Необычное Задание, или, BlackWood, не трогай пони

Глава VI

*Лицам до 18 лет читать не рекомендуется, хотяяя, кого это, мать вашу, останавливало?!*

“Чейнджлингхолд. Замок Кризалис”

Рома судорожно блуждал во тьме своего отравленного разума. Хоть врачи всеми силами пытались вывести пациента из смертельно опасных объятий комы, они не могли достичь хоть каких-то значимых результатов. Над Чейнджлингхолдом уже давно царила ночь, но медперсонал и не думал уходить, так как все боялись, что их дорогой пациент может умереть. Недавние прогнозы становились все мрачней с каждым часом. Сон мог перейти на дни, а там уже и на недели. Кризалис не находила себе места, она металась по больничной палате и винила себя за произошедшее. Королева подходила ко всем докторам, спрашивая у них о состоянии чуть не погибшего друга, пусть она вдруг и решилась нагло продавить на него своими далеко идущими амбициями. Так как разговор у них не дошел до темы любви между людьми, то она очень сильно боялась, что это вполне нормально для человеческого организма, хотя все же её больше пугала неизвестность. Увы, никто так и не смог разобрать неизвестные чейнджлингам символы на “накопытном” браслете человека, отчего они и не знали об отравлении сероуглеродом. Кобылка сидела возле кровати Ромы, когда позади нее послышался скрип открываемой двери.

— Доктор, Вы пришли! Прошу вас, сделайте все, что в ваших силах, он не только единственная надежда всей нашей расы, но также и мой… друг! – воскликнула королева, встречая прославленного врача Чейнджлингхолда – Гиппократиума. Весь остальной персонал молча покинул палату, так как они знали любовь маэстро к одиночеству и режиму тет-а-тет с пациентом. В ответ на столь важные слова, знаменитый специалист лишь кивнул, ведь будь это даже сама Селестия, он должен быть хладнокровным и собранным. Благо Кризалис знала о таком отношении доктора к работе, иначе посчитала бы такое поведение неуважением к ней и к ее другу, если даже не больше, чем другу. Пожилой чейнджлинг неспешно подошел к пациенту и начал осматривать его. Королева никак не могла понять его заинтересованных хмыканий и странных вздохов. Кризалис поймала себя на непонятном желании треснуть этого напыщенного индюка по голове, так как тот совершенно не желал сообщать ей о своих умозаключениях. Тем временем, Гиппократиум стал проверять жизненные параметры человека, методично исследуя его тело с помощью одного сложного заклинания присущего его работе. Тело Ромы окутало зеленоватое сияние, после чего человек начал дергаться в конвульсиях. Из его рта потекла струйка крови. Это стало последней каплей терпения Кризалис, отчего она приготовилась испепелить этого “целителя”. На изящном роге королевы начал разгораться неслабый серо-зеленый огонек. Глаза загорелись довольно устрашающим изумрудным пламенем. Весь ее вид стал показывать лишь одно – неистовую злость и желание защитить любой ценой.

— Ушел от него, живо! Стража, сюда, схватите этого предателя! – взревела кобылка, но увиденная картина, вмиг заставила ее пожалеть о своих словах. На кровати сидел Шестаков, который нервно оглядывал происходящую вакханалию в совершенно незнакомой комнате. У него случился бы дежавю, если не разыгрывающиеся вокруг события. В палату ворвался Онгейл в сопровождении двух тяжеловооруженных воинов в латах. Взмахнув копытом, он указал на доктора. Гиппократиум стоял в совершенном непонимании, он ожидал криков радости или благодарности, но уж точно не ярлык преступника и предателя Роя.

— Я-я не понимаю?! Что такое, почему я преступник? Я же вылечил пациента! Ему нужна была… — но его дальнейшие слова застряли в горле, так как в него врезались два бойца из личной гвардии королевы. Доктор не ожидал этого, из-за чего отлетел к стене, судорожно восполняя выбитый кислород из легких. В ту же секунду, его подхватили с помощью телекинеза и повели к выходу из комнаты под усиленным конвоем. Королева была бы довольно результатом, если бы её так не мучила совесть. До нее дошло, что несчастный жеребец просто хотел помочь, а не навредить. Спецназовец только отходил от комы, но такая смена обстановки несколько обескураживала его мышление. Не менее ошалевшим выглядел и сам Гиппократиум.

— Онгейл, постой, просто я ошиблась в методах нашего доктора. Простите меня, просто мне показалось, что Вы хотели его убить, — пыталась оправдывать королева Роя, опустив свой взгляд. Капитан едва ли не с раскрытым ртом смотрел на эту картину. Несмотря на лояльное отношение к подданным, Кризалис никогда не признавала своих ошибок и никогда не произносила слова извинения. У нее было несколько способов извиниться, например, прислать подарок или письмо, но еще никогда она лично не говорила “простите”. У него появилось стойкое предчувствие того, что пришелец стал каким-то образом влиять на неё.

— Оу, что здесь происходит? Последнее что я помню … блин, всю память отшибло напрочь. Как тогда в этом чертовом Париже, — неуверенно промямлил Рома, потирая болевшую голову. Онгейл подал знак подчиненным, чтобы они вышли из комнаты, а также забрали пострадавшего специалиста. Заметив, что остались лишь они и Онгейл, она не сдержала своих эмоций. Сонный, немного рассеянный и, что самое главное, живой; был для нее сейчас важнее всего на свете. Она снова себя поймала на том, что невольно посчитала его за практически самое милое существо, которое она когда-либо встречала. Единственный, кто удостоился быть самым-самым, была лишь ее младшая сестра Синдел, когда мама впервые позволила ей подойти к кроватке новорожденного жеребенка.

— Ты жив! – воскликнула Кризалис, бросившись обнимать Шестакова. От такого “снаряда” он чуть было не упал с кровати, однако богатырская сила и физическая подготовка в очередной раз выручили его. Ловко перехватив кобылку, Рома крепко ее обнял, не до конца понимая, что она для него значит, но то, что она стала для него больше чем другом, теперь было неопровержимо. Как и всякий голубоглазый, он мог влюбиться буквально в течение двух минут, отчего такая стойкая симпатия к новой “девушке” была вполне объяснима. Ох уж эта пресловутая любовь…

— Прости меня, я прошу тебя понять, я-я не хотела, ты просто так резко вошел в мою жизнь, а-а я уже забыла, что такое любовь… — сбивчиво шептала Кризалис. Тем временем, Онгейл ушел в тень, чтобы не мешать им своим присутствием. Конечно, он понимал, что это несколько неприлично и вульгарно, но необходимо было лично присматривать за королевой, ведь неизвестно, чем все могло закончиться. Капитан был очень старой закалки, про таких говорят “старая косточка”, будучи одержимыми своей верой в отечество и королеву. Все в роду капитана являлись защитниками королевской семьи, так что верная служба родителям Кризалис, а затем и ей самой, стала его священным долгом. Украдкой, он с удовлетворением наблюдал за столь приятной ему сердцу сценой. Старый воин всегда желал Кризалис только лучшего, ибо она смогла дать капитану новую цель в жизни, а также поспособствовала женитьбе с его возленной Вероной. Капитан какой-то год назад стал никем, опустившись на дно своего горя и самобичевания, но копыто помощи Кризалис пришло совершенно неожиданно, впрочем, даже для него самого.

— Да-да, я тоже безумно тебя рад видеть, Кризи, вот только... что все-таки со мной произошло, хотя дай-ка подумать … — неуверенно произнес человек. Он увидел свой КПК на прикроватном столике, отчего догадка образовалась сама собой. Он потянулся и взял наручный гаджет, на котором стал просматривать журнал диагностики выданной центральной системой жизнеобеспечения костюма. Было не совсем удобно, так как другой рукой нужно было обнимать пони. Но вот, после выполнения пары небольших манипуляций, ему открылась правда.

— Эмм, Кризалис, а вы случаем не припасли где-нибудь сероуглерод? – невинно спросил Рома, с опаской поглядывая на Онгейла. К его глубокому сожалению он понял, что все оружие и практически все спецобмундирование у него забрали. С другой стороны, мысль о взятии в заложники кобылку он сразу же отбросил, поскольку чувствовал все ее переживание, ведь стук сердца выдавало с головой. Кризалис была на грани блаженства, ибо Рома не отверг ее и не разозлился за произошедшее, хотя последний вопрос внес в ее голову семена сомнения.

— А причем тут химия? – недоуменно спросила королева. Она знала таблицу химических элементов, а также то, что можно соединять ее содержимое, но чего-чего, а держать все это в своей комнате?

— Этот прибор показывает, что я был отравлен высокой концентрацией сероуглерода. Я не знаю, как это произошло, но не могла бы ты принести мои вещи? Я хотел бы надеть костюм, так как в нем есть встроенная система вентиляции воздуха. Может быть, мне придется уйти, это все довольно опасно, надеюсь, воздух не такой… Черт! Алекс и Игорь терпеть не могут шлемы, а уж про безалаберность Димы я вообще молчу! Не дай бог, они забыли одеть хотя бы респираторы! — воскликнул человек. Серьезные вопросы порядком взволновали мозг старлея, отчего тот чуть не вскочил с кровати. Но настойчивый тычок копытом Кризалис вовремя остановил его.

— Подожди-подожди, прошу тебя! Может быть, это не воздух, ведь с помощью этой штуки ты видел своего друга, и он ведь был в порядке. Кома вообще для вас нормальна? Может у вас так принято в ваших отношениях? – протараторила чейнджлинг, лихорадочно ища выход из получившейся ситуации. Она дико боялась выводов человека. Молясь про себя предкам, королева надеялась, что причина всей проблемы окажется совсем в ином.

— Не думаю, ведь тогда бы я не проснулся тем утром. И да, кома для нас не является нормой, тем более в межличностных отношениях. Наверняка, дело в чем-то другом, — задумчиво ответил Шестаков. Он стал вспоминать моменты, предшествующие его коме. Однако, недолго ему пришлось копаться в своей голове, от воспоминаний ему стало неимоверно жарко и душно. Да и приятное пульсирование внизу живота никто особо не отменял. Вскоре он заметил пунцовую мордочку Кризалис, когда “кое-что” стало серьезно пульсировать под одеялом, на котором сидела чейнджлинг. Тем временем, Онгейл быстро понял текущую обстановку, отчего тихонько вышел в коридор, дабы разогнать излишне любопытный народ, чей гомон достиг даже ушей капитана.

— Мда-а, наверное, я должен сейчас извиниться за свое поведение, не так ли? Просто ты такая красивая и милая, а я… – периодически заикаясь спросил Рома. Кризалис, хоть и была неплохой актрисой и могла великолепно обворожить любого, тоже смутилась, так как еще никто не оценивал ее настоящую, без маски. По молодости, будучи лишь принцессой, она неоднократно участвовала в добыче любви. И пусть этот процесс был для нее весьма приятен, она жутко завидовала влюбленным. Однажды она попробовала открыть свою истинную сущность одному понравившемуся ей пегасу. Беднягу потом еле откачали. Все это повлияло на внутренний мир Кризалис, отчего она стала холодной и черствой. Только на свадьбе в Кантерлоте она окончательно поняла, что такое любовь. И пусть она была заинтересована в Шайнинге Арморе лишь в качестве инструмента для выполнения своего плана, это не отменило того факта, что Кризалис хотела бы такую же крепкую и сладкую любовь. Тот терпкий вкус любви Шайнинга Армора она еще долго вспоминала с некоторым придыханием. Впрочем, пускай она не озвучивала это вслух, но любовь Ромы была в стократ слаще и вкусней, отчего королева буквально таяла в этой неге из вкусов и ароматов.

— Тебе не за что извиняться. Ты добрый и чуткий. Ты прекрасно умеешь слушать. Если бы ты был пони… я бы отдала все силы для того, чтобы ты меня полюбил. Увы, ты человек, отчего даже и не посмотришь на такое чудище, как я... Наверняка многие считают, что я монстр, пускай, ибо нас никто и никогда особо не любил. Может быть, это когда-нибудь изменится, хотя, кого я обманываю? Я наверное никогда не найду такого же красивого и доброго, как ты, — пустив предательскую слезу, прошептала Кризалис. Она дико боялась того, что из-за нее будет страдать, наверное, самое дорогое ей существо после родителей, ну и сестры. Впрочем, о первых она и подумать боялась, не хватало еще больше разрыдаться в этот тяжелый миг! Много эмоций сменилось на лице Шестакова, начиная от сомнения, и заканчивая абсолютной уверенностью. Схватив покрепче кобылку, он не выдержал давления своих чувств. Эмоции бушевали в нем, требуя выхода наружу. Голос разума ушел прочь, освобождая более низменные, хоть и более одухотворенные, мотивы. Будь он прежним, то это никогда бы не случилось. Они были совершенно несовместимы даже в характерах, какая там физиология! Но все изменил лишь один сокровенный взгляд двух изумрудных глаз...

— По боку правила, к черту все недомолвки, пошла нахер эта опасность! Я тебя люблю. Ты самое главное, что есть в моей жизни! Пускай, мы с тобой знакомы только два дня, зато это были два самых счастливых дня в моей идиотской жизни! – Воскликнул Шестаков, впивась поцелуем в губы чейнджлинг. Её самой главной мыслью было “О предки, он любит меня! Меня!” перед моментом, который она ждала всю свою жизнь. Поддавшись мягкой неге, Кризалис ответила на поцелуй. Их губы сомкнулись в жарком танце, обыгрывая каждое па на этом многогранном и столь сладком поприще. Это была кульминация чувственного единения Ромы и Кризалис. Рубикон был пройден, теперь не было хода назад, их чувства оказались взаимны. Все было как в сказке, пускай ту и оттеняла их тяжелые судьбы королевы и солдата. Когда кончился нежный поцелуй, наступило время для более изысканного французского. Чувства Кризалис взорвались феерией красок, когда она почувствовала терпкий привкус соли. Как оказалось, она случайно поцарапала своим клыком губу Шестакова. Заметив то, что натворила, королева попыталась разорвать столь сладостный момент, но человек не хотел прерывать поцелуй по вине какой-то глупой и досадной царапины, у него бывали ранения и похуже, отчего его руки не позволили отдалиться любимой. Он был отдать все, чтобы она была счастлива, из-за чего был готов терпеть любую боль и муки. Поняв реакцию Ромы, она умилилась его поступку, отчего снова отдала всю себя во власть этого необычайного момента ее жизни, пусть и проявляя больше осторожности в обращении со своим “особенным пони”. Длинный язычок, повинуясь каким-то сокровенным порывам, Кризалис исследовал ротовую полость человека, доставляя Роме множество приятных ощущений, которых он никогда и не испытывал. Нежность с пылкой страстью гармонично слились воедино, что было странно для первого поцелуя. Но Рома был по своей натуре крайне отзывчивым, отчего тоже не сидел сложа руки, так как и сам проделывал тоже самое, дополняя это, прошу прощения за каламбур, поглаживанием рукой по ее крупу. Приглушенный вздох королевы был приятным комплиментом действиям усталого от долгого отсутствия женского тепла спецназовца, чье тело требовало близости с его любовью. Теперь Шестаков отбросил все свои предрассудки и лишние мысли. Кризалис была его женщиной, его любимой, второй половиной его души. Любой, кто попытается отнять ее у него, познает всю ярость человека, нашедшего новый смысл в жизни. Примерно такие же мысли вертелись в голове и у самой кобылки, чья страсть, старательно заглушаемая все это время, разгоралась пламенем любви. Скрывая свою чувственность, эти двое одиноких созданий отдались друг другу без остатка. Кризалис напрочь забыла отключить перекачку энергии, отчего кристаллы-конденсаторы чуть не взорвались от чрезмерного напряжения от полученной силы любви. Инженеры ошарашенными глазами смотрели на показатели их приборов, попеременно гадая об установке новых кристаллов. Им было невдомек, что придется проследить за потенциально опасными механизмами всю оставшуюся ночь...

Ночь в Чейнджлингхолде.

Рейтинг: 18+

На землю государства чейнджлингов снизошла благодатная ночь. Ее проявления на просторах огромной пещеры заметить было очень просто: свет кристаллов становился темней, а шум большого города тише. Все чейнджлинги спокойно расходились по домам, заканчивая свой рабочий день. Их место занимала бдительная стража, охранявшая покой обычных граждан. Ночной Чейнджлингхолд был весьма удивительным местом. Сочетая в себе таинственность подземного города со столичным статусом, он мог ненавязчиво показать всю свою красоту, величие и шарм. Самым же поразительным в нем было то, что будучи столицей целого государства, Чейнджлингхолд был сравнительно небольшим и аккуратным. Все его жители знали друг друга в лицо, но самое странное было в том, что, будучи жителями столицы, они не выказывали ни толики снобизма или презрения. Тихий и спокойный городок в центре небольшой страны. Конечно, он был не единственным, существовали и многие другие поселения чейнджлингов, но замок королевского рода все же находился именно здесь. Ночь медленно вступала в свои права, и мало кто будет спорить о том, что это – самое романтичное время, время любви…

Еще очень долго продолжался сладкий поцелуй Кризалис и Ромы, и, даже будучи знакомыми лишь два дня, они неестественно быстро привыкли к своему союзу. Пускай они иногда и делали ошибки, но это не могло помешать им наслаждаться этим моментом. Воистину, им казалось, что они были созданы друг для друга.

Поглаживания Ромы становились все более настойчивыми, отчего Кризалис начала нетерпеливо постанывать прямо во время поцелуя. Это было одним из самых незабываемых для неё моментов, подобного ранее она не чувствовала. Постепенно поцелуй становился более страстным и горячим, так как человек стал своим языком исследовать ее острые клыки, что приводило их хозяйку в восторг. Поначалу кобылка очень стеснялась своей опасной челюсти, но Рома быстро показал ей, что это не может быть препятствием в их отношениях. Даже более того, его это только возбуждало. Одной рукой человек мягко сжимал и иногда пощипывал ее круп, а другой поглаживал Кризалис по спине. Оказалось, что даже отсутствие знаний по массажу не испортило этого действия, наоборот, любой эквестрийский спа-салон отдал бы горы золота за такого работника. Каждое прикосновение пальцев приводило королеву в дикий и неописуемый восторг, который сопровождался волнами тепла у нее внизу. Чейнджлинг побаивалась сделать первый шаг по этому манящему пути, боясь показать себя чрезмерно распутной и нетерпеливой. Почувствовав настрой любимой, Шестаков начал продвигать руки ближе к ее заветным местам, но именно в этот момент у них кончился воздух, отчего они нехотя прервали поцелуй и переход на более высокий уровень отношений. Меж ртами двух любовников образовалась ниточка слюны, но медленный чмок Кризалис убрал этот ненужный атрибут. Впрочем, она не ограничилась только поцелуем. Не удержавшись, чейнджлинг лизнула любимого по лицу. Соленый пот приятно отозвался на ее языке. В это время, человек снова продолжил победоносный поход своей руки, даруя кобылке все больше и больше наслаждения.

