Осколки истории

Глава 3 Мое имя...

Гуглдок — советую читать там.

Глава 3 Мое имя...

POV: ?

Мир дрожал, трясся, на что моя измученная спина отвечала спазмами боли, волнами, расходясь по всему телу. Веки налились свинцом, и как бы я не пытался, открываться отказывались, а память молчала насчет того, что вообще произошло. Нужно попробовать сделать все медленно, планомерно. Меня зовут… меня зовут… зовут… Мое имя… Валенштайн? Нет, это не мое имя, но это слово связанно со мной. Лютер? Это не то, но пусть пока будет так. Я был, я… доставлял, я точно что-то доставлял, или приносил. Не помню. Внезапно, окружающая меня тьма особо сильно содрогнулось, и я рефлекторно попытался за что-то ухватился, но вместо этого начал проваливаться…

— «Ау-у-у…» — вырвалось из моего рта, когда кто-то большой и злобный ударил меня в нос.

— «Он пришел в себя! Кто-нибудь, помогите!»

Кто пришел в себя? Это я-то? Ну-ну, неизвестный голос, успехов тебе в моем пробуждении. Но вес век, кажется, немного уменьшился, и я все же решился открыть глаза.

Зря.

Все что я успел заметить – миловидную мордочку кобылки-перевертыша надо мной, а затем – меня ослепило. Что-то огромное, далекое, высокое, и неимоверно яркое. Не буду скрывать, я закричал – это было больно. Чьи-то сильные ноги подхватили меня, и посадили, не слишком беспокоясь о моей ноющей спине, и несчастных костях.

— «Вижу, ты уже открыл глаза, непоседа» — услышал я насмешливые голос где-то рядом с собой. – «Вам, темным, этого делать так сразу нельзя – к солнцу не привыкли. Ты хоть что-то помнишь? Кем был? Как зовут?»

Это интересный вопрос, но меня интересует, кто я вообще такой, Дискорд его дери! Кстати, смысл фразы я запомнил, а вот кто такой «Дискорд» — не совсем. Какой-то злой чудак, или еще кто-то там… Кстати, а как меня зовут? Валенштайн? Не, длинно слишком. Принц? Это вообще, по-моему, не имя. Лютер? Пойдет.

— «Лютер…» — сказал я, поразившись хриплости своего голоса.

— «Хорошее имя парень! Хотя, какой ты «парень», ты меня старше…» — произнес склонившийся надо мной голос. – «Ладно, я пошел пока. А ты, пригляди за ним, хорошо?»

Вдруг, мой живот громко заурчал, а желудок напомнил, что надо бы покушать. Странно, но что такое «голод», я великолепно помнил, да и в горле было пусто как в пустыне. А также, была некая… опустошенность, словно… чего-то во мне не хватало, чего-то очень важного, и организм это конкретно требовал. К счастью, окружающее меня существа быстро поняли, что означает это урчание, и скоро у моего рта оказалось приятно пахнущее нечто.

— «Поешьте, вам нужно восстанавливать силы» — произнес приятный кобылий голос, и я, вцепился в предложенное угощение.

Что-то приятное, теплое и с медным привкусом потекло мне в горло, а обнаруженные мною клыки, которые, словно два клинка торчали из-под верхней губы, довольно сильно мешали мне насладиться вкусом предложенного угощения. В то же время, странная пустота внутри стала медленно заполняться, и я буквально спинным мозгом чувствовал, что причина была не в еде, а в чем-то другом, но вот в чем – я пока вспомнить не мог. Итак, что мы имеем. Меня зовут Лютер, я не люблю солнце, у меня есть длинные и острые клыки, на мне надето что-то удобное, и подтянутое, и мою правую ногу утяжеляет непонятный, но судя по всему – важный и полезный груз. Вокруг меня какие-то доброжелательные существа, и я сейчас ем что-то вкусное. Однако дела складываются не так плохо. Умяв предложенную мне порцию, я все же решил снова попытаться открыть глаза.

Слабо поднимая веки, я опять почувствовал неприятное жжение, но на этот раз я дал время глазам привыкнуть, и таким долгим способом, я все же сумел узреть окружающий меня мир.

