Стэйблриджские хроники
Глава 14. Расклинатель
К недовольству некоторых учёных изобретение Скоупрейджа используется для расследования гибели Эмблинген...
Бродя по музею биологии Балтимэйра, Скоупрейдж втихаря сравнивал его с коллекцией растений и животных Стэйблриджа. Очевидным плюсом данного места было детализированное описание воссозданных на панорамах биологических ландшафтов. Каждый искусственный цветочек, каждая имитация живого существа сопровождались детальными объяснениями – что это, кем открыто, для чего может быть полезно. Но очевидным минусом была полная искусственность экспонатов. Непосредственно живых существ можно было наблюдать только в одном зале – в различных по размеру и форме аквариумах плавали речные и морские рыбы. Остальное в целях безопасности и экономии принадлежало к миру имитаций и подделок.
Скоупрейдж прошёл мимо маленькой чёрной таблички, висевшей на стене короткого коридора между двумя залами музея. Прошёл мимо, посмотрел в её сторону, сделал пару шагов, резко остановился и поспешил вернуться к ней. Это была прямоугольная мемориальная доска с фотографией шести пони в лёгкой походной униформе, увешанных плотно набитыми сумками. Фотографию сделали на ступеньках располагавшегося недалеко от музея зоологического колледжа. Два пегаса, единорог, единорожка и пара земнопони расположились на ступенях так, чтобы не загораживать друг друга. Они улыбались на камеру, их копыта замерли в приветственном взмахе.
Единорог вчитался в скупые строки о пропавших без вести пони. Планируемый маршрут экспедиции. Дата обнаружения места последней остановки группы. Пять имён. Шесть пони на фотоснимке. Пятеро, чьи судьбы неизвестны, и Паддок Уайлд, чья судьба была более чем известна – он сидел под замком в лабораторном комплексе за номером девятнадцать в Стэйблридже. И, по словам Дресседж Кьюр, продолжал нести горячечный бред про невидимых монстров и беду, которая непременно нагрянет.
Скоупрейдж продолжил осмотр зоологических экспонатов, периодически посматривая по сторонам и на часы. Он ждал представителей следственного комитета, которые почему-то в качестве места встречи выбрали этот музей. И к тому же опаздывали. Так что Скоупрейджу не оставалось ничего другого, кроме как кружить по залам, надеясь, что они его заметят раньше, чем он их.
— Говорят, тщто это место, – неожиданно сказал худощавый земнопони с узкой мордой, украшенной тонкими свисающими усами; он разглядывал панораму, посвящённую огненным болотам, с бутафорской химерой из картона, мимо которой как раз проходил Скоупрейдж, – позвол’яет увидеть всю Эквестрию за тсену одного биэлета.
— Простите? – Скоупрейдж был не вполне уверен, что жеребец обращается к нему, но тот развеял сомнения, развернувшись и протянув копыто.
— Диэнь добрый. Бладхаунд, – представился он, выговаривая слова с сильным акцентом. – Специалист в области магитщеских преступлений. Рассл’едую случай с профессором Эмблинген. Меня нанял’и как независимого эксперта. Полагаю, вы являетесь представителем Стиейблритща? – Привычка детектива коверкать согласные превратила название научного центра в нечто сложное для понимания.
— Да, я из Стэйблриджа, – подтвердил единорог, отвечая на копытопожатие. – Меня зовут Скоупрейдж, я руководитель отдела по изучению артефактов. Должность у меня… – старший лаборант на мгновение запнулся, – …вполне этому соответствует.
— Хорошо, – кивнул земнопони. – Тогда, пожалуй, познакомлю вас с другиэми моими консультантами. – Он кивнул на неслышно подошедшее трио из рослого коренастого пегаса, единорога в тёмной накидке и пожилого земнопони. – Профессор Оверкаст, один из преподавателей Акад’емии «Чудо-молний». – Пегас учтиво, но сдержанно кивнул.
