Бюрократ
Корпоративный дух
Отдел расследований находится в оперативном подчинении у начальника оперативного отдела … Вопросы финансирования отдела и его кадровой политики находятся в ведении начальника Департамента…
Выдержка из приказа Департамента «О создании Отдела расследований деятельности контролируемых субъектов».
Итак, я стал сотрудником Департамента! Правда, сдается мне, Мист успела как минимум немного задуматься над правильностью такого решения начальства…
Стоило кобылке принести контракт – толстенную кипу бумаг с кучей официальных печатей – как я набросился на него, словно оголодавший параспрайт на плоды труда какого-нибудь невезучего садовника. Я по несколько раз вчитывался в строчки, стараясь обнаружить спорные моменты или внутренние несоответствия. Чуть ли не с лупой исследовал текст в поисках пресловутого мелкого шрифта. Просматривал листы на просвет – не подделка ли? – хотя понятия не имел, как отличить подлинник. И одновременно засыпал кадровика кучей уточняющих вопросов, особенно напирая на упомянутых в предыдущем разговоре демонов.
К чести Мист, она терпеливо и подробно отвечала, и не выглядела при этом готовой прибить меня на месте. Выяснилось, что от более-менее близкого общения с демонами в Тартаре не застрахован вообще никто, и интересоваться следовало не тем, состоится ли встреча с ними, а тем, как скоро. Впрочем, то же самое в более формальном виде было прописано и в документах, так что тут Департамент оказался честен. Кроме того, в проекте должностного регламента отдела расследований говорилось, что его сотрудники отправляются на задания исключительно под прикрытием оперативников, которые, кстати, в ДКГ назывались Жнецами. Не особо оригинальное название, но суть оно отражало.
А вообще, местный контракт произвел на меня благоприятное впечатление. Составлен он был грамотно, четко, не в пример тем опусам, что порой порождала наша собственная бюрократическая машина, а предусмотрительность его авторов порой и вовсе поражала: так, например, отдельным пунктом была упомянута страховка для сотрудников – в форме более щадящего отношения следователей Департамента к получателю страховой выплаты при Распределении. Иначе говоря, если тот, кого сотрудник указал в соответствующих документах, не был замешан в попытках… скажем, обретения мирового господства, ему могли списать некоторые грешки и направить в Элизиум поскорее. В общем, я, недолго думая, решил внести в этот пункт сестренку.
Когда с формальностями было покончено, Мист дружелюбно, но в некоторой опаской – представив, видимо, что будет, если я возьмусь-таки кого-нибудь защищать – улыбнулась.
− Добро пожаловать в Департамент, мистер Свитуотэр, − сказала она, подвигая ко мне небольшой серый сверток. – Время примерить вашу новую униформу.
Да уж, перед дизайнерами явно не ставилась задача взять первый приз за оригинальность: внутри пакета, помимо моего персонального значка ДКГ, обнаружилась лишь выглядящая совершенно обыденно черная жилетка с парой карманов по бокам. Жетон преподнес чуть больше сюрпризов. Стоило мне прикрепить его к униформе на уровне груди, как глазки-рубины ярко сверкнули, будто приветствуя нового хозяина, а металлический корпус озарила золотистая вспышка, перекидываясь на меня и разливаясь по телу приятным покалыванием.
− О многочисленных возможностях жетона вам еще расскажут, и весьма подробно, − пообещала Мист, − а пока необходимо уладить кое-какие формальности и побеседовать с начальником оперативного отдела. Он уже оповещен и ждет вас. Удачи, мистер Свитуотэр!
В сопровождающие мне достался тот самый жеребец, что не так давно проводил проверку, и я уж было настроился на очередную скучную прогулку по опостылевшим коридорам, но на сей раз маршрут оказался куда живописнее. Для начала, мы прокатились на лифте, на голову превосходившем все, виденное мной в Эквестрии. Я был на сто процентов уверен − ни один гидравлический подъемник в мэйнхэттенских зданиях не смог бы двигаться так же плавно и бесшумно, и это при том, что внешне кабина напоминала огромную каменную коробку! Серьезно, неведомый механизм работал настолько плавно, что определить, спускаемся мы или поднимаемся, удалось только по небольшому толчку в самом конце.
Скрывавшийся за разъехавшимися дверями холл, может, и не блистал особыми красотами, но излучал некое мрачноватое величие. Облицованные серо-зеленым мрамором, слегка наклонные стены словно делали посетителям одолжение, не смыкаясь и не расплющивая их в лепешку, безучастно нависал над ними арочный потолок, пронизанный сияющими артериями системы освещения. Довершал картину безразличный, кажущийся даже несколько презрительным взгляд пары дюжин статуй по обеим сторонам коридора.
Справа от меня, очевидно, располагались представители правопорядка. Сперва я поравнялся со своим старым знакомым – пони, облаченным в костюм Смерти. Пластинчатая броня, черная накидка, изогнутое хвостовое лезвие – все выглядело настолько похоже на картинку из брошюры, что уже не слишком-то впечатляло, а вот следующему изваянию, изображающему крупного минотавра, удалось меня поразить. Он был облачен в тяжелый, прикрывающий торс панцирь, испещренный символами незнакомого мне алфавита; прямоугольный кусок полотна, усиленный, насколько я смог понять, металлическими пластинами свисал с его пояса и опускался до уровня колен; и без того широкие плечи выглядели еще шире из-за массивных наплечников, украшенных искусными изображениями чьих-то оскаленных пастей. Рука сжимала внушительных размеров секиру. Там, где должна была присутствовать голова, красовался сияющий какой-то инфернальной веселостью череп с немаленькими рогами.
После этого появление в ряду статуй грифона меня уже не удивило. Немного уступавший в размерах минотавру, он застыл в атакующем движении, расправив мощные крылья с острыми режущими кромками вместо маховых перьев. Легкая броня, мелкие элементы которой были отчетливо видны даже выбитые в камне, плавно перетекала в какую-то странную гибкую конструкцию на хвосте, ощетинившуюся множеством зубьев, как у цепной пилы.
Осмотрел я и противоположную сторону, где собрались представители противоположного лагеря. Здесь царило полное видовое разнообразие: скалилось нечто, похожее на древесного волка с шестью изгибающимися во все стороны лапами; чуть поодаль застыло на постаменте существо, больше всего напоминавшее беспорядочный клубок острых лезвий; угрожающе приподнялась на длинном хвосте уродливая тварь, напоминавшая большого ската, чья нижняя часть была плотно утыкана тонкими иглами. При виде всех этих «милашек» оставалось только надеяться, что профессионализм оперативников уже позволил засадить этих тварей куда подальше.
