Стэйблриджские хроники
Глава 13. Пустующий дом
В поисках информации о Союзе Академиков Бикер направляется в Мейнхеттен...
Когда Бикер прибыла в Балтимэйр, она страдала от неопределённости, от сомнений по поводу будущей карьеры. Её могли оставить руководителем Стэйблриджа, могли снять с поста. Всё зависело от её доклада, ответов на сопутствующие вопросы и настроения коллег. Но эта проблема не только не решилась – Бикер осталась официальной исполняющей обязанности руководителя научного центра с ремаркой «до следующего официального заседания». Точную дату этого заседания не озвучили. Кроме того, оно, как и прошедшее, могло быть отложено на месяц-другой, очевидно, чтобы подержать молодую пони-профессора в нервном напряжении.
Сверх имеющихся стрессов добавились проблемы, связанные с гибелью профессора Эмблинген. Хотя официально Бикер никто не обвинял, среди членов научного совета расползся противный слух, что именно Стэйблридж под руководством своего временного директора наложил на Эмблинген проклятие.
Отец отнёсся к этим разговорам скептически. Вскоре после происшествия с Эмблинген он остался с дочерью один на один, попросил посмотреть ему в глаза и заявить о своей невиновности. Бикер послушно подчинилась, и Полимат всецело поверил ей с первого же слога. Однако после прозвучала фраза, которая шокировала молодую пони.
— Если они будут давить на тебя и настаивать на твоей причастности, дай мне знать, – произнёс умудрённый сединами родитель. – Я выступлю с признанием, скажу, что проклятие наложил лично, что ты ничего про это не знаешь… Моя карьера в прошлом, и пострадать не может. А тот, кто это затеял, явно нацелен остановить именно тебя, испортить твоё будущее… Мы постараемся ему помешать.
После этих слов Бикер последовательно завладели сначала недоумение, потом испуг, а потом ярость. Очевидно, что борьба за кресло в Стэйблридже была не просто конфликтом амбиций. Факт того, что неизвестный противник использует смертоносные заклинания и обман, говорил о большой значимости конкретного поста в конкретном учреждении. И, раз так, Бикер решила, что не позволит никому вышвырнуть её из Стэйблриджа и сохранит доброе имя, как своё, так и своего отца.
Ради выполнения этой задачи Бикер срочной депешей выдернула из научного центра одного знакомого специалиста по артефактам. Чёрный единорог с двухцветной гривой должен был скоро прибыть в Балтимэйр, чтобы подключиться к официальному расследованию, организованному научным советом. Или должен был провести своё собственное, независимое расследование, если научный совет целиком состоит из параноиков, пугающихся любых гостей из Стэйблриджа.
Сама профессор ночным поездом направлялась в Мэйнхеттан, где планировала поговорить с дочерью Эмблинген. Возможно, от неё можно было получить какую-то информацию о знакомых старой пони. Или о той злосчастной заколке. Хотя существовал и другой вариант – что слухи до Тиэр уже дошли, и та встретит Бикер как личного врага и вероятного убийцу.
Пока за окном вагона один живописный вид сменялся другим, профессор искренне надеялась на первый вариант, но готовилась ко второму. Прерывалась лишь на чтение купленной в Балтимэйре газеты, которую в других городах достать было на порядок сложнее. Грифоны свои газеты в Эквестрию везти не стремились, главным образом потому, что всё, что выходило из-под печатных прессов «Джи-Джи-Эм», противоречило пропагандируемым компанией принципам объективности и правдивости. Но Бикер было интересно ознакомиться с независимой точкой зрения, ведь даже в таком, сугубо субъективном взгляде на ранее размещённый в эквестрийской прессе проект реформ, подготовленный советником по науке Шейдом, содержались здравые рассуждения и опасения. С некоторыми Бикер готова была согласиться.
* * *
На вежливый стук дверь открыла белая единорожка с двухцветной гривой, которую она заплела во множество аккуратно уложенных тонких серо-бежевых косичек.
— Тиэр, я полагаю? – спросила Бикер, разглядывая хозяйку дома. Насколько она помнила по одному непродолжительному разговору на какой-то конференции, эта пони не была учёным, не пошла в науку. Она стала няней-воспитательницей для маленьких жеребят. Профессор Эмблинген была сильно разочарована и на протяжении нескольких лет старалась избегать встреч с нерадивым потомком. Наверное, отец Бикер отреагировал бы схожим образом, найди она своё призвание в искусстве или земледелии.
— Да, это я, – тихо ответила пони, в свою очередь рассматривая незваную гостью.
— Меня зовут Бикер. Я бы хотела с вами поговорить, – сразу же произнесла действующий руководитель Стэйблриджа.
