Неприкаянный
Глава 5.
Прошёл месяц с момента моего появления в Эквестрии.
Принцесса Селестия выделила деньги на постройку нового дома на окраине Понивилля, как и обещала. А пока дом возводился, я смог относительно неплохо устроиться — пристроился кем-то вроде разнорабочего в "Сахарный уголок" — перетаскивал сладости с места на место, мыл посуду, мыл, чистил и резал фрукты на торты, в общем, за символическую плату 15 бит в неделю и проживание помогал мистеру и миссис Кейк всем, чем мог.
Помимо меня была ещё одна "помощница" — Пинки Пай, которую я про себя именовал Розовым Хаосом. Эта совершенно неугомонная пони не то чтобы не нравилась мне, просто... просто было практически невозможно предугадать, где она будет в следующий момент, и это меня очень напрягало. Но — что самое ужасное — я вынужден был жить в её комнате. Вместе с ней. Даже спали мы на одной постели. Розовая не видела в этом ничего плохого или, кхм, двусмысленного, но... Чёрт возьми, да я даже поспать нормально не мог! Она даже во сне не оставалась без движения — рассказывала что-то, дёргала ногами и пихала меня, иногда обнимала и называла меня своим Гамми.
А ещё она олицетворяла один из шести элементов Гармонии — Смех. Вернее, она не просто олицетворяла Смех, она была Смехом. Опять-таки, я не могу говорить, что отношусь к этому отрицательно, ведь дарить радость окружающим — очень тяжёлый и очень почётный труд, но временами она только раздражала меня, а не веселила. Я ещё не рассказывал, какую "пати" она устроила в честь моего появления в Эквестрии?
Едва я зашёл в своё новое место жительства, раздался пронзительный оглушающий визг.
— В-Е-Ч-Е-Р-И-Н-К-А-А-А!!!
А затем прямо в доме грянул выстрел. Я хотел было упасть на пол, но не успел — розовое нечто налетело на меня и сбило с ног. Откуда ни возьмись появилась толпа пони в праздничных колпаках, мишура, гирлянды, а это самое нечто, оказавшееся розовой пони с кудрявой гривой, улыбкой во всю мордочку и светящимися от счастья глазами, стало тараторить:
— Приветик-приветик-приветик! Ты Алекс, верно? А меня зовут Пинки Пай! Вот и познакомились! Ты рад? Я тоже очень-очень-очень рада! У-у-улыбочку!...
Описывать всю эту вечеринку можно долго, но для этого, наверно, придётся писать отдельный рассказ, так что выделю лишь основные моменты.
Во-первых, это был ужас, завёрнутый в обёртку веселья. Я никогда не любил большие компании, а ещё мне очень хотелось отдохнуть и расслабиться после удачной сделки купли-продажи, и вдруг все мои грёзы об отдыхе нагло разбиты на тысячи мелких осколков одной тяжёлой розовой кувалдой, имя которой Пинки Пай!
Во-вторых, я всё же заставил себя держать на лице приветливую улыбку, и таким образом мне удалось завести несколько знакомств. Если быть конкретным, то я познакомился с Верностью и Честностью — Рейнбоу Дэш и Эпплджек. Первая без устали сыпала рассказами о своей неимоверной крутизне, а вторая изрекла: "прости уж, сахарок, но странноват ты для меня будешь...", и более старалась не пересекаться со мной.
В-третьих, Пинки высыпала на меня тонну конфетти и не меньше информации разного характера и степени важности.
Об этой пони даже в разное время суток складывалось разное впечатление, но было кое-что, что оставалось в ней константой: Пинки — отличный пекарь. Чего только она не выпекала: пироги, пирожные, булочки, тортики, рулеты... В её кулинарном репертуаре были даже кексики в честь её лучших друзей, а если учесть, что лучшим другом она считала каждого, кто попадался ей на пути, то получится просто умопомрачительное количество рецептов одного и того же десерта! А её грива пахла её настроением, и почти всегда этот запах был запахом розовой сахарной ваты, в изготовлении которой, кстати, ей не было равных.
