Planescape: сказка о Бестолочи

Время молитв.

Ибо когда еще?

www.youtube.com/watch?v=UfHQ8CMZHMA

Последний глоток воды из кувшина принес ожидаемое облегчение, кое впрочем оказалось практически сразу вбито в землю лицезрением лежащей перед ним книги, будто бы всем своим видом презрительно насмехающейся над читателем. Причем данное ощущение явно изначально закладывалось авторами сего мозговыворачивающего труда, сколь бы они не пытались скрыть данный факт за вежливыми словами.

Хотя чего уж там — глодать сей цельный кусок научного гранита придется и так и так.

Поехали.

Стандартная, то есть принятая учеными Сигила, космология Мультивселенной представляет собой систему взаимодействующих и взаимосвязанных между собой планов — миров, каждый из которых по-своему уникален и достоин отдельного рассмотрения, кое тем не менее не является задачей данного курса, призванного дать уважаемым гостям нашего города общую теорию структуры пространства.

Все планы делятся на следующие группы:

Внутренние Планы. Являются воплощениями природных элементов, таких как Вода, Земля, или Огонь, а также планы положительной и отрицательной энергии (угрожающе выглядящая маленькая картинка под гравюрой и примечание на полях «очень нехорошее место» — всё явно детской рукой).

Эфирный План. Его можно сравнить с океаном, омывающим Внутренние Планы и соединяющим их с Праймом. На самом же деле он представляет собой разноцветный туман, коконом окружающий Внутренние Планы.

Усталый взор постарался вычленить по возможности большее количество информации из цветастых картинок, ныне более смахивающих на сложносоставные пятна, и дал разрешение на переворачивание страницы.

Первичный Материальный План, в простонародии именуемый Праймом, коий есть План, состоящий из бесчисленного – во всяком случае, до сих пор не сочтенного — множества миров. Миром считается как одна-единственная плоскость, вроде Ксина, или планета, так и целые системы из разнообразнейших проявлений пространства. Основанием для причисления того или иного объекта к миру Прайма является наличие, пусть и хотя бы потенциальное или временное, на нем жизни альбо разума в какой-либо форме.

Астральный План. Соединяет Первичный Материальный и Внешние Планы. Серебряная пустота, где нет времени, гравитации или собственной материи. Место мертвых богов и скрытых от всего сущего тайн.

План Тени. Связующее звено между Праймом и его альтернативными версиями. Тёмное, постоянно меняющееся место, являющееся искаженным отображением Первичного Материального.

Последнее изображение, и прежде более всего смахивавшее на кляксу, теперь окончательно утратило какую-либо познавательную ценность. Зато страницы на ощупь всё так же приятно шелковисты.

И наконец жемчужина Универсума — Внешние Планы. (А местные действительно весьма патриотичны). Воплощение верований и мировоззрений. Являются домом для большинства имеющихся во вселенной богов и местом загробного обитания жителей прочих пространств. Именно здесь вы – если конечно кто-то не нарушил запрет на вывоз данной книги за границы нашего мегаполиса – и находитесь. Большая часть сего издания посвящена описанию вашего нынешнего местоположения, кое начнется во второй части данного произведения.

Все планы связаны между собой различными сверхъестественными вратами — порталами. Вполне возможно, что один из них ныне находится за соседней дверью, войдя в которую, читатель обнаружит себя в абсолютно новом, подчас удивительном и непостижимом месте, таящем в себе гораздо больше интересного и захватывающего, чем он мог представить и в самых смелых фантазиях. И сие особенно актуально для Сигила-Города дверей.

Каждый из планов населён своими собственными обитателями, дружественными или враждебными. Возможно, они уже встречались вам в прошлых путешествиях. Их необычный образ мысли и чуждая простому прайму логика и убеждения способны стать фундаментом и кирпичами многих захватывающих открытий…

Парень не сдержался и зевнул – всё-таки и настолько потрясающие основы бытия сведения становятся скучными после восьмого прочтения. Сей противоречащий этикету вопиющий акт разбудил вроде бы успевшую задремать в кресле экзаменаторшу.

— Итак, теперь вы способны назвать четыре мировоззренческих полюса, определяющих принадлежность планов и личностей Мультивселенной? — несмотря ни на что спокойно и почти монотонно продолжила она проверку как ни в чем не бывало.

Волей судьбы вновь исполняющий обязанности школяра парень встряхнулся, бросил взгляд на темную улицу за окном и постарался сосредоточиться. Он и в первый раз мог ответить – просто пытался немного покочевряжиться по поводу непризнания пункта четыре приемлемым к рассмотрению мировоззренческим полюсом. И поплатился за это.

— Хаос – порядок, — провел он по смахивающей на чудовищный пирог части картинки линию слева направо. – Добро – зло, — сверху вниз.

— Верно, — так бы мог говорить пражский Голем. – Назовите их воплощения с двумя характеристиками каждого.

— Лимбо, — палец ткнул в середину левого края диаграммы. – Океан свободы. Вечно меняющееся и неустойчивое пространство. Ему противостоит Механус, — переместилась ладонь к шестерням. – Совершенный аппарат законности. Идеал организованности и эффективности. Элизиум, — рука коснулась изображения зеленых полей и гор. – Благословенная земля. Мир света, музыки и гармонии. Гадес, — невразумительная картинка угрожающе выглядящего гигантского дерева. – Серые пустоши. Безжалостная родина предательства.

Будущий рыцарь замотал головой, в который раз спрашивая себя, чего за бред он тут бормочет:

— Хотя на самом деле мне кажется, что «идеалом» нечистоты является Геена и…

— Вы уже ответили на вопрос. Слушайте следующий, — с прорвавшимся сквозь завесу равнодушия раздражением прервала его учительница. – Который из них является планом?

— Каждый! – ничуть не радужнее отозвался потенциальный дворянин. – Вы уже спрашивали об этом – может пойдем-таки спать? Утро небось скоро!

— Даже антикульминация, по-вашему полночь, еще не наступила, — чуть заторможено отозвалась сверкнувшая глазами из-под капюшона дама. – И данное занятие не будет завершено, пока вы не изучите заданную мистером Понтом программу.

— Да понял я уже всё! — со знакомым любому студенту отчаяньем вскричал человек, тут же впрочем смолкнув – бесполезно.

— В таком случае вам не составит труда ответить по оставшимся темам, — снова включила эта железная дева своё нечеловеческое спокойствие. – Итак, что же есть Внешние планы?

— Миры или скорей уж группы миров от двух до практической бесконечности, объединенных общими физическими законами, ограничениями, обитателями и, главное, — он не сдержался и попытался передразнить ее «интонации». – Мировоззрением, без размышления о соответствии которому тут и чихнуть боятся.

— Верно, — никакой реакции – будто с мебелью общаешься. – Где вы находитесь в данный момент?

— Внешние земли, воплощение безразличия и нейтралитета, — закатил глаза к потолку несчастный школяр. – Точнее город Сигил, возвышающийся на Шпиле посреди них и являющийся центром Вселенной, а также совершенно свободным от какой-либо доминантной идеологии местом.

— Правильно, — видимо и данный прикидывающийся живым существом бесчеловечный агрегат не всегда способен сдержаться – до экзаменуемого донесся звук подавленного зевка. – Какова главная особенность сего поселения?

— Порталы, — с почти плачущим видом отозвался яростно пытающийся не дать челюсти вывернуться ученик. – Та самая штукенция, с помощью которой можно перемещаться между планами. Они тут дикие и многочисленные, поэтому надо быть осторожным и так далее и тому подобное.

— Какой он формы…

— Бублик! – не сдержавшись, вскричал смертельно уставший от периодически сменяемого приказом перечитать литературу диалога оруженосец. – Всё стоит на внутренней его стороне, притяжение всегда к полу, солнца и луны нет, разделен на кварталы, Улей – местное воплощение хаоса и зла, оплот множества мучений и без Понта мы все умрем, — рот-таки снова раскрылся, огласив библиотеку могучим гласом жаждущего отдыха организма. – И вообще: я вот-вот превращусь в корову – можно мне пойти домой?