– Ммм, а ты ничего на вкус, солененький такой, – снова повторила довольная кобылка, переводя дух и сдерживая себя от слишком громких стонов. Она была готова повторять это снова и снова, так как все достоинства человека стали одновременно и её тоже. Руки Ромы стали еще ближе, отчего Кризалис томно прикрыла глаза.

– Пфф, что может быть хорошего в поте? Вот твой вкус лучше, просто незабываемое сочетание из корицы, шафрана и мускуса. Мда, что за чушь я несу, ах, ну может, потому что все влюбленные так делают, – усмехнувшись, ответил человек. А для того, чтобы придать моменту больше романтики, он переместил руку ей на голову, дабы мягко погладить по ее гриве, как будто она была человеческой самкой. Кризалис заурчала от удовольствия, зачарованно глядя на предмет своей неудержимой страсти. Королева на миг задумалась, “а не околдовал ли он меня случаем”, судорожно вспоминая свою свадебную операцию со схожим сюжетом. Впрочем, ее волновала не опасность, а честность в их отношениях, так как все стало заходить слишком далеко, чтобы что-то изменить. Она решила выяснить все здесь и сейчас. Посмотрев на улыбающегося человека, который задумчиво разглядывал контуры ее тела, Кризалис решилась.

– Рома, а ты меня любишь? Только прошу, честно и предельно ясно. А лучше… посмотри мне в глаза, – проговорила королева, применяя свою магию подчинения. Рома внимательно посмотрел в глаза Кризалис, и в ту же секунду в его глазах зажегся маленький, едва заметный зеленый огонек. Увы, имплантаты находились в шлеме, который находился где-то далеко.

– Что ты хочешь узнать? – немного несвязно спросил Шестаков, бездумно глядя в глаза чейнджлинга. Огонек был намного слабее того, который играл бликами в глазах Шайнинга. Королева заметила это свойство, которое явно говорило о слабой восприимчивости к контролю этих существ. Применяя свою магию, она черпала огромную и неиссякаемую силу своей любви к нему, но и её с трудом хватало.

– Ты меня по-настоящему любишь? – властно спросила Кризалис, применяя свой бархатный королевский баритон.

– Ты смысл моей жизни, и я тебя очень сильно полюбил… – монотонно произнес снайпер, едва не пуская слюни на простыню. От нахлынувших теплых эмоций, а также огромного чувства стыда за содеянное, она заплакала. Потеряв контроль над своим любимым, она крепко обняла его, а затем уткнулась ему в грудь. Когда зеленый огонек полностью исчез из глаз человека, тот конвульсивно дернулся и открыл замутненные глаза.

– Что… что произошло? Такое ощущение, будто я просто отрубился… Надеюсь, я тебя не обидел своей глупой выходкой? Блин, не дай Бог это та же фигня. Может, мне лучше стоит пойти? – все больше и больше распаляя панику, проговорил Шестаков. Такой ход событий еще сильнее расстроил спецназовца, так как он чувствовал себя ужасно виноватым. Кризалис уже навзрыд плакала, отчего соленые ручейки скатывались по мускулистому животу солдата. Не раздумывая, он обнял ее еще крепче, дабы поцеловать в лоб и показать, что он с ней рядом и никому не даст в обиду.

– Прости-прости-прости, это я виновата. Я полная дура и лицемерка, я позволила себе не поверить в искренность твоих чувств. Я слишком часто обманывала, и просто... просто разучилась верить в любовь. Поверь, я очень сильно полюбила тебя, но… все это вышло так резко, что я даже стала сомневаться, а правда ли все это? Я применила к тебе свою магию, чтобы узнать все… – судорожно прошептала чейнджлинг, сглатывая предательские слезы. Взгляд ее изумрудных глаз скользил по подбородку любимого. Увы, Рома сохранял полную неподвижность, не опуская свой взгляд на кобылку. Это было самым страшным испытанием в ее жизни: казалось, что весь мир потускнел. Кризалис приготовилась уйти, но стоило дернуться из объятий, как привычная хватка остановила ее. Ситуация приобретала эффект дежавю, так как ранее подобное между ними уже было.

– Ну и куда же ты пошла? – вернув себе былое добродушие, спросил Рома.

– Я-я-я, я просто подумала, что ты скажешь мне исчезнуть, ведь я тебе не поверила, а затем и вовсе практически предала, – тихо произнесла Кризалис, чья любовь практически искоренила ее старые привычки правления и общения. “Старая” Кризалис наверняка бы попыталась обдурить человека, чтобы в ее копытах оставался этот родник любви. Она даже не поняла, что Рома действительно околдовал ее, но колдовство это было сотворено лишь магией двух одиноких сердец. Любовь — странная штука…

– Ну, раз проверила, то так и быть, я не против. Но учти, в следующий раз я прошу предупреждать о подобном. Я… я надеюсь, прошел твое испытание? – сначала веселым и примирительным тоном начал Шестаков, но последняя мысль мигом сдула его улыбку. Он начал срочно думать о том, что для него значит эта кобылка. Выходила довольно странная ситуация, ибо такой резкий и сумбурный роман казался для него ненормальным как со стороны логики, так и со стороны психо- и физиологии.

– Нет, ты прошел его на отлично. Будучи под магическим гипнозом, ты сказал: “Ты смысл моей жизни, и я тебя очень сильно полюбил”. Я таких красивых слов никогда не слышала, еще никто не любил меня такую, какая я здесь, – тихо ответила королева, под конец речи указав на собственное сердце. Ее слезы тихо капали на простыню, нагнетая и без того драматичную ситуацию. Это стало последней каплей терпения человека: самокопания принесли только тонну ненужной информации, поэтому он решил наплевать на голос разума. Вытерев слезы с ее мордашки, он нежно посмотрел ей прямо в глаза.

– Запомни раз и навсегда, я люблю только тебя, тебя и точка! Никто и никогда мне больше не нужен! Да, раньше я любил одну девушку, безумно любил, но она предала меня, выбрав другого. С тех пор я заглушил шепот сердца, но тут появилась ты, и я не знаю, может ты моя судьба, может ты подарок с небес, но меня буквально тянет к тебе как магнитом. Кризалис, я люблю тебя, – едва не переходя на крик, восклицал человек, глядя в глаза любимой. Чейнджлинг снова заплакала, но теперь уже от счастья.

– Я тоже тебя люблю, счастье ты мое, мой особенный пони. Прости меня за то, что я поставила твои чувства под сомнение. Это глупо и оскорбительно. Надеюсь, ты меня простишь, – сказала Кризалис, чье настроение улучшилось из-за слов любимого. Потрескавшееся было сердце чейнджлинга вновь пронзительно застучало от такого поворота событий.

– Ну, я поду-у-умаю… ха-ха, конечно же, как я могу иначе? Да и обижаться на столь прекрасную девушку… кобылку – просто глупо. Ты у меня такая красивая, – проворковал Рома, поглаживая Кризалис по щеке, отчего та заурчала как кошка. Ласкаясь об его руку, она наслаждалась этим моментом, ведь теперь она наконец нашла того, кто полюбит ее. И это был не падающий ниц подданный, не бегущий в ужасе пони, а просто герой ее сердца, очарованный душой и красотой кобылки. Большего пожелать она просто не могла, да и не хотела. Все мысли о попавшем в ее копыта источнике любовной энергии вмиг рассыпались в прах. Зачем, если все, чего она хочет – это быть рядом с ним, любить его и может даже завести жеребят. По крайней мере, у нее уже появлялись кое-какие планы по этому поводу.

– А знаешь, я ведь могу заплатить за свою провинность… Хм, хотя нет, ты же у нас любишь пассивность. Ложись-ка поудобней! – приказала королева, яростно вырываясь из объятий и толкая Рому на кровать. Почувствовав нотку власти, Шестаков изрядно завелся. Вся ситуация начинала казаться ему довольно интересной и многообещающей. Кризалис встала на кровати, хищно оглядывая покрытое одеялом тело любимого. Облизнувшись от своих сокровенных мыслей, она стянула одеяло вниз. Первое, что попало в ее поле зрения, было то, что она вожделела уже довольно продолжительное время, обладатель которого был настолько напряжен настолько, что нервно теребил пальцами правой руки. Составив в уме хитрый план, чейнджлинг решила сыграть в небольшую игру, дабы еще больше отдалить сам процесс. Мотивом для этого действия было многое, и самым важным являлся банальный страх, ведь Кризалис ещё ни разу не ложилась ни с кем в постель, а единственное ее утешение заключалось в прочитанных романах с несколько «вольным» содержанием. Она склонилась над телом Шестакова, яростно раздумывая над первым шагом. Выходила весьма щекотливая ситуация: либо она попробует то, что у неё так разыгрывалось в голове, либо начнет с предварительных ласк, которые были не столь страшны. В первом случае она покажет себя распутной пони, а во втором – лишь оттянет момент. Недовольный стон Ромы оторвал ее от размышлений. Она посмотрела на его грустное лицо, c которого все же не уходила небольшая хитринка, отчего ей в голову пришел довольно интересный и заманчивый план.

– Поцелуй копыто, да, и оближи его хорошенько, иначе не получишь сладкого! – немного натянуто процитировала Кризалис свою любимую героиню из романа “Любовь с первого удара”. Но, тем не менее, это подействовало, ибо приказной тон и предварительные действия всерьез возбудили настрой человека, что очень ярко отразилось на его ауре. Чейнджлинг, не веря своим глазам, протянула копыто к тянущемуся Роме. Схватив копыто двумя руками, спецназовец стал старательно покрывать оный своими осторожными, но вместе с тем агрессивными поцелуями, будто это была девичья рука. Проходя своими губами каждый участок, он приводил Кризалис в неописуемый восторг и возбуждение. Он делал то, о чем она попросила не из жалости, страха или выгоды, а просто потому что любил и хотел сделать ей приятно. Она почувствовала новые, еще более обильные, волны тепла внизу живота. Не сдерживая себя в эмоциях, она начала приглушенно стонать. Тем временем, Рома дошел до ее дырочки на копыте. Осмотрев ее, он начал раздумывать о назначении оной.

– Ах, как же хорошо, ты молодец, оближи внутри дырки, она очень чувствительная. Выполняй, и тебя ждет хороший подарок, – своим фирменным грудным голосом произнесла Кризалис, которую едва ли не трясло от нахлынувшей на нее страсти. Хитро посмотрев на любимую, человек охотно повиновался, ибо такие приказы он всегда был рад исполнить.

– Как прикажешь, любимая, я весь твой, – ответил Рома, приступив к действию. Высказанная фраза всерьез заставила Кризалис задуматься. Она поняла, что может быть доминантной самкой, но перебарщивать и превращаться в Темную Властительницу не стоило, иначе Рома не поймет и обидится. От этих мимолетных соображений ее отвлекло приятное ощущение на копыте. Человек мягко и тщательно покрывал поцелуями всё, до чего только мог дотянутся, не сдерживая себя в своих порывах. Предполагая там наличие шерсти, он приготовился к не самым приятным ощущениям, но видимо сегодня Природа была на его стороне: внутри копыта была голая черная кожа. По Эквестрии ходил довольно глупый миф, который твердил об исключительном использовании этой дырки. На самом деле, чувствительность объясняется довольно просто: кожа в этом месте очень мягкая и тонкая, при этом там было много нервных окончаний, которые в своей совокупности могут позволить умелому любовнику подарить его половинке немало приятных моментов. Поцелуи Ромы беспрестанно покрывали разгоряченное ласками копыто, пусть пока и ограничиваясь столь приятной ложбинкой, отчего человек чувствовал довольно странный вкус, объяснению которому он не мог дать. Это было нечто среднее между корицей и черникой. Данное сочетание не было для него противным, никак нет, скорее наоборот, для него это было весьма необычным и ярким. Снайпер довольно быстро приноровился в этом деле, совершая довольно занимательные фигуры, отчего Кризалис стонала все громче и громче. Пускай таким образом ей не нельзя было пройти весь путь до конца, но зато она получала большое наслаждение. Да и самому Роме тоже было все это весьма выгодно, ведь он делал приятное своей любимой, а ее счастье было для него превыше всего. Выйдя из уютного "каньона", он стал покрывать поцелуями все копыто чейнджлинга, благо Кризалис была чистоплотной, да и грязь в замке была вне закона. Человек, наконец, понял всю суть ее шкурки, которую он раньше считал хитином. Как оказалось, кожа кобылки была схожа с простыми представителей семейства лошадиных, отличиями же служили очень-очень короткая шерстка и некоторые расхождения в физиологии. Кризалис не замолкала ни на секунду, ибо так приятно ей не было никогда. Заниматься любовью с любимым жеребцом, что может быть лучше? Королева поняла – время настало.

– Ложись, ты хорошо поработал, а значит, настало время для твоего подарка, который ты заслужил, – томно произнесла Кризалис, снова опрокидывая Рому навзничь. Шестаков закрыл глаза, ожидая соединения двух тел, и каково же было его удивление, когда вместо этого кобылка начала свои предварительные ласки. Почувствовав прикосновение язычка в области паха, он открыл глаза и недоуменно посмотрел на любимую, которая старательно покрывала поцелуями его нижнюю часть тела. К чести сказать, там все было идеально выбрито от любого намека на волосы, ибо регламент Warface накладывал свои условия на тело бойца. Шестаков не рассказывал об этом моменте, когда ранее у них проскальзывала тема о волосяном покрове людей, так что Кризалис сочла это совершенно нормальным явлением. Чейнджлинг не переходила к самому главному шагу, ибо очень боялась сделать первый шаг. Она панически смотрела на самое сокровенное, чей вид не сулил ничего хорошего. Она, конечно же, была удивлена столь необычной конусовидной формой, которая серьезно отличалась от обычных тупоголовых гениталий. Королева была озадачена тем, что исходный размер, который был представлен еще в их самую первую «встречу», оказался куда больше. Она привыкла к совершенно иным стандартам, от которых лишенные магии люди были несравненно далеки. Гениталии пони и чейнджлингов, а впрочем, и всех остальных, были скрыты магией. И лишь когда самец желал спариться с избранницей, проявлялось то, что некогда было тайной. Такая система позволяла вести нормальный и не привязанный, как у людей, к одежде образ жизни. Тем не менее, сейчас ситуация развивалась по-другому: Кризалис была настолько испугана, что уже заранее приписала этой части тела функции быстрорастущего острого копья. Перед ее глазами плыла картинка, где этим приспособлением он порвет ей в клочья все внутренние органы.

— Дорогая, может не стоит, давай повременим с этим? – неуверенно произнес Шестаков, перехватив испуганный взгляд любимой. Но вместо того, чтобы прекратить это, она перешла решительно ринулась языком на сам ствол. Для нее этот вопрос стал своеобразным вызовом, который лишь подстегивал желание показать всю свою любовь. Кризалис осторожно целовала и вылизывала сантиметр за сантиметром, попеременно поглядывая на Рому, который блаженно прикрыл глаза. Кобылка выводила разные замысловатые фигуры, периодически обводя язычком каждую пульсирующую жилку. Решив провернуть одну старую задумку, которую она также почерпнула из книг, Кризалис подарила свою ласку и любовь и столь любопытному конусу, что и отличал Романа от любого другого обитателя этих земель. Больше всего ей понравилась дырочка в центре пресловутой «головки»: когда она проводила по ней языком, вся «конструкция» забавно подрагивала, словно её ударяли током. Рома предполагал, что ее язычок окажется шершавым, но, как показала практика, у кобылки он был гладкий и оттого очень нежный. Человек был на грани блаженства от каждой ласки любимой. Шестаков еле сдерживал себя от самого показательного комплимента в честь любви кобылки, старательно представляя себе очень нелицеприятные картинки прошлого, зачастую связанные с его работой.

– Кризи, если ты не хочешь, чтобы я прям тут… кончил, может, займемся более практичными вещами? – глухо произнес Рома, сжимая зубы. Услышав замечание, Кризалис прекратила свои действия, а дабы помочь, начала дуть на результат своей работы. В течение этих блаженных минут она растеряла всю свою боязнь к этой части тела. Наоборот, она изрядно завелась, периодически представляя себе сцены с более глубоким исследованием столь понравившейся ей вещицы.

– Фух, походу прошло. Кризалис, ты просто нечто. Хотя, если учесть то, что у меня давно никого не было… а точнее, никогда никого не было, то... – все также приглушенно и блаженно высказался Рома. Чейнджлинг внимательно посмотрела на любимого. Её подобное откровение и удивило и... порадовало. Она была у него первой, и это не могло её не радовать. Теперь они были отданы друг другу навечно, и то, что Шестаков никогда не сможет сравнить её с другими кобылами только еще больше радовало Кризалис в столь незабываемую ночь.

– У тебя тоже никого, ммм, не было? Ты же говорил про какую-то "девушку", – всё недоумевая от полученной информации, сказала кобылка. Она прокручивала в уме всю сложившуюся ситуацию. Рома тихонько похлопал по кровати рядом с собой. Кризалис легла рядом с любимым, приготовившись услышать его историю.