Но долго такого житья я не выдержал. Ровно через две недели после того, как Кейки приняли меня на работу, я взял расчёт и пошёл работать на ферму «Сладкое яблочко» тем же самым разнорабочим — благо, Эпплджек закрыла глаза на то, что я человек, и несколько угрожающе посоветовала мне оказаться очень полезным для фермы. Да, на ферме приходилось много и тяжело работать, условия проживания не такие, как у Кейков (я жил в сарае с сеном — больше им разместить меня было негде), но все эти неудобства компенсировало отсутствие Пинки Пай. О боги, какое же это счастье — тишина! Никто не насилует твой мозг тухлыми шуточками, никто не спрашивает, чего я такой грустный, никто не толкает копытами в спину ночью! На простой подстилке из сена я спал гораздо лучше, чем на кровати!
Прошло некоторое время с тех пор, как я поселился у Эпплов. С фермы я никуда не выходил — не было то ли времени и сил, то ли желания. Но однажды Эпплджек послала меня в магазин купить каких-то специальных удобрений; по каким-то причинам сделать это не мог никто из Эпплов. Я направился в Понивилль, купил нужный мешок химикатов и... наткнулся на Винил прямо на входе в магазинчик. Пони выглядела немного помято и на что-то злилась.
— Эй, смотри, куда прёшь... Ой, это ты, Алекс. Привет. Я уж думала, ты пропал куда-то.
— Винил? Приветик. Как дела?
— Давай не на пороге магазина говорить, хорошо? Приходи лучше сегодня к нам часиков в пять...
— Буду, если босс отпустит.
Вздохнув, я отдал ей салют, перехватил мешок поудобнее и зашагал на ферму.
Судя по широко раскрытым глазам Октавии, так и застывшей на пороге в удивлении, меня тут ждали с нетерпением.
— А... Алекс? Привет. Ты что-то хотел?
— Ну... — я почесал затылок. — Вообще-то, Винил пригласила меня к вам.
— Ах, так, значит. Тогда проходи на кухню. — Я зашёл, и пони закрыла за мной дверь. — Винил! Винил! У нас гости. Точнее, это у тебя гости.
— Пускай идёт ко мне! — послышалось откуда-то сверху.
Октавия пожала плечами.
— Ты её слышал. Если что, я на кухне.
Я угукнул и, вздохнув, пошёл на второй этаж, но не успел пройти и половины лестницы, как дверь распахнулась, ударившись ручкой о стену, и Винил буквально вылетела из комнаты, едва не сбив меня, и убежала на кухню.
— Нет, нет, лучше всё же не ко мне, а на кухню! Приветик снова, прости, что едва не покалечила тебя...
В этом вся Винил.
Я вздохнул, спустился на кухню и постарался как можно удобнее расположиться на симпатичном угловом диванчике. Октавия, похоже, была не сильно рада моему присутствию тут. В лучшем случае, ей безразлично, но — что более вероятно — чем скорее я уберусь отсюда, тем лучше будет для её душевного состояния. Не знаю, но у меня такое чувство, что что-то во мне отталкивает её. Пожалуй, её стоит понять. Не всем же должен нравиться тот факт, что я тут с чего-то оказался.
Винил, до этого всячески хлопотавшая по кухне, поставила передо мной тарелку с какими-то большими оранжевыми фруктами и уселась рядом.
— Ну, рассказывай, братишка, как у тебя тут дела идут. И угощайся, чайник уже греется.
Я взял один фрукт в руку.
— Что это?
— Это апельсин. У вас... там, откуда ты прибыл, таких не было? Попробуй, вкусная штука.
— Ах, точно, апельсин.
Повертев плод в руке, я принялся медленно и сосредоточенно чистить его. Странно, но от этого процесса я получаю какое-то... удовольствие, что ли.
— И всё же. Рассказывай давай. Где живёшь, как устроился?
— Я живу и работаю у Эпплов. Пока что неплохо.
— А как тебе Понивилль в целом?
— Красивый городок. Хорошо тут у вас. Знаешь, такое чувство, как будто я с самого своего рождения должен был тут жить.
— Ясно.
Кажется, разговор зашёл в тупик. Я разделил только что очищенный апельсин на две половины и протянул одну единорожке. Она, улыбнувшись, приняла у меня магией часть апельсина. Я улыбнулся в ответ и, глянув на свою половину, отправил её всю к себе в рот. Стоило чуть-чуть поддавить языком, как нежная кожица лопнула, и кисло-сладкий сок разбрызгался по всей полости рта.
— Хорошо тут у вас...
— Эй, ты, в углу сидящий!
Не открывая глаз, я ответил вошедшему в землянку.
— Чего тебе, Серый?
— Чего-чего, глаза открой — увидишь.
Усилием воли я кое-как разлепил сомкнутые от усталости веки и устремил взор на Серого, который уже прошёл и сел рядом со мной. В руках он держал гитарный чехол.
