Неприкаянный
Глава 1.
Живой.
Прохладный ветер ласково коснулся моего лица, сообщив мне такую приятную новость. Лёгкие с шумом вобрали в себя чистейший воздух с ароматом леса и цветов. Я... может быть, я в раю? Нигде на Земле нет такого воздуха. Он опьяняет, словно затяжной поцелуй роковой красотки, его хочется поглощать огромными, быстрыми вдохами и смаковать всю его прелесть, медленно выдыхая...
Я открыл глаза, поднялся и осмотрелся. Меня окружал лиственный лес, красоту которого словами описывать можно долго. Деревья вокруг меня сильно напоминали дубы. То там, то тут старательно выводил свои трели неказистый с виду, но всё же ценимый знатоками за свой голос скворец. Яркое солнце пробивалось даже сквозь гущу листвы и дарило всему живому приятное тепло. Мелкие животные обращали на меня мало внимания и свободно сновали вокруг меня — какое им дело до меня, когда у них есть свои собственные заботы и нужды?
Я поднёс ладонь к лицу и принялся задумчиво рассматривать её. Вот у этой линии, начинающейся от основания ладони и идущей за большой палец, есть название — линия Жизни. Та, что чуть выше, и идёт через всю ладонь — линия Ума. А как называюсь я? Почему я не могу вспомнить своего имени? Может быть, у меня его и нет? Но у каждого человека есть имя, я почему-то точно знаю это.
У каждого должно быть имя, на которое он откликается, когда его зовут близкие. Дом, куда он может приходить после работы и отдыхать, смотря телевизор или читая книгу. Любимое существо, которое он бы нежно обнимал тихими вечерами, и для блага которого он бы сделал всё, что только в его силах. У каждого должно быть своё призвание в жизни. Кто-то, не вылезая из своей лаборатории неделями, не допивая, не доедая и недосыпая, пытается вывести формулу лекарства от страшнейших болезней человечества. Кто-то же с не меньшей самоотверженностью и преданностью своей работе изобретает способы наиболее дешёвого и массового уничтожения потенциального противника.
А я? Есть ли у меня всё это? Кто я такой, чёрт возьми?
Я осмотрел свою одежду. Широкая серая камуфляжная куртка с капюшоном и множеством карманов и карманчиков на ней и штаны такого же цвета. Я — военный?
Может, у меня есть документы? Согреваемый этой мыслью, я тщательно обшарил все карманы своей куртки, но не нашёл ничего, кроме пригоршни патронов и штык-ножа за голенищем сапога. Значит, я всё-таки военный? Но где моё оружие в таком случае?
Ответ на этот вопрос был найден довольно скоро: снайперская винтовка, обмотанная разным тряпьём, болталась на дереве, зацепившись ремнём за одну из ветвей. Даже у этой винтовки есть имя, но только я не помню, какое... Неужели приспособление, которое предназначено для уничтожения, достойно имени, а я — нет? Неужели я так ужасен?
Я бережно снял винтовку с дерева и осмотрел. На оптическом прицеле была трещина — всё, его можно выкидывать. Вынув обойму и вылущив из неё все патроны, я оттянул затвор на себя до упора. Блестящий патрон выпал из патронника, и я аккуратно возвратил затвор на его прежнее положение и подобрал патрон. Затворная рама цела, скорее всего. Интересно, что с газоотводной системой и каналом ствола?
Парадокс: о снайперской винтовке Драгунова я могу рассказать куда больше, чем о себе.
Стрелять, чтобы проверить боеспособность, мне не хотелось — зачем беспокоить обитателей такого чудесного леса? — но на всякий случай я прицепил штык-нож к винтовке. В случае чего буду использовать её как копьё. Ведь зачем-то эта винтовка была нужна мне.
Не долго думая, я повесил своё оружие на плечо и отправился в путь по тропинке, которую обнаружил, пока гулял в поисках винтовки. Куда-то эта тропинка меня должна привести. Так ли важно в моём положении, куда?
