлама поблёскивали две гладкие стальные пластины, сделанные на манер армейских бирок, только неправильной формы, будто их плющили под прессом. Пони взяла бирки своими новыми когтями и поняла, что на них выбиты два слова. На той, что шире выбито слово «РЕД», а на той, что поуже слово «БЛУ». Это были бирки двух первых смотрителей убежища, сестёр Блу и Рэд Харт.

— Хранить и помогать – вспомнила пони девиз убежища, который позже перешёл в девиз, центра «Пурпурный крест».

— Что ж, хотя бы эту крупицу я должна сохранить и помочь не исчезнуть в этом месте.

— Программа установлена и готова к эксплуатации! – объявил автодок.

— Пожалуйста, выберите причёску из представленных вариантов.

Панацея шагала по тёмному коридору – проходу, находящемуся сразу за огромной стальной дверцей. Она понимала, что больше никогда не вернётся сюда, и старалась не оглядываться. Ноги вынесли её к выходу, который находился в кузове старого, проеденного ржавчиной грузовика, на самом деле оказавшимся муляжом. Пони отошла на приличное расстояние от входа в убежище и повернулась в сторону развалин бывшего центра, которые представляли собой просто кучу мусора, с погребёнными под ней телами её бывших коллег, друзей и родных. Она стояла и ждала чего-то, глядя на это грустное зрелище. И вот, из под земли начал нарастать тихий гул, а затем руины центра взметнулись в воздух и превратились в пыль на фоне огромного огненного гриба, отразившимся не только в глазу синей пони, но и в её сердце. Этот погребальный огонь уносил её прошлую жизнь, полную веселья и надежд в небытие, растворял её так же, как и останки центра, оставляя лишь суровую реальность, которая заключалась в том, что в этом мире нет места слезам, в нём выживает сильнейший. Панацея отвернулась от этой мешанины огней и пыли, вызванной путём перегрузки реактора через главный терминал смотрителя, и удалилась в неизвестном направлении, позвякивая жетончиками, завязанными в прядь волос.

— Хранить и помогать, жить и сберегать – вспомнила она полную версию девиза убежища под номером 30.

Глава 3

<img src="data/345/images/К_главе_3.PNG">

Глава 3

С тех событий прошёл год. Никто больше не упоминает о бывшем когда-то великим центре «Пурпурный Крест». Никто не упоминает. Но многие помнят.

За этот год Панацея старалась свыкнуться с законами этого мира, её сердце черствело, а глаза холодели. Пустошь не прощает и не забывает. Либо ты примешь её, либо она поглотит тебя. Третьего не дано. Синяя пони довольно быстро стала известной, благодаря своим имплантам и холодной ненависти, с которой она расправлялась со своими врагами. В каждом из них она видела убийцу своего бывшего комплекса и не стеснялась методов по их устранению, от пистолетных пуль до токсических бомб и смертельных ловушек. И именно по этой причине мы оставим её и перенесёмся в ещё одно убежище под номером 17.

Шестнадцатый день рожденья. В убежище открытого типа номер 17 это означало стать полноправным членом общества и самому выбирать свою судьбу. Именно в этот день пони решает, как ему поступить – остаться в убежище, помогая усталым путникам переждать ночь в такой непривычной для них безопасности от окружающего мира, либо покинуть убежище навсегда, без права возвращения. Именно такой порядок поддерживал численность его обитателей далеко от критической цифры. Множество раз бывали случаи, что спустя месяц или неделю пони пытались вернуться, но на их пути вставала квалифицированная охрана убежища, которая не позволяла им этого сделать, особо рьяных возвращенцев приходилось расстреливать, другие просто сидели под стальной дверью, пока не умирали от голода или лап хищников. Таким образом, перед дверью всегда можно было увидеть отбелённые солнцем пустоши кости вперемешку со сгнившим мясом, которое быстро съедалось дикими животными, либо совсем отчаявшимися пони. Однако сие неаппетитное зрелище не отталкивало случайных путников и караваны с товарами, которые могли за горстку крышек получить ночлег и возможность поторговать с падкими на диковинки обитателями убежища.

В этот день по лестнице совершеннолетия поднялась бледно-жёлтая единорожка, с гривой цвета чистейшего снега, собранную сзади в два хвостика, свисавших по обе стороны от её симпатичной мордашки. У неё были выразительные изумрудные глаза, а волнистая чёлка, лихо закрученная в бок, предавая единорожке почти полное сходство с персонажем рекламы Мэджик-Колы. Её кьютимарка так же не отставала от образа – половика апельсиновой дольки. Даже имя ей выбрали соответствующее – Фреш-Де-Лайт.

По обычаю убежища, на 16-й день рождения никто не праздновал, все стены покрывались чёрной тканью, а сам виновник торжества довольствовался только именинным тортом, который должен был съесть в одиночестве. В этот день Фреш-Де-Лайт сидела в своей комнате, где ей нужно было принять решение, которое определит всю её последующую жизнь. Пони закрывали в их комнате до полудня, чтоб они всё обдумали, но в этом конкретном случае решение было принято уже задолго до совершеннолетия.

Насколько единорожка себя помнила, она всегда восхищалась рассказами путешественников. Ей рассказывали, красивые истории о том, как они чудом избегали смерти в лапах неминуемой гибели, о том, какие сокровища находили и какие чудеса таит в себе пустошь. Как много ещё неизведанных территорий и чудесных приключений можно найти на свой круп в компании верных друзей и соратников, и какие романтические ночи у костра можно проводить, играя на гитаре, сидя около ночного костра в окружении подпевающих спутников. Естественно, после таких убойных доз ушного мёда восторженная пони только и ждала момента отправиться из этой скучной, как ей казалось, дыры, глядя в лицо опасностям и поискам славы. Тех, кто, как ей рассказывали, умирали под дверями убежища – она считала бесхребетными слабаками, которые не достойны и крупицы тех славных приключений, которые она себе воображала.

Ровно в 12 часов дверь её комнаты открылась, и к ней строго отмеренным шагом зашли два крепких пони в тяжёлой броне, украшенных чёрными лентами.

— Ну, прямо поминки какие-то – фыркнула Фреш-Де-Лайт, и в сопровождении почётного караула направилась в сторону актового зала. Почётный караул довёл единорога до двери и расступился, позволяя ей пройти внутрь. Внутри это помещение, бывшее когда-то резервным складом, сейчас украшали чёрные шёлковые куски ткани, закрывающие все стены. От двери до стола, за которым сидел смотритель Таерон, пролегала широкая дорожка, обставленная по границам свечами, такими же, как на торте. Фреш-Де-Лайт подошла к столу смотрителя, чтоб тот произнёс речь. Это был мускулистый жеребец, земной пони, выбранный смотрителем из старшего командного состава охранников убежища. Его голову и шею увенчивала коротко стриженная грива соломенного цвета, которая приятно сочеталась с его чёрной мастью, а изображение в виде белого щита на крупе окончательно довершало картину. Одним своим видом он мог напугать целую группу бандитов, которые могли решить, что убежище с небольшой кучкой гостеприимных кобылок – лёгкая цель. И именно такому смотрителю убежища его обитатели могли доверить свои жизни.

— Мои подопечные! – объявил смотритель своим мощным басом.

— Настало время, когда очередной неоперившийся юнец встаёт на нелёгкий путь взрослой жизни! Именно сейчас он должен решить – что для него важнее, навеки умереть для нас всех и уйти в мир за пределами стальной двери, либо воскреснуть и продолжать жить среди нас, выполняя свой долг перед убежищем! Если ты выберешь первое, то ты официально умрёшь для нашей общины, и твоя посмертная фотография встанет в один ряд с теми, кто ушёл до тебя – тут смотритель сделал картинный жест и указал на россыпь пыльных фотокарточек, стоящих в углу на полу комнаты.

— Если же ты выберешь второе, то ты воскреснешь для всех нас! Мы сдёрнем оковы тяготящего нас траура, и будем праздновать, отмечая появление нового полноценного члена нашей общины! Но перед тем, как сделать выбор позволь сказать тебе одно. Ни один мертвец не смеет переступать порог нашего убежища, иначе его ждёт страшная кара. А теперь я предоставляю слово тебе, дитя.

Фреш-Де-Лайт оглянулась по сторонам и наконец увидела нужное ей лицо. Это было лицо пегасихи, родившейся от союза единорога и земного пони. Она имела ту же расцветку, что и Фреш-Де-Лайт, но обладала удивительно прямой гривой, что так сильно не походило на обычный ураган в гриве у Фреш. Встретившись взглядом со своей матерью – единорожка только улыбнулась, увидев в её газах полное смирение и единодушие со всеми собравшимися.

— Я выбираю смерть – коротко и ясно ответила Фреш-Де-Лайт, вызвав этими словами грустный вздох у всех собравшихся. Кто-то вздыхал потому, что в связи с этом заявлением праздник автоматически отменялся, кто-то потому, что теперь ткань не уберут ещё три дня, а кто-то просто за компанию, но лишь единицы вздохнули от того, что понимали, какую ужасную судьбу выбрал этот вчерашний жеребёнок. Пегасиха и вовсе залилась слезами и отвернулась, чтобы быстрее уйти из зала. Никто её не осудил, ведь это право любого родителя – уйти, если твоё чадо добровольно обрекает себя на смерть.

Смотритель Таэрон глубоко вздохнул и попросил единорожку повернуться к нему спиной. Когда Фреш повернулась лицом к выходу, смотритель обмакнул своё копыто в белую краску и поставил крест у неё на спине, после чего молча указывая на выход. Фреш-Де-Лайт шла медленно, хотя в душе мечтала пулей выскочить из убежища в объятья пустоши. Но она сдерживала себя и шла размеренной походкой, чтобы все собравшиеся могли отчётливо увидеть зачёркнутую белой краской цифру 17 на её комбинезоне.

Когда дверь за спиной жёлтой единорожки захлопнулась – она взглянула на хронометр своего ПИП — ПОН-И. Три часа ожидания и пятнадцать минут церемонии – проговорила Фреш.

— Зато теперь свобода! – обрадовалась единорожка и втянула полной грудью неконденсированный воздух. Вместе с воздухом в нос резко попал запах гниющих останков, лежащих около двери. Причём один, похоже, ещё недавно умерший пони, с таким же зачёркнутым номером убежища, как и у неё, стал прибежищем для сотни паразитов и личинок мух, медленно съедавших его плоть. От подобного зрелища и запаха Фреш-Де-Лайт стало тошнить, и она поспешила убраться подальше от двери в суровые объятья пустоши.

Глава 4

Глава 4

Это был обычный полдень. В небольшом поселении, насчитывающем менее трёх десятков пони. В этом месте, под названием «Солнечные Холмы», казалось, всё было схвачено. Несколько единорогов использовали свою магию, чтобы обеззараживать облака, парочка местных пегасов очищала небосвод от безопасных туч, а земные пони с успехом выращивали растения, которые позволяли прокормить население. В целом «Солнечные Холмы» оправдывали своё название, так как днём этот посёлок всегда освещался лучами солнца, а ночью либо находился под лунным светом, либо прятался под дождиком из ночных туч. Все жившие здесь пони были довольно дружелюбными по меркам пустоши, пусть и с подозрением относились к чужакам. На этом островке относительного покоя в баре или, как модно было называть подобные заведения, салуне сидела за стаканчиком сидра наша старая знакомая – Панацея. Хозяин заведения – пожилой земной пони светло-серого цвета с гривой, бывшей когда-то иссиня-чёрной, теперь выцветшей до пепельного с проседью, стоял и протирал стойку, иногда поглядывая на свою частую посетительницу из-под очков-половинок своими добродушными голубыми глазами. Этот старик ни капли не изменился за всё то время, что Панацея его знала. Всё та же трубка во рту, источающая лёгкий запах табака, всё та же тряпка, которой он протирает стойку, и всё та же кьютимарка, с изображением двух глубоких стаканов.

— Обычно ты сюда приходишь, чтоб пожаловаться, или у тебя появился более интересный повод провести время за кружкой сидра? – спросил старик, вытирая несуществующее пятно на стойке.

— Вот ответь мне, Дранк, почему каждая наша беседа начинается именно с этого вопроса?

— Потому что с тех пор, как ты пришла сюда впервые, оголодавшая и замёрзшая, мне приходится раз за разом слушать твоё нытьё.

— Это случилось всего один раз, тогда я ещё ничего не знала ни о местных порядках, ни даже о том, как добыть пропитание, я конечно признательна тебе, что не бросил меня и всё такое, на зачем каждый раз носом тыкать в момент моей слабости?

— Просто хочу ещё раз напомнить, что ты в долгу передо мной…

— …И как только у тебя появится хоть какая-то безумная идея – мне нужно резко подорваться и расшибиться перед тобой в лепёшку, так?

— Именно.

— Да уж, такое не забудешь, ты это мне твердишь каждый раз, как я тут появляюсь. Знаешь, порой мне кажется, что ты это наставление и внукам своим обязательно передашь, но строго накажешь им никогда меня ни о чём не просить, чтобы я всегда ходила у вас в должниках.

Бармен весело улыбнулся.

– Я рад, что ты так хорошо меня понимаешь.

Синяя пони допила всю кружку сидра и поставила её на стойку. За год её внешность ни капли не изменилась. Грива и хвост продолжали иметь форму синей ёлки, чёлка по-прежнему закрывала правую глазницу с установленным в ней имплантом. Механоиды, выходящие из копыт, до сих пор сверкали металлическим блеском, хоть и не таким, как год назад. Поначалу жители «Солнечных Холмов» никак не могли привыкнуть к довольно экзотической внешности пони, но со временем стали обращать на это не больше внимания, чем на ворону в небе. Панацее в этом поселении было на удивление комфортно, так что в перерывах между очередным кортежем каравана она могла провести время в спокойствии и комфорте. Можно даже сказать, что она стала воспринимать это место как второй дом. Сопровождать караваны на деле оказалось не так опасно, как на словах. Рейдеры всегда держатся мелкими группками, помимо нескольких известных банд, и нападают только в том случае, если на их стороне перевес в численности или вооружении, но умудрённые караванщики выучили одну из простых истин пустошей – лучше потратить больше крышек на лишний ствол, чем потом забесплатно гнить на солнышке. Таким образом, Панацея почти всегда сопровождала караваны в компании как минимум шестерых наёмников. Бывали, конечно, случаи, когда обдолбанные «Психо» рейдеры пытались напасть на кортеж, но обычно они успокаивались после нескольких пуль в лоб. И вот за такую непыльную работёнку можно было получить приличное количество крышек. С поиском работы у Панацеи тоже не возникало особых проблем, так как наёмщики просто из подков от радости выпрыгивали, узнав, что их будет сопровождать имплантезированная пони. Но когда становилось совсем худо, синей поняше приходилось немного менять род деятельности и отправляться на поиски сокровищ старого мира, ну а проще – заниматься мародёрством. Именно на подобных вылазках она встречала самых диковинных тварей, которыми может похвастаться пустошь, но предпочитала обходить их стороной, ибо холодная голова на шее намного ценнее, чем горячая в канаве.

От подобных раздумий её отвлёк внезапный посетитель. Это была пони светло-лимонного цвета, сиявшая в дверном проходе, подобно радиоактивному гулю. Это была Фреш-Де-Лайт.

Впервые оказавшись на открытом воздухе, молодая единорожка обратила внимание, какое унылое здесь небо. Оно было полностью затянуто тучами, имевшими оттенок детской неожиданности с примесями жёлтого и болотного цветов. Это было совсем не то небо, которое она видела на старых фотоснимках и видеозаписях. Но один участок этого мёртвого неба был необычайно чистым, свободным от тяжёлых туч и даже с восстановленным озоновым слоем. От этого единственного участка свет сошёлся клином на силуэте какого-то поселения, находившегося всего в двадцати минутах ходьбы от её бывшего убежища.

— Держу пари, именно там меня ждёт моя судьба – уверенно произнесла Фреш и быстрым шагом двинулась навстречу приключениям.

До загадочного поселения она дошла без особых проблем. Как только она зашла в пяточок солнечного света, поливающего всю деревню своей живительной энергией, дорогу ей преградил один из пегасов, расчищающих облака.

— Тпруууу милочка, умерь свой пыл – произнёс женский голос из под закрытого антимагического костюма.

— Простите, что? – удивилась Фреш, впервые увидев такой чудной наряд.

— Я сказала, что для того, чтобы пройти – тебе нужно заплатить 10 крышек – проговорил пегасиха, стянув с головы шлем-маску. Под шлемом оказалось лицо довольно молодой пегасихи фиолетового цвета, с коротко стриженной гривой такого же цвета, и только глаза не повторяли её общую цветовую палитру. Они были глубокого чёрного цвета.

— Я не знала, что для того, чтоб войти в город нужно платить – удивилась единорожка, искренне верившая, что такой порядок пропуска был только в убежищах.

— Ну, теперь знаешь, так что пока не оплатишь проход – я тебя не пропущу.

— А за что я собственно должна платить, здесь есть какие то интересные места?

— Ну ещё бы! – начала пегасиха – у нас есть очищенный водопой, яблочные сады и прочие посевы, так же у нас есть несколько магазинчиков и бар, в котором староста деревни может налить тебе вкуснейший сидр!

— О, у вас есть староста! Вот у него я пожалуй и поинтересуюсь, почему вы берёте плату с посетителей.

— Эээээ! Постой, ему это не понравится….. Давай сделаем так – я тебя пропускаю, а ты ему ничего не говоришь, идёт?

— Идёт – улыбнулась единорожка и прошла в поселение. Обламывать подобных барыг она научилась ещё в убежище.

Войдя в бар – она сразу почувствовала на себе взгляд нескольких глаз, причём число, похоже, было нечётным. Фреш-Де-Лайт оглядела разношёрстную публику бара и подошла к стойке.

— Вам чего, юная мисс? – поинтересовался пожилой бармен.

— Мне бы хотелось спросить у вас, куда мне лучше всего отправиться, чтоб после не жалеть потраченного времени?

— Я бы настойчиво рекомендовал вам вернуться в убежище и никогда оттуда не выходить.

— Боюсь, старик, для неё этого сейчас невозможно – подключилась к разговору пони, вначале показавшаяся единорожке жутковатой из-за странных приспособлний на копытах, которыми она держала кружку.

— В убежище номер 17 существует правило, по которому покинувший его житель не имеет права вернуться, если не веришь – посмотри на её спину, там наверняка есть зачёркнутый номер.

Старик грустно покачал головой – в таком случае, милочка, вам лучше всего запастись водой на нашем водопое и отправляться на юг, в сторону старых земель, откуда когда-то ушли пони. Вроде как это место пока не подвержено влиянию радиации.

Фреш-Де-Лайт соскочила со стула и вышла из помещения, чтоб последовать совету Дранка и запастись водой.

— Ей точно никак нельзя вернуться? – поинтересовался старик.

— Нет, правила железные – ответила Панацея – я была там пару раз с караванами и знаю, насколько жители этого убежища бывают фанатичны в своих убеждениях. Жалко малышку, думаю, она продержится не больше пары недель.

— Возможно – улыбнулся бармен – если конечно ТЫ ей не поможешь.

— Я что? Нет, спасибо.

— А если я отдам тебе всю сегодняшнюю выручку и забуду, что ты мне обязана жизнью?

— Дранк, ты в этом уверен? То есть я хочу сказать, что погасить этот долг чуть ли ни цель всей моей жизни, но всё-таки, я не ожидала, что ты выберешь именно такой способ, к тому же помогать какой-то соплячке, которую даже не знаешь…

— Считай это старческим маразмом, дорогуша.

— Но всё-таки, это будет дольно непростым делом и вообще я…

— А как ты хотела? Я спас тебе жизнь, а ты в ответ спаси жизнь этой девочке и главное, не дай пустоши поглотить её, ведь кому, как не нам понимать, что значит быть брошенным в этом жестоком мире…

— Старик, ты…

— Да, я тоже когда то жил в убежище номер 17, но до прихода этого жеребёнка я уже успел позабыть об этом. Да, были многие до неё. Кто-то требовал, кто-то угрожал, а кто то умолял им помочь, но моё сердце оставалось таким же холодным, как и сидр, что ты пьёшь. Но она, в ней определённо что-то есть. Мои старые суставы это чувствуют.

— И как давно ты доверяешь своим суставам? – усмехнулась пони, не ожидавшая от старика подобных откровений.

— Последний раз это было около года назад, когда я подобрал полумёртвую пони, валившуюся с ног от истощения. Ну а теперь, если хочешь успеть её догнать – лучше поторопись, мало ли в какие неприятности она уже могла влезть.

— Мда, старик, ты не перестаёшь меня поражать – ответила Панацея, сгребая кучку крышек в походную сумку.

— Так ты обещаешь?

— Обещаю, старик... Даже если для этого мне придётся расшибиться в лепёшку, верно?

— Именно.

Глава 5

Глава 5

Фреш-Де-Лайт была обнаружена ровно в том месте, куда ей посоветовали двигаться, а именно — на водопое. Это была система труб и кранов, вода из которых лилась в деревянную раковину, похожую на огромное корыто. По кругу этого сооружения от постоянного избытка влаги земля приняла рыхлый вид вместо обычных песков пустоши, и уже были видны многочисленные ростки трав и диких цветов. Сама же лимонная единорожка пыталась набрать воды в пластмассовые бутылочки, излишки которых жители «Солнечных Холмов» ставили на полочку над водопоем. Занятие было непростым, так как бутылочки вечно норовили опрокинуться с полукруглого края раковины, когда в них заливалась вода из ковшика, прикованного на цепь к одной из труб.

— Эй, мелочь, хватит воду изводить – окликнул её знакомый голос.

Это была та самая пони из бара, которая разговаривала с хозяином заведения. Она подошла к Фреш и заявила без лишних разглагольствований.

— У старика болят суставы, поэтому мне поручено приглядывать за тобой, чтобы ты не загнулась раньше времени.

Единорожка выплюнула ковшик и запрыгала на месте.

– Я знала, я знала, что если пойду в эту деревню – обязательно случится что-то хорошее, и вот у меня уже есть первый спутник, с которым я отправлюсь покорять этот мир!

Оооо! Мы будем сражаться с мутантами, играть на гитаре у костра, есть добытую еду и спасать принцесс, и спасать цивилизации, и покорять космос и …

— Приумерь свой пыл, пока тебя ещё куда не занесло. А теперь слушай внимательно, во-первых – ты должна делать всё, что я скажу, поняла?

Фреш кивнула.

— Во-вторых, не лезть, куда тебя не просят, и в-третьих – всегда держись рядом со мной и тогда я смогу обеспечить твою безопасность, усекла?

— Ага, кстати, как тебя зовут?

— Панацея.

— Класс, а я Фреш-Де-Лайт. Кстати, ты не обидишься, если я буду звать тебя просто Пани?

— Только попробуй, и тогда я буду тащить тебя за собой на верёвочке, так как ступать тебе будет уже нечем. Поняла, Лоли-Поп?

— Фреш-Де-Лайт!!! — вознегодовала единорожка, но быстро взяла себя в копыта. Чтож, первый блин всегда комом. Похоже, это относится и к сопартийцам...

— Не важно. А теперь дай я наберу воды в дорогу, да двинем искать безопасное место, где тебя можно скинуть кому нибудь ещё.

Единорожка ожидала немного не такого первого разговора со спутником, но решила, что ей просто надо привыкнуть к новой компании и всё будет отлично. Она наблюдала, как синяя пони с лёгкостью наливает воду в бутылочку, используя свои механические приспособления.

— Слушай, а где ты раздобыла такие полезные штуковины?

— Заказала по почте и мне их принёс пегас с шестью крыльями.

— Ух-ты, здорово. А можно мне тоже такие заказать?

— Ты что, издеваешься?

— Ага.

— Ладно, сама виновата, не надо было кормить параспрайта.

Пони благополучно завершили сборы и отправились в пустошь. Они шли по старой мощёной дороге уже несколько часов. На пути пока упорно не встречалось никаких приключений, но Фреш не унывала, она знала, что обязательно скоро должно произойти что-то интересное. Интересное не происходило.

— Слушай, мы уже так долго идём и никого не встретили. Я думала, что в пустошах водятся опасные твари, а это… это какая то пустая пустошь. Даже радтараканов не видно.

— Ну естественно. Мы сейчас идём по относительно безопасной дороге. Это главный путь караванов, от которого расходятся более мелкие тропки. Окрестности каждую неделю зачищаются Объединённой гвардией, так что большому числу монстров здесь просто неоткуда взяться.

— Но это же так не интересно. Я думала, что мы пойдём и углубимся в неизведанные территории, или ты боишься?

— Сопля, меня так просто на слабо не взять. Тот, кто добровольно не принимает безопасность – обычно долго не живёт, уж поверь мне, я знаю множество таких идиотов, отправившихся на поиски сокровищ старого мира и не вернувшихся, из за того…

Договорить Панацея не успела, так как именно в этот момент из-за большого рекламного щита с изображением рекламы какого-то довоенного хлама выглянул силуэт с отражающим солнечные лучи крупнокалиберным стволом. Панацея резко схватила Фреш за ногу и потащила за большой валун. В этот момент раздался звук, будто кто-то выдернул затычку из ванны, и раздался взрыв. Граната взорвалась о дорогу, не долетев до камня нескольких метров.

-Однозарядный гранатомёт – определила Панацея.

Как ни странно – второго выстрела не последовало, а силуэт, отсвечивающий на фоне заходящего солнца, быстро приближался в их сторону. Держа в зубах какую-то заточенную железку.

— Жди здесь – распорядилась синяя пони, а сама вылезла из укрытия и встала на задние копыта, чтобы было удобней орудовать когтями в рукопашном бою.

Силуэт уже оформился в полноценного пони. Это был пегас. Но он явно не мог летать из-за того, что одно его крыло, казалось, было пожёвано кем-то не меньше дракона, а второе просто было вырвано с корнем. Во взгляде этого пегаса была такая ненависть, сфокусированная на Панацее, что умей он поджигать взглядом – вся местность вокруг поняши давно бы уже превратилась в запёкшееся стекло. Пегас с разгона налетел на Панацею, попытавшись пырнуть её боевым ножом, заточенным с двух сторон.

— Я уж начал бояться, что ты никогда не выйдешь из своего «домика» — прошептал пегас, когда пони увернулась от первой атаки. Вначале Панацее показалось, что это очередной наркоман, обдолбанный «Психо», но теперь стало понятно, что эта злость не проявление эффекта наркотического вещества. Нет, она имеет явно натуральное происхождение, причём по виду пегаса – это что-то личное. Следующую атаку пони вновь посчастливилось избежать, отклонив лезвие своими имплантами, а во время третьего выпада – ей удалось обхватить стальной клинок механоидами и выдернуть его из зубов пегаса. Пегас растерялся на долю секунды, и этого короткого момента хватило Панацее, чтобы ударить передним копытом противнику в челюсть. Послышался звук ломающихся зубов, и пегас свалился на землю. Он попытался резко подняться, но тут его собственный нож вошёл ему в заднюю ногу, перерезав мышцы.

— Ты же понимаешь, что у тебя было мало шансов – спросила Панацея, возвращаясь в относительно мирную стойку на четырёх ногах.

— Но зачем, зачем он на нас напал – спросила единорожка, которая уже успела покинуть убежище и подойти поближе.

— Думаю, ответ тут очевиден – ему просто нужны наши крышки – ответила Панацея.

— Да чёрта с два мне нужны ваши крышки – заявил побеждённый пегас, выплёвывая обломок зуба из-за рта. Вследствие удара в челюсть – его речь стала невнятной, но достаточно разборчивой, чтобы понимать всё, что он говорит.

— Мне нужна только шкура этой стервы – продолжил он, показывая взглядом на Панацею.

— Но зачем, я не понимаю – спросила Фреш.

— Эта шваль со своими дружками положила всю мою банду, а мне самолично поломала крылья – брызагая слюной вперемешку с кровью, заявил пегас.

— Но зачем? – продолжала не понимать единорожка.

— Я тебе объясню зачем – начала синяя пони настолько холодным голосом, полным презрения, что для того, чтобы согреться – можно было есть мороженное.

— Этот пегас был когда-то главой небольшой шайки рейдеров, которые грабили случайных прохожих и вымогали у них крышки и наркотики. Однажды один из караванов, которые мне случалось охранять, нарвался на лагерь этих бандитов, и началась перестрелка. Я до сих пор помню, как этот ублюдок летал над нами кругами и взрывал всё, до чего мог достать из своего гранатомёта. К тому времени, как я с коллегами разобралась с его подчинёнными – от его взрывов погибло уже парочка наших пони. Мы открыли огонь из всего огнестрела, какой только у нас был, и нам удалось наконец сбить эту пташку, которая так услужливо свалилась всего в нескольких метрах от нас. Как я могла пропустить такой шанс поиздеваться над тем, кто только что хотел нас всех убить? – спросила Панацея, недобро сверкая глазом, с явным наслаждением вспоминая тот момент.

— Ну а потом…

— А потом эта тварь сломала каждую кость в моих крыльях и бросила помирать последи пустыни! – прорычал пегас, разбрызгивая ещё одну порцию слюней и крови.

— Вы, пегасики, всегда предпочитали стрелять издалека, но стоит снизойти до ближнего боя, как вы открываете кирпичные заводы. В любом случает – я благодарна тебе за то, что дал шанс ещё раз сломать тебе что нибудь и бросить на пустоши. Наверное, на этот раз я сломаю тебе задние ноги…

— Ты не сделаешь этого! – произнёс пегас, с округлившимися от страха глазами пегаса.

— Сделаю, уж будь уверен.

— Остановитесь! – вдруг раздался громкий крик.

Этот крик принадлежал Фреш-Де-Лайт.

— Разве вы не видите, что происходит? Месть. Она идёт по кругу. Она продолжит переходить от одного к другому, пока кто-то из вас не умрёт. Пожалуйста, хватит. Зачем эта жестокость. Прервите круг и всё кончится. Пожалуйста – проговорила Фреш тихим голосом, полным слёз.

— Знаешь, я думаю ты права – неожиданно заявила Панацея – пора прервать этот круг.

Единорожка обнадёженно подняла глаза, но то, что она увидела — ещё больше испугало её. Синяя пони хладнокровно достала из кобуры пистолет с узким защитным колечком для курка, в которое свободно пролазил один из её механоидов.

— Остановись! – запротестовала Фреш, но было уже поздно. Пони спустила курок и закончила дело. Фреш-Де-Лайт заплакала.

— Это была твоя идея – сказала пони, убирая пистолет обратно в кобуру – я лишь её реализовала.

— Это совсем не то, ты даже меня не слушала – плакала единорожка.

— Перестань – в голос Панацеи снова вернулась интонация, содержавшая если не нужные 38 градусов, то уж 15 точно.

— Если будешь лить слёзы по каждому подонку, то от тебя ничего не останется. Это пустошь и на ней гибнут каждый день сотни пони, если не тысячи.

— Извини. Я всё понимаю, но не могу принять это. Просто не могу.

— Послушай, этот парень был настоящим негодяем, погубившим одной Луне известно сколько народу. Он грабил, он убивал, и мы оказали услугу этому миру, покончив с ним.

— Может ты и права – ответила Фреш, хотя внутренне не ощущала такой же убеждённости, что и на словах.

Солнце опускалось. Весь остаток дня Фреш копала могилу для безымянного пегаса, что, по уверению Панацеи, было пустой тратой времени. После того, как приготовления были закончены, обе пони осторожно опустили тело в могилу и засыпали её песком, оставив вместо надгробия воткнутый боевой нож. По словам Панацеи – в этом было слишком много чести.

После похорон пони отправились в путь, не разговаривая до самого ночлега. Фреш до сих пор не понимала Панацею, как можно вот так легко забирать жизни других пони. Ну а Панацея в свою очередь дулась на Фреш, которая не дала ей забрать трофеи с трупа, что уже давно стало для неё привычной процедурой. Так, молча они дошли до заброшенной автомобильной стоянки, разворованной уже несколько лет назад. Несмотря на всю притягательность идеи переночевать в здании – Фреш-Де-Лайт потребовала, чтобы её первый ночлег на пустоши бы проведён у костра снаружи. Панацея, которой не хотелось спорить – согласилась и пошла собирать ветки с сухих кустов.

Ночь была тёмной. Хотя только такие ночи и бывают в пустошах, когда заражённые облака своей тяжёлой массой закрывают свет звёзд. Единорожка грустно сидела у костра и ела консервированные ромашки, которые предложила ей Панацея. Ела и думала, что пустошь совсем не такая прекрасная, какой ей казалось.

Панацея бродила внутри заправки, пытаясь отыскать какие-нибудь тайники, которые подобные ей путники оставляют в похожих местах. Ей повезло. Она нашла небольшое отверстие в полу, скрытое днищем от деревянного ящика. Внутри оказалось немного припасов, медикаментов и то, чем она сможет немного поднять настроение Фреш.

— Эй, соплячка! – окликнула единорожку Панацея – смотри, что я нашла.

В зубах у синей пони была настоящая гитара. Да, немного потёртая, да, без одной струны, но это была гитара, способная издавать звуки.

— Вроде как одним из твоих стремлений было поиграть на гитаре около костра?

Фреш не верила своим ушам. Ей казалось, что для Панацеи она просто мёртвый груз, который кто-то ей навязал. Груза, от которого она стремилась избавиться. Но теперь она поняла, что несмотря ни на что – эта пони желает ей добра и даже пришла поддержать в трудную минуту.

— Да, это один из пунктов, который я мечтала сделать на пустошах – улыбнулась единорожка – вот только я не умею играть на ней.

Видя, что Фреш немного повеселела, Панацея с удивлением заметила, что ей стало намного спокойнее.

— Я тоже не умею на ней играть, но разве это имеет значение?

— Никакого – просияла Фреш-Де-Лайт.

Глава 6

Глава 6

Утро. Когда Фреш-Де-Лайт открыла глаза, Панацея уже сидела и расфасовывала их припасы по двум сумкам. Первая сумка выглядела намного меньше второй, и Фреш уже догадывалась, кто именно её будет нести.

— Что ты делаешь? – так, на всякий случай, поинтересовалась единорожка.

— Распределяю наши припасы. Раз уж нас угораздило бродить вместе, то и груз будем делить на двоих.

— А что в моей сумке, если не секрет? Еда? Лекарства? Оружие?

— Размечталась, мелочь. Там всё, кроме того, что ты перечислила.

Фреш повернулась на другой бок и сладко потянулась. Это была её первая ночёвка в пустоши, и она прошла намного лучше, чем первый день. Вчера перед сном она с Панацеей трынькали на гитаре, жгли костёр, а когда пришло время ложиться спать — чтобы согреться, приходилось жаться друг к другу. Помнится, она ещё спросила у Панацеи, как та согревается, когда ночь застаёт её одну. Ответ оказался просто – «Тогда я не ложусь спать». Единорожка вначале удивилась такому ответу, но потом подумала и решила, что, действительно, при таком морозе сложно уснуть даже под одеялом, так что легче продержаться до утра и найти какое-нибудь укрытие, чтобы отдохнуть.

Наконец сборы закончились, и обе пони приготовились отправиться в путь. Они чувствовали себя отдохнувшими и полными сил, даже такое неживописное зрелище, как цепь дорог и обветшавших кое-где разрушенных зданий посреди мёртвой земли, не могло сбить их настрой. Фреш-Де-Лайт, к большому облегчению Панацеи, перестала хандрить по вчерашнему бандиту, что не могло не радовать. Оставалось лишь надеяться на то, что в следующий раз она не будет снова гробить время на вырывание могилки очередному засранцу, попытавшемуся их прикончить.

— Ну, хватит прохлаждаться, пора отправляться – объявила синяя пони, и оба путника отправились дальше по дороге.

Они шли уже порядка трёх часов. За это время не произошло ничего интересного, кроме встречи с одним из караванов, двигающегося в обратном направлении. Караванщики – сосредоточенные пони, точно знающие свой маршрут и окружённые свитой наёмников, ещё более сосредоточенными, но уже не на дороге, а её окрестностях. Эти господа была вечно на стороже, а работа явно развивала паранойю. Даже на такую мелкую компанию как они эти наёмники смотрели так, будто в сумках они прячут заряд взрывчатки.

Наконец Фреш и Панацея вышли к конечному разветвлению дороги. В этом месте крупная дорога расходилась в три разных направления словно широкая река, разливающаяся в три русла.

— Всё, здесь кончаются безопасные пути. Объединённая гвардия не в силах удерживать мелкие тропки, поэтому сконцентрировалась исключительно на главных дорогах. Синяя пони постояла у перекрёстка, а затем решительно повернула на одну из боковых тропинок. Единорожка последовала за ней.

— Что в этом направлении? – поинтересовалась она.

— Новый Кантерлот. Город снобов и задавак, окружённый более бедными районами и садами.

— Похоже ты не очень высокого мнения о нём.

— Ещё бы.

— Тогда зачем мы туда идём?

— Припасы, мелкота, припасы. Они к сожалению не бесконечны, а ближайшее место, где мы можем их пополнить – это Новый Кантерлот.

— А какой он, Новый Кантерлот?

— Хорошо, я расскажу тебе всё, что знаю, ты главное не отставай.

Новый Кантерлот. Он назван так в честь полуразрушенного города, где когда-то проживали самые знатные пони. Сейчас он окружён магическим облаком с очень странными свойствами. Говорят, что все путники, кто отправлялся на поиски старичка — терпели неудачу. Говорят, что в Старом Кантерлоте до сих пор сокрыты сокровища старого мира, но это всё мелочь, по сравнению с тем, что можно найти в королевском дворце. Когда-то в нём правила принцесса Селестия, но сейчас это просто обитель пустоты и беспорядочных всполохов магии. Хотя это нельзя утверждать наверняка, ведь до сих пор никто там не был. Новый же Кантерлот был основан и отстроен уже в послевоенное время одним пони по имени Мистер Хувс. Он управляет этим городом уже на протяжении пары сотен лет. Никто его давно уже не видел, а все свои приказы он отдаёт через свою армию роботов, которые и обеспечивают охрану этого города. Этот загадочный мистер Хувс старается создать в своём детище ту же атмосферу, которая когда-то царила в Старом Кантерлоте, но нет уверенности, то у него получится её воссоздать. Город поделён на три части. Середина – это закрытый район для избранных, так называемой элиты, в которой находится дом мистера Хувса. Вокруг эти закрытых стен расположился свободный район, где проживают пони среднего достатка. Этот район прекрасен своими садами и огородами, питающимися от искусственного солнца, расположенного на высоченном шпиле посреди садов. Не стоит и говорить, что это самый большой район по площади, а так же лучше всего охраняемый, ведь помимо роботов мистера Хувса – его защиту обеспечивают солдаты Объединённой Гвардии, у которых в этом районе расположен лагерь. Третий район опоясывает два других. Он целиком состоит из трущоб и полуразрушенных зданий. Он не огорожен никаким забором и является домом для многих банд и преступных группировок. В этом районе царит анархия, и даже солдаты ОГ не рискуют туда соваться. Порядок не обеспечивается ничем, поэтому это место и назвали — Гадюшник. К сожалению, до сих пор, чтобы попасть за ворота Нового Кантерлота – нужно пройти Гадюшник и постараться не вляпаться в историю. Последнее время ходят слухи, что все остальные банды подмяла под себя одна из наиболее сильных преступных группировок, которая теперь и заказывает там музыку. Но эта информация непроверенная.

— Больше я ничего не знаю про это место, так как всегда старалась поскорее убраться оттуда.

— Ясно. Только непонятно, как мистер Хувс живёт так долго, в смысле, пони же столько не живут.

— А это уже вопрос, который мучает большую часть населения Нового Кантерлота, не удивлюсь, что какие нибудь большие шишки уже давно мечтают, о его безвременной кончине.

После такого разговора Фреш-Де-Лайт захотелось попасть в Новый Кантерлот ещё сильнее, а что самое важное – вдруг ей удастся хоть одним глазком глянуть на этого загадочного мистера Хувса. Так, прибывая в фантазиях, она не заметила, что Панацея перед ней остановилась, и единорожка налетела не неё.

— Что мы встали? – недовольно поинтересовалась Фреш.

— Поговори мне ещё – огрызнулась синяя пони – лучше глянь на это.

Уже предчувствуя, что там что то нехорошее, Фреш подошла поближе и посмотрела на место, куда указала её спутница. Это был очередной труп.

— Кто он? – спросила Фреш удивительно ровным тоном.

Да, трупов она не боялась, оказывается, она боялась самого акта убийства – сделала себе заметку Панацея.

— Судя по всему это один из курьеров – произнесла та.

— Курьер? То есть почтальон?

— Хммм, интересное сравнение, но впредь не произноси перед ними этого слова. Почтальоны – это тихие дяденьки, которые по утрам разносят конвертики с поздравительными открытками, вперемешку с рекламой по домикам в поселениях. Курьеры же – это пони, которым доверяют доставлять ценный груз на большие расстояния, при этом их учат не задавать лишних вопросов. Каждый курьер отлично умеет постоять за себя в бою и отлично знает местность, к которой он прикреплён и то, что какому-то мерзавцу удалось убить одного из них – означает, что ему очень был нужен этот груз. Кто бы ни убил этого бедолагу – он нарушил одно из негласных правил пустоши – не убивать тех, кто носит тебе почту.

Панацея подошла ближе к трупу. Это был либо земной пони, либо единорог, так как голову либо унесли с собой, либо она куда то укатилась. Тело курьера было одето в серый пыльник с эмблемой пустынного экспресса, а судя по вывернутым карманам – кто-то уже успел провести шмон. Странным казалось одно – конверт, который нёс этот бедолага, валялся рядом с ним. Он был распечатан, но не забран. Значит, преступник ошибся курьером.

Синяя пони подошла к пакету и посмотрела содержимое. Это была деревянная подкова и листок бумаги, с написанным на нём договором доставки.

— Ты только глянь на это – удивилась Панацея.

Фреш подошла поближе и тоже начала читать письмо. Когда она закончила – на её лице было ярко выраженное недоумение.

— 500 крышек за доставку деревянной подковы? Кому это понадобилось?

— Здесь написано, что получатель не кто иной, как мистер Хувс. Всё это странно. Даже очень.

Фреш ещё раз прочла бумагу и тут в её глазах заискрилась идея – Слушай, а давай доставим эту посылку по адресу, это ж ведь наш единственный шанс посмотреть на мистера Хувса!

Панацея задумалась. С одной стороны, эта посылка стоила жизни одному из обученных курьеров пустынного экспресса, но с другой стороны, мелюзга дело говорит. Мистер Хувс является владельцем одного из главных домов, расположенных в закрытом районе, попасть куда равносильно Джекпоту в казино.

— Что ж, мы сыграем курьеров, проберёмся в закрытый район Нового Кантерлота, срубим крышек и поскорее удалимся.

— Зачем так быстро удаляться? – не поняла Фреш.

— Не дай бог нам повстречать одного из этих курьеров. Если они обнаружат этот пакет, то у них будут все основания полагать, что мы грохнули их дружка.

— Но мы же не убивали!

— Боюсь, эта посылка будет служить для них доказательством обратного, поэтому её понесёшь ты.

— Почему это я? – струсила Фреш, которой совсем не улыбалась возможность подставлять свою голову под мастерски поставленный удар судьбы, способный разбить кирпич ударом ноги.

— Потому что на тебя они подумают в последний момент.

Единорожка ещё некоторое время помялась, но такой весомый аргумент, как «если не хочешь – можем не идти» окончательно утвердил её в роли псевдокурьера.

И вот, обе пони направились дальше по тропе, ведущей в сторону пока ещё скрытых огней одного из немногих городов пустоши – Нового Кантерлота.

Глава 7

Глава 7

Тропа в сторону Нового Кантерлота. На самом деле это была даже не тропа, а направление. Не было никакой разметки, только пустынная земля с умирающими строениями старого мира. Вся местность была усыпана оврагами, холмами и зданиями, на которых круглосуточно, без перерыва на обед происходили как мелкие, так и крупные стычки. Это было опасное место, таившее в себе огромное количество безжалостных порождений испорченной магии, но не более опасное, чем любое другое место дикой пустоши.

— Слушай сюда, сопля – командным тоном заявила Панацея – сейчас мы должны идти очень осторожно. Неизвестно, что или кого мы можем тут встретить, но я хочу твёрдо знать, что когда придёт время резать глотки – ты не будешь мне обузой.

— Я понимаю – тихо ответила Фреш-Де-Лайт.

— Я тебя не услышала. Это не просто слова, которые можно выбрасывать в пустоту, от этого будет зависеть твоя, и что более важно — моя жизнь. Поэтому я спрошу ещё раз, и перед тем, как ответить – подумай хорошенько. Ты согласна выполнять любые мои команды, даже если я прикажу убить кого-нибудь, сможешь ли ты есть мясо, когда нужда припрёт нас к стенке, и самое главное – ты обещаешь не ныть на каждом шагу по каждому раздавленному таракану? Обдумай всё хорошенько, у тебя есть примерно секунд 10.

Лимонная единорожка слегка растерялась, нечего и говорить, что первые два пункта звучали чудовищно, но с другой стороны – эта пони знает окружающий мир гораздо лучше её, к тому же сохранялась надежда, что судьба будет к ним так же благосклонна, какой была до сего момента, и им не придётся есть мясо, не говоря уже про очередное убийство.

— Я готова – твёрдо заверила Фреш, готовая к худшему, но надеющаяся на лучшее.

— Отлично, тогда, я думаю, тебе понадобится это.

Синяя пони достала из сумки пистолет, предназначенный под использование земными пони. Как и любое оружие, заточенное под земных пони, этот 10-мм пистолет был двуножного использования. Его ручка плавно переходила в регулируемое кольцо, которое можно было плотно фиксировать на одной из ног. Курок, расположенный сбоку по отношению к стволу, был тугим, но достаточно длинным, чтобы без труда нажимать на него второй передней ногой, а что ещё более важно – сдерживать. По этой самой причине курок не был защищён стандартным стальным кольцом, принятым у единорогов, его функцию с успехом выполняла тугая пружина спускового механизма.

— Знаю, оружие не твоего племени, но других пока не предвидится. Надеюсь, ты хоть магией пользоваться умеешь?

— Умею, в убежище все единороги проходили стандартную книгу заклинаний.

Фреш сконцентрировала энергию на своём новом оружии, отчего её рог засиял белым светом, вызвав такое же свечение вокруг пистолета. Она аккуратно пристегнула его к сумке, чтобы в случае опасности незамедлительно пустить его в ход, надеясь, что это будет как можно позже.

— Отлично, ты быстро учишься, а теперь запомни – у тебя всего один магазин с 12 патронами, так что не расстреливайся по пустякам, я не держу у себя патроны этого калибра, предпочитаю магнум.

Панацея ещё раз оглянулась на лимонную пони и махнула головой в сторону одного из остатков здания. Это было строение с сохранившимися первым и вторым этажами, наклонённое настолько, что довоенная Пеганская башня казалась по сравнению с ним эталоном перпендикулярности. Обе пони короткой перебежкой добрались до стен этого строения и в быстром темпе пролезли в окно, наполовину погребённое в щебне. Внутри царила разруха. Половина этажа была завалена теми же мелкими камушками, которые окружали это строение со всех сторон, вторая же половина, свободная от них, представляла собой деревянные половицы, с прибитым к ним столом, который в противном случае бы просто скатился вниз, к остальным его друзьям по интерьеру. Панацея прошла на середину комнаты, где щебень заканчивал наплывать на древесину, и стала очищать от него небольшое пространство. Когда она закончила – перед пони отчётливо вырисовывалась квадратная деревянная дверь на петлях, вырезанная прямо в полу. Синяя пони открыла дверь, потянув за ржавое кольцо своими механоидами, и первая отправилась вниз, спускаясь по деревянным ступенькам, таким же кривым, как и сам дом. Единорожке ничего не оставалось делать, как пройти следом. Во время спуска она осторожно закрыла за ними дверь, так как обострившийся инстинкт самосохранения требовал соблюдать осторожность, а такое заманчивое явление, как открытая дверь – мог привлечь нежелательных гостей. После того, как подземное помещение потеряло единственный источник света – внутри стало темно, что хоть глаз выколи, поэтому Фреш зажгла освещение на своём ПИП-ПОН-И, чтобы не сломать шею при спуске по ступенькам. Помещение наполнилось призрачным белым светом. Она видела, как синяя пони твёрдо ступает по кривым ступенькам, целеустремлённо направляясь вниз, хотя света от устройства хватало лишь на пяточок, максимум в 5 метров. Постепенно пара спустилась в туннель, вырытый в земле и поддерживаемый рядами деревянных балок. Подобному туннелю не хватало только рельс с вагонетками, чтобы иметь гордое имя — шахта.

— Что это за место? – наконец осмелилась задать вопрос Фреш-Де-Лайт.

— Точно не знаю, этот туннель обнаружил один из наёмников, сопровождающий вместе со мной очередной караван, и рассказал мне, как его найти. К сожалению, мы так и не выяснили, куда он ведёт, но судя по направлению – это в нужную сторону.

— Разве это не опасно – ходить по неизвестному тоннелю?

— В обычных ситуациях я бы с тобой согласилась, но учитывая, на что мы можем нарваться снаружи – я предпочту неизвестность.

Больше вопросов не задавалось, поэтому пони продолжили свой путь по тоннелю, освещая его слабым сребристым светом, который мог дать ПИП-ПОН-И.

Они шли уже минут десять по прямому, как дуло винтовки, коридору с неизменчиво унылыми стенами. Их шаги глухо отдавались от каменного пола, приглушаемые толстым слоем пыли, а звук капающей воды, стекающей с проржавевших труб, иногда выступающих из толщи стен, сильно давил на психику. Фреш хотелось уже просто повернуться и выйти обратно на свежий воздух, но она заставляла себя следовать за Панацеей, которая, казалось, не замечала ни давления стен, ни спёртого воздуха, обильно приправленного потревоженной пылью. Вдруг Панацея остановилась.

— Прекрасно, мы упёрлись в стенку – проговорила пони, слегка раздражённая этим фактом.

— И что теперь?

— Что-что, для начала попробуем её осмотреть и если ничего не найдём – придётся отправляться назад и идти по поверхности.

Обе пони встали у тупика и начали его осматривать, на предмет хоть какой-нибудь лазейки. Спустя несколько минут было установлено несколько фактов:

А – Со стороны тупика можно различить приток свежего воздуха

Б – То, что раньше считалось слепым концом туннеля – оказалось проржавевшей тяжёлой дверью, обросшей грязью и закрытой исключительно на силу трения, ну а проще – заевшей.

В – Дверь никак не поддавалась, сколько бы её ни мучили, а значит – этот путь был закрыт.

Закончив безрезультатную возню с дверью, обе пони направились назад, досадуя на впустую потраченное время.

Уже подходя к лестнице, они резко замерли. Наверху слышались приглушённые шаги.

— Это могут быть и свои – неуверенно прошептала Фреш, выключая свет со своего ПИП-ПОН-И.

Панацея лишь покачала головой – Своим тут делать нечего, но всё же стоит пойти проверить. Жди пока здесь.

Синяя пони со всей осторожностью, на которую была способна, поднялась к самому деревянному люку и прислушалась. Вначале было краткое затишье, но потом она услышала топот пары ног, гортанное ворчание и мерный звук, громко выдыхаемого воздуха. Ошибиться было трудно – Минотавры.

Минотавры – это были существа, на которых зловредная магия повлияла несколько странным образом. Скорее всего, в виду их биологических особенностей, Минотавры, бывшие когда-то разумными существами, превратились в настоящих гигантов с сильно развитой мускулатурой и, по большей части, ссохшимся мозгом. Их основной рацион сейчас составляет понина, которую они добывают уже понятно каким способом. Однако эти монстры до сих пор обладают некоторым интеллектом, что позволяет им эффективно использовать добытое оружие и даже изготавливать своё, которое хоть и выглядит примитивно, но в своей смертоносности не уступит даже новейшим разработкам Братства Стали. Эти существа всегда объединяются в группы и никогда не действуют поодиночке. Лидером подобных групп обычно является самый большой и сильный, либо сохранивший достаточно ясный ум минотавр, чтоб координировать действия всей группы. Как бы то ни было – они представляют собой существенную опасность, с которой на данный момент не было возможности сладить.

Судя по звукам, минотавры никуда не торопились. Похоже, они решили сделать остановку в этом полуразрушенном здании, а это значит, что кому-нибудь из них вполне может прийти в голову идея заглянуть в люк, так услужливо очищенному от щебня. И что они там увидят? Два аппетитных кусочка мяса, пока ещё резво переставляющих ножки, но, тем не менее, Панацея тихонько спустилась обратно и повернулась к своей спутнице.

— Что там происходит? – прошептала Фреш, глаза которой потихоньку привыкли к окружающему мраку.

— Минотавры разбили лагерь над нами, а значит, нам надо быстро уходить отсюда, если не хотим болтаться в мешочке, разделанными на части.

Больше объяснений не последовало, поэтому единорожка последовала за Панацеей обратно в сторону ржавой двери.

Дойти до двери получилось без приключений, и пони вновь попытались её открыть, используя в качестве рычага металлический прут, найденный по дороге. Дверь с трудом, но приоткрылась. Не настолько, чтобы можно было протиснуться внутрь, но достаточно, чтобы увидеть, что снаружи их ждёт выход в помещение, когда-то предназначенное для склада. Они поднажали ещё чуть-чуть, и дверь с грохотом и скрипом распахнулась, открывая путь, которым не пользовались, судя по состоянию двери, ещё с довоенных времён. Грохот, который они наделали, вполне могли услышать минотавры, разбившие лагерь на другом конце тоннеля, а значит, в худшем случае, у них минут десять до того, как сюда ворвутся пониядные амбалы, причём это в том прекрасном случае, если они до сих пор не обнаружили данный проход.

Действовать пришлось быстро. Обе пони прошмыгнули внутрь, а Фреш закрыла за ними дверь, теперь, когда вся ржавчина, мешавшая её свободному движению, была сбита, это оказалось довольно простым занятием – Панацея в это время отыскала на полу около двери стальные пластинки и деревянные щепки, которые использовала, чтобы заклинить дверь. В результате всех этих манипуляций дверь снова стала практически неприступной с обратной стороны, так что создавалась надежда, что, напоровшись на подобную преграду, минотавры отступят. Если же нет, то громкий стук в дверь предупредит пони, что надо срочно искать укрытие и готовить оборону, коль до этого момента они не найдут какой-нибудь выход.

Надобности в обороне не потребовалось, так как люк, ведущий на поверхность, был обнаружен при первом же осмотре помещения. Среди приятных сюрпризов была найдена, и тут же разграблена, аптечка, висевшая на стене около запечатанной двери. Улов был неплох. Несколько свёртков бинта, резиновый жгут и бутылочка обеззараживающего средства. Среди прочих радостей был найден большой кулер с очищенной водой. Слишком громоздкий, чтобы унести, но по крайней мере позволяющий пополнить запасы воды до предела. Еда, которая находилась в вырубленном холодильнике, давно испортилась настолько, что есть её можно было лишь в суицидальных целях. Единственное в холодильнике, что не пострадало от безжалостного колеса времени и радиации – это была бутылочка маджик-колы, остающейся такой же полной жизни, как и много лет назад.

— Я всегда знала, что конец света могут пережить лишь тараканы и маджик-кола – произнесла Панацея, откупоривая крышку и кидая её к остальной валюте.

Даже когда шмон комнаты был завершён – минотавры не подавали ни слуху, ни духу о своём присутствии. Это означало, что либо они не слышали грохота, либо просто не обратили на него внимания. На этот раз им повезло, и пони стали выбираться наружу. Открыть люк оказалось непросто, но вполне возможно. Когда створки деревянной двери, облицованной снаружи тонким слоем металла, откинулись в сторону – обеим спутницам перед глазами предстало довольно неприятное зрелище.

От яркого света пони инстинктивно прикрыли глаза копытами. Но когда Фреш и Панацея смогли в полной мере оценить окружающую обстановку, стало понятно – они в месте под хвостом.

Вокруг люка, из которого наполовину торчали пони, находился совершенно ровный пустырь, не предполагающий даже намёка на укрытие от посторонних глаз, но это было ещё полбеды, ведь вокруг них сновали радскорпионы, готовые в любой момент вонзить своё смертоносное жало в каждое место на выбор. Похоже, это место было зарезервировано скорпионами как гнездо, ведь даже из люка можно было отследить огромную скорпиониху, охранявшую небольшое углубление в ландшафте, где, судя по всему, и находилась кладка яиц. Единственный положительный момент состоял в том, что скорпионы до сих пор не заметили парочку, уже успевшую нырнуть обратно в помещение, чтобы обдумать дальнейшие действия.

— Дело плохо – прошептала Панацея – но не безвыходно.

— Что ты предлагаешь делать? Ты видела этих здоровенных скорпионов? С их огромными жалами? Что вообще эта хрень тут делает? – запаниковала Фреш, будучи неподготовленной к подобным зрелищам.

— Не ной, это всего лишь кучка мутированных скорпионов, и мы, похоже, забрели в их гнездо.

— Слушай, это не нытьё, это просто паника! Чистой воды ПАНИКА! – повысила голос Фреш.

Панацея тут же отвесила единорожке увесистый подзатыльник, отчего та немного успокоилась.

— Заткнись, или ты забыла, что в любой момент сюда могут ворваться проблемы, почище, чем кучка арахнидов.

— Да, ты права, извини – проговорила Фреш-Де-Лайт, пристыженная своим поведением, и потирающая место, куда пришлась затрещина.

— Отлично, теперь мы в состоянии составить план.

После минутных обсуждений план наконец принял общие черты. Состоял он в том, что Панацея постарается забросить напалмовую гранату в самое большое скопление скорпионов, а именно – в гнездо, предварительно прикрепив мину к крышке люка. Ну а дальше придётся действовать по обстоятельствам. На всякий случай они соорудили ипровизированную баррикаду, за которой будет легче отбиваться.

Когда план пришёл в действие, Фреш заняла своё место за баррикадой, держа пистолет наготове, Панацея же осторожно выглянула из люка. Отлично, её пока не заметили, а значит ничто не должно помешать выполнению плана. Пони подтянула к себе дверь люка и положила его на голову, чтобы передним ногам ничего не мешало. Затем, используя свои механоиды, Панацея прикрепила мину на крышку люка настолько близко к середине, насколько позволяла длина ног. Этот этап прошёл гладко. Синяя пони достала из сумки напалмовую гранату, которая была очень эффективна против таких существ, как скорпионы, и, выдернув чеку, швырнула гранату по направлению к гнезду. Бросок получился немного смазанным, к тому же дверь, державшаяся на голове пони, больно пристукнула по макушке во время броска. Надо было заставить мелкую держать эту дверь – запоздало подумала Панацея, глядя, как граната ударяется о землю рядом с кладкой. Взрыв последовал незамедлительно. Обширный участок земли заполнился огненной жидкостью, обрекая большую часть скорпионов на мучительную смерть. Все горящие скорпионы разом издали раздирающий уши писк, полный боли и ярости, направленный на пони, только что скрывшейся за захлопнувшимся люком.

Синяя пони быстро пробежала до баррикады и укрылась за её стенами, ожидая, пока взрыв мины вынесет дверь в помещении. Обе пони, на всякий случай забились глубже в укрытие, держа оружие наготове, чтобы после взрыва их не накрыло волной. Вначале снаружи доносился лишь слабый писк, сгорающих по пути скорпионов, но вот, наконец, непострадавшая масса добралась до люка убежища. Первый же скорпион, наступивший на мину, запустил её механизм. Мина сверкнула красной лампочкой, что означало неминуемый БУУУМ!!! по истечению секундной задержки, и вот это произошло.

Громкий взрыв вызвал фонтан песка, в котором смешались куски мяса, хитина и ихора. Многие особи погибли мгновенно, но ещё больше осталось лежать покалеченными, с оторванными конечностями и кусками мяса, вывалившимися из-под хитина. Этот взрыв разорвал дверь в щепки и ударной волной чуть было не снёс всю баррикаду, которая от подобных нагрузок буквально трещала по швам всем своим строительным мусором, из которого, собственно, и состояла. Пони резко вынырнули из укрытия и нацелили своё оружие на зияющую дыру, где когда-то была дверь. Снаружи доносился визг множества агонизирующих радскорпионов, сквозь которых их нетронутые взрывом или просто несильно пострадавшие собратья ринулись внутрь. Их было всего с полдюжины, однако даже с таким количеством пришлось серьёзно повозиться. Большинство выстрелов из 10-мм пистолета рикошетом отлетали от прочного хитина скорпионов, в то время как более мощный пистолет Панацеи — пустынный орёл, заряженный патронами калибра .44 Магнум, с лёгкостью пробивал его в любых местах, отправляя на тот свет особь за особью. Наконец сообразив, в чём дело – Фреш начала стрелять только в тех скорпионов, которые были ранены взрывом мины. Она целила в повреждённые участки хитина, пробивая огрехи естественной брони и повреждая слабую плоть. Вскоре бой был закончен. Все скорпионы были перебиты, за исключением тех, что оставались снаружи и не могли двигаться, их ждала медленная смерть от полученных ран. Панацея за бой уложила пятерых скорпионов, и уже с деловитым видом подбирала с пола использованные гильзы, кладя их в сумку. Фреш-Де-Лайт смогла с горем пополам убить всего одну особь данного вида, потратив на него половину обоймы, что, учитывая общие расходы, означало, что в её пистолете осталось от силы пара-тройка пуль.

Панацея похлопала единорожку по голове – Поздравляю с первой дичью, не желаешь взять жало на память?

Фреш энергично замотала головой. Брать на память часть тела убитой твари? В этом есть что-то дикое, что-то такое, что её натура не приемлит. Это то же самое, что взять с убитого пони копыто или хвост в качестве трофея.

— Ну, как знаешь – согласилась Панацея, выглядывая наружу.

Снаружи было чисто, если не считать множество обгоревших останков скорпионов вперемешку с кусками плоти их более везучих, если можно так выразиться, сородичей. Обе пони понимали, что снова наделали слишком много шума, чтобы оставаться незамеченными, поэтому поторопились убраться подальше с пустыря, ставшего могилой для целого выводка радскорпионов.

Пони пробежали до небольшого островка относительно целых зданий, которые раньше были, если верить вывеске, заводом по производству стеклянных бутылок. Сейчас же этот комплекс находился в весьма плачевном состоянии. Все стены были исписаны надписями, демонстрирующими высокое культурное наследие и глубокое понимание проблем современного общества во взглядах рейдеров, выраженных в форме, близкой к их пониманию. Всё оборудование было давно разбито вдребезги, как и продукция, которую этот завод выпускал. Освещения не было, поэтому, внутри здания постоянно царил полумрак, изредка пронзаемый лучами тусклого солнца, видневшегося в дырявом потолке. Именно в таком здании путницы решили перевести дух и собраться с силами. Пони устроили небольшой привал в углу помещения, где можно было свободно присесть, не рисковав при этом позже обнаружить в себе пару впившихся стёклышек. Панацея достала из сумки две банки с консервами и отдала одну Фреш, предварительно вскрыв её острым кончиком своего механоида.

— Почему-то у меня не пропадает ощущение, что за нами следят – тихо прошептала единорожка, запивая консервы водой из бутылки.

— Скорее всего это потому, что так оно и есть – прошептала в ответ Панацея – кто-то преследует нас от самого пустыря.

От подобного заявления Феш-Де-Лайт чуть не захлебнулась водой, пошедшей не в то горло, от чего Панацее пришлось постучать её по спине.

— Почему мы тогда так спокойно сидим и ничего не предпринимаем? – взволнованно прошептала до сих пор покашливающая единорожка.

— Потому что это заставляет нашего гостя терять осторожность. Видишь, впереди есть узкий проход, который ведёт в другое здание, там мы его и схватим.

Фреш кивнула в ответ.

Когда синяя и лимонная пони закончили свою трапезу – они поднялись с места и пошли в тёмный коридор. Посреди коридора был резкий поворот под углом 90 градусов, за которым они и решили поджидать неизвестного.

Вначале было тихо, но буквально через пару минут обе пони услышали звук копыт, раздающийся за углом, а ещё через несколько секунд в темноте появилась голова единорога, скрытая шерстяной маской с прорезями для глаз, ушей, рога и рта. Панацея быстрым движением ноги, согнутой в суставе захватила преследователя и впечатала его лицом в стену. Второй ногой она обхватила рог при помощи механоидов, чтобы он не мог использовать свою магию, и попросила Фреш подсветить незваного гостя при помощи ПИП-ПОН-И. При свете стало видно, что это был единорог зелёной масти с гривой цвета баклажана, которая торчала из-под маски. Одет он был в кевларовый жилет чёрного цвета с гербом в виде 3/4 шестерни на спине. Вооружён единорог был облегчённой винтовкой без приклада, которой удобно было пользоваться лишь при помощи магии.

— Значит, охотники – зло прошептала Панацея. Это всё, что ей нужно было знать, так как в следующий момент резким движением ноги – она пронзила горло единорога. Фреш с ужасом наблюдала, как единорог сползает на пол лицом к стене, захлёбываясь в собственной крови, убитый без возможности защитить свою жизнь.

— Зачем ты это сделала? – ошарашено произнесла единорожка, представляя, как в последний момент своей жизни её соплеменник ощутил только холодный металл, пронзивший его шею.

— Это охотники – произнесла Панацея, забирая оружие убитого единорога себе, и уже шаря в его сумке, в поисках патронов.

— И что?

— А то, что это группка засранцев, которая занимается тем, что ищет импланты. Они находят носителей и убивают их, после чего вскрывают труп и снимают с него все механические улучшения. За мной они охотятся уже месяца три, похоже им нетерпится заполучить эти малышки – тут она разогнула свои механоиды, на поднятых вверх копытах передних ног.

— А нельзя было как-нибудь обойтись без этого? – спросила Фреш, кивая на труп.

— Нет, никак. Скорее всего, он дождался бы, пока мы ляжем спать, и без всяких проблем перерезал бы нам глотки во сне. Убийство холодным оружием у них всегда в почёте.

Единорожка хотела ещё что-то возразить, но внезапно с трупа раздался голос, идущий из рации в кармане его жилета.

— Митч, отзовись. Как продвигается преследование? Я жду доклада… — произнёс голос из рации.

— Так, сваливаем отсюда – прошептала Панацея, и обе пони побежали в конец коридора, который вёл в следующее здание, видно предназначавшееся под склад, но осматривать его не было времени, так как впереди уже виднелась двустворчатая дверь, ведущая на улицу. Пони со всех ног пробежали по залу и, протаранив дверь, очутились на улице. Лучше бы они этого не делали, так как десяток пони, одетых так же, как и убитый единорог, навели на них стволы своего оружия. За их спинами расхаживал грифон-альбинос, одетый в такой же жилет, что и пони, но светло-серого цвета, под стать его оперению. Он держал в лапе рацию, но уже ничего в неё не говорил. Он оглядел обеих пони и убрал рацию в нагрудный карман.

— Я полагаю, что бедняга Митч уже отбегал своё, а глядя на его оружие у тебя за спиной, я делаю вывод, что это ты ускорила его кончину – произнёс он вежливым тоном, обращаясь к Панацее – Ребята, взять их.

Сопротивляться не было смысла, поэтому пони быстро остались без своего оружия, которое находилось в зоне досягаемости. Грифон спокойно наблюдал, пока пони не остались совершенно беззащитными, и подошёл к Фреш, которая сильно побледнела, оказавшись в таком незавидном положении.

— Кто же ты такая, маленькая мисс? – спросил грифон елейным тоном, от которого мурашки даже не бежали, а проносились по коже, сидя в гоночных болидах.

— Она курьер пустынного экспресса – подала голос Панацея, на который тут же переключилось внимание грифона – а вы знаете, что бывает с теми, кто осмелится их даже копытом тронуть.

— Курьер? – удивился грифон – какое удобное прикрытие, особенно в подобной ситуации. Сейчас мы это выясним.

По кивку грифона, один из пони подошёл к Фреш-Де-Лайт и начал обыскивать её сумку, после чего достал конверт с посылкой.

— Она не врёт, босс, похоже, эта кобылка действительно курьер.

— Ну что ж, с ней всё понятно, а вот с тобой… — повернулся грифон к синей пони – с тобой у нас состоится долгий и серьёзный разговор. Ты даже не представляешь, как долго я мечтал зажать тебя в угол, сколько сил потратил, чтоб выследить именно тебя. Тебя, пони, которой удавалось ускользнуть от меня каждый раз. Но сейчас ты никуда не уйдёшь, а мы получим то, что принадлежит нам по праву! – от прежней вежливости не осталось и следа, её заменило ликование охотника, победившего медведя при помощи мышеловки.

— Я прям теряюсь в догадках, что именно ты имеешь в виду – злобно проговорила Панацея.

— Ооо, не строй дурочку, ты знаешь, что нам нужны твои когти. Имплант, созданный ныне разрушенной организацией, имплант, о существовании которого знал только глава нашей организации, имплант, который ты не имеешь права носить.

Панацею так и подмывало предъявить свои права на эту технологию, которых у неё было больше, чем у любого персонажа на пустоши, но в глазах грифона – это выглядело бы как дешёвое оправдание, чтобы сохранить свою жизнь.

— Молчишь, значит. Я не знаю способа, которым такое отребье, как ты, смогла заполучить это устройство, но я твёрдо знаю, что центр «Пурпурный Крест» не продал ни одного подобного устройства. Вывод напрашивается единственный – ты нагло украла эту вещь!

Панацею захлестнула волна чувств. Как смеет эта перьевая подушка обвинять её в таком подлом деянии? У неё не хватало слов для ответа, поэтому она выразила все свои чувства смачном плевке, зарядив им точно в лицо грифона.

Грифон отшатнулся, будто в него прилетел как минимум кирпич, а не слюна, но после этого он со всей силы размахнулся лапой и провёл длинную кровавую полосу точно по линии глаз Панацеи, заставляя её потерять последнее зеркало души, вытекшее из глазницы вместе с кровью. Синяя пони коротко вскрикнула, больше от неожиданности, чем от боли, а грифон тем временем готовился нанести второй удар, с перекошенной гневом миной. Фреш, которая наблюдала за всем этим, от страха закрыла глаза, но второго удара не последовало. Грифона остановили один из его подчинённых, схватив своим копытом его лапу.

— Босс, остановитесь, вы можете заляпаться кровью!

Как ни странно, эта фраза произвела на грифона отрезвляющее действие, и он опустил лапу. Панацея, лицо которой теперь было залито кровью, идущей из глубокого пореза, пересекающего обе глазницы, скалила зубы, шумно вдыхая воздух сквозь них, в попытке снова не сорваться на крик.

— Кончай ломать комедию – заявил грифон дрожащим от злобы голосом – я прекрасно знаю, что ты не ослепла. Он подошёл к пони и отдёрнул длинную чёлку с её второго глаза. Фреш, которая наблюдал за этим, нервно сглотнула слюну, заметив, что второй глаз Панацеи был искусственным. У этого протеза был белок чёрного цвета, а зрачок, который будто бы в насмешку над оригиналом, имел такой же фиолетовый оттенок, что и потерянный глаз. Удар грифона оставил на протезе едва видную царапинку, которая пересекала весь глаз по горизонтали и выходила своим краем в виде кровавой полоски на синей шерсти.

— Отвратительно – произнёс грифон, оставляя гриву пони в покое – считай этот уродливый глаз моим тебе подарком, а сейчас пора перейти к единственной стоящей части твоего тела — импланту под названием «Грифоний Коготь»

— Думаю с этим, у тебя возникнут некоторые трудности – проговорила пони, прерываясь, чтобы заглотнуть воздух – эти механизмы прочно подсоединены к моим костям и нервной системе.

— Я не вижу никаких трудностей – произнёс грифон тоном, не предвещающего ничего хорошего.

Двое пони из группы повалили Панацею на землю и вытянули её передние ноги, заковав их в наножники, в то время как грифон взял в лапы большой топор, светящийся ярким светом. Это было энергетическое оружие ближнего боя, которое не только разрубало тело, но и оставляла на нём высокотермальные ожоги. Синяя пони, которая уже знала, что последует дальше – зажала нижнюю губу в зубах, с содроганием сердца ожидая удара.

Единорожка, которую продолжал держать один из охотников, закрыла глаза, переполненные слезами, текущие в две реки по щекам, и отвернулась. К сожалению, заткнуть уши она не имела возможности, а по сему это момент запомнился для неё, как звук рассекаемого воздуха с последующим глухим ударом о землю и громким криком, отдающимся эхом от окружающих строений.

Боль была адская. Панацея, сквозь выступившие от боли слёзы посмотрела на свои передние ноги, которые сейчас представляли собой два обрубка, оканчивающихся перед вторым суставом. Они до сих пор дымились от соприкосновения с энергией, окружающей лезвие топора, но, по крайней мере, не сильно кровоточили, так как все артерии были прижжены. Тот самый пони, который остановил второй удар грифона, хотел подобрать отрубленные конечности, но грифон отдёрнул его, убирая топор в сторону.

— Ублюдки, вы получили, что хотели? – зло прошептала Панацея, борясь со слезами, которые вот-вот должны были вырваться из глаз.

— В обычном случае мы бы ушли – зло произнёс грифон, наклоняясь пониже, чтобы Панацея его услышала – но ты, шваль – особенный случай. Думаю, тебе не составит труда очистить нашу добычу от окружающей её смердящей плоти. Я прослежу лично, чтоб ты скушала всё, что тебе полагается, ведь разбрасываться едой, в наше-то время – это непозволительная роскошь.

— Лучше пристрели меня – огрызнулась покалеченная пони.

— Ооо, не всё так просто – прошептал грифон, чтоб его слышала только Панацея – Мы оставим тебя на медленную смерть, так же, как ты любила поступать со своими врагами, но если ты не примешь моё предложение, то твоя маленькая спутница может лишиться головы. Что мне стоит пробить по базе данных, чтоб выяснить имена и внешность всех зарегистрированных курьеров Пустынного Экспресса? Ты только представь, что с ней будет, если окажется, что она вор, укравшая важную посылку? Хотя, если ты подчинишься моему крохотному капризу, то этот жеребёнок уйдёт отсюда на своих четырёх, даже не догадываясь о нашей сделке, это я могу тебе обещать – прошептал грифон, снова ставшим елейным тоном.

Фреш-Де-Лайт с ужасом смотрела, как синяя пони начинает откусывать часть собственной отсечённой ноги и пережёвывает её, удобряя текущими слезами и кровью свою нелёгкую трапезу. Эта пони, которая казалась для неё несокрушимым щитом от этого мира, сейчас представляла собой самое грустное зрелище, какое только единорожка могла себе представить. Сломленная, израненная и униженная.

— Сэр, что будем делать с этой? – спросил охотник, державший Фреш.

— Отпусти её, нам нет нужды связываться с Пустынным Экспрессом.

— Как скажете, босс.

Фреш-Де-Лайт ещё долго лежала на земле, не в силах пошевелиться, наблюдая, как её спутница под присмотром грифона вынуждена делать самую отвратительную вещь в её жизни.

Глава 8

Глава 8

Весь остаток дня Фреш-Де-Лайт провела в здании, из которого они так злополучно вышли. Всё это время она присматривала за Панацеей, которую уже несколько часов рвало. Всё, что было в её желудке уже давно вышло наружу, но приступы не прекращались, заставляя синюю пони раз за разом извергать остатки желчи и желудочного сока. Фреш, как могла, перевязала её раны, и теперь сидела рядом, чтобы в случае необходимости заменить бинты на более свежие. К счастью, обрубки ног Панацеи не сильно кровоточили, в отличие от глазницы, из которой при каждом приступе тошноты шла кровь. Единорожка надеялась лишь на то, что в их запасах есть достаточное количество бинтов, иначе её спутница может запросто истечь кровью. К середине ночи Панацея смогла уснуть. Фреш-Де-Лайт пообещала себе, что не сомкнёт глаз, пока она не очнётся, но через час уже сопела в обе дырочки, видя милосердно тихие сны.

Утро встретило Панацею чувством живота, приклеенного к спине, сильной слабостью и острым желанием поесть солёненького. Она повернулась набок, что вызвало жжение на концах культей, которое только усиливалось от того, что бинты врезались в раны. Пони осторожно оглядела себя, вспоминая события вчерашнего дня. Чем больше она вспоминала, тем больше пропадал у неё аппетит. Сейчас, когда последний живой глаз был потерян – она взирала на мир при помощи импланта Eye-I, который окрашивал окружение в лёгкий оттенок зелёного, но всё же позволяющий различать цвета. Посреди её поля зрения проходила тонкая полоса, оставленная когтями грифона. К ней можно было привыкнуть, просто перестав обращать внимание, как на мелкую трещину в лобовом стекле автомобиля. Оглядывая пространство, она сразу отвернулась от таза, полного желудочных выделений, стоявшего перед ней. Позже она заметила Фреш, которая спала в обнимку со своим 10-мм пистолетом, пристроившись рядом с её перевёрнутой сумкой. Панацея смогла выдавить из себя улыбку, что было не так просто в сложившихся обстоятельствах.

— Похоже, это моя карма – подумала она, вспоминая, что теряет глаз и ноги уже во второй раз, но сейчас нет добренького дяденьки автодока, который смог бы вновь поставить её на ноги.

— Какое точное определение – на ноги – подумала синяя пони, понимая, что уже вряд ли сможет свободно передвигаться. Или сможет? Да, она потеряла передние конечности, но чёрта с два это её остановит! Она обязательно выживет, хотя бы только для того, чтобы сделать из того грифона котлету! Да! Она найдёт его и покрошит на мелкие кусочки, чего бы ей это не стоило!

От избытка чувств, подгоняемых жаждой мести – Панацея перевернулась на живот и, не обращая внимания на боль, сумела подняться на задние ноги, которые с готовностью приняли всю нагрузку на себя. Она так часто сражалась на двух ногах, но никогда не задумывалась, что таким способом можно перемещаться. Теперь она точно найдёт этого грифона и затолкает ему в клюв столько гранат, сколько поместит её сумка!

Внезапно Панацея снова обрушилась на пол. Она остро ощутила всю иронию происходящего. Должно быть, именно это и чувствовал тот пегас, что напал на них при выходе из поселения. Она так же, как и он, готова идти на верную смерть против противника, считавшего, что поступает правильно, наказав злодея. Она тоже готова выбросить свою жизнь на помойку ради слабого утешения собственного ЭГО? Позорно умереть ради самоудовлетворения?! Какое убожество. Да, именно убожество. Панацея чувствовала, как её мир постепенно рушится. Кто она теперь? Бесполезный ошмёток туловища, в котором ещё теплится жизнь? Весь год после уничтожения её дома она утешалась тем, что пока кому-то нужна, у неё есть причина существовать. Теперь же… кому она может быть нужна? Она стала обузой не только для самой себя, но и для своей спутницы. Бесполезна. Нет, хуже чем бесполезна – она опасна. Пони реально смотрела на вещи и понимала, что до сих пор имеет множество врагов, которые вместе с ней сметут и этого незрелого жеребёнка. Нужно обезопасить её от себя.

— Мне жаль, старик, но похоже твоё задание оказалось мне не по зубам…

— Панацея, ты уже проснулась – раздался тихий голос, принадлежащий единорожке – прости, я хотела подежурить всю ночь, но нечаянно уснула.

— Всё в порядке – прошептала пони – это ты перевязала мои раны?

— Да, я умею обращаться только с бинтами, но хуже от них тебе явно не стало.

— Это точно, но теперь давай сделаем всё как надо, под мою диктовку – ответила синяя пони, понимая, что это её шанс отвлечься от навязчивых мыслей.

