Стэйблриджские хроники

Эпилог. Наследие

Эпилог, затрагивающий историю одной кристальной пони...

Размеренно шагающая по горному серпантину кристальная пони остановилась и повернула голову, наблюдая за роем. Чейнджлинги перемещались короткими перелётами, держа курс от располагавшихся в предгорьях выходов подземных пещер в сторону Вечнодикого леса. Там Кризалис собиралась укрыться на какое-то время, чтобы пострадавшие в бою против Ламии и бестий успели набраться сил перед длительным перелётом обратно в Пустоши. Те же, кто не сможет оправиться от полученных ран, найдут последнее пристанище под сенью вековечных деревьев.

Патримони было не по пути с чейнджлингами, но она стояла и смотрела, восхищаясь их способностью действовать как единое целое. Было что-то завораживающее в том, как десятки внешне неотличимых существ могут безмолвно двигаться, словно ведомые единым разумом. Собственно, так оно и было, когда чёрная королева жукокрылого народа принимала на себя командование в кризисной ситуации, отдавая телепатические приказы каждому из своих солдат. В мирное же время колония инсектоидов представляла собой сплочённое общество, где каждый выполнял возложенную на него задачу и был готов по первому же зову встать на защиту своих собратьев, своей королевы, своего дома.

Решив, что передышка не помешает, Патримони расположилась на краю горной дороги. Порывшись в сумке, она достала свёрток с бутербродами. Их, как и сумку, и кое-какие полезные в длительном походе мелочи, она «позаимствовала» в кантерлотской казарме, заодно прихватив с дворцовой кухни всё, что ей приглянулось. Впрочем, она не сомневалась, что вряд ли кого бы то ни было огорчит пропажа этих вещей так же, как принцесс – пропажа того, что сейчас лежало на самом дне сумки, аккуратно завёрнутое в несколько слоёв непромокаемой ткани. По поводу этих страниц, испещрённых почерком командира-предателя Харбрингера, принцессы будут суетиться куда сильнее, чем по поводу парочки бутербродов. Им было прекрасно известно, что Кристальная Империя, которую они считали своей, хранит немало секретов времён правления короля Сомбры. Секретов, добраться до которых было возможно только при помощи чар самого Сомбры.

Патримони совместила обед с воспоминаниями о тех временах, когда её жизнь не походила на отшельничество. Во времена, когда её король, которому она поклялась служить до конца своих дней, был жив. Для Эквестрии это было тысячу лет назад. Для Патримони – три года назад. Для её памяти – только вчера…

Она торопливо спускалась по спиральной лестнице, проход к которой в казавшейся монолитной стене открыла тёмная магия Сомбры. Король призвал её, велел спускаться, а сам ждал где-то внизу. Это было необычно, ведь все поручения, даже самые секретные, он отдавал, сидя на троне, в крайнем случае, отправлял мысленный приказ. Но сегодня, когда она выполнила распоряжение, выполнила с рвением и хладнокровием, приведшими в ужас двух старших по званию командиров, всё было иначе.

Она без колебаний, подчиняясь призыву, начала этот длинный путь вниз, осознавая иронию того, что на самом деле это было возвышение. Она лишь терялась в догадках, когда именно началось это возвышение. Сегодня, когда она казнила собственных родителей по приказу своего короля? Год назад, когда она была зачислена в армию его величества, пройдя с тех пор через бесконечные дни унижений, презрения, вытравливания морали и сочувствия? Чуть раньше, когда один из ратников Сомбры оскорбил её, получив в ответ заслуженный, но плохо рассчитанный удар, от которого потерял равновесие и выбил себе глаз об угол торгового ларя? В тот день всё могло для неё закончиться, ведь за подобные преступления полагалась смерть. Но Сомбра внезапно рассудил иначе и упрекнул командира Харбрингера за то, что его солдаты слабее базарных торговок, после чего, наверное, издёвки ради, велел зачислить виновную в нападении кобылку в свою армию на место выбывшего воина.

