Fallout Equestria: Viva Las Pegasus!
Глава 16. Выжимай до предела
«Добрый вечер всем вам, дорогие мои слушатели, мы рады приветствовать вас на волне Радио Нью-Пегасуса, станции с лучшей музыкой к западу от самой дамбы Хувера! И я, ваш несменный ведущий — Мистер Нью-Пегасус, рад подарить вам очередной час добротных мелодий и чарующих звуков! Только что мы имели возможность услышать редкую в наши дни птицу — противостояние между Дино Мейртино и Свинин Войсом, эстрадными певцами из “Клопс” и “Платиновой Подковы”, в прямом эфире из Большого концертного зала в казино Ферратура!
Знаете ли вы, что, несмотря на конкуренцию между двумя заведениями, ходит слух: мол, певцы приходятся друг другу хорошими друзьями и не прочь позависать вместе. На волне Радио Нью-Пегасуса нам уже не в первый раз доводилось слышать, как оба певца вместе с солистом-зеброй Санни Дейбрейк-младшим желают создать группу бродячих музыкантов, что несут музыку в самые отдаленные уголки Нейвады! Будем надеяться, что идея даст плоды, ребята, и каждый неравнодушный к музыке пони на Пустошах сможет насладиться голосами этого прекрасного трио!
А теперь, боюсь, мы вынуждены перейти к гораздо менее приятным новостям. Прошлой ночью беспорядки всколыхнули Нью-Пегасус и Фридом Филд. На закате семья Ферратура издала официальную ноту, в которой обвинила Фулл Хауса и его клан в убийстве Сандмаунда Ферратура, а также приняла решение перейти к жёстким ответным мерам по отношению к «Платиновой Подкове» и интересам её владельца. К этому моменту Стрип представляет собой настоящее поле боя, где роботы Хауса и наёмники Ферратура схлестнулись за господство в городе. Радио Нью-Пегасуса предупреждает: не выходите из дома, заприте окна и двери и ни на шаг не приближайтесь к Стрипу.
Другим же не менее невразумительным решением со стороны Ферратура было нападение на полицейский участок Нью-Пегасуса и посольство НЭР, которых они обвинили в сговоре с целью сделать Фулл Хауса единоличным правителем всего города при попустительстве властей Республики. Это, безусловно, приведет к самым негативным последствиям для нашего города, как только Новая Эквестрийская Республика введёт войска обратно в Нейваду, чтобы подавить восстание.
Не лучше ситуация и во Фридом Филде. Не так давно город, раздираемый внутренними противоречиями правящих группировок, благодаря работе неназванных дипломатов смог справиться с междоусобицами и превратиться в мирное процветающее поселение. Однако волнения вчерашней ночи распространились и на нашего соседа, стоило силам Ферратура пересечь ворота и начать штурм административных зданий. На данный момент мы не располагаем конкретной информацией относительно ситуации в городе, но есть сведения, что местные банды пытаются организовать сопротивление.
Похоже, по ту сторону стены все опять возвращается на круги своя: НЭР выдвинулись из Нейвады, оставив лишь небольшой контингент для патрулей, но слухи говорят о том, что часть республиканской армии развернулась обратно в Нью-Пегасус, дабы навести порядок в городе. Тем не менее хотелось бы призвать все стороны к здравому смыслу. Что бы ни послужило причиной этим беспорядкам, уверяю вас, все разрешится задолго до того, как силы НЭР достигнут стен города. Наши сила и независимость — в нашем единстве. Пускай же так будет вовеки веков.
Вернемся к музыке и тем из вас, кто сейчас сидит по домам. Нам довелось услышать много нового за этот вечер, но как насчет того, чтобы вернуться к классике? Всем из нас певица Свити Белль хорошо запомнилась прежде всего как сольная артистка, но даже у нее бывали парные выступления! Я раздобыл вам лучший голос Старого Мира с, пожалуй, лучшим его скрипачом. Октавией! Наслаждайтесь музыкой, берегите себя и помните, вы слушаете Радио Нью-Пегасуса, и я, ваш ведущий Мистер Нью-Пегасус, вещаю на волнах вашей души...»
Всё тело в который раз ныло от боли. Боль несильная — просто пульсирующее неприятное ощущение в каждой мышце, но оно не давало мне забыться сном. Я не соображал, где я, но, судя по тому, что подо мной чувствовалось что-то мягкое и пушистое, а не холодное и твёрдое, мне всё-таки был дарован покой. Если бы не эта боль...
Помню, как дрался с тремя наёмниками, которые устроили мне сюрприз от братишек Ферратура в подземелье под «Платиновой Подковой». Зачем им понадобилось убрать меня со сцены? С той троицей я разобрался, но от охранной системы Фулл Хауса уйти не удалось, и меня вырубило хорошим зарядом из шокера. И я сильно удивился, когда проснулся не в камере пыток.
Я приоткрыл глаза, чтобы дать им привыкнуть к яркому комнатному свету. Оставалось только гадать, сколько я пробыл без сознания, но точно прошло немало времени, если судить по тому, как заболели глаза, стоило мне лишь слегка приоткрыть веки. Когда ко мне вернулось зрение, я обнаружил себя в круглой комнате с обшитыми железом стенами и стеклянным куполом на потолке, сквозь который было видно вечернее небо, как обычно затянутое облаками. Я начинал догадываться, где оказался.
В целом, декор комнаты выполнял строго функциональную роль, не выделялся стилем или дизайном. Лишь редкие картины и фотографии, развешанные по стенам, нарушали местное однообразие серых тонов. Большинство полотен, выставленных в спальной комнате, отличались новизной и абстракцией. Фотографии же запечатлели будни довоенного Лас-Пегасуса: колесницы туристов, разгружавших багаж у передних ворот казино; известные артисты вроде Октавии, выступающие в концертном зале.
Не знаю, хорошо это или нет, но остальная мебель не была такой угнетающей. Большая кровать из светлого дерева занимала большую часть комнаты, на ней покоился огромный матрас. В удобстве ему не откажешь — как я понял, провалялся я в постели немало. В двух шкафах хранились всевозможные виды жеребцовой одежды: костюмы, брюки, рубашки, галстуки, жилеты, — и всё это удивительно превосходного качества, особенно если учесть, что портных в Нью-Пегасусе раз, два и обчёлся.
Значит, если я оказался в круглой комнате с отчётливо узнаваемой обстановкой, да ещё и на высоком этаже, раз уж вид на небо ничто не загромождало, то это место могло быть только верхушкой башни «Платиновой Подковы». А вот почему я угодил сюда, а не в застенки мафиози, было за пределами моего понимания. Я не мог проследить мотивы Фулл Хауса, не мог и разгадать его план. Пусть он всё ещё виновен в смерти Штуки, и это не останется безнаказанным, но его милость меня поразила, в то время как братья Ферратура попытались меня прикончить.
Я осмотрел комнату в поисках каких-нибудь намёков на то, кем был мой пленитель, но ничего не нашёл. Всё выглядело пугающе обезличенным, даже поддельным. Все предметы как будто бы на своих местах, но при этом совершенно не сочетались с реальной жизнью. Костюмы были выглажены, повешены и застёгнуты так, что ни один перфекционист не смог бы придраться, но было совершенно непохоже, что их когда-нибудь хоть ненадолго одевали. Запонки, часы и заколки сияли в своих футлярах, но и к ним тоже давно никто не притрагивался. На платяном шкафу стоял большой винтажный радиоприёмник, не настроенный ни на одну из действующих станций, и, когда я включил его, тот лишь зашипел белым шумом.
— Фулл Хаус — кто он? — пробормотал я, припомнив граффити, которое увидел, когда покидал Стойло. Вопрос, судя по обстановке, был весьма насущным.
Я двинулся к двери, которая, зашипев, открылась и позволила мне пройти в круглый коридор, опоясывающий спальню. Стеклянный потолок накрывал и эту галерею, изгибался и превращался из крыши в стену из такого же толстого стекла. Я аж присвистнул от удивления. Тот, кто проектировал это здание, мастером был что надо.
И только сейчас я ощутил тишину, повисшую в воздухе. Отсутствие привычных шумов действовало на нервы. В Пустоши полная тишина значила серьёзную угрозу, и я напрягся всеми чувствами, пусть даже и находился в закрытом помещении и с работающим Л.У.М.ом. Осторожность никогда не помешает. Не хватало ещё попасть в новую ловушку, едва пережив предыдущую.
Я спустился по небольшой лестнице и попал в маленькую гостиную, в которой была расставлена пара кресел и диван; между ними стоял низкий стол с телевизором с одной стороны и радиоприёмник с другой. Там же был деревянный сервант, полный бутылок и бокалов. В любое другое время это было бы прекрасное место для того, чтобы полюбоваться закатом или рассветом с коктейлем или чашечкой кофе в копыте — в зависимости от настроения и времени суток. Но сейчас оно выглядело чуждо, как будто голограмма.
Я, оставив гостиную позади, продолжил обходить круглый коридор и заглянул за угол. Эта часть башни была куда менее фешенебельной: что-то вроде центра управления, в котором огромный экран закрывал стеклянную стену, а на всех ровных поверхностях размещались клавиатуры, панели управления и прочая электроника. Там же обнаружилась дверь, ведущая к лифту вниз. Гостеприимство я оценил, но задерживаться был не намерен, а потому нажал кнопку.