— Вы не вэретаур, а дом ваш остался на Прайме, — мстительно срезала его напрягшаяся экзаменаторша. – И подобное нытье никоем образом…

— Простите конечно – и правда веду себя неподобающе, — вновь прервал ее слегка очухавшийся парень. – Но право слово: чего вам от меня надо после целого дня компостирования мозга какими-то…- он пару секунд искал подходящее вежливое слово и не найдя всплеснул руками, выложив как есть, — небылицами! Нет, ну вы правда думаете, будто нормальный человек поверит в существование…- снова пауза, на сей раз посвященная поиску самой невероятной из слышанных сегодня глупостей.

И опять провал: старательно вбиваемый часами материал, несмотря на всю свою образность и фантастичность, ныне расплывался безобразным бурым пятном – спасибо выдающимся педагогическим способностям притворяющимся ожившим трупом преподавателя.

— Вера или неверие – ваше личное дело, — с в кои-то веки появившимися полноценными эмоциями процедил монстр в рясе. – По крайней мере в рамках данного диалога. Моя задача ограничена лишь обеспечением вас минимальным багажом знаний о местной космологии, дабы сократить период чрезмерной восторженности, коему столь подвержены праймы.

— И она выполнена – причем блестяще! – с ранее незамеченным за собой едким сарказмом заявил школяр, вскакивая со стула. – Честное слово: я и представить-то до встречи с вами не мог, что такие ошеломляющие, ослепительные, поражающие воображение тайны мироздания возможно поведать НАСТОЛЬКО, — голос не выдержал накала страстей и сорвался. Следующие слово произнеслось с хрипотцой, — скучно. У вас воистину редчайший талант и…- ученик опомнился и заткнулся, вернувшись на стул перед картой.

— Благодарю, — после краткой паузы легонько склонила голову собеседница. – В таком случае, последнее: в чем заключаются ваши обязанности?

— Выполнять приказы мистера Понта, а также всех остальных стоящих выше меня по рангу членов организации, — вернувшимся дразняще-монотонным голосом отозвался восприявший духом юноша, чью сонливость стремительно смывал поток радости от вот-вот собирающегося закончиться урока.

— Верно, — она встала с кресла. – Можете воспользоваться любой спальной комнатой справа…

— Позвольте, — также вскочил на ноги чувствующий буквально бьющую через край энергию любопытства студент. — Но вы ведь обещали по окончании занятия ответить на не относящиеся к теме вопросы?

— Я ничего не обещала, — не оборачиваясь, прошипела, четко выделяя каждое слово, преподавательница. – К тому же разве не гражданин Бестолочь еще минуту назад умолял завершить занятие?

— Да и оно – слава Господу нашему всемилостивейшему, Матери и ангелам Его, – нечасто на него нападает такая искренность в восхвалении, — таки пришло к концу. А теперь, пожалуйста, удовлетворите грызшее вашего покорного слугу с самого возвращения любопытство.

— Хорошо, — незнакомка развернулась к нему и сделала знак рукой. – Слушаю вас.

— Вы – дочь Понта? – с жадностью выпалил-таки дождавшийся своего часа будущий рыцарь и тут же затараторил всё то, над чем раздумывал во время чудовищной лекции. – Ну, те данные вам на входе цветы и шоколад, извинения и прочее перед тем, как конь пошел спать, еще…

— Да, — как-то совсем нехорошо отозвалась вновь сверкнувшая двумя красными искорками из-под капюшона ходячая тайна.

Явно намекающий на нежелательность дальнейших расспросов тон оказался проигнорирован.

— А как же тогда…- от избытка чувств потенциальный дворянин растерял все слова и только махал конечностями, обводя вполне себе человеческую фигуру, и прочими жестикуляциями пытаясь передать гигантскую гору терзающих его непонятностей.

Объект, увы, на помощь не спешил, вместо того безмолвно наблюдая за ним со скрещенными у груди руками. Пришлось справляться своими силами. Так, глубокий вдох, сосчитать до десяти…

— Приемная? – наконец выдавил парень самое очевидное, впрочем тут же сорвавшись на прочие, как ни странно, кажущиеся более вероятными.– Вы на самом деле лошадь и прокляты? Или нечто вроде…

— Это мое личное дело, — отчеканила дама, резко разворачиваясь. – Спокойной ночи.

— Подождите, пожалуйста! — рванул за ней будущий рыцарь, — Я ж так не засну! – ладонь опустилась на скрытое под плащом плечо.

И нащупала нечто странное – вот только поточнее определить ощущение не удалось, ибо от раздавшегося в то же мгновение шипения по хребту пошел холодок, а распустившиеся хваталки сами собой вернулись на место.

— Я устала, — уже без следа прежнего спокойствия процедила сквозь зубы видимо пытающаяся справиться с собой экзаменаторша. – Идите спать.

— Но…

Ответом стал звук, более всего смахивающий на производимые разъяренными кошками – и источник знаний быстро зашагал вперед, печатая шаг и прямо-таки всем видом испуская угрозу.

И как бы ни было будущему рыцарю любопытно, а всё же он почел за лучшее не преследовать ее, вместо того воспользовавшись «рекомендацией» и покинув библиотеку следом за громко хлопнувшей дверью дамой. Пара дверей направо – и перед юношей открылась вполне приличная комната с кроватью, на которую действительно неслабо уставший мученик науки и свалился.

Увы, одного только падения в пахнущие свежестью белые объятия оказалось недостаточно — несмотря ни на какие мучительные часы тотальной скуки, сон никак не шел. Причем неизвестно, что мешало больше – втиснутые в голову, как ноги в тесные сапоги, бездны знаний, будто бы в насмешку над алчущим понимания школяром внезапно вываленные водопадом вместо обычных крошек – или никак не желающая кончаться «перепланировка».

Вновь не утрудивший себя раздеванием (снятый камзол не в счет) человек отжался от постели и глянул в окно. Ну да: вынос всего подряд продолжается и вроде бы даже не собирается сбавлять обороты. Ободранный же вид значимого количества таскающих утварь при свете фонарей граждан определенно намекает на чуть ли не предпожарную распродажу. И хоть бы кто объяснил происходящее!

Спасибо попавшемуся по дороге Ожду – сообщил о «всёпутевости» данного бедлама. После чего тут же съежился под взглядом обернувшейся оценить причину задержки «дочки босса».

Вообще, если вдуматься, то вопрос «почему вас называют ужасным чудовищем» в ответе более не нуждается – удалось получить самостоятельно эмпирическим путем на собственной шкуре. Хуже преподавателя наверное не найти во всей ихней Мультивселенной, в то время как периодически проскальзывающая властность тона явно намекает на склонность к поучениям. Слава Богоматери, что она своего неожиданного ученика ни в чем не отчитывала – тогда бы небось вообще взвыл.

Хотя пожалуй он всё же излишне суров к так и не представившейся новой знакомой – в конце концов, нельзя же по первому впечатлению судить о персоне. На память вдруг пришло то своеобразное ощущение, посетившее парня во время их на данный момент единственного телесного контакта. А заодно вспомнился как-то не совсем человечий «мяв» с шипением. Да и учитывая нелюбовь местного главаря к роду людскому…

Хватит – с имеющимися по данному вопросу сведениями в любом случае далеко не уедешь. Тем более ему давным-давно пора отойти ко сну. Так, штаны – снять, окно — закрыть, постельные принадлежности – поправить, лечь, расслабиться и спать.

Увы, с последним пунктом вышла накладочка: совсем распоясавшийся мозг, в отличие от радостно вцепившегося в возможность в кои-то веки сбросить напряжение тела, не пожелал успокаиваться и вместо того обрушил на своего несчастного носителя вал малопонятных образов произошедших за сегодня событий. Удивительно, сколько всего способно произойти за столь малый срок.