— Когда я выбирал между преподаванием и наукой, я пытался устроиться на работу в Стэйблридж, – сообщил он. Как впоследствии заметил Скоупрейдж, словосочетания типа «здравствуйте» и «приятно вас видеть» в балтимэйрских научных кругах были не в почёте. – К сожалению, устав вашего научного центра был против этого.
— Понимаю, о чём вы говорите, – попытался оправдаться Скоупрейдж. – Данные ошибки во внутренних документах были исправлены.
— Я осведомлён об этом, – сообщил пегас, но благосклонности в его голосе не прибавилось ни на йоту.
— Профессор Диспьют, заслуженный теоретик в области рассиэивания и концентрации магии.
Скоупрейдж с почтением склонил голову перед пожилым пони, на учебниках которого базировалась половина образовательной программы для студентов колледжа, где чёрному единорогу довелось учиться. Правда, текст в любой из этих книг оставлял желать лучшего, ибо частил мгновенными перемещениями мысли автора от точки А в точку Ю и пометками «из этого очевидно» в местах, где очевидным был только факт злоупотребления формулами.
— А это мистер Атэкёрс. – Бладхаунд постарался выговорить имя единорога правильно, но тот всё равно скривился. – Из Лиги ниэзависимых учёных.
— Без учёной степени какой бы то ни было, – моментально произнёс единорог, словно это была обязательная часть его ритуала приветствия. – Я считаюсь экспертом в области проклятий, но не утруждал себя написанием обязательных научных трудов, публицистических статей или книжек для дошколят.
Стоявший справа от единорога Диспьют прекрасно понял, на что был намёк, нахмурился, но смолчал.
— Не скрою, нам будет интересно заслушать мнение представителя Стэйблриджа до того, как он сядет на обратный поезд, – сообщил Оверкаст.
Скоупрейдж пристально посмотрел на пегаса-преподавателя. Можно было поспорить на что угодно, что этот обиженный на Стэйблридж субъект будет последним, кто поверит в невиновность Бикер.
— Вообще-то, я бы хотел помочь вашему расследованию, – пояснил Скоупрейдж. – У меня с собой есть аппараты и реактивы, которые существенно упростят такие хрестоматийные вещи как поиск улик и… допросы… например… – Любитель детективных историй быстро умолк под пристальным взглядом профессионального детектива.
— Если бы мне нужна была какая-то помоштшь, я бы её попросил, – вежливо ответил Бладхаунд.
— У вас её просить мало смысла, – настаивал Оверкаст. – Ведь вы представляете институт профессора Бикер. Вы будете трактовать все наблюдения и доказательства в её пользу.
— Я учёный, – гордо заявил Скоупрейдж. – Меня интересует, прежде всего, истина, а не искажение результатов в пользу предпочтительной теории.
По выражению морды Оверкаста можно было заключить, что он не понимает, что Скоупрейдж вообще забыл в науке с такими убеждениями.
— А о каких, собственно, аппаратах ид’ёт речь? – почти не запнувшись, спросил Бладхаунд.
— Если я ничего не напутал, – сказал чёрный единорог, обращаясь исключительно к детективу, – то преступление связано с наложением проклятия на вещественный предмет. Заклинания как таковые сопровождаются быстро рассеивающимся излучением. Оно исчезает, но его следы можно засечь на некоторых окружающих объектах. Собственно, технологию для такого поиска я и предлагаю.
— Хотите обнаружить убийцу по сл’едам его заклинаний? – В голосе Бладхаунда смешались интерес и недоверие.
— Теоретически это возможно, – ответил Скоупрейдж и тут же пустился в объяснения: – В монографии достопочтенного сэра Спеллгейма, академика, жившего около ста семидесяти лет назад, было впервые отмечено…
— Там много безосновательных утверждений, – перебил Диспьют. Скоупрейдж удержался от искушения заметить, что достопочтенный учёный пони в процессе написания учебников передрал у Спеллгейма три четверти идей, и продолжил, словно его не прерывали.
