Дело №147
К слову о Королевской Гвардии
Глаза резко распахнулись и зрачки, вместе с радужкой, сжались наполовину. Кас сжала зубы покрепче и постаралась не стонать. Боль была практически не выносимой, но фестралка выдавала своё состояние только участившимся дыханием. Свело мышцы передних ног. Как можно сильнее прижать бабку к предплечью, боль постепенно отступает и мышцы расслабляются. Теперь, когда всё стало на свои места, можно оценить состояние. Суставы гнутся слабо и с сильной болью, мышцы ноют, голову как будто кувалдами рихтуют, а во рту настоящая помойка. В этот раз хуже, чем позавчера – удары взрослых пони всё-таки посильнее жеребячьих и подростковых, поэтому шёрстка по всему телу вздыблена множеством подживающих гематом.
Увольнительная прошла хорошо. С начала расчёт разошёлся по домам, договорившись встретиться за несколько часов до возвращения в часть в одной из солдатских рюмочных, или, как их принято нынче называть – баров. Кас практически не пьёт – употребление алкоголя до или после тренировки полностью нивелирует её эффект1. А тренировалась она постоянно и особого желания обнулять результат тренировок не было. Поэтому часть про возвращение в часть осталось для неё загадкой. Но хотя бы в своей кровати, даже в шинели. Так что можно гордиться, несколько порядочные пони с ней служат.
Началось всё довольно культурно. Зашли, сели за один из двенадцатиместных столов, начали с дешёвого пойла с яблочным привкусом, котороё почему-то звалось сидром. Бар – солдатский, поэтому цены там низкие, но и качество напитков соответствующее. Низкий сводчатый закопченный потолок, очаг прямо по центру зала, общая аскетичность стиля – ничто не должно позволить солдату забыть, что он всё ещё на службе. После небольшого разогрева языки бойцов чуть развязались и они рассказали о себе.
Зепп, как и Кас, оказался потомственным военным, но его оплошность не позволила ему пойти по офицерским стопам предков. Кьюти-марка – золотая пятиконечная звезда, концы которой обвиты кольцом черного-белого дыма. Как он объяснил, его особый талант – управление. В мирное время он мог показаться командиром-раздолбаем, который не то, что командовать, даже придумать приказ не мог. Но как только что-то случалось, ему хватало полувзгляда, недосказанной фразы или краткого сообщения в канал, чтобы его бойцы пошли хоть на край света. Каналом, как узнала рядовая, военные называют фестральный язык чувств.
Зак практически полностью соответствовал своей внешности. Огромный, как скала, схематичное изображение которой было его кьюти-маркой, добрый и немного доверчивый. Но это в обычное время. В бою он становился настоящим орудием убийства. Как таран он мог врезаться в ряды противников, одним импульсом удара опрокидывая всех, кто оказался на пути. Свалить такого так же трудно, как и выстоять после столкновения. Даже сильные удары редко доходили до него, поэтому щитом он пользовался больше как оружием. Зак был выше даже принцессы Луны, поэтому всё снаряжение и форму ему пришлось изготавливать по спецзаказу. Сначала служил в стройбате, но когда в одиночку завалил половину ополчившейся на него роты, ему аккуратно намекнули, что такие, как он нужны спецназу.
Таких, как Лем называют душой компании. Основным его развлечением было подкалывать Зака, а особенно часто – спорить с ним на всё, что угодно. Будучи очень общительным, он мог ляпнуть лишнего, из-за чего его улыбка очень походила на его кьюти-марку – щербатую улыбку. Немного страдая импульсивностью, в бою он часто не мог выбрать, кого же бить – того, кого надо или того, кого хочется.
Зачем гвардии, а тем более пятидесятому отдельному батальону такой как Швиц, было загадкой. Гладя на него, приходило в голову только одно слово – «доброта». Будучи светло-фиолетовым с кьюти-маркой в виде розового сердца, он часто становился объектом издевательств. Но не отвечал. Даже не злился и не обижался – прощал. Хоть в бою он, как и все, преображался, характер отразился на его технике – он учился резать и вырубать противников, но не убивать. Те его удары, которые, казалось, бесполезны – лёгкие поглаживания в довольно странных местах, для тех, кто знает, что он делает, были чёткими, грамотными и продуманными. Техника Швица строилась на прорезании копьём вен, артерий, нервных узлов и сухожилий, от чего противник, по идее, истекал кровью или терял возможность пользоваться конечностями, и терял боеспособность. Довольно интересная интерпретация милосердия, но главное, что все остаются живы. Высшее медицинское образование по специальности ветеринара помогло ему лучше понимать анатомию, к примеру, грифонов, что должно помочь ему, в будущем, действовать против них. Попал в гвардию просто – уснул в баре, проснулся гвардейцем.
По мнению Кас, Эрнст был фестральным воплощением её друга – Йоахима. Холодный прагматик, казалось, способный найти рациональное объяснение всему. Как он объяснил то, что ротный назвал ошибкой: «Если замахиваться шире, то больше возможностей для изменения траектории полёта бродекса». Шестой номер расчёта всегда идёт с двуручным рубящим оружием, поэтому Швиц отдал предпочтение широколезвийному топору — бродексу перед алебардой. Хоть алебардой лучше колоть, бродексом легче поддерживать расчёт, блокируя удары раньше, чем это будут вынуждены делать те, на кого они направлены. «Мне проще вас прикрывать, чем самому отбиваться, когда вас положат», говорил обладатель кьюти-марки в виде схематичного изображения ветра светло-голубыми полосками. «Холодный ветер», ответил Швиц на вопрос фестралки, когда она спросила, что она означает, «Холод в голове, холод в душе, холод на сердце».