Первым делом Панацея попросила снять с неё все бинты, чтоб самой оценить все повреждения и решить, как лучше поступить. Наконец, получив возможность оглядеть себя со стороны при помощи осколка зеркала, синяя пони с грустью вздохнула – да, красоткой ей больше не быть, но это уже не важно. Чёлка, теперь уже бессмысленно прятавшая от мира искусственный глаз, открывала ему более щекотливое зрелище в виде тёмного провала в глазнице, окружённого веками, впадающими внутрь. Её ноги были отрублены перед вторым суставом и имели на концах сильные ожоги от энергетического топора. В целом, это обстоятельство спасло ей жизнь, остановив кровотечение из артерий, особенно учитывая мастерство Фреш-Де-Лайт в лечебном деле. Но в целом, всё оказалось не так страшно, как выглядело. Панацея, управляя действиями единорожки, облегчила боли от ожогов при помощи мази и примочки, нанесённой на тампон, уложенный на раневую поверхность под свежие бинты. Потерянному глазу не нужен был какой-либо особенный уход, так что его просто закрыли, приложив вату под марлевым тампоном на само место повреждения и зафиксировав всё это куском бинта с тремя концами.

После этих манипуляций Панацее стало намного лучше. Фреш, которая уселась рядом с синей пони, достала из сумки Панацеи единственную еду, которую не забрали с собой охотники – квашеную капусту. Единорожка, которая успела сильно проголодаться, уплетала её за обе щеки, в то время, как Панацея буквально впихивала еду в себя, борясь с подступающей тошнотой. Она чётко понимала, что не должна выглядеть слабой в глазах спутницы.

Когда трапеза была закончена, Панацея попросила Фреш высыпать всё содержимое её сумки, чтобы узнать, что охотники соизволили им оставить. Бегло оглядев свои припасы, ей стало ясно, что на месте всё, кроме еды и оружия с патронами. Эта шайка отходов жизнедеятельности унесла с собой даже её любимый пистолет, из которого она уже вряд ли когда-нибудь постреляет. Было странно, что они оставили медикаменты нетронутыми, должно быть понимали, что без них Панацея умрёт слишком быстро, а так будет шанс продлить её страдания.

— Слушай – начала Панацея, когда все сумки вновь были собраны – думаю, тебе стоит отправиться дальше одной, как видишь, я больше не в состоянии отстреливать с тебя надоедливых мошек. За меня не волнуйся, думаю, я просто постараюсь вернуться в Солнечные Холмы.

Фреш, заранее ожидавшая от своей спутницы подобного бреда, но в итоге всё равно не подготовленная, резко повернулась к ней и отвесила сильную пощёчину. От неожиданности Панацея снова опрокинулась на спину, распластавшись на полу, приложив здоровую часть передней ноги к месту удара. Единорожка, не давая времени подняться, нависла над ней таким образом, что их лбы практически соприкасались. В этот момент её было не узнать, грива, обычно сложенная в два хвостика, растрепалась и волнистым дождиком спадала на Панацею, лицо лимонной пони приобрело строгое выражение, если не сказать гневливое, а глаза сосредоточенно смотрели в то место, где, как полагалось, был уцелевший имплант синей пони.

— Слушай меня внимательно! – разошлась Фреш – Не смей даже заикаться о том, чтоб тебя бросили! Думаешь, я такая дурочка и не понимаю, что это равносильно попытке суицида?! Да, ты потеряла свои ноги и глаз, но это не значит, что ты перестала быть мне нужна! Всю дорогу ты взваливала всё на себя, так что теперь пришла моя очередь нести тебя на своём горбу, как в прямом, так и в переносном смысле!

— Идиотка! Ты что, не понимаешь, что со мной на плечах, у тебя нет ни шанса выжить?! – прокричала в ответ Панацея, жалея, что не может скинуть с себя единорожку.

— А мне плевать! Думаешь я для того спасала твою жизнь, когда затаскивала в это здание, чтоб все мои труды пошли на смарку?! Думаешь я для того сидела около тебя всю ночь, чтоб просто отпустить тебя на смерть?! НЕТ!

— Тебя никто не просил этого делать! Меньше всего на свете я хочу, чтобы кто-то пострадал из-за меня! Уже раз я всё потеряла, не хочу, чтобы это снова произошло, к тому же на моих глазах!

Единорожка, не ожидавшая от Панацеи таких откровений не смогла дальше сдерживать свои эмоции, которые помимо слов вылились в и виде слёз – Я не такая слабая, как ты думаешь! Да, я не знаю о тебе почти ничего, но обещаю, что я буду жить, и меня ты никогда не потеряешь, как я не потеряю тебя!

— Дура! Мелкая дура – расплакалась Панацея, не ожидавшая от Фреш-Де-Лайт такого отпора.

— К тому же, я спасла твою жизнь, а значит, я за неё в ответе. Я хочу, чтобы ты дальше сопровождала меня, что бы с нами ни случилось.

Панацея не знала, что и сказать. Все её, казавшиеся железными аргументы, растворились, как кусок мяса в кислоте. Сквозь пелену слёз, она ещё раз взглянула на Фреш, которая казалась единственным светлым пятном в этом тёмном здании, прежде чем дать свой окончательный ответ.

— Хорошо, я верю тебе – начала приходить в себя пони – но если ты наврёшь, и с тобой случится что-то ужасно, я найду тебя на том свете и заставлю сожрать всё дерьмо, какое только найдётся в обоих мирах.

Фреш, видящая, что к Панацее вновь вернулась воля к жизни, закреплённая на ней, неопытной пони, которая согласилась нести на своей спине сразу две жизни. Да, это будет нелёгкая ноша, но она того стоит. От облегчения у единорожки подкосились ноги, и она свалилась прямо на Панацею, которая оказалась на удивление тёплой.

— Оказывается ты не железная – прошептала Фреш, найдя в себе силы вновь подняться на ноги – ты такая же живая, как и я, как любой пони.

Вскоре всё было готово к отправлению. Панацея, лежавшая на спине своей спутницы, до сих пор не могла поверить, что эта сопля смогла довести её до слёз. Но вместе с этим она была ей благодарна. Если б не её поддержка, то синяя пони, скорее всего, померла бы от копыт рейдеров или мутированных тварей, зависит от того, на кого она сначала нарвётся. А сейчас, сейчас в её дальнейшей судьбе виднелся свет. Свет, который даже пустошь не смогла погасить. Панацея твёрдо пообещала себе, что в каком бы состоянии ни находилась, какие бы трудности не возникли на её пути – она не позволит погасить этот тонкий лучик света, исходящий от единорога, который сейчас нёс её на себе.

— Похоже, ты слишком долго была одна, тащила весь груз на себе – обратилась к ней Фреш-Де-Лайт – позволь теперь мне разделить его с тобой, вот увидишь, он совсем не такой тяжёлый, как тебе казалось.

— Поговори мне ещё – хмыкнула Панацея – не забывай, что я до сих пор главная.

— Само собой, госпожа – улыбнулась в ответ единорожка.

— Иногда тебе так и хочется заехать по уху…

— Вряд ли сейчас это возможно – ещё больше улыбнулась Фреш и отправилась к выходу, неся на своей спине Панацею, за чью жизнь она теперь в ответе. Эта ноша для неё была гораздо легче, чем кажется, ведь она сама решила так поступить, и готова была пронести её с радостью через все преграды и опасности, которые встретятся на её пути.

— Новый Кантерлот, мы идём – уверенно заявила единорожка, открывая ворота. За ними находилась пустошь, готовая предложить путникам новые порции опасностей и неожиданностей, сокровищ и приключений, жизней и смертей.

Глава 9

Глава 9

Фреш уже второй час шла по направлению, указанному Панацеей, которая сейчас лежала у неё на спине таким образом, что их головы находились на одном уровне. Держалась она на спине, в основном, при помощи задних ног, от чего создавалось чувство, будто на Фреш-Де-Лайт нацепили тугое седло с подогревом, которое, ко всему прочему, было оснащено встроенным навигатором. За всю дорогу Панацея произнесла лишь пару коротких фраз, что немного настораживало Фреш, возможно, ей надо было ещё передохнуть какое-то время, но острая нехватка еды вынудила их немедленно отправляться. Идти с таким грузом на спине было тяжело, но единорожка понимала, что для Панацеи это путешествие проходит намного труднее. Лимонная пони чувствовала своим телом, как ту пробивает мелкая дрожь, а ноги постепенно ослабляют хватку, но затем вновь обхватывают её бока с новой силой, наскребаемой из незнамо каких резервов. За весь путь им никто не встретился, если, конечно, не считать различных мутантов вдали, собиравшихся в мелкие кучки.

Солнце начинало припекать. Панацея чувствовала, как оно выжигает её последние силы, особенно жарко было на животе, где она соприкасалась со своей спутницей, и спине, на которую приходилась большая часть солнечных лучей. Хотелось спать. Уже с самого начала пути в её голове стучала кровь, сравнимая по настойчивости только с затопленным соседом снизу, культи и глазницу доставала надоедливая ноющая боль, переходящая в острую при любом контакте с раневой поверхностью. Задние ноги потихоньку начинала сводить судорога, дыхание становилось тяжёлым, да и вообще — состояние было паршивое. Вся беспомощность её положения сильно бесила Панацею, которая за последний год привыкла полагаться на своё сильное тело и импланты. И то и другое у неё отняли, если не считать искусственного глаза, которым она следила за дорогой. Она так привыкла быть сильной, что совсем забыла — даже в этом мире можно положиться на кого-нибудь со стороны. В её случае, даже буквально.

Единорожка продолжала идти по выжженной дороге, дыша практически в такт со своей раненой спутницей. Укрыться от палящего зноя было негде. Все здания и объекты, способные отбрасывать тень остались далеко позади, уступив место побитой дороге посреди голого песка. Привал был необходим. К тому моменту, как пони доковыляли до останков какого-то здания, от которого только и осталось, что две стены, да небольшой уголок крыши, прогнувшейся под своим весом, они устали настолько, что, зайдя в спасительную тень, тут же повалились на прохладный песок. Немного передохнув, Фреш оттащила синюю пони в угол между стенами и пристроила её там в сидячем положении. Поза получилась непривычная, но достаточно устойчивая. Досадуя, что не может двигать живые тела магией, чтобы помочь своей спутнице, единорожка достала из сумки одну из бутылок с чистой водой и, при помощи телекинеза, влила её содержимое в рот Панацеи, которая от подобной манипуляции чуть было не захлебнулась. Возможно, будь у неё больше сил, пришлось бы выслушивать очередную нотацию, но у этой пони не оставалось сил даже возмущаться. Она провалилась в сон, находясь всё в той же странной позе.

Фреш-Де-Лайт тоже хотела чуток вздремнуть, но быстро сообразила, что в случае нападения они будут представлять из себя настолько простою добычу, что перед тем, как их вырезать, злоумышленник успеет нарисовать на их лбах мишень красным маркером. К тому же, даже сейчас Фреш ощущала лёгкий голод, который обещает перерасти в полноценный процесс желудка по перевариванию самого себя.

— Нужно раздобыть пищу – сказала себе Фреш – даже если это будет мясо.

Посидев ещё немного в тени, она подняла пистолет, который дала ей Панацея. Внимательно осмотрев, Фреш выяснила, что в нём всего 4 патрона.

— Жидковато как-то – пробурчала она и отправилась на охоту.

Когда Панацея проснулась, она чувствовала себя свежее, не огурчик, конечно, но как вчерашний суп – точно. С непривычной позы, в которой она спала, спина сильно затекла, поэтому надо было срочно поменять позу, и пережить последующие колики от восстановления кровоснабжения. При смене положения тела Панацея случайно опёрлась на остатки передних ног, что вызвало мгновенный приступ острой боли. Недолго думая, она открыла носом свою сумку и достала из отдела с медикаментами Мед-Х, который тут же воткнула себе в заднюю ногу как можно ближе к бедру, насколько позволяла растяжка. Впрыснув в себя обезболивающее при помощи языка, Панацея с хрустом выгнулась и поднялась на задние ноги, опираясь на стенку за своей спиной. Боли быстро исчезали, этого должно было хватить как минимум на пару часов. В таком состоянии она сможет даже сражаться, вся сложность подобной тактики заключалась только в том, что запас обезболивающего был ограничен, а злоупотребление легко сделает из неё наркоманку. Синяя пони только сейчас заметила, что единорожка продолжает посапывать, лёжа у одной из стен. Её комбинезон сильно запылился, а пистолет лежит не на боку сумки, как обычно, а рядом с ней. Похоже, эта мелочь, куда-то отлучалась, пока она лежала в ауте, а когда вернулась – уснула. Значит, их второй раз уже могли запросто прикончить и если продолжать жить в такой манере, то в один прекрасный день можно недосчитаться головы. Видимо, этот жеребёнок просто не создан, чтобы самостоятельно выживать на пустоши, а это значит, что хватит загибаться – пора вновь брать дело в свои копыта.

— Подъём! – гаркнула синяя пони.

Фреш-Де-Лайт мгновенно вскочила на ноги, но даже не позаботилась о том, чтобы поднять своё оружие с земли. Этот минус уже был поставлен Панацеей в её мысленном бланке.

— Я что, опять уснула? – промямлила единорожка.

— Именно, и этим ставишь под вопрос нашу выживаемость, так что я беру это дело под свой контроль.

— Я стараюсь не спать, но это всегда происходит так неожиданно… — начала оправдываться Фреш, в душе радуясь, что Панацея перестала хандрить и уже думает о выживании, вместо изощрённой попытки самоубийства.

— Ты это будешь говорить мутантам, которые ночью будут рубить тебя на маленькие кусочки, чтобы потом сделать из них шашлык?

— …

— Вот именно. Так как ты уже доказала, что не способна поддерживать нашу безопасность – по ночам придётся дежурить мне.

— Но в твоём состоянии…

— А выбирать не приходится, дитятко, либо так, либо мы с тобой – головы на колышках. Вот только нужно раздобыть какой-нибудь нож. Пистолеты для меня сейчас тема закрытая.

Фреш-Де-Лайт решила не спорить, и посему начала перерывать их общие сумки в поисках хоть какого-нибудь намёка на холодное оружие. Спустя небольшой промежуток времени перед Панацеей на песочке лежал один из самых убогих хлебных ножей, какой только можно было представить. Лезвие местами проржавело и было сточено до такой степени, что вместо изначальной клиновидной формы оно имело вид длинной полоски, настолько сточенной, что при небольшом надавливании на лезвие можно было согнуть его в изящный мостик. В общем, не нож, а одно разочарование. Но, как говорится, на безводье и плевок – жидкость. Следующим шагом было решение, как хранить этот нож, чтобы в случае опасности его можно было легко взять в зубы. В итоге, не было придумано ничего лучше, как просто запихать его под бинты на одной из передних ног, предварительно увеличив размер забинтованного участка практически до самого плеча, создав там утолщение для безопасного хранения ножа.

Когда всё было сделано, а вещи собраны, обе пони отправились дальше в путь. Панацея, которая решила дать единорожке отдохнуть от своего присутствия на спине, шла рядом с ней, на задних ногах. Идти было неудобно и непривычно, практически через шаг – спотык. Однако уже через десять минут она достаточно ловко переставляла копыта, лишь иногда покачиваясь и делая короткие взмахи культями, чтоб не упасть. Скорость шага была чуть медленней, чем на четырёх ногах, да и мышцы задних ног немножко побаливали от такой непривычной работы, но как подсказывал опыт – через пару дней это пройдёт, и организм привыкнет к такому необычному способу передвижения.

Наблюдая за подобной манерой ходьбы, Фреш испустила весёлый смешок.

— Что радуешься, мелочь?

— Ты сейчас похожа на Лиру, персонажа из детского стишка.

— Кого-кого? Ничего подобного не слышала.

— Ну как же? Все дети в моём убежище знают это наизусть!

— В таком случае, думаю, ты мне сейчас его расскажешь, даже несмотря на то, что я против…

-

Шкура бирюзовая, янтарные глаза –

Единорожка Лира, чудная егоза.

Странною походкой, всего на двух ногах

Идёт она шагает, мечтая о руках.

— Минуточку, что такое руки? – удивлённо спросила Панацея.

— Никто не знает, наверно добавили, чтобы стишок получился в рифму.

— Знаешь, будь я Лирой, мне было бы неприятно, что про меня сочинили такой стишок. Кто вообще это была такая?

— Не волнуйся, Лира – это вымышленный персонаж, не думаю, что она когда-нибудь существовала. Во всяком случае, в нашем убежище её никогда не было.

В этот момент в небе произошло что-то из ряда вон выходящее. Вначале яркий голубоватый свет озарил верхушки заражённых облаков, затем послышался низкий гул, будто неподалёку работает генератор. А после этого в небе, практически над головами обеих пони, начало появляться небольшое металлическое приспособление. Оно медленно снижалось, выплывая из радиоактивной завесы, и намеревалось приземлиться неподалёку от ошарашенной парочки. Этот летающий аппарат по форме напоминал продолговатое яйцо, выкрашенное на праздник единства в синий с чёрными тонами цвет. Размером он был как раз таким, что в него свободно поместилось бы от двух до трёх пони, так что чутьё подсказывало, что это одноместная машинка. Когда аппарат коснулся земли, его окружила магическая энергия, направленная на охлаждение корпуса, что примечательно – это был тот же тип магии, который позволял этой махине перемещаться в воздухе.

Первой в себя пришла Панацея. Она подтолкнула Фреш лёгким касанием ноги, и обе пони осторожно приблизились к аппарату, который уже заканчивал процесс охлаждения. Они ждали, затаив дыхание, что же будет дальше, как-никак, такое странное событие необычно даже для пустоши. В момент, когда половина корпуса «яйца» открылась, наподобие двери холодильника, к ним навстречу вышел какой-то пони, одетый в тёмно-синий балахон с чёрной каймой.

— Приветствую вас, земные жители! – торжественно произнёс он

— Знаешь, наставь на него пистолет, так, на всякий случай – шепнула единорожке Панацея – похоже мы имеем дело с психом.

Фреш без особого удовольствия наставила свой пистолет на незнакомца. Незнакомец в ответ сделал резкое движение, которое Панацея истолковала как попытку дотянуться до оружия. Синяя пони резко сорвалась с места и, вынимая по дороге свой нож, напрыгнула на чудака в плаще таким образом, что его передние ноги были плотно прижаты к земле её задними, а голова оказалась между… ну… у этого приёма пока ещё были маленькие недоработки.

— Хмммм!!!! – донеслось из под синей пони.

— Что ты там мямлишь? Говори чётко, пока я тебе не сделала второй рот на шее.

— Я говорю — слезь с меня, извращенка безглазая! – прокричал незнакомец, выглядывая межу бёдер. Похоже, когда синяя пони производила обездвиживание, его капюшон сполз с головы, так что можно было разглядеть черты лица. Это был молодой пегас, о чём подсказывало движение крыльев за его спиной, он имел кремовый окрас и длинную гриву цвета свежей листвы. Сейчас это синеглазое чудо сердито смотрело на своего захватчика, иногда коротко смещая взгляд в более интересное место, но всегда перебарывая себя и возвращая в исходное положение.

— Слезу, если ты бросишь своё оружие.

— Какое оружие?! Единсвенная моя пушка до сих пор лежит под креслом моего понилёта!

— Что тогда ты собирался достать из под своей одежды?

— Уж точно не магоган! Если слезешь с меня и дашь продолжить речь, то поймёшь, что я пришёл с миром!

Панацея оглянулась на Фреш, которая, мать её за ногу! , снова убрала оружие раньше времени. Что ж, её мнение уже в расчёт не бралось, так что синяя пони осторожно слезла с пегаса, снова поднявшись на задние ноги, но продолжая держать в зубах свой инвалидный нож.

— Я слежу за тобой, так что без глупостей.

Пегас поднялся с земли и отряхнул свою одежду, после чего снова полез за пазуху и вытащил какой-то свиток, исписанный красивым наклонным почерком.

— Итак, продолжим…

— Слушай, ты уверен, что не хочешь для начала успокоиться? – поинтересовалась Панацея.

— Не понимаю о чём ты – надменно произнёс пегас, стараясь не обращать внимания, что со спины его балахон был вздёрнут крыльями, находящимися в полной боевой готовности.

— Итак – забегал он глазами по тексту — Приветствую вас, жители Земли!

— Это мы уже слышали…

— Заткнись, иначе вообще читать не буду! Ну так вот… Приветствую вас, жители Земли! Наша великая принцесса Луна шлёт вам отраднейшую новость! Подготовления, длившиеся более двух веков, наконец завершены! Ваш новый мир готов к заселению!

— Это всё? – поинтересовалась Фреш.

— Вообще-то нет, там ещё два метра текста, но вся суть спрессована в этом кратком изложении.

— Минуточку – вклинилась в разговор Панацея – то есть ты хочешь сказать, что припёр сюда с самой Луны?

— Именно!

— То есть это всё не сказки, про три сотни и прочее?

— Конечно, нет! Я их потомок! Вы что, на небо совсем не смотрите?! Весь наш труд должен быть виден даже с Земли!

— Ага, а теперь посмотри на наше небо и скажи, ты видишь хоть что-нибудь, кроме облаков и солнца?

— Эмм… всё равно! Когда летел – я видел как минимум два места, где туч не было!

— Если дело и вправду обстоит так сказочно, как ты утверждаешь, то Луна скорее всего смешалась с общим цветом небосвода.

— О чём вы говорите? – подала голос Фреш-Де-Лайт, вконец запутавшаяся в их диалоге – какие ещё три сотни? Что там с Луной?

— Мда, я и забыла, ты мало что знаешь, кроме детских стишков. Значит слушай…

Почти 200 лет назад, когда конфликт был в самом разгаре, две принцессы, правящие Эквестрией начали открытую вражду. Принцесса Селестия утверждала, что способна сохранить мир от надвигающейся катастрофы, даже если это будет стоить ей жизни. Принцесса Луна, которая понимала, что такую дисгармонию не остановить даже всем аликорнам мира, начала разрабатывать запасной план. Её задумка была направлена на то, чтобы создать новое пристанище для своего народа. В качестве объекта для поселения была выбрана Луна, куда её однажды заточила сестра на долгий миллениум. Когда план Селестии рухнул – Луна начала собирать помощников. Это были пегасы, единороги и земные пони, каждого вида по сотне, в одинаковых половых пропорциях. Именно эти три сотни и были перемещены на Луну, чтобы день за днём создавать на ней условия, пригодные для жизни. Работать, находясь под взором своей повелительницы.

— Это лишь часть истории! – возмутился пегас.

— Извиняй, но подробностей о жизни на луне вы не соизволили нам рассказать – огрызнулась Панацея.

— Ничего себе, не соизволили! До нас сюда каждые десять лет отправлялось по одному резиденту! И только сейчас, когда всё готово, были посланы двадцать!

— Ха-ха, ну тогда понятно, почему мы о вас забыли – скорее всего, они все помирали в первый же день, как только сюда прибывали.

— Глядя на вас, я в этом не сомневаюсь.

— Ладно, ты вроде хотел рассказать, что было дальше?

— С вашего позволения – буркнул пегас.

…Когда три сотни прибыли на Луну со своей правительницей – обнаружилось, что дышать они могут лишь до тех пор, пока их окружает аура принцессы Луны. К счастью, её аура распространялась на десятки километров вокруг. Таким образом, весь первый год пони создавали атмосферу на Луне, начиная с мелкого пятачка безопасности, находившегося около принцессы. Большая часть единорогов и пегасов была брошена на создание неба, в то время как остальная часть, во главе с земными пони и самой принцессой подготавливала почву, чтобы выращивать на ней пропитание. Первый год был самый сложный, еды не хватало, поэтому, всем приходилось затягивать пояса потуже. Следующий год был получше, так как часть урожая была готова к употреблению, а магические водоёмы потихоньку разрастались по всей поверхности Луны. Следующий год стал ещё лучше, но многие культуры всё равно не всходили. Ответа не могли найти довольно долгое время. Раньше это можно было списать на плохую атмосферу, но она уже была достаточно сформирована над садовыми участками, а деревья, посаженные в округе, вырабатывали достаточное количество кислорода, необходимое для жизни такому малому количеству пони. Ответ был найден лишь спустя три года. Ядро Луны не способно вырабатывать такое же количество энергии, необходимой для жизни большинству растений, как Земля. Именно из-за этого многие растения не могли взойти. Именно по этой причине большая часть грядок была покрыта лишь вспаханной землёй, припорошенной лунной пылью, которую единороги превращали в лунную грязь. Понимая, что такими темпами Луна никогда не будет пригодной для проживания миллионам существ, принцесса пошла на отчаянный шаг. При помощи нескольких единорогов из своего ближайшего окружения она растворила своё тело во чреве Луны, чтобы собственными силами подогревать и формировать ядро их нового дома. Эффект последовал незамедлительно. Уже на следующий год урожай превзошёл все ожидания, магические водоёмы забурлили новой силой, а на голой каменной поверхности начала пробиваться зелёная трава. Вот уже на протяжении двух веков принцесса изнутри обустраивает Луну, в то время, как остальные пони делают это снаружи. Когда ядро спутника Земли сможет самостоятельно питать их новый дом, принцесса вернётся к своему народу, готовая снова возглавить его.

— Какая красивая история – просияла Фреш.

— Понятно, значит, ваша принцесса вернулась? – спросила Панацея, игнорируя свою спутницу.

— Эммм… вообще-то нет, но я уверен, что это случится в очень скором времени! Наши ясновидящие получили от принцессы Луны чёткие указания – отправить 20 глашатаев на этот грязный шарик, чтоб они подготовили её жителей к величайшему моменту, когда Луна готова будет принять их в свои объятия!

— Понятно. Считай, мы уже подготовлены, а теперь тебе лучше вернуться назад, пока прочие обитатели пустоши не свернули тебе шею.

— Это абсолютно невозможно! После того случая, как один из резидентов вернулся на луну, не исполнив своего долга – было решено делать понилёты для путешествия в один конец!

— Ладно, проскакали, кстати, как тебя зовут-то?

— Орион! – гордо сказал пегас – В честь одно из созвездий!

— Да – да, прекрасно, Орион. Слушай, у тебя нет на борту еды, а то сам видишь – такими ногами я мало что смогу собрать – улыбнулась Панацея, демонстрируя ему свои культи.

Час спустя, с сумкой, полной лунных овощей и фруктов, Панацея, сидевшая на спине Фреш, всё продолжала думать о встреченном пегасе, улетевшем после их знакомства в противоположную сторону, бросив своё пустое судно на погребение песков.

— Слушай, что ты думаешь об этой Луне? – спросила она Фреш-Де-Лайт.

— Я думаю, что она замечательная, раз столько сделала для своего народа… – начала было единорожка.

— Да я не об этом. Я говорю о том, чтоб перебраться на неё.

— Ну, даже не знаю. С одной стороны это, конечно, здорово, жить в безопасности на полностью обустроенном клочке земли, пусть и лунном, но, с другой стороны, Земля – это мой дом, пусть он и жесток, всё-таки я не хочу его бросать. В этом мире осталось слишком много, ради чего стоит жить.

— И я того же мнения, мелочь, и я того же…

Эта ночь застала их посредине песков, так что ночлежка была организована практически на пустом месте, у первого же попавшегося железного бака, в котором путники обычно жгли костры, без страха, что он будет увиден недоброжелателями. Эти бочки стояли в каждом уголке пустоши и являлись своего рода маяками для странников, так что можно было быть уверенным, что идя от одного бака к другому – в конечном счёте выйдешь в какое-нибудь населённое место. В этом баке было достаточное количество углей, чтоб без труда разжечь костёр при помощи магии и питать его, если понадобится, всю ночь, используя для растопки ветки ссохшихся кустарников, что росли неподалёку. Решено было на ночь вновь прижаться друг к другу, укрывшись маскировочным пустынным халатом, что лежал в сумке у Фреш. Раньше в нём нужды не было, даже сама единорожка не думала, что у неё есть подобная тряпочка, так как редко залазила в свою сумку, думая, что в ней лишь мусор. От холода этот халат практически не спасал, так как по своей сути был лишь сеткой с привязанными к ней кусочками ткани песчаного цвета, но отлично скрывал их силуэты от случайных взглядов.

Перед сном Фреш подумала, что как замечательно лежать с Панацеей, прислонившись спиной к тёплой бочке, на две трети наполненной песком, и под потрескивающий шум мелкого костерка греться об её железную стенку и свою спутницу, глядя в тёмную даль пустоши, вкушая экзотический плод в виде лунного огурца.

Панацея, которая не ощущала ничего подобного, просто радовалась возможности поесть нормальную пищу. Хотя можно ли назвать лунную пищу нормальной? Наверное, всё-таки можно, и пусть вкус неуловимо отличается от её земных собратьев, это всё равно еда, выращенная пони и не законсервированная довоенными машинами. Без передних ног приходилось буквально нырять носом в тарелку, чтобы подцепить один из огурцов. Хорошо, что Фреш ей помогла, буквально покормив с копыт, иначе она до сих пор бы гоняла овощи по песочку вокруг бочки.

— Как я ненавижу беспомощность – прошептала Панацея, глядя на свои обрубки, которые, будто бы услышав её, отозвались глухой болью. Глядя на мир, выкрашенный в зелёный оттенок, она почти начала забывать, каково это, видеть истинные цвета объектов. Единственный плюс электронного зрения состоял в том, что в темноте, такой как сейчас, можно было заметить гораздо больше, чем живым глазом. Любой мрак превращался в сумрак, а каждая тень – в полутень. Это конечно удобно, но настоящих глаз это ей никогда не заменит.

В подобных раздумьях синяя пони провела около шести часов, после чего разбудила свою спутницу, упорно отказывающуюся просыпаться. Спустя некоторое время, когда Фреш-Де-Лайт окончательно пришла в себя ото сна, Панацея поручила ей держать вахту и разбудить, если она увидит что-нибудь необычное, после чего быстро ушла в исцеляющий сон.

Фреш, ещё позёвывая, но уже поборов остатки сна притянула к себе свой пистолет, их единственный огрестрел на данный момент, и положила его рядом с собой, чтобы при случае опасности пустить его в ход. Опасностей не наблюдалось. Поняв, что тупо уставившись в горизонт, иногда оглядываясь за спину, она просто вывихнет себе глаза, единорожка подбросила ещё немного веток в костёр и решила понаблюдать за спящей Панацеей, так как других развлечений в ближайшее время не предвиделось.

Во сне эта пони выглядела намного милее, а выглядела бы ещё лучше, будь вместо этой повязки живой глаз. Непривычно было видеть у неё расслабленное выражение лица, равно как и такую беззащитную позу. Пока это пони спала, единорожка успела досконально изучить каждый шрамик на её теле, замечая даже те, о которых сама Панацея давно забыла. Если б она не спала, единорожка давно бы получила на орехи за такое внимание к её персоне, а так – совсем другое дело.

— И верно, во сне ты такая уязвимая – подумала Фреш, вспоминая, как она шпыняла её за излишнюю сонливость. В этот раз Панацея точно не разочаруется в ней, она прилежно отсидит свои четыре часа и не заснёт!

Однако четырём часам так и не суждено было пройти. Уже через пару скачков большой стрелки синяя пони проснулась от того, что её настойчиво пихают в бок. Когда она открыла глаза, оказалось, что со спины в их сторону движется какое-то животное, напоминающее помесь кролика с кабаном. Это ушастое, покрытое жёсткой щетиной, существо скакало в их сторону всеми своими членами. Двигалось оно длинными прыжками за счёт сильных задних лап, в то время как передние, слаборазвитые, безвольно свисали с туловища мелкими отростками. Это был угорелец, названный так потому, что скачет вокруг жертвы как угорелый, выжидая удобный момент для атаки.

— Отлично, эти монстрики обычно охотятся в одиночку.

— Что мне делать? – взволнованно произнесла Фреш, немного растерявшаяся при виде очередного мутанта, но тем не менее держа пистолет в воздухе направленным в правильную сторону.

— Подпусти его поближе, и, как я скомандую – пульни ему прямо в рыло, это должно его успокоить.

На пререкания не было времени, так как расстояние стремительно сокращалось. Похоже, монстроид наконец заметил парочку пони, притаившихся за бочкой, и сиганул в их сторону с удвоенным рвением.

— Давай! – скомандовала Панацея.

Единорожка спустила курок и тут же была вознаграждена фонтанчиком крови вперемешку с кусочками черепа и мозга, вылетевшими через затылок бедного животного.

— Отлично стреляешь – похвалила её Панацея – возможно из тебя и выйдет толк.

В обычной ситуации, Фреш-Де-Лайт просияла бы как начищенный пятак от подобной похвалы, но сейчас её занимал другой, как ей казалось, более важный вопрос.

— Что это такое – спросила она, глядя на поверженного мутанта.

— Это? Это наш с тобой завтрак.

— Завтрак? – не поверила своим ушам единорожка – но я думала, что у нас достаточно овощей чтоб…

— Чтоб что? Съесть их все за один раз и снова сосать копыто?

— Но это же мясо…

— Уф, я прекрасно тебя понимаю, но это пустошь, а когда она преподносит нам такой кусочек на ножках – отказывать неприлично, иначе можно сильно пожалеть. Надеюсь, ты умеешь готовить?

Готовить Фреш-Де-Лайт умела отлично. Именно этим она и занималась в своём убежище до своего ухода, но то были овощные запеканки и яблочные пироги. Готовить мясо ей пока не приходилось. Впрочем, как оказалось, готовить мясо было так же легко, как и овощи, а исходящий от него во время готовки аромат приятно наполнял ноздри. Она боялась себе в этом признаться, но ей нетерпелось поскорее откусить кусочек. Когда мясо было приготовлено, единорожка одолжила у Панацеи нож, чтоб разрезать его на кубики. Это должно облегчить приём пиши для её спутницы, которой приходилось снова нырять в тарелку, чтобы подцепить кусочек. Фреш с опаской взяла первый аппетитный кубик мяса и положила себе в рот, стараясь не чувствовать его вкуса. Несмотря на её усилия, она почувствовала всю полноту вкуса прожаренного стейка. Это был очень необычный вкус, непохожий ни на один из плодов или злаков, а самое главное – ей понравилось. От осознания этого ей было немного стыдно. Как же так? Пони – травоядное существо, а любит есть мясо.

— Я догадываюсь, о чём ты думаешь – произнесла Панацея, прожевав очередной кусочек – если тебя это утешит, то иной раз я тоже предпочитаю кусочек прожаренного шашлыка бутерброду с ромашкой, особенно если он приготовлен так же хорошо, как этот.

Эти слова действительно успокоили единорожку. Что ж, по крайней мере, она не одна в этом уродстве.

— В следующий раз попробую смешать овощи с мясом, думаю, может получиться что получше – пообещала маленькая мисс повар, прикидывая, какие овощи будут хорошо гармонировать с мясной котлетой.

После такой сытной трапезы обе пони снова были полны сил и готовы отправиться в дорогу. Их сумки пополнил небольшой запас неиспользованного сырого мяса, ждущий своего часа при следующем привале, а умы были устремлены только вперёд, в сторону Нового Кантерлота.

До большой дороги обе пони добрались всего за час пути, встретив по дороге лишь кучку радтараканов, которые не представляли особой угрозы, да и вообще, торопились куда-то по своим важным делам. Фреш-Де-Лайт даже не представляла, как будет рада вновь увидеть мощёную булыжником дорогу, которую то тут, то там окружают довоенные здания или их останки. Разительная перемена после нескольких дней брождения по пескам. Это ощущение не омрачал даже дискомфорт в желудке, появившийся от переваривания непривычной пищи.

— Отлично – произнесла Панацея, как только её копыта коснулись твёрдой поверхности дороги – отсюда мы быстро доберёмся до Кантерлота, к тому же можно пошарить в окружающих зданиях, никогда не знаешь, что можно в них нарыть.

Сказано — сделано. Первое же неразрушенное здание встретило их тихим гулом голосов из-под двери. Осторожно посмотрев в отверстия, бывшие когда-то окнами этого здания, они увидели парочку жеребцов, одетых в кожаные куртки со стальными наклёпками. Их лица скрывали маски с прорезями для глаз и расстёгнутой ширинкой на месте рта. Это были рейдеры. Эта парочка склонилась над каким-то трупом, судя по всему убитым довольно недавно от выстрела в голову, так как кровь ещё не успела засохнуть и продолжала течь из простреленного черепа. К счастью, они стояли спиной ко входу и окнам что-то тихо обсуждая, и это давало идеальный шанс для внезапной атаки.

— Вот тебе вопрос, малявка, что мы сейчас сделаем? – тихо спросила Панацея.

— Эээ… развернёмся и пойдём дальше? – без особой надежды ответила единорожка.

— Неверно. Сейчас мы нападём на этих гнид со спины и заберём их снаряжение.

— А по-хорошему никак?

— Наивняк. Это же рейдеры, бандиты, которые нападают на мирных пони и убивают, чтоб забрать с трупа все ценности, так что убийство этой парочки пойдёт жирным плюсиком в нашу карму.

— Убийство?! – ужаснулась Фреш, но строго в рамках необходимой скрытности.

— Слушай, я думала, ты уже поняла, что на пустоши жизнь стоит ровно одну пулю.

— Это как-то неправильно…

— Слушай, это обычный вопрос выживания, и я хочу знать – могу ли я на тебя рассчитывать сейчас и в будущем?

— Х-хорошо – смирилась Фреш-Де-Лайт – я постараюсь тебя не подвести.

— И на том спасибо. А сейчас слушай наш план. Это всего двое отморозков, и по крайней мере у одного из них есть огнестрел, возможно и у второго тоже. Раньше я просто расстреляла бы их из окна, но в данном случае это невозможно, так как у тебя ствол даже сейчас пляшет от нерешительности. Вот что мы сделаем :

Ты постараешься попасть одному из них в затылок и быстро спрячешься, лучше даже убеги за угол, в то время, как я останусь стоять в другом окне ровно до того момента, как оставшийся отморозок меня заметит. Естественно, он захочет разобраться со мной и выбежит наружу, и именно в этот момент ты и должна всадить ему пулю в затылок, пока он тебя не заметил. Если что-то пойдёт не так – действуем по обстоятельствам.

План пришёл в исполнение, но после первой же ступени стало понятно, что всё уже идёт совсем не так. Единорожка, не сумевшая пересилить себя, целилась одному из рейдеров в ногу. Когда прозвучал выстрел, пуля, вылетевшая из её пистолета, отрикошетила от пола и улетела в стену, пробив дырку в доске. Реакция рейдеров была мгновенна, единорожка даже не успела вовремя скрыться, в отличие от своей спутницы, уже достающей свой убогий нож. Теперь они поменялись местами, Фреш досталась роль приманки, а Панацее придётся придумать, как одним ножом зарезать двух здоровых жеребцов, настроенных не самым дружелюбным образом. За дверью тут же послышался топот копыт, возрастающий по мере приближения рейдеров, и вот дверь, ведущая в здание, резко раскрылась, полностью загородив Панацею. Тут же выскочил первый из бандитов, вооружённый длинным ножом, зажатым в зубах, а за ним последовал второй, с закреплённым на ноге 10-мм пистолетом-пулемётом. Пользуясь дверью, как укрытием, Панацея пропустила вперёд рейдера с ножом, посчитав, что уже с ним Фреш должна справиться без её помощи, и напала на того, который был вооружён огнестрелом. Атака получилась на удивление успешной, этот гад даже не успел удивиться, как тонкий, сто раз затачиваемый клинок вошёл ему в шею, пронзая горло. К сожалению, вытащить нож назад не было никакой возможности, так как поверженный враг свалился на землю, придавив его ручку своей тушей, ещё дальше вгоняя нож внутрь. Дальше Фреш должна разобраться сама.

Когда дверь раскрылась, единорожка уже успела отползти на приличное расстояние от окна, в которое производила выстрел. Она видела, как синяя пони пропускает вперёд первого рейдера и убивает его приятеля. Она думала, что смерть товарища хоть как-то повлияет на поведение первого, но нет, он не обратил на предсмертный хрип поверженного соратника ровно никакого внимания, продолжая с настойчивостью, которой позавидовал бы любой танк, приближаться к Фреш-Де-Лайт, наставившей на него дуло своего оружия.

— Можешь не стараться – хрипло произнёс рейдер, ничуть не сбавляя темпа – ты никогда не заставишь себя выстрелить, в отличие от меня. Я прирежу тебя, как последнюю свинью, сучка, или даже лучше, перережу сухожилья и отнесу в наш лагерь, где тебя будут драть по кругу, пока ты сама не взмолишь о смерти.

— Не подходи! – проорала Фреш – Сделаешь ещё шаг и кончишь так же, как и твой приятель!

— Герберт? Мне он никогда не нравился – прохрипел в ответ рейдер, видно не желая даже разбираться, как именно помер его напарник.

— Стой!

— Заставь меня – усмехнулся бандит, уже практически нависая над единорожкой и готовясь привести свои угрозы в действие.

Фреш закрыла глаза и нажала на курок. Раздался звук выстрела. Она сидела не меньше минуты, боясь открыть глаза, готовая получить удар. Ничего не происходило. Когда она наконец решилась приоткрыть глаз, то с удивлением обнаружила мёртвого рейдера, лежащего перед ней на животе, медленно истекающего кровью.

— Да ты, я прям, погляжу, настоящий киллер – усмехнулась Панацея, подходя к трупу, и начиная шарить носом в его сумке и карманах – попала бедолаге прямо в глаз, у него не было шансов.

— Ужасно – проговорила единорожка, содрогаясь при мысли о том, что только что перешагнула невидимую черту – почему пони должны убивать друг друга?

— Это сложный вопрос, на который вряд ли кто-то сможет дать ответ. Но не вини себя, это не ты такая, это мир стал таким.

— Получается, я теперь ничуть не лучше этих отморозков…

— Не накручивай себя попусту, со временем ты привыкнешь к этому, а пока знай, что эти ребятки убивают не столько ради припасов, сколько ради удовольствия, думаю сейчас они не лучше диких зверей, к примеру, тех же радскорпионов, которых мы завалили на пустыре, и они заслуживают такого же обращения.

— Не думаю, что я хочу привыкать к такому…

— Придётся. А пока, что тебе больше нравится – твой старый пистолет или этот пистолет-пулемёт?

Спустя десять минут, пони, уже забравшие с трупов всё ценное, в том числе и с неизвестного убитого единорога, у которого оказалось десятка два патронов калибра 9мм, но не было оружия, уже двигались дальше по дороге. Панацея, заменившая свой дряхлый ножик на более грозную версию, взятую у рейдера, которого убила Фреш, чувствовала себя намного уверенней. Приятным бонусом к этой находке стали ножны, которые теперь были пристёгнуты на остатке левой передней ноги. Фреш же — решила не менять свой проверенный пистолет на его автоматическую версию, ограничившись просто сбором патронов. Как бы то ни было, но с полным магазином она действительно чувствовала себя уверенней.

По дороге стали попадаться группки мирных путников, которые искоса поглядывали на Панацею. Действительно, её вид теперь притягивал все взгляды как магнит, что не могло её не раздражать, но можно ли было их винить? Когда ещё увидишь пони, шагающую на задних ногах, с повязкой, закрывающей глаз и перемотанными обрубками на месте передних ног. Даже одного из этих пунктов хватило бы, чтобы случайные зеваки обращали на тебя внимание, а всё вместе выделало из толпы так же сильно, как если бы она излучала радиоактивное сияние.

— Слушай, на тебя все пялятся – шепнула ей Фреш.

— Знаю, не слепая.

— От тебя это странно слышать вдвойне.

— Заткнись. Кстати, похоже, мы добрались.

И вправду, перед ними из-за пригорка вырос большой город, озаряемый сиянием прожекторов и магических фонарей. Даже отсюда было заметно, что вокруг него постоянно кипит жизнь, не прекращаясь ни на минуту. Множество мелких силуэтов, в которых угадывались путешественники, такие же, как и они, нескончаемым потоком входили и выходили из невзрачных руин, окружавших это место. Чтобы попасть в свободный район, им предстояло пройти Гадюшник. Именно через него и пролегал их дальнейший путь.

Глава 10

Глава 10

Чем ближе пони приближались к этой дыре, тем более уныло и зловеще она выглядела. Однако, вместе с тем им начинал открываться прекрасный вид на свободный район, а точнее на стену, окружающую его со всех сторон, несколько верхушек высотных зданий, а так же огромное солнце на палочке, озаряющее всё своим тёплым светом. Сейчас, когда Панацея и Фреш нашли свободное место в небольшом потоке пони торговцев и приключенцев, они шли по Гадюшнику в сторону искусственного солнца, которое служило им путеводной звездой в этом хаосе недоразрушенных строений и недодостроенных дорог. Объединяться в подобные группы, чтобы пройти Гадюшник, стало стандартной практикой пони, желающих пройти его, отделавшись без лишних неприятностей, конечно, есть и такие, кто отправляется в одиночку, многие даже доходят живыми, но всё же, чем больше группа, тем меньше вероятность, что на тебя нападут. Всё то время, что пони шли по этому месту, на них бросали равнодушные взгляды обитатели третьего района. В основном это были бродяги с погасшими глазами, которые больше ничего не хотели, кроме как провести остаток жизни, подпирая стенки. Ко второй, менее малочисленной группе наблюдателей, относились наркоманы, подпольные торгаши и просто подозрительные личности. Одни просто смотрели в пространство, ещё не придя в себя от очередной дозы, другие бросали косые взгляды на гружённые повозки нескольких караванщиков в группе, а последние умело скрывали свой взгляд от окружающих и сразу уходили вглубь руин.

Дойдя до тяжёлых ворот, Фреш впервые увидела солдат Объединённой Гвардии. Это были гордые жеребцы, одетые в серую форму и чёрные бронежилеты. У каждого было по автоматической винтовке, а голову украшали круглые каски под цвет формы с изображённой на них двухголовой гидрой. Она, должно быть, означает прочный союз Объединённой Гвардии и Лесничих, которые теперь считаются одним из его отрядов. Если солдат ОГ можно было просто охарактеризовать как обычную армию, то Лесничих можно сравнить с элитной разведкой. В этот отряд входят исключительно пегасы, способные разогнаться в воздухе свыше 10 крыловат и полностью прошедшие проверку на лояльность идеалам ОГ. Лесничие по праву гордятся своей высокой подготовкой и моральным духом, а так же тем, что были сформированы раньше самой ОГ. Из неподтверждённых данных известно, что основателем этой группировки стал один из шести осколков, бывших когда-то олицетворениями элементов гармонии, но после катастрофы они стали лишь мелкими частичками старого мира, иначе говоря – осколками. Тем не менее, это больше похоже на красивую сказку, чем на реальную историю, ведь Лесничие до сих пор не могут собрать достаточно доказательств, чтобы подтвердить своё происхождение.

Эти хмурые солдатики, охраняющие вход, заставили всю группку пройти через странную стальную рамку, которая показывала что-то, что только им и было известно. Панацея ни разу не видела, чтобы хоть кто-то не сумел пройти эту проверку, она даже считала что это напрасная трата времени, все проходили её раньше, все прошли её и сейчас. Конечно, эту проверку придумали не они, а Хувс, который устанавливал порядки в этом городе, ведь будь воля ОГ, у каждого из посетителя этого места изымалось бы всё оружие и большая часть припасов, которыми хотя бы теоретически можно нанести вред здоровью окружающих. Наконец, оказавшись по другую сторону ворот, Фреш узрела всё великолепие свободного района. Это были уютные улочки, хоть и не без своих пьяниц, любящих полизать соль и попить алкоголя, довоенные здания, воссозданные во всём своём великолепии, но уже слегка потрёпанные бытом, выглядели весьма сказочно. Но самым главным зрелищем было огромное искусственное солнце, питающее сады на другой стороне района, глядя на которое начинали слезиться глаза. Этот светящийся шар, переливающийся множеством оттенков невероятно тёплых цветов, охраняло несколько лесничих в солнцезащитных очках, неторопливо пролетая поблизости. Если приглядеться к обстановке на улице, то, в большинстве своём, это можно охарактеризовать как деловую суету. Большинство пони куда-то торопились, ещё больше куда-то опаздывало, но были и такие, которые никуда не спешат, а если хорошенько поискать по подворотням, то наверняка найдётся парочка, которые уже везде успели. Весь этот живой поток слегка разбавляло присутствие роботов, которые казалось, отлично дополняют эту картину. Тут были и роботы – стражи, машины без капли воображения, охраняющие все крупные входы и выходы. Народ даже шутил, что если бы в заборе появилась дырка в шесть досок, то на следующий день там стоял бы робо-страж. Они обладали тяжёлыми орудиями, встроенными в их механоиды, и, совершая передвижения на гусеничном ходу, готовы были покарать каждого, кто не хочет существовать в этом месте по его законам. Следующей моделью роботов, которых часто можно было встретить, были робо-шерифы, или просто – рошеры. Это были излюбленные модели немногочисленных пониционеров, набранных из ОГ, так как с ними было возможно вести беседу. Да, десять лет назад они были тупыми, как и их собраться стражи, но после великого обновления, длившегося неделю, стало казаться, что говоришь с разумным существом. Эти роботы передвигались с высокой скоростью за счёт своих ног, приваренных к бокам основного яйцевидного корпуса, а лёгкое оружие, такое как 9-мм автоматический пистолет, позволяло быстренько нагибать граждан, вздумавших нарушать закон в их смену. До обновления они просто убивали преступников, что мешало следствию провести допрос, сейчас же они всегда стараются задержать преступника, если есть такая возможность, если же таковой возможности нет, то горе каждому, на кого нацелен их сенсор. Прочие модели роботов, которых можно встретить в этом месте, были настолько разнообразны по областям своего применения и конструкционных решений, что на описание каждого ушло бы несколько дней, так что остановимся на этих двух моделях, обеспечивающих защиту свободного района.

От дивного вида единорожку отвлёк лёгкий пинок, означающий, что у Панацеи закончилось терпение стоять на месте, и они отправились по одной из улиц.

— Разве мы не должны отправиться в середину города, чтобы отдать письмо Мистеру Хувсу? – поинтересовалась Фреш.

— Не сейчас. Сначала нам нужно заглянуть в одно заведение.

— Зачем?

— Затем, что для прохождения в центральную часть города нужны крышки, пять тысяч за вход, а у нас пока нет такой суммы.

— И в этом заведении нам дадут крышки? – спросила единорожка, заранее понимая всю бредовость своего вопроса.

— Конечно, нет! Но я знаю одну личность, которая с радостью поделится с нами, едва заслышав о цели нашего визита. Если, конечно, мой нетоварный вид его не спугнёт.

Весь остаток пути Фреш-Де-Лайт больше не задавала вопросов, чтобы не напоминать Панацее лишний раз о её незавидном состоянии. Этот путь привёл пони к дверям казино с красочным названием «Золотая Лихорадка». Это было богато украшенное двухэтажное здание, по углам которого стояли кобылки, одетые в строгие костюмы, и зазывали случайных прохожих внутрь. Вывеска, мерцающая жёлтыми огоньками, изображала собой огромную морковку с названием заведения внутри, ну а дверь, находящаяся под вывеской так и просила, чтобы её открывали пинком задней ноги, будто за ней стоял твой злейший враг, разглядывающий дверную ручку в опасной от неё близости. Убранство этого помещения было подобранно в золотых и чёрных тонах, иногда переходящих в оранжевый цвет, ряды одноногих бандитов, за которыми пони испытывали свою удачу с мечтой о трёх яблочках в глазах, стояли вдоль каждой стены первого этажа, а между ними свободно пристроились рулетка, двадцать одно и несколько автоматов с бинго. Охрана этого помещения, представленная в виде нескольких жеребцов серьёзного вида, на входе изымала всё оружие с посетителей, чтобы не провоцировать горячие головы на излишнюю жестокость. Кассирша, находящаяся за стальной сеткой и бронированным стеклом, всё время подсчитывала что-то на калькуляторе, иногда переключаясь на счёты, отвлекаясь лишь для того, чтобы разменять валюту на фишки и наоборот. Она комфортно сидела в своей хорошо защищённой комнатке, что давало возможность без опасения за свою жизнь отказывать тем немногим посетителям, что пытались расплатиться фальшивыми деньгами или просто взять в долг, проигравшись в хлам.

Благополучно сдав всё оружие, Панацея и Фреш, под растерянный взгляд охранников, прошли дальше по залу, к направлению лестницы на второй этаж, где находился бар-бильярдная.

— По-моему, на тебя тут пялятся даже больше, чем на улице – прошептала единорожка, подходя к ступенькам.

— Их можно понять, буквально пару недель назад я заходила сюда, чтобы получить деньги с одного из совладельцев, а в результате осталась тут на пару дней, пока он не вернулся из очередного запоя.

— Ты что-то натворила за эти два дня, пока тут была?

— Нет, я всего лишь затеяла пару пьяных драк, перебила десяток бутылок с вином и перепробовала всех жеребцов с кобылками, которые представляют тут альтернативные услуги, и сейчас, я думаю, тебе стоит забыть последнюю часть мной сказанного.

Поднявшись на второй этаж, Панацея оглядела обширное, но пустующее помещение, наполненное лишь барной стойкой, бильярдными столами, несколькими креслами с устроившимися на них понями лёгкого поведения, зебра, курящего в сторонке, и саму барменшу, скучающую за прилавком.

— Отлично, он здесь.

— Кто он? – спросила Фреш-Да-Лайт, рассматривая каждого жеребца, находившегося в помещение.

— Тано. Это тот зебр, что курит с отсутствующим выражением. Когда к нему подойдём, запомни: главное – никогда не пей из его бутылки, даже если он предложит.

-Э… хорошо.

-Ладно, двинули.

Когда пони подошли к Тано, он резко развернулся и, встав на задние копыта, явно хотел обнять старую знакомую, источая слабый запах табака и перегара, но оглядев её, тут же обратно опустился на четыре ноги.

— Ну, привет, скелетик, неужто я тебя напугала?

— Испугаешься тут – ответил зебр с лёгким акцентом – что с тобой случилось? Чувство, будто тебя прокрутили в мясорубке, да и вообще, где твои ноги?

— Я их съела, и давай больше не будем об этом, ладно?

Зебр коротко кивнул.

Пока они разговаривали, единорожка успела рассмотреть Тано со всех сторон. Это был зебр крепкого телосложения, бледно-серой масти с чёрными полосками, напоминающими на животе и груди рёбра. Его грива была собрана в короткие дреды, свисающие с одной стороны белыми прядями, а с другой – чёрными. Он обладал жёлтыми глазами тусклого цвета, от чего создавалось впечатление, будто они потихоньку выцветают, а во рту насчитывались, как минимум, две золотых коронки, гордо сияющих на верхней челюсти. Особого внимания заслуживала его метка в виде непонятного символа, похожего на перевёрнутую и сплющенную восьмёрку с ромбом посредине.

— Так, что тебе от меня нужно? – спросил Тано после затянувшейся паузы.

— У меня есть то, что тебя заинтересует, а учитывая твою страсть к опасным приключениям – это что-то тебе очень понравится.

— Ха-ха, что-то я не припомню, чтоб раньше ты отправлялась хоть в какое нибудь опасное приключение, предпочитая проверенные пути тем, которые обычно выбираю я.

— Пони меняются, и я не исключение.

— Хорошо, я тебя выслушаю.

— Всё просто, у меня есть возможность законно пробраться к Хувсу и поговорить с ним.

— И, как я полагаю, тебе не хватает крышек, верно?

— В точку.

Тано на время задумался, видно перебирая в голове все возможности данного предприятия. Фреш, которой этот зебр быстро стал симпатичен, так как в её глазах он сразу принял облик храброго исследователя, готового отправиться в любое опасное приключение, не просто из-за награды, как Панацея, но и ради самого приключения.

— Ладно, считай, что ты меня заинтриговала.

— Я рада, что мы легко нашли общий язык. Кстати, ту стерву, которая всегда с тобой таскается, ещё не пристрелили?

— И не мечтай, обрубочек, в отличие от тебя, как я посмотрю, у меня всё просто в шоколаде.

Фреш-Де-Лайт повернула голову в сторону источника этого голоса и увидела пегасиху, направляющуюся в их сторону. По всем параметрам ей подходило слово леди. У неё была шкурка бледно-сиреневого цвета, яркие красные глаза, спрятанные под круглыми пенсне, и элегантно уложенная грива двух цветов, чёрного и белого, даже метка в виде кружки чая не нарушала этот образ. Эту пони портило только две вещи – постоянно ироничное выражение мордочки и отсутствие правого крыла, которое даже не было потеряно, его просто никогда не существовало. Пегасиха подошла к компании и встала рядом с Тано.

— Знакомься, малявка, эту шлюхину дочку зовут Фенита, и она, как мне ни прискорбно это говорить, тоже отправляется с нами.

Единорожка, которая раньше не замечала за Панацеей подобного сквернословия, удивлённо на неё уставилась, стараясь придать мордахе осуждающий вид.

— Ой, не надо мне тут рожи строить, это всё правда. Её мамаша занимается тем, что обслуживает жеребцов, целыми табунами. Я думаю, она даже не заметила, как залетела, поэтому продолжала выпивать даже во время беременности, в результате чего на свет появилось вот это однокрылое чудо. Как твоя мамаша, не померла ещё, кстати?

— Ты прекрасно знаешь, что её застрелили в постели уже два месяца назад, к тому же, милочка, не тебе сейчас говорить про моё крыло. Мне даже интересно, кто тот герой, что оборвал тебе ножки, скажи, пожалуйста, я хочу угостить его выпивкой – парировала Фенита, легонько коснувшись конца обрубка Панацеи, от чего та встрепенулась, будто её задели раскалённой железкой.

— О, бо-бо, как я погляжу?

— Ещё раз коснёшся меня, сучка, будешь с пола зубы подбирать.

— Так, бабы, заканчиваем трёп – подал голос Тано, терпение которого подходило к концу.

— Хорошо-хорошо – проговорила пегасиха – вот только Панацея, дорогуша, что это за малышка рядом с тобой? Решила последовать моему совету и найти себе постоянного партнёра? Хотя кому ты нужна в таком виде…

— И действительно, кто она такая? – спросил зебр.

— Ладно, я тебе расскажу, только, давай присядем где-нибудь, а то мои ноги уже начинают подкашиваться – согласилась синяя пони, полностью игнорируя Фениту.

После часового разговора, в котором Панацея поведала всё, начиная с того момента, как встретила Фреш, и заканчивая тем, как они вошли в казино, настала очередь единорожки расспрашивать двух новых спутников. Оказалось, что Тано некогда был снайпером из отряда старателей, но бросил это дело, когда со своими бывшими товарищами отыскал склад с довоенным оружием, где началась настоящая бойня за их обладание. Зебр, как пони разумный, прихватил с собой приглянувшуюся снайперскую винтовку, которая, как оказалось, работала на магии, и отправился в другой конец страны, чтобы больше никогда не столкнуться со своими бывшими коллегами, если, конечно, кто-то из них выжил. Таким образом он и попал в Новый Кантерлот, где устроился наёмником и поселился в одной из комнат этого казино. Позже он встретил Фениту, с которой быстро сблизился во время одного из заданий. Она оказалась толковой наводчицей, да и просто приятной в общении девушкой, что повлекло за собой плотное сотрудничество. Несколько позже он встретил Панацею, оказавшись с ней в одном конвое, как когда-то с Фенитой. Похоже, она напомнила ему ту пегасиху, поэтому они быстро сошлись, хоть и не так плотно. С другой стороны, обе девушки, как только встретились, быстренько возненавидели друг дружку. Каждая норовила испортить жизнь другой самыми изощрёнными способами, но до перестрелки или драки никогда не доходило, всё ограничивалось лишь словесными колкостями и зудящим порошком в простыне. К счастью, обе уважали мнение Тано, который каким-то непостижимым образом завоевал роль лидера в их компании и пресекал их разборки единственным словом.

Когда все разговоры были закончены, Тано заявил – отлично, теперь, когда все мелочи улажены, думаю, ты согласишься, если отряд возглавлю я – обратился он к Панацее.

Зебр даже не спрашивал, а утверждал это как данность, но что ещё больше поразило Фреш-Де-Лайт, так это то, что синяя пони покорно кивнула, даже не пытаясь отвоевать роль лидера назад. Настолько силён был авторитет зебра в их компании.

— Отлично, к Хувсу мы отправимся завтра, а сейчас тебе стоит сходить в больничный центр, чтобы подлечить свои раны, а именно – в двадцать четвёртую палату – улыбнулся Тано – ну, а мы пока подождём тебя здесь.

Глава 11

Глава 11

Путь до больницы оказался недалёкий и скупой на события, поэтому всю дорогу пони просто разговаривали. У Фреш накопились некоторые вопросы, которыми она сейчас терроризировала Панацею.

— Как думаешь, зачем он послал тебя в больницу?

-А разве не ясно? Залечить раны. Боюсь только, на это уйдут почти все мои крышки.

— Нет, я имею в виду, почему именно в двадцать четвёртую палату?

— Точно сказать не могу, но Тано редко что-то делает без причины, так что лучше заранее подготовиться к сюрпризу, каким бы он ни был.

— Кстати, почему ты мне не рассказываешь, чем занималась до того, как стала работать на пустоши?

— Это унылая история, к тому же я совсем не в настроении.

— Ну пожааааалуйста – запела единорожка.

— Нет, значит, нет. И хватит об этом.

— Ну и ладно, я у Тано потом спрошу, уж он-то мне расскажет.

— Вот на этом и сойдёмся.

Поняв, что синюю пони бесполезно расспрашивать дальше, Фреш-Де-Лайт закрыла ротик на замочек и молча провела весь остаток пути, пытаясь обижаться на свою спутницу, что было совсем не просто.

Больница находилась около края садов. В этом секторе выращивали зимние сорта фруктов, поэтому сейчас деревья были пустыми. Всего сады были поделены на четыре сектора, сориентированных под каждый сезон года, чтобы город никогда не оставался без пропитания, а пони – без работы. Так, к примеру, весенние фрукты всегда отличались повышенной сочностью, летние были самые сладкие, осенние самые большие и питательные, а зимние брали своей способностью к долгому хранению. В связи с тем, что работа в садах не обходилась как без мелких бытовых, так и крупных травм, больница была возведена максимально близко к ним, чтобы садоводы смогли получить врачебную помощь как можно быстрее, ведь именно эта профессия считалась одной из самых престижных в районе. Можно даже сказать, что ради неё и был основан Свободный Район. Сама больница представляла собой белоснежное продолговатое здание, имеющее сглаженные углы и большое изображение розового креста со стрелочкой. Это двухэтажное строение вмещало в себя всё, что только можно пожелать от лечебного учреждения – от кабинета педиатрии до комнаты экстренной хирургии. Охрана больницы обеспечивалась одним рошером, поставленным в пару с единорогом достаточного грозного вида и некоторым количеством робо-стражей. Плюс ко всему, больница была оборудована турелями с установленными на них камерами видеонаблюдения, намертво приваренных к основаниям стволов их крупнокалиберных орудий управляемыми из комнаты охраны, которая находилась где-то внутри строения. Именно по этой причине, турели всегда были направлены на постояльцев, что рождало на входе некоторые неуютные чувства.

Обе поняши без излишних проблем прошли мимо охранников и направились внутрь. Там их встретил робот-регистратор, который, проведя поверхностное сканирование обеих пони, назначил Панацее пройти в любую палату хирургической направленности, а Фреш-Де-Лайт выдал пачку аскорбинок. Пройдя по назначенному маршруту, они зашли в одно из многочисленных ответвлений коридора. В этом крыле было мало народа, лишь пожилая земнопони, ждущая у двери в 28 палату, и молодая пегасиха в форме лесничих, дремавшая у двери под номером 24, куда Панацея и собиралась попасть. Делать нечего, пришлось сесть рядом, чтобы дождаться своей очереди. Как только круп синей пони коснулся стула – пегасиха встрепенулась и оглянулась на подсевшую компанию, затем оглядела весь коридор, затем снова обернулась на компанию.

— Не пойму, неужели нельзя пройти в другой кабинет – проворчала лесничая.

— Это уже не ваше дело – огрызнулась в ответ Панацея, которую всегда нервировали очереди.

— Совсем гражданские обнаглели, никакого уважения к тем, кто их защищает – парировала розовая пегасиха.

— Ах защищаааают. Передай всей своей шайке, что у вас это хреново получается.

— Я тебе сейчас эти слова затолкаю обратно в пасть, и не посмотрю, что ты инвалид!

Незнамо почему, но последнее слово ударило по самолюбию Панацеи огненным бичом, похоже, инвалидом она пока себя признавать отказывалась, предпочитая термин – раненая.

— А давай, попробуй, мне не нужны передние ноги, чтобы налягать тебе по первое число! – поднялась пони и упёрлась с пегасихой лоб ко лбу.

— Чщщщ!!! – раздалось из одного из кабинетов. Это было самое совершенное «чщщщ», которое можно было только представить, оно было глухим, но одновременно таким громким, что его услышали бы даже во время бомбардировки. Обладательницей этого «чщщщ» года была одна из докторов, выглянувшая на шум из кабинета, которая, удостоверившись, что обе вороны прекратили своё карканье и сели обратно на свои места, вновь удалилась за дверь своей палаты. Фреш, наблюдавшая за всем со стороны, решила, что у её спутницы накопилось слишком много пара в чайничке, и, чтобы не попасть под горячее копыто, надо вести себя осторожней.

Спустя десять минут демонстративного незамечания друг друга из 24 палаты вышла вторая пегасиха, тоже одетая в униформу лесничих, и ушла вместе со своей сослуживицей. Теперь, когда путь был свободен, обе пони прошли внутрь и закрыли дверь на засовчик. Это была палата роботизированного типа, то есть, ей заправлял автодок вместо живого врача. Автодок этой конкретной палаты был шкафообразной конструкции и передвигался на гусеничном ходу. По бокам его корпуса были две гибких механических клешни, а прямо посредине был монитор с изображением понячей мордашки. Чем ближе Панацея подходила к этому автодоку, тем сильнее чесалось у неё в мозгу, на языке появлялся кисловатый привкус, а по коже забегали мелкие мурашки узнавания. Когда картинка на дисплее автодока стала видна достаточно чётко, чтобы не расплываться, даже единорожка сосредоточилась, вглядываясь в знакомые черты. Действительно, Тано знал толк в качественных сюрпризах. Прямо сейчас на Панацею глядело её собственное изображение, выполненное в цифровом виде. Да, у её компьютерной версии была другая причёска, не скрывающая правый глаз, да, оно выглядело очень приветливым, даже кое-где наивным, но ошибиться было невозможно – это точь-в-точь её фотография с пропуска в «Пурпурный Крест».

— Добро пожаловать – заговорил автодок электронным женским голосом, имеющим мало сходств с оригиналом – пожалуйста, назовите услугу и сколько крышек вы готовы на это потратить, в связи с вашими пожеланиями и платёжными способностями – мы выберем оптимальный способ лечения.

— Это… это я, на дисплее, но изображение как минимум годовалой давности.

— Знаешь, а раньше ты была симпатичной – вставила единорожка, чтобы немного разрядить атмосферу. Странно было слышать нерешительность в голосе синей пони снова, ведь в прошлый раз это произошло после того, как она очнулась без ног и глаза.

— Откуда тут моё изображение – спросила она у автодока, особо не надеясь на ответ от бездушной машины.

— Так, девушка, у меня плотный график, после вас у меня по плану смазка и флирт с холодильником из противоположного крыла, так что пожалуйста, думайте быстрее и не задерживайте нас обеих.

— Ого – удивилась единорожка – по-моему, этот ящик только что прочитал тебе нотацию.

— Ты кого ящиком назвала, малявка? Я не ящик, а автодок №24! Запомни это!

— Хм, давно я уже не встречала мозговых процессоров – обратилась Панацея, уже оправившись от первого потрясения – примерно с того момента, как мой центр разобрали по кирпичикам.

-Эм….

-Колись, жестянка, кто тебя собрал, иначе я залью в твой гелевой раствор всю мэджик-колу, которую только достану!

— Нет, не надо! У меня от этого монитор раскалывается на следующий день! Это… это доктор 3.14, он создал всех нас и посадил в эти стальные корпуса!

— Доктор Пи, значит… кто он и где находится?

— Я не знаю, никто из наших не знает, эта информация стёрта и не подлежит восстановлению. Известно лишь, что он где-то за пределами Кантерлота. Это всё. Пип.

— Пип?! Да ты издеваешся! Хватит косить под двухъядерный терминал.

— Спасите! На помощь! Клиент меня домогается! – вот что я закричу, если вы от меня не отстанете.

— Хорошо-хорошо, как нас учили – компьютеры тоже пони – успокоилась Панацея.

— Вернусь к вопросу – что вам надо?

— Вылечить ноги.

Панацея подняла свои культи на уровень дисплея автодока под номером 24, и тот осторожно разбинтовал их. Фреш-Де-Лайт было одновременно и любопытно и страшновато глядеть на то, как выглядят теперь эти обрубки, когда их больше не заливает кровь. Да, она делала редкие перевязки, но тогда вся подбинтовая поверхность была залита кровью, сейчас же бинты только чуть-чуть пожелтели и покрылись налётом от пыли. Всё же не сумев перебороть своё любопытство, которое съедало её без чая и масла, она решилась и глянула на них. Зрелище было немного отталкивающим, но ничего страшного в нём не было. Просто обычные понячьи ноги, заканчивающиеся розоватыми ожогами на месте отсечения, слегка переходя на кожу, как крышка от стеклянной бутылки находит на её горлышко. Автодок, стоит отдать ему должное, осторожно, без лишних прикосновений, осмотрел раны и вынес вердикт, основываясь на доступной Панацее сумме.

— Ваши средства позволяют вам провести частичное заживление раневой поверхности, этого будет достаточно, чтоб вас больше не мучили боли, любые, кроме фантомных, но недостаточно, чтобы свободно опираться на них. Вы согласны? Пип.

— Да, приступай. Пип.

— Ха – ха – ха. Очень смешно. Приступаю к операции.

Пони шли обратно в казино. После операции, которая высосала почти все имеющиеся в запасе крышки, Панацея чувствовала онемение в передних ногах, переходящее на грудь и ударяющее в мозг, поэтому назад она возвращалась лёжа на Фреш.

— Странный был этот автодок, что ты о нём думаешь? – спросила её единорожка, приближаясь к дверям «Золотой Лихородки».

— Для меня, в былые времена, это было вполне привычным зрелищем. Вот только чтобы подобная система работала – нужен мозг недавно скончавшегося пони, а учитывая, что мой до сих пор при мне – я теряюсь в догадках, как он функционировал.

— Где же ты работала – удивилась Фреш, почувствовав, что если сейчас правильно разложит карты — узнает много интересной информации.

— Слышала когда-нибудь про центр «Пурпурный Крест»?

— Впервые слышу.

— Так я и думала.

На этом разговор окончился, но пони уже подошли к дверям казино и прошли внутрь.

— Как я посмотрю, ты уже успела понаблюдать это занятное зрелище – поприветствовал их Тано.

— Слушай, о таких вещах обычно предупреждают заранее – проворчала синяя пони, которую единорожка осторожно опустила в одно из кресел, чтобы она дооклемалась от наркоза там.

— И испортить такой сюрприз? Я такое не пропустил бы даже за банановое виски!

— Кстати, лапочка – обратилась Фенита к Фреш – каково это, таскать такую тушку на себе? Мммм, я уже представляю это чувство, как она своим животиком поглаживает твою спинку при каждом шаге. И сжимает тебя своими бёдрами. Крепко, чтобы не упасть.

— Так, Фенита, отстань от девочки, не видишь, она вся покраснела.

— Ну как я могу от неё отстать? Посмотри на неё, она такая миленькая, прям съела бы с мёдом.

— Всё равно, хватит развращать жеребят, у них хотя бы в теории должно быть безоблачное детство.

— Ну, хорошо, большой папочка, я пойду спать. Завтра, как-никак, мы отправляемся в Центр.

После того, как Фенита ушла в одну из комнат номера, в котором сидела вся компания — Тано повернулся к Панацее, но та уже спала как убитая, пустив изо рта тонкую струйку слюны.

— Так, с этой всё ясно, а что насчёт тебя? И да, не подумай чего насчёт моей наводчицы, на самом деле она не такая пошлая, какой хочет показаться.

— Всё нормально. Она мне даже более симпатична, чем… — тут она оглянулась на Панацею — … чем некоторые чрезмерно занудные персоны, находящиеся в этой комнате.

— Мм. Ты о Панацее, как я понимаю?

— Именно. То есть, я не хочу сказать, что она плохая, просто наверное я слишком много времени провела с ней вместе, что аж устала от неё, ну, то есть…

— Знаешь – перебил её зебр — когда я её впервые увидел, она была похожа на тебя. Она практически не ориентировалась в этом мире и постоянно находила проблем себе на круп. Она верила, что всё в мире будет хорошо, и когда нибудь пони снова начнут любить друг друга, но когда я увидел её в следующий раз, то узрел лишь разочарование в её глазах. Там, где раньше была надежда и вера в добро – появилась холодная расчётливость, а любовь ко всем окружающим заменила жестокость. Конечно, именно эти качества и помогли ей выжить в этом мире, но, глядя на тебя, мне действительно не хочется, чтобы ты повторила её судьбу. Что-то я заговорился. Но запомни главное – у тебя есть то, чего не было у неё в начале этого пути, у тебя есть она и ты благотворно на неё влияешь, уж мне-то виднее.

После этих слов зебр удалился в ту же комнату, в которую ушагала Фенита, оставив Фреш наедине с собой. Если задуматься, то она никогда не пыталась поставить себя на место Панацеи, редко когда пыталась её понять и совсем никогда не задумывалась, что эта пони тоже была когда-то наивной кобылкой, мечтающей о лучшей жизни.

Она подошла к спящей Панацеи и коснулась её груди. Да, эта пони такая же тёплая, как и она.

Сон был коротким. Буквально через пару часов весь город разбудил громкий звук сирены, рвущийся из передающих устройств радио-ботов, летающих над городом. Вся компания, которую разбудил этот звук, сейчас смотрела в окно, дожидаясь продолжения. Весь город последовал их примеру, некоторые так же, как и они смотрели в окно, другие вышли на улицу для лучшего восприятия, а третьи и того – залезли на крыши зданий.

— Внимание! – прозвучал властный голос из динамика – Мы, единороги, истинные владельцы Нового Кантерлота, живущие в Элитном Районе, объявляем вам, что с этого момента вся власть переходит в наши копыта! Весь сброд, не имеющий рога во лбу, обязан в течение двадцати минут покинуть НАШ город, иначе мы колдуем без предупреждения! Хувса больше не существует, все роботы, обеспечивающие охрану этого места – отключены! Любая попытка противиться нашей воле – обречена на провал и будет караться с особой жестокостью. Повторяем! Все, кто не наделён магической силой, обязаны немедленно покинуть стены этого места! Это всё. Можете паниковать.

Не стоит и говорить, что паника началась мгновенно, как по заказу. Все жители города начали ломиться к выходу, чтобы быстрее выбраться наружу. Пока что обходилось без большого числа жертв, благодаря усилиям Объединённой Гвардии, которая поддерживала какое-то подобие порядка. Пони выходили ровной очередью в руины третьего района, откуда тут же устремлялись в пустошь, сбиваясь небольшими группами. Всё было хорошо до определённого момента, но чем дольше длилась эвакуация, тем больше народ нервничал, и вот, спустя ровно отведённое время, прогремел первый залп заклинаний. Магические заряды осыпались огненным дождём на центральный район, разрывая и сжигая десятки замешкавшихся пони своей смертоносной энергией. Одно из заклинаний попало в шест, на котором крепилось искусственное солнце, ещё пока накрытое специальной тканью, и оно упало. Солнце светящимся шаром прокатилось вдоль стены, оставляя за собой кровавый след из раздавленных тел и, пробив один из участков заграждения, покатилось с горы, дробя на своём пути руины Гадюшника, направляясь, куда-то в недра пустоши, отмечая свой путь ореолом света. Началась настоящая паника. Пони обезумили и рванулись к выходу всей своей массой. Объединённая Гвардия больше не могла сдержать их и отступила, стараясь свести потери к минимуму. Пони, давя друг друга, пробивались к выходу, множество народа было насмерть затоптано копытами, жеребята, отбившиеся от своих родителей погибали в этом хаосе безумия от ног своих бывших соседей, которые, не обращая внимание ни на что вокруг, проталкивались вперёд, обдирая бока о других жителей. Дорога моментально окрасилась кровью, смешанной с землёй, а тем временем с небес посыпалась новая порция смертельных заклинаний. На этот раз они ударяли в самые большие скопления пони, разрывая плоть и вызывая фонтаны крови из каждого места, куда попадали. Те несчастные, что не погибли от магического взрыва, но были им покалечены, обрекались на смерть от новой толпы, готовой идти по трупам к спасительному горизонту пустоши. Наконец, последний, третий залп был произведён одиночным заклинанием, единственной целью которого было уничтожение всех оставшихся недостойных. Это была огромная яркая зелёная вспышка, медленно опустившаяся в середину свободного района. Когда произошёл выброс энергии, все пони, попавшие под его воздействие, вначале не поняли, что произошло, но буквально через десять секунд их плоть начала кусками отваливаться с костей, вызывая мучительные судороги, сопровождаемые сильнейшей рвотой. Это был нетоксичный вариант той самой силы, что погубила их мир двести лет назад. Через минуту все районы, кроме центрального, были полностью зачищены. В живых от последнего заклинания остались лишь немногочисленные единороги, сумевшие пережить первые два магических обстрела. Таким образом, Новый Кантерлот пал, а на его месте возник новый город, именуемый Юнисант.

Вся четвёрка наблюдала последние минуты жизни этого замечательного города, стоя на дороге, ведущей в никуда. Им повезло вовремя выйти из восточных ворот, чтобы на собственной шкуре не ощутить все те ужасы магической бомбардировки, которым подверглись остальные несчастные. Однако даже расстояние не укрыло их от предсмертных криков тысячи пони, агонизирующих от зелёной вспышки, накрывшей помимо свободного района и половину Гадюшника. Те, кто выжил после облучения этой силой, позже превратились в монстров. Их плоть местами сползла, обнажив белоснежные кости и части органов, сердца перестали биться, душа оказалась заточена в этой гниющей оболочке. Многие потеряли рассудок, осознав весь ужас своего существования, и превратились в неуправляемых чудовищ, другие же постарались принять своё новоё обличие и, объединившись в группу, растворились в пустоши, создавая достойную конкуренцию гулям, которые по сравнению с ними теперь выглядели, как писаные красавцы.

Это было печальное зрелище, и каждый переживал его по-своему. Тано тяжело вздохнул и отвернулся, чтоб больше ничего не видеть. Фенита закусила до крови нижнюю губу, но продолжала наблюдать за концом города. Лицо Панацеи скрывала ото всех её длинная чёлка, так что было невозможно понять, что она чувствует. А Фреш-Де-Лайт тихонечко плакала, вытирая слёзы правой передней ногой с надетым на неё ПИП ПОН-И, на дисплее которого происходило что-то непонятное, но никто этого не замечал. Все скорбели по умирающему городу с магическим барьером, окружившим теперь уже точно Закрытый Район. Так была потеряна одна из жемчужин пустоши.

Глава 12

И вот, начинается 2 часть моего рассказа.

Глава 12

С момента тех ужасных событий прошло два дня. Несмотря на то, что у путников теперь не осталось какой-либо определённой цели – они решили держаться вместе, двигаясь от стоянки к стоянке. Тано, как мастер выживания, прокладывал наиболее безопасные маршруты, собирал съедобные растения и готовил всевозможные зелья. Фенита занималась организацией лагеря, контролировала, чтобы он был разбит по всем правилам, и просто следила за припасами. Фреш-Де-Лайт выпала роль повара и сиделки, если можно так выразиться по отношению к Панацее, раны которой всё лучше заживали благодаря примочкам Тано. Сама же синяя пони выполняла, по большей части, роль балласта, разбавляемую только ночными дежурствами и взломом электроники, встречавшейся на пути. Именно такой компанией им и пришлось продвигаться по пустоши в неизвестном направлении, пока ПИП-ПОН-И на ноге Фреш снова не ожил.

— Народ, быстрее бегите сюда! – взволнованно воскликнула единорожка, глядя в своё устройство. В нём происходило что-то непонятное. Все разделы, папки и файлы были начисто стёрты с дисплея, будто по ним прошёлся страшный вирус, но вместо них, посреди экрана, сейчас находилось изображение, состоявшее из двух глаз и рта, явно живущих своей жизнью и понимающих, что происходит.