— И что в этом чехле? — уныло спросил я. — «АС-50»? «Барретт»? Какая-нибудь другая снайперка?
— Да пошёл ты, никакая это не снайперка. Просто гитара. Я её специально для тебя нарыл, между прочим.
— Ну-ка дай сюда.
Не дожидаясь ответа, я вырвал чехол из его рук, расстегнул молнию и вынул содержимое. Чёрный лакированный корпус гитары слабо поблёскивал в свете тусклой лампы.
— Ну и как тебе?
Я зажал ля-минор и провёл по струнам.
— Говно китайское. Хорошо хоть струны стальные.
— Ой, ну что ты, — тон собеседника наполнился сарказмом, — не стоит благодарностей! Я знаю, что ты ценишь меня!
— Нахер иди, Серый. Тебя никто не просил переть сюда эту гитару.
— Эх, Сашка, сволочь ты такая, нет в тебе ни капли человечности. Сыграй хоть что-нибудь, я же знаю, ты умеешь.
— Всё-то ты обо мне знаешь, ублюдок. Я не на акустике, а на «электро» учился.
— Ну и что, одно и то же ведь...
Невежды. Суп от помоев не смогут отличить.
— У меня сейчас нет настроения. Как-нибудь в другой раз.
— Сань, ну будь же ты человеком, а! Я тебе по дружбе гитару подобрал, а ты...
— Так и быть, уговорил.
Привычное движение для разминки пальцев рук. Прочистка горла. Левая рука зажимает ля-минор, правая пошла ласково перебирать струны. Левая перешла на до-мажор, а затем на ре-септаккорд, фа-мажор и вернулась в ля-минор. Я глубоко вдохнул и запел:
There is a house in New Orleans
That called the Rising Sun.
An it`s been a ruin of many a poor boy.
And God, I know I`m one.
Слушатель прервал меня.
— Не-не, прекращай эту буржуйскую дрянь. Давай что-нибудь наше, русское.
Я косо и презрительно посмотрел на него.
— А хочешь знать, что я думаю?
— Ну и что же ты думаешь?
— Что с восьмидесятых годов русские почти перестали выпускать хорошую музыку.
— А как же...
— Даже не начинай про русский рок.
Я отставил гитару и притянул к себе свою СВД.
— Вот что мы действительно хорошо делаем, так это оружие...
Серый бросил взгляд на винтовку.
— Я уверен, что ты бы трахнул свою снайперку, если бы только мог.
Похотливо улыбнувшись, я закрыл глаза и медленно провёл кончиком языка по холодному пламегасителю СВД.
— В чём-то ты очень даже прав, братишка.
Белая мордочка Винил занимала почти всё поле моего зрения.
— Алекс! Алекс!
— Я... тут я.
Она тяжело выдохнула.
— Фууу, как же я испугалась! Что с тобой произошло? Ты чем-то болен?
Я почесал затылок.
— Ну, можно и так сказать... Амнезия, знаешь ли. Во время отключки мне представился один отрывок из моего прошлого, понимаешь?
— Да, наверно... И что же тебе виделось?
На кухню вбежала Октавия с тряпкой в зубах.
— Всё нормально, Окти, он очнулся. — Могу поклясться чем угодно, что слышал едва различимое бормотание Октавии: «Дискордов человек!» — Так что ты вспомнил, Алекс?
Мне не хотелось рассказывать это воспоминание. Слишком уж оно неважное, по-моему.
— Лучше скажи, есть ли у вас электрогитара?
Октавия повесила тряпку на раковину.
— Найдётся. .
Серая пони повернулась и направилась на второй этаж. Следом за ней проследовали мы с Винил. Пони открыла дверь в так называемый «инструментарий», где моему взору открылась довольно скромная коллекция музыкальных инструменов. Поразительно, но абсолютно все инструменты здесь были почти неотличимы от человеческих – исключением был только размер.
Я увидел электрогитару типа Les Paul, висящую на одном из кронштейнов, и снял её со стены.
— Комбик, надеюсь, у вас имеется?
— Где-то в моей комнате завалялся пятиваттный, — ответила Винил. — Пошли за мной.
Мы перешли в комнату Винил. «Комната — мечта подростка», — усмехнулся я про себя. Плакаты, расклеенные везде, где только можно, различная ди-джейская аппаратура, огромнейшие сабвуферы в углу комнаты... Есть и полочка с журналами и комиксами.