— Куда-то собрался, Фарсайт? — разнёсся по комнате голос.
— Кто тут, блядь, прячется?! — взревел я в равной степени от злости и испуга. Я был сильно взвинчен из-за этой тишины и неприятных ощущений, вызванных этим местом, и внезапный голос из ниоткуда едва ли успокаивал.
— Обернись.
— Ненавижу, когда подкрадываются со спины... Огненная ж трещина Селестии!
Я обернулся и увидел, что гигантский экран на стене загорелся — на нём появилось лицо единорога среднего возраста с аккуратно уложенной гривой, щедро политой гелем. Поскольку экран был чёрно-белым (а если быть точным, то чёрно-зеленоватым), сказать какого цвета он был, я не мог, разве что шерсть была светлой, а грива — тёмной. Ещё он носил тонкие усики, из-за которых выглядел щеголевато и... и старо.
— Такого мне ещё слышать не приходилось, — произнёс голос, хотя картинка осталась неподвижной. Впрочем, она и так не была похожа на прямую трансляцию. — Нужно будет записать.
— Ты кто? — спросил я, хотя уже знал ответ.
— А ты ещё не догадался? — в голосе промелькнули весёлые нотки. — Фарсайт, я ожидал от тебя большего.
— Что, в угадалки будем играть? — пожал плечами я. — Ладно, Фулл Хаус, валяй.
— Отлично, отлично, — рассмеялся тот. — Значит, ты знал, кто я такой.
— Я не знал, но если оглядеться по сторонам, вариантов немного.
— Ну и что скажешь?
— Должен признать, впечатляет, — честно ответил я, раз уж здесь можно было не кривить душой. — Почти что шедевр технической мысли.
— Да, я знаю, — с гордостью произнёс Фулл Хаус. — Стоило мне немалых денег, но результат просто потрясает воображение.
— Ну, было бы чуть более уютно, если бы всё не было таким нетронутым. Такое ощущение, что я первый, кто побывал здесь за многие годы.
— Да, очень жаль, что я не могу наслаждаться своим собственным жилищем, — вздохнул Хаус. — Увы, жизнь магната — гигантские часы, которые должны идти, чтобы не сломаться, и последние месяцы требовали полной отдачи от моей души и тела... Когда-нибудь я смогу сложить с себя власть и наконец воспользуюсь тем, во что вложил деньги.
— Искренне на это надеюсь, — не стесняясь соврал я. — Ладно, Фулл Хаус, ты же меня сюда притащил не для того, чтобы обсуждать свою недвижимость?
— Ты всегда так торопишься с выводами, а, Фарсайт?
— Мы оба — деловые пони, Хаус. Ты не против, если я буду так к тебе обращаться? — ухмыльнулся я.
— Да пожалуйста, — вздохнул Хаус. — Знаешь, у владельцев двойных имён в наши дни есть проблемы: все хотят назвать тебя только одним из них, так что я либо Фулл, либо Хаус, но никто не назовёт меня Фулл Хаус. Это немного раздражает.
— Зато так короче, — я снова пожал плечами. — Раз уж разговор предстоит долгий, я бы предпочёл упростить себе жизнь.
— Ладно, ладно, — голос Хауса стал грустным. — Современная молодёжь... В любом случае — везёт тебе Фарсайт, у тебя таких проблем нет и не будет.
— Не пойми меня неправильно, я совсем не хочу быть невежливым. Если так будет лучше, могу обращаться по полному имени.
— Ерунда, Фарсайт, — обиженно произнёс Хаус. — Я всё понял. Как-нибудь переживу без этого... Так, на чём мы закончили? Ах да! — засмеялся он вновь и вкрадчивым голосом продолжил: — Причина, по которой ты оказался здесь.
— Да, будь так добр, — нахмурился я.
— Ты ведь знаешь, мой синеватый друг, что ты умеешь производить впечатление?
— Мне не впервой это слышать, — я вспомнил проверку Дельвиона в «Клопс». Если Фулл Хаус хотел провернуть тот же трюк, я ему этого не позволю.
— Не сомневаюсь, Фарсайт. Ты ведь не похож на остальных.
— Ну да, ну да, — кашлянул я. — И чем же я так выделяюсь?
— Фарсайт-Фарсайт, — наставнический тон Хауса уже порядком осточертел, и мне приходилось сдерживать себя, чтобы не перебить. — Я разменял не один десяток лет, видел, как многие приходят и уходят. Лас-Пегасус давно притягивал пони, как магнит, притягивает и сейчас.
Я отметил, что он использует название «Лас-Пегасус» вместо «Нью-Пегасус». Чудак.
— Изучать других пони — для меня и работа, и увлечение, — продолжал Хаус. — Я читал их как книги, вытягивал информацию из их телодвижений, поведения, манеры разговаривать... Казино требует от управляющего знать всё о клиентах, как настоящих, так и вероятных, и только тогда можно подстроиться под каждого и предложить им лучший сервис в городе. Так я и забрался на вершину. И пока я занимался этим, я получал истинное наслаждение от каждой новой встречи, ведь из неё можно было почерпнуть что-то новенькое.
— Похвально, — я зевнул. — Извиняюсь.
— И знаешь что? — Хаус даже не обратил внимания на мой бесцеремонный зевок. — Я видел много разных особенностей, но среди девяти пони из десяти, которых я встречал, была одна общая черта: у них были устоявшиеся жизни, и общались они с очень ограниченным кругом пони. Представь себе мир в виде большого пруда с прозрачной недвижимой водой. Пони — это камни, которые в него бросают. От них медленно расходятся круги, но вскоре волны ослабевают и исчезают. А вот ты, друг мой, сущая аномалия — ты сделан из совершенно другого теста.
— Ну и как я должен это понимать? — я скривился: от театральности Фулл Хауса становилось неловко.
— Ты не камушек. Ты огромный валун, который врезается в воду и поднимает огромную волну. Ты сметаешь правительства, срываешь корону с одних и надеваешь на других, расставляешь всех на места в своих сложных схемах, но делаешь всё из тени, из безопасного места. Таких история знала немного, но когда они появляются, облик мира изменяется навсегда.
— Спасибо за комплимент, Хаус, — иронично улыбнулся я. — Раньше меня аномалией не называли.
— Я не хотел тебя обидеть, не беспокойся, — голос Хауса попытался изобразить доброту.
— Есть вещи, которые беспокоят меня куда больше, чем твои словесные выпады, Хаус, — отрезал я. — Вроде твоего нападения на Фридом Филд.
— Нападения? А, ты об этом, — крякнул Хаус. — Та кобыла мне совершенно разочаровала, после того как нагло заявилась сюда и потребовала вернуть ей «принадлежащее по праву».
— Ну и почему ты тогда ей помог?
— Я ей помог? — Хаус рассмеялся, а у меня в голове всё окончательно перемешалось. — Нет, Фарсайт, ты неправильно меня понял. Я ни за что не стал бы ей помогать.
— Тогда как твои наёмники могли руководить атакой?
— Фарсайт, как ты уже мог заметить, я не особенно полагаюсь на наёмников в таких делах. Для этого у меня есть робопони, — вздохнул Хаус. — Когда мисс Свэллоу пыталась выдоить из меня помощь, я послал Роки Шейда нанять первых попавшихся мордоворотов из трущоб, выдал оружие и снаряжение и отправил на убой. Я думал, вы сможете обнаружить и остановить их до того, как те сделают что-то серьёзное. Так и вышло.
— Ты знаешь, что была одна жертва? — я стиснул зубы, разозлившись из-за такого отношения Хауса.
— Да-да. Штука Когтепёрая, бывшая наёмница из Когтей и телохранитель Сэддла Бакмэйра. Она — неплохая грифина, и очень жаль, что она умерла вот так, — голос Хауса выказывал всамделишное сожаление. — Поверь, я жалею, что не пристрелил Голден Свэллоу прямо на пороге своего казино.
— Ты же не ждёшь, что я на это куплюсь? — процедил я.
— Конечно нет. Но всё же это действительно так. А поверишь ты или нет — дело твоё, — Хаус говорил твёрдо и даже искренне. Мог ли он говорить правду о произошедшем?
— Кстати... — я отмёл эти мысли в сторону. — Была ещё пара моментов, в которых ты сильно усложнил мне жизнь.
— Полагаю, это твоё изгнание и гражданство.
— Угадал.
— И вновь приношу свои извинения, — теперь Хаус, казалось, стыдится. — Мне не стоило выгонять тебя во Фридом Филд, знай я, кем ты станешь за такое короткое время.
— Как мило с твоей стороны, — я саркастически улыбнулся. — Можно даже сказать, что я тебе чем-то нравлюсь.
— Ты так говоришь, будто это что-то невероятное.
— Это и есть невероятное, — буркнул я. — Вечно создаёшь мне проблемы, заставляешь идти к цели трудным путём, а теперь расплываешься в комплиментах. Весело-то как.
— Было у меня чувство, что так ты и отреагируешь. Но я уже признал свои ошибки и надеюсь, ты проявишь ко мне снисходительность.
— Ладно, — скривился я. — Давай послушаем, что ты хочешь сказать. Я буду ещё более упрямым, чем кое-кто из встретившихся мне на пути пони, если на дам тебе возможности говорить. Постараюсь погасить эмоции, но должен предупредить: много не жди, я уже и так сильно сдерживаюсь.