 — Мой ПИП ПОН-И превратился в тамагочу! – воскликнула она, демонстрируя подбежавшей компании светящийся белым светом дисплей.

— Очень похоже на какой-то вирус – проговорила Фенита и задела изображение копытом.

— Дамочка, на вашем месте я бы вёл себя тактичнее! – возмутилось изображение.

— Ого, оно даже разговаривает – удивилась единорожка – давай ещё раз.

— Стоять! – вновь подало голос изображение, – или я прокручу всем напоказ сценку двухлетней давности, где ты кое-что делаешь в туалете.

Фреш, которая уже поднесла копыто, резко его отдёрнула и залилась краской – не смей этого делать!

— При условии, что меня перестанут тыкать.

— А мне интересно, что это за сценка – хихикнула пегасиха и картинно потянулась к экрану, на что в ответ единорожка резко отвела устройство в сторону.

— Хорошо – хорошо, я же дурачусь – рассмеялась Фенита, глядя на лицо Фреш, которая готова была всеми силами защищать свои личные тайны.

— Это очень похоже на умный компьютер, который мы создавали, подключая к нему мозг пони, но намного более продвинутой версии – включилась в разговор Панацея.

— И всё-таки, кто ты? – спросил Тано, обращаясь к программе.

— Я очень долго ждал, пока вы меня спросите! Давайте знакомиться, я – Хувс!

— Хувс?! – хором спросили пони.

— Именно! Хувс. А если точнее, то ХУВС – Хозяйская Умная Внутренняя Система.

— Звучит как-то не очень – честно призналась Панацея.

— Соглашусь, но это лучше, чем первичное название – Система Управления Центрального Процессора, аббревиатура звучала из ног вон плохо.

— Подожди, так значит, что мистера Хувса никогда не существовало? – спросила Фенита.

— Если под мистером Хувсом ты подразумеваешь пони из плоти и крови, то да, его никогда не существовало.

— Подожди, тогда как возник Новый Кантерлот? Просто программе не под силу его создать – совсем запуталась Панацея.

— И это приводит нас к истории создания Нового Кантерлота, которая имеет прямое отношения к тем ужасам и событиям, которые имели место быть буквально пару дней назад.

— Ты про захват власти единорогами?

— Именно! А теперь помолчите и послушайте то, что я хочу вам поведать.

Новый Кантерлот, вначале это была просто идея, родившаяся в голове одного из единорогов, жителя убежища 144. В нём проживали лишь чистокровные единороги, у которых не могло родиться ни пегасов, ни земнопони. Когда убежище больше не могло поддерживать своё существование – все они вышли наружу. Ровно 108 единорогов оказалось в этом голом и пустом мире. Их убежище находилось прямо над руинами какого-то городка, в котором они и обосновались на первое время. Шло время, а идея воссоздать Кантерлот только приобретала всё более чёткие очертания. И наконец, когда все единороги зажглись ей – было решено, создать на месте пустующих руин то, что ныне зовётся Новый Кантерлот…

— Теперь это место зовётся Юнисант – встряла Фреш.

… Но чтобы осуществить задуманное – продолжал, как ни в чём не бывало, Хувс – нужно было заклинание невиданной силы, гораздо сильнее, чем любое из разрушающих заклятий. Вскоре Оно было найдено. Это заклинание невозможно было сделать в одиночку, для его осуществления требовалась сила как минимум – сотни одарённых единорогов, но даже у них шанс успеха был невелик. Подготовка заняла несколько дней. Все единороги концентрировались на едином образе города, его улиц и зданий. Всё должно было быть идеальным, каждый листочек на дереве, каждая песчинка заранее очищенной от заразы почвы. И вот, всё началось. Это была огромная вспышка магической энергии, переплетение сотни индивидуальных потоков, соединяющиеся в одно целое. Свет создания. В первые несколько секунд был создан центр города, со всеми улочками, домами и центральным компьютерным центром. Следующими создавались сады, больницы и прочие строения свободного района, и вот с этого момента началось непредвидимое. Тела сотни единорогов один за другим растворялись в этом свете, смешиваясь с ним. Каждую секунду свет слабел, и единороги растворялись в нём, продлевая на миг его существование. Магию нельзя было остановить, и она продолжала забирать жизни, пока на месте круга из ста магов никого не осталось. Именно в этот момент я и получил сознание. Это был незабываемый момент. Я, бывший просто набором знаков в ПИП ПОН-И у одного из единорогов, исчезнувших в этом сиянии, будто проснулся от долгого сна. Я знал всё. Все их замыслы, надежды, мечтания. Каждого из сотни. Я получил способности и знания, чтобы развивать этот недовоссозданный город. Оставшиеся восемь единорогов, потрясённые увиденным, без колебаний доверились мне и согласились передать бразды правления. Так я стал главным управителем, или хозяином города. Все понимали, что жертву сотни единорогов нельзя забывать, но и распространяться тоже, иначе произойдёт то, что и случилось…

Тут Хувс сделал короткую паузу и продолжил дальше.

— Я помню каждого из них поимённо, я вижу, как они выглядели, я знаю их вкусы, особые таланты и прочее. Шаршар, Иден, Мико, Мино, Скрачдор, Трикси, Персифона, Жож… И все прочие, они не были забыты. Все эти долгие годы я помнил о них, и продолжаю помнить сейчас. Это всё. Вся история города, возродившегося около двухсот лет назад.

— Подожди, это не объясняет то, как ты вообще смог появиться – заметила Панацея.

— Я сам не уверен, но должно быть магия очень хорошо сочетается с технологиями, иначе, кроме как магическим явлением, это не назвать.

— Ладно, а как объяснишь тот факт, что ты сейчас находишься в ПИП ПОН-И у лимонного единорога?

— Очень просто. Когда единороги уничтожали центральный процессор – я отыскал автономный компьютер с самой продвинутой технологией, находящийся в городе, и вуаля, я тут. Правда пришлось потратить время, чтобы обойти всю защиту и обустроить всё под себя, но зато теперь я могу продолжать жить. Хотя всех этих жертв удалось бы избежать, если б я более пристально наблюдал за жителями закрытого центра.

— Ну, теперь мне всё понятно.

— Точно, теперь вы понимаете, почему должны помочь мне вернуть город обратно! Чтобы сохранить светлую память о сотне единорогов, возводивших его для всех и каждого!

— Конечно мы тебе поможем! – хлюпнула носом Фреш-Де-Лайт, на которую эта история повлияла больше остальных.

— Ни за что! Это же самоубийство! – тут же ответила Панацея, пытаясь притушить пыл единорожки, готовый разгореться не хуже разлитого бензина.

— Ну Панацея… — жалобно протянула Фреш.

— НЕТ!

— Минуточку, мисс три четверти – сказала Фенита, приобнимая Фреш – думаю, в таком состоянии ты особо не имеешь права голоса и не можешь решать за всех, верно, наша любимая обуза?

Панацея даже задохнулась от такой наглости, но не могла подобрать слова, ведь по сути – это было верно. Она посмотрела на Тано, но тому, похоже, было всё равно. Стало ясно, что она в меньшинстве.

Фреш – с ней всё ясно, она просто дурочка, не до конца понимающая всю опасность этой затеи, даже учитывая, что она видела на что способны эти сумасшедшие единороги.

Панацея – Её мнение сейчас значит даже меньше, чем ничего. Пока они были вдвоём, можно было влиять на решения Фреш-Де-Лайт, но такой возможности больше нет. Придётся смириться со всем, что ей скажут.

Фенита – Стерва, скорее всего принявшая сторону единорожки просто чтобы позлить синюю пони, но тем не менее в этом не признается, найдя множество аргументов в защиту своего решения. Чтоб она подохла!

Тано – Казалось бы, должен принять правильное решение, но он слишком любит приключения, чтобы не принять такое заманчивое предложение, за которое точно полагается отличная награда. Скорее всего, сохраняет нейтралитет, чтобы не уязвить чувства Панацеи, да и то лишь потому, что находится в большинстве.

— Всё с вами понятно – сказала двуногая пони, стараясь скрыть горечь в голосе, которая выплывала на поверхность, как готовые пельмени всплывают на поверхность кастрюли.

— Вот и отлично, я знала, что ты хорошая девочка – улыбнулась двухцветная пегасиха.

— Если вы закончили – напомнил о себе зебр – то я хотел бы узнать, как ты вообще представляешь себе это мероприятие? – спросил он у Хувса.

-Честно? Понятия не имею – призналась программа – но как только придумаю – дам вам знать.

— Прекрасно, вы подписали меня на самоубийственное дело, которое даже как следует не продуманно – возмутилась Панацея – Просто отлично.

— Так, култышка на ножках, если тебя что-то не устраивает, то тебя тут никто не держит, можешь катиться на все четыре стороны! – произнесла раздражённая пегасиха.

— Фенита! – ужаснулась Фреш – что ты такое говоришь?!

— По-твоему, я не права? – удивилась однокрылая.

— Конечно не права! Панацея имеет такое же право выразить свои сомнения, как и любой из нас, и никто не желает её ухода, верно? — Спросила она у Тано, который кивнул ей в ответ.

— Ну, хорошо, никто не хочет, чтобы этот кусочек плоти, путающийся под ногами, уходил из нашего скромного отрядика – согласилась Фенита, искоса глядя на Панацею, которая уже молча готовилась ко сну, чтобы продежурить очередную ночь. Ей всё было предельно ясно.

Через пару часов её, как обычно, разбудил зебр. Это значило, что ей пора на дежурство. За то время, что синяя пони спала – оставшаяся троица ещё пообщалась с Хувсом, который пообещал, что как только найдёт какой-нибудь реальный способ остановить единорогов – обязательно скажет остальным. Так же удалось выяснить, что Хувс, поселившийся в ПИП ПОН-И Фреш-Де-Лайт, может спокойно взломать большинство программ без прямого контакта, что делало Панацею ещё более бесполезной в группе, но о чём все договорились молчать до поры, до времени. Синяя пони перекусила скудным ужином и запила всё это чаем из растений, которые удалось собрать полосатому снайперу. Ей предстояла очередная бессонная ночь.

Ночь выдалась прохладной, поэтому Панацея закуталась в дырявую маскировочную сетку, от которой практически не было толку. В лагере даже не горел костёр, чтобы не привлечь опасных тварей, а трое оставшихся спутников спали в углублении, вырытом в песке, положив в середину единорожку, чтобы той поступало больше тепла. В этой прохладе был хотя бы один плюс – она напрочь сдувала всю сонливость с пони, наблюдавшей за тёмным горизонтом и надеявшейся когда-нибудь вновь стать на все четыре ноги.

Утро приветствовало компанию слабым предчувствием надвигающейся бури. Это ощущалось во всём: в неподвижности воздуха, в движении облаков, и даже метеосводке, пойманной Хувсом по радио. Всё достаточно тонко намекало на то, что желательно бы найти укрытие.

— Есть идеи, где мы можем её переждать? – спросила Фреш, тем самым произнеся первое слово за этот день.

— До населённых пунктов слишком далеко, возможно нам придётся зарываться под песок – ответил ей Тано, которому, судя по лицу, эта идея ничуть не доставляла удовольствия.

— Зачем же так радикально? – заговорил ПИП ПОН-И голосом Хувса – примерно в часе ходьбы отсюда есть жилое убежище. Даже если нас не пустят внутрь – можно переждать у дверей в пещере.

— Ах ты скотина программная, ты знал это и молчал, вынуждая нас мёрзнуть на улице?! – возмутилась Панацея.

— Говори за себя, нам троим было достаточно тепло – съязвила Фенита, поправляя своё пенсне на переносице.

— Милочка, я бы сказал вам это, будь у меня возможность. К тому моменту, как вы меня обнаружили – я подумал, что трогаться с места на новую стоянку будет неразумно.

— Нам пора – объявил Тано и стал сворачивать лагерь.

По затихшей пустоши отряд шёл своим обычным порядком. Впереди всех шагал Тано с закреплённой на левой передней ноге снайперской винтовкой, сложенной пополам таким образом, что дуло сильно напоминало антенну портативного радиоприёмника, торчавшую выше спины. Это было адское оружие на дальней дистанции и средняя дубинка на ближней. Стреляло это оружие патронами 50-ого калибра, способного пробить даже стальную пластину или лоб минотавра, или лоб минотавра в стальной пластине. Следом за ним, находясь в середине строя, брела Фреш-Де-Лайт, до сих пор вооружённая 10-мм пистолетиком и нёсшая на себе Панацею, которая по обыкновению отсыпалась на её спине после ночного дежурства. Её оружием до сих пор служил нож, который за последнее время использовался только чтобы нарезать овощи дольками и фрукты кубиками. Замыкала процессию пегасиха, с экзотической винтовкой, оснащённой прибором для пометки целей. Эта винтовка была уникальна тем, что нажимать на её курок приходилось не копытом, а крылом. Это оружие при использовании заворачивалось в единственное крыло Фениты, как жеребёнок в одеялко, и выстреливало пули при нажатии маховых перьев на спусковой механизм. Оружие как раз, для такого ущербного пегаса, как она.

Дойти до места отряду не составило проблем, так как каждый обитатель пустоши знал, что попадание под бурю равносильно в лучшем случае смерти, в худшем же… ну, у мутантов никогда не было дефицита кадров. Входом к порогу этого убежища служил широкий колодец, дно которого было засыпано песком. Внутрь него шла старая бетонная лестница, имеющая всего два пролёта и уходившая после них дальше, в песок. На первом пролёте была заваренная стальная дверь, ведущая, скорее всего, в никуда, на втором же, расположенном ниже, пролёте, дверь была деревянная с круглой ржавой ручкой, за которую совсем не хотелось браться. Именно за ней и находилось преддверие убежища номер 100, к которому пони и начали спускаться, не предполагая, чем оно встретит эту разношёрстную публику.

Глава 13

Представлена картинка ДУМИ!

Глава 13
Первые подозрения, какой-то неправильности, начали просачиваться в мысли путников дождевыми червячками в чёрнозёме с того момента, как они открыли скрытый проход, ведущий к тяжёлой двери убежища номер сто. Это сказывалось в лёгком сквознячке, запахе воздуха, в открытой настежь огромной шестерёнкообразной двери, в конце концов. Пони потоптались на месте, после чего решили — народ просто проветривает помещение, так как другого мирного объяснения подобного явления они придумать были не в силах. Из прохода бил тусклый жёлтый свет, будто приглашающий всех войти внутрь и оказаться в стерильной чистоте после такого долгого похода по пескам. Противиться такой возможности, как провести ночь на чистой постели и принять душ после всей осевшей на них пыли и грязи, никто не мог, даже Хувс не подавал признаков протеста, что можно было расценивать как одобрение с его стороны. Вся компания вошла внутрь, после чего, как в любом хорошем фильме, затёртом до дыр в кинотеатре каждого убежища, стальная дверь, бывшая так приветливо открытая, не сдвинулась с места ни на сантиметр, продолжая демонстрировать свою стойкость и непоколебимость в принятом ей решении впускать каждого встречного. Честно говоря, Фреш готова была поставить свой комбинезон на то, что она захлопнется, как только пони зайдут внутрь, но этого не случилось, отчего ей стало ещё больше жутко. Единорожка на всякий случай старалась идти как можно ближе к группе, ведь в её голове так и прокручивалась картинка, будто их внезапно разделяет стальная стена, упавшая сверху. В эти моменты она ненавидела своё богатое воображение. Панацея в этот момент осматривала коридор, в поисках хоть какой-нибудь подсказки или намёка на причину подобного запустения, но ничего не было. Стены и пол были чистые и опрятные, все компьютеры функционировали исправно, а вещи, что самое странное, лежали нетронутыми, будто их хозяева отлучились на пять минут, налить чаёк. Всему убежищу. Обойдя весь этаж, группа убедилась, что на нём никого нет. Было решено оставить Фреш-Де-Лайт и Панацею в одной из свободных комнат, в то время как Фенита и Тано исследуют все остальные уровни этого места. Фенита хотела настоять на том, чтобы взять ПИП-ПОН-И у единорожки, но та наотрез отказалась его снимать, аргументируя это слишком большим количеством информации личного характера, содержавшейся внутри. Так пони разделились на два отряда. Панацея и Фреш должны были подготовить комнату и разложить все вещи, необходимые для удобного времяпровождения, как-никак, буря обещает идти не меньше суток, возможно даже больше. Первостепенной задачей же второй группы стояло отыскать холодильник, или просто запасы еды и воды, а обследовать остальные территории они могли и попутно.

— Как считаешь, куда все делись? – спросила Фенита у Тано, когда они отошли на некоторое расстояние.

— Если честно, то я даже думать об этом не хочу, ибо знаю более десятка ужасных ответов.

— Эх, вечно ты со своими премудростями, так и состариться не далеко.

— А ты вечно со своими подколками, между прочим, могла бы поменьше пинать Панацею, особенно когда она в таком состоянии.

— Это уже мне решать.

— Ладно, я никогда этого у тебя не спрашивал, но может ответишь, наконец, зачем ты так старательно пытаешься её ненавидеть?

— О, смотри, вот и холодильник!

— Эй, хватит менять тему.

— А в нём полно еды!

— Фенита…

— Даже есть засахаренная тыква!

— Я сдаюсь…

Когда пегасиха и зебр, наконец, вернулись в нужную комнату с полными ногами еды, воды и прочего, Панацея и Фреш уже закончили её подготавливать. Это была комната, поделённая на два помещения стальной ширмой, на которую сейчас было накинуто толстое одеяло. В каждой части было по два лежачих места, созданных из матрасов, постеленных на пол. Они лежали таким образом, что пони могли видеть только головы тех, кто был по другую сторону ширмы, неизвестно, зачем было так делать, но синяя пони настояла именно на таком обустройстве комнаты.

— Приветствуйте нас, нахлебнички, мы вернулись с целой горой всего! – заявила Фенита, как только переступила порог комнаты с отсутствующей дверью.

— Так, кто-то рискует остаться без обеда и есть сырые овощи – заявила в ответ единорожка, которая за всё то время, проведённое с новыми сопартийцами, успела к ним привыкнуть.

— Хорошо – хорошо, нахлебница одна.

— Хватит понисянить, нашли что-нибудь интересное?

— Целую кучу ничего – ответил Тано, опережая острую на язык пегасиху.

— То есть, ничего, или НИЧЕГО?

— НИЧЕГО.

— Ясно, значит, после перекуса поищем ЧТО-НИБУДЬ ещё.

После этого содержательного диалога, из-за которого Фреш-Де-Лайт чуть не сломала мозг, пытаясь вслушаться, она приступила к готовке на портативной плитке, которую нарыли их бравые искатели. В этот раз единорожка захотела немного побаловать себя и приготовила рис с овощами, мешок которого так же был прихвачен с кухни. Она добавила в него кусочки моркови, лука и щепотку перца, после чего немного подумала и приготовила ещё одну порцию риса, но на этот раз поместив туда остатки мяса давно убитого животного, которые срочно надо было приготовить, пока они не испортились окончательно. Чудо, что это мясо до сих пор не начало портиться, но на это видно сказалось действие радиации, а отнюдь не правильного хранения в сумке между баночкой с бобами и бутылочкой маисового масла.

Когда стол был накрыт, Фреш с удивлением наблюдала, что пони гораздо охотней тянутся к мясному рису, чем вегетарианскому. Именно в этот момент она и подумала, что если так пойдёт и дальше, то в ходе эволюции у пони может появиться во рту гораздо больше клыков, чем резцов и премоляров.

После хорошего обеда вся компания отправилась дальше изучать это убежище, в котором до сих пор не было ни слуху, ни духу. Смысл изучать верхний этаж отсутствовал, как правила этикета у рейдеров, поэтому пони отправились ниже, на второй уровень, где Фенита с Тано так успешно разграбили холодильник. На этом этаже было так же пусто, как и на предыдущем, за тем лишь исключением, что многие двери были заперты на ключ, но даже через стёкла наблюдалась полнейшее отсутствие всего живого. Следующий этаж был плохо освещён, большинство лампочек в нём постепенно умирали, агонизируя резким миганием, создавая лёгкий дискомфорт в организме после верхних двух уровней. Так же, на данном этаже было чуть более прохладно, чем на остальных, а тихий гул реактора снизу наполнял его звуками, прорезающими звенящую тишину пустых коридоров и комнат. На этом уровне был найден медпункт, в который было решено вернуться, как только всё остальное убежище будет проверено. Странность этого медпункта заключалась в том, что в помещениях, отведённых под него, находилось большое количество неизвестного оборудования, назначение которого не знала даже Панацея, а обилие склянок и колб окончательно сбивало с толку, особенно вкупе с большим перегонным кубом, стоявшем на столе, за которым должен сидеть врач. И наконец, четвёртый уровень встретил компанию практически непроглядной темнотой, морозом, на котором, как из утюга, шёл пар при дыхании, и гулом под ногами. Фенита и Тано тут же достали свои фонарики, пока Фреш подсвечивала им обстановку рассеянным светом от ПИП ПОН-И. Панацея, которая хорошо видела обстановку благодаря своему искусственному глазу, успела отметить, что на этом этаже вся проводка пришла в негодность, единственный терминал, находящийся в комнате смотрителя, по другую сторону прямого, как стрела, коридора, работает на аварийном питании, а двери, ведущие в остальные помещения, навсегда замерли в своей тщетной попытке раскрыться. Наконец, снайпер и его наводчица сумели разобраться с фонариками и теперь водили лучами света, излучаемым мощными лампочками, по стенам, оглядывая то, что уже успела осмотреть синяя пони. Фреш-Де-Лайт в этот момент с тоской смотрела на своё устройство, которое по сравнению с фонариками, бившими аж до противоположной стены уровня, могло с трудом освещать даже то небольшое расстояние, которое требовалось, чтобы смотреть под ноги и не сломать шею, споткнувшись о незамеченную железяку.

Двигаясь вперёд, к комнате главы убежища, партия осматривала комнаты, насколько позволяли недозакрытые двери. Если бы не полное отсутствие освещения, то этот этаж сошёл бы за очередной чистый, покинутый участок с пониженной температурой воздуха. У Панацеи было чувство дежавю, как год назад. Ей снова вспоминались те ужасные события, повлёкшие за собой уничтожение целого комплекса. Она почувствовала, как её колотит мелкая дрожь, а ноги несознательно крепче обхватывают бока единорожки, которая с удивлением чувствовала, что пони, находящаяся у неё на спине переживает не самые радужные эмоции.

Как бы то ни было, группа прошла по коридору в комнату смотрителя. Было странно, что она находится на самом нижнем уровне, ведь обычно смотрители стараются находиться как можно ближе к выходу из убежища. Эта комната была такая же тёмная, чистая и холодная, как и остальные на этом уровне, выделяло её лишь наличие одинокого терминала на столе смотрителя и застывшая лужа у дальней стены. При осмотре компьютера оказалось, что он запоролен с высокой степенью защиты. Гораздо сильнее, чем терминал доктора Персеваля.

— Взломать будет проблематично, легче поискать в столе его ключ-карту – произнесла синяя пони, внимательно оглядев монитор.

Никто спорить не стал, всем и так невтерпёж было обшмонать стол самого главного пони в убежище.

Обыск оказался удачным. На концентрированный свет фонариков были выняты такие вещи, как ключ от оружейной, что было написано на его бирке, револьвер .44 калибра, предназначенный для использования единорогам, неполная коробочка патронов к нему и, к большой радости единорожки, фонарик. В одно мгновение Фреш вооружилась и обзавелась хорошим источником света, в общем – уже не зря сходили. Фреш-Де-Лайт убрала свой старый пистолет подальше в сумку и стала оглядывать обновку. Этот пистолет был уже поношенный, о чём свидетельствовали многочисленные царапинки на столе, он был тяжёлым и не исключено, что на ближней дистанции его использовали как хорошую дубину. Фонарик же с виду был самым обыкновенным, стальным, с рычажковым переключателем, а вот работает ли он – на этот вопрос можно было ответить только одним способом. «Чик», и фонарик включился, осветив пространство перед единорожкой бледно-зелёным светом.

— Мать моя пегасиха! – вскликнула единорожка и тут же вырубила свет.

— Что такое? – выразил общее мнение Тано.

— Я… я, кажется, видела что-то страшное…

— Где?

— У той стены – показала Фреш копытом на тот участок, куда пришёлся луч света.

— Там ничего нет – заявила Панацея, ещё до того, как Фенита осветила этот участок пространства.

— Может быть показалось – позволила себе успокоиться Фреш-Де-Лайт – и снова включила свой фонарик.

На этот раз увидели все. В зеленоватом свете, излучаемом фонариком, пред ними пристал полупрозрачный силуэт пони с размытыми контурами. Казалось, что он сделан из того же света, какой излучает фонарик, но жёлтого оттенка. У всей группы вмиг случился коллективный приступ мороженного, растекающегося по внутренней стороне грудной клетки.

— Вырубай свой фонарик – прошептала Панацея, наблюдая, как в луче света собралось уже около трёх призраков разнообразных оттенков.

Единорожка осторожно кивнула и уже было достала до рычажка, как один из фантомов вдруг произнёс – СТОЙТЕ.

— Фреш остановилась, почти выключив дрожащий в зубах фонарик.

— Мы не в состоянии причинить вам вред – ответил фантом монотонным голосом, звучащим отовсюду, и, в подтверждение своих слов, провёл ногой насквозь через голову единорожки. Фреш-Де-Лайт ожидала, что сейчас последует холодная волна от соприкосновения с духом, но этого не произошло, она ровным счётом ничего не почувствовала, из чего следовало, что нельзя верить описанию контактов с привидениями, написанных в сказках.

— Что встала? Вырубай! – вскрикнула побледневшая Фенита.

— Нет, сначала я их послушаю – впервые позволила себе не согласиться единорожка.

— Благодарю – произнёс призрачный пони оранжевого цвета – думаю, вам не терпится узнать кто мы такие и почему мы так выглядим?

Фреш-Де-Лайт ничего больше не оставалось, кроме как кивнуть.

— В таком случае позвольте мне поведать нашу историю – произнёс серый фантом, пред которым расступились все остальные, уйдя за луч фонаря, лишь изредка попадая в его ракурс кусочком ноги или гривы.

— Позвольте для начала представиться – Риот Брейн, некогда глава этого убежища, а ныне просто отражение себя самого, видимое только в духовном свете, сие излучающее устройством, находящимся в зубах у молодо…

В этот момент фонарик, оказавшийся каким-то там устройством, дрогнул, из за чего голова Брейна на миг выпала из его луча, что прервало его на полуслове.

— Извините – смутилась Фреш-Де-Лайт и положила фонарик на стол, чтобы подобного не повторилось. Лицо у Брейна было невозможно разглядеть, но и так было понятно, что сам он смущён ничуть не меньше единорожки. Как только он снова занял место в середине луча, то возобновил свой рассказ.

— Итак, я продолжу. Наше убежище формировалось с единственной целью – найти секрет бессмертия. Поколения наших учёных бились над этой проблемой, ставили всевозможные эксперименты, но всё равно, когда приходило их время – умирали. Всё, что нам удалось выяснить, так это лишь то, что смертно лишь тело, душа же, находящаяся в нём – неувядаема. Мы сконцентрировали все свои силы на этой проблеме, стараясь найти способ, при котором душа не только сможет существовать в этом мире без оболочки, но и воздействовать с ним на физическом уровне. На этом этапе мы и застревали долгую сотню лет. Но мы не сдавались, в нашем распоряжении было всё лучшее оборудование, которое можно было представить, а после того, как десять лет назад мы заключили договор с доктором 3.14, наши исследования стали продвигаться с неимоверной скоростью. Мы смогли отслеживать нематериальный мир при помощи духовного света, созданного с использованием как древней магии, так и новейших технологий, соединённых в одном устройстве. Это был прорыв в нашем деле! Очень скоро мы научились разлагать тело на духовные частицы и полностью смешивать его с душой. Это состояние было названо густым телом. В этой форме мы не могли погибнуть от старости, болезней и прочих факторов. Мы, наконец, добились своего! Эйфория от восторга затмила наши умы, буквально в одну ночь каждый житель убежища сбросил с себя оковы смерти и стал чуть больше, чем призраком, но меньше, чем живым существом. Это нас и погубило. Мы слишком поздно осознали, что видимы окружающему миру лишь с помощью духовного света, к которому мы настолько привыкли, что перестали его замечать. Только когда короткое замыкание нарушило его работу, мы осознали, как одиноки в своём бессмертии. Мы даже друг друга не могли увидеть, не то, что остальных. Наш мир был – темнота. До этого момента.

— Подождите, вы говорили, что ваше так называемое густое тело способно физически воздействовать на этот мир.

— Да, так и есть.

— Тогда почему вы прошли голову Фреш насквозь, когда прикоснулись к ней? – спросила Фенита.

— Это потому, что в зубах у неё был лишь первоначальный прототип духовного света. Да, он может сделать невидимое видимым, но это всё, на что он способен.

— Вы упоминали о неком докторе 3.14, мне бы хотелось подробней о нём узнать, особенно его местоположение – спросила синяя пони после некоторой паузы.

— О, доктор Пи. Год назад, когда по условию договора мы отправили ему все последние данные о наших исследованиях, он находился в неком странном месте под названием Понивилль.

— Понивилль?

— Именно.

— Насколько мне известно – это изолированная магическим лесом, давно заброшенная деревушка, в которой до войны проживало некоторое население. Сейчас же туда лучше не соваться, место окружено опасной магией и поговаривают, что там водятся призраки – выдал справку Хувс.

— Брррр… не перевариваю призраков – призналась Фенита.

— Извините – напомнил о себе Брейн Риот – могу я попросить вас о небольшом одолжении?

— Смотря каком и за какую награду – откликнулся зебр.

— Не могли бы вы спуститься к реактору и перезагрузить главный терминал? Это должно включить в убежище духовный свет, что даст нам возможность полноценно существовать хоть в этом маленьком мирке. Взамен вы можете оставаться здесь столько, сколько пожелаете и взять любое оружие из нашей оружейной. Как только вы закончите – я покажу, где она находится.

— И всё это лишь за то, что мы передёрнем рубильник? – уточнил Тано.

— Именно. Этим вы окажете нам неоценимую услугу.

— Что ж, идёт.

— Заранее вас благодарю, открыть проход к реактору вы сможете через мой терминал, слава Солнцу, он ещё работает. Пароль – Underworld123.

Пони шли по тёмному и длинному коридору, освещая его светом двух фонариков впереди идущих снайперов. Их лучи выхватывали из темноты лишь стальной пол с приваренной к нему сеткой, голые стены, раскрашенные под стандартные жёлтые полоски любого убежища, и узлы больших труб. Гул впереди говорил, что они на верном пути, с каждым шагом он становился всё отчётливей, пока, повернув за угол, группа не вышла на площадку, освещаемую одной единственной полумёртвой лампочкой. Её оранжевый свет выхватывал из темноты небольшой кусочек этой площадки, прямо над массивной стальной дверью, за которой и доносилось мерное рокотание реактора. Эти двери открывались с подсвеченной красным консоли, примостившейся чуть левее тяжёлой двери. Открыть с неё дверь не составило труда, достаточно лишь было нажать копытом по нужной строчке на дисплее, чтобы ставни с низким гулом разъехались в стороны, открывая вход к главному реактору.

Никто из отряда ещё никогда в жизни не видел, как именно выглядят реакторы убежищ, ведь именно эта комната всегда охраняется как зеница ока, но увиденное внутри всех сильно расстроило, если не сказать – предало их ожидания. За такой внушительной дверью оказалась лишь узкая комнатка с тремя большими рубильниками и маленьким устройством, похожим на микроволновку, начинённую всевозможными кнопками и датчиками, из которой тянулись провода и трубы, уходя куда-то в недра. Глядя на всё это, слабо верилось, что такая маленькая машинка способна обеспечивать энергией целый подземный бункер, отвечая за всё, что только можно было представить. Тем не менее, гул, который сопровождал их с нижних уровней убежища, продолжал идти, но шёл он не от этой комнаты, а откуда-то ещё ниже, создавая впечатление, что этот маленький блок лишь верхушка огромной машины, скрытой ещё глубже, в секретных уровнях убежища.

Пони прошли в эту длинную комнату и приблизились к трём рубильникам. Обозначения на них давно уже стёрлись, так что нужный переключатель пришлось угадывать. Право выбора пало на Фреш с находящейся у неё на спине Панацеей. Она подошла к щитку и дёрнула за последний рубильник.

Первые же признаки дали знать, что рубильник не тот, теперь вся партия молча дожидалась, пока станет ясно, за что отвечает этот переключатель. Ответ не заставил себя долго ждать. Вначале послышался звук шелеста стальных пластинок, будто кто-то на огромной скорости перебирал жалюзи на окнах, а затем вся правая часть стенки неожиданно сползла вниз, мгновенно увеличив размеры комнаты в несколько раз, превратив её в кубическое помещение. За скрытой стеной было множество панелей, переключателей и мониторов, но главное – это было огромное бронированное стекло, за которым в свете искусственных ламп угадывалось какое-то движение. После того, как пони подошли поближе, чтобы посмотреть в окно – никто из них не смог остаться равнодушным к представленному зрелищу. Тано помрачнел и сосредоточился, Фенита скривила странную физиономию, единорожка громко ахнула, а Панацея сглотнула плотный комок в горле. За стеклом был живой дракон. Это, некогда грозное, магическое чудовище находилось в центре огромного зала, прикованное множеством магических цепей к полу. К дракону были подсоединены сотни антенн, штырей, проводов и трубок, о назначении которых можно было только догадываться, на его голову был одет жуткого вида намордник, а нескончаемый поток магической энергии, бурливший в недрах чудовища, питал это убежище, будучи насильно вытянутым неизвестными устройствами. Этот ящер был слеп и истерзан. На месте его глаз сейчас ничего не осталось, старая рана заросла чешуёй и слилась с общим фоном морды, будто бы их никогда и не было. Его крылья были подрезаны таким образом, что теперь просто висели как бесполезный груз, чешуя местами облупилась и потускнела, а на его боку, обращённому к группе, была выведена огромная цифра 100. Плененный дракон провёл в этом месте несколько сотен лет, поразительно, что он до сих пор живой, хотя это могло достигаться искусственным поддержанием жизни при помощи всех этих приборов, подсоединённых к нему. За это время, проведённое подобным образом, дракон совсем утратил рассудок, что было настоящим благом для него. Он пытался кричать, реветь, извергать огонь, но не мог. Его связки и язык были удалены, а о причине, не позволяющей дышать огнём, и вовсе думать не хотелось. Единственный звук, который он мог произвести – это и был тот громкий рокот, издающийся при дыхании замученного существа.

— И-и-и… и подобный «реактор» находится в каждом убежище? – первой нарушила молчание Фреш, у которой от увиденного волосы шевелились даже под хвостом.

— Похоже на то – раздалось у неё на спине.

— Ладно, давайте просто отойдём отсюда, закроем эту стенку к чёрту и попытаемся развидеть увиденное – предложила план действий Фенита, которая уже начала пятиться в сторону трёх рубильников.

— Мы можем что-нибудь сделать? – спросила единорожка, которой было искренне жаль эту тварь.

— Всем не поможешь – ответил Тано и закрыл за ней стенку, скрывая шокирующее зрелище.

Следующий рубильник оказался нужным. В одно опускание рычага по всему убежищу загорелся голубоватый свет, исходящий не от обычных лампочек, как полагала Панацея, а прямо из стен, пола, потолка и даже от кухонного тостера. Свет пробивался от невидимого источника и наполнял каждый уголок бункера, позволяя пони из убежища вновь стать хоть и своеобразными, но, тем не менее, жителями этого мира. Фенита и Тано выключили свои фонарики и убрали их на место, после чего отряд вышел из комнаты и закрыл её, пытаясь таким образом отсечь свои мысли от дракона, который является лишь одним из многочисленных пленников понячьего инстинкта самосохранения, способного, как выяснилось, на любые методы. Группа отправилась наверх.

Оружейная комната этого убежища была спрятана прямо за холодильником на кухне, туда вёл узкий проход, заканчивающийся дверью, закрытой на ключ. Когда партия вошла внутрь, Брейн представил им всё вооружение, каким располагало убежище. После того, как свет был активирован, он больше не был серой тенью с расплывчатыми контурами. Сейчас он выглядел как живой единорог средних лет, одетый в костюм смотрителя, лишь небольшая прозрачность, как у жевательного мармелада, выдавала густое тело, в котором он существовал. На полках этой комнаты можно было отыскать огромное количество полезностей, особенно порадовал богатый выбор оружия ближней и средней дальности. Таким образом, Тано смог найти для своей винтовки несколько десятков патронов и хороший пистолет с оптикой, который спокойно можно было закрепить на левую переднюю ногу, Фените приглянулся лёгкий бронированный жилет цвета хаки и так же, как и зебр, она нашла патроны к своему ружью. Фреш-Де-Лайт вначале долго отпиралась что-либо брать из оружия и одежды, но в конечном счёте ей удалось, не без усилий всей команды, втюхать стальные щитки на нижние части ног, одевающиеся как гетры, и несколько пачек патронов к её новенькому револьверу, который Брейн ласково называл «Оми». Он согласился отдать его единорожке, так как был уверен, что ей он сослужил лучшую службу, чем будет просто ржаветь в его столе. Панацея, которая сейчас не имела возможности пользоваться огнестрельным оружием, просто проигнорировала как оружие, так и броню. Оружие ей не было нужно, а броня просто стала бы дополнительным весом, который придётся тащить Фреш на своей спине, хотя она и приметила себе один дробовичок, оставив его до лучших времён.

Жители сотого убежища держали своё слово и позволили всей компании поселиться в одной из комнат, а точнее в той самой, в которой они и расположились. Для большего уюта пони сгребли в неё несколько подушек, одеял, стол, мини-холодильник и ещё множество миленьких вещичек, так хорошо упрощающих жизнь. В результате получилось отличное гнёздышко.

Следующим в списке важностей стал душ. В убежище на каждом этаже было по нескольку душевых кабинок, рассчитанных на пять пони каждая. Само собой, с разделением на женские и мужские. Фреш отправилась в одну кабинку с Панацеей, чтобы помочь ей помыться, а Фенита и Тано ушли в другую. После мытья прохладной водой все чувствовали себя посвежевшими и отдохнувшими, было забавно смотреть, как выглядела грива у каждого из сопартийцев, будучи в намоченном состоянии. У всех, кроме Тано, который старался не мочить свои дреды,он даже надел специальную шапочку для душа. Причёски Панацеи и Фениты, будучи такими разными в собранном состоянии сейчас оказались одинаковой длины, вот только у синей пони, волосы уже начали принимать свою форму распушенной ёлки по мере того, как высыхала грива. Грива Фениты, будучи раньше собранной в замудрёные кренделя, оказалась прямой, как капли дождя, а вот волосы Фреш даже в мокром виде собирались в кудри, напоминая своей формой лапшу быстрого приготовления. Её грива постоянно путалась и плохо расчёсывалась, из чего всеми было принято единогласное решение – подстричь единорожку покороче, невзирая ни на какие протесты с её стороны. Эту задачу Тано доверил Фените, которая увела Фреш-Де-Лайт в одно из помещений, после чего, по прошествию некоторого времени, вышла с коротко постриженной Фреш-Де-Лайт, которой предстояло привыкнуть к тому, что по бокам больше не свисают две колбаски волос, зовущиеся хвостиками. Остаток дня группа посвятила приготовлению еды, обычным перепалкам Фениты и Панацеи, умным замечаниям Хувса и разговору с жителями убежища, иногда заходившими внутрь, чтобы поговорить или пожелать чего-нибудь приятного.

Этой ночью синей пони больше не приходилось спать настороже, в кои-то веки эту задачу за неё выполняли массивные стены убежища, позволяя ей спокойно забыться долгим сном, без надобности вставать по сигналу. Сегодня она наконец сможет выспаться, чтобы завтра продолжить свой путь по негостеприимной пустоши. Она уже наметила свою следующую цель – Понивилль.

Глава 14

Глава 14

Утро встретило Панацею затёкшей ногой, мягким светом в лицо и тупой болью в культях. Все вокруг уже успели проснуться и занимались своими делами. Тано проверял всё оружие на боеготовность, Фенита на этот раз решила сама приготовить, что-нибудь на плитке, а Фреш-Де-Лайт раскладывала все вещи из сумок, решая, какие взять с собой, а какие оставить тут на хранение. Внезапно её взгляд упал на деревянную подкову, которую они с Панацеей когда-то подобрали у мёртвого курьера. Эта вещь лежала на самом дне сумки, заваленная всевозможным барахлом, поэтому о ней никто долгое время не вспоминал, она даже выпала из прорванного под массой ненужностей бумажного пакета и теперь лежала, ожидая пока на неё обратят внимание.

— Хувс! – обратилась единорожка к своему наножному устройству – у меня тут есть вещь, которую тебе нужно было доставить!

— Извиняюсь? – переспросила её программа, если конечно такое сравнение до сих пор может быть приемлемым по отношению к нему.

— Ну вот! – произнесла Фреш, поднося дисплей к подкове.

— Ааааа, ты об этом, честно, я уже забыл о ней.

— То есть как? Неужели она тебе не нужна?

— Нет, это просто безделушка, которая должна была отвлечь внимание бандитов от основного груза, так что можете спокойно выбросить её подальше.

Синяя пони почувствовала, как её начинает переполнять гнев по отношению к этому искусственному интеллекту, но в первую очередь по отношению к той, кто нашёл эту чёртову подкову. Челюсти сами собой стали сжиматься, тело начала бить мелкая дрожь, а в задней ноге началось интенсивное покалывание, что скорее было следствием неудобного положения во время сна, чем эмоционального прилива.

— Фрешечка – обратилась к ней Панацея елейным голоском.

— Ч-ч-что? – испуганно ответила ей единорожка, начиная медленно отходить к выходу из комнаты.

— Не могла бы ты подойти поближе, а то мне кричать не хочется.

— Дааа… я и отсюда всё прекрасно слышу.

— И кстати, за эту подкову курьер уже получил свои крышки, так что она теперь вообще ничего не стоит.

Это был предел. Плоская поилка терпения синей пони была начисто смыта волной бесполезности их приключения, в котором она потеряла больше, чем когда-либо находила. Синяя пони резко вскочила на задние ноги и устремилась в сторону единорожки, которая с воплем уже успела вылететь в коридор. Она понеслась куда подальше, задевая по пути густых жителей убежища, с удивлением обнаруживших, что за ней, ловко цокая двумя ногами по стальному полу, устремилась другая пони, ничуть не проигрывая первой в скорости.

— Что это с ними случилось? – удивился Тано, на миг оторвавшись от своей винтовки.

— Не обращай внимания, милые бранятся – только тешатся – заявила пегасиха, обжаривая лук в масле.

Погоня, тем временем, продолжалась. Фреш успела выиграть некоторое количество времени, пробежав по лестницам на нижестоящий этаж и прошмыгнув в один из обширных залов, совмещающих в себе три комнаты с проходами без двери. В этих помещениях хранилось всё то, чему не было место в остальных комнатах убежища. Тут присутствовала целая коллекция пустых пластмассовых бочек, нагромождённых друг на друга, старый стол с тремя ножками, картонная коробка со старыми игрушками, целая вешалка с детскими комбинезонами и ещё куча всего. Единорожка помчалась насквозь через эти помещения, слыша, как за ней следует её спутница с туманными намерениями, из которых явственно выступает лишь желание догнать и задать трёпку. Внезапно, позади скачущей Фреш-Де-Лайт послышался лёгкий «тук», короткий «ой» и громкий «шмяк», с последующим «бадыщбадабум». Обернувшись назад, она поняла, что её преследовательница споткнулась о высокий порог при переходе между частями зала и упала на живот, где тут же была припорошена несколькими коробками с журналами и одной деревянной шваброй.

Повисла тишина. Единорожка немного потопталось в нерешительности на месте, после чего стала медленно приближаться к завалу.

— Эээ… Панацея? Ты там ещё жива?

Ответом ей было приглушённое «уууу» из под завала. Синяя пони попыталась подняться, но в виде такой особенности, как отсутствие необходимой опоры, у неё это не получилось, коробки с журналами крепко прижали её к полу.

— Я тебе помогу, если пообещаешь обойтись без ногоприкладства.

В ответ раздалось нечто наподобие утвердительного бормотания, что можно было расценивать, как «ДА».

Фреш осторожно начала снимать все коробки с лежащей лицом вниз пони, пока на ней не осталась только швабра и несколько просыпанных журналов. В этот момент Панацея резко поднялась, опёршись на здоровую часть своих передних ног, и крепко схватила единорожку зубами за ухо.

— Ай-ай-ай! Ты же пообещала – простонала Фреш-Де-Лайт.

— Я обещала обойтись без ногоприкладства, а это всего лишь зубы – проговорила пони, начиная подниматься на задних ногах во весь рост. Единорожке, которую потянуло за ухом вверх, тоже пришлось подняться на задние ноги, чтобы не рисковать оторвать его напрочь. Именно в таком неудобном положении ей и пришлось тащиться за Панацеей, ойкая при каждом неловком движении, которое обычно сопровождалось наворачиванием слезинки на глаза. Таща единорожку по убежищу, Панацея вдруг поняла, что вся злоба выветрилась из неё ещё на верхнем этаже, так что она даже не представляла, зачем продолжает держать в зубах ухо своей спутницы. Но и отпустить просто так, особенно после подобного захвата было как-то глупо. Таким образом, дойдя до лестницы, синяя пони отпустила уже порядком покрасневшее ухо Фреш-Де-Лайт. Единорожка тут же облегчённо опустилась на четыре ноги. Даже после такой короткой прогулки в подобном положении её бёдра и живот пробирала лёгкая дрожь от непривычно больших нагрузок, что на следующий день выльется в болезненные ощущения при каждом акте их напряжения. Она невольно поразилась, какие мышцы на задних ногах должна иметь её спутница, чтобы с такой скоростью мчаться за ней по коридорам, что вернуло её к мыслям о надвигающейся взбучке. К её удивлению, вместо того, чтоб получить хорошую порцию нотаций или люлей, как дело встанет, Панацея легла на спину Фреш-Де-Лайт и указала следовать в направлении их комнаты.

— Иии всё, мне больше ничего не будет?

— Думаю, с тебя хватит, я сама тоже виновата, что вообще согласилась на подобную авантюру – заявила пони миролюбивым голосом.

— Слушай, если ты так хорошо управляешься на двух ногах, что ты тогда всё время бесплатно катаешься на мне?

— Может тебе всё-таки прописать по первое число, так, для профилактики?

— Вопрос снят. Но всё равно, как ты научилась так быстро бегать на двух ногах?

— Во-первых, у меня хорошая подготовка и сильные бёдра, во-вторых, я каждую ночь тренировалась овладеть таким способом передвижения в совершенстве. Ну а в-третьих, если наметится бой, то я не хочу быть просто кусочком туловища, за которым только и можно, что спрятаться от автоматной очереди.

— Что ты такое говоришь? Ты не кусочек туловища, ты такая же пони, как я или Фенита с Тано. Просто, у тебя пока временные трудности.

— Временные? Хм, всё же ты ещё наивней, чем я думала.

— Конечно временные! Мы обязательно найдём способ, как заработать тебе на новые ноги, будут лучше, чем прежде!

— Эх, хотелось бы тебе верить, хотелось бы верить.

— По моим вычислениям, шанс подобного исхода составляет менее пяти процентов – прокомментировал Хувс.

— Неважно, пусть даже минус сто! – категорично заявила Фреш.

— Отлично, тогда переведём эти пять процентов в девяносто девять! – вновь раздался голос из ПИП-ПОН-И.

— А ты всё больше начинаешь походить на пони, нежели на калькулятор – одобрила Панацея, поудобней устроившись на спине единорожки.

Когда массивная дверь убежища с лязгом захлопнулась за спинами наших героев, пред ними предстала неизменная пещера со светлым пятном впереди, означающим выход. Колодец, в который они спустились, совсем не наполнился песком за время бури, что было очень странно, учитывая обилие песчинок, поднятое в воздух маленькими смерчами. Вся группа не спеша поднялась на поверхность, которая за время их пребывания в убежище совсем не изменилась. Вообще создавалось впечатление, будто никакой бури и в помине не было, но никто на это не стал обращать внимание, так как в сотое убежище стоило заглянуть в любом случае, хуже бы от этого точно не стало.

Дальше по заданному направлению из-за очередного холма начали вырисовываться многоэтажные строения, явно заброшенного типа. На вершине холма партии открылся грустный вид на умерший город, некогда носивший гордое название «Саедл». Некогда это был город, славившийся отличными швейными мастерскими и множеством магазинчиков, продающих всевозможные тканевые изделия. Сейчас же это просто брошенные остатки старого мира, неприглядные даже для Объединённой Гвардии и их новоиспечённого врага – Империи, возглавляемой неким Александром, по причине малой ценности и изолированного местоположения от основных пунктов командования с той или иной стороны. Выглядело это место удручающе. Пустые провалы окон на упавших и покосившихся домах заглядывали прямо в душу, рождая неприятный холодок внутри груди, завывания ветра, стоном отдававшиеся из чрева города, создавали впечатление предсмертного стона города и всех его жителей, а пустые улицы и проржавевшие напрочь столбы просто наводили великое уныние на всех и каждого. В этот город, можно даже сказать, город-призрак, вели несколько потрескавшихся дорог, почти потерявшихся в окружающих песках, будто пустошь хотела медленно поглотить эти развалины без остатка, сровняв их с окружающим ландшафтом. Размером этот город был раза в два меньше, чем Новый Кантерлот, хотя это было сложно утверждать, учитывая его архитектуру. С подобным успехом можно было на глаз определять, что имеет больший объём: золотая диадема или слиток золота. Тем не менее, у этого города была ещё одна особенность, из него выходила прямая, как маршрут в куда подальше, старая железная дорога, по которой уже никогда не станут ходить поезда.

— Никогда тут раньше не была – прошептала Панацея, разглядывая это увядшее великолепие.

— Это Саедл, город, находящийся почти на самом краю Эквестрии – осведомил всех Тано – из него выходит первая железная дорога, соединяющая множество городов и поселений в одну цепочку.

— Как бусы на верёвочку? – подхватила единорожка.

— Да, бусы, бусинки которых входят внутрь страны и потом выходят из неё, а потом снова входят… – хихикнула Фенита, явно думая о чём-то своём.

— Ты пошлячка, тебе говорили об этом? – поинтересовалась синяя пони, не вставая со спины Фреш-Де-Лайт.

— Да, и не раз, но я по крайней мере не прижимаюсь на протяжении всего пути к чужому телу.

— Эй, я сама решала, что понесу её! – вступилась за Панацею белогривая единорожка.

— Ну, тогда понятно, у вас, похоже, всё по обоюдному согласию – снова захихикала пегаска.

— Так, бабы, хорош трепаться, выдвигаемся – скомандовал зебр, оторвавшись от оптического прицела на своей винтовке – там, похоже, всё чисто.

Тихо пробираясь внутрь пустых стен Саедла, компания зашла в одно из наружных зданий, стоящее более или менее прямо. Этот дом осел на половину первого этажа, так что забираться внутрь приходилось через окно без стёкл. На первом этаже была целая куча ничего, так что пони стали продвигаться наверх, чтобы с крыши оглядеть весь город. На втором этаже при обыске был обнаружен полуразложившийся труп пони в броне лесничих, но от него исходило такое приятное благоухание, что обобрать труп ни у кого не поднялось копыто. Третий и четвёртый этаж были наглухо завалены строительным мусором, мебелью и просто, обломками стен и потолка. Пятый этаж выделялся только тем, что единственная дверь, находящаяся на нём вела в никуда, шаг – и пропасть. На шестом этаже была обрушена часть лестничной площадки, так что пройти по оставшемуся островку смог бы только один пони, без риска свалиться вниз и встретить зубами нижележащий лестничный пролёт. Седьмой и восьмой этаж так же, как и на пятом имели двери для самоубийц, но а на девятом этаже стоял чёрный, массивный сейф, застрявший в куче мусора на полу таким образом, что торчал только его угол и кусочек дверцы. Расчистив пространство от кусков бетона, Тано начал осматривать интересную находку. Этот чёрный ящик явно был не потревожен, так что его имело смысл взломать. К сожалению, дело оказалось дохлым, сколько пони ни бились у этого сейфа, он продолжал сохранять свою неприступность, как и многие годы до этого. В итоге все просто плюнули на него, и пошли дальше вверх, оставив эту находку будущим поколениям. Конечно, можно было попытаться взорвать его динамитом или гранатой, но тогда на взрыв может сбежаться множество нежелательных кадров, к тому же, в том редком случае, если эта затея выгорит – от содержимого может уже ничего не остаться.

Десятый этаж порадовал всю группу тем, что не таил в себе никаких опасностей, ровно как и вкусностей, но зато на одиннадцатом этаже, в одной из комнат, был найден старый деревянный шкаф, закрытый на замок. Единорожка было хотела предложить попытаться взломать его отмычкой и шпилькой, но в ответ увидела только презрительные мины сопартийцев. Вопрос с замком решился очень просто, а именно одной пулей из 10-мм пистолета, пущенной через старый матрас, чтоб заглушить выстрел. Замок, не готовый к подобной постановке вопроса, услужливо отвалился, позволяя старенькому шкафу распахнуть дверцы в широких объятиях. Заглянув внутрь, Фенита обнаружила довольно миленькое содержимое, а именно: летнюю дамскую шляпку с длинными полями, несколько комплектов женского откровенного белья, целый набор деловых дамских костюмов и, что было особенно приятно, потускневшую шкатулку с украшениями. В ней находились пара браслетов, серьги, кольца на рог и даже одно колье из искусственных самоцветов. Вещь может и дешёвая, но уж больно на глаз приятная. Фенита не удержалась и просто обчистила весь шкаф начисто, мысленно благодаря даму, некогда проживавшую в этой квартире. Скорее всего, именно её обугленные кости лежали на кровати, с которой был сдёрнут матрас.

— Слушай, я не думаю, что тебе надо брать с собой столько одежды, вдруг дальше мы найдём что-нибудь более ценное? – поинтересовался Тано.

— Вот когда найдём, тогда и поговорим, а пока не мешай маленькому женскому счастью – огрызнулась в ответ пегаска, давая ясно понять, что без веской причины она не расстанется с этими тряпками. Даже Панацея, предпочитающая свободную одежду, либо вообще её отсутствие, не могла не заглядеться на эти экземпляры женского покроя. Что ни говори, а шить в этом городе действительно умели на отлично, это синяя пони понимала даже со своим электронным зрением, окрашивающим всё в зелёный цвет.

Наконец, двенадцатый этаж встретил их комнатами без потолка, и именно потому он мог по праву считаться крышей. С верхушки этого дома виднелась большая часть опустевшего города, исключение составляли лишь участки, скрытые либо остальными сооружениями, либо просто находившиеся за пределами поля зрения. Город казался полностью необитаемым, что только усиливало чувство трагедии, постигшей его. Тано несколько раз обозрел окрестности в прицел, заглядывая во все возможные окна, щели, дыры, провалы, но так и не обнаружил следов пребывания прочих пони. Путь казался безопасным, но нельзя обманываться кажущимся спокойствием этого места, в любом закоулке может быть засада. Тано собрал народ в кучку и растолковал всем план действий, из которого следовало, что пока он будет сидеть с Фенитой на крыше этого дома, Фреш и Панацея осмотрят несколько близлежащих зданий изнутри под прикрытием со стороны снайперов. Панацея, которой выступать в качестве червячка на рыбалке было совсем неинтересно, покривила физиономию, но таки согласилась, решив, что протестами только усугубит своё положение в данной команде. Единорожка же, наоборот, отнеслась к данной миссии с детским энтузиазмом, предвещающим для синей пони множество проблем, которые, впрочем, лучше будет решать по мере их поступления.

— Что ж, решено. Вы двое идёте сперва в то трёхэтажное здание, из него выходите на улицу и перебираетесь в бутик, из которого, если всё пойдёт хорошо, переходите в участок охраны правопорядка, пока мы вас прикрываем. Вопросы есть? – произнёс Тано, загружая пять патронов пятидесятого калибра в свою винтовку, находящейся в полной боевой готовности.

— Да, меня интересует одна вещь – подала голос Фреш-Де-Лайт.

— Что именно тебе непонятно?

— Нууу… твоя винтовка же магического типа, так?

— Ну да.

— Тогда почему ты загружаешь в неё пули, а не лупишь заклинаниями?

— Я тебе отвечу на этот вопрос – встряла пегаска, уже успевшая приготовить своё снаряжение к возможному бою – при стрельбе заклинаниями эта винтовка оставляет такой луч света, что по нему нас можно отследить с самой луны. При стрельбе же пулями единственное, что может навести врага на наше местоположение – небольшой хлопок из дула винтовки, который, поверь уж мне, более незаметен, нежели полоса света, бьющая с крыши.

— Хорошо, вопросов больше не имею.

— Вот и ладненько, а теперь пошли – скомандовала Панацея, поудобней пристроившись на спине единорожки.

Синяя пони и лимонная единорожка без проблем забрались в трёхэтажный дом. Даже при беглом осмотре было понятно – поживиться тут нечем. Все его внутренности, похоже, когда-то уничтожил пожар, забравший с собой всё, что только могло гореть, оставив от дома лишь пустую оболочку. То тут, то там в углах, маленьких комнатках и просто на полу валялись давнишние угольки. Иногда в них можно было разобрать что-нибудь напоминающее стальную ножку табурета или просто почерневший кусок стены, отвалившийся либо от жара, либо от старости. Пони не останавливаясь пересекли это здание и вышли через пустой дверной проём, напротив которого красовался бутик, слегка тронутый пожаром, но тем не менее сумевший сохранить своё убранство.

Тем временем, на крыше здания команда снайперов продолжала наблюдать за окрестностями. Тано, как обладатель мощной оптики, высматривал любое нежелательное движение во всей округе, а Фенита, у которой вместо прицела был бинокль с мощными линзами, оглядывала ситуацию вокруг Фреш и Панацеи.

— Видишь что-нибудь? – поинтересовался Тано, через какое-то время ломания глаз об окружающие закоулки, в которые приходилось пристально вглядываться.

— Две аппетитные задницы.

— А если не придуриваться?

— А если не придуриваться, то вокруг так же пусто, как у могилы моей матери.

— Понятно, продолжаем наблюдение – произнёс зебр, в очередной раз укоряя себя, что не взял в убежище хоть какие-нибудь рации.

Бутик встретил Фреш-Де-Лайт и её наездницу захламлённым помещением, в котором смешались пустые вешалки из-под одежды, опрокинутые декоративные колонны и битое стекло от витрин. В воздухе неуловимо попахивало чем-то странным, чем-то неуловимо знакомым, но сложно определяемым из-за множества других запахов, населяющих это место. Единственное, что заслуживало внимание в этом магазинчике – была касса, как ни в чём не бывало, стоящая на деревянной стойке, за которой обычно должен находиться продавец. Подойдя ближе, Панацея слезла со спины своей напарницы и осмотрела кассу. Она была закрыта чуть ли не на шпингалет, так что с этим замком не было никаких трудностей. Внутри пони ожидал приятный приз в виде нескольких золотых монеток, которыми до катастрофы расплачивались пони. Они и сейчас прекрасно ценятся, особенно учитывая состав золота, аж 750-й пробы. Раньше этого металла в Эквестрии было навалом, и ему не придавали особого значения, опуская его по ценности ниже железа. Сейчас же, когда высокие технологии могут на равных соперничать с древней магией, золото резко набрало баллов, по причине отличной совмещаемости с организмом пони, и, как следствие, являющийся начинкой практически каждого протеза или устройства, вживлённого в плоть. А ещё он красиво блестит и из него получаются хорошие украшения.

Сложив денежку в кармашек, пони хотели было выйти из бутика, чтобы проследовать в последнее здание, как вдруг им в ноздри, будто поезд в стену, врезался тошнотворный запах, исходивший из деревянного люка под ними. Его сложно было не заметить, так как лишь он был очищен от грязи и вековой пыли, осевшей на полу этого помещения. Чем ближе пони подходили к люку, тем сильнее таранило по обонятельным рецепторам. Обе девушки уже знали, что находится под этой крышкой, но всё равно открыли её. Да, так и есть, там лежала разлагающаяся мертвечина. Присмотревшись к этому шматку гниющего от жары мяса, Панацея определила, что это как минимум трое пони, освежёванных и брошенных друг на друга, чем тут же поделилась с Фреш-Де-Лайт.

— Неужели снова минотавры? – удивилась единорожка, недоумевая, как эти гиганты могут до сих пор оставаться незаметными.

— Нет, на этих трупах следы понячьих зубов, а значит мы набрели на одну из нычек пониедов.

— Пониеды?

— Ой, не заставляй меня объяснять тебе, кто это такие.

— Каннибалы, которые переступили через свою понячность?

— Дура что ли? Пониеды – это одичавшие гули, питающиеся исключительно белковой пищей. Они обычно собираются в большие группы, где охотятся днём, а ночью приносят добычу и складывают её в общую кучу. Сейчас, кстати, уже вечер. Город должен кишеть ими.

— Гули, гули. Это что, голуби? – удивилась Фреш, представляя, как стая ободранных птиц, приняв построение клином, тащит свою очередную жертву, куда-нибудь в гнездо.

— Да нет же – возразила синяя пони, вспоминая, что эта единорожка по-прежнему ничего не знает об этом мире.

— Тогда кто?

— Это облучённые магией пони, которые не погибли при первой волне заклинаний. Эти несчастные смогли прожить в состоянии, когда их ткани и органы медленно пожирал некроз на протяжении часа, после чего их накрыло второй волной заклинания. Эти два заклинания, встретившись в их измученных телах, пришли в конфликт, в результате чего уничтожили друг друга, породив интересный побочный эффект, благодаря которому эти пони не могут умереть от старости. Большего я, к сожалению, не знаю, да и вникать мне в это не особо хочется.

— То есть, гули – это такие же пони, как мы?

— Да.

— Тогда почему они едят понину? – совсем запуталась единорожка.

— Её едят только дикие гули. Это гули, потерявшие свой разум, в результате тяжёлой психической травмы при осознании того, чем они стали, другие же могли просто подсесть на наркоту и не сумели вовремя остановиться. Есть, конечно, ещё такой вариант событий, как третья сила.

— Третья сила?

— Да, это третий тип магического вмешательства в их тело, к примеру это может произойти из-за неосторожного применения Стелс-пони…

— Почему ты замолчала?

— Нам нужно валить отсюда, немедленно! – прошептала Панацея, у которой, от осознания нависшей над ними угрозы, кровь превратилась в маленькие сосульки, способные вызвать мурашки даже на обратной стороне сердца. Пони уже хотела повернуться к выходу, как в воздухе прогремел первый выстрел мощной винтовки, за которым последовал, пронзающий душу, хлюпающий вой множества глоток, исходящий со всех окраин города.

Глава 15

Глава 15

— Ни овса себе, тихий хлопок! – только и успела вскрикнуть Фреш-Де-Лайт, прежде чем Панацея хорошо поставленным ударом ноги под зад направила её прочь из этого помещения. Обе пони выбежали на улицу и начали осматриваться в поисках потенциальной угрозы. Единорожка бегло оглядывала всё вокруг, двигаясь за Панацеей, стараясь не задавать ей лишних вопросов. Она не представляла, что должна увидеть, но спрашивать у своей напарницы у неё не хватало духу, та и без этого считала её совершенно неподготовленной. Синяя же пони, в отличие от неё, отлично представляла, что должна увидеть, и искренне надеялась, чтобы это что-то не заметило их первым. Панацея оглянулась назад и велела мелкой достать, наконец, своё оружие и держать его наготове, чтобы в случае угрозы использовать его незамедлительно. Фреш мысленно выругала себя, что не сделала этого раньше, и достала свой новый ствол, который она уже забыла, как называется, поэтому для простоты решила впредь звать его просто – Пэ.

Практически дойдя до того самого дома, в котором засела команда снайперов, обе пони услышали ещё несколько выстрелов, именуемых «тихими хлопками», эхом расходящимися по всему городу, порождая всё более пронзительный вой, доносившийся ближе и ближе. Внезапно, Панацея наконец заметила то, что так долго высматривала, а именно участок стены около дома, который выглядел так, будто перед ним волнуется прозрачная гладь озера, принявшая форму, похожую на пони. Обеим девушкам повезло, они находились в выгодном месте, а именно уничтоженном пожаром здании, в то время как прозрачный силуэт двигался в направлении высотки, занятой Фенитой и Тано, стрелявшими, должно быть, в подобных противников. Синяя пони указала на эту цель Фреш, которая тут же состряпала удивлённое личико, так как никогда раньше не видела действие стелс-пони.

— Что это? – тихо спросила она, пытаясь вглядеться в это неведомое существо, продолжающее красться в направлении входа.

— Это наша цель, а вернее твоя.

— То есть, мне нужно стрелять в неё?

— Будь у меня ноги, я бы сделала это сама, а в этом положении только и остаётся, что понадеяться на тебя, так что – да, тебе нужно выстрелить, причём побыстрее, пока этот гуль не вошёл внутрь.

Фреш сделала глубокий вдох, чуть выглянула из здания, чтобы лучше целиться из зависшего перед ней пистолета, и плавно, как учили, нажала на спусковой механизм. Послышался лёгкий щелчок, но ничего не произошло, пистолет не был заряжен. От подобной оплошности единорожка вмиг залилась краской, и, стараясь не оглядываться на свою спутницу, начала быстро заряжать пистолет нужными патронами. К тому моменту, как оружие готово было стрелять, цель скрылась в дверном проёме, должно быть, уже поднимаясь наверх. Фреш-Де-Лайт виновато оглянулась на Панацею, ожидая получить в лицо всё, что о ней думают, но вместо этого, синяя пони молча покинула своё укрытие и направилась в тот же дом, куда зашёл враг. Единорожке ничего не оставалось, как пристыжено последовать за ней, наблюдая за тем, как эта пони достаёт нож, когда-то отвоёванный у рейдеров, и поудобней закусывает его в зубах, готовая применить в бою. От этого Фреш стало ещё более погано на душе. Ей было бы легче, получи она от неё по морде или в зубы, она бы чувствовала себя спокойней, даже если Панацея бы просто обматерила её, лучше, чем сейчас. Она чувствовала себя как жеребёнок, который без разрешения залез в сахарницу, а родители, вместо наказания, просто положили перед ним весь сахар, который есть в доме, и ушли в другую комнату, оставив его наедине с этим мешком.

Тано сделал очередной выстрел из своей винтовки, чувствуя, как отдача идёт по его ноге, на которую та и была закреплена, а через долю секунды голова одного из гулей, мчавшихся по городу в их направлении, превратилась в малоприятную кашу, забрызгав и без того неухоженный тротуар.

— Ещё немного, и они добегут до нас, надеюсь, хоть остальные успеют явиться сюда вовремя – произнесла Фенита, отслеживая прибором наведения цели, не имеющие стелс-устройств.

— Правильно надеешься, это ведь по твоей вине мы можем стать хорошо отбитой закуской – прорычал сквозь зубы зебр, выцеливая очередную жертву, чтобы произвести смертельный выстрел.

— Ой, да ладно, с кем не бывает.

— Со всеми остальными – точно. Сколько раз я просил тебя снимать очки, когда мы в засаде.

— Ну, во-первых, без них я почти ни шиша не вижу, а во-вторых – это первый раз в жизни, когда один несчастный отблеск от этого полудохлого солнца, ещё и закрытого облаками, привлёк внимание одного единственного врага – огрызнулась в ответ пегаска.

— Хорошо-хорошо, хватит препираться – пошёл на мировую зебр, посылая очередную пулю ещё одному гулю, которая прошла его насквозь, войдя в грудь и вылетев из крупа, оставив за собой малоприятный след из внутренностей.

— Ну, ещё бы, это ж ты решил его прибить на месте вместо того, чтобы подождать, пока он успокоится, либо придёт сюда, где мы его кончили бы по-тихому – успокоилась Фенита, посылая в Тано очередной луч сарказма.

— Ну, кто не ошибается, сегодня мы оба сваляли дурака. Ты – потому что привлекла внимание, а я – потому что наивно думал, будто он тут один.

Две другие пони осторожно поднимались по лестницам, стараясь не издавать лишнего шума. Буквально в одном пролёте над ними слышались шаги невидимого врага, которого им предстояло убить, желательно до того момента, как он выйдет на крышу. Вдруг шаги прекратились, и невидимое существо издало громкий вопль, после которого бросилось вниз, с явным намерением растерзать обеих пони до состояния порванной тряпки. Панацея так и не успела подумать, что их выдало, как гуль всем своим весом прыгнул в её направлении и повалил на спину. Ей повезло, что это произошло не на лестницах, а на пролёте восьмого этажа, иначе был бы реальный шанс сломать позвоночник. Невидимка хотел было размозжить череп синей пони копытами, но она резко пнула его задней ногой, сумев перекинуть его через себя в сторону единорожки, которая, не дожидаясь, пока гуль вновь соберётся с мыслями, если такие у него имеются, разрядила сразу три пули в место предполагаемого врага. Хлынула кровь. Гуль упал на пол и начал извиваться, истошно вопя на весь дом, заливая пол дома своей кровью с интенсивностью разбитой банки из-под кетчупа. Невидимость начала медленно сходить, улетучиваясь вслед за жизненными силами монстра, открывая миру то, что раньше скрывалось под завесой стелс-магии. Фреш нервно сглотнула. Это существо выглядело как пони, вывернутый наизнанку. Вместо нормальной шкурки у этого монстра были омертвевшие ткани в виде оголённых мышц, укрытых редкими лоскутками кожы, какие обычно рисуют в учебных пособиях по анатомии. Одеждой ему служило какое-то рваньё неопределённого цвета, глаза, не имевшие век, злобно таращились по сторонам, а жуткая грива и хвост, практически полностью вылинявшие, окончательно настраивали весь внутренний мир молодой пони против него. Три пули, выпущенные единорожкой, попали в живот и бедро, раны, конечно, смертельные, но даже с ними существо проживёт ещё как минимум час. Поэтому, чтобы прекратить страдания и завывания гуля, Панацея пинком ноги вышибла его в дверной проём, из которого он и совершил свой последний полёт, приземлившись где-то за пределами её интереса.

Поднявшись наверх, пони тут же подбежали к Фените и Тано, которые продолжали отстреливать редких гулей, попадавшихся на вид.

— Ещё немного, и мы их всех перестреляем – сообщил зебр, в очередной раз вставляя новую порцию патронов в свою винтовку.

— Приятно слышать, но для начала позволь поинтересоваться, сколько стелсов ты уже подстрелил?

— Стелсов? Все, кого мы прихлопнули – были обычные гули – удивилась Фенита, в пылу боя забыв, что должна была назвать Панацею стервой или как-нибудь в таком роде.

— Тогда у нас до сих пор проблемы – подытожила синяя пони – по пути к вам мы успели разобраться с одним таким, это только вопрос времени, когда они начнут прорываться на крышу.

— Хмм. Если ты говоришь правду, то это проблема, к счастью – сюда только один вход, через который они могут пройти, но завалить его нечем, если, конечно, никто не желает спуститься на нижние этажи и припереть сюда пару диванчиков.

Словно вдогонку этим словам, внизу здания раздался громкий хор нескольких десятков глоток, сопровождающийся топотом по ступенькам, слышном даже тут. Вся компания мгновенно посмотрела, что происходит снизу здания, прежде чем занимать оборону наверху. Зрелище было из приятных. Под зданием, окружив его со всех сторон, роилась сенова куча прозрачных фигур, выглядевших сверху как взболомученная вода в стакане. Иногда среди этой массы попадалось несколько гулей, не окружённых невидимым полем, должно быть, оно у них успело выдохнуться, либо его никогда и не было. Засмотревшись на эту устрашающую картину, пони чуть не прозевали нападение невидимки, сумевшего вырваться вперёд основной массы, чтобы напасть первым. Первым отреагировал Тано, развернувшись на звук копыт. Он принял бегущего на него уродца, поднырнув под его ноги головой, после чего, как отличная катапульта, отправил его пролетаться, вышвырнув за пределы крыши. Полюбоваться на приземление не было времени, новая партия гулей уже рвалась на крышу через лестничный проём, но выстрел из крупнокалиберной винтовки, забравший с собой троих монстров, и несколько точных выстрелов от крыла, произведённых Фенитой слегка умерил их пыл. Завалив надвигающихся снизу врагов трупами их же сородичей, на которых они, впрочем, не обратили ни капли внимания, группа выиграла немного времени, чтобы занять выгодные им позиции. Тано, как обладатель самой мощной пушки, встал таким образом, чтобы его выстрелы имели возможность прошивать всю толпу насквозь, забирая с собой как можно больше жизней. Фенита и Фреш встали по углам, чтобы вести перекрёстный огонь по врагу, когда он приблизится на нужное расстояние. Ну а Панацею поставили следить за общей обстановкой, чтобы в случае внезапной атаки дать знать остальным, откуда ждать оплюхи.

Гули лезли и погибали один за другим, в этом узком пространстве, почти полностью заваленном мёртвыми телами, их стелс-маскировка не давали им никакого преимущества, если их не убивала пуля .50 калибра, то это делали накрыльное ружьё Фениты и револьвер единорожки, которые скашивали выживших, словно комбайны спелую рожь.

Панацея, поставленная следить за обстановкой, заметила, что все невидимки постепенно собираются внутри занятого ими дома. На улице остались лишь отдельные гули, не успевшие на общий пир, но, тем не менее, надеящиеся принять в нём хоть какое-нибудь участие. Синяя пони от души плюнала на всю эту толпу, и хотела было обернуться к своим соратникам, как заметила, что, оказывается, от крыши до третьего этажа, обрываясь чуть ниже окна, проходит довольно крепкая водосточная труба, закреплённая на стене стальными обручами. Она тут же вспомнила, что проход к этому этажу со стороны лестничной площадки был завален мусором, который в принципе невозможно было разгрести, а значит – было идеальным местом, чтобы там отсидеться. Конечно, спуск по трубе – это был тот ещё паркур, на который синяя пони в её теперешнем положении бы ни за что не согласилась, но нищим выбираться не приходится. Нужно действовать.

— Народ, я знаю, как нам можно свалить из этого места!

— Мы тебя внимательно слушаем – произнёс зебр, попутно унося жизни ещё парочки гулей, вздумавших полакомиться вооружённой понятиной.

— С крыши ведёт довольно прочная труба, по которой мы можем слезть до третьего этажа и забраться через окно, а там уже будет легче, так как проход с их стороны безнадёжно заблочен.

— Звучит как хороший план – призналась Фенита, перезаряжая своё оружие, позволяя Фреш в одиночестве пострелять по движущимся мишеням, которых не забрала винтовка Тано.

— Есть только одна проблема – продолжила Панацея – чтобы спуститься – нужно время, а эти уродцы совсем не горят желанием оставить нас хоть на секунду.

— Время, говоришь? Это можно – произнёс зебр, переключая маленький рычажок на своей винтовке.

— Ты собираешься использовать магическую батарею? – удивилась пегаска, от чего чуть было не пропустила гуля, вырвавшегося с лестницы, но тем не менее павшего от острого стилета, прикреплённого под дулом её винтовки.

— Начинайте спускаться, пока я готовлю для них подарочек! – скомандовал зебр и нажал на спусковой механизм. Из дула его винтовки тут же вылетел ослепительно-жёлтый луч магической энергии, сконцентрированный в тонкую нить, способную прожигать всё, к чему прикасается. Можно было подумать, что Тано собирается уничтожать врагов, собравшихся на лестнице, но вместо того, чтобы ударить по ним – он начал водить лучом по ступенькам таким образом, чтобы обвалить их. Затея удалась. Практически целый лестничный пролёт, не выдержавший своего собственного веса вкупе с массой нескольких гулей, находящихся в тот момент на нём, с грохотом обрушился вниз, придавив несколько неудачливых врагов, что стояли на этаж ниже. Винтовка, закреплённая на ноге у зебра, сильно нагрелась, а её дуло приобрело красноватый оттенок. Было горячо, но терпимо, Тано сумел даже сложить её, чтобы ничего не мешало спуску вниз. Когда он приблизился к трубе, то застал лишь Панацею, по грудь скрытую за краем дома. Оказалось, что посылая вперёд единорожку, которая уже перелазила в окно третьего этажа, Фенита тем самым подписалась быть страховкой синей пони. Сейчас она находилась чуть ниже Панацеи, держа на своей шее её зад, чтобы она не грохнулась вниз. Тано, мгновенно смекнув, что к чему, перебросил себя через край крыши и схватился передними ногами за трубу, обхватив синюю пони задними таким образом, что её голова была зажата его бёдрами. Последнее, что увидел зебр, опустившись ниже уровня крыши – это озадаченных гулей, наблюдающих, как добыча исчезает за пределами их досягаемости. Весь спуск, в подобном построении «паровозик», занял больше времени, чем хотелось бы. За весь спуск они пару раз стали свидетелями тщетных прыжков гулей с края крыши, которые, впрочем, всегда оканчивались одинаково. Добравшись до нужного окна, Панацея отпустила пегаску, которая тут же проскользнула в оконный проём и помогла, вместе с Фреш, затащить синюю пони внутрь, за которой тут же последовал зебр. Комната оказалась на удивление обустроенной, казалось, что они не единственные, кому она сослужила хорошую службу. Снаружи, за завалом, были слышны завывания и рычания гулей, потерявших свою цель, но пони это уже не волновало, они были в безопасности, так как что-что, а лазить по стенам или трубам эти разложенцы пока не умеют.

— Так, предлагаю всем забыть то, как мне пришлось спускаться по этой железке – произнесла Панацея, которая первой успела подать голос после этой кровопролитной, со стороны врага, разумеется, стычки.

— Ну уж нет – ответила ей Фенита – Я теперь буду перед сном вспоминать, как ты эротично обхватываешь мою шейку своими крепкими бёдрами, не удивлюсь даже, если у нашего милого Тано случилась эрекция, пока ты весь спуск стимулировала ему промежность.

— Ах ты грязная шлюшка – уныло пробормотала синяя пони, понимая, что уже ничего не сможет с этим поделать.

Отряду пришлось около трёх часов просидеть внутри, стараясь не шуметь, пока гули, рыскавшие по дому и его окрестностях, окончательно не успокоились. В этот момент пони наконец решились выйти из безопасной комнаты и бежать из города под покровом темноты. Ориентируясь в первую очередь на слух, они определили, что в данный момент под их окном никого нет, несколько гулей было внутри самого дома, но если повезёт, то их никто не заметит, а если не повезёт, то группе предстоит скоростной забег на длинную дистанцию. От окна их пристанища до самой земли было добрых четыре метра, вполне достаточно, чтобы сломать себе ноги при плохом приземлении. Верёвки, конечно же, ни у кого не было, только тряпки пегаски, найденные в шкафу одной из комнат этого дома, но они порвутся прежде, чем хоть кто-то по ним спустится. Зато в этом помещении была целая кровать с одеялом, простынёй и пододеяльником, из которых вполне себе можно сварганить канат, связав их вместе. Так они и поступили, сбросив импровизированную верёвку вниз, привязав другой конец к остывшей батарее, что находилась под окном. Этот приём был стар, как Селестия, и был использован миллионы раз в кинематографе и литературе, но, тем не менее, продолжал быть таким же эффективным способом выбраться из подобных ситуаций, как и тысячу лет назад. Первой спустилась Фенита и тут же заняла позицию около стены, готовая стрелять на любой признак движения в темноте. После неё спустились Фреш-Де-Лайт и Тано, которые приготовились ловить Панацею в случае падения. И действительно, на половине спуска простыня выскользнула у неё из обрубков передних ног и она, тихонько ойкнув, полетела спиной вниз, продолжая сжимать импровизированный канат задними ногами. К счастью, Зебр и единорожка успешно подхватили её и опустили на землю. Оглядевшись по сторонам, группа рысью поскакала из города, закинув Панацею на спину к Фреш, чтобы та не выделялась на фоне тёмного горизонта, как движущаяся ёлка. Успешно выбравшись из города, партия прошла по широкой дуге вокруг него, иногда замечая внутри стен Саедла едва заметные движения, несказанно радуясь, что смогли избежать худшего и вовремя убраться. Пони успешно добрались до железной дороги с ржавыми рельсами, по пути успев легко перекусить консервами прямо из банки. Это железнодорожное полотно, закреплённое на высушенных ветром потрескавшихся деревянных шпалах, уходило прочь от города в сторону следующего населённого пункта под названием Понипалис. До катастрофы это было поселение размером чуть меньше, чтобы зваться городом. Оно было построено посреди большого озера на искусственном острове, являясь переправочным пунктом для большинства торговых путей. Сейчас же там царит неизвестность, так как никто из партии до сих пор там не был. Что ж, им предстоит трёхдневный путь навстречу неизвестности, вдоль остатков железнодорожного полотна, в надежде, что смогут найти больше, чем потеряли.