В конце коридора располагалась дверь – огромный, кажущийся непоколебимым монстр размером почти во всю стену, на котором красовались изображения круглых печатей, вызвавших у меня совершенно неподходящие ассоциации с лабиринтами, какие рисуют в книжках для маленьких жеребят. А посередине тускло блестел интересный символ – фигура пони-Жнеца, обнимающего хвостовым лезвием какую-то странную круглую штуковину, смахивающую на кухонный таймер. По ее периметру шла надпись, которую я, к сожалению, понять не смог, и, немного помявшись, решил обратиться с вопросом к моему спутнику.
− Здесь говорится: «Ваше бессмертие кончается там, где начинаются жизни других», − ответил пегас и, заметив мой озадаченный вид, улыбнулся: − Чуть позже вы и сами поймете…
И вот теперь я коротал время в просторном кабинете, ожидая хозяина – начальника оперативного отдела Департамента, и размышлял над тем, насколько его рабочее место отличалось от всего виденного мною раньше. Нет, местный горе-архитектор никуда не делся, но на сей раз его приверженность строгим линиям и беспричинная любовь к бежевым оттенкам смотрелись… уместно.
Здесь не было ни следа той бюрократической машины, что знал я – жуткого голодного монстра, долго убеждавшего пони в том, что призван служить им, и теперь почивавшего на лаврах, посмеиваясь и требуя постоянных подношений в виде измотанных нервов, терпения и потерянного времени. В кабинете собирались для того, чтобы решать проблемы, а не создавать их. Такой подход чувствовался повсеместно: в отказе от приемной, где начальство намеренно ограждалось от проблем армией секретарей; в длинном столе для заседаний из черного дерева без ярко выраженного места лидера, чей не всегда разумный, но при этом решающий голос мог легко обесценить плоды упорного труда. Наконец, в отсутствии россыпи официальных бумаг, создающих ощущение постоянной спешки. Здесь действительно могли принимать правильные и своевременные решения.
В остальном кабинет тоже производил благоприятное впечатление. Небольшой книжный шкаф у дальней стены чуть ли не ломился от книг, и я был готов спорить, что среди них не нашлось бы ни одного юридического справочника или земельного реестра. Почему такая уверенность? Не в последнюю очередь потому, что я не припоминал ни одного тома по этой тематике, написанного на древнеэквестрийском, а именно его символы, напоминающие руны, красовались на большинстве корешков. Я легко узнал их, даром что моя учеба закончилась давным-давно. Правда, на узнавании дело и заканчивалось – с переводами у меня отношения всегда были натянутыми.
Интересный факт: в кабинете нашлись два широких окна, закрытых массивными ребристыми ставнями. Что интересного, спросите вы? А разве вам не хотелось бы поглядеть на пейзажи подземного царства хоть одним глазком? То-то же!
Но главной достопримечательностью в кабинете была, безусловно, огромная картина, занявшая почти всю стену так, чтобы все собирающиеся пони могли легко ее видеть. На холсте, сделанном из странного, похожего одновременно на пергамент и маслянистую бумагу материала, красовалась карта Тартара, нарисованная столь искусно, что пейзажи на ней казались по-настоящему живыми. Впрочем, присмотревшись, я понял − дело не только в мастерстве неведомого художника: полотно жило и дышало на самом деле под влиянием неизвестной магии.
Вот в левом верхнем углу гостеприимно распахнулись золотые кованые ворота, за которыми зеленели бескрайние сады, заполненные раскидистыми деревьями и цветами. Вдалеке виднелись блестящие на солнце шпили элегантных белоснежных башен. В теплом весеннем воздухе проносились стайки птиц с ярким оперением. В общем, полная идиллия! Надпись под изображением вновь оказалась на недоступном мне древнеэквестрийском, но присутствовавшая в ней цифра «0» и воспоминания о разговоре с Мист подсказали название этого райского местечка – Элизиум. Нулевой сектор.
Следующий пейзаж больше всего походил на совершенно обычный рисунок. Поглядев на него некоторое время, я уж было подумал, что на него пожалели чар, когда сверкающие в свинцовых облаках яркие оранжевые вспышки показали мою неправоту. Протяженная цепь присыпанных красно-коричневым песком гор и застывшая в центре композиции огромная черная пирамида, по высоте не уступающая остроконечным вершинам, попросту задумывались именно такими – неподвижными и безмолвными… По всему выходило, что первый сектор уж точно не являлся самым веселым местом подземного мира. А нависшая над пирамидой эмблема в виде печати, аналогичной тем, что были изображены на дверях в холле, явственно намекала на мое текущее местоположение и давала понять, что, возможно, я зря надеялся на местные пейзажи.
Плоская запыленная равнина, которую представлял собой сектор под номером два, выглядела ничем не примечательно, если бы не накрывший ее гигантский светящийся купол. Множество магических нитей пересекались в ясном синем небе, образуя подобие сетки из плотно подогнанных друг к другу шестиугольных ячеек; в нескольких узловых точках в землю били толстые столбы сырой волшебной мощи. Внизу же раскинулся протяженный комплекс, насчитывавший множество зданий и непонятных ребристых конструкций. В общем, доведись мне угадывать, я бы предположил наличие в этой части Тартара какого-то энергетического производства.
Третий сектор разительно отличался от предыдущих. В пространстве, ограниченном кистью и фантазией незнакомого художника, бушевало яростное море. Гигантские волны сюрреалистического темно-фиолетового цвета вздымались, подобно горам, и с ревом обрушивались вниз, рассыпаясь не брызгами, но мириадами магических искр. То тут, то там поверхность тяжело пробивали высоченные иссиня-черные колонны непонятного назначения и, поплавками поднявшись, вновь скрывались из виду. В такие моменты прямо с полотна на меня дул холодный колючий ветер.
Парящие в воздухе, увитые лианами горы, небо нескольких кислотных оттенков, явно сошедшая с ума погода − вот лишь малая доля того, что позволяло мне назвать следующий уровень Тартара странным. С неподдельным изумлением разглядывая небольшой, всего с десяток шагов пятачок, на котором спокойно соседствовали пустынная жара, тропический ливень и мощная метель, я раздумывал над тем, каким психом надо быть, дабы придумать подобное. Хотя, сдается мне, собственные критерии нормальности в подземном мире еще придется серьезно подправить.