— Всё, о чём я прошу — лишь капелька терпения, — Хаус снова заговорил любезным и сладким тоном. — Может быть, ты не замечал, но я уже давно за тобой слежу, Фарсайт.
— Что, хочешь повторить то, что сделал вчера Дельвион? — я угрожающе оскалился во все зубы. — Уже старый трюк, Хаус.
— О, Дельвион Ферратура. Блистательный ум, но отданный гиблому делу. Его племянник мог бы пошатнуть статус-кво, но теперь он мёртв, Верразано стал главой, и их уход в историю — лишь вопрос времени. Жаль, юный джентльпони мне нравился.
— В смысле: нравился юный джентльпони? Ты про Сандмаунда?
— Конечно про Сандмаунда. Я дважды приглашал его поговорить так, как сейчас говорю с тобой, Фарсайт. Это происходило без согласия, да и вообще без ведома его семьи, но он с удовольствием пообщался со мной за чашечкой чая. Мы обсудили многое: политику, экономику Пустоши, возможную торговлю с НЭР, помощь караванам... В целом, он был вежливым и образованным жеребцом и мог возвести семью Ферратура на неведомую ими доселе высоту. А то, что произошло с ним — стыд и срам.
— То есть его ты тоже не заказывал? — озадаченно спросил я. Такого поворота событий я не ожидал. Я понимал, что Хаус может не быть виновником, но, похоже, жажда наживы от обратного случая затуманила мой здравый смысл. Что ж, признаю свою ошибку.
— Я? — Хаус снова засмеялся. — Такого злодеяния я бы в жизни не совершил. Не потому, что мне жаль убитых — в конце концов, они часть рутины, — но Сандмаунд был важен. Он был... избранным в каком-то смысле. Его судьбой было повести Нью-Пегасус в новый золотой век, но эту судьбу разрушил кто-то другой. Что заставило тебя приписать это мне?
— Н-ничего, — пробормотал я, чувствуя себя не в своей тарелке.
— Понятно. И потому ты здесь, верно? Ты попытался убедить братьев Ферратура послать разведотряд, а они предали тебя сразу за порогом «Подковы».
— Как-то так.
— Что ж, зато им не удалось тебя прикончить. Не могу не похвалить тебя за умение обращаться с винтовкой.
— Знаешь, не обязательно было бить меня током, чтобы привести сюда.
— Ох, — пробормотал Хаус. Клянусь, я представил, как он прикладывается копытом к лицу. — Понимаешь, с робопони есть одна проблема: недостаток ума. Они не могут думать самостоятельно, что в данном случае было бы неплохо. Вряд ли бы ты смог оказать какое-либо сопротивление.
— Выбор был невелик, — пожал плечами я.
— Понимаешь, робопони созданы выполнять простые поручения. Обезвреживание нарушителя можно выполнить разными способами в зависимости от обстоятельств. Я бы предложил пройти ко мне — под дулом, конечно. Но их схемы всегда считают постороннего врагом и вырубают его шокером.
— Сильно сомневаюсь, что это предел искусственного интеллекта.
— Поверь, я видел немало неудачных экспериментов. Текущие ограничения наложены микросхемами, более сложные операции потребуют более сложных систем, а мы не можем ни разработать их, ни тем более производить. Были попытки прикрепить мозг пони к робоплатформе, но и они тоже мало продвинулись. Очень много мозгов гибло, а среди тех, кто приспосабливался, многие оказались повреждены взаимодействием органики и синтетики. В общем, нескоро мы сможем увидеть на этом поприще что-то новое.
— Какая интересная лекция. Но я так и не понял, зачем я тебе здесь понадобился.
— Фарсайт, Фарсайт, — опять этот поучающий тон, — я уже долгое время за тобой наблюдаю. Однажды я прогнал тебя, когда ты пришёл в казино ещё в комбинезоне из Стойла Сто Восемьдесят Восемь и предложил работать задёшево. Скажи, ты не скучаешь по дому? Не вспоминаешь по ночам уютную кровать и маленький, уютный, безопасный мир?
— Хаус, жизнь внизу очень далека от идеальной, — меня передёрнуло. Я был психом-одиночкой в глазах остальных жителей. Да, изгнание было болезненным, но в итоге моя жизнь стала... лучше.
— Да, многие изгнанники так и говорили... Брасс Бэдж, Трекер тоже. Даже смешно: Стойла строили, чтобы сохранить жизни и богатства, а теперь они или физически, или психологически уничтожают своих жителей.
— Ну спасибо тебе, я раньше и не думал о том, что психологически уничтожен.
— Потому что ты не уничтожен, Фарсайт. Ты силён и не раз это доказал. Смертность во Фридом Филде зашкаливает, особенно среди новоприбывших, даже если они — бывалые бродяги. Грабители, бандиты, драки в барах... Велики шансы прилечь в лужу собственной крови, пока какой-то урод тратит твои деньги на шлюх и выпивку. Но ты выжил. Быстро понял, где находишься, куда не стоит совать нос, кому доверять и от кого держаться подальше. Ты научился хорошему обращению с оружием и умению управлять магией и сумел выбраться в путешествие на Пустоши.
— Так это делает любой, кто живёт на Пустошах, — прервал я его разглагольствования.
— В конце концов — да, — посмеялся Фулл Хаус. — Но обычно им нужно больше времени, чем тебе.
— Ну раз так, то, наверное, я просто быстро учусь.
— Думаешь? Мир полон пони, которые и хотели бы выйти в странствие по Пустоши, да не могут оторвать себя от городского комфорта и рутины — хотя бы в том же Фридом Филде. Пустошь не для слабых духом, таких она съедает живьём. Заброшенное Стойло — даже для опытного путешественника крепкий орешек.
— А про неразведанное Стойло тебе откуда знать?
— Я знаю обо всём, что происходит в Нью-Пегасусе, и большинстве того, что случается во Фридом Филде. Да и водные талисманы обычно не появляются из ниоткуда, а отыскиваются там, где их установили ещё до войны.
— Ладно. Логично, что кто-то должен был догадаться.
— Конечно. У меня есть глаза и уши практически везде, а такая информация всегда имеет для меня большой интерес. Иначе как я мог знать, что ты работал на Ди Клефф уже тогда, когда впервые вышел на Пустошь?
— Пора мне уже перестать удивляться, сколько ты под меня накопал. Энергию экономит, знаешь ли.
— Как тебе угодно, Фарсайт. В любом случае всё, что ты делал, приносило тебе немалую пользу. НЭР могла оказаться слишком большим куском, чтобы можно было его проглотить, но ты даже их сумел впечатлить. Не знаю, что ты им предложил, но могу предположить кое-что... Это ведь ты открыл им врата во Фридом Филд?
— Не совсем. Я был всего лишь посредником в переговорах. Главным образом, мне пришлось полить Голди грязью настолько, чтобы её союз с Сэддлом Бакмэйром развалился. Дальше всё шло гладко, но конец всё равно был трагическим.
— Трагическим? — прошептал Хаус. — Почему? Ты ведь получил то, что хотел.
— Да, но дорогой ценой.
— Штука, конечно. И снова мои соболезнования. Я удивился, когда у вас завязался роман, но стоит признать, что мисс Когтепёрая была не совсем обычной грифиной-наёмницей. Уверен, никакие слова не восполнят этой потери, но я всё же глубоко и искренне извиняюсь за произошедшее.
— Принято. Но я не доверяю тебе настолько, чтобы поверить в это.
— Но ты же отомстил этой, как ты её зовёшь, Голди. Разве ты не смог обрушить на неё всю свою ярость, отвести душу и получить какое-то удовлетворение?
— Там свершилось правосудие, и только, — сухо отозвался я.
— Нет. Свершилась месть. Так это называется. Нельзя быть одновременно обвинителем и судьёй, но не стану с тобой спорить. В общем-то, я хочу, чтобы ты посмотрел на себя со стороны и сравнил то, что ты видел в Пегасусе снаружи, с тем, что отыскал изнутри. Теперь ты совсем другой пони, перенёсший худшие лишения Пустоши, но не растерявший своего блестящего ума. Ты — будто откалиброванная политическая машина, которая может пересобрать любые столпы власти в этом мире. Ты и вправду аномалия.
— Да, и что с того? — я уже начинал копировать стиль Фулл Хауса. Было в нём что-то харизматическое, что-то, что внутренне к нему располагало. — Что дальше?
— Я пытался связаться с тобой с тех самых пор, как ты только пересёк ворота. Но ты всегда ловко изворачивался от моих робопони, а я не хотел бы, чтобы нашу встречу подсмотрел или подслушал кто-то посторонний.
— Думаю, ты знаешь, какого я мнения о твоих железных болванчиках, Хаус.
— Знаю, и не могу тебя в этом винить, — вздохнул Хаус. — После всего, через что ты прошёл, неудивительно, что ты очень настороженно к ним относишься. Как я говорил, я постоянно следовал за тобой по пятам на Стрипе, но ты всегда был на шаг впереди... пока не пришёл прямо на мою базу. Наконец-то ты сделал что-то, что упростило мне жизнь. Очень упростило.
