Стэйблриджские хроники
Глава 4. Невидимый враг
В Стэйблридж прибывает партия нового вируса, которым случайно заражается Скоупрейдж
Скоупрейдж носом толкнул дверь с табличкой «ЛК-17/Мед» и заглянул внутрь.
— У вас тут смешивалка барахлит? – спросил он у проходившего мимо лаборанта.
— Да, миксер вот за той ширмой, чуть правее, – махнул копытом пони в халате медика и продолжил свой путь.
— Ясно, – кивнул Скоупрейдж и зашёл в лабораторный комплекс. Ему предстояло отладить третий – и последний в списке на сегодня – прибор, и он не хотел терять время.
Протиснувшись мимо штабеля каких-то ящиков и указанной ширмы, Скоупрейдж окинул взглядом прятавшийся за ней аппарат, прикидывая возможную причину поломки – указать в заявке, что именно случилось, никто, конечно же, не удосужился. Штатив, на котором крепились зажимы для колб с исходными препаратами и принимающая ёмкость непосредственно для смеси, выглядел целым. Скоупрейдж на пробу толкнул его копытом, и конструкция послушно провернулась на четверть оборота. Значит, подшипники не перекосило. Следующая из самых очевидных причин заключалась в отказе отвечающего за работу установки моторчика. Ткнув кнопку запуска и пару секунд послушав натужное завывание двигателя – штатив при этом остался недвижим, – Скоупрейдж хмыкнул и подхватил прибор копытами. Опустив его на пол, положил набок и угрюмо уставился на съёмную панель в основании: винты располагались в углублениях, куда любимая отвёртка не пролезала.
— Ребят, давайте-ка на обед, – предложил где-то за ширмой один из медиков. Предложение было встречено нестройных хором радостных голосов.
«Как будто мне обедать не надо», – подумал Скоупрейдж, разбираясь с винтами. У него тоже был в планах на сегодня перерыв, но работа над калибровочным стендом в десятой лаборатории отняла слишком много времени. Второй пункт списка приборов, нуждающихся в починке, потребовал столько «чего ж ты не работаешь, зараза!», сколько Скоупрейдж хотел затратить на второй и третий сразу. И теперь он пытался хоть как-то ускорить работу и издавал тихий рык каждый раз, когда отвёртка прокручивалась впустую.
Какой-нибудь другой прибор можно было бы разобрать магией. Но в лабораторных комплексах, воздух которых буквально искрился от избытка волшебства, на все агрегаты накладывали особые чары, противодействующие заклинаниям. В восьми случаях из десяти это спасало приборы даже во время масштабных катастроф. В девятом мешало их выключить, разобрать или хотя бы передвинуть. В десятом просто раздражало.
Чёрный единорог отодвинулся и рукавом рабочего халата вытер со лба пот. С трудом сглотнув, он огляделся по сторонам – в опустевшем на данный момент помещении ему хотелось увидеть где-нибудь источник питьевой воды. Главным было не перепутать питьевую воду с чем-нибудь, что принимать внутрь категорически воспрещалось, а в медицинских лабораториях последнее встречалось на каждом шагу.
Скоупрейдж подошёл к большому холодильнику, в котором ушлые медики, несмотря на строжайший запрет начальства и регулярно оставляемые подписи за прослушанные инструктажи по технике безопасности, имели привычку хранить как яды, так и продукты. И действительно, внутри обнаружился прозрачный, покрытый инеем графин с наклейкой «вода», только от томимого жаждой единорога он был отделён толстенным прозрачным стеклом, которое фиксировал на месте магнитный замок. Скоупрейдж хотел было вздохнуть и вернуться к своим обязанностям, но заметил оставленную на ближайшем столе идентификационную карточку. Такие вещи строго воспрещалось бросать без присмотра, но сейчас неизвестный рассеянный сотрудник лаборатории оказывал коллеге неоценимую помощь.
Считыватель тихо пискнул, принимая карточку, замок клацнул, и стеклянная дверца медленно открылась. Скоупрейдж потянулся магией к графину, но даже его какой-то умник защитил от заклинаний. Пришлось лезть внутрь холодильника копытом и пытаться вытащить графин с водой за скользкую холодную ручку. Проблема была в том, что рядом находились ещё какие-то колбы.
