Стальные крылья: Огнем и Железом

Глава 17: "Тайны уходящего года" - часть 6

Наш разговор несколько затянулся, а поскольку я ничего не ела с утра, полпинты набирающего популярность кукурузного виски развезли меня не хуже галлона вина. Так что из кабинета я выходила уже порядком поддатая и навеселе, радостно заржав при виде знакомой фигуры.

— «Ник, дружище!» – воскликнула я, глядя на поджидавшего меня земнопони. Его рубашка казалась гораздо синее и толще, чем те тонкие голубые сорочки, которые он превратил в повседневную униформу охранника в Понивилле и Кантерлоте. К зиме, наверное, приоделся.

— «Чего тебе, лейтенант?» – недружелюбно окликнула его Фур.

— «Ограбление отеля, мэм. Мне казалось, это дело будет передано в отдел пониции».

— «Это было вооруженное ограбление, лейтенант. Поэтому дело остается под юрисдикцией Гвардии».

— «Понимаю, мэм» – помолчав и подумав, согласился зеленый жеребец. В его голосе я услышала уже знакомые мне интонации, с которыми он «воспитывал» умников выше его по должности и чину, и заранее осклабилась, предчувствуя порку чьей-то красной задницы, стоявшей у меня за спиной – «Я могу быть свободен, мэм? Моя помощь в опросе пострадавших, снятии показаний с раненых, опросе свидетелей и сборе вещественных доказательств, как я понимаю, не требуется?».

— «Свободен. Но вышеперечисленным все же займись» — как и все военные, Фур была жесткой в обращении с подчиненными, не разводя экивоков и политесов, хотя этот отрывистый приказ заставил поднять глаза даже привычных ко всему Мейнхеттенских гвардейцев, работавших за столами вокруг – «И эту вот с собой забери».

— «На каком основании, мэм?» — так совместить в одной-единственной фразе готовность выполнять приказ и безмерное удивление очевидной глупостью оного заставила даже меня завертеть хвостом от восторга – «Эта пони доставлена сюда как обвиняемая по делу, которым занимается Гвардия, как вы только что сообщили».

«Один-ноль! Так ее, Ники!».

— «Она была… переквалифицирована. Из обвиняемой в свидетели. Пока что» — неохотно выдавила из себя Фур, свирепо поглядев на мою лыбящуюся рожу, изо всех сил пытающуюся сдержать рвущийся изнутри смех – «И выпиши ей штраф. За незаконное ношение боевого оружия. Все!».

— «Эй! Это зако…» — я осеклась, получив по ноге намекающий пинок от подошедшего ко мне Маккриди, после чего насупилась, и недовольно покосилась на скопившихся в зале гвардейцев – «Но я буду жаловаться, учти! Я это так не оставлю!».

— «Пиши. Почитаем. Да и в сортире бумага снова заканчивается» – хмыкнула красная язва, ответив мне моей же фразой, после чего, под победные смешки подчиненных, удалилась к себе в кабинет, оставив меня переругиваться со старыми служаками, не упустившими возможность поиздеваться над конкуренткой, попавшейся в их копыта карающего правосудия. В общем, ничего серьезного не случилось, но по пути на второй этаж я выслушала множество участливых советов, рекомендовавших при входе в камеру уточнять, какая койка не занята, на обмен вещей не соглашаться, и в первую ночь не вздумать отвечать на провокации, которые будут доноситься из соседних камер. В свою очередь, я посоветовала этим старым гвардейским коням не расслаблять булки, сообщив о скором призыве в Легион в связи с понесенным им высокими потерями, и в общих чертах обрисовала, что ждет их морщинистые старые задницы, для которых уже готовятся целые вагоны палок из твердой виноградной лозы. В общем, под обоюдные подколки, со стороны похожие на яростную ругань, перемежавшуюся похожим на рев смехом то с одной, то с другой стороны, мы добрались до лестницы, отправившись не вниз, а прямо по переходу, в новый корпус участка.

— «Да, ты умеешь найти себе аудиторию везде, куда бы тебя не занесло» — вздохнул Ник, всю дорогу вздыхавший и прикрывавший копытом глаза, стараясь побыстрее утащить меня от разошедшихся сослуживцев. Добравшись до своего кабинета, на двери которой красовалось его имя и подозрительно знакомый значок в виде пузатого, расширяющегося книзу щита, похожего на поварской котелок, он дождался, пока я прогремлю туда скованными железом ногами, после чего тщательно закрыл за собой дверь, оставив ключ в замочной скважине.

Интересно, он тоже опасался чьих-то не в меру чутких ушей?

— «Ну как тебе?».

— «Что ж, неплохой кабинетик» — оглянувшись вокруг, я пробежалась взглядом по большому столу, паре шкафов с заваленными бумагами полками, дешевый половичок и светильник-кристалл под потолком. Несмотря на почти не прикрытый кирпич внешних стен, перекрытия и перегородки в здании были сплошь деревянными, порождая воспоминания об интерьере американских контор середины XIX, или начала ХХ века – «Неужели снова твой? А где крапива?».

— «Да, мой. А над любимыми цветочками капитана только ленивый не пошутил. Но это здание целиком мое, Си Ар».

— «Кто?!» — подумав секунду, я догадалась, что это сокращение первых букв моего имени, и тотчас же выругалась – «Ах ты… нигер! Вам всегда было трудно больше четырех букв произносить!».

— «Ты и вправду хочешь поссориться с тем, у кого ключ от твоих наручников?» — поднял брови бывший коп, но увидев, как я непритворно нахмурилась, явно не испытывая никакого восторга от придуманной им гарлемской клички, понятливо вскинул копыта – «Ладно-ладно, чика, не пыхти. Понял, больше не буду».

— «Я ведь тебе тоже могу такое придумать…».

— «Замяли. Вот, лучше на это погляди» — он подвинул ко мне кипу листов, часть которых оказалась чертежами и уже виденными мною эскизами оружия, обмундирования и одежды.

— «Так, дубинки вижу… Щиты говно – я тебе потом лучше и удобнее покажу… Оу. А это… Это то, что я думаю?».

— «О чем ты там подумала?» — с подозрением осведомился Ник в ответ на мой хохот, с которым я тыкала копытом в набросок – «Что тебя так развеселило?».

— «Штаны, Макриди! Штаны!» — я снова захохотала, хлопая копытом по полу – «Ты хотя бы представляешь, как они их будут надевать?!».

— «Нормально они их надевают, не беспокойся» — фыркнул жеребец, когда мой смех понемногу утих – «Знаешь, Раг, эти пони – они не такие уж и дикие, как ты себе представляешь, и знают о штанах с давних времен. Просто они были неудобными, и ткани нормальной не было в те времена, поэтому о них почти забыли. Нам их сшили на заказ, и обещали пошить еще, только чеки успевай подписывать. А ходить с голыми задницами поницейским я не позволю. Ты вон своих быков тоже в юбки нарядила, не забыла?».