— Напомни, чтобы я как-нибудь занялся самобичеванием по этому поводу.
— Зачем тебе это? — улыбнулся Фулл Хаус. — Наконец-то у нас появилась возможность познакомиться.
— И чем это я тебе так интересен?
— Я уже сказал, что ты уникален для Нью-Пегасуса и, пожалуй, для Пустоши. Свои способности ты не раз доказал, и нельзя сомневаться в том, что у тебя есть потенциал стать великим пони. Для этого тебе нужно лишь подобающее руководство.
— Хочешь стать моим наставником? — ухмыльнулся я. Вот такого предложения я себе и представить не мог.
— Дело не в наставничестве, — теперь голос Хауса сквозил ностальгией. — Я уже говорил, что горжусь своей способностью читать пони как книги, схватывать каждый факт, который слышу в их словах или вижу в поступках. Эта способность сделала меня тем, кто я есть, она же помогла построить это казино и дала мне деньги, власть. А в тебе я вижу даже большее: ты не только читаешь пони, ты их... как бы это сказать... переписываешь. Они начинают думать о том, о чём ты хочешь заставить их думать, они поездом на рельсах катятся в отрежиссированную тобой ситуацию. Фарсайт, я хотел бы, чтобы ты присоединился ко мне, и вместе мы принесём благоденствие и процветание в Нью-Пегасус и даже больше!
— Так, а не этим ли хотел заняться Сандмаунд? — спросил я, припомнив его речи.
— Да, именно этим, но копыто судьбы перерезало его нить. Но то же копыто ввело в игру тебя, и, честно говоря, я искренне верю, что ты подходишь на ту же роль гораздо лучше, чем наследник Ферратура.
— Зато его семейных связей у меня нет.
— Зато ты преуспел в дипломатии и политике, друг мой! — Хаус говорил с таким воодушевлением, будто он сейчас же пустится в пляс от радости. — Нет абсолютно ничего, что ты бы ни смог сделать. Подумай, Фарсайт. С момента изгнания тебе приходилось обеспечивать своё выживание и благополучие. Это логично, этим каждый день занимается большая часть из нас. Я же предлагаю тебе возможность, какая предоставляется лишь раз за всю жизнь. Я предлагаю тебе навсегда забыть о выживании и посвятить себя куда более высоким целям.
— Правда? — пока что предложение мне нравилось. — А взамен чего хочешь, Хаус?
— Я хочу, чтобы ты помог мне свергнуть Ферратура. Вести мои армии против любого, кто противостоит нашей священной миссии, будь то дон, НЭР или даже сама Селестия.
— Думаю, это... требует серьёзных размышлений, — улыбнулся я. — Потеря свободы — выбор не из лёгких.
— Ну почему же это потеря свободы? — Хаус мягко рассмеялся. — Я не прошу тебя стать моим рабом, Фарсайт, я предлагаю союз. Вдвоём мы без помех способны достичь всего.
Я глубоко вздохнул и призадумался. Предложение Хауса было очень заманчивым и выглядело безобидно. Забыть о будничной рутине и жить как богема — к этому я и шёл, и теперь нужно было всего лишь протянуть копыто. Нужно было соглашаться — и дело с концом. Но тут здание вдруг сотряс мощный взрыв, а освещение и экран на минуту отключились. Из ПипБака раздался шум радиопомех. Отчего-то после взрыва включилось моё радио.
— ...Фарсайт! Фарсайт! Ты меня слышишь?
Это был голос Роуз!
— Что? Роуз?
— Фарсайт, слава Селестии! Где ты?
— На вершине башни с «Подковой».
— Что с тобой случилось? — голоса Роуз было почти не слышно из-за свистящих в воздухе пуль.
— Долгая история! Это что, пули? — орал я.
— Да, нас зажали в полицейском участке! Дело пахнет керосином, робопони Хауса стреляют в кого ни попадя, и их больше, чем нас!
— Что?!
— Да, солдаты Ферратура оказывают сопротивление, но сейчас их зажали в укрепточках на Стрипе вроде «Клопс». Кажется, до Фридом Филда и те, и другие тоже дошли. Что ты делаешь наверху?
— Меня взял в плен Фулл Хаус. Он тут очень... убедителен.
— Не верь ни одному его слову! — кричала Роуз. — Чтобы он не затеял, ему нельзя доверять! Будь очень осторожен, Фар...
Радио отключилось так же внезапно, как и включилось, но слова Роуз, казалось, всё ещё звенели у меня в ушах. В самом деле, я позволил Хаусу ослепить себя обещаниями, но, пока он убеждал меня, его роботы пытались силой установить его власть над Нью-Пегасусом. Сильно же ему понадобилась политика.
— Прошу прощения за эти маленькие неудобства, — Хаус вновь вернулся на экран. — Система радиоподавления немного пострадала от взрыва. На чём мы остановились?
— На обсуждении твоего, Хаус, предложения. Знаешь, оно довольно интересное, но требует некоторых размышлений.
— И? Ты сделал выбор? — голос Хауса звучал воодушевлённо.
— Прежде, чем сделаю, Хаус... расскажи-ка, куда это подевалась твоя политика и дипломатия?
— Я не понимаю, о чём ты.
— Хаус, если я так понадобился тебе для того, чтобы принести в Нью-Пегасус процветание и мир, то зачем ты приказал роботам уничтожать всех?
— Моим роботам? — удивился Хаус. — Они отражают атаку Ферратура, полагаю.
— Ферратура не укрываются в здании Департамента полиции, а я успел услышать рассказ о нападении на него. Я не знаю, что у тебя за махинации, Хаус, но я в них участвовать не собираюсь.
— Понятно, — голос Хауса стал холодным и угрожающим. — Ты должен понимать, что город на краю пропасти, потому что дон напал одновременно на нас и НЭР. Должен знать, что случится, если мы не отреагируем быстро и подобающим образом.
— Я всё это прекрасно понимаю, но я сомневаюсь, что твоё решение верное и поможет нам решить проблемы. Мне не нравится то положение, которые ты приготовил для меня в своей стратегии. Боюсь, твоё предложение отклонено.
— Фарсайт, подумай, что делаешь! Большая ошибка — вставать у меня на пути... Ты будешь жалеть об этом весь остаток твоей жизни. С этого момента все, кто тебе дорог, находятся в большой опасности, и только я могу спасти их от неё.
Экран мигнул, и на нём вокруг лица Хауса, которое не менялось на протяжении всего нашего разговора, появились картинки Роуз, Ди, Надира и даже Амперы.
— Простой выбор, Фарсайт. Либо ты присоединяешься ко мне — и я обещаю, что никто и ничто не нанесёт им вреда, либо ты уходишь — и я уничтожу всех их без капли жалости. Жерла орудий смотрят на них, и остаётся только нажать на курок. Вся ответственность на тебе, Фарсайт. Выбирай с умом.
Любой другой спасовал бы и согласился присоединиться к нему. Почувствовал бы страх и опасность, отдал бы свободу в обмен на жизни любимых. Любой другой пони поверил бы словам Фулл Хауса так, будто сама Селестия произнесла их. Но я был не из таких. Я говорил с Хаусом достаточно долго, чтобы почувствовать, что он блефует. У него не было ничего, и он хватался за любой способ удержать меня на поводке.
— Прощай, Хаус, — отсалютовал я. — Ты потерял свой шанс.
Я развернулся и нажал кнопку лифта. Механизм за дверями пришёл в движение.
— Попомни мои слова, Фарсайт. Ты пожалеешь о том дне, когда не согласился на моё предложение.
— Не ставь все свои крышки на это. Можешь и прогореть.
Двери лифта открылись, и я медленно вошёл внутрь. С другой стороны экрана мне уже никто не угрожал.
* * *
Лифт лихорадочно гудел, несясь вниз по оси шпиля. Стоило дверям закрыться, как я тут же активировал ПипБак, снова попытавшись выйти на связь с Роуз, но получил лишь треск радио-помех. Её звонок пришёлся как нельзя кстати, ведь я уже был близок к тому, чтобы продать душу Фулл Хаусу, этому хрену из табакерки.
Все мои действия до того момента легко попадали под изменничество, но его слова столь очаровывали, что я начисто растерял самообладание. Честолюбие и благородство в этом случае уходили на второй план — мною двигало желание выжить. Стоило мне переступить порог Нью-Пегасуса, мои амбиции вознеслись до небывалых высот, и я тут же окунулся в мечты о том, как буду заправлять собственным казино и заслужу славу мудрого хозяина. Кроме того, оно дало бы мне возможность влить куда-то активы, ведь я не мог расплачиваться золотом, не боясь раскрытия и ограбления.
Однако, поддавшись увещеваниям Хауса, в глазах скольких бы пони я опустился? Пони, доверявших мне и веривших в меня? Это значило бы обесчестить память Штуки и подвести Роуз, Надира, даже Ди. Я всегда свободно принимал решения — без колебаний, со знанием, что вся ответственность будет на мне. Не имеет значения, что мне наобещал Хаус — он не выполнит своей части сделки. Я видел его насквозь.
Он привёл свою армию в готовность. Нападение Ферратура было бы отличным поводом использовать роботов и занять город, что де-факто сделало бы его царём всей Нейвады, пока нэровцы прохлаждаются по другую сторону Разлома и за дамбой Хувера. Это дало бы ему возможность закрепиться и использовать местное население как живой щит.