— Я… я знаю, кто вы. – Дочь Эмблинген, судя по всему, тоже хранила в памяти обрывки случайных встреч и газетных заметок. – И я тоже хотела бы с вами поговорить…
А вот это было уже неожиданно. Бикер даже не сразу отреагировала, когда единорожка посторонилась, пропуская её в дом. Ожидать от такого приглашения можно было чего угодно. От простых посиделок с воспоминаниями об ушедшей пони до прямого копытного противостояния в закрытом помещении без свидетелей. Бикер упрекнула себя в излишнем пристрастии к приключенческим романам. «Эта реальная жизнь», – напомнила она себе, – «здесь обиды через кровную месть не решают».
В этом доме Бикер бывала пару раз вместе с отцом. Она смутно помнила, что кабинет Эмблинген находится на втором этаже. Правда, в доме сейчас было сложно ориентироваться, потому что все шторы на окнах были опущены, а зеркала закрыты чёрной тканью. Освещение обеспечивали две-три колбы со светлячками, да, при необходимости, магия хозяйки.
— Мы можем расположиться в гостиной, – сообщила Тиэр. – Но там скоро начнут собираться гости. Будет вечер прощания. Я бы предпочла подняться в мамин кабинет.
— У вас в Мэйнхеттане есть традиция устраивать вечера прощаний? – спросила Бикер, отмеряя копытами ступеньки.
— Нет. Но такова была мамина последняя воля. – Тиэр кивнула на создающие полумрак шторы. – Она хотела контролировать даже собственные поминки.
— Звучит очень в её стиле.
Кабинет предстал перед гостьей в виде сиротливо пустующей комнаты, погружённой в печальную полутьму. Бикер пробежалась взглядом по всему интерьеру. Кресла, стол, даже чашки и бокалы в комоде выставлены в ряд. Складывалось впечатление, что Эмблинген прямо перед отъездом провела генеральную уборку. Беспорядок создавала лишь пара книг краю стола. Что-то про архитектурные особенности крупных городов, в твёрдом переплёте...
Ещё был балкон – единственный источник дневного света, оставленный новой хозяйкой дома. Бикер, воспользовавшись тем, что Тиэр замешкалась перед дверью кабинета, вышла на него. Просто так, потому что в детстве всегда мечтала посмотреть с этого балкона на Мэйнхеттан. И каждый раз строгая пони, занятая беседой с её отцом, одёргивала её. И вот теперь она наконец увидела город с этого ракурса, но ощутила только лёгкое разочарование. Столь манивший её в прошлом вид оказался ничем не примечательным: улицы, повозки на улицах, крылатые горожане высоко над улицами… Бикер краем глаза заметила пролетающую над самой крышей соседнего здания тёмно-синюю пегаску и отметила её не самый безопасный воздушный манёвр. Через пару секунд наблюдений профессор пришла к выводу, что со второго этажа вид ни капельки не лучше, чем непосредственно с улицы.
— Я была бы признательна, если бы вы присели, – произнёс тихий голос за спиной профессора. Бикер кивнула и заняла одно из мягких кресел, изменивших со времени её последнего визита цвет обивки, но не форму.
— Я хотела бы выразить свои соболезнования по поводу смерти профессора Эмблинген… – мягко произнесла Бикер. – У нас с ней были разногласия, но я искренне надеялась на дальнейшие многолетние научные споры.
— Почему моя мама вас ненавидела? – внезапно спросила Тиэр.
Бикер с минуту помолчала, опустив взгляд на копыта и собираясь с мыслями. Ответить на этот единственный вопрос оказалось тяжелее, чем стоять за трибуной и выдерживать поток вопросов-обвинений, обрушившийся на неё на научном совете. В этот раз у неё не было ни написанного заранее доклада, ни продуманных вариантов ответа, ни даже шпаргалки. Да и как можно подготовиться к разговору с пони, недавно потерявшей мать? Бикер ожидала упрёков, гнева, слёз. А столкнулась с тихой скорбью и вопросами, на которые нельзя дать простого ответа.
— Потому что я отчасти липовый профессор, – наконец ответила она, вновь встречаясь взглядом с неотрывно смотрящей на неё Тиэр. – Получила звание и место работы исключительно благодаря отцу. Из его копыт. Свой самый важный эксперимент – с Элементами Гармонии в Кантерлоте – я практически провалила. Мои сотрудники со всем справлялись без меня. И у меня до недавнего времени опыта руководства крупным научным центром не было вообще... Я выскочка. А выскочек никто не любит.
Тиэр не сводила с неё взгляда. В этот момент она казалась намного старше и мудрее приблизительно равной ей по возрасту Бикер.
— Благодарю за честность, – сказала она. И задала следующий, прямой и требующий такого же прямого ответа вопрос: – Вы знаете, что именно случилось с моей мамой?