Бер же был преступником. Родом с того же, что и Кас, четвёртого района он ступил на скользкую дорожку с малого возраста. Воровство, грабёж, проникновение в чужое жилище, нанесение телесных повреждений – лишь часть того списка обвинений, с которым он мог предстать перед судом. Стоит отметить, что все его злодеяния были направлены против эмигрантов – радикалов-расистов он боялся сильнее, чем полицию. Имея невероятные способности к маскировке он даже, не понятно как, овладел тайной техникой Ночных Кошмаров – оборотничеством. В отличии от сказок земных пони, живущих рядом с лесами, оборотничество Бера было совсем не романтичным. Он обращался не в милого пушистого волка с постоянно истекающей слюной пастью и желающего убивать всех под ряд, и даже не в невнятную кучу слизи, махающую во все стороны тентаклями, а в облачко дыма. Когда он показал заинтересованной фестралке, как это происходит, она чуть не протрезвела от удивления. Стоит пони. Через секунду по полу уже стелится небольшое, практически не заметное, облако дыма в цвет его шерсти. Ещё через секунду облако снова оборачивается пони. Поэтому кьюти-маркой Бера было облако тёмного дыма. Когда всё-таки поймали, ему предложили выбор: в гвардию на десять лет, или на каторгу на двадцать пять – именно столько он набрал за свою жизнь. Как он попался, с такими-то способностями рассказать отказался, сославшись на подписку о неразглашении, только намекнув, что гвардия следит за теми, кто ей особенно нужен.
Постепенно хмелея всё больше и больше, бойцы обменивались историями, слухами, сплетнями между собой и другими подразделениями. Через пару часов Кас уже знала, кто из кобылок сорок девятого наиболее податлива и безотказна, кто из прапорщиков гонит самогон из плесени и пещерных личинок, какой лучше выбрать маршрут для марш-бросков на Шпиль, что бы по пути можно было почаще отдыхать и ещё кучу всего. А когда на свободные места подсели гвардейцы одного из расчётов четвёртого полка первой дивизии, ещё и то, что на неделе нужно ждать перемен в гвардии.
После сидра пошло что покрепче и языки окончательно развязались. Фестралка всё таки смогла узнать, что такого в сорок первом батальоне – четыре стопки из проигранных Заком, умильные глазки и махание ресницами сделали своё дело.
— Представь себе типичного старшего инструктора по подготовке или, проще, воспитателя, — рассказывал Зепп, — Такой суровый, жестокий, придирающийся к каждой мелочи, но справедливый. Поначалу солдаты его ненавидят, но потом понимают, что он дело говорил, придирался, в основном, справедливо, а учил тому, что надо. Не то, чтобы к концу КМБ такого начинают любить, но уважать – точно. А теперь представь обычного гопника-грифона со двора четвёртого района, сделай его пони, пририсуй шинель с погонами старшего сержанта, добавь пару психический болезней, контузь и не забудь страшную ненависть ко всему, что не фестрал. И что мы получаем? Старшего сержанта Круэла. Если в начале его ненавидят, то к концу готовы убить, что к стати, часто пытаются сделать. Только у него боевая слишком хорошая и методы его на раз любую инициативу вытравляют – Ночным Кошмаром раньше был. Регулярно пишет заявление на восстановление, но каждый раз ему отказывают, и он на бойцах своих отыгрывается.
— И зачем его вообще держат? – Кас стало не по себе от такого начала.
— В его роту всякий сброд скидывают. Уголовники, мигранты, больные и прочий мусор, — фестралка старалась понять, к какой группе относится она. Ну да, убила или покалечила двенадцать грифонов, но, учитывая обстоятельства преступления и нелояльность судей к не-пони, её бы оправдали, — Если меньше полудюжины за КМБ вздёрнулись или вскрылись2, то это, считай, чудо. Обычно, как минимум, пара десятков, — от такого у Кас по спине пробежал неприятный холодок и она немного сжалась, — По слухам туда ещё скидывают облюбованных командованием, чтобы потом их к нам, в пятидесятый. Типа чтобы стойкость и, как её… психологическую устойчивость проверить, — поспешно сказал Зепп, увидев её состояние.
— А можно как-нибудь в другую роту перевестись? – спросила она дрожащим голосом.
— Увы. Конечно, теоретически можно, но тогда бы все оттуда на первый-второй день бежали бы, — фестралка уронила голову на стол и опустила глаза, — Но ты не расстраивайся, быть может наверху твоя подготовка так понравится, что они посчитают, что учить тебя больше нечему.
— А экзамен? – грустно спросила она.
— А ты что не знала? Экзамен это патриотично-пафосная показуха. Иногда, правда, там вычленяют уникальных бойцов, которых раньше пропустили. Так вообще зачисляют намного раньше, а экзамен задним числом проставляют. Если пони сможет стать Ночным Кошмаром, то на него глаз положат ещё на КМБ или даже в школе, — после этих слов, Кас посмотрела на него и немного улыбнулась.
— Чего морды такие грустные? – встрял Лем, — Зепп, вот помнишь, как мы с Заком поспорили, сможет ли он пробить головой стену с разбега?..
Хоть в сердце Кас и поселился холодок, благодаря Лему остаток вечера прошёл хорошо. Фестрал постоянно подначивал Зака сделать что-нибудь безумное, но весёлое, Эрнст отговаривал от этого Зака, Швиц вздыхал, глядя куда-то в сторону столов, за которыми расположились бойцы сорок девятого отдельного, Зепп флиртовал с Кас, а Бер обыграл в карты половину посетителей бара. Когда тот вернулся с выручкой, командир предложил ему сделку – расчёт гуляет на часть этих денег, а Зепп никому не рассказывает, как Бер жульничал. Дешёвое крепкое пойло сменяется дорогим крепким пойлом и память фестралки отключается в тот момент, когда она соглашается на дружеский поединок с кем-то из сорок четвёртого батальона.
— Рота подъём! Одеться-заправиться, двенадцать секунд! – немного приглушенно стенами доносится одновременно со всех сторон.
Фестралка кое-как скатывается с кровати, и всю отведённую другим ротам дюжину секунд тратит на то, чтобы выпутаться из одеяла. «В следующий раз на потолке спать буду», подумала она, выбравшись из плена. Сон вниз головой запахнувшись в крылья – ещё одна вещь, помимо крыльев, которая досталась фестралам от летучих мышей. Однако так спать разрешается только офицерам и отличившимся солдатам. Если в Королевской Гвардии низшим поощрением является официальная благодарность, то в Лунной – возможность поспать так, требует природа. Просто так висеть всю ночь на потолке запрещено – делать то, что надо, а не то, что хочется есть дисциплина. Но Кас во всей казарме одна, поэтому можно позволить себе небольшое нарушение – всё равно никто не видит.