По сравнению со своим собратом, пятый, «экваториальный» сектор, полностью покрытый непроходимыми зловонными болотами, сильно проигрывал в оригинальности. Впрочем, ближе к границе с предыдущими уровнями зеленоватая топь, укрытая густым тягучим туманом и пронизанная корнями растений, словно мангровыми зарослями, была методично и беспощадно уничтожена. На ее месте осталось плоское поле, то тут, то там усеянное странными столбами, на вершинах которых горели красноватые огоньки, а чуть поодаль, закрывая горизонт, высилась Стена. Именно так, с заглавной буквы – называть громаду из черного камня как-то по-другому язык просто не поворачивался. Собранная из огромных глыб, каждая с небольшой деревенский домик размером, она тянулась, насколько хватало глаз, ощетинившись острыми зубцами. Массивные крепостные башни, испещренные какими-то странными рисунками, отбрасывали непривычно длинные тени… Что ж, гипотезу о безжизненности местных «красот» можно смело отбрасывать: вряд ли такую преграду построили развлечения ради. И действительно, приглядевшись внимательнее, я разглядел стремительное движение чего-то гибкого возле поверхности болот…
Подтверждение мыслям о враждебности дикой фауны Тартара сразу же нашлось в секторе под номером шесть. Поглотивший все изображение лес сначала выглядел мирным, даже несмотря на сильный разброс расцветок листвы, но вскоре я начал замечать все больше откровенно пугающих деталей: огромные, угрожающе покачивающиеся мечевидные листья некоторых кустов, так и норовящие проткнуть любого, кто потревожит их покой; искореженные ветви некоторых деревьев, напоминавшие крючковатые лапы; наконец, мелькающие в тенях силуэты каких-то невиданных монстров, при виде которых я понимал – встретиться с их обладателями мне никогда не захочется. Но и в этом наверняка гиблом месте Департамент не оставлял ничего на самотек: в самой чаще, в центре идеально ровных кругов, свободных от растительности, располагались какие-то приземистые здания, а срезанные, будто идеально заточенным ножом, стволы деревьев на границах этих кругов ясно давали понять, что не стоит подходить ближе.
Часть деревьев на самой окраине леса стояли обугленными, почерневшими, и неудивительно – до них доходило пылающее дыхание следующего уровня. Здесь безраздельно властвовала огненная стихия. Горели земля, скалы, и даже со скрытых тяжелыми облаками небес, окрашенных в кроваво-красный цвет, вместо дождя проливались дымящиеся метеоры. С громкими всплесками они пробивали поверхность раскаленной докрасна магмы, заполнявшей множество вырубленных в камне каналов. Они пронизывали весь сектор, подобно артериям, то и дело превращаясь в полыхающие водопады и выстреливая огненными гейзерами. Даже бумага рядом с изображением обуглилась, пожелтела, словно чувствуя исходящий от изображения жар.
Что именно изображено на следующем рисунке, мне удалось понять не сразу. Лишь спустя полминуты я разобрался, что представляет собой непрерывно движущаяся дымка, размазанная по холсту серой краской. Смерчи. Гигантские, достающие с земли до неба вихри яростно обрушивались на поверхность, поднимая в воздух тучи острых камней, размалывая в пыль скалы, через мгновение собирающиеся вновь под воздействием каких-то невиданных сил. Присмотревшись к одному из смерчей, я испуганно отпрянул, заметив мелькнувшую в его глубине длинную извивающуюся тварь с огромной, похожей на растянутый мешок пастью и четырьмя парами перепончатых крыльев. Повернувшись ко мне грязно-серым боком, монстр исчез, а за ним уже мелькали тени его собратьев…
Наконец, очередь дошла до последнего рисунка. В самом низу карты, вдалеке от остальных я увидел пресловутый Девятый Сектор – самое страшное, судя по всему, место в Тартаре. Там, под пологом нарисованных, но от этого не менее мрачных сумерек над поверхностью бескрайнего замерзшего озера возвышались огромные скалы, искрящиеся от инея. На вершине каждой из них, окутанной обжигающе-холодным туманом, между двух похожих на стилеты остроконечных утесов размещалась круглая площадка. Внутри сияющего синим светом круга в воздухе парили усыпанные шипами кандалы – по счастью, пустые, ибо я свято уверовал, что не хочу видеть здешних заключенных. На первый взгляд, добраться до импровизированных камер не было никакой возможности, но понаблюдав некоторое время, я заметил, как периодически из ледяной бездны вверх взмывали осколки камней и, завертевшись, собирались в длинную лестницу. А где-то в глубине перспективы, в чернильной тени мелькал гигантский силуэт с тремя парами горящих огнем глаз…
Сильное похолодание я заметил лишь тогда, когда перед моими глазами повисло облачко пара от очередного выдоха. Опомнившись, я отдернул свое копыто на полпути к покрывшейся изморозью картине…
− Не стоит подходить так близко, − раздался голос у меня за спиной. – Иногда карта воспроизводит влияние секторов слишком достоверно.
В художественной литературе меня всегда коробили сцены, в которых чем-то увлеченный герой вздрагивает от неожиданного прикосновения или оклика. Я недоумевал: насколько нужно «уйти в себя», чтобы совсем не обратить внимания на появление другого пони, явно не бестелесного. Впрочем, в этот раз мой скепсис оказался повержен. Говоривший проник в комнату, не издав ни звука, не вызвав ни единого движения воздуха, и даже чувство, возникающее, когда в темной комнате кроме вас появляется кто-то еще, молчало. С тем же успехом это мог быть призрак.
Как реальность опровергла все мои домыслы относительно устройства жизни… эм, быта в подземном мире, так она разбила вдребезги соображения о внешности главы здешних оперативников. Я-то наивно представлял его огромным матерым пони с мрачным взглядом, типичным представителем древних северных народов, испещренным шрамами от жестоких схваток. На деле же, единственное, что у моих предположений оказалось общего с действительностью – его принадлежность к виду пони.