— Я пытаюсь это выяснить, – ответила Бикер. – Существует версия, что при помощи тёмной магии я избавилась от конкурента.
— Ложь и клевета? – предположила Тиэр, продолжая пристально вглядываться в её мордочку.
— Выиграть таким способом для меня всё равно что проиграть. Как вы сами заметили, я честная пони. И добиваться своего хочу честно. – Бикер старалась сдерживаться, но речь получалась эмоциональной. – У нас с Эмблинген было противостояние. Противостояние опыта, умов, научных заслуг. Я могла проиграть, я бы признала это поражение. Кто именно и для чего решил вмешаться в это противостояние, я не знаю.
Снова продолжительное испытание молчаливым взглядом. Бикер не представляла, о чём сейчас думает сидящая напротив пони. Верит ли она ей? Хочет ли верить? Способна ли поверить?..
— Если вдруг вам повезёт выяснить, что произошло с мамой и кто в этом виноват, –наконец тихо произнесла Тиэр, – я надеюсь, что вы мне сообщите…
С нижнего этажа раздалась хорошо слышимая трель дверного звонка.
— Вот и первые друзья семьи, – отреагировала Тиэр, поднимаясь с места. – Я вернусь к вам и к нашему разговору через пять минут, – добавила она и вышла из кабинета.
Она притворила дверь, но не до конца, а благодаря хорошей акустике старого дома Бикер могла слышать всё происходящее у входных дверей, почти не напрягая слух.
— Добрый день, – произнёс жеребцовый голос. – Я…
— Мистер Шейд, – опередила гостя хозяйка дома.
Бикер невольно оторвалась от разглядывания обложки книги, которую взяла в копыта. Шейд? Краулинг Шейд? Советник Кантерлота по науке собственной персоной? Бэт-пони, идущий против своей природы? Было сложно удержаться от искушения спуститься и встретиться с уникальной личностью, редко выбирающейся на публичные мероприятия. И лично спросить, каким местом бэт-пони думал, когда составлял перечень реформ, бессмысленных в том плане, что не имелось ни единого шанса, что научный совет пойдёт навстречу преобразованиям, оставляющим большую часть его членов без работы.
— Я читала о вас в газетах, – продолжала Тиэр.
— Да, обо мне там пишут. Иногда даже правду, – пошутил Краулинг Шейд. – Как бы то ни было, я хотел бы выразить свои искренние соболезнования. Я много работал совместно с профессором Эмблинген. Новость о том, что с ней случилось несчастье, была сильным ударом…
Хозяйка и не собиравшийся заходить в дом гость, провели краткую беседу, после которой практически сразу последовали новые звонки в дверь, не позволившие Тиэр вернуться в кабинет. Новых желающих выразить соболезнования она провожала в гостиную, откуда детали разговоров были уже не слышны.
Обещанные пять минут в итоге растянулись на полчаса, но Бикер спокойно отнеслась к этой задержке. Во-первых, одна из книг по архитектуре Мэйнхеттана была написана очень доступным и увлекательным языком. Во-вторых, обременять чем-либо пони, у которой и так был тяжелейший период в жизни, Бикер не хотела. В-третьих, если Тиэр и была согласна видеть в своём доме ту, кого молва отнесла к числу тёмных заклинателей, то вряд ли это отношение разделяли все гости. Показываться пришедшим почтить память Эмблинген при таких обстоятельствах было не лучшей идеей.
Падавший на книгу дневной свет на секунду померк от силуэта, быстро промчавшегося мимо балкона. Молниеносная реакция позволила заметить тёмно-синюю шерсть и хвост пегаски, быстро скрывшейся из поля зрения.
— Что ж тебе выше-то не летается? – недовольно проворчала Бикер.
К возвращению Тиэр она успела прочитать ещё пару десятков страниц пособия, которое рассказывало, как страдали в прошлом пони из-за того, что мало знали о природных ресурсах. Некоторые из опасных даров природы добывали в окрестностях строящегося Мэйнхеттана для нужд строящегося Мэйнхеттана. Бикер порадовалась, что Стэйблридж был возведён на другом краю Эквестрии и при его строительстве использовались совершенно иные материалы.
— Простите, что заставила ждать, – сказала Тиэр, входя в комнату.
— Мы остановились на том, что вы выразили своё доверие ко мне, а я этому удивилась.
— Мой талант по уходу за жеребятами, – пояснила Тиэр, – включает в себя некоторые особые умения. Например, я очень хорошо чувствую ложь и неискренность. Причём у малышей её уловить гораздо сложнее. Взрослые пони считают себя такими правдоподобными, бывают настолько в себе уверены. Если бы вы от меня что-то скрывали в своих ответах, я бы это поняла.
— Тогда вы понимаете, что мне в свою очередь хотелось бы услышать от вас несколько правдивых ответов.