Откровения на пути к дому Плачущего, замечательный старикан с его сказками и обедом внутри, синие семечки, рассказ о Просителях, та встреча с бандитами и ужасная расправа, поражающее воображение открытие касательно дочки и долгие часы втюхивания знаний в вихрастую голову…теперь лишь невнятная мешанина образов с проглядывающими кое-где светлыми пятнами, вроде факта наличия читабельной книги и прохладного прикосновения прямо-таки нечеловечески мягкой и шелковистой ладони. Последний факт как-то затерялся за последовавшим далее нуднейшим уроком, а ведь в тот момент сие касание казалось чуть ли не Богоявлением, избавившим едва не лопающегося от любопытства и избытка информации несчастного от всякого волнения. Видимо тоже волшебница – не хочется использовать слово «ведьма».

Но скорее всего придется…хватит. Спать. Немедленно.

Дальнейшие наверное несколько часов бессмысленного ворочания оказались посвящены никак не желающим прекращаться хулиганствам мозга, с чего-то решившего вспомнить все известные бывшему школяру басни и сплетни про принявших женское обличье отродий нечистого. Причем столь подробно, четко и образно, что хоть вой – до никак не положенного ни по искомой чести странствующего рыцаря, ни по объекту рассмотрения, ни по обстоятельствам возбуждения ряда физиологических процессов.

А затем началось уже форменное безобразие, то падающее в пучины беспамятства, то вновь воспаряющее ввысь на волнах горячечного бреда в стиле взнуздавшего и оседлавшего Его Милость мудрого вида старичка со вываливающейся челюстью. А потом пришло видение бабочки в монашеском одеянии, растущей из земли зубастой мебели и едящего радугу Понта.

И вдруг пол. Надежный, холодный камень, с которого кто-то уже успел спереть коврик.

Человек потер саднящее плечо и сел в углу, приложив разгоряченный лоб к стене. Пару минут просто наслаждался тишиной в голове. А затем снова вопросы.

Что с ним творится? И, куда важнее, как быть?

Как ни странно, на сей раз ответ пришел быстро, сразу залив лицо краской стыда.

Бывший школяр встал на колени и оперся локтями о кровать, подготавливаясь…чтобы в следующее мгновение осознать, что не знает какую молитву читать. Уж точно не заутреню. И о еде говорить не приходится. Отходную ко сну? Подходит по времени, но обстоятельства никак не ограничиваются нуждой лишь в ночной защите. О вспоможении или гимн? Ближе, однако всё равно не то…ну конечно же — для преодоления зла!

Вот только не просить же архангела Михаила и Святую Деву о свержении всего этого пропитанного духами зла мира в Бездну? Справятся ли…так, не впадаем в ересь. И в сражении ли и обороне нуждается душа моя? Как-никак, «Бестолочью» никто вокруг не интересуется и даже не плюют в его сторону.

А вот наставление…да. Именно то, что нужно.

Ладони сложились перед лицом и губы неуверенно зашептали слова давно мертвой, но столь животворящей латыни, привычно оборачивающимися в голове предложениями родной речи:

Господи, Царь Небесный, Дух истины и душа души моей,

поклоняюсь Тебе и молю Тебя: наставь меня, укрепи меня,

будь моим руководителем и учителем, научи меня тому, что мне следует делать.

Поведай мне, Господи, все повеления Твои, я же обещаю исполнять их и с любовью приму все,

что мне будет послано Тобою. Одного только прошу у Тебя:

научи меня всегда творить волю Твою. Аминь.

Снова слегка покрасневший (вроде бы ошибся в паре мест) будущий рыцарь вздохнул и прислушался к себе. Тяжесть на сердце облегчилась, а заполнившее разум марево стало чуть менее непроглядным – разве нужны какие-то еще доказательства наличия ответа на молитву?

Он поднял глаза на четко очерченный светлый контур окна. Если приложить капельку воображения, то можно представить сей квадрат крестом. Итак, чего же еще жаждет душа его? Что вознести к престолу Всевышнего в мольбе и надежде? А ведь ответ на самом деле очень прост…

Принявший на себя долг оруженосца улыбнулся в темноту и вновь склонился перед Создателем, намереваясь попросить о величайшей милости из всех когда-либо дарованных человеку:

Ты, Который есть один из нас, Ты, сущий в нас! Да узрим Тебя в наших ближних, да узрят Тебя также и во мне. Соделай, дабы я мог приготовить путь Тебе, благодарить за всё, с чем сталкиваюсь в своей жизни.

Да не забуду о нуждах других людей. Пусть любовь Твоя объемлет меня так, как Ты хочешь, чтобы я любил других людей.

Пусть всё, что есть во мне, обратится во славу Твою. Да не постигнет меня отчаяние, ибо я — в руках Твоих, а Ты Сам есть полнота силы и благости.

Даруй нам сердце чистое, чтобы мы могли лицезреть Тебя; сердце смиренное, чтобы мы могли Тебя слушать. Сердце любящее, чтобы мы служили Тебе. Сердце верующее, чтобы мы могли Тобою жить. Аминь.

Юноша несколько мгновений постоял в тишине внутренней и внешней, а затем с тихим вздохом открыл глаза и воззрел в более не кажущийся страшным мир. И родившийся в его сердце мир сполна уверил просящего в не тщетности произнесенных им молитв.

Однако и эта благодать не чувствовалась совершенной.

— Чего же еще мне не хватает? — шепотом поинтересовался у своего ангела былой школяр. Затем пару минут подождал, прежде чем со слегка выбивающимся из общей благолепной канвы скептицизмом уточнить пришедший в готовый воспринимать небесное разум ответ. – А не рано ли еще просить о счастливой смерти? То есть…

— Рано мой мальчик, слишком рано, — легла на плечо знакомая ладонь. – К тому же зачем? Ведь в избранной тобой доле всякая гибель радостна – пока способствует вящей славе Божией и человеческой.

Сперва вздрогнувший парень облегченно обмяк и лишь с трудом подавил в себе желание припасть к на деле бесплотной руке благодетеля и наставника, без всякого сомнения способного вывести заблудившегося ученика из поглотившего его лабиринта.

— Если же душа твоя жаждет большего общения с Творцом, — меж тем продолжал воитель, — то воистину нет выбора лучше, нежели молитва Святого Игнатия.

Возьми меня, Господи, возьми всю мою свободу, мою память, ум и всю мою волю – огнем вспыхнули в голове слова…чтобы тут же погаснуть, подавленные испугавшимся юнцом. Как и всегда.

— Сожалею, но я…не чувствую себя готовым, — со стыдом признался потенциальный дворянин, вставая и оборачиваясь. – Не ощущаю…достоинства, необходимого для…

— Вздор, ибо ты избрал величайший из возможных вне Святой Матери жребий – странствующего рыцаря, — возвысил голос могучий старик и продолжил с ласковым укором. – Да и разве обещание отца ордена Спасителя нашего Иисуса Христа чем-то отлично от уже данного тобой?

— Позвольте рассказать вам о происшедшем в ваше отсутствие, — поспешил сменить тему прячущий глаза былой студент и, не дожидаясь ответа, начал вываливать на благодетеля полученные за последние два дня сведения о сем странном месте и его обитателях, естественно проявив свойственную ему разумность и опустив некоторые особо вопиющие, да и вообще всякие порочащие коня детали. Как по причине уважения к Понту, так и из опасения, что разгневавшийся поборник всего чистого и святого немедленно утянет подопечного прочь из «оплота разврата» и тем самым лишит шанса разобраться в происходящем.

В конце концов, о лжи речи не идет – имеет место лишь небольшое, вполне оправданное и совершенно невинное утаивание части неприглядной и, откровенно говоря, не несущей никому ничего хорошего правды. А значит и греха в том нет, правда ведь?

— Воистину, славные и великие новости принес мне ученик! – даже более воодушевленно, чем обычно возгласил сэр Рыцарь по окончании рассказа. – Ибо разве возможно наставнику услышать более приятное ушам, нежели известия об успехах наставляемого? Да еще и совершенных без помощи и направления со стороны убеленных сединами!

