Сказка, в которой тяжело добраться до Дракона
Правда у каждого своя
А Истина на всех одна.
https://www.youtube.com/watch?v=HZDhMKk4tfg
https://docs.google.com/document/d/1AlwQV6McTVwJyMZFkgJ4ZicGeevr0uwJ3eNuVWRICus/edit
Наконец-то избавляются от надутого рогоносца.
Впрочем, нельзя не признать – показал себя весьма полезным. Пожалуй, коли будет хорошо себя вести, то и после победы сохранит невзрачную шкурку в целости.
— Майор, ваше решение окончательно? – упирается, зараза. – Позволю напомнить: моё присутствие обусловлено не только приказом вышестоящих, но и просьбой очень уважаемого мной старшего брата Виста оказать вам всяческую помощь. Безотносительно конкретной…
— Мы, безусловно, благодарны за щедрое предложение, – говори за себя. – Тем не менее, сие предприятие и без того чрезмерно злоупотребило щедро предоставленными вами услугами. Не сомневайтесь: Унвер в полной мере в состоянии провести нас через опасный участок, после коего нам вовсе нет нужды в какой-либо поддержке помимо имеющейся. Следовательно, занимать высококвалифицированного специалиста я ни имею никакого права.
Вельможа слишком расшаркивается перед магами. Видать преклонение воспитатели забили в самый корень. Вряд ли найдет нишу при новом режиме.
— Принято, — во-во, вали давай. – В таком случае, раз между нами более не протянута иерархическая цепь, то позвольте выразить давно терзавшую оного жеребца мысль. От частного лица частному лицу, — надо же, а он вообще так умеет? — Вы славный пони и отличный солдат – храбрый, сильный, самоотверженный. Однако в качестве боевого офицера никуда не годитесь…
Ой, да откуда холую-то в подобном разбираться?
— Не хочу сказать, будто стоящей напротив — дурной руководитель, – то-то же, – Продемонстрированный подход к обязанностям блистал ответственностью и организаторскими талантами, хотя и, говоря субъективно, страдал излишним потворством капризам субординатов, — под тобой бы все естественно по струнке ходили, кровопийца предательский. – Бытие полевого командира требует способности быстро оценивать обстановку, прикидывать допустимые потери и пути наиболее целесообразного использования имеющихся ресурсов, – земных пони, ага. – Главное же: готовности пожертвовать малым ради большего.
Аж Принц догадываться о наклоне начал – на глазах мрачнеет:
— Имеешь в виду…
— Да — ваше поведение в последней баталии, мягко говоря, не выглядит дальновидным, – дык, сам-то вообще бежал в тыл. – Рисковать жизнью ради десятка отставших солдат, а затем биться с волнами противника во главе нескольких сотен смертников – эпично и благородно. А также до крайности неэффективно, — надоело слушать этот монотонный голос. — И ведущий и ведомые имели шанс принести несравненно больше пользы в случае работы во взаимодействии с успевшими отступить до критического положения подразделениями…
— Хватит, идти пора, – внук Старейшины постучал по часам. — Вроде бы каждая минута на счету, нервные клиенты и прочее?
— Прошу прощения, ежели… — да замолчи уже.
— Не переживайте – критика редко бывает лишней, – когда наконец прекратите болтать? – Благодарю за высказанное мнение. Как ни странно, выражу полное с ним согласие.
-
— Так чего они там делают-то? – снова не сдержавшись, обратилась пегаска к единственному оставшемуся в пределах досягаемости спутнику.
Унвер, напряженно размышлявший о чем-то с момента расставания с Лентусом, лишь раздраженно передернул плечами и повторил приглашающий жест. Пожалуй, рыжий прав: почему бы действительно банально не проследовать за внезапно сменившими курс товарищами?
Потому как руководителя подводить не хочется – ибо сказал ждать их на месте – а также по причине боязни.
Ага, именно так: Рейнбоу Даш БОИТСЯ этих местами до сих пор дымящихся и черных от гари гор обломков. Пусть район и был официально необитаем, а враги разбомбили лишь камни – но и они будто бы вопияли к безлунному небу о свершенной над ними несправедливости.
Хотя вон Принцу-то небось раз этак в двести тяжелее – бо он-то вообще помнил разрушенные до основания здания целыми, а покрытые горелым мусором пустые улицы – оживленными. Несмотря на заявленную спешку изгнанник всю дорогу нет-нет, да подходил то к одной, то к другой груде головешек, крутил в копытах плашки с надписями, поднимал железяки…
Дернуло же Диану так не вовремя очухаться от своих дырявых мечтаний.
Хватит трусить.
Радужногривая глубоко вдохнула и двинулась по отпечатавшимся в саже следам.
Идти пришлось недолго.
Проводник, в полном соответствии с традицией, услышал уроженку мирной земли загодя. Обернулся, издал неопределимый, но стопроцентно недовольный звук. Застыл секунд на десять в мрачном раздумье. Кивнул, приняв про себя некое нерадостное решение.
Пинок спустя блестящая в свете поставленного рядом фонарика подпорка улетела в ночь, а удерживаемый ею свод свежеотрытой дыры обвалился.
— Просил же: сидеть на хвосте ровно и не отсвечивать, — с нотками отчаянья заметил жеребец, обращая взор к загубленному труду. – Неужели вставленное под него шило настолько велико и болезненно?
Крылатая не понятно с чего устыдилась и уже открыла рот, дабы объясниться, как собеседник рявкнул:
— Не важно – уходите. Потом побеседуем.
Ох, не стоило ему выражаться подобным образом:
— Ой, извините меня, ваше высочество, недосмотрела, — внезапно прорезавшимся издевательским голоском защебетала пегаска. – В конце концов, к сиятельству обращается не более чем приставшая без всякого повода покорная рабыня, не обладающая никакими иными пожеланиями али мечтами помимо выполнения приказов.
Земной пони застонал:
— Туда же, ф-фер. Чего надо?
— Для начала – немного уважения. И ответа, с какой радости уж полчаса не двигаемся, — приврала, максимум минут двадцать.
— Вернитесь на пост, — в той же хамской манере отозвался обычно куда более обходительный местный житель. – Вам оно не интересно.
— Благодарю за заботу, – откликнулась эквестрийка. — Однако всё же позволь самой решить, какие конкретно виды способны пойти мне на пользу. В конце концов, это из-за тебя мы со Спайком вообще здесь оказались и помочь нам понять происходящее – наименьшее…
— ОТ-ЛИЧ-НО! – Принц вдруг встал. – Жаждите ПОНЯТЬ – ну так извольте.
Резкий разворот – и Рейнбоу узрела на согнутой ноге маленького ребенка. Бедняжка выглядит ужасно: тощий, грязный, со множеством царапин и синяков. Часто дышит, дрожит и подслеповато щурится на держателя, без передышки повторяя какую-то фразу на их языке. Через грудь крест-накрест повязан бинт.