Я шёл по лесу так, словно прогуливался в парке славным воскресным деньком, и насвистывал мотив какой-то группы, которая, вроде бы, очень мне нравилась. Минут через пять моё внимание привлекло странное шевеление в кустах, находившихся метрах в десяти от меня. На всякий случай я сдёрнул СВД с плеча, забыв о том, что она разряжена, и навёл её на куст.
Однако, мои предосторожности были излишни. Из кустов вышло милейшее создание, похожее на... пони, но с жёлтой шёрсткой и длинной ниспадающей розовой гривой, таким же длинным розовым хвостом и большими глазами, занимающими большую часть её (вряд ли особь мужского пола будет так окрашена) лица. На её крупе красовалась татуировка в виде трёх розовых бабочек, а к бокам прилегали крылья…
А она… Она мне нравится. Я могу сказать, даже очень. Она такая... милая. Опустив винтовку, я подошёл к ней, присел перед ней на корточки и протянул левую руку, чтобы погладить милашку, но…
Но она исчезла, а на её месте стоял анатомически похожий на неё уродец без гривы и хвоста, цветом шерсти напоминавший зелёную плесень. Из его пасти торчали два здоровенных клыка. Дико шипя, он чуть не цапнул меня за руку.
Я еле успел отпрыгнуть от его следующего укуса и вскинуть винтовку. Сердце дико ухало в груди от неожиданности и испуга. Он прыгнул на меня, но я смог уйти от прыжка и пнул его ногой, когда он приземлился, с такой силой, что тот потерял равновесие и упал на бок. Не дав ему подняться, я без сожаления вонзил штык под его рёбра и вынул его. Уродец судорожно закашлялся зелёной жижей, которая, видимо, служила ему как кровь. Аналогичная субстанция струйкой потекла из раны от моего штыка. Да я ему, похоже, лёгкие проткнул. Мучительно ему умирать придётся.
Я убил его. Отнял жизнь у живого существа и могу спокойно рассуждать о том, какой будет его смерть. Наверно, я и вправду был ужасен, когда ещё помнил себя. Я убивал хладнокровно и жестоко. Возможно, мне даже нравилось это. Но сейчас... сейчас я, гонимый чувством вины за содеянное, пытаюсь остановить кровотечение и закрыть рану, чтобы спасти беднягу, но дело тут не в кровотечении. У него в лёгких дыра, и он скончается от гипервентиляции органов дыхания. Я не спасу его, я понимаю. Может, были бы у меня бинты, я бы смог перевязать его и донести до больницы. Но делать перевязь из куртки или из тряпок, которыми обмотана винтовка, я боюсь — могу занести заразу в кровь, и тогда ему будет только хуже, а ничего другого у меня нет.
Вообще, почему я себя виню? Это всё-таки он напал на меня первым, и я имел полное право обороняться. Он просто получил то, чего заслуживал.
Чувство свершённой справедливости убило во мне жалость и вину, и я, прекратив заниматься бестолковым спасением его жизни, брезгливо отёр руки и штык об его же шерсть и пошёл дальше.
Но что это за существо? Я не помню, чтобы такие были на Земле. Хотя, я даже самого себя не помню.
Я шёл по одной и той же тропинке в одном и том же направлении уже часа три. За это время со мной не свершилось ничего интересного. Я не увидел ни одного намёка на людей или каких-то других разумных существ и устал от долгой ходьбы. Пора бы сделать привал, а ещё было бы неплохо смочить горло чем-нибудь.
Пройдя ещё метров триста, я почувствовал, что воздух стал чуть холоднее — скорее всего, рядом водоём. Пришлось немного побродить по округе, чтобы найти небольшое озерцо. Я подошёл к воде и встал на колени. Оттуда, из зеркальной глади вод, на меня глядел веснушчатый парень с тёмно-рыжими растрёпанными волосами. Лет мне было, наверно, шестнадцать-восемнадцать. Так что же, я в таком возрасте уже военным стал? И какие события могли толкнуть меня на это?