Тиэр кивнула и снова села в кресло. Бикер положила книгу на стол и откинулась в кресле, соединив копыта перед собой. Несколько секунд она молча смотрела на сидящую напротив пони, настраиваясь на нужный лад.
— Как часто к профессору приходили гости? – спросила она.
— Не знаю точно. – По выражению мордочки Тиэр было понятно, что она искренне хотела помочь, но сомневалась, что хоть что-то из известного ей будет полезным. – Я лишь иногда её навещала и редко сталкивалась с другими гостями. Мне было удобнее жить в другой квартире. Ближе к месту работы. Но… – Тиэр сделала многозначительную паузу. – Я помню одну недавнюю ссору, разгоревшуюся в моём присутствии.
Бикер заинтересовано дёрнула ушами.
— Два брата-единорога спорили с мамой о каких-то рецептах. О науке. О различного рода болезнях. Конечно, я старалась не подслушивать, – немного смутилась рассказчица, – но мама довольно громко отстаивала свою точку зрения. Верность какой-то своей формулы…
— А что говорили ей единороги?
— Утверждали, что рецепт наносит какой-то вред и вообще неправильный. Что моя мама решила нарочно обмануть их. Может, слова были не такие, но это подразумевалось. Они пригрозили, что найдут способ взыскать потерянные средства. – Тиэр встала и принялась искать что-то на книжных полках. – Ни я, ни мама тогда не стали серьёзно воспринимать этих темпераментных братьев. Но теперь… Даже не знаю, вдруг они…
— Нашли способ взыскать потерянные средства? – глухо спросила Бикер; стоящая к ней хвостом единорожка вздрогнула. На минуту в кабинете повисло тяжёлое молчание.
— Вы, как я понимаю, химик? – внезапно спросила Тиэр, снимая лежащую поверх ряда книг толстую синюю папку и поворачиваясь к сидящей в кресле Бикер.
— Специалист по зельям, магическим смесям и веществам, а также таблице периодических магических эффектов зелий, – отчеканила обладательница кьютимарки с изображением пузатой колбы. Через секунду она магией перехватила подплывшую к ней папку.
Бикер мельком проглядела несколько случайных листов. Химические формулы, описания эффектов, алгоритмы смешивания, списки ингредиентов, пропорции. Печать фирмы «Напитки братьев Флима и Флэма» почти на каждой странице.
— Я разберусь в этой ситуации, – дала поспешное обещание Бикер. Она чувствовала себя обязанной хоть что-то сделать для Тиэр и лишь надеялась, что её старых навыков зельеварения и внутреннего чутья хватит, чтобы отделить воду от сидра в этом мутном деле.
* * *
Такси довезло Бикер до штаб-квартиры компании «Напитки братьев Флима и Флэма». Согласно содержащимся в папке документам – во время поездки она успела ознакомиться с большей их частью – внутри находились цеха, а также склады сырья и готовой продукции. Расплатившись с таксистом, Бикер задержалась на тротуаре, разглядывая ветхое пятиэтажное здание из посеревшего от времени кирпича, стены которого покрывали остатки штукатурки и полузасохшие побеги плюща. Часть окон, в основном по углам здания, была заколочена, а видимая часть крыши нуждалась как минимум в обновлении, если не полной замене, черепицы. Общее унылое впечатление усиливалось за счёт дощатой пристройки, скорее всего, каретного сарая, и выглядывающей из-за неё огромной кучи строительного мусора. И это был действующий завод, хозяева которого предъявляли претензии профессору Эмблинген? Бикер покачала головой.
Подойдя к обшарпанной двери и не увидев колокольчика, она постучала. Чуть погодя постучала ещё раз, погромче. Через минуту подумала, что перед тем, как давать опрометчивые обещания и ещё более опрометчиво бросаться выполнять их, следовало хотя бы поинтересоваться, не известно ли Тиэр, где сегодня могут быть интересующие её личности. Впрочем, ей повезло – ещё через полминуты дверь приоткрылась, и в щели показался настороженный глаз, часть морды и ус уставившегося на нежданную гостью единорога.
— Эм… Добрый день, – обратился к Бикер старший из братьев, пытаясь сохранять щель минимальной, чтобы посторонняя пони не могла разглядеть внутренние помещения завода.
— Вы кто будете? – прозвучал за его спиной голос едва различимого в царящей внутри полутьме младшего.
— Дипломированный специалист по зельям, магическим смесям и веществам, руководитель научного центра «Стэйблридж» профессор Бикер, – представилась кобылка. Морда усатого единорога немного вытянулась, но дверь осталась недвижимой.
— И? – намекнул он на необходимость представить дополнительные сведения.
— Я здесь по поручению дочери профессора Эмблинген, с которой у вас возник конфликт, – не теряя делового тона, сообщила Бикер.