— Обозжаю аргументированные доводы, – произнёс через несколько минут Бладхаунд, когда Скоупрейдж закончил свой монолог. При этом он сощурился, сделав и без того неширокий разрез своих глаз и вовсе ничтожным. – Меня крайне заинт’ересовало это ваше технитшеское средство. Очень хотелось бы посмотреть на него в действии.
Из всей компании минимум двое точно не разделяли оптимизм независимого эксперта в тёмном костюме. Диспьют – потому, что подобная практическая проверка ставила под сомнение отдельные авторитетные заявления, содержащиеся в опубликованных им научных трудах. Оверкаст – потому, что вообще не хотел как-либо сотрудничать с гостем из Стэйблриджа. Мнение стоящего с отстранённым видом «мистера Атэкёрса» осталось при нём.
— Можно устроить! – весело произнёс Скоупрейдж. – И лучше всего, если сперва я увижу то, что осталось от проклятого предмета. Возьму, так сказать, след, и дам команду искать.
* * *
— Сучаровы чары! – забывшись, присвистнул Скоупрейдж, наблюдая за монохромным экраном «Расклинателя», встроенным в маленькую раскладывающуюся коробочку. Экран практически полностью был тёмно-зелёным, хотя ещё минуту назад сверкал травянистого цвета пустотой. Прямо под коробочкой, накрытый стеклянным колпаком, лежал обугленный кусок металла, некогда бывший заколкой с буквами «С» и «А».
— Что показывает ваше устройство? – осведомился Бладхаунд, проигнорировав использование не самого научного слэнга. Скоупрейдж осторожно, стараясь не сдвинуть аппарат, уступил место наблюдателя земнопони.
— Невероятно тёмную магию, – пояснил Скоупрейдж. – «Расклинатель» зашкаливает так, что мама не горюй. У меня в Хранилище артефакты эпохи Сомбры лежат, так они всем скопом так не фонят, как одна эта вещица. Шесть тысяч чар мощность излучения. А то и выше...
Бладхаунд вгляделся в сплошную тёмно-зелёную полосу, ползшую снизу-вверх по экранчику.
— Хотите сказать, что даже древний король кристальных пони не мог наколдовать такого? – спросил стоявший за их спинами Атэкёрс. Пока из «экспертов» он один проявлял хоть какую-то заинтересованность – его спутники вместо участия в расследовании причин гибели именитой коллеги предпочли почитать в свежей газете про пограничный конфликт с грифонами, о котором вовсю кричала продукция «Гриффин Глобал Медиакорп» и по причине пустячности события молчали все эквестрийские издания.
Скоупрейдж деликатно вернул себе место главного наблюдателя и нажал несколько идущих по периметру экрана миниатюрных кнопочек. Соорудить прибор, конфигурацией напоминающий птичий клюв, и назвать эту вещь «Расклинатель» его надоумил вышедший на пенсию коллега Силлиест Тритс, который сам мастерил всякие несуразные штуковины, измеряющие магический потенциал и, наверное, был знаком кому-то из присутствующих учёных.
— Оно и хорошо, что тут такие мрачные чары, – серьёзным тоном сообщил единорог. – Такие в форточку не выдует. Сейчас зафиксирую параметры, и можно брать след.
Скоупрейдж переложил устройство в другое копыто и осторожно потянулся, разминая ноги. Длительная подготовка и настройка устройства вынудили его стоять совершенно неподвижно. Радовало то, что Бладхаунд оказался толковым ассистентом, активно помогающим в проведении исследования. Исследования, которым, собственно, сам Скоупрейдж должен был помогать расследованию детектива. У остальных учёных просить помощи было бесполезно – они ссылались на результаты ранних исследований, считая их единственно верными. Бикер, впрочем, предупредила, что именно так местные деятели и поступят – по этой причине Скоупрейдж прихватил с собой кое-какое оборудование.