— Родина истекает кровью, — провозгласил в одночасье набравшийся жуткости иноземец. – Некогда же гордый народ прячется по оставленным даже крысами зданиям в надежде на спасение от развязанной идиотами войны – но и туда она протягивает когтистые лапы, — говорящий окинул ношу страдальческим взглядом, переведенным затем на вопрошавшую. – Вот вы увидели великий секрет, почуянный монстром под обломками – стало легче? Лучше? Спокойнее? Вряд ли.
Изгнанник дал жертве чужих разборок глотнуть зелья из желтой колбочки и снова ненадолго задумался. Малыш меж тем погрузился в беспокойный сон.
— Леди? — молча стоявший в стороне чейнджлинг вздрогнул. Голос жеребца сломался, превратившись в нечто одновременно лютое, болезненное и скабрезное. – Поздравляю с сольной миссией: отнести пострадавшего к серым. Мы пока пойдем дальше, — слова резко налились мучительным сарказмом. – И пусть вся…настойчивость вашей природы от меня не сокрыта, рискну попросить: постарайтесь не съесть его в первые же десять минут полета.
Совершенно не понимающая происходящего Даш кожей почувствовала напряжение, когда Диана сперва отпрянула от протянутого ей дитя, а после, не выдержав тяжелого подавляющего взора “соверена”, покорно и как-то отчаянно приняла драгоценный груз. Между ними будто бы происходил некий неслышный и весьма неприятный диалог.
В результате перевертыш превратился в пегаса и отчалил – разумеется, не забыв отдать драгоценную суму.
-
Наследница летела, судорожно прижимая к груди врученную ношу.
Самый воздух уничтоженного квартала пропитан гарью и копотью, однако и все пожары мира не сумели бы заглушить исходящий от свертка «аромат». Ибо он не нуждался в ноздрях для входа, напрямую терзая и дурманя изголодавшееся сознание.
Да: безрогая не знает языка, а рыжик указывает путь. Конечно, им надо спешить. Разумеется, Диана сможет догнать их после.
Но всё-таки: неужели иного пути правда нет?
Ребенок вдруг очнулся от порожденной зельем полудремы и раскрыл глаза. Спутанные эмоции ударили волной.
До чего же давно дочь Народа не питалась. Проклятый урод суше хвороста, других же и копытом тронуть не давал.
— Мама, вставай! – опять та же самая фраза
Яркие, сочные чувства. Любовь, горящая подобно маленькому солнцу.
Сколь бы не трепыхалась гордость и не сопротивлялось сознание, а тело не обманешь. Оно знает процедуру и не собирается дожидаться, пока разум даст формальный приказ. От греха подальше приземлившаяся на ближайшую крышу ученица Королевы уже выглядела точной копией жертвы обвалившегося потолка.
Безвестной горожанки, в последней безнадежной попытке спасти юную жизнь закрывшей жеребенка собой. Обнимавшей его и защищавшей даже когда балка перебила несчастной позвоночник. Тем не менее, лицо застыло не жуткой маской наверняка на диво мучительной агонии, но лишь чуточку жуткой ободряющей улыбкой – финальным штрихом самоотверженной души, до конца стремившейся оградить родной комочек невинности от холодной жестокости мира.
И вот ценимое больше бытия сокровище в лапах чужой.
— Встала! Ура! – малыш попытался обнять охотницу. – Спасибо! Большое-пребольшое!
Теплые волны благодарности вперемешку с облегчением и поднимающийся ввысь за мгновение испарившийся страх.
— Теперь мы наконец пойдем к папе? – робкая чистая надежда. Лучик света, прорвавшийся сквозь напитавшиеся дымом пожарищ небеса. Блестящая серебром струя в и без того могучем прекрасном ВОЖДЕЛЕННОМ потоке.
Перевертыш смотрит на него и едва ли не сходит с ума от желания ОБЛАДАТЬ.
Будто перед умирающим от жажды раскрылось огромное озеро…
А на другой чаше весов – всего лишь взор.
Ненавидимые всеми фибрами души серо-стальные буркала. Презрительные. Уничижающие. Чуть ли не жалостливые.
Обращенный к некогда пригретой у груди безвольной зверушке взор хозяина, решившего даже не открыто бросить кость, а просто «прикрыть очи» на мелкое и подлое воровство отпущенного на часик погулять без поводка питомца.
И метафорическая слюна уже капает на нагрудник.
Неужели проклятый урод прав? Разве же Диана, воспитанница Кризалис, наследница великого рода и Защитница Короны – не более чем рабыня своей природы?
«Аромат» кружит и дурманит, обещая наслаждение превыше любого иного.
НЕТ!
Она докажет ему. Каждому. Вселенной. Народ – свободен. Истина освободила их…
Маленькие копыта всё-таки обхватили её шею. Светло-фиолетовые глаза искали взгляда матери.
Не сдамся. Мы – не рабы.
Кобылка решить напугать детеныша, отодвинуть от себя, обратить волну вспять.
— Мама, ты сердишься? – крохотные конечности сжались с обреченностью бессильного. – Прости меня, прошу! Я буду послушным! Только, пожалуйста, не молчи снова!
Не могу.
Слишком много.
Слишком сладко.
В порыве отчаяния подёргивающаяся рябью пожирательница вскинула голову к мрачному небу – чтобы затем, слезинка за слезинкой, начать опускать закрепившийся чужой лик обратно.
Будь ты проклят…
— Не плачь, – жертва мира потянулась, дабы вытереть пленнице голода слезы, но вдруг и без того невеликие силы стали покидать дитя, склоняя ко сну.
-
— Это Зал Памяти, – спустя некоторое время отозвался Принц, выведенный вопросом из довлевшей с отлета чейнджлинга задумчивости.
— Памяти о чем? – развила наступление пегаска, получив опять же краткий ответ:
— Об ушедших.
— То есть, кладбище? – Рейнбоу резко почувствовала себя неуютно и отодвинулась от испещренных ящиками стен.
— Напротив. Зал Памяти, – правильно расценив недоуменный взгляд, вынужденный гид снизошел до объяснений. – На кладбище избавляются от ставших ненужными тел. Нечто вроде большой и празднично обвешенной мусорной кучи, хотя конечно предпочитающие похороны видят иначе, — отвлеченное безразличие внезапно треснуло ниточкой личного мнения. — Никогда не понимал таких пони – чего ради тратить уйму сил и времени на копание с последующим украшательством и уходом, когда есть освященный веками несравненно более дешевый и легкий способ путь кремации? Если же говорить совсем честно, то современность предлагает вовсе замечательный, одновременно максимизирующий пользу и исполненный символизма, вариант утилизации трупов – перевод в удобрения с…
— Причем здесь конкретно данное место? – перебила разошедшегося горожанина кобылка.
— Простите, увлекся, – жеребец прокашлялся.– Сие помещение создано для хранения не плоти и костей, но образов, мечтаний, достижений и идей тех, кто существовал до нас. Их сути. Того, чем являлись ушедшие, — псих ничтоже сумнящиеся вытянул ближайшую ячейку.
— С ума сошел – могилу осквернять! – возмущенная Даш ударила по покрытому копотью копыту. За каковое свершение удостоилась зело удивленного взгляда и долгой паузы.