— Вы компенсацию привезли? – спросил младший брат, выглядывая из-за плеча старшего.
— Компенсацию? – переспросила Бикер.
В содержащихся в синей папке документах не было ни слова о предъявлении братьями претензии. По крайней мере, официально.
— Весьма приличный взнос за нанесение несомненного ущерба нашей производственной линии и её работникам, – пояснил Флим. Бикер вопросительно подняла бровь.
— Профессор Эмблинген изволила продать нам рецепты лечебных экстрактов и тоников, которые должны были расширить наш ассортимент, – развил мысль брата Флэм, всё так же держа гостью на пороге и не спеша даже полностью открывать дверь. – Однако из-за использования этих рецептов на нашем новом заводе начали болеть работники. Мы хотели бы вернуть все переданные профессору Эмблинген в рамках этой сделки средства. Соответственно, сейчас эти обязанности перешли к её семье… или представителям.
Бикер, постепенно вникавшая в ситуацию, кивнула.
— Это если у вас есть доказательства, что проблемы вашего производства возникли из-за новых рецептов! Заключение эксперта по поводу качества ваших напитков имеется?
Вопрос был задан неслучайно. В папке профессор обнаружила много рецептов, которые были сомнительны, а то и вовсе бесполезны. Флим в нерешительности почесал затылок. Бикер сразу поняла, что получением экспертного заключения братья не озаботились. Что ж, это упрощало дело.
— До запуска новой сидровыжимательной линии у нашей компании не было никаких проблем, – заметил Флэм после небольшой паузы.
Бикер закрыла глаза и потрясла головой. Если бы такие типы заявились к ней в научный центр, она бы точно определила лестницу, с которой их следует спустить. Здесь, в чужом городе, полном своих законов, Бикер придётся полагаться на свой опыт химика.
— Вот только завод пару дней как не работает, – сказал Флим. – Никто не хочет у нас работать, пока мы не разберёмся с эпидемией, возникшей из-за этого нового сидра. И пока производство стоит, мы не можем вернуть даже деньги, потраченные на перестройку этого здания, причём деньги немалые.
— А строение, между прочим, является памятником архитектуры, – сообщил Флэм, – его построили ещё двести лет назад.
— Мы хотим использовать легендарность этой постройки в нашей рекламной кампании, – продолжил Флим.
— «Наши технологии такие же древние, как наш офис»? – усмехнулась Бикер.
— Обижаете! – возмутился Флэм. Открыв наконец дверь и посторонившись, он всё-таки пропустил Бикер внутрь «памятника архитектуры». – Мы используем только современные технологии. Практически вся технологическая линия способна работать в автоматическом режиме. Требуется лишь несколько пони, чтобы контролировать процесс и разбирать бочки.
Полутёмные помещения с серыми обшарпанными стенами были именно тем, что должно было находиться в одном из старейших зданий Мэйнхеттана. До появления стеклянных мансард, стальной арматуры и бетона всё в городе держалось на кирпиче и деревянных перекрытиях. Бикер помнила рассказы отца о древних городах Эквестрии, а также помнила статьи в научном журнале, где рассказывали о об основных аспектах конвейерного производства.
Увидев внутреннюю часть завода, Бикер отдала должное целеустремлённости братьев. Флим и Флэм не поленились сломать часть внутренних стен и перекрытий, создав один огромный зал высотой в три этажа, почти всё пространство которого теперь занимало хитросплетение труб, конвейерных лент, прессов, фильтров, накопительных ёмкостей, чанов для варки и другого оборудования, назначение которого Бикер даже не пыталась определить.
— Из-за испарений, исходящих от новых напитков, у пони начинается головокружение. – Пока гостья осматривала производственную линию, более бойкий на язык Флим посвящал её в детали свалившегося на братьев несчастья. – Им трудно дышать, они постоянно кашляют. На свежем воздухе, вне помещений завода, им становится немного лучше, но ведь они обязаны наблюдать за производством нашей продукции, мы не можем отпускать их на часовой перерыв каждые пятнадцать минут, не так ли, Флэм?
— Нет, Флим, не можем, – грустно кивнул усатый единорог. – Воздействие испарений настолько сильно, что пострадал даже один из рабочих, который вешал новую вывеску на фасаде. Он потерял сознание и чуть не свалился, спасли только страховочные тросы.
Бикер постаралась не выдать охватившего её волнения. Неужели всё так просто? Что если это эхо убившего Эмблинген проклятия? Что если оно было настолько сильным, что при наложении затронуло и здание, в котором проводился ритуал, и теперь, пусть и ослабленно, вредит случайным, не имеющим вообще никакого отношения к его цели пони?