Я смотрел на высокого, стройного жеребца, на его ослепительно белую шерсть, на роскошную белоснежную гриву с двумя черными полосами, одна из которых проходила по всей спине до длинного пышного хвоста, и размышлял. Размышлял о том, каким же образом некто, внешне настолько напоминавший холеного представителя знати, ни разу не державшего в копытах ничего тяжелее бокала изысканного вина, смог возглавить оперативный отдел. Представьте, скажем, принца Блюблада, ведущего отряд гвардейцев в бой на дракона, и поймете все глубину этого противоречия. Но в то же время, было в начальнике нечто, не вписывавшееся в образ избалованного сыночка богатых и знаменитых родителей. Крылось ли это в его скупых, но пластичных движениях, во внимательном пристальном взгляде или же в кьюти-марке, изображавшей черную, будто состоявшую из абсолютной пустоты косу, − я не мог понять. И эта неизвестность лишь усиливала чувство дискомфорта.
− Свитуотэр, верно? – обратился ко мне жеребец, присаживаясь за стол и указывая копытом место напротив. – Присаживайся, потолкуем.
Он, видимо, успел заметить мой несколько растерянный вид, и потому спросил:
− Что, Тартар оказался не таким, как ты представлял?
− Эм, вроде того, − дабы скрыть мешанину в своих мыслях, я попытался отшутиться. – Ожидал более… мрачного антуража.
− Ну да, ну да, − мой собеседник понимающе закивал. – Мы часто сталкиваемся с подобными суждениями. Умершие ожидают увидеть кости вместо писчих перьев, чашки в виде черепов… Забудем на время про потакание стереотипам, но ты хоть представляешь, как неудобно из таких пить?
Белоснежный пони усмехнулся, и меня передернуло: почудилось, будто из тени, скрывшей на мгновение его лицо, показалась не усмешка – злобный, полубезумный оскал и не менее страшный взгляд. Стоило моргнуть, как наваждение бесследно пропало, но я на всякий случай немного отодвинулся, а жеребец напротив, то ли не заметив моих манипуляций, то ли талантливо притворившись, продолжил говорить.
− Ладно, давай к делу. Меня зовут Хорфрост, и я возглавляю Оперативный отдел ДКГ, − представился он. – А с недавних пор по глупости наших доморощенных реформаторов, которую они почему-то называют «стратегическим кадровым планированием», у меня в подчинении оказался еще и отдел расследований, куда ты имел честь недавно вступить.
− Буду откровенен: ответственность за еще одно подразделение мне нужна примерно так же, как Церберу – поводок, − Я еще не до конца разобрался в местных идиомах, но недовольство в этой фразе явно уловил. – Поэтому требования к новым сотрудникам следственного отдела у меня чрезвычайно просты. Первое – добросовестно выполнять свои обязанности. И второе – стараться, чтобы у меня не болела из-за вас голова. Все понятно?
− Предельно! – бодро выпалил я, но тут же, замявшись, продолжил: − Только вот… Насчет моих обязанностей…
− Не проблема, − отрезал Хорфрост. – Сейчас подыщем тебе проводника.
Он застыл, сосредотачиваясь; вплетенный в его гриву веретенообразный артефакт, похожий на тот, что я видел у секретарей в приемной, засиял синим – и тут я понял, что не давало мне покоя во внешности начальника отдела. Его тень! Чуть более яркая, чем остальные тени в помещении, чуть более размытая по краям, она не следовала, как положено, строго за своим хозяином, нет. Она то и дело совершала короткие самостоятельные движения, порываясь навсегда оставить его, а когда тот замер, повернула ко мне голову, словно желая пообщаться без свидетелей.
− Все в порядке, − довольно заявил Хорфрост, когда я уже стал подумывать о позорном бегстве, и в тот же миг жуткая тень вернулась в норму. – Я вызвал одного толкового следователя – твоего будущего коллегу. Он все расскажет.
Едва он закончил фразу, дверь кабинета отворилась, пропуская земного пони, примерно моего ровесника. По сравнению со своим начальником, тот выглядел куда менее впечатляюще: блеклого серого цвета шерсть, слегка топорщаяся на груди, где едва заметно розовел длинный тонкий шрам; черная грива, не то чтобы неряшливая, но явно сталкивающаяся с расческой чуть реже, чем следовало; внимательный взгляд. Необычной была кьюти-марка незнакомца, представляющая собой бесформенное, шевелящееся черное пятно, но после всего, чему я за сегодня стал свидетелем, это уже не вызывало ожидаемого трепета.
Сотрудник Департамента, тем временем, подошел к столу, вытянулся по струнке и бегло отрапортовал:
− Жнец второго класса Дарк Раш по вашему приказанию прибыл!
Пока я предавался размышлениям о том, как мне удалось попасть в компанию помешанных на субординации психов, Хорфрост, нахмурившись, отмахнулся от подчиненного.
− Прекращай, Раш! Не на смотре! – буркнул он. – Да и одет ты не по форме.
К моей вящей радости, жеребец тут же сбросил с себя вид отпетого солдафона, слегка смутившись и пробормотав что-то про только закончившуюся тренировку.
− Для тебя есть задание, − продолжал Хорфрост. − Этого новичка зовут Свитуотэр, и теперь он твой коллега по отделу, Твоя задача – показать ему, где тут у нас что, помочь освоиться… В общем, ты в курсе. Приступай.
− Понял, сэр, − кивнул Раш и, повернувшись ко мне, протянул копыто. – Приятно познакомиться. Добро пожаловать в отдел расследований.
− Спасибо, − ответил я на приветствие. – Взаимно.
Когда мы вышли, я, не удержавшись, оглянулся и бросил еще один взгляд на начальника оперативного отдела. Через быстро сужающуюся щель между дверью и косяком я успел увидеть, как в кабинете резко потемнело, тень за спиной Хорфроста разрослась почти во всю стену, обзаводясь совершенно лишними, на мой взгляд, деталями вроде зубастой пасти и какого-то длинного шеста, торчащего из-за спины. Дохнуло могильным холодом, и с негромким стуком дверь захлопнулась.
− Что, произвел он на тебя впечатление? – поинтересовался Раш.
− О, определенно! – выдохнул я и, стараясь аккуратнее подбирать слова, спросил: − Эм… Тебе не кажется, что он… слегка странный?
− Не стоит обращать внимания, − усмехнулся мой проводник. – Просто в борьбе со своими демонами он прошел куда больший путь, чем многие из нас…
Интересно, это была метафора?..
Утром следующего дня… Ну, я предполагал, что это было утро и, собственно, следующий день… В общем, Дарк Раш встретил меня возле моих новых «апартаментов» и сообщил, что для меня пришло время немного «понадкусывать гранит науки».
− Как ночь на новом месте? – осведомился он по пути.
− Неплохо, − бодро отозвался я. − Даже очень неплохо.