– Эх, Лена Парчова… Она была необыкновенной девушкой. Золотоволосая, красивая и просто очень милая, она была моим светочем, всем для меня. Когда я ее видел, то происходило то, что происходит со мной сейчас, когда я смотрю на тебя. Сердце стучало в стократ сильней, а душа словно рвалась ввысь. Это было незабываемо. Увы, что мог дать ей обычный студент, когда рядом всегда есть более крутые и богатые мужчины. Ты, наверное, подумаешь, что я банально застукал ее с каким-нибудь очень крутым перцем, но это было немного не так. Мы находились на стадии лучших друзей, но я не скрывал от нее свои чувства, правда и она была… целомудренна, что ли? Лена не позволяла нашим отношениям перерасти в нечто большее, время было не то. Может, она тоже любила меня, и может, повернись все по-другому, я бы рядом с тобой и не лежал сейчас, а жил где-нибудь в Омске или Ханты-Мансийске с большой семьей... Впрочем, почему бы не попробовать осуществить это здесь? – хмыкнув от придуманной им идиллии, он чмокнул Кризалис в нос, отчего та мило захихикала и прижалась к нему. Рома повернул голову и стал пространно смотреть на потолок, так как его разум вспоминал события очень большой давности. – Ну так вот, о чем это я. Ах да. Все изменил один человек, а точнее, цепочка событий с этим человеком. Это был очень богатый мужчина из нашего города, он тоже полюбил Лену, но, заметив нашу привязанность, достойно отступил. Он не строил козней, не дробил наш намечающийся союз, он просто прекратил свой флирт, когда узнал обо мне. Наверное, это и был бы мой Хеппи Энд, но, как оказалось, судьба благоволила ему. Семья Парчовых была весьма обеспеченной и счастливой, даже в те смутные годы им не требовалось выживать, отчего и ко мне они относились благосклонно. К сожалению, несчастье подкралось незаметно. Я не знаю, что за болячка проявилась у тети Наташи, мамы Ленки, просто в один прекрасный день она слегла в больницу, и на кону была ее жизнь. Тогда нужно было очень много денег на операцию, но даже при их обеспеченности, Парчовы не могли выплатить эту бешеную сумму. Я старался как мог, все до последней копейки тащил к ним. Недоедал, работал в свободное от учебы время, но и этого было мало. Лену… Лену это просто разбило, она потеряла всякую надежду, а моя поддержка уже не могла спасти ее от уныния и от того рокового шага. Тогда, тем чертовым февральским вечером, мы встретились в последний раз. Она много плакала и банально боялась смотреть мне в глаза, а на все мои вопросы она отвечала лишь рыданием. Я предполагал самое худшее, и вот, когда мне кое-как удалось ее успокоить, она воскликнула: “Прости, Рома, но между нами все кончено. Я знаю, что ты меня очень любишь, но я не могу, поверь. Пойми, ты бедный студент, который никогда не сможет пробиться в люди, а я просто…”. Это разбило мне сердце. Я не стал орать и делать что-либо, я просто ушел, пытаясь справиться со своим горем. Первой мыслью было банально напиться и покончить с собой, но тут меня словно осенило, что это будет слишком глупо, ведь не для того же я родился, чтобы вот так наплевать на собственную жизнь из-за всего этого. Несомненно, эта мысль очень долго до меня доходила, ведь я слишком сильно любил ее. Было ощущение, что сердце разорвало на куски, и что я уже никогда не смогу найти свое счастье. Тогда я и замкнулся в себе. Ты просто не видела меня раньше, когда все невысказанное я оставлял глубоко внутри. На следующий день я узнал, что Лена стала встречаться с тем самым богатым человеком, а уже через две недели они объявили о своей помолвке. Когда мне принесли приглашение на свадьбу, я было хотел его сжечь, но, как оказалось, я не зря сохранил его, поскольку там было письмо, в котором Лена написала свои прощальные слова. Она действительно бросила меня, а точнее, поставила все точки над нашей “дружбой”, из-за денег, но совсем не из-за простого благосостояния. Она выходила замуж лишь только потому, что ее супруг сможет оплатить лечение мамы. Лена очень и очень много раз просила у меня прощения. Она понимала, что разбила мне сердце и растоптала мои чувства, но увы, это было необходимо в данной ситуации. В конце письма Лена пожелала мне найти кого-то, с кем я проживу всю оставшуюся жизнь в любви и согласии. И теперь я здесь, в твоих объятьях, так что, наверное, ее пожелание сбылось, не так ли? – закончил свой рассказ Шестаков, снова повернувшись к любимой, намереваясь чмокнуть ее губы. Кризалис не улыбалась и не выказывала никаких эмоций. Спецназовец даже не на шутку заволновался.

– Я вырвала бы ей гриву и голову, наверное… – наконец-то произнесла чейнджлинг, едва не рыча от противоречивой смеси раздражения и жалости. От выплеска эмоций ее спасла рука Ромы, которая стала тихонько поглаживать Кризалис по голове.

– Я уже не жалею о тех временах. Взамен семьи я получил многое: хороших друзей, интересную работу, приятные воспоминания, а самое главное – тебя. Теперь ты мое счастье, ты моя любимая, и тебя я точно не отпущу, – мягко произнес человек. На глаза чейнджлинга навернулись слезы, и она украдкой стерла их своим копытом. Каково это, быть кобылкой, которую никто и никогда не любил, а теперь слышать такие слова? Именно это и являлось настоящим счастьем – иметь рядом того, кого ты любишь всем сердцем. От нахлынувших чувств она еще плотней прижалась к Роме, стараясь показать свою привязанность и любовь. Но Шестаков расценил это несколько иначе, перенеся Кризалис себе на живот. От такого действия она испуганно пикнула, но после того, как ее задняя нога дотронулась до паха, то все страхи мигом вылетели из головы. Она снова почувствовала то самое напряжение, отчего мысли стали тихо смазываться и стихать, так как хозяйку теперь волновало совершенно иное.

– Я хочу тебя. Я хочу, чтобы ты был тем, кто будет первым и последним моим… любимым в постели, – немного сбивчиво и нескладно произнесла Кризалис. Почувствовав ее решительный настрой, Рома тоже приободрился.

– А ты не боишься? Просто ты была напугана, когда только увидела его. Давай лучше я покажу тебе кое-что… – с этими словами, он переложил ее слева от себя, а затем начал вставать с кровати.

– Ты куда, дорогой? Я что-то ничего не поняла, – недоуменно произнесла Кризалис. Если бы не его слова, то она подумала бы о какой-нибудь особой методике сближения. Закинув ее задние ноги себе на плечи, он склонился над ее животом.

– Увидишь, любимая, увидишь. Ведь не только ты можешь дарить подарки, — спокойно ответил Шестаков, расположив лицо между ее задних ног. Кризалис хотела продолжить расспросы и дальше, но гибкий язык человека, который проскользнул в неё, просто выбил все слова из головы, оставив лишь протяжный вздох. Рома хоть и не имел какого-либо опыта, но просмотр одолженных у Волкова нескольких «особых» фильмов позволил понять некоторые основы того, что он делал прямо сейчас.

– Ох-ох-ох, что… что ты делаешь? – восклицала кобылка между вздохами. Впрочем, это было следствием не неопытности Кризалис, а лишь незнания пони данной методы. И как она только что подумала, что зря.

– Приятное любимой, что же еще? – оторвавшись от действия, сказал спецназовец, но тут же был прерван нетерпеливым стоном кобылки, из-за чего снова принялся за продолжение оральных ласк. Стремясь добавить немного разнообразия, он перестал бездумно водить языком, так как осознал, что хочет действительно сделать любимой приятно. Он знал, что нужно было сделать. Недолго раздумывая, он нетерпеливо лизнул заветную бусинку, что так стеснительно пряталась от любви. Расчет снайпера оказался верен, и стоны любимой стали заметно громче. Кризалис начала неистово вертеться в своём сокровенном экстазе, отчего человеку пришлось обхватить ее бедра руками, зафиксировав тело в одном положении. Почувствовав его хватку, кобылка постаралась вести себя аккуратней и тише. Стараясь избежать слишком сильных криков, она стала закусывать губу, желая избежать лишних ушей. Решив поддержать ее, Шестаков прервался от столь изысканного бутона, чтобы дать любимой немного остыть и успокоится. Но терять время попусту он не желал, и потому страстно оставлял засосы на коже, заставляя и без того разгоряченную плоть принимать немыслимые оттенки красно-черного. Кризалис тяжело дышала после таких процедур, наивно полагая, что прошла все возможные этапы наслаждения, достигнув того самого великого и недосягаемого наслаждения, который был очень ярко описан в ее любимых романах. Самое главное заключалось в том, что она чувствовала себя лучше, чем когда-либо. Чейнджлинг уже начала было подниматься, но небольшой толчок остановил ее.

– Ты думаешь, это все? Кризи, ты что-то уж слишком занижаешь мою любовь к тебе, – недовольно произнес Рома, угрюмо посмотрев не озадаченную мордашку кобылки. – Ложись поудобней

– Может все? Я вроде как достигла оргазма, мне хорошо, а есть и другие способы… времяпровождения, – невнятно произнесла кобылка, пытаясь отговорить своего любовника от продолжения “банкета”.

– Оргазм? Пфф, я хоть и не медик, но точно знаю, что ты банально его не достигла. Поверь, ты не пожалеешь… – с этими словами, он вновь склонился над ее разгоряченной цветком, дабы довести все до логического конца. Кризалис стала дышать намного чаще. Под звук ее громкого стона, язык человека снова проник внутрь, только теперь уже совсем по-иному. Рома не стал обходиться только порогом, он проник полностью, с целью познать свою любимую полностью, всю без остатка. Кризалис громкого стонала от каждого прикосновения, ощущая импульсы зарождающейся волны тепла. Шестаков все сильнее подстегивал эти волны своим хитрым и замысловатым образом. Кобылке становилось все жарче от ласк человека, все ее попытки остановить любимого были грубо заглушены все более учащающимися стонами. Ей казалось, что комната становилась все уже и уже, смыкаясь лишь на них двоих. Поначалу непривычные и неописуемые ощущения превратились в сотрясающие разум “еще” и “больше”. Каково же было ее удивление, когда она почувствовала нити любви, которые словно артерии стекались к низу ее живота. Физиология чейнджлингов была такова, что они не могли показывать свою любовь никому, кроме представителей своего племени, и лишь только королевский род не входит в это правило. Это не было ханжеством, нет, причина была совсем в ином. Королевский род Кризалис являл собой несколько отдельный по виду класс, нежели остальные чейнджлинги. Они могли проецировать свою любовную магию наружу, тогда как другие могли манипулировать ею только лишь между собой и особенным пони. Королева, а очень редко – король, являлась в стране распределителем. Без нее вся система рухнет, так как те, кто не обзавелся парой или не умеют красть любовь погибнут с голоду. Кризалис мастерски умела управлять потоками, но сейчас перед ней был случай, когда тело само решило направить всю любовную магию на определенный участок тела, что уже довольно странно. Когда вся энергия дошла до намеченной точки, кобылка осознала, что момент настал. Как только последняя ниточка достигла цели, как все ее тело оцепенело в ожидании кульминации. Разум Кризалис взорвался от нахлынувших эмоций, с каждой секундой она чувствовала возвращающиеся волны, которые теплыми приливами отдавались прямо у ней в голове. Не сдержавшись, она пронзительно закричала, огласив тихую ночь своим возгласом любви. Постепенно, волны начали сходить на нет, но созданный ими эффект оставался до сих пор. Немного успокоившись, она посмотрела на Рому, который прекратил проникновение и лишь остужал перетрудившуюся кобылку.

– Ммм, я надолго запомню этот сладкий вкус, хотя, думаю у нас будет еще очень много практики. Любимая моя, я надеюсь, тебе понравилось? – произнес донельзя довольный Шестаков, который наконец оторвался от своего занятия и любопытно посмотрел на ошарашенную кобылку.

– Это был о-оргазм? Я никогда не чувствовала такое наслаждение. Рома, я люблю тебя, – тихо произнесла Кризалис, между попытками привести дыхание в порядок.

– Я тебя тоже очень люблю. Главное, чтобы ты была счастлива. Но учти… это лишь начало нашей ночи, ведь я могу не только так показать свою любовь… – впервые томно произнес человек. Он тоже хотел показаться на миг обольстителем, чтобы также подстегивать желание Кризалис. Недолго раздумывая, он хотел ее страстно поцеловать в губы, но вспомнив о том, как это будет выглядеть со стороны, остановился на полпути.

– Что с тобой? Тебе плохо!? – недоумевала кобылка, постепенно отдаваясь панике. Она тоже хотела его поцеловать в ответ, но резкая остановка прервала этот порыв.

– Нет-нет, просто это очень некультурно, когда… кмх, после такого целовать в губы, – немного смущаясь от собственного прокола, промямлил человек.

– Постой, но когда это делала я, ты же целовал меня в губы, так ведь? Оу, я и забыла, ты ведь у меня милый романтик и альтруист, – улыбнувшись всей этой милой ситуации, сказала Кризалис, а затем чмокнула его в губы.

– Хи-хи, прости меня, любимая, я видимо слишком много напридумывал себе, – произнес спецназовец, подтягиваясь для продолжения задуманного страстного поцелуя, но был прерван копытом кобылки.

– Постой, я должна кое-что сказать. Теперь моя очередь обещать. Запомни, что весь ты – мой. Неважно, в чем ты будешь или как ты будешь пахнуть, я все равно буду любить тебя. Чейнджлинги никогда не любят лишь одно тело, они любят саму душу. Пускай я несколько иная, чем мои подданные, но это норма распространяется и на меня. Я полюбила тебя всего, не только за то, что ты красивый, но и за твою доброту и ум. Я всегда отличу тебя от тысячи таких же как ты, всегда смогу найти тебя. Наши души отныне едины, – ласково произнесла чейнджлинг, – я люблю тебя, и это ничего и никогда не изменит.

– Знаешь, многие считают, что мужчинам не нужны слова нежности. Это не так. Ты просто не представляешь как для меня значат эти слова… – тихо произнес Шестаков, потянувшись для поцелуя. Запланированный им страстный и горячий поцелуй преобразился в нежный и гораздо более милый миг любви. Языки отныне не блуждали в неположенных им местам, наоборот, в ход пошли лишь губы, которые соединились в одно целое, создавая связь двух истинных влюбленных. Все их чувства были уникальны, так как несли в себе все, начиная от романтики и заканчивая бурной страстью. Все это было настолько красиво, что Кризалис даже подумала о несостоятельности любого, даже самого лучшего, книжного романа по сравнению с их любовью. Они оба приняли друг друга такими, каковыми они являлись. Для них не существовали рамки общества и его законов, для них были важны лишь чувства по отношению к своей половинке. Это было ни что иное, как единение двух одиноких душ, о котором она думала не переставая. Разорвав поцелуй, кобылка начала размышлять о продолжении. Она чувствовала, что еще вполне готова к новым открытиям и свершениям.

– Я надеюсь, что это еще не все? – многозначительно сказала Кризалис, ласково поглаживая человека по спине.

– Кхм, а ты готова? – настороженно спросил человек, вопросительно посматривая на хитрую мордашку любимой. Получив утвердительный кивок, он сжал губы от нахлынувшего на него напряжения. Это был его самый первый раз, который несомненно имел свои трудности, но, собравшись с духом, он решил начать с ознакомления.

– А…а как у в-вас принято это? Я пр-просто даже не знаю… – промямлил снайпер, вмиг превратившись из побитого жизнью солдата в молодого и неопытного мальчишку.

– Ха-ха-ха-ха, ты же недавно был просто неподражаемым любовником! Эх, Рома, может попробуем начать с классической позы? Давай я покажу, – с этими словами, она перевернулась на живот и приподняла свой круп, предварительно убрав хвост подальше. Осторожно встав с кровати, Шестаков подтянул кобылку поближе к краю, дабы иметь возможность правильно войти в нее. Собравшись с духом, он перехватил свой эрегированное естесство, а затем, направив его в нужное место, стал тихонько водить им по ее мокрому, будто от росы, цветку. Спецназовец не торопился, боясь причинить ей боль. Он знал о том, что у лошадей есть девственная плева, и это было чревато некоторыми осложнениями.

– Дорогая, я должен тебя предупредить. Если ты девственница, то это будет поначалу довольно болезненный процесс. Ты точно уверена? – очень серьезно сомневаясь, проговорил человек. Он не был из той породы людей, для которых очень важна девственность избранницы. Впрочем, такой вопрос перед ним не стоял уже многие годы.

– Ради тебя и нашей любви я готова на все. Прошу тебя, будь тем, кто станет моим избранником на всю оставшуюся жизнь, – ответила кобылка, уже изнывая от желания почувствовать Рому в себе.

– Прости меня… – тихо произнес человек, а затем медленно начал соединять их чувственные тела воедино. Он не стал особо церемониться, так как соки его любимой обильно растекались подобно тающему куску масоа, а значит, проблем со смазкой не было. Цель Шестакова была в том, чтобы порвать её плеву как можно быстрей и безболезненней. Введя его на всего на сантиметр, она почувствовал сопротивление организма, который отчаянно сдерживал продвижение вперед. Резко выдохнув, как-будто перед заплывом, человек не медля вошел наполовину. Кризалис громко вскрикнула от нахлынувшей боли внизу живота. Из еще недавно лишь едва разгоряченного бутона начала вытекать обильная струйка крови красно-синего цвета. Не выдержав такой душераздирающей сцены, Рома вынул свое окровавленное естество, а затем принялся утешать любимую. Сев рядом с ней, он обнял ее и начал целовать, пытаясь хоть чуть-чуть ослабить неприятные ощущения.

– Прости меня, дурака! Знал ведь, что можно это попробовать сделать по-иному! – восклицал снайпер, едва не взвывая от безысходности.

– Ммм, ничего страшного. Подумаешь боль, меня однажды вообще заставили пролететь в свободном падении через полстраны, и ничего… – улыбаясь сквозь боль, проговорила кобылка. Постепенно столь режущее чувство стало спадать, поскольку чейнджлинг воспользовалась своей целебной магией. Она не стала восстанавливать целостность своей естественной преграды, а лишь останавливала боль и кровотечение.

– Я тебе посмел причинить боль… я бесполезный идиот. Вечно все то, чем я дорожу, рано или поздно рушится, – тихо произнес человек. На него обильным потоком полилось уныние, которое буквально рушило все те приятные моменты, которые он пережил всего за каких-то два часа.

– Что?! Не смей так говорить! Ты самый чуткий и лучший из тех, кто есть на свете! Если я еще раз услышу подобное – укушу! – не выдержала королева, а напоследок даже демонстративно клацнула своими длинными клыками. Не сдержав улыбки, Шестаков окончательно подавил свои страхи и улыбнулся.

