Я другая
Из светлых беззаботных дней...
Все же нашел время, что бы написать одну главу.
Спасибо моему другу Dopkens за няшный арт к главе. Он как обычно будет ждать вас ссылкой в тексте.
Время. С незапамятных времен пони подчинили себе все: погоду, магию, природу, но время… время неподвластно никому и никого не щадит, даже бессмертных.
– Итак, приступим к интервью, – кобылка-репортер поудобнее устроилась в кресле в моем кабинете. Сегодня я должна дать интервью одной газетенке, типичное занятие для меня, все же я тут известная личность, как Фэнси Пэнс в Кантерлоте. Хотя это интервью меня позабавило, обычно газеты присылают своих лучших репортеров, которые брали интервью и у Селестии, и у солдат в горячих точках мира, а тут стажерка, милая, напоминает Коко, когда я ее впервые увидела… Хм, думаю ее ждет хорошее будущее.
– Давайте приступим, эм… Мисс… – я не запомнила ее имя.
– Пинк… зовите просто Пинк, – ответила она мне, кобылка-пегас аквамаринового окраса с пурпурной гривой включила свой здоровенный диктофон и, взяв карандаш, стала задавать мне вопросы. – Итак, расскажите, как вам живется в Мэинхеттане? Насколько я знаю, вы приезжая.
– Да, это так, но за одиннадцать лет моего пребывания в этом городе я уже ничем не отличаюсь от местных коренных жителей.
– Что подтолкнуло вас на переезд сюда, вы же были хранителем одного из элементов гармонии?
– Причиной эм… – я не особо люблю рассказывать об этом репортерам. – У меня были не особо комфортные условия проживания в Понивиле в последнее время, поэтому мой будущий муж Меркьюри, вы его знаете по его песням и выступлениям, предложил мне переехать сюда, я согласилась и сейчас ни о чем не жалею, хотя кто знает, кем бы я была, оставшись там? Да, я была элементом верности, но в виду обстоятельств, мы отказались от них.
– И вы отказались от такой мощи?
– Это было необходимо, чтобы спасти Эквестрию, к тому же мы получили более эффективное средство для решения подобных проблем, как видите, Эквестрии пока ничего не угрожает.
– Надеюсь, больше таких угроз для Эквестрии не будет, – она заточила карандаш и проверила сколько осталось пленки в бобине. – Скажите, как вам удалось добиться подобного успеха: вы стали кумиром в этом городе, вы являетесь лицом дома моды «Помель», также вы снялись в нескольких кинокартинах и выпустили несколько книг своего авторства, вы – автор нескольких спектаклей, которые подарили вам эту славу, что вас вдохновило?
Я поправила свою рубашку. – Когда я приехала сюда, я была в депрессии, мне ничего не хотелось делать, я была, словно тело без души. И вот однажды мой муж сказал, что мне нужно поменяться, стать другой.
– И что вы сделали?
– Ну для начала я пошла в салон красоты…
– Хех… обычное занятие для девушки, – иронично сказала она.
– Да… но до этого я не была особой фанаткой всех этих салонов, марафетов и прочего, я
была эм… менее женственна.
– О как… вы прям, как моя мама.
– Сочту за комплимент, после этого я преобразилась в ту пони, которую вы видите сейчас. Позже я встретила Коко Помель, она тогда была еще молода и малоизвестна, и работала в этом театре мастером по костюмам. Скажу вам, место было еще тем дерьмом, и тогда я решила ей помочь.
– И благодаря вашей помощи, она заведует одним из ведущих дизайнерских домов в Эквестрии?
– Да, и не только она, многие актеры, которые работают тут, были никем, а теперь они ходят по красной ковровой дорожке, снимаются в кино и других представлениях.
– Ну а вы?
– Я? Я всегда мечтала быть знаменитой, моя детская мечта – стать Вондерболтом, но, сами знаете, мечты не всегда сбываются так, как хочется.
Она улыбнулась и кивнула мне в ответ. – Ну а расскажите, как вы решили начать карьеру писателя? За вашим авторством несколько книг, такие как «Крутость – мое второе имя», «Почему мы хотим быть известными?» и две детские книги «Поросенок Петр» и «Паровозик который смог».