Небольшое отступление, или глава 2.5

Миниглава без картинки

Панацея брела по дороге, её единственный дом был разрушен, а все, кого она только знала – погибли, оставив её один на один с суровой реальностью. Её передние ноги болели после недавней операции, затянувшиеся шрамы саднили, а маска, спавшая с её лица некоторое время назад, оставила чувство зуда в местах, где она соприкасалась с кожей. Было очень скверно, как в общем туалете на первом этаже её уничтоженного комплекса, у пони не было ни еды, ни воды, ни оружия, в конце концов. Единственное, чем она на данный момент обладала – это парочка имплантов и чуть больше, чем слабое, желание выжить. Пустошь, окружавшая её, с первых же мгновений выказывала твёрдое желание истребить всё живоё, что осмелилось шагнуть на её просторы. Грязный воздух, с непривычки, заставлял синюю пони покашливать, песок, поднимаемый ветрами, так и норовил исцарапать глаза, а унылые пейзажи с покинутыми строениями высасывали веру в завтрашний день с интенсивностью прочищенного пылесоса. Единственное, что могла дать хоть какой-то ориентир для Панацеи – это была разбитая дорога, по которой она сейчас и шагала.

К ночи пони дошла до какого-то разрушенного городка. Её желудок требовал пищи, урча как засор в раковине, ноги подгибались от усталости, а ночной мороз заставлял почувствовать себя курицей, у которой выщипали все перья. Но вдруг, пони увидела то, что заставило её сердечко радостно заколотиться, она заметила оранжевые сполохи огня, пляшущие около одного из домов. Синяя пони радостным шагом поцокала к этому источнику тепла. Ещё на подходе, она заметила группу таких же, как она, пони, гревшихся около костра, переговаривавшихся между собой и поглощающих консервы из жестяных банок. У Панацеи случился резкий приступ слюновыделения, что заставило её ускорить шаг. Не доходя до компании, буквально десяток метров, один из них вскинул голову и посмотрел в её направлении. Панацея остановилась, она понятия не имела, что следует сказать в такой ситуации, но тревожить голосовые связки ей не потребовалось, так как в метре около её головы тут же пролетела пуля, пущенная типом, что только недавно поглощал бобы из банки. Синяя пони в страхе отпрыгнула назад и бросилась бежать, не понимая, почему её хотят убить только за то, что она приблизилась. Тем временем, в след пони несся уже целый град пуль, свистевший всё ближе и ближе. Стреляла уже вся компания, резко поднявшаяся с места, явно намериваясь сделать в её шкурке пару лишних дырок, но к счастью для пони, стрелять в темноту из света – не самое лучшее занятие. Панацея в панике забежала за угол обширного строения и нырнула в первую же попавшуюся дверцу. Она оказалась в подвале этого здания. Чтоб преследователи, звук чьих копыт постепенно приближался к её местоположению, не нашли её – она захлопнула дверь изнутри, заперев её на длинный стальной засов, который с трудом вошёл в предназначенную для него прямоугольную петлю. Панацея забилась в один из тёмных углов и затаилась. Снаружи всё ещё слышны были шаги её преследователей, они громко переругивались между собой, но до пони долетали лишь отдельные слова, такие как: шкура, коврик, в зад и долго. Синяя пони не смела шевельнуться. Она была полностью беззащитна, даже тот пистолет, который дали ей по пути на нижние уровни её бывшего убежища, был позабыт около автодока, подарившего ей новые копыта. Но какой от этого всего будет толк, если её сейчас убьют? Громкий удар в дверь подвала прозвучал словно гром. Пони вздрогнула и постаралась вжаться в её угол настолько, насколько это было возможно, чтоб оказаться как можно меньше. Удар повторился, а грубый голос, принадлежавший одному из отряда преследователей, что-то хрипло крикнул остальным. Панацея неожиданно для себя заметила, что из её глаз текут слёзы, а мысли свелись к тому, что если её найдут, то пусть всё закончится быстро, так же, как со всеми её коллегами. Голоса снаружи начали что-то обсуждать, очевидно, они обдумывали вариант взорвать эту дверь к чертям, синяя пони даже подумала было, что следует стать около неё, чтоб внезапно погибнуть от взрыва, а не от ножа и пуль эти живодёров.

Прошло около десяти минут, Панацея успела проститься уже со всем на свете и ожидала расправы, которой почему-то не наступало. Голоса снаружи небыли слышны, как и топот копыт о землю. Поняв, что она спасена, пони без сил съехала по стене, к которой, не замечая сама, прижималась с такой силой, что её спина чуть не стала треугольной формы. Она провалилась в беспамятство прямо на холодном полу спасительного подвала.

Когда пони очнулась, на улице уже был день. Хотелось сильно кушать и попить, но заставить себя вновь искать пропитания в городе она не могла. Осторожно выбравшись из подвала, Панацея направилась прочь из этого места, спотыкаясь каждые пять метров. К счастью, вчерашних преследователей даже след простыл, но пони сейчас было всё равно, ей всё стало безразлично, нужно лишь было заставлять себя переставлять ноги. Зачем? Кто знает. Её тошнило, желудок грозился скукожиться, как сдутый шарик, в голове поселилась тупая боль, язык и глотка были суше печенья их повара и ко всему прочему, от сна на холодном полу у Панацеи начался насморк, заставлявший её дышать ртом, делая глубокие вдохи и выдохи, приносившие краткое облегчение, длинной в пару миллисекунд.

Панацея брел по дороге, спотыкаясь на ровном месте, но находя в себе силы не упасть, так как понимала, что единожды упав – она больше не сможет заставить себя подняться. Так продолжалось около часа. Измученная пустошью пони добрела до конца дороги, где она обрывалась, переходя в твёрдый песок. Из него, то там, то тут торчали старые бочки, до сих пор заряженные магической заразой, которой когда-то наполнился этот мир. Оторвав глаза от созерцания небольшого клочка дороги под своими копытами, синяя пони наконец решилась глянуть вперёд. Её сердце упало. Впереди была только заражённая земля, наполненная мусором, корягами и лужами, меняющих свой цвет от жёлтого до зелёного. Изредка, можно было заметить заросли каких-то низких кустарников, с растущими на них плодами, больше всего напоминающих сухой репейник. Силы покинули Панацею и она свалилась на землю, скатившись до в один из таких кустов, уютно росших около пустой бочки.

— Чтож, похоже, это всё – грустно подумала Панацея, закрывшая глаза, чтоб больше никогда их не открывать. Было немного грустно, так глупо погибнуть, после столь грандиозного спасения из под завалов «Пурпурного Креста». Но такова, видимо, её судьба – умереть так же, как и остальные, но только с краткой отсрочкой в несколько дней.

Пони пробудил старческий голос, доносившийся над её головой. Она открыла глаза, но поднять голову, чтоб взглянуть на незнакомца, у неё не было сил. Пони была зла на этого урода, который не даёт ей просто тихо умереть. Почему она должна столькому натерпеться перед тем, как настанет конец, что она такого сделала в этой жизни, чтоб заслужить это? Ей сильно хотелось ударить этого бубнящего старика, но даже собрав все силы – всё, что она смогла – это лишь слабо поцарапать его ногу одним из своих механойдов, после чего снова провалилась в беспамятство.

— Ого, эта тушка ещё жива! – удивился Дранк, от неожиданного открытия которого, он даже выронил горстку плодов, собранных с куста, под которым лежала синяя пони со странными приспособлениями в передних копытах.

Пожилой бармен собрал плоды в сумку, после чего забросил бесчувственное тело Панацеи себе на спину – Ничего, как говорил мой отец – в жизни надо совершить хотя бы одно доброе дело – пробурчал он и понёс пони в поселение под названием «Солнечные Холмы», где ему принадлежал целый бар.

— К тому же, у меня как раз кончились должники – улыбнулся бармен, взбираясь на пригорок, за которым уже ногой было подать до поселения.

Глава 16

Глава 16

Второй день пути, солнце не перестаёт светить на больную землю сквозь толстый массив ядовитых облаков. Группа продолжает своё путешествие вдоль железнодорожного полотна, тянущегося в бесконечность, грозясь никогда не закончиться. За всё время пути группа не встретила ни одного здания, в котором можно было бы передохнуть, так что привалы устраивались то в воронках от заклинаний, то просто на пустом месте. На счету отряда уже числилось несколько нападений радмуравьёв, диких кролькодилов и даже малочисленная группа беженцев из Нового Кантерлота, вздумавших искать себе пропитание путём банального разбоя. Но в остальном это был долгий и нудный путь, который надоедал всей четвёрке с каждым новым шагом. Тано и Фреш держали недовольство внутри себя, иногда выпуская его на случайно подвернувшемся камушке или черепушке. Фенита перестала каждое утро накладывать на себя тонны косметики и задиралась к каждому, кто был настолько неосторожен, чтобы обратиться к нервной пегаске. Панацея же, отказавшаяся с какой либо помощи со стороны, тихо плелась за остальными, стараясь не упасть носом в песок, шагая на двух ногах. Однажды Фреш-Де-Лайт, хотевшая было предложить ей помощь, была быстро заткнута Тано, который пытался ей донести что-то про излишнюю гордость и пинок в челюсть. Последний же член отряда, покоившийся в ПИП-ПОН-И, уже довольно долго не подавал признаков жизни, не реагируя ни на какие попытки его добудиться, так что все просто забыли о нём на время, стараясь не заморачиваться понапрасну.

Бывают такие моменты, которые обычно окрашивают совершенно серый день в яркую краску, независимо от цвета и способа её нанесения. Это может быть как хорошее, так и плохое событие, но интереснее всего — это неожиданный поворот, случающийся как будто без причины. Именно таким днём и не стал первый день их пути. Он был пройден группой на автомате, промелькнув в пустоту, не оставив с собой ничего. Зато на второй день, ближе к ночи, когда пони устроили привал около насыпи щебня, случилось то самое, интересное событие.

Группа только–только поела и готовилась улечься спать, прижавшись друг к другу, а Панацея устроилась на возвышенности, чтобы наблюдать за окрестностями. Как вдруг из-за горизонта, точно в их направлении, вынырнул силуэт, летящий по небу. Синяя пони вначале решила, что это птица, но когда силуэт подлетел ближе – ей пришлось резко поменять мнение. Это был пегас, причём целенаправленно движущийся в их сторону.

Группа, только что вылезшая из ложбинки в песке, где они улеглись, укрывшись пустынной сеткой, приготовилась встречать гостя. Тано нацелил на пегаса свою винтовку, но после секундного взгляда сложил её обратно.

— Что ты делаешь? – удивлённо спросила Фенита, ожидавшая увидеть в небе фонтан крови.

— Сейчас узнаешь.

И действительно, как только пегас приземлился, вся группа немного расслабилась. Это бы курьер Пустынного Экспресса. Он был в форменном пыльнике песчаного цвета поверх лёгкого чёрного жилета, застёгнутого на серебряные пуговицы. На голове у него красовалась чёрная шляпа с длинными краями, на одном из которых висел брелок в форме когтя, а лицо закрывала газовая маска, задача которой была предохранять его от отравления ядовитыми облаками во время перелёта. Оружием ему служила пара пистолетов – пулемётов, зафиксированных на передних ногах, приводимые в действие спусковыми кнопками. Это был очень интересный подход к вооружению, так как стволы поливают цель свинцом по принципу выключателя, то есть до того момента, пока кнопки не будут нажаты повторно. По положению пушек на ногах курьера, можно было с уверенностью сказать, что перед стрельбой он просто бьёт одно оружие о другое и так же его вырубает. Что ж, во всяком случае смотрится красиво, хоть и можно ненароком пристрелить случайно подвернувшегося пони.

— Эммм… так чем обязаны? – первым спросила Панацея, перестав изучать гостя, которому похоже нравилось оказываться в центре внимания.

— Бухухммм.

— Чего?

— Вам посылка, говорю! – ответил курьер, наконец содрав плотно прилегающую маску с лица.

Курьер оказался довольно молодым пегасом бурой масти с глазами болотного цвета. Вся его грива была спрятана под шляпой, которая держалась за его шею при помощи ремешка, чтобы не слететь в воздухе, но по его чёрному, видно, недавно опалённому с конца хвосту, можно было додумать её цвет. Сей понь производил вполне приятное впечатление, которое даже не портил слабый запах алкоголя от его одежды, так что Фреш-Де-Лайт без особой опаски приняла от него плотный бумажный свёрток, на котором был написан адресат « Группа из четырёх пони у железной дороги, рядом с щебневыми полями. Группа состоит из пони без передних ног, белогривого единорога, однокрылого пегаса и зебры. Передать лично в копыта». Единорожка прочла адрес и с удивлением посмотрела на курьера, ожидая услышать от него какие-нибудь пояснения.

— Не смотри на меня так, моё дело только доставить, да и вообще, я удивлён не меньше вашего.

— Интересно, кто мог послать нам этот конверт? – спросила Фенита, вынимая свёрток из ног Фреш – похоже, будто за нами следят.

— Вот уж не знаю, но ваше местонахождение они написали поразительно точно, особенно учитывая, что пришла эта хрень дня четыре назад.

— Ладно, раз уж на нас вдруг свалилось такое счастье, думаю, стоит посмотреть, что внутри – вздохнула Фенита, приложив свёрток к уху, стараясь различить хоть какие-нибудь настораживающие звуки.

Всё было чисто. Она хотела было развернуть свёрток, как многозначительное «Хммм» от Тано привело её в чувство. Рядом с ней до сих пор стоял любопытный курьер, которому, видно, как и всем не терпелось узнать, что же такое может хранить этот свёрток.

— Эммм, извини милый, но думаю тебе пора нести следующую посылку – промурлыкала ему пегаска, убирая ногу от посылки.

— Да не, у меня сейчас прорва времени, так что я никуда не тороплюсь – ответил курьер, бывший либо очень глупым, что вряд ли, либо просто наглым донельзя.

— И всё-таки, тебе стоит уйти – настояла уже Панацея, которую такой подход курьера к делу начал потихоньку напрягать.

— Ой, да ладно вам, я же пёр сюда эту штуку около трёх часов, могу я посмотреть, ради чего рисковал жизнью в этих опаснейших воздушных просторах, рискуя словить ракетой земля-пегас от какого-нибудь отморозка?

— Да забейте вы на него, открываю! – не выдержала единорожка, отбирая свёрток у Фениты.

Развернув бумажную оболочку, вся группа, в придачу с настырным курьером, начала разглядывать то, что было внутри. Это оказался маленький сейф из магического металла, закрытый на кодовый замок из шести цифр, вокруг которого был обмотан пожелтевший пергамент с посланием. Так как магический металл сломать просто нереально, она обратилась к другой составляющей посылки. Решив было, что на пергаменте написана комбинация от карманного сейфа, Фреш раскрыла его и начала читать.

« Приходите, как только достигнете Понипалиса, в самое высокое здание. Есть работа с щедрой наградой, до этого момента сохраните с собой минихранилище. При встрече всё объясню ».

— Что там написано? – Поинтересовался Тано, перестав вертеть в ногах маленькое хранилище с неизвестным содержимым.

— Сами почитайте – ответила единорожка, передавая послание остальным.

— Ого, звучит интересно, я бы согласился – ответил курьер, до которого неизвестно какими путями и передачами дошёл пергамент.

— Ты всё ещё здесь? – недовольно поинтересовалась Фенита, оглядываясь на настырного гостя.

— Всё-всё, улетаю – ответил курьер, взмыв в воздух, надевая по пути маску на лицо.

— Как странно – произнесла Фенита, шедшая рядом с Тано и Фреш – откуда кому-то знать, где мы можем находиться?

— Вот уж не знаю, как вариант – этот кто-то мог заметить, как мы выдвинулись из Саедла по рельсам, а потом просто рассчитать наш путь – предложил Тано, не особо веря в эту версию.

— Ага, а письмо отправили заранее, за пару дней до этого – съязвила пегаска, вспоминая слова курьера о том, что свёрток пришёл к ним четыре дня назад.

— Я и не говорил, что моя теория правильна.

— Так, народ, хватит спорить. Придём, там и разберёмся – ответила Панацея, которой надоело слышать эти разговоры ещё со вчерашнего дня, набирающие всё более и более бредовые версии.

— А может она воспользовалась какой-нибудь магией и узнала, где мы будем через четыре дня? – предложила свою версию единорожка.

— Ох, мелкая, какая же ты наивная ещё…

— А что такого? Я же могу колдовать некоторые заклинания, да и те психи из Нового Кантерлота тоже…

— Это невозможно.

— Почему?

— А потому, что после войны почти не осталось магии, единственно, какие-то крохи сохранили единороги, да и то их магической силы сейчас хватает лишь чтобы поднять стакан с полки.

— Как это так?

— Твою ж назад, тебя чему в убежище учили? – вконец удивилась Панацея, которая получила образование в убежище, считавшем, что пони должен быть умён во всём.

— Ну… вообще-то меня с десяти лет только и учили, что готовить и отличать свежую еду от той, что перележала в холодильнике…

— Погодь, неужто у вас до сих пор эта нелепая система теста, определяющая твою дальнейшую судьбу?

— Ааа… у вас не так?

— Нет, конечно. Как только главным смотрителем стала Микола Ред Харт, она тут же отменила эту систему тестов, объявив, что этот способ совсем неэффективен и вообще не направлен на благо пони. Она заявила, что хватит работать на МУЛ-ТЕК, пора ему работать на нас и так слово за словом, дело за делом, мы вернули классическую форму образования, где каждый мог свободно проявить свой талант и заниматься тем, что у него действительно получается. А самое главное – больше ни у кого не было искусственных меток, которые ставились штампом, а не самой природой.

— Ого – удивилась Фреш – то есть твоя метка настоящая? Тебе её не выводили какой-то бандурой в тёмной комнате?

— Нет.

— Моя тоже родная – подключилась Фенита.

— Аналогично – продолжил Тано.

Не стоит и говорить, что после такого заявления Фреш почувствовала себя, как дешёвая подделка, случайно затесавшаяся на одну полку с дизайнерскими шмотками.

— Ну ладно – пересилила себя единорожка – ты, вроде, что-то говорила про войну?

— Ах, точно – продолжила синяя пони – Раньше пони жили в согласии и ни с кем не воевали, магия была обычным для них явлением, которому можно было просто научиться, если ты единорог. Но спустя какое-то время, единороги стали замечать, что вся магия постепенно улетучивается из воздуха. Самые простые заклинания стали забирать огромное количество сил, а сверхмощные и вовсе способны убить пользователя, осушив его подчистую. Долгое время пони не могли понять, в чём же дело, но всё-таки нашли виновных…

— И кто это был?

— Не кто, а что. Это были машины.

— Машины? – не поверила Фреш-Де-Лайт.

— Слушай, давай я сперва дорасскажу, а потом уже перебивай сколько угодно, договорились?

— Всё, молчу.

— Прекрасно, тогда я ещё заберусь на тебя, а то идти и разговаривать в моём положении напряжно – заявила Панацея, забравшись на спину к единорожке.

— Так вот, как оказалось на практике – машины, любые, от обычного автополивальщика газонов до камеры контролируемого хаоса, потребляли в качестве топлива магическую энергию, высасывая её прямо из воздуха…

— Так отключить бы их и всё – не выдержала и встряла Фреш.

— Легко сказать, отключить – продолжила Панацея, прощая её на этот раз – многие пони уже окончательно перешли на машины заместо магических фокусов, не желая уступать тем, кто полагался на магию. Таким образом, пони разделились на два лагеря, одни остались верны старым традициям и хорошим заклинаниям, а другие с головой ушли в технологии, изобретая всё более и более продвинутые устройства. Однако, остались и те, кто не решил встать ни на чью сторону, так как понимал, что глупая вражда может принести больше вреда, чем пользы. Именно такими нейтралами и стали МУЛ-ТЕК, сумевшие объединить магию и технологии в одну форму. Они смогли хорошо зарабатывать на конфликтах этих сторон, так как одним продавали оружие, а другим консервированную магию в бутылочках. Вскоре они занялись созданием убежищ по всей Эквестрии, каждое из которых могло собирать данные для их главного компьютера, ставя различные эксперименты на пони в обмен на их безопасность.

Через какое-то время, обе стороны были отлично вооружены и готовы к бою, нужен был лишь повод. Любой…

— А принцессы что? Не пытались их остановить? – ещё раз встряла Фреш-Де-Лайт.

— Хм… — снова сдержалась синяя пони, лишь потому, что та несла её на себе – принцессы пытались их остановить, но вскоре выяснилось, что и они разделяются во мнениях по этому вопросу. Принцесса Селестия хотела сохранить всё, как было, то есть фактически встала на сторону магов, а Луна, наоборот, настаивала, что будущее за технологиями, которые к тому моменту уже могли поднимать солнце при помощи машин. Однажды, когда сёстры сильно повздорили, в порыве чувств они разругались королевскими голосами, которые услышал каждый пони, а те, кто не успел зажать уши, находясь в опасной близости от дворца и вовсе – лишились слуха. Это и стало сигналом. Обе стороны, отстаивая правоту своей принцессы, схлестнулись в бою. В ход шло всё. Со стороны магов по всей Эквестрии сыпались неконтролируемые лучи всевозможных заклинаний, скашивая как ряды техников, так и мирных жителей. С обратной стороны били ракеты, бомбы и снаряды, заправленные магической отравой, смертоносными вирусами, взрывчаткой и прочей дребеденью. В результате войны многие пони бежали в убежища, так любезно предоставленные МУЛ-ТЕК, но хоть мест на всех и не хватило, многие смогли спастись от финала этого противостояния.

— А что случилось?

— А случилось то, что обе стороны, с разных концов Эквестрии, запустили по самому большому заряду, каким только располагали. Со стороны магов это был огромный шар разлагающей энергии, действующий примерно, как те заклинания, что пользовали придурки в Юнисанте, как они его назвали теперь. Со стороны техников в полёт отправилась Гранд-Бомба, начинённая таким количеством смертоносных испарений, ядов и взрывчатки, что хватило бы для уничтожения целой страны.

— И что дальше?

— А дальше эти заряды встретились в воздухе, соединились между собой и грохнулись точно на Старый Кантерлот, от которого зараза волной разошлась по миру, уничтожая или искажая всё, чего коснётся, создав ту самую пустошь, которую мы сейчас с тобой наблюдаем. Всё.

— А почему тогда нас не могли найти магией, если те единороги в Новом Кантерлоте шмаляли такими забубенными заклинаниями?

— Потому что такую мощь нужно наращивать, причём долго, а этот, кто бы это ни был, вряд ли имел возможность сидеть около года, чтобы только послать нам письмо, а о преобразовании распада в магию я вообще молчу, это сейчас мало кто сделать может.

— Хм, я тут подумала – заявила Фенита – если эти заклинания нужно накапливать, то почему Кантерлот не отбивали сразу после того, как его захватили те психи? Они же явно накопить снова не успели ничего.

— Может и так – ответил ей Тано – но если они оставили сколько-нибудь мощи про запас, то при штурме просто выйдет кровавая баня с односторонними потерями, и все это знают.

— Все, кроме тебя, шлюшкина ты дочка – кинула камушек в пегаскин огород Панацея со спины единорожки.

— Молчи уж, энциклопедия походная – огрызнулась в ответ пегаска.

Пока пони препирались, в их сторону незаметно ползло что-то. Это была двухметровая тварь, полностью покрытая хитином, имевшая червеобразное тело с двумя бритвенно-острыми лезвиями, находящимися на отростках около рта этого мутанта. Тварь передвигалась под землёй, оставляя над песком лишь крохотный плавник, рассекающий его подобно акуле. Звалось это чудо магического искажения – песчанник.

Пони не успели отреагировать на него, когда мутант выпрыгнул из-под песка, подобно воздушному шарику, вырывающемуся из воды, и полетел в сторону Фреш, чья голова в этот момент была повёрнула на Панацею, собирающуюся что-то ответить Фените. Единорожка ничего не поняла, она лишь почувствовала, как тёплое лезвие проходит наискось её шею с правой стороны, почти доходя до позвоночного столба. Потом она почувствовала жгучую боль и тепло от собственной крови, рвущейся наружу с огромной скоростью из прорезанной сонной артерии.

После секундного замешательства Фенита привела в боевое положение свою накрыльную винтовку, а Тано быстро подскочил к Фреш-Де-Лайт, которая бледнела прямо на глазах, до сих пор не понимая, что случилось. Зебр оставил убийство червя на Фениту, а сам крепко прижал артерию чуть пониже пореза, чтоб остановить кровь. Панацея тоже не теряла времени даром и уже извлекла из сумки моток бинтов, жгут и большой платок с замотанным в него куском ваты. Вместе с зебром она наложила жгут на шею единорожке, положив со здоровой стороны подушку из ваты и платка, чтобы, опираясь на него, жгут не задушил пострадавшую. Тем временем Фенита уже расстреливала песчанника, не успевшего укрыться под землёй. Каждый выстрел отделял от него хороший кусок хитина, из-под которого фонтанами бил жёлтый ихор, оставляя на песке многочисленные кляксы. Всё закончилось тем, что червяк помер, наполовину погрузившись в песок, и теперь представлял из себя хорошо продырявленную сосиску, торчащую из земли. Перезарядив оружие, она обернулась к Фреш, кровь из раны которой была уже остановлена своевременной первой помощью. Теперь нельзя терять время, мелкой нужна срочная медицинская помощь, причём оказанная в течение максимум четырёх часов, иначе она может просто не дожить до следующего дня. Вся надежда оставалась лишь на то, что город, к которому они направляются, будет достаточно близко, чтобы успеть прооперировать единорожку до наступления летального исхода. Отряд быстро поднялся и двинулся дальше с максимальной скоростью, так как каждая секунда сейчас была на счету.

Для большей мобильности Панацея легла на спину Тано, а полуобморочную Фреш закинули на Фениту. Именно таким образом группа и продвигалась последний час, надеясь за следующим холмом увидеть город, который сейчас нужен был им как никогда. Наконец, поднявшись на очередную возвышенность, пони увидели озеро, посреди которого был Понипалис. Это поселение действительно находилось посреди озера на островке из холмика земли. С двух концов к нему вела дорога, так же, как и сам городок, построенная на песчаных насыпях, возвышающихся над гладью воды. Получалось, что эти искусственные песчаные возвышенности делили озеро пополам, что было бы даже красиво, если б не то обстоятельство, что сейчас вода в нём скорее напоминала болотную, нежели озёрную. Она приобрела мутный зеленоватый оттенок, где-то в одном из краёв этой большой лужи плавал мусор, иногда выносимый на берег, а побережье сейчас больше напоминало кладбище мутантов, нежели место, где пони могли спокойно искупаться. Но смотреть на этот ужас не было времени. Отряд сорвался с места и устремился по дороге в поселение, где просто обязан был оказаться врач, способный оказать должную медицинскую помощь.

Глава 17

Глава 17

Найти доктора в этом наборе построек, косящих под город, не составило труда – он был в одной из палаток с изображением креста, находившихся около центра сего скопления зданий. Как только группа уложил Фреш на носилки – доктор бегло осмотрел её.

— Ну-с, болезные вы мои, это вам выльется в тысячу крышек, не меньше.

От такой суммы у Фениты даже заскрипели зубы. Ещё бы, за эти деньги вполне можно позволить себе тяжёлый валын, пусть и подержанный.

— Доктор, а вы случаем ли не обнаглели? – спросила пегаска, совладав со своим голосом, чтобы он не дрожал от закипающей внутри злости.

— Думаю, нет – спокойно ответил тот – всё-таки, мне надо кормить семью, а ваша подруга, как я погляжу, сейчас не в том состоянии, чтобы терять время. Тысяча крышек, не меньше.

— А что если у нас нет таких денег? – спросил Тано – вы просто оставите её умирать на вашем столе?

— Нееет, вы что? Я же не изверг какой-то. Просто в качестве платы я возьму… ну, скажем, её почку.

— Да вы извращенец, док! – вскрикнула пегаска.

— Эй- эй, я же не собираюсь её убивать, просто предлагаю доступный вариант. Лучше прожить на несколько лет меньше отведённого, чем погибнуть прямо сейчас, да это даже при условии, что до данного момента ей не разнесёт бошку какой-нибудь пьяный верзила с пустоши.

— Эй, подбирай слова, иначе зубов не досчитаешься – встрял зебр.

— По-твоему я лгу? – удивился док, поправляя маску на лице.

— Хватит уже – тихо произнесла единорожка – если так надо, то почкой больше, почкой меньше – не велика беда…

— Ты дура что ли? Не вздумай соглашаться на предложение этого мясника! – запротестовала Фенита.

— Между прочим, мясника с высшим врачебным образованием – поправил её док.

— Не важно! Мясник – он и на Луне мясник!

— Народ, заткнитесь – произнесла Панацея, швыряя на стол мешочек со звонкими крышками – мне всё равно не на что их тратить.

— Ну-с, раз все трения улажены, то я могу приступать. Просьба посторонних выйти вон.

Операция прошла гладко. Этот доктор-тире-вымогатель отлично знал своё дело и сработал по всем правилам. Буквально через пару часов, когда Фреш-Де-Лайт оклемалась от скупой дозы обезболивающего, её жизни ничего не угрожало. На шее у неё была наложена мягкая повязка, не затрудняющая дыхание, под которой, острой болью при любом движении, отдавался след от раны.

— Хо-хох, милочка, вы уже проснулись – ответил док, что-то набирая на своём терминале. Сейчас, когда он не был полностью упакован в свой наряд, было видно, что это крепкий понь средних лет с местами седеющей гривой, бывшей когда-то пепельного цвета, а шкура чисто-белого цвета так сочеталась с его халатом, что иногда затруднительно было понять, где заканчивается шерсть и начинается ткань.

— Угум – кивнула единорожка, и тут же покривилась от боли.

— Славненько. Теперь запомни – я наложил швы на твои раны, так что постарайся, их не теребить, иначе они разойдутся, а это в твоём случае чревато смертью. По правилам, тебе нужно было бы пролежать около недели в больнице, но учитывая времена – это излишняя роскошь, так что просто не перенапрягайся и не ковыряй рану. Пока что это всё, думаю, перевязки сможете сделать и без моей помощи. А теперь брысь, у меня, помимо тебя, ещё куча больных.

Фреш тяжело поднялась с места и направилась к выходу из палатки, где её ждали остальные члены группы.

Остальных членов группы оказалось не в полном составе. Её сидели и ждали только Фенита с Тано. Панацея, как сказал последний, пошла прогуляться по городу, посмотреть окрестности.

— И что теперь? – спросила единорожка, буквально чувствуя, как при каждом мало-мальском движении швы на её артерии и коже взнывают, причиняя средней терпимости боль.

— А теперь надо найти нашу гулёну и отправиться к самому высокому зданию – ответила пегаска, кивнув головой в сторону длинного шпиля, возвышающегося на окраине города.

Синяя пони бродила по улицам этого городка. Жителей хоть и было не так много, как в Новом Кантерлоте, но всё равно народ казался ей массой, от того, что те постоянно пялились на неё. Конечно, увидеть двуногую пони с забинтованным глазом можно не каждый день, но хоть взгляды-то могли научиться скрывать. Возможно, горожане этого не делали от того, что считали её ослепшей на оба глаза, так как её механический глаз был не виден из под чёлки, а умение ориентировать в пространстве списывали на какие-нибудь обострённые чувства и прочую фантастическую дребедень. Как давно она не ходила одна. Панацея даже немного растерялась, когда поняла, что никого из её спутников рядом нет, но быстро взяла себя в ноги, напомнив, что сама может за себя постоять, если нужно. Постепенно здания редели. Магазинчиков, ресторанов и прочих построек, совмещавших в себе как место проживания, так и способ заработка, становилось всё меньше. Пони не хотелось даже заходить в подобные заведения, чтобы не травить душу. И действительно, что ей может там понадобиться? Оружие? Но его надо чем-то держать, а у неё даже нет рога. Одежда? Какой в ней смысл, если после первой же драки она превратиться в лохмотья. Вот затягивались бы дырки на одежде так же, как царапины на коже – тогда другое дело, а так – не катит. Взять снаряжение? Зачем, если у неё сейчас есть всё, что нужно. Купить еды? Смысл платить за то, что она может добыть сама. Да и вообще – на всё это у неё банально не хватит крышек, так что лучше вообще не задумываться на подобные темы, пока действительно не напоролась на то, что может ей понравиться.

Пони сама не заметила, как дошагала до побережья. Это был один из очищенных участков у кромки грязной воды. На нём можно было посидеть и пошвырять камушки в озеро, так как купаться всем, кроме гулей, в нём категорически не рекомендуется. Панацея уселась на песок и стала смотреть вдаль, размышляя о всём, что с ней приключилось за последнее время. Да, она слишком привязалась к этой малявке, от которой больше вреда, чем пользы. Да, всё было бы намного лучше, не встреть она её тогда в баре. Но, тем не менее, даже будь возможность отмотать время назад, синяя пони остановилась бы на том моменте, как они перебили свору радскорпионов, чтобы обойти ловушку и не потерять ноги с глазом. Получается, что она уже плотно сблизилась с Фреш для того, чтобы защищать и помогать ей, пока она сама не захочет уйти. Это было странное чувство, почти позабытое ей за последний год, но оно было неожиданно приятным. Будто внутри неё светила лампочка, излучающая теплоту, способные согревать не только саму Панацею, но и любого, кто окажется с ней рядом, а самое главное – ей хотелось согревать окружающих просто потому, что она может это сделать. Похоже, этот белокурый жеребёнок, действительно действовал на неё положительным образом, так как даже вспоминая все неприятности, которые из-за неё приключились – у Панацеи не получалось разозлиться на неё даже на мгновение. Перед взором тут же вставало её наивное лицо с большими зелёными глазами, и вечно поднятыми, как будто в постоянном вопросе, бровями. Лицо было таким по-детски искренним и наивным, что заставляло улыбнуться и прижать к себе, вместо того, чтобы огреть копытом по затылку.

— Видимо, я раскисаю – прошептала Панацея, пинком задней ноги посылая камушек в озеро.

Троица нашла Панацею всё на том же месте. Она продолжала сидеть на берегу озера, иногда пиная в него камушки.

— Эй, четыре пятых, нам пора идти, так что оторви свой зад от земли и давай сюда – прокричала ей Фенита, как только подошла поближе.

— Уткнись, недопЕгас – ответила ей Панацея, поднимаясь с места.

Фреш хотела было, что-нибудь сказать, но после передумала, решив, что не стоит перенапрягать в очередной раз свою рану, к тому же она уже начала привыкать к постоянным перепалкам этой пары.

— Что ж, раз все готовы, то пошли – скомандовал зебр, показывая копытом на длинный шпиль здания, возвышавшийся где-то на окраине. Это здание действительно можно было назвать самым высоким, но этого титула оно достигало лишь длинной, как спокойная жизнь, крышей, рвущейся куда-то в небеса, почёсывая своим кончиком животы проплывающих мимо ядовитых туч.

Приблизившись к этому зданию вплотную, Фреш с удивлением оглядела его. Это была интересная помесь постройки старого мира и наращивания в стиле нового. Стены из красного, потёртого временем и войной, кирпича резко контрастировали со стальными железнодорожными балками, которые составляли каркас надстроек. Стены были сотворены из различных фанер, стальных листков и кое-где даже шкур диких животных, в общем, создавалось впечатление какого-то наружного хаоса. Единственная дверь этого здания была деревянной, обшитой стальными пластинами и вырезанным сердечком на уровне глаз, что наводило мысль о самом большом сортире в Эквестрии.

Тано поднял ногу и постучался в дверь, от чего та, без какого либо сопротивления, раскрылась, приглашая войти внутрь. Отряд переглянулся и переступил порог дома. Внутреннее убранство этого жилища было на удивление упорядоченным, если можно так сказать. Все книги стояли на книжных полках, все цветочные горшки на подоконниках, вся мебель на своих местах. Складывалось впечатление, будто житель этого места не просто расставлял всё по линеечке, но даже использовал все доступные пособия на эту тему, например «Как расставить вещи, чтоб не запинаться об них ночью». У дома была лестница вверх, куда уже собрались было идти пони, но буквально перед тем, как они сделали первый шаг по направлению к ней, им навстречу спустилась фигура, полностью закутанная в одежду, и произнесла – Я рада, что вы нашли время заглянуть ко мне.

Партия вновь переглянулась, чтобы узнать общие впечатления об этой особе. Загадочная пони была одета в длинную накидку с капюшоном, под которым сформировалась какая-то неестественная тень, полностью скрывающая лицо пони, из которой торчал лишь кончик серо-сиреневого рога. Ноги и прочие части тела, которые накидка не могла скрыть под собой, были замотаны в серые полоски ткани, надёжно скрывающие под собой тело собеседницы, как алчный дракон прячет в пещерах свои сокровища. У этого единорога даже копыта, и те были скрыты от мира, что рождало определённый градус недоверия к такому скрытному лицу.

— Ну, что вам собственно от нас нужно – поинтересовался Тано, на всякий случай перейдя на вы – зачем нужно было посылать нам какой-то контейнер, который невозможно вскрыть?

— Ха-ха-ха, как много вопросов – ответила собеседница неожиданно звонким, для такой личности, голосом – я просто хочу предложить вам работу, а содержимое этого магического сейфа станем вам достойной наградой, я для этого его и послала, чтобы заинтриговать вас, логично же, верно? ВЕРНО?

— Эээ… логично – замялся зебр, немного смущённый маниакальным тоном единорога.

— Фух, слава сену, а то я уже перепугалась… – начала было бормотать единорог, но тут же вернулась в прежнее русло – так вот, я хочу предложить вам…

— Минуточку! – перебила её Фенита – перед тем, как мы хоть на что-нибудь подпишемся – хотелось бы увидеть твоё лицо.

— Зачем это? – не поняла собеседница

— Скажем так, мне трудно доверять пони, которая скрывает своё лицо. С этим аргументом согласились все, даже Панацея, которая обычно не считается с её мнением.

— Хм, в твоих словах есть логика – ответила единорог – но только предупрежу заранее, я не просто так скрываю свою внешность, так что будьте готовы и наберите мужества в грудь.

— Давай уже.

Закутанный единорог протянула переднюю ногу к капюшону и медленно сняла его. Всю группу тут же передёрнуло. Тано скривился в странной гримасе, выражающей одновременно и брезгливость и попытку оказаться вежливым, стараясь её не выдавать. Фенита чуть не выплюнула своё предложение на пол. Панацея почувствовала, как к горлу поднимается комок переваренной пищи, всей своей горечью норовящий выйти наружу. А Фреш в испуге потянулась было за своим пистолетом, но опомнилась быстрее, чем успела нажать курок и убрала его обратно. Действительно, под капюшоном у единорога было лицо, если его можно было назвать таковым, которое дало бы фору любому гулю с пустоши. Это была настоящая посмертная маска. На месте глаз у единорога красовались чёрные провалы глазниц, в которых бледным белым огоньком поблёскивал свет, шедший как будто из другого мира, таким далёким он казался, словно фара поезда на другом конце тоннеля. Носа и губ, как таковых уже не существовало, серая кожа с редкими сиреневыми волосками, обтянувшая кости черепа, даже без намёка на гриву и уши могла присниться только в кошмарах. То тут, то там сквозь сухую, явно мёртвую шкуру, просвечивали белые островки черепа, окружённые сползающими лоскутами. Нижняя челюсть этой единорожихи давно перестала крепиться к суставу и теперь просто зависла в воздухе, постоянно поддерживаемая магией, кое-как пряча в себе свисающий, как дохлая змея, язык. Это действительно было неприятное зрелище, после такого даже гули, с которыми они сражались на крыше, казались не такими уж и омерзительными, заняв место в этой шкале между страшными и жуткими. Видя реакцию партии, единорог вновь накинула на себя капюшон, спрятав своё лицо в явно уже магическую тень.

— Что же ты, расплющь меня поездом, такое – спросила Фенита, когда вся группа более или менее пришла в себя.

— Я пони.

— ДЕСЯТЬ РАЗ, БЛЯТЬ! Нормальные пони так не выглядят!

— А ты поживи с три сотни лет, каждый день впитывая магию из этого умирающего мира, тогда и возникай – явно обиделась собеседница.

— Ладно, положим хер на это — успокоилась пегаска, решившая, что раз этот монстр может обижаться, то не всё так плохо.

— Да, кстати, попрошу впредь не выражаться в моём доме.

— Ну уж извини, ты свою рожу в зеркале видела? Тут не то, что выражаться, тут себе глаза выколоть можно.

— Я похожа на мазохистку, держать зеркала дома? Хотя они бы дополнили общую картину моего интерьера…

— Ты вроде хотела дать нам очень высокооплачиваемую работу? – перевела разговор в другое русло Панацея.

— А, точно. Я просто сбилась с мысли, не так часто удаётся поговорить с кем-нибудь, кто не пускает в тебя пулю.

— Кстати, а почему именно мы? – спросила Фреш, которую уже давно мучил этот вопрос.

— Потому что у вашей группы наивысший процент выполнения этого задания в округе. Остальные, кого я посылала, не смогли справиться, так как действовали поодиночке.

— Минуточку, кто-то был ещё до нас? – спросила Панацея.

— Да, но, к сожалению, они не справились и погибли, так что вы сейчас девятые по счёту, кому я поручу это задание.

— И у нас как бы больше всех шансов? – скептически спросила пегаска.

— Ну, не совсем. На данный момент коэффициент вашего успеха составляет восемнадцать процентов, но его возможно повысить до двадцати семи.

— И каким это образом? – поинтересовалась Фенита.

— Удалить слабое звено.

Повисло молчание. Все знали, о ком сейчас идёт речь, так что Фенита помахала ножкой и сказала – Ну-с, слабое звено, думаю, ты можешь валить на все четыре стороны.

— Фенита! Нельзя так – тут же вступилась за Панацею единорожка – никто никуда не уйдёт, мы и так справимся!

— Хи-хих, ну, как знаешь, я лишь хочу выполнить это задание и взять награду. А кстати, что это будет?

— Ну, помимо содержимого сейфа, я заплачу вам полторы тысячи крышек сейчас и пять тысяч, когда выполните для меня задание.

— И ты не боишься, что мы возьмём аванс и скроемся? – удивилась пегаска такой щедрости единорожихи.

— Конечно нет, я смогу найти вас в любом месте мира, ты уж мне поверь – недобро прошептала собеседница, но тут же вернув нормальный тон, добавила – но ведь этого не потребуется, верно – улыбнулась она.

— Не переживай, если уж мы подписались, то доведём дело до конца – отчеркнул Тано.

— Прекрасно! – раздалось из под капюшона – тогда через десять дней встретимся около великого облака, со стороны столичных развалин – объявила единорог, стукнув одно копыто о другое.

— Минуточку, нам что, нужно будет проникнуть в Старый Кантерлот? – ужаснулась Панацея, вспоминая все рассказы про это место.

— Все подробности будут по прибытию, а пока вот ваши крышки – сказала она, телепортируя Тано завязанный мешочек – и да, подготовьтесь как следует, это будет опасное приключение.

Уже выйдя на улицу, группа начала обсуждать новое задание, эту странную единорожиху и просто, что дальше делать и как дальше быть. По всему было ясно, что отказаться они уже не смогут, так как зебр их окончательно подписал на это задание, где шансы выжить как минимум – невелики. Вот только по большей части на это не обращали внимание. Тано уже морально подготавливался к походу в облако и прикидывал, что может там понадобиться. Фреш просто радовалась новому приключению, хорошо хоть не скакала по округе, радостно вопя, хотя за это скорее следует благодарить её швы на шее, чем благоразумие их обладательницы. Фенита, похоже, смирилась с этим и просто предпочла плыть по течению, разбираясь с проблемами по мере их поступления, к тому же крышкам она была рада всегда. Вкупе с проданной одеждой у них на всех насчитывалось порядка трёх-четырёх тысяч, что было совсем неплохо, а по выполнению у них будет на ногах такие деньги, что можно позволить себе полгода спокойной жизни. И опять, только Панацее, как какой-то паршивой овце, совсем не нравилось предстоящее задание. Во-первых, шанс помереть был слишком высок, чтобы пойти на подобный риск. Во-вторых, если не получилось у предыдущих восьми пони или групп, не важно, почему они должны достичь успеха? И наконец, ей совсем не нравилась это полу-зомби единорог, которая послала их на задание. Если она такая сильная, что может постоянно поддерживать заклинания вокруг себя, то почему сама не сходит и не сделает то, что нужно. Да и вторая часть награды за задание, та, что хранится в этой коробочке из магического металла, наверняка она переходила из ног в ноги к каждой новой жертве этого заработка. Получается, что единорожиха ждала, пока все откинут копыта, и просто забирала её обратно? Тогда что помешает ей перебить их всех, как только задание будет сделано, и забрать всё себе? Слишком много непонятностей в этом деле. Когда синяя пони попыталась поделиться своими опасениями с группой, то её просто не хотели слушать, все были на своей волне, так что она почувствовала себя снова какой-то отщепенкой, случайной прохожей, увязавшейся за тремя друзьями. Что ж, не привяжись она так к Фреш-Де-Лайт, то давно оставила бы Фениту и Тано расхлёбывать эту кашу самим, но беда в том, что эта мелкая дурёха полностью солидарна с ними во мнениях, а оставить её Панацея просто не могла, чувствовала какую-то странную ответственность. Хотя почему странную? Она выполняет поручение бармена, который когда-то вынес её на спине из логова голодной смерти, так что это вполне естественное желание отработать должок до конца, пусть даже она потеряет при этом ещё две ноги. Именно так – решила про себя Панацея, предпочтя простой самообман реальности. Именно поэтому она плетётся за ними, заставляя себя терпеть дурное обращение со стороны пегасихи и не слышать то, о чём шепчется Фреш с Тано у неё за спиной. Да, именно поэтому.

Глава 18

18 глава

К вечеру группа уже готова была отправляться в путь. В магазинах были закуплены все нужные припасы : немного патронов, еды и целая куча антирадиационных средств, так как путешествие предстояло в места, очень далёкие от оздоровительных курортов, и прочие необходимости. Таким образом, подремав в местной гостинице пару часиков, все пони были достаточно бодры и полны сил, чтоб отправиться в путь. Даже Фреш-Де-Лайт, с её свежими швами, не испытывала каких-либо сильных неудобств, так как Тано смочил их какой-то припаркой, извлечённой из закромов его сумки. Это средство, название которого никто, кроме зебра, не смог бы и выговорить, действительно помогало, хоть и было встречено с особым скептицизмом со стороны Панацеи, предпочитавшей более традиционный подход к медицине.

Солнце медленно заходило за горизонт, но группа готова была продолжать свой путь хоть всю ночь, не останавливаясь на отдых. Вся группа, кроме Панацеи, которая каждый час нуждалась в десятиминутном отдыхе. Раньше, когда ноги утомлялись, её могла носить Фреш, но сейчас синей пони приходилось рассчитывать только на свои силы, так как у Тано на спине был здоровенный рюкзак, к которому, ко всему прочему, ещё и прибавлялось сложенное дуло его винтовки, а Фенита… Ну, с ней и говорить не о чем. Но даже несмотря на это, отряд успел бы дойти до места назначения и обратно раза два, а то и больше, так как времени им давалось с лихвой, и всё-таки хотелось добраться побыстрее, чтобы было больше времени на отдых и подготовку.

Наступила ночь. Морозный воздух пробирал до костей, поэтому пони накинули на себя тёплое шерстяное одеяло. Оно было одно, так как натуральные продукты нынче очень редки, таможня жестока, совы низко летают и прочая муть, которую говорил им торговец, но тем не менее обладало таким размером, что под ним помещалась вся четвёрка, даже учитывая ковыляющую на двух ногах Панацею. Под одеялом было тепло, хоть и выглядело это нелепо – три пони, идущие вряд, за которыми возвышается высокий холм, обозначающий последнего члена отряда, полностью скрытого его тёплой тканью. Конечно, не обходилось и без неприятностей. То кто-нибудь наступит на краешек ткани, то кто-нибудь передёрнет его на себя так, что оно слетит с остальных, а то и синяя пони в очередной раз споткнётся и на неё по новой придётся накидывать одеяло. Как раз после очередного падения группе пришлось остановиться на первую ночёвку.

— Отлично, из-за одной безногой клуши мы прошли в два раза меньше, чем собирались! – возмутилась Фенита, смотря в бумажную карту старого мира.

— Заткнись, недопегасиха – огрызнулась Панацея, уже устроившаяся под одеялом, чтобы не замёрзнуть.

— Хватит ругаться – раздражённо проговорила единорожка, в очередной раз пытавшаяся врубить свой ПИП-ПОН-И, который упорно не желал работать.

— Похоже, в нём села батарейка – произнесла она после десяти минут долбления по кнопкам.

— Не думала, что это возможно – переключилась на неё синяя пони – эти устройства должны служить чуть ли не вечно.

— Тогда как ты объяснишь это? – вскрикнула Фреши, тыкая в погасший дисплей копытом.

Панацея немного удивилась, она считала, что эта белокурая малявка вообще не умеет злиться, а уж тем более повышать голос.

— Ну, считай теперь, что на твоей ноге надет браслет очень странной формы – заявила Панацея, наблюдая, как Фреш раздражённо отворачивается.

На ужин, если можно так выразиться, сегодня была варёная морковка и чай из её же листьев. Не фонтан, конечно, но лучше, чем консервы. Так, пожёвывая остатки морковки, Панацея разлядывала карту, которая наконец дошла и до неё. Их данное местонахождение было отмечено на её поверхности кружочком, нарисованным простым карандашом, так что ориентироваться было легко. Они двигались точно в сторону Столичных Развалин по самому безопасному пути – через пески. В них не живут опасные мутанты, кроме разве что песчаников, а рейдерам там делать просто нечего, так как нормальные пони ходят исключительно по дорогам и их окрестностям. Внезапно для себя синяя пони увидела на старой карте деревушку, находящуюся за густым лесом, буквально в одном дне пути от их привала. Этот путь шёл вразрез с их первичной задачей, успеть к назначенному месту, но они вполне успевали зайти в этот пункт, под названием Понивилль. Да, именно так. Панацея вновь загорелась идеей встретить загадочного доктора 3.14, который уж слишком часто пересекается с ней в самых необъяснимых формах, так что она подозвала остальных к себе, чтобы поделиться своим открытием.

— И что? – равнодушно спросила Фенита, которой эта затея была до лампочки – зачем это надо, переться куда-то, да ещё в тот момент, когда впереди и без того маячит опасное дело?

— Тут я с ней соглашусь – ответил Тано, отслеживая маршрут, которым придётся идти – нам туда совсем не надо.

— Панацея, давай сперва разберёмся с этим, а потом, может, и сгоням туда – предложила свою точку зрения Фреш-Де-Лайт.

Панацея даже не знала, что и думать. Такого холодного приёма она никак не ожидала услышать. Да Солнце с этой Фенитой, да и с зебром, но Фреш? Неужели даже она не понимает, как ей нужно туда сходить, чтобы получить ответы на вопросы, терзавшие её долгое время?

— И всё-таки я настаиваю, что нужно туда сходить – твёрдо заявила пони, тоном не приемлемым отказа.

— Какого хрена тебе туда сдалось?! – ответила ей пегаска.

— А ты будто не можешь сообразить! Автодок в двадцать четвёртой палате, эти густые, как их там, в убежище, все указывали на доктора Пи!

— А тебе-то он зачем сдался? – спросил Тано непонимающим тоном.

— Вот уж не тебе об этом спрашивать! – разозлилась пони – хочу напомнить, что именно ты направил меня в ту чёртову больницу, к этому сраному автодоку!

— Ну, я вообще-то хотел просто позабавить тебя – спокойно заверил её зебр, чем только подлило масла в огонь.

— Ах позабавить! Ха-ха-ха, как мне весело, аж ноги подгибаются!

— Эм, Панацея – тихо спросила Фреши, слегка напуганная её поведением, может ты объяснишь, зачем тебе понадобился этот доктор, а то мы не понимаем.

— Да затем, что чуть больше года назад какой-то хер распидарасил комплекс, в котором я жила и работала! А сейчас объявляет мудила, который вдруг владеет закрытой информацией!

— Ты сейчас по Пурпурный крест что ли? – спросил Тано.

— Да, представь себе, я родилась и выросла в нём!

— Ну, это многое объясняет, но…

— Но нам это нахер не надо – перебила его Фенита – нам что до твоего креста, что до остальной твоей жизни дела вообще никакого нет. Честно, я даже не знаю, зачем мы тебя с собой таскаем? Сидела бы себе на обочине и просила милостыню.

— Фенита! Хватит так говорить! – вмешалась единорожка.

— А ты что, заступница, считаешь, что нам сейчас надо всем подорваться и переть в этот Понивилль только из-за того, что какой-то дуре вдруг приспичило туда наведаться?

— Нет, но…

— Ну вот, замолчи и не встревай, когда взрослые разговаривают.

Фреш уже готова была что-нибудь сказать в ответ, но заметила, что синяя пони медленно поднялась на ноги.

— Идите вы все под хвост – произнесла она бесцветным тоном и пошла прочь, в направлении, которое на карте вело в Понивилль. Фреш хотела подбежать к ней и вернуть обратно, но Панацея только оттолкнула её от себя, заставив единорожку отпрянуть назад. Фреши готова была попробовать снова, но на этот раз её придержало копыто зебра, загородившее ей дорогу не хуже шлагбаума.

— Что ты делаешь – расплакалась единорожка, тщетно стараясь преодолеть эту преграду.

Зебр молчал некоторое время, пока попытки прорваться не сменились тихим стоном под копытами, это Фреш-Де-Лайт зарылась в песок, пряча там своё горе.

— Фенита.

— Что? — Ответила ему пегаска.

— Ступай с жеребёнком к окраине Столичных развалин и жди меня там.

— Ты придурок, что ли?! Собираешься последовать за этой чокнутой?!

— Не волнуйся, я уверен, что ты за ней присмотришь – ответил зебр, собирая свои вещи и выдвигаясь за Панацеей.

— Ты меня снова не слушаешь – устало произнесла пегаска, глядя, как Тано уходит в ту же сторону, что и синяя стерва, оставляя её одну, приглядывать за плачущим «ребёнком».

— Что ж, во всяком случае, это будет полезно – пробормотала она, переведя свой взгляд на Фреши, продолжающую ныть в песке.

— Какого ты за мной увязался?

— Я тебе мешаю?

— Да!

— Каким образом?

— Самим фактом своего существования.

— Интересная позиция, можно разъяснить её по пунктам?

— Пффф…

Именно такие содержательные диалоги велись между двумя путниками, идущими в сторону почти забытой деревушки под названием Понивилль. Тано и Панацея шагали уже достаточно долгое время, чтобы у второй начали ныть ноги, но она старалась всеми силами поддерживать своё тело в вертикальном положение и заставляла себя переставлять копыта, чтобы не упасть, так как понимала, что подняться ей будет уже не под силу. Это странное, где-то даже саморазрушающее, желание было обусловлено тем, что синяя пони старалась сохранять дистанцию между собой и преследующим её зебром, который отставал лишь на пару десятков метров. Эта упрямая пони сама не знала, почему она не хочет уступать, возможно, дело было в том, что она уже мысленно попрощалась со всей группой и не хотела вновь связывать себя с ними, а возможно она просто не хотела показывать слабость после такого ухода, стараясь показать, что способна сама со всем справиться. Но как бы ни был твёрд её внутренний мир, тело рассуждало иначе. Задние ноги хотели согнуться и не шевелиться некоторое время, веки мечтали закрыться, уши захлопнуться, обрубки передних ног, чтоб и пожалели и накормили супчиком из капусты, а сердце немного тепла и шоколадку. Не сумев побороть бунтующую на всех флангах телесную оболочку – пони споткнулась и упала лицом в холодный песок, даже не пытаясь подняться. Это дало Тано возможность, не прибавляя шага, дойти до уставшей пони и перевернуть её на спину. Её лицо ничего не выражало. Губы, как обычно, плотно сомкнуты, что делало их тоньше обычных, зубы были сжаты, чёлка, обычно закрывающая чёрный глаз, спала на бок и сейчас купалась в песке, а сам протез устремил свой взор на коричневатое, от всходящего солнца, небо.

— Ну, раз возражений нет, то устроим привал тут – объявил зебр и начал раскладывать вещи по кругу, подложив под голову Панацеи свой рюкзак.

— Скажи, я сильно бесполезная? – необычайно тихо спросила у него синяя пони, продолжая наблюдать, как небо становится из тёмно-серого тошнотворно-коричневым.

— Ну, я бы так не сказал – заверил её снайпер, разрывая ямку в песке, чтобы развести там костёр – у тебя хорошо получается давить на жалость окружающим и принимать за нас все затрещины судьбы.

— Вот значит как…

— Э-э-э-э, а вот этого не надо, ясно? В конце концов, если б не твоё ночное зрение – мы бы не смогли спокойно спать на улице, да и в конце концов – именно ты нашла ту трубу, по которой мы смогли скрыться от армии гулей, прижавших нас на крыше, так что просто не накручивай себя, идёт?

— Идёооот – зевнула пони и повернулась набок, в сторону маленького костерка, дающего хоть какое-то тепло, ибо одеяло Тано решил оставить полностью женской половине отряда.

— Я так устала от всего этого – пробормотала она, закрывая глаза – скорей бы всё это кончилось…

— Надо быть оптимистичней, хотя не в твоём случае об этом заикаться… в общем – устала ты просто от сегодняшнего дня, так что просто поспи, вряд ли нам что-то может тут грозить, так что тебе беспокоиться не о чем.

— А вдруг рейдеры нагрянут?

— Не глупи. Это одна из немногих мёртвых зон, где ничего не происходит, и ты это прекрасно знаешь.

— Но всё равно – тут холодно.

— Не волнуйся, скоро костёр разгорится и будет нормально.

— Не хочу так долго ждать.

— Ладно – сдался зебр и лёг рядом с Панацеей, укрывшись почти бесполезной пустынной сеткой из её сумки – но не привыкай – на всякий случай предупредил он её, увидев, как она буквально зарывается в него.

Спереди синюю пони согревало живое тепло, а сзади тепло костра, так что она мгновенно уснула, даже не успев что-нибудь ответить спутнику.

— Да, похоже, бессонные ночи дают о себе знать – подумал Тано, глядя на макушку Панацеи, у которой, как он случайно отметил, во время сна чуть подёргивалось левое ухо – и лягнул же меня Дискорд последовать за ней…

Как только посветлело, Фенита разбудила единорожку и стала собирать вещи, чтобы отправиться дальше. Нечего и говорить, что Фреши сильно дулась на пегаску за то, что пони, с которой она пробыла такое долгое время, просто-напросто ушла из-за того, что на неё все забили. Конечно, она и сама была немного виновата от того, что не поддержала подругу, когда все набросились на неё, но гораздо легче было сбросить вину на ту, кто поставил точку в этом вопросе. Так она сейчас и поступала, молча шагая за пегаской, которая время от времени сверялась с картой. Единорожка думала, что Фенита попытается с ней заговорить, а она нарочно не будет обращать внимания, пока та не начнёт извиняться, и вот только тогда, чтобы показать всю глубину своего великодушия, одарит её парой словечек. Но. Фенита на корню ломала все её планы. Она не то, чтобы мучилась от того, что Фреш-Де-Лайт её игнорирует, её, казалось, даже устраивал такой расклад. И вот, после нескольких часов выразительного молчания, Фреши поняла, что теперь ей хочется поговорить. Коварный план по вытягиванию извинений треснул и развалился на части, так что Фреш не сдержалась и начала разговор первой.

— Почему вы с Панацеей так ненавидите друг друга?

Пегаска чуть приостановилась и повернулась к Фреш-Де-Лайт, внимательно разглядывая собеседницу, из под своих пенсне. Придя к определённому выводу она решила ответить.

— Знаешь, это не самое приятное, что мне хочется вспоминать.

— И всё таки, почему то ты обижаешь её с особой тягой, тогда, как она просто отвечает время от времени, чтобы не оставаться в долгу. С чего вдруг такая однобокая вражда?

— Это наши с ней проблемы.

— Вот только от этого почему-то достаётся всем.

— Например?

— Нас сейчас двое, так?

— Ну, хорошо, лапочка, слушай. Около года назад, когда я с Тано только встретили эту мразь…

— Давай, только, без ругательств.

— Пффф… когда мы встретили её, мы отлично ладили. Первое задание по конвоированию прошло отлично, и всем отсыпали приличную сумму, так что мы решили отметить это дело в «Золотой Лихорадке».

— Той самой?

— Да. Так вот, мы тогда знатно нажрались, а это обычно никогда не заканчивается чем-то хорошим.

— Так что произошло?

— Ну… я с этой… слушай, тебе уже не надо объяснять про пестики и тычинки?

— Эмм… — покраснела единорожка – нет…

— Ну, так вот, на следующий день, когда мы очнулись в одной постели у нас, как я думала, возникли чувства.

— А что тогда было не так?

— Я подхожу к этому. Кхем. В общем, на следующий же день я видела её в постели ещё с парой пони, и с тремя, с которыми она намеревалась это сделать.

— И тогда ты её невзлюбила?

— Я её тогда возненавидела! Это ж кем надо быть, чтобы в один день признаваться в любви одной, а буквально на следующий совать своей дыркой в каждый… ну, ты поняла.

— А поговорить ты с ней не пробовала?

— О чём тут разговаривать? Как только я её вижу, во мне образуется столько желчи, что я готова залить ей в пасть всё дерьмо, какое только соберётся на пустоши.

— И всё равно, зачем так злиться из-за подобного? В журналах это вроде зовётся постельными разговорами. Ой.

— А, так вот откуда ты узнаёшь о взрослении – ухмыльнулась Фенита, но тут же снова помрачнела – Знаешь, я бы пережила это, если б мы в ту ночь не обсуждали даже то, как назвать нашего жеребёнка.

Фреш-Де-Лайт от такого заявления даже слюнкой подавилась, так что ей пришлось вначале минуту откашливаться, прежде чем задать вопрос.

— Ты что, залетела, что ли?! Как это вообще возможно?!

— Да нет, какой уж там. Для меня залететь – это невыполнимая задача, как в прямом, так и в переносном смысле…

— Аааа… как тогда? Чтооо вообщееее… Стоп. Ты хотела завести жеребёнка?

— Да, и по-прежнему мечтаю. Знаешь, я уже устала от всех этих скитаний по пустыне. Хочу завести семью и жить спокойно в маленьком домике с огородом, вот только это трудноосуществимо, а эта… Панацея, она дала мне надежду и тут же её отняла. Сука.

— То есть?

— То есть-то есть. То есть, искусственное оплодотворение. Я уже всё давно узнала. Около столичных развалин есть город, в котором и находится клиника, осуществляющая данную операцию. Берутся ДНК двух кобылок, скрещиваются в «росток», как они это называют, и вводят его в тело одной из носительниц. Я, к сожалению, таковой не являюсь.

— И ты взбесилась от того, что мы двигаемся в сторону этой клиники?

— Отчасти.

— Слушай, вы обсуждали все эти планы ночью?

— Да.

— Когда, как ты говоришь, были в усмерть пьяны?

— Нет, я была достаточно трезва, чтобы всё запомнить.

— А Панацея?

-… Ей тогда, если честно, вообще казалось, что она умеет ходить по потолку.

— Так может она просто ничего этого не помнит?

— Не, не прокатит, такое, знаешь ли, не забывается.

— Ну, всё таки, раз ты говоришь, что она по потолку ходила…

— Нет, уверена, что помнит и делает всё мне на зло – твёрдо заявила пегаска.

— Ну, убедиться всё же стоит, наверное. Попробуй у неё спросить как-нибудь.

— Нет.

— Ну всё-таки.

— НЕТ.

— Ну что тебе стоит?

— Многого!

— Не упрямься.

— Ладно, тогда ты заткнёшься?

— Если пообещаешь.

— Хорошо.

— Что хорошо?

— Обещаю.

— Обещаешь что?

— Обещаю, что поговорю с этой стервой о той ночи, если ты заткнёшься и перестанешь пилить мозг своими расспросами.

— Отлично – улыбнулась Фреши, радуясь тому, что смогла переломать Фениту. Возможно, что всё у них в группе ещё и наладится со временем. Конечно, если Тано сможет вернуть Панацею назад. От этой мысли радость с единорожки немного слетела, но всё равно, было приятно, что она смогла переубедить такую особу, как эта пегаска.

Именно с такими мыслями Фреш-Де-Лайт и продолжила свой путь, представляя себя каким-нибудь купидончиком, который сводит самые невозможные пары. Конечно, если ей это удаётся.

Глава 19

Здесь могла быть ваша иллюстрация

Глава 19

— Мы на месте – объявила Фенита и скинула с себя всю поклажу.

— И что теперь? – поинтересовалась единорожка, оглядывая место, в которое они пришли.

Это было небольшое углубление в песке, рядом с видневшимися неподалёку развалинами целого мегаполиса. Это место располагалось таким образом, что заметить их в этом кратере, не подходя вплотную, практически невозможно, а наличие жестяного бака, наполовину закопанного в песок, давало возможность разводить на ночь костёр, растапливая его сухими ветками тех скорчившихся останков, что когда-то были зеленеющими деревьями и кустарниками. Было бы прекрасно, окажись поблизости водоём с чистой водой, но это уже из области фантастики.

— А теперь мы будем ждать оставшуюся парочку – произнесла ухоженная пегаска и стала готовить лагерь к долгосрочному пребыванию.

— Эх – пнула Фреши мелкий камушек – как там Панацея, интересно…

— Слушай, это уже пятая остановка за день, а солнце даже не в зените – прокомментировал зебр, усаживаясь крупом на песок рядом со своей синей спутницей.

— Тебя никто не просил переться за мной, да и сейчас никто не держит – проворчала Панацея, разминая свои задние ноги, пытаясь массировать их обрубками передних, которые, впрочем, уже не отзывались болью при каждом касании.

Тано просто махнул ногой на это заявление и начал оглядывать горизонт в, поисках какого-нибудь знака или чего подобного. Пустошь в данный момент с лихвой оправдывала своё название. Вокруг, на многие километры, было пусто, лишь редкие веточки мёртвых растений торчали подобно рвущимся ввысь волоскам на лысеющей голове песчаной местности. И только вдали, там, где черта соединяющая небо и земля размывалась в завихрениях воздуха, наполненного непонятно чем, виднелось что-то, смутно напоминающее зелёные заросли. Мираж, скорее всего, но как бы то ни было – идти нужно именно в его сторону.

— Ладно, повалялись и хватит – заявила синяя пони и ловко поднялась на ноги, изогнув тело наподобие «мостика».

— Хм, можно подумать, что это я тут отдыхал – усмехнулся Тано – и тоже поднялся, чтобы продолжить путь к параспрайтам на ухабики.

— Слушай – задала вопрос Панацея, которая ко второй половине дня заметно приободрилась – ты не в курсе, что именно может быть в Понивилле?

— Ну, я могу только строить предположения – ответил зебр, оторвав взгляд от своих копыт.

— Знаешь, твои предположения обычно бывают верными, так что колись, что там, да как.

— Ну, там, скорее всего, так же, как и везде опасная пустошь, в которой либо ты её, либо она тебя.

— Фи, как скучно.

— А ты чего ожидала? Что я скажу, что там расцвет экономики, в каждом кране по горячей и холодной воде, куча магазинов с едой и по перевёртышу на каждом углу, способных обслужить тебя забесплатно, если им понравится?

— Не-не, просто. Нуу… как же те слухи, которые ходят про это место?

— Не слышал таких.

— А, ну точно, ты же не из общительных.

— Может, поделишься теми, что я не знаю?

— Хо-хо, подожди немного, дай насладиться моментом, а то вечно корчишь из себя всезнайку.

— Ну, раз такое дело, то можешь не утруждать себя.

— Не-не, стой! – Панацея снова почувствовала себя дурой, как и каждый раз, когда затевала спор или просто дискуссию с Тано, как ни крути – этот жеребец знает гораздо больше её, но вот говорить особо не любит, что, конечно, делает его ещё умнее.

— Ну так?

— Ну, так вот, поговаривают…

— То есть точно не известно.

— Что за тенденция пошла, перебивать меня в моих рассказах?

— Ладно – ладно, продолжай, потом спрошу.

— Поговаривают, что Понивилль окружён буйным зелёным лесом, в котором водятся призраки и охраняют его, чтобы никто не смог пройти внутрь, а тех, кто всё-таки решался пройти, никто никогда не видел, потому что никто не решался. Конец.

— Глупость какая-то.

— Ага, особенно если вспомнить тех густых, которые тоже могли преспокойнешим образом сойти за призраков.

— Думаешь, что в Понивилле происходит что-то подобное?

— А почему нет? Эти места связаны друг с другом, я не удивлюсь, что густые тела изначально появились там, а потом уже доктор 3.14 отправил результаты своих исследований в то самое убежище. Ну или наоборот, они отослали в Понивилль данные, способные загустить всю эту кашу. Ну а легенду о злобных духах сочинить может любой, кто столкнётся с подобным.

— Хм, логично, а главное мы хоть немного представляем, с чем можем столкнуться.

— Ага, что ещё раз говорит о том, что духов не существует.

— Я не согласен, ведь даже густые тела созданы как нечто среднее между душой и телом.

— Ага, а стелс-камуфляжи – это устройства, делающие тебя привидением. Всё наука, всё наука.

— Ладно, забьём на эту тему, ты всё равно не поверишь, пока сама не увидишь, так?

— Именно.

После дня пути, прерываемого на многочисленные остановки, Тано и Панацея разбили свой лагерь в укрытии, представляющем собой огромный валун посреди высохшего озера, образующий выемку, которая могла бы сойти на чью-нибудь попытку продолбить в нём пещеру, но бросившего это дело на начальных этапах. Вокруг их ночного убежища валялась целая куча хлама, состоящая из всего, что когда-то сбрасывали в это озеро. Тут даже пара скелетов была, к сожалению уже обобранных, но что самое необычное – посреди этой горы мусора возвышался огромный бак, сохранивший свою герметичность даже в эти времена. Возможно, этому поспособствовала сталь, из которой он был сооружён, а может и то, что на нём был изображён знак магической опасности. Как ни хотелось Панацее вскрыть этот контейнер – она пересилила себя, решив отложить это дело до завтра, чтобы в случае чего не спать в лужице магических отбросов.

Зебр развёл небольшой костёр, а сам устроился рядом с Панацеей, пытающейся смешать траву с водой в своей жестяной чашке, чтобы позже согреть её на огне.

— Знаешь, я иногда удивляюсь, как ты приспособилась жить без передних ног – произнёс Тано, наблюдая за тем, как синяя пони устанавливает чай на огонь.

— Жить? Я бы так не сказала, скорее выживать или влачить существование.

— И всё-таки, может, скажешь, как так случилось, что тот грифон смог отрубить их, к тому же заставить съесть всё, обо что не ломаются зубы?

— Я хотела жить, и давай не будем об этом.

— Не придуривайся, я прекрасно знаю, что для тебя гордость куда ценнее жизни, так что тут дело в другом. В чём же?

— А вот и нет, я не настолько глупа, чтоб из-за какой-то гордости отдавать жизнь!

— Не надо меня за дурака держать, я знаю, что ты не способна её перешагнуть, без веских на то причин.

— А вот и нет!

— Докажи – бросил вызов Тано, снимая с костра чай, принадлежавший Панацее.

— Не собираюсь я ничего доказывать, к тому же как? Задрать хвост и раздвинуть булки на камеру?

— Это уже будет проверка на срам, но если хочешь — валяй.

— А вот хрен тебе!

— Ладно – ладно, можешь не говорить, раз так не хочется. Это связано с Фреш?

— Так, пошёл вон!

— Значит, угадал – улыбнулся зебр и отпил глоток из чашки Панацеи, после чего передал ей оную, к которой она тут же и припала.

— Ты уверена, что стоит её открывать? – спросил Тано, стоя у герметичного бака с небольшим зарядом взрывчатки в ногах.

— Нет, но я не успокоюсь, пока не увижу его содержимое – ответила Панацея, продолжая разглядывать стальной бок этой цистерны, на котором кое-где уже начала образовываться ржавчина. Конечно, со временем она сделает своё разрушительное дело и проест стальную стенку насквозь, но это займёт слишком много времени, не факт, что даже одно десятилетие.

— Ну, как знаешь. Если вдруг внутри окажется какой-нибудь взрывчатый гель, то я самолично отправлю тебя на второе небо, придушив на первом – проворчал зебр и установил таймер на бомбу, после чего поспешил укрыться со своей партнёршей за тем самым валуном, у которого провели ночь.

Взрыв получился отменным. Несмотря на то, что взрывчатки было чуть ли не с чайную ложечку, она сделала своё дело, образовав дыру, в которую спокойно мог пролезть пони средних размеров. Странно, но внутри было пусто, во всяком случае так казалось, пока зебр не заглянул в образовавшееся отверстие с фонариком. Внутри не было ничего интересного, если не считать кучи костей, разбросанных по всему днищу, в результате, как посчитали пони, взрыва. При ближайшем осмотре выяснилось, что это были кости трёх пони, двое из которых были когда-то кобылками, это определила группа, рассмотрев черепа в данной куче останков.

— Ну что, твоё любопытство удовлетворено?

— Вполне, хотя, признаться честно, я ожидала увидеть там что-нибудь другое.

— С этим уже ничего не поделаешь.

— Знаешь, я вдруг стала замечать одну странную вещь в нашем мире – вдруг оживилась синяя пони.

— И какую же?

— Мы стали с огромным пренебрежением относиться к смерти. Ну, то есть я имею в виду, что пару лет назад я бы потеряла сон, увидев разлагающийся труп или подобную кучу костей в баночке, а сейчас… сейчас я воспринимаю это как должное.

— И в этом нет ничего странного, сама Эквестрия сейчас похожа на полусгнивший труп, в котором, подобно червям, пони пытаются отыскать любой кусочек трупного мяса, чтобы продлить своё существование хотя бы на один день.

— Из твоей теории следует, что когда-нибудь от Эквестрии останутся одни кости и все всё равно помрут голодной смертью.

— Не совсем.

— То есть?

— А то есть то, что помимо Эквестрии на этом кладбище ещё целое море разлагающихся тел, их надо всего лишь откопать.

— Ты пессимист, ты знаешь это?

— Я реалист, просто время нынче унылое, соответственно и реальность такая же.

Продвигаясь дальше по пустоши, перед ними отчётливо начала вырисовываться зелёная стена леса, Панацея была уверена, что это и есть тот самый зелёный массив, что окружает Понивилль. Так же по дороге, пока пони шагали к цели, им встретилось ещё порядка двадцати или даже тридцати подобных баков, которые открывать у них не было никакого желания, так как и без того было понятно, что внутри найдут лишь кучку костей и больше ничего.

— Однако странно – пробормотал зебр, разглядывая очередной бак, из которого через дырку в боку торчала бедренная кость какого-нибудь бедолаги – я и не знал, что раньше в ваших краях подобным образом хоронили мертвецов.

— Не глупи, мы так никогда не делали.

— Тогда как ты объяснишь эти бочки, баки и контейнеры разной величины с одинаковым содержимым? – поинтересовался Тано.

-Ой, я не могу знать всё, возможно однажды мы получим ответ на этот вопрос, но пока давай просто лягнём на это, идёт?

— …

И вот она, граница леса. Ещё за километр до него Тано разуверился в том, что это мираж, за восемьсот метров в сознание пони потихоньку просачивалась вся необычность этого зелёного массива, а за сотню метров они просто поразились всей густоте и пышности флоры, растущей по строго отведённой границе. Как оказалось – весь этот лес растёт на участке ровного круга, за границей которого просто мёртвая земля. Никаких промежуточных этапов, будто откуда-то, с другой вселенной, взяли и вырезали гигантским циркулем кусочек и перенесли его в этот мир.

— Вот это дааа… — обомлела Панацея, впервые в жизни увидевшая настоящие, живые деревья – ты когда-нибудь видел подобное?

— Ни разу – ответил Тано, так же, как и его спутница жадно рассматривая всё великолепие природы.

Синяя пони осторожно, насколько позволяли её ноги, приблизилась к одной из низко растущих ветвей и сорвала зубами один из листьев, после чего прожевала и проглотила.

— Ну, как ощущения?

— Ощущения, будто я урвала живой кусочек на твоём полусгнившем мире – прокомментировала свои ощущения Панацея и было потянулась за следующим, как из глубины лесного массива, там, докуда не доходил свет, раздался громкий голос, эхом отдающийся от стволов деревьев.

— ВАМ ТУТ НЕ РАДЫ! пожалуйста, УХОДИТЕ ОТСЮДА, ПОКА ВАС НЕ НАСТИГЛА КАРА ДУХА-СТРАЖНИКА! Если вас не затруднит…

— Ладно-ладно, мы уходим – ответила Панацея голосу.

— ТАК БУДЕТ ЛУЧШЕ, спасибо.

— Пошли вперёд? – повернулась синяя пони к зебру

— Пошли – ответил тот и дуэт вошёл в лес, продвигаясь вперёд.

— ОС-Ост-ОСТАНОВИТЕСЬ! Я КОМУ СКАЗАЛА?! НУ ПОЖАЛУЙСТА, УЙДИТЕ, У МЕНЯ ЖЕ БУДУТ ПРОБЛЕМЫ – Взмолился под конец голос.

— Не обращай внимания, просто идём – пробурчал Тано.

— ХВАТИТ! НЕ НАДО ДАЛЬШЕ! ВЫ ВЫНУЖДАЕТЕ МЕНЯ! Я, Я ВЫХОЖУ!

Заинтригованная парочка остановилась и стала ждать, пока этот страж леса наконец покажет себя.

В итоге, спустя полминуты, из-за ближайшего дерева показалась пони. На самом деле пони её можно было назвать только опираясь на форму, так как эта кобылка мягкого жёлтого цвета с розовой гривой явно представляла собой что-то на подобие густого тела, как те, что они недавно имели счастье видеть в сотом убежище. Та же полупрозрачная форма, такие же полуразмытые очертания, но было одно существенное отличие. Внутри этого густого тела был виден белый скелет, который двигался в соответствии с движениями самой пегаски, которая теперь стояла перед ними и непонимающе смотрела, чуть уронив взор в землю.

— Ну? – спросила она.

— Что ну? Нам что, чтобы пройти дальше, надо сразиться с тобой в смертельном бою? – спросила Панацея, которая понимала, что этот горе-страж леса рассчитывала просто своим видом отпугнуть нарушителей.

Пегаска оторопела от такого предложения и даже отскочила назад – чт-чт-что вы такое говорите?! Как можно сражаться насмерть? Почему вы не испугались меня? – начала засыпать она вопросами, стоя, как она думала, на безопасной дистанции.

— Давай сразу к делу, мне нужен некто, кто зовёт себя доктор Пи – начала Панацея, пока новая знакомая снова не начала засыпать вопросами.

— Доктор Пи? Я таких не встречала – тихо проговорила розовогривая пегаска – но я знаю одного пони, который, как и вы, пришёл из-за черты и поселился тут.