– Спасибо, Кризи. Давай я тебе массаж успокаивающий сделаю? Так сказать, в компенсацию… – пытался высказаться Рома, но копыто снова, в довольно демонстративном жесте, прервало его слова.

– Это какой еще массаж?! Мы же еще не закончили. Я, конечно, не имела практики, но зато у меня богатая теоретическая база… – в очередной раз использовав свой бархатный баритон, проговорила она. Дернув крупом, она явно указала на продолжение желанного времяпрепровождения. Уже пообвыкшись, Шестаков чуть более уверенно, чем ранее, встал напротив ее крупа. Он не хотел причинить ей боль, но так как Кризалис он верил как никому другому, то и понятное дело он доверял и её ощущениям. Если она хотела этого, то он был не в праве лишать её близости. Дабы немного подразнить кобылку, он вошел в любимую на самую малость, совершая манящие движения вверх и вниз. Кризалис сначала подумала о растерянности любимого, но когда она заметила его хитрую усмешку, то просто не сдержалась.

– А ну давай уже! Сколько можно ждать, я хочу тебя! – грозно выкрикнула королева, гневно посматривая на своего любовника. Видимо именно этого и ждал человек, так как на последних словах он постепенно начал входить в ее женственное лоно. От нахлынувших чувств кобылка протяжно простонала, впрочем, не только она. Когда нежная плоть приняла в себя частичку Шестакова, то тот также не мог сдержать своего стона. О, эти блаженные мгновения, ему казалось, что он был в раю, пусть их палата и рядом не стояла с заоблачной долиной. Это было незабываемое ощущение тепла, неги и блаженства. Решив начать довольно осторожно, Рома двигался в медленном темпе, не заходя дальше половины длины своего детородного органа. Он понимал, что соревноваться с достоинствами обычных жеребцов ему даже и не стоит пытаться, но зато можно было попытаться компенсировать умением. Человек решил разнообразить обычные вхождения, стараясь как можно ярче проявлять свою любовь посредством более чуткого единения их тел. А для полноты все картины он крепко сжал ее круп, чтобы зафиксировать свои движения и тем самым доставить еще больше удовольствия. Как оказалось, Шестаков работал в правильном направлении, ведь каждое вхождение сопровождалось долгим и протяжным кобыличьим стоном. Холодная педантичность, свойственная любому его решению, здесь сослужила ему хорошую службу. Сейчас для него было самым главным лишь то, чтобы принести любимой как можно больше удовольствия от всего процесса, чтобы он был не только первым, но и самым лучшим.

– Ах-оу-а-а-ах, Рома, ах, введи его глубже! Прошу тебя! – между стонами, прокричала кобылка. Немного сомневаясь о целесообразности данного действия, он все же начал выполнять ее просьбу. Медленно, дабы не причинить ей боль, он старался из-за всех сил. Кризалис отчаянно вскрикнула, когда Рома полностью проник в нее. Остроносый конец уперся в нечто очень теплое и мягкое.

– Ммм, ничего себе, а я-то думал, что моей длины не хватит. Кризалис, если будет больно – говори сразу, – сквозь плотно сжатые зубы, произнес Шестаков. В тот момент, он дошел до конца, кобылка находилась между небом и землей. С одной стороны, она получала преогромнейшее удовольствие, а с другой была страшная и тугая боль. Тело только-только начало подстраивать под своего возлюбленного, но уже сейчас они решились провернуть практически всё, что могли изобразить их обуянные страстью разумы. Когда стоны переросли в крики, Рома быстро вышел из Кризалис.

– Дорогая, может лучше пока что не будем торопиться? Твое тело еще не обвыкло, если конечно Димка опять не наврал, – обеспокоенно спросил человек, поглаживая любимую по спине. В его сторону повернулась искаженная болью мордашка Кризалис.

– Д-да, что-то я слишком много на себя взяла. Давай нежно, – просипела кобылка. Благо, компенсацией всей этой ситуации послужило тепло, снова начавшее собираться у ее лона.

– Все для тебя, любимая моя, – сказал Рома, а затем, подтянувшись вперед, чмокнул ее в губы.

– Я надеюсь, что ты тоже получил удовольствие? – задала едва ли не риторический вопрос королева. Уже чуть успокоившись после первого “тест-драйва”, она вновь нетерпеливо дернула крупом. Дело требовало логического завершения.

– Конечно, Кризи, как можно не получить от этого удовольствия будучи с тобой? Кмх, ты чувствуешь приближение нового... оргазма? – неуверенно спросил человек, понимая, что если он сделает своё дело раньше своей женщины, то выйдет весьма пренеприятная ситуация. Новое, лишь только сейчас познавшее приятные моменты близости, лоно Кризалис чрезвычайно довольно узким, отчего человеку стало на порядок труднее себя сдерживать.

– Да, и поверь, ты постарался на славу, мой прекрасный король, – томно произнесла кобылка. Случайно пропустив мимо ушей многообещающий титул, Рома улыбнулся. Похвала, да и еще от самой любимой и важной на свете, была приятно воспринята его чутким сердцем.

– И я обещаю не расстроить тебя концовкой, дорогая, – сказал воодушевленный снайпер, постепенно начиная задавать темп для более романтического соития. Он погружал свое достоинство лишь на половину длины, если конечно, глазомер не подводил его в данной ситуации. Он доходил лишь только до начала той самой роковой метки, и продвигаться дальше Рома даже и не думал. Былые страстные стоны переросли в несколько обычные приятные постанывания, отчего Шестаков изрядно перепугался. Он надеялся на романтический, но в тоже время, пылкий и чувственный темп. Солдат понял, что если не исправить ситуацию, то Кризалис могла бы в нем разочароваться. Он не знал, что кобылке хватало и этого, она даже поймала себя на мысле, что именно это и было ей по душе. Увы, но возлюбленный не мог читать мысли своей половинки, а спросить не позволял страх быть непонятым и обсмеянным. Панически раздумывая, он зацепился взглядом еще один не менее приятный бутон, отчего в его голове созрел довольно интересный план.

– Любимая, а хочешь, я тебе еще кое-что покажу? – проговорил спецназовец между движениями.

– Все что угодно, – ответила разомлевшая кобылка. Удовлетворившись ответом, человек сунул в свой рот указательный палец правой руки, изрядно пропитал его слюной, а затем тихонько ввел его в намеченную цель.

– Что? Ммм, продолжааай… – простонала Кризалис. Рома знал о болезненности данного действия, из-за чего вводил палец очень аккуратно. Единственным утешением было то, что его ногти были тщательно обстрижены. Он планомерно чередовал свои движения, стараясь как можно меньше повторяться и быть заурядным. Благодаря таким действиям, он мог доставлять своей любимой еще больше удовольствия, пусть при этом тело и испытывало изрядные нагрузки.

– Оу… – тихо произнес Шестаков. Он почувствовал прилив своего импульса. Руки самопроизвольно сжались от неописуемого страха и стыда, отчего он оставил на теле любимой синяки. Но похоже из-за всего происходящего Кризалис посчитала это за еще одну из диковинок мира людей, отчего встретила решение человека даже с некоторым энтузиазмом.

– Ммм, что там у тебя, дорогой? – спросила чейнджлинг. В сторону человека повернулась довольная мордашка кобылки. Приятные моменты все не кончались, и ей даже стало казаться, что так будет вечно.

– Просто-о я скоро все уже, – простонал снайпер, постепенно прекращая движения, дабы дождаться Кризалис. Королева на миг задумалась, но мысли ушли прочь, когда озорная улыбка и хитрый отблеск глаз взошли во всей своей чарующей красе. Она хотела этого.

– Доверься мне! – воскликнула кобылка, а затем сама начала задавать темп своим телом, подаваясь вперед и назад. Рома снова засомневался, но все же решил довериться ей. Недолго раздумывая, он прибавил еще один палец к его собрату в столь важной работе, дабы хоть где-то преуспеть в ублажении любимой кобылки. Кризалис коротко вскрикнула, но отбрыкиваться не стала, даже наоборот, старалась поддерживать все три инструмента. Кобылка ненадолго отвлеклась от действия, а затем взглянула на свое тело. Она поняла всю суть этих самопроизвольных эмоциональных линий на своей ауре. Включив особый магический взгляд, который для чейнджлингов был сродни охотничьему чутью, она заметила, что вся энергия дошла до ее лона, но увы, высвобождение так и не приходило. Догадка пришла абсолютно неожиданно.

– Рома, ты должен излиться в меня, иначе я не смогу испытать оргазм! Прошу, давай! – крикнула кобылка, прикрывая глаза и готовясь к долгожданному моменту. Рома недоуменно взглянул на любимую, но спорить не стал.

– Давай же! Мне становиться неприятно и больно! – дополнила королева, так как не все прошло как она планировала в своих мечтах, пусть в этом и не был виноват её идеальный партнер. Прикусив губу, Шестаков невообразимо ускорился, перейдя от качества к количеству. Ему стоило больших усилий не проникать слишком глубоко, тем самым причинив Кризалис боль. Вместо неприличного хлюпанья и негромких стонов, в комнате начали раздаваться громкие шлепки и вcкрики обоих участников марафона. Кризалис не сдерживала себя в эпитетах, тогда как человек едва не терял сознание от усталости.

– Кризалис, я уже-е-е! – воскликнул человек, до упора войдя в любимую.

– Да-а-а!!! – в унисон прокричали оба любовника. Это был тот самый мистический двойной импульс небывалой близости. Каждый вход и выход был сопряжен со столкновением их любовных соков. Все то блаженство, что было между ними ранее, меркло перед испытанным ныне единением. Эта ночь показала, что они были совместимы не только духовно, но и физически. Не удержавшись от нахлынувших чувств, кобылка упала на кровать. Довершив дело, Рома вытащил свое мужское достоинство из ее лона, а затем развалился рядом с ней.

– Я не чувствую своего тела… – просипел человек, что, впрочем, не мешало тому улыбаться до ушей.

– Я тоже… – простонала королева, для которой мир разделился на до и после.

– Хех, а я то боялся, что опозорюсь, – едва не засыпая от бессилия, проговорил снайпер. Благо ему помогало спортивное и выносливое строение тела, добытое потом и кровью на многочисленных тренировках.

– В смысле? – вяло спросила чейнджлинг, уже потихоньку подтягивая к себе подушку и одеяло.

– Я боялся показаться слабохарактерным и грубым. Если мужчина изливается раньше женщины, то это показывает его эгоизм и слабую силу воли. Я хотел доказать тебе, что я не такой, – пояснил спецназовец. Заметив действия любимой, он собрал волю в кулак и встал с кровати. Кризалис была слишком уставшая, чтобы встать и лечь нормально у изголовья, а спать на краю кровати Рома считал довольно глупым занятием. Подхватив кобылку, он переложил ее правильно. Поначалу недоумевая, она вопросительно смотрела на человека, но когда тот закончил, то в подарок получил легкий чмок и нежный взгляд изумрудных глаз. Следующей мыслью для снайпера было лечь рядом, но взглянув на два пальца, которые недавно находились в... не в том месте, он стал озираться по сторонам.

– Дурашка ты мой любимый, ты для меня всегда будешь самым сильным, милым и добрым… – проговорила кобылка, уже потихоньку посапывая в подушку.

– Кризи, я сейчас вернусь, ладно? – спросил солдат. Получив короткий кивок, он направился к небольшой мойке, стоявшей в углу комнаты. Только сейчас человек понял, что они занимались любовью в палате больницы. От шальных мыслей о Кризалис в форме медсестры он решил себя отвлечь исполнением норм гигиены. Вдруг, что-то изменилось. Рома почувствовал дикую боль в сердце, которая сжимала его сердце калеными тисками. От резкой смены самочувствия, он протяжно взвыл и упал на пол. К горлу подступила тошнота, а руки то сжимались, то разжимались, как-будто по ним били током. Вслед за сердечной болью, у него началась головная боль, от которой все мысли стали размываться в тусклые и непонятные обрывки малозначащих фраз. Не сдержавшись, он прислонился к стене, в небольшой надежде на то, что это не инфаркт. Постепенно боль стала убывать, позволяя думать рационально. Дернувшись пару раз, он не почувствовал каких-либо либо проблем. Благо, кобылка уже давно спала, так что все это она благополучно пропустила. Просидев так где-то десять минут, он прислушивался к своим ощущениям, но, не заметив ничего странного, встал и тихонько поковылял к кровати.

– Что же за чертовщина произошла? Надо будет все-таки проверить все эти проблемы со здоровьем, слишком часто все это стало донимать… – проговорил снайпер, ложась рядом с любимой. Все действия были медленными и спокойными, так как он не хотел понапрасну беспокоить расшалившееся сердце. Укрывшись под одеялом, он прижался к Кризалис. В замке было довольно прохладно, и поэтому десять минут сидения на холодном полу не прошли даром – спецназовец довольно сильно замерз. Какое же было блаженство для Шестакова, когда тепло любимой стало переходить и к нему. Но и здесь не обошлось без романтики, так как королева инстинктивно прикрыла своими крыльями озябший бок ее любимого человека. Стремясь как можно скорее согреться, а также быть как можно ближе к кобылке, Рома обнял ее своими руками. Одна легла поверх ее левого бока, под крылом, которая поглаживала пушистую грудь чейнджлинга, а вторая легла под ее шеей, тем самым заканчивая это объятие. Почувствовав до боли родное тепло, Кризалис потерлась щечкой об руку, как бы помечая своим запахом, что это ее, и ничье иное.

“Утро 06:00. Чейнджлингхолд”

Утро застало двух влюбленных довольно неожиданно. Пока Кризалис видела десятый сон, Рома постепенно стал просыпаться, так как это являлось частью его режима. Ровно в 06:05, будто по команде он открыл свои глаза. Сказалась армейская привычка. Расцепив свои объятья, он стал освобождать руки так, чтобы не разбудить любимую. Не успел он вытащить руку из-под шеи кобылки, как та стала сонно метаться из стороны в сторону.

– Мое! Не отдам! Только попробуй, Селестия… – сквозь сон угрожала королева. Впрочем, оно и понятно, так как она скорее свое копыто отдала бы на отсечение, чем позволила кому-либо забрать у нее самого важного… человека в ее жизни.

– Тише-тише, никакая Селестия меня не заберет. Я буду всегда только с тобой, – тихонько произнес спецназовец. Услышав это, чейнджлинг улыбнулась и отдала руку, продолжив свой сон. Освободившись, он поцеловал ее щечку, а затем пошел в сторону небольшого шкафчика в углу комнаты. Чутье его не подвело – там лежали его вещи. По-быстрому одев нижнее белье, которое по определению было вполне обычным, пусть и определялось так из-за ношения боевого экзоскелета, он пошел в сторону выхода. Ноги, “обутые” в самые обычные черные носки, сильно замерзали от соприкосновения с холодным полом. Увы, данное упущение приходилось терпеть, так как надевать броню было достаточно долго и шумно. Выйдя из палаты, Рома стал озираться по сторонам. Увидев движение недалеко от себя, Шестаков направился туда. Он хотел сделать небольшой сюрприз своей любимой. Вспомнив о ней, снайпер резко остановился, логически осмысляя произошедшее. Старая частичка его разума вопило о дикости всего этого, и для этого была масса причин. Начать с того, что он переспал с лошадью. Для обычного, вполне здравомыслящего человека это было сродни безумию. И как всегда бывало с любым математически настроенным человеком, Рома постарался разобраться во всех мелочах, предоставив им самим высказать свои аргументы. На одной чаше весов были старые предрассудки и физиологические особенности, а на другой – разумность его избранницы, а также ее мягкий и добрый, хоть иногда и властный характер, который не мог не приглянуться Роме. Что-то тянуло его к Кризалис, что-то, что просто не могло оставить его равнодушным после томного взгляда этих таинственных изумрудных глаз. К слову сказать, зеленый цвет был его самым любимым, отчего шарм кобылки действовал во сто крат сильнее. Дойдя до искомого объекта, он увидел двух стражей-чейнджлингов, которые не хотели мешать им с Кризалис, но и оставить королеву без охраны не имели права. Увидев гостя, они отдали честь, тем самым показав свое почтение его профессии, а также сугубо свое доброе к нему отношение. Шестаков даже и не догадывался, что тот эмоциональный всплеск, который они осуществили, не мог не отразиться на остальных. Это было сравнимо с тем, как дать голодающему кусок хлеба. Пускай и неосознанно, но человек очень сильно породнился с этим немногочисленным, но гордым народцем изгоев-пони.

– Чем могу вам помочь, многоуважаемый гость? – вежливо спросил один из стражников.

– Здравствуйте, я бы хотел найти здешнюю кухню. Не могли бы вы подсказать, где она находится? – сказал спецназовец. Ноги уже очень сильно озябли, отчего надо было срочно заканчивать дела вне кровати с его любимой.

– Вон туда, дальше по коридору. На двери будет написано “Королевская Кухня”. Приятного вам дня, – высказался чейнджлинг, указывая в нужную сторону.

– Большое спасибо, – поблагодарил Рома, а затем скорым шагом направился по коридору. Недавние размышления вернулись очень скоро, впрочем, с первым вопросом он окончательно разобрался. Ответ был самый что ни на есть банальный и верный: он любит Кризалис. Она смогла показать ему, что он все равно смог найти свою любовь. Увы, но возникал новый вопрос, который делился аж на целых два, а то и три. Смогут ли они завести детей? Какой мир он должен будет выбрать в итоге? Каково это – стать членом королевской семьи, а раз на то пошло, то и вообще королем? Мысли жалили его разум, отвлекая от какого-либо решения. Все стало казаться каким-то глупым и бессмысленным кошмаром, который был обязан даровать ему и счастье, и ужас. Ему бы сейчас очень не помешала команда. Друзья вполне смогли бы подсказать и выразить своё мнение. Именно в таком, до боли смятенном состоянии он дошел до цепочки разнообразных дверей посередине коридора. Он подошел к первой попавшейся двери, дабы прочесть ее название, но увы, не смог понять ни строчки. Эти символы не были похожи ни на что знакомое, отчего он впал в ступор. Посмотрев на двери дальше по коридору, он заметил такую же письменность на табличках, которые должны были пояснить их назначение. Смутившись, он было хотел вернуться обратно за помощью, но озябшие ноги поставили жирную точку в этом размышлении. Кротко постучав по двери, он стал ожидать ответа.