«Так, главное их не задеть», – мысленно напомнил себе Скоупрейдж... и, вот неожиданность, тут же зацепил одну донышком графина. Колба покачнулась. На какой-то момент показалось, что всё обойдётся, но гравитация в очередной раз победила, и колба опрокинулась. Скоупрейдж мог только беспомощно наблюдать, как она катится по полке и переваливается через край. Коснувшись пола, колба с тихим звоном разбилась, расплескав что-то синее и быстро испаряющееся.
— Сучаровы чары! – выругался старший лаборант, захлопывая холодильник. Графин он всё-таки вытащил, но теперь на него было совершенно наплевать. Скоупрейджа больше интересовала разбившаяся колба. Он разглядел яркую отметку «биологическая угроза» и закрыл глаза. – Этот день стать хуже просто не может…
Словно в ответ под потолком насмешливо замерцали жёлтые лампочки. Выход из комплекса закрыла выдвинувшаяся из стены толстая стеклянная дверь с красной надписью «Карантин».
— А нет, может… – признал Скоупрейдж.
* * *
Профессор Бикер наслаждалась холодным чаем с кусочками льда и книгой о борьбе биологических видов за выживание одновременно. Она пребывала в столь редком для неё умиротворённом состоянии ровно до того момента, как по внутристэйблриджской связи донёсся сигнал срочного вызова.
— Профессор Бикер? – прозвучал смущённый и растерянный голос.
— Да, я слушаю. – Исполняющая обязанности руководителя научного центра со вздохом отложила книгу.
— Это Скоупрейдж. У меня тут неприятности в ЛК-17. Я, кажется, что-то не то разбил.
— Найдите веник, совок и подметите… – недовольным тоном ответила Бикер, пододвигая к себе стакан с чаем. – Надеюсь, вас не надо учить ими пользоваться?
— Э-э-э… Видите ли, я тут как бы немножечко заперт в помещении. Меня карантинная блокировка не выпускает.
— Карантинная что? – Теперь Бикер отодвинула в сторону и чай. – Повторите, вы где? В какой лаборатории?
— ЛК-17.
— Семнадцатая, семнадцатая… – бормотала профессор, лихорадочно перебирая бумаги в двух крайних стопках. – Совсем недавно что-то про неё видела… Так, транспортная накладная на перевозку материалов для исследования… – Бикер посмотрела в конец страницы и её увеличенные очками оранжевые глаза распахнулись ещё шире. – Скоупрейдж, я надеюсь, вы там не колбу с чем-то синим повредили?
— А если именно такую? – осторожно поинтересовался тот.
— Тогда не занимайте сейчас линию, – резко ответила профессор, прикладывая копыто ко лбу. – Мне надо собрать пятнадцать сотрудников на срочное совещание.
— А мне-то что делать?
Бикер ненадолго задумалась и почесала копну оранжевых волос.
— Найдите документацию с пометкой «Вирус ГК0403», почитайте, оцените своё положение. И очень прошу, воздержитесь от истерик.
* * *
Бикер выложила на стол в Зелёном зале несколько больших листов бумаги, испещрённых формулами, картинками и пометками, сделанными разноцветными маркерами.
— «ГК0403», – объясняла она дюжине сидящих за столом пони, являющихся начальниками отделов Стэйблриджа, – был недавно разработан в Мэйнхеттанском медицинском центре многократным обладателем наград за достижения в областях биологии, генетики, здравоохранения… и много ещё каких… профессором Эмблинген. Согласно результатам предварительных химических тестов, данный вирус может являться угрозой для нервной системы пони или для всей цепочки ПНК на клеточном уровне. Что важно, вирус переносится по воздуху и передаётся при контакте. Но практических опытов ещё не ставили. Точнее, сейчас ставят у них там, в МэйнхМеде. А нам отправили резервные образцы для получения независимых результатов.
— Мы его вчера утром получили, но проверять ещё не начали. Просто поместили на хранение в семнадцатый комплекс, – отчиталась зелёная пони с вьющейся изумрудной гривой. Это была Дресседж Кьюр, заместитель начальника медицинского отдела.