— Видимо, не поняли преждесказанного, — медленно приступил к новому этапу экскурсии горожанин. – Повторяю: никаких трупов тут нет и не планировалось. Не «могила». Наоборот – нечто, предназначенное для потревоживания. Ибо какой смысл оставлять что-либо потомкам, ежели не давать им это использовать или по меньшей мере смотреть? В контейнерах картины, игрушки, аппараты, бумаги и прочие объекты, каждый из которых служит цели ознакомления любого мимопроходящего гражданина со свершениями и взглядами отбывшего в вечность предшественника, — из глубин стенного шкафа на свет вышла кипа документов и набор заковыристых инструментов. — Например, сейчас перед нами камера весьма преуспевший при жизни строителя. О чем, помимо приданных в письменном виде сведений, можно судить уже по одному присутствию камеры в главном проходе – знак больших денег либо значимых общественных достижений.
— То есть они хотят и более того – платят за то, чтобы другие читали о них? – со смешанными чувствами поинтересовалась крылатая.
— Ну, после смерти вообще хвастаться легче – и напортить ничего не получится и возражать невежливо, — легкая улыбка. – Тем не менее, обычно большая часть ящиков заполняется родственниками, жаждущими поведать миру о замечательности покойного. Минимум — в буквенном виде, однако зачастую будущие поколения вместе с заметками и сувенирами получают вещи, обладающие отнюдь не только сентиментальной ценностью. Собственно, благодаря оной давней традиции наша история жива и предметна, благо ради исследования, допустим, моды на ювелирные изделия тысячелетней давности ученым необходимо всего-навсего спустится этажом ниже.
С некоторым трудом переваривающая поступающую информацию летунья споткнулась о последнюю фразу и запросила дополнительных пояснений. Проводник пожал плечами:
— Городу полторы тысячи лет, а строить вверх при таких роскошных пещерах едва ли не стыдно. При заполнении же Залов перетаскивать сразу ВСЕХ почивших лень, поэтому новеньких кладут не над предыдущими, а под последними. Говорят, знатная такая периодически сужающаяся пирамида выстроилась. С каждым поколением становящимися ценнее сокровищами у самой поверхности.
— А воров или там мародёров не боитесь? – задала логичный, вытекший напрямую из опыта последних дней вопрос эквестрийка.
— Боимся – поэтому посыпаем специальным порошком, коий по идее стоящие на страже рогоносцы чуят за сотню метров. На них же кстати и прочие услуги вроде изготовления каменных табличек и посмертных изображений. Увы, сейчас сих достойных мужей не наблюдается. По понятным причинам, – исполненный немного грустного лукавства взор опустился на Унвера.
Тот состроил выражение святой невинности.
Продолжить занимательное общение не довелось: в коридоре забрезжил свет фонаря.
Навстречу троице вышел отряд из дюжины не очень опрятных и чистых, но хорошо вооруженных аборигенов. Лидер – здоровенный земной в толстенной кирасе и круглом шлеме с полями – довольно долго разглядывал посетителей, особенно Рейнбоу, после чего обратился к молча ждавшему реакции на приветствие Принцу с короткой гавкающей речью. То ли допрашивал, то ли правила объяснял. Тот отвечал степенно и ровно, сбившись лишь под самый конец, когда неизвестный со скабрезной ухмылкой кивнул на кобылку и выдал нечто, побудившее его соратников самым мерзким образом расхохотаться. Даже рыжика перекосило. К счастью, ни к каким печальным последствиям оная неведомая фраза не привела: похититель Спайка совладал с собой и прежним уверенным тоном завершил переговоры.
Дальше двигались вместе. Почти по-дружески беседуя. Замаскированный вскоре аж подстраиваться под стиль собеседника начал – ну, насколько пегаска могла понять – чем знатно раздражал становящегося в общении с ними всё эмоциональнее красно-коричневого. Долгий путь меж руин вывел идущих к жерлу обширной, уходящей вглубь горы пещеры. Вход перегорожен умеренно внушительной стеной почти до свода. После длившейся минут семь перепалки с охраной, большая часть озлобившихся сопровождающих оставила просителей и шмыгнула в маленькую дверку сбоку от основных широченных ворот, даровав наконец возможность узнать последние новости.
— Принимающая сторона — не вояки, а всего-навсего кучка обнаглевших торгашей поверх маленькой армии наемников, зело скромная часть из которых имеет привилегию именоваться «профессиональной», — косой взгляд на оставшихся конвоиров, прямо скажем, не выглядящих грозными несмотря на обмундирование. — Да и те в массе – лесники, плюс караванная/шахтная стража. Как следствие, взаимодействие между отдельными частями и в целом организация, мягко говоря, хреновенькая. Кабы не решение Лордов перед самой Революцией преобразовать большую часть Нижнего Города в цепь надежных тюрем-крепостей – в жизни бы ничего нынешние обитатели бы не добились. Ну и без Волькена тоже.
— Он-то тут при чем? – Даш, пользуясь малым числом вероятных наблюдателей, украдкой пошевелила спрятанными под плащом крыльями.
— Комендантом поставили. Так сказать, «награда-ссылка», — вступил в чужой диалог Унвер. – А черный взял и всех разом предал. В гарнизоне-то стояли ясное дело те, у кого вместо мозгов перья – сами думать не умеют, начальников аки маму слушают…- он вдруг поперхнулся. – Прошу прощения, увлекся – так-то раньше не знал, откуда непосредственно Главнокомандующий вылез.
Эквестрийка недоуменно воззрилась на него, не будучи в силах связать первую часть «объяснения» со второй. Вернее, не успевая.
— В общем, сперва изменил Верхновый, потом изменили ему – обычная песня, — вернул внимание к себе Принц. – Предвосхищая неизбежное: тогда, при встрече, лидер сделал присутствующей даме не вполне приличный комплимент и выразил определенного рода надежды – незамедлительно развеянные. Однако наверняка ушедшие не без остатка. Поэтому, пожалуйста: накиньте капюшон обратно и не снимайте до подобного – не дай Пламя еще кто захочет за вами поухаживать, пока с главным беседовать буду.
-
Приветствие стартовало жалких сорок минут назад – а молокосос уже чуть ли не зевает. Таким вот недорослям предполагалось вручать власть над уважаемыми горожанами, пробившимся наверх исключительно благодаря собственным талантам и семейным капиталам. Пфе.
Неудивительно, что из подобного в итоге выросли те засевшие в Главном квартале бездари, доведшие-таки добропорядочных граждан до вооруженного неповиновения.
Ладно, пора закругляться с регалиями и прочим. Чего ради вообще разорялся.
— Закончим с формальностями, — список званий отправился обратно в стол – до более достойного слушателя. — Будьте любезны, изложите приведшее уважаемого гостя дело.
Пыльный, грязный и очевидно не вполне здоровый во многих смыслах уродец моргнул и заговорил:
— Лорд земли захвачен вашими войсками и в данный момент удерживается в качестве заложника…
— Заложник – неверное слово, – лучше сразу расставить точки. В конце концов, никто не платит за выслушиванием грубостей. – «Гарант честности и доверия» звучит намного лучше.