Вчера, когда Раш сказал, что обучение начнется позже, и порекомендовал мне отдохнуть, я с удивлением осознал – как раз отдыхать-то мне совершенно не хочется. Несмотря на исключительно насыщенное прибытие и тот факт, что в Тартар я попал, по сути, посреди эквестрийской ночи, сон не шел. Я чувствовал себя способным бодрствовать еще минимум несколько суток.
− Это с непривычки, − объяснил Раш. – Впервые тебя не сковывает первопричина возникновения усталости − физическое тело, и первое время кажется, что можно горы свернуть. Но поверь, ментальная усталость никуда не исчезла и вскоре даст о себе знать. Многие так попадались…
Впечатления о размещении остались смешанные. С одной стороны, меня поселили в отдельной комнате, что весьма неплохо для новичка. С другой же, тот, кто эту комнату проектировал, будто имел весьма смутное представление об устройстве типичного жилища пони: кроме письменного стола, пары стульев, лампы и кушетки тут не было вообще ничего. И если отсутствие ванной я еще мог списать на какие-то ограничения, то недостаток постельного белья или хотя бы подушки несколько напрягал.
− Сон в подземном мире немного отличается от сна в Эквестрии. Поверь, подушка тебе не понадобится, − поспешил успокоить меня Раш, и оказался совершенно прав. Некоторое время я просто лежал в полумраке, глядя на потолок и прокручивая в голове все последние события, и вскоре, сам того не заметив, прикрыл глаза… Когда жетон ощутимо нагрелся, призывая вставать, мне показалось, что я поспал всего-то несколько минут. Когда подобное происходило со мной в Эквестрии, я еще полдня существовал только за счет бесчисленных чашек кофе, но здесь почувствовал себя посвежевшим и отдохнувшим. Что ж, и в загробном мире есть свои плюсы…
Сегодняшний холл, словно извиняясь за чрезмерную мрачность своего коллеги из оперативного отдела, встретил меня мягким светом и освежающей прохладой. Едва ступив на кремового цвета пол, я застыл, разинув рот: одна из стен представляла собой гигантское панорамное окно, а за ним…
− Не может быть… − выдохнул я, завороженный зрелищем.
Через огромные стекла струился рассвет, окрашивая помещение в приятный нежно-розоватый цвет. Яркое солнце медленно поднималось из-за холмов в чистое лазурное небо, проливая свое сияние на бескрайние зеленые луга и тенистые рощицы; легкий ветерок бережно обдувал берега небольшой речки с кристальной, нереально прозрачной водой; вдалеке расплавленным серебром блестел водопад.
− Это… Тартар? – прошептал я.
− Эх, если бы! – рассмеялся, глядя на меня Дарк Раш. – Будь он таким, мы не отбились бы от желающих здесь работать. Нет, это просто СВИВМ – Система Визуальной Имитации Верхнего Мира, созданная Старейшинами, когда выяснилось, что для организации, состоящей преимущественно из покойников, у нас слишком много случаев депрессии. В своей истинной форме местные пейзажи плохо влияют на психику, знаешь ли!
Ну, что тут можно сказать… Я мог бы и раньше догадаться, конечно – недаром же провел столько времени, рассматривая изображение первого сектора на карте Тартара! – но предложенная иллюзия выглядела настолько заманчиво, что критическое мышление меня подвело. Немного поднять настроение удалось лишь разглядывая остальных новичков, обманувшихся так же жестоко, как я. Обнаружить их оказалось до смешного просто: следовало только найти взглядом пони, пялящихся на окна с максимально глупым видом.
Теперь, когда система имитации больше не отвлекала своими фальшивыми, но исключительно завораживающими пейзажами, я смог разглядеть помещение в подробностях, и уведенное мне очень понравилось. Это место обладало каким-то особенным шармом, чувством легкости, буквально впитавшимся в каждую деталь интерьера. Сюда хотелось возвращаться после насыщенного рабочего дня, чтобы расслабиться, насладиться тихим журчанием декоративных фонтанов, посидеть на одной из многочисленных скамеек и вдохнуть умопомрачительный запах цветов, разноцветным ковром раскинувшихся на нескольких клумбах. Прикасаться к ним, дабы понять, настоящие ли они, я не стал – разочаровываться в очередной раз не хотелось.
Аудитория воображения не поражала. Довольно обширная, выстроенная в форме амфитеатра с вычурными, усыпанными рунной вязью колоннами, она все же больше напоминала нечто эквестрийское. Исключением стала лишь лекционная доска, поверхность которой представляла собой движущийся разноцветный песок, способный отображать различные картины. Эту возможность сразу же продемонстрировал лектор, одним взглядом заставивший ее написать свое имя.
− Итак, меня зовут Филд Тест, − сообщил облаченный в коричневый пиджак земной пони, обращаясь к слушателям, которых, к слову, кроме меня оказалось не так уж много − всего четверо жеребцов и пара кобылок. – Вы здесь, чтобы узнать, чем занимается Департамент Контроля Грани, и какую роль придется в его деятельности сыграть лично вам. Итак, вот первое, что вам следует знать и запомнить. Мы, сотрудники ДКГ, трудимся для того, чтобы все, кому положено, оказались в Тартаре в срок, а те, кто находится здесь, никогда не вырвались за его пределы! Это вкратце…
В целом, профессор преподносил материал весьма толково, и вот что мне удалось вынести из его рассказа. Департамент действительно контролировал прибытие всех умерших в Тартар, а помогала им в этом хитрая система, сердцем которой являлся артефакт, называемый… вита-контрольной… эм… биоэнергетической сущностью. Дискорд побери местную терминологию! Вита-Таймером, по-простому! На доске, повинуясь жесту профессора, возникла та самая штуковина, которую я видел на дверях оперативного отдела, и в которой с трудом можно было заподозрить сложное магическое устройство. Как выяснилось, при рождении каждой души автоматически созданный таймер связывался с ней и начинал считать прожитое время; в момент же смерти отсчет останавливался, а душу начинали ожидать на приемных шлюзах. Фокус заключался в том, что иногда после остановки контролируемый субъект в загробный мир не торопился или же таймер неожиданно начинал менять скорость отсчета. В Департаменте такие аномалии считались признаком нарушения местного законодательства, в особенности – «Акта о продолжительности жизни и способах ее продления», о котором, помнится, упоминала Мист. В этом законопроекте перечислялись все основные преступления, направленные на незаконную отсрочку безвременной кончины и попадающие под юрисдикцию ДКГ: некромантия, ритуалы крови, вызов демонов и тому подобные мерзости. Селестия милосердная, да я и представить не мог, что в Эквестрии когда-то происходило нечто подобное!