Зарядка особой нагрузкой фестралке не показалась. Общая разминка, получасовой кросс рысь-галоп-карьер даже не снял сонность, однако были те, кто добегал с вспененными мордами. Действительно серьёзным испытанием стал завтрак. Похоже повара тоже хорошо провели время в увольнительной, поэтому это было ещё хуже субботнего обеда. В то время как Кас пыталась отплеваться от очень невкусной перловки, а остальные курили и смеялись над ней, в канал кто-то начал транслировать непонятный ей сигнал.
— Что это? – недоумевала Кас, пытаясь заблокировать канал, но у неё ничего не получалось.
— Вот что значит КМБ не прошла, — проворчал Эрнст, — сигнал к общему построению это.
Для тех, кто мало смыслит в военном деле, на плацу собралась армия. Для тех, кто смыслит – всего две дивизии. Десять тысяч пони и несколько десятков грифонов выстроились вокруг генерал-полковника. Увидев, что никто больше не подойдёт, он начал.
— Смирно! – все вытянусь по струнке.
— Вольно! – пони расслабили две ноги по диагонали и расправили крылья, чтобы в случае важных новостей они не распахнулись сами.
— Здравствуйте, товарищи солдаты!
— Здра… же… тов… ген… пол… ник! – стройно грохнули гвардейцы.
— Как жизнь?
— Всё норма… тов… ген… пол… ник!
— А если честно?
— У… — ответил ему недовольный вой.
— Не забывайте, что все жалобы надо направлять через командира роты в штаб дивизии. Только пишите их на мягкой бумаге, чтобы ваши комбаты жопы в сортире не исцарапали! – он хохотнул – похоже главнокомандующий Лунной Гвардией был в хорошем настроении, — Итак. В пятницу будут приведены к присяге бойцы учебных рот сорок третьего и сорок девятого батальонов и отличники боевой подготовки прочих учебных рот. Принимать присягу будет принцесса Луна лично по сокращённому плану. Аналогично в пятницу прибудут представители подразделений, несущих боевую службу за пополнением. А теперь к главному. Прошлой ночью принцесса Луна объявила о начале проведения малой военной реформы. Полный текст будет развешан на всех информационных досках, а заодно зачитан сейчас, — он развернул свиток, который до этого держал под крылом, — Первое. Расформировать первый полк первой дивизии. Гвардейцев расформированного полка зачислить в составы расчётов действующих контактных дивизий. А где радостные возгласы от контактных полков? Вам же теперь не придется выискивать санитаров по всей части, теперь они всегда будут рядом с вами! Второе. Реорганизовать третью — пограничную и четвёртую – гарнизонную, если кто забыл, дивизии в третью и четвёртую контактные дивизии. Ну, ну, где радость? Теперь вас больше!
— Ура? – послышался одинокий голос, но быстро затих.
— Третье. Первую и ныне созданные третью и четвёртую контактные дивизии выделять цветами снаряжения — синим, красным и зелёным соответственно. Хорошо хоть не жёлтый, а ты были бы как ряженные пидарасы – королевские гвардейцы! – строй ответил ему дружным смешком, — Дальше, четвёртое. Вывести сорок девятый и пятидесятый отдельные батальоны из состава первой дивизии. Теперь у вас меньше старших командиров. Пятое. Сократить срок подготовки личного состава с шести до двух месяцев, унтер-офицерского состава — с трёх лет до одного года, офицерского — с пяти до трёх лет. Готовьтесь к переэкзаменовкам. Шестое. Расширить сорок девятый отдельный батальон до полка. Рады? – этот пункт был встречен дружным пошловатым свистом, только с того места, где стояли Поющие в Ночи не донеслось ни звука, — Седьмое. Сформировать парадно-показательный полк, ввести его в состав первой дивизии. Кто слишком туп для своих подразделений, но слишком горд для стройбатов – милости просим. Восьмое. Сформировать пятый полк пятой дивизии. Вместо сорок девятого и пятидесятого отдельных, кто не понял. Девятое. Разрешить заключать контракт с гвардией на оплату обучения в высших учебных заведениях и действительную службу по получению полного среднего образования. Так что молодых теперь станет больше. И, наконец, десятое. Организовать кадетское и юнкерское училища для подготовки офицерского и унтер-офицерского составов соответственно. Заявки на поступление принимать по получению начального образования. Теперь будет, куда жеребят пристроить, — последний пункт был встречен гулом одобрения, — Смирно! На занятия разойдись!
Плац опустел за секунды. Кас, стараясь не потерять свих в толпе, напряжённо думала. «Если до пятницы покажу себя, то приведут к присяге могут привести досрочно. Приведение к присяге означает окончание КМБ. Поэтому я становлюсь полноценным гвардейцем и смогу сразу перевестись в другое подразделение… Показать себя… Показать себя…» с этим как раз возникают проблемы. Она всегда бьётся в полную силу. То есть то, как она выбивала всех под ряд субботу было максимумом её турнирных возможностей. Но не боевых.
Генерал-полковник, сидя в своём просторном кабинете в штабе тяжело вздохнул и снова перечитал дополнение к малой военной реформе. На широком дубовом столе с резными ножками лежали три листа пергамента, два вскрытых конверта с печатями «секретно» и «совершенно секретно» и тубус. Первое письмо открылось легко. Второе потребовало отпечаток копыта. Чтобы вскрыть тубус пришлось залить несколько капель крови в специальную ямку. Первый лист был помечен той же печатью, что и конверт.
секретно
1. провести дополнительные призывные мероприятия.
2. снять ограничения методов и действий служащих второй (полицейской) дивизии при работе с подозреваемыми и обвиняемыми.
3. увеличить нормы тренировок штурма и удержания укреплённых районов
4. оптимизировать действия второй (полицейской) дивизии для контроля объектов, подконтрольных третьей (пограничной) и четвёртой (гарнизонной) дивизий и предать данные объекты им.
5. уменьшить нормы строевой подготовки
Когда генерал-полковник взял второй лист, печать «совершенно секретно» угрожающе засветилась, но, признав в пони того, кто может это читать, успокоилась.
совершенно секретно
1. усовершенствовать методы противодействия партизанскому движению.
2. увеличить количество информаторов в Королевской Гвардии и центральном государственном аппарате.
3. в боевой подготовке делать упор на поражение противников дифференцированных военных специальностей, обусловленных расовой принадлежностью.