— Теперь предлагаю начать с зала заседаний, – сказал Атэкёрс. – Если там ваш прибор определит, где сидела Эмблинген, когда произошла трагедия, значит, он работает.
— Не факт, – фыркнул Оверкаст. – Подобную информацию можно узнать из описания места событий. В достаточной степени, чтобы с уверенным видом указать точное место. А будет ли при этом какая-то закономерность между точками на экране и магией в помещении – большой вопрос.
— Закономерность будет прямой, измеряемой и однозначной, – сообщил Скоупрейдж. Интонации «ты здесь чужой» в голосах собеседников потихоньку начинали его злить. – «Расклинатель» способен зафиксировать любую магию даже в следовых её количествах. Я испытывал его на образцах темпоральной, пространственной, психосоматической и гармонизирующей магии одновременно. Для полного винегрета только преобразующей не хватает.
Скоупрейдж выдержал паузу и пояснил специально для Бладхаунда:
— Последний вид магии вообще миф. А всех остальных вместе в принципе быть не может. Так что это были испытания в запредельных, потенциально невозможных условиях… – Начальник отдела артефактов не постеснялся почесать подбородок. – Уж поверьте, я в запредельных условиях разбираюсь. Мне доводилось изучать самые всамделишные Элементы Гармонии. Прям незадолго до того, как они… «одеревенели».
Он решил дать отдых «Расклинателю» и сложил его, уменьшив длину вдвое. Всё равно нужные данные аппарат сохранил в своей небольшой внутренней памяти.
— Как интересно, – с нескрываемым сарказмом заметил Диспьют. За ним он прятал глубокую зависть, поскольку сам отдал бы любую ногу, чтобы просто увидеть Элементы Гармонии в действии, не говоря уж о том, чтобы получить разрешение и возможность участвовать в их исследовании.
— А что конкретно вы в своих экспериментах д’елали? – спросил Бладхаунд. Скоупрейдж охотно начал пространный рассказ о событиях, которым стал свидетелем и участником в стенах Кантерлота. И тут даже пегас, ранее сохранявший безучастный вид, навострил уши.
* * *
Бикер выглянула в Зелёный зал и поманила к себе учёную пони, ради которой Рэдфилд очистил её расписание до конца дня. А это, учитывая количество скопившихся за время отсутствия руководителя дел, было той ещё задачкой. Но Рэдфилд блестяще с ней справился, и беседе уставшей с дороги Бикер с немного нервничающей по поводу внезапного вызова начальника Глейсерхит никто не должен был помешать.
— Прошу, присаживайтесь. – Бикер не стала моментально садиться в рабочее кресло, а принялась рыться в настенном шкафчике.
— Спасибо, профессор, – ответила единорожка и устроилась в кресле для посетителей. Бикер бросила на неё косой взгляд: Глейсерхит сложила копытца, словно какая-то прилежная школьница. – Мне не совсем понятно, почему у вас возник столь сильный интерес к моим исследованиям. Я ведь ещё не успела довести их до практических результатов.
— Да-да, я в курсе. – В копытах Бикер внезапно оказался поднос с двумя рюмками и открытой когда-то давно бутылкой фруктового ликёра. Это была одна из тех бутылок, которые достают из недр шкафа только в особых случаях и разливают по крошечным, буквально на полглотка, рюмочкам. Почему Бикер решила, что сегодня именно такой случай, Глейсерхит понять не могла.
Впрочем, ответ на этот вопрос не заставил себя ждать.
— Не поверите, насколько мне жаль, что такое произошло с профессором Эмблинген, – вздохнула Бикер, левитируя поднос на стол. – Вы, вроде бы, работали вместе с ней над многими проектами? – поинтересовалась жёлтая единорожка.
— Нет, только пару раз встречала её на конференциях, – уклончиво ответила Глейсерхит. В действительности эти встречи в рамках сбора Союза Академиков были куда более частыми, но посвящать в это Бикер Глейсерхит не планировала.