Потенциальный дворянин недоуменно уставился на с чего-то неожиданно возрадовавшегося его, прямо скажем, не самым вдохновляющим поведением могучего старца. И сие недоумение уж чересчур явно проявилось на лице.

— Дитя мое, вы видимо и сами не вполне понимаете, сколь великолепная благодать снизошла на бывшего лишь два дня назад обычным оруженосцем, — по-отечески потрепал ему шевелюру собеседник. – Потому как и говорящий с вами, несмотря на все свои клонящиеся к закату годы, на месте слушающего бы сейчас плясал и возносил хвалу Господу нашему Дарующему и Матери Милосердной.

Морщинистая ладонь вытерла с поблекших от груза времени, но всё еще светящихся умом, глаз скупую мужскую слезу.

— Ведь не совершивший ни одного сколь-либо значительного подвига и даже не покрывший себя вечной славой на полях сражений мальчик уже получил благословение Небес, лишь немногим уступающее искомому им званию странствующего рыцаря – а именно посвящение в наши великолепные ряды от самого Принца Короны! – могшая бы заменить собой целой солнце радости улыбка.

И новый тупик для бывшего школяра. Причем на сей раз капитальный и как обычно заключающийся в целом ворохе порожденных таинственной мудростью учителя противоречий. Ноги не удержали всего этого веса и опустили былого студента на постель.

Однако очищенный молитвами от всего лишнего мозг не собирался просто так сдаваться.

— Он ведь лошадь…- начал парень с главного.

— Конь! – возвысил голос Его Милость. – Великолепнейший из жеребцов и герой, на твоих глазах сразивший дракона! Да и разве имеют подобные мелочи хоть какое-то значение, когда встреченный тобой не иначе как по особой милости предводителя небесных воинств архангела Михаила воитель несет на себе печать благороднейшего происхождения, уступающего первенство лишь королю!

— Но…

— Молю вас, сын мой, не позорить седин своего наставника и оставить сии пустые сомнения, — всплеснул руками бронированный дух. – Ибо кому как не нам, странствующим рыцарям, должна быть очевидна бессмысленность, тщетность и пустота плотского пред духовным? И пусть даже ваш благодетель имел бы вид осла – данный от самого Господа нашего Всевидящего титул вознес бы его на недосягаемую и самому высокому простолюдину высоту!

Так, ладно, пытаться апеллировать к возможной недостоверности полученной информации не только бесперспективно, но еще и опасно. Нужен иной путь. Юноша схватился за голову и начал яростно пролистывать толстенький томик своих возражений, ища чего-нибудь не относящегося к природе «посвятившего мальчика в рыцари Крон-принца», найдя искомое странице этак на третьей.

— Н-но в-ведь ак-колады не было, — запинаясь от избытка сведений, выдал былой студент и продолжил более уверенно. – Меня не ставили в ночное бдение, не давали ни причастия ни наставления, не опоясывали мечем, не благословляли…

— Вздор! – встопорщил усы не желающий выходить из-под власти иллюзий учитель. – Я вижу у тебя клинок на поясе, слышал молитвы во тьме, а синяки от куле…

— Он сказал не «будь храбр», а…

— Одно и то же! – чуть ли не закричал чрезвычайно недовольный его упорством старец. – Ибо всякий мужчина должен являть собой образец отваги и благочестия. Что же до прочих твоих абсурдных претензий, то ровным счетом таким же образом возможно обвинить десятки делами доказавших своё рыцарство героев в отсутствии у них позволяющего творить подвиги звания, — патетичность вышла на новую высоту. — И неужели же мой собственный ученик способен пасть столь низко, чтобы лишить давшего ему новое имя и судьбу благодетеля права посвящать в защитника рода людского из-за каких-то ничтожных расхождений в обрядах!

— То есть, мне теперь должно называться Бестолочью? – с недовольством, обычно не прорывающемся в беседах с открывшим ему мир дворянином, уточнил закипевший парень. – Просто по той непреодолимой причине, что некий саблезубый конь, назвавшийся Принцем Короны…- школярское стремление к точности формулировок рыпнулось, — то есть, на самом-то деле…

— Ни слова больше, — выставил перед собой раскрытую ладонь посуровевший рыцарь. – Я запрещаю тебе и молю твоего ангела вразумить своего несмысленного подопечного и спасти от заполнивших неокрепший ум происков Нечистого. При первом же удобном случае надо будет попросить служителя Святой Матери наложить на хулителя епитимию и попросить провести покаяние…но это потом. А сейчас ученик обязан встать, препоясать чресла свои возведшим его на немыслимую высоту мечем и войти к сеньору, дабы на коленях вымолить у него прощение за произнесенные ныне недозволенные речи.

— Но ведь…

— Встать! – загремел сэр Рыцарь подобно трубам Последнего Суда.

Ноги сами распрямились под воздействием сего призыва, мгновенно приведя юношу в требуемое положение, после чего руки также вполне самостоятельно начали натягивать на себя разбросанную по полу одежду, не забыв в итоге и про клинок.

Однако затем начались новые проблемы…

— Так ты и в первую же ночь по посвящении предпочитаешь услаждать собственную плоть мягкой постелью и белой простыней, вместо почетного и достойного бдения у двери своего благодетеля, — сокрушенно покачал головой сразу будто постаревший на пару десятков лет наставник. – О Создатель Небес! За что Ты отвратил взор Твой от сего несмышлёного ребенка, позволил Дьяволу овладеть его помыслами?

— Сейчас-сейчас! – заторопился бывший школяр, не на шутку взволнованный и буквально выбитый из колеи сим прежде ни разу не слышанным от учителя горестным воплем, поспешно затем вываливаясь из комнаты. – Я быстро Понта найду и сразу за всё извинюсь, только не печальтесь, милостивый мой господин.

— Скорее! – подтолкнул потенциального дворянина не на шутку разбушевавшийся и даже кажется слегка размывшийся герой. – Ибо минута во грехе – это отданная врагу всего доброго жизнь!

И понислась…вернее, он понесся по успешно очищенному от фонарей коридору, ориентируясь лишь по ушедшему довольно далеко звуку погрома-переезда. У самой лестницы поскользнулся на оставшемся без ковров полу и пересчитал хребтом ступеньки, однако спокойно поохать и покряхтеть не дала Его Милость, вновь погнав несчастного идиота вперед, к прощению и искуплению за так и не сказанные где-то у себя в комнате слова.

Должны быть со стороны это представление даже выглядело забавным: врывается в кучу тащащих куда-то утварь рабочих полоумный парень с мечом и выпученным глазами и начинает орать нечто невоспроизводимое. Хорошо хоть Ожд откуда-то высунулся – грузчики явно не были настроены на понимание и наверняка бы просто поколотили вылезшую из ниоткуда помеху по достижении ею сколь-либо значимой величины надоедливости. Двурукий сделал былому соратнику по поиску потерянного кабинета новое «куле», приведя тем самым в чувство, и не слишком вежливо поинтересовался причиной безобразия.

— Понт? – выдохнул прижатый к стене и буквально загрызаемый совестью и концентрированным осуждением наставника «рыцарь». – Где?

— Хрен знает, — серьезно отозвался видимо проникшийся его паникой человек, делая уменьшенный вариант местного приветствия. – Пару часов назад заходил проверить погрузку, а потом слинял…

— Куда? – с сердечной мольбой во взгляде вцепился в собеседника несчастный мученик. – Срочно!

— Да не знаю я! – отпихнул былого студента охранник. – Большой П нам не докладывается – и честное слово, шел бы ты спать.

— Мне очень нужно! – вновь попытался вступить в близкий контакт юноша, снова получив отказ действием.