Последний лист был чистым. Только когда пони расковырял ранку и уронил каплю крови на чуть желтоватую поверхность, на ней проявилась надпись.
особой важности
1. разработать план штурма и удержания Замка Сестёр и Кантерлота
2. определить местоположение скоплений войск Королевской Гвардии
3. проанализировать возможности сковывания действий Королевской Гвардии
4. разработать план зачистки Старспайра от лиц не фестральной подрасы
5. разработать план изоляции Старспайра
Военный понимал, что эти пункты могли значить только одно – война. И причём не с кем то, а с пони. Гражданская война. Крови прольётся много. Больше всего, конечно, пострадают гражданские – продовольствие реквизуют, обрекая на голодную смерть, дома – сожгут или отнимут, оставляя семьи без крыши над головой, всех боеспособных если не убьют сразу, то заставят работать там, где скажут, а не там, где суждено. Военных тоже погибнет немало, но их участь куда хуже. Лунная Гвардия намного меньше Королевской – почти в тридцать раз. Поэтому в первые же дни пони будут заживо гореть, заблокированные в казармах, тонуть в реках и срываться в обрывы, когда под ними разрушатся мосты – война для них начнётся раньше, чем они поймут это. А когда поймут, что происходит, начнётся самое страшное. Нескончаемая ночь, постоянный снежный буран, голод и страх. Пегасов, которые поднимутся разгонять облака будут безжизненными телами сбрасывать вниз. Снабжение отрежут. Противники будут регулярно совершать рейды в лагеря и нападения на колонны. И когда последние враги падут или склонят колени, в Эквестрии останется только одна принцесса. Работы слишком много, время терять нельзя.
— Я не подведу вас, госпожа, — сказал генерал-полковник, взглянув на портрет принцессы Луны за спиной – Ночь будет длиться вечно.
— Рок, ёбаный в рот, ты что творишь?! – поприветствовал майор-ротный фестралку, которая закончила валить последнего противника.
— Здравия желаю, товарищ гвардии майор! Тренируюсь, товарищ гвардии майор! – бодро ответила она, резко развернувшись и вытянувшись по струнке.
— Какого хуя ты здесь?! У тебя репетиция присяги на плацу, живо туда!
— Есть! – радостно воскликнула она, и, взмахнув крыльями, с места сорвалась в сторону плаца.
— Дирхит, а ты с ребятами чего разлёгся? – обратился ротный к лежащим на земле фестралам.
— Тренируемся, товарищ гвардии майор, — ответил Зепп, вставая с земли.
— Это она типа вас всех?.. – удивился майор.
— Так точно. Она и в первый день была лучше нас всех, а теперь и вместе взятых, — честно ответил сержант, помогая своим бойцам подняться.
— Либо вы такие мудаки, либо она часть программы… — тихо проговорил ротный, собираясь уйти.
— Товарищ гвардии майор, разрешите обратиться? – внезапно воскликнул Бер.
— Слушаю.
— А что за программа?
— Слушай сюда, — он за мгновение оказался вплотную к нему, — Лучше тебе забыть об этом. И вам всем, — майор обернулся на расчёт, — тоже.
— Бер, намёк понят? – обратился Зепп, когда майор скрылся из виду.
— Принял, — сказал он, перед тем как взмахнуть крыльями.
— Ты понимаешь, что нам отрежут ноги, если он попадётся? – Эрнст в своём репертуаре думал о последствиях.
— Оно того стоит, — сержант знал, зачем рискует. Или хотел думать, что знает.
Если бы Кас не летела, а скакала, то крылья бы стояли торчком до судорог в мышцах. Четыре дня она вспоминала все свои боевые навыки, которые на турнирах не используются. Опасные, подлые и малоизвестные приёмы вместе с совершенной турнирной техникой и неограниченными возможностями для их применения заставили всех инструкторов по боевой подготовке качать головами и говорить «здесь больше учить нечему». В одиночных поединках ей практически не было равных – только Зак был большой проблемой, но только потому что он и сам большой. Что бы фестралка не заскучала, чаще стали проводить групповые поединки. Ну как групповые – в её группу входила только она. Репетиции присяги начались со вторника, но фестралка не отчаивалась, надеясь на чудо.
— …потом вы начинаете говорить слова присяги… Что за?.. – фестралку-подполковника очень удивила приземлившаяся вне строя Кас, — Почему опаздываем? – казалось, что если бы не особая шинель, выданная прапорщиком в первый день, то рядовая бы воспламенилась от такого взгляда.
— Я не знала… — пристыжено ответила Кас, чуть припустив уши а глаза.
— Тебе что жеребчики совсем мозги отбили? Собственную присягу чуть не пропустила, — заворчала она, увидев латунную цифру «50» в петлице, — Вставай в конец строя, там и будешь.
Место в строю занято и подполковник начала всё с начала. Рысью выйти в колонне по четыре, распределиться в выделенном прямоугольнике, послушать речь, зачесть слова присяги, поклониться, послушать ещё одну речь, готово. Кобылки сорок девятого батальона, рядом с которыми стояла Кас, брезгливо морщились от исходившего от неё запаха пота и крови. Хоть прям на этаже был душ, правда только с холодной водой, и шинель стиралась и зашивалась каждый день перед отбоем, к середине первой тренировки и шинель, и фестралка снова были и грязными и с характерным запашком настоящего солдата. Общий растрёпанный вид от тех же тренировок, непритязательность к состоянию шерсти, гривы и хвоста, и синяки с кровоподтёками вместо макияжа резко контрастировали с внешним видом половины стоящих на плацу. Причёсанные, аккуратно подстриженные и благоухающие приятными ароматами, они совсем не были похожи на тех, кто часами занимается изнуряющими физической и боевой подготовками.
Так продолжалось до самого обеда. Рысить туда-сюда, по мнению Кас, особой трудности не составляло, но многие даже из сорок третьего, которые репетировали вместе с ними, за три часа репетиции смогли выдохнуться. Кормили теми же помоями, что и всегда, но фестралка уже начала привыкать, да и есть больше нечего. Перекур, сидя на щитах – скамейку занять не успели, и на теоретические занятия. Начиная с вчера тему резко переменили, и тот же единорог в звании капитана, недовольный тем, что не успел дорассказать, какая из двух десятков вилок для чего служит, учил роту форсированному допросу.