Исполняющая обязанности руководителя, тем не менее, придвинула одну из рюмок поближе к себе. Кажется, она была настроена почтить память коллеги-профессора, и её совершенно не волновало, кто будет пить с ней за компанию. В свою очередь Глейсерхит решила, что если поддержит предложение начальницы, то укрепит доверительные отношения. Именно это сейчас и требовалось Союзу Академиков. Раз Эмблинген не смогла занять этот кабинет, то Глейсерхит решила стать «своей» для нынешней его хозяйки.
Ликёр оказался неожиданно кислым и даже чуть горьковатым. Поставив рюмочку на поднос, Глейсерхит покрутила бутылку, чтобы посмотреть, что за добавки придают напитку столь необычный вкус, но никаких особых ингредиентов в составе не значилось.
— Думаю, величие профессора Эмблинген заслуживает ещё одну, – сказала Бикер и вновь разлила дорогой напиток по рюмкам. Глейсерхит согласно кивнула.
— Кажется, от вас я узнала новый способ измерить чьё-либо величие, – прокомментировала она, поднимая магией наполненную рюмочку. Жидкость ударила по вкусовым рецепторам, но почему-то на этот раз кислота едва чувствовалась. Напиток был скорее чересчур сладким и с чётко различимыми оттенками составляющих букет фруктов.
Бикер заметила недоумённое выражение мордочки собеседницы и улыбнулась. И эта улыбка Глейсерхит не понравилась. Бикер будто бы поймала на удочку рыбу, по размерам превышавшую жестяное ведро. Жёлтая единорожка провела левым копытом над поверхностью стола и остановила его над грудой полезных для начальника кнопок. Нажала всего одну.
С резким лязгом и шипением пневматики из дверной коробки выдвинулись металлические штыри, протянувшиеся от косяка до косяка и намертво заблокировавшие дверь. Теперь открыть её снаружи можно было только при использовании тарана… А изнутри – простым нажатием кнопки под копытом неприятно улыбающейся Бикер.
— Что всё это значит? – немедленно спросила Глейсерхит. Бикер, прежде чем ответить, невозмутимо закупорила бутылку и отодвинула поднос в сторону.
— Должна сказать, что сперва подсунула вам слегка разбавленную порцию, – сообщала она, вытаскивая из кармана жилетки полупустой пузырёк со светло-красной жидкостью. – Мне было крайне важно, чтобы вы это выпили.
— Что это? – нервно поинтересовалась Глейсерхит.
— Моя личная разработка, – с довольным видом произнесла дипломированный специалист в области зельетворчества. – Воздействует на синаптические связи в мозгу, блокируя определённые его участки. В результате где-то… – забавы ради она посмотрела на переднюю ногу, на которой никогда не носила часов, – минут через пять в вашей нервной системе пропадут тормозящие импульсы, позволяющие вам менять свой ответ с истинного на желаемый…
Глейсерхит нервно вздрогнула, а голос Бикер стал ещё более зловещим.
— В общем, вы расскажете мне чистую и полную правду о Союзе Академиков, ваших друзьях, которые в нём заседают, ваших планах на Стэйблрилдж, вашем Магистре… О том, зачем вы убили Эмблинген. – Бикер выдала ещё одну жуткую ухмылку. – Я очень многое рассчитываю от вас услышать.
Глейсерхит оценивающе посмотрела на оконную раму за спиной Бикер. Исполняющая обязанности руководителя этот взгляд заметила.
— Попробуйте, – усмехнулась она, откидываясь на спинку кресла. – Смелее! Всего-то один метр вперёд и девять вниз. Или будем проще… Почему бы вам сейчас не телепортироваться прочь? Ах да, – Бикер постучала копытом по ручке одного из ящиков стола, – заклинание, которое у вас так и не получилось освоить. Если, конечно, ваше личное дело не такое же лживое, как и вы в целом.