— Если так уж невтерпеж, — с опаской глядя на него исподлобья, начал Ожд. – То можешь попробовать сорок первого – хотя он вряд ли в курсе — или Ее, — нервный кивок в сторону окна на втором этаже. – Вот только я очень, ОЧЕНЬ тебе не советую…

Окончания рекомендации парень уже не услышал, рванув в указанном направлении и молясь про себя о том, чтобы наставник наконец отвернулся, перестав буквально выжигать ему нутро исполненным вселенской печали и разочарования взглядом. Эта часть дома оказалась вычищена подчистую – бронзовые украшения с дверей и то сорвали. Оставленный без единого светильника коридор встретил его кромешной тьмой, лишь слегка разбавляемой слабым свечением со стороны лестницы. Волей-неволей пришлось снижать скорость и прощупывать пространство перед собой, что спасло былого студента от пары пакостей в виде разлитой по полу скользкой жидкости – лишнего подтверждения непрофессионализма поленившихся даже слить масло из фонарей грузчиков. Подъем же на второй этаж ощущался как восхождение к небесному свету...

— Кого я вижу! – весело приветствовали его наверху «ангелы». – Неужели это наша самая свежая Бестолочь бежит ко мне как угорелая? А где же ваша впечатляющая усталость?

Прислонившийся на минутку к стене, дабы перевести дух, человек вздрогнул – уж очень странно было слышать в этом голосе столько эмоций. Да и не приглушаемая более плащом чарующая мелодичность тоже не способствовала ясности. Подняв же глаза, он увидел едва различимый в полутьме слева от окна силуэт, по которому с уверенностью можно сказать лишь одно – плаща на ней в данный момент нет. Факт наличия чего-то другого еще надо проверить…

— Милостивая госпожа, скажите пожалуйста, куда ушел мистер Понт, — изгнав пришедшие не вовремя, да и вообще не туда измышления, обратился потенциальный дворянин к дочери хозяина особняка.

— Своеобразный объект для ночных поисков, — с легким смешком заметила преподавательница, кажется поднимаю руку к лицу. – Впрочем, не думаю, будто папочка сам захочет тебя видеть. Он взрослыми мальчиками не интересуется.

— Умоляю вас! – сделал шаг к ней парень, заталкивая вглубь сознания еще более неподобающую омерзительную мысль, за которую наставник вовсе бы потребовал отлучить его от Церкви. – Мне совершенно необходимо с ним встретиться и оно никак не может подождать до утра.

— Неужели? – с вызвавшими в нем некие животные позывы нотками уточнила так и не назвавшаяся представительница женского рода. – И чем же новая игрушка готова ради того пожертвовать?

— Всем! – вопреки приказам не успевшего очухаться мозга выпалили уста, а глаза сами собой скосились на удовлетворенно кивнувшего старца. Давление совести сразу ослабло — зубастая зверюга отошла в сторону, тем не менее продолжая угрожающе щерить окровавленные клыки.

— Ну-ну, — музыкально усмехнулась собеседница и смолкла.

Парень вдруг ощутил, как по нему скользит оценивающий взгляд. Причем не из самых приятных. Он только-только набрался мужества уточнить (по сути — опровергнуть) последнее заявление, как осмотр завершился и из тени показалась изящная, выглядящая в свете отсутствующего светила изваянной из алебастра ладонь, поманившая юношу следом за устремившимся во тьму коридора силуэтом. Вариант «не идти за ней» не рассматривался по целому ряду не зависящих от него причин.

Так начался долгий и весьма трудный в следствии зачастую полного отсутствия освещения путь сквозь особняк. Кем бы или чем бы не являлась таинственная проводница, а глаза у нее небось не хуже кошачьих – ориентировавшийся исключительно на ритмичное тихое звяканье и стук каблучков «рыцарь» наверное раз двадцать натыкался на различные препятствия, лишь ощупью обнаруживая в итоге узкие щели для движения дальше. Впрочем, возможен вариант с отличной зрительной памятью и давним проживанием в поместье.

Которое кстати оказалось на удивление большим, глубоким и, в начавшейся за большой железной дверью частью, неприятным. Под держащимися на всякий случай за стены руками то и дело проскальзывали какие-то слизни и мхи, ноги постоянно чавкали разлитой по полу ровным слоем жижей, воздух настолько влажен, что его можно пить, а нос чуть ли не воет от бьющего в него зловонья…

— Сюда, — крохотная искорка неясного происхождения осветила невысокий колодец шагах в десяти от бывшего школяра. – Их Зубастость внизу.

Подобравшийся поближе ученик опасливо глянул на уходящие в глубину ржавые ступеньки и таки несмотря на всё негодование сэра Рыцаря по поводу промедления решился уточнить:

— А что вы имели в виду под готовностью пожертво…

— О, ничего серьезного, — с очаровательной небрежностью отмахнулась едва различимая дева. – Просто лень было бы тратить время на всяких бесхребетных просителей – да и папочка бы не одобрил…- предвкушающий смешок и блеснувшая в слабом свете улыбка.

Ну ладно: выбора-то особого нет. Да и с чего бы ожидать какой ловушки от вроде бы симпатизирующей ему наследницы спасителя? Парень не без некоторой доли брезгливости схватился за край проема и перемахнул через бордюр – чтобы оказаться под новым ударом возмущенного таким совершенно неподобающим и крестьянину хамством наставника.

— Молю простить мои манеры, о прекрасная госпожа, — склонился перед дамой мгновенно выпрыгнувший обратно юноша. – Открывшаяся мне дивная красота и не иначе как ниспосланной самой Святой Девой милость помутила разум и…

— Забей, — с некоторым замешательством в голосе прервала его незнакомка, с никак не ожидаемой от столь тонкого профиля силой толкая былого студента вниз. – И лезь давай.

— Если такова ваша воля, — разочарованно оборвал «рыцарь» давненько заготовленный, но до сих пор ни разу не использованный по-настоящему поток куртуазностей. – Однако позвольте хотя бы поблагодарить вас, о…

Неудобная пауза.

— Фаль, — вдруг разрешил уже ставший привычным конфликт силуэт, обходя горловину. – Можешь звать меня, Фаль.

Чуть не упавший в черноту под ним от внезапной откровенности потенциальный дворянин мигом забыл про все любезности, заодно с просьбой передать лампу, вместо того спросив сразу суть:

— Это имя? То есть…

— Ага, — отозвался сзади мелодичный голос, сопроводившийся неприятным скрежетом. – И не волнуйся: новой игрушке просто не представится шанса использовать его против носительницы.

— Ээээ…- замялся с чего-то почуявший себя крайне неуютно оруженосец. – В каком…

И тут свет исчез – потому как колодец с грохотом накрыла стальная и, как показали тут же предпринятые попытки ее поднять, очень тяжелая крышка.

— Бестолочь же сам хотел найти папочку, — с издевательской лаской пропело с той стороны ужасное чудовище в ответ на его вопли и требования открыть. – Передавай ему кстати привет – если конечно найдешь.

Радостный и не сулящий уже начавшему совершенно не благолепно орать ученику смех и явственные удаляющиеся шаги поставили точку на вопросе открытия ставшего внезапно чрезвычайно неприятным, буквально неприемлемым ни под каким соусом, лаза. Пришлось думать.

Долбиться головой о железный лист в палец толщиной – слишком глупая стратегия даже для него. Надеяться же на возвращение отрезавшей ему путь назад мерзавки вовсе бесперспективно. Волей-неволей, а придётся-таки опуститься на самое дно…

— Ваша Милость? – вспомнил о наставнике излишне поспешливый ученик.

А в ответ – тишина. Глаза также никак не определяют наличия поблизости полупрозрачного духа великого героя, некогда снизошедшего до шефства над скромным библиотечным червем. И причину сего оставления долго искать не нужно, ибо она скорее всего сокрыта в его безобразных воплях по поводу открытия люка. В общем, всё как всегда.

Окончательно лишенный тем самым всякого выбора человек стал аккуратно слезать, тщательно прощупывая каждый невидимый во тьме железный стержень, прежде чем опустить на него свой вес.