– Войдите, – приказал до боли знакомый голос. Войдя внутрь, Шестаков оказался в кабинете капитана Онгейла. Самого капитана здесь не было, но зато была открыта дверь во второе, видимо подсобное помещение, отчего все вопросы отпадали. Это был вполне обычный кабинет большого начальника военного уклада, если проще штабиста, содержавший стандартные элементы быта средневековья. Прямо у окна стоял широкий стол, выполненный из неизвестного человеку сорта темно-бурого дерева. Дополняла нарочито антураж различная мебель, выполненная в весьма строгом стиле, отчего у посетителей не должно было возникнуть сомнений в серьезности ее хозяина. Единственным минусом было отсутствие коврового покрытия, но это упущение дополнял, а также и пояснял следующий атрибут концепции всего кабинета. Слева от себя, Рома увидел большой камин, который и обогревал все помещение. Сам камин был исключением из всего делового стиля кабинета. Его портал обрамляла красивая резьба, которая складывалась в очень красивый и необычный рисунок. Приглядевшись, человек понял его смысл: там было изображено очень кровопролитное сражение между двумя расами пони. Одну из них Рома легко узнал. Посреди трупов соотечественников стоял чейнджлинг, который, видимо, хотел драться с врагом до конца, не смея осрамить честь своего народа. Но вот его противники были довольно необычны, так как являлись расой зубастых пони с элементами летучей мыши. Такие большие зубы у пони он видел лишь один раз, и это была сама королева Кризалис. Но на этом их сходства заканчивались, да и стала бы она нападать на собственный народ? Решив оторваться от не самой приятной иллюстрации истории Королевства, он сел на диван. Ноги постепенно стали отходить после такого неприятного теста на морозоустойчивость. Почувствовав благодатное тепло, которое тянуло от необычного камина, человек расслабленно улыбнулся. В комнату вошел чейнджлинг, и в данный момент именно так бы сказал даже пони, ведь выглядел жеребец довольно необычно. Сейчас это был очень худой и даже немного жутковатый пони с более искривленным рогом и дырками. Кульминацией образа было отсутствие гривы и зрачков в его глазах, их место занимали довольно неприятные фасеточные глаза, которые подошли бы скорее огромной мухе, чем доброму и храброму чейнджлингу. Теперь-то Рома осознал всю глубину слов Кризалис о той самой личине.

– Здравствуйте… капитан Онгейл, верно? Вы как то… странно выглядите, – неуверенно протянул человек. Недоуменно взглянув на человека, жеребец не понял суть его слов. Когда до него наконец дошло, то он с силой ударил себя по лбу.

– Простите, я старый дурак, уже и забыл про снятие маскировки. Увы, но обязательства обязывают его ношение для всех военнообязанных в нашем Королевстве, когда мы находимся вне его границ, – высказался капитан, а затем принял свою обычную повседневную форму.

– Оу, наверное, с моей стороны это было несколько грубо… – замялся старший лейтенант.

– Да ничего, сами ведь понимаете, что такие как мы всегда точны в своем занятии, но совершенно пасуем перед обычными заботами. Хех, и как только меня Верона терпит? – отсмеявшись, произнес Онгейл.

– Может, перейдем уже на “ты”, а то вроде ж не новички зеленые? – предложил человек, подхватив хорошее настроение капитана. Жеребец сел за свой стол, при этом достав папку с какими-то документами из бокового нижнего ящика.

– Почему бы и нет? Так зачем ты пришел? – спросил чейнджлинг, попеременно разбирая бумаги.

– Эмм, да я просто… Эх, захотел сделать приятное Кризалис, а вышло как всегда. Я пытался найти здешнюю кухню, дабы приготовить ей завтрак в постель. Только вот, мало того, что я не понимаю вашу письменность, так еще и не надел нормальную обувь… подковы, дуралей я, одним словом… – смущенно проговорил снайпер, виновато потирая затылок.

– Хех, знал бы ты, как прошло мое первое свидание… Ну ничего, разберемся. Ты молодец, что сразу ко мне пришел. С завтраком конечно хорошая задумка, но тут ты немного ошибся, так как наш народ не ест физическую пищу из простого желания насытиться. Мы можем чувствовать отголоски вкуса, но они всегда несколько хуже, чем ощущения у среднестатистического эквестрийца. Есть еще один вариант, он заключается в том, чтобы пищу приготовил особенный пони, чья энергетика зарядит блюдо. Обычно такая пища не в пример вкусней и питательней, но по релейлам все-таки ниже нормы. Даже не знаю, получится ли у тебя это, но мы таки попробуем. Сейчас, я разберу кое-какие бумаги и помогу тебе, – высказал капитан, перемещая папки по столу согласно каким-то особым закономерностям и заложенному порядку.

– Спасибо, а то я уж было отчаялся. Кстати, что за релейлы? – спросил озадаченный Шестаков. Данное слово было ему совершенно незнакомо. Тем временем Онгейл стал перебирать необходимые документы, раскидывая их по предназначенным ящикам стола...

– Релейлы? Это такая единица измерения энергии чейнджлинга. Лучшим средством ее пополнения является любовь. Можно стараться поддерживать себя с помощью пищи, но долго так не протянуть. Названа эта единица в честь короля Рейла, который был крайне сведущ в физике, биологии и продвинутых магических теориях, – пояснил жеребец, оторвав свой взгляд от бумаг.

– Хм, а излечить вашу тягу к любовной энергии как-то можно? У меня, кстати, друг очень неплохой врач, шебутной и крикливый правда, но свое дело знает. Вроде даже имеет какую-то особую специализацию по вирусологии, – предложил спецназовец. — Правда защищал докторскую он в откровенно свинском состоянии...

– Увы, не все так просто… Единственной, кто обладала подобной силой, была принцесса Селестия, но отныне ей нет веры в этом народе. Тем более, что мы привыкли так жить. У нас развился свой менталитет. Мы получили величайшую династию королей и королев, что даже ценой своей жизни боролись за народ. Если отобрать у нас нашу суть, нам останется лишь признать, что мы всего-навсего мутировавшие пони, которых погнали из собственного дома за какую-то жалкую ошибку одной напыщенной кобылы. Не такой я жизни хочу, да и не охота рассказывать своему малышу о том, что у нас нет истории, что мы – еще одни рабы сестер. Я после этого не смогу посмотреть в глаза своего сына… – высказал свое мнение Онгейл. «Именно такая позиция всегда будет называться патриотизмом и национализмом, а совершенно не тем извращенным понятием, что ввели в дальнейшем», — уважительно подумал Рома, по достоинству оценивая слова капитана.

– Но это же не значит, что вы сразу станете эквестрийцами? – недоуменно спросил Рома. Он понимал точку зрения чейнджлинга, но при этом имел несколько иной взгляд на ситуацию.

– Хех, молодой ты еще… Если мы лишимся нашей силы, которая и является платой за эти тела, то Селестия очень скоро поквитается с нами. Особенно учитывая недавнюю операцию, – ответил чейнджлинг, но поймав недоуменный взгляд гостя, решил пояснить. – Год назад наше Королевство, или, как его называют пони – Улей, а иногда даже Рой, потеряло двух самых замечательных пони, которых я когда-либо знал. Это были родители Кризалиc и Синдел… но не будем о грустном. Хотя, тебе же придется встретится с нашими врагами, эх, так тому и быть, я поведаю тебе о прошлом твоей возлюбленной. Началось все с того, что единственный канал добычи любви был уничтожен ночными стражами Луны, а впрочем, и при содействии оной. Наступил очень серьезный кризис, наши запасы энергии истощались. Эх, я помню тот чертов день… тот день, когда умерла леди Жаннетт. Тогда я сопровождал ее на прогулке по городу. Она разговаривала со своими подданными и старалась подбодрить страждущих. Тогда и произошел тот роковой момент, повлекший ее смерть…

“Воспоминания Капитана Онгейла”

Чейнджлингхолд, город, что повидал насыщенную и многовековую историю, в одночасье стал тихим и мрачным. Больше не было песен и жизнерадостных улыбок. Все чейнджлинги ходили подобно разваливающимся на части зомби, стараясь не тратить и лишней капли энергии. Надежда стала покидать их сердца. В Замке всё также было неспокойно: Ревенальд, король всего королевства, панически старался найти выход из сложившейся ситуации. В других городах ситуация обстояла не лучше, а где-то даже и хуже. Именно в такие моменты жаждут чуда, ну или хотя бы героя, что должен спасти всех от гибели. Но и это желание было лишь отголоском их засыхающих сердец. Лишь трое пони, а точнее, члены королевской династии, не поддавались всеобщему унынию вокруг.

– Кризи, малышка, ну зачем тебе эта заколка. Она же совершенно тебе не идет, будет затенять твои чудные глазки, – ворковала кобылка, украшая свою любимую старшую дочь. Королева Жаннетт, гордость королевства и любовь всей жизни Ревенальда. Эта была необычайная пони, с чьей искренней добротой мало кто мог сравниться. Это была мать, и даже не просто мать, а Мать с большой буквы. Обычные чейнджлинги боготворили ее и своего короля, считая, что доброе сердце и острый ум смогут победить любую напасть. Никто не знал откуда она пришла, но ходили слухи о том, что ранее она была обычной пегаской из Эквестрии. С течением времени, ее кроткий и мягкий нрав пришелся всем по нраву.

– Ну, ма-ам, я уже взрослая в конце-концов! – недовольно воскликнула принцесса, выпучив свою нижнюю губу в знак протеста. Но Жаннетт не стала ругаться, а просто поцеловала дочку в лоб. Такая методика всегда была победоносной, таковой она осталась и тут. – Ну ладно… Думаю, что ты лучше знаешь.

– Мамочка, ну что, пойдем на рынок?! – прокричало нечто очень быстрое и неуловимое, что влетело в комнату как ураган. Этим маленьким смерчем была младшая дочурка Жаннетт Синдел. Маленький жеребенок, который всегда отличался огромной гиперактивностью и жизнерадостностью. Такая кобылка навряд ли смогла бы за собой народ в будущем, но компенсировала всё это чувством любви и умиления, которое она вызывала у каждого, кто оказывался рядом с ней.

– Тише-тише, крошка ты моя, сейчас пойдем, я только помогу твоей сестренке приготовиться к выходу, – проговорила королева. Ураган стал постепенно замедляться в своем эпическом марафоне, остановившись около туалетного столика, где как раз и украшали принцессу Кризалис.

– Мам-мам-мам, а можно, я тоже буду украшать Криз?! – протараторила малютка, восхищенно глядя на свою старшую сестру. Отношения между Синдел и Кризалис были довольно непростыми. Между ними не было вражды, но и особой теплоты тоже. Для маленькой кобылки Кризалис была богиней, далеким и совершенным идеалом утонченной леди. Они редко играли в общие игры, или разговаривали по душам подобно двум лучшим подругам, увы, старшая сестра была слишком часто занята учебой и самосовершенствованием. Кризалис всегда старалась стать лучшей, чтобы доказать родителям свою полную состоятельность в роли новой правительницы всего королевства.

– Ну, давай ты мне поможешь, – мягко произнесла Жаннетт, указывая на стул рядом с ней. Счастливый жеребенок с радостью запрыгнул на предложенное место, намереваясь добавить к прическе любимой сестры пару своих стилистических решений. Кризалис от этого лишь протяжно вздохнула, но не выразила и капли недовольства, ведь ей положено быть утонченной и сдержанной.

– Синдел, тихонечко, вот тут надо распрямить локоны у конца, иначе ей будет больно. Учись, что ты будешь делать, когда меня не станет? – добродушно спросила мать. Она не хотела пугать своего жеребенка, а просто старалась подготовить малышку к новой и довольно тяжелой жизни вне маминого крыла.

– А почему тебя не станет? – наивно спросила Синдел, вопросительно глядя на маму. Кризалис обеспокоенно посмотрела на свою мать, а затем категорически стала мотать головой из стороны в сторону. Не хватало маленькому жеребенку слушать такие ужасы в столь маленьком возрасте, но то было лишь ее мнение.

– Крошка моя, когда-нибудь мы с папой уйдем далеко-далеко, но запомни, что ты не должна грустить, так как я всегда буду тут, – нежно проговорила она. Королева старалась чередовать мягкость и твердость одновременно, зная, что такое может рано или поздно произойти, и бояться и скрывать это от любимой дочурки было бы глупо.

– А куда вы уйдете? А вы будете приходить домой? – вопрошала Синдел. Она не была знакома с понятием смерть, точнее, она слышала о подобном, но столь юный и беззаботный разум еще не воспринял такую суровую перспективу бытия. От ответа на вопрос ее спас дробный стук копыта по двери. В комнату вошел лейтенант Онгейл, который был ответственен за охрану первых лиц государства.

– Госпожа, вы готовы к прогулке? – учтиво спросил он, делая небольшой поклон. Королева была против такого этикета, да и вообще против каких-либо почестей, но лейтенант демонстрировал редкую приверженность правилам старой доброй Гвардии. Именно поэтому она ничего не сказала, понимая, что это просто глупо и бессмысленно.

– Да, мы уже выходим. Ну что, пойдем, дети? – сказала Жаннетт. Получив утвердительные кивки от обеих дочерей, она пошла в сторону выхода. За ней бежала, сломя голову, Синдел, которой не было никакого дела до манер, в то время как Кризалис старалась все делать утонченно, пытаясь не показывать свою нелюбовь к подобному. Тем не менее, титул налагал свои странные, а даже порой противные, особенности поведения и мышления. И так, под конвоем четырех стражников и лейтенанта, они вышли из замка в город. Увы, на улице было очень мало горожан, хотя и те, что были, выглядели столь худо, что это стало невыносимо смотреть по сторонам. Даже накаченные и тренированные гвардейцы, которые сопровождали королевскую семью, казались лишь бледной тенью себя самих. Их тела стали уменьшаться в размерах, так как энергии на поддержание мышц не хватало, как впрочем, и на многое остальное. Несмотря на это, они не показывали своих слабостей, будучи готовыми защищать свою страну до самого последнего вздоха. Несмотря на царившее вокруг уныние, Синдел вовсю скакала вокруг мамы, при этом напевая что-то очень веселое.

– Синдел, веди себя прилично! Ты же принцесса! – гневно прошипела Кризалис. Если данное поведение и было позволительным в замке, на публике она считала его недопустимым. Малышка тут же остановилась, опустив свой взгляд на землю, но правда ненадолго.

– Кризалис, не смей шипеть на сестру. Пускай, она же еще жеребенок. Ты сама не помнишь, как доставала стражу в ее возрасте? – хитро спросила Жаннетт. Такой вопрос быстро остудил пыл старшей принцессы. Недалеко послышался протяжный и весьма обреченный стон. Как оказалось, его издал Онгейл, вспомнивший то время, когда он служил еще обычным сержантом в замке, а маленькая Кризи ошалевшим метеором носилась по всему дворцу. Синдел внимательно слушала маму, но вместо того, чтобы продолжить вести себя как обычный жеребенок-чейнджлинг, она решила продолжить идти как леди. Малютка не хотела, чтобы мама и Кризалис ссорились, да и тем более, Кризалис была отчасти права, ведь нужно было подавать пример своим подданным. Синдел очень хотела быть достойной сестрой и дочерью, особенно учитывая то, что старшая сестра была для нее важным авторитетом во всем. Довольно часто, если Синдел с чем-то не справлялась, Кризалис была рядом, дабы помочь и подбодрить, пусть она и не нянчилась с ней подобно едва не раболепным наставникам юной принцессы. У нее всегда находился совет для всего. Да, она не показывала своих глубоких чувств, но малышка знала, что они обе очень сильно любят друг друга, а значит, всегда будут себе опорой и поддержкой. Увидев это, старшая сестра улыбнулась, а затем, подойдя к сестренке, уткнулась ей в гриву.

– Прости меня, – прошептала Кризалис. Поцеловав в лоб Синдел, она отошла на свое место. Мать счастливо улыбнулась, так как обе все поняли правильно. Старшая дочь смогла побороть свою “официальность” в пользу сестринских чувств, а младшая поняла всю важность поведения на публике. Где-то вдалеке от них послышался гомон и шум, отчего королева приказала идти туда. Кризалис забеспокоилась по поводу возможного восстания или бунта, ведь голод порой поднимал самые страшные черты характера из глубины любой души. На площади перед городской больницей собралась большая толпа. Горожане что-то орали, но за общим гомоном слова рассеивались на малозначащие звуки. Вдруг, кто-то очень громко закричал “Тут королева Жаннетт”, отчего на площадь постепенно снизошла тишина.

– Лейтенант, отправьте ваших бойцов с моими дочерьми к замку. Я прекрасно знаю, что вы не оставите меня, но думаю, вашего присутствия мне вполне хватит, – приказала королева, на что Онгейл лишь кивнул головой. Он повернулся, дабы отдать приказ, но был прерван старшей принцессой.

– Мама, я хочу остаться с тобой! Это опасно! – воскликнула Кризалис.

– Нет, ты должна позаботиться о сестре. Я сама разберусь, – беспрекословным тоном высказала Жаннетт.

– Мам, скоро я сама должна стать королевой. Как я должна копытоводить во время такого, если совершенно не имею никакого опыта? – решила схитрить дочь, понимая, что такой аргумент способен заставить передумать мать.

– Хорошо, но если все станет очень серьезно, то ты побежишь в замок что есть духу. Онгейл, вашей первостепенная задачей будет защита моей дочери, – решив хоть как-то уравновесить, недовольно согласилась Жаннетт. Синдел затравленно смотрела на огромную толпу граждан. На их лицах читался лишь боль и страх, хотя кое-где она замечала и гнев. Она была еще мала для того, чтобы прочувствовать весь эмоциональный фон. Из-за слишком долгой вынужденной паузы, послышались первые недовольные выкрики. Чейнджлинги, конечно, любили свою добрую королеву, но кризис довел их до самой крайней точки терпения, за границей которой была лишь анархия и злоба.

