Бюрократ

Вы нам подходите!

Душа, лишенная своей телесной оболочки, находится в смятении… Наша задача – позаботиться о том, чтобы путь в Тартар оказался для нее не серьезным испытанием, но невероятным приключением…

Выдержка из монографии Солид Дримера, автора концепции приемных шлюзов.

Здравствуйте, друзья. Меня зовут Свитуотэр, и история, которую мне хотелось бы рассказать, началась после того как я… умер. Довольно иронично, особенно с учетом того, что на этом для любого пони все истории имеют обыкновение заканчиваться, но поверьте, так лучше для повествования, ибо жизнь рядового чиновника не слишком богата на приключения.

Судите сами.

Я работаю в головном офисе Эквестрийского Комитета градостроительной политики, и это определенно не самая интересная профессия, о какой можно мечтать. Мой типичный рабочий день начинается с кипы бумаг на столе. В каждой из них – очередной претендент на застройку какого-то участка, и моя задача − проверить, действительно ли он имеет право занять эту землю. На деле это означает: просматривать огромное количество официальных документов, искать несоответствия с кучей реестров, а то и выезжать на место в составе комиссии. Пикантность же ситуации состоит в том, что любой подавший документы может оказаться как честным предпринимателем, так и жуликом, решившим немного «упростить» для себя процедуры подачи заявок или отхватить территорию побольше. В общем, не стройте иллюзий: все вышеописанное − нисколько не весело.

Право слово, иногда я по-черному завидую ребятам из отдела приоритетных проектов. Они имеют дело либо с объектами государственной важности, либо с социальной инфраструктурой: школами, больницами, транспортом. Первые почти всегда разработаны и утверждены принцессами, и думать над ними не нужно, а вторые… Тут и так все ясно. Все прекрасно понимают их необходимость и без вопросов пропускают на первые позиции в списках. Никому, даже самому прожженному дельцу, и в голову не придет шельмовать, когда дело касается благополучия, скажем, жеребят. Так уж мы устроены.

Мои коллеги – самые скучные пони во всей Эквестрии. Не поймите неправильно, они добры и прекрасно знают свое дело, но вне службы с ними банально не о чем поговорить. Среди них: ярая любительница кошек, обожающая демонстрировать многочисленные фотографии своих любимцев каждому встречному независимо от желания последнего; жеребец, настолько увлеченный своей коллекцией марок, что создавалось впечатление, будто он тратит на нее всякую свободную минуту; пара пони из отдела статистики, которые, казалось, вообще не существовали за пределами офиса. Наконец, шеф отдела – живое воплощение безликости, настоящая квинтэссенция серости. Серьезно, иногда мне кажется, что если его заменить доской с заданиями, абсолютно ничего не поменяется. Разве что в лучшую сторону.

В общем, знаете что? Я ненавижу свою работу! Точнее, ненавидел. Теперь мне многие вещи придется упоминать в прошедшем времени…

Скажите честно, вы когда-нибудь задумывались над тем, каково это – умирать? Что ждет вас за чертой, отделяющей Эквестрию от потустороннего мира, и ждет ли там хоть что-нибудь? Нет? А я вот, каюсь, размышлял над этим пару раз, и то, чему я стал свидетелем после хм… инцидента, несколько не совпало с моими представлениями. Да что там говорить − совсем не совпало!

Помню, что сначала мне снился весьма странный, но при этом очень четкий и чрезвычайно, даже пугающе реалистичный сон. Я плыл в толще чистейшей, отливающей сине-зеленым цветом воды, стремясь туда, где над моей головой безмятежно колыхалась освещенная приглушенным светом поверхность. Казалось, до нее всего пара-тройка гребков, но как я не старался, как ни напрягал свое отчаянно жаждущее сделать вдох тело, она приближалась слишком медленно. А меж тем, за моей спиной, в темной глубине, уже мелькали быстрые тени неведомых монстров, готовых в любой момент схватить меня и утащить на дно.

Наконец, последним решительным усилием я добрался до цели, вырвался на свободу из удушающего плена. Прохладный воздух, опьяняя, ворвался в легкие, а в следующее мгновение и водная гладь, чуть не ставшая моей могилой, и едва освещенные нагромождения скал вокруг – все исчезло, уступив место развернувшемуся надо мной полотну ночного неба, скрытого темными облаками. Я неторопливо поднимался вверх, не замечая при этом ни следов магии, поддерживающей меня, ни каких-либо устройств. Далеко внизу сияли медленно удаляющиеся огни ночного Кантерлота.
Мысль о смерти пришла на ум совершенно незаметно и, как ни странно, не вызвала никакого отторжения. Хотя… может, и не было в этом ничего странного: я ведь рассказывал вам про мою работу, верно? Семьей я обзавестись так и не успел, а из родственников у меня осталась только младшая сестренка. Что ж, она, конечно, расстроится, но в остальном я за нее спокоен. Она у меня кобылка разумная и самостоятельная, недавно вышла замуж, занимается любимым – в отличие от меня! – делом. Жеребенка вот растит. Не пропадет. Успокоив себя таким образом, я расслабился и решил, что можно со спокойной совестью оставить все земные проблемы позади и наслаждаться полетом. Тем более, вокруг было на что посмотреть.
Добравшись до темной облачной завесы, я с легкостью пронзил ее, на мгновение почувствовав холодную сырость, и внезапно будто оказался в другом мире, удивительном и прекрасном. Главную скрипку здесь, безусловно, исполняла луна, яркая, непривычно огромная и близкая настолько, что думалось, будто всего одного небольшого усилия хватит, чтобы дотянуться и дотронуться до нее копытом. Ее мерное сияние мягким дождем проливалось на поверхность облаков, легко стирая давешнюю мрачность и превращая их в бескрайнее, серебристое, усеянное пушистыми волнами море. Довершали же картину многочисленные звезды, щедро разбросанные творцом по темно-синему холсту неба. Что ж, я недаром всегда восхищался нашей ночной принцессой и ее умением управляться с небосводом. И хотя прекрасно осознавал наивность подобных мыслей, было чрезвычайно приятно на мгновение представить, что сегодняшнее великолепие создано специально для меня.
Между тем, вдалеке забрезжил мерцающий огонек, и я тотчас ощутил, как меня разворачивает и медленно, но верно несет прямо к нему. По всей видимости, полный впечатлений полет подходил к концу, и теперь меня ожидал персональный свет в конце тоннеля. Несмотря на горечь расставания с восхитительным вечерним пейзажем, я чувствовал, что готов завершить свой путь.