— Отлично, тогда ты приведёшь его к нам, а то я уже устала ходить на двух ногах – заявила Панацея.

— Почему ты ходишь на двух ногах, когда можешь ходить на четырёх? Извините… — удивилась Пегаска.

— Потому что их нет! – крикнула в ответ синяя пони, выставляя перед собой обрубки.

— Хорошо, нет, так нет, только, пожалуйста, не кричите…

Но ещё до того, как пегаска произнесла эти слова, Панацея вдруг для себя обнаружила, что в продолжение того места, где ей отрубили ноги, идут такие же призрачные, как и у её новой собеседницы, ноги. Да, они были призрачные и сквозь них можно было рассмотреть, что находится дальше, но это были те самые ноги, которые она потеряла! Они были точно такими же, какими Панацея их помнила, а именно здоровыми и даже без имплантов, просто обычные ноги обычной пони. Она осторожно поставила левое призрачное копыта на землю и ощутила сопротивление земли точно так же, как и некогда живыми ногами. Затем синяя пони недоверчиво переместила вес на все четыре ноги и, о чудо! Она могла стоять на четвереньках, как любая нормальная пони!

— Как это возможно?! – до сих пор не верила она подобному чуду – мои ноги, мои ноги снова со мной!

— Эмм… не совсем – остудила её пегаска и тут же сжалась в комочек на земле от излишней храбрости.

— Говори яснее – приказала ей Панацея.

— Эти призрачные ноги существуют только здесь, в нашей сфере, снаружи они снова исчезнут…

Панацея пожевала нижнюю губу и осторожно сняла повязку с вытекшего глаза и повернулась к Тано, так как поняла, что может видеть им ничуть не хуже, чем настоящим.

— Ну, как смотрится? – поинтересовалась она у зебра.

А смотрелось это как прозрачный глаз, что-то забывший в тёмном провале глазницы. Он даже проходил сквозь впавшее веко, что делало его выпученным и каким-то неестественным.

Тано ничего не ответил, а просто наложил повязку на прежнее место и порекомендовал не снимать, чтобы не травмировать прохожих.

— Ладно. Эй, страж леса, или как там тебя, веди нас.

— Опять мне влетит – загрустила пегаска – и прошу вас, зовите меня Флаттершай.

— Не, это длинно, будешь просто Фло – решила Панацея, для выразительности цокнув по земле своим призрачным копытом.

— Аааа… куда вести, кстати?

— Куда – куда, в Понивилль, к этому вашему доктору Пи.

Пегаска уныло опустила голову и медленно пошла вглубь леса, волоча по земле свою длинную гриву, которая хоть и была призрачной, но собирала травинки и пылинки не хуже настоящей.

— Следуйте – пошептала она.

Пони шли минут двадцать, но за это время ничего не менялось. Тано даже начал было думать, что эта тихоня хочет завести их в ловушку, как вдруг они вышли на идеальной окружности поляну, посреди которой росло самое мощное дерево, какое только можно было себе вообразить. Подойдя к нему поближе, Тано и Панацея остановились, чтобы получше его оглядеть, предварительно затормозив проводника и пшыкнув на него, чтобы даже не думал удрать. Это дерево представляло собой довольно интересное зрелище, создавалось ощущение, что когда-то оно было такого же размера, как его лесные собратья, выделяясь лишь тем, что кто-то в нём обустроил своё жилище, явно в неместном стиле, о чём говорили многочисленные маски, от которых зебру повеяло родиной. Сейчас могучий ствол дерева буквально поглотил в себя тот домик, что когда-то был сооружён в нём, и лишь краешки подоконников, уголки дверей и окон в сочетании с предметами украшения крыльца частично проступали наружу из-под твёрдой коры, создавая довольно сюрреалистичное зрелище. Но главная достопримечательность сего лесного гиганта – была верхняя треть какой-то зебры с причёской – ирокезом, которая торчала из середины ствола, вознеся передние ноги к небу. По этой зебре было видно, что она полностью слилась со стволом, даже на её лице, окутанном молодым побегом, проступали жилы дерева, как будто медленно пульсирующие в ней, наподобие кровеносных сосудов.

— Объятия природы – медленно проговорил зебр, заворожено глядя на шамана, способного высвободить подобную магию.

— Извини, что? – не поняла синяя пони.

— Объятия природы – это заклинание, связывающее шамана и клочок земли, находящийся вокруг него в одно целое. Оно бывает разным, всё зависит от того, к чему он прикоснулся перед его произнесением.

— Эммм… а поподробней?- снова спросила Панацея, так и не понявшая, что это такое.

— В моих краях давно существовала легенда, что именно таким заклинанием божества и создали наш мир. Первый бог перед произнесением заклинания коснулся своей кожи, так появилась твердь, второй бог перед произнесением заклинания провёл рукой по волосам, так появились леса и поля, третий бог перед произнесением заклинания подул на ладонь, так появились небо и ветра, четвёртый бог вытер слезу расставания со своей женой и таким образом появились моря и реки, а последний бог был болен и перед произнесением заклинания случайно чихнул в ладошки, так появилась жизнь…

— Всё-всё, хватит, ясно… — прервала его Панацея, которая знала, что если дать Тано волю, он может рассказывать эту историю до скончания веков.

— Вообще-то, я рассказывал упрощённый вариант.

— Да-да, а теперь парой слов объясни – что это всё значит.

— Это значит, что этот лес и Понивилль, находящийся теперь в нём, не исчезли с лица Эквестрии только потому, что их держит здесь эта шаманка, перенаправившая всю свою энергию в этот лес, таким образом, как бы поддерживая его, не давая сгинуть.

— Ну, ладно. А таких, как этот скелетик в киселе, тоже она создала?

— Скорее всего так. Они, как и мы сейчас с тобой, являются часть этого леса, а следовательно не могут исчезнуть, пока не перестанут быть живыми.

— То есть как?

— Если мы даже на миг перестанем ощущать хоть какие-нибудь эмоции, то просто рассыпемся – прошептала Флаттершай, после чего резко свернулась калачиком и произнесла – извините, что перебила.

— Лаааааадно – снова повторила Панацея, которой не хотелось дальше вникать в подробности – как хоть звали-то эту зебру?

— Оооо, её звали Зекора – ответила пегаска – она жила поодаль Понивилля в лесу, пока он ещё не разросся, а потом, когда нам на голову начали падать бомбы, она что-то сотворила и мы стали такими, какие мы есть.

— Мда, должно быть неприятно узнать, что через тебя просвечивает скелет…

— Ооо, уверяю тебя, это ещё не плохо, вот когда наши тела разлагались внутри нас самих – вот это было страшно, мы даже все зеркала разбили, чтобы только себя не видеть в этот момент.

— Что-то ты разговорилась слишком – заметила Панацея.

— Извините…

— Хватит постоянно извиняться.

— Извините, больше не буду.

— Пошли – скомандовал зебр и подал наглядный пример, первым начав двигаться в сторону, куда раньше вела их Фло.

— Почему все, кто живёт за чертой такие жестокие и злые? – вдруг для всех спросила Фло.

— Что значит все? Сюда ещё кто-то приходил помимо нас? – удивился Тано.

— Да, многие приходили, но большинство боялось продвигаться дальше, когда СЛЫШАЛИ СТРАЖА ЛЕСАААА….

— А ну цыц! – припшикнула на пегаску Панацея, чтобы та совсем не осмелела, но похоже был поздно, на Флатершай что-то нашло, и она продолжала свои рассуждения, всё более и более твёрдым голосом.

— …Но те немногие, что проходили дальше получали по заслугам. Они приходили сюда, чтобы воровать и иногда пытались убить кого-нибудь, за что мистер Персеваль наказывал их так, что их больше никогда не видели. Конечно, это может быть и зло с нашей стороны, но нам надо как-то защищаться от таких, как вы, поэтому я чувствую себя неудобно... ведя... вас... на… расправу…….. может повернём назад – вдруг испугалась пегаска, неожиданно для себя поняв, что ответственность теперь ляжет на её спину.

— Никуда мы не повернём, я не просто так копыта рвала в эту глушь, чтобы повернуть после какого-то монолога сопливой пегасихи, так что веди давай.

— Неужели вы настолько не беспокоитесь о себе? – прошептала пегаска, полностью вернувшаяся в подавленное состояние, которое, надо сказать, полностью устраивала синюю пони.

— А что нам может тут грозить? Даже если нас убьют, мы просто станем густыми, как ты, и всё.

— Оу… не знаю – не знаю, думаю, у них и на этот счёт что-то придумано – остудил пыл своей спутнице зебр – не могут же они быть настолько идиотами.

— Это мы ещё увидим.

Оставшийся путь занял у группы несколько минут, всё это время они шли молча. Пегаска глядела себе под ноги, а Тано и Панацея глядели по сторонам. Они никак не могли привыкнуть к той буйной растительности, что сейчас их окружала. Всё было зелёное, изредка слышалось пение птиц, а в траве иногда раздавались звуки от быстро переставляемых лапок мелких животных, которые, заслышав приближение троицы, тут же пускались наутёк, не давая себя рассмотреть. Деревья своей пышной листвой буквально заслоняли небосвод, отчего в лесу царил постоянный полумрак, разбавляемый лишь редкими цветочками, которые, подобно светлячкам, разгоняли тьму своими фосфорицирующими листьями и лепестками. Создавалось впечатление, будто пони вошли в сказку, сказку далёкую от той жестокой реальности, что царит на пустошах. Это был совершенно другой мир. Так, оглядываясь по сторонам и идя по зелёному ковру вслед за пегаской, они вышли к участку утоптанной земли, который уже можно было назвать тропинкой. Как только Флаттершай вступила на твёрдую землю – она указала по направлению этой лесной дорожки и сказала – дальше идите по ней, и вы попадёте, куда вам нужно. Она было хотела повернуть куда-то в сторону, но Панацея положила копыто на её круп, от чего пегаска вздрогнула.

— Эээ, нет, думаю, лучше будет, если ты доведёшь нас до самых ворот, а то кто знает, к какому чудищу эта тропка может вести.

— Но я не вру!

— Извини, но мне что-то не верится.

— Но тогда мне точно влетит – чуть не плача заявила пегаска.

— БЫСТРО! – рявкнула синяя пони, от чего Фло даже подскочила и грустно поплелась вверх по тропе, явно готовая расплакаться.

— Знаешь, у тебя талант доводить пони до слёз, может, не надо было так жёстко? – спросил зебр так, что Флаттершай его не слышала.

— Не знаю, просто она сильно напоминает мне Фреш, только чуть взрослее и более зажатую, может, поэтому мне и хочется сделать из неё личность, которая не сгинет при первых же катаклизмах.

— А нужно ли это ей? Той, кто живёт в кусочке мира отдельно от мира? У них тут свои порядки, более… эммм… мягкие что ли. Это как пяточок светлого прошлого, когда всё было хорошо.

— И тут пришла я.

— Да, и тут пришла ты. Наверное, это ноги на тебя так действуют, без них ты была поскромнее.

— Тебе что, лучше, чтобы я оставалась с этими проклятыми культяпками?

— Нет-нет, просто… будь посдержанней, тут своя гармония, которую не стоит нарушать таким, как мы.

— Таким как мы?

— Да, тем, кто ожесточился в реальном мире.

— Наверное ты прав… — согласилась Панацея, которая вспомнила, что ещё совсем недавно, работая в центре «Пурпурный Крест», была совершенно другой пони.

— Мы пришли – произнесла пегаска, указывая на свет, просачивающийся впереди, меж стволов редеющих деревьев – там Понивилль.

И действительно, как только троица вышла на обширную поляну, над которой, словно зелёное небо, нависла листва неизвестных деревьев, полностью скрывая облака. Понивилль оказался небольшой деревушкой, находящейся будто бы в природном коконе, огораживающем его от любых негативных внешних воздействий, создавалось такое впечатление, будто он спрятался от мира под одеяло и не собирался вылезать, так как здесь находился в полной безопасности. Сами же домики и постройки были причудливой многоцветной яркой раскраски в большинстве своём с соломенными крышами, которые Панацея видела только на старых фотографиях. Всем своим видом городок показывал, что застрял в замечательном прошлом, которое никому не хотелось терять.

Подойдя чуть ближе к посёлку, их путь перегородил неизвестно откуда взявшийся дракон, приземлившийся прямо перед их носами. Этот дракон был не похож на того, что они увидели в сотом убежище, он был меньше размером, всего лишь с четырёх пони, явно здоровым и к тому же не имел крыльев, передвигаясь на двух мощных лапах. Фиолетовый дракон дыхнул из носа тонкой струйкой изумрудного пламени, что явственно выражало его недовольство, и произнёс неожиданно мягким голосом – Флаттершай, ну почему все незваные гости проходят именно в твою смену?

Глава 20

Глава 20

Пони продолжали стоять и пялиться на живого, говорящего дракона, который в свою очередь смотрел на эту парочку нарушителей, ожидая, пока они снова подадут признаки разумной жизни. Заметив, что на неё никто не обращает внимания, розовогривая пони быстренько скрылась из вида, скинув, таким образом, всю дальнейшую ответственность на привратника.

— Ну, я повторяю, зачем вы сюда пожаловали?

— Слава мозгу, он действительно говорящий, а то я уж подумала, что у меня начались нелады с головой от местного воздуха – выдохнула синяя пони.

— Согласен, я тоже вначале решил, что это какие-то глюки…

— Э-э-э – неуверенно начал дракон – я вот тут стою вообще-то и всё слышу… обидно так-то.

— Ого! Оно обижается! – хором изумились пони.

— ХВАТИТ! – прокричал дракон, явно задетый за живое, причём не просто за живое, но и с огромным количеством нервных окончаний. – Вы уже достали! Быстро, зачем припёрлись и с какой целью! Отвечайте, пока я вас не спалил!

— Слушай, похоже, мы его сильно обидели – прошептал Тано.

— Пожалуй ты прав, – согласилась синяя пони. – Давай действовать так же, как врачи разговаривают с душевнобольными.

Пони шептались достаточно тихо для их восприятия, но дракон, который улавливал звуки на порядок лучше, чем любой немутируемый житель Эквестрии, залился густой краской, после чего разъярённо выдохнул струйку изумрудного пламени.

Почувствовав, что ещё чуть-чуть и можно схлопотать по каждой точке, Панацея повернулась к ящеру и произнесла: — Нам нужен некто, кто зовёт себя Доктор Пи.

Дракон слегка озадачился, но вскоре, должно быть, проведя параллели к какому-нибудь из жителей Понивиля, ответил: — Думаю, я знаю одного пони, подходящего под данное описание…

— Здорово! Можно мне с ним увидеться? – разволновалась Панацея.

— Нет, – твёрдо ответил дракон. – Сена лысого я вас пропущу после таких оскорблений.

— Мать твою за ногу! Не вынуждай меня применять силу! – разозлилась синяя пони. – Я не позволю какой-нибудь чешуйчатой твари встать у меня на пути!

С этими словами, она было потянулась к ножу в кобуре, чтобы при необходимости пустить его в ход, но у порядком разозлённого дракона были другие планы. Он резко повернулся вокруг своей оси и отправил потерявшую берега пони в трёхметровый полёт, попав по ней своим мощным хвостом. От подобного удара Панацея сразу же вылетела из застеклённого окна своего сознания, распластавшись на полянке без признаков движения.

Очнулась синяя пони лёжа на каком-то стальном столе, поверх которого было накинуто пуховое одеяло. Голова гудела, как рожок королевской стражи, на языке чувствовался привкус металла, а в самом рту недоставало пары зубов. Проклиная дракона, Панацея наконец рискнула подняться, в результате чего обнаружила, что призрачных ног у неё больше нет, все бинты, покрывавшие её, куда-то бесследно исчезли, выставляя на обозрение её пустую глазницу и края обрубков, но самое странное – она ощущала, что её грива кажется какой-то не такой, более распущенной, если быть точной. Переведя фокус своего искусственного глаза на правый бок – она обнаружила, что пропали два жетона, принадлежавшие некогда двум смотрителям её бывшего убежища. Эта потеря сильно потрясла пони, ведь жетоны являлись единственным напоминанием, помимо её глаза, о тех счастливых деньках, когда не надо было беспокоиться, что ночью тебя убьют во сне какие-нибудь отморозки. Панацея резко вскочила со стола, что вызвало резкий порыв изгадить пол рвотными массами, но ей удалось сдержаться. Оглядев комнату, она поняла, что находится в лаборатории, так как повсюду стояли разномастные приборы, жидкости в пробирочках и свёрнутые чертежи, которые тем не менее странным образом соседствовали со скороваркой, кофейником, парой сковородок и прочей столовой утварью. Всё это было на фоне стальных голых стен без окон, которые пытались заменить картины, свисающие со свободной стены комнаты. Под столом, на котором лежала синяя пони, находилось два табурета, явно убранные туда, когда пришлось класть на него Панацею, а в углу комнаты, который слабее остальных освещался потолочной лампой, пристроился Тано, посапывая в обе дырочки на старом, но явно тёплом пледе. Панацея заметила, что ни около зебра, ни около неё нет снаряжения, что слегка озадачило её, ведь зебр никогда не расстается со своими вещами, только в случае настоящей необходимости.

— Эй! – начала будить его пони. – Хватит спать.

Зебр недовольно открыл глаза и уставился на нависшую над ним Панацею, однако взгляд сам собой фокусировался на её тёмном провале в глазнице, что было неудивительно, учитывая укладку её гривы.

— Где мы находимся и где жетоны, что висели на мне?

— Успокойся, мы там, куда и направлялись. Собственно тут проживает доктор Пи со своей ассистенткой, так что можешь сбавить пар.

— А жетоны?

— Их забрал доктор, не знаю почему, но они ему сильно приглянулись, как бы то ни было, я не вижу смысла так над ними трястись.

— Я тебе сейчас зубы вышибу за такие слова, для меня эти жетоны, как для тебя… твои полоски! Дороги мне, как память!

— Хорошо – хорошо, потом докопаешься доктора по этому поводу, а вообще, тебе надо научиться разговаривать с окружающими, иначе так и продолжишь огребать на пустом месте.

— Эй, это не во мне дело, а в том психанутом драконе. Где он сейчас, кстати?

— Ушёл. Донёс тебя до сюда и свалил, похоже, ему самому было погано от того, что не сдержался.

— И ты даже не отвешал ему хорошего пинка?

— Не видел смысла, как-никак, ты сама напросилась.

— Знаешь, ты занимался этим с не меньшим энтузиазмом! – обиделась Панацея.

— Да, но я знаю, когда остановиться, а вот у тебя тормоза явно барахлят.

— То есть по твоему разумению я получила по заслугам?

— … да.

— Мутант бы тебя побрал за твою честность…

— Приму за комплимент.

Перед тем, как кто-то успел ещё что нибудь сказать, в комнату вошла кобылка, полностью упакованная в какой-то герметичный костюм. Это было что-то наподобие скафандра с зеркальным куполом, мешающим разглядеть лицо обладателя. Странно было то, что она передвигалась на задних ногах, в то время, как на передних у неё были установлены трёхпалые клешни, которыми, безусловно, было просто брать вещи и совершать мелкие манипуляции, такие, как поковырять в носу. Пони молча подошла к стене комнаты и повернула широкий вентиль, от чего за стальными стенами начали поочерёдно раздаваться громкие хлопки, похожие на удары молотка по глухому гонгу. Как только хлопки прекратились, Панацея заметила, как её призрачные ноги стали медленно проявляться, пока снова не обрели плотность и видимость. Она так засмотрелась на свои вернувшиеся полупрозрачные ноги, сквозь которые были видны не до конца затянувшиеся обрубки её живых конечностей, что не заметила, как молчаливая пони сняла с себя шлем. Под ним оказалась бирюзовая единорожиха с яркими жёлтыми глазами и голубой гривой, имеющей то ли седую, то ли просто белую прядь. В отличие от Флаттершай, которую они застали на входе в лес, эта пони не была прозрачной. Нет, даже на оборот – она просто светилась от переизбытка внутренней энергии, но с чем связана такая разительная перемена по сравнению с розовогривой пегасихой – они не понимали.

— Пройдите за мной – произнесла единорог звонким голосом. – Доктор ждёт.

Пони шли по стальному коридору с полукруглым потолком, освещаемым фосфорицирующими растениями, помещёнными в стеклянные лампочки, таким образом в помещении постоянно было светло и не требовалось лишних затрат, кроме, разве что, минимального ухода. Идя по коридору, можно было заметить множество стальных дверей с самыми разными замками. Тут встречались все виды замков, от обычного, навесного, до считывающего сетчатку глаза. Один раз даже попалась дверь, запертая сначала на электронный замок, но сразу за ним шёл обычный шпингалет, вроде как к нему доверия больше, чем к высокотехнологичному. Хотя оно и понятно, даже лучший лазер может дать осечку, но у ножа их не бывает.

Постепенно группа добралась до двери, над которой не было никаких надписей, просто стальная дверь с обычным замком на ключ. Открыв её, бирюзовая пони пригласила остальных внутрь, после чего закрыла за ними дверь, аргументировав тем, что доктор не любит, когда всё распахнуто. Оказавшись внутри, взору пони предстала круглая стальная комната, от чего создавалось впечатление, будто ты находишься в консервной банке, из которой бомжи старательно вылизали всё съестное и помыли в луже, чтобы потом ещё раз использовать. Из мебели в этом помещение только и было, что широкий, потрепанный диван, явно принесённый откуда-то снаружи, небольшой овальный коврик, маленький плоский столик, стоящий перед диваном и внушительное рабочее место «уголок», которое не очень хорошо вписывалось в круглые стены помещения. За этим рабочим местом, состоящим из кресла с треугольной спинкой и столика на колёсах, восседал не кто иной, как сам доктор 3.14.

— Здравствуйте, гости мои, я рад лицезреть вас в моей скромной обители! Будьте добры и присядьте на сие достопчтя… постодочпи.. в общем, прижмите круп к дивану и всё.

— Доктор, вы снова забыли всю речь, которую я вам написала?

— Ну, что поделать? Такой уж из меня понь…

Панацея неотрывно смотрела на доктора, и одновременно с этим её мозг щекотало чувство, будто она уже видела этого белого поня раньше. Эту прилизанную назад гриву золотого цвета, заканчивающуюся недозализанными кудрями, будто цветная капуста, эти тусклые карие глаза, обрамлённые возрастными морщинами, эту невнятную полуулыбку, будто обладатель не уверен в каждом своём слове, и, наконец, этот белоснежный лабораторный халат. Это явно не могло быть просто совпадением, поэтому Панацея решилась спросить: — Скажите, доктор, ваше имя случайно ли не Персеваль Блу Харт, один из смотрителей тридцатого убежища?

— Ух ты! Лирок, слышала? Я знаменит! Меня уже знают пони со стороны!

— Так это правда вы?!

— Ну само собой! Вчера, во всяком случае был я. А откуда, кстати, такая пони, как ты может меня знать?

— Я работала в том самом убежище, которое вы превратили в центр «пурпурный крест»!

— Дааа… — грустно промолвил доктор. – До меня доходили слухи его ужасной судьбе, но я даже не подозревал, что там имеются выжившие. Как только я увидел, что один из моих терминалов удалённого доступа, находящийся в комнате смотрителя, перестал работать я сразу заподозрил что-то неладное, но на деле… а как ты выжила, кстати?

— Во время разрушения я была в комнате смотрителя…

— Аааа! Старый проход! Ну конечно! Так вот откуда ты взяла эти жетоны – весело произнёс Персеваль, поднимая в копыте связку из пары стальных пластинок, в шнурке которых до сих пор были волосы, срезанные с гривы Панацеи.

— Ты не против, если я их оставлю себе? Последнее время меня мучает ностальгия, а это как раз то, что нужно.

— Аааа…

— Нет – нет, я всё понимаю! Взамен я хочу предложить тебе свои услуги. Ты никогда не думала усовершенствовать своё тело?

— Усовершенствовать тело? То есть вы способны сделать мне новые ноги?

— Новые ноги? Нет, это мелочно. Я имею в виду кое-что гораздо больше! Я давно хочу испытать одну идею, но для неё нужно живое тело, а у всех в округе, даже у меня сейчас, с этим напряжёнка…

— То есть у вас тоже густое тело?! – не поверила Панацея, хотя чему удивляться? Ни один понь не способен прожить такой долгий срок, не прибегнув к чему-нибудь постороннему. Или даже потустороннему.

— Да-да-да, я пришёл сюда, когда ушёл из центра, так как не раз слышал, что тут мертвецы обретают вторую жизнь, а у меня так много было идей и так мало времени… в общем, не важно, ты согласна или нет? Ты готова стать, хи-хи, моей подопытной курочкой?

В обычной ситуации синяя пони бы ещё подумала, но сейчас, когда её существование за пределами этого места может поддерживаться лишь за счёт других, как у какого-нибудь паразита, она выпалила практически мгновенно: – Я согласна, доктор Персеваль. Если понадобится, то сделайте из меня монстра!

— Отлично! А теперь сядь и заполни этот бланк – произнёс доктор, делая знак своей ассистентке, которая тут же достала бумажный лист, чуть больше тетрадного, и сунула его Панацее.

— Бланк? Да вы шутите! – удивился зебр, уже давно устроившийся на диване.

-Я не шучу, мужик. В подобное время смуты и разрухи иногда необходимо поддерживать хоть какой-то порядок, иначе можно сойти с ума.

— Значит, мне надо заполнить этот бланк? – произнесла Панацея, усаживаясь рядом с Тано.

— Именно. Такая вот миленькая формальность.

— Можно ещё вопрос, касательно вашей ассистентки? – спросил снайпер, от чего та резко навострила ушки.

— Ну, спрашивай уж, хотя мог бы и к ней обратиться.

— Почему пони, которую мы встретили при заходе в лес была прозрачной и через неё мы могли разглядеть её же кости, а ваша ассистентка… да и вы тоже…

— Почему мы светимся и не просвечиваем?

— Да.

— Очень просто. У нас обоих, как бы это выразиться… есть навязчивые идеи, которые плотно нас держат, а учитывая, что густые тела в этом месте существуют до тех пор, пока они могут чувствовать, мы как бы являемся гиперживыми.

— То есть дело в вас, а не той пони?

— Именно.

— А дракон, который нас встретил? Он тоже густой?

— Неее, что вы? Он живой, в самом прямом смысле этого слова, к тому же настолько любезен, что раз в неделю приходит сюда и заряжает эту лабораторию энергией своего огня, иначе бы тут невозможно стало работать.

— Тогда ещё один вопрос. Какая навязчивая идея у вашей ассистентки?

— Ты задаёшь слишком много личных вопросов. И я с радостью на них отвечу! А точнее дам слово Лире. Ну-ка, поделись с гостем своими соображениями.

— РУКИИИИ!!!! ЛЮДИ С РУКАМИ, ХОДЯЩИЕ НА ДВУХ НОГАХ!

— Что – что? — переспросила синяя пони, тут же вспомнившая стишок, который ей рассказала Фреш-Де-Лайт. Похоже, это и была та самая Лира…

— Какие ещё руки и люди? – не понял зебр.

— Ну, люди. Это такие обезьяноподобные животные, которые ходят на двух задних ногах, а вместо передних у них руки! Это как лапы у драконов, но с пятью пальцами, один из которых противопоставлен остальным! – зажглась единорожиха.

— Ладно – ладно… хватит.

— А я что говорил? – усмехнулся пожилой доктор. – Ей только дай повод. Да и вообще, уже поздно. Бланк пришлёшь мне завтра, а сейчас всем спать! Лира отведёт вас по комнатам.

Комната Панацеи – это было средних размеров помещение с наскоро постеленной диван-кроватью, тумбочкой и письменным столиком, около которого стоял сломанный стул на колёсиках, которых, собственно, и не было. Вздохнув, синяя пони подошла к столу и решила было начать заполнять бланк, но уже на десятом вопросе сильно устала и просто дальше натыкала везде «Да», как-никак, это обычная формальность. После этого она устроилась поудобней на своей постели и заснула.

Лира привела зебра в достаточно просторное помещение со стальной дверью, которая изнутри закрывалась на засов. Внутри стояла большая трёхспальная кровать с подушками, на полу лежал мягкий ковёр, ещё был отдельный проход в душевую, а на единственной тумбочке, примостившейся около кровати, стояли шахматы и фотография какой-то пони с двухцветной гривой. Всё в этом помещении излучало какую-то девичность, так что не удивительно, что Тано тут было не по нраву.

— Слушай, а поменять комнату можно? – спросил зебр, оборачиваясь к провожающей его пони.

— К сожалению, нет. Все остальные комнаты сейчас завалены всем, чем только возможно, так что тебе придётся переночевать пока в моей комнате.

— Надеюсь, хоть, не на твоей постели?

— А что в ней такого плохого?

— Я некрофилией не занимаюсь.

Лира сначала задумалась над тем, что сказал Тано, а затем резко покраснела.

— Да что ты там себе подумал! Во-первых, меня тут ночью не будет, нам с доктором надо подготовить операционную, а во-вторых – не смей даже заикаться, что я уже труп! Да я живее всех вас вместе взятых! Конечно, если для тебя жизнь – это промежуток времени, пока твой организм способен справляться со своими функциями, то да, Селестия тебя разорви! Я уже не жива!!! Но если ты не такой узколобый, чтоб зацикливаться на подобных мелочах… то… то… — уже не находила слов расстроенная единорожиха.

— Ладно – ладно, извини, не хотел обидеть…

— Однако прозвучало весьма обидно!

— Я же извинился.

— Хорошо, на первый раз прощаю, но чтобы больше даже заикаться, на эту тему не смел! – предупредила она зебра и захлопнула за собой дверь.

Фреши лежала на покрывале, постеленном на голую землю, и не знала, чем себя занять. Фенита, которая находилась рядом, вечно находила себе занятия, будь то очередная укладка гривы или просто чтение книги. Иногда она уходила и возвращалась с чем-нибудь съестным, однажды умудрилась принести даже горстку орешков, а в другой раз приволокла труп радтаракана, от вида которого единорожку постоянно мутило, так что пришлось покромсать его на мелкие кубики, предварительно отварив и счистив весь хитин, чтобы он не выглядел так мерзко. В другое время пегаска проявляла просто колоссальную заботу по отношению к Фреш. Она могла рассказать сказку, если потребуется, подуть на царапинку, причесать гриву и даже потереться носиком на ночь. Да, ей явно нужно было срочно заводить жеребёнка: – подумала однажды Фреш-Де-Лайт. Фениту распирало от большого количества нежности и любви, но вот выпустить их было некуда, так как Тано бы не понял, а Панацею, как выяснилось, она не слишком жаловала. Оставалась только молодая единорожка, которая и попала под раздачу этого потока, долгое время перекрытым проржавевшим вентилем сдерживаемых эмоций. В общем, время ожидания было довольно расслабленным, пока на пригорке, прямо перед рассветом, не возникли две фигуры, направляющиеся в их сторону.

— Ну, наконец–то – обрадовалась единорожка, будя Фениту. – Почему вы так долго?

— Извини – ответил ей низкий и совершенно незнакомый голос. – Просто для начала мы хотели вас окружить.

В это же мгновение вокруг их стоянки раздался приглушённый рык моторов, и на краях кратера заехало четыре багги и один грузовик. Даже в предрассветной темноте было видно, что на каждом транспортном средстве установлено тяжёлое оружие, но что самое плохое – всё оно смотрело в сторону двух растерянных пони.

— Фенита, что происходит? – прошептала побледневшая единорожка.

— Мы попали, вот что происходит – ответила та, даже не пытаясь наставить ствол на врага. – Авторейдеры.

— Хватит шушукаться, куколки – заговорила вторая фигура голосом, который мог бы принадлежать какой-нибудь кобылке лёгкого поведения. – Бросайте оружие и тогда, возможно, останетесь живы!

— Что нам делать? – снова обратилась единорожка к своей спутнице, чувствуя, как по спине идёт нехороший холодок, а сердце забилось в усиленном ритме, посылая ненавистные волны страха по всему организму.

-Делай, как они говорят, иначе нас размажут по земле – ответила Фенита, стараясь придать своему голосу несуществующую уверенность, и сбросила своё ружьё на землю.

Единорожка последовала её примеру.

— Что теперь с нами будет – спросила она, наблюдая, как две затемнённые фигуры приближаются в их направлении.

— Не знаю, но готовься к худшему.

Операционная была готова, Доктор Персеваль и его ассистентка вместе разглядывали заполненный Панацеей бланк, которая сейчас лежала на столе с кислородной маской на лице.

— Отлично! – произнёс доктор. – Всё готово к операции, Лира, пошли переодеваться.

— Что именно вы собираетесь сделать? – спросила синяя пони, пока ещё была такая возможность.

— Уууу, увидишь, как очнёшься – ответила ей Лира. – Честно, я даже тебе завидую.

— Завидуешь? Почему? Ты же тоже можешь попросить доктора Персеваля сделать тебе, что ты там хочешь.

— Неа, не может – ответил доктор, дав подзатыльник Лире, чтобы она двигалась быстрее. – Для этой операции нужно живое тело. Один к двум в пользу плоти, если быть точным…

— ЧТООО?!

— Не что, спи.

После этих слов оба густых пони зашли в какую-то комнатку, которая тут же закрылась изнутри. Заработала система вытяжек, направленная на то, чтобы удалить всю магию, поддерживающую густые тела, в результате чего ноги Панацеи снова растворились. Следующим шагом было непонятное устройство, снабжённое всеми мыслимыми и немыслимыми насадками, явно предназначенными для хирургических вмешательств. В углу комнаты ожил странный камин, если можно было так назвать это сооружение из листового металла с широкой топкой, в которой плясал жемчужно-белый огонь. На этой печке было множество консолей и экранов, что было странно, учитывая, что никакого практического применения в её случае пони пока не видела. Наконец по кислородной маске подали снотворное и Панацея медленно поплыла в сон, услышав только, как устройство со множеством насадок произнесло одну единственную фразу.

— Итак, мисс, похоже вы не особо берегли свои импланты, но, к счастью, вы можете всецело довериться старенькому «Эн Эйч 18».

Спустя пять часов Тано наконец пригласили в комнату. Честно, ему было немного не по себе, особенно наблюдая за тем, как отрезанные части тела его спутницы скидывают в камин, из которого потом под присмотром настроек консоли выходили те или иные искусственные элементы. От подобных зрелищ у него во рту начиналось сильное слюноотделение, а желудок норовил выплеснуть свой обед наружу. Когда зебр оказался внутри, то увидел, что на место, где лежит Панацея, накинута непрозрачная белая ткань с небольшими кровоподтёками по углам.

— И как всё прошло?

— К сожалению, не обошлось без летального исхода…

— ЧТО?! – раздалось одновременно изо рта Тано и из-под белого покрывала.

— Ну вот, всю интригу обломали… — немного расстроился доктор и сдёрнул ткань.

Крепления, до этого сдерживающие все движения синей пони, ослабли и она наконец получила возможность оглядеть своё новое тело. Первое, что она почувствовала, опустившись на четвереньки – это жуткий дискомфорт от подобного положения. Её зад намного возвышался над головой, что обусловливалось тем, что её задние ноги вдруг оказались существенно длиннее, чем были прежде, а при осмотре так вообще оказалось, что их заменили протезами из странного белого матового вещества чуть ниже тазовой кости. Даже метки не осталось, а заместо неё, там, где она должна была быть раньше, красовалась выведенная твёрдой ногой цифра «24». Но самое интересное в них было то, что они состояли из двух отдельных частей, соединённых странной светящейся полоской белой энергии, если можно так выразиться. При касании она ощущалась как натянутый трос на том месте, где по анатомии должны располагаться голень и два сустава, соединяющие её с остальной ногой. Когда Панацея выпрямилась, то ощутила необычайный комфорт в подобном положение, что означало – эти ноги созданы, чтобы нести всю нагрузку тела на себе и обеспечивать надёжную опору. Передние ноги были ещё более замысловатого дизайна, чем задние. Они вообще начинались с круглых, шаровидных плеч, на которых те же нити энергии держали две отдельные части, которые были чуть утолщены и удлинены по сравнению с нормальными. А заканчивались эти странные протезы не нитью, но пучком энергии, который, словно какой-то магнит, держал в воздухе, на небольшом расстоянии от себя, четыре пальца, один из которых противопоставлялся остальным. Это выглядело странно, даже дико, но очень удобно, когда нужно что-нибудь схватить. Сами же протезы, начиная с плеч, крепились на гнёздах, практически полностью занимающие всю грудь и спину, оставляя лишь небольшие участки вдоль позвоночника и шеи. А на левом участке, в том месте, где должно было быть сердце, располагалась камера цилиндрической формы, глядящая из груди круглым прозрачным краем. Сквозь это круглое окно было видно, как на месте сердца в груди у Панацеи медленно вращается ослепительно белый кубик со сглаженными гранями, освещая всё вокруг мягким жемчужным светом. Её глаз, который был выцарапан грифоном, сейчас заменял имплант, который бы выглядел как живой, если бы не много но. По краям, вместо капилляров, его окружали голубые изгибы, которые можно часто увидеть на микросхемах. Его зрачок был треугольный, направленный углом вниз, а в довершение всего – он был белого цвета и светился точно так же, как и сердечный кубик. Второй глаз совершенно не изменился. Его только отремонтировали и сделали цветным, создав тем самым для синей пони идеальное, почти живое зрение. Ну а зубы, заточенные таким образом, будто созданы для разрывания глоток довершили эту картину.

— ЧТО ЭТО ВАШУ МАТЬ ТАКОЕ?! – не сдержалась Панацея, оглядевшая себя со всех сторон.

— Это твоё новое тело, дурочка – ответил ей доктор. – Я всего лишь руководствовался на основе ответов твоего бланка.

— Что-то я не помню, чтобы простила делать мне акулий оскал – ткнула пальцем в свои заострённые зубы пони, решив начать с малого.

— Ну как же? Вот, вопрос номер пятьсот три…

— Ладно, проехали – прервала его Панацея, понимая, что теперь надо будет привыкать к своему телу. – А ты что скажешь? – обратилась она к потрясённому Тано.

— Для начала, одень какие-нибудь тёмные очки и плащ с длинными рукавами…

— Ненавижу очки, так что привыкай – обиделась Панацея.

— А теперь позвольте сказать о том, что у тебя внутри – снова влез в разговор доктор.

— А это ещё не всё?

— Нет, конечно. Я же должен объяснить, как у тебя всё работает, да и вообще – дать инструкцию по эксплуатации.

— Ладно, валяйте.

— Итак, для начала я заменил твой позвоночник и немного поколдовал с рёбрами, чтобы они могли выдерживать вес и нагрузку, которые сейчас на них возлагаются. Сердце, печень, селезёнка, одно лёгкое, некоторые фрагменты скелета так же пришлось заменить, иначе ты бы просто не выжила от подобного стресса. Задние ноги тоже пришлось изменить, иначе они не были способны переносить такую нагрузку. Твой новый глаз…

— Кстати да, почему нельзя было сделать его как естественный?

— Эх, девочка, будь всё натуральное совершенно, на науку не было бы спроса. Так вот, все твои новые части тела изготовлены из эммм… назовём это призрачный металл…

— Я теперь могу пробивать ногой стены?

— Ха-ха-ха. Нет, конечно! Ну, то есть можешь, но больно тебе от этого будет так же, как будто ты бьёшь живой конечностью. Но тем не менее, этот материал очень крепкий, а что самое главное – лёгкий, из него я могу сделать всё… кроме суставов. Поэтому пришлось исхитриться и сделать их при помощи закалённых густых волокон.

— Из частей мой души?!

— Уф, милочка, теперь ты вся работаешь на этой, своей душе. Органы больше не принимают в твоём существовании никакой роли. Ты живёшь исключительно вот от этого кубика – указал он в область сердца Панацеи. Пока ты способна чувствовать, ну или подпитываешь его обычной пищей, то живёшь.

— А могу я выходить за пределы купола?

— Само собой! Ты, в отличие от остальных здешних обитателей, сама себе генератор! Биоробот! И это всё, что я пока могу тебе сказать. Остальное ты выяснишь по ходу жизни.

— Почему не сейчас?

— Потому что мы сами не знаем всех подробностей – ответила Лира, которая, наконец, оторвала завороженный взгляд от передних ног Панацеи. – Кстати, твои передние ноги теперь РУКИ!

— Руки?

— Дааа! Здорово, правда?

— Эммм… да, здорово…

Спустя шесть часов, как Тано и Панацея отправились на место встречи, в лабораторию вошёл старый знакомый доктора Персеваля со своей командой.

— Док, я сумел добыть ещё целую кучу имплантов, вырванных из лап рейдеров и прочей криминальной шелупони – произнёс белоснежный грифон, до сих пор не привыкший, что у пони ноги, а не лапы.

— О, Лестор, наконец-то ты появился – отозвался доктор. – Ко мне недавно заходила одна пони, которая смогла выжить при разрушении моего центра, представляешь?

— Выжить? – удивился грифон, указывая своим подчинённым, куда скинуть импланты. – Я думал, там все погибли, когда реакторный дракон пробился на свободу и уничтожил центр, ты же сам рассказывал.

— Да, и вот ещё, у этой пони, по какой-то странно причине, не хватало пары ног и одного глаза, прям как у той мародёрки, о которой ты рассказывал.

— И-и-и что вы сделали – спросил грифон, чувствуя, как на загривке начинают медленно ползти мурашки, сопровождаемые волной холодка по всему телу.

— Что же я ещё мог сделать? Пришлось в очередной раз улаживать всё за тобой.

— То есть вы…

— То есть я поковырялся с её телом и теперь она лучше прежней.

— Ясно…

— Я бы на твоём месте особо не радовался.

— Почему?

— Представь, что она первым делом предпримет, столкнувшись с тобой.

— …

— Именно. Так что будь осмотрительней, мне пока ещё нужны твои услуги – улыбнулся доктор, выходя к грифону.

— Кстати, док, я тут по дороге кое-кого встретил – сообщил грифон, швыряя перед собой связанного рейдера с отрубленной головой, которая сейчас только и держалась, что на густом теле, поддерживая его дальнейшую жизнь.

— Точно рейдер? – спросил Персеваль на всякий случай. – Не очередная невинная жертва?

— Точно. Невинные жертвы не колются и не пытаются отжимать мелочь на улицах.

— Тогда ясно. Пойду, заряжу катапульту и приготовлю очередной контейнер к отправке за пределы купола.

Глава 21

Глава 21

Фреш-Де-Лайт долгое время тряслась в машине, работающей на магии, обеспечивающей её работу через проводок с кольцом, надетый на рог водителя. Фенита была рядом и молча сидела, глядя в пол трясущегося кузова. По обе стороны от неё сидело по кобылке довольно доступного вида, державших в ногах по двуствольному обрезу, которые пока что смотрели в пол. Рядом же с Фреши сидел тот самый жеребец, силуэт которого они посчитали некогда дружественным, и спокойно покуривал вонючую сигарету, время от времени выдыхая едкий дым в лицо единорожки, заставляя её кашлять. Машину снова тряхнуло на бархане, от чего все находящиеся в кузове чуть не брякнулись головами о деревянную крышу.

— Эй, лихачка! – возмутилась одна из кобылок, та, которая была полностью розового цвета с голубыми глазами и татуировкой через всю переднюю левую ногу. – Ещё раз выкинешь подобный фокус — я тебе так накостыляю, что ты всю жизнь будешь питаться только обезболивающими!

— Заткнись, а – раздалось с водительского сиденья. – Это моя тачка, как хочу, так и управляю.

— Скотина, ты ещё получишь у меня – сплюнула сквозь зубы розовая пони и повернулась к безразличной на всё Фените.

— А ты что молчишь? Небось нравится слушать, когда меня затыкают, нэ?!

Фенита продолжала молчать.

— Эй, тварь! – лягнула её рейдерша. – Отвечай, когда я с тобой разговариваю! Ну! – продолжала она, не переставая при каждом слове пинать пегаску в бок.

— Кики, уймись – наконец подала голос вторая кобылка, пегас серого цвета с фиолетовой гривой. – Босс не любит, когда на игрушках есть царапинки. Подождём, что он скажет, а тогда уж и поизмываемся.

— Дело говоришь, Гарпия – согласилась Кики и подняла лицо Фениты за гриву на уровень своего лица. – Слышала, куколка, как только прибудем – я над тобой так поиграюсь, что родная мама не узнает.

В следующее мгновение по лицу розовой рейдерши растёкся смачный харчок, который, должно быть, Фенита собирала всю поездку, так как такое обилие соплей и слюны просто не могло скопиться за пару минут. Кики провела копытом по своему лицу и резко опустила голову Фениты в пол кузова. Фреши ожидала, что пегаска вскрикнет или как-то ещё подаст голос, но, к её удивлению, всё произошло абсолютно безмолвно, если не считать шипение державшей её за гриву пони. Когда Кики подняла голову Фениты для повторного удара, Фреш заметила, что пенсне пегаски разлетелись на осколки, большинство которых оставило мелкие порезы вокруг глаз, к которым ещё и добавилась кровь из ссадины на лбу, но даже сейчас Фенита продолжала молчать, явно бросая вызов этим рейдершам.

— Сучка – произнесла розовая пони, и уже хотела было повторить удар, как её окликнул властный голос по другую сторону Фреши.

— Кики, хватит, или ты забыла, как босс наказал тебя пару дней назад, когда ты умудрилась прибить того парня из Пустынного экспресса?

Розовая пони тут же насупилась и отпустила гриву Фениты, кинув на неё злобный взгляд, прошептав что-то, что только она и могла услышать.

Спустя некоторый промежуток времени машина остановилась и все, кто сидел в кузове выгрузились перед трёхэтажным зданием посреди руин обширного города. Фенита быстро сообразила, что их приволокли в развалины столичного мегаполиса, это было немного странно, учитывая, что данное место давно стало пристанищем для многих опасных тварей, к которым теперь можно было и добавить этих авторейдеров. Расплатившись с водительницей авто в кабине, с пассажирского сиденья соскочила пони в тёмных очках и плотной стальной броне, вооружённая трёхствольным плазменным плевателем, названным так от того, что выстреливал сгустки плазмы по широкой дуге, дезинтегрируя всё, что попадало в зону поражения. Довольно редкая вещица, не говоря уже о том, что довольно дорогая. Грузовик поддал газу и уехал, когда водительница выплюнула окурок из окна, предварительно поправив зеркало заднего вида бордовой ногой в резиновом накопытнике. Не успел гул двигателя заглохнуть, как из здания вышел крупный жеребец оранжевой масти с напрочь отсутствующей гривой и хвостом. Он говорил отрывисто и чётко, будто лаял, глядя на всех собравшихся с горделиво поднятой головой, что не могло скрыть его второй подбородок.

— Как вижу, на этот раз вы не с пустыми копытами, это хорошо – произнёс он, проходя между Фенитой и Фреш, которых держали на мушке.

— Что скажешь, Боун, как они тебе? – спросил бугай у жеребца, что ехал рядом с Фреши.

— Ну, похоже, они кого-то ждали – ответил он, глядя в небо. – Явно не нас, так что всё прошло без каких-либо проблем. Мы просто пришли, увидели и схватили их на месте.

— Да-да, подробности меня не интересуют, я спрашиваю, как тебе наши новые сучечки?

— Та, что более помята — настоящая стерва, пришлось успокоить её прикладом, когда начала распускать зубы…

— Ну ты и ублюдок – проворчала Фенита, задетая таким наглым искажением фактов. – Скажи прямо, что твоей розовой шлюхе просто захотелось поскандалить, а я оказалась под ногой!

— А ну молчать, тварь! – крикнула Кики, огрев однокрылую пегаску рукояткой своего ружья.

— Прекратить! – рявкнул главарь рейдеров, врезав розовой пони по скуле, от чего та отлетела на целый метр. К ней тут же подбежали две других кобылки, помогая подняться, но она послала всех куда подальше, попутно сплёвывая на землю.

— Я же говорил, настоящая стерва – повторил Боун.

— Да, похоже, ты прав, к тому же уродина с одним крылом. Пожалуй, отдам её на растерзание нашим леди – заключил бугай, вызвав тем самым довольный возглас из бабьей кучи.

— А эта блондиночка что?

— Похоже, она недавно из убежища, ещё молоденькая и скорее всего девственница. Как раз, как ты и любишь.

— Отлично, обожаю девочек из убежища. От них можно быть уверенным, что ничего не подцепишь – усмехнулся толстяк. – Но не волнуйся, я и тебе кусочек оставлю.

Фреши похолодела. В голове тут же возникла картинка, как её кидают в огромный, кипящий на костре чан с мутной жижей, которую позже пробует на вкус главный авторейдер, приговаривая, что не хватает соли. Фреш-Де-Лайт уже хотела пуститься наутёк, и пусть её лучше подстрелят, чем съедят эти омерзительные пони, но ноги предательски не слушались её команд. Да и вообще, всё тело вдруг будто онемело, она повернула голову и заметила, что в её крупе торчит уже пустой шприц из-под какого-то вещества. Последнее, что она услышала перед тем, как заснуть – это были слова Боуна. – Так, вы всё слышали, единорога в подвал, мутантку можете пристегнуть на первом этаже!

— Кабзда – пронеслось в голове Фреш перед тем, как она отрубилась.

— Почему мы так быстро свалили из Понивилля? – возмущалась Панацея, продолжая сгибать и разгибать пальцы. – Мы даже в само поселение не зашли.

— Мы его проходили, когда тот Дракон пёр тебя до лаборатории. Всё как обычно – ухоженные домики и спрятавшиеся там жители, позже Спайк мне ответил, что они каждую новую зебру так встречают.

— Спайк?

— Ну да, так того дракона звали. Мировой парень, хоть и вспыльчивый иногда.

— Ага – ага. Замяли. Теперь давай думать, где мне разжиться ежинорожьим оружием.

— Я могу тебе дать свой пистолет, если хочешь.

— Не прокатит. Ты видел его крепление? Оно подойдёт для нормальных копыт, а для этих двух дур – подняла перед собой руки пони. – Для них надо именно единорожью модификацию. Странно, будто для этого протезы и изготавливались – вполголоса произнесла синяя пони.

— Кстати, ты вообще как, от себя ещё не охреневаешь?

— В смысле? – не поняла Панацея.

— Нууу… — начал тянуть Тано. – Ты же понимаешь, что в приличное общество тебе теперь путь закрыт. Честно, увидь я что -то подобное в перекрестие, то стрельнул бы, не думав не минуты.

— Умеешь ты подбодрить.

— Ну уж ивиняй. Выглядишь ты как робот–убийца из старых кинолент.

— А разве это плохо? На врагов будет оказываться такое колоссальное давление, что они…

— Панацея.

— Да конечно я сама себя в зеркале шарахаюсь! Но что поделать?! Это явно лучше, чем таскаться за вами бесполезным грузом! Селестия тебя лягни, неужели это так сложно понять?!

— А что плохого в том, чтобы быть прицепом? Из тебя получался хороший, как я уже говорил, сторожевой.

— Я тебя сейчас ударю.

— Всё, молчу.

Уже на подходе к оговоренному месту встречи компания заметила некоторые тревожащие признаки, такие, как следы колёс и гусеницы на песке, а в тот момент, как они вышли к углублению, в котором остановились девушки, окончательно утвердились, что случилась беда. Весь лагерь был перевёрнут с копыт на голову, вокруг были разбросаны многочисленные бытовые принадлежности, такие как кружки, одеяло, вилки. Даже походная кастрюлька, которая очень нравилась Фреши. Однако из вещей пропало только оружие, запасы еды и воды и, конечно же, деньги. Самих пони тоже тут не было, зато многочисленные следы копыт и колёс давали явное представление о том, что тут происходило и в какую сторону их увезли.

— Плохо дело – произнёс Тано, глядя в сторону следов от машины, до сих пор оставшихся лишь потому, что погода последние пару дней была безветренной в этой области.

— Как думаешь, куда эти авторейдеры их повезли? – спросила Панацея, убедившись, что никакой стрельбы поблизости не было.

— Скорее всего, к своей базе в столичных развалинах.

— Откуда знаешь?

— Как-то раз сделал для них одну грязную работёнку. Надо было убрать одну крысу, которая воровала из общага.

— Не думала, что ты принимаешь подобные заказы.

— Это было давно и мне нужны были крышки.

— Хех. Звучит как оправдание проститутки.

Зебр не стал продолжать спор и решил промолчать, после чего подобрал оставленную в лагере карту и ткнул куда-то в окраины столичных развалин.

— Нам сюда.

— Отлично, а теперь отрывай свою задницу от земли и помоги мне собрать вещи, не хватало ещё оставить здесь что-нибудь нужное.

Версус ехала в своём любим автомобиле, покуривая сигарету, отлично державшуюся во рту за счёт диастемы. Её чёрная грива развевалась на сухом ветерке, проникающем в кабину грузовика через пустые боковые окна. Эта бордовая пони была одета в затемнённые коричневым цветом очки, лёгкий шарф, натянутый до самых губ, и резиновые накопытники, позволяющие крепче держать руль машины, питающийся от кольца, надетого на её рог. Ей очень нравилась своя машина, особенно в экстаз её приводила дополнительная гусеница, установленная между четырьмя колёсами, помогающая не буксовать в песках пустоши, чем она выгодно отличалась от остального транспорта. Работала Версус как попадётся, выполняя любые заказы, за которые сулят хорошую выручку, вот и сейчас она возвращалась в гараж к семипалому, чтобы оставить там свой грузовик и пойти как следует напиться в ближайшем баре.

Вдали послышался шум мотора и Панацея с Тано залегли. Транспортного средства ещё не было видно из-за бархана, но чувствовалось , что вот-вот появится.

— Как думаешь, это наш клиент? – поинтересовалась синяя пони, пристально вглядываясь в горизонт.

— Не уверен, но лучше считать, что да – ответил зебр, раскладывая своё оружие и переключая его в режим магического луча.

— Будем стрелять?

— Буду.

— В таком случае, постарайся не перевернуть грузовик – согласилась пони, наблюдая, как машина наконец показалась из-за бархана, продвигаясь практически по своим старым следам.

Версус продолжала ехать на своей колымаге, слушая радио по старенькому приёмнику, как в одно мгновение, откуда-то спереди, по её машине прошёлся тонкий луч магической энергии, разрезав половину переднего бампера и одно из передних колёс, превратив его в мешанину стали и резины. Машина стала заваливаться набок, но бордовая пони резко вывернула баранку и направила грузовик юзом по песку, пока он не остановился. От переворота спасло то, что автомобиль изначально ехал на низкой скорости, иначе он покатился бы кубарем, и не факт, что водительница осталась бы в живых. Она быстро сняла кольцо питания со своего рога и достала из-под сиденья свой любимый автодробовик, отделанный гравировкой в виде виноградной лозы, и вставила в него кассетную круглую обойму на двадцать четыре патрона. Она приготовилась встречать гостей, которые точно захотят заглянуть внутрь.

Панацея и Тано подходили осторожно. Они были уверены, что водитель до сих пор жив и, похоже, готов их встретить. В окна его было не видать, похоже, он укрылся за толстой дверью кабины – предположила группа и двинулась быстрее. Подойдя вплотную, зебр приготовил свой пистолет, а синяя пони, коротко кивнув, резко рванула дверь на себя.

Версус спустила курок и дробь с глухим выстрелом вылетела через открытую дверь куда-то в пустошь. Очевидно думая, что у неё обычное однозарядное ружьё, в кабину быстро запрыгнула странная пони, если так вообще можно было назвать существо со стальными, как решила бордовая водительница, ногами, две из которых оканчиваются каким-то подобием грифоньих лап. Версус тут же совершила очередной выстрел, который на этот раз достиг цели.

Дробь разбилась о левую руку Панацеи, что вызвало сильную вспышку боли по всей искусственной конечности. Синяя пони громко вскрикнула, и, стиснув зубы, попутно шепча проклятья, ухватилась правой рукой за направленный в неё дробовик и подняла его дуло вверх, с лёгкостью руша слабый телекинетический поток.

Версус успела лишь сделать последний выстрел, который пробил крышу кабины, прежде чем её оружие оказалась у синей пони, которая, до сих пор морщась от боли, выбросила дробовик из кабины, а следом и её саму, выдернув из сиденья с неприличной для пони лёгкостью. Версус грохнулась в песочек рядом со своим отброшенным оружием. Она хотела было снова поднять его телекинезом, но тут в её висок ударилось тёплое дуло пистолета, закреплённого на ноге у Зебра с дрэдами.

Панацея спрыгнула из кабины, потирая место, куда пришлась дробь, и с удивлением обнаружила, что там нет ни единой царапины, хотя боль была такая, будто от ноги оторвали целый кусок мяса. К счастью, боль прошла так же резко, как и возникла, и теперь синяя пони стояла с дробовиком водительницы наперевес, глядя сверху вниз на бордовую пони в резиновых накопытниках и белом шарфе. Её очки слетели ещё во время манёвра, так что из-под чёрной гривы на Панацею глядели светло-розовые, напоминающие малину с молоком, глаза.

— Итак, лапочка – начала Панацея. – Сейчас ты нам всё расскажешь…

Версус только и оставалось, что сплюнуть сквозь щель в зубах.

Глава 22

Глава 22

— Повторяю вам, срать я хотела на ваших спутников, мне заплатили – я отвезла. Всё! – Устала говорить одно и то же обезоруженная Версус под дулом своего же дробовика.

— Да–да, может и так – произнесла Панацея. — Но это не отменяет того факта, что именно ты их и увезла на своём пылесосе – продолжила она, сиганув мимоходом по открытой двери машины, от чего та с грохотом захлопнулась.

— Эй, светлячок! Не смей пинать Джека! Он один стоит пятьдесят таких, как ты! – тут же ощетинилась бордовая пони.

— Джека?

— Это мой грузовик!

— Хо-хо, ну, в таком случае…

Синяя пони развернулась к машине и от души всадила ей кулаком по капоту, оставив на ней небольшую вмятину, но слегка перестаралась и тут же, отдёрнув руку, начала трясти её, чтобы скорее прогнать болезненные ощущения.

— Ах ты, сука беспонтовая! – гаркнула Версус и кинулась на Панацею, но тут же была остановлена ногой зебра, перехватившей её за шею.

— Да, мать вашу, что вам вообще нужно?! – прокашливаясь выкрикнула водительница.

И действительно, до этого момента ни Тано, ни Панацея не знали, что именно им нужно, они даже не думали об этом. Конечно, был первоначальный план – схватить и разузнать о том, кто и куда отвёз Фреш и Фениту, но что дальше? Убить эту наёмную водительницу? Вроде не за что, особенно учитывая, что Тано и сам как-то подрабатывал у этих извергов.

— Вот как мы поступим – сказал зебр. – Ты отвезёшь нас к их базе и высадишь неподалёку, а позже можешь гнать на все четыре стороны, ясно?

— Ясно – не без злости ответила единорог. – Но сначала вам надо будет подождать, пока я запасное колесо поставлю, ведь вы были так добры, что изничножили одно из них особо ужасным способом.

— Сколько это займёт времени?

— Без помощи — полчаса.

— А с помощью?

— Минут за пятнадцать, думаю, успею.

— Ладно – фыркнула Панацея. – Но валын я оставлю себе, он мне ещё понадобится.

— А губа не треснет?! Это, знаешь ли, недешёвая игрушка! – обиделась Версус.

— Не треснет, к тому же, если будешь хорошей девочкой и дождёшься, пока мы вернёмся – получишь его обратно.

— Кхх.

На этом разговор закончился и бордовая пони направилась к своему Джеку, вызывающе вильнув задом с меткой в виде стального сердца, стараясь задеть синюю пони. Панацея стерпела лёгкий удар крупом и стала наблюдать, как перед ремонтом Версус обняла своего железного дракона, нежно потерев ему за зеркалом заднего вида.

— Она явно не в себе – прошептала Панацея и направилась помогать с ремонтом.

Для Панацеи ехать в машине, подскакивая на кочках, так и норовивших постелиться под колёса машины, было в новинку. Сиденья были странной формы, заставляющей сидеть на крупе, гул двигателя и запах перерабатываемой магии через двадцать минут сидели в печёнках и вызывали тошноту, а водительница постоянно оглядывалась, чтобы удостовериться, что её пассажирка не трогает больше положенного в кабине. Единственное утешение состояло в том, что Тано, находящемуся в кузове за подстрел колеса, было куда хуже. Судя по звукам – он просто кувыркался в нём, а с каждой кочкой лексикон пони, находящихся впереди, обогащался новыми ругательствами на иностранном языке. Версус сразу предупредила Панацею, чтобы ничего не смела трогать из рычажков и приборных панелей в Джеке, иначе тут же вылетит из кабины на полной скорости. Синяя пони, конечно, усмехнулась такой угрозе, особенно учитывая что оружие было у неё, но решила пока следовать правилам, как-никак сейчас их благополучие в копытах этой бордовой единорожихи. Вот из-за очередного бархана начала показываться верхушка фиолетового купола, который являл собой центр Старого Кантерлота, место, откуда всё понеслось.

— Подбираемся – произнесла водительница тоном, дающим понять, что она уже достаточно остыла для беседы без последующей драки.

— Слушай – начала Панацея, выставив часть руки в окно. – Почему ты назвала свою тарантайку Джеком?

— Потому что его так зовут – буркнула Версус.

— Не, вдруг у тебя был парень и его так звали, а потом пришли плохие пони и убили его, оставив после его смерти лишь этот грузовик.

— Знаешь, всё так и было, да.

— По харе вижу, что не так.

— Тогда зачем предлагаешь такие бредовые версии?

— Просто интересно, если я тебе прострелю лобешник – придёт ли мне мстить какой-нибудь жеребец. Или кобылка?

— Ни то, ни другое.

— Как это так?

— А вот так, я предпочитаю партнёров, для которых железо чуть больше, чем гемоглобин.

— … ты что, из этих…

— Можно и так сказать. Роботы и механизмы для меня гораздо привлекательней, чем такие же пирожки с мясом, как и я. Они, как бы это, совершенней во всём.

— Стоп, а как ты тогда…?

— Помнишь, перед поездкой я сняла с рычага переключения скоростей, как вы его называете, резиновый чехол?

— Твою мать… я же его трогала…

— Что?!

— Ну, когда на кочке подпрыгнули, я сжала его этой хренью – подняла свою левую руку синяя пони.

— …

-…

-…

— Эй! За дорогой следи! – выкрикнула Панацея, вцепившись в баранку поверх копыт Версус и повернула её, тем самым избежав столкновения со старым знаком магической опасности, изображавшем все четыре стихии.

— Ты о чём вообще думаешь?! – гаркнула синяя пони, наконец убрав руки с руля.

— У тебя такие тёплые механоиды… — улыбнулась водительница, поглаживая одно копыто другим, при этом уже не забывая следить за дорогой.

— Эй! Что у вас там случилось?! – раздался сзади недовольный голос зебра.

— Ничего, трясись там дальше – ответила синяя пони, на всякий случай чуть отсаживаясь от единорожихи.

— Слушай, а у тебя есть партнёр? – вдруг спросила Версус.

— Ага, у меня есть спутники, мы с ними путеше…

— Я в другом смысле.

— А… да, конечно есть – соврала Панацея, сама не зная почему. Может из-за того, что до сих пор видела себя пони, а не искусственной игрушкой, а может и просто потому, что этой дурёхе ещё надо везти тачку, причём желательно без посторонних мыслей.

— Жаль… а кто он?

— Она.

— Даже так? Ну, ладно. Кто она?

— Молодая блондинка, которая умеет вкусно готовить – ответила пони, мысленно ставя галочку попросить Фреши подыграть ей позже.

— А, ясно. Она действительно довольно милая для живого существа – ответила водительница и сосредоточилась на дороге впереди.

— Но если что, обязательно попробуй разик со мной.

— Непременно – буркнула Панацея, внезапно осознав, что Фреши действительно отличная девушка, пусть и только-только вступившая в совершеннолетие. Пони тут же прогнала эти мысли, интенсивно помотав головой.

— С тобой что? – удивилась водительница.

— Ничего, просто задумалась. Кстати, почему мы остановились?

— Потому что мы приехали. База авторейдеров находится за этими двумя домами, вы узнаете её по мигающей вывеске и сетчатому ограждению вокруг. Дальше я не рискну ехать, ибо если вас убьют – я хочу и дальше рассчитывать на них работать.

— Ну спасибо, блин.

— Всегда пожалуйста.

Синяя пони выскочила из кабины с дробовиком наперевес, а навстречу ей вышел зебр, потирая рассечённую бровь.

— И да, постарайся выжить – бросила Версус Панацее. – Если что, я устрою тебе ночь в стиле техно.

— Если она будет такой же бестолковой, как эта гусеница между колёсами, то я пас.

— Что значит бестолковая? Ты разве не почувствовала приятной вибрации?

— Нет.

— Я, честно говоря, тоже. Похоже, твой полосатый дружок и её из строя вывел.

— И слава тотемам. Мне хватило и той, что действовала на меня всю дорогу.

— Короче, шестерёночка, не забудь вернуться, я жду только полтора часа.

— Само собой ждёшь. Ты же хочешь получить это обратно – повертела она в руке дробовик.

— Именно, если его найдут авторейдеры, мне придётся многое им объяснить, а мне этого совсем не хочется.

— Кончайте бабский трёп, на пора – скомандовал Тано и первый пошёл в сторону базы.

Панацее только и оставалось, что направиться следом, не забыв напоследок, из озорства, шлёпнуть себя рукой по крупу, прекрасно понимая, что всё это видит водительница, неравнодушная к механизмам. Особенно пониподобным.

— Видишь кого-нибудь?

— Нет, похоже весь народ собрался внутри здания.

— Это хорошо или плохо?

— Для тебя хорошо, для меня не очень – ответил зебр и сложил свою винтовку, и снял пистолет с предохранителя.

— Кстати, что ты вдруг не спрашиваешь, что это наша водительница стала такой доброй?

— А зачем? Я всё слышал оттуда.

— Оум… ладно.

— И даже то, что с Фреши…

— А вот про это заткнись, сказала, чтобы отвязаться.

— Ага, не дурак, понимаю.

— Ладно, нам ещё их базу штурмовать. Круп знает, что они делают с Фреш.

— И Фенитой.

— И Фенитой, так и быть.

Пони поднялись из-за обломков здания и рысью побежали к нужному зданию. Оно действительно было огорожено сетчатым забором, но в нём было столько больших прорех, что на него вообще можно было положить хвост. А вот вывеска, мигающая огоньками напуганного электричества, неизвестно откуда взявшегося, гласила « Бордель КакТуз ». Именно в этот «КакТуз» и направилась данная парочка пони, готовая устроить зачистку, пользуясь элементом неожиданности.

Фенита до сих пор была привязана к холодной мокрой трубе, идущей вдоль одной из стен. Её задние ноги сковывали стальные кандалы с пропущенной через трубу цепью, а передние просто связаны позади той же трубы. Она пробыла в таком положение уже около суток. Её ноги онемели и затекли, на местах, где верёвка и колодки соприкасались с кожей – появились синяки и кровавые ссадины, но что больше всего нервировало, так это тонкая струйка воды, постоянно капающая на макушку, мешающая даже просто заснуть. Пегаска всё ждала, пока эти стервы, донимавшие её в грузовике, придут и начнут измываться, но всё пока что ограничивалось лишь тем, что они изредка проходили мимо неё, кидая косые взгляды на её подвешенную тушку. Она искренне надеялась, что Тано всё же найдёт это место и поможет ей с Фреши выбраться из этой передряги, но для этого нужно продержаться как можно дольше, так что Фенита дала себе слово не провоцировать лишний раз её тюремщиц.

— Ну как, свинка, приятное чувство, когда тебя в любой момент могут пустить на фарш? – тихим голосом произнесла Кики, держа перед лицом Фениты острый треугольный нож, зафиксированный ремнём на её копыте. Пегаска так и не поняла, откуда она взялась, но выглядела эта розовая пони как персонаж детской страшилки, в которой маньячка шьёт носки, футболки и прочие предметы одежды из меток жертв при помощи иглы из рога жеребёнка.

Фенита промолчала.

— Значит, опять решила меня подоводить – тихо прошептала розовая пони, после чего громко крикнула. – Гарпия! Зови остальных, хватит этой скотине киснуть без дела, пора поразвлечься!

— Ты же знаешь, нельзя её убивать, пока дырявая не вернулась! Только она имеет право на последний удар! – отозвался голос из соседней комнаты.

— Не волнуйся, я только слегка подпорчу шкурку, органы останутся целы!

— Хорошо, раз так, то можно и пошалить.

И вот, перед Фенитой, уже стояла стайка из полдюжины кобылок, впереди которых находилась Кики с ножом наготове. Тут была и серая Гарпия, и та самая пони, которой влетело от Кики, когда пыталась её поднять, и остальные кобылки, встретившие их по приезду в эту клоаку. Все ждали.

— Ну, пиньятка, хочешь что-нибудь сказать перед тем, как мы приступим?

— Как только я освобожусь, то лично переломаю каждую косточку в твоём организме – прошипела Фенита, напрочь забыв о том, что обещала себе не подкидывать еды параспрайтам.

— Сука! – рявкнула Кики и полоснула её ножом по лицу, оставив длинный порез наискось от правого глаза.

Панацея вышибла дверь своим шарообразным плечом, влетела в комнату и тут же распласталась по полу, оценивая обстановку и позволяя Тано ворваться следом, без риска прострелить ей позвоночник. Оглядев помещение на предмет целей, синяя пони тут же откатилась вбок и выстрелила в двух кобылок, стоявших у стены. Они даже не успели отойти от удивления, как дробь накрыла их, изрешетив на месте ту, что приняла на себя основную мощь выстрела, и прострелив ногу с грудью второй. Первая погибла почти сразу, в то время как её соседка, вскрикнув от боли, попыталась удрать, но была остановлена ещё одной порцией дроби в затылок. Оказалось, что на шестерых кобылок у этих горе-авторейдерш был только один жалкий нож, находившийся у розовой пони с татуировкой на ноге. Она и ещё две кобылки успели разбежаться по укрытиям, и как раз вовремя, так как Тано, проследовавший за Панацеей в это помещение, пристрелил зазевавшуюся рейдершу, разбрызгав содержимое её головы по стенке, рядом с привязанной Фенитой. Оказавшись за укрытиями, бандитки тут же попытались прорваться к выходу, правда, уйти удалось только серой пегаске, успевшей вылететь через окно, разбив при этом стекло собственной головой. Оставшиеся две уже никуда не смогли деться. Зелёную единорожиху с короткой жёлтой гривой нагнала ещё пара зарядов из дробовика Панацеи, заставив её задние ноги отделиться от тела, а после прошили шею, превратив его в сито. Розовая пони была близка к выходу, но пара выстрелов из пистолета Тано решительно отменили подобный исход, заставив её повалиться на пол с истошным криком. Зебр и синяя пони оглядели комнату и быстро подскокали к привязанной Фените, над которой, судя по всему, около часа измывались, как могли. Тут были и многочисленные порезы от ножа по всему лицу, клочками выстриженная, некогда красиво уложенная грива и хвост, фиолетовые с красным отливом гематомы и даже слабый запах продуктов жизнедеятельности, а довершалась картина засохшими следами слюней и соплей по всему телу.

— Вот что я называю бабья пытка – угрюмо хмыкнул Тано, освобождая свою напарницу, которая тут же рухнула на пол.

— Ты как, жить будешь? – поинтересовался зебр.

— Более или менее – ответила улыбнувшаяся пегаска. – Вот только всё тело затекло, придётся подождать некоторое время.

— Где мелкая? – спросила Панацея.

— А, это ты. Я уж подумала, что Тано поменял твою ленивую задницу на первого же попавшегося робота.

— Я тебе позже тресну, а теперь просто скажи, где Фреши?

— Я слышала, что её хотели увести в подвал. Думаю, искать лучше там.

— Ясно – отрезала синя пони и рванулась к ступенькам.

— А ты? – спросила пегаска зебра.

— Я пока останусь тут, на случай, если кто-то решит спуститься со второго этажа.

— Понятно.

— Вы все тут подохнете!- вдруг выкрикнула подстреленная розовая пони, от чего Тано и Фенита вздрогнули.

— Через полчаса сюда прибудет Боун и Дырявая с компанией, уж они-то с вас сдерут шкурки и постелят перед кроватями!

— Я сейчас её заткну – тихо произнёс зебр, наводя на неё дуло пистолета.

— Не надо, я сама хочу с ней разделаться, когда снова смогу подняться – мстительно прошипела пегаска.

Панацея быстро спускалась вниз на своих новеньких ногах, она с налёту выбила дверь и не глядя снесла дробью голову какому-то жирному жеребцу, который даже не успел взяться за свой ствол. Пробегая мимо трупа главаря авторейдеров, пони оглядела этот узкий коридор. В нём был огромное переплетение труб, счётчик света и железная дверь, запертая на несколько шпингалетов снаружи. Панацея в порыве попыталась выбить и эту дверь, но в результате просто сползла по её непоколебимой стали на пол. Пришлось всё сделать по скучному, а именно отпереть шпингалет за шпингалетом и плавно открыть скрипучую дверь. За дверью была широкая, но пустая комната с серыми стенами и потолком. Одинокая жёлтая лампочка болталась на проводе посреди этого помещения, освещая одинокий матрац и создавая густые тени по углам. Именно там Панацея и обнаружила Фреши, лежавшую без движения в позе эмбриона.

— Хватит уже, это было всего лишь пару минут назад – раздался слабый голос молодой единорожки.

— Фреши, это я – мягко ответила синяя пони, подходя к ней.

Фреш-Де-Лайт повернула голову, что стоило ей немалых усилий, и попыталась улыбнуться.

— О, Панацея, вижу, у тебя теперь всё прекрасно.

— Я тут, чтобы вытащить тебя – прокомментировала очевидное синяя пони.

— Воды. У тебя есть попить?

— Да, конечно, — ответила Панацея, доставая какие-то таблетки и флягу с водой. – Вот, выпей вместе с этой таблеткой. А лучше с двумя.

— Ммм… кисленькие…

Пока Фреш осушала флягу мелкими глотками, Панацея успела её разглядеть. Вся одежда, что когда-то была на жизнерадостной единорожке, изорвана ближе к низу, стальные наножники, как и оружие, пропали, а красные глаза и грязный нос свидетельствовали о том, что приходилось ей тут совсем несладко.

— Пойдём отсюда – произнесла Панацея и закинула Фреш-Де-Лайт к себе на плечо. – Теперь моя очередь тебя носить.

Когда Панацея поднялась к Тано и Фените, то последняя уже твёрдо стояла на ногах, излучая какую-то странную удовлетворённость, которую можно было заметить даже сквозь все порезы и царапины, на её иссечённом лице. Позади неё валялся какой-то распотрошенный труп, что было странно, ведь даже её дробовик не давал такого эффекта при убийстве.

— Все здесь? Отлично. Пора валить.

— Стой, а как же наши шмотки и оружие?

— Я уже всё забрал – ответил Тано.

— Когда это?

— Я поднялся на второй этаж и обчистил и сейф, так что теперь мы даже в плюсе, в каком-то смысле.

— Ты взломал сейф? – не поверила синяя пони, вспоминая, как однажды он пытался отпереть дверцу ломом.

— Ну, взломал – это сильно сказано. Я нашёл комбинацию, записанную на листочек в столе.

— А ящик стола был не заперт?

— Заперт. Но его деревянное дно оказалось гораздо слабее замка, на который его закрывали.

— Ладно, ты вроде сказал, что нам пора выметаться?

— Да. Пошли.

— Угу, Версус, думаю, нас уже заждалась.

— Что ещё за Версус? – насторожилась пегаска.

— Оу, уверена, она тебе понравится – ухмыльнулась Панацея и первой вышла наружу.

— Гони моё ружьё.

С этими словами их и встретила Версус, как только квартет приблизился к машине. Панацея тут же сняла его с плеча и кинула дробовик водительнице, которая умудрилась подхватить его телекинезом в воздухе.

— Хм. Легковат. Ты, похоже, неплохо постреляла.

— Эй, это ведь та машина, о которой я думаю? – подозрительно спросила Фенита, обходя Джека вокруг.

— Да, именно та – ответил Тано.

— Тогда какого?!

— А ну заткнулась, тут дети спят – показала синяя пони на Фреши, которая отрубилась, наверное, впервые за долгое время.

— Ладно, забирайтесь. Последний раз отвезу всех подальше отсюда и всё, надеюсь, больше никогда не встретимся – заявила водительница, запрыгивая обратно в свой автомобиль.

— Стой-стой-стой. Нам не надо обратно. Лучше подыщи нам безопасное убежище где-нибудь в этих развалинах – обвела рукой по кругу Панацея.

Версус хотела что-то возразить, как вдруг ей на ум пришла идея.

— Думаю, я знаю одно подходящее место. Там недавно прошло магическое облако, так что место полностью чистое.

— Так, мы же там траванёмся, нет?

— Дура, что ли? Облако не оставляет осадков, оно как псих с дубиной, опасно только когда рядом. Осадки от тумана.

— Туман – это же опустившееся облако.

— Ты это народу, который названия придумывал, скажи.

— Ладно, вези уж.

— Забирайтесь и поехали. Панацея вместе с обморочной может усесться в кабину.

— Она просто спит.

— Неважно, шевели задницей.

Безопасным пятачком оказался участок Старого Кантерлота рядом с куполом. Он был застроен некогда богатыми домами, от которых сейчас осталась лишь тень в виде четырёхстенных сооружений, изредка обзаведённых чем-то, что ещё можно было называть крышей. Именно в одном из таких домов, где ещё осталась преграда от неба, и остановилась партия, чтобы зализать раны и восстановиться. Дом попался пятикомнатный, в нём даже была работающая ванна, но группа разбилась на пары и обосновалась в двух спальнях. Первую спальню заняли Тано и Фенита, лицо которой теперь навсегда покрыла сетка многочисленных шрамов, которые не скроет никакая косметика, а если добавить к ним ещё и недавно коротко подстриженную гриву, то выглядела она теперь совсем не изысканно. Скорее лихо, став похожей на какую-нибудь бандитку. Фреш-Де-Лайт же, которая находилась с Панацеей в другой спальне, физически пострадала куда меньше, но синяя пони больше опасалась за её психическое равновесие, ведь подобное обращение могло сломать даже более взрослых женщин. Но, так как единорожка продолжала спать, делать выводы было рано. Всё, что могла сделать Панацея – это отмыть её губкой и уложить на мягкую, хоть и лишившуюся ножек, кровать, а самой устроиться на полу.

Фреши ещё спала, когда в комнату заглянул зебр и попросил Панацею выйти. Оказалось, он пригласил её оценить вещи, которые он успел выгрести из сейфа, и начать распределение. На деревянном прогнувшемся полу, накрытым посеревшим от пыли и пожелтевшим от недавнего облака ковре, лежала куча вещей, разложенных на несколько кучек. В одной куче лежали немногочисленные медикаменты вперемешку с огромным количеством самой разнообразной наркоты. Вторая куча представляла собой некоторое количество провианта, такого как мешок муки, банки консервов, немного сухофруктов, среди которых затесался один сочный мутафрукт, рис, питьевая вода, несколько вырезок мяса неизвестных животных и прочая пища, пригодная для употребления. Третья куча была сложена из крышек и маленького серебряного слитка. Тут было порядка пары тысяч, если не больше. Следующая кучка – это были разномастные патроны, баночки с порохом, гильзы и свинцовый скрап. И, наконец, поодаль от остальных вещей лежали четыре ствола – винтовка Фениты, револьвер Фреши, старенький двуствольный обрез и однозарядный гранатомёт, созданные под единорогов. Так же рядом с ними валялось несколько динамитных шашек, одна мина, одинокий детонатор для взрывпакетов и силовая подкова, которая была безвозвратно поломана.