Как ни странно, именно Швиц переносил такие занятия лучше всего. Как он потом объяснял, погрустнев, на вивисекциях во время учёбы в ветеринарной академии и не такое проделывали. Даже вечно холодный Эрнст иногда прядал ушами, глядя на очень реалистичные изображения распиленных на куски, но ещё живых пони. Вчерашнее занятие было вводным, на нём рассказали только общие методы. На этом же учили добывать информацию конкретными способами.
-…снимать кожу стоит аккуратно, так как если резко дёрнуть, допрашиваемый может умереть от болевого шока. Так же не забывайте, что многие из допрашиваемых могут болеть венерическими и прочими опасными заболеваниями, так что берегитесь брызгов крови. Если на вас всё-таки попадёт, необходимо немедленно смыть попавшую на тело жидкость, а если попало на открытую рану – то промыть спиртом и обратиться в пятый отдельный батальон. Смерть от сифилиса, конечно, называют смертью настоящего жеребца, но вам умирать из-за собственной глупости запрещается, — рассказывал единорог, — Вопросы?
— А что потом со снятой кожей делать? – почему-то Кас эта тема задела слабо, поэтому она решила подшутить над теми, кого уже начало мутить.
— Хороший вопрос. Обычно все материалы вместе с телом уничтожаются, но некоторые, например я, считают это страшным расточительством. Шкура пони достаточно плотная для изготовления элементов доспехов, снаряжения… — капитан ещё долго рассказывал, на что годится шкура пони, но фестралка с самого начала пожалела о том, что начала эту тему – теперь мутило и её.
Вечернюю тренировку для рядовой тоже заменили репетицией присяги, в этот раз генеральной. Порысыть выстраиваясь, постоять, сделать вид, что говоришь, постоять, порысить расходясь. Ничего сложного. Главным испытанием тренировки стала попытка вынести нытьё кобылок сорок девятого – их что строевая, что физическая подготовки, в основном, проходили в воздухе. А если бегать три часа к ряду по земле, когда голова не обсушивается ветром, то может произойти самое страшное – от пота потечёт макияж. После всех зачем-то повели на склады. Разделив на группы по пятьдесят на склад и назначив сопровождающих, половину группы заводили внутрь. Оказалось, что выдавать будут парадный доспех. Железки эти были очень дорогими и берегли их как зеницу ока – выдавались они только присягу и торжественные мероприятия, как награждение за особые заслуги, кроме полицейской дивизии, которые носили их постоянно. От чего они могли защитить – непонятно. Носятся без подшлемника и поддоспешника, оставляют открытой половину тела, и очень похожи на стандартное обмундирование Королевской Гвардии, чем вызывают не слишком хорошие ассоциации.
Всех тщательно измерили и после недолгих поисков вынесли по комплекту. Кас оперативно скинула шинель, послушала удивлённый вздох присутствующих, которые увидели скрытое раньше под одеждой избитое мускулистое тело, и влезла в железо. Удобно – сидит как вторая кожа, не зря столько замеров сделали. Только непонятно, как эта конструкция должна держаться на паре ремней. Голубые пластинчатая юбка и шлем, тёмно-синее ярмо с волнистым краем, окантованным тем же голубым и глазом на груди, и четыре накопытника. На всё отводилось всего три ремня: один под брюшком держит юбку, остальные в районе хребта и груди держат ярмо. Придётся постараться, чтобы эта конструкция не свалилась. Шлема её размера без знака различия не оказалось – поэтому дали с ефрейторским. Шлем сидит идеально, только чёлка всё время выбивается и уши наружу торчат.
— Кто всё получил – свободны. Железки не просрите – жопой за них отвечаете, — сообщил сопровождающий, видя, что некоторые уже закончили, и теперь просто крутятся перед зеркалом.
Ночью Кас не спалось. Сон никак не хотел идти, хоть и висела на потолке вниз головой, за день вымоталась и всю рванину с перепонок срезала, так что крылья теперь не царапались, когда она запахивалась в них, поэтому она спрыгнула на пол и вышла на улицу.
Дневные прогулки не запрещаются, но и не поощряются – бытует мнение, что если боец недостаточно вымотался за ночь, что не спит днём, то надо увеличить нагрузку на тренировках, а её увеличивают сразу всей роте. Солнце отдавало свои последние кое-как тёплые лучи – месяц Сбора Урожая3 подходит к концу и к началу месяца Осенних Дождей станет уже совсем холодно. Название следующего месяца к Старспайру применимо слабо – осадков в нём нет вообще – он расположен выше облаков. Из-за постоянных холодных ветров фестралы пользуются одеждой гораздо чаше обычных пони. Если на земле самое тёплое, что одевают, это тёплые носки, шарфы и шапки в месяц Лютых Холодов, то над землёй уже сейчас запахиваются в тёплые шинели.
Кас, вспомнив о предложении прапорщика с вещевого склада зайти как-нибудь, направилась туда. Особо она ни на что не надеялась, но фестрал был там. Ему, похоже, тоже не спалось, поэтому он был рад внезапному гостю. Немного чистейшего самогона, настолько крепкого, что его пришлось прожигать, чтобы не сжечь горло, и скованная беседа становится намного теплее.
— Вот скажи, ушастая, — он решил называть Кас именно так, хоть её уши ничем особо не выделялись, — Как думаешь, сколько мне лет?
Фестралку этот вопрос поставил в тупик. Морщины на лице, поседевшая грива, взгляд много чего повидавшего пони говорил за себя, но должен быть какой-то подвох.
— М… Лет пятьдесят? – неуверенно сделала она предположение.
— Хех… Все так считают. На самом деле мне девяносто два, — фестралка от такого поперхнулась. Обычно в таком возрасте пони уже доживают последние дни, а он без проблем сдаёт нормативы на свою боевую специальность. Она внимательно смотрела на него, потом покраснела и смущённо отвернулась, — Всё ещё силён, как в молодости, — сказал он с намёком.
— Я не об этом… Я… — сквозь смущение говорить нелегко, особенно когда ждут, — Я… Я забыла, как вас зовут! – на одном дыхании, сразу спрятав голову в копыта протараторила Кас.