По мере приближения огонек из еле заметной точки превратился сначала в отчетливо различимый шар, а затем – в ярчайшую сверхновую, закрывшую своими лучами весь небосклон. Несмотря не это, его свет не был слепящим или болезненно-обжигающим, вовсе нет! Наоборот, он нес с собой лишь приятное тепло и успокоение, обволакивал мягким коконом, бесследно испаряя сомнения и тяготы. Воздух вокруг меня наполнился мириадами сверкающих искр, струящихся сквозь гриву, кружащихся красочным хороводом. Убаюкивающее сияние полностью поглотило меня, затопило душу, я потянулся вперед… И тогда из ниоткуда раздался ангельский голос, произнесший:
− Внимание, зафиксирован сбой иллюзорного барьера. Аварийное отключение симуляции. Производится повышение уровня поведенческого блокиратора.
Эм… да… Совсем не такого ждешь от ангельского голоса, приветствующего тебя в загробном мире…
Эти совершенно неподходящие к ситуации слова словно повернули некий невидимый переключатель, и декорации вокруг меня второй раз за сегодняшний насыщенный вечер сменились, только на сей раз – куда более радикально. Я оказался в довольно большом, шагов тридцать-сорок в длину, помещении, сразу же вызывавшем ассоциации – о, ирония высших сил! – с подавляющим большинством бюрократических учреждений Эквестрии, в коих мне довелось побывать и которые успели надоесть еще при жизни. О них напоминало все: те же бежевые стены с небольшими вкраплениями творческого подхода в виде темно-коричневых мягких диванов, тот же свет, льющийся с ламп на потолке и напольных светильников на длинных тонких ножках, та же атмосфера… раздражающей правильности и бездумного следования инструкциям. Ну и последний штрих – разместившаяся в дальнем углу полукруглая регистрационная стойка из темного дерева, за которой исполняли свои обязанности местные секретари. Ситуацию делало менее раздражающей лишь то, что в роли последних выступали три молоденькие кобылки, все как на подбор милые, улыбчивые и приветливые.
Я повнимательнее присмотрелся к одной из них, машинально отмечая красивые фиолетовые глаза, роскошную, стянутую в хвост гриву, кружевную бежевую блузку. Сделав стоявшему перед ней пони знак подождать, кобылка что-то тихонько говорила, слегка склонив голову на бок и дотрагиваясь копытом до вплетенного в ее гриву странного веретенообразного предмета, испускающего слабое синее свечение. Слабые отголоски фраз наподобие: «Да, мы уже вызвали техников… Нет, все в порядке, просто повысили мощность «Умиротворителя»» донеслись и до меня. Присмотревшись, я обратил внимание на блестящую серебристую эмблему у нее на груди – стилизованную голову какого-то странного существа с рубинами вместо глаз, обрамленную парой острых крыльев.
Закончив разговор с невидимым собеседником, пони вновь обратила все свое внимание на ожидающего посетителя.
Кстати, о посетителях. Как и в любом уважающем себя госучреждении, здесь имелась очередь, пусть и не такая длинная, как в Комитете в лучшие его деньки. Именно в ней я, собственно, занимал место, а прямо передо мной стоял пожилой седовласый жеребец в потертом пиджаке и смотрел на меня таким красноречивым взглядом, каким одаривают любимую кошку, разбившую дорогущую вазу. Мол, это же животное, оно не понимает, что делает.
− Что такого вы нашли в этом светильнике, юноша? – подозрительно прищурившись, поинтересовался он.
Упс… Как выяснилось, все это время параллельно с разглядыванием антуража я натуральным образом пялился на стоявшую неподалеку лампу, чье теплое, убаюкивающее сияние… Так, похоже мой пресловутый свет в конце тоннеля, которым я не так давно любовался, нашелся. Признаться, я думал, что в тот же миг сгорю со стыда прямо на месте, но реальность внесла свои коррективы.
После фиаско с этим дискордовым светильником я должен, просто обязан был чувствовать неловкость, обиду, злость, на худой конец! Однако сознание по какой-то причине придерживалось совершенно иного мнения: отрешенно отмечая, как я продолжаю выставлять себя идиотом, оно и не думало предпринимать попыток спасти положение и подкинуть полезных идей.
− О, еще один блаженный, − махнув копытом, отвернулся от меня жеребец, устав, очевидно, ждать осмысленного ответа. – Эх, что за молодежь пошла! В мое время о Департаменте все знали, и нужды не было в этих фокусах…
Не то чтобы я сильно сожалел по поводу потери новоиспеченного собеседника, но его раздраженное бормотание вкупе со словами о «поведенческом блокираторе» и «Умиротворителе» натолкнули меня на более-менее правдоподобную версию происходящего. По всей видимости, я действительно находился в офисе какой-то организации, и именно она установила здесь странные чары, затуманивающие рассудок. Зачем это нужно и почему на старика заклинание не действовало, я еще не разобрался, но прогресс определенно радовал. Дальше – больше: мозг, словно подстегнутый догадкой, встрепенулся и немного ослабил сдерживающие его магические оковы.
Оглядев остальных присутствовавших в приемной пони, я кристально ясно осознал, что почти все они, так или иначе, находились под действием здешней магии: выражения благодатной растерянности и глуповатые улыбки просто не оставляли простора для иного толкования. Теплилась искренняя надежда, что после небольшого «прозрения» я не выгляжу так же, но проверить это пока не удавалось. Впрочем, возможность оценить свой внешний вид представилась буквально через минуту. Когда очередь снова продвинулась вперед, я оказался как раз напротив единственного декоративного предмета интерьера – стоявшего у стены большого стеклянного прямоугольника, по которому медленно стекали струи воды, и смог разглядеть в нем свое отражение.