– Живо в замок, защитить младшее Высочество любой ценой! – приказал лейтенант своим бойцам. Один из солдат посадил Синдел себе на спину, а затем быстро поскакал по той дороге, которой они и пришли. Практически со всех сторон его окружили остальные стражники, вмиг ощетинившиеся копьями и алебардами. Жаннетт внимательно смотрела на убегающую группу, стремясь удостовериться, что с дочерью все будет в порядке.

– Пойдем… – мрачно проговорила королева, когда солдаты скрылись за углом. Она пошла в сторону больницы, так как с ее крыльца можно было вести диалог с народом. Онгейл и Кризалис проследовали за ней, осторожно посматривая по сторонам. Пока все было спокойно, ведь теперь многие поняли причину вынужденного затишья. Когда они дошли до площадки и встали перед своим народом, из толпы вышла кобылка с очень воинственным настроем в ауре.

– Королева Жаннетт, я от лица всех жителей объявляю вотум недоверия нынешней власти, которая не смогла предотвратить кризис! Вы не смогли обеспечить город энергией, отчего мы голодаем! Мой сын умирает от нехватки еды, там, в больнице! Я бы отдала ему всю свою энергию, но просто не могу, ведь этого не позволяет физиология! Почему мы должны страдать, вместо того, чтобы найти доноров?! Почему принцессы до сих пор нас уничтожают, словно каких-то паразитов?! Почему армия не нападет на Эквестрию, в отместку за то, что они с нами сделали?! Я сама возьму в копыта оружие, если от этого будет зависеть жизнь моего ребенка!!! – надрывалась несчастная мать, чье сердце разрывалось от боли по умирающему дитя. Повсюду послышались возгласы и крики поддержки, кто-то даже призывал к полномасштабной войне с эквестрийцами. Королева внимательно слушала все это, не выказывая ни толики эмоций, в то время как Онгейл и Кризалис очень сильно боялись бушующей толпы разъяренных чейнджлингов.

– Внимание! – воскликнула Жаннетт, усилив свой голос с помощью магии. – Я понимаю ваши чувства, но если мы начнем войну, то наверняка проиграем! Теперь, когда принцесс вновь стало две, будет глупо пойти против мощи двух аликорнов, не говоря уже о целой армии боеспособных солдат и магов. Наступило очень страшное время. Время, когда мы должны сплотиться в одну семью. Мы не… – призывала королева, но под конец что-то заставило ее замолчать. Посмотрев вниз, она увидела причину. Этой причиной был маленький жеребенок, а точнее, юная кобылка, которая крепко обхватила ее переднюю ногу. С трудом подняв копыто, она внимательно рассмотрела кобылку. Это была практически копия ее малютки Синдел, только чуть поменьше из-за физиологических особенностей тела. У лейтенанта сердце чуть в копыто не ушло от того, что он не сумел заметить, как эта кобылка подошла к Величеству, отчего он стал более внимательно наблюдать за безопасностью королевы.

– Прошу… спасите моего братика, – слабо прошептало дитя. По несчастной малышке было видно, что в первую очередь голод убивал именно жеребят. На глаза Жаннетт навернулись слезы, которых она просто не смогла сдержать.

– Иди ко мне… – ласково проговорила королева, садясь на круп и баюкая ослабшего жеребенка. Она заметила серьезные проблемы со здоровьем у малютки, что означало неминуемую смерть от голода через какое-то время. Из толпы жителей выбежала чейнджлинг, которая наверняка приходилась матерью жеребенка. Она неуверенно остановилась перед королевой, так как Онгейл, выхватив свой клинок, недвусмысленно встал между ней и Жаннетт. Лейтенант думал, что это та самая кобылка, которая призывала народ к действию две минуты назад, но как оказалось, это была совершенно другая пони.

– Онгейл, прекрати, она мать этой чудной малышки, – проговорила Жаннетт, а затем передала жеребенка матери. – Она у вас очень красивая.

– С-спасибо, Ваше Величество, только… прошу вас, нет, молю, спасите наших жеребят. Они не виноваты в том, что мы такие. Вы же сама мать, так что поймете несчастную кобылку… – спутано проговорила пони, глядя прямо на королеву и судорожно приобнимая ослабшую дочь, которая не побоялась попросить помощи для своего брата. Жаннетт с ужасом поняла, что матери жеребят было все равно, что будет с ней, главное, чтобы ее дети были живы. «До чего же мы дошли...», — горько подумала королева.

– Я сделаю все, что в моих силах… – проговорила Жаннетт. В ее глазах горел огонь, но только не тот огонь, который многие бы хотели видеть, увы, понимание дошло слишком поздно.

– Жители нашего славного Королевства, я обещаю вам, что сегодня проблема с энергией будет решена! – воскликнула королева, на что все откликнулись гулом одобрения. Только Кризалис была озадачена, ведь так легко все это не могло решиться, а мать даже врать не умела, и ее слова о столь небольшом сроке... Единственным возможным выходом, который видела Кризалис, была попытка убежать за границы Чейнджлингхолда всей семьей, а день был обещан в качестве обманного хода, но принцесса знала свою мать. Жаннетт никогда бы не бросила свой народ в беде. Намечалось что-то непонятное.

– Нам нужно в замок. Я должна поговорить с мужем, – приказала королева, повернувшись к дочери и своему верному охраннику. Коротко кивнув, Онгейл повел их в сторону Королевской Улицы, которая пересекала весь Чейнджлингхолд, делясь на две части королевской резиденцией.

– Мама, что это было? Ты же не хочешь войны с эквестрийцами? – тихонько вопрошала старшая дочь. Ее очень пугали перемены в мамином поведении. Королева стала вести себя как истинный лидер, не учитывая одного "но": в ее глазах читалась очень страшная душевная боль, словно она приняла какое-то суровое решение.

– Доченька, ты же помнишь о том, что делать, если со мной и папой что-нибудь случится? – спросила Жаннетт. Последний вопрос поставил все точки над I, так как Кризалис хорошо знала историю своего государства.

– Мама, ты же не хочешь развеять свою силу?! – воскликнула кобылка, перегородив матери дорогу. Тяжелый взгляд мамы был ответом. Вздохнув, она обняла свою дочь.

– Малышка моя, пойми, я не могу просто так все оставить. Наш народ должен пережить это страшное время… – прошептала Жаннетт, потихоньку плача на плече своей малышки Кризалис. – Есть такие времена, когда нельзя жить только ради себя. Есть вещи, которые бывают важнее даже жизни. Если я не сделаю этого, то возможно, многие погибнут, пока решение не окажется прямо перед носом. Я не хочу заплатить их жизнями за свое промедление из-за своей трусости или малодушия. Когда-нибудь ты меня поймешь…

– Мама, я не пущу тебя! Умоляю, не надо! – истерически воскликнула Кризалис, сжимая свою маму в крепких объятьях. Все было словно в страшном сне, только понимание того, что это все реально, вселяло еще больше ужаса в сердце молодой принцессы. Она знала, что когда-то ее родители умрут, но ведь это должно было произойти не так скоро…

– Онгейл, проводите мою дочь в ценности и сохранности. Таков мой последний приказ, — приказала Жаннетт, разомкнув объятия. Все это время лейтенант стоял недалеко от царственных созданий, с трудом переваривая услышанное, но последний приказ... на него он ответил сдержанным кивком, который буквально выворачивал его душу наизнанку. Когда до Кризалис дошло то, что она больше не может держать свою мать, было слишком поздно. Королева отошла от дочери на пару метров. Ее рог загорелся ярко-зеленым пламенем.

– Прощай, доченька, я люблю тебя… – произнесла Жаннетт. Кризалис опомнилась от шока и попыталась задержать свою маму, но та исчезла во вспышке зеленого пламени. Принцесса разрыдалась от собственного бессилия, опустившись прямо на брусчатку. Сзади к ней подошел лейтенант, положив свое копыто ей на плечо.

— Я сожалею о Вашей утрате, Ваше Высочество… – тихо произнес он. Сердце Онгейла также разбилось на множество осколков, ведь он не смог спасти королевскую семью. Не выдержав боли утраты, Кризалис уткнулась ему в плечо, рыдая прямо на шкурку. Лейтенант тихонько поглаживал принцессу по голове, стремясь показать свое сожаление и соучастие. Он тоже хотел рыдать, ведь Жаннетт была его другом, но нельзя было давать слабину, ведь он был офицером…

А тем временем, Королева Жаннетт переместилась в замок, прямо в свои покои, благо у нее был доступ к портальным заклинаниям в защищенном от подобных действий городе. Кобылка устало рухнула прямо на кровать, так как мысли жалили и мучили ее несчастный разум. Не выдержав, она горько заплакала от осознания того, что ее дочери вскоре станут сиротами. Если Кризалис это сможет хоть как-то понять, то что будет с малюткой Синдел? Она же такая жизнерадостная, такая веселая… Может быть, все бы обошлось, если бы для ритуала нужна была бы только она, увы, тут нужен был и ее муж. От осознания этого факта плач перешел в надрывный рев, ведь теперь она погубила еще одного не безразличного ей пони. Ревенальд… она не помнила своей прежней жизни до становления королевой, но зато она отчетливо помнила лишь одно, что она с самого начала существования полюбила этого застенчивого жеребца без памяти, как бы смешно это не звучало. Ни разу между ними не было трений, или ссор, ведь их любовь была безгранична. Его золотистые глаза буквально пленяли разум Жаннетт, ей казалось, что она словно находилась под заклятьем. Но дело заключалось не в магии обольщения чейнджлингов, а простой, самой чистой и приятной магии любви, которая еще не скоро повторится через некоторое время и с её дочерью.

Сделав над собой усилие, королева встала с кровати и прошла к двери. Сейчас она должна была серьезно поговорить с мужем. Если она не успеет сделать это сейчас, то вся решимость вскоре испарится. Она мрачно размышляла о будущем своих жеребят, ведь на плечи одной возляжет целое государство, тогда как второй придётся расти одной, без родителей. Вокруг Жаннетт ходили различные служащие замка, но она их словно не замечала. Каково это, умереть не потому, что так сложилась судьба, а потому, что ты решил пожертвовать собой ради других? Ей было бы намного легче, если не было бы столько времени на размышления, а также, если бы ей нечего было терять. Увы, эти факторы играли против нее. Примерно в таком, неприятном и жутком, состоянии она дошла до кабинета мужа. Она знала, что в это время он обычно находился именно здесь. Тяжело вздохнув, кобылка трижды постучала по двери.

– Заходите, – донеслось с той стороны. Королева прошла в кабинет мужа. За столом из мореного дуба сидел высокий и статный жеребец антрацитово-черного окраса. Это был Ревенальд, король всего Королевства Чейнджлингов. Описать короля в двух словах было бы довольно сложно, но можно выделить одно очень занимательное качество. А именно: он был очень любознательным, и данная черта передалась младшей дочери. Он всегда хотел видеть дальше, чем ему позволяли, отчего, в возрасте восемнадцати лет отправился в далекое путешествие по миру. Многое молодой принц пережил, но и не менее многое он и приобрел, включая свою жену, которую он нашел только из-за этого странствия. Король никому не говорил, хотя слухи все же ходили по стране, но изначально Жаннетт не была чейнджлингом, не говоря уже о том, что раньше ее и звали по-другому. Она была обычной пегаской из Клаудсдейла, с которой он встретился совершенно случайно, услышав в Белом Лесу чарующее пение и позволив себе пойти на него, желая увидеть обладательницу того прекрасного голоса. Она сначала испугалась нескладного жеребца довольно странного вида, что выпал из кустов, случайно поранив копыто. Поддавшись жалости к неизвестному пони, она предложила свою помощь. Примерно так и началась их дружба, которая затем переросла в любовь. Жаннетт была сиротой с детства, отчего у нее никогда и никого не было из близких, поэтому она считала себя ненужной. Ревенальд сумел показать ей, что она не одинока и всегда сможет найти того, кто будет с ней всю жизнь. Кончилась вся эта история тем, что принц привел домой свою невесту, которая затем подарила ему двух очаровательных дочерей.

– Любимая, что-то случилось, просто я немного занят… – проговорил король. Он выглядел очень уставшим, ибо было нужно продолжать спасать королевство от полного и тотального уничтожения. Ведь еще чуть-чуть, и существованию расы чейнджлингов придет конец.

– Ревенальд, у меня к тебе очень серьезный разговор. Ты прекрасно понимаешь, что мы не успеем наладить новую добычу любви для страны за столь короткий срок, недавно озвученный в аналитическом отделе. Я… я понимаю, что это страшное предложение, но … – не успела она договорить, как ее прервал Ревенальд.

– Я знаю, о чем ты говоришь, дорогая, но прошу, не надо. Я готов пожертвовать своей жизнью, лишь бы ты и дочки были живы. Мы что-нибудь придумаем, либо я попробую совершить ритуал один, – глухо проговорил жеребец. Он знал, что рано или поздно Жаннетт придет к нему с этим вопросом, ведь она всегда была самоотверженной и стойкой, отчего была готова идти до конца ради тех, кто был рядом. Жизнь в сиротском приюте приучила ее, что нельзя разбрасываться теми, кем ты дорожишь.

– Ты прекрасно знаешь, любимый, что у тебя одного это не выйдет. Для ритуала нужны мы оба! Скоро королевство либо опустеет, либо ввергнется в пучину войны с эквестрийцами. С каждым часом умирает все больше жеребят в больницах, я не могу на это смотреть без слез. Да, я тоже не хочу оставлять своих дочерей одних, но лучше будущее, где они будут живы, чем то будущее, где они должны будут сражаться за свое существование. Тем более, я не смогу пережить, если ты умрешь! – восклицала королева. Она решила идти до конца, не давая себе ни секунды на размышления.

– Дорогая моя, я… я согласен. Но как же Кризалис и Синдел? Ведь, они такие милые и добрые кобылки. Я не представляю, что с ними будет после нашей смерти, – тихо проговорил он. Жаннетт обошла его рабочий стол и поцеловала мужа в лоб. Увидев слезы на глазах жены, он встал и крепко обнял ее своим правым копытом. Ревенальд хотел до конца быть опорой для своей любимой и единственной.

– Я надеюсь, что мы все делаем правильно. И раз уж нам суждено с тобой говорить в последний раз, то запомни, что я всегда любил и буду любить тебя. Я никогда не забуду нашу первую встречу, нашу свадьбу, нашу первую брачную ночь. Со мной навсегда останутся те моменты счастья, что ты мне подарила, а особенно – рождение двух шаловливых малюток. Я люблю тебя, моя Жаннетт, – прошептал король на ушко своей жене. Лишь три вещи поддерживали в них силу духа, а именно: понимание того, что их жеребята будут жить, что они смогут спасти королевство и что смерть придет за ними обоими, а не поодиночке, даруя каждому горе и боль утраты.

– Я тоже люблю тебя, мой Ревенальд. Хоть я не помню нашу самую первую встречу, но зато помню свое первое пробуждение. Ты был рядом, и я уже тогда была без ума от тебя … – ответила его любимая. Они хотели подарить друг другу еще хоть чуть-чуть теплоты и любви, ведь им было невдомек, что ждет их за “той” дверью.

– Любимая, перед тем... как мы пройдем к кристаллу, я бы хотел попрощаться с дочками, – попросил король.

– Хорошо, но только с Синдел, дорогой, ведь если мы не успеем, то Кризалис может помешать. Она знает о том, что я задумала, – ответила Жаннетт, внимательно глядя в глаза Ревенальда. Услышав эту новость, он протяжно вздохнул.

– Как она восприняла все это? – дрогнувшим голосом спросил жеребец.

– А сам как ты думаешь? Она попыталась остановить меня, но она ведь вся в твою матушку, а потому отступилась перед долгом и моим авторитетом, – еле слышно проговорила кобылка. Ревенальд снова нежно обнял свою жену, ведь она смогла сделать то, на что, возможно, у него не хватило бы духу.

– Представляю, как она бы отчитывала меня за то, что мы с тобой хотим сделать. Порой мне ее очень не хватает, надеюсь, что мы все когда-нибудь встретимся, – дополнил король. Верования насчет загробной жизни у пони зиждились на очень разных платформах. Кто-то считал, что где-то есть Священное Поле, или на староэквестрийском – Рай, на которое пускают только хороших пони. Кто-то верил в перерождение. Ну а Ревенальд не придерживался какой-либо официально позиции, для него Раем было то место, где он будет со своей семьей. Зачем ему все блага мира, если рядом не будет любимой? Примерно так же считала и сама Жаннетт, возводившая своих близких в абсолют.

– Я тоже на это надеюсь. Но давай не будем о грустном и пойдем к Синдел, а то не успеем до прихода Кризалис, – предложила королева, на что жеребец ответил кивком. Обменявшись одобряющими улыбками, они вышли из кабинета. В коридоре было пусто, лишь кое-где ходили патрули гвардейцев. В полном молчании они дошли прямо до детской Синдел. Они не обменивались ни репликами, ни взглядами, вообще ничем; лишь только мягким соприкосновением крыльев. Им не надо было произносить огромные монологи о своих чувствах, ведь все, начиная от ласкового взгляда и заканчивая пылким поцелуем, говорило за себя, будучи голосом их влюбленных сердец.

– Только не говори о том, что нас не станет… Лучше просто притвориться, что мы пришли проведать ее, – сказала Жаннетт, на что Ревенальд ответил коротким кивком. Собравшись с духом, она вошла в детскую. Это была почти абсолютно розовая комната, полная разнообразных игрушек и прочего для детских игр. Было лишь одно отличие, которое очень серьезно заявляло о таланте своего владельца – разные, довольно хорошего качества рисунки, расклеенные на стенах. Зачастую там была изображена семья художника, а порой и он сам. У Синдел явно сильно, как бы каламбурно это не звучало, вырисовывалось умение рисовать. Она действительно могла прочувствовать задуманную картину, а потом передать её на холсте. Возможно, что когда-нибудь ее работы будут вывешены, под псевдонимом конечно, в знаменитой картинной галерее Кантерлота. Жаннетт с горечью подумала о том, что она не увидит триумфа своей дочери, не увидит ее свадьбу, не понянчится с внуками… все это пройдет мимо и совершенно без ее участия. Она даже не сможет помочь им своим советом, отчего ее дочерям придется самим как-то карабкаться по своей жизненной лестнице. Все это лишь сильнее давило на ее материнское сердце. Решив отойти от мрачных мыслей, она счастливо взглянула на свою любимую малышку, которая увлеченно что-то рисовала прямо на полу. Недалеко сидела нянька Синдел – Верона, которая самозабвенно читала книгу. Эта была довольно молодая кобылка-чейнджлинг с добрым сердцем. Она являлась давней подругой Жаннетт, которая в свое время удачно заметила это юное дарование, после чего и помогла с работой. Чейнджлинги были осколком народа пони, так что магия кьютимарок передалась и им, но в несколько ином формате, ведь даже в “мирном” образе они не проявлялись. Поэтому чейнджлингам было сложно найти свое призвание, но если они понимали, что это занятие им нравится, и оно получается очень хорошо, то в таком случае достигали ощутимых высот. Когда Верона впервые стала заниматься с детьми, то она поняла, что это её. В дальнейшем, из простой няни на дом, она возвысилась до этой работы, а в том, чтобы следить за самой принцессой, было много плюсов и почета.