— Чего это хоть за ГК такое? – поинтересовался учёный, сидящий слишком далеко от разложенных на столе документов.
Бикер сама не сразу нашла ответ среди почти не разделённых на абзацы строк текста.
— «ГК» расшифровывается как «гиперконцентрация». А вот к чему это – ещё подумать надо.
— А с какого овса медикам вообще понадобился такой вирус? – поинтересовалась Везергласс.
— Мэйнхеттанцы! – фыркнул единорог через два места справа. – Они там все какие-то помешанные.
— Я к тому, что Научный совет не должен, по идее, одобрять такие разработки, – пояснила свою мысль Везергласс.
— Профессор Эмблинген глубоко безразлично мнение Научного совета, – пояснила Бикер. – Она входит в состав правления МэйнхМеда и творит там, что захочет… Но не отвлекайтесь на это. Запрос в Мэйнхеттанский медицинский я уже отправила. В течение дня придёт подробная информация по «ГК0403».
— А у нас тут свои подопытные и свои испытания, – поморщилась Везергласс, нервно дёргая здоровым ухом.
— Я тоже переживаю за вашего лаборанта, – бросила на неё сочувствующий взгляд Бикер. – У нас на копытах неизвестная дрянь с наполовину изученным теоретическим эффектом, лабораторный комплекс на карантине и ценный сотрудник в неизвестном состоянии. И я надеюсь, что не упускаю ничего существенного. – Профессор наклонилась к вмонтированному в столешницу переговорному устройству и нажала кнопку. – ЛК-17, Скоупрейдж, ответьте, пожалуйста, как ваши дела? – спросила она, стараясь говорить как можно спокойнее.
Ответом была тишина.
— Скоупрейдж, ответьте, пожалуйста! – настойчиво повторила Бикер. Во время наступившей после этих слов паузы она посмотрела на Везергласс; застывший в глазах малиновой пони страх был отражением её собственного.
— Да, извините за задержку, – потрескивая, выдал динамик. Бикер от неожиданности даже отдёрнула копыто. – Я здесь, я отвечаю. Пока всё нормально. Сижу, чиню аппарат для смешивания реактивов. Моторчик в нём поменять надо.
— Вы как себя чувствуете? – осведомилась Бикер, бросая ещё один взгляд на начальника отдела прикладной магии и не сомневаясь, что на её мордочке отражается то же облегчение.
— Голова немного кружится, а так приемлемо, – ответил Скоупрейдж.
— Бросьте там все свои ремонтные дела, посидите, пока мы не придумаем, как вас вытащить живым и здоровым, – посоветовала профессор.
— Извините ещё раз, но я тут сложа копыта сидеть не собираюсь, – немного сердито произнёс старший лаборант. – Я прочитал бумаги по вашему вирусу. По-моему, у меня есть все реактивы, чтобы сделать сыворотку. Спасибо конфетам с высоким уровнем сахара.
— Откуда у него там конфеты? – удивилась Дресседж Кьюр.
— Где вы конфеты взяли? – произнесла в микрофон Бикер.
— С собой принёс. В кармане. Сейчас буду их химически разделять на составляющие.
— Скоупрейдж, бросьте эту затею! – Вскочившая со своего места Везергласс оттеснила от микрофона руководителя Стэйблриджа. – Вы фиговый химик и никакой биолог. Ничего не понимаете в анатомии и в реактивах. То, что вы таскаете с собой гору таблеток и знаете, для чего они, не даёт вам умений варить противоядия.
— Пусть пробует, – возразила Бикер, оперативно отключая связь. – Возможно, добьётся какого-то результата. У него есть голова и право ею распоряжаться. Всё лучше, чем если он будет бегать и паниковать.
— Ладно, – неохотно смирилась Везергласс. – Просто мы не должны бросать всё, ожидая, что лаборант без соответствующих навыков решит все проблемы.
— Никто ничего и не бросает. – Бикер кивком головы велела малиновой пони занять место за столом и вновь включила интерком. – Кстати, идея-то насчёт сахара неплохая. Даже Эмблинген где-то здесь насчёт сахарозы подметила…
Дресседж Кьюр присоединилась к ней, быстро найдя нужное место в записях и теперь вчитываясь в изобилующие специальными терминами строки.