Вдоволь напившись, я снял оптику с винтовки для сохранности и решил немного подремать.
Во имя Ктулху, куда я снова попал?
Вопрос, адресованный непонятно кому, несколько раз эхом прокатился по сводам тёмного туннеля. Здесь было сыро и всё настолько пропахло гнилью и затхлостью, что я выругался и зажал нос.
Идти в тёмные и, возможно, опасные глубины туннеля мне не хотелось. Я обернулся. Нет, назад пути уже нет – тут крепкая кирпичная стена… Ладно, нет, так нет.
Вдруг откуда-то стала прибывать вода, гнилая зелёная вода с бытовыми и пищевыми отходами… Скорее всего, я в канализации, и меня, похоже, сейчас затопит. Сволочь ты, госпожа Судьба. Будучи не в состоянии вспомнить себя, я просыпаюсь где-то в раю, встречаюсь с самым милым существом, которое я когда-либо видел, которое превращается в уродца, которого я вынужден убить, и вот теперь моя смерть в отбросах ждёт меня. Остаётся только ждать и надеться, что я умру быстро.
Я мог бы бежать отсюда. Бежать куда-то вперёд, к спасению или к ещё более медленной и мучительной смерти. Бежать, в темноте спотыкаясь о камни и падая лицом в противную зелёную жижу. Бежать, пытаясь спасти свою никчёмную шкуру. Но зачем? Зачем куда-то бежать, если можно постоять здесь, чувствуя, что вода уже заполнила армейские сапоги и добралась до колен, и просто отдохнуть от всего? Зачем умирать уставшим, если можно умереть отдохнувшим?
Смерть в продуктах жизнедеятельности, которые вот-вот доберутся до пояса... Как это романтично. Может быть, именно о такой смерти я всегда и мечтал? Лечь на живот и поплыть неспешным брассом вперёд по этому тёмному туннелю, в грязной зелёной воде, разгребая руками всяческий мусор и объедки. Думать о том, что моя жизнь – как вода в этом самом туннеле, такая же гнилая и грязная. У неё не будет другого исхода, кроме как просто слиться вместе с такими же жизнями, такими же водами, как и она, и это будет означать лишь одно – конец. Такой притягательный и такой неизбежный. Что же, всё когда-нибудь заканчивается, не стоит этому противостоять, нужно просто принять это с честью и достоинством.
Блаженное спокойствие разливалось по всему телу. Странно, но я рад тому, что я плыву по канализации. Я рад тому, что умру через минуту-другую. Если даже я не знаю самого себя, то кто должен меня знать? К чему мне жить? Я ведь никто и ничто в этом мире. И эта винтовка... Вряд ли я с ней просто мирно гулял по улицам родного города. Я не приносил ничего хорошего, доброго и вечного в свой мир, и едва ли бы бы уже что-то изменилось. Я бы продолжал убивать даже в мирное время. Убивать жестоко и безразлично.
Мне в некоторой степени даже нравилось убивать. Да, точно, это я вспомнил. Взгляд в прицел, задержка дыхания и одно плавное движение пальцем — и вот свинцовая смертоносная пчела вылетит из улья навстречу своей цели и достигнет её, разрывая плоть, дробя кости и уничтожая жизни. Не всякий способен обладать таким могуществом. Далеко не всякий.
Внезапная и нестерпимо яркая волна света поглотила меня, когда вонючая канализационная вода почти дошла до моих губ, и я оказался в… пустоте, наверно. Не было ничего, ни кирпичных стен канализационного туннеля, ни грязной воды, ни долгожданной фигуры в чёрном плаще и с косой. Даже моей тени не было. Просто море ярчайшего белого света вокруг меня.