Спуск оказался прямо-таки неправдоподобно долгим – он насчитал почти триста ступенек, причем даже не от крышки, прежде чем ступня ощутила вместо очередной металлической палки покрытую чем-то хрустящим плоскость. Причем касательно польности последней сомнений не возникало: непонятно откуда взявшийся минут пять назад мертвенно-бледный свет без каких-либо проблем позволял рассмотреть небольшую, засыпанную животного происхождения мусором, площадку. Крысиные черепки, маленькие изгрызенные косточки, кусочки меха – ничего пугающего. Успевший навоображать себе поджидающих его внизу кошмарных страшилищ ученик, испытал немалое облегчение под соусом легкого разочарования.

Впрочем, всё ведь еще впереди. Хорошо хоть возможности заблудиться пока не наблюдается: из комнаты имелся лишь один не заваленный здоровенными валунами и не опутанный зловеще выглядящей паутиной выход, точно напротив лестницы. Пыли кстати нет. Подозрительно.

Оруженосец встряхнулся, привычно выкидывая из головы очередную пригоршню лишних мыслей, обнажил клинок и по возможности тихо направился в неизведанное, почти сразу впрочем замерев у порога, дабы рассмотреть остатки косяка и петель. Судя по всему, некогда данный тоннель закрывала толстенная, почти воротных размеров, дверь, кою выворотило и унесло с собой нечто очень сильное и большое. Причем довольно давно – что слегка успокаивает, однако не то чтобы очень.

Последовавший за тем коридор оказался еще более запоминающимся и живо воскресил в памяти рассказы о знаменитых чумных гробницах и захоронениях особо древних благородных родов – не муку же хранили во всех этих некогда наверняка покрытых вязью стенных нишах. Вот только куда делись гробы? Или хотя бы истлевшие тела? То есть, ими явно пользовались – клочки одежды (или плоти) и определимые лишь на ощупь царапины не дадут соврать.

Ладно – и так и так иного пути, кроме как глубже в могилу, на данный момент не предоставлено. Да и скажем честно: идти мимо гробов и скелетов было бы куда неприятнее…

Вдруг до него донесся странный шорох. А сразу затем – едва ощутимый и обострившимся до предела от страха слухом стон, в коем неким шестым чувством обнаруживалась боль. Нога сама собой сделала шаг назад и мгновение спустя получила за то одобрение рациональной части мозга. Вот только рыцарская доля личности нынешнего внезапно посвященного не согласилась с подобным положением вещей и, после заранее обреченного сопротивления, послала затрясшегося от ужаса человека в стремительный забег к неизведанной, но определенно нуждающейся в помощи цели.

Один поворот, второй, третий. Пустые ниши, хруст мусора под подошвами, потускневшее до состояния полутьмы освещение, грязные стены с выбоинами и трещинами, разбитые вазы и полуразвалившиеся ящики – и его будто бы разносящийся на километры в окружающей тишине топот за которым лишь чудом удалось услышать повторное шебуршание из проносящейся мимо кучки мусора.

Вошедший в болезненный раж парень чуть не упал при торможении, знатно ушибившись плечом об угол и едва не выронив при этом оружие. Неведомый звукоиспускатель притаился, разумно решив не привлекать к себе внимание ругающегося сквозь зубы и размахивающего мечом долговязого незнакомца.

— Не бойтесь, — быстро зашептал также осознающий нежелательность привлечения к себе излишнего внимания «рыцарь», обращаясь к успевшей дискредитировать себя горке битого камня и глины. – Клянусь честью, что не обижу вас и воспрепятствую даже самому дьяволу, буде он попытается поднять на вашу красу свою нечистую…- тьфу ты – с чего у него вообще на язык пришла эта речь? Для Дамы ведь предназначалась, а там может вообще крыса и страждущий на деле в соседней куче.

В любом случае, прерываться уже поздно, а потому стремительно окунувшийся в раздражение оруженосец продолжил без всякого выражения нести околёсицу, машинально наклоняясь дабы разворошить не спешащий отзываться мусор. Мысли о появившейся необходимости снова выдумывать единственное и неповторимое приветствие к встрече с пленительницей его сердца смогла заслонить собой и жуткий коридор и закрытый люк и тот факт, что он вообще-то пришел не просто так, а ради чьего-то спасения. И в этом не присутствовало ничего особо удивительного, учитывая сколько времени ему понадобилось на разработку предыдущего, ныне являющегося безнадежно использованным и потому непригодным для применения в столь давно ожидаемой ситуации…

— Кто..?! – только и успел вскричать погрузившийся в себя и одновременно в отбросы бывший школяр, когда из последних внезапно донесся отвратительный вопль, более всего смахивающий на визг спятившей лисицы.

В ту же секунду из груды вырвалось нечто размером с небольшую собаку и ударило склонившегося человека в грудь, да с такой силой, что былой студент чуть не перекувырнулся через себя, распластавшись в итоге на весьма болезненно встретившем его полу. Небрежно удерживаемый клинок отшвырнуло в сторону и в мгновение ока обезоруженный юнец и не попытался его поднять, будучи заворожен ужасающим зрелищем – видом носатой окровавленной головы, медленно поднимающейся к потолку на перепончатых крыльях.

С явным усилием выправившись, неведомая страсть окинула лежащего человека исполненным звериной злобы взглядом единственного глаза (второй выбили, причем явно буквально пару часов назад) и раскрыло усеянную уродливыми клыками-мотыгами пасть, издав новый омерзительный визг. После чего рванула на него.

Тело успело среагировать и подставило под удар некую вытащенную из кучи железяку, тут же попытавшись вскочить на ноги – вот только чудище тоже оказалось не лыком шито и, не имея возможности атаковать зубами из-за застрявшей во рту жести, стало бодать несчастного доброхота и бить его летными отростками, в то же время старательно выталкивая импровизированную пробку длиннющим языком. Тут по счастью в дело вступил мозг и таки скоординировал своего носителя для пары успешных оплеух, завершившихся отшвырнувшим тварь в сторону смачным пинком, заодно, увы, освободившим противнику главное орудие.

Приоритеты пришлось расставлять быстро – вместо подъема руки яростно замолотили по округе вслепую, стремясь найти хоть чего-нибудь пригодное для самозащиты, в то время как глаза сосредоточенно следили за готовым в любой момент снова напасть монстром. И будущее показало правильность подобной тактики – потому как подходящий инструмент таки успел найтись, причем как раз когда попытавшийся обмануть «рыцаря» ложным маневром враг ринулся к его животу.

Великолепный удар, со всем доступным в лежащем положении замахом, послал завопившую от боли гадость в полет к противоположной стене, с радостью принявшей влетевшую в нее голову. Сочный шмяк – и демон с подвыванием и чем-то вроде ругани ретировался, не решившись более вступать в конфронтацию с оказавшейся неожиданно и для нее самой зубастой добычей.

Потенциальный дворянин проводил противника взглядом и облегченно вздохнул, обмякнув затем на куче хлама. Внезапное противостояние завершилось быстрее, чем тормозящий разум успел осознать его в полной мере, а потому только сейчас забившая юношу дрожь выглядела слегка нелепо. Впрочем, надолго она не задержалась, почти сразу уступив место облегчению и гордости за свой первый по-настоящему самостоятельно выигранный бой. Без руководящей длани Его Милости или клыков Понта. Упоительное ощущение, даже несмотря на малость противника и ноющую от возлежания на горе выпирающего где не надо хлама спине. К сожалению, последний фактор скоро перевесил прочие и поднял-таки возомнившего себя героем юнца на ноги.

Произведенный в процессе поднятия краткий анализ положения выдал неутешительный результат: а именно, что ситуация не стала ни на грамм лучше. Более того – ухудшилась как минимум появлением одной здоровенной дыры на штанах и кучей ее меньших товарок в остальном платье, не говоря уже о той весьма неприятной вероятности, подразумевавшей не просто отступлением безтельной головы, а отправление твари за вот-вот намеренной вернуться и загрызть его подмогой. Стал быть, надо делать ноги.