— Так или иначе, – ишь кривится, проситель. – Мне необходимо встретиться с ним по делу, от успеха которого зависит само существование Города.
О как!
— Подробности? – поднялась вверх левая бровь.
— Не могу раскрыть, — гордое покачивание головой.
— В таком случае, просьба отклоняется, — величавое помахивание копытом. — Вас проводят.
— Минуточку терпения, — вороватое оглядывание по сторонам. – Поскольку я практически не сомневался в подобном исходе, то позвольте перейти к плану «Б» — и предложить сделку.
По крайней мере, не полный идиот. Дадим шанс:
— От чего же сразу не предложили?
— А разве кто-нибудь любит терять деньги? Тем более ТАКИЕ, – еще бы на полтона выше – и Глава Серебряного Совета счел бы оную экспрессию издевательской. — Вот документы, подтверждающие кредитоспособность говорящего.
На стол легла пачка корреспонденции, ласкающей взор зримой аккуратностью и официальностью. Ставрос с невольным уважением раскрыл первый конверт и внимательно прочел содержание, перейдя затем к следующего. В результате не сдержал удивления:
— Не могу не признать: передо мной очень способный молодой жеребец с большими и зело неожиданными связями — фанатики, ректор, учинивший встречу солдафон. Либо прекрасный мистификатор, каковой талант также не должен остаться без поклонников. Так или иначе, – непроизвольно вылезшая на передний план усмешка. – Сей труд совершенно бессмыслен.
Один красивый жест спустя вся документация оказалась в камине, а руководитель наиболее разумной части восставших с искренним интересом наблюдал реакцию посетителя. В целом, недурная: несмотря на явный порыв немедля бросится спасать в любом случае стоявшие немало бумаги, замаскированный сдержался и лишь с тоской глядел на сгорание своих драгоценных писем.
— У меня в наличии несравненно лучший способ отделить зерна правды от плевел лжи, – самую капельку насмешливая улыбка в ответ на взбешенный взгляд. – Внести камень!
Нанятые годы назад вышколенные слуги расторопно доставили в кабинет возможно самую драгоценную вещь во всем хозяйстве нынешнего лидера мятежа: внешне невзрачный кусок полупрозрачного кварца с отверстием посередине.
— Итак, Принц, — слово вырвалось с большей презрительностью, нежели стоило. – Будьте любезны вложить конечность в выемку и описать требуемую услугу заодно с прилагаемой оплатой, — собеседник опешил. — Не тревожьтесь: Призма не сделает ничего плохого – она лишь детектор, а не экзекутор. Да и в принципе: чего боятся, коли намерения ваши чисты, а заявления правдивы?
Юнец сглотнул и поставил ногу на артефакт, приступив к размеренному перечислению сокрытых в глубине Леса сокровищ. И столь…неожиданно аппетитно отдавалось в уме дельца повествование, что взор буквально прилип к гладкой холодной поверхности зачарованного куска породы. Ни разу не потемневшего. Поразительно.
В конце занимательного рассказа внезапно очень богатый и в денежном и в товарном эквиваленте оборвыш повторил ранее выраженное желание побеседовать с Феросом. Всего-то на всего. Плюс никаких вопросов по сути дела. Мягко говоря, подозрительно – и тем не менее, куш достойный сувания головы в петлю.
— Не скрою: заинтригован, — дипломатично вступил в новую фазу переговоров Глава Совета. – Однако нуждаюсь в паре уточнений. Первое: осуществляемая вами операция несет опасность для Нижней части, местных обитателей или меня в частности?
— Да. Но ее отсутствие намного страшнее, — истина.
Прелестно. Дамоклов меч над всеми – а клиент требует анонимности. Нажать? А если тогда более не понадоблюсь? Связать и вытянуть координаты тайника нетрадиционными методами – революция-то всё спишет? Плохо для бизнеса. Дорогие партнеры не преминут воспользоваться. Да и кто тогда неведомой угрозой займется?
А ежели таки агент Лордов? Умыкнет заложника – и прости-прощай мир. Раскатают.
— Работаешь на правительство? – без обиняков ляпнул слишком возбужденный для словес торговец.
— Нет, — опять чисто.
Естественно: «я сам правительство» и прочий бред. С иного угла: изгнали ведь…
Хватит. К корню:
— Если у вас нечто более ценное, чем перечисленные вами ресурсы?
— Нет, – камень налился цветом.
Вот голубчик и попался.
— Врать нехорошо, – сладкий голос действует безотказно. – Вы привезли это с собой? Оно сейчас с вами?
— Нет, – вновь неправда.
— Бесполезно, — покровительственное покачивание головой в бок. — Если не хотите подобно жалкому контрабандисту подвергнуться досмотру, то будьте ласковы: выложите обозначенную драгоценность — Призма никогда не ошибается, – Ставрос не удержался и погладил наверное в сотый раз выручающий хозяина кристалл.
Аж любопытство проснулось – какая же неземная стоимость способна затмить вышеописанные золотые горы?
Бедолаге потребовалось некоторое время для осмысления происходящего и примирения с судьбой. По завершении же периода раздумий уродливый лик просветлел:
— По-онял, — преступник совершенно неуместным образом хохотнул. – А ведь сперва в отображении объективной истины кубик подозревал, хе…
— Так и есть, — кожей чуя приближение чего-то непредвиденного, подтвердил купец. – Ложь от него не укроется – к чему вообще данное замечание?
— Вынужден разочаровать: представленная игрушка на подобное не способна, – щенок вдруг расплылся в наглой улыбке. – Она видит сочтенное правдой. И не абы кем, а мной. Вторая же печальная для вас новость – интересующий вас объект важен исключительно потому, что любим.
Проклятье. Верно. Хорошо, авось не всё потеряно:
— Испытывать сердечную привязанность можно и к драгоценностям. Вроде моей, – кивок на кварц.
— Увы, для вас, обсуждаемое является существом. И аж живым, – опять не врёт.
Ничего не попишешь. Так и так легко не отделается.
— Путешествующая с вами прелестная кобылка? – бровь вопросительно поднялась.
— Откуда столько подозрительности? – в голосе прорезалась определенно посторонняя для беседы развязность. Даже озорство. — Сомневаетесь в моей нормальности?
— Вы любите спутницу? – поскорей бы закончить. – Али стесняетесь высокого чувства? – побольше сладости в голосе – ну и оскорбительные намеки также склонны дело ускорять. – А то ведь заподозрю нежную склонность к рыжему соратнику.
— Позвольте! – взвился жеребец. Гордо. Нервно. И до боли ненатурально. Серьезно? –Да возможно ли, достойно ли пусть и только предполагать сие отвратительное…
Ага. Какая мерзость:
— Отвечайте на вопрос – повторять не стану
— И не подумаю! – ишь, встал в позу.
— Стража! – двери мигом распахнулись. Молодцы, не зря плачу. – Итак, позвольте пояснить: ваша сделка, как и ваша жизнь, висит на волоске – мой интерес не останется неудовлетворенным.