Прапорщик странно посмотрел на неё, а потом рассмеялся. Закончив, он напомнил, что его зовут Гейдрих. Похмелев, фестрал начал рассказывать. Как и, наверно, любой старик он любил рассказывать молодёжи о своей жизни. Получив такого вбирающего всё подряд слушателя, он разошёлся и уже готов был в подробностях расписать каждый из семидесяти четырёх лет службы, пока свист ветра не заставил его поёжиться.
— Я ведь в Сталлионградской битве участвовал. Подумать только, семьсот тысяч погибших и миллионы искалеченных если не физически, то морально. Четырнадцать месяцев непрекращающихся боёв. Тактическая обстановка менялась настолько быстро, что гонцы с докладами становились в очереди у штабов, чтобы передать уже устаревшие сведения, — он поёжился от нахлынувших воспоминаний, — Та война должна была стать началом великих перемен. Созданные за сотню лет до этого железные дороги позволили создавать и содержать огромнейшие армии. Порох из фейерверков превратился в оружие. Железобетон сделал обычные осадные орудия неэффективными. Наука научилась блокировать магию. И та война стала. Но не таких перемен, как все себе представляли. Селестия посчитала, что та война должна стать последней. Поэтому после её окончания Королевская Гвардия, которая и так блистала только численностью и выправкой, окончательно скатилась на гавно. Мы же, вынеся все необходимые уроки, сделали правильные выводы. Основной проблемой королевских было и осталось то, что они мудаки. Наша же проблема была и осталась в том, что нас мало. Их военная доктрина сама по себе эдакий колосс на глиняных ногах. Первая нога – магия. Единороги со своими супер-заклинаниями и аликорн-главнокомандующая, способная просто испепелить армию противника, когда ей надоест играть в войну. Вторая – численность. Когда вся эта махина наступает в открытом поле, такое ощущение, что земля начинает стонать. Третья неразрывно связана со второй. У армии несколько рас, то есть земнопони наступают по земле, пегасы – по воздуху, единороги – поддерживают их магией. Для битвы в поле это просто идеально. Пролетели пегасы, закидали копьями до полной потери духа, а земнопоньки потом оставшихся раскатали, если противник наземный. В воздухе тоже всё хорошо – пегасы кувыркаются, скидывают на землю подарочки, где их уже поджидают, или просто прижимают настолько близко к земле, что земные могут их спокойно бить, а рогоголовые, если возможности есть, пуляются в воздух своими лучами смерти. Ну и четвёртая – командование. Если верить газетам и всяким излишне романтичным книжкам, чего делать не стоит, то чем ближе к верхушке – тем более знатный и благородный пони. Правда в этом только про знатность. Если тысячу лет назад ещё попадались великие полководцы, то теперь от них остались только имена. Чем их больше в родословной – тем больше шансов подняться повыше, — он опрокинул стопку, — Про что это я говорил?
— Про глиняные ноги, — напомнила фестралка.
— Точно. Что в итоге получилось. Та война, а особенно битва, подрезала сразу все. Магия – на противника почти не работает, численное превосходство в узких коридорах бесполезна, о расовых особенностях сейчас расскажу, а командование может похвастаться только множеством предков, которые действительно умели командовать.
— Но ведь что рогоголовые, что принцессы могли, там, обрушить на город горы, заставить землю разверзнуться и типа того, — недоумевала полупьяная Кас.
— Могли. Что ты, что я, что любой на этой скале так бы и сделал. Нет пони – нет проблемы. Но солнечная не хотела действовать так. Она хотела присоединить их, а не уничтожить. Поэтому такая херня и получилась, — он сделал небольшую паузу, прежде чем продолжить, — Знаешь же, что мы раньше были одной из дивизий Королевской Гвардии? – Кас кивнула, — Нам пришлось подчиняться тем дибилам. Делать упор в подготовке на расовые возможности – что за идиотизм? До сих пор перед глазами стоят горы тел перед каждой амбразурой сталлионградцев.
— Что там случилось? – фестралка была заинтригована. В книгах такого не пишут – они обычно проходят через фильтры патриотизма или пацифизма.
— Селестия решила закончить ту войну быстро, и послала войска на приступ сразу. За пару километров заговорила сталлионградская артиллерия. По сравнению с той армией, что там собралась, потерь было немного. Но когда я взглянул вниз и увидел, как ядро сносит какому-то земнопони голову и, не останавливаясь, убивает ещё несколько, я почувствовал, как по спине пробегает холодок. Принцессе тоже стало не по себе, и она послала пегасов, чтобы они заткнули артиллерию. Тут то и начинается самая жуть. Чему учат нас? Воздушный бой, наземный бой, штурм с воздуха и с земли. Чему учат их? Пегасам – воздушный бой и штурм с воздуха, земнопони – наземный бой и штурм с земли. Они ещё недоумевали, зачем же нас вечно в наземные бои пихают, недоумки. Пегасам не на кого было сбрасывать копья – на крышах не было никого – город был частично разрушен так, что он, образно говоря, переместился под землю. Все пушки были спрятаны в укреплениях, которые единороги своей магией разрушить не смогли – особый, сталлионградский, железобетон просто впитывал магию. Прямым магическим воздействием они сделать что-либо не могли, а побочным – не решились, для этого им пришлось бы подходить ближе. А на поле было слишком жарко для этих снобов.
— Побочное магическое воздействие? – фестралка никогда не слышала о таком.