– Ну все просто, писать книгу, это как писать сценарий для театра или кино, только масштабнее и можно не ограничиваться размерами сцены, книги содержат мои мысли и размышления за эти года. Я написала первую книгу про Паровозик, когда моей дочери было четыре, она была гиперактивной девочкой, а ее познания в магии поражали большинство пони, мне было трудно уложить ее спать, и я решила написать для нее эту сказку.
– И после этого вы решили отправить их на полки книжных магазинов?
– Именно.
– Ну хорошо, а вот вопрос от юного читателя: «Боитесь ли вы умереть?»
– Хм… конечно, а кто нет? Таков цикл жизни, мы рождаемся и умираем, поэтому и двигаемся вперед, что-то меняем в жизни и стараемся оставить свой след в истории.
– Спасибо, что ответили на все вопросы, думаю этого хватит для статьи, спасибо вам огромное, – она стала собирать вещи. – Ой, погодите, я должна еще вас сфотографировать.
– О, как неожиданно, подождите, я должна привести себя в порядок, – я полезла в сумочку за косметичкой.
– Вау, Дэш, классное интервью получилось, – восхищенно говорила Коко.
Мы сидели с ней в салоне красоты и ждали нашей очереди.
– Ага, там была стажерка, поэтому я старалась не сбить ее с толку, а то знаешь, пошучу, что я была парнем, и все, считай, ее карьера загублена.
– Хех… да, помню ты одного репортера так разыграла, а он был без ума от тебя, и от тех слов его стошнило в ведро со льдом, – сказала Коко.
– Да, Торес потом со мной не разговаривала, говорила, что я загубила ее вечеринку. Теперь она меня никуда не приглашает, только распускает обо мне старые школьные слухи.
– Она мне никогда не нравилась, понимаю, почему и ты ее недолюбливала, – Коко продолжила читать газету. – С каких это пор читатели задаются подобными вопросами?
– Ты о чем? – мне стало интересно.
– Ну вот: «Боитесь ли вы умереть?», кто это задает?
– Дети, ты никогда не задумывалась, что там за горизонтом жизни?
Она задумалась, пытаясь вспомнить похожий момент из своей жизни, а затем кивнула в
ответ.
– Ну вот, мы частенько задаемся этим вопросом, но я пережила это в детстве, и теперь меня этим не напугать.
– Ты – сильная женщина, Дэш, и, думаю, тебя таким не сломить, – подбодрила меня Коко.
– Дэш и Помель на четыре часа, – объявила кобылка за столиком администратора.
– О, наше время, – сказала я. И мы вошли, я села за кресло, и ко мне подошел Пьер.
– Ну что, дорогуша, как тебя постричь?
– Ты знаешь как, – ответила я.
– Ой опять это старье, Дэши, ты так уже одиннадцать лет стрижешься, не хочешь чего-нибудь поменять? – возмутился он.
– Хм… нет.
Пьер лишь фыркнул и, взяв ножницы, принялся за работу.
Хм… одиннадцать лет – это большая дата, особенно для меня, подумать только, одиннадцать лет назад в это время я только приехала в Мэинхеттан вся такая депрессивная, подавленная. Я редко что-либо меняла, может действительно пора, ведь мне уже не двадцать пять.
– Знаешь, Пьер. Давай действительно кое-что поменяем.
Я переступила порог дома. – Дети, я дома!
Ко мне спустился небесного цвета жеребенок-пегас с черничной гривой и красной прядью в ней.
– Мама, мама, а Пресли снова делает это.
– Что «это»?
– Плохую магию.
– Пресли! Что я говорила по поводу использования темной магии дома?! – строго сказала я.
– Он врет! Это была обычная магия! – послышался голос сверху.
– Смотри мне, не дай Селестия, я увижу очередной гибрид хомяка и золотой рыбки,
полученный в результате неудачной телепортации, будешь под домашним арестом две недели!
– Заметано, мам!
– Хенк, а где папа?
– Он в своем кабинете, – ответил мне Хенк. – Мам, я хочу кушать.
– Давай, дуй на кухню, я приготовлю что-нибудь, поможешь мне?
– Да, мама, – жеребчик поскакал вслед за мной на кухню.