– Ваше Величество, какими судьбами?! – воскликнула Верона, подскочив со своего кресла. Ей было жутко стыдно за то, что она оказалась перед своими работодателями, а тем паче – правителями, в столь неловком положении. Она подумала о том, что они сочтут ее за некомпетентной и безрассудной пони, которая не смогла, а может, даже и не захотела развлечь малютку. Синдел оторвалась от своей работы, чтобы взглянуть назад. Ее глаза загорелись от восторга, ведь пришел папа, с которым она вот уже долгое время не могла побыть вместе.

– Папа-а-а, ты пришел со мной поиграть?! – закричал жеребенок, вмиг подорвавшись со своего места для объятия. Ревенальд отвел копыто в сторону, дабы обнять свою младшую дочь. Синдел блаженно уткнулась в папино копыто. Тем временем, королева подошла к своей подруге.

– Ваше Высочество, я-я не хотела показать себя с такой стороны, и что еще хуже, показать себя как некомпетентного сотрудника. Просто Синдел захотела порисовать, отчего я решила ей не мешать. Простите, я подвела Вас… – смущенно проговорила кобылка, потупив свой взгляд в пол.

– Верона, мы же подруги, к чему снова эта официозность? И разве я ругала тебя? – недоуменно спросила Жаннетт. Они не были очень близкими подругами, несмотря на заверения королевы, но некоторая теплота в их отношениях несомненно присутствовала.

– Вы ведь сами просили не называть Вас на публике поименно. Я не хотела подставить Вас тем, что могут подумать о блатной должности… – попыталась оправдываться Верона.

– Мамочка, она говорит правду, не ругай ее! Кстати, а ты успокоила горожан? Наверное, ты спела им песенку о дружбе и элементах гармонии? – попыталась заступиться за свою няню Синдел, но затем вдруг вспомнила о недавних событиях. Она конечно очень испугалась за свою маму и сестру, но детский мозг решил как можно скорее заблокировать ненужные мысли, перебросив всю энергию на творчество.

– Не бойся, я просто хочу поговорить с твоей няней. А там, на площади, мы просто поговорили и пришли к одному соглашению, – проговорила мать. Удовлетворившись ответом, жеребенок снова вернулся к разговору с папой. На сей раз они обсуждали свой недавний поход на кактусовые поля, которые находились в семи километрах от города.

– Просто тут король, а я так оплошала… – уныло протянула Верона. От досады она чуть не заплакала, ведь она подставила не только себя, но и королеву, которая и протащила ее на этот пост. Предполагалось, что нянькой для Синдел должна была стать старая нянька самого короля. Он не был против данной кандидатуры, но по секрету рассказал жене о её очень скверном характере. С Кризалис все было несколько иначе, так как ею полностью занималась сама мама, ведь в те времена она была весьма условной королевой. Лишь потом, когда она нагуляла "политический жирок", ей стало труднее совмещать работу и уход за младшей дочерью.

– Поверь, ему сейчас не до этого… Тем более, что ты ни в чем не виновата. Мне кое-что надо тебе рассказать. Давай выйдем в коридор, – предложила она. Кобылка нервно сглотнула, но все же пошла за Жаннетт. Подруга подругой, но титул второго лица в государстве – это вам не бумажки перебирать.

– Дорогой, ты можешь пока немного поиграть с зайчонком? – спросила Жаннетт. Ревенальд недоуменно взглянул на жену, он понимал, что та, наверное, хочет рассказать о своем плане подруге, но логики в этом не видел, ведь она могла проболтаться Синдел раньше положенного времени. Тем не менее, он согласно кивнул, ибо когда он еще сможет побыть рядом со своей любимой дочуркой?

– Мама!!! Я не зайчонок! Я взрослая и самодостаточная кобылка, и вообще я уже взрослая! – воскликнула Синдел, будучи недовольной из-за прозвища, что дала ей мать. Вспышка гнева была настолько несерьезной и милой, отчего все вокруг засмеялись. Принцесса скуксилась и отвернулась от мамы в сторону папы, показывая, что в данный момент она будет слушаться только его.

– Ладно, не зайчонок, птенчик мой. Мы сейчас придем, – проговорила Жаннетт, отчего дочь лишь протяжно взвыла, а папа снова рассмеялся и поцеловал ее в лоб. Он тоже считал ее своим маленьким птенчиком, но озвучивать вслух этого не решался. Когда кобылки вышли из детской, настроение у Жаннетт резко упало. Она поняла, что буквально через час-два навсегда лишится этих милых и радостных моментов.

– Верона, у меня к тебе очень серьезный разговор… – тихо произнесла она. У няньки пробил холодный пот от того тихого и скорее даже загробного тона, которым говорила королева. Лишь один раз она слышала подобное, правда, то воспоминание могло легко стать одним из худших в ее жизни. Так с ней разговаривала ее мать перед своей смертью. Надеясь, что это не то, что она думает, кобылка легко убедила себя в каком-то косяке, что она недавно совершила, за который ей теперь придется ответить. Она настолько усердно это сделала, что вновь испугалась возможного гнева подруги.

– Чтобы я не сделала, я исправлюсь, честно! – воскликнула она, отчего Жаннетт лишь раздраженно фыркнула. Разговор шел совершенно не в то русло.

– Успокойся уже наконец. Я хочу поговорить о деле чрезвычайной важности, я бы даже сказала, государственной. Для начала перестань “выкать”, а затем слушай меня крайне внимательно и не перебивай, – строго произнесла королева. Коротко кивнув, Верона принялась слушать. – Итак, ты уже знаешь о том, что в королевстве страшный кризис. Нам срочно нужны поставки энергии, но увы, раньше двух-трех недель начать их мы не в состоянии. За это время страна мало того, что может опустеть, так и тех, кто останется не хватит для создания нового социума. Я уже не говорю о моих дочерях, которых наверняка погубит гражданская война за энергию. Мы можем убежать, но тогда я до конца своей жизни не смогу просить себе это малодушие, да и Кризалис может на это не пойти. Остается еще один вариант, а именно жертвоприношение кристаллу. Но не просто жертвоприношение, а ритуал с самопожертвованием двух любящих сердец короля и королевы, в жилах хотя бы одного из которых течет кровь самого первого короля всего нашего народа. Последствием станет высвобождение энергии любви меня и Ревенальда. Я не знаю сколько релейлов это даст, но даже если не слишком много, то все равно должно хватить на тот срок, пока наши добытчики не наладят поставку энергии. Я прошу тебя лишь об одном – позаботься о Синдел. Не дай ей забыться в горе и оберегай ее всеми силами. Я верю в тебя, и знаю, что ты не подведешь меня. Вырасти ее доброй, ведь она тоже может стать вашим будущим правителем. Её будущее в твоих копытах… – проговорила она, но не смогла досказать всю свою мысль, так как Верона с диким воем кинулась ее обнимать. Кобылка горько плакала, уткнувшись ей в грудь, до которой она еле достала со своим обычным ростом. Жаннетт тихонько приобняла ее.

– Я-я… я все сделаю, клянусь! Я выращу Синдел как родную, и никому не позволю ее обидеть или испортить. “шмыг носом” А как же малышка?! Что я ей скажу?! Это ведь ее убьет… – голосила кобылка, попеременно рыдая от суровой перспективы лишиться подруги, хотя тут также была и просто банальная жалость. К счастью для них, дверь обладала хорошей звукоизоляцией.

– Ты скажешь ей об этом через неделю. Я оставлю Кризалис письмо, где напишу все то, что ей следует сделать и знать. Пока скажешь, что сама не знаешь, иначе, когда правда всплывет, она подумает о предательстве и намеренной лжи. Будь для нее опорой, не позволяй ей замыкаться в себе, поддерживай ее сестринские отношения с Кризалис, напоминай моей старшей дочери о сестренке, чтобы она думала не только о государстве. Все остальное делай по обстоятельствам. Верона, если я кого и могу назвать своей лучшей подругой, то только тебя. Конечно, мы не были очень близки, но это только потому, что я не хочу тебя ввязывать в политику и грязь высших слоев общества. С тобой я чувствовала себя обычной кобылкой, у которой есть такие же самые обычные подруги. И за это я говорю тебе спасибо, спасибо за все, что ты сделала для меня и моей семьи. Я знаю, что ты сохранишь нашу дружбу и после того, как я умру, – сказала Жаннетт. Ее подруга немного отстранилась и вытерла слезы копытом. Она заметила, что королева тоже плачет, ведь это была их последняя встреча.

– Я обещаю, я сделаю все, что в моих силах, а может даже и больше. Ты подняла меня с самого низа, обеспечила меня всем, так что это меньшее, что я могу сделать, – ответила Верона, а затем немного подумала и что-то для себя решила. Она протянула свое копыто, согнув ногу посередине, словно бумеранг. – Я знаю, что это глупо, но… Лучшие Подруги Навек?

– Это не глупо… конечно же, мы – Лучшие Подруги Навек. Я надеюсь, что у тебя будет долгая и счастливая жизнь. Если “там” есть… Священное Поле, то я попрошу тамошних духов следить за твоей судьбой, – проговорила Жаннетт, соединяя свое копыто с ее, тем самым образовывая крепкое копытопожатие. Еще раз крепко обнявшись, они расцепили копыта. Рядом послышался скрип открываемой двери, из своих кабинетов выходили различные административные работники. Настало время обеда, отчего на личный разговор не было ни времени, ни возможности. Увидев такую ситуацию, королева нагнулась к подруге.

– Увы, но на этом моменте нам придется попрощаться. Я понимаю, что не рассказала многого из того, что хотела, но кто знал обо всем этом? – прошептала она ей на ушко, отчего та постаралась прижаться к ней щечкой, дабы показать свою признательность и дружбу.

– Я всегда буду помнить твою доброту и никогда не позволю нашему королевству забыть о вашей великой жертве. Я буду бороться за то, чтобы ваш подвиг воспевали в песнях, правда… это не заглушит боль моего сердца. Прощай, моя Лучшая Подруга Навек Жаннетт, – так же тихо ответила Верона. Столь трогательный момент прервала волна министров, различных секретарей и прочего офисного персонала. Замок был не только резиденцией, но также и административным центром всего королевства. Две кобылки направились в детскую, где происходила нешуточная битва. Когда они вошли, то просто обомлели от того, что могут натворить отец и дочь за столь малое время. Сами виновники бардака разыгрывали сцену из любимой книги Синдел про героиню Деринг Ду. В данный момент Ревенальд изображал страшного и могучего льва, который напал на отважную путешественницу.

– Ррарррр! – прорычал бутафорный лев, бросившись в атаку на смелого археолога, который не испугался ужасов джунглей.

– На тебе, приспешник Ауитсотля! – воскликнула Синдел, кидая в лоб отцу снаряд. Изначально предполагался мячик, который должен был сыграть роль камушка, но, к сожалению, жеребенок не заметил как взял в копыто увесистый кубик. Кубик легко выполнил свою задачу по отыгровке камня, ведь он действительно заставил цель упасть ничком и взвыть от боли. Кобылка увидела, что она наделала и очень сильно испугалась.

– Папа, папа, папа, прости меня, я случайно! – протараторила Синдел, подбегая к отцу, на голове которого уже образовывалась шишка.

– Ничего, мой котенок, зато теперь я узнал, как на самом деле было больно этому льву, – ответил отец, вставая с пола. Заметив жену, он понял, что время пришло, – Милая моя, мне нужно идти. Запомни, что я на тебя не обижен и очень-очень люблю. Ты мой маленький источник счастья, и я всегда буду горд называть тебя своей дочерью.

– А ты куда, пап? – спросил жеребенок, почуяв неладное. Решив развеять тревогу, к ней подошла мама.

– Синдел, мы с папой пойдем по делам. Нам надо обсудить кое-что с жителями. Самое главное – не скучай. Я скоро вер… кмх, я тебя очень-очень люблю, – проговорила она, а затем поцеловала ее в лобик. Синдел не видела лица мамы в тот момент, когда она поцеловала свое дитя. На нем царили страх и горе. Жаннетт так сильно не хотела расставаться с дочерьми, что даже чуть было не отменила все это, но долг есть долг, особенно если от его исполнения зависит жизнь твоих жеребят.

– Ну ла-а-адно… – недовольно протянула кобылка, скрестив свои копыта в отторгающем жесте. Она так хотела показать своему папе новый рисунок, на котором он сражается с большим и страшным чудищем и, конечно же, побеждает в неравной схватке, а как же иначе?

– Пока, малышка… – тихо протянул Рейвенальд, выходя из комнаты вместе с супругой. Синдел снова уткнулась в лист бумаги, пытаясь нарисовать что-нибудь интересное и увлекательное, но что-то мешало ей, как будто предчувствие чего-то очень плохого. В это время, Верона снова села на свое место, но теперь ей было совсем не до чтения. Она очень сильно хотела рыдать, но рядом была младшая принцесса, более важной персоны она не могла и представить. Няня очень часто посматривала на часы, гадая, сколько еще проживут два самых важных пони в королевстве. Она не знала, что в этот момент король готовил ритуал, в то время как Жаннетт писала письмо своей старшей дочери.

“Кабинет Онгейла. Чейнджлингхолд”

– Когда мы прибыли в замок… все уже было завершено. Благодаря их жертве, наш народ сумел пережить то страшное время. Две некогда добрые и веселые принцессы перестали быть таковыми. Верона очень часто рассказывает о том, что Синдел по ночам плачет, бывает, что часами напролет. Кризалис же стала намного суровей и тверже. Только ты смог потихоньку начать растапливать ее сердце, – проговорил капитан, но, поймав недоуменный взгляд человека, решил пояснить. – Понимаешь, вот помнишь, когда она сказала “прости” тому доктору? Так вот, она ни-ког-да не говорила этого. Я не знаю, то ли она хотела произвести на тебя впечатление, то ли любовь – это очень важный процесс самопознания и улучшения. Тем более, ты очень-очень важен для нашего королевства, так как твое нахождение здесь может стать ключом к нашему выживанию. Но, что сделала королева? Она позволила тебе уйти, и ведь не юлила и не врала, а действительно дала тебе выбор. Я бы назвал тебя судьбоносной фигурой0, но думаю, это лишнее. Я надеюсь, что когда-нибудь принцесса Синдел тоже найдет своего Рому, который сможет помочь пережить ту потерю. Главное только, чтобы ты выжил, но это я обеспечу даже ценой своей жизни, если придется.

– Хех, ты тут такого наговорил, что я даже засмущался… Я тоже люблю Кризалис и готов ради нее на все. Просто… это ненормально для человека. У нас нет межвидовой любви, и, хотя похожие на вас существа все же имеются, любовь с ними невозможна, так как они неразумны. Я не спорю, есть те, кто не брезгует прелюбодействовать и с лошадьми, но это осуждается моралью и обществом, – высказал Шестаков. В его голове роились сотни мыслей и образов. Самым первым было осуждение его выбора остальными членами группы, хотя он тут же себя одернул, ведь они были лучшими друзьями и не раз спасали друг друга. Пускай он был бы даже геем, они не отвернулись бы от него. Тем не менее, осуждение не заставит себя ждать, это уж точно. Эта мысль подтолкнула к другой, еще более шокирующей и важной.

– А как же отреагируют другие чейнджлинги? Ведь с их стороны это же наверняка кажется мерзко и аморально? А если все будет настолько плохо, что они начнут бунт против Кризалис?! – начал распалятся спецназовец. Перед глазами вспылили картинки с бушующей толпой, гражданскими войнами и прочими ужасами недопонимания между народом и властью. Он не просто так предавался панике, его аналитический разум безжалостно находил все новые опасности: а что если у Кризалис есть оппозиция, а что если они захотят воспользоваться этим, чтобы заполучить власть? Все его мысли прервал хохот Онгейла, который не выдержал его рассуждений.

– Про первое мы поговорим чуть позже, но второ-о-о-ое… Ты думаешь, что в нашей стране есть самоубийцы, которые готовы убить королеву?! Да если бы не Кризалис, то мы бы погибли или разбежались кто куда, покуда вся наша раса не вымерла бы из-за недостаточной рождаемости! Ты немного не понял ее роль в королевстве. Королевский род – это залог выживания чейнджлингов. Тем более, что ты теперь наш национальный герой! Твоя любовь спасла нас от нового кризиса и голода, хотя ты и так пришел нас спасти, пусть и от другой напасти. О тебе мало кто знает, но даже я, когда был за многие километры от Чейнджлингхолда, и то почувствовал небывалый всплеск энергии. Ты понимаешь, что теперь мой малыш точно родится здоровым, и я не буду бояться, что ему не хватит пропитания? Я не удивлюсь, если граждане начнут называть тебя Ваше Величество заочно, ведь ты как-никак почти породнился со всеми нами! – сквозь смех объяснял ему жеребец. Рома не понял всей сути, но все же почувствовал некоторый прилив гордости.