— Бикер, вы совершаете огромную ошибку. Вы пожалеете, если немедленно не прекратите, – предупредила Глейсерхит. Всё, чего ей удалось достичь – приподнявшиеся брови.
— Да, конечно. Вы ведь побежите всем рассказывать, что я заставила вас признаться в наличии группы заговорщиков в научных кругах Эквестрии. Что я, такая нехорошая, узнала от вас, как от участницы этого заговора, немало сверхсекретных сведений, которые с лёгкостью могу отправить в Кантерлот, спокойствию которого Союз Академиков как раз угрожает.
— Мы не… – Глейсерхит пыталась сдержать свою речь, но просто перестала отличать слова, которые должны быть сказаны, от слов, которые хотелось сказать, – замышляем ничего против Кантерлота.
Бикер проворно поменяла позу – теперь она нависла над столом, пристально уставившись на подчинённую словно излучающими леденящий холод оранжевыми глазами.
— А что вы замышляете? – спросила Бикер.
* * *
Скоупрейдж и Бладхаунд тратили много времени на задушевные беседы о всяких мелочах, начиная от перламутровых пуговиц и заканчивая количеством чаек, обитающих на скалах залива Подковы, являющегося одной из достопримечательностей Балтимэйра. При этом двое взрослых пони бродили по депо, осматривая отцепленные от составов вагоны. Их постоянные спутники подобной ерундой страдать не желали, но результатов ждали, демонстрируя неисчерпаемость чаш своего терпения.
— Если эта идея не сработает, то других у меня нет, – признался Скоупрейдж, забираясь на подножку бирюзового вагона с наличниками на окнах.
В копыте у лаборанта был верный «Расклинатель», который заставил комитет искателей истины побегать по городу, безошибочно определяя места, где профессор Эмблинген задерживалась, останавливалась, переходила дорогу. В итоге попискивающий прибор привёл их на вокзал, и теперь единорог и земнопони пытались найти вагоны состава, прибывшего несколько дней назад из Мэйнхеттана. Часть из них давно отправилась по другим маршрутам железнодорожной сети Эквестрии, но кое-какие остались для осмотра и мелкого ремонта в местном депо. Теперь они подвергались дополнительной проверке на следы проклятий.
— Типично для стэйблриджца, – буркнул зевающий Диспьют. Принцесса Селестия не так давно позволила солнцу скрыться за горизонтом, а пожилой учёный привык в это время быть дома и готовиться ко сну. Но обстоятельства пока не позволяли.
— Кто бы говорил? – прошептал Атэкёрс. – У самого в каждой научной бумаге одна и та же ересь.
— Это непреложные аксиомы, – возмутился земнопони.
— Что же ваши аксиомы не позволили вам изобрести подобный прибор? – Атэкёрс наблюдал, как прямоугольный «Расклинатель» перелетает из копыт изобретателя к Бладхаунду, забравшемуся в тамбур соседнего вагона. Детектив успел за день получить кое-какой опыт работы с высокоточными приборами и теперь активно его применял.
— Потому что эта штуковина не может существовать и работать! – цедил сквозь зубы теоретик.
Единорог хотел посмотреть на коллегу как на продавца шляп, нацепившего на голову сапог, но вмешалось ещё одно «светило науки».
— Может, Бладхаунду он и задурил голову, – сказал Оверкаст, – но я точно знаю, что эти исследования и приборы были придуманы с одной целью – выгородить Бикер и скрыть следы её виновности.
Атэкёрс горестно вздохнул.
— Хорошо, что я вас обоих не первый год знаю. Иначе бы решил, что вы двое просто упрямые му…
— Кажется, что-то я обнаружил! – произнёс Бладхаунд из глубины жёлтого вагона с розовыми оконными рамами. Скоупрейдж совершил отчаянный прыжок из двери одного вагона в дверь другого, стоявшего на соседней железнодорожной линии, при этом едва не впечатавшись рогом в стенку. Остальные следователи сделали пару шагов, чтобы слышать происходившую беседу.