Я зашла в комнату Пресли, дочка как обычно сидела над книгами, она очень… удивительная, в ней моя гиперактивность, несдержанность, азарт, но в тоже время она может стать очень спокойной, сидеть в одной позе по несколько часов, уставившись в книгу, любить научную литературу, эксперименты и поворчать. Она очень одаренная, и это, бывает, пугает. Ее магической силы хватает, чтобы создавать заклинания, которые не каждый взрослый единорог осилит.
– Эй… птенчик, как дела? – игриво спросила я, подойдя поближе.
– Мам… я же просила не называть меня так, я единорог, а не пегас, зови так Хенка, – заворчала она.
– Да ладно тебе, для меня не имеет значение какого вы вида, хоть алмазные псы, вы все мои птенчики, – я обняла ее.
– Мам, не сейчас, – печально сказала она.
Не нравятся мне эти грустные нотки в ее голосе, обычно она такая, когда ее посещают плохие мысли или что-то произошло.
– В чем дело, Пресли? – заботливо спросила я. – Что гложет мою талантливую единорожку?
– Ничего, – сухо ответила она.
– Пресли…
– … Ты думала, что происходит с нами после смерти?
Вот это вопрос, хотя он был бы вполне нормальным, будь ей тринадцать… – Ну а что ты хотела узнать?
– Что там? Что нас ждет, в чем смысл нашей жизни?
– Я не знаю, милая, никто не знает, даже принцессы, – хотя насчет принцесс не уверена.
На ее глазах появились слезы, и она прыгнула в мои объятья. – Мне страшно, мама.
– Ну… ну, не надо так пугаться, тебе всего десять лет, об этом еще рано думать, у тебя вся жизнь впереди.
– А что будет с тобой?
– Об этом не думай…
– Кстати, классная прическа, мам.
Приятная погода сегодня, я находилась на балконе нашей с Мерком спальни, на мне не было ничего, за исключением нижнего белья. Сегодня мне не спалось, поэтому я взяла бутылку вина, и вышла подышать воздухом. Отсюда открывается прекрасный вид на город, он так изменился за эти годы. Огни неоновых ламп превращают его в сияющий лабиринт, если прислушаться, можно услышать, как Луис из дома напротив играет джаз на саксофоне, это добавляет некую изюминку происходящему.
У меня не выходил из головы этот вопрос, действительно, в чем смысл нашей жизни?
– Эй, Рэинбоу, ты тут? – на балкон вышел Меркьюри. – Дэш… ух ты.
– Что, нравится? Я решила преобразиться и попросила Пьера сделать мне эту прическу, как
тебе? Я думала сделать себе каре, но все не могла набраться уверенности.
– Ты потрясно выглядишь.
– Хм… спасибо.
– Но я не чувствую в твоем голосе энтузиазма, что такое милая? – он подошел ко мне и обнял.
– Сегодня дочь задала мне вопрос: «в чем смысл жизни?»
– И что ты ответила?
– По сути ничего, я сама в своем возрасте еще не разобралась в чем он, смысл.
– Ну он приходит к нам со временем, иногда пораньше, а иногда попозже. Я думаю, смысл в семье, в цели, у каждого живого существа своя великая цель, даже когда маленький червь ковыряет землю, он следует своей цели.
– Хм… интересная идея.
– Я люблю тебя, милая.
– И я тебя. Кстати, о червячках, не шевелись.
– Куда ты полезла…?
– Тихо, сделаем это тут, на балконе, знаешь, какой экстрим, а теперь не двигайся, первая я, а потом ты мне…
Сегодня знаменательный день для меня, мне исполнилось тридцать семь лет. Блин, а ведь кажется, только вчера мне было шестнадцать, и я играла в хуфбол с мальчишками.
И этот день начался замечательно.
– С днем рождения, мама! – я открыла глаза и увидела моих любимых пони: Меркьюри,
Пресли и Хенк приготовили для меня завтрак и принесли его в постель.
– О, как неожиданно, спасибо вам, мои любимые, – я поцеловала их всех, Мерку достался самый сладкий поцелуй.
– Вот, мама, это для тебя, – Хенки протянул мне открытку с поздравлением, на ней была нарисована моя кьютимарка.
– Спасибо, сынок, я это очень ценю.