Придя таким образом к определенного рода умозаключению, парень вздрогнул и начал поиск так не вовремя выроненного меча, коий достаточно быстро обнаружился в паре метров от некомфортного «лежака». Но стоило протянуть к нему руку, как наклонившийся за своим имуществом человек внезапно обнаружил в ней нечто прежде опущенное слабо работающим после встряски сознанием…

— Господи Иисусе! – старая, совершенно лишенная плоти и несущая на себе явственные следы зубов бедренная кость полетела обратно в кучу, в то время как показавший неслабые задатки в прыжках с места бывший школяр вжался в противоположную от нее стену.

За последующие несколько минут взбудораженное воображение успело нарисовать на месте горы хлама чуть ли не гекатомбы обглоданных скелетов, причем неизменно женских и детских. Вновь взявший вскоре бразды управления в собственные «конечности» разум, слегка икая, поправил подчиненного, явив носителю ту же кучу по большей части строительного мусора.

Да и вообще – будто бы ему трупов видеть не доводилось! И ведь и вскрывать тоже пару раз пришлось, ну вернее, надрезы сделать…одно и то же! Смерть – абсолютно нормальное и неизменно приходящее к любому живому существу явление, ни в коей мере не несущее в себе какого-либо зла, а только единственно производящее круговорот материи в природе и отправляющее души на суд Создателя в среде людей, а потому и бояться ее последствий нет ни малейшего резона…

Так и продолжая мысленно успокаивать чего-то никак не желающие приходить в норму нервы, «рыцарь» по возможности медленно поднял-таки клинок и пошел дальше по коридору, мысленно кляня себя на чем свет стоит и кусая губы от досады по поводу отсутствия шанса вернуться в такое уютное и безопасное поместье. В распухшем от измышлений сознании даже мелькнула позорная хула на сперва втравившего во всё это, а затем бросившего ученика в самый ответственный момент наставника, по счастью оказавшаяся быстро выметенной прочь.

В общем, к моменту возвращения седоусого старца, оруженосец уже имел почти приличный, в духовном смысле, вид и нашел-таки силы не бросится к нему на шею с испуганными воплями. Вместо этого он чинно и благородно склонил голову и почти спокойно принес извинения за недостойные дворянина поведение и слова. И только после этого взмолился о помощи.

— Не бойся и не страшись, о мой юный друг, — отмахнулся с внушающей облегчение уверенностью учитель. – Ибо ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем. И если Бог с нами, то кто против нас?

— Никто, — счастливо выдохнул парень, машинально пытаясь придвинуться поближе к бесплотному духу. – Ни одна живая душа.

— Истинно так, — важно кивнул Сэр Рыцарь, всё же снизойдя до успокаивающего похлопывания протеже по плечу. – Касательно же того прискорбного недоразумения с наследницей твоего благодетеля, то не могу не заметить, что ты помимо прочего проявил ни коим образом не украшающую мужа поспешность в суждениях. Главным образом – в решении, будто сия прелестная особа желала моему ученику зла.

Потенциальный защитник добра и справедливости поперхнулся.

— Очевидно же, — начал оглядывать окружение одоспешенный старик. — Она, в снизошедшей не иначе как от самой Святой Девы мудрости, всего-навсего направила кажущегося нерешительным юношу на путь истинный, сразу за тем лишив дьявола возможности помутить ему разум страхами и не дать врагу всего правого отвратить нового слугу своего достойного отца от приличествующего случаю славного деяния, — только-только собравшегося возразить былого студента срезал брошенный из-под кустистых бровей острый взгляд. – Не забудь извиниться и перед ней за допущенный тобой по наущению Нечистого недозволенные речи, — новый взмах полупрозрачной руки. — И хватит тратить время попусту.

Дальнейшее путешествие по погруженным в полутьму коридорам пошло куда веселее – приятно всё же иметь в попутчиках ни много ни мало, а собственного небесного покровителя, способного одной левой свалить всадника вместе с конем. Да и вообще, сам факт нахождения рядом хоть кого-то явно прибавлял перетрусившему оруженосцу как душевных, так и телесных сил, а казавшийся последним путь прямо на глазах трансформировался в некое подобие легкой, но могущей таить в себе немалые выгоды и даже вероятность свершения чего-то великого, прогулки. А потому открывшееся перед ними в первом же зале кровавое зрелище оказало на пару искателей лишь незначительное впечатление.

— Омерзительные отродья Ада, — скривив в гримасе отвращения губы, сделал абсолютно верный и никем не оспариваемый вывод старик.

Юноша согласно кивнул, машинально вытирая о камни носок сапога, за мгновение до того использованный для переворачивания одной из валяющихся в немалом количестве на полу демонических голов. Убиты недавно – внутренняя жидкость не успела свернуться. У большинства повреждены крылья – видимо неведомые бойцы отлично знали этих тварей и, не поддавшись панике, сразу принялись лишать чудищ единственных ответственных за перемещение конечностей. Некоторые безглазы, причем не похоже, чтобы в органы зрения кидали ножи или резали. Скорей уж возникает ощущение, будто некий изверг выдавил их. Неприятная мысль.

— Они налетели на оборонявшихся со всех сторон, — меж тем объявил оглядывавший помещение дух. – Небось до того прятались по норам да щелям, стремясь подстеречь беспечного путника и напасть прежде, нежели несчастный успеет подготовиться к защите. Трусы и подлецы, — ближайший труп отправился в полет, звучно чавкнув о стену. – Кто бы ни был их победитель, он определенно совершил богоугодное деяние, освободив сей тракт от этих извергнутых Бездной, недостойных самого завалящегося погребения разбойников – однако тебе, сын мой, от того лишь хуже, — задумавшийся парень удивленно поднял бровь. – Ибо сей великолепно подходящий к званию начинающего рыцаря подвиг ныне навеки потерян и нет в том вины кого другого, кроме как собственной твоей неторопливости.

Неуверенный кивок-поклон. Ну а чего тут скажешь?

— Однако же не унывай! – призвал его удовлетворенный жестом наставник. – Ибо где есть место одним презренным прислужникам Зла всегда найдется уголок и для других – а значит мой ученик еще имеет шанс прославиться пусть и в столь малом, но всё же достойном и нужном деле, как освобождение здешних дорог от отвергших истины Государства и Бога негодяев.

«Бестолочь» вздрогнул и окинул комнату взглядом. Тут их пара десятков – каким чудом ему устоять против такой-то оравы, буде они еще тут обитают?

— И тем более полно нам стоять посреди сего поля битвы и лицезреть результаты чужой доблести, — столь воодушевленно продолжил воитель. – Поспешим же показать Небесам и Землям нашу!

Возражений или пререканий неуёмный герой дожидаться не стал, вместо того сразу без малейших раздумий погнав оруженосца вперед. Попытка указать хотя бы на факт наличия прочих выходов из залы ни к чему не привела…до тех пор, пока прямо за углом выбранного коридора не обнаружился завал, так что возвращаться и обследовать остальные арки им всё же пришлось.

К великому сожалению, могущих быть использованными тоннелей набралось аж три. И как показало краткое обсуждение, аналитический подход к решению подобных проблем также находиться вне мироощущения благородных сословий. Сэр Рыцарь просто-напросто предложил воспользоваться ближайшим проходом, не сделав и малейшей попытки разобраться и найти хоть какие-то признаки пребывания в округе Понта. Спасибо по крайней мере за позволение былому студенту потратить пару минут на поиски, которые правда также не дали никаких результатов – пыли, дабы в ней оставались отпечатки, нет, кровью тут заляпано всё подряд, пометин на стенах нет (ну или если с трещинами и царапинами, то целые сотни) и так далее.