— Я тоже вижу подобную закономерность. Но есть риски, надо проверять…
— Вот в этом направлении и начнём работать, – постановила Бикер. – Скоупрейдж, спасибо за наблюдения. Отчитывайтесь о своём самочувствии каждые десять минут или как только случится что-нибудь ненормальное.
— Постараюсь, – щёлкнул напоследок динамик.
Бикер постояла пару секунд, закрыв глаза.
— Мне плевать, что вся грязь от этого происшествия полетит в меня как во временного руководителя, – произнесла она. – Меня не волнует, если мы сорвём планы разработок Мэйнхеттанского медицинского. Мне надо, чтобы Скоупрейдж вышел оттуда, улыбнулся и съел на ужин пару рожков мороженного. Будьте любезны обеспечить именно такой финал.
Дресседж Кьюр оглядела всех присутствующих, смела со стола нужные бумаги и первой помчалась реализовывать замысел руководства.
* * *
— Пятнадцатая смесь, – Везергласс поглядела через жёлтое стекло внутрь аппарата, – эффекта не даёт.
— Делаем шестнадцатую, – спокойно ответила Дресседж Кьюр, взбалтывая закрытую колбу.
Пара докторов из различных научных сфер заняла комплекс номер восемнадцать. Эту и все остальные шесть медицинских лабораторий были переоборудованы для поиска лекарства от «ГК0403». Работало в них минимальное количество пони, поскольку чрезвычайных происшествий с массовым инфицированием сотрудников никому не хотелось.
Где-то за стеной над схожей задачей трудился Скоупрейдж. Держался он на удивление спокойно и бодро, а в последний раз даже доложил о значительном сдвиге в работе, кроме того, через раз отчитывался о том, как у него продвигается ремонт миксера. Причём связь была организована так, что о подробном устройстве аппарата узнала не только Бикер в своём кабинете, но и все сотрудники в медицинских комплексах, пытающиеся в условиях ограниченной информации и предельно ограниченного количества тестового материала разработать стопроцентно эффективную вакцину.
— Запаса этой дряни у нас только на три попытки, – невесело заметила Везергласс, вычёркивая в лежащей на столе таблице пятнадцатую строчку.
— Нам крупно повезло, что не вся она была внутри ЛК-17. – Кьюр потёрла виски кончиками облачённых в защитную плёнку копыт. – А то пришлось бы на пустом месте химичить.
— Это Скоупрейдж, – донеслось со стороны интеркома. – У меня получилось устойчивое соединение. Если вы не возражаете, я попробую его на себе.
— Ну это уже ни в какую калитку. – Везергласс в два прыжка добралась до коммуникационной панели и рявкнула: – Скоупрейдж, я возражаю! То, что вы там наварили, у нас не даёт никаких заметных эффектов. В лучшем случае у вас получилась сладкая водичка. В худшем вы себя вконец отравите.
— При всём уважении, доктор, – спорил чёрный единорог, – у меня изначально при себе был не чистый сахар, с которым вы работали, а конфеты. Возможно, какой-то из ингредиентов подействовал на состав в положительную сторону.
— У вас есть доказательства, что это положительная сторона? – пыталась образумить своего лаборанта прекрасно знающая степень его упрямства Везергласс.
— Я не знаю, как их получить, – недовольно буркнул Скоупрейдж. – Я плохо в этом разбираюсь.
— Вот, что я и говорила! – воскликнула Везергласс, увидев шанс переубедить упрямца. – Ничего там не принимайте без моих указаний!
— Доктор, я бы рад вас послушать, – не унимался Скоупрейдж. – Но мне всё тяжелее подниматься на ноги и брести к интернкому. У меня глаза слезятся и с голосом какая-то фигня – он по тональности всё выше и выше. Скоро буду вам пищать в микрофон. Оно вам надо?
— Ёлкины иглы! – Везергласс несколько раз нервно топнула ногой. – Я вам не разрешаю ставить над собой эксперименты, вы поняли?!