— Что ж, ваши химические формулы у меня с собой. Мне нужны только образцы для проведения тестов, – сказала Бикер. – Если вы хотите получить неофициальное заключение эксперта, подтверждающее то, что вы правы. Или то, что вы не правы.
— Минуточку, – внезапно замер старший из братьев. – А вдруг вы у нас эти образцы украдёте?
Бикер адресовала ему лучший из взглядов, предназначенных для не особо сообразительных подчинённых.
— Вот мне в Стэйблридже только вашего пойла не хватало, – саркастически прокомментировала абсурдное предложение она.
Братья-единороги всё же не были безоговорочно уверены в искренности профессора, поскольку отошли от неё в сторону и принялись тихо переговариваться. Итогом этих обсуждений стало заявление Флима:
— Мы вам всё предоставим при условии, что вы не станете выносить образцы из этой комнаты.
Бикер кивнула и показала жестом, что владельцам завода следует перестать тратить её время.
— Кроме того, принесите также пустую чистую посуду, немного долек лимона, пищевую соду, воды, два куска сахара, пробку из-под бутылки и металлические клещи.
— Зачем это всё? – удивился младший брат.
— В лимонах кислота, а сода – это щёлочь. Это для химических опытов, – пояснил ему Флэм. Профессор Бикер чуть не зааплодировала эрудиции старшего из братьев.
* * *
Бикер снова зажгла основательно обуглившуюся пробку и подержала над ней очередную стеклянную чашу. Напиток внутри из светло-жёлтого стал тёмно-красным. Бикер погасила импровизированную горелку, пока та не подпортила столешницу, и поставила на листе бумаги десятую по счёту галочку.
— Всё, что на ходу могла проверить, я проверила, – сообщила она, откладывая в сторону стальную ложку и куски сахара. – Более точный результат можно получить только в Стэйблридже. Там у нас печки специальные есть, бумажки для определения кислотности, фильтры. Здесь же все тесты на уровне школьной скамьи.
— И что с эликсиром? – поинтересовался Флэм, пока Бикер собирала листы с формулами обратно в синюю папку.
— В порядке ваш эликсир, – сообщила Бикер. – Продукт из группы «открывай да пей». А уж обладает ли он всеми заявленными свойствами – этого я сказать не могу.
— Но как же так? – встрял Флим. – Его пары вредят работникам нашего предприятия.
— Вы же тоже здесь постоянно. Вы почему здоровы? – спросила Бикер. Она вышла из-за столика, за которым проводила опыты, и занялась втискиванием синей папки в походную сумку.
— Не постоянно. Мы живём неподалёку, – отозвался Флэм. – На заводе вообще практически не появляемся, только заезжаем утром и вечером.
— Нам ведь надо рынки сбыта искать, договора заключать, привлекать финансовую помощь, – продолжил ответ Флим. – Вот мы круглый день на ногах и в дороге.
Бикер сдула с копыт остатки соды. Причины и следствия ей, в принципе, были ясны. Собственно, ответ дала книга об истории архитектуры, которую она одолжила у Тиэр, чтобы было что почитать в поезде. И оттого ей было грустно. Не было никаких следов проклятия. Всё оказалось просто, банально. Даже не стоило затраченного времени.
Она прошла мимо простаивающей производственной линии, не удостоив её даже взгляда, но то и дело останавливаясь, чтобы поскрести копытом стену или пол. Механизмы были ни в чём не виноваты, проверять их не было смысла, так же как сырьё и тару. Проблема на заводе Флима и Флэма действительно была. Она окружала братьев со всех сторон в самом буквальном смысле.
Выйдя на улицу, Бикер обогнула здание и направилась к куче строительного мусора. Краем глаза она заметила взлетевшую с ближайшей лужайки при её появлении тёмно-синюю пегаску, и нахмурилась, прикидывая, который раз за сегодня ей встречается эта кобылка.
— Мы тут мусор вывезти не успели, – несколько смущённо признался Флим, когда Бикер принялась копаться в куче, отбрасывая осколки кирпича и куски деревянных балок. – Мы планировали сначала проехать по городам Эквестрии. То есть нет, сначала мы хотели нанять актё… – Он заметил суровый взгляд брата и быстро исправился: – Ещё помощников.