Разложив по сумкам всю добычу, пришло время распределять оружие. Тано ничего себе не взял, так как у него хватало как оружия, так и патронов к нему. Фенита забрала свою винтову, и, оглядев содержимое, отказалась от остальных стволов, так как в её бесшумной профессии они бы только мешали, к тому же всё оставшееся оружие могло подойти лишь Фреши с её телекинезом и Панацее с её руками. Синяя пони молча взяла себе на вооружение двуствольный обрез и гранатомёт, сунув их в два специальных отдела её рюкзака, чтобы иметь возможность быстро их выдернуть, пока не появится хоть какая-нибудь кобура. Она так же взяла револьвер, чтобы отдать его Фреши, когда та очнётся. Сломанную сило-подкову решили продать при первой же возможности, а врывчатку поделили поровну между собой, оставив детонатор за Панацеей. Решили не доверять единорожке слишком опасное оружие в виде динамитных шашек.

Фреши очнулась посреди ночи. Все, включая Панацею, устроившуюся на другом краю этой большой кровати, спали. Единорожка медленно провела ослабшим копытом по своему лицу и улыбнулась, радуясь, что кошмар наконец-то закончен, после чего стала рассматривать синюю пони, спящую поодаль. Когда она только ворвалась, чтобы вызволить её из этого проклятого подвала, Фреши, признаться, решила, что это просто хороший сон, но теперь она окончательно убедилась, что Панацея действительно ворвалась на базу авторейдеров и спасла её. Помнится, тогда она предстала перед единорожкой со странными устройствами вместо ног, но чтобы убедиться наверняка, Фреш-де-Лайт медленно потянулась к покрывалу своей спутницы и осторожно сдёрнула его. Синяя пони открыла глаза и повернулась к единорожке, слепя её своим ярким белым глазом.

— Оу, ты наконец очнулась – первой заговорила синяя пони.

— Да, я очень рада, что ты мне не приснилась, я была уже на пределе.

— Просто не думай об этом.

— Как я могу не думать об этом? Это теперь будет преследовать меня всю жизнь – тихо простонала Фреш. – После подобного, глядя на жеребцов, я буду вспоминать эти страшные мгновения…

— Даже на Тано?

— Нет. Думаю, он единственное исключение.

— Ну вот, значит всё не так уж плохо.

— Всё очень плохо, Панацеечка. Всё это время мне было так страшно, как не было никогда. Я почти потеряла какую-либо надежду, я уже хотела разбить свою голову о стену, чем снова испытать это отвращение, когда…

— Чщщщщ… тебе надо успокоиться, иди сюда – обняла единорожку Панацея, прекрасно понимая, что ей сейчас как никогда прежде нужны ласка и внимание.

— Они тёплые…

— Да, я даже могу ими чувствовать.

— А что ты сейчас чувствуешь?

— Что у меня в коп… руках находится маленькая девочка, которой очень много пришлось пережить.

— Я не маленькая девочка. Я уже официально совершеннолетняя.

— Да–да, ты уже взрослая, но всё равно, лучше успокойся, тебе надо отдохнуть.

— Панацея…

— Что такое?

— Поцелуй меня… — закраснелась Фреши.

— Что?

— Поцелуй меня. Ты всегда заботилась обо мне, и теперь, когда я думаю о том, что было… в общем, если меня снова так схватят, я хочу, чтобы хотя бы мой первый поцелуй был адресован тому, кто мне не безразличен, раз уж остальное я потеряла.

— Фреши, думаю, тебе надо успокоиться…

— Нет! Панацея, скажи, только честно. Ты. Поцелуешь меня, или мне ждать, когда снова пожалуют какие-нибудь рейдеры, чтобы забрать и это тоже?!

— Чёрт возьми, малявка… конечно поцелую.

— Я тоже тебя люблю, Панацеечка — улыбнулась единорожка и прижалась к ней губами.

Следующие пару дней партия провела в этом же доме, восстанавливаясь после нелёгких испытаний, выпавших на долю девушек. Фреши отходила довольно быстро, и вскоре снова стала той весёлой и задорной единорожкой, какой её и помнили. Возможно даже ещё счастливее, особенно в присутствии Панацеи, которая продолжала изучать, на что способно её новое тело. Фенита же, наоборот, после того, как её изрядно пошрамировали, стала молчаливой и больше не докапывалась ни к Панацее, ни к Фреши, предпочитая общаться только с зебром. А он, в свою очередь, стал больше времени проводить с ней, чтобы вселить в неё больше оптимизма. Он долгое время убеждал её, что шрамы и короткая грива ей даже идут, а под конец даже брякнул, что с такой внешностью отыскать себе пару на пустошах гораздо проще, чем с модельной. Как бы то ни было, но это сработало. Фенита постепенно снова открылась миру, хоть и продолжала помалкивать в присутствии Фреши с Панацеей. И очень скоро группа отправилась к тому самому месту, куда должна была попасть ещё несколько суток назад.

— Вы опоздали – поприветствовала их гуль.

— Да, у нас возникли небольшие неприятности…

— Ненавижу опоздания – даже не слушала она. – Контейнер у вас?

— Да, вот он – показал Тано нужную вещь, присланную им с любопытным курьером.

— Хорошо. Правила вы знаете, как только выполните задание – сможете получить комбинацию.

— Что нам делать?

— Всё очень просто – ответила гуль, ударив полуразложившейся ногой по куполу, от чего в нём образовался аркообразный проход. – Вам всего лишь нужно войти внутрь и открыть мне ворота в королевский зал. Это всё. Всё? Да, точно, всё.

— Хорошо… — кивнул Тано и первым отправился через проход. За ним прошла Фенита и Фреши. Когда настала очередь Панацеи, гуль вдруг сказала.

— Вижу, в вашей цепочке больше нет слабых звеньев. У вас есть шанс.

— Заткнись – огрызнулась Панацея, пригибаясь, чтобы проникнуть внутрь. – Я до сих пор против этой затеи.

— И всё равно идёшь.

— Да.

Когда последний член отряда оказался внутри, проход за ними с громким треском осыпался, будто зеркало, в которое попали камнем.

— Эй, что за дела?! – крикнула Фенита.

— Это всего лишь предосторожность, чтобы вы никуда не сбежали – раздался голос в голове у каждого пони в отряде.

— Зачем нам бежать?

— Действительно, зачем? Ха-ха!

— Это ловушка?!

— И да и нет.

— Объяснись!

— Видите ли, ради своей цели я заманила сюда уже порядка ста пони. Некоторые поубивали друг друга, некоторые выжили… Но большинство уничтожило это место.

— То есть тут ещё кто-то есть?

— Да… Кто-то вам поможет. Кто-то убьёт при первой же возможности, но ваша цель – отпереть ворота в королевский зал.

— Где он?

— В замке. Но он закрыт. Закрыт на три замка, а ключи… где ключи?

— Говори, гнида! – крикнула в пустоту Панацея.

— Оооо… я бы на вашем месте так не кричала, вы можете привлечь внимание Старого Катерлота…

— Что?

— Что – вопрос, относящийся к определению…

— Где КЛЮ-ЧИ – еле как успокоилась Панацея.

— Ааа… один из них спрятан. А вернее потерян, украден древним вором. Второй ключ удалось захватить одному из ваших предшественников. К сожалению, он искусно скрывается от меня, но когда я его выслежу, то… А третий ключ у Главнокомандующего.

— Кого?

— Поймёте сами.

— Мы всё равно выберемся отсюда, нравится тебе это или нет – тихо пробурчала Фенита.

— Ооо, не думаю. Это не я вас тут держу, нет, совсем нет. Это Старичок вас тут держит. О да… я ощущаю его раздражение… потому и не захожу внутрь, ведь меня он хочет больше всего.

— Что делать, когда мы откроем дверь?

— Спасаться.

На этом всё затихло. Четвёрка стояла посреди мощёной камнем улицы. Ухоженные, но пустынные домики смотрели своими помертвевшими стёклами. Их внешняя безупречность и внутренняя пустота наводили на мысль о куклах, марионетках, декорациях. Небо, или вершину купола, как и его стены, было не видать из-за густого фиолетового тумана, медленно клубящемуся по всему, что здесь находилось. Казалось, будто нет в мире другого цвета, кроме всех оттенков фиолетового. Где-то туман был гуще, почти плотный, где-то рассеянный. Единственное, что тут было помимо него – это свет и тени. Настолько контрастные, будто их рисовали карандашом на белой бумаге. Вокруг была мёртвая тишина, нарушаемая лишь шарканьем вдалеке. Вдалеке. Но всё ближе. Инстинкты подсказывали, что нужно прятаться. Или умереть? Может даже что и похуже. Шарк превращался в скрежет железа и стук копыт. Что-то материализовывалось из сгустков тумана, готовое выйти. Надо срочно бежать и прятаться в одном из этих мёртвых домов. В этом поселении, возведённому вокруг величественного дворца, не имевшему окон. Лишь одна дверь с шестью замочными скважинами, три из которых были заварены. Сердца колотятся, на лбах выступает холодный пот. Что-то уже скоро заметит партию. Нужно прятаться.

Именно в таком месте нашей четвёрке и предстоит выживать . Или погибнуть.

Глава 23

После долгого затишья...

Глава 23

— Неделя. Мы уже целую неделю прячемся в этом кошмарном месте — пробормотала Фреш-Де-Лайт, как только проснулась.

— Хватит ныть. Мы ещё живы, а это не плохо — огрызнулась Фенита, элегантно занимая нагретую единорожкой постель из кучи одеял, которые удалось добыть в одном из зданий. Фреши оглянулась по сторонам. Да, приятным это место точно не назвать. Группа пряталась в подвале старого музыкального магазина, который представлял собой изначально лишь бетонное помещение с узким окошком, находящимся почти под самым потолком. Кроме этого мелкого отверстия в сплошном бетоне была лишь стальная дверь, ежедневно подпираемая деревянным клином, чтобы непрошеные гости не могли войти внутрь. И всё. Это всё, что могло предложить им данное место, помимо относительной безопасности. Сейчас этот бетонный мешок был заставлен целой кучей необходимых для выживания вещей, тут были и постели из одеял, и переносной столик для резьбы по дереву, и мангал, который партия смастерила из старой бельевой решётки и половинки широкого куска трубы с примотанными к недостающим концам фанерами при помощи стальной лески. Также тут находился целый склад еды и боеприпасов, скиданных в две разные кучи, сумки Фреши и Фениты, устроившиеся у стены и, наконец, ночной горшок, коим служила старая кастрюля.

— Панацея до сих пор не вернулась? — спросила единорожка, глядя на свою сумку.

— Она вместе с нашим полосатым другом успела вернуться, перекусить и снова отправиться в рейд, пока ты спала.

— Почему тогда меня не разбудили? — обиделась Фреш-Де-Лайт.

— Какая тебе разница? Скорее всего, просто не хотели беспокоить раньше времени — буркнула пегасиха, пытающаяся заснуть. За неделю её шрамы полностью зажили, чему поспособствовала какая-то из мазей Тано, но следы в виде тонких белых полос, похожих на паутину пьяного паука остались бороздить её лицо.

— Просто... просто мне кажется, что она меня избегает.

— В смысле?

— В прямом. Она была первая... ну, вторая, кто был добр ко мне на этой чёртовой пустоши...

— Можешь не продолжать — перебила её Фенита.

— Но...

— Чщщщ! Слушай, кроха. Тебе не кажется, что ты... нууу... мелковата для неё?

— Я ещё вырасту!

— Да я не про это. Тебе сколько лет? Шестнадцать? Семнадцать?

— Шестнадцать, и я уже совершеннолетний единорог, способный самостоятельно топтать этот мир!

— Да никто и не спорит. Просто Панацея, как мне кажется, всё равно воспринимает тебя как жеребёнка.

— Тогда почему она мне сама об этом не скажет?! — почувствовала себя задетой единорожка.

— Боится. Или просто осторожничает. В общем, думаю, тебе лучше поискать какого-нибудь молодого жеребца вне нашей компании.

— А может, ты так говоришь из-за того, что сама на неё глаз положила?

— Я... что?

— Не притворяйся, я всё ещё помню, как ты хотела бы завести жеребёнка, а из всей нашей гапши Панацея – лучшая кандидатура! Вот ты и пытаешься её заполучить!

— Ну, для начала, это ты предложила такой вариант, а во-вторых, я сейчас слишком устала и хочу спать, чтобы вставать и выбивать тебе зубы...

— Ну давай, попробуй, уродина однокрылая!

— ...

— Что молчишь?!

Пегаска не отвечала. Она лишь свернулась калачиком и резко закрылась одеялом, завернувшись в кокон.

— Фенита... — осторожно приблизилась Фреши. — Я... не хотела... это просто место на меня так действует...

— ПОШЛА ВОН — холодно донеслось из под одеяла. Фреш-Де-Лайт стало совсем грустно, и она отошла от Фениты, тихо лежащей в свёртке одеял.

— До чего я докатилась? — горестно подумала единорожка, глядя в высокое окно, через которое полумрак подвала приобретал тёмно-фиолетовый оттенок, и зажгла множество раз перелепленную свечку, фитилём которой сейчас служила деревянная щепка.

Панацея осторожно оглядела длинную улицу из-за угла здания. Улица была одной из самых обычных, по крайней мере для этого места. Каменная мостовая, ряды горбатых фонарей, пытавшихся освещать пространство своими тусклыми огнями, резные деревянные лавочки на тонких ножках и множество внешне красивых домов, в которые можно было бы войти. На одном даже лежал половичок с надписью "Вытирайте копыта". Поблизости было спокойно, если не считать двух движущихся жёлтых огоньков, на расстоянии примерно в сотню метров, проникающих даже сквозь плотный фиолетовый туман, покрывающий всё это проклятое место.

— Можно идти — сообщила Панацея Тано.

Зебр кивнул, и пони быстро пробежались вдоль улицы к одному из домов с оторванной дверью, причём в случае синей пони, ей пришлось низко нагибаться, чтобы её излишний рост, вызванный способом передвижения на задних искусственных ногах, не слишком бросался в глаза, даже как тень на горизонте. Забежав внутрь, они оглядели помещение. Всё как обычно: обшарпанные стены, следы полосатых, некогда цветастых обоев и куча обветшалой мебели. В углу стояла колыбель, внутри которой вместо жеребёнка находилась одноглазая кукла, бережно накрытая обрывками покрывала. Над самой колыбелью, которая мерно поскрипывала от любого дуновения ветра, находился обвалившийся кусочек стены с торчащими из дыры проводками, похоже, там когда-то был ночник. Пони продолжали водить взглядом по комнате, пока Тано, наконец, не заметил то, что они искали, а именно — кривую, явно вырезанную с усилием стрелку на стене, указывающую вниз на пол, и идущую дальше, пока не заканчивается на одной из половиц. Стрелка была интересная, непохожая на предыдущие знаки, обозначающие заначки, а значит и неизвестно, что там можно было ожидать — ловушку или припасы. Пока что партии больше везло на припасы, так как добрые пони, оказавшиеся в этих местах, в первую очередь создавали подобные склады для себя, а на листке бумаги писали, как потом отыскать то, что они спрятали. К несчастью, обычно эти путеводные заметки на их же трупах и находили, как и в случае с этой наводкой, взятой у скелета пони, похороненного под обвалившейся стеной одного из зданий. Именно по этой причине Тано с Панацеей и отправились сюда. Чтобы добыть припасов. Синяя пони внимательно посмотрела на помеченную половицу и достала свой гранатомёт. Зебр хотел было уже сделать большие глаза и остановить Панацею, но она, к его облегчению, не стала стрелять по полу гранатой, рискуя не только уничтожить весь пол, но и их самих заодно, вместо этого она просто ударила прикладом по половице, отчего та треснула. Повторный удар разломал её пополам, и она обвалилась внутрь, открыв группе вид на старый сундучок для обедов. Панацея немного разочаровалась, она надеялась найти что-нибудь посущественней, чем старый сундучок, но как бы то ни было, приходилось довольствоваться этим. Чтобы вытащить коробочку окончательно, пришлось сломать ещё пару досок, иначе либо она билась углами о края дыры, нехотя вылезать, либо просто руки Панацеи, которые, между прочим, отличались куда более лучшей цепкостью, по сравнению с копытами, не могли нормально протиснуться внутрь. И вот, эта коробочка с рисунком в виде какой-то пегаски, летящей на лиане, и полустёртой подписью внизу, из которых угадывалось только три буквы "Дей", стояла перед ними. Пони вновь переглянулись, и Тано осторожно открыл сундучок.

Вначале, внутри загорелся маленький фитилёк. Панацея попыталась было потушить его пальцами, но это не помогло, оставалось только два варианта: первый — бежать на улицу, а второй — выбросить туда бомбу. Решать пришлось быстро, и группа из двух пони мигом выбежала из здания, оставив шипящую бомбу дожидаться своего часа на куче хлама. Прогремел взрыв. Тано и Панацея сразу прильнули к земле и закрыли головы от обломков здания, но, к и большому удивлению, ничего не спешило сыпаться на них сверху, хотя грохот, который произвела бомба-ловушка, должен был как минимум обрушить половину Старого Кантерлота. Первым поднялся Тано и оглянулся назад. Ветхий домишко по-прежнему стоял на своём месте, всё, что сделала эта бомба — выбила остатки стёкол из прогнивших рам и оставила на месте своей детонации чёрную кляксу.

— Что это за шутки — недовольно буркнул зебр. — Эта игрушка даже дверь не вынесла.

— А ей и не надо ничего выносить — поднялась следом синяя пони.

— В смысле?

— Задача этой хлопушки лишь привлечь их, — указала она пальце в сторону сгущающейся тьмы, в которой различались как минимум дюжина пар жёлтых немигающих глаз.

— Реплеи, — буркнул зебр, и группа ринулась прочь от надвигающейся угрозы.

Реплеи, как их решила называть партия, скорее всего были жителями и стражниками Старого Кантерлота, которых накрыло во время войны мощной дозой магии, которая сейчас потихоньку уничтожает мир. Конечно, то что они продолжают своё нынешнее существование в виде чёрных сгустков, отдаленно напоминающих пони, должно было иметь хоть какое-то весомое объяснение, ведь подобные жертвы за пределами купола стали всего лишь гулями, либо сгорели до костей, обратившись в прах, но только не они. Сейчас это просто тени в потрёпанных одеждах, бывшие когда-то аристократами, и доспехи, заполненные чёрной дымкой с жёлтыми глазами, старые и проржавевшие. В первый день своего пребывания партия уничтожила около полусотни этих существ, пока искала надёжное убежище. В итоге, это дало ровно день более или менее спокойного существования и потери большого количества боеприпасов. На второй день улицу перед их убежищем вдруг заняли два реплея в зелёных обрывках, некогда бывшими платьем и пиджаком. Группа их уничтожила, но на следующее утро на том же самом месте появились те же самые реплеи. Таким образом, группе приходилось убивать их каждый день, чтобы они не мозолили взгляд, и, желательно, делать это тихо, чтобы не согнать к их укрытию других незваных гостей. Так и выживали.

Панацея мчалась со всех своих искусственных конечностей, уже не думая о том, чтобы стараться быть незаметной, а позади неё мчался Тано, еле успевая за своей длинноногой напарницей. Они повернули за угол, но там их уже поджидала кучка из трёх реплеев, один из которых был облачён в старые латы. Их жёлтые огоньки, на уровне глаз нормального пони, казалось, смотрят сквозь тебя, отчего по всему телу пробирал холод, будто по спине провели кусочком льда. Синяя пони, не сбавляя темпа, ударила среднего реплея коленом по предположительному носу, отчего он, со звуком кучи пожухлой листвы, повалился на землю и быстро растворился. Это означало, что сегодня его уже не будет. Панацея хотела уже пробежать дальше, но в её круглые плечи с двух сторон схватились оставшиеся на пути тени и не давали пони прорываться дальше, но тут на помощь пришёл зебр. Он так же, не сбавляя скорости ни на километр, влетел в спину Панацеи и они вдвоём прокатились около двух метров вперёд, после чего быстро поднялись и сиганули дальше. Будь на месте Панацеи какая нибудь другая, обычная пони, Тано бы двадцать раз подумал перед тем, как совершать подобный манёвр, ведь в худшем случае можно запросто переломить позвоночник. А вот в случае с этой особой, у которой почти все кости были за какого-то чудо-сплава на основе её же плоти, этот фокус вполне проходил на ура. Да даже если подумать, то никакая другая пони не стояла бы в подобной ситуации на двух задних ногах, и хватит об этом, тем более, что она это ещё припомнит. Сплав сплавом, а боль как от живых.

Наконец реплеи начали отставать, но тут им навстречу вынырнул самый, что ни на есть, настоящий тупик. Пони хотели повернуть назад, но путь уже медленно отрезали тени в фиолетовом тумане, посему, недолго думая, Панацея достала свой однозарядный гранатомёт и совершила выстрел по тяжёлой каменной арке, что была между ней и ордой реплеев. Завал получился на славу, вот только беда в том, что рано или поздно эта параспрайтова туча в конечном итоге переберётся на их сторону, да ещё и с подкреплением, которое прибежит на шум.

— Есть идеи? — поинтересовался зебр, глядя, как его напарница, необычайно ловкими движениями пальцев, вставляет в откидной ствол следующий заряд.

— Только одна — хмуро произнесла она, глядя на кирпичную кадку, находящуюся перед ней.

— Надеюсь, ты не собираешься её взрывать? — взволновался зебр, глядя на тот маленький пятачок, который им остался после обрушения арки. — Потому что тогда нас зацепит достаточно сильно, чтобы больше ни о чём в этой жизни не беспокоиться.

— Не волнуйся, просто дай мне какой-нибудь кусочек деревяшки в зубы и приготовься к потоку трёхэтажного мата.

— Ты что задумала?

— Проломить эту стену вот ими — произнесла пони, поднимая сжатые в кулаки руки.

Наконец из стены выпал первый расколоченный кирпичик, а Панацея всё продолжала и продолжала наносить поочерёдные удары в стену, всё глубже и глубже вгрызаясь в палку своими бритвенно острыми зубами. Реплеи подбирались всё ближе, слышно было, как с другой стороны они прорываются сюда.

— Нам нужно скорее что-то предпринять — вполголоса сообщил Тано, показывая головой позади себя. — Они очень скоро будут здесь.

— Ладно! — нанесла ещё один удар Панацея, от чего со стенки ещё раз осыпалась крошка. — Думаю, пора попытаться проломить её, помоги-ка мне, — отдуваясь, произнесла пони, лицо которой было в холодных капельках пота, а искусственные конечности, которыми она долбила стену, стараясь не замечать боль, в оранжевой кирпичной пыли.

— Подожди, что?

— Я достаточно расшатала эту стену, теперь надо вместе влететь в неё и попытаться сделать проход.

— У меня есть смутные сомнения... но больше нам ничего не остаётся.

— Хорошо, тогда на счёт три. Пять, четыре, ТРИ! — крикнула Панацея и пони с разгону влетели в стену. Стена выдержала, а вот Тано и Панацее заметно досталось.

— Чтоб тебя в аду чейджлинг дрючил за такие идеи! — выругался зебр, потирая отшибленное плечо.

— Я думала, что получится — простонала синяя пони, ожидая, пока боль от удара, наконец, развеется. Болело ровно пять секунд.

— Да какое там получится? — снова проворчал Тано. — У нас даже на приличный разбег расстояния не хватает.

— Что тогда ТЫ предлогаешь? — обиделась пони, угрюмо смотря в единственную дырку в стене, через которую просвечивал их путь к спасению.

— Похоже, придётся прожечь — грустно заявил Тано, переключая винтовку на магический луч.

— Ты уверен?

— Другого пути нет...

Причина, по которой зебр с самого начала не использовал этот трюк, была банальна. Его любимая винтовка практически пришла в негодность, а магический луч, для которого она была плохо приспособлена, мог и вообще уничтожить её прямо в копытах у стрелка. Полосатый снайпер уже давно хотел отдать её в ремонт, но за всё то время, что прошло после событий в Новом Кантерлоте, он так и не сумел отыскать достаточно сведущего мастера, способного подлатать такую диковинную пушку. Ну, а после того луча, что он пустил в Саетле, его любимое оружие и вовсе начало заедать при каждом пятом выстреле, как какой-нибудь пластмассовый автоматик за пару крышек.

Зебр, на счастье, коснулся лба подковой и осторожно сомкнул обе части оружия, после чего нажал спусковой механизм. Звук генерируемой мощи, что Панацея слышала не в первый раз, совершенно не узнавался. Если раньше это было похоже на тихий, всё более и более нарастающий рокот, то теперь... наверно, это можно было сравнить на приглушённый звук машины, пытающейся проехать между узких стен, скребя их бортами. Оружие выдало луч магической энергии. Синяя пони с первого взгляда поняла, что дела у старушки хуже некуда. Некогда красивый и ровный, сейчас этот поток постоянно прерывающейся на долю секунды энергии выглядел как струя облегчающегося рейдера с утреннего стояка. Это единственная аналогия, которую смогла привести Панацея, глядя, как луч, попадая в кирпичную кладку, не прорезает её насквозь, а лишь оставляет глубокую борозду. И вот, оружие заглохло, источая сильный запах перегретого металла. Зебр зачем-то потряс свою винтовку, после чего вздохнул и переключил рычажок в режим пулевой стрельбы.

— Даже кирпич прожечь не может... как бы не пришлось её выбросить в ближайшем будущем...

— Поговоришь потом, сейчас надо доснести стену — напомнила синяя пони, у которой от звука подступающих реплеев по коже забегали мурашки. — Они близко.

Панацея, по привычке, встала спиной к стене, опёрлась руками о завал, так как места не хватало даже для нормально пинка, и лягнула стену. Лягнула, это было слишком сильно сказано. Скорее, она её продавила, нежели разрушила, но расшатанная кулаками и лучом из винтовки стена поддалась, открыв проход по узкой улице вперёд. Пони, не раздумывая, помчались вперёд. Это была странная, прямая, как стрела, улица без фонарей, лавочек и даже окон. Все дома, плотно стоящие друг к другу, были, как будто, повёрнуты спиной к этому месту, будто обидевшиеся дети, не желавшие разговаривать друг с другом. Впереди, в конце дороги, находилось одно единственное здание с распахнутой стальной дверью, так же не имевшее даже намёка на окна. Пони забежали внутрь и захлопнули массивную дверь. И как раз вовремя, ведь буквально через каких-то двадцать секунд реплеи преодолели завал, растворив камни своими телами, но, никого не обнаружив, утратили весь свой задор и стали, как тени, бродить по этой узкой улочке, вот только Тано с Панацеей этого уже не видели, сейчас их привлекало содержимое здания, куда они забрались.

Внутри этого магазинчика, как решили наши герои по причине того, что вокруг находилось множество полок с ценниками, было навалом самого разнообразного хлама. В основном, конечно, всё истлело или проржавело, но были и предметы, которые сохранили свой первоначальный вид. К примеру, кучи детского "Консктруктора", которые лежали, расфасованные по пластиковым ведёркам. Помимо конструктора тут были и кучи старых шпингалетов, виниловые пластинки, пластиковые стаканчики и много-много прочего. Группа прошла вдоль полок с гвоздями и заметила большие часы с маятником. Они были остановлены, причём маятник застыл около правой стенки и по всем правилам должен был, как минимум, вернуться в срединное положение. Стрелки же остановились на значении без пяти минут пять. Панацея готова была поставить яблоко против огрызка, что именно в это время всю Эквестрию и постигла та судьба, отголоски которой, они наблюдают, и по сей день. Синяя пони решила обойти часы, чтобы глянуть на них с другой стороны, но старые половицы решили по-своему. Пол под пони провалился, и она улетела вниз, даже не успев вскрикнуть от удивления.

— Панацея! Эй, ты как там? — подбежал зебр к дыре в полу, но как только он глянул вниз, сразу успокоился. Внизу было неглубоко, всего пара метров и приветливый бетонный пол, прям как в их укрытии. Панацея сидела на холодном полу и со всей скоростью, на какую была способна, возвращалась в себя. В этом подвале находилось огромное количество сундуков со стальной обшивкой, запертых на несколько амбарных замков кряду. Какие-то стеллажи с книгами, цепями, прикованными к стене, одна из них была просто-напросто прибита гвоздями по краям, но всё равно, как казалось синей пони, она пыталась брыкаться. Она ещё долго могла оглядываться, но её отвлёк зебр, крикнувший сверху, чтобы она помогла ему спуститься. Панацея поняла руки вверх и приняла увесистый круп напарника, после чего сообщила, что тот может отпускать копыта. Он отпустил, и на несколько секунд Панацея буквально держала зебра на руках, будто мамочка великовозрастного жеребёнка, с той лишь разницей, что у мам не бывает таких конечностей, как у неё, хотя кто знает, вдруг и она когда-нибудь станет мамой...

— Эй, может, ты меня отпустишь? — сконфуженно произнёс Тано, которому не очень нравилось, что кобылка держит его в таком положение.

— Оу, я просто задумалась — ответила Панацея и развела руки, от чего снайпер грохнулся на спину.

— Ты что, синих цветочков объелась?! — вознегодовал зебр, которому от удара аж дыхание прихватило.

— Это тебе за тот таран в спину — бросила Панацея и пошла осматривать полку с книгами.

Пока синяя пони изучала самые разнообразные книги, которые то повизгивали, то всё время поворачивались к ней корочкой, внимание Тано занял небольшой кофейный столик с целой коллекцией снежных шаров.

— Панацея, глянь-ка сюда — позвал её зебр.

— Что такое?

— Смотри, это же полная коллекция снежных шаров с Цок-Гёрл!

— Чего?

— Что чего? Это довольно редкая вещь, которая выходила в предвоенные годы, чтобы сделать рекламу убежищам.

Панацея присмотрелась к снежным шарам. По всей видимости, это были обычные шарики с кусочками пенопласта, кружащимися в воде, если их потрясти, где посередине каждой игрушки была пластмассовая фигурка белой пони с золотой гривой, одетой в стандартный костюм убежища. В каждом шарике она была в разной позе, очевидно, изображая ту или иную сферу деятельности.

— Довольно мило, давай возьмём по одной.

— Я тоже об этом подумал — усмехнулся Тано. — Надо бы ещё и остальным девушкам по штучке прихватить...

В итоге Панацее досталась фигурка в белом халате, старательно слушавшая пустоту стетоскопом, Для Фреши был найден повар в большом колпаке, для Фениты, что вызвало у синей пони изрядное удивление, зебр прихватил фигурку воспитателя, изображавшегося в виде Цок-Гёрл, читающей сказку нескольким своим уменьшенным копиям, сидящим в полукруге перед ней. Ну а для себя Тано прихватил фигурку, изображавшую деловую пони в шляпе, державшей в копытах чемодан. Остальные фигурки решили не трогать, хоть и жалко было их тут оставлять. Панацея уже хотела отойти от столика, как вдруг её внимание привлекло какое-то движение в одном из шаров. Она осторожно взяла его в руку и подняла на уровень глаз. Внутри не было обычной Цок-Гёрл, вместо неё в шарике, непрестанно кувыркаясь в воде, была миниатюрная пони, хаотично дёргавшая ногами, пытаясь остановиться. Панацея испытала укол умиления, глядя, как барахтается малышка и решила её выпустить. Она сдавила шарик рукой, и он дал трещину. Как только из шарика капнула первая капля какой-то жидкости, больше похожей на жидкий газ, источающий сильную концентрацию кислорода, шарик резко увеличился в размерах и занял добрую половину комнаты. Панацею откинуло в Тано, который с готовностью поймал её, не переставая наблюдать за шаром. Вот по, ставшей мутной, стенке шара прошла ещё одна трещина, вот откололся кусочек стекла у основания, вот на полмагазина вылилась вся оставшаяся жидкость, которая стала моментально испаряться, и вот, шар раскололся на две равные части. Из осколков, хрустя остатками стекла при ходьбе, вышла пони. Это была пегаска серой масти со светло-жёлтой, почти как расцветка Фреши, гривой. На её крупе была странная метка в виде, скорее всего, мыльных пузырьков, но самое примечательно в ней было то, что её левый глаз был закрыт странного вида чёрной повязкой, пришитой за бровь и верхнюю часть щеки. Если присмотреться, то и вокруг второго жёлтого глаза, который сейчас оценивающе смотрел на пони, были отметины, как будто повязка раньше была на нём.

— Ты кто? — наконец спросила Панацея.

— Лейтенант третьего разведотряда! Мэм! А вы, должно быть, одна из главнокомандующих силами союзных техников! Рада встречи, мэм! Спасибо за вызволение!

— Подожди, что? Хочешь сказать, что ты одна из солдат той давней войны?

— Со всем уважением, мэм, война далеко не давняя, она до сих пор продолжается, а у меня срочное донесение принцессе о начале бомбардировки!

— Ясно — отметила что-то для себя Панацея. — Ты, наверное, не в курсе, но война закончилась уже около двух столетий назад...

— Это невозможно! Эти вероломные маги пленили меня всего пару часов назад! Чёрт подери, а всё из-за этой дуры! — ткнула она себя в закрытый глаз.

— Война уже окончена — твёрдо произнесла Панацея. Этот город давно стал ужасом во плоти, а ты, похоже, и не заметила, как пропустила в том шарике пару лишних веков.

— Ты врёшь! — ужаснулась пегаска, пристально смотря в искусственные глаза Панацеи, то переводя взгляд на лицо Тано. — Нет, не врёшь — грустно сказала она и осела на пол.

— Мне жаль.

— Кто хоть победил?

— Никто. Все были уничтожены в одночасье столкнувшимися снарядами, насколько мне известно — ответила Панацея.

— Понятно — произнесла пони и достала из сумки на спине перевязанный красной лентой свиток, после чего медленно начала рвать его на куски.

— Слушай, у тебя есть имя, или звать тебя просто лейтенант? — поинтересовался Тано.

— Не стоит. Сейчас моё звание ничего не стоит, так что зовите меня просто — Дитзи Ду.

— Понятно — ответил зебр. — Я Тано Эй, а эта особа, похожая на трансформер, Панацея... кстати, какая у тебя фамилия?

— Аква.

— Панацея Аква.

— Приятно познакомится — снова ответила Дитзи, продолжая рвать свиток. — И спасибо вам за свободу... хотя, какой теперь в ней смысл?

— Думаю, смысл есть. Ты можешь помочь нам проникнуть в замок — ответила Панацея.

— Что в него проникать? Двери всегда открыты.

— Ты многое пропустила, пойдём с нами, думаю, ты отлично подойдёшь к нашей разношёрстной компании.

— Звучит неплохо — вздохнула пегаска и взлетела в воздух, готовая выдвигаться.

— Эээ, постой, сначала проведём ночь здесь. Я не выйду на улицу до тех пор, пока реплеи не сбросятся.

— Кто? — не поняла Дитзи.

— Сейчас мы введём тебя в курс дела, у нас впереди целые сутки, чтобы ликвидировать твои пробелы во времени — ответила Панацея, стараясь усесться по удобней.

— Отлично, ты займись её просвещением, а я пока покараулю сверху, ночью вы меня смените. Уважаемая, поднимите-ка меня наверх — скомандовал Тано, которому хотелось побыть наедине со своими мыслями.

Глава 24

Глава 24

В начале следующего дня реплеи наконец-то сбросились, и группа, пополненная на одну пони, смогла выйти из здания. Сейчас, когда их не преследовали тени бывших жителей этого города, хотя почему бывших? Пусть и в своеобразной манере, но они до сих пор законные обитатели этого места. Хотя такое существование сложно назвать жизнью... Но Панацея снова отвлеклась. Она помотала головой, прогоняя сонливость, и оглядела этот странный закоулок. Всё, как и прежде. Дома, повёрнутые своими кирпичными спинами друг к другу, старинный плакат с изображением девушки, рекламирующей лимонад, которая, кстати, была внешне очень похожа на Фреши с косичками, да и лозунг "Освежающий восторг!" наводил на мысль, что её мама была фанаткой этой рекламы. На верхушках домов, едва различимых в густом новорожденном тумане, покрывавшем весь Старый Кантерлот, белели странные рисунки, сделанные мелом. Приглядевшись, синяя пони узнала знак братства стали, со стрелками, указывающими прочь из переулка. Это значило, что в это место занесло какого-то пегаса-разведчика, так как никто другой просто не способен поставить закорючки на такой высоте. Пони тут же поделилась своим открытием с остальными, что родило ряд некоторых вопросов, к примеру: Стоит ли проверить, куда ведут эти указатели, живы ли те, кто их поставил, и если живы, то как лучше их убить в случае нападения. Пока Тано и Панацея что-то тихо обсуждали, Дитзи с хрустом вытянула крылья и взлетела в воздух, чтобы поближе рассмотреть знак. Он был довольно свежим, как ей показалось, а судя по прерывчатым линиям и небрежной покраске — был нанесён второпях. Так же в некоторых местах на стене были явные следы когтей, вскользь задевающих стену.

— Похоже, это дело лап грифона — произнесла она, вернувшись к пони, дожидающимся её внизу. — Там повсюду следы их когтей.

— Значит, грифоны — хмуро пробормотала Панацея. — Недолюбливаю я это племя...

— Почему? из них получаются отличные воины, а умение держать в лапах оружие без лишних приспособлений очень ценилось в бою...

— Слушай, заткнись, а? — произнесла Панацея. — И больше не поднимайся в воздух, не хватало ещё, чтоб нас заметили реплеи, пока мы торчим в этом бутылочном горлышке. Уходим.

Партия без проблем добралась до музыкального магазина, в подвале которого основала своё убежище, но перед тем, как войти, ещё нужно было устранить парочку, которая появлялась тут каждый день. Проблема решилась быстро, всего за пару пуль. Ах, если б все проблемы решались так же просто...

— Это же была чета Мирэдо, я узнала их по вечным зелёным нарядам. Они как раз держали этот магазинчик с музыкальными инструментами — грустно сказала Дитзи, наблюдая, как её бывшие знакомые растворяются, чтобы появиться завтра на этом же месте.

— Ты их знала? — поинтересовался Тано.

— Немного. Друзьями мы никогда не были, да и особо не общались...

Панацея подтолкнула обоих спутников, и группа вошла в магазин. Это было помещение с широкими витринами, в которых стояли нетронутые тромбоны, арфы, фаготы, и прочие инструменты, задачей которых было завлекать покупателей внутрь, где их ждал огромный выбор прочих инструментов, являвшихся либо слишком громоздкими, либо слишком мелкими для наружных витрин. Посреди комнаты стоял кремовый рояль, к которому партия боялась притронуться, чтобы не привлекать лишних реплеев, потому он и продолжает стоять непотревоженным, покрытый вековой пылью. Дверь в подвал находилась у дальней стенки от входа в магазин, к ней вели ступеньки, уходящие вниз и вправо, вдоль стены, пока они не выходили на ровную площадку, со входом в подвал, обращённому в сторону центра магазина. Панацея постучалась в дверь и ей открыла Фенита. Она оглядела группу, задержала взгляд на одноглазой пегасихе и прошла обратно внутрь. Панацея, уже предчувствуя шквал вопросов, позвала остальных за собой и все скрылись внутри, плотно заперев за собой стальную дверь.

Последней внутрь зашла Дитзи, и первое, что она почувствовала — это затхлый запах влажных тряпок, гнилое дерево и некоторая толика продуктов жизнедеятельности, доносящихся из ночной кастрюли. Она поморщила носик, но сдержала своё мнение при себе, решив, что вылетит от сюда при первом же удобном случае.

— Спрошу сразу — начала Фенита. — Кто это такая?

— Я Дитзи Ду, и если хочешь расспросить кого-нибудь обо мне, то и обращайся, соответственно, ко мне — ответила пегаска, решив сразу поставить себя в этой компании.

— Отлично, кто ты такая и как затесалась в наши ряды? — спросила однокрылая, не меняя ни тона, ни выражения лица.

Дитзи подняла глаз на собеседницу и начала отвечать, попутно рассматривая странные шрамы на её лице: — Я Дитзи Ду, бывший солдат Техно-военных сил. На одном из своих заданий меня схватили лояльные магам пони и заперли в снежном шаре, откуда, собственно, меня и вызволили Панацея и Тано — ответила она на одном дыхание.

— Понятно... — пробормотала Фенита, после чего обернулась к зебру и синей пони, последняя, в свою очередь, уже ушла в другой конец комнаты, так что следующий вопрос был адресован исключительно полосатому снайперу.

— Какого вымя вы вообще оказались там, где консервировалась эта Дитзи Ду, да и вообще, почему вас так долго не было?!

— Уммм... Панацея, ты уже вернулась? — сонно произнесла Фреш-Де-Лайт, поднимаясь с постели.

— Давай я объясню всё за дверью — нехотя произнёс Тано, глядя на единорожку, уже сбрасывающую одеяло. И они вышли. Панацея проследила, как захлопнулась дверь, и обернулась к Фреши. Очень непривычно было видеть её без обычного синевато-серого комбинезона с зачёркнутой цифрой 17 на спине, который сейчас висел на стульчике рядом с кроватью, служившим одновременно и вешалкой, и тумбочкой. Так же небольшим потрясением было заметить на плече единорожки, которое обычно находилось под рукавом, татуировку в виде жирного номера убежища на фоне кривой красной полосы с буквами "Ф", "Д", "Л" над и словом "Free" под ней. В первый раз, как только Панацея увидела эту тату, она поинтересовалась, откуда она у неё, но Фреш-Де-Лайт так и не сказала ничего внятного, лишь бубнила что-то про ошибки молодости и стремление следовать общей моде.

Единорожка подошла к синей пони и посмотрела на неё, как обычно, снизу вверх.

— Эммм... да, вот мы и вернулись — неуверенно промямлила Панацея, решив, что, наконец, стоит начать разговор. Фреш молчала.

— Что-то не так?

— Панацея, скажи честно, у нас может быть продолжение? — наконец родила Фреш-Де-Лайт, покрываясь румянцем в области щёк.

— Эххх... — вздохнула синяя пони. — Да у нас ничего и не начиналось. Просто забудь всё, что ты там про нас напридумывала и двигайся дальше, идёт?

Похоже, что не пошло. Фреши всхлипнула носом и направилась прочь от прямоходящей пони.

— Лоли Поп, только не вздумай заплакать. Ты ещё молодая и у тебя вся жизнь впереди.

— Так вот в чём дело! — резко обернулась раскрасневшаяся Фреш. — Я для тебя просто мелочь пузатая?!

— Не приписывай мне свои слова, я просто считаю, что искать счастье тебе стоит за пределами нашей компании и желательно в кругу жеребцов.

— Ненавижу жеребцов — отрезала единорожка. — Ну, давай, скажи, что это тоже из разряда детских делений на мальчик — девочка.

— Я не буду этого говорить. В твоей ситуации вполне нормально ненавидеть всю мужскую половину, да даже, наверное, и женскую тоже. Но просто успокойся, пройдёт время и ты найдёшь себе кого-нибудь получше меня.

— Ага, какого-нибудь грифона! — зло ответила Фреш-Де-Лайт и отвернулась от Панацеи, недовольно взмахнув хвостом, демонстрируя всё, что обычно под ним скрывается. Синяя пони тоже решила не продолжать дискуссию, всё и так получилось гораздо лучше, чем то, что она себе представляла.

— И кстати! — вдруг обернулась Фреши. — Фенита давно мечтает завести жеребёнка, а просить тебя выносить его всё никак не может, так что будь добра, сдай ей свой матку напрокат, чтобы все были счастливы!

На этот раз единорожка действительно закончила и утопала прочь из подвала, уходя, брякнув дверью, чему сильно удивились Тано и Фенита, стоявшие снаружи.

— Это было жестоко — прокомментировала увиденное Дитзи.

— Обычно она не такая, наверное, это всё нервы — потерянно пробормотала Панацея, в то время, как её мозг временно выпал в астрал, осмысливать услышанное.

— Да ты тоже хороша. Взяла и сказала ей всё в лицо, или это сейчас так принято?

— Или сейчас так принято... — повторила синяя пони, совсем не следя за словами серой пегаски, которая, видно, поняв, что к чему, решила пока оставить Панацею один на один с её мыслями и тоже вышла.

Вечером, во время трапезы, все делали вид, будто ничего не произошло. Фреши, как обычно, раздавала еду группе, не забыв и про нового члена отряда, но при этом, положила Панацее порцию консервированной кукурузы, которую та, мягко сказать, недолюбливала. Синяя пони не стала спорить, а просто продавила крышку банки пальцем, и при помощи образовавшегося отверстия вытащила её. Раньше за такой фокус ей бы пришлось поплатиться лёгкой режущей болью, но сейчас она уже ничего не почувствовала. Казалось, будто её болевой порог начал медленно повышаться в частях тела, заменённых духовным сплавом. Панацея заглянула внутрь банки и вывалила в жестяную миску склизкий столб под форму банки, пахнущий мокрой тряпкой. Она оглядела это дело, ещё раз посмотрела на банку и обнаружила, что у основания имеется небольшой дефект, нарушающий её целостность. Пони взяла свою миску, подошла к ночной кастрюле и, молча, выбросила туда свою порцию, смешав потухшие консервы с фекалиями. Остальным это действие явно не понравилось, так как переводить еду было слишком большой роскошью для их положения, а единорожка, так вообще, побледнела и промазала ложкой с бобами мимо рта.

— Протухло — сказала Панацея.

После этих слов Фреши встала из-за стола и умчалась прочь из подвала. Фенита со скрипом отодвинула столик, предназначенный для резьбы по дереву, придавив при этом сидящих на другом конце Дитзи и Тано, и быстрым шагом направилась к Панацее, продолжавшей стоять около дурно пахнущего предмета кухонной утвари, в силу особых обстоятельств пониженного до горшка.

— Какого сена ты вытворяешь?! — гаркнула на неё снизу вверх Фенита.

Панацея опустила голову и начала внимательно осматривать однокрылую пегаску. Это продолжалось до тех пор, пока их взгляды не встретились и Фенита не зажмурилась от яркого света, источающегося из левого глаза Панацеи. Только тогда Панацея и объяснила ей, что консервы действительно протухли, кинув ей для убедительности банку, которую она держала в руке.

— Так, с этим теперь ясно, а теперь пойди и верни Фреш обратно. То, что вы поссорились не даёт нам поводов разваливать всю группу — сказала ей Фенита, чувствуя, что произносит какую-то дешёвую фразочку в духе воспитательницы детского сада.

— Уже растрепала? — ничуть не удивилась синяя пони, мельком глянув на спину Дитзи.

— Никто ничего не растрепал, просто наша дверь не так хорошо заглушает звуки, как хотелось бы... так что все всё слышали... — ответила Фенита, которой стало как-то неловко. В хвосте-то хвостов! она же не подслушивала, просто это было слышно с того места, где она стояла.

Панацея легонько закусила нижнюю губу, пожевала её, пытаясь придумать, как начать разговор на эту тему, но, так и ничего оригинального не выдумав — спросила прямо.

— Так ты, стало быть, пытаешься завести жеребёнка, а зачать не можешь?

От прямого столкновения такой силы Фенита даже вздрогнула. Отчего её пенсне чуть было не свалились на холодный пол подвала.

— Ладно, можешь не отвечать. Я подумаю над такой возможностью, при условии, что больше не услышу ни одного оскорбления в свой адрес...

— С трудом верится — вдруг ответила Фенита, прилагая все силы, чтобы голос звучал как можно более безразлично. — Ты уже как-то обещала мне подобную услугу, а на следующий день я нашла тебя спящей между двумя жеребцами. На одном спала, а другим прикрывалась.

— Чегоооо? — протянула Панацея.

— Того! Ты, ёлочная рожа, пообещала мне, мол, ой-ой, я помогу тебе с жеребёнком, а теперь плесни мне ещё поньяка — вспылила наводчица, передразнивая Панацею необычайно высоким голосом.

— .... а я всё время думала, что мне это приснилось.

— То есть как? — не поняла Фенита.

— Нуу... мне до сих пор, глядя на тебя, не верится, что ты хочешь стать мамашой, а тогда, ещё и на пьяную голову... Стоп. Так ты только по этой причине поносила меня весь последний год?!

— А ты как хотела?! Тебе когда-нибудь давали надежду, а потом её вырывали с потрохами, оставляя снаружи лишь кровоточащие артерии?! Вот так примерно я себя и чувствую до сих пор!

— Мать твою в гробу, а поговорить никак нельзя было?!

— Да о чём с тобой разговаривать после такого?! — разошлись обе пони.

— Так! Иди сюда! — гаркнула Панацея и подняла руками Фениту на задние ноги, после чего крепко обняла. Фенита от неожиданности попыталась было вырваться, но потом обхватила передними ногами синюю пони чуть ниже основания рук, выше она не доставала, и расплакалась.

— Ты не представляешь, как я себя чувствовала весь последний год! Мне было так тяжело, что я готова была срываться на каждого встречного, а видя тебя, так вообще... вообще хотелось застрелиться... — плакалась пегаска. Панацея положила голову на её макушку и сказала: — Не плачь, на этот раз я точно помогу тебе осуществить эту мечту.

— Если... если обманешь и на этот раз — продолжала плакать Фенита, — то я... я... засуну тебе...

— Не переживай, если обману, то я сама засуну себе в анус гранату и выдерну чеку — успокоила её синяя пони. Больше никаких разговоров не последовало. Фенита и Панацея простояли так некоторое время под удивлённым взглядом Дерпи и довольным выражением лица Тано, после чего Фенита осторожно расслабила объяти,я и Панацея смогла, наконец, отправиться за Фреши. Но она даже не успела открыть дверь, как с улицы донёсся громкий крик лимонной единорожки. Что-то явно случилось, так что все, кто был внутри, поднялись со своих мест и бегом помчались наверх, в сторону крика, начинавшего переходить в визг.

Вбежав вверх по ступенькам, группа ринулась на улицу, откуда доносился крик. Уже подбегая к дверям, группа заметила Фреши, которою спирально обволок один из реплеев. Самое жуткое было то, что тень даже не пыталась ударить единорожку, она просто обвилась вокруг девочки таким образом, чтобы её два горящих огонька впились в глаза Фреш-Де-Лайт, которая, похоже, не могла ни отвести от неё взгляда, ни даже моргнуть. Просто продолжала кричать. Первой подскочила Панацея и прямым ударом руки врезала по голове реплея. Голова тут же исчезла со звуком просыпанного песка и единорожка, свободная от тени, упала на землю с широко открытыми глазами. Фенита и Дитзи подобрали её с мощёного тротуара и заволокли в убежище, где осторожно уложили в постель.

Спустя пару минут Фреш резко вдохнула полную грудь воздуха и вскочила на ноги, чем напугала сидящую рядом Фениту.

— Фреш, ты как? — спросила она озабочено.

— Вроде нормально... сейчас уже да — неуверенно ответила она. К этому моменту к ней подошли все оставшиеся члены партии и уселись рядышком, всех мучил один и тот же вопрос, на который Фреши скоро придётся ответить.

— Что с тобой случилось, когда тот реплей схватил тебя? — поинтересовался Зебр. — Ран на тебе никаких нету, даже простого синяка не оставил, однако кричала ты так, будто тебе давят вымя кирпичами.

Фреши поморщилась от такого сравнения, но всё же решила ответить.

— Эти реплеи... они раньше действительно были жителями этого города... когда меня схватил Карамель...

— Карамель?

— Да, так его звали. Так вот, когда он схватил меня, у меня перед глазами пронеслась вся его жизнь, но особенно он останавливался на том моменте, как он умер. Он показывал мне это снова и снова, словно хотел поделиться своей болью, поплакаться в жилетку. Он столько всего не успел сделать, когда тот огромный взрыв, сияющий всеми цветами радуги, накрыл это место. Вначале Ударная волна пришлась на магическую защиту, которую второпях поставила принцесса Селестия, но она не выдержала. Волна прокатилась по городу, но пони не умерли сразу. Нет, их обдало смесью химикатов и магии, от чего их глаза текли из глазниц, они кашляли собственными кишками, а конечности отваливались одна за другой... Но даже так, они не могли умереть. Они мучились. Агония длиною в двадцать четыре часа, а потом из-под земли вырвалось фиолетовое облако и поглотило всё. Все жизни, всю магию, весь разум... Жители, наконец, перестали чувствовать боль, но они до сих пор помнят её, не в состоянии придти в себя. Вот кто такие эти тени... просто несчастные пони, которым надо выплакаться. Тени, почти без разума...

— То есть — подытожила Панацея. — Нам противостоит толпа нытиков?

— Ты — бессердечная скотина! — огрызнулась Фреш. — Ты не знаешь, что они пережили, так что даже не пытайся их понять!

— Хмм... вот, значит, как ты заговорила. Да, у меня действительно больше нет сердца. Да, у меня сейчас на его месте какой-то кубообразный фонарик. Да, я не могу, да и не хочу, посочувствовать этим бесплотным теням, что сейчас бродят по Кантерлоту. Но — продолжала синяя пони, — я хотя бы понимаю, что заботиться и сочувствовать в данный момент нужно живым и о живых, а не о кучке мертвецов. Так что прибереги своё сострадание для тех, кому оно действительно нужно.

— Для тебя что ли? — презрительно фыркнула единорожка.

— Я никогда не просила твоего сострадания и никогда не буду в нём нуждаться.

Дождавшись следующего утра, когда реплеи снова сбросились, партия проснулась и села завтракать. Сегодня нести дежурство выпало Фените, после чего её сменила Панацея, зевающая сейчас с кружкой мутной жидкости, которую налила из своей сумки. Фреши вновь вертелась у мангала. Видимо, решив накормить всех поплотнее, она приготовила последний кусок мяса, то ли брамина, то ли ещё кого. Она разложила кусочки ароматного мяса по тарелкам, при этом сознательно пропустив синюю пони. Видимо, она ещё дулась за то, что Панацея выбросила прошлую порцию в отходы. Панацея же, решив, что не доставит Фреш удовольствия смотреть, как она будет выпрашивать еду, достала из своей же сумки завалявшийся там сухарик и сгрызла его, обмакивая в жидкость, налитую в кружку. Поев, пони поднялись с места, собрали все вещи, которые могли унести, а оставшиеся, такие как мангал, столик и несколько поломанных стволов, найденных на просторах Старого Кантерлота, сложили в угол. Возможно, они сюда ещё вернутся, но всё же, предпочтительней найти новое убежище с новыми кладами вблизи и меньшим количеством реплеев под носом. Прикрыв за собой дверь, группа двинулась на улицу в поисках меток, оставленных Братством стали. Возможно, они приведут их куда-нибудь. Все понимали, что решение сорваться с насиженного места далеко не блестящая, но и торчать на одном месте уже всем вконец осточертело, так что отряд пошёл ва-банк и направился в опасное путешествие по враждебному городу.

Прикончив двух реплеев, снова появившихся у выхода в магазин, Тано поправил свою полумёртвую винтовку и при помощи куска красного кирпича начертил жирную стрелку, указывающую внутрь. Пока Тано занимался делами, Фреш-Де-Лайт оглянулась в ту сторону, откуда на неё напал вчерашний реплей. Она так была уверена, что рассказав ей свою историю, он, наконец, обретёт покой, что даже вздрогнула, увидев в сотне метров от себя очертания Карамеля, тупо блуждающего в плотном фиолетовом тумане.

— Может, Панацея и права — подумала она. — Мне действительно пора думать о живых, не зацикливаясь на мёртвых.

Зебр закончил рисовать на тротуаре и сложил кусочек кирпича в кармашек своей сумки, после чего позвал Дитзи и приказал ей искать знаки, но не подниматься выше уровня крыш. Кто знает, вдруг в воздухе водится что похуже этих теней.

Группа брела по туману в сторону того самого переулка, где Дитзи впервые обнаружила метку на стене, но удача сегодня была явно на их стороне, так что они обнаружили похожий путеводный знак гораздо раньше, чем рассчитывали. Он был намалёван на деревянном заборе, в котором не хватало пары досок. Знак указывал примерно в то самое направление, куда они и двигались, так что отряд направился дальше по каменной дороге, стараясь избегать встреч с реплеями. Похоже, это была главная дорога города, если принимать во внимание её внушительную ширину. По ней спокойно могли идти в ряд около двадцати пони, да и то в их распоряжении ещё останется пространство, выделенное под тротуары и прихожие боковых магазинов. Иногда, следуя вдоль дороги, предпочитая жаться к боковым магазинчикам, чтобы в случае опасности спрятаться в оном из них, на глаза партии попадались старинные кареты, выплывающие из фиолетового тумана вначале чёрными тенями, а после всей своей громадой. На многих из них облупилась краска и позолота, колёса сгнили, корпуса потрескались, но также многие до сих пор находились в рабочем состояние, готовые вновь возить своих пассажиров. По мере следования на домах, знаках, да даже на тех же каретах попадались те самые знаки с указанным направлением. Кто-то явно хотел, чтобы его нашли и постарался на славу, расписывая весь город мелом, правда, наступил момент, когда из знаков остались лишь стрелочки, не дополняемые эмблемой стального братства. Видно, тому, кто бы их не рисовал, надоело рисовать её каждый раз, и он ограничился обычным указанием направления. Панацея шагала впереди группы, держа гранатомёт в боевом положении, и удивлялась, что они до сих пор не встретили на этой трассе ни одного реплея, если не считать тех, что посвёркивали огоньками из недр фиолетового тумана, клубившегося в закоулках и ответвлениях дороги.

Вдруг Панацея резко остановилась и серая пегаска, налетевшая носом на её круп, недовольно проворчала, интересуясь причине такой резкой остановки. В ответ синяя пони лишь указала вперёд.

— Огни? — удивился Тано. И действительно, дальше, следуя по этой дороге, её освещали фонари, горящие жёлтым электрическим светом. Этот свет как будто разжижал плотный туман, отгонял его, очищал пространство. Вся дальнейшая трасса предстала перед ними в свете уличных фонарей. Это был отрезок, длиной примерно в километр прямой дороги, посреди которого шёл поворот влево, так же щедро освещённый фонарями и самодельными прожекторами, выходивший уже в пятиэтажное здание, сияющее как праздничная ёлка, а в довершение всего, на границе первого светового пятнышка с клубящимся туманом был знак братства стали, приглашающий пройтись.

— Выглядит, как ловушка — поскрёб подбородок зебр.

— Будь это ловушка, нас бы уже, наверное, схватили — произнесла Фреши, которой страсть, как хотелось пройтись в свете фонарей.

— Скорее всего, нас пока ещё не заметили, мы стоим в густом тумане, так что пока мы невидимки, если смотреть на нас оттуда — ответил ей Тано.

— Может, мне слетать и оглядеть окрестности? — спросила Дитзи, расправляя крылья для полёта.

— Не стоит. Это такое место, где вообще опасно разделяться.

— Но я бы могла разведать... — начала было спорить пегаска, но всё-таки решила послушаться.

— Пока мы тут стоим, у нас ещё есть шанс повернуть назад.

— Думаю, уже нет — ответила Панацея, глядя куда-то позади группы. Все обернулись. Позади них уже начал медленно сгущаться туман, что означало огромное количество реплеев, движущихся в их направлении, хотя это можно было понять даже по тому, что в их сторону, по той самой дороге, которую они выбрали, двигалась целая орда огоньков, а ещё...ещё что-то большое, чья чёрная тень иногда перекрывала то или иное скопление. Именно в такие моменты на горизонте оставалось лишь тьма, да два ярко-синих огонька. Но самое жуткое было то, что этот неведомый монстр явно вёл орду за собой!

Единорожке стало жутко и она дёрнула зебра за хвост: — пошли скорее — быстро проговорила она.

Тано повернулся обратно в сторону света и решил, что неизвестность будет предпочтительней явно смертельной неизвестности.

— Идём. — Приказал он.

Возражений не последовало и вся партия лёгким бегом направилась в сторону освещённого участка.

Как и следовало ожидать, едва они сделали пару шагов по освещённой дороге, перед их ногами дали предупредительную очередь из автомата. Пули ударились о каменную дорогу и отрикошетили в разные стороны, правда, одна проехалась по нижней части ноги, стоявшей впереди Панацеи, от чего той пришлось попрыгать какое-то время на одной ножке.

— А ты была права — донеслось откуда-то с неба. — Эти и вправду новые попадалы. Через несколько мгновений, перед отрядом приземлилась странная парочка. Первый был пегас в шляпе с широкими краями и пыльнике Курьера, а если быть предельно точным — тот самый тип, который и доставлял партии злосчастную записку с заманчивым предложением. Он выглядел несколько смущённым, как ребёнок, который опоздал на тест по получению метки, что не удивительно, учитывая обстоятельства и место встречи. Вторая, как определила Панацея, была грифонша, если учесть, что Курьер обращался к ней в женском роде. Всё её тело было заключено в тяжёлую силовую броню, которую носили только те, кто каким бы то ни было образом связан с братством стали... ну, или связан с теми, кто связан и т.д. Броня, надетая на неё, была песчаного цвета, хотя во многих местах краска уже пооблупливалась, обнажив серебристую сталь. Передние лапы грифона были закованы в массивные налапники, из которых торчали толстые, бритвенно-острые на концах когти. Три спереди и один сзади, точно повторяя форму лапы. Задние ноги заканчивались силовыми подковами, которые, как правило, носят пони, а вот на грифоне они смотрелись таким образом, будто она угодила в два ведра и не смогла вытащить лапы. Шлем грифонши был треугольным с прорезью для глаз, в которую был вставлен специальный фильтр, на котором должны были отображаться разнообразные параметры, будь то состояние брони, либо содержание песка в воздухе. Ну, а довершало образ паладинши наличие двух очень мощных крыльев, не закованных в броню. Они могли не только поднимать заключённого в латы владельца, но и носили на себе два скорострельных мини-пулемёта, закреплённых почти на их кончиках. От этого оружия шли провода, уходящие куда-то под сочленения брони. Возможно, это оружие приводилось в действие голосовыми командами владельца — подумала синяя пони и тут же сообразила, что до сих пор стоит, держа в руках больную ногу, которая, к слову, уже прошла.

— Гораздо раньше, чем обычно — удивилась пони, не замечая, что произносит вслух, и опустила вторую ногу на землю.

— Ась? — удивился пегас.

— Я тебе дам, ась! Небойсь решил, что если выполнишь дело за нас, то и награда тебе достанется! — рявкнула в ответ Панацея.

— Нуу... есть немного — ответил бурый пегас.

— Дать бы тебе по морде...

Пегас поднял свои глаза, напоминавшие цветом топкое болото, и глянул на Панацею.

— Ну да, я решил немного подзаработать, а в результате вот! Подумаешь, подслушал ваш разговор с той страшилой и помчался сразу к куполу! Но ведь эта облезлая меня уже там ждала и даже проход открыла — начал оправдываться Курьер, для большей убедительности достав из кармашка такой же сейфик, какой был у партии.

— Эй, мелкие лошади — окрикнула всех, молчавшая до этого грифонша. — Нам надо валить в укрытие, пока орда не добралась.

Всем без исключения пони такое обращение явно не понравилось, но делать было нечего, она говорила дело, и вся толпа устремилась в сторону щедро освещённого дома, где их уже ждали.

Как только все забежали внутрь, пегас и грифонша тут же отделились от основной кучи и рассредоточились по сторонам от партии. В следующее же мгновение в глаза им ударил яркий свет и звуки взведённого оружия, которые не с чем нельзя было спутать. Все подняли передние ноги.

— Капитан, — обратился пегас в сторону слепящего света, — я их уже встречал, они довольно мирные. Думаю, можно на их счёт не беспокоиться.

— Хм... — раздалось в ответ. — Ладно, поверю тебе на слово, но только потому, что у нас сейчас проблема посерьёзней. Свет заглушился, и пони разглядели паладина Братства стали в тяжёлой силовой броне, почти как у той грифонши, что их встречала, вот только у него и на задних лапах были когти вместо силовых подков, а так же присутствовали знаки различия. Видимо, капитан потерял свой шлем в бою, либо сейчас его чинят, либо просто не захотел его одевать, но Панацея смогла разглядеть его голову. Это был коричневый грифон с яркими алыми глазами. Возраста он был чуть больше среднего, старше Тано, лет, этак, на десять, хотя, возможно, даже более. Под перьями это трудно определить. Капитан некоторое время оглядывал партию внимательным взором, после чего резко повернулся и скомандовал грифонше, чтобы та шла за ним на крышу, при этом он обратился к ней по имени — Куххи.

— А что у вас на крыше? — спросила Фреши у оставшегося с партией Курьера.

— Пулемёт.

— Пулемёт?

— Не пу-ле-мёт, а ПУЛЕМЁТ! эта шестиствольная махина отлично разжижает глазунов, когда они собираются в орду.

— Может, тогда, стоило бы выключить всё это освещение? — предложила Фенита. — Они же на него прут.

— Не совсем.

— Поясни.

— Глазуны, конечно, привлекаются светом, но сами же от него и убегают. Они не могут его долго выносить, в результате чего собираются в тесные кучи под предводительством командора, это такой огромный глазун в ржавой броне, и прут на нас.

С крыши донеслась очередь крупнокалиберного оружия, которая продолжалась ровно двадцать секунд, после чего орда была рассеяна и вынуждена была уйти по домам. Сверху спустились грифоны. Куххи с явным наслаждением сняла свой шлем и поставила его на полку. У неё было светло-жёлтое оперение и выразительные алые глаза, такие же, как и у капитана, вот только у него вокруг глаз не было чёрной подводки, явно, природного происхождения.

— Так, провиант на чёрный день, снимаем с себя лохмотья и мигом в душевые, а то от вас смердит хуже, чем от трупов. Услышав волшебное слово "душ", партия тут же побросала одежду и направилась за грифоншей, которая по дороге расстёгивала свою силовую броню, видимо, намереваясь почистить пёрышки вместе с остальными. Как только группа дошла до развилки, Куххи указала бронированной лапой в левую сторону и приказала всему мужскому коллективу топать в ту сторону, мол раздельные комнаты и всё такое. Тано и Курьер скрылись за поворотом, и женская часть благополучно вошла в душевую. Это была чистая белая комната с плиточными стенами, полами и потолком, из середины которого торчал огромный смеситель, готовый поливать всех и вся. Последней вошла грифонша, наконец избавившаяся от своей брони, вот только, как оказалось, она была совсем не грифонша. Да, у неё присутствовала передняя орлиная половина, как и полагается, но круп, круп у неё был понячий, каштанового цвета с жёлтым хвостом! Панацея, Фреш и Фенита продолжали пялиться на неё, пока та врубала воду, после чего Куххи повернулась, оглядела присутствующих и довольно спросила: — Ну, что рты раззявили, никогда раньше гиппогрифов не видели?

Пони дружно помотали головами, на что в ответ гиппогрифка улыбнулась и ответила: — Ну и правильно, нас не особо много, в моём ордене всего двое помимо меня, да и то, скрывают свою природу.

— А ты? — спросила Панацея, которой иногда тоже хотелось спрятать свои искусственные конечности куда-нибудь подальше.

— А мне внимание нравится, люблю быть особенной, даже в таком качестве, как представитель редкого вида. Вот ты, например — ткнула она пальцем в Панацею. — Тебе же нравится быть не такой как все остальные?

— Знаешь, мне выбирать не приходилось...

— Не-не-не! — перебила её Куххи. — Я не спрашиваю сейчас про обстоятельства, хотя они, должно быть, очень занимательные. Помимо тебя подобные штуки из такого же материала я видела только у нашего магистра... да и номер на ней был восемь, а не двадцать четыре.

Синяя пони немного удивилась, узнав, что на свете бродят похожие на неё пони, которым доктор Пи заменил части тела, если конечно, это был он... хотя, сомневаться в том, что это был Персеваль, не приходилось. Кому ещё в голову придёт такая идея, как варить сплав из частей тела.

— А, эта, ваш магистр, тоже побывала у доктора Пи? — спросила синяя пони, немного пораздумав.

— Не знаю, я как-то не спрашивала, неприлично. Да и вообще, хватит вилять хвостом, тебе же нравится быть особенной!

— Нет, не нравится.

— Врёшь. Врёшь и не краснеешь.

— Тебе-то откуда знать?

— Я просто знаю — ответила она и подошла к Панацее, после чего потрогала её руку.

Панацея немного удивилась такому жесту, а гиппогриф ещё и добавила: — Эй, а вы что стоите, уверена, вам тоже хотелось её поизучать. Фреши с Фенитой, возможно, так бы и поступили, но встретившись взглядом с Панацеей, решили, что хотят пожить до завтра.

— Странный это сплав. Гладкий, тёплый, совсем без царапин...

— Ага, а ешё я чувствую, как ты меня облизываешь — холодно добавила пони, которой уже надоело такое пристальное внимание со стороны Куххи.

— Пффф... какие мы грубые. Уверена, ты тоже хочешь оглядеть мой зад — улыбнулась грифонша, поворачиваясь крупом к пони. — Давай, не стесняйся, только не залазь куда не нужно. В общем-то, это был самый обыкновенный круп пони, если не считать отсутствия метки, а в остальном — всё обычно.

— Что я, понячьих задов не видела? — ответила синяя пони и отошла под одну из струй воды, чтоб наконец помыться. Фенита и Дитзи последовали её примеру, а вот Фреши подошла поближе к гиппогрифу и потрогала её кончиком копыта.

— Оу! Потише, тут моя эрогенная зона.

Единорожка тут же отдёрнула ногу, а Куххи рассмеялась и поднялась в прямоходящую стойку, чтобы быть ближе к воде.

— Какая ты пугливая — улыбнулась она и стала вымывать пёрышки.

Фреш-Де-Лайт ещё некоторое время бестолково глядела в пространство, пока её грива хорошенько не смочилась, только после этого она взяла мыльный камень и начала себя натирать.

— Эй, малышка — вдруг позвала её гиппогриф.

Единорожка недовольно оглянулась, так как именно в этот момент намыливала себе голову и шею, сидя на крупе.

— Твой ПИП-ПОН-И, он что, не работает?

Фреш переместила взгляд на устройство, которое по привычке забыла снять, ну, оно и понятно, она так долго ходила с ним на своей ноге, что перестала чувствовать его тяжесть.

— Ну, да. Не включается и всё тут.

— Хэм! — удивилась Куххи. — Я всегда думала, что эти устройства просто несокрушимы, ты первая кто смог расколоть эту вещь. Что ты с ним делала? камни дробила или кислоту перемешивала?

— Да ничего я с ним не делала — буркнула единорожка. — Просто однажды он потух и всё.

— Ну, тогда считай, что тебе повезло. У нас как раз есть один мастер на все ноги. Этот старикан наладил нам всю электропроводку прямиком из реактора убежища.

— Убежища? — хором удивились Фенита и Панацея.

— Именно. Но пока оставим этот разговор, старший вас ещё успеет просветить, а сейчас моемся, девочки, моемся.

После душа все чувствовали себя обновлёнными и ободрёнными. Приятно было смыть всю пыль и грязь в прохладной воде, которая неизвестно как попадала в это здание. Слабо верилось, что водопровод остался нетронутым и работоспособным. Сейчас пони стояли перед капитаном, который громоздился над ними в своих доспехах и вводил в курс дела.

— Так, народ, все мы тут по одной причине — сказал он и достал такой же сейфик, что был у партии. — Нас заманила сюда гуль, а мы повелись как малые дети. Она приказала нам отыскать три ключа, даже сказала их примерное местоположение, а в итоге мы нашли только один, но не можем до него добраться. Ещё один мы знаем, где находится, но без армии там делать нечего, и последний.. — тут он глянул на пони, стоящих перед ним. — Нету ни у кого из вас, так как я с Куххи и Морти прибыли сюда раньше, а ключ у кого-то, кто был тут ещё до нас.

— Морти? — удивилась Фенита.

— Погиб. Его растерзал Расти Армор. Тот самый, что хранит один из ключей, и тот самый, что собирает вокруг себя орды.

— Погодите — включился зебр. — Вы сказали, что у вас есть ключ, но вы не можете до него добраться?

— Именно так. Но перед тем, как я вам окончательно всё покажу, я хочу предложить сам...

— Да — да, нам всё равно некуда больше пойти, так что мы будем держаться вместе — перебила его Панацея, которой уже хотелось понять всё про тот ключ.

— Да, именно это я и хотел предложить, но впредь просьба не перебивать старших по званию, так как без дисциплины мы в два счёта склеим лапы.

Все промолчали и капитан продолжил: — Хорошо, раз мы со всем разобрались, то позвольте вам кое-кого представить. Грифон сделал движение крылом и в комнату вошли два пони. Это был старик в очках с толстой оправой, в которых не хватало одного стёклышка, и жеребёнок с большим рюкзаком, из которого торчали кончики проводов, железные инструменты и прочие технические прибамбасы.

— Позвольте представить вам нашего мастера Скрапа и его помощницу Кримми — указал на них грифон.

Скрап был стариком со множеством морщин, покрывавших его доброжелательное, обветренное годами лицо, на котором особенно сильно выделялись яркие зелёные глаза. Это был единорог бледно-оранжевого цвета с седой гривой. Его метка изображала отвёртку, окутанную проводами, так что Фреши сразу стало понятно, что это и есть тот пони, которому Куххи предлагала показать свой ПИП-ПОН-И. Кримми же была бойкой молодой особой с горящими любопытством синими глазами, которые, казалось, хотели оглядеть весь мир и заглянуть под его изнанку. Эта маленькая земнопони, возрастом чуть меньше Фреши, имела ярко-голубую окраску и двухцветную гриву, серого и белого цветов, причём белая полоска проходила точно посередине её короткой, спадающей на левый бок чёлки. Меткой же ей служило изображение пары тапочек, на котором можно было разглядеть множество шрамов совершенно разной величины.

После того, как их представили, Скрап подошёл к партии и осмотрел каждого, особенно задержав свой взгляд на искусственных частях тела Панацеи и лишь мельком глянув на погашенный ПИП-ПОН-И Фреш.

— Интересная у нас компания — хмыкнул пожилой техник, на что в ответ его помощница немедля закивала и снова впёрлась взглядом в синюю пони.

— Иностранец, жертва мутации, маленькая девочка, киборг и... хммм. Обычная одноглазая пегаска?

Скрап продолжал изучать партию, но Панацея думала о другом. Почему-то слово «киборг» сильно резануло её по сердцу. Возможно, это потому, что её впервые так назвали, то есть, уже не пони с протезами, а именно киборг. Почти робот. Почти неодушевлённый предмет...

Фенита, похоже, заметила перемены в настроении и тихонько толкнула Панацею ногой. К тому моменту, как она вернулась в реальность, дед уже перестал всех оглядывать и разговаривал с капитаном.

— Ну, что думаешь? — спросил грифон.

— Думаю, что лишние зубы нам не помешают, особенно учитывая, что отбиваться с каждым разом всё сложнее и сложнее...

— Я не про это.

— Аааа... ну да. Я смог нарыть ещё несколько метров проводки, так что есть возможность осветить половину улицы в любом направлении.

— Но у тебя, конечно, есть свои соображения.

— Да. Я предлагаю оставить провода в качестве запаски... хотя бы до тех пор, пока не найдём ещё.

— Звучит здраво.

— Рад, что ты понимаешь. Тогда, с твоего позволения, я спрячу её подальше.

— Делай, как считаешь нужным, ты ведь знаешь, что в плане электричества я целиком тебе доверяю.

— Извините, можно вопрос? — спросила Фреши, зачем-то подняв переднюю ногу, будто просясь к доске на школьном занятие.

— Спрашивай — кивнул капитан.

— А откуда вы берёте энергию для электричества?

— Ахах — улыбнулся старый техник. — Слышала, Кримми, какие вопросы должна задавать девочка твоего возраста?

— Да ладно тебе, она же просто ботанка — надулась маленькая помошница.

— Ну, ботанка — не ботанка, но тебя враз переплнула. Вспомни, что ты спросила, когда впервые увидела меня за работой?

— Но этот шуруп и вправду выглядел, как леденец! ты его ещё и в жёлтый зачем-то покрасил!

— Хахах... Ну ладно, у нас ещё будет время вспомнить все твои глупости, а пока что от нас ждут ответа. Уступлю тебе.

— Ну и отлично! — буркнула на него Кримми, после чего повернулась к партии.

— Значит так, под нами, в этом доме, есть какое-то работающее убежище. Так вот, мы просто спустились к генератору и подрубили к нему всё, что только возможно. Ну, ещё там первый этаж блокирован какой-то хренью, дед зовёт её стазис полем. Ну, это такая штука, которая останавливает время внутри себя. Вооот... Ах да, а ещё в нём болтается один из ключей, который нам нужен, так что его шишь достанешь. Да что я вам объясняю? завтра сходите и сами посмотрите.

— Почему завтра? — удивилась Дитзи.

— Потому что сейчас, когда мы отбили плохих монстриков, пора баиньки — ответила Куххи и указала копытом в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.

— Вообще-то ещё только вторая половина дня — сказал Тано, глядя на свои часы. — Да и переродятся реплеи ещё не скоро. Глупо засыпать сейчас.

В ответ грифон резко приблизился к зебру и навис над ним всеми своими сочленениями брони.

— Слушай, ты, уж не знаю, кем ты был у этой шайки, но в этом доме все исполняют мои приказы и придерживаются моего распорядка, а если кому-то чего-нибудь не нравится, то милости просим на улицу! — прорявкал капитан в лицо Тано. На мгновение глаза зебра и грифона встретились. Казалось бы вот-вот начнётся, как минимум, словесная перепалка, но ничего подобного не последовало. Тано спокойно пожал плечами и сказал, что как тому будет угодно. Спать, так спать.

Спален в доме оказалось достаточно много, чтобы каждому выделить по отдельной комнате, поэтому, как только Панацея вошла в комнату и закрыла дверь на маленький шпингалет, который не доходил даже до косяка двери, а значит и не был способен препятствовать входу незваных посетителей. После этого пони-киборг первым делом свалилась лицом в подушку, подложив под себя ладони, и глубоко вздохнула. Наконец, пока никого рядом не было, она могла проявить слабость, глухо покричать в подушку, в общем, сбросить весь накопившийся стресс. После излияния души в подушку, она почувствовала себя легче, хотя и ненамного, поэтому догналась сильным ударом по стене комнаты, с голых стен которой тут же осыпались сухие хлопья краски. В комнату заглянула Фреш-Де-Лайт, которую, как оказалось, поселили в соседней комнате. Она хотела что-то спросить, но заметив на стене след от кулака, удивлённо уставилась на него.

— Я уж думала, тут кто-то головой биться начал... — неуверенно начала она.

— Просто я ещё не успела дойти до этого пункта — ответила Панацея и уселась на второй и последний элемент мебели в этом небольшом пространстве — на диван. Диван, как и всё в этом городе, был старый, со спинкой на манер сердца, и одной поролоновой диванной подушкой, так же исполненной в виде сердечка. Фреши подошла к Панацее и села рядом. Синяя пони продолжала молчать, тупо уставившись в пол. Фреши тоже не спешила продолжать разговор. Пони просто сидели и молчали, пока, наконец, Фреши не спросила: — Так значит Фенита?

— Угум.

— Помнится, я сама хотела вас свести, но как-то позабыла об этом, а сейчас, когда у вас всё устаканилось... хочется...хочется быть на её месте.

— Не мели ерунды. Просто у тебя разыгрались гормоны, да ещё и эти рейдеры...

— Хмм... знашь, когда они меня схватили...

— Да уж, догадываюсь что, так что лучше опустим это.

— ...В эти моменты я их так ненавидела, что хотелось просто взять и раздавить их об потолок — продолжала Фреши. -Но с другой стороны, когда мне удавалось представить на их месте кого-нибудь другого...

— К примеру меня.

-Даа-а... То это доставляло мне даже некоторое удовольствие. Правда под конец меня всё равно выворачивало на изнанку... когда снова видела их рожи... И тогда, когда ты, наконец, появилась с этим дробовиком в зубах... Я подумала, что это просто моё воображение и сейчас начнётся всё по новой...

Панацея молчала, а единорожка после короткой паузы продолжила: — Только в той палатке я наконец убедилась, что всё кончено. Я была спасена. Снова тобой.

— И решила украсть у меня один чмок?

— Хмм. Согласись, у меня это вышло здорово.

— Ага, мастерски разыграла карту страдалицы.

— Ну, я думала, что после всего, что мы пережили...

На этот раз Панацея прервала её, выставив перед её губами палец.

— Думаю, стоит закончить этот разговор. Я хочу спать.

— Но Панацея, я...