— Я разрешаю, – вмешалась в дискуссию профессор Бикер. – Доктор, я знаю, что вы сейчас открыли рот, чтобы рассказать обо всех рисках и выдать кучу предостережений, но сейчас реально некогда их слушать. Скоупрейдж неоднократно решал самостоятельно сложные проблемы, полагаю, в настоящий момент у него точно такие же шансы, как и в предыдущих случаях. Так что пусть действует.
Везергласс с ненавистью посмотрела на настенную панель. Спорить с Бикер было бесполезно, поскольку она говорила дельные вещи. И своё личное несогласие доктору обосновать было нечем – её пятнадцать попыток благополучно провалились.
— Из Мэйнхеттана есть что-нибудь? – спросила она, чтобы как-то уйти от своих мыслей.
— Пока, вроде, никаких известий… – грустно ответила временный руководитель Стэйблриджа и вдруг осеклась. – А нет, подождите, пришла какая-то бумага…
Следующие несколько минут показались Везергласс вечностью. Она, наверное, раз пятнадцать переступила с ноги на ногу. За её спиной Дресседж Кьюр невозмутимо ставила внутрь аппарата шестнадцатый образец смеси.
— Во имя Гармонии! – прозвучал в динамиках голос Бикер. – Из МэйнхМеда сообщают, что уже создали вакцину и мы можем синтезировать её сами. Они переслали нам формулу. Также профессор Эмблинген пишет, что «ГК0403» ни в коем случае нельзя смешивать с сахариновыми добавками, поскольку это изменяет его структуру и приводит к образованию особо токсичных соединений…
— Скоупрейдж! – Синхронно звучащие голоса Везергласс и Бикер эхом разнеслись по всему Стэйблриджу. – Не проводите опыт!
Из ЛК-17 им никто не ответил.
* * *
— Я мэйнхеттанцев засужу, – шипела Бикер, нервно расхаживая перед заблокированной дверью семнадцатого лабораторного комплекса. – За утаивание жизненно важных сведений. И за то, что поставили под угрозу жизнь моего сотрудника и безопасность Стэйблриджа в целом. И за проведение опасных исследований без разрешения Научного совета.
— Они сами вчера не располагали данными, это первое. И они сошлются на то, что наш лаборант сам опрокинул колбу, когда полез, куда не следовало. На второе они будут особенно напирать, и тут уж нам возразить будет нечего, – напомнила Везергласс.
— Да помню я про это, – отмахнулась Бикер. – Сейчас это меня ни одним краем не утешает.
— Пыталась вызвать его ещё раз. Тишина, – сообщила Дресседж Кьюр, подошедшая со стороны восемнадцатого комплекса.
— Давайте надеяться, что он просто сознание потерял, – попыталась немного ободрить присутствующих Бикер, но не смогла скрыть беспокойства в собственном голосе. – Когда зайдёте, сделайте ему укольчик сыворотки, вытащите за хвост из помещения, и будем считать, что сегодняшний тяжёлый день закончен. Вопросы?
— Обязательно за хвост тащить? – поинтересовалась Везергласс.
Кьюр с неодобрением посмотрела на свою молодую и не в меру остроумную коллегу и задала действительно важный вопрос:
— Система вентиляции в корпусе по-прежнему не работает?
— Пока ставим на неё фильтры, – ответила Бикер. – Должна начать работать в ближайшие полчаса, но у нас этого времени нет.
— Пойдём в масках, – кивнула Дресседж Кьюр. Она приложила к мордочке пластиковую маску, проверила, чтобы она плотно прилегала к щекам и подбородку, после чего подсоединила к клапану тянущийся от закреплённого на левом боку баллона тонкий шланг.
— Ещё одно, – сообщила профессор Бикер. – Согласно некоторым опасениям мэйнхмедовцев, пациент может впасть в буйство. Так что аккуратнее там.
— Вы нам уже сообщили, когда выдали транквилизаторные пушки, – ответила Везергласс, покрутив правой передней ногой. На ней крепилась трубка с пневматическим механизмом и обоймой из шести шприцев.
— Вам лично не повредит ещё пять напоминаний, – нахмурилась Бикер. – Скоупрейдж за дверью может встретить вас не улыбкой и приветствием. Поэтому, прошу, забудьте ненадолго о своих чувствах и представьте, что в помещении древесный волк или оголодавшая химера.