Что ж, смерть нисколько не изменила меня внешне, хоть я и не отказался бы от пары-тройки поправок. Например, я всю жизнь считал, что шерсть насыщенного небесно-голубого цвета и чуть более светлая грива с бледно-красной полосой куда больше подошла бы кобылке, чем жеребцу. Судя по многочисленным издевкам, которым я подвергался в детстве со стороны сверстников, они были со мной полностью солидарны.
К моему огромному разочарованию, неизменной осталась и кьюти-марка с несколькими исписанными мелким почерком листами бумаги – наглядное свидетельство того, что у судьбы откровенно посредственное чувство юмора. Только во времена наивной молодости я недальновидно считал талант к работе с официальными документами манной небесной, мечтая о том, сколько пользы смогу принести обычным пони, помогая им разбираться в бюрократических хитросплетениях. Глупый был… В общем, кто бы не занимался раздачей меток, в моем случае он серьезно просчитался.
Что оказалось для меня в новинку, так это неизвестно откуда взявшаяся небольшая сумочка, висевшая на груди, поддерживая коротким ремешком. Отметив наличие подобного аксессуара у всех, кому в этот день не посчастливилось отойти в мир иной, и здраво рассудив, что просто так их раздавать бы не стали, я открыл сумку, доставая из нее маленькую книжицу в мягкой обложке. В принципе, она здорово смахивала на рекламные проспекты, что активно раздавали на площадях Кантерлота, если не принимать во внимание мрачноватую раскраску, наличие уже знакомой мне серебристой эмблемы и совершенно неподходящий заголовок. Будущим рекламщикам на заметку: «Итак, вы умерли…» − не та фраза, с которой начинается успешная рекламная кампания! Совсем не та…
Прочтение нескольких первых страниц благополучно подтвердило мои догадки. Я действительно попал в Тартар и одновременно – под юрисдикцию потусторонней организации, именовавшейся Департаментом Контроля Грани. Как следовало из написанного, дальше меня ждала собственно регистрация и прохождение какого-то распределения, призванного, я цитирую, «оценить мирскую жизнь пони и определить воздаяние по заслугам его». Да, над слогом авторам нужно очень серьезно поработать….
Очередь моя довольно быстро приближалась, и оставшуюся часть брошюры я решил просмотреть, не особо всматриваясь, тем более, в самом ее начале утверждалось, будто она призвана дать умершим лишь базовые знания о Тартаре, а детали обязательно донесут работники Департамента. Однако увиденное буквально через пару-тройку пролистанных страниц заставило меня вздрогнуть от испуга, а кровь – застыть в жилах. Метафорически, конечно, ибо в наличии у меня крови я серьезно сомневался…
Все изображения в книжке были стилизованными и не могли в полной мере отразить детали, но имевшихся хватало, чтобы произвести неизгладимое впечатление. С разворота на меня смотрел невероятный монстр, жуткая, гротескная пародия на пони, укутанная в беспросветно-черную накидку с полами, извивающимися тонкими струйками дыма. Части тела создания, не скрытые темным полотном, матово поблескивали серыми пластинами внушительной брони; на его груди красовалась, сверкая кроваво-красными рубинами, пресловутая эмблема с распахнутыми металлическими крыльями. Из провала капюшона злобно скалился белоснежный … череп пони, «украшенный» сверху полоской коротких шипов. Довершала картину изгибающаяся металлическая спираль, сплетенная в хвосте существа и удерживающая на весу устрашающее изогнутое лезвие внушительной косы.
Насилу оторвав взгляд от картинки и прочитав сопровождающий текст, я с удивлением узнал, что это не дежурная страшилка, которой пугают жеребят, а вполне себе реальный представитель Департамента, чья задача – следить за правильным исполнением каких-то законов потустороннего мира. Что ж, сдается мне, с уровнем преступности здесь все более чем нормально. Уверен: покажи такого стража порядка кому-нибудь из шустрых дельцов, мухлюющих с документами по застройке, и он навсегда думать забудет о махинациях. Если копыта от страха не отбросит, конечно…
Увлекшись рассматриванием свежего материала для ночных кошмаров, я как-то пропустил момент, когда в стене неподалеку от меня открылась совершенно незаметная невооруженным взглядом дверь, и хмурого вида пегас темно-бордового окраса, бегло осмотрев присутствующих, целеустремленно направился ко мне. Опомнился я лишь после того, как он, сверившись с какими-то бумагами, произнес:
− Мистер Свитуотэр?
− Эм, да… − опасливо отозвался я, гадая, что такого успел натворить за время своего пребывания здесь. А в голову тем временем непроизвольно лезли образы вооруженного хвостовой косой монстра. – В чем дело?
Вместо ответа сотрудник Департамента вдруг улыбнулся.
− Я смотрю, вы уже прошли первую фазу воздействия «Умиротворителя», − довольно сказал он. – Очень хорошо. Вы не представляете, насколько приятнее общаться с теми, кто в полной мере контролирует свои действия.
Улыбка жеребца была на удивление заразительной, а тон – мирным, и я уже начал было думать, что все обошлось, и речь идет о неких бюрократических проволочках, но…
− Пожалуйста, пройдите со мной, − попросил пегас. − Не волнуйтесь, это не займет много времени. Обычная проверка.
Обычная проверка… Да, именно так мой начальник говорил, намереваясь обрушиться на какого-нибудь бедолагу с массированным аудитом.