— Чщщщщ. Если мы продолжим, то опять поругаемся.

Фреши поднялась и грустно пошла к выходу из комнаты.

— Почему ты меня вдруг стала ненавидеть?

— Я тебя не ненавижу.

— Но и не любишь.

— Люблю.

— Тогда почему?! — искренне удивилась Фреши.

— Потому что я люблю тебя как свою надоедливую младшую сестру, за которой нужен глаз да глаз.

Фреши улыбнулась и ответила: — Знаешь, когда я вырасту и стану сильной, то настанет моя очередь защищать тебя. Тогда я попробую снова. Тебе, кстати, сколько лет?

— Двадцать три.

— Отлично, через два года мне будет восемнадцать, именно тогда я и начну на тебя охоту.

— Вот и договорились — улыбнулась в ответ Панацея. — А пока давай вернём всё на круги своя, чтоб я и дальше могла спасать тебя из разных заварушек.

— Хорошо, так и поступим — просияла единорожка и закрыла за собой дверь.

Панацея поглядела на запертый выход ещё некоторое время, после чего заложила руки за голову и поудобней улеглась на диван. Она ещё долго смотрела на трещины в потолке, которые вдруг стали складываться в различных улыбчивых животных, не имевших к пустоши никакого отношения. Похоже, ей специально подобрали комнату с таким добрым потолком.

Синяя пони стояла в тёмной комнате, похожей на серый куб. Освещения не было, но этого и не требовалось, она отчётливо видела всё благодаря своим новым глазам. Комната была без единого окна или двери, вообще без всего, если не считать длинный ящик, находившийся посередине. Панацея сглотнула и осторожно направилась в его сторону. Она совершенно точно понимала, что не хочет подходить к ящику, но её механические части как будто взбунтовались и сами вели её туда. И вот, она уже стоит около ящика. Ещё шаг и она различает в нём какие-то предметы. Ещё шаг и её тело замирает в двух метрах от него. Ящик начинает медленно становиться в вертикальное положение и Панацея, успевшая понять, что же находится внутри, пытается отбежать назад, но ноги не хотят сделать и шага от ящика. Наконец, ящик поднялся. Панацея с ужасом наблюдает, как из него выходит скелет пони, а точнее некоторые его части. Лицевые кости черепа с круглыми, лишёнными век фиолетовыми глазам, и нижняя челюсть, примыкающая к пустоте, где по идее должен быть висок. Длинный позвоночник со всеми костями, внутри которых бьётся и пульсирует сердце, будто вырезанное ножом и запиханное внутрь, в окружении других органов. Конечности существа представляли собой синие ноги, отрубленные около оснований и летающие в области костей, к которым должны присоединяться, а передние, так и вовсе, были разрублены в двух местах. Существо подошло вплотную к похолодевшей пони и схватило копытами за щёки, заставляя смотреть на себя. Монстр в глухом крике раскрывал челюсти, будто стараясь что-то сказать, но не мог издать ни звука, кроме тех, что производили его кости и органы, встречаясь друг с другом. Синяя пони не могла отвести взгляда от своих собственных живых глаз, смотревших на неё с такой тоской и болью, будто их окунали в бездну безнадёги. Панацея почувствовала внезапную жалость к этому существу и протянула к нему руку, но как только она прикоснулась к нему, монстр мгновенно вспыхнул белым пламенем и исчез без следа. Фальшивка — подумала синяя пони, глянув на свою всё ещё протянутую руку, которая, будто прочитав её мысли, стала медленно покрываться синей шерстью и приобретать форму копыта, коим её только что держали за щёки.

— Не смей! — закричала Синяя пони и проснулась от собственного голоса.

Панацея лежала на узкой кровати в тёмной комнате, куда её поселили. Сон ещё не успел окончательно перейти в реальность, так что синяя пони ощущала себя как ватная кукла. Наконец, её разум окончательно прояснился от кошмара, и она села, свесив искусственные ноги с края.

— Опять кошмары? — поинтересовалась Фреши, прибежавшая, видимо, на крик.

— Опять?

— Ну, последнее время ты часто кричишь во сне, вот я и подумала... — зажувалась единорожка и медленно удалилась, оставив Панацею одну. Она провела по лицу ладонью, будто сдирая с лица липкую паутину, и поднялась, нехотя разглядывая руку, которой только что сделала этот жест. Пони решила пройтись по их новому дому, так как в постель ей совсем не хотелось возвращаться.

На верхний этаж дверь была заперта, да и делать там Панацее ничего не хотелось, разве что постоять на крыше и поплевать вниз. Как бы то ни было, она спустилась на первый этаж, где повсюду горел оранжевый свет, и спустилась ещё ниже по этой же лестнице. Почему? А потому что она могла, да и то самое убежище, о котором упоминалось при знакомстве их с этим местом, скорее всего внизу. Так и оказалось. Сразу же, как только Панацея спустилась вниз, её встретила дверь убежища, а точнее лишь её дверной проём. Сама дверь куда-то бесследно исчезла. Пройдя внутрь, пони заметила, что вдоль всех стен и потолка идёт множество кабелей, тянувшихся из дома и уходящих куда-то в недра. Именно они и питают здание, подумала Панацея, наблюдая, как склеенные липкой лентой провода заворачивают за угол на первом же повороте стального коридора, по которому шла пони. Выйдя на развилку, она заметила, что путь вперёд преграждён стулом, на котором была табличка "Прохода нет". Можно было идти только вбок, следуя за пучками кабелей, идущих по светлым коридорам. Панацея поскребла подбородок и направилась вперёд, переступив через пыльный стул с предупреждением. За ним пролегал коридор, освещаемый лишь светом единственной белой лампочки, находящейся далеко впереди, у самого поворота, как решила Панацея, наблюдая перед собой стальную стену, находящуюся в пятне света. Между этим освещённым пятачком и пони находилась целая секция, погружённая во мрак, так что лучше было ступать осторожно, если она не хочет запнуться об какую-нибудь трубу и перегоношить всю базу. Пони начала свой путь. С первых же шагов она вспомнила то самое ощущение, которое испытывала, шагая по убежищу с номером тридцать. Как раз перед тем, как она забрела в комнату, откуда и началась её жизнь плоте-железяки. Но в этот раз было всё по-иному. Панацея уже не боялась ни звуков вентилятора, работающего с перерывами где-то за стеной, ни звука мигающих лампочек позади себя, ни даже гула реактора, который, скорее всего, тоже является драконом в секретной комнате, под полом. В конце концов, Панацея благополучно дошла до поворота и заглянула за угол. Она ахнула от удивления, когда увидела широкий дверной проём, из которого на неё смотрел череп пони, перевёрнутый верх ногами.

Глава 25

Глава 25

Панацея присмотрелась и обнаружила, что череп, а точнее две трети головы, истлевшие до такого состояния, принадлежали уже безликому пони, застрявшему на границе странного хронополя, как решила обозвать его кобылка, причём та часть, что оказалась заперта внутри, не разложилась и осталась целой. Панацея мысленно посочувствовала тому, как умирал этот бедняга, и подошла ближе, чтобы рассмотреть всё поближе. Сочувствие тут же как перегаром сдуло. Оказалось, что этот понь, застрявший на границе, был каким-то бандитом, или просто, вооружённым плохишом, так как на его передней правой ноге был зафиксирован лёгкий пистолет, а другая нога уже успела нажать на курок. Это пони определила по пуле, застывшей в полёте, устремившейся точно в грудь розовой кобылке лет двадцати пяти, застывшей около тяжёлого рубильника, который и активировал консервацию во времени. Вокруг этой пони так же роилось огромное количество жеребят, жавшееся к ней, что наводило на мысль о детском саде. Очевидно, поле включилось с некоторой задержкой, объяснялось тем, что нога воспитательницы, чёрт, теперь она укоренилась в сознание Панацеи как воспитательница, не лежала на рубильнике, а успела уже опуститься почти к самому полу. Панацея осторожно протянула руку к барьеру и медленно ввела свою конечность в поле действия этого стоп-кадра. Пони сжала пулю двумя пальцами и осторожно вытащила её из пределов этой ловушки. Как только пуля оказалась снаружи, она тут же полетела с той же скоростью, какую должна была развить, вылетев из пистолета, но по прихоти судьбы она снова врезалась в поле и застыла. Пуля касалась хронобарьера лишь своим кончиком, но этого явно было достаточно, чтобы вновь обездвижить её. Синяя пони снова взяла пулю двумя пальцами, на всякий случай пригнулась и, развернув кончик пули в противоположную сторону, освободила её. Как только ей дали свободу, пуля запрыгала свинцовым зайчиком, отрикошетив, как минимум, от трёх стен, хотя, может быть и меньше, из-за эха, распространившего шум, наверное, по всей базе — это было сложно понять.

Не успела Панацея оторвать голову т земли, как к ней уже прибежали два паладина с пушками наготове. Вот что значит военная подготовка — подумала Панацея перед тем, как Капитан подошёл к ней и поставил на ноги.

— Что здесь произошло? — спросила Куххи, оглядывая коридор, видимо, пытаясь найти источник загадочного шума.

— Просто пуля.

— Зачем ты тут стреляла? Да и вообще, какого древесного волка ты тут делаешь?! — спросил грифон, испепеляя Панацею взглядом.

— Я не стреляла, у меня пистолета-то даже нет!

— Это мы точно не знаем, возможно, он спрятан где нибудь в твоих кибернетических конечностях. Это было бы разумно.

— Повторяю ещё раз, нету у меня никакого пистолета!

— Тогда, может, ты объяснишь, откуда тут взялась пуля?

— Я вытащила её из этой комнаты — указал Панацея в направлении помещения, где находился барьер.

— Врёшь... быть того не может. Оттуда невозможно ничего достать! — гаркнул на неё грифон.

— Да ни хера подобного! Вот, смотри! — гаркнула в ответ пони, которую достал этот старый маразматик, и просунула внутрь руку, схватилась за первое, что нащупала и ткнула этим в нос капитану. В руке оказался кусочек когтя, или копыта... в общем, что-то такое.

— Ну, доволен теперь? — начала тыкать грифону в клюв Панацея. Однако реакции так и не было. Грифон и гиппогрифка просто стояли и пялились на её ладонь рыбьим, немигающим взглядом.

— Эй? — начала беспокоиться пони.

— Куххи, позови остальных. Пусть все подойдут сюда.

— Выполняю — ответила паладинша и убежала прочь.

Через десять минут все, кто только был в этом доме, выстроили в полукруг перед Панацеей, от чего последняя чувствовала себя девочкой, которой нужно рассказать стишок за конфетку.

— Сразу к делу — обратился капитан к полусонным пони, стоявшим веред ним и Панацеей.

— Панацея, ты что-то натворила? — спросила зазевавшаяся Фенита, за что была награждена громким "псссть!" со стороны гиппогрифа.

— Вы знаете, что это? — спросил грифон, подняв веред собой расплющенный кусок свинца.

Молчание.

— Это пуля. Мало того, это пуля, которую некоторые из нас видело внутри того самого барьера, через который мы не смогли пробиться, а значит, её каким-то образом вытащили.

Тано, Фенита, Фреши и Дитзи остались абсолютно равнодушными к этой речи, но остальные... Скрап тут же навострил уши и стал внимательно вглядываться в синюю пони, а Кримми, видимо, желая подражать своему учителю, сначала долго смотрела на пулю, но после перевела взгляд на техника и тоже впилась глазами в Панацею, пусть и более рассеянным взглядом.

— Каким образом? — спросил Скрап, обращаясь к грифону.

— Насколько я видел, она просто взяла и просунула свою конечность сквозь это поле.

— Интересный киборг, очень интересный. Может даже стоит углубиться в её устройство...

— Эй, хрыч, ещё раз будешь говорить про меня, как о вещи, я тебе морду набью — предупредила его Панацея. Для пущей убедительности она хотела ещё стукнуть по стенке, но передумала.

Старик недоумённо моргнул, но позже пришёл в себя и ответил — Ох, всё забываю, что есть роботизированные организмы, которые вначале были пони, а не пылесосами. Мои извинения.

— Тем не менее, хотелось бы узнать, из чего ты сделана, а именно твои лапы и ноги — встрял капитан, обращаясь к Панацее.

— Ну, Персеваль сказал, что это какой-то духовный сплав, созданный на основе моего тела... и не лапы, а руки у меня, понятно!

— Как у нашего главного — прошептала Куххи, явно имея в виду первую часть её ответа, хотя кто знает?

— Ясно. Вечный материал. Не портится и не разрушается.

— А значит, практически, существует вне времени. По-другому я не могу объяснить, как она смогла вытащить ту пулю — подытожил Скрап.

— Погодите, уж не хотите ли вы, чтобы я вырубила это поле изнутри?

— Хотим — ответила гиппогрифка.

— Так, давайте притормозим, я, конечно, допускаю, что мои руки, ноги там, могут действовать, а как же всё остальное? вторая половина моего тела ещё, вроде как, живая!

— О, я бы не волновался — ответил техник.

— В смысле? — не поняла синяя пони.

— В том смысле, что раз уж ты смогла вытащить пулю, которая даже не являлась часть твоего тела, а лишь соприкоснувшись с ней, то что сможет помешать твоим остальным членам спокойно существовать внутри, когда они всегда соприкасаются с твоими интересными механизмами.

— В общем, не сцы — сказала Кримми и указала на дверь с барьером.

— Ладно, но есть ещё один насущный вопрос. Зачем мне туда идти?

— За этим — указал грифон куда-то на труп бандита.

— За мертвяком?

— Нет, за ключом, который находится у него в кармане.

И действительно. Только сейчас синяя пони заметила, что из наножного кармана бандита торчит верхняя часть ключа. Сомневаться в том, что это нужный ключ не приходилось, так как его богато украшенная гравировка с гербом города, да и сам материал из которого он был изготовлен, а именно -чистое золото, указывали на то, что это один из нужных им ключей.

— Понятно. А как быть с остальными? В смысле, стоит ли вообще вырубить это поле?

— Вопрос спорный — задумался грифон. — Но думаю, угрозы они не представляют, а рассказать могут много полезного.

— Тогда вырубаю.

С этими словами Панацея осторожно шагнула внутрь. Вначале нога, затем рука, и вот, она полностью вошла в поле. Ничего не происходило. Пони могла спокойно ходить внутри этого стоп-кадра. Первым делом она подошла к бандиту и вынула у него из кармана ключик, после того, как это было сделано, она осмотрела его оружие. Это был обычный пистолет, сейчас таким если только птичек пугать да тараканов расстреливать, слишком уж он был слабый. Затем Панацея подошла к розовой пони, находившейся у выключателя. При детальном рассмотрение оказалось, что у неё очень яркие голубые глаза, пушистый кудрявый хвост, полностью под стать гриве и метка в виде трёх шариков, устремлённых вверх. Синяя пони подошла к рубильнику и выключила его.

Мигнул свет и через секунду всё вновь пришло в движение. Дети кричали, розовая пони, громко дыша, накрыла голову копытами, а труп, наконец, упал на пол и стал обильно кровоточить через пустые глазницы и все прочие отверстия в черепе, успевшие оголиться. Панацея осторожно коснулась воспитательницы, но та, с громким "Не трожь меня!", отбила её руку и отползла в сторону к орущим жеребятам, которые из-за слёз и полной истерии не могли толком воспринимать происходящее. Панацея смотрела на эту сценку, пока остальные, кто оставался снаружи, заходили внутрь, чтоб осмотреть это, закрытое ранее, крыло.

— Кто вы такие и что вам от нас нужно? — недовольно спросила воспитательница, попутно успокаивая жеребят. — И где тот тип?

— Ты о нём? — поинтересовалась Панацея, указывая в сторону прохода. Розовая пони глянула на труп и тут же отвернулась, попутно закрывая глаза всем малышам, которые тоже хотели посмотреть, что же там такое. Жеребята были поголовно ясельного и младшего возрастов, так что для их неокрепшей психики увидеть мертвеца — был явный шок, впрочем, такой же шок они могли испытать, увидев Панацею, но с этим уже ничего нельзя было поделать.

— Так, дети, все встаём в пары и быстро уходим в спальни — скомандовала воспитательница.

— Но мама, я хочу ещё посмотреть на робота — пролепетал один жеребёнок, но розовая пони подтолкнула его носом вперёд, и он вынужден был идти.

— Мы их просто так отпустим? — спросила Куххи, глядя, как жители убежища скрываются за одной из дверей.

— Дадим им десять минут, этого времени ей хватит, чтоб уложить малышей по кроватям и вернуться. Думаю, ей происходящее не менее интересно, чем нам.

— Так вот какие они, убежища — пробормотала Дитзи, подходя к Панацее и рассматривая всё вокруг.

— Ты кого-нибудь из них узнала? — спросила её синяя пони.

— Не уверена, может и да, а может и нет...

— В смысле?

— Ну, как бы тебе сказать, я начала жить примерно недавно...

Но тут её оборвала Фреш-Де-Лайт, которая подошла к пони с остальной партией и серая пегаска потеряла всё желание продолжать рассказ.

— Я как будто домой вернулась — сказала Фреши. — Вот тут — указала она на выступ около двери, куда ушла розовая пони, у нас всегда стояло радио, и мы слушали новости с пустоши, а посреди этого места всегда толпилась уйма народу, а в выходные я со своей мамой играли тут в лото...

— Похоже, ты скучаешь по своему убежищу — заметила Фенита.

— Нет, ни капельки. Я по маме. Интересно, как она там?

— А я по своей маме ничуть не скучаю — включилась в разговор Кримми, которая грела уши неподалёку. — Я вообще считаю, что лучше бы её на свете не было.

— Почему это? — удивилась Фреши?

— Скажем так — подошёл Скрап. — У её мамы были несколько странные понятия о воспитание детей?

— Она была фанатичкой? — спросил Тано.

— В некотором роде. Она была высокопоставленным членом одного из отшельнических отделений братства стали, ну, это такие паладины, которые не подчиняются кодексу, но носят силовую броню и вершат своё правосудие. Изгои, одним словом.

— Ну и? — удивилась Дитзи, которая пока не видела особых предпосылок к такой ненависти.

— Ну и тут родилась Кримми, хотя изначально у неё было другое имя, которое ей совершенно не нравилось. Всё было хорошо, пока у неё не наступил меточный возраст, это время, когда у жеребят начинают проявляться таланты и метки. Её мать пыталась сделать из неё такого же солдата, как и она. Она читала ей всё об устройстве оружия, как лучше кого подстрелить, и даже заставляла выучиваться носить силовую броню. Вот только метку она получила в виде тапочек, как оказалось, у неё был талант к их изготовлению. Точно не знаю как, но скорее всего это было её хобби. Вот тут и начался ад. Её мамаша пыталась всеми силами изменить метку своей дочери, она её выстригала, выжигала, даже кожу сдирала и резала ножами, но всё без толку. Метка возвращалась.

— А потом я решила, что пока меня совсем не убили, лучше убежать из дома. В первом же городе я устроилась помощницей у Скрапа, и всё стало налаживаться, пока мы не застряли в этом месте. Конец.

Пока партия слушала эту историю, в комнату вошла розовая пони. Она оглядела всех присутствующих и целенаправленно пошла к их группке.

— Дерпи, это ты? Селестия помилуй, что с твоим глазом, да и вообще, как ты смогла продержаться так, что выглядишь моложе меня?

— Мы знакомы? — не поняла пегаска, и да, я сейчас не Дерпи, а Дитзи.

— Да мы знакомы всю жизнь! Кстати, где тут у меня маффины были в холодильнике... Дерпи?! Что с тобой?!

В этот момент все присутствующие обернулись на серую пегаску. С ней явно что-то происходило. Её наглазная повязка, начала отвязываться. Нет, даже не так. Нити, которыми она была пришита, просто выходили из-под кожи, оставляя крепление лишь на её переносице. Всё это время она косила свой жёлтый глаз в сторону развязывающейся повязки, пока её зрачок не начал чуть-чуть подрагивать, будто не зная, куда ему деваться. Мгновение, и повязка резко перевернулась на другой глаз, накрыв его чёрной стороной, обнажив белую. Нити снова зашевелились и снова стали сшивать наглазник с кожей, попадая точь-в-точь по ещё не зажитым шрамам, оставшимся, как теперь видно, с прошлого раза. Когда всё окончилось, на партию смотрел широко открытый жёлтый глаз, с любопытством изучающий окружающих. Мордочка расплылась в беззаботной улыбке, а носик беспокойно задёргался, видимо пытаясь найти маффины по запаху.

— У! Пинки! Ты испекла мне мафинов?!

— Д-да... — ответила шокированная пони. — Они в холодильнике...

— Уиии! — вскликнула ... Дитзи? и умчалась в сторону кухни.

— Узнаю старую Дурпи... — пробормотала она, после чего резко повернулась Панацее с компанией и состроила сердитую мину.

— Что вы с ней сделали? — сердито прошипела она.

— Ничего, мы её уже такой и нашли — спокойно ответил зебр. — Выпустили из снежного шара.

— Из чего?

— Из снежного шара, который мы нашли в это богами забытом городе — сказал Зебр.

— Стойте, почему богами забытыми? Кантерлот же всегда был... который сейчас год? Сколько времени я тут провела?! Война окончена?

— Думаю, тебе придётся сесть поудобней — произнесла над ними гиппогрифка, подошедшая вместе с капитаном. — Тебе предстоит многое услышать.

— Итак, значит, вы утверждаете, что сейчас снаружи такая ситуация, что туда лучше не выходить? — спросила воспитательница.

— Именно, а уж с детьми и подавно — ответила ей Куххи.

— Печально всё это.

— Кстати, что это за убежище, и кто ты такая? — вдруг спросила Фреши, которая вспомнила, что они ещё друг другу не представились.

— Я — Пинкамина Диана Пай, или просто — Пинки Пай, а это — детское убежище номер пять. Честно говоря, в Кантерлоте только такие убежища и существуют и в каждом из них своя защита. У нас, к примеру, стазис — поле.

— То есть, ты единственная взрослая в этом убежище?

— Да, меня всё время называли большим ребёнком, возможно, это и сыграло мне на ногу, правда, со всеми этими заботами я уже забыла, когда в последний раз развлекалась. Ну, да не мне тут жаловаться.

— Верно... Кстати, как ты объяснишь то, что у вас есть оружейная, то есть была оружейная, доверху наполненная оружием и боеприпасами? — спросил капитан.

— Стандартная заготовка. Сначала делают убежище, а потом думают, что в нём устроить — ответила Пинки. — Итак, я вам всё и рассказала, теперь ваша очередь представиться.

— Я Фреш-Де-Лайт, я из другого убежища, которое не является только детским — начала единорожка.

— Я Фенита, родилась снаружи.

— Я Тано, я не от сюда.

— Панацея. Из бывшего тридцатого убежища.

— Это пурпурный крест? — спросила гиппогрифка, но ей уже не ответили.

— Я скрап, мастер электроники, если у вам что сломается, можете спокойно обратиться ко мне.

— А я Кримми, я его помощница!

— Капитан паладинов братства стали, к вашим услугам.

— А я Куххи!

— А ну, по уставу, солдат! — скомандовал ей грифон.

— Пффф... Я Куххи, паладин братства стали и сестра этого чурбана...

— Сестра? А как же...? — немного зависла Фреш.

— У нас разные матери, только и всего.

— А я Дерпи! и я люблю маффины — донеслось с кухни.

— Приятно познакомиться — ответила Пинки. — И всё-таки, что вы здесь делаете?

— Мы пришли за этим — ответила Панацея, показав ей тот самый ключ, что она вытащила из кармана на трупе.

— Ключи от дворца? Зачем?

— Это путанная история и мне не хочется её рассказывать — призналась Панацея, убирая ключ подальше.

— Нас попросила какая-то помешанная гуль, пообещав хорошо заплатить! — Выпалила Кримми, за что тут же получила мягкий подзатыльник от Скрапа.

— С тобой уж точно в разведку никто не пойдёт — заявил старик.

— Да не особо и хотелось — надулась помощница.

— Что ж, из всего вышесказанного я могу заключить лишь то, что наружу выходить нам ещё рано, так что я хочу попросить вас, чтобы вы ушли из этого места и больше сюда не приходили — заключила Пинки.

— Ушли? Да у нас в этом здании временный штаб, нас каждый день атакуют тени, на которых приходится тратить огромное количество патронов, а ты говоришь уйти?! — вспылила Куххи.

— Я понимаю, что не могу вам ни угрожать, ни приказывать. Я просто прошу вас больше не заходить именно в эту часть убежища. Поймите, тут у нас автономная кухня, спальни, и ещё несколько больших помещений, которые вряд ли вам будут нужны. Вы и так разграбили нашу оружейную, пусть я и не против, но оставьте эти помещения в покое.

— Хорошо, думаю, это мы можем устроить, но как же вы? Вы не боитесь, что сюда ворвётся что-нибудь плотоядное?

— У нас есть наша стазис установка.

— Которая превратила вас в стоп-кадр? — поинтересовалась Панацея.

— Это только один из её режимов, самый аварийный, а тогда, уж поверьте мне — сказала усталая пони, — была та самая ситуация.

— И что вы собираетесь сделать? — поинтересовалась Фреши.

— Создать полый купол. Я просто окружу эти помещения тонкой преградой, через которую любой организм будет проходить миллионы лет, а когда мы поймём, что пора выходить...

— И как же вы поймёте? — поинтересовался Скрап.

— ...

— Так я и думал — ухмыльнулся старик. — Думаю, я знаю, как вам помочь с этим делом, только мне нужно ваше наножное устройство и парочка минут.

— Что вы собираетесь сделать? — удивилась Пинки.

— Сделать из него очень мощное радио, так вы по новостям узнаете, когда в Старом Кантерлоте будет чисто от тумана.

— Дед это может — улыбнулась Кримми. — А ещё вы сможете поймать детскую радиостанцию!

— Эммм, дядя Скрап — спросила Фреши. — А можете вы и мой ПИП-ПОН-И настроить?

Техник мельком глянул на устройство лимонной пони и засмеялся.

— Почему вы смеётесь? — обиделась Фреш-Де-Лайт.

— В твоём устройстве просто села батарейка, я разве тебе ещё не говорил? Нет? Ну да ладно, сейчас уже не вспомню.

— Как такое возможно? — удивилась Фреш. — И что теперь мне делать?

— Как такое возможно? Очень просто. Это электроника и она может ломаться и разряжаться, а по поводу "как починить?" — не волнуйся, со временем твой ПИП-ПОН-И сам зарядится, просто почаще держи его на солнышке, ну и не снимай с ноги, вроде как он и от тепла твоего тела тоже заряжается.

Щёлкнул рубильник и через секунду опустился барьер.

— Это же надо, выбрать добровольное заточение... — проговорила Фенита, глядя, как стальная дверь захлопывается, отрезая вид от тех помещений, где осталась Пинки с жеребятами.

— Почти как домашние кошки, хотя выйди наружу, они бы погибли — поддержала разговор Панацея, одновременно удерживая руками серую пегаску, которая всё порывалась метнуться обратно к холодильнику. В итоге Панацее это надоело и она оглушила её нажатием пальцев на шею.

— Ого, где ты этому научилась? — удивилась Фреши, глядя на пони, перебрасывающую Дерпи на плечо.

— От одного восточного коллеги, жаль что его затоптали пару месяцев назад.

— Коэль? — спросил Тано.

— Да — ответила Панацея и понесла укладывать Дерпи в кровать, после чего и сама устроилась поудобней, как бы то ни было, а ночных приключений ей на сегодня достаточно. Так как её комната была одноместной, ей пришлось потесниться и лечь с бессознательной пегаской в одной постели, подвинув её к стене и на всякий случай положив на неё руку, чтобы если та проснётся раньше и снова начнёт чудить — успеть остановить Дерпи прежде, чем она натворит глупостей.

Панацея проснулась от резкого движения, сбросившего её руку. Она открыла свои глазозаменяющие механизмы и посмотрела в сторону Дерпи. Её наглазник вновь был на прежнем месте, и если не считать тонких струек крови из дыр, где она была недавно, то можно было бы подумать, что с ней вчера ничего не происходило. Сама серая пони полусидела в кровати и нервно смотрела на Панацею.

— Что я тут делаю? — спросила она.

— Лежишь, что же ещё? Ты вчера так налегала на выпечку, что тебя пришлось за узду оттаскивать от холодильника и укладывать сюда, чтоб ты не сбежала.

— Я, надеюсь, ты ничего лишнего себе не позволяла, пока я была, так скажем, не в адеквате?

— Ну, это смотря как посмотреть...

— Ты что, обкопытила меня, пока я тут лежала?!

— Да нет, успокойся, я всего лишь оглушила тебя и свалила в постель.

— Оу, это успокаивает.

— Знаешь, некоторые предпочли бы обкопытивание оглушению...

— Просто я знаю, что происходит, когда я теряю контроль...

— Ты раньше не говорила, что у тебя настоящее раздвоение личности.

— Я думала, это не важно.

— Ну ничего себе! Ты внезапно можешь стать дурочкой, а это неважно?!

— Хорошо-хорошо, важно. Но что я могу с этим поделать? Я и так сдерживаюсь как могу.

— Вылечиться не пробовала?

— Хех, весёлый вопрос.

— Это ещё почему? — удивилась Панацея.

— Если психолог начнёт лечить это тело, то пропаду скорее я, чем она. Я в этом теле искусственно созданная личность, пытающаяся... пытавшаяся принести хоть какую-то пользу миру.

— И тебя не мучает совесть, что ты подавляешь хозяйку этого тела?

— Мучила бы, не будь ей всё равно. Для Дерпи это просто игра, интересные обстоятельства и так далее, для меня же — это жизнь — грустно заключила Дитзи.

— Господа, позвольте ознакомить вас с нашей текущей ситуацией — объявил капитан, вышагивая взад и вперёд по комнате перед всеми собравшимися обитателями укрепления, ну, жителей убежища уже в расчёт никто не берёт.

— Мы имеем один из нужных нам ключей, мы точно знаем, где находится ещё один и совершенно не знаем, где последний. Тот ключ, о котором мы знаем — очень труднодоступен, но с нашей теперешней численностью боеспособных единиц мы можем попытаться забрать его у хранителя. Хранитель — это Расти Армор. Мы имеем лишь отдалённое представление о его облике, но точно знаем, что он способен собираться вокруг себя орды глазунов. У нас есть примерный план, как отрезать его от них, но про это мы поговорим отдельно. Теперь следующее. Нам нужно торопиться. У нас есть правиант, есть крепкие стены, но практически кончились боеприпасы на крупнокалиберное оружие, которым мы разгоняем набеги...

— Ещё бы, так тратить патроны... — проворчала Фенита, за что была удостоена строгого взгляда со стороны грифона и пшика с лёгким ударом по крупу от гиппогрифки.

— Я продолжу, и больше, прошу, не перебивайте, иначе вылетите из помещения — сказал капитан и продолжил. — Нам приходится каждый набег поливать глазунов целым ливнем снарядов, чтобы они отходили, и теперь наши запасы почти истощились. К счастью, мы до сих пор имеем огромное количество лёгкого и среднего вооружения, а так же приличный запас взрывчатки, что позволит нам, как только патроны к большим пушкам подойдут к концу — покинуть это здание и отыскать новое убежище, вдали от орд — подытожил грифон. Можете задавать вопросы.

— Как много у нас времени? — спросил Тано.

— Мы сможем сдерживать их ещё максимум три дня, после этого оставаться в доме станет небезопасно. При дислокации мы потушим все фонари и уйдём налегке.

— Зачем тогда мне надо было так долго налаживать все эти осветительные приборы? — удивился техник.

— Во первых — вас надо было чем-то занять, чтобы вы не поддавались панике, а во вторых — свет нам действительно был нужен.

— Мы собираемся взрывать здание при отходе? — спросил Курьер, до этого старавшийся не привлекать к себе внимание, особенно внимание партии во главе с Тано.

— Нет, это уже лишнее — ответил паладин. — К тому же, если купол когда-нибудь исчезнет, завал создаст проблемы жителям убежища.

— Когда мы выступим на Расти Армора? — спросила Панацея.

— Сразу после сегодняшней волны, так что будьте готовы.

— А как насчёт плана? Вы собираетесь им делиться? — не унималась синяя пони.

— Как только, так сразу, мне ещё следует обговорить кое-какие нюансы со Скрапом, а всем остальным я настоятельно рекомендую спуститься в арсенал и выбрать себе подходящее оружие. Кстати, Тано, верно? Как твоя чудо-винтовка?

— Более или менее работает — нехотя отозвался зебр, — хотя с магическим лучём сейчас придётся повременить.

— Значит, тебе только и остаётся, что взять побольше патронов соответствующего калибра и постараться не тратить их в молоко — удовлетворённо ответил грифон.

Тано немного удивился его тону, но не стал спорить и пошагал с партией в арсенал, следуя за Куххи.

Глава 26

Глава 26

Капитан, наконец, отпустил рычаг, и пулемёт утих, тихонько позванивая оркестром вылетевших гильз и не до конца остановившимися стволами оружия. Курьер, один из его недавних соратников в этом городе, хотел было зарядить в пулемёт новую ленту патронов, но грифон его остановил.

— Пока хватит — сказал он, попутно бросая болезненный взгляд на те малые запасы "корма", что предназначались для их шестиствольного монстра.

— Как пожелаете — проговорил пегас и убрал ленту обратно в коробку, после чего взял в копыта опустевшие ящики и бесцеремонно выбросил их с крыши.

— Пора — резко скомандовал паладин, глядя, как чёрный океан начинает отступать, открывая обзор на их цель — гиганта с огромной палкой в зубах, мрачно стоявшего внизу. Грифону было показалось, что их взгляды на мгновение встретились, но с уверенностью сказать было трудно, ведь между ними, то и дело, проносилась какая-нибудь беспокойная тень, спешившая укрыться в глубинах Старого Катерлота.

Пегас верно понял приказ паладина и взмыл в воздух, попутно надевая свои лётные очки, после чего медленно растворился в тумане, взлетев как можно выше. Капитан мысленно пожелал ему удачи и тоже покинул крышу, но уже более скучным образом — по лестнице. Ему ещё предстояло просветить остальных салаг в свой наспех разработанный план.

Вернувшись из арсенала, каждый пони сжимал в ногах по хорошему стволу, который для себя и выбрал. Панацея не удержалась и забрала себе самый тяжёлый дробовик с помповой зарядкой, а так же кучу самых разнообразных боеприпасов к своему чёрному монстру. Сейчас она, вместе с остальной партией и гиппогрифкой, стояли на площадке первого этажа и ждали, пока к ним спустится Грифон. Он не заставил себя ждать и объявился буквально через десять секунд, хмурый, как всегда, и явно недовольный своими новыми союзниками. Рядом с ним спускался немного расстроенный Скрап, нагнавший его где-то между крышей и их этажом. Плохое настроение старика легко объяснялось тем, что ему недавно только открыли тот факт, что вся его работа по освещению улицы и дома была, по сути, бессмысленна, да и вообще, делалась лишь ради того, чтобы что-то делать. В зубах техник нёс несколько одинаковых устройств, похожих на огромные мутные пузыри, из которых выходило какое-то устройство, похожее на закруглённый колпачок. Сейчас он был без своей вечной провожатой Кримми, что породило в мозгу Панацеи незаконченность композиции. Она так привыкла видеть их вместе за то короткое время, что провела в этом невзрачном здании, что отсутствие жеребёнка навеяло ей нехорошее предчувствие.

— Прошу всех замолчать — властно объявил капитан, хотя в этом и не было необходимости, все, даже стоявшая чуть позади Куххи, не проронили ни слова.

— Думаю, нет смысла объяснять, что нам предстоит нелёгкая задачка, а именно — сразить Расти Армора, а если не выйдет, то постараться завладеть его ключом. На что способен этот противник — никому из нас неизвестно, мы лишь знаем, что он способен собирать вокруг себя орды глазунов и, очевидно, командовать ими, а значит, нам нужен способ отрезать его от них хотя бы на время. Для этого нам и понадобятся эти устройства — указал он латной перчаткой в сторону Скрапа, очевидно, предоставляя ему слово.

— Это, если выразиться уж совсем просто, очень яркие лампочки на аккумуляторах. Одной такой хватит, чтобы расчистить местность площадью до пяти метров. Работают они достаточно долго, чтобы вы успели не только победить врага, но и отужинать при фонарях. Включаются они тут...

С этими словами Скрап зажмурился и нажал рычажок на одном и фонарей. Комнату мгновенно залил такой ослепительный свет, что все, за исключением разве что Панацеи, у которой один глаз отключился, а другой просто затемнил картину обзора, резко позакрывали лица ногами и лапами, стараясь как можно скорее отвернуться от источника света. Старик хмыкнул и выключил устройство, после чего снова открыл глаза. У всех счастливых обладателей живых глаз тут же начался приступ бешенства световых зайчиков, радовавшихся возможности хоть немного поплясать по комнате.

— Да, это была хорошая демонстрация — проговорил грифон, потирая глаза и поворачиваясь к остальным.

— Да в задницу такую демонстрацию! — вспылила Фенита, всё ещё ошалело моргая. — С таким светом мы сами ничего не увидим!

— А вот как раз для таких случаев я и изготовил эти очки — произнёс старик, указывая копытом на Кримми, державшую их во рту. Как она пришла, никто не заметил, скорее всего, именно в тот момент, пока все чесали глаза от яркой вспышки, устроенной Скрапом. Пони передала очки капитану и быстро вклинилась между ним и стариком. Очки, если говорить прямо, не были вершиной инженерной мысли. Стёкла от обычных солнцезащитных очков, вынутые из оправ и вставленные в новые гнёзда, расположенные на эластичной ленте с регулятором длины на переносице. Грифон поднял свою закованную в металл лапу и глянул на очки.

— Семь пар, отлично. Полосатый, Пегасы и ты, киборг, подойдите и возьмите себе по одной. Остальные мне, моей сестрице и тому парню, что улетел на разведку.

— Подождите! — воскликнула обиженная Фреш-Де-Лайт. — А как же я?

— Ты ещё слишком мала, чтобы участвовать в подобных операциях — отрезал Грифон.

— Но как же так? — ещё больше расстроилась единорожка. — Я же уже совершеннолетняя, да и вообще, зря я, что ли ходила выбирать себе оружие? — спросила она, поднимая перед собой свой новый пистолет, магнум .357 калибра, будто это было невесть каким аргументом.

— Я повторять не буду — ответил капитан, инстинктивно отклоняясь от дула, нацеленного в него пистолета. Даже если бы ты и пошла с нами — на тебя всё равно нет очков, а слепые блондинки нам там ни к чему.

— Вообще-то... — начала Панацея. — Вообще-то мне не нужны очки. Мои глаза адаптируются к освещению и без посторонней помощи.

Фреши тут же взглянула на синюю пони, взглядом, полным благодарности, но капитан только мхыкнул и на глазах всех собравшихся уронил на пол одну пару очков и придавил их мощной задней лапой. Послышался безнадёжный треск, а за ним и хруст раздавленного стекла.

— Я не привык повторять дважды — произнёс он и раздал очки остальным.

Фреш, наблюдавшая, как её шансы отправиться с остальными, растоптали самым, что ни на есть, жестоким образом, почувствовала, будто в уголках её зелёных глаз начали резать маленькие ножики, а изо рта начал вырвался глухой хрип. Мгновение и рыдающая единорожка умчалась в сторону арсенала, из которого партия только недавно пришла. Все смотрели ей вслед, но никто не сдвинулся с места. Даже Панацея решила, что лично ей будет гораздо спокойнее, зная, что этой маленькой плаксе ничего не угрожает. Именно в это момент в комнату спустился Курьер, ещё не успевший снять даже свои лётные очки.

— Я пометил место — коротко произнёс, обращаясь к паладину, который тут же взглянул на Куххи. Она быстро одела свой треугольный шлем и коротко кивнула, показывая, что всё в порядке.

— Значит, выдвигаемся — заключил капитан.

По-видимому, сигнал маячка отражался только в сенсорах шлема Куххи, которая сейчас и возглавляла отряд, взлетев в воздух, невысоко над землёй. Рядом с ней летели Курьер и Дитзи, прикрывая её с флангов на случай внезапного нападения, но пока что всё было спокойно и серая пегаска время от времени спускалась к земле, чтобы докладывать остальным. Движения в воздухе у неё были быстрые и ничем не скованные, в отличие от той же гиппогрифки, которой не только приходилось нести на себе массивный доспех, но и облегчённые мини-пулемёты, с которыми она встретила партию при первом знакомстве. Оружием же Дитзи служила парочка пистолет-пулемётов , покоящихся в кобурах и, к удивлению все остальных, целый набор разномастных ножей, как метательных, так и обычных. Как сама она потом объяснила — на случай бесшумных убийств. Курьер же просто летел рядом с Куххи, разговаривая на отвлечённые темы. Его оружие всё так же составляли два бешеных пистолет-пулемёта, похоже, наличие данного оружия в большом ходу у пегасов, стрелявших не при зажатии курка, а от приводимых в действие нажатием кнопок по бокам. То есть просто стукнув одним оружием о другое — открывался непрерывный вал огня. Странно, что хоть кто-то предпочёл себе такую пушку. Панацея, Тано и Фенита шли понизу, следуя за Капитаном, который и прокладывал маршрут, общаясь через передатчик со своей крылатой сослуживицей. Остальных он, понятное дело, не вводил в суть переговоров, так что наличие неугомонной Дитзи было на ногу трём остававшимся в неведении маршрута пони. Внезапно группа сделал резкий поворот влево, сильно отклоняясь от намеченного маршрута.

— Что случилось? — поинтересовался Зебр.

— Впереди собралось около сотни глазунов — неохотно ответил грифон. — Шляпа утверждает, что раньше их не было, похоже, это один из отрядов, отколовшийся от основной орды.

Шляпой, как поняли пони, он называл Курьера, летевшего прямо над ними. Интересно, сам он в курсе, какое у него прозвище — подумалось Панацее, от чего на её губы тут же натянулась пакостная ухмылка.

Маячок, как ожидала Панацея, не указывал прямо на ключника. Нет, он привёл их на крышу одного из зданий, с которого когда-то открывался замечательный вид на город, но сейчас мало того, что практически всё тонуло в тошнотворном тумане, так ещё и сам город больше не представлял того столь величественного зрелища, какое синяя пони могла наблюдать в учебниках, будучи ещё жеребёнком.

— Где он? — в лоб спросил капитан, как только летающая часть команды приземлилась на крышу рядом с остальными.

— Там — указал пегас копытом.

Проследовав взглядом в сторону, куда указывало копыто Курьера, Панацея обнаружила глухую белоснежную стену. Пони сначала удивилась, откуда она тут взялась, но быстро сообразила окинуть взглядом окрестности ещё раз. Это была крепостная стена старинной части города, воздвигнутая в незапамятные времена. Ещё из истории Панацея знала, что за десяток лет до катастрофы количество жителей внутри города превысило все мыслимые и немыслимые пределы. В результате было принято решение расширить границы города, то есть вынести его за крепостную стену. Многим эта идея пришлась не по душе, но теснота, в который приходилось жить горожанам, вынудила их согласиться. В результате вокруг города, как гули после радиационного излучения, стали появляться новые дома. Также был существенно изменён ландшафт при помощи духа хаоса, с которым в то время принцессы имели более или менее прочный союз. Строительство шло великими шагами, буквально за восемь лет рядом с городом появился город! И он был также красив, как и оригинал, хотя никто никогда и не сравнивал их всерьёз. Для всех это был просто Кантерлот, увеличившийся в размерах. Неизвестно, сколько ещё могло бы идти строительство, если б не война, и что бы в итоге получилось...

От воспоминаний пони отвлекла Фенита, указывающая в сторону величавой арки без дверей.

— Панацея, да это же тот самый мост! — поражалась она. — Я видела его только в старых книгах!

Синяя пони присмотрелась. И действительно, в тумане различался поднимающийся на цепях мост, пролегающий через некогда наполненный водой ров, питающийся вначале горной речкой, а после работы духа хаоса нескончаемой тучей.

— Нам туда? — поинтересовалась она.

— Верно — ответил пегас. — Дальше в одиночку я соваться не рискнул, неизвестно, что может ждать внутри.

— И правильно сделал — проворчал капитан. — Твоя задача была только разведать, а не умирать героической смертью.

Пегас ничего не ответил, но видно было, что данную позицию он всецело поддерживает.

— Так мы идём? — спросила Панацея.

— Подождём пару минут и, если ничего не изменится, потом отправимся внутрь — ответил капитан. — А пока что приведите в готовность ваше оружие. Неизвестно, что будет ждать нас внутри — продолжил он, проверяя готовность своей собственной трёхлазерной винтовки. Она выглядела так, будто создавалась по эскизам маленького, но талантливого жеребёнка, подпитывающего своё воображение просмотром фантастических лент. В общем, выглядела так же, как и остальное энергетическое оружие в мире — слишком футуристичным для Панацеи, чтобы она доверила им свою жизнь. Значило ли это, что она не хотела признавать такое будущее будущим, либо просто любила стрелковое оружие таким, каким видела его ещё в комиксах и книжках, не важно. Сейчас имеет значение лишь то, что ей предстоит бой с непонятным врагом, способным на немыслимые, а в этом она не сомневалась, вещи.

— Все готовы? — спустя какое-то время спросил паладин. — Тогда отправляемся. Все пойдём по земле друг за другом, а там действуем по ситуации — закончил он, явно недовольный отсутствием каких-либо чётких инструкций для предстоящей операции.

Пройдя по мосту, группа оказалась в месте, которому бы подошло только одно слово — арена. Это была пустая площадка, окружённая круглыми стенами по бокам с двумя входами, если не считать здания казарм королевской стражи. Два входа — это были ворота, через которые сюда проник отряд, и массивная дверь с противоположной стороны, явно запертая, и что-то подсказало Панацее, что это именно те самые двери, к которым нужно применить ключи, чтобы проникнуть во дворец. Все шли медленным шагом, постоянно оглядываясь по сторонам. Странно. Никого и ничего. Как только последний член партии переступил невидимую черту, отделяющую мост от арены, в дверном проёме тут же образовался ядовитый сгусток фиолетовой магии, полностью блокировавший путь к отступлению.

— Вот мышеловка и захлопнулась — тихо произнесла Фенита и все молча согласились с этим утверждением. Наступила мёртвая тишина. Все были напряжены и вслушивались в пустоту, казалось, исчезли вообще все звуки, даже шорохи и скрежет, постоянно наполнявший это место, но это нисколько не успокаивало. Синяя пони сейчас была рада услышать даже слабый шорох подкрадывающихся реплеев, но нет. Тишина. Единственное, что сейчас издавало звуки — это были сами пони и грифон с гиппогрифкой, нервно подёргивающие крыльями, которые были по минимуму заключены в броню. Свет, исходивший от Панацеи, стал каким-то неровным, еле видно подрагивающим, но это было единственным видимым проявлением, что выдавало её беспокойство. Остальные элементы её системы, дракон побери, она уже стала называть свои органы системой, функционировали в нормальном для них темпе. Изменённое сердце всё также беззвучно качало кровь по телу, новое лёгкое также работало бесшумно, а о селезёнке с печенью так вообще можно было молчать, они и в естественном-то виде не разозлили бы даже самых притязательным соседей шумом после шести.

Спустя несколько секунд послышался тихий звук, будто один лист металла трут о другой. Вся группа навострила ушки и повернулась в сторону источника звука. Он исходил из дверей казарм. Звук нарастал, пока, наконец, двери с грохотом не отворились. В проёме никого не было.

— Сверху! — крикнула Куххи, указывая пальцем в направлении нечёткой тени на фиолетовом небе. Тень стремительно приблизилась к центру арены, готовая вот-вот встретиться с землёй, но вдруг резко замедлила своё падение и легко приземлилась, брякнув проржавевшими доспехами.

Панацея вгляделась в это существо и передёрнулась. Ничего более жуткого она раньше не наблюдала. Это был даже не страх, а именно тихий ужас, подобный тому, как если бы пони заставили идти по тихому кладбищу, на котором все могилы были выкопаны. Это существо, звавшееся Расти Армором было ростом в пару средних жеребцов, даже Панацея в своей стойке с удлинёнными ногами доставала ему лишь до того места, где у пони должен был быть подбородок. Одето существо было в тяжёлый, почти полностью покрывшийся коррозией, железный доспех уже непонятно какого цвета, так как весь был покрыт хлопьями ржавчины и незначительными прорехами. Доспех покрывал всё тело существа за исключением головы, так как он заканчивался в районе шеи широко расширенным воротом, как будто был предназначен для сбора воды во время дождя. На груди доспеха ещё можно было различить силуэты эмблемы королевской стражи, да и то если заранее знать, что именно ищешь, ведь даже она сейчас представляла собой лишь проржавевшую выпуклость на нагрудной пластине доспеха. Бронированные накопытники Расти Армора снизу полностью истёрлись, так что изредка можно было разглядеть чёрные силуэты мощных копыт ключника, когда он делал шаг, вот только этому сильно мешала плотная фиолетово-лиловая дымка, окружавшая существо, делая его движения размытыми. Дым, вперемешку с густыми каплями, сочился из каждого прореха в доспехе. Он источался из многочисленных дыр, образовавшихся в результате коррозии, из-под ног существа и, конечно же, из ворота его доспехов, полностью окутывая его голову. Голова. Вот что именно больше всего запомнилось партии в этом гиганте. Казалось, что её одновременно нет, но одновременно она и есть. Вся она была полностью погребена в фиолетовом дыму, из которого двумя ярчайшими круглыми огоньками горели, как предположили пони — глаза. Они были жуткими. Они как будто светились не светясь, будто на дым приклеили два кружочка из белой бумаги и решили, что так сойдёт. Ещё одним признаком существования головы у этого монстра был рог, прорезающий дым. Рог был белый и широкий, явно мужской, вот только его всё время, пока пони видели Расти Армора, окружало колдовское свечение, почти незаметно смешивающееся с общим цветом здешнего тумана. Гигант стоял в гордом одиночестве, беззвучно глядя на пони.

— Что происходит? — воздался недоумевающий голос гиппогрифки.

— Будь я проклят, если понимаю — ответил ей капитан. — Я рассчитывал, что он будет постоянно окружён глазунами, а тут...

Не успел паладин договорить, как Расти Армор поднял своё копыто и указал им в направление Фениты.

— Что это он делает — взволновалась пегаска, ещё крепче впиваясь крылом в свою неизменную винтовку.

— Не уверена — произнесла Панацея, — но, по-моему, он хочет сразиться именно с тобой...

— Да минотавра ему бритого, а не драки один на один — рявкнул грифон, выражая общую мысль.

Гигант ещё некоторое время указывал на Фениту, но потом медленно опустил копыто и повернулся в сторону казарм. Он высоко поднял скрытую в дыме голову и, Панацея готова была поставить свои оставшиеся живыми части тела, беззвучно крикнул что-то. В тот же миг, двери казарм резко распахнулись и к монстру прилетело длинное копьё, которое он легко контролировал магией. Копьё было очень странным. Один его конец заканчивался, как и положено копью, конусообразным наконечником, окружённого гардой, чтобы проткнутые тела, от этой мысли синяя пони поёжилась, не скатывались по нему. Другой же конец оружия можно было охарактеризовать разве что, как меч на палочке. Это было широкое и длинное лезвие, покрытое множеством зазубрин и, как и всё остальное копьё, пятнами ржавчины, но сомневаться не приходилось — оно способно разрубить пони надвое, если удачно попадёт. От былой тишины не осталось и следа. Отряд уже слышал, как в их сторону ломятся сотни глазунов, спешивших на помощь своему командиру. Вот они уже начали протискиваться сквозь ядовитую дымку, готовые обвиться вокруг каждого из пони, вот первый из них показался в нескольких метрах от них и вот он наконец заметил пёструю компанию, после чего направился прямиком на группу.

— Всем надеть очки! — проорал капитан, но в этом не было нужды, все и так надели их. Все, кроме Панацеи, которой они были не нужны.

— Первая партия — пошла! — скомандовал грифон, и Капитан, вместе с Дитзи, Тано, Фенитой и Курьером бросили лампочки, каждый в свою сторону. Арену озарил ослепительный свет. Все глазуны тут же отпрянули назад, да и сам Расти Армор тоже, что было заметно по тому, как взревел в немой ярости, не переносили свет. Панацея было понадеялась, что он сейчас упадёт замертво, но не тут то было. Ключник вновь выпрямился, кажется, начав чадить в три раза больше дыма, чем до этого, и, будто бы пьяной походкой, направился на группу. Его шатало из стороны в сторону, капель непонятного вещества из-под его брони многократно усилилась, оставляя на земле чёрные, непроницаемые для света, кляксы, которые испарялись в течение нескольких секунд, улетучиваясь фиолетовой дымкой. Противник прошёл пять или шесть нетвёрдых шагов, после чего высоко подскочил в воздух, с неожиданной для него ловкостью, и устремился в центр группы, явно намереваясь пригвоздить кого-нибудь к земле своим оружием. Вся группа попрыгала кто куда, так что копьё пронзило лишь песок, но ржавый рыцарь явно не расстроился. Он бесшумно выдернул оружие и снова поднял его в воздух.

— Всем рассредоточиться! — ещё раз проорал грифон, отпрыгивая подальше от врага, попутно успевая навести на него своё оружие. — И устройте настоящий свинцовый град этому ублюдку! — И тут, словно в опровержение своих слов, начал поливать цель потоком лазерного огня.

— Это нечестно! — крикнула в очередной раз Фреш-Де-Лайт и от души ударила копытом по стальной стене убежища. Первая обида давно прошла и на глазах остались лишь холодные слёзы не горя, а бессильной злобы, которую она пыталась унять, избивая стенку, получая некое удовлетворение всякий раз, когда в ногу ей шла болезненная отдача. Единорожка сейчас была в таком состоянии, что чем хуже она себе делала, тем эта идея ей всё больше нравилась. Под конец, она даже серьёзно задумалась над тем, чтобы незаметно выйти на улицу и попасться на глаза какому-нибудь реплею. Вот тогда они все забегают, вот тогда они пожалеют, что так обошлись с ней, особенно эта Панацея, которая даже не сходила проведать её, когда она умчалась в подвал и ожидала, что она-то уж точно спустится утешить её, а возможно и взять с собой. Но ничего такого не случилось и Фреши просто зазря просидела в одном из закутков убежища, стараясь как можно убедительнее изображать плач, полный обиды и отчаянья.

Не успела она ещё раз приложиться к стене копытом, как дверь, находившаяся в добром десятке метров от неё, с шипением открылась. Вначале единорожке показалось, что это Скрап идёт забрать её отсюда, на что она уже хотела выдать какую-нибудь колкость, чтобы немного слить с себя эмоции, но зародившиеся было слова так и застряли у неё в горле. К ней направлялась та самая розовая пони, что приглядывала за жеребятами.

— И кто это у нас тут долбит по стенам, мешая мне провести тихий час? — проговорила Пинки интонацией, больше рассчитанной на детей, чем на взрослую пони, хотя оно и не удивительно, учитывая за кем ей сейчас приходилось проводить всё своё время.

— Не твоё дело — уныло буркнула Фреши, которой, вдруг, стало неловко за своё поведение.

— Как раз-таки моё — заверила её воспитательница. — Ты, наверное, даже не представляешь, какой грохот поднимаешь в детской. Что у тебя случилось?

— Не твоё дело — снова повторила лимонная пони, ощущая себя уже не несчастной жертвой, а глупой девочкой.

— Ну, хорошо — ответила ей Пинки Пай. — Однако, если вдруг надумаешь поговорить, заходи ко мне, у меня сегодня чай с печеньем. И да, — вставила она, направляясь к той самой двери, откуда и вышла, — так, на всякий случай, я закрою проход через десять минут, так что поторопись.

Единорожка для приличия помялась, но потом всё же приняла приглашение и зашла внутрь. Помещение нисколечко не изменилось, разве что некоторые стулья встали на другие места, расположение еды на столе изменилось, да и, пожалуй, радио, играющее на сей раз какую-то весёленькую мелодию, про то, как храбрый радтаракан плывёт в жестянке по грязной реке. Фреши не решалась пройти дальше, остановившись, как только перешагнула порог. Ей было немного не по себе. Однако Пинки, похоже, не раз и не два видела подобную картинку у своих подопечных, посему она улыбнулась единорожке и пригласила сесть за стол рядом с собой. Та повиновалась и уселась на краешек стула, осторожно взяв одну печеньку из общей кучи.

— То, что удалось спасти от Дерпи — улыбнулась воспитательница.

— Угум — промычала в ответ Фреши, запивая печенюшку водой из графинчика.

— А теперь мне хотелось бы услышать, из-за чего вся эта истерика? — мягко спросила Пинка, отлично давая своим тоном понять, что не настаивает на ответе.

Фреш-Де-Лайт, хотевшая было промолчать по этому поводу, вдруг осознала, что просто не в силах держать язык за зубами, и тут же выложила всё, начиная с того момента, как они покинули эту самую комнату. Пинки Пай внимательно слушала, не прерывая поток мыслей Фреши, лишь изредка качая головой каким-либо своим мыслям, а когда единорожка закончила свой рассказ, она поднялась со стула и подошла поближе.

— Знаешь, я бы на их месте поступила бы точно так же.

Фреши тут же резко повернулась к ней и хотела было что-то возразить, но Пинки умело закрыла лимонной единорожке рот, прислонив кончик копыта к её губам — Подожди, дай мне договорить. Я ни в коем случае не утверждаю, что они сделали это правильно, обидев тебя перед всеми, но подумай сама, что бы ты смогла там сделать?

— Я умею стрелять — выпалила единорожка.

— И всё? А ты способна выстрелить в пони?

— Нууу... так мы же не на...

— А представь, что ваш враг примет обличие какой-либо родной для тебя души? К примеру, твоей мамы?

— Моя мама сейчас в убежище — буркнула Фреши.

— И всё-таки, ты можешь представить, как ты в неё стреляешь?

-... но враг вряд ли будет делать что-то подобное!

— С этим не поспоришь. Но с другой стороны, если он увидит в тебе лёгкую мишень и бросится на тебя?

— Я могу за себя постоять! — упрямо заявила единорожка.

— И так, само собой, думает каждый из тех, кто тебя тут оставил?

— В смысле?

— В том смысле, что увидев, как на тебя кто-то бросается, ни один из твоих спутников не бросится, чтобы заслонить тебя от опасности?

— ...

— Вот видишь. Может сама ты и считаешь, что можешь за себя постоять, но они, скорее всего, будут думать о твоём благополучии больше, чем о своём собственном.

— Как Панацея...

— Ты про ту синюю леди? — поинтересовалась Пинки, тактично не акцентируя своё внимание на том, что половина тела этой пони давно перестала представлять естественную анатомию их вида.

— Да, она.

— Наверное, вас многое связывает.

— Угу, если бы не я, то она не выглядела бы как...как...

— Так, как она выглядит сейчас — закончила за неё воспитательница.

Фреши кивнула. — Она, наверное, жалеет, что вообще отправилась со мной...

— Не неси ерунды — отмахнулась Пинки. — С чего ты это вообще взяла?

— С того — быстро проговорила Фреши, вспоминая слишком личные моменты для этого разговора. — Просто знаю, и всё.

Пинки Пай заинтересованно посмотрела на неё, но допытываться не стала. Ограничилась лишь тем, что подошла сзади к Фреш-Де-Лайт и положила ей передние копыта на плечи — не переживай, вот увидишь, всё устаканится — мягко произнесла она и задорно потрепала кудрявую гривку единорожки.

— А теперь, когда ты выговорилась, думаю, мы заслужили по бутерброду с мёдом, как считаешь?

Фреши медленно кивнула, почувствовав, что ей действительно стало легче.

Казалось, будто монстру наплевать на любой урон, большинство удачных выстрелов, которых было не так много, как хотелось бы, просто прошивали насквозь его ветхую броню, оставляя в ней чёрные дыры, из которых тут же принималась течь чёрная жидкость, вполовину испаряющаяся дымом, пока падала до земли. Тем не менее у группы не оставалась больше никакого выбора, как держаться от врага на дистанции, при этом стараться не выходить из ярких пятен света, за которыми сейчас роились реплеи, непрестанно двигаясь вперёд и испаряясь один за другим, но всё равно за спиной каждого испарившегося тут же возникали трое новых, казалось, будто сюда сместились все тени, какие только были в городе. Хоть реплеи и сгорали сотнями, самой группе сейчас тоже приходилось несладко, их противник, носившийся по арене в клубе собственного, ставшего из фиолетового — чёрным дыма, только увеличивавшегося за счёт дополнительных отверстий, то застывал на месте, то вдруг внезапно отскакивал в сторону, а то и начинал стремглав атаковать кого-нибудь из отряда. Всё это, ко всему прочему, ухудшалось тем, что разобрать копьё в потоке чёрного дыма не представлялось возможным до самого последнего момента, так что максимум, что могли сделать пони или грифон с гиппогрифкой — это попытаться отскочить в сторону, надеясь на удачу, которая в целом пока что им сопутствовала. Потерь, к счастью, не было, на данный момент всё ограничивалось лишь парой порезов и одной неглубокой раной в боку у Тано. Тем не менее, они всё больше и больше уставали, в то время, как их противник с каждым новым ранением всё больше впадал в какой-то боевой раж, подобно берсерку.

— Так он нас совсем на части порубает — выдохнула Фенита, пробегая мимо Панацеи, пытавшейся всадить как можно больше дроби в своего врага.

— Это верно — согласилась синяя пони, быстро переведя взгляд на собеседницу и обратно. — Вот только у меня нет ни малейших идей, как это сотворить. Берегись! — крикнула Панацея и отпрыгнула в сторону, перекувыркнувшись через плечо. Фенита тоже успела отскочить, увеличив дистанцию с помощью единственного взмаха крыла, а на том месте, где только что находились пони уже стоял Расти Армор, вероятно, выбирая, на кого напасть. Синяя пони не стала упускать момент и стрельнула в него из дробовика, продела хорошую серию отверстий в его панцире. Тут же её похвальное стремление подхватили остальные члены отряда, но прежде чем они успели толком нацелить своё оружие, ключник резко взмыл в воздух, оставляя за собой столб чёрного дыма и такую же чёрную лужицу быстроиспаряющейся жидкости, похожую на сырой дёготь. Его прыжок оказался неприятным сюрпризом для пары пегасов, которые, к тому времени, за ненадобностью в уклонении, уже потратили весь свой основной арсенал и теперь отстреливались дополнительным оружием, и если у Курьера это был простой 10мм пистолет, то у Дитзи не было и его. Она швыряла с неба свои многочисленные ножи, уже жалея, что вообще променяла на них дополнительный ствол. Удар противника пришёлся точно в живот серой пегаске, от чего у неё мигом прихватило дыхание. Она стала падать вслед за своим обидчиком, но в середине падения, пока ещё не стало слишком опасно, сумела вновь восстановить воздушное равновесие и снова взлететь на прежнюю высоту, потирая ушибленное место.

Панацея уже не смотрела на неё, но до ушей синей пони до сих пор долетали звуки её сухого кашля, который достаточно быстро сошёл на нет. Тем временем Расти Армор времени даром не терял и, воспользовавшись тем, что внимание многих было отвлечено пегаской, нежели ним, он тяжело приземлился на песок, образуя вокруг себя волну чёрного дыма, из которой на миг показался силуэт его головы, который тут же скрылся в новых клубах. Не выгибая ног после приземления, страж резко рванул в сторону капитана, который в этот момент находился с Тано в одном месте, и, прежде чем те сумели что-либо сообразить, он впечатал грифона всей своей массой в стену, попытавшись на ходу, задеть зебра клинообразной стороной копья. Эта жадность вышла ему боком, Тано не хотел новой дырки в теле и поэтому успел распластаться на песке, так что ржавое лезвие пролетело над его головой на целое копыто. Грифону повезло меньше и его сильно впечатало в стену. Единственное, что он успел — это перегруппироваться таким образом, чтобы мощными задними лапами суметь быстро оттолкнуть от себя противника. Латы капитана поглотили практически весь удар, отчего некоторые их части сильно деформировались и наверняка многие системы перестали работать, но, тем не менее, ничего серьёзного не случилось, так как грифон смог довольно быстро отойти от врага на более или менее безопасную дистанцию. Ключник, в свою очередь, уже переключил внимание на новую цель и в немом крике сорвался в сторону Панацеи на неимоверной скорости, пытаясь проткнуть её копьём со стороны ослеплённого светом глаза. Пони спасло лишь то, что кончик клинка пришёлся в одну из её грудных пластин и, оставив на совершенно гладкой поверхности небольшую царапину, упёрся в щель внешнего обруча, соединяющего её сердце с пластиной. Пони вскрикнула от боли и удивления, поваленная за землю огромной силой удара, но противник даже не думал отступать, наоборот, он поставил одну из своих ног на живот Панацеи, попутно заливая её чёрной жижей, которая чувствовалась так, будто была кучей холодных соплей, и стал с усилием давить в щель, куда угодил клинок. Синяя пони завопила, ей казалось, будто ей вырезают целый кусок плоти, хотя копьё лишь чуть-чуть углубилось внутрь. Она забарабанила руками по земле, пытаясь отыскать оружие, но оно упало у самых её ног, так, что поднять его не было никакой возможности. Копыто противника продолжало давить на её позвоночник сквозь все органы, готовые вот-вот выскочить наружу, а наконечник, казалось, упёрся в неё с новой силой. Вдруг давление на копьё немного ослабло — это остальные члены группы начали поливать врага прицельными одиночными выстрелами, стараясь не зацепить Панацею, но если это и смутило Расти Армора, то только на мгновение. Через секунду он начал давить свою жертву с новой силой. Вот выстрелы смолкли, а спустя секунду кто-то с большой скорости влетел во врага. Послышался хруст кости и приглушённый вскрик. В результате этого действия ключник чуть покачнулся и этого времени хватило Панацее, чтобы сделать единственное, на что она ещё могла возлагать все свои оставшиеся надежды, а именно зажечь на себе один из тех фонарей, что сейчас отгораживали их от реплеев. Эффект превзошёл все ожидания. Расти Армор так резко отпрянул от Панацеи, что отломил кончик клинка, которым пытался её вскрыть, помимо этого, чёрная субстанция из него потекла с такой силой, что грозилась вылиться в целое озеро, но самое главное было то, что их враг, наконец, опустился на одно колено, опровергнув свою непобедимость.

Панацея вскочила на ноги, всё ещё держа фонарь а руке, направленной в сторону монстра. Она огляделась и увидела, что остальные тоже начинают следовать её примеру, во всяком случае те, кто не потратил первый заряд на то, чтобы огородить местность. Так же синяя пони обнаружила рядом с собой Дитзи, которая сейчас держалась за окровавленное плечо и хмуро улыбалась, глядя, как истекает Расти Армор.

— Значит, именно она была той силой, что отшатнула этого гада, когда он пытался меня прикончить — подумала Панацея, в сердцах благодаря её за этот отчаянный шаг. Пони нагнулась и подняла свой дробовик, но не успела она нацелить его на врага, как громкий крик заставил её опустить фонарь, чтобы разглядеть, что произошло. А произошло вот что. Расти Армор, видимо, сумев вновь собраться с силами, ринулся на один из источников света, находившийся в лапе у Куххи, и попытался сломать его, а заодно и его владелицу. Гиппогрифка же инстинктивно попыталась защититься, в результате чего удар ржавого лезвия пришёлся по предплечью её брони, начисто отделив её кисть от тела. Стоит отдать Куххи должное, она вовремя успела отскочить, когда следующий удар копья разнёс фонарь на кусочки. Видимо, в её броне была Встроена система, впрыскивающая обезболивающее и останавливающее кровь вещество, иначе она бы уже давно валялась на земле от болевого шока, старательно истекая кровью. В результате этого единственным зажжённым источником света, дополнительным к тем, что окружали арену, оставался тот, что сейчас держала Панацея, если не считать ещё одного, находившегося у Дитзи, но по понятным причинам до сих пор не активированного.

Панацея вдруг поняла, что сейчас последует атака на неё, и она приготовилась к очередному броску. Во всяком случае, она думала, что готова. Рывок был настолько стремительным и сопровождался таким количеством чёрного дыма, что ещё за три метра до того, как её коснулось копьё — она полностью пропала в чёрном тумане. Единственное, что она успела сделать — это крохотный шаг вперёд, который существенно её выручил. Копьё, вместо того, чтобы коснуться её плеча своим лезвием, налетело на него древком. Панацея почувствовала, будто бы самый сильный в мире великан ударил её шваброй, и если бы не те же искусственные части тела, что спасали её раньше, дело явно не ограничилось бы простым переломом. В результате этого удара наконечник копья в виде клинка отлетел куда-то за спину пони, которая ещё не успела прийти в себя, как новый, столь же молниеносный удар наконец настиг её в место, незащищённое сплавом. Расти Армор, использовав другую сторону своего оружия, имевшего острый, конусообразный наконечник, проткнул её насквозь, чуть ниже рёбер, и нёс куда-то на большой скорости. Панацея болталась на гарде оружия, в противном случае она бы просто проскользила по всей длине копья, и пыталась хоть что-то сделать. Она поняла, что в её руке до сих пор зажат фонарь, который она каким-то чудом ещё не выпустила из руки, и, повинуясь мгновенному импульсу, синяя пони направила его в сторону головы Расти Армора.

Тьма резко отхлынула он его лица и её взору предстал настоящий череп, забрызганный в некоторых местах чёрной жижей. Пони так и осталась держать фонарь, освещающий череп врага, как резкий удар в спину выбил из неё последнее дыхание. Панацея сильно ударилась затылком о какую-то стену и стала быстро терять сознание. Последнее, что она поняла, так это то, что её самым настоящим образом пригвоздили к кирпичной кладке в паре метров над землёй, а её пальцы медленно разжимаются, роняя светильник куда-то за широкий ворот брони воина-скелета.

Глава 27

Наконец то!

Глава 27

Кримми находилась на крыше здания и глядела в оба глаза. Ей поручили быть наблюдательницей, пока остальные отправились добывать ключи, чтобы выбраться из этого места, но жеребёнок забрался сюда не только потому, что это было важным занятием, её, помимо всего прочего, прельщала мысль первой увидеть возвращающуюся группу. Так и случилось. Вначале ей показалось, что в дорожку из фонарей зашла группа глазунов, и Кримми готова была бежать вниз, чтобы поднять тревогу, но слишком твёрдые и целеустремлённые движения для этих теней мгновенно выдали в них пони и грифона с гиппогрифкой. Когда они подошли достаточно близко, Кримми заметила, что отряд сильно потрёпан, да и вообще — выглядит жалко. Капитан шёл достаточно уверенно, но то и дело прихрамывал на переднюю лапу, у Куххи так вообще отсутствовала кисть, что заставило жеребёнка нервно сглатывать слюну. Зебр шёл с перевязанным боком, однокрылая, казалось, если ещё ниже опустит голову, то просто прочертит на земле борозду, Курьер помогал передвигаться одноглазой пегаске, у которой была нога на привязи, и, наконец, в отряде чётко читалось отсутствие киборга. Одним словом, партия выглядела совсем не как победители, хотя, как подумалось Кримми, потеря светящегося робота — это, наверное, не особо страшно, было бы хуже потерять кого-нибудь из живых.

Группа вошла в здание, где их уже собрались встречать все оставшиеся члены команды, за исключением, разве что, няньки из этого убежища, которую-то, в общем, и относить к ним не стоит. Фреши глядела на вошедшую группу, пытаясь отыскать в ней Панацею, но та как сквозь землю провалилась. В итоге единорожка задала вопрос, уже догадываясь, каким будет ответ, но всё равно хваталась за соломинку, надеясь, что синяя пони просто стоит снаружи. Ответом ей было угрюмое молчание членов партии, которые уже начали разбредаться кто куда. Фреш-Де-Лайт даже на всякий случай выглянула на улицу, но, как и ожидалось, не нашла ничего, кроме неприветливого тумана, лениво стелившегося по шуршащим кварталам.

Скрап и Кримми спустя какое-то время нашли паладинов в одной из комнат, где капитан заботливо бинтовал культю Куххи, которая всё ещё находилась под действием обезболивающего, впрыснутого системами силовой брони гиппогрифки. Культя выглядела не особо хорошо, её светло-синяя птичья лапа была отделена ровным, как от гильотины, кровавым срезом.

— Мы не вовремя? — спросил старый пони, попутно отталкивая свою любопытную спутницу.

— Какая уже разница? — угрюмо проворчал грифон, затягивая тугой бинт. — Всё равно придётся вам рассказать.

Получив что-то наподобие приглашения, Скрап вошёл внутрь комнаты. Очевидно, что раньше эта комната служила чем-то наподобие свалки для нужных вещей, которые вроде как и не нужны, но и избавляться от них жалко. Однако сейчас весь этот подгнивший хлам был бесцеремонно отодвинут к стенам комнаты, оставив посредине лишь несколько табуретов и выскобленный деревянный стол, на котором сидела Куххи, с интересом разглядывая то, что осталось от её лапы.

— Так что там случилось? — спросила Кримми, наблюдая за тем, как паладинша приделывает на место то, что осталось от рукава её брони.

— Нас раскидали как котят — ответила Куххи.

— Что верно, то верно — согласился капитан. — Мы мало того, что потеряли одного члена отряда, так даже не смогли завладеть ключом — неохотно добавил грифон.

— Хорошо, что это был просто робот — вставил жеребёнок. — А вот ключик жалко. Сможем мы его ещё раз попробовать достать?

— Ты не слишком много общалась с Панацеей, верно? — спросила Куххи.

— Как-то не довелось — честно призналась Кримми. — Как её вообще смогли отключить, она выглядела довольно внушительно — тут же выпалила поняшка, мгновенно переключившись на другую, более интересную ей тему.

— Её убил Расти Армор — ответил капитан. — Просто насадил её на своё чёртово копьё и унёс куда-то сквозь кольцо из теней, даже наши пегасы потеряли его из виду.

— Так может она ещё функционирует — предположил Скрап.

— Маловероятно — отмахнулся паладин. — Я, конечно, не знаю, из чего она там сделана, но после такого точно не живут. Думаю, он просто разорвал её на части, пока бежал по городу.

— Может организовать поиски? — спросил пожилой пони.

— Об этом даже речи быть не может. Мы еле дотащились до дома, большая часть бойцов ранена, а оставшиеся, включая меня лично, совсем не горят желанием вновь подставлять свои шеи повторно.

— Как насчёт поискать её завтра?

— Ты действительно веришь, что за ночь от неё ещё что-нибудь останется?

-...

— Так я и думал. К тому же не стоит тешить остальных ложными надеждами, как мне удалось заметить — наше свежее пополнение её любило.

Пони открыла глаза из-за того, что почувствовала, как кто-то коснулся одной из чувствительных зон её оставшегося тела. Она не хотела разбираться, кто именно к этому причастен, так что сразу же отреагировала резким пинком ноги в направлении предполагаемого извращенца. Послышался глухой удар и удивлённый "ох", что можно было охарактеризовать, как точное попадание, однако радовалась Панацея недолго, боль, проснувшаяся чуть позже хозяйки, решила строго наказать её за то, что вовремя не разбудила. От такого зверского приступа у Панацеи перехватило дыхание, казалось, тело мстит ей за все те издевательства над собой, которым она позволила случаться. Боль была разнообразной в разных местах, просто ассорти какое-то, и хуже всего пони ощущала себя в груди. Там было сразу два очага, будто конкурировавших между собой, кто первый сведёт свою хозяйку в могилу. Тот, что повыше, находившийся в области сердца, непрестанно резался, кололся и разрывал плоть, в то время как более низкий очаг надменно, явно, не тратя лишних усилий, прожигал тело насквозь ровным импульсом боли. Однако стоило Панацее хоть на миллиметр пошевелиться, он, как строгий родитель, тут же шлёпал ремнём, заставляя синюю пони болезненно морщиться. Помимо этих ран, болели ещё и многочисленные порезы вместе со свежими сколами на искусственных частях тела. Честно сказать, до этого Панацея была уверена в их полнейшей неуязвимости, но теперь, глядя на себя, она в этом жестоко разуверилась. Ну а в довершение картины, у неё жутко гудела голова, время от времени призывая приступы тошноты. Иными словами, сомневаться в том, что она жива — Панацее не понадобилось, и боль ей постоянно об этом напоминала.

— Эй ты! — позвала Панацея неизвестного, который, похоже, и приволок её в это место.

Неизвестный ответил не сразу, было слышно, как он поднимается и осторожно, стараясь держаться подальше от задних конечностей киберпони, подбирается ближе.

— Кто такой и какого хрена ты собирался сделать?! — спросила Панацея, стараясь чтобы её голос звучал одновременно и жёстко и не вызывал лишних вспышек боли от чрезмерного напряжения голосовых связок.

— Это я хотел спросить — ответил ей низкий мужской голос.

— В смысле? — не поняла Панацея.

— В том смысле, что для живой пони ты слишком... живая на данный момент, а для робота, пожалуй, тоже.

— В таком случае считай ,что я где-то между этими понятиями! — недовольно гаркнула Панацея, попытавшаяся приподнять голову, о чём сразу же пожалела, залив шею и стол, на котором лежала, желчью вперемешку с полупереваренными кусочками еды.

— Честно сказать, я принял тебя за секс-бота, наспех обученного боевой программе — недовольно произнёс неизвестный, — ну, или я скорее надеялся на это.

— Мне бы, конечно, хотелось ещё поколотить тебя на эту тему, но сейчас сделай милость — заткнись и сгоняй за аптечкой и большим количеством бинтов, пока я не кончилась на месте.

Синяя пони ожидала каких-то препирательств, но, к чести её неизвестного спасителя, он сразу же сорвался с места, а чуть погодя, судя по звуками мелких предметов в большой коробке, принёс некоторый запас медикаментов.

— Так быстро? — удивилась Панацея.

— Может это из-за того, что я уже потратил добрую четверть всевозможных лекарств, пока останавливал тебе кровь? — Холодно поинтересовался он, с грохотом кидая ящик у стола с почти обездвиженной пони.

— В таком случае у меня на одну проблему меньше — откомментировала Панацея, мысленно ставя заметку — поблагодарить своего спасителя, как только её состояние более или менее стабилизируется. — Можешь описать, как я выгляжу?

— Как брамин, которого переехал самолёт — ответил неизвестный.

— Вообще-то я хотела поинтересоваться о характере и местах повреждений на моей органической части тела — кисло заметила Панацея. Она очень не любила разграничивать себя на живую и искусственную половину, однако в этом случае данная конкретика казалась её необходимой.

— У тебя была сквозная рана в центре туловища, органы, как я думаю, не сильно задеты, многочисленные ушибы на спине, сломаны рёбра, почка чуть было не отдала концы, а ещё в месте..., в щели, рядом с твоим, кхем, сердцем, воткнут кончик копья...

Пока неизвестный бормотал, Панацея снова потеряла сознание, от чего не смогла услышать, какие ещё шишки она насобирала за последнюю драку.

Фестиваль как раз заканчивал говорить про сотрясение мозга, как понял, что его уже никто не слушает. Гуль невесело улыбнулся под своей маской, дотронулся одетым в резиновый чехол копытом к самой страшной ране на своей пациентке и начал быстро вспоминать всё, что он видел в сериале о скорой помощи, пока ещё не был гулем. Теперь, когда он убедился, что эта пони действительно жива — медлить было нельзя, Фестиваль ещё не знал почему, но ему не хотелось вот так взять и лишиться первого живого собеседника за последние десять лет.