Единственный выход, сосунок. Впрочем, и так уже ясно. Тем не менее, надо бы удостовериться.
— Ладно! – злобный зубовный скрежет. Копыто вернулось обратно на Призму. – Сокровище, превосходящее ценностью все сокрытые в Лесу запасы – действительно он.
Занавес.
— Омерзительно, — в кои-то веки позволив эмоциям прорваться во всей полноте, процедил торговец, невольно отодвигаясь. – Правильно тебя, выродка, изгнали.
— Я знаю, — с горечью признал урод, опуская взор.
— Привести спутников! – охрана расторопно перетащила несопротивляющихся посетителей из приемной. – Леди свободна. Кавалера, к сожалению, необходимо задержать до возвращения…эм…партнера.
Опять же нельзя не похвалить стражей: мигом прочухали, без шума, пыли и лишних мучений скрутили и, игнорируя вопли с угрозами, повели в тюремное крыло. Пожалуй, заслужили премию.
— Подонок, – с неприкрытой ненавистью прокомментировал произошедшее виновник.
— Ну-ну, дорогой Принц – к чему опускаться до грубости? – исключительно из любви к искусству снова замироточил приевшийся общением Ставрос. – Гарантирую: столь значимый для вас…член команды вернется целым и невредимым. Коли выполните собственную часть договора и без глупостей покинете владения Серебряного Совета.
— Вы СЕЙЧАС сильнее, – ой боюсь-боюсь. – Но хотя бы волос упадет с …
— Не беспокойтесь – величавая отмашка. – Мы умеем обращаться с самыми утонченными и требовательными персонами – убедили загоститься аж целого Лорда.
— В смысле, запихнули под замок в подземелья? – вот-вот воспарит на струе чистого негодования. – Каким образом вообще поднялось копыто…
— Ферос сам того потребовал, – окончательно утратил желание продолжать беседу делец.– Так-то готовы были предоставить всё лучшее от хором до девочек — но ему почему-то захотелось поселиться ближе к народу. Популист и лицемер, – презрительное хмыканье.
— Да как смеете…
— Хватит! – удар по столу. – Проводите их. Даю неделю – и желаю успехов, — необходимо переселить себя и таки произнести ритуальную фразу. – Обращайтесь еще!
-
Убийца Вдохновителя встал посередь пустого коридора и, не оглядываясь, спокойно произнес:
— Леди Диана, будьте добры: выйдите из тени.
Защитница чертыхнулась, скрипнула зубами – и вышла. Бо в нынешнем состоянии и муху-то обидеть сложновато, чего уж говорить о вредителях покрупнее. Тем паче то ли всевидящих, то ли банально бескрайне везучих. Впрочем, нет худа без добра: в сем уродливом облике случайно подобранного охранника более нет нужды.
— Я всё понимаю: вы не в духе, спешили, переживали за товарищей и тому подобное, — забавно: одновременно грустный и веселый. – Однако позвольте дать на будущее пару советов. Во-первых, здесь по идее нейтральная большую часть времени откровенно пустынная зона и позвякивающей доспехом тяжеловооруженной охране…
Повествование оборвалось – мерзавец соизволил оглянуться и ныне немигающе глядел на собеседницу. Будто призрака увидел. Ну или там непреднамеренное расцветание васильками. А потом без слов подошел и погладил ученицу Кризалис по голове.
Та от неожиданной ласки опешила. Мягко говоря. Конечно, не рушащееся небо, но немалый повод усомниться в собственной вменяемости – либо, куда хуже, в благих намерениях способного на любые гнусности тюремщика.
А он меж тем не прекращает оное противоестественное действо.
Самое чудовищное: с каждой минутой становится приятнее…
Положение спас старый добрый друг – в полной мере заслуженный обнаглевшим пустым удар в челюсть. Жаль лезвие не догадалась выставить – разом и честь бы возвернула и изгнание бы закончила.
— Что это было? – первой нарушила звенящую тишину подошедшая пегаска.
— Ээээ…простите. Не удержался, – смущенно выдавил недоумок. – Увидел у вас, понимаете ли…не важно. Продолжаем путь.
Безрогая неопределенно хмыкнула и пристально воззрилась на охотницу, спустя полминуты наблюдения с просветлевшим лицом воскликнув:
— Эй, а ведь точно! У тебя появилась грива!
Воспитанница Королевы неверяще воззрилась на эквестрийку и ощупала с рождения сравнительно гладкую кожу черепа. Ну, то есть, совсем лысым не ходит никто и никогда – однако же под копытом действительно ощущалась непривычная длина и густота прежде вполне типичных вибриссов.
На сем группе пришлось сделать привал, поскольку идти дальше без детального исследования феномена перевертыш категорически отказался. К сожалению, сколько не вглядывайся в хреновенькие зеркала доспеха и Шара, а к сути таинственной метаморфозы ни на шаг не приблизишься. Терзание памяти касательно болезней, вирусов и паразитов, могущих вдруг привести к росту шерсти также не принесли результатов.
К счастью, влияния ни на возможности, ни на самочувствие оный неестественный рост не оказал – если конечно не списывать на него слегка…проскальзывающие в последние дни навыки. Дурная мысль.
— Короче, обвиняю неидеальную диету и лично урода, — шлем с нервной поспешностью вернулся на место. Сменим тему. – Где рыжик?
— Забрали, — отозвался опять чего-то писавший в книжице выродок, ухмыльнувшись. – В качестве гаранта моего послушания.
— Бездари, — натянуто прыснула немного трясущаяся Защитница, качнув головой в сторону третьего члена отряда. – С какой радости-то главное? Есть же куда более подходящая кандидатура.
— Страдающий тяжкой формой самомнения главарь счел, будто ваш покорный слуга испытывает к нему нежные чувства, – со странной, крайне противоречивой смесью эмоций ответствовал пустой.
Коридор вновь погрузился в звенящее молчание. Опять же нарушенное крылатой:
— Вау, — неловкое переступание с ноги на ногу. – И с чего же он так решил?
— Я правильным образом ответил, — чарующая улыбка, скрывающая многогранный стыд. – Пойдемте наконец.
Больше комментариев по ситуации, несмотря на все старания, вытянуть не удалось – а там любопытствующих дам и вовсе призвали свернуть разговоры, бо «они уже здесь».
Очень большая и высокая пещера с частично нерукотворными колоннами, меньшими полуоткрытыми тоннелями по бокам, фонарями, столами, скамьями и великим множеством земных пони. Тем паче впечатляюще, что за последние часика этак полтора посетителям не встретился решительно никто.
Впрочем, несравненно сильнее поражала царящая вокруг тишина: собравшиеся сосредоточено прислушивались к происходящему на удаленной от входа части помещения. И ощущали нечто настолько редкое, что Защитница не сумела сразу подобрать ему описание. Принц меж тем дал знак держаться позади и не отставать, начав затем пробиваться к центру. С заранее прикрепленной золоченной табличкой, приводящей всех бросивших на нее взгляд в оцепенение.