---

Следуя за своим проводником, я не уставал поражаться тому, как он умудряется ориентироваться в здешних однотипных, похожих, словно близнецы, коридорах. Серьезно, посреди этого бежевого антуража, настенных – хоть какое-то разнообразие! – светильников и попадающихся изредка дверей глазу было совершенно не за что зацепиться. Несмотря на мизерное пройденное расстояние, я был на сто процентов уверен – самостоятельно мне дорогу назад ни за что не найти. Кроме того, с того самого момента, когда мы покинули приемную, меня не оставляло неприятное чувство, что я нахожусь под постоянным наблюдением. Казалось, будто чей-то пристальный взгляд повсюду следует за мной, контролируя каждое движение; это жутко нервировало и заставляло то и дело оглядываться.

Вскоре пегас остановился, приложил копыто к едва заметной выемке в стене, и перед нами с тихим шелестом открылась очередная дверь. Сначала я не увидел за ней ничего, кроме беспросветного мрака, но стоило моему сопровождающему сделать шаг за порог, как у его ног вспыхнула ярко-белым пара магических искр. По полу и потолку побежали светящиеся линии, заливая помещение ровным, мягким светом.

Прямоугольная в плане комната оказалась небольшой: я бы с легкостью мог пересечь ее за десяток-полтора шагов. Ее стены, пол и потолок были облицованы совершенно незнакомым мне серым матовым материалом, не дававшим ни единого блика; таким же покрытием могли похвастаться и расположенные по углам колонны, щедро усыпанные какими-то непонятными рунными письменами. Дорожки из таких же символов тянулись от колонн в центр комнаты, сливаясь в пестрый водоворот в начерченном на полу круге. Четыре шестиугольных каменных столба по периметру этого круга были увенчаны каменными же шарами, между которыми то и дело проскакивали зеленоватые разряды магической энергии.

Впрочем, для меня главной характеристикой неизвестного устройства стало подспудное нежелание подвергаться его действию. Конструкция не внушала никакого доверия, но и способов избежать процедуры я пока не видел: оказывать сопротивление или спорить казалось слегка неразумным, особенно с учетом местной охраны, сталкиваться с которой совершенно не хотелось. Правда, была у меня одна идейка…

Знаете, среди граждан Эквестрии бытует мнение, что чиновники абсолютно лишены чувства юмора, но это не совсем соответствует действительности. Чувство юмора у нашей братии имеется, но весьма… специфическое, и моему собеседнику предстояло испытать его на себе.

− Прошу прощения, − обратился я к сотруднику Департамента самым медовым голосом, на который был способен. – Правильно ли я понимаю, что вся эта ситуация отличается от стандартных процедур регистрации прибывших пони?

− Ну… Вообще да, отличается, − несколько неуверенно ответил пегас, явно не ожидав подобного вопроса. – Правда, такое случается не так уж редко…

− Отлично, − продолжил я, прерывая его объяснения. – В таком случае, могу я узнать, кем санкционирована подобная проверка? А еще лучше – увидеть разрешительные документы?

О, как же я сожалел в тот момент, что не захватил с собой фотоаппарат! Жеребец имел совершенно неописуемый вид; так могла выглядеть кошка, которой пойманная мышь заявила: «Так, постойте, уважаемая киса. Будьте любезны продемонстрировать охотничью лицензию, да чтобы без мухлежа со сроками действия, а то ведь я и в профсоюз пожаловаться могу». Впрочем, стоит отдать ему должное: он смог-таки взять себя в копыта и ответить.