— «Ладно, не кипятись» — отсмеявшись, я утерла выступившие на глазах слезы, вновь поправляя прикрывавшую левую половину мордочки гриву – «Так ты решил и для Мейнхеттена поницию организовать?».

— «В Кантерлоте традиции. Там слишком много Гвардии, и там нам не развернуться» — с сожалением вздохнул Ник. Хотя я не заметила в его голосе слишком большой печали по этому поводу – «Поэтому решено было провести полноценный эксперимент в Мейнхеттене. Зато тут нам сразу здание выделили, да и с пополнением вроде бы не должно быть проблем».

— «Ага, здорово…» — я отметила про себя фразу про рекрутов, но решила не обострять, и вначале выяснить, сколько из тех, кто нахлебался войны, решило уйти из Легиона. Ссориться еще и с Ником по поводу одной-двух контуберний я совершенно не собиралась, а вот иметь своих в новой организации, собирающейся заниматься поддержанием правопорядка, было не просто удобно, а жизненно необходимо – «Слушай, ты что, и вправду решил на значок эту бабу с весами воткнуть?».

— «Слушай, Раг, у тебя тут выработалась эта привычка – опошлять все, на что посмотришь, или и до этого была?» — сморщился Ник, глядя на круглый символ Мейнхеттенского участка, явно позаимствованный им из далекого прошлого его симбионта, и изображавший Фемиду в виде человеческой женщины с мечом, весами, и повязкой на голове. Пожалуй, это было не то, что одобрили бы принцессы…

— «Нет. Но головой иногда стоит думать. Ты бы еще сюда масонскую пирамиду с глазом, и светлый лик Вашингтона, Джефферсона или Франклина^[18] пристроил. Или панораму горы Потомак^[19]! Вот был бы повод для наших потомков подумать, и голову поломать!».

— «Ладно-ладно. Может, это и вправду был перебор» — вздохнул жеребец, нехотя водя ластиком по рисунку. Кажется, он хотел что-то сказать, но посмотрев на меня, просто хмыкнул, решив не углубляться в детали – «Но девиз я оставлю, что бы ты там не пищала».

— «Гад ты, Макриди. Просто гад» — вздохнув, я посмотрела на буквы, складывающиеся в знакомые вроде бы слова – «И что это значит? Последние два – «к звездам» — знаю, а вот первые два слова не опознаю».

— «Ну, почти угадала. Оно так и произносится, несмотря на то, что слов не два, а четыре» — услышав, что я не знаю ответа на известный ему вопрос, бывший коп тут же раздулся от гордости как петух, вскарабкавшийся на навозную кучу – «Дословно это переводится как «Так мы идем к звездам», но устоялся смысловой перевод, просто «к звездам». И я ее оставлю, как память – все равно никто не переведет».

— «А вот тут ты ошибаешься. Есть у них такие заклинания, которые не хуже автоматического переводчика действуют. Сама видела, когда ругнулась на одного типа латынью» — поморщилась я, намекающе потрясая копытами, на которых все еще болтались кандалы – «Кстати, ты не собираешься это снимать? Я уже устала чувствовать себя комнатной собачкой».

— «Знаешь, а тебе идет» — не остался в долгу этот зеленый подонок. Вальяжно присев на край стола, он уперся в него передними ногами, и довольно поглядел на меня, явно наслаждаясь моим возмущенным видом – «Я думаю, стоит оставить их на тебе, чтобы ты походила, почувствовала на себе их тяжесть. Может быть, хоть это заставит тебя проникнуться уважением к закону?».

— «А, так вот ты как? Ну, тогда… Да, Ник! Да! Свяжи меня крепче!».

— «Э, э, э! Раг, ты чего?» — переполошился земнопони, когда я заговорила все громче и громче, почти выкрикивая последнее слово прямо в его ошарашенную морду.

— «Ммммм, да! Сделай же это, большой бугай!» — продолжала прикалываться я, голося насквозь фальшивым голосом тупейшие, стереотипные фразы из дешевого порно – «Свяжи меня крепче! Вот так! Сделай это!».

— «Тьфу на тебя, дура!» — выругался приятель, лихорадочно расстегивая мои кандалы с помощью немаленького ключа, висевшего у него на ремне. В конце концов я не удержалась и захохотала, скомкав все выступление, но судя по притихшему коридору, присутствующим на этаже пони этого хватило за глаза – «Ты хоть представляешь, что о мне теперь подумают?».

— «Будешь знать, как надо мной издеваться» — отсмеявшись, я потерла бабки передних ног, с отвращением поглядев на валявшиеся на полу железяки – «И вообще, я тебе жизнь спасла».

— «Вот как?».

— «Ага. У этих кандалов слишком длинная цепочка, и если ее накинуть на чью-нибудь шею, да с перехлестом…».

— «Это надо умудриться проделать».

— «Уже, и не более получаса назад».

— «Что? Кого… Да мать твою, не может быть!».

— «Капитан Армед Фур. Познакомила ее с этим лично».

— «Боже ты мой» — прикрыл глаза копытом Маккриди, после чего поднял кандалы, и убрал их подальше от меня, засунув в ящик стола – «Раг, ты точно сумасшедшая, как о тебе говорят. Или имеешь такую волосатую лапу в верхах, что можешь держать за яйца самого президента. Или все сразу, одновременно».

— «Я психопат. У меня даже справка имеется. А ты теперь знаешь, что исправить в твоих чертежах».

— «Ладно, поправим. А ты уверена по поводу щитов?».

— «Этими твоими круглыми блинами только от хулиганов и отбиваться. Хочешь, покажу тебе как-нибудь, как опытная кентурия, одними ростовыми щитами, вообще без оружия, может разнести вдвое больший отряд?».

 - «Вообще без всего? Даже без дубинок?».

 - «Стоял когда-нибудь на пути «вскрывающейся» сотни легионеров? Это как под сраный поезд попасть. Мы долго тренировали этот прием, и вот ведь что интересно, Никки — о нем очень мало пишут в популярной литературе, выставляя римские легионы этакими косолапыми гномами, медленно и печально топчущимися на том месте, где их поставили командиры».

— «А на самом деле?».

— «На самом деле это были довольно подвижные соединения, которые маневрировали по полю боя, и при должном командующем перли не хуже бульдозера на врага. И щитами они не просто прикрывались, а в нужный момент использовали не хуже тарана — резкий рывок, во время которого ты всеми копытами цепляешься за землю, и надрывая жилы, рвешься вперед, и только вперед. Когда я в первый раз ощутила это на себе… Мне даже показалось, что где-то впереди что-то вроде гранаты рвануло — передняя шеренга буквально разлетелась в стороны, как после сработавшего взрывпакета, а в наши порядки вклинился орущий и матерящийся клин, похожий на таран из нескольких соединенных друг с другом щитов. Поверь, это было сильно».