— Вот, взглян’ите на характеристики зафиксированной магии, – произнёс Бладхаунд. Минутная тишина свидетельствовала, что стэйблриджский лаборант знакомился с показаниями собственнокопытно сконструированного прибора.
— Да, это оно, – кратко и уверенно произнёс Скоупрейдж. – Чёткий тёмный фон, идёт от этих скамеек. Если говорить точнее, то от левой.
— И если это вагон поезда, который прибыл из Мэйнхеттана… – развивал мысль детектив.
— То проклятый предмет тоже прибыл из Мэйнхеттана. Вместе с Эмблинген или с кем-то, кто отдал его Эмблинген. Как бы то ни было, если верить расписанию маршрутов, профессор Бикер была совершенно в другом месте, не в этом вагоне этого состава. И тому есть свидетели.
Диспьют недовольно покачал головой.
— А давайте не будем делать выводы, основываясь на результатах работы одного сомнительного прибора? – громко попросил он, обращаясь к тёмному окну вагона.
— Да, кроме того, – встрепенулся Оверкаст, – факт, что проклятый предмет прибыл из Мэйнхеттана, не исключает вины профессора Бикер. Проклятие мог наложить её сообщник. Он передал зачарованную вещь Бикер, а та – Эмблинген.
В тёмном окне нарисовалась морда Скойпрейджа. Она появилась настолько внезапно и была так плохо различима, что пегас отпрянул.
— Конечно, тут целая шайка поработала, – язвительно произнёс сотрудник Стэйблриджа. – Десятка два заговорщиков. Одни строили эти вагоны, другие управляли паровозом, третьи составляли график движения. Все замешаны, все виновны.
— Вам не удастся оправдать вашего начальника-убийцу! – с нарочитой дерзостью произнёс пегас.
Хвост Оверкаста окружило магическое сияние, которое резко потянуло его вниз. Учёный пони протестующе вскрикнул и решил, что это агрессия со стороны гостя из Стэйблриджа. Однако яростный шёпот заставил его поменять мнение.
— Уймись уже, – произнёс Атэкёрс.
— Но я… Да я… – Попытки высказать своё мнение наткнулись на слабое потрескивание искр магии. Оверкаст насупился, но давлению со стороны коллеги-единорога уступил.
— Я думал, что мы команда, – заметил Диспьют, убедившись, что Скоупрейдж в данный момент не наблюдает за ними.
— Были бы. Если бы у вас переключатель «голова-круп» находился в правильном положении.
Оставив коллег гневно хмуриться и раздувать ноздри, Атэкёрс сделал пару шагов к спускавшимся по ступенькам вагона Скоупрейджу и Бладхаунду.
— Полагаю, сегодня мы все узнали много нового в области магии, – с лёгкой улыбкой сообщил он. – Поправьте меня, если я не прав, но преступления, совершённые при помощи магии, расследовать всегда сложнее всего.
— Да, это так, – кивнул Бладхаунд. – К стшастью, прибор мистера Скоупрейджа компенс’ирует мою несостоятельность в данном вопросе.
— Рад был помочь. – Скоупрейдж посмотрел на прибор, который стоил ему нескольких бессонных ночей и синяка от ушиба на подбородке, когда организм недвусмысленно дал понять, что выдерживать такой режим работы более не намерен.
— Могу вам его отдать, если есть такая необходимость, – сказал единорог. – Во-первых, он и его аналоги могут в будущем помогать в подобных ситуациях. Во-вторых, тогда учёные господа, – последовал короткий сумрачный взгляд в сторону Диспьюта и Оверкаста, – смогут посмотреть на него внимательнее, понять принцип его работы и подтвердить отсутствие каких-либо уловок с моей стороны. В-третьих… Пусть это будет небольшим жестом дружбы и надежды на дальнейшее сотрудничество.