− Данная процедура прописана в Инструкциях по Деятельности, утвержденных Главой Департамента и завизированных Советом Старейшин Тартара, − протараторил он, ожидая, что таким образом отобьет у меня желание выяснять подробности. Наивный…

− Замечательно! – совершенно искренне обрадовался я. – Значит, вы не будете возражать, если я ознакомлюсь с соответствующими статьями Инструкций? Не обязательно с оригиналами, достаточно будет и заверенных копий.

Сотрудник Департамента вновь взял паузу, дабы переварить мою просьбу, но на сей раз раздумывал он куда меньше.

− Прошу меня извинить, − сказал он, направляясь в сторону двери. – Я должен проконсультироваться с начальством. Это не займет много времени.

Дверь снова прошелестела, закрываясь, и я остался один.

Серьезно, постановка службы здесь начинала меня несколько напрягать. Вы подумайте: оставить меня вот так, наедине с какими-то несомненно важными приборами, без присмотра. А если мне взбредет в голову что-нибудь тут сломать или попытаться сбежать? Об этом никто не подумал?

Оказалось, еще как подумали…

Стоило мне сделать всего один шаг к столбам, как в помещении похолодало, причем настолько резко, что уже следующий мой выдох повис в воздухе облачком пара. Тени, отбрасываемые предметами, всего мгновение назад едва заметные в свете лучей магии, внезапно удлинились, наливаясь чернильной темнотой, заклубились, собираясь у входной двери. А затем… в образовавшемся мраке послышался размеренный цокот копыт, сопровождаемый громким металлическим лязгом.

Вопреки стереотипу об ограниченности чиновников, я довольно много читал. Проблема заключалась в том, что я не особо утруждал себя выбором действительно качественных произведений, и потому в моей коллекции насчитывалось приличное число откровенно посредственных приключенческих книг. Знаете, таких, где герои, попав в похожую ситуацию где-нибудь в древних руинах, темной ночью, принимают «гениальные» решения, например: идут в одиночку проверять, что такое шуршит в темноте, начинают трогать что попало в заросших пылью гробницах или – лидер моего персонального хит-парада! – принимают решение разделиться. Естественно, подобные действия оканчивались для персонажей весьма и весьма плачевно, и я отнюдь не собирался повторять их ошибки. Медленно и спокойно я отошел в дальний от дверей и окутывавшего их мрака угол комнаты и оставался там, внимательно наблюдая за странным явлением, до тех пор, пока в отдалении не послышались шаги возвращавшегося пегаса. Стоит ли говорить, что живая тьма и могильный холод исчезли в тот самый миг, когда он вошел?

− Руководство дало согласие на вашу просьбу, мистер Свитуотэр, − сказал сотрудник Департамента, протягивая мне папку с официально выглядевшими бумагами. – Ознакомьтесь.

Подивившись сговорчивости местных чиновников, я принял документы и, едва взглянув на них, обнаружил в моем плане пару существенных изъянов. Во-первых, я понятия не имел, кто здесь имеет право заверять подобные документы, и красовавшиеся под простыней текста подписи не говорили мне абсолютно ничего. Во-вторых, наивное желание проверить, правомерно ли применение ко мне особых процедур, подобно неудачливому судну, со всего маху напоролось на скалы полного непонимания используемой терминологии. Впрочем, сам факт наличия вполне пристойно смотрящихся документов уже радовал: вряд ли в Тартаре стали бы затевать сложную аферу с подделками ради какого-то там рядового посетителя.

− Что ж, все в порядке, − преувеличенно бодро заявил я, возвращая папку и делая вид, что все шло в точности как задумано. – Приступим.

Повинуясь приглашающему жесту жеребца, я встал в самый центр знаковой системы. Пегас прикоснулся копытом к незаметной панели в стене, и в воздухе перед ним возник набор слегка мерцающих символов, наверняка управляющих. Послышалось мерное гудение, руны на полу и колоннах загорелись бледно-зеленым светом, активно шипя, заметались между каменными шарами искрящиеся разряды, а затем центр комнаты с тихим треском накрыло полотно волшебной энергии. Подойдя к сияющему куполу, сотрудник Департамента достал небольшой черный обруч, на котором также виднелась тонкая перевязь каких-то знаков, и просто толкнул его внутрь. Восходящий магический поток подхватил предмет и бережно опустил его мне на голову.

Процедура, вопреки опасениям, не вызвала практически никаких ощущений, за исключением приятного холодка и легкого покалывания в конечностях. На несколько секунд у меня перед глазами промелькнули кадры из недавнего сна, но не успел я поразмыслить над этим, как оказалось, что все закончилось. Со спокойным, будто облегченным выдохом система медленно затухала.

− Вот и все, − произнес пегас, принимая назад обруч. – Благодарю за сотрудничество. Будьте добры, подождите еще немного, пока я отнесу результаты начальству.

На сей раз я благоразумно не стал приближаться к оборудованию, да и ждать пришлось совсем недолго: уже через пару минут мой сопровождающий вернулся, сообщив, что проверка прошла успешно, а Департамент приносит мне извинения за беспокойство.