– Хм, это конечно очень хорошо, но сам понимаешь… – попытался возразить Шестаков, так как он, как и всякий человек, очень хорошо знал, по какому принципу работает благодарность. Поначалу – да, тебя будут носить на копытах, но вот потом…

– Если ты про ту сходку народа, о которой я тебе рассказал, то отвечу просто. Они голодали целых три недели. Их это довело до страшного состояния, и даже в нем они ценили и уважали своих короля и королеву. И потом, если тебя не будет, то мы вернемся к неопределенности с добычей пропитания, а оно кому надо?! Не переживай, народ чейнджлингов не только будет тебе поддержкой и опорой, но и поможет с вашей задачей. Я не знаю, как себя поведут эквестрийцы, но считаю, что вам хватит и нашей помощи, – ответил капитан. Рома не знал как отреагировать на подобное, ведь он совершенно не хотел подвергать Кризалис опасности, хотя вряд ли BlackWood его спросит.

– А насчет, кмх, первого? – неуверенно спросил снайпер. В такие моменты, как этот, ему нужно было с кем-нибудь поговорить, ведь такие проблемы не решаются наедине, иначе можно довести себя до ручки.

– Эх, ну что я могу сказать? Я постараюсь беспристрастно, но сам понимаешь… Я знавал некоторые случаи межвидовых браков, правда, весьма немного. Между чейнджлингом и обычным пони было всего несколько раз, да и те, по большей части, связаны с королевской семьей. С другими видами такого не было, хотя я слышал про одну молодую кобылку-чейнджлинга, которая ушла из королевства ради своей любви к грифону, но сам понимаешь, слухи есть слухи. В твоей ситуации мне мало что ясно, ведь я не знаю вашего менталитета. Но как муж, как жеребец, у которого есть своя кобылка, скажу просто: если любишь, если считаешь ее действительно той кобылкой, от которой у тебя в голове шум, а снизу прилив крови – хватай, пока другие не забрали, – посоветовал Онгейл. Постепенно, ворох мыслей в голове человека стал собираться воедино. Он понял, что никаких минусов в его отношениях с Кризалис нет, наоборот, одни только плюсы.

– То есть, ты действительно считаешь, что Кризалис – это моя судьба? – Рома задал самый важный и волнующий вопрос. Онгейл задумался на несколько секунд, чтобы не показаться пристрастным и вредным советчиком.

– Да. Но самое главное, чтобы так думал ты, иначе ваш союз никогда не станет счастливым. Давай сделаем с тобой проще. Я задам тебе несколько вопросов, но ты должен сразу на них ответить, практически не задумываясь, – ответил капитан, на что Шестаков согласно кивнул головой. Онгейл начал свой опрос.

– Ты ее любишь?

– Да.

– Ты хочешь прожить с ней всю свою оставшуюся жизнь?

– … Да.

– Ты чувствуешь прилив… бодрости, когда смотришь на нее чуть более теплым взглядом?

– Эмм, да.

– Я знаю, что вы провели ночь вместе. Вам было хорошо? Да не ерзай ты, не маленькие уже.

– Эх, да-а.

– Если тебе нужно будет уйти обратно в свой мир, что ты решишь?

– Я… я останусь здесь, ведь там у меня не будет ее.

– Если твоя команда будет отвергать ваш союз, ты бросишь Кризалис?

– Нет.

– Она тебя любит, ты это чувствуешь?

– Да.

– Ну вот и все. Я думаю, что ты сам ответил на все свои вопросы. Ты даже поставил ее превыше мнения своих коллег, а значит, для тебя она не просто интрижка. И ничего страшного тут нет. А самое главное, что она любит тебя так же, как ты любишь ее, – подытожил капитан. Рома облегченно вздохнул и вытер испарину на лбу. Раз даже подсознание солидарно, то стоит выбросить все сомнения из головы. Оставалось еще множество вопросов, но он решил отложить их на потом, ведь их стоит решать уже совместно с любимой.

– Спасибо, Онгейл, я ценю твою помощь. Ну что, друзья? – проговорил человек, протягивая руку чейнджлингу. Поначалу он недоуменно смотрел на нее, но затем до него дошла вся суть ситуации, отчего он поспешил исправиться.

– Я буду рад называть тебя своим другом, – ответил капитан, положив свое копыто в руку Ромы. Он не заметил, что при этом случайно смахнул пару документов. Шестаков случайно взглянул на открывшиеся ему фотографии.

– Твою мать, это же Волков! – воскликнул он, увидев изображение с шокирующей ситуацией. Человека в его футуристической броне связывала группа жеребцов в золотых доспехах.

– Хм, ты уверен, что знаешь его? – спросил капитан, а когда получил подтверждение, продолжил. – Наш агент запечатлел это в Кантерлоте. По его донесению, этого… человека пытались арестовать сначала его же конвоиры, а затем вся городская гвардия. Насколько нам известно, его отнесли в замок. Это еще не все, есть сведения, что в замке под стражей находится еще один подобный “экземпляр”. Благодаря тому, что ты закрыл энергетический вопрос, я начал стягивать все силы к Кантерлоту, чтобы спасти твоих друзей. Мы не можем рисковать теми, кто способен спасти нас от еще более опасного врага.

– А что с ними могут сделать принцессы? – глухим голосом спросил спецназовец.

– Точно не знаю, вариантов у них много, от тюрьмы и вплоть до казни или ссылки. Хотя казнь Селестия отменила довольно давно, но и ссылка тоже ничего хорошего из себя не представляет. По поверьям, она сослала свою родную сестру на Луну. Одним словом, ничего тут не ясно… – ответил жеребец. Человек от досады закусил губу.

– Если я могу что-то сделать, то говори сразу, они мне почти как семья, и я не могу стоять в стороне, пока их убивают, – попросил снайпер.

– Не бойся, я сделаю все, что в моих силах. Твоя главная задача заключается в том, чтобы любить свою кобылку. Большего мне от тебя и не нужно, – высказал капитан. Шестаков довольно улыбнулся. Впрочем, шутки шутками, а ситуация была совсем не в его пользу. Еще ни разу они не разделялись так надолго. Даже на гражданке всегда рядом и вместе, прямо как семья, как единое целое.

– Спасибо… – проговорил снайпер.

– Ладно, давай опять таки не будем о грустном. Лучше я дам тебе сейчас тапочки, и мы пойдем с тобой на кухню. Думаю, хороший завтрак поднимет настроение королеве, – Онгейл встал из-за стола и направился обратно в подсобку. Человек чуть не подпрыгнул от неожиданности, когда из нее послышался грохот и отборный мат, впрочем, некоторые слова были для него не совсем понятны.

– Помочь? – громко спросил Рома.

– Да не… Просто забыл про эту чертову сумку. Все не могу найти время на гольф, – ответил жеребец. Шестаков только сейчас понял, что многие аспекты здешней жизни очень похожи на человеческие. Такие же названия, такие же чувства. Если бы вместо пони были бы люди, то он живо приписал этот мир к типичному средневековому фэнтези, вроде World of Warcraft, пускай с некоторыми элементами технического прогресса девятнадцатого-двадцатого веков, хотя детище Близзард тоже этим грешило.

– Вот, держи. Извини, что розовые, но увы, других у меня нет, не обессудь, – проговорил капитан, возвращаясь назад. Сначала человек не понял его слов, что весьма его удивило. Разгадка была вполне банальной, ведь переносить вещи пони зачастую прямо в зубах. Онгейл положил перед спецназовцем пару розовых тапок с котятами.

– Спасибо, и такие сойдут, чай не побрезгую гламурным цветом, – сказал Шестаков, надевая домашнюю обувь. Ноги благодарно восприняли заботу о себе.

– Пойдем, кухня тут совсем недалеко. Надеюсь, что ты умеешь готовить, – проговорил Онгейл. Капитан проводил человека до нужного помещения, а затем отправился обратно, сославшись на накопившуюся кипу бумаг. Поблагодарив новоприобретенного друга, Рома начал осматривать свое место работы. Это была довольно обычная кухонька, не отдающая чрезмерным лоском и изящностью ресторанов высокого класса. Впрочем, на вид она была довольно технологичной. Среди всего антуража мира “Меча и Магии” тут очень сильно выделялись холодильник и плита, не говоря уже о подобии микроволновой печи. Шестаков совершенно не мог понять, как это все смогло уместиться в одном времени и пространстве, ведь невозможно развивать и магию и технологию одновременно. Но решив не забивать себе голову подобными вопросами, на которые у него точно не было ответа, он открыл холодильник. При виде содержимого Рома не смог сдержать победоносного “Ехууу”. Там было все, начиная от свежих овощей и заканчивая разнообразными соусами. Он тут же начал придумывать меню для завтрака себе и своей любимой. На первое, конечно же, какая-нибудь белковая пища, но не мясо, он же не хотел оскорбить Кризалис. Выбор был очевиден, отчего десяток яиц шустро проследовал на стол. Следующим на очередь был выбор каши. Рома посчитал, что следует сделать ее чуть более сладкой. За яйцами последовали четыре клубнички и масло. Еще десять минут было потрачено на поиски хоть какой-нибудь крупы. Человек уже почти начал материться, тщетно тратя драгоценное время без какого-либо результата. Он даже стал звать местного домового, чтобы тот помог ему, мало ли, если есть магия, то почему бы не быть домовому? Когда он наконец нашел упаковки с кашей, то просто не сдержался от ругани, как оказалось, пакетики лежали на холодильнике, куда спецназовец даже и не соизволил заглянуть, решив, что это совершенно не эстетично. Среди различных круп он выбрал самую, на его взгляд, оптимальную, а именно кукурузную. Он готовился промывать ее, но был приятно удивлен тому, что та была аккуратно расфасована в герметичные упаковки по 250г. На ум пришли подобные пакетики, которые довольно часто можно было найти на прилавках магазинов XXI века. Следующим делом нужно было разобраться с посудой и горячим напитком. Посуда нашлась довольно легко, и человек шустро поставил греться кастрюлю с водой под кашу и сковороду под бодрую яичницу. Но теперь перед ним появилась новая проблема, которая заключалась в выборе напитка. Шестаков понимал, что лучше всего выбрать кофе, но ведь он не знал, любит ли Кризалис этот напиток. Взвесив все за и против, он все же решил приступить к поискам этого распространенного атрибута утра, как был прерван шипением раскаленной сковородки. Спохватившись, он отрезал приличный кусок сливочного масла и кинул его на сковороду. Масло тут же начало растекаться по поверхности, оставляя приятный запах. Медлить больше было нельзя, и Рома стал методично разбивать скорлупку яиц и выливать их содержимое на поверхность. Когда он разбил весь десяток, то тут же подсолил все это содержимым из недалеко лежащей солонки в виде слоника. Он вновь корил себя за недальновидность, ведь можно было вылить все яйца в одну миску, чтобы приготовить аккуратную и аппетитную глазунью. Увы, мудрые мысли всегда приходят только под конец. И тем не менее, он продолжил готовку, правда, опять не продумал все до конца, забыв приготовить лопатку. Ринувшись на ее поиски, он чуть было не спалил всю свою работу, правда все обошлось, и теперь часть завтрака была приготовлена. Человек поймал себя на мысли, что любовь делает из обычного мужчины рассеянного идиота, коим он сейчас и является. Как раз к этому времени закипела вода для каши, а потому, также чуть подсолив воду, он закинул туда два пакетика. Устало вздохнув, он возобновил свои поиски кофе, который он где-то видел, пока искал крупу. Баночка быстрорастворимых гранул нашлась довольно быстро. Как гласила упаковка, это был высококачественный продукт аж с самой Зебрикании, где он выращивается согласно всем стандартам некоего экономического соглашения совершенно непонятного года. Одним словом, Рома понял, что этой баночке можно доверить самое святое, а именно быть поданным аж самой королеве. Сам Шестаков кофе недолюбливал, считая его чересчур невкусным, правда ради любимой он решил также приобщиться к культуре этого напитка. Засыпав содержимое в чашки, он спохватился, что нужен сахар, и что самое главное, банальный кипяток. Спецназовец хотел было поставить еще одну кастрюлю с водой, но тут его взгляд зацепился за нечто, очень смахивающее на электрический чайник. Само устройство агрегата было довольно необычным. Начать хотя бы с того, что он не имел никаких проводов электропитания, отчего создавалось впечатление какого-то аккумулятора. Сам “электроприбор” был конусовидного типа с прозрачными стенками и небольшим колпачком на верхушке, из-за чего походил на аквариум в виде пирамиды Хеопса. Попытавшись немного разобраться, человек скоро отбросил это бесполезное занятие, найдя самое главное: кнопку включения; остальное было уже не нужно. Залив туда воду, он поставил его греться. Не успел он заняться другими делами, как чайник возвестил о полной готовности. Рома округленными от изумления глазами смотрел на чудо-агрегат. Впрочем, он скептически отнесся к такой скорости, ведь вода внутри не кипела, отчего снайпер решил потрогал стенки чайника. Его ожидания оправдались: они были холодные. Но когда он открыл крышку, то ему в лицо ударила струя пара. Еще раз подивившись необычным технологическим устройствам этого мира, он принялся за поиски сахара, но голову снова пронзила тупая боль. В этот момент кто-то зашел на кухню.

– Ну что, как успехи? – спросил Онгейл, внимательно оглядывая место кулинарной битвы.

– Да так… Я же военный, а не повар, хотя в бытность свою студентом, а уж тем более срочником, порой и не так изгалялся. Надеюсь, что я не оскорблю Кризалис своей недостряпней, – тихо ответил Рома в промежутке между головной болью и попытками понять, сколько сахара лучше класть в кофе. Чейнджлинг ничего не заметил, но при этом почувствовал крохотную эмоциональную дыру в биополе человека, а такое зачастую случалось при обильном потреблении энергии любви у жерт… донора.

– С тобой все в порядке, а то что-то ты выглядишь не очень? – задал вопрос жеребец, внимательно оглядывая парня. Постепенно он стал замечать некоторые особенности, вроде излишне закусанной губы и излишне прищуренного взгляда.

– Да так, голова разболелась и все. Ничего страшного, такое периодически бывает с людьми, уж больно мы любим гадить друг другу на мозги и портить атмосферу, хех. Да и потом, мне уже лучше, так что не беспокойся. Ты лучше подсоби с меню, а то мало ли, вдруг напортачу, – сказал Шестаков. И тем не менее, Онгейл запомнил этот момент, ведь на ум приходили не самые лучше прогнозы и догадки.

– Не бойся, уж она-то в еде неприхотлива, хотя вкус чувствует чуть лучше, чем обычный чейнджлинг. Если я не ошибаюсь, то в кофе она любит соотношение три к двум и капельку молока. Пойду найду для тебя Бладвинга, чтобы тот помог все это унести, – проговорил капитан, а затем вышел из кухни. Как раз к этому моменту пакетики с кукурузной крупой раздулись до нужного размера. Выключив огонь, человек взял полотенце и слил воду из кастрюли. Затем, вскрыв упаковки и высыпав содержимое, он задумался над тем, как он будет подавать блюдо. На ум пришла сервировка порезанной клубникой и маслом. Устало вздохнув, он принялся за работу.

– Ах да, не забыть бы про бутерброды с маслом… – проговорил Рома. В тот момент он не особо задумывался над тем, что в бедняжку Кризалис все это просто не влезет...

“Палата №14”

Кризалис сладко потянулась, начиная потихоньку просыпаться. Ее рабочие дни были довольно насыщенны, отчего начинать надо было с утра. На ум пришла мысль о Роме. Королева была настолько счастлива, что события прошлой ночи казались ей сном, самым лучшим в жизни, но сном. Вдруг до нее дошло, что ощущения были слишком уж реальными. Она резко встала с кровати, но от увиденного чуть не разревелась, ведь кровать была абсолютно пустая. Спросонья Кризалис еще не поняла, что, приснись ей все это, она должна была бы спать в своей спальне, а не в палате больницы.

– Это всего лишь сон… За что?! За что мне дали такое наслаждение, обернувшееся лживым фантомом?! – воскликнула она. Слезы потекли по ее щечкам.

– Да тихо вы! – донеслось до нее. Королева навострила свои ушки. Звук донесся из-за двери. Она было подумала о том, что кто-то посмел подсматривать за ней, пока она в таком состоянии. Рыча от ярости, она встала с кровати, готовясь к тому, чтобы сурово наказать этого наглеца. Не успела она дойти до двери, как та открылась, впуская Шестакова с тележкой, нагруженной едой. Позади человека стояли Бладвинг и Онгейл, которые при виде королевы тут же убрались восвояси.

– О, ты проснулась… Я тебе тут завтрак приготовил, любимая. Думал… – но тут же был прерван крепкими объятиями Кризалис. Он назвал ее любимой, а это значило, что это был не сон, что это чудо произошло на самом деле.

– Это не сон, не сон! – прокричала она, целуя человека прямо в губы. До Ромы дошла вся суть ситуации. Поначалу и он не мог понять всего того, что между ними произошло этой ночью, но старому капитану удалось привести его мозги в норму.

– Да, дорогая, не беспокойся, мы действительно пара. Теперь ты всегда будешь просыпаться либо в моих объятьях, либо от запаха только что приготовленного мной завтрака, – проговорил спецназовец, разрывая поцелуй. Кризалис с обожанием смотрела на него. Она таяла в его ярко-голубых глазах цвета незабудки. Только спустя несколько минут до нее дошло, что ей принесли завтрак в постель. Она очень сильно смутилась, считая, что она сама должна была его делать, а не ее жеребец. Даже если убрать в сторону шовинистические замашки, то все равно, Рома как-никак недавно пережил кому, пусть и недолгую.

– Это так мило с твоей стороны, правда, я сама должна была его приготовить… – раздосадовано проговорила кобылка.

– Ну что ты?! Думаешь, для меня сложно сделать тебе приятно? Ты ж мое солнышко, мой личный ангел-хранитель. Это я обязан носить тебя на руках, – влюблено проговорил человек, гладя ее по щеке. На него снова накатило романтическое настроение, отчего он и принялся нести сущую чушь. Впрочем, именно такую чушь и ждала Кризалис. Она блаженно потерлась щечкой о раскрытую ладонь, показывая свою любовь и привязанность. Рома даже подумал, что это утро самое лучшее в его жизни, так как ему никогда не было так хорошо.

– Пойдем, я тебе приготовил кое-что, надеюсь тебе понравиться, – сказал Шестаков. Королева лишь согласно кивнула, ведь у нее не было слов, чтобы выразить все свои чувства. Но Шестакову это было не нужно, он все видел и так. Он и сам был на пике блаженства, ведь что может быть лучше, чем быть рядом с любимой?