— Я понимаю, вам хотелось бы прямо сегодня доказать невиэновность вашего коллеги-профессора, – внезапно произнёс Бладхаунд. – Но это расследование отнюдь не законстшено. Мы нашли вагон, в котором пр’едположительно проклятая вестшь прибыла в Балтимэйр. Но это не открывает нам ничего о мотивах, личности и послиэдующих планах преступника. Или преступников. Я благодарю вас за помоштшь, но я должен искать дальше…
— Безусловно, – радостно подхватил Диспьют. – А мы будем рады вам посодействовать.
— Нет-нет-нет, – Бладхаунд предостерегающе поднял копыто. – Я выслушал ваши мниэния, знаком с вашими точками зрения, получил от вас много св’едений. Теперь я должен идти дальше самостоятельно, делать свои выводы и всятшески отстраниться от вашего содействия… – Он бросил мимолётный взгляд на «Расклинатель». – Хороший прибор. Оставьте его пока у себя.
Скоупрейдж кивнул. Его расклад с независимым «независимым экспертом» устраивал. Зато на другом фланге начал закипать Оверкаст.
— Мы представляем собой комиссию. Мы все должны участвовать в принятии окончательного решения! Иное просто недопустимо! Это противоречит изначальным договорённостям.
Бладхаунд не стал реагировать на этот горячий выпад. Это позволило ему быстро и любезно попрощаться со Скоупрейджем и Атэкёрсом. Диспьют хотел что-то добавить к словам пегаса, но заметил взгляд эксперта в области проклятий и благоразумно воздержался. Оверкасту же перепал неразборчивый для остальных, но определённо нелестный эпитет, которым Атэкёрс злоупотребил, когда проходил мимо.
* * *
На лестнице за дверью раздался цокот. Стареющая единорожка в медицинском халате, дважды ударив копытом по двери, заглянула в кабинет.
— Оформляйте! – распорядилась она, положив на стол заместителя департамента папку, в которой по размерам и форме угадывалась медицинская карта. Пони с изумрудного цвета гривой, утратившая всякие воспоминание о присутствовавшем недавно желании поболтать с начальником, воззрилась на документы с лёгким недовольством.
— Новый сотрудник? – сухо поинтересовалась Кьюр.
— Трудоустраивается у нас, – подтвердила Соубонс. – Бикер лично выслала распоряжение провести необходимые процедуры. И выделить ему лабораторию цокольного этажа.
— Цокольного? – присвистнула Кьюр. – Чем же этот парень занимается, что ему обычная лаборатория не подходит? И ещё интереснее, кого с цокольного выселяют?
— Глейсерхит, – ответила главврач. – Бикер прямо через минуту после возвращения затребовала её к себе. Три часа с ней разговаривала… В общем, Глейсерхит присоединяется к «программе продвижения прикладной науки в учебных заведениях».
— Короче, её увольняют, но как бы не увольняя.
Брови Дресседж Кьюр образовали две элегантные дуги.
— Не её одну. Мне Рэдфилд по секрету сообщил, что ещё минимум двадцать сотрудников потеряют свои места в течение ближайшей недели, – поделилась новостями Соубонс. – Я не знаю, что нашло на главную… А узнавать не хочу. А то ещё добавит в свой список...
— Понимаю. – Кьюр углубилась в изучение медкарты. Начала с того, что вчиталась в графу «Имя». – Скриптед Свитч, значит. Ладно, оформлю.
Состояние «отсутствие интереса» сменилось «огромным интересом» в тот момент, когда главврач Стэйблриджа скрылась за дверью. Кьюр открыла документы на нового учёного и принялась внимательно изучать их, страница за страницей, строка за строкой. Причём пролистывала сведения о травмах и прививках. Свитч интересовал её не как пациент.
— Очень перспективный юноша, – пробормотала Кьюр.
Достав несколько чистых листов, она начала выписывать из личного дела Скриптеда Свитча определённые фрагменты.