– А это от меня, мама, – Пресли поднесла в своем телекинезе цветы.
– Ммм… сирень, моя любимая.
– А вот подарок от меня, – Мерк протянул мне маленькую коробочку, в которой оказалась
серебряная брошка с изображением птицы… хотя когда я показывала ее ему в магазине, она была с клеткой.
– О, Мерк, это то, что я хотела, – я потянулась поцеловать его еще раз.
– Ну а теперь дайте маме позавтракать, и я пойду на работу, – сказала я и подняла крышку подноса, вместо блинчиков с сиропом и молоком, меня встретил пакет муки, коробка яиц и бутылка молока.
– Тебе осталось только приготовить его, – сказал муж, ехидно улыбаясь.
Я посмотрела на него так, что он побледнел.
– Шучу-шучу, вот настоящий поднос, – он нервно поднес его мне.
Утро началось как я и ожидала, поздравления от мужа и детей, письма от фанов и знакомых. Даже в газете это написали, мне вроде не сорок, зачем так официально, тридцать семь всего.
– С днем рождения, миссис Дэш, – поздравил меня продавец из продуктовой лавки.
– Спасибо, мистер Тонсбери, – я приветливо кивнула ему.
– Ну как ощущаешь себя, став на год старше.
– Также как и на всех остальных тридцати семи днях рождения, на год приблизилась к
старости.
– Тридцать семь всего, я вот в свои семьдесят только жить начал, правда седой весь, а раньше, не поверишь, какая шевелюра была.
– Поверю на слово, – сказала я ему.
– Ой… погодь, вот, за счет заведения, – он кинул мне яблоко.
– Спасибо, – я ощутила себя семилетней кобылкой.
Мм… вкусное яблоко. Я расправила крылья и полетела на работу, пять лет назад тут построили трамвайчик, да и новую линию метро провели, но я предпочитаю свои крылья этим вагончикам. Хоть я и стала более приземленной, я не забываю о своих прошлых привычках.
Сейчас прилечу в театр, а там меня от души поздравят все кому не лень, не удивлюсь, если устроят мне концерт, как какому-нибудь пятидесятилетнему юбиляру.
У театра меня встретила Коко.
– Поздравляю тебя, – пони обняла меня.
– Спасибо, милая.
– Я приготовила тебе подарок, но он в твоем кабинете, и скажу по секрету, тебя ждет сюрприз на сцене.
– Звучит заманчиво, там будет концерт? – Коко лишь кивнула в ответ. – Надеюсь, вы не пригласили ту бородатую кобылу?
– Не волнуйся, она не придет, кто-то разлил масло на мостовой, она упала на трамвайные рельсы, и ей отрезало голову.
– Вау… и когда это было?
– Да дня три назад, особо никто в городе и не расстроился.
– Ну и ладно.
Шикарно, мне приготовили целый прием, столько звезд, знаменитостей. Хех… Меркьюри все это устроил, он держал все в секрете, завтрак в постель был лишь началом.
Целый концерт в мою честь, это великолепно, Джони Нэидж, Нозбак, Лили, все песни были посвящены мне, а Меркьюри даже назвал одну моим именем. Это лучше, чем мой предпоследний день рождения в Понивиле с Пинки и Чизом… Пинки… нет, этот не лучший. Я сижу тут в концертном зале, смотрю, как много всяких пони поют и танцуют, мой муж… дети и Коко рядом, но без Твайлайт и девочек я чувствую пустоту. Интересно, что они делают сейчас… проснулись этим утром, Твай как обычно обошла свой дворец и принялась за королевские обязанности. Пинки возможно возится с детьми Кейков, хотя за эти одиннадцать лет они вымахали и за ними уже не надо приглядывать. Рэрити…Коко говорила ее бутик – один из конкурирующих, но они с Рэрити иногда делают совместные проекты, Коко обычно не говорит ей обо мне, но как-то обмолвилась, что я жду второго ребенка, Рэрити вроде была удивлена и даже попросила передать пожелания здоровья.
Может стоит съездить в Понивиль… думаю, мы все это уже забыли, как страшный сон…
Интересно, Пинки вспомнила про мой день рождения?