— Представь боевой магический огненный шар. Прямым воздействием будет удар и раскалённая магическая материя. Тогда побочным – жар. Понятно? – разъяснил Гейдрих, и Кас кивнула, — Так вот, поэтому пегасам пришлось лезть в амбразуры, чтобы выполнить приказ – земнопони, приблизившись метров на сто, сметены картечью и, обосравшись, бегут, единороги, на обучение которых тратятся просто огромные деньги – я столько за всю жизнь не заработал, стали бесполезными. Пушки грохнули один раз, ошмётками выметая самых активных, но их долго перезаряжать. Пегасы, раздосадованные потерями, ворвались внутрь. Я могу только представить, что было внутри – мы стояли в резерве и в том приступе не участвовали, но через несколько минут они вылетели оттуда залитые кровью, и спешно вернулись на позиции. Скорее всего они, попав в тесные казематы, вообще нихера не могли сделать обученным как раз такому, наземному, бою сталлионградцам. Их воздушные выкрутасы там были бесполезны. Повторив и приступ, и неудачу, в бой послали нас, — он опрокинул стопку, — Нас, в общем-то, не слишком любили. Считали, что мы нечто среднее между безумными головорезами и любимой игрушкой Луны. Не сказать, что то, что произошло дальше прибавило нам любви, но уважать нас точно стали. Числом в две тысячи мы сделали то, что не смогли сто тысяч пошедшего на приступ Селестинского войска. Наши командиры сразу поняли, что пытаться взять приступом бесполезно и решило действовать так, как мы умеем. Ночью мы перелетели на крыши укреплений и, в отличие от ряженых пидарасов, внимательно, — это слово он выделил интонацией, — осмотрели их насчёт выходов и вентиляционных шахт. Выходов не было – похоже все пути проходили под землёй, но вот вентиляцию мы нашли. Шахты были слишком маленькими, поэтому туда зашли только Ночные Кошмары, обратившись дымом. Подкравшись к амбразурам, мы, по сигналу, зашли внутрь. По-тихому не получилось – возбуждённые боем земнопони не спали и заметили нас сразу. Подняли тревогу, завязался бой. Как потом оказалось – они были замурованы в своих укреплениях. Так уж получилось, что мы пленных не взяли, поэтому не смогли узнать, сами ли они пошли на такое или их заставили. Трупов комиссаров было немного, да и из солдат никто лапки вверх не поднимал, так что хрен знает, — прапорщик пару раз вздохнул, переводя дыхание и продолжил, — За первой линией обороны оказалась вторая. Хоть селестинское командование последние лет пятьсот было мудаками и пидарасами, получающими должности по блату, через постель или за лизоблюдство, урок первого штурма они усвоили. Почти. Пегасам приказали взять на себя земнопони – по двое, бедняжки, тащили, скрытно подойти к амбразурам и атаковать сразу после залпа, а остальным – как и в прошлый раз быть мясом, только и способным, что умирать и выманивать на себя боеприпасы противников. Стоит ли говорить, что такая идея провалилась? Земнопонек притащили слишком мало, пегасы нихрена не могут, а противник сражается отчаянно. И снова в дело вступаем мы, умеющие всё то, что и земнопони, и пегасы.
— Но ведь земнопони сильнее, выносливее и просто массивнее пегаса, даже ночного! – удивлялась фестралка.
— И что, что сильнее? Полуобученные новобранцы, которые даже строй держать не умеют, не могут сделать ничего против сработанных порядков. На кой хрен в казематах особая выносливость? Это же не поле, чтобы по нему скакать. Ну а массивность играла против них. Из-за минимальной подготовки они сражались не многим лучше ряженных пидарасов, поэтому они просто тупо напарывались на наши копья. Нам даже не приходилось вкладывать силу – своей массой они отлично насаживались на древки. Только держи оружие крепко и направляй на противника – через секунду, считай, у тебя уже пони на копье, как на вертеле, — он опрокинул ещё одну, — Дальше, признав в нас реальную силу, командование послало нас на остриё атаки. К пятой линии обороны мы встретились с настоящими сталлионградскими войсками. Нас отрезали и окружили. Противник подстроил ловушку, в которую наше бездарное командование, которое, наверно, забыло, что такое «разведка», попалось. Нас блокировали в казематах. Враги были повсюду. Они рушили одни тоннели, открывая другие, поэтому наши карты буквально за день становились бесполезными. Два месяца мы держали плацдарм, даже не подозревая, что нас уже списали. Если бы не канал, мы бы там потерялись и остались навсегда. Что и стало со многими. Из восьми батальонов, или четырёх тысяч, что вошли в казематы пятой линии обороны, вышли только двадцать восемь… — Гейдрих встал и поднял ещё одну стопку, — За тех, кого нет с нами.
Прапорщик говорил ещё долго. Кас отключилась примерно в тот момент, как Гейдрих подытоживал рассказ о Сталлионградской битве словами «…и нахера туда вообще полезли?». Он немного посмотрел на пьяную фестралку и, поворчав о не умеющей пить молодёжи, уложил её спать.
Проснулась она на мешках с обмундированием, любовно запакованная в несколько шинелей. Тот, кто укладывал её спать, похоже, переборщил, стараясь, чтобы ничего не спало во время сна и завязал рукава каждой за спиной. Получившийся кокон свалился с мешков и начал кататься по полу, недовольно матерясь. В помещение вбежал прапорщик похмельного вида и, ещё до конца не проснувшись, ударил несколько раз невесть откуда взявшейся у него лопатой странного многолапого монстра цвета гвардейских шинелей с хвостом как у его дневной слушательницы.
— Выплюнь ушастую, грёбаный шинельный монстр! – заорал Гейдрих, охаживая катающийся по земле кокон лопатой.
— Да это я! – Кас пыталась уговорить прапорщика перестать бить её.
— Меня не наебёшь, неведомая ебаная хуйня! – во всю орал Гейдрих, пока фестралка не показала свой лик из кокона, — Что, ещё не дожрала и уже высираешь?! Сдохни! – он ударил монстра в тот район тела, в котором была голова Кас.
— Товарищ гвардии пра… Ой! – вскрикнула она, когда универсальное орудие борьбы с монстрами прилетело ей в мордочку.
— Чтоб те… Ушастая, это ты что ли? – удивлённо спросил проснувшийся прапорщик.
— Товарищ гвардии прапорщик, развяжите меня, — пустив в голос плаксивые нотки попросила Кас.
— А, да… Ты, это, на старика не обижайся, лады? Меня же контузило в тех тоннелях…
— Ну как, много узнал? – спросил Зепп вернувшегося на вечерней тренировке Бера.
— Немного. Остальных просвещать будем?
— Ясен хрен, нам же всем с ней служить. Расчёт, ко мне! – рявкнул сержант так, что через мгновение все оказались напротив него.
— В общем так, — начал Бер, — большинство сведений идут под грифом «особой важности», а я такие заклинания взламывать не умею. Всё, что удалось узнать, в основном слухи.
— Давай начинай уже, — проворчал Эрнст.