Я выставил винтовку на изготовку, прижал к себе, ожидая грубого приветствия, когда лифт достиг первого этажа. Без сомнений, Хаус назначил меня приоритетной целью, и теперь все роботы, мимо которых я прошел, будут враждебны. В то же время я продолжал покручивать кнопку от радио ПипБака, надеясь выхватить из шума помех чей-то голос.
«Вж-ж-ж.....бз-з-з-з-з....вш-ш-ш-ш....би-и-иб!» — радио продолжало трещать, пока внезапно шум не прекратился.
— Привет? Фарасайт? Ты там? — зазвучал голос Роуз через передатчик.
— Роуз? Ты слышишь меня? — откликнулся я.
— Фарсайт! Что случилось? Я нашла тебя и тут же потеряла...
— У Фулл Хауса была установлена глушилка в верхней части шпиля. Взрыв снаружи вывел ее из строя на время.
— Где ты сейчас?
— Еду вниз на лифте из башни «Подковы». А ты где?
— Нас зажали в здании Департамента, но мы в порядке, — Роуз старалась держать себя в копытах, но в голосе читалось смятение. — Здесь хватит оружия и патронов на долгую осаду.
— Нас — это кого? С кем ты?
— Я с Надиром и Снейк Итером. Ди и остальные банды удерживают Фридом Филд, но она настояла на том, чтобы они отправились к нам на помощь.
— Хорошо! — я обрадовался. Хаус ничем не мог мне навредить, если Роуз, Надир и другие важные для меня пони были в порядке и даже давали сдачи в ответ. — А Брасс Бэдж где?
— Он и Стэндофф ушли в библиотеку чтобы установить систему защиты. Наверное, он беспокоится за Трэкер.
— Ох уж этот старина Брасс Бэдж и его преданность Стойлу, — улыбнулся я. — Как у вас там обстановка?
— Можем держаться, — уверенно ответила Роуз. — Но без понятия, что делать дальше... Всё-таки война идёт, нам не просидеть тут вечно.
— Пару минут — и буду у вас, обсудим, что делать дальше. Но вообще у меня уже есть идея, и, думаю, она вам понравится.
— Хорошо. Увидимся! — Роуз отключила связь и вновь зашипел белый шум. Я выключил радио и приготовился к бою; лифт меж тем подъезжал к нижнему этажу.
— Уровень казино, — металлический голос возвестил о моём прибытии, и двери лифта открылись.
Я проверил Л.У.М., чтобы знать, откуда ждать нападения, но на нём было лишь несколько враждебных точек, в основном на границах области обнаружения. Остальные были обозначены зелёным, поэтому я слегка расслабился. На этаже с казино была куча народу, в основном игроки и обычные горожане, встревоженные бойней на улицах. Они по большей части выглядели взбудораженно и взирали на битву за окнами с явным ужасом.
— Не понимаю... — произнёс один.
— Кто мог такое устроить? — спросил другой.
— Разве не видно? — пыжился третий. — Это всё Фулл Хаус! Вон, его роботы стреляют по пони!
— Бред! — возразил четвёртый. — Я видел, что Ферратура стреляли первыми!
— Кого ебёт! Они весь город разнесут!
— Кто-то должен прекратить это!
— Иди Хауса попроси!
— Нет! Давай-ка к братьям Ферратура!
— Вот сам и иди! Я шкурой рисковать не намерен!
— Я тем более!
Я проскочил незамеченным, потому как пони внутри были слишком заняты выяснением отношений, чтобы заметить крадущегося к боковому выходу синего жеребца в броне. На улице, как я полагал, ситуация обещала стать совсем другой.
Я скакал по подворотням Нью-Пегасуса, одним глазом глядя на Л.У.М., а другим — поверх ствола винтовки. Лучше заложить крюк и задержаться, лишь бы не попасть в гущу событий. Конечно, я торопился, но кому я там нужен с пулей в колене?
Тянулись минуты, и я всё сильнее и сильнее волновался за Роуз и Надира. Их загнали в полицейский участок, и, хотя на заверения моей юной напарницы удерживали меня от нервного срыва, я не мог забыть о том, что они в серьёзной опасности. Только бы добраться до них побыстрее, иначе...
ПЫЩЬ-ПЫЩЬ-ПЫЩЬ!
Что-то горячее впилось мне в ногу, будто бы к шкуре прижали раскалённое докрасна железо и тут же отдёрнули. От резкой боли я потерял координацию движений и впечатался головой в асфальт, но сразу же в ярости, граничащей со стыдом, вскочил на копыта.
— Мама-Эквестрия, это что было? — я взвыл от боли и посмотрел на свой бок. Что-то, что обожгло мою шерсть и плоть, оставило уродливый шрам.
— Бросьте… ваше… оружие… или… будете… уничтожены, — из угла послышался безэмоциональный голос, и на улицу выкатился робопони.
— В зад себе свою лазерную указку засунь, — от боли пришлось стиснуть зубы. — Кто тут ещё кого уничтожит...
БАМ! БАМ! БАМ!
Я сделал три выстрела подряд, прицелившись в экран, на который было выведено лицо пони. Практической пользы в этом было мало, ведь не факт, что «голова» — самое уязвимое место робота, но на эту карикатурную рожу после выстрела сзади было невозможно смотреть. Экран взорвался мириадом осколков, робопони споткнулся, потерял равновесие и рухнул на бок. Я успел заметить, что одна из пуль прошла мимо и попала в металлическую пластину, почти не причинив вреда металлическому уродцу.
— Неудивительно, что они побеждают, — плюнул я. — Пушки у вас что надо.
Я обыскал робота и, когда нашёл энергомагическую лучемётную штуковину, которая чуть не поджарила меня до хрустящей корочки, принялся возиться с ней. Если постараться, я смогу её открутить и использовать самостоятельно... От лазерного огня никакая броня не поможет. Кое-как я сумел отодрать от робота орудие и аккумулятор к нему. Оставалось придумать, как сделать так, чтобы оно могло стрелять само по себе.
— Вот так... — я зловеще ухмыльнулся. — Настал час убивать жестянок.
Ствол винтовки загорелся мрачным розоватым светом, предупреждая об опасности любого, кто рискнёт встать у меня на пути. Я не был оружейником-умельцем, но разбирался в электронике достаточно, чтобы суметь собрать схему. Техобслуживание в Стойле всегда было паршивым, поэтому приходилось осваивать базовые навыки ремонта.
С таким вооружением дорога к Департаменту Полиции превращалась в прогулку с расплавлением робопони (а может, и нескольких их прообразов из плоти и крови). Осаждали его небольшие силы, но чтобы зайти внутрь, пришлось зачистить местность у входа. Главные коридоры и залы превратились в баррикады из перевёрнутых столов, шкафов и полок, но большая их часть была прожжена насквозь магическими лучами.
Всё было слишком тихо, и я нутром почуял неладное. Ноющая нога тоже ничуть не радовала, и я сделал то, что по логике пустошей делать не стоило: раскрыл свою позицию.
— Роуз! Надир! — крикнул я. — Где вы? Вы в порядке?
— Нарушитель! — в ответ раздался голос робота, и из комнаты выехал солдат Хауса.
— Зараза, — ругнулся я, сделав залп из винтовки, который прожёг броню робота и испепелил его внутренности. — Плохая мысль. Роуз! Ты меня слышишь?
— Да, мы в порядке! — откуда-то из глубин здания послышался голос Роуз. — Внутри ещё роботы, аккуратно!
— Я снял одного, больше на Л.У.М.е никого нет! — ответил я. — Идите в холл, буду ждать там.
Я услышал цокот копыт по полу, и минутой спустя Роуз с Надиром вышли из допросной комнаты, за ними ступал Снейк Итер, который с пулемётом на боевом седле выглядел куда менее дружелюбно, чем раньше. Старый служака, видавший не одну войну, был готов обрушить шквал огня на врагов.
— Фарсайт! — Роуз обняла меня. — Ты живой, хвала Богиням!
— Да, я в порядке... более-менее.
— Что? Как? — Роуз заметила мой ожог. — Ох, лазерный огонь. Не волнуйся, сейчас залатаю тебя.
Магия Роуз делала своё дело, а Надир похлопал меня по плечу, хитро улыбаясь.
— Чё как, бро? Я уж думал, мы тебя потеряли.
— Тебе ли не знать, какой я упёртый, Надир.
— Эт точно, знаем ваших, — заржал тот. — Были чуйки, что ты играешься с Фулл Хаусом и Ферратура, так что спрашивать, где пропадал, не стану. Походу, чё-то полетело к чертям.
— Это игра с краплёными картами, Надир, — я пожал плечами. — Очередной урок усвоен. Ты сам-то как?
— Ну, если вкратце: двойня.
— Двойня? — я замялся, не сразу сообразив, о чём он. — Поздравляю, друг! Как вы узнали?
— Пошли к Миксеру провериться, и он так и сказал. Двойня!
— Здорово вам! Давай-ка постараемся тебя не угрохать. Этой парочке ещё понадобится отец.
— Я ей так и грил, — вставил Снейк Итер.
— Привет, Снейк, — улыбнулся я. — Ты уж поаккуратнее с тем, куда направляешь эту штуку, ладно?