Мне показалось, что кто-то смотрит мне в спину. Я обернулся. Это… Чёрт, неужели эти ребята собираются преследовать меня? На сей раз меня посетила крупная, гм, лошадь с шёрсткой тёмно-синего цвета, имевшая в наличии как рог, так и пару широко расправленных крыльев.
О боги, она прекрасна… Её грива, она не просто цвета ночного неба, она и есть ночное небо, разделённое на миллионы тончайших прядей с мириадами звёзд на нём. Её глаза светились светом сродни тому, в котором мы оба сейчас находились. Хвост её развевался подобно гриве, хотя ветра не было. Она подошла ко мне и заговорила прекраснейшим голосом, который я когда-либо слышал:
— Именно сейчас решается твоя судьба. Выбирай.
Её рог засветился, и передо мной оказались две картины: слева канализация, где я не так давно побывал, справа какая-то деревушка с причудливыми домами.
Я глянул на неё. Она не изменила своей позы, продолжая стоять всё так же статно и величественно и ожидая ответ. Насладившись видом этого восхитительного создания ещё пару мгновений, я ткнул пальцем в картину с деревушкой. Лошадь кивнула головой и растворилась в воздухе, а следом растворился и я...
Проснулся я в холодном поту. Тяжело дыша, я поднялся и осмыслил всё, что только что увидел. Это был сон, всего лишь неприятный и непонятный сон…
Я умылся, дабы освежиться после сна, собрался, на всякий случай зарядил винтовку и пошёл куда глаза глядят, забыв про этот сон. Через некоторое время мне показалось, что я слышу звуки виолончели. Остановившись и прислушавшись, я убедился, что это не галлюцинации, и примерно к юго-западу от меня виолончелист играл что-то в духе весёлого гайднского классицизма.
Пойдя на эти чарующие звуки, я вышел на полянку, где на виолончели, к моему величайшему удивлению играл не человек, а опять-таки парнокопытное существо. В целом оно было похоже на ту пегасочку, но серое, с чёрной гривой и без крыльев. По красоте оно ей явно не уступало. На его лице можно было прочесть наслаждение от каждого звука, который издаёт виолончель. Такое чертовски знакомое чувство…
Однако, я не забыл про то, что внешность тут очень обманчива и вышел из кустов, держа музыканта (или музыкантшу) на прицеле, и окликнул его. Не прерывая своей игры, оно открыло глаза, но, увидев меня, бросило виолончель и с ужасом вжалось спиной в дерево.
— Стой, где стоишь, — сказал я ей, – и я не причиню тебе вреда.
Я не знаю, на что я рассчитываю, пытаясь с ней заговорить, но попытка не пытка, ведь правда?
— W... what?
Какой-то знакомый язык... Когда-то я хорошо знал его. Но сейчас я не могу вспомнить перевод слова, которое она (это была она, судя по голосу) сказала. Всё равно можно считать это успехом, ибо если я всё же вспомню этот язык, мне не придётся объяснять ей, что я от неё хочу, непонятными жестами. Но сейчас...
Сейчас я, не выпуская винтовки из правой руки, пытался левой рукой показать ей, что не хочу вредить ей, если она не хочет вредить мне. Правда, судя по её поведению, я остался не понят. Серая только сильнее вжалась в ствол дерева:
— Who are you? Are you gonna kill me?
Kill... Убивать. Она боится, что я убью её?
— No, no kill, — я замотал головой и стал тыкать в себя пальцем. — No enemy.
Enemy – это враг. Почему я вспомнил именно эти слова?
Она, кажется, расслабилась, придала своему лицу аристократическое выражение и подняла виолончель, но предпочла не отходить от дерева.
— So who are you and what do you want from me? – без тени страха спросила она.
Я виновато пожал плечами и стал качать головой в знак того, что не понял её слов. Она устало выдохнула и на пару секунд закрыла лицо копытом.
