Устрой меня по блату

Устрой меня по блату

Эта история произошла с одной юной, но не по годам способной особой. Вот она открывает дверь своим изящным копытцем, отражающим вечерние лучи заходящего солнца, с нескрываемой тяжестью проходит к барной стойке питейного заведения и с игривой улыбкой смотрит на баркольта.

— Можно мне немножко молочка, — жалостливым тоном произнесла пегаска.

— Чем разбавить? – с ухмылкой спросил усатый крупный земной пони в странного вида халате.

— О, нет-нет, без этого, пожалуйста. Я вроде как пытаюсь быть спортивной кобылкой. Ну, знаете, как бывает… Фитнесс, аэробика, все дела, — пегаска уже вовсю улыбалась и закрыла глаза, не обращая внимания ни на что вокруг, будто зашла именно по назначению.

Ярко-оранжевая шерстка чем-то напоминала пышную гриву Спитфайр, но эта стремительная желтая красотка еще не появилась на свет, а может, уже сдала свой пост бытия. Нашу героиню это не волновало. Уже ничего не могло ее волновать, так как, похоже, она сдала все свои главные экзамены жизни и уверенно записала свое имя в Эквестрийскую историю своим же пером из своего же крыла. Одной Луне было известно, чему так улыбается эта малышка, хоть, отчасти, она не всегда понимала, зачем эта яркая пони задерживается до темной ночи в облаках, раз за разом отрабатывая сложнейшие виражи, или попадает в ее царство с открытым учебником теории полетов. Ее мечтаниям пришел конец, как только она услышала знакомый голос.

— Что, выбираешь, какие теперь вершины покорять?

Оранжевая пегаска очнулась от своего сладкого за несколько лет сна, и огонь в ее глазах пробудил в ней законное хвастовство.

— О, эй, привет! Представляешь, я теперь командир! Под моим руководством столько пони и все они…

— Да, да, я знаю. Ты же говорила. Кому ты только не успела рассказать.

— Правда? О, да, извини. Но я так рада! И теперь я формально быстрейшая из быстрейших. Самая ловкая и потрясная! Эй, баркольт, плесни чего-нибудь этой кобылке за мой счет.

Усатый пони непонимающе посмотрел на нее, будто та находилась на детском утреннике, но решил взять ситуацию под свой контроль – в конце концов, молоко – куда дешевле огненной воды, а маленьким придорожным забегаловкам нужно как-то выживать. Поставив кружку с белой жидкостью перед рыжей пони с горящими глазами, он снова отлучился.

— Ну, как, сложно было пробиться? Небось, на твое место претендовала куча других пегасов?

— Да, нет, знаешь, все довольно спокойно. Они просто единогласно отдали мне звание командира. Такое чувство, что им нужен был руководитель, но сами они такую ответственность на себя брать не хотели. Даже обидно…

— Почему же обидно?

— Ну, знаешь… Я так старалась, а мне не дали проявить себя в полной мере, — огненно-рыжая пегаска отпила пару глотков из кружки с молоком, — я хотела бы показать на что я способна, — улыбнувшись белыми усами, она игриво тряхнула хвостом, будто заигрывая с самой судьбой, — это должно было быть достижением. Хотя, меня и так устраивает.

Усатый жеребец-баркольт появился значительно быстрее, чем в прошлый раз, поставил кружку перед второй кобылкой и снова удалился.

Голубого окраса пони обхватила свою кружку копытцем и попыталась пристроить к мордочке, но зеленая челка постоянно создавала препятствие между ее ртом и кружкой.

Оранжевая кобылка тем временем заметно приуныла.

— Что не так, дорогая? – сапфировая пони почти справилась с кружкой, — о, постой, дай угадаю… тебе обидно, что ты, наконец, достигла самого пика своего затянувшегося приключения, и потолок, в который ты уперлась, кажется слегка жестковатым?

— Что? О, нет, нет. Просто… я вспомнила, как меня ставили учить маленьких жеребят полетам. Теперь-то такого не будет. Теперь предстоит показывать мастер-класс взрослым быстрым пони, которые хотят чего-то достичь в академии. Прямо как я когда-то… Но мне нравились жеребята. Их наивность и простота. Некоторым даже с трудом удавалось с места подняться.

Глотнув из кружки, небесного окраса пони поперхнулась, а ее глазки стали подражать маятнику.