— Ты про эту малышку? — засмеялся тот. — Не волнуйсь, усё под контролем.
— Надеюсь так и будет.
— Готово! — радостно вскрикнула Роуз. — Ну так какой план, Фарсайт?
— Просто вернуться внутрь «Платиновой Подковы» и найти, где на самом деле прячется Фулл Хаус.
— Ты ведь разговаривал с ним на вершине башни? — удивилась Роуз.
— Он общался через интерком. Я слышал его голос и видел его лицо на экране. Мы говорили, но я не могу сказать, что видел именно его.
— Есть догадки?
— Не совсем. Я знаю только то, что у него под казино целая фабрика по производству роботов. Не удивляюсь тому, что он побеждает.
— Думаешь, он там, внизу? — спросил Надир.
— Я б хавался поближе к своему сокровишшу, — высказался Снейк. — Если Хаус любит роботоу так, как мы думаем, то он буде там.
— Ну, тогда туда и пойдём, — согласно кивнула Роуз. — Правда, я боюсь этих роботов. Они жутко бронированные.
— Берите их лучевые пушки, если они не сломаны. Я заметил, что они очень уж хороши против техники.
— Вы слышали босса! — воодушевился Надир. — Погнали обшарим консервные банки!
Спустя двадцать минут перебора схем мы вернулись на улицы и двинулись в направлении «Платиновой Подковы». Мы всё так же избегали Стрипа, битва на нём не утихала: Ферратура контратаковали на трёх перекрёстках, заставив роботов Хауса перегруппироваться и отбивать атаку.
— Знают же некторые толк у тактике, — восхищался Снейк Итер. — Я б и крышки не паставиу на Ферратур, а они вона какие. Хорошо бьются.
— Согласен, — признал я. — Несмотря на худшее вооружение, они всё-таки поумнее роботов. Ну, нечего терять время, иначе они доберутся до «Подковы» раньше нас.
— Робот на три часа! — крикнул Надир.
ПЫЩЬ-ПЫЩЬ-ПЫЩЬ!
— Уже нет, — со стороны Роуз ответил голос Лаванды.
— Спасибо, Лав, — я побежал дальше.
— Лав? — кобылка смотрела на меня с забавным выражением на лице, наполовину весёлым, наполовину смущённым.
— Ну ладно, пусть будет Лаванда, — я закатил глаза.
— Так-то лучше.
Мы быстро продвигались по улицам Нью-Пегасуса, не щадя никого, кто пытался нам помешать, будь то пони Ферратура или роботы Хауса. Через несколько минут я снова очутился у люка в канализацию, через который вчера провёл наёмников.
— Ёб твою, я думал, это в Ней-Орлеане воняло хером, — присвистнул Надир.
— Дежавю, — буркнул я. — Да, знаю, воняет как в канализации, но мы как раз туда и шли.
— Расслабься, чувак, — ухмыльнулся Надир. — Я ж на тебя не гоню. Просто реально... воняет.
Я пропустил комментарий полузебры мимо ушей и пошёл вперёд по туннелю, туда, куда меня вёл маркер, установленный на ПипБаке ещё перед первым проникновением. Похоже, я позабыл удалить его после того, как выбрался из ловушки Фулл Хауса, и вот он вновь оказался полезен. Скоро я вновь подошёл к противовзрывной двери, её протоколы безопасности ничуть не изменились, поэтому я без проблем проник в систему и, покопавшись в управлении, открыл нам путь внутрь.
— И вот оно, возвращение блудного сына, — в металлических коридорах эхом разнёсся голос Фулл Хауса.
— Кто это? — поразилась Роуз.
— Это Фулл Хаус. Точнее его голос, — злобно ответил я. — Должно быть, наблюдает за нами.
— Ещё как наблюдаю, — ответил Хаус. — И даже прекрасно слышу. Ты ведь не думаешь, что после того, как в моё казино кто-то проник, я снова оставлю эту лазейку без охраны?
— Да уж, я, конечно, невысокого мнения о тебе, но знаю, что ты не идиот, — я окинул взглядом потолок в поисках камер. — Стоило ожидать такого гостеприимства.
— Верно, ты ведь тоже совсем не глуп.
— Вот спасибо, Хаус, как ты здорово умеешь быть обходительным.
— О, ты привёл с собой друзей! — слушать Хауса было всё более невыносимо. — Эти тоже будут стрелять в спину?
— Не должны, — невозмутимо ответил я. — Но... кто знает, а?
— Обжёгшись на молоке, и на воду подуешь, правда? — рассмеялся Хаус. — Мы учимся на своих ошибках. Моей ошибкой было позволить тебе уйти. Этого я больше не повторю.
Пока Фулл Хаус договаривал последние слова, из потолка высунулись две турели и нацелились на нас. До этого их не было на Л.У.М.е, и это было крайне неприятно. Ну да ладно, нужно было волноваться насчёт других вещей.
— Хавайся! — крикнул Снейк, стреляя по левой турели.
Мы рванули назад за колонны, а комнату расчертили розовые лучи магической энергии и только чудом не прожгли в ком-нибудь из нас дыру. В коридорах звучал маниакальный смех Хауса, который действовал мне на нервы. Как ему удаётся выводить меня из себя?
— Какой же ты самоуверенный, Хаус! — крикнул я после того, как высунулся пальнуть по турели. — Смотри, такие, как ты, часто кого-то недооценивают.
— Не думай, что я поведусь на это, друг мой. Я знаю, на что ты способен. И твои друзья тоже.
— Откуда?.. — прошептала Роуз.
— Блефует, — тихо ответил я. — Постоянно.
— Уверен?
— Уж поверь.
Роуз кивнула и аккуратно прицелилась. Вспышка — и левая турель взорвалась. Я улыбнулся кобылке и прицелился во вторую. Секундой спустя коридор был чист.
— У тебя впечатляющая команда, Фарсайт, — прокомментировал Хаус. — Вижу, что не ошибся в твоих лидерских качествах.
— Хаус, оставь свои лживые хвальбы при себе.
— Лживые? Как можно так говорить, сэр! — Хаус явно переигрывал. — Это ведь искреннее признание вашего гения. Право, вы меня оскорбили.
— Ой-ой-ой, ути-пути, — обиженным голоском произнесла Лаванда. Мы в это время подходили к мосткам, на которых на меня напали наёмники Ферратура. — Обидели его, какой ужас, мистер.
— Так это правда. Маленькая розочка, под которой прячутся шипы, — съязвил Хаус. — Ты, наверное, та самая печально известная Лаванда.
— Ох, польщена. «Та самая печально известная Лаванда». Звучит красиво, в этом есть что-то грациозное, — хихикнула кобылка. — Ты умеешь быть джентльпони.
— Разумеется. А умеет ли твой «босс»? Или он — кто-то больший?
— А кто тогда? Любовник? — Лаванда покатилась со смеху. — Серьёзно? Думаешь, я соблазнюсь Фарсайтом?
— Роки Шейда ты соблазнила.
— Ох, Роки-Роки. Бедняжка, он такого не ожидал, — картинно произнесла Лаванда.
— Он действительно был глуп. Оторви да выбрось, — безжалостно фыркнул Хаус. — С другой стороны, не сдайся он так быстро, ты бы отдала ему… свою девичью честь? Знаешь, до того, как я его нанял, у него было славное рейдерское прошлое. Он страшно гордился количеством изнасилованных кобыл. Наверное, он мог бы многому тебя научить.
— Не думаю, Хаус, — кажется, Лаванде стало не по себе.
— Задай себе такой вопрос: а что бы стал делать Фарсайт, если бы Роки попытался договориться с ним?
— В смысле? — фыркнул я.
— Ну, например, предложил тебе устроить встречу со мной в обмен на ночку с Роуз? Что бы ты сделал?
Я понял, куда клонит Хаус. Он хочет столкнуть меня с Лавандой, задавая каверзные вопросы. Ситуация была лишь гипотетической, но если не выкручусь, то придётся иметь дело с психованной машиной для убийств. Вопрос был в доверии, и с Лавандой надо быть предельно честным.
— Хороший вопрос. Что бы ты сделал, Фарсайт?
— Если бы так вышло, пришлось бы найти другой источник информации, Лаванда. Друзей не продаю. Точка, — произнёс я так твёрдо и уверенно, как только мог. Нельзя давать слабину.
— Уверен? — докапывался Хаус.
— Абсолютно уверен, — отрезал я. — И вообще, это всё теория, которая так и не претворилась в жизнь. То, что ты сейчас делаешь — чистой воды низость. От такого джентльпони, как ты, я ожидал большего.
— На войне и в любви все средства хороши, дорогой мой, — усмехнулся Хаус. — Ты должен знать об этом больше других, так что не тебе призывать меня к игре по правилам. Оставь их на светские вечера.
— Ну и узко ты мыслишь, Хаус, — ответил я.
— Ты — мудрое создание, Лаванда. Разве ты не видишь, что сидишь в одной лодке с таким бесчестным типом? Скажи честно: это ли то, чего хочет твоё сердце? Шляться по улицам пустошных городов, исполняя приказы бездушного интригана, который думает, что может подчинить себе весь мир? Поверь, я не одного такого встречал, и он может только привести тебя к погибели.