— Тогда заболевших у вас будет гораздо больше, – фыркнула Бикер, выуживая из кучи мусора кусок светло-серого камня. Осмотрев его со всех сторон, она осторожно подула на него, и в воздух поднялось облачко пыли. – Старое, говорите, здание? Ещё и досталось почти даром, угадала? – Бросив камень обратно в кучу, она вытерла копыто о землю, затем магией вытащила из сумки одолженную у Тиэр книгу, открыла примерно посередине и, поправив очки, лекторским тоном прочитала:
— «Пепельный камень» – серый, легко крошащийся волокнистый материал, добываемый в рудниках и карьерах южной части Эквестрии. Химический состав… ну, это не важно… Из-за высокой теплостойкости долгое время использовался в качестве термоизоляционного материала. Со временем было обнаружено и доказано вредное влияние пыли пепельного камня на здоровье: даже при не слишком продолжительном контакте с пылью пони начинали кашлять, у них отмечалось общее снижение самочувствия, угнетение дыхания, непосредственный контакт с пылью мог привести к потере сознания. В самых тяжёлых случаях отмечалось необратимое повреждение дыхательных путей и лёгких. Комплексное исследование данной проблемы привело к появлению первого градостроительного кодекса, также известного как «Мэйнхеттанский кодекс», полностью запретивший использование данного материала. – Бикер замолчала и посмотрела на братьев.
— И что это значит? – интересовался младший брат, пока старший разглядывал осевшую на землю серую пыль.
— У вас не с напитками, у вас со зданием проблемы, – категорично заявила Бикер, убирая послужившее на благо общества пособие. – Вы проломили три этажа здания, которое построили с использованием опасных для здоровья материалов. Внутри вашего завода воздух, полный ядовитой пыли, от которой болеют пони, – подытожила профессор. – Рабочие, сверлившие стену, чтобы повесить вашу роскошную вывеску, тоже вдохнули немало пепельного камня. Так что, господа, вам надо сейчас не с семьи профессора Эмблинген деньги требовать, а свои карманы проверять – хватит ли вам средств оплатить лечение работникам и штраф от мэрии за неправильную организацию производства.
— Вот тебе на, Флим!
— И не говори, Флэм!
Бикер, произнеся ещё одну короткую речь, оставила братьев потерянно топтаться возле кучи мусора и направилась к дороге ловить такси. Она намеревалась вернуться к Тиэр, чтобы поделиться результатами своего визита к Флиму и Флэму. Пусть потраченное на осмотр из завода время не помогло ей продвинуться в поиске виновного в смерти Эмблинген, но, по крайней мере, сняло подозрение с братьев и заодно лишило основания их претензии по отношению к профессору или её дочери.
Эти два единорога могли быть искусными обманщиками. Жадными до денег манипуляторами. Хапугами и скандалистами. Но не убийцами, готовыми расправиться с кем-то неугодным посредством проклятого предмета... Братья подбрасывать заколки с проклятиями не рискнули бы. Во всяком случае, умышленно.
* * *
Сидевшая в такси Бикер ещё раз осторожно выставила в окно покинувшее косметичку зеркальце. Тёмно-синяя фигурка по-прежнему летела сзади, в точности повторяя маршрут петлявшего по городу экипажа. Бикер улыбнулась, передала жеребцу-водителю ещё стопку монет и сообщила новый адрес.
Если верить истории, которую удалось услышать от Тиэр, кроме помощи двум безответственным единорогам Эмблинген тратила время ещё на одно занятие. Она участвовала в каком-то Союзе, о котором не говорила даже с родной дочерью. И, если глаза ей не врали, преследовавшая Бикер тёмная-синяя пегаска звалась Гейлэйдж. Она входила в научный совет, причём с театрально-художественного направления, являлась специалистом в области воздушной хореографии и аэродинамики, возможно, имела отношение к загадочному Союзу. Последнее требовалось узнать наверняка, и Бикер как раз придумала способ сделать это.
Такси въехало в длинный туннель, соединяющий основную часть Мэйнхеттана с островной. Следующая за Бикер пегаска набрала скорость, чтобы оказаться в нужный момент у противоположного конца туннеля. Она сделала над улицами круг, потом второй, третий. Такси всё не появлялось. Гейлэйдж повисела в воздухе ещё немного, после чего решилась пролететь через туннель. Но вовремя сообразила, насколько это опасно, и опустилась на четыре копыта.
Она едва начала свою пробежку по пешеходной зоне туннеля, как рядом раздался громкий хлопок. На пегаску, начавшуюся оборачиваться, налетела бледно-жёлтая единорожка. Она опрокинула соперницу и попыталась прижать к мостовой, но Гейлэйдж с огромным трудом вырвалась. Она дёрнулась вперёд, ударом крыла ввела противника в ступор, оттолкнулась всеми копытами – и через секунду уже парила над следующим по туннелю транспортом.
— Не на ту напала, косорогая! – дерзко выкрикнула пегаска. Профессор Бикер поправила очки, отряхнула пыль с костюма и с лёгкой иронией посмотрела на Гейлэйдж.
Та непонимающе нахмурилась, но, уверенная в своём превосходстве, решила не придавать этому значения и для начала отряхнуться. Её копыта замерли, а глаза широко раскрылись, когда она увидела появившуюся на своей блузке крохотную заколку с зелёным камнем в форме капли.