— Ну… да, наверное, теперь тебе такой возможности не представиться. В смысле, учить жеребят, — зеленогривая пегаска с подозрением посмотрела в свою кружку, пытаясь сделать вид, что удивлена тому, что ей налили, — да не бери в голову. Зато теперь ты важный командир, полным полно забот по обустройству академии на тебя свалилось и все такое… Или как там у вас это происходит?

Рыжая кобылка рассмеялась.

— Нет, только не сегодня. И не завтра.

Сделав еще пару глотков из своей кружки с молоком, огенногривая пегаска прикрыла глаза с легкой улыбкой, означающей, что теперь дела в академии поменяются и все пойдет в гору. Она ведь так мечтала установить там свои правила. На благо всей академии. Столько планов в ее голове ждали, пока она станет кем-то, кого сможет уважать. И вот такой день настал. Утомленные ожиданием идеи таяли в ее сознании, как мягкий воск, и она стала записывать их в дневник. Возвращаясь к дневнику снова и снова, она стала замечать, насколько смешны были первые его страницы. И вот теперь идеи в нем стали взрослее, из страницы в страницу, они передавали накопленный хозяйкой опыт. Не у каждой пони хватает терпения, чтобы не растерять тот огонь в глазах, который зажигается в начале пути. Но эта малышка, казалось, сама была соткана из огня, и потерять свою цель для нее значило потерять саму себя.

Изумрудногривая кобылка рядом с ней пробормотала что-то вроде "с этим неплохо пойдут фисташки" и подняла копыто вверх, подзывая баркольта.

— А как думаешь, — голубая пони задумчиво посмотрела куда-то в сторону, — у меня получится… нет, не стать такой как ты, об этом я даже не мечтаю, — на мгновение улыбка озарила ее мордочку, но тут же выражение лица снова стало задумчивым и серьезным, — может, я смогу хотя бы поступить в академию?

Оторвавшись от своей кружки с молоком, ярко-рыжая пегаска недоуменно посмотрела на свою собеседницу и отвечала:

— Ну, да, конечно. Просто тебе нужно больше тренироваться и… — кобылка небесного окраса смотрела в пол и о чем-то усиленно думала или стеснялась что-то сказать, — я могу дать тебе учебник по полетам, — огненная пони хотела сказать что-то еще, но запнулась на полуслове и не стала продолжать.

В это время подошел усатый жеребец-баркольт, но также не посмел прерывать молчание, воцарившееся здесь последние несколько секунд. Его взгляд скользил от одной посетительницы к другой, как мысли жеребенка, которого спросили, что лучше: надеть страшный костюм и пугать прохожих, в надежде, что они отдадут конфеты на Найтмер Найт / Nightmare Night, или же спрятаться под елкой, прикрывшись красно-белыми леденцами-тросточками и омелой (mistletoe), выжидая бородатого пони в красной шубе в Ночь Согревающего Очага / Hearth's Warming Night. Задумчивая пони, наконец, обратила на него внимание, посмотрела куда-то в сторону, где сидел жеребец с горсткой орешков, и молча указала на его блюдо копытом. К удивлению ее оранжевой подружки, тот все понял, утвердительно покачал головой и также молча отлучился.

Было видно, что обе пегаски не хотят продолжать разговор. У голубой в голове была мысль, которую она боялась озвучить, у рыжей – понимание этой мысли и некое недоумение по поводу всего происходящего. Одна надеялась, что другая сама обо всем догадается и подарит ей возможность избежать неудобной просьбы. Другая – уже обо всем догадалась, но должна была удостовериться в том, о чем ее собираются попросить. Так или иначе, но эта пауза между ними сильно затянулась. Как там говорят, "тихий ангел пролетел"? Если бы Флаттершай жила в их время, непременно бы пояснила, что кролики не летают.

— У меня ведь никаких шансов, да? – светло-сапфировая пегаска все также неотрывно смотрела на пол.

— Почему? Ты здорово летаешь и…

Ее собеседница резко подняла голову, тряхнув темно-зеленой гривой, и пристально посмотрела ей в глаза, решив разобраться с этим незамедлительно, словно содрав пластырь.

— Поможешь мне?

— Как?

— Ты знаешь как. Просто заполни пару бумажек, окуни копыто в чернильницу и поставь печать.