— Знаешь, Хаус, согласна, что он слишком уж увлекается своими глобальными и не очень планами. Но при всём этом Фарсайт — очень здравомыслящий пони, который вряд ли затащит меня с собой в тупик. Ну а если затащит, то первый об этом пожалеет.
— Премного благодарен, — обиженно протянул я.
— Ерунда, — ухмыльнулась Лаванда. — Хаус, я вижу, куда ты идешь, и сразу говорю: меня этим не проведёшь. Фарсайту со всеми его плюсами и минусами я верю намного больше.
— Спасибо, — в этот раз я произнёс это без намёка на иронию.
— Что ж, я вновь впечатлён, Фарсайт, — присвистнул Хаус. — Не думал, что такое создание можно держать на поводке.
— Я же говорил тебе, что не стоит со мной шутить.
— Аккуратнее с выражениями, — из потолка выскочили ещё несколько турелей, от которых мы разбежались по укрытиям.
Я заметил, что голос Фулл Хауса было слышно тем лучше, чем дальше мы проникали в казино, и я напряжённо прислушивался, пытаясь понять, откуда же он исходит. Нижние уровни «Платиновой Подковы» были тем ещё лабиринтом, а у нас не было ни желания, ни времени искать Хауса, просто заглядывая в каждый угол. А для этого нужно, чтобы он продолжал говорить.
Турели не доставляли хлопот. Вся команда, включая даже Роуз, стрелять умела, и системы защиты не могли задержать нас надолго. Однако у меня зарождалось подозрение, что Хаус как раз хочет, чтобы мы попали внутрь. Сопротивлялся он где-то на уровне нуля, и даже то, что роботы были заняты в боях на улице, не объясняло, почему мы так легко пробирались по подземельям.
— А ведь ты полосатый! — внезапно констатировал Хаус. — Я и не заметил, Надир.
— Глаза протри, чувак, — поржал тот. — Они ж вроде не незаметные.
— Так значит ты у нас зебра...
— Полузебра, вообще-то.
— Как неудобно. Мои соболезнования.
— По какому поводу?
— По поводу того, что ты такой. Пони ненавидят зебр, но полузебр они просто поубивать готовы. Разве не замечал? Дай угадаю, от тебя всю твою жизнь шарахаются.
— Чё тут гадать, обычное дело на Пустоши.
— Но разве тебя это не обижало? Ты, должно быть, сыт по горло нападками власть имущих и ненавистью тех, кто равен тебе, но не имеет полосок на шкуре.
— Не ведись, Надир… — шепнул я.
— Ну же, Надир. Давай начистоту: ты жалеешь о том, что вообще родился на свет. Хоть раз в жизни, но ты стыдился своей сущности.
— Каждый день моей жизни находится какой-нибудь умник, который задаёт этот вопрос, — хмыкнул Надир. — Что у вас за комплекс вины такой, что вы все твердите одно и то же.
— Комплекс вины? У меня? — рассмеялся Хаус. — Не пойми меня неправильно, Надир, я не чувствую вины. Суть дела выше пони и зебр — я выше. Все платят одной и той же монетой. А я — магнат, и мне не пристало быть расистом или реваншистом. Это всё пагубно влияет на моё предприятие. Однако тебя окружают трое пони, и я искренне сомневаюсь, что они думают так же, как и я. Ты когда-нибудь пробовал спрашивать Фарсайта о том, что он думает о зебрах?
— Чё-то как-то нет, — задумался Надир. Да, Фулл Хаус мог кому угодно мозги запудрить, своими речами и одним только голосом заставить испытывать определённые чувства — или, наоборот, не ощущать ничего.
— Ну так почему бы не спросить? Не бойся.
— Потому что...
— Надир, если ты прямо сейчас поговоришь со своими, без сомнения, смутившимися друзьями, тебе будет гораздо лучше. Не стесняйся, спроси о наболевшем.
— Бессмысленно... Фигня полная, — Надир сомневался.
— Разве? — нашёптывал Хаус. — Если это такая мелочь, то почему же ты так волнуешься?
— Потому что ты меня заставляешь, — рявкнул полузебра.
— Нет, это ты себя заставляешь, — твёрдо ответил голос из динамиков. — Ты хочешь узнать ответ, но в то же время боишься его. Оковы, которые ты носишь с рождения, вечно будут с тобой, если ты не разорвёшь их!
Убедительная речь, в этом Хаусу отказать было невозможно. Но я верил, что Надир сумеет перебороть его.
— Фарсайт, — с мукой в глазах посмотрел на меня Надир. — Скажи правду.
— Правду? — я спокойно улыбнулся, будто бы сейчас ничего не происходило. Хаус сумел создать проблему из того, для чего хватило бы спокойной беседы за чашкой кофе. — Слушай, дружище. Это всё — цирк с конями. То, что случилось двести лет назад, давно прошло. Я жил в Стойле и наслушался всякого о том, что зебры делают то-сё и вообще хуже животных. Надо сказать, что в первую нашу встречу я немного разволновался. Но после всего, через что мы прошли, я скажу, что есть у тебя полоски или нет — мы отлично ладим друг с другом.
— А что насчёт тех пони, которые изводили меня в детстве? Или зебр, которые меня тоже не принимали?
— Надир, — я вложил в голос всё умиротворяющее, что мог собрать, — мир вокруг нас жесток и несправедлив. Многие из тех, кто не любил тебя, просто боялись нового. Встреть они меня, меня бы они тоже ни в грош не ставили, хотя я ничего им плохого не делал.
— К тому же, Надир, мы многое пережили вместе и знаем, что нами движет, — неожиданно подключилась Роуз. — Думаешь, нас всё ещё волнуют расовые предрассудки?
— Роуз... — зебра уставился на неё в замешательстве, — ты правда так думаешь?
— Конечно, дурачок! — засмеялась кобылка, и, казалось, всё вокруг на секунду просветлело. — Не видишь, что ли, что пытается сделать Хаус? Он старается поссорить нас друг с другом, чтобы мы забыли, зачем сюда пришли. Вспомни про Ди и её двух ещё не родившихся жеребят. Если мы сейчас не справимся, не одни мы об этом пожалеем. А теперь соберись. Мы — команда, и нам пора идти дальше.
— Роуз права, — добавил я. — Знаешь, мне иногда не хватает её умения говорить всякие вещи, но она ответила за нас обоих. Вне зависимости от того, кто ты, ты нам нужен. Забудь про болтовню старого хрыча, пора идти дальше. Мы уже почти на месте.
Надир тряхнул головой, как будто выбрасывая что-то, улыбнулся снова и посмотрел на динамики в углах.
— Извиняй, Фулл Хаус, ты взял ружьё не тем концом. Ты меня почти подловил, но есть в мире штуки поважнее узора на моей жопе. Мои друзья — из таких. Я их ни в жисть не подведу.
— Жалость-то какая, — плаксиво ответил Хаус. — Я был бы не прочь взять такого хорошего бойца на должность покойного Роки Шейда.
— Не-а, не интересует. Найду занятие поинтереснее.
— Этого следовало ожидать, — пробормотал Хаус. — Ну а что насчёт тебя, Снейк? Твоё прошлое я тоже помню... Ты был одним из первых добровольцев в армии НЭР. Точнее тогда он звалась НКР.
— Агась, тогда Республика звалася Новой Катерлотской.
— Дальнейшая её судьба печальна. Двенадцать лет мира, потом снова революция, ещё один переворот... Где именно ты был?
— Почти что у Разлома, искал проход, — голос Снейка погрустнел.
— Далеко от дома, от Нового Кантерлота, и...
— Да... тяжко было.
— Тяжко? — сухо рассмеялся Хаус. — Будет тебе, Снейк Итер. Все только этого и ждали. Постоянные демонстрации с требованиями вернуть из изгнания Дарительницу Света. Нападки на правительство. А потом убийство президента.
— А потом армия узбунтавалася.
— Провозгласив основание Новой Эквестрийской Республики с Дарительницей Света в качестве верховной правительницы. Ты мог сопротивляться, как и многие другие, но решил просто уйти. Испугался до смерти и понёсся через Разлом, ища убежище от назревающей бури. Я не виню тебя, это было самое благоразумное из всех решений, но уверен, что ты жалеешь об этом каждый свой день.
— У меня до сих пор усё это перед глазами стоит.
— Ты обрёл спокойствие на долгие годы, стал телохранителем, а НЭР от тебя отделяла непреодолимая магическая преграда. Но теперь они сумели через неё перебраться и забраться даже в самое сердце Нью-Пегасуса. Представляю, как ты взъярился, когда увидел их знамя во Фридом Филде.
— Многоват ты себе усякого представляешь, Фулл Хаус, — Снейк старался сохранять спокойствие, но в глубине души был не на шутку встревожен.
— Уверен, представления мои правильны, Снейк Итер. А знаешь ли ты, Снейк, что ты идёшь за тем самым пони, который сговорился с Республикой и открыл им ворота в город? Наверное, это не самое приятное известие.
Снейк Итер вопросительно на меня посмотрел, и тут я действительно испугался. Фулл Хаус мог нащупать наше слабое место и использовать его против нас. Но Снейк лишь засмеялся и подмигнул мне.
— Не, я не него не злюсь. Что б он там ни учудил, Фридом Филд с каждым днём усё больше и больше, и там много кто хочет жить. А мое прошлое у НЭР — дело мое. Я, может, даж ему спасибо скажу за то, что привёу их ко мне домой.