— Окей, окей, не кипятись. Всё началось лет десять-двенадцать назад, когда принцесса Луна попросила себе пони…
— Что значит «попросила пони»? – одновременно разными словами воскликнули все.
— Понятия не имею. И не я один. Споры, что же она имела в виду и поиск глубинного смысла в этом продолжались довольно долго. Военные посчитали, что она хочет личного убийцу для выполнения особо щепетильных заданий, которые даже Ночным Кошмарам нельзя доверить. Гражданские посчитали, что она хочет взять ученицу, но из более-менее взрослых пони. Различные извращенцы, которым гормоны бьют в голову круглый год, посчитали, что она хочет себе игрушку для утех. К общему мнению придти не смогли, поэтому все начали действовать по-своему. Это и получило название «Программа»: вояки готовили солдата, гражданские готовили умника, извращенцы готовили невесть что. Всего в программу вошло около семидесяти жеребят. Полсотни были отбракованы во время обучения, десяток вообще погибли, — после этого Швиц погрустнел, — а те, кто закончил обучение, не понравились уже принцессе.
— Ты вообще хоть что-то точно узнать смог? – Эрнсту никогда не нравились размытые сведения.
— Смог. Всего трое осталось. Двое из гражданских и наша милая убийца. Правда на счёт тех ничего узнать не получилось. Вот так вот.
— Жеребяток жалко, – сказал Швиц.
— Почему же? – прогудел не понявший его Зак.
— Только кьюти-марки получили, а уже им всю жизнь расписали.
— Точно! – воскликнул Эрнст, — Теперь всё понятно.
— Кто-то украл твой сладкий рулет? – Лем не мог не сказать что-нибудь глупое, подходящее по смыслу весьма посредственно, но забавное.
— Умник херов, — Эрнст смерил Лема уничтожающим взглядом, — Кто-нибудь, кроме меня обратил внимание, что Кас в первый день билась чисто по турнирному и военному, а на неделе – вообще хрен знает как?
— Что-то было такое… — Лем потёр подбородок копытом.
— Да вроде нет, что в первый день валила, что в последний, — Бер, всё таки, был не лучшим бойцом.
— А я ничего не заметил, — сказал Зак.
— Похоже её учили чему поинтересней, чем красоваться на турнирах. О половине её приёмов я вообще только краем уха слышал. Только, похоже, с боевой ей переборщили, совсем забыв про то, что она всё таки пони, а не оружие.
Вся часть выстроилась на плацу. Казалось, даже звёзды и луна светили ярче, чтобы все могли увидеть разворачивающееся событие. Военные большим прямоугольником стояли напротив командования и принцессы Луны, гражданские – нестройными толпами по бокам. Новобранцы, которые сегодня станут настоящими гвардейцами, занимали центральную часть строя военных.
— Сегодня, тридцатого числа месяца Сбора Урожая, к присяге приводятся бойцы учебных рот сорок третьего и сорок девятого батальонов, а так же отличники боевой подготовки прочих учебных рот, — сильным голосом начал генерал-полковник.
— Подданные! – грохнула принцесса Королевским Кантерлотским Голосом, — Выйдите вперёд и зачитайте слова своей присяги!
Шаг вперёд и две с половиной сотни пони, прежде чем начать, кланяются в землю. Присяга идёт по сокращённому плану, поэтому слова все говорят хором, по одному выкрикивая только имя и делая задержку на одном слове – просто оно в разных родах. Обычно каждый выходит и зачитывает наизусть слова по отдельности, целует копыто принцессы и уходит шагом. Занимает это, правда, несколько часов.
— В день сей, пред светом лунным и взором и ликом царственным Её величества принцессы Луны Эквестрийской, я, — все начали по одному выкрикивать свои имена справа налево, спереди назад, пока не дошла очередь до стоящей в последнем ряду справа Кас, — Кас Рок! Обещаюсь и клянусь жизнью своей, в том, что хочу и буду её величеству, своей истинной и природной Всемилостивейшей Великой принцессе Луне Эквестрийской, законному её наместнику и командирам младшим верно и не лицемерно служить и во всем повиноваться, не щадя живота своего до последней капли крови, и все к высокому её божественного величества, силе и власти принадлежащие права и преимущества, узаконенные и впредь узакониваемые, по крайнему разумению, силе и возможности предостерегать и оборонять, и при том по крайней мере стараться споспешествовать все, что к Её божественного Величества верной службе и пользе государственной во всяких случаях касаться может. Об ущербе же Её божественного Величества интереса, вреде и убытке, как скоро о том уведаю, не только благовременно объявлять, но и всякими мерами отвращать и не допускать таиться, и всякую вверенную тайность крепко хранить буду, и поверенный и положенный на мне чин, как по сей, так и по особливой, определенной и от времени до времени Её божественного Величества именем от предуставленных надо мною начальников определяемым инструкциям и регламентам и указам, надлежащим образом по совести своей исправлять, и для своей корысти, свойства, дружбы и вражды противно должности своей и присяги не поступать, и таким образом весть и поступать, как верному Её божественного Величества подданному, — низко прогудел жеребцовый хор, которому ответил высокий кобылий через секунду, — подданной благопристойно есть и надлежит, и как я пред ликом и взором Её в том всегда ответ дать могу. В заключение же клятвы целую копыто Её и склоняю голову пред ликом Её, и милостиво прошу принять тело моё, душу мою и жизнь мою во служение Её божественному Величеству до смерти моей или до окончания описанного в моём контракте срока4.
Новоиспечённые гвардейцы склонились в поклоне и стали ждать.
— Встаньте, наши подданные! – протрубила принцесса, — Мы принимаем вашу клятву!
Крылья Кас, расправленные по стойке «вольно» напряглись до судорог – это был лучший день в её жизни. Сквозь весь строй принцесса Луна смотрела прямо на неё.
1.это действительно так
2.вскрыться (жарг.) – порезать вены
вздёрнуться (жарг.) – повеситься
3.январь – лютых холодов
февраль – последних морозов
март – зимней уборки
апрель – проснувшейся природы
май – тёплых чувств
июнь – работы в полях
июль – летнего зноя
август – последнего тепла
сентябрь – сбора урожая
октябрь – осенних дождей
ноябрь – первых холодов
декабрь – согревающего очага
4.немного изменённая копипаста присяги Российской Империи.