Огненная пегаска отвела взгляд в сторону, но понимала, что ей это не послышалось. Уверенный взгляд ее подружки снова упал, но тут же вернулся на место, правда, уже не таким уверенным. Теперь в нем читалось сожаление о своей дерзкой просьбе, что и подтверждалось поникнувшими ушками, слабо прикрываемыми зелеными прядями. Со стороны можно было подумать, что они играют в покер. Вот кобылке слева пришли хорошие карты, и она с уверенностью идет ва-банк, ставя на кон все, вплоть до своей небесной шерстки и изумрудной гривы. Но кто бы мог подумать, что ей ответят? И с неохотой расставаясь с разноцветными фишками, она грустит где-то далеко в глубинах своего подсознания, проклиная неудавшийся блеф. А ярко-рыжая пони справа, будто застряв в прошлом, с усердием обдумывает, придет ли ей на копыта фул хаус на ривере, ведь двумя парами дело явно не обойдется, если ее оппонент, конечно, не блефует.

Усатый баркольт в который раз возник из воздуха, поставив миску, полную светловато-коричневых орешков с то тут, то там заметной зеленой "начинкой", он выжидающе стал смотреть на посетительниц, продолжая их игру в молчанку, не догадываясь, что кобылки прервали ее, пока тот отсутствовал. Довольно быстро поняв, тем не менее, что это ни к чему не приведет, он уже собрался снова их покинуть, но в последний момент зачем-то носом пододвинул миску ближе к голубоватой пони, произнеся: "Вот, пожалуйста", опасаясь, видимо, что погруженные в свои мысли пегаски не сразу сообразят, что он их обслужил.

— Извини, я не должна была…

— Да, нет, все нормально.

— Нет, правда, мне очень жаль, — кобылки встретились глазами, и зеленогривая пони, продолжала, — давай просто забудем об этом, как будто ничего и не было.

— Нет-нет, ты права. Я правда могу тебе помочь.

— Правда? – пони сапфирового окраса оживилась, но увидев, в каком смятении ее огненная подружка, скрыла улыбку и потупила взгляд.

— Конечно, мы же подруги. Я могу тебе помочь попасть в академию, если хочешь. Мне совсем не трудно.

Огненногривая пегаска явно лгала и в первую очередь – самой себе. Забыть о тех усилиях, которые она приложила для того чтобы стать кем-то в своей жизни – еще пол беды – она никогда не отличалась жадность по отношению к собственным успехам и без проблем могла поделиться результатами своего величия с окружающими. В ней не было той прожорливой напасти, называемой завистью, когда она видела, как кто-то чего-то добивается, не применяя никаких усилий, в то время как она выбивалась из последних сил. Но то, что было действительно тяжело, так это скрывать фальшь в голосе и смотреть в зеркало – в глаза, попранные обманом, утратившие свою чистоту.
"И зачем, спрашивается? Ей не хватает денег, которые она получает на работе в погодной команде? Нет, что я такое говорю, конечно же, она работает там не из-за денег. Или нет?"
— Что, не хватает жалования на маленькие понячьи радости?

— Как ты могла такое подумать? Ты же, вроде, только что сказала, что мы подруги, и тут такое… Я думала, ты оправдаешь мои ожидания. А ты ожидаешь от меня оправданий?

— Извини, пожалуйста. Я погорячилась. Не думала, что для тебя это так важно.

Темно-лазурная пегаска немного смягчилась, но все же выглядела подавленной. Закинув в рот пару орешков и запив их жгучей жидкостью из своей кружки, она поерзала на сидении, принимая более удобное положение.

— Понимаешь, я всегда хотела стать кем-то. Кем-то выше, кто я есть. Вообще, меня устраивает моя работа, но… мне не представляется это чем-то серьезным. Я хочу почувствовать, что меня испытывают, понимаешь?

— Значит, ты просто ищешь трудностей на свой маленький голубой круп?

Светло-сапфировая пони поправила зеленую челку и улыбнулась:

— Можно и так сказать.

Взгляд огненной пони упал на двух покачивающихся кобылок, пытающихся играть в пул. Одна из них явно неправильно взяла в зубы кий и не может попасть по шару. Другая – через смех хочет ей сказать, чтобы она положила кий на копыто и подталкивала его другим, но ее заплетающийся язык слушается хозяйку через слово. "Надеюсь, они смогут без приключений дойти до дома" – пронеслось в голове ярко-рыжей кобылки.