– Простите, – ко мне подошла та пони репортер, которая брала у меня интервью несколько дней назад… эм… Пинк – вот ее имя, с ней было двое пожилых пони: жеребец и кобыла. – Сдрасте, миссис Дэш.
– Привет, Пинк, ты за еще одним интервью?
– Нет… я хотела вас познакомить с ними, – она отошла, позволив двум пожилым пони
подойти ко мне поближе и рассмотреть. Это были жеребец пурпурного цвета с аквамариновой гривой и кобыла с шоколадной шкуркой и темными волосами, оба были пегасами, и где-то я их определенно видела.
– Вау, надо же, как ты выросла, – сказал мне жеребец. – Как будто только вчера видел тебя таким шкетом.
– Извините, мы раньше нигде не встречались?… – что-то в нем было знакомо.
– Ой прости, ты наверное нас не помнишь, я – Болт Харекен, а это моя супруга Вилт Фаер.
– Привет, – сказала она мне.
– О, Селестия! – время, ты сволочь, что ты с ними сделало? Герои моего детства,
мировые рекордсмены, легенды академии Вондерболтов Болт Харекен и Вилт Фаер стоят передо мной во всей “красе” старости. – Я вас не узнала, вы так изменились.
– Хех… я смотрю, и ты тоже… где тот пацан в теле кобылки, что победил на конкурсе
“Будущий юный Вондерболт”?
– Хех… она подумала, что пора взрослеть и прекратить этот детский сад… ну в общем это долгая история, как я до этого дожила, – я стала нервно поправлять платье, подаренное
Коко.
– Я читала в газете, кстати, как вам моя дочурка? – похвасталась Вилт Фаер.
– Пинк ваша дочь?
– Ну еще бы, мы с Болтом очень поздно подумали о детях, и Пинк, можно сказать, наш
кусочек чуда, который мы просили.
– Вы долго не могли завести жеребят?
– За свою карьеру Вондерболта я очень сильно подсела на одну хрень и подорвала этим
свое здоровье, затронув репродукцию. Пинк, можно сказать, родилась под счастливой звездой.
Муж обнял супругу. – Она умная девочка, старательная, всем помогает, мы гордимся нашей крошкой.
– Ой, пап, перестань, – Пинк немного смутилась.
– Гордись, что у тебя такие родители, – сказала я ей.
– А как твоя мама поживает? Тогда на стадионе у нее был не совсем здоровый вид, – спросил Харекен.
– Эм… дело в том… она умерла спустя несколько месяцев после нашего похода на стадион.
Вилт приложила копыто к лицу от ужаса. – Мне так жаль, мы не знали.
– Не, все нормально, я давно привыкла к этому, к тому же, – я показал на дочь и сына, которые сидели рядом. – У меня есть ради чего жить.
– Это хорошо, ведь жить одному, хуже чем в тюрьме, – жеребец обнял жену и дочь.
– Ну… может вы присядете? Посмотрим шоу, а затем сходим в ресторан «Рататуй» и поговорим за ужином, – предложила я им, мне всегда хотелось поговорить с ними побольше.
– Я не против, а что скажешь ты, Вилт?
– Я тоже за.
Мы сели и стали смотреть, как мой муж и пара других актеров играют комедийную сцену.
– Мама, а кто это? – спросила меня Пресли, показывая на Харекена и Вилт.
– Это герои моего детства, я жутко от них фанатела, когда была такой, как ты.
– Но они же старые, – удивилась Пресли.
– Перестань, Пресли, – ответил ей Хенк. – Ты же знаешь этих взрослых, вечно им нравятся всякие старики.
– Хех… глупенькие… они были молодыми, когда я была такой, как вы, и, скажу вам, они были теми еще перцами.
Может вот оно? Смысл жизни – оставлять след, я думала об этом и, может, говорила, но сейчас я это поняла, мы живем, чтобы творить, создавать и оставлять свой след в истории, чтобы об этом помнили. Мы идем вперед по дороге, протоптанной нашими предками, и сами топчем ее для потомков – вот в этом и заключается смысл. И когда ты понимаешь, что оставил за собой след, будь то величайшее творение или просто твоя семья: дети, внуки и правнуки, тогда смерть не так уж и страшна, ведь ты знаешь, что прожил свою жизнь не зря.