Где-то на полпути спереди без предупреждения раздался клич, в миг подхваченный всем сообществом. Радостный. Ликующий.
— О чем кричат?! – вдруг дернула замаскированную наследницу великого рода Рейнбоу.
— Первый поцелуй! – отозвалась Диана и без проволочек добавила. – Меня не спрашивай!
Разумеется крылатая немедленно задала аналогичный вопрос жителю Кладбища.
— Всё в порядке! – задорно гаркнул заразившийся общим весельем монстр. — Свадьба!
Заиграла музыка, демоны засуетились. Часть аплодировала, другие двинулись к краям пещеры, третьи обнимались – но все при виде исцела с почтением расступались. Да и громкость убавили.
— А почему «Первый поцелуй»? – не унималась перьемозгая. – Первый в их совместной жизни?
— Когда как, – уклончиво ответствовал важно вышагивающий урод. – Зачастую – так. Хотя немалая доля ответственной, блюдущей честь смолоду поросли сохраняет для данного момента первый вообще. Так сказать, дабы отдать будущей половине всего себя без остатка.
— Ты, естественно, из таких, — не преминула съехидствовать перевертыш. – И запоминающаяся внешность тут вовсе ни при чем.
— Я не всегда выглядел подобным образом — и некогда у говорящего сие даже наличествовала дама сердца, – чудище подернулось дымкой чуточку болезненной мечтательности. – В те времена будущему Лорду было глубоко плевать на помянутое «суеверие», а вот твердости ее убеждений позавидовали бы и скалы. Слава Вседержителю за это — впрочем, как и…хватит! – очнулся, будто по щелчку. – Цель перед нами.
Изгнанник уверенно провел крошечный отряд мимо столов с пирующими к, надо полагать, новобрачным – скромно, но нарядно обмундированной паре пустых, с совершенно бессознательным лучащимся во все стороны счастьем взиравшим на втиравшем им нечто небось очень важное пожилым жеребцом в богатом одеянии. Последний заметил приближавшегося выродка и обомлел, разом исторгнув целый букет эмоций от мутного стекла неверия до острого лезвия вины.
Остановившийся в считанных шагах от возвышения Принц преклонил колени, глубоко вздохнул и приступил к зачитыванию вероятно наиболее заковыристой и прочувствованной речи из когда-либо слышанных от него Дианой.
-
О Тот, кто всегда думает о нас! По идее, сей труд от Тебя не сокрыт – как собственно и всё прочее зримое и незримое. Следовательно, пишущий это скромный обитатель юдоли скорби имел, имеет и будет иметь по меньшей мере одного читателя. И какого!
Воистину, сложно придумать лучшую мотивацию.
Безобразно затянувшийся этап плана наконец-то подошел к концу. Лорд достигнут. Ключ при нем.
Обидно осознавать, сколько сил, средств и времени потрачено зря. То, ради чего на кон ставилась моя и чужие жизни – подтверждающие кредитоспособность Принца письма – оказались не нужны. У представителя и, если верить Феросу, фактического главы Серебряных в закромах нашелся распознающий ложь волшебный кристалл.
Представьте только: ведай изгнанник о том заранее, то не пришлось бы ни работать на Волькена ни выходить на тот бой. Авось без участия некоего замаскированного самозванца правительство к сему моменту уже сокрушило бы восстание и ныне наводило порядок на улицах. Фер.
Увы, фарш не провернуть назад. Главное – задача выполнена. Заветный кусок серебра обретен. Осталось добраться до второго и проникнуть за Драконьи Врата. Причем не привлекая внимания обитателей Дворца, бо вряд ли в Городе мог появиться еще один исцел, по чистой случайности в точности повторяющий мои черты и имевший шанс поучаствовать в приснопамятной бойне. Воистину, обман никогда не окупается.
То ли еще будет.
К сожалению, вдоволь наговориться с Феросом не довелось – старый конь, в полном соответствии с традицией, нарасхват. Верный сын Отчизны в который раз принял на себя бразды правления, возглавив десятки тысяч сограждан, волею кучки самодуров запертых в Нижней части. Причем на сей раз – по воле масс. Не согласившееся с его выдвижением меньшинство без насилия ушли вглубь.
Ситуацию стоит рассмотреть поподробнее. Хотя бы из жалости к будущим исследователям, коих вынудят разгребать окружающие автора дневника конюшни.
Больше двух недель назад у входа в пещеры предполагалось провести переговоры о мире. Вряд ли кто реально верил в успех – воющие не готовы идти на диалог, но совсем без пользы встреча бы так и так не прошла: обмен пленными, договоры о беженцах, помощь со Снежной Чумой и прочие пусть мелкие, а подвижки к цивилизации. Вот только местные заправилы, к тому моменту окончательно рассорившиеся с остальными повстанцами, увидели в данном акте парламентаризма больше, нежели просто возможность облегчить ношу населения.
Заговор, захват укреплений, пленение прибывшего с глубоко символичной охраной Лорда земли, заявление о себе в качестве независимой силы, продажа еды обеим сторонам. Все бы эпизоды нашей истории были столь прямолинейны.
Мой давний покровитель впрочем утверждает, якобы далеко не каждый представитель Серебряных заслуживает Бездны, зачастую являясь лишь жертвами обстоятельств, зажатыми меж пышущих огнем башен. Одних оттолкнул фанатичный неприкрытый расизм цитадельцев и авторитарные откровенно эксплуататорские порядки Верховного. Другие без дураков верят в превосходство открытого олигархата над прочими моделями и жаждут для Города лучшего, в первую очередь – очевидно назревшего открытия сообщения с прочими державами. Некоторые и вовсе бы за счастье сочли перейти к былым господам, да те давненько уже перебежчиков не принимают, за каковой факт спасибо обилию засланных красно-коричневыми террористов. Хотя наличие немалого число обыкновенных барыг, предателей и алчных мерзавцев никто не отрицает.
Данная разнородность во взглядах объясняется сложившимся в тоннелях до описываемых событий пикантным обществом. Заключенные, осужденные за уголовные преступления задолго до бунта. Вполне законопослушные и лояльные труженики, не успевшие или не сумевшие достичь Главной до эскалации конфликта. Мародеры, бандиты, сумасшедшие и горожане, по любой иной причине не понравившиеся тогда единому правительству повстанцев. Набившиеся во всякую щель беженцы. Наконец пламенные добровольцы, спустившиеся сюда для выращивания грибов и выполнения прочих работ потребных Революции.
Последние кстати представляли главную сложность для очередных переворачивателей устоев, ибо кто же в здравом уме согласится принять колючее ярмо оборзевших плутократов через считанные месяцы после отвержения в полной мере легитимного и аж менее тяжкого хомута? Помножьте на мягко говоря, низкую договороспособность, а аткже на зело опасную и без всяких социальных перипетий среду и получите полную картину надвигавшейся на всех парах кровавой бани. Но тут на сцену взобрался «гарант честности и доверия» — вероятно, самый любимый и уважаемый жеребец Города, даже противниками признаваемый достойным гражданином и умелым политиком (хотя они наверняка бы добавили обычную кляузу про нехватку твердости и решительности для противостояния братьям).