— Заваливайтесь на кровать, народ, сейчас я найду этот треклятый аппарат.
Мы с Октавией последовали совету Винил. Единорожка заглянула за сабвуферы.
— Так я и думала!
Маленькая чёрная коробочка, обмотанная чёрным проводом и охваченная голубоватым свечением, вылетела из-за динамиков и подлетела ко мне. Не долго думая, я воткнул шестимиллиметровый джек в гитару и сыграл довольно известный рифф «Smoke on the Water».
Когда я закончил и поставил гитару, Винил подошла ко мне, глянула в мои глаза и… прикоснувшись своими губами к моим, запустила свой длинный и очень проворный язычок в мой рот и заскользила им по полости моего рта. Очень, очень неожиданный ход с её стороны, но моя растерянность почти не повлияла на её уверенные действия. Мне оставалось лишь поддаться ей, лаская её язычок своим. На вкус Винил напоминала нежный сливочный крем, именно такой, какой обязан попробовать каждый любитель сладостей. Идеальный сливочный крем. Она разорвала поцелуй, но лишь для того, чтобы облизнуть мои губы и продолжить его.
Мои руки, до этого момента бывшие совершенно свободными, отправились гулять по гриве и бокам Винил, от чего она начала сладко постанывать. Её шерсть куда мягче и приятнее любого шёлка, а в её гриве можно утонуть, не жалея об этом...
— БЕЗОБРАЗИЕ!!! – завопила она. – ВЫ МОЖЕТЕ СДЕРЖИВАТЬ СЕБЯ ИЛИ НЕТ?
Винил отстранилась от меня. Я нежно погладил её по щеке и большим пальцем отёр каплю слюны с её губ.
— Я знала, что подобные зрелища будут губительны для нежной психики нашей маленькой Окти, — подытожила Винил. – Поверь мне, Окти, не стоит упускать жеребца, который ТАК классно целуется.
— Вот я где всех твоих жеребцов видела, шлюшка.
Серая пони развернулась и вышла. Вскоре мы услышали хлопок входной двери. Винил пожала плечами и притянула меня для второго поцелуя, но я отстранил её.
— Нам надо вернуть Октавию и извиниться перед ней.
— Зачем? Пообижается чуть-чуть и вернётся.
В этих словах единорожки я засомневался.
— Почему ты так уверена?
— Забей, чувак, — Винил отмахнулась. — У нас всегда так.
— «Всегда» — не значит «так и надо».
— Окей-окей, можешь идти за ней, если хочешь. — Она развела копытами. — Только ты ни в чём не виноват, за что извиняться? За то, что она считает поцелуй чем-то ужасным? За то, что у неё банальный недотрах, и она — что очень вероятно — завидует мне и поэтому обзывает шлюшкой?
— Просто скажи, где я смогу найти её.
— Скорее всего, в парк пошла. Или в библиотеку.
— Отлично.
Я встал с кровати и направился к выходу.
— Эм, Алекс...
— Что?
— Может, ты всё-таки бросишь эту идею и... — единорожка похотливо сверкнула глазами.
— И... что?
— ...И мы с тобой как следует развлечёмся, мм?
Презрительно посмотрев на неё, я покачал головой.
И всё-таки ты — шлюшка, Винил.
Домики Понивилля, окрашенные в сочные цвета, проносились перед глазами, словно молнии — я шёл так быстро, как только мог. Неизвестно, каким путём она пошла в парк. Не факт, что она пошла в парк, а не в библиотеку. А вдруг она вообще решила в какой-нибудь кабак завалиться, а не в парке посидеть. Но я был переполнен решимости найти её именно в парке и стыда за поведение Винил. Проклятая белая лошадь могла бы и подождать, пока мы с ней не уединимся, и только потом целоваться лезть. Нет же, нужно прямо при Октавии! Вполне возможно, что она это сделала просто для того, чтобы разозлить подругу. Чем эта единорожка вообще думала?
Я миновал мост через небольшую речку, свернул направо, прошёл несколько сотен метров и ещё раз повернул направо. Теперь передо мной красовалась металлическая арка, украшенная причудливыми коваными узорами, — вход в парк. Пункта назначения я достиг, отлично. Теперь нужно найти одну маленькую серую пони, гуляющую по этому огромному огороженному пространству, которое обозначается как Городской Парк Понивилля. Иголка в стоге сена. Может, повернуть отсюда, пока не поздно?