— «Что ж, уговорила! Потом попрошу у тебя инструкторов для отработки противодействия толпе» — подумав, хмыкнул Ник, и дождавшись моего утвердительного кивка, ухмыльнулся — «Между прочим, мне нужно тебя кое о чем попро… Так, погоди» — подойдя к шкафу у дальней стены, он засунул в него обе ноги, принявшись там копошиться – «Странно. У меня же еще почти половина бутылки оставалось».

— «А она уже все!» — заржала я, тыча копытом в удивленно уставившегося на меня жеребца – «Мы ее с капитаном уже того, приговорили!».

— «С капитаном?» — отчего-то совсем не разделил моего веселья Ник – «У нее была моя бутылка?».

— «Ну да. Правда я не знаю, точно ли она была твоей…».

 - «Ясно» — еще более сухо ответил земнопони. Замолчав, он прошелся по кабинету, словно потеряв ко мне всякий интерес, вместо этого, внимательно оглядывая все углы. Подошел к сбоку к шкафу, и повертев головой, словно прикидывая, какой оттуда открывается вид на его рабочее место, пошарил на нем, будто разыскивая что-то. А затем уставился на один из цветков, словно увидел его в первый раз в жизни.

«Ах, вот оно что…».

— «Так что ты думаешь о нашем капитане, между нами говоря?» — скорчив странную рожу, Ник подошел к столу, и уселся спиной к окну, под которым стоял горшок с неприметным с виду растением – «Раз вы с ней так хорошо познакомились…».

«Это то, что я думаю?» — я взглянула на обычный зеленый кустик, неотличимый от остальных. Точно такие же растения стояли возле каждого окна, и я бы никогда не заподозрила в нем инструмент шпионажа.

«Да. Определенно да» — сморщился синий жеребец.

— «Ну, что я могу сказать? Мы с ней не в самых хороших отношениях. Даже вызвали когда-то друг друга на дуэль, но командор запретил. Дама она жесткая, но офицер грамотный и умелый, как говорят, поэтому я надеюсь, что мы еще сможем подружиться» — поднявшись под удивленным взглядом Ника, я подошла к окну, и открыв его, втянула в себя не по-зимнему влажный, холодный воздух, от которого начала рассеиваться собиравшаяся в голове алкогольная муть. После чего схватила цветок, и свирепо его потрясла, рассыпая по полу влажную землю – «Но если кто-то решит пошпионить за мной, получит полную жопу крапивы! Полную, красную жопу, по самые гланды и нос!».

— «Раг, хрена ты вообще творишь?!» — возмутился бывший коп, когда я, размахнувшись, отправила на улицу драный кустик вместе с горшком, со звоном разлетевшийся о соседнюю стену – «Ты нас только что разоблачила! Теперь она придумает что-то поизощреннее, а я и знать не буду с этой их магией вокруг».

— «На тебя не действует магия, Ник. Ты этого еще не заметил?» — резко обернувшись, я царапнула взглядом поперхнувшегося на полуслове приятеля, после чего направилась к двери, за которой, увы, никого не оказалось. Никто не подслушивал через щелочку возле пола, никто не околачивался поблизости, и оба конца коридора были пусты – «Просто дотронься до чего-нибудь магического, и сам все поймешь. Эта фурия тебя пока вообще ни во что не ставит, считая что ты прислан из Кантерлота просто нервы ей помотать. Теперь она будет относиться к тебе серьезнее».

— «И для чего?».

— «А ты видел, что тут происходит?».

— «Об этом не здесь» — понизив голос, он обошел вокруг стола, и завозился с бумагами, словно и в самом деле готовясь к допросу – «А тем временем, что ты можешь мне сказать по поводу сегодняшнего происшествия?».

«Встретимся позже. Я оставлю записку в отеле, у портье. Сделай то же самое, если понадоблюсь» — прочитала я на протянутом мне бланке, и поставила на нем какую-то закорючку, поддерживая начавшуюся игру. День уже клонился к закату – рано, как это и бывает зимой, но я чувствовала себя так, словно надралась в последний день осени, и вдыхая влажную хмарь, залетавшую в кабинет через оставшимся приоткрытым окно, вновь вспомнила о своей мечте.

О бесконечном, ласковом лете.