Ферос чудесным образом умудрился убедить большую часть обитателей пещер не идти против угнетателей и более того – продолжать работать на плантациях. Особо упирал на факт категорической недопустимости боевых действий на территории последнего надежного источника пищи – бессолнечных ферм – в случае уничтожения которых горожане обречены безотносительно цвета и фактуры победившего строя. В обмен Серебряные со скрипом и сапом предоставили аборигенам обещание не вмешиваться во внутренние дела Нижней. Так сказать, подзамочное самоуправление.
У цитадельцев монархия, власть над серыми узурпировали военная хунта, «золотые» — то есть, правительство – верны Лордами. А в тюрьме власть избрали путем общественного волеизъявления. Бред.
Слава Всевидящему, в целом не слишком удачно показывавшее себя в былых веках народовластие неожиданно дало поразительный результат, действительно выведя наверх единственного могущего управиться с местным хаосом пони. Благодаря сему дипломированному подземному инженеру грибное производство работает почти в штатном режиме, подпорки регулярно проверяются, а наиболее буйные посланы либо вниз – к отказавшимся признавать итоги голосования, либо наверх – наниматься охранником на стену. Причем голым хозяйствованием роль оного выдающегося организатора не ограничилась.
Итак, незримые собеседники из далекого будущего, с щемящим сердцем представляю вам первого за, наверное, лет восемьдесят Главу Общины, по совместительству также являющимся Лордом земли. Сразу замечу: все помнят о последовавшим после событий Войны Второй Ереси и Крылатой Демократии запрете возложения поименованного звания на носителей светской власти. Но никто другой банально не осмелился принять его – в немалой степени, по причине массовой гибели Управителей, да и простых членов, у истока бунта. Призывы к миру и подчинению властям, ясен хрен, не понравились новой администрации, а ни красно-коричневые, ни Волькен цацкаться или, по меньшей мере, не топить неподчинение в крови не склонны. Так и живем.
Лишь Пламя ведает изгибы реки времени, потому дам крохотную сносочку ради вероятных читателей отличной от моей культуры. Как бы не назывались мы в вашем веке и месте — Хранители Слова, Слуги Единого, Последователи Спасители али десяток иных, порой нецензурных, идентификаторов – суть останется той же. И речь нынче не только и не столько о снизошедшей на нас Благодати, сколько о вечно преследующем нас раздрае. Ибо написано: «несомненно, должны быть меж вами разделения, дабы выявились правые».
Тем не менее, в годину великих бедствий народу не до выяснения глубинных, эсхатологических и семантических отличий обрезания от членовредительства, а потому где-то раз в столетие секты отбрасывают свои различия, собираются в ряд больших кучи и совокупно выдвигают вперед одного лидера. Обычно или блестящего проповедника и практически самовоспламеняющегося фанатика или наоборот, максимально умеренного, неспособного никого оскорбить технократа. Права варьируются от «без совета рта не открывай» до «отлучим всякого не подчинившегося».
Перед нами, вероятно, первый случай в истории, когда две характеристики совместились – наложите сверху сугубо мирскую власть и чрезвычайные, широкие до треска полномочия. Такое вот поразительное сочетание. Даже учитывая тяжелейшие потери паствы в ходе восстания, в копытах Фероса сосредоточилась чудовищная мощь. При желании, может прям сейчас объявить четвертый центр силы и повести войска против всех – с некислым шансом на победу.
При всем вышеперечисленном – тобишь, внеземной занятости – былой покровитель обещал уделить покорному слуге время для личного разговора.
-
— Коли подобные речи неприятны или неуместны, то скажи – и я замолчу, — участливо заметил пожилой конь.
Получив лишь жалкое блеянье и отмазки в стиле «и без того кучу времени отнял».
— В таком случае, позволь мне самому заботиться о своем времени, – негромкий смешок. – Ты ведаешь о жертве Милосердного и чувствуешь обязанным – это хорошо. Осознаешь справедливость кар за непослушание и боишься снискать небесный гнев – тоже правильно, ибо «начало мудрости – страх господень». Готовность отдать жизнь ради исправления свершенной некогда ошибки достойна всячески одобрения и выставления в пример. Весь пройденный до меня путь гласит о верности заложенным в фундамент Города принципам. Вот только их знание у тебя ущербно, а понимание не полно.
Изгнанник вздрогнул и поднял-таки глаза от ковра. Сидящий напротив подмигнул ему:
— В твоих очах Он есть жестокий Хозяин, Тюремщик Душ, некогда спасший Принца от гибели и за то наложивший на него тяжкий неоплатный долг. Но разве же нуждается Всесильный в чем-либо – тем паче в рабах? Силы рождаются и исчезают по малейшему щелчку Создателя, а дыханием Его наполняется вся Вселенная! Так зачем же Творцу понадобилось отдавать Себя за творения?
Ответы мигом зажглись в разуме фальшивого исцела. Проверенные. Каноничные, Очевидные сознанию и тем не менее столь тяжкие для произнесения сердцем, бо чуждые окружавшему с детства миру.
— Мой преемник читал Слово и многое почерпнул, однако суть Вести так и не познал. А ведь она проста: Единый любит нас. Всех. Злых и добрых, верных и нечестивцев, идущих за Ним и пребывающих во тьме. Желает, чтобы мы разорвали путы греха и пришли к нему не в качестве слуг, а как дети и сонаследники царства горнего. Не скажу, будто легко отказаться от нашей искаженной природы, – краткая запинка. Ферос нахмурился, явно вспомнив о чем-то личном. – Но не одно лишь наказание ждет впереди – есть там и ни с чем не сравнимая награда бытия в объятиях Совершенства. А ты не видишь ее. Не принимаешь отношения Вседержителя. Носимое нами венцом, на тебе висит оковами и свершаемое мной в радости тобой делается в ужасе перед наказанием…
— А чего вы от меня хотите? – несколько резче, нежели собирался, спросил мечтающий сбежать собеседник.– Зрит Пламя: мне хотелось бы стать лучше – вот только разве в моих силах заставить полюбить? Вряд ли. Поэтому простите: я просто выполняю свой долг.
— Прощаю. И поверь: названного уже не мало, – снова поднял краешки губ Лорд. – Но всё же недостаточно. Ты прав – любовь снисходит свыше и никто не вправе требовать ее с Принца. К счастью, пожилой конь и не пытался, вместо того лишь надеясь помочь молодому понять собственные ошибки.
— Может тогда лучше сразу скажите, что конкретно делать? – горько усмехнулся изгнанник.
— С радостью: обратись к Надзирающему и Он, в великой милости своей, ниспошлет просимое, – почти издевательская откровенность об очевидном.
— Благодарю за совет – использую его больше года и результатов чёй-то пока не заметно, – жеребец вздохнул. – Впрочем, осознаю: Создатель слышит и даст ответ в нужное время, — пора завязывать. — Скажите, когда сумеете отвести нас к помянутому в начале беседы сугубо приземленному проходу?