− Мне, наверное, стоит вернуться в общую очередь? – предположил я, но мою догадку быстро опровергли.

− Это не понадобится, − раздался со стороны дверей незнакомый голос.

Повернувшись, я встретился взглядом с входящей в помещение земной пони. Высокая, стройная кобылка с шерсткой цвета молочного шоколада была облачена в черный пиджак строгого покроя; на отвороте белоснежной блузки, рядом с узлом аккуратного бордового галстука поблескивала глазками-рубинами вездесущая металлическая эмблема. Заправив за ухо прядь, выбившуюся из красиво уложенной, иссиня-черной гривы, и изящным движением поправив элегантные прямоугольные очки, она слегка улыбнулась.

− Меня зовут Мист, мистер Свитуотэр, − произнесла она. – Я из управления кадров ДКГ. Нам с вами нужно поговорить.

---

− Итак, − обратилась ко мне Мист, когда мы устроились за столом в просторном кабинете, куда меня вновь отвели, и куда я снова не запомнил дорогу, − перед тем, как мы начнем, возможно, вы хотели бы что-нибудь спросить? Я постараюсь удовлетворить ваше любопытство.

− Зачем вам эта давящая на мозги штуковина? «Умиротворитель», кажется… – почти не задумываясь, озвучил я вопрос, мучивший меня с самой приемной. – Не очень-то приятно чувствовать себя овощем, знаете ли!

Кобылка слегка усмехнулась.

− Прекрасно понимаю ваше недовольство, но и вы поймите наши мотивы, − принялась объяснять она. – Не каждый попадающий в Тартар воспринимает свою смерть спокойно. Наша главная задача – обеспечивать эффективное и безопасное распределение душ, а беспорядки на приемных шлюзах отнюдь не способствуют ее успешному выполнению. «Умиротворитель» же дает пони время все обдумать, прочесть брошюру о Департаменте, рассмотреть ситуацию с более рациональной точки зрения… Как только вновь прибывший полностью осознает и принимает факт своего перехода в загробный мир, «Умротворитель» прекращает воздействовать на него.

Что ж, это прекрасно объясняло как мое «прозрение» после догадки о наличии и предназначении системы подавления, так и поведение пытавшегося пообщаться со мной жеребца, который наверняка успел раньше принять свою участь. Со скрипом, но я все же признал такой подход оправданным.

− Хорошо. Тогда еще один вопрос, если позволите, − дождавшись утвердительного кивка Мист, я продолжил: − Нельзя ли поподробнее насчет этого самого распределения? В брошюре про него написано, но язык.. эм… слегка витиеват, и я не совсем понял, что именно меня ждет.

Как ни странно, своим заявлением мне удалось кадровика удивить. Взяв книжку и безошибочно раскрыв ее на нужной странице, кобылка мельком проглядела текст, и глаза ее опасно сощурились.

− Информационный отдел, Цербер их всех задери!.. Работнички!.. – не хуже ядовитой змеи прошипела она, заставив меня вздрогнуть от неожиданности, но уже в следующее мгновение глубоко вдохнула, поправляя галстук и успокаиваясь. – Прошу прощения, мистер Свитуотэр. Видите ли, Департамент не так давно пережил смену руководства и сейчас находится… скажем так, в стадии реформирования и некоторой реорганизации структурных подразделений. Естественно, в подобных условиях легко можно упустить некоторые детали. Ознакомительная брошюра была разработана давно и во многом устарела, но заменить ее еще не успели.

− Так что насчет распределения? – вновь спросил я.

− Ах да. По прибытии в Тартар и после регистрации каждая душа проходит независимую и беспристрастную оценку ее поступков в мире живых. Если при жизни вновь прибывший следовал принципам Гармонии, то он направляется в нулевой сектор. – Заметив мое недоумение, Мист спохватилась и пояснила: − Элизиум. Царство вечной весны и умиротворения. Прекрасное место, скажу я вам! А какие там музыкальные вечера!

− А если… не следовал? – с некоторой опаской поинтересовался я.

− В таком случае, − кобылка тихонько вздохнула, − его ждет наказание. В зависимости от тяжести проступков, такая душа отправляется в один из секторов Тартара, чтобы послужить на благо Департамента и всех попадающих в загробный мир. Рассматривайте это как … своего рода исправительные работы.

− Звучит не так уж страшно… − пробормотал я себе под нос, но Мист услышала и не замедлила парировать:

− Смею предположить, что распределенные в Девятый Сектор пони с вами не согласятся.

В тот же миг, словно в подтверждение ее слов, откуда-то из глубины комплекса донесся, упорно пробиваясь сквозь стены, жуткий вибрирующий рев. Напоминающий невообразимую смесь из звуков чудовищного контрабаса и рокота этих новомодных машин для уборки урожая, которые так упорно продвигались в Эквестрии ушлыми торговцами, он заставил меня испуганно вздрогнуть и нервно завертеть головой, а мою собеседницу – всего лишь возвести глаза к потолку с видом, выражающим запредельную усталость от рутины. Эффектно и театрально получилось, ничего не скажешь. Не будь я под таким впечатлением, непременно подумал бы, что этот момент заранее спланирован.