Но все оказалось не настолько драматично. Подобных случаев уже давненько не происходило. Выяснилось, что чуть более шестисот лет назад началось время, прозванное здесь «Периодом Тишины»: нравы пони поменялись, Эквестрия вступила в эпоху процветания, и вызовов Департаменту становилось все меньше. Тут бы все наверняка порадовались за всеобщую гармонию, если бы не одно «но»: раньше, когда Жнецы Департамента периодически являлись в мир живых и награждали нарушителей закона преждевременными путевками в Тартар, они нет-нет, да попадались на глаза очевидцам, и истории про них росли как на дрожжах. Пиарщикам ДКГ оставалось лишь немного корректировать их в нужном направлении. Когда вызовы прекратились, информационному отделу пришлось все больше изобретать, а коль скоро никто и так не собирался преступать Вита-Акт, эту становившуюся бесполезной работу начали забрасывать. В итоге знаний об организации в Эквестрии практически не осталось, и это уже успело стать одной из причин смены старого руководства, а также аукнуться кому-то на первой за долгое время операции. Правда, о том, что именно произошло, лектор нам не поведал, подозрительно быстро перейдя на другую тему.
Прояснился также вопрос о магии. Ситуация оказалась такой же, как наверху: единороги могли полноценно колдовать, а земным пони и пегасам пришлось довольствоваться своими пассивным волшебством. Исключение составляли допущенные к работе оперативники, которых оснащали чем-то под названием Образ Жнеца, позволяя использовать магию, независимо от вида.
После того, как в лекции объявили небольшой перерыв, часть аудитории нас покинула. Именно тогда я выяснил, что после вводной, общей для всех, части следовала специализированная, различавшаяся для представителей каждого отдела. И тогда же узнал, что ввиду молодости отдела расследований, своей учебной программы у него не было, и мне придется довольствоваться комбинацией из других.
Вернувшийся на трибуну Тест обратился к оставшимся пони – ко мне и еще двум жеребцам.
− Всех присутствующих здесь объединяет одно – их неизбежная будущая встреча либо непосредственно с демонами Тартара, − лектор бросил взгляд на двух земных пони, а затем повернулся ко мне, − либо с последствиями их действий. Именно поэтому для вас так важно четко знать, что они собой представляют.
Демоны оказались той еще занозой в крупе. Большинство из этих полуэнергетических сущностей не имели собственных тел, а список их устремлений был не очень широк: разрушение чего попало, питание и попытки прорваться в мир живых, чтобы обеспечить первые два устремления. Те же из них, кто посильнее, да поумнее, добавляли к этому списку постоянные междоусобицы, взаимные хитроумные подставы и предательства в попытках подняться выше по местной иерархии. В общем, настоящие душки!
Как оказалось, местная «дикая» фауна подразделялась на четыре класса по степени опасности. Первый из них носил имя «Пустой», и к его представителям, на местном сленге называемым «пустышками», относилось великое множество паразитов, обитающих в энергетических потоках Тартара, а также несколько разновидностей низших демонов, промышляющих наведением помех на сложные чары и выводом из строя разных технологических устройств. Иначе говоря – мелкая живность, не отличающаяся особой силой и умом. Они довольно редко порывались покинуть пределы подземного мира, обладали очень ограниченными навыками вселения, легко изгонялись и для более-менее опытного сотрудника ДКГ были совершенно неопасны. Что уж говорить о прошедших специальную подготовку Жнецах!
Куда сложнее дела обстояли со следующим классом – «Трикстер». Наиболее обширный и разнообразный из всех, он включал огромное количество разновидностей зооморфных демонов, суккубов, инкубов, духов-кровососов и прочей мерзости. Разнообразие порождало проблемы: среди представителей этой группы попадались исключительно злобные создания, сладить с которыми мог только опытный оперативник. «Трикстеры» очень любили прорываться в Верхний Мир. Естественный иммунитет к экзорцизму у них был слабым, но они брали своей способностью перестраивать организм носителя под свои нужды, при надобности превращая его в недурную боевую машину. Например, по словам лектора, большинство легенд о вампирах имели под собой реальную основу и рассказывали о несчастных, захваченных демонами-кровососами.
Демоны класса «Октагон» попадались значительно реже, но уж если попадались, то доставляли множество хлопот в девяти случаях из десяти, часто поддаваясь лишь хорошо подготовленной группе Жнецов. И дело заключалось не только в их силе, сложности изгнания и повышенных энергозатратах на сдерживание: просто, в отличие от своих собратьев из низшего эшелона, в своем развитии часто не уходящих дальше магических животных, демоны высоких классов почти все обладали разумом — изворотливым и чрезвычайно злобным.
− Иногда случается так, что особи демонов одного и того же вида могут относиться к разным классам. Примером могут служить вот такие создания, называемые кроулерами, − рассказывал Филд Тест, а на доске, тем временем, формировался рисунок клубящегося темного облака, в верхней части которого светились голубоватым светом глаза и узкая зубастая пасть. – Они – чистой воды «Трикстеры», питающиеся кошмарами и проникающие в верхний мир через сны живущих. Но в некоторых случаях среди группы кроулеров попадаются необычные экземпляры…
Изображение вновь сменилось, показывая очередное темное облако, только на сей раз оно было куда больше, а оскаленная морда демона светилась ярко-малиновым.
− Активатор, − представил монстра лектор. – Особая разновидность кроулера, относящаяся к классу «Октагон», и намного… намного более опасная. Проникая внутрь носителя, активатор вторгается в его мысли, путает их при помощи своих кошмаров, очерняет, сводя с ума, а затем – порабощает его, превращая в ведомое безумием чудовище.
С тихим шелестом разноцветный песок заструился, закручиваясь изощренными узорами, и на доске возник рисунок пони, захваченного клубящейся темной субстанцией. Его тело было уже почти полностью скрыто черным полотном, над гривой взвивались в воздух клубы дыма, а в глазах с необычайной для изображения реалистичностью читались страх и обреченность. Ну, точнее… в одном глазу. Другой, скрытый полупрозрачной пеленой, щеголял вертикальным зрачком и выглядел скорее угрожающе, нежели обреченно.
− Жертвы кроулера-активатора – единственные носители демонов, которые могут быть классифицированы, − отметил Филд. – Вплоть до «Венца».