— Думаю, не надо объяснять, какие заклинания лежат на этой штучке, и что произойдёт, если ты попытаешься её снять, – с улыбкой произнесла Бикер, постукивая копытом по тротуару.
Подействовало! Гейлэйдж от ужаса чуть не перестала размахивать крыльями. Бикер одарила её ещё одним ироничным взглядом и тонкой улыбкой.
— Я, конечно, могла бы снять её с тебя, – произнесла она. – Вот только зачем мне это делать просто так? Впрочем, ты можешь предложить мне кое-что взамен.
— Чего ты хочешь? – спросила Гейлэйдж. Она была слишком напугана, чтобы говорить тихо, поэтому немало пони-извозчиков повернули головы, чтобы посмотреть на пегаску, решившую полетать внутри туннеля.
— Для начала – узнать, чем занимается Союз, в котором ты состоишь.
Бикер злорадно наблюдала, как Гейлэйдж переводит взгляд с неё на свою блузку и обратно. Как бы ей ни хотелось держать рот на замке, страх перед «зачарованной» вещицей пересиливал.
— Мы просто группа учёных. Академиков. Собираемся, обсуждаем науку. И только.
«Ага», – саркастично подумала Бикер. – «А в свободное от этого «и только» время продвигают одних профессоров на высокие посты и шпионят за другими профессорами».
— Ну ладно. Если это всё, что ты можешь сказать… Прощай. – Бикер демонстративно помахала копытом и направилась в сторону своего такси. Извозчик, получивший за день более чем солидную плату, спокойно ждал рядом с выездом из туннеля, вполглаза наблюдая за дракой и последовавшим за ней разговором пегаски с единорожкой. В Мэйнхеттане можно было стать свидетелем представления и похлеще.
— Ладно-ладно, погоди, – зачастила Гейлэйдж, подлетев поближе в Бикер. – Они… Мы пытаемся спасти Эквестрию. Честно.
— От чего спасти? – повернулась к ней Бикер.
— Я не знаю, – пискнула Гейлэйдж. – Правда не знаю, – закричала она, когда Бикер равнодушно отвернулась. – Даже Магистр не знает! Мы просто ищем опасность. Она придёт из какой-то лаборатории, какого-то научного центра. Поэтому Союз Академиков – это собрание элиты эквестрийской науки. Мы хорошие! Мы всех спасти пытаемся…
— В Стэйблридже есть кто-то из Союза? – холодно спросила Бикер.
— Нет… Не знаю… – плохо попыталась не выдать своих пегаска.
— Кто из твоего Союза работает в Стэйблридже? – жёстко повторила Бикер. Она сделала вид, будто приглядывается к чему-то на мордочке Гейлэйдж. – У тебя не очень много времени, чтобы дать мне ответ.
Доктор Гейлэйдж была амбициозной пони и специализировалась на воздушной хореографии, умение же выявлять ложь и способность сохранять хладнокровие в критических ситуациях не числились среди её талантов. Пегаска опять запаниковала.
— Глейсерхит! Пони из Союза в Стэйблридже – это Глейсерхит! Сними эту проклятую штуку! Пожалуйста, сними!
Бикер едва слышно вздохнула. Она знала, кто такая Глейсерхит, и над какими проектами та работает. Хороший, исполнительный сотрудник. Но, как только что выяснилось, это не мешает ей быть врагом.
Единорожка поманила Гейлэйдж к себе. Когда та подлетела достаточно близко, Бикер резким движением сорвала с неё украшение, оставив на ткани дырку с рваными краями. Пегаска испуганно пискнула, но с ней, естественно, ничего не произошло. Бикер усмехнулась и вернула украшение на законное место – левое ухо. Одновременно с этим из её кармана выплыла окутанная магией вторая серёжка и заняла симметричное положение.
— Спасибо за информацию, – сказала Бикер. Она прошла мимо Гейлэйдж, которая сидела на мостовой, разрываясь между паникой, непониманием, обидой на собственную легковерность и яростью. Пока она разбиралась в этом коктейле из эмоций, Бикер забралась в такси, протянула извозчику ещё несколько монет и велела отправляться в сторону вокзала. Её мэйнхеттанские дела на этом закончились. Надо было спешить домой, в родные стены научного центра.
Бикер твёрдо решила, что добудет как можно больше информации о Союзе Академиков. Для начала у Глейсерхит, а после – из всех возможных источников. После чего подумает, сообщать ли о подобных «научных открытиях» в Кантерлот. Лично Краулинг Шейду или самим принцессам.
Под оранжевой гривой крутились мысли о том, что в научных кругах намечалась война. Война, в которой Стэйблридж – один из передовых форпостов. А его начальник получала статус, как минимум, командира фронта. И фронт надо укреплять любыми средствами. В противном случае в список военных потерь войдёт не только профессор Эмблинген.