---

Забавно, но ответ я получила уже на следующий же день. Словно инициативу с моей стороны ожидали или, по крайней мере, были к ней готовы, поэтому я была удивлена, узнав от консьержа за стойкой ресепшена о том, что на мое имя оставлено сообщение. Прочитав, осмотрев и на всякий случай обнюхав белый листок, в котором твердым копытописным почерком неизвестные уведомляли меня о том, что моя «просьба» была «рассмотрена и сочтена удовлетворяющей общим интересам», и потому приглашают меня на встречу, которая должна состояться «в известном месте», для чего мне следовало не позднее восьми часов вечера прогуливаться в одиночку на углу Сансет и Первой авеню, «под известной вывеской». Неуклюжие попытки подражания кантерлотскому стилю уходящего века показались мне наивно-умилительными, однако постоянно повторяемое в записке слово заставило насторожиться. Словно вставлено оно было не от вопиющей безграмотности, но для чего-то другого. Не стоило, от большого ума, отбрасывать в сторону возможность того, что неизвестные решили подстраховаться, и даже эту записку превратить в обличающее меня доказательство связи с этими романтическими джентельпони, играющими в заговорщиков. Пороть горячку и заниматься самодеятельностью я остереглась, и оставила свою записку Нику, в которой извещала о том, что собираюсь прогуляться по парку через пару часов, о чем громко уведомила как стоящую на ресепшене пони, так и всех, кто мог меня слышать, включая странного жеребца, каждый день, утром днем и вечером, торчавшего в холле отеля с ежедневной газетой. Для чего тут был этот соглядатай, да еще и настолько демонстративно протиравший диваны, я так и не поняла^[20], но решила держать и его, на всякий случай, в курсе происходящего — так было меньше риска, что следившие за мною будут искать где-то еще. Конечно, с точки зрения профессионалов, все это напоминало дешевый детектив, но моей задачей было не копать под могучих теневых дельцов этого мегаполиса, а обеспечивать ширму для занимавшихся этим пони, устраивая бесплатный цирк, вынуждавший окружающих ломать голову, действительно ли я такая дура, как выгляжу, или же за всем этим что-то стоит, и я настолько крутой шпион, что могла позволить себе даже не скрываться, просто приглашая нехороших пони поговорить со мной по душам. Так что нацепив свою курточку, и мимоходом вспомнив о презентованом принцессе шарфе, я отправилась в парк, пройдя через который, села на мокрую скамеечку под деревом одной из аллей. Конечно, я понимала, что профессиональную слежку я не смогу ни заметить, ни избежать, но все же решила, что раз погода на моей стороне, было бы глупо не воспользоваться холодным ветром и ледяной крупой, сыпящейся нам на головы, и заставляющей пегасов прижиматься к земле. Это явно затруднило бы наблюдение за мною со стороны, и мне оставалось надеяться, что болтающийся над моей головой соглядатай не останется незамеченным. Кем? Да теми же пегасами! Возмущенные поганой погодкой, которую никак не мог наладить местный Погодный Патруль, они лавировали у самой земли, и вынужденные огибать столбы, повозки и многочисленных прохожих, сердито ругались на все, что мешало их неровному, дерганному полету. «Смотри, куда идешь, бескрылый!» — то и дело слышалось со всех сторон, когда недовольные погодой и вынужденным снижением до земли, крылатые лошадки переругивались с прохожими, в свою очередь, недовольными чьими-то копытами, проносившимися над самой головой — «Рот закрой, а то залечу!». В такой кутерьме было неудивительно, что я дождалась подошедшего ко мне земнопони, и без особых проблем добралась до такси, откуда мне махнул синешкурый приятель, тотчас же задернувший полог кибитки, скрывая нас от посторонних взглядов. Из-за этой занавеси я так и не поняла, куда именно мы отправились, но даже не подумала считать повороты, глядя на разводы света  проплывавших мимо нас фонарей, и слушая неумолкающее стаккато копыт, стучавших по холодной, мокрой мостовой. Что-то внутри изменилось, войдя в меня вместе с опытом долгих полетов, с привычкой доверять своим крыльям, занимая место тускнеющих воспоминаний и опыта наземного существа. Для чего морочить себе голову, пытаясь запомнить дорогу, если несколько ударов крыльями вознесут тебя в небеса, где нет дорог и путей, а есть лишь направления, которые ты выбираешь сама, не подчиняясь прихотям ландшафта или извивам протоптанной когда-то тропы? Пусть этим занимаются бескрылые, как тот же Ник, всю дорогу вглядывавшийся в узкую щель между пологом и бортом такси. Наконец четвероногий движитель угомонился, топот его копыт стал реже и звонче, когда он вывернул из потока повозок, пробиравшихся по улицам и авеню, свернув в один из многочисленных переулков. Утомленная поездкой, я заметила лишь то, что это было какое-то заведение, небольшой кабачок по соседству с аптекой, чья вывеска, лишенная каких-либо осветительных украшений, в вечернем свете была почти не видна. Войдя в зал с низким потолком, Ник повесил на крючок свою куртку и оглянувшись, отправился к стоявшему за стойкой распорядителю, напряженно обозревавшего донышки бутылок, торчавшие из многочисленных ячеек специальных буфетных шкафов. Так генерал делает смотр своему войску, подсчитывая павших в неравном бою, но судя по обилию стеклотары из дутого зеленого стекла, прошедшие битвы были не столь кровопролитны, как хотелось хозяевам этого заведения. Кивнув друг другу в знак приветствия, жеребцы перебросились парой фраз, и в копыта Ника перекочевал ключ с большим деревянным брелком в виде лакированного шара, снабженного неровно выжженными на нем цифрами. Увидев мою скептически поднятую бровь, он лишь закатил глаза, и первым двинулся вверх по лестнице, ведущей на второй этаж. Видимо, дела на ниве общепита шли у заведения не слишком хорошо, поэтому я не слишком удивилась наличию в нем еще и комнат — в малых городах и поселках это было в порядке вещей, но вот в одном из крупнейших городов подобное можно было увидеть не часто. Впрочем, нам не понадобилось подниматься до конца по скрипучим ступеням, ведь на середине пути Ник покосился по сторонам, и сделав шаг в сторону, исчез за пыльной портьерой, прикрывавшей затянутое снегом окно, располагавшееся где-то над самым потолком. Рассеянный свет его мешал непосвященному заметить крошечный закуток, в котором обнаружилась дверца, за которой узкая спиральная лестница вела посвященного в эту маленькую тайну в подвал дома. Там, под низкими потолками, было устроено настоящее убежище, и я невольно остановилась, ощутив, словно попала в кусочек прошлого, вдыхая сухой, теплый воздух, насыщенный запахами нагретого дерева, ткани, железа и смазки. Так бьет по обонянию запах обжитого подвала или бойлерной, на водогревных трубах которой развешены и разложены самые невообразимые, казалось бы, вещи. Здесь вместо труб были заставленные ящиками стеллажи; прислоненные к стенам столы, заваленные какой-то одеждой, и даже закуток наподобие кабинета, где большую часть места занимал большой, порядком поцарапанный стол, на котором угнездилась неизменная лампа с треснувшим голубым абажюром. Она была единственным источником света, придавая этому месту загадочность и некий шарм родом из детства, когда все мы мечтали о собственном домике на дереве, пещере, или обжитом подвальном закутке.

— «Ого...».

— «Да, это мое секретное местечко» — самодовольно ухмыльнулся Ник, дергая за веревочку, свисавшую с потолка. Щелчок сомкнувшихся световых кристаллов  совпал с осветившими подвал вспышками белого света, излучаемого плафонами на потолке, уничтожившими все очарование захватившей меня ностальгии — «Даже не спрашивай, как мне удалось его обнаружить и обустроить, но именно из-за того, что у меня была своя база, наша бравая капитан Фур до сих пор икает от удивления, как быстро нам удалось организовать свой отдел в городском участке».

— «Слушай, это просто обалденно!» — искренне ответила я, делая шаг в сторону стеллажей, на которых лежали довольно интересные вещи, с которыми я собиралась как можно плотнее познакомиться — «Слушай, а как сюда попасть без тебя? Ты ключи под ковриком прячешь? Я это просто так спрашиваю, для расширения кругозора...».

— «Ага. Конечно. На дверном косяке» — непонятно отчего насторожился жеребец, закрывая массивную дверь. Выбить ее можно было только изнутри, и я не преминула отметить для себя это обстоятельство — «Нет, Раг, даже не проси. Это секретное место».

— «Оууууу...».

— «У меня были дети и внуки, как я смутно помню. Поэтому жалобным лицом и дрожащей нижней губою меня не проймешь».

— «Тиран!» — вздохнула я, гоняя по носу горьковатый запах не до конца еще высохшей штукатурки. Место было уютное, уединенное, но видимо, как и с замком охотников на монстров, с ним меня тоже ждал капитальный облом — «А ты быстро меня нашел в этом парке».

— «У тебя довольно приметная внешность».

— «И странная. Если не сказать некрасивая».

— «Как и все женщины, ты просто напрашиваешься на комплимент».

— «Да нет. На самом деле, у них тут существует определенная градация цветов, считающихся более привлекательными, чем другие. Яркие, теплые, затем нейтральные, если я правильно помню тот модный журнал… В общем, сам подумай, как наша тихоня Флаттершай попала однажды на обложки модных журналов столицы — неужели за свою любовь к белочкам?»