− Те, чьи проступки не столь серьезны, также помогают организации, иногда даже не в Секторах, а в главном штабе, − как ни в чем не бывало, продолжила Мист. – Но, как вы понимаете, на подобных кадрах далеко не уедешь, и Департаменту время от времени приходится вербовать обычных пони. И вот тут мы переходим непосредственно к основному предмету нашего разговора…

С этими словами кобылка положила на стол средней толщины синюю папку, заполненную какими-то бумагами, и раскрыла ее.

− Мы бы хотели предложить вам работу.

− Вот так просто? – Сказать, что я удивился, значило допустить серьезнейшее преуменьшение. – Безо всякой проверки? А вдруг я, скажем… безумный злодей с замашками на мировое господство?

Слишком поздно до меня дошло, что говорить о себе подобное в присутствии возможного работодателя как минимум неразумно, но к счастью, Мист отнеслась к моим словам с долей юмора.

− Без обид, но до лавров Найтмэр Мун или Дискорда вам очень и очень далеко, − изобразив голосом искреннее сожаление, сказала она. – Поверьте, мы прекрасно знаем, что вы не злодей. Кроме того, мы осведомлены о вашем особом таланте и предыдущем месте работы. Комитет Градостроительной политики, не так ли?

Тут прямо-таки напрашивалась парочка нелицеприятных вопросов о здешнем отношении к неприкосновенности частной жизни и собираемой о мире живых информации, но мое внимание привлекло кое-что другое.

− Стоп, стоп… Кажется, я начинаю понимать, к чему все идет. Вы намереваетесь предложить мне работу аналитика или кого-то вроде?

− Вообще-то, да, − нисколько не впечатленная прозорливостью кандидата, кивнула Мист. – Нашему аналитическому отделу не помешала бы помощь…

− Извините, леди, но – нет, − чуть более резко, чем планировалось, отрезал я. – Если уж вы в курсе моей профессии, то должны также знать, насколько меня достало на протяжении последних нескольких лет разбирать бумажки! Это − сущая пытка!

− О, случись вам побывать в зоне сдерживания объектов класса «Венец», вас ожидал бы большой сюрприз! − с несколько неуместной мечтательностью произнесла кобылка, и пока я гадал, о чем, собственно, шла речь, отложила в сторону одну из стопок листов. – Но я отвлеклась. Что ж, подобного ответа следовало ожидать, поэтому у нас есть еще пара предложений. К примеру, вы могли бы присоединиться к информационному отделу, с хм… творчеством которого у вас сегодня уже был шанс ознакомиться. У него имеется два основных направления работы: первое – сбор и хранение всех накопленных Департаментом знаний о Тартаре и существах, его населяющих, второе – формирование заданного отношения к службе в мире живых путем внедрения фольклорных элементов. Большая часть мифов, сказок, страшных историй, рассказываемых у костров – работа наших специалистов. В свете проходящих реформ им точно не помешали бы лишние копыта.

Я призадумался. Первое направление сильно отдавало работой библиотекаря и не внушало энтузиазма совершенно. Что касается второго… Скажем так, в рассказывании красивых историй я никогда не был силен. Помнится, когда сестренка просила рассказать племяннику на ночь сказку, я ни разу не зашел дальше примитивной фабулы в духе: «На Кантерлот напали полчища злых-презлых чейнджлингов, но прилетела принцесса Селестия и отправила их к Дискорду на рога».

А уже после, с большим запозданием пришло понимание того, что я действительно на полном серьезе размышляю над предложениями Департамента, и это привело меня в состояние некоторого смятения. Еще бы! Только что избавившись от нелюбимой работы, я по каким-то непонятным пока причинам решил обзавестись новой…

По-своему истолковав мое молчание и напряженный внешний вид, Мист отложила в сторону вторую стопку бумаги. Теперь в папке перед ней оставалось всего лишь несколько листов, но на них красовалась большая, яркая печать в виде вездесущей крылатой эмблемы.

− Напоследок – самое интересное, − доверительно сообщила она. – Отдел расследований, о котором сейчас пойдет речь, был организован совсем недавно и во многом под давлением обстоятельств. Направление его деятельности для нас не столько в новинку, сколько… отличается по форме. Естественно, нам очень нужны новые кадры.

Что ж, она знала, как меня заинтриговать. На фоне предыдущих вакансий, отдающих тяжелым смрадом статистических исследований и анализа данных, новое предложение оказалось просто глотком свежего воздуха.

− И чем же конкретно там занимаются? – как можно небрежнее спросил я, стараясь скрыть интерес в голосе.

Мист улыбнулась с едва заметной ноткой снисходительности, как преподаватель, от которого нерадивый студент отчаянно пытается скрыть шпаргалку, и я тут же понял, что мои навыки актерской игры оставляют желать много лучшего.

− Ну, если не углубляться в детали, к которым у вас пока нет допуска… Как вы уже знаете из брошюры, главным законом загробного мира является «Акт о продолжительности жизни и допустимых способах ее продления» или Вита-Акт. Пони, нарушающие его, попадают под юрисдикцию оперативного отдела Департамента и, если их вина доказывается, принудительно переправляются в Тартар. Проблема в том, что иногда встречаются сложные случаи, когда не сразу удается определить виновность подследственного. Именно для решения таких задач и был создан отдел расследований. Его главная задача – не допустить ошибок в определении нарушителей Акта.