Однако странные желания короля, видимо, не были случайными. Возможно, он разглядел в избитой и униженной пони то, что зародилось в её сердце в далёкие детские дни, за пятнадцать лет до случая с солдатом, в дни, когда Сомбра только-только стал королём, когда его любили и уважали, ещё не научившись бояться и ненавидеть. В момент, когда юная кобылка впервые увидела статного серого единорога в мантии, горделиво взирающего на свой народ с балкона. В момент, когда она поняла, что никто не производит такого царственного впечатления и не вызывает столько уважения к себе, как Сомбра. Да, можно сказать, что именно в тот день началось её восхождение.

Король ждал в оружейной мастерской, которую сотворил для себя в толще выращенных им же глубоко под дворцом тёмных кристаллов. Он был единственным, кто видел вход в это помещение, он был единственным, кто мог пройти внутрь, оставив дверь распахнутой. Здесь он чистил и правил свой доспех, оттачивал магические навыки, размышлял о будущем своей Империи. Пони замерла на пороге в нерешительности, не осмеливаясь войти в святилище своего повелителя.

Когда король взял лежащий на столе арбалет, сердце кобылки затрепетало. Неужели она сделала что-то не так? Неужели она в чём-то провинилась? За что она будет наказана? Но Сомбра не желал расправиться с ней, он лишь хотел, чтобы она увидела это оружие.

— Красивые, но опасные вещи, не правда ли? – обратился к ней единорог. Он не часто разговаривал с кем-либо из приближённых, а когда снисходил до произнесения слов вслух, то не ждал ответа. – Даже если не знать их секрет, они будут красивыми и опасными. А секрет в том, что все они несут на себе чары. Особые чары, чары сна, наложенные через сон. Ты таких не знаешь. Никто, кроме меня, таких не знает.

Королю надоело играться с арбалетом, и он положил его рядом с пятью кинжалами, в ручки которых были вплавлены чёрные кристаллы.

— Однажды я применил такое зачарованное оружие. Я использовал его, чтобы убить существо, которому был обязан жизнью. После того, как она предложила помощь и попросила защиты, я прогнал её. Взял три стрелы. Не промахнулся ни одной из них. И чары этого оружия навсегда защитили Империю от неё.

Сомбра повернул голову, чтобы проверить, где там внимательный слушатель. Пони всё ещё не осмеливалась переступить порог оружейной комнаты, ведь повелитель не дал на это своего дозволения. Сомбре это понравилось.

— Я не думал, что есть ещё кто-то, готовый ради Кристальной Империи принести столь великую жертву, – сказал он. – Но ты смогла удивить меня. Твои родители растили тебя столько лет. Их обвинили словами, и мои солдаты не смогли найти следов и доказательств их измены. Однако ты не пожелала поверить в их невиновность и лично привела приговор в исполнение. Я хочу узнать, почему ты так поступила со своей матерью? Со своим отцом?

Сухие от нервного напряжения губы шевельнулись ради единственного ответа, который значил для солдата Империи всё:

— Потому что мой король отдал приказ.

— Я ведь мог ошибиться.

Ошибиться? Король Сомбра? Великий король мог поверить ложному доносу? Он мог что-то неправильно понять? Кто-то, запертый в самом дальнем уголке её разума, кого она давным-давно перестала считать частью себя, после этих слов зашёлся в истошном крике, едва осознав весь заключённый в них ужас. Но сердце, сердце солдата Империи, верного солдата своего короля, было непоколебимо, ибо ему была ведома единственная истина, одна-единственная правда, и эта правда была всем в её жизни. И потому голос её был спокоен, когда она произнесла то, ради чего жила и ради чего прошла через всё, что уготовила ей судьба в минувшие годы:

— Приказ короля должен быть исполнен.

Кажется, Сомбра ждал именно этих слов. Он закрыл глаза, и она тут же услышала в голове его голос. Как скрежет стирающихся в порошок кристаллов, слова заглушали неважные вопросы, праздные рассуждения, сомнения, страх.

Сомбра говорил с ней, но говорил на каком-то странном наречии, слов которого она понять не могла. Что-то похожее на длинную песню, на мотив, взятый из страшной, но поучительной истории, при помощи которых передают мудрость поколений своим жеребятам склонившиеся над колыбелью матери. Это была череда ударных и безударных гласных, глухих, шипящих, кратких звуков, сливавшаяся в единый ритуальный напев. И то, как Сомбра произносил строчку за строчкой, заставило внимающей ему пони запомнить звучание заклятия в мельчайших деталях.