— Как и ты.

— Что? – рыжеволосая пони повернула голову к собеседнице.

— Как и ты, говорю. Ты говорила, что тебе было обидно, когда тебя избрали командиром просто так. В смысле, не просто так, а, не дав себя проявить, — пояснила голубого окраса пони, увеличивая неровную кучку из скорлупы рядом с миской еще целых орешков.

— Ладно, я… я все сделаю. Я тебя устрою, — эта фраза далась огненногривой кобылке с необычайным трудом, ее все еще терзали сомнения, правильно ли она поступает.

Водоворот мыслей захлестнул ее с головой, а огонь в ее глазах стал медленно угасать. На одной чаше весов – ее многолетняя дружба. На другой – жизненные идеалы и благополучие государства. И, может, она немного утрирует относительно государства, но даже Селестия сделала ставку на дружбу, навечно увековечив в витраже своего замка группу маленьких разноцветных хранителей элементов гармонии. А может, только собираясь отыскать элементы и найти хранителей – кто знает? Не всем предоставляется возможность погулять по Кантерлотскому замку, и автор сего повествования не в курсе дворцовых интриг и королевских замыслов.
"Сначала я пристрою ее в академию, а дальше – что? Коррупция? Бюрократия? Социальное неравенство? Хотя последнее и так есть, в какой-то степени. Но сейчас не об этом. В смысле, сейчас я закрою место, а какая-нибудь кобылка, которая на него претендовала, останется без средств к существованию, и пропадет. Способная пони, у которой есть будущее в академии, которая умеет справляться со встречным ветром в своей жизни… просто умрет с голоду, потому что я не смогла ее принять из-за перебора. Кто я вообще такая, чтобы решать чью-то судьбу? Никто! О, Селестия, я сейчас заплачу…"
— Подожди, дорогая, если тебе это сделать тяжело, я не собираюсь на тебя давить. Мы все равно останемся друзьями, обещаю. Может, мне и не место в академии, — темно-лазурная пегаска отложила очищенный орех в кучку с мусором, а скорлупу положила в рот, после чего ее зрачки сузились, и она выплюнула скорлупу, состроив мордочку, выражающую недоразумение.

Не было сомнений, она заметила, как тяжело давались слова ее огненной подружке, и, хоть она и не знала, что творилось у нее в голове, но ей не хотелось причинять ей столько страданий.

Их разговор прервался громким шумом возни, которая сменилась звуком падения. Весь бар вздрогнул в недоумении, а усатый баркольт поспешил к упавшему жеребцу, который еле стоял на ногах. Бедняга встал из-за стола, но, не справившись с притяжением, позволил полу обнять его, предварительно подарив ему опустевшую бутылку "лекарства" от горя, которая, к счастью, осталось цела.

— Она… она… я не смогу себе этого простить, — вопил в слезах жеребец, пытаясь подняться, но все снова и снова заваливаясь на бок.

Подоспевший баркольт, помог ему удержаться.

— Что случилось, дружище, ты в порядке?

— Да, я – да. Но она… Я с ней поссорился, прямо перед тем как… она заболела. Пони-оспой.

Вокруг всей этой суматохи послышалось пара выдохов облегчения. Должно быть, пони ожидали нечто худшего, начиная сопереживать бедному жеребцу.

— Пони-оспа? Успокойся, это же не смертельно. С ней все будет хорошо. Кто бы она ни была…

— Да, знаю. Но я наговорил ей так много гадостей, она не хотела меня видеть и теперь… теперь… — земной пони заливался слезами, не справляясь с эмоциями, — я так виноват, я должен извиниться. Это все моя вина.

Баркольт не стал выяснять, каким образом этот жеребец-романтик виноват в болезни своей кобылки, вместо этого он обратился к одному из посетителей, который доел свои фисташки и только собрался уходить, фразой "извините, сэр", но тот и так без слов все понял, и, облокотив печального жеребца на себя, двинулся к выходу. Убрав за посетителями, усатый баркольт поспешил вернуться за барную стойку и стал протирать стеклянную прозрачную кружку, тихо рассуждая сам с собой:

— Бедный… у нас и так жеребцов в стране на пересчет, так если они еще и убиваться горем станут по каждой… — сообразив что-то и остановив движение копытом с тряпкой по кругу, он продолжил протирать кружку, но уже в другую сторону, как и поспешил сменить направление своих мыслей, глядя на рыжую и голубую пегасок перед собой, — хотя, когда кобылки страдают, это ничем не лучше, чем, когда страдают жеребцы.