— Сделаю, – бросила Везергласс, надевая маску.
Они миновали первую дверь в ЛК-17, которую профессор Бикер за ними закрыла, дополнительно проверив герметичность.
— Что, Рэдфилд, тоже в рассадник биозаразы захотели? – прикрикнула она на замешкавшегося ассистента, которому двери едва не прищемили нос.
— Нет, это не мой профиль… – нервничая, ответил жеребец с красным прямоугольником на метке.
* * *
Едва спасатели оказались изолированы в переходной камере напротив дверей с надписью «Карантин», Дресседж Кьюр подняла и выставила вперёд ногу с закреплённым оружием.
— Коллега, вам доводилось прежде стрелять? – приглушённо поинтересовалась она. Везергласс с трудом разобрала вопрос.
— Только один раз на испытательном стенде, – призналась она и тут же спросила: – А вам?
— Два года гвардейской подготовки, – хмыкнула врач. – Так что держитесь за моим хвостом, если не хотите попасть в неприятности. Хотя нет, сначала дёрните рычаг, чтобы двери открылись, потом прячьтесь за мной.
— Может, надо было ещё кого-нибудь с собой взять? – спросила Везергласс, с опаской приближаясь к заветному рычагу.
— Надо было, – признала Дресседж Кьюр. – Но транквилизаторных пушек у нас в любом случае всего две.
Стеклянная дверь с натужным шелестом втянулась в стену. Две единорожки осторожно заглянули внутрь тускло освещённой лаборатории. Единственного обитателя видно не было.
— Обходите по левой стенке, только не шумите, – приказала Дресседж Кьюр, а сама на трёх копытах двинулась вправо, периодически замирая и прислушиваясь. Везергласс пока не стала поднимать оружие, вместо этого она тихо огибала шкафчики и пустые ящики, содержимое которых по большей части оставалось в холодильнике. Она старалась ступать как можно мягче, чтобы не цокать копытами по полу, и напряжённо вслушивалась в царящую в лаборатории тишину.
Внезапно раздался грохот. Везергласс подскочила и нервно развернулась в сторону звука, выставляя вперёд вооружённую ногу и стараясь не дрожать. За стоящей рядом со штабелем ящиков белой ширмой шевелилось тёмное, издающее невнятное бормотание пятно. Воображение Везергласс уже рисовало нечто большое и тёмное, лишь отдалённо похожее на пони. У этого существа обязательно должны были быть прижатые к голове уши, горящие красные глаза без зрачков, оскаленная слюнявая пасть, полная заострившихся зубов с выросшими клыками, удлинившаяся и закрывающая часть морды бело-коричневая грива, вставшая дыбом по всему телу чёрная шерсть... И ещё одна деталь, которая почти всегда мерещилась доктору Везергласс в ночных кошмарах. Когти на копытах.
Везергласс медленно приблизилась к ширме. Краем глаза она заметила, что Кьюр замерла чуть в стороне, пригнувшись и выставив вперёд ногу с пушкой, готовясь разрядить всю обойму в то, что скрывалось за белым полотнищем. Везергласс на секунду замешкалась, не зная, отдёргивать ли белую занавесь или пролезать под ней. Сделав глубокий вдох, наверное, слишком глубокий при столь небольших размерах кислородного баллона, Везергласс правой ногой резко отодвинула ширму, приготовившись при малейшем признаке опасности выстрелить дротиком с транквилизатором.
Скоупрейдж валялся на полу на груде инструментов, основную часть которых составляли отвёртки и пассатижи всех размеров. Около его передних копыт лежал пустой корпус миксера; все детали были вынуты и разложены вокруг в живописном беспорядке. Чёрный единорог ревел в три ручья и в истерике бил копытами по полу.
— Ну почему оно не собирается?! – выл он с интонациями двухлетнего жеребёнка. В таком состоянии ему, похоже, было наплевать на все запросы по интеркому и на всех вторгшихся к нему пони.
Везергласс с облегчением вздохнула и опустила оружие. То ли это и был ожидаемый эффект воздействия вируса, то ли мозги Скоупрейджа были слишком зациклены на ремонте приборов, чтобы «сойти в рельс» даже под воздействием опасных разработок – доктор не знала, но радовалась хотя бы тому, что удалось избежать панической беготни по лаборатории с отстрелом сверхагрессивного монстра.