— «Мэйн о ней отзывалась скептически, хотя признавала ее любовь к животным. Правда, она говорила об одержимости, но ты же знаешь про женщин и их кошек…^[21]».

— «Ага. Но даже ты, не раздумывая, приударил за кобылой с желтой шкуркой и голубой гривой, как и любой другой жеребец. Это инстинкты, Ник, и согласно предпочтениям пони, та же Рарити считается практически эталоном красоты, в отличие от нашей новой принцессы. Если верить прочитанному когда-то мною таблоиду, ее спокойные, но темные цвета заставляют окружающих видеть во всем ее облике загадку, в то время как голубая шкурка Дэш находится слишком близко к холодным оттенкам, которых стараются избегать. Характер ее, кстати, подтверждает их опасения».

— «Любопытно. Я о таком даже не знал» — покачал головой зеленый жеребец, бросив взгляд на свой собственный бок, словно пытаясь представить свое место в этой цветовой иерархии — «Ну а ты, наверное, чертовски привлекательная дамочка, и обращаешь на себя внимание везде, куда только ни пойдешь».

— «Привлекательная? Побойся богинь, Ник!» — грустно усмехнулась я, шаря глазами по полкам, на которых было сложено что-то, показавшееся мне штабелями банок с консервированными овощами — «Если верить этим исследованиям, пони видят во мне что-то жуткое, лишь отдаленно похожее на пони».

— «Да? Как… Как клингонца, из Звездного Пути?^[22]» — удивился тот, и нахмурившись, явно попытался подобрать какую-нибудь аналогию к сказанному, которая уложилась бы в его звездно-полосатый образ мыслей — «Ну, такие гуманоиды с планеты Кронос. Двухметровые качки с лохматыми волосами и кучей костяных наростов на теле и лице. Им еще капитан Арчер когда-то навалял».

— «Не представляю о чем ты, но возможно» — пожав плечами, я хмыкнула, вспомнив еще кое о чем, пока разглядывала ящики и стеллажи. Забавно, как критикуя принцессу по повода и без, он все же умудрился устроить тут аналог того архива, что мы нашли в пещере под кантерлотским дворцом — «Как для тебя — человек, слепленный из разных частей».

«Запчастей».

— «Ага. Из лоскутков» — подумав, неожиданно мягко произнес Ник, и подойдя, неожиданно обнял меня, неловко похлопывая по спине — «Ну-ну, не грусти. И не верь, если кто-нибудь скажет тебе, что ты некрасивая девочка. Поняла?».

— «Спасибо, Ник» — вздохнула я, гоня от себя мысль о разговоре, произошедшем когда-то между мной и Черри — «Но это не грусть, а скорее тщетность. И понимание своего места в мире».

— «Мы сами находим для себя это место, Раг. Поэтому подтянись, и начни жить полной жизнью, вот тебе мой совет» — хлопнув меня копытом по спине, да так, что я едва не ткнулась носом в пол, заявил земнопони — «Между прочим, ты заметила, что каждый раз при встрече наш разговор уходит куда-то в сторону, даже если у нас есть конкретная цель? Мы вдруг начинаем болтать между делом о чем-то совсем постороннем».

— «Да. Я тоже это ощутила. Странное явление. А принцессы вообще каждый раз напоминают, что разговор со мной это просто какая-то поездка на аттракционе».

— «Мэйн обрадовалась, когда я обратил на это внимание» — признался Ник, вместе со мною идя между стеллажей к старенькому продавленному диванчику. Спинка — вот и все, что осталось от когда-то неплохого предмета мебели, а вместо исчезнувшей части рамы кто-то умело приспособил ящики из-под овощей, накрытые толстым, хотя и порядком подранным одеялом — «Сказала, что это значит, что я по-настоящему становлюсь пони».

Мы рассмеялись — негромко, но искренне.

— «Ага. Жаль, я не успела предупредить тебя, чтобы ты не женился на учительнице или враче» — вздохнула я, скептически осматривая предложенную мне седушку, при виде которой повеяло чем-то родным и знакомым, как запах кирзового сапога — «Они любят задать вопрос, сами на него ответить, а потом еще полчаса тебе рассказывать, почему ты хотел ответить неправильно!».

— «Это… такая коммунистическая шутка была?» — задумчиво почесав копытом за ухом, с сомнением протянул жеребец. Ну, хоть не стал натягивать эту свою фальшивую улыбочку выходца из Нового света, что уже было признаком прогресса, как по мне — «Ладно, потом разберемся. Но ты же не для этого заставила меня оторваться от дел?».

— «Вот, полюбуйся!».

— «Действительно, это важно» — долго изучать присланное не пришлось, а вот мои мысли по поводу участия во всем этом Армед Фур жеребец выслушал внимательно, и скептицизм на его морде постепенно уступил место задумчивой озабоченности — «Так значит, ты считаешь, что в этом замазана наш бравый капитан? Что ж, не удивлюсь. Капитан полиции — это немаленькая фигура, и часто входит в городской совет, участвуя в принятии решений. Поэтому она в этом если не участвовала, то знала об этом. А вот почему не доложила… Это уже политика, сама понимаешь. Может, она другую команду поддерживала, играя на стороне оппозиции».

— «Тут это называется не каким-то там нарушением присяги, а изменой трону, между прочим».

— «Какое варварство...».

— «Действительно, они имеют наглость называть предательство предательством. Не то, что эти ваши иносказания вроде «изменения политических предпочтений», или «смены политического курса на объективно соответствующий текущему моменту», как это принято говорить в «цивилизованных», blyad, странах!».

— «Ладно, не заводись» — поморщился бывший представитель «исключительной нации», обдумывая что-то далекое от этих кухонных споров о политике — «Дело прошлое, и на трезвую голову говорить об этом — только время терять. Что ты предполагаешь со всем этим делать?»

— «Пока хотела посоветоваться с тобой».

— «Аллилуйя!» — иронично возвестил Ник, присаживаясь на задницу, и вознося передние ноги к потолку — «Славен наш Господь в святой земле, ибо вложил он малую каплю ума в эту глупую голову, и направил стопы ее в нужную сторону, дабы обратилась она к уважаемому офицеру полиции сего района за мудрым советом!».

— «В нос получишь!».

— «А я упрячу тебя за решетку, дней на десять, и буду совершенно спокоен, что ты не пожелала совершать какую-нибудь глупость, вроде поездки на эту встречу».

— «Но я как раз и хотела туда отправиться...» — разочарованно вякнула я, заметив, как от моих слов сурово нахмурился бывший полицейский.

— «И потом всплыть где-нибудь возле пирса, с мешком на голове?» — шутливость полностью исчезла из голоса жеребца, когда он поднялся, и принялся задумчиво мерять шагами подвал, в то время как мне только и оставалось следить за ним взглядом, поворачивая голову туда и сюда, пока она не начала заметно кружиться — «Нет, это не вариант. У тебя что, некого с собой прихватить?».