— Спасибо тебе, Снейк Итер, — я облегчённо вздохнул.
— Да не за что, Фарсайт. А теперь пошли проучим энтово хитреца.
Я кивнул. Последние фразы Хауса звучали очень отчётливо. Мы дошли до вестибюля перед большими раздвижными дверями. Я решил, что центр управления у Хауса прячется именно за ними, и направился к ним, чтобы наконец встретиться со своим врагом и решить всё раз и навсегда. Двери с шипением открылись. Я вошёл, и тут створки резко сошлись, едва не прищемив хвост, а сигнализация взвыла.
— Что происходит? — взвизгнула Роуз.
— Фарсайт, ты в порядке? — с той стороны стальной двери послышался голос Надира.
— В порядке! — крикнул в ответ я. — Но дверь управляется удалённо. Я поищу, как отсюда выбраться.
— Робопони! — крикнул Снейк Итер. — Целая толпень! Держитеся!
Голоса моих товарищей заглушила стрельба. Я судорожно сглотнул. Нужно выбраться отсюда, вырубить тревогу и помочь ребятам, ну или хотя бы найти для них путь из засады. Но я, кажется, забрёл в тупик. Комната была темна, и нигде не было ничего похожего на управляющую консоль.
— Попался, Фарсайт? — голос у Хауса был явно довольный.
— Хаус! Это всё ты подстроил? — я был вне себя. — А ну, покажись!
— Если ты так настаиваешь...
Внезапно в комнате зажёгся свет, отчего мне пришлось сощуриться и прикрыть глаза. Оправившись от вспышки, я увидел перед собой капсулу, наполненную зеленоватой жидкостью, в которой плавало тело пони. Пучки кабелей торчали из разъёмом на затылке. У пони была светлая шерсть и тёмная грива, он носил щёгольские усики. Теперь я понял: передо мной был Фулл Хаус во плоти.
— Что, во имя Эквестрии?..
— Это? — вновь рассмеялся Хаус. — Поверить не могу в то, что ты такого не ожидал. Я сказал тебе много вещей, по которым можно было понять, что я не совсем живой пони. Например, воспоминания о временах до и после войны.
— Ты мог бы оказаться гулем или просто выдавать себя за кого-то ещё. И кто бы смог сказать, что это не так?
— Не сработало бы. Рано или поздно кто-нибудь сумел бы поставить меня в неловкое положение.
— Без разницы. Что это за штуковина? — я показал копытом на машину.
— Ты и правда хочешь знать? Настолько, что даже перестал волноваться за своих спутников?
— Они способны постоять за себя, — я злорадно ухмыльнулся. — И да, действительно хочу знать. У меня ещё много вопросов.
— Это стазис-капсула Стойл-Тек. Маленький подарок лично от Скуталу. Мне хотелось сохранить контроль над империей, которую я выстраивал всю жизнь. И когда узнал, что неизлечимо болен, приобрёл вот такой спасательный круг. Он позволил мне оставаться в здравии и ясном уме уже более двухсот лет, слушать и наблюдать за Пустошью, и именно благодаря этой машине я сейчас настолько силён.
— Но ты привязан к казино.
— Ну и что? Нью-Пегасус — единственное стоящее место на всей Пустоши. Да, с появлением НЭР я стал интересоваться миром по ту сторону Разлома, но, пока они не пересекли его, с них нечего было взять. А вот теперь от их присутствия я могу получить немалую выгоду. И ты тоже можешь.
— Хаус, прекрати.
— Ты всё ещё не прислушиваешься к моим словам? Фарсайт, тебя загнали в ловушку, а твои друзья под плотным огнём. Если не перестать упрямиться, спасти их будет невозможно. Я предлагаю тебе не только сохранить им жизнь, но и даю возможность править Нью-Пегасусом вместе со мной. Это шанс стать самым богатым, влиятельным пони во всей Нейваде. Ты ведь мечтал стать лидером, не правда ли?
— Кто это сказал? Я не говорил о том, что хочу быть лидером.
— Лидером быть не обязательно, но я предлагаю тебе власть, богатство и окружение из твоих самых дорогих друзей. Если отклонишь его, то останешься наедине со своим отчаянием; все, кого ты звал друзьями, будут мертвы, и только после этого я уничтожу тебя самого.
— Надоели твои дурацкие предложения и не подкреплённые ничем угрозы.
— Ну и что ты собираешься делать, мальчик мой? — зловеще захохотал Хаус.
Я молча пошёл к мейнфрейму и подсоединил к нему свой ПипБак. Встроенная программа для взлома начала обходить многочисленные защитные протоколы, которые установила Скуталу в капсулу жизни Фулл Хауса. Я почти представил себе, как он в отчаянии пытается что-то выговорить, хотя снаружи и оставался таким же спокойным и язвительным.
— Думаешь, сможешь взломать мою капсулу, Фарсайт? Ты со своим маленьким ПипБаком и близко не справишься с защитой этого компьютера!
— Думаю, да, — хмыкнул я, наблюдая, как защита вскрывается. — Ты вряд ли знаешь, но в мой ПипБак закачаны библиотеки Стойл-Тек, которые используются в их системах безопасности. Я взламывал системы и посложнее, Хаус. Наслаждайся последними минутами жизни.
— Что? — выпалил Хаус. Впервые за всё время он понял, какая над ним нависла опасность. Сирена тревоги внезапно выключилась. Стрельба стихла. — Прошу, давай будем благоразумны. Не стоит принимать решения, о которых ты потом пожалеешь, правда? Я отдам тебе всё в обмен на жизнь! Научу тебя править этим городом! Я готов быть твоим советником, помогать тебе со всем моим опытом! Ты слышишь меня, Селестия тебя побери!
— Поздно, Хаус. Старое умирает и освобождает место для нового. Покойся с миром, говнюк.
Система контроля, пикнув, открылась. Я выбрал опцию «Отсоединить тело от стазис-камеры». Три минуты — и с последним оборвавшимся «Не-е-е-т!» жизнь Фулл Хауса оборвалась. Вот и всё, что осталось после двух веков борьбы с законами природы.
Затем я открыл двери, и ко мне подбежали Роуз и Надир. Они выглядели вымотанными и встревоженными, хотя никого из них не задела пуля или волшебный луч. Снейк Итера было не видно.
— Фарсайт, ты в порядке? — Роуз обняла меня.
— Да. И я разобрался с Хаусом, — вздохнул я.
— С Хаусом? Это он?
— Да, его жизнь поддерживалась машиной... до недавних пор, — усмехнулся я. — Теперь «Подкова» наша.
— Вот это наш Фарсайтище, — Надир крепко меня обнял. — Я знал, что ты, мать твою, справишься со всем!
— Спасибо, Надир, — кивнул я. — А где Снейк Итер?
Роуз погрустнела и отвела взгляд; в её глазах показались слёзы.
— Лазер попал ему прямо в грудь. Я ничего не смогла сделать.
— Жаль, — понурился и я. — Он был хорошим бойцом, которого нам будет не хватать. Наверное, он так и хотел: храбро погибнуть в битве. Солдат — всегда солдат. Так говорят.
— Наверное... — вздохнула Роуз.
— Нам же остаётся только отдать ему должное. Обещаю, я займусь этим.
Роуз кивнула и всхлипнула, стараясь не показывать свои слёзы.
— Куда теперь идём? — спросил Надир.
— Одну минуту.
Я вернулся к компьютеру и стал шаманить с системой управления. Я вошёл в меню контроля роботов и перевёл управление на свой ПипБак. Теперь под моим прямым контролем была вся армия Фулл Хауса. Ещё пара кликов — и робопони сменили свои лица на экранах на мою метку, красный глаз с узором. Выглядело, честно говоря, весьма угрожающе.
— Жутковато смотрятся, — оскалил зубы Надир.
— Отлично. Пусть боятся нашего гнева.
— Кто?
Я хитро усмехнулся и активировал радиовещание на мейнфрейме. Затем поднёс микрофон к своему рту и чётко, размеренно послал сообщение.
— Всем из семьи Ферратура, — холодный, спокойный голос. — Я — Фарсайт, тот, кого вы приговорили к смерти в тёмных коридорах «Платиновой Подковы». Как видите, я взял под контроль его казино и войска. Обо всех моих возможностях вам не догадаться вовек, просто знайте. Борьба будет не из лёгких, не как раньше, когда во главе стоял уже покойный Фулл Хаус. Я смету вас и заберу всё, что у вас есть. Вы нажили себе очень сильного врага, когда решили меня предать, Ферратура. Это война.
Я отключил связь и швырнул микрофон, не скрывая своей ярости.
— Пошли! Пора устроить им ад на земле!
#
Заметка: Репутация изменилась
Казино Фулл Хауса: Глава — Вы взяли под свой контроль владения Фулл Хауса, и отныне над «Платиновой Подковой» развевается ваше знамя.
Семья Ферратура: Кровный враг — Время для нежностей прошло. Приготовьтесь к битве не на жизнь, а на смерть.
Новая Эквестрийская Республика: Пожавший бурю — Вспышка насилия в Нью-Пегасусе заставила НЭР выдвинуть войска к городу, и вам стоит предотвратить новый конфликт.