Слева раздался тихий хлопок, и в круп Скоупрейджа вонзился дротик. Везергласс с упрёком посмотрела на Дресседж Кьюр.
— Что? – ответила доктор. – У меня свои приоритеты. Пусть лучше спит. – Кьюр дёрнула копытом, перезаряжая пушку, и выстрелила снова. – Крепко спит.
Везергласс покачала головой и принялась наблюдать, как обращённые в никуда нытьё и жалобы лаборанта постепенно затихают, сменяясь равномерным сопением.
Дресседж Кьюр подошла ближе и вытащила шприц с сывороткой.
— А за хвост тащить вам, – сообщила она, выгоняя из шприца лишние пузырьки воздуха.
* * *
«…Подвергшийся воздействию препарата пони впал во временное умственное помешательство, в ходе которого были отмечены гиперфиксация внимания на конкретной задаче, игнорирование внешних раздражителей и повышенная эмоциональность. К счастью, все эффекты оказались обратимыми, в данный момент пони полностью поправился и в его поведении не проявляется никаких аномалий. Таким образом, наш научный центр убедился в относительной безвредности присланного вами образца вируса «ГК0403»…»
Белая единорожка преклонного возраста, читавшая бумагу на балконе своего двухэтажного дома, раздражённо цокнула языком. Ни стилистика послания, ни его содержание ей не нравились. Особенный гнев вызывали последние два предложения:
«P.S. Профессор Эмблинген, я лично и ряд сотрудников моего научного центра хотели бы обратиться к вам с просьбой. От лица коллектива Стэйблриджа настоятельно просим вас отказаться от проведения несанкционированных Научным советом исследований в области генетики и вирусологии ввиду непредсказуемости результатов подобной деятельности».
Пони не стала ещё раз глядеть на «С уважением, профессор Бикер» и отбросила бумагу.
— Дерзкая девчонка, – проворчала она.
— Я бы сказал, что она прыгнула выше, чем мы ожидали, – ответил ей монотонный, кажущийся неживым голос. Его источником была застывшая в углу тёмной комнаты белёсая, похожая на мерцающий призрак фигура.
Пожилая пони покосилась на золотую заколку, прикреплённую к воротнику красного домашнего халата. Золотая «А», вписанная в образовывающую полукруг «С», постоянно напоминали ей о великой цели, к которой она и группа единомышленников стремились последние несколько месяцев.
— Её отец мог бы стать проблемой, но, к счастью, самостоятельно убрался из научного центра – ответила она, глядя на звёзды ночного неба, едва различимые из-за вечно горящих огней Мэйнхеттана. – Бикер я помню ещё школьницей. Я преподавала ей анатомию. Она тогда получала четвёрки с пятёрками... Эта пони предсказуема как полёт камня. Трудностей она не создаст…
— Стэйблридж при неправильном руководстве способен повлиять на наш проект, – тихо прошелестел собеседник, находившийся совсем рядом и в то же время за многие километры от Мэйнхеттана.
— Наоборот, мы используем ресурсы Стэйблриджа для достижения наших целей, – произнесла профессор Эмблинген, кутаясь в халат. – Когда Научный совет поставит меня руководителем...
Напоминающая призрак фигура слегка наклонила голову.
— А Научный совет уже нашёл благовидный предлог отказать в этой должности профессору Бикер?
— Ещё нет, – поморщилась Эмблинген. – Но столь молодая и неопытная пони на столь ответственном посту недолго продержится без серьёзных проступков. А уж я постараюсь, чтобы серьёзный проступок выглядел как непростительный…
Ей никто не ответил. Поздний гость, едва услышав то, что хотел, бесследно исчез, словно растворившись в воздухе. Он часто так делал, и профессора Эмблинген это потихоньку начинало нервировать. Она начала сомневаться, что события происходят в соответствии с составленным узким кругом пони планом. Что под влиянием таинственной личности, всегда общающейся только через лишённый индивидуальных черт образ, замысел не претерпел значительных изменений, последствия которых обрушатся на самых неосторожных.