— Okay, at least you are friendly enough to talk. I think we, — она несколько раз указала сначала на меня, а затем на себя, — we, both you and me, do you understand? We should go to Twiligt`s library, — она повела копытом куда-то дальше на юг. — To the library, you know? Maybe Twilight can explain this.
Что, чёрт возьми, она от меня хочет? Я вновь пожал плечами.
Серая недовольно зарычала, отстала наконец от дерева и стала складывать виолончель.
— We, — она, повысив голос на пару тонов, снова стала указывать на меня, а потом на себя, — should go, — она прошлась туда-сюда, — go. To the library – a storage of books. This is placed in Ponyville. Do you understand?
Значит, we – это «мы», а should go – это «идти». Она хочет, чтобы я пошёл с ней куда-то. Ну ладно, как будто у меня есть лучший выбор.
— We should go, — сказал я. Надеюсь, она поняла, что я её понял.
— Yeah, yeah, yeah, — она радостно закивала головой. — We shall go to the library. Follow me.
Закончив упаковывать виолончель, она взвалила её на себя и пригласительно кивнула на тропинку. Я согласно кивнул и пошёл за ней.
Разумная и разговаривающая серая лошадь с чёрными гривой и хвостом. Вот уж поистине судьбоносная встреча! Нет, это не сарказм. Кто бы знает, что со мной стало, если бы я её не встретил? Она вроде бы дружелюбная, по крайней мере, не выказывает агрессии или желания превратиться во что-то, что будет пытаться убить меня. И убежать она не пыталась — потому что знает, что такое винтовка, или по каким-то другим соображениям? — и даже стала нянчиться со мной, объяснять что-то...
Осталось только узнать, что со мной будет. Я думаю, что здесь такие, как она, являются, так скажем, доминирующим видом. Разумные, культурные, обладающие своей наукой и так далее. А вдруг меня захотят изучить, кхм, поближе? Свяжут, заточат в какую-нибудь тюрьму. Будут пытаться разговаривать со мной. Лучшие хирурги будут вскрывать меня для исследований, а затем зашивать. Вскоре на моём теле образуется множество шрамов от скальпеля. В конце концов, у меня просто сдадут нервы, и я сойду с ума.
Не очень-то и радужные перспективы я себе рисую, м-да.
До меня вдруг дошло, что ей может быть не очень приятно тащить на себе такую тяжесть, как виолончель. А мне это будет гораздо удобнее, ну и потом — я же мужчина. Я окликнул её и указал пальцем на футляр с инструментом и на себя.
— No! — возмутилась она. — This is mine!
Языковой барьер — это чертовски неприятно.
— No, not going to... — я задумался, вспоминая нужное слово, — to steal. Могу... банка... Can help!
Кажется, её это удивило и обрадовало.
— Oh, such a gentlecolt! Hmm, maybe I can approve you to carry my cello.
Осторожно спустив виолончель на землю, она указала на неё копытом. Я улыбнулся, взял её инструмент, и мы продолжили наш путь.
— So... — серая попыталась начать разговор. — What`s your name, stranger?
— Что?
— Oh... Name. I am Octavia. Octavia is my name. Do you understand?
Ах, она меня про имя спрашивает. А я не знаю своего имени.
— No. No name.
— You have no name? Did you forget your name? How could this happen?
— Что?
— Why you have no name?
— Что?
— Uh, and what should I do with you? I just need an advice...
Она снова недовольно зарычала, и на этом наш разговор прекратился. По крайней мере, я узнал её имя.
Из леса мы вышли прямо к двухэтажному строению довольно необычной архитектуры. Я не понял, из какого материала дом был построен, однако ни одного угла я не заметил. Дом был обтекаемым, как морской камень, да и формой больше напоминал таковой. Архитектор, который проектировал это, был настоящим мастером своего дела. Странный факт, но по высоте дом мало уступает человеческим постройкам, хотя если судить по Октавии, то рост пони в холке составлял примерно две трети от среднего человеческого роста.