С уходом двух жеребцов, в баре действительно остались одни кобылки, сидевшие в разных частях бара, но, возможно, это было связано не столько с демографическими особенностями, сколько с поздним временем суток – засидевшиеся допоздна пони также собирались расходиться по домам, как и наши героини.

— Да… Некоторые совершенно не ценят то, что имеют, — протянула огненная кобылка, задумчиво играя со своим стаканом, еще недавно полным молока, а теперь опустевшим.

Ее светло-сапфировая подружка вздохнула и произнесла:

— Хорошо, я понимаю, что ты пытаешься сказать. Баркольт, — с этим словом она указала копытом куда-то в сторону, собираясь озвучить заказ, но рыжая пони ее перебила, опустив своим копытом ее.

— Ты с ума с сошла! Ты же Ванхуферская кобылка (Vanhoover), а не Сталлионградский жеребец (Stalliongrad), не смей это пить!

— Эм… вообще, я из Балтимэра (Baltimare).

— Правда? Ты, кажется, в детстве говорила, что прибыла с запада в Клаудсдейл (Cloudsdale), — огненная пони поубавила свой пыл, но все же настойчиво прижимала переднюю ногу своей подруги к барной стойке.

— Нет, я говорила, что держала путь на запад.

— Извини, я по отношению к тому жеребцу говорила. Не по отношению к тебе. Я не хотела тебя обидеть.

— Да, нет, ты права. Я действительно не достигла значительных высот даже в погодной команде, — глазки зеленогривой пони снова отражали печаль и смотрели в пол, — я не достойна быть среди лучших.

Оранжевая пегаска подняла голову своей подружки, чтобы та не прятала от нее взгляд.

— Прекрати, слышишь? Я верю, что ты способная пони, и сейчас я говорю это как командир летной академии, а не подруга. Я поднатаскаю тебя, дам пару уроков, и скоро ты обойдешь всех в погодной команде, а там, глядишь, сможешь посоревноваться с лучшими пегасами Эквестрии.

— Я не верю, ты все обманываешь. Не стать мне лучшей.

— Не верь мне. Главное, чтобы ты поверила в себя. Я не буду тебя упрашивать и спрошу только один раз. Ты хочешь, чтобы тебя тренировала лично командир академии Вондерболтов?

Изумрудногривая кобылка смотрела, не отрываясь, в глаза своей подруге несколько долгих секунд, оценивая, чего же она на самом деле заслуживает и чего стоит. Желание быть, если не лучше всех, то хотя бы лучше себя прежней, с ужасом подавляется страхом критики. Она готова доказывать свою состоятельность. Но только самой себе, никак не окружающим.

— Ты лишь впустую потратишь на меня время, — наконец произнесла она, едва сдерживая слезы и стыдясь своих летных способностей.

— Мне все равно, даже если это так. Главное, я буду с тобой проводить это время. И мы сделаем все возможное, чтобы улучшить твои результаты. Быть может, через год-другой сможешь претендовать на место в академии на общих условиях. Выбор за тобой.

Забыв о своей недавней дерзкой просьбе, юная сапфировая пони собрала всю свою честность и с готовностью ответила:

— Я буду стараться.

— Вот и хорошо. О, и вот еще что, — достав несколько золотых монеток из под крыла, огненно-рыжая пегаска положила их на барную стойку с характерным звоном, — не жди от меня поблажек.

Темно-лазурная пони улыбнулась ей, и они вышли из бара. Каждая – в свою новую жизнь.

Вслед им посмотрел усатый баркольт, сгреб монетки и с усталостью от тяжелого трудового дня произнес:

— Странные эти пегасы. Все витают в облаках, даже когда находятся в приземленном питейном заведении. А как их мечты начинают сбываться, порой даже не могут поверить своему счастью.

"Устрой меня по блату", Cold Sky, 2014

Написано на основе:

"My Little Pony: Friendship is Magic", Hasbro, 2010-2014

© Cold Sky (Касаткин Сергей Иванович), 2014

18 мая 2014 г.