— «Увы, муж остался в столице, здоровье поправлять, а Госпожа «одолжила» меня своей сестре, поэтому я даже не представляю, кто из Ночной Стражи вообще находится в этом городе, и где их искать. Из активов у меня здесь только половина Легиона, но сам понимаешь, с этими дуболомами пернатыми легче полгорода оцепить, чем устроить какую-то тайную встречу… Так что да, я отрезана от своих активов, поэтому решила посоветоваться с тобою, как лучше будет поступить».

— «В таком случае, вообще не ходить на такие вот встречи!».

— «Я сама попросила о ней, Ник. Чтобы понять, кто же именно мутит здесь воду. Кому очень нужно устроить в этом городе такое, что правительнице пришлось самой, лично прилетать сюда и разбираться в происходящем. Поэтому не пойти — это не вариант. Это будет означать, что все это время я провела в Мейнхеттене абсолютно напрасно, и все было зря».

— «Все равно, не нравится мне эта идея. Слишком все по-дилетантски, слишком быстро, без четкого плана...» — покачал головой синий земнопони, бесцельно катая в копытах какую-то деталь, которую взял с ближайшего стеллажа — «Но я вижу, что для тебя это очень важно, и думаю, что ты не отступишься. Верно?».

— «Не могу. Не имею права».

— «И ты считаешь, что капитан в этом замешана?».

— «Угу» — я с надеждой поглядела на Ника, ведь в тот момент у меня самой внятных идей попросту не было, а в голове царил какой-то сумбур, из которого, словно рыбы в полынье, выглядывали какие-то недооформившиеся мысли про налет, наезд и захват.

— «А ведь интересная вырисовывается картина...» — все так же задумчиво протянул тот, глядя в потолок. Его копыта двигались автоматически, перекатывая шарообразную железяку, словно когда-то, в другой жизни, он точно так же катал в руках какой-нибудь мячик или биллиардный шар, раздумывая над сложным заданием — «Они вполне могут привлечь ко всему этому и капитана Фур, если ты понимаешь, о чем я говорю».

— «Эээ… Не совсем».

— «Если просьба о встрече ушла в самом деле через нее, то вполне вероятно, что все превратится во встречу. В деловую встречу в отеле, или ужин в ресторане. Да, да… Вполне возможно».

— «Что? Что возможно?» — с проснувшейся надеждой потребовала я, дергая за клок зеленого хвоста — «Ты что-то придумал?!».

— «Такие вещи часто происходят, когда мафиозные группы из разных городов или даже районов встречаются, чтобы договориться, и предотвратить большую войну за территорию» — я не совсем поняла, что означало это выражение, прозвучавшее для меня как «война за чернозем», но решила, что речь шла о разделе территорий влияния или ресурсов, поэтому не стала перебивать, и внимательно слушала дальше — «Приезжали большие доны, их помощники, охрана — целый богом проклятый цирк! На этих встречах все было достойно, почтенно, богато и неторопливо — ну прямо сенаторы, съезжающиеся на конгресс! — и даже наличие парней из ФБР нисколько их не смущало».

— «И что, их даже не арестовывали?».

— «А что бы ты им предъявила? Арестовала за незаконную встречу десяток респектабельных старичков, решивших выпить вина и потрепаться о внуках и родне, оставшейся где-то в Европе?» — грустно хмыкнул Ник. Стальная деталь пару раз ударилась о пол, и с забавными костяными звуками снова покатилась по подошвам копыт — «Стоило бы тебе сделать хоть шаг через порог, как их адвокаты уже обрывали бы телефоны сенаторов и столичных адвокатов. Другое дело небольшие, тайные встречи, во время которых, без лишних ушей, решались дела серьезные, посвящать в которые не стоило даже своих. Часто — во время мобстерских войн, когда несколько громил с автоматами могли спокойно избавить какого-нибудь ушлого дона от пары сцепившихся в драке врагов, если бы стало известно место их встречи».

— «Иииии?».

— «И вот тогда к делу часто привлекали кого-нибудь третьего. Посредника, который гарантировал удовлетворение всем договаривающимся сторонам. Это могла быть какая-нибудь уважаемая мафиозная семья, которая предоставляла для встречи свою территорию, и за ее проведение отвечала головами заложников, которые предоставлялись и одной, и другой договаривающейся стороне. Это мог быть кто-нибудь из продажных политиков. А иногда — даже высокое должностное лицо, вроде капитана полиции, верховного судьи, или городского прокурора».

— «И ты думаешь, что Фур могут использовать для своей безопасности эти ушлые пони?» — прищурилась я, обдумывая такую возможность. Хотя я могла бы и не кривляться, изображая напряженную мыслительную деятельность, ведь что-то такое уже смутно крутилось у меня в голове.

— «Вполне возможно. И тогда ты ничего не сможешь сделать — если их прикрывает капитан полиции, любое обвинение рассыплется, а за решетку ты угодишь сама, по обвинению хотя бы в сопротивлении полицейскому при исполнении» — вздохнул Ник, хотя я не заметила в его голосе особой печали. Скорее, возбуждение от какой-то мысли, пришедшей на ум — «А ведь такое вполне может быть! Раг, жди — я скоро вернусь!».

— «А куда...» — договорить я не успела, и только вытаращила глаза, глядя на дверь, гулко захлопнувшуюся за ломанувшимся куда-то Маккриди. Я и в мыслях не допускала, что этот жеребец наловчится двигаться так быстро, и уже в который раз подумала, что очень зря недооценивала его способности и демонстративный отказ от оружия. Ну не считать же таковым какую-то палку?

Ждать пришлось долго. За это время я успела сунуть любопытный бежевый нос везде, где намеревалась и потрогать все, что хотела, шарясь по этому большому подвалу, и думая о чем-то своем. События развивались практически без меня, и это настораживало, пугало, заставляя задумываться о том, что я снова обманулась, и сосредоточившись на Легионе, попросту выпала из мира окружающих меня пони, ради которых, по моему заверению, я и затеяла все эти пляски с отдельным военизированным формированием. Ведь теперь даже Ник, который вместе со мною, по моему примеру, после перерождения забился в захолустный городок на окраине Вечнодикого леса, знал и мог теперь гораздо больше меня, быстрее адаптировавшись к новому миру, и уже замахивался на то, чтобы стать в нем определенной величиной, подвинув с места явно не справлявшуюся со своими обязанностями главу военного отряда первого по размерам, и второго по значению города страны. А что могла я? Оставить после себя наследие в виде нового формирования, опасного и для врагов, и для своей страны, в котором были собраны пони, вкусившие крови и жажды добычи, насильно пытаясь назначить своим приемником явно не желавшего этого заместителя? Быть новым секретарем принцессы, по сути, став подросшей комнатной болонкой, выбросить которую было жалко, а держать в спальне не слишком практично и потому, переехавшей на коврик под дверь? Разве этого хотели мы с Древним, когда-то пообещав себе защищать и помогать своим далеким потомкам, приглядывая за ними, насколько хватило бы наших сил?