Цыкнув на самого себя, я прошёл арку и побрёл куда глаза глядят. Я найду её. Если она вообще здесь...
Какая-то жёлтая пегаска с розовой гривой метрах в пятидесяти от меня стояла у одного дерева и что-то рассматривала на нём. Я подошёл к ней и кашлянул, чтобы обратить на себя внимание. Она обернулась и удивлённо уставилась на меня.
— О, какое странное существо! Ты, должно быть, из Вечносвободного леса сюда пришёл. Заплутал, да?
— Э-э-э... Нет, мисс, я просто...
Она взвизгнула, упала на землю и закрыла лицо крыльями.
— С вами всё в порядке? — участливо спросил я.
Пегаска не отвечала мне. Я присел на корточки, попытался отстранить одно крыло от её лица, но она вжалась в землю, затряслась и запищала, когда я приблизил к ней руку.
— Мисс? Вы не видели здесь одну серую пони, Октавию?
Ноль реакции, всё та же мелкая дрожь по её телу. Видимо, от неё мне не удастся ничего добиться. Я поднялся и пошёл дальше по тропинке. Едва я отошёл шагов на десять, пегаска побежала от меня. Кто их поймёт, этих пони...
Остальных встречных я не спрашивал. Вдруг такими же окажутся.
Мне, можно сказать, повезло: минут через пятнадцать я увидел серый силуэт нужной мне пони и бегом помчался к ней. Полминуты спринта, и я стою рядом с ней.
— Октавия!
Кажется, она не замечает меня. Не хочет замечать.
— Октавия, поговори со мной, прошу тебя.
Она показательно повернулась ко мне задом.
— Перестань, Октавия, будь взрослой пони. Давай сядем и поговорим...
— Мне не о чем с тобой говорить. Уходи.
— Может, ты хотя бы послушаешь, что я скажу, перед тем как выгонять?
— Я не буду тебя слушать. Уходи, я сказала.
— Октавия, я бы очень хотел, чтобы ты выслушала меня...
Она развернулась и злобно топнула копытом.
— Да кто ты такой, чтобы я тебя слушала! Твои слова для меня имеют какую-то ценность? Ты говоришь от имени Селестии? Может быть, ты предлагаешь мне что-то такое, от чего я не смогу отказаться? Нет, нет, и нет. Так назови мне хоть одну причину, по которой я должна тратить на тебя своё личное время! А что ещё лучше, — на глазах пони проступили слёзы, а голос перешёл в крик, — вали отсюда к этой клубной бляди, а затем вместе с ней туда, откуда ты сюда пришёл! Как будто вы оба нужны мне!
Я вздохнул.
— Прекрати свои гневные тирады. Я всего лишь пришёл извиниться за поведение Винил.
Оказалось, даже ведро ледяной воды не было способно охладить Октавию так эффективно, как эта фраза.
— И-извиниться?
— Да, извиниться. А ты, — я перешёл в наступление, — ты стала прогонять меня, не захотев принять ни слова, обозвала Винил и оскорбила меня.
Она уже поняла это и сама. И ей стало ужасно стыдно за своё поведение — виновато опустившаяся мордочка непрозрачно указывала на это.
— Я... я думала, ты пришёл поиздеваться надо мной.
— Да? И зачем мне над тобой издеваться?
— А зачем вообще кто-то издевается над кем-то? Ради смеха, конечно!
Я кивнул головой в сторону ближайшей лавочки. Серая кивнула в ответ, и мы опустились на лавочку.
— Октавия, — продолжил я разговор, — что бы ты ни думала обо мне, я считаю тебя своим другом. Поэтому я не стану над тобой издеваться, никогда и ни за что. Винил... ты тоже дорога ей...
— Да, конечно, — перебила меня пони, — именно поэтому она оскорбляет меня.
— Ты должна понять: это просто дружеские подколки. Правда, сейчас она перегнула палку. Прости её за такой характер и извинись сама за оскорбление. Вы же друзья. Компромисс — это одна из основ дружбы, понимаешь? И вы обе иногда должны идти на компромисс. И вообще, почему тебя оскорбило то, что она меня поцеловала?
— Ну... просто... А, забудь.
— Как скажешь. А теперь давай вернёмся к Винил, захватим какой-нибудь вкуснецкий тортик по пути и все вместе выпьем по чашке чаю.
Октавия улыбнулась.
— А давай!
Я облегчённо выдохнул.
— Так-то лучше, Октавия, так-то лучше...
https://vk.com/public58950351 — паблик автора.