Её левую переднюю ногу словно пронзило множеством тупых раскалённых булавок. Пони, всё ещё слушая продолжение чародейской речи, опустила взгляд, чтобы понять, что происходит с её телом. На кристальной шкуре проступили чёрные точки, подобные рассыпанному бисеру. Некоторые из них разрослись до размера монеты, другие так и остались едва заметными. Они причиняли боль, но она терпела. Король ожидал, что она будет терпеливой.

Ногу украсил сложный рисунок из черных кристалликов. Он был похож на падающую звезду, которая начала свой путь с середины ноги и должна была закончить его у самого кончика копыта. Песня закончилась, но следы колдовства остались. И тогда пони вспомнила, что не раз видела такие узоры у двух командиров, которых о предназначении этой особой метки спросить не могла.

— Теперь для тебя в Империи нет закрытых дверей, – пояснил Сомбра, изучая следы своего колдовства, несмываемым клеймом впечатавшиеся в шкуру доверенной подчинённой. – Теперь ты можешь войти в любой дом, в любую комнату дворца. Даже сюда… – Король указал копытом на часть оружейной комнаты, подразумевая её всю. – Но быть тебе положено не здесь. Ты должна нести мой порядок в мою Империю. Ты должна защищать её от врагов, живущих внутри и вне её границ. Ты отныне носишь звание командира.

Пони невольно приосанилась. Она третий командир. Первая и единственная кобыла в войсках Сомбры возвысилась до звания, которое, кроме неё, носили только двое доблестных жеребцов, Харбрингер и Прэсенс.

— Как твоё имя? – внезапно поинтересовался король. Конечно же, он знал имя пони, как знал о её жизни всё. Но он хотел услышать ответ.

— Патримони, мой король, – произнесла пони. Сомбра с довольным видом кивнул.

— Хорошее имя. Подходит той, кто верна своей Империи. Кто верна своему королю. Оно говорит за тебя, оно доказывает твою значимость. Ты наследие моего правления, ты продлишь его и перенесёшь в другие края... – Король помедлил, ещё раз осмотрел оттиск своей магии на её ноге, и сказал… нет, отдал приказ, положивший начало её новой жизни: – Иди, тебя ждёт твоя служба.

Пони склонила голову. Ей не был задан вопрос, но она знала, что должен прозвучать ответ. Единственный возможный ответ.

— Да, мой король.

Бутерброды кончились до обидного быстро. Быстрее, чем последние чейнджлинги скрылись среди деревьев. Быстрее, чем закончилось воспоминание. Нужно было подниматься и идти дальше, чтобы отойти от города и дворца на приличное расстояние прежде, чем в него вернутся хозяева. Интуиция подсказывала, что тщедушный единорог со своей впечатляющей змейкой не настолько решительны, чтобы противостоять аликорнам Эквестрии. Кроме того, они просто не умели сражаться. Та, кто когда-то была командиром армии, умела видеть в других присущие настоящим воинам качества и черты характера. Или их отсутствие. Но и лезть в драку с этими узурпаторами тоже не стремилась – силы были явно не на её стороне.

Скорее всего, этих двоих уже победили. Те самые принцессы, против которых они восстали. Те самые принцессы, которым удалось дважды уничтожить её короля и низвести великую Империю Сомбры в ничто.

Патримони подняла сумку и забросила её на спину. Ей предстоял долгий путь, за время которого надо было найти мага, достаточно сильного, чтобы древнее заклинание, открывавшее все двери в Кристальной Империи, заработало вновь, чтобы рисунок из чёрных кристаллов вновь украсил собой шкуру доверенного командира короля Сомбры. И тогда настанет её время.

В сумке среди прочих вещей тихо звякнули те, время которых ещё не настало.

Кинжалы с чёрными кристаллами в рукоятях.

Четыре кинжала. Четыре принцессы.

Простая арифметика.