Серая легонько толкнула дверь копытом и вошла в дом. Я снял тяжёлые армейские сапоги, прошёл за и поставил футляр с виолончелью в угол. Потолки дома были даже выше, чем я ожидал – такому длинному мне даже не пришлось пригибаться, чтобы войти. Определённо, эти существа любят простор.
Звук открывающейся двери второго этажа и голос, напоминающий девушку-подростка лет эдак шестнадцати, вещавший – я вспомнил, как называется этот язык! — на английском:
— Octavia, are you here?
— Yeah, I`m here, Vinyl. Come here, we have a guest.
Серая пони прошла на кухню. Я последовал за ней.
— Guests? Wow, it seems like, — стук копыт спускающейся Винил, — you`ve met a very, very nice, — появление головы поняши в дверном проёме и отвисание её нижней челюсти, — colt…
Белая единорожка с сине-голубыми хвостом и гривой резко перешла от удивления к смеху.
— Ah-ha-ha, never thought you can accept an interracial relations! – она рассмеялась вновь.
Октавия, наводя напиток, с виду очень похожий на чай, густо покраснела (точнее, каким-то образом покраснела шёрстка на её щеках) и сказала:
— Come on, Vinyl, thats not a relations. We are just gonna have some tea with him and then I shall lead him to Twilight Sparkle. She will decide what to do with him.
Я наблюдал происходящее молча и пытался понять, о чём они говорят. Постоянно упоминается какая-то Твайлайт... Она тут босс?
— He`s gonna be useful. — Винил подошла ко мне и критически осмотрела. – Maybe it`d be better to leave him as a pet?
— Don`t even think of it.
— But Octy... Ple-e-ease!
— But you will be responsible for him.
— As you wish, my darling! — Винил потёрлась об меня. — Нe`s gonna be my sex slave...
Что за чертовщина?
— Vinyl! — вскричала Октавия, ударив копытом по столу, но после откашлялась и совершенно спокойно поставила на стол чай с печеньем. — Here is your tea, guys. I should leave you for a few minutes.
Серая пони ушла куда-то, оставив меня наедине с развратной единорожкой. Она подсела ко мне вплотную и, глядя на меня взглядом, полным похоти, спросила:
— What is your name, sweetie?
Теперь она интересуется моим именем. Благо, какие-то азы языка всплыли из-под руин моей памяти.
— My name... I... don`t know my name.
Её это только порадовало.
— Seriously? In the name of Celestia, this is bucking great! I will call you... Alex! Yeah, Alex, cause you are as awesome as just this name is!
Всё равно не понимаю девяноста процентов того, что она говорит. По-моему, она дала мне имя — Алекс. Ну ладно. Александр — красивое имя. По-гречески — защитник людей.
— I, um... I like this name.
— Great! — Она всплеснула копытами. — So... I gave you a name which you like, and of course you think that I should be... — она отвела взгляд, а затем вновь посмотрела на меня, кажется, с утроенной похотью. Такое чувство, будто меня изнасилуют трижды, перед тем как серая успеет вернуться, — ...rewarded, don`t you?
Что она только что сказала? Я ответил «Yes» наугад. И судя по тому, что она полезла ко мне целоваться, я думаю, что не угадал. Однако, Октавия вернулась вовремя и спасла меня тем самым от тройного изнасилования. Никогда, слышите, никогда не отвечайте наугад.
Правда, вид подруги, пытающейся вступить в интимную связь с существом, которое она видит впервые и от силы минут десять, не обрадовал серую.
— Vinyl, what the?...
Время, кажется, остановилось. Винил, как была на мне, так и осталась, и Октавия целую минуту смотрела на нас, пытаясь понять, что тут такое творится. Я едва дышал, боясь прервать такой момент. Ой, что-то с моей белой «хозяйкой» будет...
Октавия просто подошла и скинула её с меня, а меня взяла зубами за рукав и потащила к выходу.
https://vk.com/public58950351 — паблик автора.