А, ну да, «Венец»! Класс, которым здесь принято пугать новичков и не только их. Демонов, относящихся к нему, было очень немного, но те компенсировали свою малочисленность огромной разрушительной мощью, изощренным интеллектом и чрезвычайной злобностью. Их выход в Верхний Мир грозил обернуться для последнего пренеприятнейшими последствиями, вплоть до уничтожения, потому всех таких демонов Департамент держал в Девятом Секторе под строжайшей охраной. В смысле, всех известных демонов… А наряд в «девятке» до сих пор оставался одним из самых серьезных наказаний.
Не ограничившись одними словами, лектор даже продемонстрировал нам несколько самых известных, как он сказал, представителей класса «Венец». На интерактивной доске поочередно мелькали образы, один другого страшнее. Парочка запомнилась мне больше всех. Первый − гигантский демон, состоявший из огромного количества плоских зубастых пастей на длинных то ли щупальцах, то ли стебельках. Второй – странное создание, тело которого походило на тело пони, но на месте головы возвышался болезненно хилый торс с тонкими ручками и похожей на обезьянью головой. На груди демона болтался золотой треугольный амулет…
К тому моменту, как лекция подошла к концу, я вовсю ощущал… нет, не чувство голода в привычном понимании, но нечто похожее. Казалось, я – верхняя часть песочных часов, из которой медленно, но верно утекает песок, и это было очень и очень неприятно. Именно поэтому, как только объявили обеденный перерыв, я резво направился в холл, где меня должен был встретить Дарк Раш, обещавший дать разъяснения по поводу приема пищи.
− Учти, здесь все не так, как ты привык, − предупредил мой коллега по пути.
Когда мы добрались до места, я подумал было, что Раш преувеличил: светлые кафельные полы, множество элегантных столиков и пони, собравшиеся у стойки – все как в привычных для меня столовых. Смущало разве что отсутствие у посетителей подносов, но я рассчитывал прояснить это позже.
Серьезные различия начались едва мы встали в очередь. Ни какой-либо еды, ни вышеупомянутых подносов не обнаружилось, хотя меню выглядело совершенно обычно, а типичный заказ выглядел так: пони что-то говорил работнику столовой, тот производил какие-то несложные манипуляции над несколькими непонятными артефактами, и золотистое облачко сияющей энергии впитывалось в жетон Департамента.
− Будьте добры, ромашковый сэндвич, − вежливо улыбнулся Раш кобылке за стойкой, а затем наклонился ко мне и сказал, понизив голос: − Рекомендую, кстати. Он всегда удается на славу.
Оставалось лишь покорно последовать его совету…
− Может, объяснишь, в чем соль? – спросил я, стоило нам усесться за столик.
− Видишь ли, тебе, как биоэнергетической сущности, обычная еда теперь не подходит; нужна энергетическая подпитка, − принялся объяснять Раш. – Нужная порция сохраняется в накопителях жетона, и ты можешь в любой момент ее использовать, чтобы подкрепиться.
Я всегда считал себя открытым новым веяниям, но в этот раз голод заставил меня сказать только:
− Что за бред!
− Тебе бы поблагодарить судьбу, что не попал к нам месяцем-другим раньше, − с обидой отозвался Раш. – Тогда подпитка была совершенно безвкусной; чувство голода отступало, но… А не так давно руководство внесло изменения в управляющие заклинания, и теперь питательный магический комплекс подключается к рецепторам, имитируя вкус. Не отличишь от настоящего! Попробуй!
Повторив за жеребцом его действия, я почувствовал, как энергия струится – метафорически, конечно! − по моим жилам, а мгновением позже пораженно заморгал, ощутив на языке вкус ромашек и даже ощутив их запах. Я словно вдруг оказался в моем любимом кантерлотском кафе под названием «Лунная дорожка»: там подавали похожее блюдо.
− Признаю, что был полным идиотом! – оживленно воскликнул я, искренне наслаждаясь необычной по форме едой. – Расцеловать готов гения, придумавшего такую систему!.. Эм… Это ведь не жеребец, верно?
Раш тепло улыбнулся, но отнюдь не благодаря моей, откровенно говоря, посредственной остроте. Нет, он выглядел как пони, неожиданно вспомнивший нечто хорошее, произошедшее с ним в жизни.
− Не то чтобы у тебя было много шансов с ней встретиться, − протянул он, − но на всякий случай… Ее зовут Пинки Пай.
− Прости, что? – не понял я.
− Кобылку, которая подала Старейшинам идею, зовут Пинки Пай.
Почему у меня такое чувство, будто я где-то слышал это имя?
Не прошло и пяти минут с начала нашей необычной трапезы, как кто-то зычным басом окликнул Дарк Раша. Тот поднял голову, приглашающе махнул копытом, и спустя несколько секунд, за столик уже подсаживался бледно-лиловый единорог.
− Привет, сыщик! – с ухмылкой проговорил он. – Как жизнь?
Выглядел жеребец… неоднозначно: ростом он на голову превосходил Раша, а меня – так и вовсе на полторы, а вот телосложением несколько подкачал. Форменная черная жилетка Департамента словно специально подчеркивала его округлый живот, серебристая эмблема выглядела игрушечной на фоне мощной шеи, а растрепанная серо-фиолетовая грива придавала ему вид этакого добродушного деревенского увальня, только что поднявшегося с сеновала после сладкого сна на свежем воздухе. Я машинально отметил такую же, как у моего коллеги, кьюти-марку в виде медленно шевелящегося темного пятна.
− Не жалуюсь, Стомп, − отозвался Раш и тут же вернул усмешку: – А как твоя доблестная борьба с демоническими силами? Сколько щупалец ты сможешь торжественно повесить на пояс за эту неделю?
− Эх, если бы! – с явным разочарованием вздохнул единорог. – Да только не вызывали нас в последнее время – слишком простые случаи попадались.
Ха, они серьезно рассчитывали, что я на такое куплюсь? Этот полноватый здоровяк, которого я бы с легкостью мог представить в колпаке мороженщика, − охотник на демонов Тартара? Да еще и на самых опасных, судя по его словам о «простых случаях»? Очень смешно!
Естественно, своих соображений я вслух не высказал. В первую очередь потому, что не хотел портить отношения с коллективом, а кроме того – запоздало вспомнив о том, что периодически здесь все переворачивается с ног на голову, и делать поспешных выводов никак нельзя.