— Завтра утром, – не стал более терзать былого наследника тяжелым для него разговором старший товарищ.
— В таком случае, возможно ли попросить вас оказать нам гостеприимство? – со скрипом и скрежетом поинтересовался руководитель экспедиции. – Отряду надо бы отдохнуть и запастись припасами.
— Разумеется. Немедленно дам соответствующие указания. Плюс примут в ближайшем к Дворцу лагере у реки. Нам как раз по пути. По счастливой случайности, — озорное подмигивание. – Твоего покорного слугу позвали провести Погружение над новопризванными, – устремленный на «исцела» взор стал хитрым-хитрым. – Не желаешь ли и сам погрузиться в благодать и смыть грехи?
Вставший с кресла жеребец споткнулся на ровном месте:
— Пардон? А разве не сам Глава Общины битый час указывал на ущербность практикуемых сим слугой Города взглядов? Рази же я не поведал о деяниях уже сотворенных и тех, кои лишь предстоит совершить? Кроме того, ни подобающей одежды, ни подготовки и…- Лорд поднял копыто, призывая к молчанию:
— Слышал заявления такого рода сотни, а то и тысячи раз, — краткий хохоток. – И всегда задавал всего один просто вопрос: веруешь ли ты в Единого и принимаешь ли Его в качестве Создателя, Спасителя и Господина?
Подобная…бестактность прямо-таки резанула нечто внутри готового едва ли не сейчас же сбежать жеребца. Нутро поднялось ярым, бешеным возмущением и хлещущим через край негодованием. В сей миг Принц буквально возненавидел прежде являвшему ему исключительно добро старика.
За то, что заставляет выбирать. Принуждает говорить вслух. Признавать.
Откуда…с чего эта тяжесть, коли давным-давно всё для себя решил?
Хотя конечно шепнуть себе в темной пещере и огласить пред всеми – принципиально разные вещи.
Оттуда и сопротивление. Гордыня. Мерзкая, подлая надежда, мол, случившееся тогда произошло понарошку и на САМОМ ДЕЛЕ официально ярмо надевать совсем не нужно. И никаких реальных обязательств на себя брать не требуется.
Ага, разбежался.
Либо с нами, либо против нас.
И как нельзя стать немножко беременным, так и слегка верующим быть не удастся.
— Да, – после долгого мучительного противоборства выдавил слуга Небес.
— В таком случае: покайтесь и да погрузится каждый из вас…
-
— Не волнуйтесь: причин для беспокойства нет, – до сих пор думая о чем-то своём отстраненно отвечал Принц. – Нам предоставят кров с пищей и проводят к следующей отправной точке, откуда стартует последний отрезок дистанции до Дракона.
Горожанин замолчал, уставившись в точку справа от нее.
— О чем же тогда такая задумчивость? – не удержалась Рейнбоу от продолжения расспросов.
— Должен осуществить вероятно важнейший шаг в жизни, – голос упал до трагического.
Это впечатлило.
— Жениться собираешься? – после долгой остолбенелой паузы, выпалила пегаска. Опередив намеревавшуюся вступить в диалог Диану.
— Нет, — прежний пустой тон. — Важнее.
Опять период тишины. Даш снова пришлось тормошить не желающего добровольно объяснять ситуацию проводника. Получив по сути оскорбительное «вам не понять»:
— Ой, ну хватит, – раздраженно удар копытом. – Честное слово: дождешься – тоже в челюсть двину. Выкладывай давай, что там у тебя случилось.
— Мое бытие отмечено прискорбно малым числом моментов, когда решение действительно оставалось за мной – обычно глаголящий сие становился либо жертвой обстоятельств, либо фигурой на доске более значимых игроков, — многозначное хмыканье. — Однако нынешний выбор никто за меня не совершит. Даже и сейчас-то шанс свернуть, мягко говоря, призрачен. После же утверждения позиции пред всем миром путь назад перестанет существовать в принципе. Мне доверили возможность признать прежде добровольно взятую на себя цепь и своими копытами связать себя навечно.
— Бредишь? – спустя наверное минут десять безуспешных попыток осознать бессвязную речь выразилась радужногривая. – Какие цепи?
— Обязательства. Перед собой. Перед Ним, – так небось только ожившие мертвецы разговаривают.
— Тебя хотят заставить делать что-то, чего не хочешь, – облегченно выдохнула кажется нащупавшая дно пегаска. – Так и смысл тут думать? Откажись!
— Но Принц уже принял их, — серо-стальные глаза поднялись и почти умоляюще воззрились на собеседницу. — И не желает терять.
— Тогда подтверди всё официально и наслаждайся, – Даш истово жалела о затеянной беседе. – Слушай, признаюсь: понятия не имею, о чем бормочешь. Тем не менее, рискну предположить, будто ситуация значительно проще, нежели замаскированный тип ее изображает. А именно: коли ты занимаешь неким делом и намерен заниматься им впредь, то нет ни малейшей причины его скрывать. И кого гребет, какой ерундой заморачивается пони в свободное от работы время? К примеру, я во время оно внезапно осознала прежде не проявляющуюся любовь к чтению, каковая якобы присуща исключительно высоколобым дохлякам…
Далее последовал довольно-таки сумбурное повествование о преодолении Рейнбоу в первую очередь собственных стереотипов и паре приключившихся в процессе забавных оказий. Прямо скажем, не шибко любимая гордой летуньей тема – к счастью, на отлично разрядившая напряженную обстановку. Ближе к концу Мистер Мрачность аж вовсю лыбился над страданиями несчастной жертвы искаженного восприятия реальность – а эквестрийка и рада хоть таким способом повеселить успевшего заслужить определенную долю симпатии похитителя. По завершении, изгнанник поблагодарил за поднятие настроения и попросил рассказчицу отойти с ним за угол:
— Решение принято, — торжественно известил он собседницу, стоило только третьему члену отряда скрыться. — С тяжелым сердцем прошу усилить контроль за нашей спутницей – мне теперь банально не до того.
— Не веришь Диане?! – вскинулась пегаска. – Как же доверил того малыша?
— Уверяю вас, это был тяжелый выбор, – мигом помрачнел жеребец. – Помимо озвученных доводов, существовали не обозначенные дополнительные обстоятельства, вынудившие отдать этому…скажем честно – монстру — ребенка.
— И что же это за обстоятельства? – отрицательное покачивание головой. – Ладно, скрывай дальше, однако ответь: почему до сих пор и судьбой-то его не поинтересовался?
Неопределённое пожатие плечами:
— А вы?
— Она просто огрызнулась, — повторила кобылка жест.
— Откуда же тогда уверенность, что чейнджлинг ответит мне? – невеселая усмешка. – А ежели ответит – кто гарантирует правдивость? По-настоящему же ваш покорный слуга боится варианта, когда чудище не сочтет нужным даже соврать. Тогда мне, скорее всего, придется кое-кого убить.
Они подавленно замолчали.
— Ну, али выговор сделать. В общем, ничего хорошего, — нервный смешок. – Потому, предпочту сохранить иллюзии. Хочется дать ей шанс.