В общем, пришлось-таки воспользоваться первым предложенным вариантом. За первым же «положимся на Божью милость» последовал второй, затем третий, четвертый, пятый – одни и те же одинаковые тоннели с нишами по бокам, кувшинами и ящиками. Разве только гробов стало всё же несколько больше. Ни конца могилы, ни следа искомого коня, ни даже хоть какого-то противника, могшего пусть отступлением указать направление. И еды, естественно, никакой.

Прокля…в смысле, «уважаемая» Фаль. Еще и ужин из-за ее поучений пропустил.

Впрочем, в его вознесшейся в конце первого часа к небесам тихой мольбе скорее слышалась просьба о воде, ибо пересохшая из-за всех этих перипетий и страха глотка ныне напоминала собой Синай.

Как ни странно, а вопреки всем ожиданиям вконец утратившего веру и погрузившегося в отчаянье студента, его вопли таки оказались услышаны – еще через несколько часов брожения Святая Матерь улыбнулась своим заблудшим детям, послав в очередной комнате-развилке натекшую с потолка лужу. Краткие сомнения по поводу пригодности ее для питья развеял произнесший над жидкостью краткую молитву наставник, сразу затем заявивший о несомненной чистоте очищенного Богом. Нельзя сказать, будто оно так уж успокоило бушевавшие в голове бывшего школяра воспоминания о южных болезнях, однако жажда всё же оказалась сильнее осторожности.

Утолив же физиологическую потребность (с трудом – прежде такой дряни ему пробовать никогда не доводилось), оруженосец не стал вставать, вместо того прислонившись к мокрой стене и обняв сам себя за плечи – такое на него вдруг накатило отчаянье. Причем не столько о современном положении, сколько обо всем произошедшем за последние дни. Впрочем, одно лишь дополняло и воплощало другое.

Ведь за красивой обложкой таинственных и умопомрачительных тайн скрывалась не просто мрачная, а ужасающая явь – он в ловушке. Клетке, если быть точным. Как и сотни тысяч несчастных до него. Таком же лабиринте, только не в виде рано или поздно долженствующих закончиться гробниц, но в куда более ужасающем переплетении самых тканей бытия – от материи до знания. И неоткуда ждать милосердия…

— Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты меня оставил?! – поскакал по пустым залам и переходам исполненный смертной тоски крик, а по лицу издавшего его юнца полились непрошенные слезы.

Старец, разумеется, и не подумал бросаться его успокаивать – просто встал рядом и смотрел на пытающееся совладать с собой ходячее позорище, не проявляя ни гнева, ни сострадания. Будто бы «рыцарь» внезапно ушел из поля зрения героя, перестал существовать и более не имел возможности как-либо оскорбить взор духа доблести своим омерзительным видом. И от того становилось только хуже.

— Ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем, — неожиданно тихо повторил цитату наставник минут пятнадцать спустя, положив бесплотную руку ему на волосы. – А уныние – грех.

— Я знаю, — сглатывая попадающие в рот соленые капли, отозвался парень. – Простите.

— Пустое, сын мой, — отмахнулся представитель старшего поколения с какими-то странными нотками в голосе. – Ибо вина в твоем достойном искреннего сочувствия состоянии в немалой степени возлежит на мне. Как-никак, я был тем дитем Создателя, который показал тебе ныне выбранный в судьбы тяжелый, неподъемный для большинства путь…- прикрытый едва заметной подбородок ушел вверх.

Слезы мгновенно высохли, однако удивленно-поспешные попытки разубедить учителя всё равно окончились провалом – эта благородная душа с обычной твердокаменной стойкостью уверилась в том, что причиной нытья явилось резко пришедшее осознание собственной неподходящести для титула странствующего рыцаря и сопутствующее данному озарению сердечное раскаянье. И теперь уже по вздернутым к потолку седым усами безмолвно текли прозрачные слезы, падая с них и растворяясь в воздухе где-то на уровне груди.

Душераздирающее зрелище.

— Если ты и правда жаждешь успокоить душу мою, о пошедший по стопам сего слуги Божия отрок, — наконец проявил реакцию седой муж спустя неопознанный отрезок времени, без предупреждения опускаясь на колени. – Итак, обратимся же к Господину нашему с мольбой о мире для душ наших и мудрости Его для умов.

Былой студент послушно принял подобающую ситуации позу.

— Бог, единый в Пресвятой Троице, волею Твоею и по благодати Твоей Ты доверил нам детей, — с хрипотцой в голосе начал дух. — Молим Тебя о них, спаси их и сохрани.

С некоторым неудовольствием вновь обнаружившийся себя в положении ребенка «рыцарь» невольно поежился, а затем постарался выбросить неуместные мысли, сосредоточившись на главном.

— Сыне Божий, Иисусе Христе, сохрани веру детей наших, даруй благодать верности Тебе и не позволь сойти им в жизни на неверный путь.

Где-то глубоко внутри засосала давняя, с чего-то вдруг решившаяся раскрыться в столь неудобный момент обида. На тех, кто действительно мог и должен был бы просить за него Спасителя. Однако же пренебрегших. И времени не обратить вспять.

— Дух Святой, Боже, даруй детям нашим свет Твой в исполнении ими своих обязанностей и научи их служить Богу и ближним. Дай им силы преодолевать трудности и соблазны.

Вдруг до очистившего наконец свой разум от всего ненужного человека дошло, что слышанный еще минут десять назад тихий перестук ныне слышен более чем явственно. Более того – источник его очень и очень близок. И множественен.

— Боже укрепи и поддержи нас, родителей, дабы наше слово попадало в сердца наших детей, и было подкреплено примером жизни.

Отличный момент для благодарной мысли в адрес наставника оказался поглощен другой, более насущной проблемой – а именно ВЫШЕДШИМИ ИЗ-ЗА ПОВОРОТА СКЕЛЕТАМИ.

Одетые в лохмотья останки людей без следа мяса или кожи, по неизвестной причине не желающие разваливаться. С дубинками в руках.

— Еалю…-неразборчиво проблеял забывший даже задрожать от страха парень, непроизвольно пытаясь потрясти бесплотного спутника. – Ыиаааа…

— Помоги нам оберегать наших детей и желать им добра. Пробуждай и поддерживай в нас дух веры, — спокойно продолжал не заметивший прохождение сквозь себя чужих рук герой. — И дай нам и детям нашим однажды созерцать Тебя, Триединого Бога, в вечной радости неба. Аминь.

Незваные гости явственно похрустели, обменялись взглядами пустых глазниц и начали медленно подбираться к коленопреклоненному оруженосцу.

— Ваша милость! – чуть ли не фальцетом зашипел не могущий отвести от них глаз юноша. – Они идут ко мне, сделайте же…

— Разговор со Спасителем выше беседы с любым земным царем, — нравоучительно заметил собеседник, не поднимая век. – Смири какую бы то ни было поразившую тебя нужду и препоручи ее Господу – Он Сам позаботится о тебе…

— Но…

— Молчи, — строго оборвал его насупившийся наставник, всё так же не замечая успевших окружить их мертвяков. – Ибо многое готов я простить ради обещания своего – но не недостаток веры. И если уж мой ученик смеет сомневаться в защите Божией молящемуся, то нет более смысла и надежды ему в обучении, а мне – в наставничестве.

Сделав таким образом суровый выговор, он затянул «помилуй меня», а не-живые меж тем придвинулись вплотную. Дрожащий, чуть ли не теряющий сознание от ужаса бывший школяр спрятал лицо в ладони и как никогда в жизни горячо зашептала слова на латыни, путаясь в окончаниях и безбожно перевирая ударения. А перед мысленным взором стояла и стояла картинка лежащего на камнях тела с размноженной головой.

Вот на плечо легла хладная длань…

— С Понтом? – раздался мрачноватый голос.

Потерявший на пару мгновений дар речи парень ощутил себя на седьмых небесах от внезапно снизошедшего из ниоткуда спасения и смог лишь выдохнуть краткое «да».

— Пошли, — вылетела из черепа пригоршня праха и три пары костяных рук подняли обмякшего человека на ноги.