− Это Свитуотэр, новый сотрудник отдела расследований, − решил представить меня Раш. – Свитуотэр, перед тобой Эйр Стомп − один из лучших оперативников Департамента.
− Как всегда преувеличиваешь, − Единорог шутливо пригрозил Рашу копытом и, дружелюбно улыбнувшись, кивнул мне. – Добро пожаловать и удачи на новом поприще!
Затем Стомп прикоснулся к своему жетону и с наслаждением прикрыл глаза.
− О, этот шоколадно-ореховый торт просто божественен! – выдохнул он. – Вы, ребята, обязательно должны попробовать!
− Ну не за обедом же! – скептически поднял бровь Раш. – Кстати, а что насчет кремово-фруктового ассорти, о котором ты мне все уши прожужжал? Появилось оно в меню?
− Обещали через недельку, − так горестно, словно речь шла о нескольких годах, протянул Стомп. – Эх, не могу дождаться…
Один из лучших оперативников… Ну, конечно!
Тем временем, Раш, завидев кого-то среди посетителей, неожиданно закрыл глаза копытом и пробормотал:
− Великие Врата Тартара, только не это…
Мысленно выругавшись, я обернулся в поисках очередной страшной угрозы – и обомлел, почувствовав, как перехватило дыхание.
Кобылка, приближавшаяся к нашему столику, была прелестна, и это определение, заметьте, пришло в голову мне, ни разу не одаривавшему пони эпитетами изощреннее, нежели «симпатичная», «красотка» или, скажем, «милашка». Сейчас эти слова казались неуместными, даже… вульгарными.
Она была стройна, по-спортивному подтянута, но не лишена грации, а форменный жилет лишь подчеркивал ее точеную фигуру, не в пример сидящему рядом со мной Стомпу. Гладкая шерстка, цветом приближающаяся к отменному выдержанному вину, глянцево поблескивала. Роскошная черная грива, зачесанная набок, кокетливо скрывала часть симпатичной мордашки и снизу оканчивалась аккуратной косичкой, где среди прядей виднелся уже знакомый мне веретенообразный артефакт – устройство ментальной связи, как пояснили на занятиях. Но самой примечательной ее чертой оказались, безусловно, большие фиолетовые глаза, холодные, но с едва заметно искрящейся хитринкой в глубине.
В тот момент мне подумалось: если Раш и ее представит каким-нибудь оперативником, я окончательно уверую в то, что в Департаменте работают сплошь психи!
Кобылка уже почти поравнялась с нашим столиком и я, дабы не казаться полным придурком, отвернулся, стараясь не слишком глазеть на нее. Давалось это нелегко.
− Привет, Раш, − дружелюбно сказала незнакомка моему коллеге, кивнула Стомпу, затем повернулась ко мне и…
Помимо всего прочего, в художественной литературе мне не очень нравится прием, когда неловкую или угрожающую ситуацию описывают фразами, вроде «в комнате резко похолодало». Однако в последнее время избитые метафоры, по всей видимости, решили взять меня измором и доказать свою состоятельность: температура на небольшом пятачке возле нашего стола действительно ощутимо понизилась, а взгляд кобылки впился в меня не хуже сотни острых льдинок.
− Живчик, значит… − протянула она, расплываясь в не предвещающей ничего хорошего ухмылке. – Раш, за какие же прегрешения тебя заставили возиться с неумехами?
− Вайн, хватит тебе! − поморщился Раш. – Сколько же можно…
Пока они спорили, а я сидел с совершенно ошарашенным видом, пытаясь понять, чем умудрился с первых же секунд не угодить новой знакомой, ко мне склонился Эйр.
− Видишь ли, Свитуотэр, наша Вайнес Лайт немного… эм недолюбливает живых. А те, кто только поступил на службу, в ее глазах от них ничем не отличаются.
Сказать, что я был удивлен, значило нанести испытанному мной шоку смертельное оскорбление, сравнив его с банальным удивлением. Нет, я слышал, конечно, про дискриминацию, но не в такой же ультимативной форме!
− Почему?! – изумлённо спросил я. Видимо, недостаточно тихо – пони отвлеклась от перебранки с Рашем и вновь обратила внимание на меня.
− А как еще относиться к тем, кто не способен самостоятельно справиться со своими проблемами? – бросила она. – К тем, кто, случись нечто незапланированное, тут же бегут к своей богине или к ее приближенным! К государству, чьи вооруженные силы способны лишь насмешить противника до смерти!
И вот тут я не выдержал. Селестия мне свидетель, я бы подписался под некоторыми пунктами этих обвинений, но сейчас во мне говорил исключительно праведный гнев и обида за свой вид!
− Послушайте, милочка! – повысил я голос. – Конечно, я и сам знавал некоторых пони, чья полезность для общества достигала чуть ли не отрицательных величин, но это не повод стричь всех под одну гребенку!
После этих слов Дарк Раш взглянул на меня с откровенным ужасом, а Стомп – с уважением. По всей видимости, я допустил непросительную ошибку, ввязавшись в спор…
− Неужели? – Я машинально отметил, что для того, кто явно вознамерился меня прикончить, у Вайн необычайно приятный грудной голос…
Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы Раш вдруг не склонился резко над столом, скривившись от пронзившей его боли и дотронувшись копытом до груди, где под тканью жилетки прятался шрам. Вайнес Лайт тут же позабыла про меня и, метнувшись к нему, обеспокоенно заговорила:
− Что, опять? Я же предупреждала, что тебе нужно периодически наблюдаться у целителей! С этим не шутят!
− Все в порядке… − выдавил Раш. – Сейчас пройдет…
− Нет уж, − решительно отмела возражения кобылка. – Мы немедленно отправляемся в лазарет!
Когда они удалялись от стола, Дарк Раш обернулся и, подмигнув мне, одними губами прошептал: «Ты мне должен».
− Что это было? – совершенно растерявшись, спросил я у Эйр Стомпа.
− Этот хитрец спас тебя от больших проблем. Рана уже давно не беспокоит его, но иногда он пользуется ей, когда нужно слегка умерить пыл Вайн, − усмехнулся тот и похлопал меня по плечу. – А ты неплохо держался, приятель! Далеко пойдешь!
− Погоди-погоди, − прервал я его. – Почему она вообще так беспокоится из-за этого шрама?
− Ну, это вполне естественно, − хмыкнул Стомп, − ведь именно она его и оставила.
О, Принцессы, куда же я попал!