Но как можно было добиться этого, если не силой? И если не силой, то чем? Пример Армед Фур вдруг явил передо мною во всей своей неприглядной очевидности то, чем является обладатель такой силы в мирные времена. Когда устав и присяга становятся путами на ногах, ограничивающих — для твоего же и окружающих блага! — поползновения пони, привыкших к насилию, приученных быстро принимать решения и столь же быстро их исполнять, отбрасывая в сторону все, что не относилось к текущему делу, называя это «сопутствующим ущербом». Раньше это показалось бы мне безумной ответственностью, неподъемной ношей, но теперь, по прошествии нескольких лет, вдруг показалось мне каким-то мелким и однобоким.

Как и предупреждала принцесса.

— «Раг, встреча будет происходить в ресторане Уотергейт!» — обдумать эту мысль я не успела. Ворвавшись в подвал, Ник хлопнул дверью, и с облегчением посмотрел на меня, будто в последний миг избавив от смертельной опасности — «Эх, как же не хватает нормальных телефонов!».

— «Ты уверен?».

— «Да, я только что поговорил с одним из своих ребят, и тот сказал, что капитан гвардии должен всегда быть доступен для срочных сообщений. Он предложил узнать, где ее искать, и выяснилось, что сегодня, с десяти вечера до полуночи, она будет в «Уотергейте»! Значит, встреча будет происходить именно там!».

— «Здорово. Ты настоящий коп, Маккриди!» — уже привычно подавив в себе раздражение от не вовремя прерванных раздумий, как можно более искренне улыбнулась я. Уже привычно, правой частью мордочки.

— «Я же говорил тебе, что это не обидное прозвище, а просто аббревиатура. Так патрулирующих констеблей называли. А вот «фараон» или «легавый» — это уже оскорбление, за которое запросто можно и дубинкой по спине схлопотать».

— «А в Грифоньих Королевствах городскую стражу называют «фликами». Это сокращение от Федерасьон Легалэ дэс Идиотс Каскес – «легальная федерация идиотов в шлемах». Ловко это они придумали, правда?» — рассмеялась я при виде демонстративно нахмурившегося копа — «И я тоже говорила, что удивлена твоим знанием таких длинных и сложных слов».

— «Черт бы тебя подрал, Раг! Если тебе удастся выпутаться из этой передряги, я лично арестую тебя за непочтительность к представителю власти, и брошу в самую дальнюю камеру на все пятнадцать суток!».

— «Обещаю, что не буду сильно сопротивляться, и слишком громко стонать» — фыркнула я в ответ на такое своеобразное пожелание удачи, заставив синего земнопони иронично возвести очи горе – «Что ж, теперь мы знаем, где все пройдет».

— «Раг, я могу подстраховать тебя» — вновь стал серьезным жеребец, убеждающе дотронувшись копытом до моей передней ноги – «Там ведь есть туалетные кабинки, верно? Конечно же, их обыщут, но я уверен, что смогу спрятать там меч или нож».

— «Это интересная идея» — призналась я, ощущая странное чувство удовлетворенности, словно читая захватывающий детектив, или участвуя в костюмированном представлении. В ролевой игре, которой играющие отдаются целиком и полностью, получая такое же удовольствие, как и я – «А зачем? Наброшусь на них, и покромсаю своим Фрегорахом? Тогда уж лучше Шепот Червя с собой прихватить – от него крови почти не остается, не то, что после ударов этого римского гладия. Вот, помнится, мы отбивали атаку гончих тьмы на замок…».

— «Прошу, избавь меня от своих кровожадных рассказов» — дернул щекой бывший коп, а теперь уже новый поницейский Эквестрии – «Не забывай, что я тоже видел много дерьма в той жизни, и знаю, что может творить сорвавшийся с катушек ветеран Лаоса, Камбоджи или Вьетнама».

— «Оу! Так ты был…».

— «Нет, Раг. Не был» — мгновенно отшил меня Ник, и по его голосу я поняла, что это не ложь и не попытка отбрехаться от настырной кобылки с нездоровой тягой к насилию – «Господь видит, что я был не лучшей агнцем в Его стаде, но благодаря доброму сердцу настоятеля нашей церкви, отца Исаии, наставившего меня на путь истинный, я оказался в полицейской академии, а не в мясорубке где-нибудь в Сайгоне. Благодаря ему, и судье Фаррелу – клянусь Господом, до этого я никогда не думал хорошо ни об одном белом судье, и только потом понял, какое участие в моей судьбе принял этот старик! Я был обычным черным пареньком с улиц, он не был чем-то обязан мне или другим таким же оболтусам, обвиненным в попытке угона машины, но видимо, он что-то увидел во мне, и отправил на программу перевоспитания, которая заключалась в содействии полиции».

— «Оу. Действительно, забавно» — как можно более ровно произнесла я, боясь спугнуть момент откровения, заставивший открыться моего собрата по несчастью. Или счастью, смотря как на это посмотреть – «И ты стал полицейским?».

— «Не сразу. Вначале мы занимались всякой чепухой, а потом Крейг – сержант, к которому меня приписали – увидел, что от того, что нас заставляют рассказывать в бедных районах о вреде наркотиков и алкоголя, толку не будет. И он стал брать меня на пешие патрулирования. Вот это мне пришлось по вкусу. Он не одергивал меня, как другие, не делал вид что ему противно мое общество – он просто говорил мне «Никки-бой, видишь этого парня? Ну-ка, скажи ему, только вежливо, что парковка здесь запрещена». Или требовал, чтобы я объяснил малолетним хулиганам, что нельзя открывать пожарный гидрант без взрослых. Или просил догнать убегающего пушера, и отбить ему почки, чтобы не смел продавать дерьмо возле школ. Он относился ко мне как к напарнику-стажеру, и Господь видит, что не делая ничего особенного, он показал мне, что такое работа настоящего полицейского, работа на улицах, и сами эти улицы с другой стороны. Показал, что мы нужны, несмотря на всю коррумпированность и ненависть со стороны обывателей из гетто и блоков^[23]. Понимаешь?».

— «Да. Понимаю».

— «Однажды его не стало. Застрелен в перестрелке в Куинсе, когда брали наркопритон. Сказали, что он замешкался, и не выстрелил в выскочившего перед ним парня – тоже черного. Может, подумал, что это был я? В общем, когда я узнал об этом, то пошел к отцу Исаие, а тот повел меня к судье, и я пообещал им, что стану лучшим, мать его, полицейским города и штата в память о сержанте Крейге. Не знаю уж, почему тот поверил чернокожему пареньку из подворотни, на какие там рычаги надавил, но когда я выпускался из полицейской академии Ричмонда, получив диплом с отличием, судья Фаррел лично явился туда, чтобы пожать мою руку. Представляешь?».