− Погодите-ка, − удивленно моргнул я. – Вы хотите сказать, что были случаи ошибочной отправки пони в Тартар?

− Такого еще не бывало, − с несколько излишней, как мне показалось, поспешностью ответила Мист. – Но не так давно… мы оказались очень к этому близки. И не хотим повторения.

Честно говоря, я не смог сразу решить, какое чувство захватило меня сильнее после этих слов: страх или облегчение. С одной стороны, было не особо приятно узнать, что те, кто способен отправить тебя в подземный мир, могут совершать ошибки. С другой же… Безгрешных бюрократических аппаратов не бывает – это непоколебимое правило никогда меня не подводило, и перспектива столкнуться с исключением из него заставляла нервничать. Знаете, вроде как встреча с облаченной во фрак гидрой, приглашающей на чашечку изысканного чая, − непонятно и внушает определенные опасения.

− А как вообще вы… стимулируете своих сотрудников? – Решив сменить тему, я удачно вспомнил про вопрос, который должен был заинтересовать меня с самого начала. – Честно говоря, не могу представить, что здесь работают за зарплату.

− Верно подмечено, − согласно кивнула кобылка. – Деньги для здешних обитателей, как вы понимаете, ничего не значат, но есть и другие способы мотивировать их. К примеру, тем, кто по результатам распределения должен был отправиться в Сектора на исправительные работы, мы платим самой ценной для них валютой – искуплением. Их работа в интересах Департамента со временем перевешивает их проступки и через некоторое время они становятся чисты перед законом.

− Что касается остальных… Их помощь организации правильнее всего будет описать как добровольную, − несомненно, мой вид отражал чрезвычайный скептицизм, и Мист поспешила пояснить: − Поймите, Элизиум − действительно прекрасное место, где души предоставлены самим себе и вольны делать, что угодно. Но вы удивитесь, скольким из них такая жизнь быстро наскучивает. Множеству пони необходимо чувствовать, что они привносят какой-то вклад в общее дело

Уж мне ли этого не знать!

− Каковы базовые условия контракта? – продолжил я расспросы.

− Каждого претендента ждет трехмесячный испытательный срок, − с готовностью ответила Мист. − В случае его успешного прохождения с сотрудником заключается контракт на год с возможностью продления. Должна сразу предупредить, что досрочное расторжение контракта по инициативе сотрудника или вследствие ненадлежащего исполнения им должностных обязанностей влечет за собой пени в виде определенного срока работы в Секторах.

− А что насчет отпусков и вообще… досуга? – уточнил я. – Или в Тартаре такие вещи не предусмотрены?

− Ну что вы! Сотрудникам Департамента предоставляются выходные и отпуска с пребыванием в Элизиуме. Очень приятное времяпрепровождение, скажу я вам… − с нотками мечтательности произнесла Мист и, посерьезнев, посмотрела на меня. − Мистер Свитуотэр… Исходя из сути ваших вопросов, могу ли я предположить, что вы заинтересованы в предложении Департамента?

Да, именно так, вопреки всякому здравому смыслу. А ведь у меня было множество причин спокойно проигнорировать потенциального работодателя. Я только что расстался с рабочим местом, на протяжении нескольких лет вытягивавшим из меня все соки. Я был практически уверен в том, что чист перед законами Тартара, − или, по крайней мере, в том, что мне можно инкриминировать очень немногое. Наконец, небольшой отдых наверняка пошел бы мне на пользу. Вот только все эти несомненно разумные доводы меркли перед убежденностью внутреннего голоса, упрямо твердившего: «Ты же хотел что-то изменить. Хотел получить возможность повлиять на что-то, принести реальную пользу. Вот он – твой шанс. Воспользуйся им!»

− Заинтересован, − сказал я вслух. – Но сначала скажите, почему для этой работы выбрали меня? Я могу понять про место аналитика или сочинителя баек, но расследования…

− Поверьте, на то есть причины, − ответила Мист. – Я ведь уже говорила, в каких условиях создавался ваш новый отдел. Так уж вышло, что основной его костяк составили пони с.. весьма специфичным чувством справедливости. Иначе говоря, дайте им шанс – и они начнут пытаться оправдать Древних Демонов. Нам был нужен кто-то, способный несколько … придержать их энтузиазм. У вас подходящий для такой работы тип мышления. Вы – циник, и, как нам кажется, сможете стать достойным противовесом.

Что ж, по крайней мере, она ответила честно, хотя было даже обидно, что Департамент знает обо мне чуть ли ни больше, чем я сам. Да и фраза про демонов несколько… настораживала.

− Вы же понимаете, что окончательный ответ вы получите не раньше, чем я тщательно изучу контракт? – съехидничал я. − Благо, мне уже известно, кто у вас заверяет официальные документы.

− Не сомневалась, что вы ответите именно так, − улыбнувшись, произнесла Мист, поднимаясь из-за стола. – Я скоро вернусь с бумагами.

− Надеюсь, кровью ничего подписывать не придется? – бросил я ей вслед, ухмыльнувшись.

− Вообще-то кровью заверяется только форма тридцать пять для прикомандированных сотрудников, − не моргнув и глазом, ответила кобылка, исчезая за дверью, − так что вам это не грозит.

Хоть убейте, я так и не понял, шутила ли она…