Пришла в сознанье Панацея лишь на следующий день. Голова продолжала гудеть, но уже не так сильно, боль утихла, во всяком случае, на некоторое время, а желудок требовал срочно что-нибудь переварить. Синяя пони попыталась принять сидячее положение, но быстро отказалась от этой идеи, когда ей в горло ударила очередная порция желчи, стремившаяся выбраться наружу. Аппетит резко пропал. В этот раз Панацея сдержала порыв, но осталась в полулежачем положении, опираясь на локти. Она находилась в комнате некогда богатого дома, о чём свидетельствовали совершенно безвкусные обои, покрытые осыпавшейся позолотой. Комната была довольно просторной с занавешенными либо заколоченными окнами, видимо, чтобы любопытные не заметили, что в доме кто-то обитает, а это, в сложившейся ситуации, было весьма благоразумно. Помимо стола, застеленного клеёнкой с уже засохшей кровью, Панацея готова была зуб дать, что это из неё набрызгало, в комнате также присутствовала целая коллекция кресел и диван, выполненные в одном стиле. Когда-то их покрывала элегантная обшивка, но с течением времени она изрядно прохудилась, обнажив пружины и куски поролона. Ножки у дивана уже отсутствовали, как и у половины кресел, однако те, что сохранились — представляли собой нечто, похожее на свернувшихся пиявок, выструганных из дерева. Дверь в помещение была приоткрыта и висела на одной петле, из прохода, который она должна была заслонять, вела кровавая дорожка, идущая прямо к Панацее, очевидно, что её тащили волоком. Вспомнив, что ещё недавно в ней была сквозная рана, Панацея перевела взгляд на своё тело. Вся её грудная клетка была перемотана толстым слоем бинтов, смоченных какой-то вонючей жидкостью, имеющей желтоватый оттенок. Более мелкие ранки были промыты и оставлены подсыхать, очевидно, её спаситель справедливо решил, что раз она не откинула копыта при тяжёлом ранение в грудь, то о порезах меньше чем до кости можно вообще не задумываться. Панацея ещё некоторое время созерцала бинты, после чего решила проверить, насколько верен был диагноз о переломе рёбер. Пони осторожно поднесла левую руку к груди и коснулась её двумя пальцами. Послышался звук, будто кто-то наступил на свежий снег, видимо, всем рёбрам в этой области, которые не заменил доктор Персеваль, пришёл конец, а именно двум нижним. Панацея уже было приготовилась к боли, но её, как ни странно, не последовало. Видимо, её хорошенько накачали обезболивающими препаратами. Оценив своё положение, Панацея с ужасом осознала, как близка была к смерти. Её спаситель не был квалифицированным специалистом и положил её таким образом, что произойди у неё выделение рвотных масс, пока она находилась без сознания — пони неминуемо бы задохнулась. Так же она вспомнила, что при сотрясении мозга следует чуть приподнять голову, что, к счастью, было соблюдено, под ней лежала подушка, которая с успехом выполняла данную функцию, вот только это было скорее проделано просто для того, чтобы пони было не слишком жёстко лежать. Тем не менее, Панацея была благодарна тому, кто притащил её сюда, пусть и в прошлый раз повела себя слишком несдержанно, но и он, дракон побери! начал лезть туда, куда совсем не следует. Пока пони обдумывала своё новое положение, из соседней комнаты послышался звук фортепьяно. Кто-то играл на нём, и делал это совсем недурственно. Панацея никогда не была большим поклонником струнных инструментов, но про себя отметила, что мелодия льётся легко и непринуждённо, будто затекает в уши, огибает мозг мягким шарфом и выходит наружу, ни за что не цепляясь. Синяя пони даже не пыталась запоминать эту музыку, это означало бы напрячь мозги и выпасть из махровых объятий мелодии. Но, как это обычно бывает, всё хорошее всегда кончается. Музыка прекратилась, послышался звук удара деревянной крышки, и в комнату к пони зашёл некто, носящий на своём лице белую маску. Маска была самой, что ни на есть, простой. Белый пластик, полностью соответствующий по форме мордочке среднего жеребца, с отверстиями для глаз, ноздрей и рта, который был изнутри заделан чёрной тканью со множеством дырочек. Так же её собеседник постоянно кутался в длинный плащ с поднятым воротником, как будто созданным для того, чтобы скрывать тело от окружающего пространства, но всё равно то там, то здесь выглядывали оголённые части тела, к примеру, уши и затылок, лишь частично прикрытые ремнями маски и воротником. Некроз кожи — определила Панацея. Похоже, перед ней несвихнувшийся гуль.

— И давно ты очнулась? — поинтересовался жеребец.

— Достаточно.

— Понятно — угрюмо ответил неизвестный.

Панацея было хотела поблагодарить его за помощь, и уже было открыла рот, чтобы выговориться, как странная гордость будто сдавила ей горло, заставив произнести нечто совершенно иное.

— Кто ты вообще такой?

— Я? Я, очевидно, как и вы — очередной дурак, мечтающий вырваться отсюда.

— Это понятно, зовут-то тебя как?

— Все зовут меня Фестиваль, а своё настоящее имя я уже давно как забыл.

— Фестиваль? что это за имя такое?

— Возможно, это из-за того, что я всё время ношу маску на лице, мне, видишь ли, оно совсем не доставляет удовольствия.

— Гуль?

— Да.

— И давно ты тут?

— Достаточно, чтобы отыскать один из трёх ключей, а вместе с твоим — их уже двое.

— Двое? — не поняла Панацея.

— Ну да, ты уже забыла, как вообще наполучала ранений, от которых любая приличная пони давным-давно богу душу бы отдала?

— Богу? какому ещё богу? Стоп, как ты вообще нашёл меня, где все остальные и что случилось с Расти Армором?!

— Найти тебя было очень несложно, достаточно лишь было идти на невероятное световое шоу, которое разыгралось в паре километров от моего дома — ответил Фестиваль, игнорируя первый вопрос.

— А дальше — продолжил он, — я увидел, как ты висишь приколоченной к стене копьём, а рядом лежащий неподалёку мощный фонарик в каком-то дырявом панцире. Я только потом сообразил — это всё, что осталось от Расти Армора, да и то, лишь когда заметил ключ, висящий на доспехах. Потом тебя стошнило прямо мне за шиворот, и я поспешил снять тебя и приволочь сюда. Признаться, я был уверен, что ты умрёшь ещё в пути, но то, из чего ты сделана, явно не захотело тебя отпускать. Я несколько раз видел твои предсмертные судороги, которые кончались яркой белой вспышкой из твоей груди, и всё прекращалось.

Теперь, когда Панацея услышала о белой вспышке, она осторожно стянула бинты, слабо обмотанные вокруг её груди, и взглянула туда, где раньше было сердце. Увиденное ей сразу не понравилось. Если раньше белый кубик свободно кружился в чёрном пространстве, то сейчас, он, как дохлый моллюск, лежал на дне сосуда и посверкивал неровными прерывистыми вспышками.

— Что за дискордщина со мной происходит?! — с чувством воскликнула Панацея.

— Я попрошу не выражаться — ответил гуль и наклонился, чтобы посмотреть на её состояние. — Знаешь, в фонарике свет так же дёргается, когда садятся батарейки.

— Ты хочешь сказать, что у меня кончается энергия? — удивилась пони, которая даже не думала, что такое возможно.

— А чего ты удивляешься? в тебе был наконечник копья, который я так и не смог вытащить, пришлось его отпиливать и шлифовать. А так как он угодил в твой моторчик, видимо вызвал какую-то протечку.

— И что теперь делать?

— Есть у меня одна идея, правда, не думаю, что тебе она придётся по вкусу.

— Выкладывай, мне уже всё равно. Я выжила не для того, чтобы потом сесть, как игрушечный пистолетик.

— Мы зарядим тебя напрямую от микроядерного аккумулятора.

— Каким это образом?

— Через проводники.

— Ничего не поняла, но сначала скажи, куда делась моя остальная группа?

— Я никого не видел. Тебя отнесло довольно далеко вглубь старых районов от места скопления остальных лучей.

— Тогда я должна как можно скорее встать на ноги и привести тебя к ним.

— Это ещё почему?! — возмутился Фестиваль. — Мне одному намного проще, да и не каждый пони будет рад видеть гуля рядом с собой.

— А потому, что у нас теперь есть все три ключа — улыбнулась Панацея. — И мы наконец сможем убраться из всей этой навозной кучи.

Подзарядка, как и говорил Фестиваль, произошла при помощи проводника, а точнее зубастых зажимов, один конец которых он подсоединил к большим пальцам Панацеи, а другой непосредственно к батарее. Как только последнее непроизвольное движение ногой было завершено, синяя пони одновременно почувствовала себя и недожаренной и полной сил, пусть даже её кубик в груди лишь на миллиметр оторвался от дна той ёмкости, куда был помещён. Ещё одним неприятным последствием столь радикальных мер стало кровотечение из начавших было заживать ран, которые вновь открылись, пока Панацея билась как кроторыба о землю.

— Ого, этой энергии бы хватило, чтобы завести подводную лодку, не думал, что и ты и впрямь всё впитаешь без риска обратиться в пепел.

— Не будь я сейчас прикована к постели, твоя морда мигом стала бы кашей — вознегодовала Панацея.

— А что такое? Получилось же!

— Ага, но если ты ещё раз попытаешься поставить на мне опыт, то я отгрызу у тебя полчерепа.

На этом разговор был закончен, и пони вновь попыталась погрузиться в сон, заглотнув очередную порцию снотворного.

Гуль смотрел, как его нервная гостья засыпает, после чего окунулся в свои мысли. Он до сих пор боялся поверить, что наконец сможет выбраться отсюда, что вот-вот, и можно будет вернуться в нормальный мир за стенками этого купола... Но что тогда? Снова всеобщее презрение и охота некоторых особо рьяных блюстителей чистоты? Может и не стоит возвращаться? Здесь у него есть всё для простой жизни. Еда, каждую неделю появляющаяся на одном и том же месте, крыша над головой, фортепьяно. Единственное, в чём он остро нуждался — это компания. Пусть это даже полуподвижный робот с приступами плохого настроения, но всё же. К тому же он не хотел себе признаваться, но сама возможность покинуть этот город начала заполнять всё его сознание. Он наконец сможет увидеть настоящее, пусть и вечно хмурое, небо. Отправиться в путь по неведомым землям, может, постараться найти себе какую-нибудь извращенку, которой нравятся истлевшие кожные покровы... и так далее. Пока Фестиваль пребывал в думах, он не заметил, как куб в груди у синей пони вновь опустился на дно сосуда.

Спустя неделю Панацея уже могла самостоятельно оторвать свой зад от земли и бродить по комнатам, но это, отнюдь, не значило, что она полностью поправилась. У неё до сих пор при каждом шаге болела грудь в тех местах, куда пришлись основные повреждения, нижние рёбра держались буквально на соплях, не рассыпаясь лишь благодаря краешку металлической пластины, которая, так удобно, оказывается, была к ним приварена и в результате защитила от разлёта осколков, надёжно их зафиксировав. Искусственные конечности перестали чувствовать постоянную, доканывающую боль и согласились напоминать о себе лишь при неосторожно резких движениях. Иными словами, синяя пони, наконец, могла возвратиться к остальным.

— Уже собираешься? — поинтересовался Фестиваль, глядя на свою гостью, которая неспешно набивала свою сумку разнообразными припасами, большую часть из которых составляли медикаменты.

— Собираемся — поправила Панацея. — Ты идёшь со мной.

Фестиваль ждал этого. Он в последний раз оглядел свой дом. Небольшое одноэтажное здание с пятью комнатами и кухней. Находясь в коридоре, он мог увидеть проход в каждую. Вот большая комната с отсутствующей дверью, в которой находился длинный, надломанный в середине, деревянный стол, поддерживаемый помимо ножек деревянной табуреткой, на которой ещё лежала доска, не позволяющая столу окончательно сломаться. В этой же комнате находился телевизор с разбитым экраном, несколько запылённых фотографий в рамках, которые Фестиваль совсем не хотел протирать и разглядывать, и целая россыпь детских игрушек, сейчас уже аккуратно убранных в угол комнаты. Следующая комната была родительской спальней с пустым минибаром и большой кроватью, украшенной пологом. Далее следовала детская с двумя кроватками и креслом-качалкой. Затем была музыкальная комната, интерьер которой составлял фортепьяно, установленный посреди комнаты, и куча разномастных кресел и пуфиков, расположенных вдоль стен. Наконец, последнюю комнату можно было охарактеризовать лишь как кабинет. Это было среднее по размерам помещение с крепким столом, на котором и лежала Панацея, и высоким креслом, осевшем и продавившемся под тяжестью толстокрупого времени. Ещё была кухня и уборная, но они совсем ничем не выделялись, если не считать магнитика на холодильнике в форме солнца и заначки старых золотых монет, приклеенных внутри бачка унитаза.

— Иду — со вздохом ответил гуль, уже попрощавшись со своим обиталищем.

— Вот и отлично — ответила Панацея, заряжая в пистолет свежий магазин. Её любимый дробовик пришёл в полную негодность после того, как по нему пробежался Расти Армор, это пони воочию увидела, когда Фестиваль продемонстрировал ей загнутый в дугу ствол, который он принёс на следующий день после того, как попытался зарядить её от аккумулятора.

И вот, взяв всё необходимое, странная парочка отправилась в путь.

Как только пони вышли из дома, Панацея слегка растерялась. Перед ней лежали не дома правильной кубической формы, к которым она уже успела привыкнуть, находясь в этом месте, а нечто совсем иное. Каждый дом был не похож на остальные, и, по сути, являлся самостоятельным произведением искусства. Даже тот дом, в котором они находились, имел форму шестигранника со ступенчатой крышей и искусной резьбой на стенах. Остальные дома, находящиеся в поле зрения, так же имели свою индивидуальность. К примеру, через дорогу от пони стоял дом, выполненный в форме цилиндра с медной трубой, торчащей из верхнего круглого окошечка. Он, в свою очередь, так же соседствовал с домом, сильно похожим на многослойный торт, от нижнего коржа которого отрезали прямоугольный кусок, в который потом вмонтировали деревянную дверь с блестящей табличкой. Так же тут было множество ассиметричных домов, домов с замысловатыми витражами и даже в форме различных предметов. Здание в форме связки микрофонов, дом в виде кувшина и был даже один в форме плюшевого дракончика. Ещё одна примечательная деталь в этих домах была в том, что казалось, они нисколько не испортились со временем. Не было привычных следов обветшалости, потёртости, усталости. Ничего подобного. Дома будто ждали, когда к ним вернутся их старые владельцы, а до этого времени старательно ухаживали за собой, чтобы даже через тысячу лет каждый пони узнал своё жилище. Панацея в непонятках огляделась, пытаясь узнать место. Она думала, что достаточно хорошо изучила город, но теперь даже не понимала, в какую сторону двигаться.

— Где это мы? — удивлённо спросила она у Фестиваля.

— Старые кварталы — ответил гуль. — Настоящий, если можно так выразиться, Кантерлот.

— И ты всё время был тут?

— Да. Здесь намного спокойней, чем в остальном городе.

— Подожди, как ты вообще сюда пробрался, я думала, что Расти Армор охранял этот проход.

Гуль вначале помолчал, но потом всё-таки ответил — Это так. Я сумел пробежать сюда, пока он методично расправлялся с моими товарищами. Это был просто ад какой-то. Он летал повсюду и срубал с каждым прыжком одного из наших, кто не успевал уклониться. В результате Волнистый, который был второй по званию в нашем отряде, отдал приказ отступать сразу же после смерти главаря. Мы бросились врассыпную, но этот монстр не захотел нас отпускать, он сразу же бросился нам вслед. Мне посчастливилось оказаться последним, на кого он хотел напасть. Думаю, я бы тоже погиб, не побеги я в сторону этих кварталов. Уже чуть позже я отыскал ключ, который находился в том самом доме, где я и решил поселиться.

— Понятно — кивнула Панацея, — а теперь выводи нас отсюда. Нужно как можно скорее найти остальных, а то, чего доброго, они успеют сменить место дислоцирования.

— Тогда нам туда — махнул Фестиваль копытом в сторону длинной дороги, ведущей в надоевшую до тошноты дымку.

На удивление Панацеи, путь был лёгкий. Фестиваль даже не пытался прятаться, видимо, не опасаясь никаких неприятностей, да и вообще, как он сообщил ей, когда синяя пони в очередной раз спряталась за углом дома, чтобы оглядеться, реплеи в этом месте не водятся. Перед тем, как направиться к арене, Фестивать настоял, чтобы сначала они посетили один из продуктовых магазинов, который, к изумлению всё той же Панацеи, оказался полон до краёв едой и напитками.

— Я тут уже лет семь затариваюсь — пояснил Фестиваль, очень ловко выбирая кратчайший путь к самым вкусным деликатесам, ну или тем, которые ещё не успели ему надоесть.

— И эти запасы до сих пор не кончились? — не поверила синяя пони.

— А они никогда и не кончатся. В этом городе все продукты появляются снова в течение недели.

— Быть того не может... Я тут уже довольно долго, но...

— Ни разу не возвращалась в одно и то же место по нескольку раз? — закончил за неё гуль.

Пони промолчала.

— Как бы то ни было, я сам тоже не сразу в этом разобрался. Вначале я бродил по холодильникам в квартирах, а когда нашёл этот магазин, то месяц таскал еду, удивляясь, что она никак не заканчивается. Всё встало на свои места лишь тогда, когда я дважды чуть не сломал зуб об один и тот же камушек в хлебе. Вот, кстати, эта буханка — кивнул он на пышную булку хлеба.

— Ну, хорошо. Набирай давай быстрее, да пошли, у меня уже голова кружиться начинает от простого стояния на месте.

— А ты что, не собираешься ничего нести?

— А я — больная, даже не так. Я раненая в бою девушка, мне категорически нельзя подымать тяжести.

— Вот уж не заметил с первого раза, что ты девушка.

— На первый раз сделаю вид, что ничего не слышала, понятно?

— Понятно — понятно. Что уж тут непонятного. Выдвигаемся — вновь нахмурился гуль и пошёл прочь из магазина. — Ни капли благодарности, одни угрозы.

Следующей остановкой было то самое место, где Фестиваль обнаружил Панацею, приколоченную к стене. Сейчас в ней красовалась живописная щель, окружённая трещинами и сколами на некогда ровной кирпичной кладке.

— Так это тут? — поинтересовалась Панацея.

— Угу — кивнул гуль и начал ходить по кругу.

Панацея, крякнув, присела на своих искусственных ногах, теперь уже покрытых немногочисленными сколами, и стала оглядывать место. Стена, в которую её с размаха впечатало, была сделана из белого кирпича и принадлежала одному из тех сахарных домиков, к которым она уже успела притерпеться по дороге. На земле, как раз там, где она повисла, можно ещё было разглядеть следы пролитой крови, хотя они больше угадывались по обычным затемнениям на почве, и, если б пони не знала наверняка, что ищет, то даже вниманием бы их не удостоила. Этот домик, в который её врезали, был одним из первых зданий, лежащих около арены, видневшейся в километре спереди. Панацея примерно помнила, сколько тряслась на копье, пока не потеряла сознание от удара, и вывод, полученный путём расчёта скорости и силы столкновения, заставил её голову вновь заболеть, будто даже воспоминание этого удара вполне способно причинить вред. Из всех расчётов получалось, что не будь она наполовину сделана из металла, то уже давно здоровалась бы за копыта со всеми своими коллегами по центру. От этого воспоминания на неё даже хандра накатила. Она представила, как воспримет её бывшее руководство. Наверняка, сильно удивятся и попросят показать удостоверение, после чего станут долго и нудно сверять её с фотографией. А её бывшие друзья и подруги? Для них она была всего лишь полноватой поняшей, любящей иногда поиграть в карты и погладить кошек, которые, ещё во времена открытия убежища, как-то прошмыгнули внутрь и успели нарожать достойное потомство.

От ностальгических размышлений о прошлой жизни её отвлёк Фестиваль, упорно трясущий её за круглое плечо и настаивавший быстрее убираться отсюда.

— Что случилось? — спросила пони.

— Доспехи исчезли — ответил ей гуль.

Панацея вначале даже не поняла, о чём идёт речь, но когда сообразила, взглянула на место около стены, где по идее должен был лежать поверженный Расти Армор. Там было пусто, если не считать кучу маслянистых клякс на земле и то немногое, что осталось от её фонарика. Поняв, что это может значить, Панацея резко поднялась на ноги, после чего чуть не свалилась на землю от неожиданного головокружения, при котором, будь у неё нормальные глаза, обычно всё меркнет в синеватой тьме, пока не обнаруживаешь себя держащимся подрагивающими копытами за какую-нибудь стену. Но наваждение быстро прошло, и пара резво отправилась дальше. Впереди ещё лежал путь через кварталы, наполненные реплеями.

Вторая часть пути, пролегавшая в той части города, которую Панацея худо-бедно, но знала, прошли без камушка, без занозинки. По пути им вообще не попадалось ни одного реплея. Пусть это и был несколько зловещий знак, Панацея поблагодарила всех богинь, каких знала, за такой подарок. Она сейчас была не в состоянии бегать по городу от укрытия к укрытию. Путь, как заметила пони, оказался намного более коротким, чем она запомнила, даже делая скидку на то, что в первый раз они совершали крюк, чтобы обойти орду теней, так что достичь освещённой стараниями Скрапа дорожки удалось в рекордно короткие сроки. Панацея ожидала, что сейчас на них вновь спикирует Куххи, но нет, они без препонов добрались до двери убежища, и, собравшись с духом, вошли внутрь.

В прихожей никого не было, зато появился новый элемент интерьера — большой деревянный крест, сколоченный из двух досок. Панацея уже догадывалась, что это за монумент, так что для неё совсем не стало удивлением обнаружить своё имя, выцарапанное на дереве и обведённое каким-то маркером.

— Похоже, не только меня тут совсем не ожидают — произнёс Фестеваль, с интересом разглядывая надгробие.

— Чушь полнейшая — отрезала синяя пони и ударом ноги разломала крест пополам. Тут же с верхних этажей послышались многочисленные шаги и приглушённые голоса, по интонации похожие на команды.

В течение нескольких секунд с лестницы, в направлении Панацеи и гуля, разом было направленно несколько лучей фонаря, а знакомый голос резко произнёс — Стоять, не двигаться! Голос принадлежал, как и ожидала синяя пони, капитану, который молча разглядывал гостей, явно не до конца уверенный в том, что видел.

— Панацея? — спросил голос, принадлежавший Фреш-Де-Лайт. — Ты жива!

С этими словами к ней выбежала счастливая единорожка с воспалёнными глазами и с разбегу заключила её в объятья, практически повиснув на шее. В какой-нибудь другой ситуации Панацея бы только удовольствие получила, но сейчас обрадованная Фреши лишь причиняла ей лишние неудобства, связанные с её ещё незажившими ранами, но говорить, чтобы она её отпустила? Нет, в конце концов, кто она такая, чтобы лишать ребёнка счастья? Ради благого дела можно и потерпеть, во всяком случае, пока из неё вновь не начнёт капать. К счастью, до этого не дошло. Единорожка, видно углядев, что Панацея вся перемотана бинтами, ослабила хватку и со звонким цоконьем опустилась на свои четыре. К этому моменту её уже облепили все остальные, кто встречал её на лестнице. Это оказалась Куххи, опирающаяся на три конечности, Курьер, имя которого до си пор оставалось для всех загадкой, Дитзи, с передней правой ногой на перевязи, ну и Тано. Единственный, кто пока не спустился с лестницы — был капитан. Он продолжал стоять наверху и светить фонарём.

— Эй, сухарь, хорош стоять, спускайся, будешь частью момента — крикнула ему Куххи, из чего Панацея заключила, что уж кого-кого, а эту гиппогрифку потеря одной или нескольких частей тела никогда не сломает. Возможно, в отличие от неё самой...

— Извините, что не разделяю вашей всеобщей радости — едко произнёс паладин, — но сперва я хотел бы узнать, кто это? — указал он дулом своего оружия на гуля. Оказалось, что в атмосфере всеобщего воссоединения, все напрочь забыли о пони, тихо стоявшем неподалёку и ожидавшего своей очереди.

— Кстати да — встрепенулась Дитзи. — Кого это ты к нам привела?

— Его зовут Фестиваль — начала Панацея так, чтобы слышал даже капитан, он гуль, и по совместительству тот, кто нашёл третий ключ. А вместе с этим — тут синяя пони подняла вверх старый жестяной ключик, добытый у Расти Армора, — у нас есть пропуск во дворец.

— Что ж — произнёс капитан, опуская ствол. В это момент на его птичью физиономию сама собой натянулась благодушная улыбка, о наличии которой в арсенале его мимики пони даже не предполагала. — Думаю, это стоит отметить.

В ответ ему тут же послышались согласные восклицания, и компания, захватив с собой Фестиваля, удалилась наверх, оставив внизу только Панацею, которая сказала, что у неё ещё есть кое-какие дела, и единорожку, которая, похоже, больше не хотела оставлять её одну и без присмотра.

— Эммм, Панацея — неуверенно начала Фреш-Де-Лайт.

— Что? — осторожно поинтересовалась синяя пони, подсознательно готовая к новым признаниям от её лимонной спутницы.

— Гули же плохие, так почему этот пришёл вместе с тобой? — спросила она, что вызвало у роботизированной девушки чувство огромного облегчения.

— Не все гули плохие.

— Но как же те, что мы видели в том городе?

— Ааааааа, ты про этих. Забудь о них. Те гули — это просто зомби, живые мертвецы, у которых мозги давным-давно спеклись.

— А этот?

— А это такой же пони, как ты и я, просто... просто с небольшими отклонениями внешнего вида.

— Так вот почему он носит маску...

— Да, именно поэтому.

— Тогда, я думаю, называть его так же, как и тех чудовищ — это как-то неправильно... в смысле, зачем отождествлять таких как он с теми созданиями?

— Эх, малявка, вот если станешь правительницей Эквестрии, то обязательно назовёшь всё своими именами, а пока... пока все называют его гулем — он тоже продолжает себя так называть.

— Неправильно всё это. Такие как он же не чудовища.

— Верно. Они могут быть гораздо хуже.

— То есть? — нахмурилась Фреши.

— Прости, я не так выразилась. Я имела в виду, что любой пони, или даже грифон, или гуль — могут быть во много раз хуже, чем любой мутант на пустоши. Если зомби — это просто набор первобытных и низменных инстинктов, то обычные пони могут совершать все те же зверства, но уже осмысленно. Вся разница в том, что одни понимают, что делают, а другие — нет. Так что по сути — они скорее жертвы, нежели злодеи.

— Злодеи, как те единороги, что разрушили Новый Кантерлот?

— Именно.

На этом тема себя исчерпала, и Фреш-Де-Лайт уже хотела проследовать за весёлыми голосами, как её окликнула Панацея.

— Фреши, ты не видела Фениту?

— Она, скорее всего, в своей комнате на третьем этаже. Она сидит там с того дня, как вернулась, и не выходит. Ничего не ест и никого к себе не впускает...

— Понятно. Думаю, мне стоит принести ей что-нибудь.

В дверь постучались, но однокрылая пегаска даже не пошевелилась. Затем постучали снова, более настойчиво. Это заставило Фениту недовольно сдвинуть брови. Ей казалось, она ясно дала понять, что никого не хочет видеть, и если этот кто-то ещё раз постучит... Она не успела додумать, как деревянная дверь слетела с петель и упала неподалёку с вырванным шпингалетом. Пегаска резко поднялась с кровати и хотела уже было дать в морду незваному гостю, как осеклась. Перед ней стояла Панацея, державшая в руках поднос с едой. Да, это определённо была Панацея. Помятая, перебинтованная, но определённо Панацея. У Фениты подкосились ноги, и она осела на пол возле кровати.

— Мне можно? — спросила синяя пони тоном, будто не она только что вынесла дверь.

— Заходи — слабо протянула пегаска.

Панацея прошла в комнату и присела, чтобы оказаться на одном уровне с наводчицей.

— Эй, я подумала, что ты сильно проголодалась, пока изображала из себя затворницу.

И действительно, взглянув на еду, Фенита поняла, как сильно она хочет есть. Пегаска мигом накинулась на угощение и с неприличной скоростью умяла сытный обед. Наконец, поставив точку осторожной отрыжкой в копыто, как принято в приличном обществе, она подняла своё шрамированное рейдершами лицо и взглянула на Панацею. Та, в свою очередь, виновато улыбалась в ответ. Тут на Фениту накатил внезапный гнев, и она бросилась на синюю пони, ударив ей в лицо копытом. От неожиданной атаки Панацея повалилась на спину, чем тут же воспользовалась наводчица, усевшись у той на животе и начавшей наносить бывшей сотруднице медицинского центра всё ещё слабые, но довольно чувствительные удары.

— Ты сука! — кричала на неё Фенита. — Думаешь, можно так взять, уехать на копье и пропасть на неделю?! Ты понимаешь, что все с тобой давно попрощались?! Я думала, что ты погибла! Думала, что больше тебя не увижу! Думала, что ты опять меня обманула... как ты посмела снова меня бросить?.. — после этих слов удары стали совсем ватными, так что Панацея рискнула опустить руки, защищавшие её голову, и увидела рыдающую Фениту, сотрясающуюся при каждом всхлипывании.

— Как ты вообще посмела так напугать меня? — спросила она с такой горечью в голосе, будто сидела сейчас не на живой пони, а на трупе, который уже подготовили к захоронению.

Панацея на всякий случай обхватила передние копыта Фениты и медленно свалила её с себя. После такого приветствия у неё вновь разболелись раны, но так как все удары шли по голове — не кровоточили. Пегаска даже не пыталась подняться, лишь продолжала всхлипывать на полу.

— Куда я денусь-то, особенно без тебя — неожиданно мягко, даже для самой себя, сказала Панацея. — Я с тобой слишком сильно связанна обещанием, чтобы какой-то Расти Армор смог нас разлучить. После этих слов Панацея подхватила Фениту и помогла той подняться.

— Пошли в соседнюю комнату, нам многое стоит обсудить.

— А что в соседней комнате?

— Дверь на задвижке и удобная кровать.

Глава 28

Глава 28

Проснулась Панацея от боли. Как оказалось — это посапывающая рядышком Фенита положила копыто ей на рану на животе. Боль быстро утихала, но адреналин продолжал будоражить, так что дальше оставаться в постели уже не хотелось. Пони осторожно спустилась, стараясь не разбудить спящую пегасиху, и вышла из комнаты, плотно закрыв дверь. Снаружи было относительно тихо, если не считать различных механических звуков, наполняющих их здание, таких, как гудение лампочек, щелчки в различных приборах и прочее остальное. Панацея почувствовала сильный голод и поспешила на кухню, где и проводилось торжество по поводу то ли её возвращения, то ли сбора всех ключей, а то и обоих пунктов сразу. Празднование уже прекратилось. По столу были расставлены миски с ещё свежей, но изрядно пощипанной пищей. Пони не привыкла привередничать и, взяв глубокую супницу, нацедила себе бульона. Она ещё не решалась переходить на твёрдые рационы, боясь за состояние своего желудка, так что последнее время питалась исключительно тем, что можно употребить через соломинку. Естественно, если это что-то было не острым, кислым или невкусным. Усевшись поудобней, Панацея слегка наклонила тарелку и стала мелкими глотками осушать её от жидкости капустного супа. Завершив с этим несложным делом, она почувствовала мимолётное чувство удовлетворения, которое, впрочем, быстро улетучилось, когда пони вспомнила о перевязке. Панацея пошла в единственную комнату, где ещё осталось не разбившееся зеркало, способное отобразить её в полный рост, прихватив с собой моток бинтов и пачку ватных тампонов. Комната была на втором этаже, такая же, как и остальные, ничем не примечательная, кроме, собственно, наличия высокого овального зеркала, треснувшего по диагонали, и готового вот-вот выпасть из стальной оправы. Панацея впервые взглянула на себя за долгое время. Выглядела она, скажем прямо, неважно. Взлохмаченная, побитая, израненная, перебинтованная, и, ко всему прочему, с половиной запротезированного тела. И это только то, что было видно снаружи. Синяя пони, вдоволь "налюбовавшись" собой, стала осторожно разматывать старые, взбуровившиеся после этой ночи, бинты, пока на свет не обнажились две серьёзные раны, прижатые ватными тампонами. Отклеив тампон от первой раны, находящейся в области сердца, той самой, где до сих пор находился сточенный наконечник копья Расти Армора, Панацея с удивлением обнаружила, что весь тампон пропитан липкой чёрной субстанцией, медленно сочившейся из раны. Пони вздохнула. Она знала, что жидкость не перестанет выделяться, пока она не вытащит из себя инородное тело в лице отломка наконечника, но вся сложность заключалась в том, что тот самый сплав, из которого были сделаны её новые части тела, было невозможно распилить или просверлить без плачевных последствий для будущего здоровья Панацеи, всё же это не плоть и зажить так просто не получится, о чём красноречиво говорили сколы и царапины на этом странном сплаве. Пони только и оставалось, что впитать ватой остатки яда, наложить новый тампон и надеяться, что она проживёт достаточно долго, чтобы успеть добраться до доктора Персеваля, который обязан что-нибудь придумать. Следующая рана, находившаяся в районе живота, была сквозная, но, тем не менее, имела тенденцию к быстрому заживлению. Она уже почти не болела и совсем не беспокоила бы пони, если не одно но. Рана затянулась не тёмно-красной коростой или, на худой конец, сразу соединительной тканью, образуя рубец. Нет, она затянулась металлом! Тем самым, из которого состояла сейчас половина тела синей пони. Этот металл имел голубованый оттенок, на нём уже начинала прорастать шерсть, а главное, что серьёзно пугало Панацею, он уже успел стать, как минимум, частью её крови. Ещё немного, и он полностью смешается с гемоглобином, придав её крови фиолетовый цвет, соединив синий и красные оттенки. Но страшило Панацею совсем не изменение химического состава её жизненных соков, а то, что чем больше ран она получает — тем больше становится металлическим болванчиком, из чего выходил довольно простой вывод. Хватит играть в бессмертную, пора начать заботиться о собственном благополучии — подумала она. Но это говорила лишь одна её часть. Другая, старательно игнорируемая самой Панацеей, наоборот, горела от любопытства узнать, во что же оно под конец выльется...

Её размышления прервал внезапно появившийся в комнате Курьер, который с интересом посмотрел на её отражённые шрамы в зеркале и присвистнул.

— Да твоих ран хватит на десяток обычных пони, одно копьё в сердце чего только стоит.

Панацея в смущении закрылась кучей размотанных бинтов, ей было неприятно, что её застали за этим занятием, она считала это чем-то интимным, а тут вдруг вваливается какой-то тип. Согласитесь, вам тоже было бы неприятно, зайди к вам знакомые в тот момент, когда вы ещё не надели половину одежды и не подковали копыта. Курьер в ответ на подобные действия рассмеялся беззвучным смехом, из которого лишь изредка вылетал на свет глухой звук "хе", как бы показывая, что владелец совсем не притворяется.

— Вот уж не ожидал, так не ожидал! — весело заявил он.

— Что ты не ожидал?! — оскалилась уязвлённая Панацея, сбрасывая бинты на пол.

— Что наша железная леди способна вести себя как девчонка при некоторых ситуациях — продолжал посмеиваться Курьер. — Может, ты и мышей боишься?

— Не смешно — категорично заявила синя пони и подняла упавшие медикаменты, чтобы довершить свою перевязку.

— Да ладно, не злись — примирительно произнёс жеребец в длиннополой шляпе.

— Я и не злюсь — буркнула Панацея, всё ещё сердитая на себя, что так подставилась.

— Тебя вообще возможно убить? — вдруг спросил Курьер, продолжая рассматривать свою собеседницу, сосредоточив свой взгляд на полоске синей шерсти, идущей вдоль позвоночника, с обоих сторон огороженной неизвестным сплавом, захватывающим её лопатки и спускавшимся до половины поясницы, каким-то образом изгибающимся при движении вместе с живым покровом пони.

— Не знаю — честно ответила Панацея. Может, если горло только перерезать, либо шею свернуть попробовать, других идей, кроме как стереть в порошок, я не вижу. А тебе это зачем?

— Просто странно видеть чт... кого-то, наподобие тебя. Мне кажется, что любой военный отдал бы ногу, лишь бы иметь хоть половину того, чего напихали в тебя, ведь я так думаю, у тебя куча всего и внутри.

— Знаешь, мне уже осточертел этот разговор, можно подумать, что я сама хотела стать монстром.

— Никто и не говорит, что ты монстр, ты-то сама себя кем ощущаешь?

— Особенной.

— Хм. И ведь не поспоришь — ухмыльнулся курьер, задорно блеснув брелком на шляпе. На этой ноте он ушёл, оставив Панацею одну.

— А я ведь так и не спросила его имени — рассеяно подумала особенная пони, наматывая уже двадцатый круг бинтов по одному и тому же маршруту.

За столом чувствовалось ещё не ушедшее до конца веселье. Легко можно было заметить, что если не всем, то многим хотелось продолжить праздновать, особенно сейчас, когда виновница торжества находилась перед ними. Панацея сидела за накрытым всем, чем только можно, столом и набивала щёки различными деликатесами. Тут были и жареный хлеб и варёная морковь, и даже луковая запеканка. Было видно, что ко множеству блюд приложила своё копыто именно Фреш-Де-Лайт, которая сейчас сидела рядом с синей пони, не сводя с неё глаз. По другую сторону от неё восседала Фенита, мерно пережёвывая яблочные шкурки в расплавленном шоколаде. Она пыталась изо всех сил строить из себя вид, будто ничего не знает, да и вообще спустилась только потому, что наверху ей надоело, тем не менее её взгляд то и дело соскальзывал на Панацею. Иногда она даже встречалась взглядом с единорожкой, но в такой ситуации обе тут же отводили глаза, будто им было неудобно смотреть друг на друга. Панацея так же заметила, что в последнее время Куххи взяла в привычку проводить весь день в воздухе, очень неохотно возвращаясь на землю, для этого она даже облегчила свою ненаглядную броню, срезав большинство бронированных пластин, оставив их лишь в тех местах, где находились жизненно важные органы. Дитзи, чей перелом уже активно срастался, о чём-то разговаривала с Курьером, одновременно с этим пытаясь пить суп из глубокой миски, от чего он булькал и шёл пузырями. Курьер же смотрел на это дело снисходительно, иногда вставляя в разговор свои реплики. Вслушиваться в их болтовню пони совсем не хотелось, так как она была уверена, что эта парочка болтает о своём, о пегасьем, и посторонним там не место. Вот только Кримми так совсем не считала. Она уже порядком насытилась и сейчас бегала вокруг стола, пытаясь подслушать всё, что только можно. Иногда она подбегала к Панацее, но так как синяя пони постоянно молчала, убегала вон. Тано восседал на противоположной стороне стола и, о Селестия! Угощал Фестиваля из своей фляжки. Панацея уже представила, как последний падает без чувств под стол, но гуль оказался стойким выпивохой. Он лишь сморщил лицо под маской и, пробормотав что-то, вернул флягу владельцу. За столом отсутствовали лишь капитан и Скрап, которые, как заподозрила синяя пони, опять придумывают очередной план, а потому совсем не удивилась, когда они зашли в столовую, неся с собой штатив и свёрток бумаги.

Говоря вкратце, план состоял лишь из того, что пони и паладины дружной компанией доберутся до замка, а дальше будут действовать по обстоятельствам. Вот только донесено это было с таким количеством ненужных деталей, что первоначальный смысл под конец извратился на то, что общий отряд содержит столько-то групп, в которых столько-то единиц, которыми командует такой-то, такой-то. Ничего удивительного в том, что когда капитан поинтересовался по поводу вопросов — все молчали, никто не хотел выслушивать очередной поток информации от возбуждённого грифона. Позже Фенита поинтересовалась у Куххи, что за муха ораторства того укусила, на что она лишь заметила — Бывает, иногда братишку нехило так накрывает, особенно, когда тот волнуется. Остаётся лишь переждать, пока его страсти утихнут.

Сборы в так называемый “последний поход” проходили достаточно бодро. Фреши умчалась прощаться с Пинки и малышнёй, Паладины заряжали свои доспехи до предела, Скрап наблюдал за всем этим, а Кримми, как и всегда, болталась у всех под ногами, создавая суету ради неё самой. Панацея уже давно была готова отправляться. Она успела всё собрать ещё в доме Фестиваля, который, как и она, сейчас нуждался лишь в одной вещи — оружие. Посему они и направились в оружейную, в которой уже практически ничего не осталось, помимо рухляди и несерьёзных типов вооружения. Начались поиски, а точнее скреботня по сусекам. То немногое, за что можно было схватиться без риска получить пулю из другой стороны ствола, как правило, либо не имело в наличии подходящего типа патронов, либо было с подвохом. Так, у одного карабина отсутствовал спусковой крючок, а у какого-то, на вид грозного помповика, в дуле застряло такое количество мусора, что достать его не было никакой возможности. Тем не менее, кто ищет — тот всегда найдёт, и в этот раз первым повезло Фестевалю. Он отыскал под кучей наваленных на пол спецовок рабочий пистолет-пулемёт “Скорпион”. Было, правда, одно “но”. Единственный заряженный магазин находился внутри оружия, в то время как остальные валялись пустыми обоймами по полу оружейной. Видимо, по этой причине такой добротный ствол и проигнорировали, никто не хотел сидеть и собственноножно заряжать каждый магазин. А вот Фестиваль был не из гордых. Он спокойно уселся рядом с коробкой из-под патронов нужного калибра и начал своё неспешное дело. Панацее в этом плане повезло куда меньше. Единственное, что удалось найти ей — это допотопный ППШ. Естественно, во всём убежище вряд ли найдётся хоть один патрон нужного калибра, но утешало то, что в единственный круглый магазин оружия вмещалось около семи десятков пуль, готовых вылететь из потрёпанного, но не сломленного временем ствола. Что ж, это было явно лучше, чем ничего, да и сам внешний вид оружия очень походил на то, как сейчас пони себя ощущала. Такой же пожомканной жизнью, но тем не менее — смертельно опасной. Выбор был сделан, и парочка, худо-бедно вооружившись оставшимися крохами огнестрела, закрыла за собой дверь и направилась к выходу. Там уже все, скорее всего, собрались и ждут лишь их появления.

По итогу получилось выйти лишь ещё через час. Оказалось ,что Скрап разбросал все свои жизненно необходимые, как он сам говорил, инструменты по всей базе, и теперь бегал, искал, что и куда положено, а его помощница ничуть в этом не помогала, большее время лишь бестолково мотаясь у него под ногами. Наконец, когда были привлечены все остальные пони, большую часть инструментов удалось обнаружить, в то время как другую Скрап смилостивился и объявил без вести пропавшей. Правда, теперь все успели проголодаться, а выходить на пустой желудок никто не хотел. Потом пошли забеги по туалетам, затем многие вспомнили про забытые вещи, ну а затем…

— Так, хватит! — не выдержал капитан. — Все, кто не выйдет через две минуты — будут оставлены тут, так как дольше я ждать никого не намерен — заявил грифон, демонстративно поправив связку из трёх ключей на поясе, напомнив окружающим, зачем они вообще затеяли этот поход. Заявление подействовало, и уже через пять минут, всё же пришлось дождаться, пока Фенита докрасится, все шагали во тьму, где дорогу уже не освещал ни один фонарь.

Шли не таясь. Вокруг если и проскальзывали белые глазки реплеев, то они были единичными и быстро исчезали, но само их присутствие заставляло задуматься. Считалось, что со смертью Расти Армора они совсем сгинули, но как видно — нет. Похоже, были в их компании и такие, кто умел самостоятельно если уж не мыслить, то хотя бы существовать без командира. Дойдя до арены, группа заметно сбавила темп, а затем и вовсе остановилась, чтобы послать пегасов, способных летать, заодно заручив их поддержкой Куххи, которая до сих пор болталась исключительно в воздухе, стараясь не опираться на три конечности, разведать территорию. Все вздохнули спокойней, когда разведчики вернулись и сообщили, что вокруг чисто. Никому не хотелось вновь встречаться с тем резким ужасом, которого они непонятно какими силами одолели. Вернулись разведчики довольно быстро и без шокирующих новостей, сказав лишь, что вокруг на пару километров нет никого, кроме разрозненных реплеев, бестолково шныряющих по округе. Получив информацию, капитан уже было направил пони к выходу в Древний Кантерлот, так они решили назвать старую зону Старого Кантерлота, но ворота, через которые прошли Панацея и Фестиваль, с грохотом закрылись, глубоко впившись в землю металлической решёткой. Куххи от удивления даже чирикнула, полностью передав общее потрясение от этой сценки.

— Чувство, будто призраки путь загораживают — пробормотал Скрап, рефлекторно осиняя свой лоб знаком солнца.

— Глупости, привидений не существует — произнёс паладин, чем вызвал скептические улыбки почти у половины отряда.

— Плевать на приведения — вставила Фенита. — Как проходить будем?

Ответ нашёлся сам собой. Рядом с воротам была распахнута дверь, через которую на них вышел Расти Армор. Проём как будто приглашал их углубиться в длинный коридор, освещаемый лишь одним единственным факелом, который непонятным им образом умудрился не погаснуть. Но даже его хватало лишь на то, чтобы продемонстрировать, как из пятнышка света кирпичная кадка стен уходит в темноту на неопределённое расстояние, полностью исчезая во мраке. Посовещавшись некоторое время, капитан расставил группу в шеренгу, послав вперёд остальных Панацею, так как только она и Куххи могли ориентироваться в темноте. Первая за счёт своих глазных заменителей, а другая с помощью шлема. Выбор пал на модифицированную пони ещё и потому, что капитан не хотел оставлять конец колонны без присмотра, так что поставил гиппоргифку в конец, приказав ей смотреть назад, чтобы в случае нападения они были предупреждены об опасности. Панацее, как видно, он в этом плане доверял намного меньше. В середине колонны поставили Фреши, Скрапа, Кримми и Тано. Так зебр мог не только защищать самый лакомый кусочек для нападающих, но и постреливать из своей высокомощной винтовки, обеспечивая надёжное прикрытие.

Панацею пустили вперёд, снабдив её лазерным указателем, которым она должна была подавать сигналы остальным, показывая, что дорога чистая, ну, либо отмечая то, что впереди поворот. Пони отовралась от остальных примерно на минуту ходьбы, полностью превратившись в наблюдательность, однако всё, что ей встречалось на пути — были лишь голые стены, изредка разбавляемые каким-либо переплетением труб. Выныривающие то тут, то там, они сильно напоминали ей кольчатых грязеедов, коих пони-фермеры используют для очистки земли от вредных веществ. Правда, сама Панацея никогда их не встречала, да и до недавнего времени вообще сомневалась в их существовании, пока один из посетителей бара Скрапа не продемонстрировал ей живого детёныша, недавно вылупившегося из яйца. Даже в таком возрасте он был длиной в треть взрослого жеребца. Этот червячок имел бурый окрас, беззубый мягкий рот, больше похожий на веко, и совершенно не обладал органами зрения. Тогда, помнится, фермер заметил, что через год этот малыш вырастет до полутора метров в диаметре, на что у Панацеи возник естественный вопрос — а не съест ли он тогда своих хозяев? На что фермер ответил, что обязательно съест, но, увидев, как у синей пони потекла выпивка из носа — добавил, что через пару минут они просто выйдут через задний проход, а червяк станет считать их кем-то вроде своей родни. Дальше расспрашивать тогда пони не стала, так как намеревалась сохранить в себе недавний обет, потому просто вышла из заведения и не появлялась там до следующего утра.

Эти воспоминания в некоторой мере успокаивали Панацею, как будто давая понять, что за стенами этого города есть нормальная жизнь, к которой она ещё может попробовать вернуться. Правда, ещё оставался вопрос — как примут её жители при таком экстравагантном облике? Хотя привыкли же все к её бывшим когтям из копыт, так привыкнут и к такому. Немного приободрившись, пони зашагала бодрее и, в конце концов,по левую стену показалось одни из ответвлений этой кирпичной кишки.

Увидев в темноте точку лазерной указки, отряд прибавил ходу. Всем было интересно узнать, на тоже такое наткнулась Панацея, особенно старались торопиться Фреши и Кримми, вот только их попыткам всегда мешал круп непоколебимого Тано, который не то, что в данный момент, по жизни — вообще спешить не любил.

Капитан, подойдя на расстояние, когда в белом глазу Панацеи можно было различить зрачок, достал флуоресцентную палочку и осветил местность. Завидев ответвление, он нахмурился и попытался отыскать хоть какой-нибудь распознавательный указатель, но всё было тщетно. По сложившейся ситуации паладин не придумал ничего лучше, чем выслать в этом направление малый разведотряд, пока остальные будут ждать его возвращения, но перед таким делом решено было устроить перекус. Естественно, разводить огонь никто не стал, ибо можно было запросто сжечь весь воздух в подземелье, вместо этого еду просто подогрели на самодельной плитке Скрапа, работающей от аккумулятора. Прикончив нехитрый обед, состоящий в основном из консервов и самых скоропортящихся продуктов, капитан назначил добровольцев в разведывательную операцию. Грифон не стал мудрить и просто назначил четвёрку из Панацеи, Фениты, Тано и Фреши, так как они уже коллектив сплочённый, который доказал, что может за себя постоять. Возражений почти не было, если не считать протестов синей пони по поводу Фреши, которой, как она считала, лучше остаться в лагере, да и повар она ко всему прочему неплохой. Однако, к радости Фреш-Де-Лайт, Капитан быстро урезонил её, доступно объяснив, что вообще-то он тут главный, да ещё и непонятно, сколько времени они будут в пути, так что повар им самим не помешает, если возникнут какие-либо сложности. Наконец, после ещё пары минут препирательств, было решено, что идут все четверо, плюс Дитзи, которая расстанется с ними на половине пути, чтобы вернуться в лагерь и доложить о продвижении. Также было оговорено, что в случае, если спустя десять часов группа не выйдет к выходу на поверхность — пусть тут же поворачивает назад. Их будут ждать ровно сутки, после чего просто направятся вперёд, не дожидаясь их. Если останутся живы, то нагонят. План, понятное дело, особого энтузиазма не вызвал, особенно у пятёрки, которая собирала пожитки для отправки в путь, но делать было нечего. Через проход они, вероятно, могли отыскать путь на поверхность, где их, конечно, тоже не ждёт ничего хорошего, но всё-таки...

Панацея вновь шагала впереди всех, хоть и без отрыва от основной группы. За ней сразу же порхала в нескольких сантиметрах над землёй Дитзи, причём двигалась она так плотно к синей пони, что казалось, будто голова серой пегасихи лежит на круглом плече Панацеи. Следом шагала Фреш-Де-Лайт, вновь поставленная в центр колонны. Её задачей было держать лампу, которую они позаимствовали у Скрапа. Конечно, освещать себя всем неприятностям впереди — не самая лучшая идея, но группа порядком устала переться в темноте, натыкаясь на каждую выбоину в полу, так что решили рискнуть, к тому же эта лампа легко гасилась щелчком рычажка. Следом брёл Тано, чья роль ни капли не изменилась, ну а замыкала шествие — Фенита. Её задачей было в случае чего — подсвечивать цели для снайпера, а в неблагоприятном случае — обеспечить отступление. Всё время смотреть назад было уже не нужно, хватало лишь беглых взглядов время от времени, так как группа двигалась по узкому коридору, в который с трудом протиснутся бок к боку два средних жеребца. Поворотов ещё не встречалось, лишь стены и двухметровый потолок, с которого в некоторых местах капала вода, отдаваясь маслянистым эхом по коридору.

— Понять не могу, зачем Расти Армор вообще тут бродил — подивился Тано, когда группа вышла на очередную прямую.

— С чего ты это взял — не поняла Дитзи, которой приходилось обращаться через голову Фреш-Де-Лайт, державшей в зубах лампу. Благодаря этому светильнику лицо зебра пропадало за бликом яркого света, что немного затрудняло общение, как с той, так и с другой стороны, но тут уж ничего не поделаешь.

— На это есть две причины — ответил Тано, — первая — перед нашей схваткой он вышел именно из этой двери, так что сто процентов, бродил он где-то тут.

— Ну а вторая?

— А вторая — это то, что я вижу его следы на полу.

— И ты всё это время помалкивал?! — возмутилась Панацея, которая в отличие от зебра ничего подобного не заметила, да, если быть честной, даже не стремилась что-либо разглядеть.

— Я думал, что все и так их видят — начал оправдываться зебр, кивая своим чёрным носом в пол, где вперемешку с отпечатками гладких механических копыт Панацеи встречались беспорядочные пятна в пыле, которые Тано и определил как следы Расти. Причина, по которой следы видели все сзади идущие, начиная с Фреши, была проста — фонарь как раз освещал дорогу именно перед ними, не бросая вперёд жирную тень, как в случае с Панацеей и Дитзи, которые своими собственными телами глушили его распространение.

Поприперавшись для приличия с хвостом колонны, Панацея и Дитзи наконец успокоились. Теперь, пристально глядя в пол, они тоже могли разглядеть эти самые следы, идущие за очередной поворот, но для этого надо было так сильно напрягать зрение, что вскоре они оставили эту задачу тем, кто её изначально затеял. Именно так и прошёл ещё один час странствия по тоннелю, который, судя по нарастающему гулу в ушах, уходил всё глубже и глубже под город. Однако, всему спокойному и размеренному на пустоши свойственно быстро заканчиваться, иногда — не самым приятным образом. Тем не менее в этот раз судьба решила поднести путникам особый сюрприз, чтобы немного развлечь их "серые" будни.

— Эй, пони, да это же дверь в убежище! — удивлённо вскликнула Панацея, первой оказавшейся за очередным углом тоннеля.

Глава 29

Глава 29

Дверь, как и положено, была наглухо задраена, однако Панацее ничего не стоило её разблокировать при помощи панели, кои всегда стоят рядышком, если, конечно, МУЛ-ТЕК изначально не задумывал оградить убежище от внешнего мира даже после войны. С этой дверью повезло, не задумывал.

— Интересно, что же окажется в нём на этот раз? — взволнованно произнесла Фреш. — Может быть там разводят гигантских бабочек?

— Ага, и окажется, что они ещё и плотоядные — не удержалась Фенита. — Я ещё не встречала ни одного убежища, где всё было бы в порядке.

— В убежище моём всё было в порядке! — запротестовала единорожка.

— Ага, вот только если ты не хочешь быть затворником — тебя выпирают и запрещают возвращаться.

— ... Ничего, через пару лет можно будет.

— Знаешь, некоторые даже столько не живут, особенно рядом со мной — ответила Панацея, после чего обратилась уже к Дитзи. — Слушай, ты не в курсе, что именно мы может тут ожидать?

— Понятия не имею — призналась пегаска, — я слышала лишь то, что Кантерлот — город детских убежищ.

— Так нас там ожидает детский сад, такой же, как у Пинки? — спросила Фреши.

— Что более вероятно — нас встретят уже взрослые пони со своими семьями — ответил Тано и первым вошёл в открытую дверь.

Первое, что бросилось в глаза, как только партия зашла внутрь — это тотальная неправильность дизайна убежища. По обыкновению, в этом месте всегда находился зал, комната, прихожая. Называйте как хотите, но сейчас это было помещение, больше похожее на жилую комнату со всеми удобствами. Тут была и кровать, и душ, и даже работающее радио, исправно ловящее помехи. Не обошлось в комнате и без места под кабинет, которое напоминало уголок смотрителя в какой-нибудь малобюджетной театральной постановке, где ограничивались лишь узнаваемым столом с терминалом. Так было и здесь, если не считать, что в стене за этим самым столом находилась громадная автоматическая дверь.Такой ширины, что туда хватило бы вкатить целый танк.

— Крайне необычно — произнёс зебр, глядя на открывшуюся пони картину.

— Похоже на приёмную, совмещённую с квартирой — произнесла Панацея, разглядывая диковинное рабочее место. — Предлагаю осмотреться.

С молчаливого согласия все пони разбрелись по комнате. Одни направились прямиком к терминалу, другие к кухонному отделению, а вот Панацея, вместе с Фреш-Де-Лайт, направилась прямиком к тумбочке у кровати. Как говорил ей личный опыт — в этом месте просто обязана быть куча личных вещей, ибо куда ещё положить милые сердцу предметы при недостаточном количестве фантазии, как не в этот замечательный предмет комнатной утвари?

При самом поверхностном обыске на свет были вынуты такие вещи, как кучка различных свитков с королевскими печатями, несколько фотографий, на которых фигурировал один и тот же стражник, засохший до состояния камня шоколадный батончик и разнообразные медальки с орденами вкупе с полирующими принадлежностями.

— Ну, Фреш, что скажешь по этому поводу? — поинтересовалась Панацея по данному вопросу, обращаясь к единорожке.

— Думаю, что это комната смотрителя, которым является этот синегривый жеребец на фотографии.

— Вот и мне так кажется. Судя по всему, он какой-то стражник высокого звания, о чём можно догадаться по туче наград. К тому же, у него есть королевские пергаменты, которые, как мне представляется, не выдаются кому попало.

— Давай глянем, что в них написано — предложила Фреши и подняла первый из них. К её огорчению он был абсолютно пустым.

— Похоже, что чернила выцвели — пробормотала Панацея и попробовала рассмотреть второй, такой же чистый свиток на просвет, но на нём не осталось даже жирного следа, какие бывают от ручек, ни царапин от перьев, ничего.

— А может, они просто зачарованы, чтобы только хозяин той комнаты их видел? — предположила Фреш. — Это было бы в духе волшебных принцесс.

— Только не говори, что можешь развеять эту магию — усмехнулась синяя пони.

— Да куда уж мне — грустно потупилась единорожка. — Я только и умею, что поднимать небольшие предметы рогом, да и те, как правило, виляют в воздухе, пока на них не сконцентрируешься...

— Эй, Дитзи, подойди-ка сюда — позвала пегаску Панацея — тут к тебе есть один вопрос.

— Нашли что-то интересное? — вмиг подскочила серая пони.

— Возможно — ответила Панацея. — Глянь на это фото, может узнаешь того стражника, как-никак, это всё из твоего времени.

Дитзи понадобилось меньше секунды, чтоб вынести свой вердикт.

— Да то же принц кристальной империи — Шайнинг Армор! Что он тут делает?

— Принц? Не император? — удивилась Фреши.

— Это не суть важно — прервала её Панацея. — В Эквестрии вечно были нелады с титулами. Дитзи, можешь нам сказать, кто этот принц, и как так вышло, что он оказался смотрителем этого убежища?

— Думаю, тут уже я могу вам прояснить ситуацию — раздался голос Фениты. — На терминале есть его переписка с женой. Так уж вышло, что в этом убежище находится его младший сын, вот он и напросился сюда, как бывший командир дворцовой стражи, а Селестия не нашла причины его отговаривать.

— А в вашем терминале ничего не говорится об устройстве убежища?

— Немного. Из того, что мы нашли, особо выделено "НЕ ОТКРЫВАТЬ ДВЕРЬ" это всё.

— И мы, конечно же, её откроем, так? — поинтересовалась Фреши, обуреваемая любопытством.

— Я бы не стала — ответила Фенита. — В смысле, мне тоже жутко интересно, что находится внутри, но всё же есть двери, которые действительно — лучше не открывать.

— Ага, такие, как мой холодильник — пробурчала Панацея, хотя внутренне была согласна с однокрылой пегаской. Уж что-что, а показывать кучке незамутнённого народа то, во что превратился их любимый Кантерлот — является последним, чего она желает. Да и тот факт, что этот принц мог запросто находиться внутри, но уже в образе Расти Армора, ещё больше отбивало желание дёргать за ненужные ручки.

— Я тоже за. Как только представлю, что встречу правнуков всех своих знакомых — аж в дрожь бросает — встряла Дитзи. — Лучше уж пусть всё будет так, как есть.

— Там может быть оружие — произнёс Тано, уже успевший подойти к общей кучке.

— В детском-то убежище? — это маловероятно — ответила Дитзи.

— Но они всё равно должны были вырасти.

— Это ничего не меняет. Как правило — оружейная всегда создаётся, чтобы силы правопорядка имели к ней доступ в случае бунта, а тут...

— А тут тоже может быть охрана.

— И она, конечно же, не расстреляет нас всех на пороге, как только дверь откроется.

— Или они войдут в наше положение и поделятся припасами.

— Я что-то не понимаю. Ты что, действительно хочешь открыть эту дверь? — потеряла терпение серая пегаска.

— Нет, конечно же. Я просто прикидываю, чем мы теоретически жертвуем на данный момент.

— Лучше бы ты прикинул, чем мы реально помогаем МОИМ бывшим соседям и знакомым — гаркнула Дитзи.

— Дитзи, успокойся — произнесла Панацея. — Уверена, никто даже не думает о том, чтобы врываться внутрь. Мы сейчас просто развернёмся и уйдём. Верно я говорю?

Вся партия дружно кивнула.

— И Дитзи — вмешалась Фенита. — Не злись на полосатого. Он просто не подумал, что все, кого мы сейчас считаем не более, чем историей — раньше были твоими друзьями.

— Они и сейчас остаются ими — огрызнулась пегаска, но уже более миролюбиво.

Зебр не стал ничего добавлять от себя, велел лишь собрать свои пожитки и готовиться возвращаться. Впереди ждал ещё один длинный путь.

Дружный хлопок передними конечностями по лицу. Именно так отреагировала остальная часть отряда, когда группа, во главе с Тано, рассказала им то, что они сумели отыскать.

— Вы и вправду настолько оттоптанные?! — негодовала Куххи. — Нашли убежище, послонялись в прихожей, глянули терминал и вприпрыжку обратно?!

— Тебе ли не всё равно? Ты оставалась здесь и отдыхала, пока я с остальными пёрся в неизведанные теменя только потому что у нас, видите ли, случилась одна из многочисленных развилок — огрызнулся раздражённый зебр. — К тому же, хочу тебе напомнить, эта "экспедиция" была назначена под мою ответственность, и следовательно я должен был отвечать не только за сам путь, но и за то, чтобы все мои спутники вернулись назад невредимыми.

— Ой, как трогательно, но это не меняет того факта, что вы даже не попытались поискать выхода на поверхность вблизи убежища, где он, как правило, обязан быть.

— Наш путь — это длинная кишка без каких либо поворотов. Не нравится — сходи сама и посмотри, а если будешь продолжать наезжать на меня и мой отряд — получишь копытом по клюву.

— Ой, ну давай, попробуй, мне хватит и одной лапы, чтобы добавить тебе пару цветных полос!

— Заткнитесь все! — не выдержал капитан. — У нет времени спорить, кто прав, а кто нет. К тому же момент упущен, а идти снова к убежищу, но на этот раз всей группой, попахивает идиотизмом, особенно после заявления разведотряда, что ответвлений никаких не было.

Последовала пауза, после которой Панацея смогла облегчённо вздохнуть и присесть на заботливо постеленный толстый коврик. Её примеру последовали и Фреши с Дитзи, но грифон, как оказалось, ещё не закончил говорить.

— И теперь, когда мы в курсе это тупика — всем собираться, мы выдвигаемся.

— Ага, мы вас догоним — ответила Панацея.

— Приказы не обсуждаются. У нас нет времени... — начала было Кухи.

— А вы куда-то опаздываете? я, лично — нет. И любой, кто попытается оторвать мой зад от пола в течение следующих трёх часов — просто будет послан в выгребную яму. Это так же касается и всех остальных — Категорично заявила Панацея.

— Кто побеспокоит — будет послан туда же. А сейчас, Фреши, будь добра, приготовь что-нибудь перекусить, да ляг, поспи.

— Хм, предполагалось, что вы отдохнёте во время вашего рейда. Или вы что, бродили без перерыва? — удивился капитан.

— Там особо не расслабишься — ответил Тано. Постоянное чувство, что из темноты может заявиться Расти Армор.

— Понятно с вами всё. Что ж, уставшие тряпки мне не нужны. Отдыхайте, сколько необходимо, и выдвигайтесь вслед за нами.

— То есть вы решили бросить нас тут? — поинтересовалась Дитзи.

— Совсем нет. Мы просто пойдём вперёд и будем ждать вас на поверхности.

— И как мы вас найдём?

— Мы оставим вам какие-нибудь знаки, так что почаще поглядывайте на стены. А теперь бывайте.

— Панацея, да проснись ты уже наконец! — кто-то позвал синюю пони, подкрепляя свои слова жёстким ударом копыта по щеке.

Естественно, просто так подобное обращение оставить было нельзя, и первое, что сделала пони — это схватила будившего её за ближайшую часть тела. Послышался вскрик и Панацея полностью пришла в себя. Оказалось, что она держит за ногу побледневшую Фениту, рядом с которой выстроились полукругом все остальные члены отряда.

— И как это называется? — сонно пробубнила Панацея, отпуская ногу, на которой тут же появились синяки от искусственных пальцев.

Первой шмыгнула Фреши, которая выглядела самой ошеломлённой. — Панацеечка, ты к-к-как?

— Что за дурацкий вопрос? — не поняла пони, хотя по взглядам спутников можно было подумать, что из неё, как минимум, фонтаном забил дождь из блёсток.

Тут к ней вплотную придвинулся зебр с чайничком какой-то своей отравы и, не сказав ни слова, влил немного ей в рот. Панацея тут же закашлялась, не готовая к ядрёности напитка, но из уважения в Тано — всё же проглотила.

— Что это за дрянь?! — прохрипела сквозь кашель синяя пони, поспешно вставая на ноги, пока в неё снова чего-нибудь не залили.

— Огромная доза энергетика — отвитил зебр. — Ты провалялась два дня и никак не выходила из комы. Со стороны казалось, будто ты просто отключилась и всё.

— Два дня? — не поверила Панацея, которой от одной лишь мысли об этом начал дёргаться левый глаз.

— Мы поначалу просто решили, что ты сильно уморилась... — начала Фенита.

 — А потом этот моторчик в твоём сердце вдруг как заискрит — подхватила Фреши, которая на радостях решила не упускать возможности и выплеснуть все накопившиеся нервы на ту, которая их и натянула. — А потом ты как дёрнешься, да заедешь Дитзи по перелому, а потом она кааак...

— Думаю, дальше продолжать не стоит — перебила её серая пегаска. — Стоит лишь отметить, что ты нас сильно всех напугала, и если бы не этот отвар Тано — даже не представляю, как мы тебя бы поднимали...

— Эй, Панацея, у тебя кровь пошла — нахмурился зебр.

Пони и сама ощутила, как из её глаза медленно потекла струйка густой тёмно-синей крови. Возможно, в полумраке подземелья, она бы смогла стереть струйку, чтобы её никто не успел толком разглядеть, но тут произошло то, что даже сама Панацея никак не ожидала. Кровь, оказавшись на открытом пространстве, стала интенсивно дымить. Нет, она не испарялась, а просто дымила чёрными клубами, совсем как...

— Совсем как та дрянь из расти Армора — прошептала Фреши.

— Глупости! — отмахнулась синяя пони. — Это, должно быть из-за отвара Тано, который невесть что туда понакидал.

— Вообще-то, это была всего лишь капля драконьей крови, разведённая на литр воды. Не спорю, варево способно разорвать сердце жеребцу от переизбытка энергии, но чтобы изменить состав крови... — но тут, словив взгляд Панацеи зебр вдруг осёкся, после чего продолжил, как не в чём не бывало. — Хотя, учитывая необычные свойства организма нашей подруги, да и то, что кровь драконов очень мало изучена — быть может всё, что угодно.

— То есть, это пройдёт? — поинтересовалась Фреши.

— Скорее всего. Панацея, ты-то сама как?

— Меня сильно тошнит, а в целом всё нормально. Можем идти.

— Только после сытного обеда — притормозила её Фенита. — Ты не ела два дня, да и мы тоже потеряли аппетит, глядя на тебя. Надо наверстать упущенное.

Синяя пони, внезапно для себя, поняла, что вообще не ощущает свой желудок. Он как будто весь онемел и пытается извергнуть то, что в него налили, но отказывать остальным в такой малости, как сытный обед — было бы некрасиво, так что Панацея придала своему лицу самый заинтересованный в поглощении пищи вид и кивнула.

— Ты же понимаешь, что никого не обманешь, пусть все тебе и подыгрывают? — заявил Тано.

— Пусть уж лучше делают вид, что всё хорошо, чем катают меня на инвалидном кресле — огрызнулась Панацея. Ей совсем не понравилось, как зебр после трапезы загрёб её под руку и утащил подальше от остальных, чтоб сейчас докучать вопросами.

— Ты хоть соображаешь, какое мощное средство — эта кровь дракона? Чтоб ты знала — таким количеством можно не то что мёртвого поднять на ноги, но и заставить его плясать всю оставшуюся вечность. Колдуны у меня на родине пользуются им, чтобы оживлять армии мертвецов для охраны деревни!

— Мертвецов? не хочешь ли ты сказать, что я уже копыта склеяла?

— Именно это я и хочу тебе сказать — прямо ответил Тано, но взглянув на недоверчивое лицо Панацеи тут же добавил. — Во всяком случае, по всем признакам — твоё тело уже бьётся в предсмертных судорогах, и я не знаю, переживёшь ли ты следующую стоянку.

— И что ты предлагаешь? — уже более серьёзно поинтересовалась синяя пони.

— Единственное, что я могу тебе посоветовать — это не спать.

— В смысле?

— В прямом. Если ты хоть на минуту перестанешь мыслить, или обрабатывать мозгом хоть минимальную информацию — ты труп.

— ...

— Слушай, я знаю, это звучит довольно жестоко, но...

— Мне нужна куча энергетиков — выпалила Панацея. — Этого хватит как минимум на то, чтоб вытащить Фреш из этой задницы, которую принято называть Кантерлотом!

— Единственный энергетик, который способен тебя поднять — это кровь дракона, а пить его, пока ты находишься в сознании — я тебе не рекомендую.

— Я готова рискнуть.

— Поверь мне — не готова.

— Тогда что ты предлагаешь? — ощетинилась пони.

— Я предлагаю поступить чуть по иному.

— Я слушаю.

— Значит слушай. Начнём с того, что ни ты, ни я, ни, тем более, остальные ничего не знают о твоём новом теле.

— Тааак.

— Но можно сказать наверняка — оно очень крепкое и, в какой-то степени поддерживает в тебе жизнь. Точнее — просто не даёт умереть.

— Ну, это я и сама знаю! Давай сразу к делу!

— Так вот, без сна ты просто превратишься в развалину, неспособную даже держаться на ногах.

— Да не тяни ты уже!

— В общем, я могу пробуждать тебя этой настойкой. Это будет гораздо гуманнее по отношению к тебе. Но опять же, я не знаю на сколько раз тебя хватит, так что от послеобеденной дрёмы придётся отказаться.

— Мне подойдёт и такой вариант. Если повезёт, на этом пойле я смогу даже до доктора Персеваля добраться, а уж в понивиле и умереть не страшно. Он точно сможет засунуть меня обратно.

— Будем надеяться — хмуро отозвался зебр, настроенный на более пессимистичный исход.

Упаковав вещи и мысленно попрощавшись с унылыми стенами вынужденной стоянки — группа отправилась нагонять остальных. Общее настроение было тревожным. Все то и дело искоса посматривали на Панацею, словно она вот-вот должна свалиться замертво. Не стоит и упоминать, что больше всего это нервировало саму синюю пони, постоянно ловившую чей-то взгляд. Однако сделать с этим ничего уже не могла. Она изрядно подпортила свою репутацию непробиваемой пони, что, на самом деле, было только на пользу, ей уже надоело получать тумаки за всю команду, и теперь каждый считал своим долгом первым подхватить её, если она даже задумается о том, чтобы свалиться без чувств.

Шла группа по тем же самым однообразным тёмным коридорам, из которых, похоже, и состояла вся местная коллекторная система, при условии, что она таковой и являлась. Уж слишком чисто тут было. Да и найденное убежище дало пищу для размышлений, возможно, эти коридоры лишь должны были выглядеть как канализация, но если это так, то рабочие явно схалтурили. Могли и наложить кучку-другую для вида...

Примерно через три часа ходьбы в темноте фонарик впереди идущего Тано наткнулся на следы Грифоньего отряда. На полу валялось несколько банок из-под квашенной капусты и пустая бутыль.

— Похоже, мы идём правильно — произнесла Фреши, когда зебр отодвинулся в сторону, чтоб продемонстрировать находку остальным.

— Я и не сомневалась — ответила ей Фенита тоном учительницы, решившей получить от класса домашнее задание за летние каникулы. — На нашем пути значительно меньше паутины, чем в смежных коридорах — пояснила она в ответ на взгляд единорожки.

— К тому же слой пыли здесь потревожен настолько, что только слепой этого не заметит — ответил Тано, после чего группа продолжила путь.

Спустя незначительный промежуток времени дорога стала заметно подниматься, явно выводя группу на поверхность. В туннель начал попадать относительно чистый воздух, и даже стали заметны пурпурные клубы дымки. Пройдя ещё немного вперёд, группа попала в небольшую замкнутую комнатку, на дальней стене которой находилась скобочная лестница, ведущая к уже выбитому люку на поверхность. Ни секунды не сомневаясь, пони выбрались на поверхность и оказались в каком-то тупике, окружённые стенами древних домов, по форме больше напоминавших кондитерские изделия. За их спиной был нарочно искривлённый металлический забор, а впереди выход на улицу. Решив, что Капитан, явно друживший с головой, не приказал бы без причины перелезать заборы только для того, чтоб пройти с другой стороны — пони направились вперёд на улицы древнего города.

— Я как будто в сказочное королевство попала — произнесла Фреши, когда группа вышла на озарённую вечноработающими фонарями улицу.

— А я ещё совсем недавно жила в этом мире — грустно произнесла Дитзи. — То, что вы сейчас видите — лишь бледная тень былой красоты нашей столицы. Когда-то тут кипела светская жизнь. Все пони ходили наряженными в два-три платья, у женщин были самые замысловатые причёски, а у жеребцов самые блестящие и ухоженные гривы и усы. Высокая мода тут правила бал, даже питомцы, и те ходили расфуфыренными. Челяди вроде меня, тут просто бы денег не хватило прожить даже месяц, хотя по работе я частенько тут бывала. В один из таких служебных визитов меня и заточили в это треклятый снежный шар.

— Тебя послушать, так на это место уже давно следовало сбросить бомбы — проворчала Панацея.

— Я бы с тобой согласилась, если б в этом городе проживали одни лишь богатеи, помешанные на тряпках.

— А был кто-то ещё? — удивилась Фенита, которой жуть как хотелось родиться лет триста назад, чтоб побродить по пышным улочкам этого города.

— Ну да. Интеллектуальная элита так же обитала здесь, поближе к принцессам. На одного такого я и работала, и часто бывала на собрания, приёмах и просто кружках подобного слоя общества.

— В качестве кого?

— В качестве экспоната.

В этот момент Фреши даже слюнкой подавилась, так что Фените пришлось постучать ей по спине, пока приступ кашля не прошёл.

— Спасибо, Фенита — прохрипела единорожка, внутренне готовая к новой волне, которая, к счастью, не наступила.

— Экспоната? Это как? — задал зебр интересовавший всех вопрос.

— Ну, как бы сэр Лулай был моим отцом.

— ... И? — не поняла Панацея.

— Ты не поняла. Он был МОИМ отцом, а не отцом Дерпи.

— Погоди-ка, так выходит, что он тебя...

— Именно, он каким-то образом сумел вырастить меня, как личность без тела, а потом и вселить меня в эту серую пегасиху, которая и в лучшие свои годы не обладала особой сообразительностью, ну а после того, как один из магических лучей разнёс в щепки половину её дома, испепелив при этом её дочь, она совсем сошла с ума.

— Получается, в этом теле, помимо тебя, существует психически неуравновешенная пони? — спросила Панацея, припоминая её явление в убежище Пинки Пай.

— Это не совсем так — отмахнулась Дитзи.

— То есть? — не поняла синяя пони.

— Ну, не знаю, как это объяснить, но, судя по всему, моё присутствие вправило ей мозги на место.

— И она не пытается забрать это тело себе? — удивилась Фенита.

— Я ведь уже говорила. Ей нравится быть в роли зрителя. Не нужно принимать решений, не нужно заботиться о пропитании, ничего не нужно. Просто будь наблюдателем, смотри теми же глазами, получай те же телесные ощущения и улавливай отголоски эмоций.

— Как по мне, так это идеальная жизнь для паразита — холодно заметила Панацея.

— Ну, не все из нас настолько сильны, чтоб пережить потерю семьи и не сломаться — подытожила серая пегаска. — И давай закончим на этом, нам ещё остальных искать.

Чего и говорить, покинутый город выглядел завораживающе, его стать не портила даже вездесущая дымка, скрывающая всё в пурпурный туман. Если вначале, как только пони выбрались из колодца, им показалось, что он мало чем отличается от своих нарощенных районов, то теперь и мнение вкорне поменялось. Как будто они только что узрели настоящую, подлинную картину после просмотра её иллюстрации в журнале. Город был красив своими безмолвными зданиями, непохожими друг на друга. На многих домах продолжали светиться вывески, или просто гирлянды. То тут, то там виднелись искусно выполненные мосты, иногда даже перегибавшие один другой, служившие больше декоративной цели, нежели практичной. Каждая оградка, каждый заборчик у дома был маленьким произведением искусства, точно в такой же степени, как и сами дома, порой умудрявшиеся сочетать сразу несколько стилей. Узкие улочки города были совершенно пустынными, не было даже тех побитых временем карет, кои встречались группе раньше. На дорогах, мощёных белым камнем, утоптанными целыми поколениями утончённых подков, не было даже намёка на пыль или грязь. Будто тот самый туман, пролетавший над мостовой, заодно и подметал его, не позволяя чему бы то ни было осквернить его идеально ровную поверхность. Идеальный. Именно так и можно было охарактеризовать место, в которое попала партия. Настолько правильный город, что даже полное запустение не помешало ему блистать во всей своей красе.

— Будь на то моя воля — я бы тут жить осталась — мечтательно произнесла Фенита, с любопытством рассматривая очередной дом очередной породистой семьи.

— Можешь занимать любой дом в любой момент — махнула ей в сторону Панацея. Уверена, хозяева не будут против.

— Вполне возможно, что будут — вдруг откликнулся Тано. — Вам не стоит забывать, в каком именно месте мы находимся.

— С этим не поспоришь — согласилась Фенита. — И всё-таки жаль, что такая красота пропадает зазря...

— Кстати о пропажах — оживилась Панацея. — Куда мы идём?

— Ко дворцу — ответил ей зебр. Если Капитан ещё не открыл двери замка, то он, скорее всего, ждёт нас у входа.

— А мы точно идём верно? — спросила Фреш-Де-Лайт. Я в этом густом тумане не могу разглядеть даже своё копыто.

Группа остановилась. И вправду, в этом месте туман сгустился настолько, что Панацея не видела даже камни под ногами, не говоря уже об остальном.

— Это не опасно? — поинтересовалась Фенита.

— Что именно? — отозвался зебр.

— Ну, находиться в таком концентрированном облаке. В смысле, оно не ядовито же, нет?

— Само собой, ядовито — ответила ей Дитзи, — или, во всяком случае, явно не шибко полезно для организма.

— Хватит болтать, и хватайтесь за верёвку — прервал всех Тано. — Не хватало ещё потеряться в этих клубах. Ты уверена, что мы идём правильно? — обратился снайпер к Дитзи после того, как каждый взялся за канат.

— Сейчас уже сложно сказать, но до этого момента мы шли в нужном направлении — откликнулась серая пегаска, с трудом выговаривая слова, так как в зубах держала свой кусок верёвки.

— Значит нам нужно всего лишь ступать прямо — заключила Панацая, принимая конец верёвки от Фениты.

— Значит, что так — согласился Тано, зажигая в зубах фонарь, с привязанной к нему общей верёвкой, который хоть немного, но был способен разогнать окутавшую и дымку. — Идите как можно ближе друг к другу и старайтесь сохранять в поле видимости как минимум двух товарищей, и Дитзи, тебе лучше спуститься на землю.

— Но у меня сломана кость!

— Тогда наша непробиваемая леди понесёт тебя на ру-ках — заявил Тано, делая акцент на последнем, явно непривычном для произношения слове.

— Ну прекрасно — пробурчала "непробиваемая" Панацея. — Хорошо хоть у пегасов лёгкие полые кости...

— И очень хрупкие, так что будь понежнее — ответила ей Дитзи, осторожно приземляясь на услужливо принимающие её руки синей пони.