— «И я думаю, что ты им стал» — твердо сказала я, дотрагиваясь копытом до плеча синего земнопони, чьи глаза подозрительно блеснули в резком свете подвальных ламп – «Поэтому должен понимать, что одна, пусть и с мечом, я не устрою ничего, кроме массовой резни. И дело не в том, что это никак нам не поможет в задуманном, но есть и еще кое-что, Ник – я не собираюсь причинять вред пони».

— «Серьезно? И откуда вдруг такой пацифизм?» — с непониманием взглянул на меня бывший полицейский, кладя на стол Т-образную дубинку полицейского образца. Я заметила, что поперечина ее была достаточно толстой, чтобы удобно ложиться под бабку ноги, из чего заключила, что она предполагалась для использования в первую очередь земнопони. Может быть, и пегасами – эти были любители подраться. Единорогам было все равно, чем настучать тебе по почкам или по голове, и я не так давно уже несколько раз видела, как на обязательных тренировках наши рогатые медики-биоартиллеристы попросту выдергивали из песка поникен, под злобный ор и ругань инструктора прямой наводкой запуская его на низкую околоземную орбиту, или в сторону ближайшей стены – «Я не хочу показаться неуважительным, но черт тебя подери, если верить слухам, то за эти несколько лет ты перебила столько разумных существ, что в мое время тебя бы ждало несколько пожизненных сроков! И тут вдруг такой поворот».

— «То есть, ты считаешь, что при виде кого-то не согласного со мной, я тотчас же должна начинать грызть щит, и пускать пену изо рта, словно обожравшийся мухоморов берсерк?».

— «Нет. Но давай начистоту – это не рядовая встреча, не поход в бар или Дайнер^[24], поэтому если ты почувствуешь, что не готова, если твое внимание рассеяно, а голова думает о другом – лучше сразу все отменить. Потому что ты отвлекаешься, и завалишь всю сделку. Я не хочу тобой рисковать».

— «Спасибо, папочка. Я тоже тебя обожаю» — хмыкнула я, снимая со стенда уложенный на его крючки самострел. Кажется, эту модель пытались доработать, расширив канал, по которому, вместо болта, должны были летать какие-то стеклянные сферы, лежавшие рядом. Так-так-так… Кто-то пытался переделать его под метание слезогонки?

— «Я серьезно».

— «Я тоже. Просто знай, что я еще не убила ни одного пони. Кажется» — я запнулась, усилием воли гоня из памяти тот ад, что разверзся на причальном терминале треста Колхейна, под Мейнхеттеном, и ощущая, что не удержусь, и все равно туда полечу, как бы ни было мне потом больно – «Я не собираюсь причинять вред этим добрым и симпатичным существам. Поэтому я собираюсь просто поговорить с ними. Понять, что подтолкнуло их на такой шаг. И попытаться переубедить».

— «Это мобстеры, Раг. Чертова мафия!» — словно малому жеребенку, продолжал втолковывать мне Маккриди – «У них закон молчания, и они нихрена тебе не скажут. Сначала тебя покатают по городу, покружат по разным районам, и когда убедятся в отсутствии слежки, просто резко развернутся где-нибудь на площади или на мосту. Ты потеряешь чувство ориентации, и уже не сможешь сказать, в какую сторону тебя повезли, и в каком ресторанчике или отеле с тобой говорили. А там… Там все может сложиться еще хуже, и мне не раз приходилось стоять в оцеплении или опрашивать свидетелей по таким вот делам. С тобой поговорят по душам, а потом просто устроят показательный суд, воткнув нож под ребро, или прострелят рот и глаза – это они так казнят предателей и стукачей — бросив тело в комнате отеля. И никаких свидетелей, никаких улик».

— «Никки, ну чего ты так разволновался? Это же всего лишь пони!» — отложив самострел, я внимательно поглядела на взбудораженного земнопони, после чего ободряюще обняла его своим огромным крылом – «Эй-эй-эй, успокойся. Ок? Я понимаю, что это опасные ребята, но и я туда не как какой-то информатор иду. Так что если они умные, то наверняка учли, что я подстрахуюсь. Но главное, что послужит им защитой – это их публичность. Я так думаю. Хотя мне кажется, они просто пришлют подставных, а сами будут наблюдать издалека. Ну, так бы сделала я».

— «Ты просто не знаешь этих акул, Раг» — покачал головой Ник. Похоже, мои слова о пони его не слишком-то убедили – «Я поднял отчеты в участке — ты была права, их образ действий за этот год стал сильно напоминать то дерьмо, что творилось у нас в Америке еще лет сорок назад, во времена Сухого Закона. И я вот тут подумал – а что, если им подсказывает кто-то, вроде нас с тобой?».

— «Без глаз, ушей и языка? Ну да, много он им наговорит» — саркастически фыркнула я прежде, чем прикусила свой длинный язык.

— «Стоп. Кто наговорит?» — отбрасывая в сторону мое крыло, насторожился Маккриди, после чего сунулся ко мне, и схватив за плечи, сильно тряхнул – «Ты что, все это время скрывала здесь кого-то еще, вроде нас?!».

Насупившись, я промолчала, найдя для себя что-то ужасно увлекательное на бетонном полу.

— «Говори!».

— «Не тряси меня, Ник. Ты же знаешь, что криком от меня ничего не добьешься» — мрачно буркнула я, стараясь подобрать, и тут же теряя приходившие в голову слова – «Это мрачная история, часть которой ты уже слышал – я говорю о том, как меня запекли в бойлерной печи, как рождественскую индейку. Я думала, ты сообразишь, что жителям этого мира не пришла бы в голову подобная дичь, но видимо, переоценила твои способности, господин бывший полицейский детектив. Поэтому предлагаю договориться так: сейчас мы сосредотачиваемся на деле, которое обязаны довести до конца. А потом я расскажу тебе все, что сумею вспомнить, и может быть, ты сможешь дать мне какой-нибудь совет. Например, как жить дальше с этим, не пытаясь нажраться таблеток, или броситься в пасть чудовища размером с Мейнхеттенский небоскреб».

— «Ловлю тебя на слове» — отпустив меня, Макриди отстранился, и опершись о край стола, тяжело вздохнул – «И говоря об этом… Извини, ладно? Я ж не знал, что это ты серьезно все говорила. И между прочим, детективом я никогда не был – в моем возрасте либо в капитаны полиции выходить, либо так и оставаться на своем месте, и выше сержанта уже не пытаться запрыгнуть».

— «Зато здесь ты стал уже лейтенантом. Что ж, хорошо – когда мы разберемся со всем этим дерьмом, я расскажу и может быть, покажу нашего милого соплеменника, застрявшего здесь в одной из самых надежных тюрем на свете. Ведь что-то подсказывает мне, что ты можешь быть прав, и без него здесь вновь не обошлось».