Я сидел в высокой траве, облокотившись обо что-то, или кого-то. Неприятное мне солнце стояло высоко в небе, заливая своими лучами все вокруг на зло мне. Вокруг сновали пони, точнее, какие-то непонятные виды, названия и информацию о которых медленно и мучительно выдавала моя память. Значит вот те ребята с изогнутыми рогами, крылышками, дырявыми ногами, и облаченные в хитин – перевертыши, или «чейнджлинги». Они у нас были… были… клерками, колдунами, и… с-стрелками? Странно, не помню кто это, но неважно. Господа с мышиными крыльями – фестралы, или мышекрылые пони. Быстрые, красивые, смертельные. Солдаты, летуны и разведчики, если я не ошибаюсь. Ну, и последнее, кого я разглядел, все были массивные, мощные, и чаще всего – вооруженные. Странно, но о них я помнил очень много. Дети Вендиго, или «ледяные пони», коренные жители Острова Теней. Питаются скорбью, ненавистью, яростью и злобой. Все как один имеют неотличимый окрас – от небесно-голубого, до индиго. Между жеребцами и кобылами большая внешняя разница. Жеребцы более сильные, мускулистые и высокие, а кобылы поджарые, и обладают огромными кожистыми крыльями, которые по прочности могут поспорить с некоторыми видами стали. Глаза покрыты пеленой, как во время катаракты, знаки отличия также затуманены. Так, так, так, стоп! Кто такие Вендиго, и что такое Остров Теней? Опять же, память отказалась работать, выдав лишь туманные и смытые образы. Я задумчиво посмотрел на свои ноги, и с удивлением обнаружил, что я был в одежде. Продолжая заниматься самолюбованием, я внимательно осмотрел все свое тело, и обнаружил много интересного. Во-первых, моя одежда была хотя и декоративной, но смотрелась довольно не бедно, и что самое важное – имела много кармашков. Судя по укрывающим тело пластинам и дыркам в ногах, я был чейнджлингом, причем, весьма типичным. Ну, и настал черед остальных моих находок. Пользуясь, что кобылка с симпатичным голоском куда-то отошла, я вывалил на землю перед собой все найденное, и словно ростовщик начал рассматривать их. Первым найденным предметом, было странное устройство, прикрепленное к моей ноге, что состояло из длинной трубки, и барабана с шестью дырочками. Из памяти мгновенно вылетело название этого странного недоразумения — «пистолет». Измочаленный мозг подсказывал, что нужно навести эту трубку на врага, и крепко расположить ногу, чтоб не вывихнуло. Хм, интересно, нужно будет разобраться поподробнее. Дальше шли шестерка каких-то странных небольших цилиндров, с шестью заостренными башенками, которые я охарактеризовал как «клипы». На правой ноге были закреплены ножны с добротным ножом, который я мгновенно достал, и осмотрел со всех сторон, используя телекинез. Скажу честно, я не помнил, какого цвета магия чейнджлингов, но что-то подсказывало мне, что это точно не небесно-голубой, как у меня, ну, да не важно, потом, все потом. На мое шее болтался какой-то странный амулет, с маленьким рубином в центре. Обшарив свои карманы, я выудил оттуда ключ странной формы, аккуратно сложенный, хотя и немного помятый конверт, авторучку, магическое перо и фотографию. На фотокарточке был изображен молодой чейнджлинг, только на нем была странная форма, несколько легких пластин, и шлем с изображением луны. А рядом с ним… Мое сердце забилось, выбивая в груди дробное стаккато, когда я перевел взгляд на Нее.

Она была фестралкой, причем, даже ниже меня, ее лицо украшали тонкая оправа очков, которая ее совершенно не портила, даже наоборот, заставила мое лицо расплыться в улыбке умиления. Маленькая фестрал закинула свои передние ноги на шею чейнджлинга, и носом уткнулась ему в шею, от чего тот блаженно улыбался. И я… я помнил это, помнил ее мягкие и нежные объятия, ее хрупкое тельце, которое я аккуратно обнимал, словно она была из хрусталя. Помню слезы, которые блестели на ее глазах, и которые она пыталась незаметно утереть. Я куда-то уходил, но куда, вспомнить не мог. Перевернув фотографию, я увидел роспись, сделанную красивым почерком, и подпись: «Вернись живым. Навечно твоя Сильвер».

— «Красивая» — медленно проговорил кто-то справа, и только сейчас я заметил, что с моих щек прямо на траву медленно капали слезы. Так тряпка, соберись! Ты должен выяснить, кто ты такой! Как можно более незаметно, я утер слезы со щек, и, сделав серьезное лицо, повернулся в направлении говорившего. Им оказался среднего роста фестрал белоснежно-белого цвета, облаченный в легкие пластины брони, и носящий каске символ креста. – «Как вас зовут, сэр?»

— «Лютер» — ответил я, использовав уже привычное себе имя. – «И почему вы называете меня «сэр»?»

— «У вас офицерские заклепки, сэр» — серьезно ответил мой собеседник. – «Вас что-то беспокоит?»

— «Я совсем ничего не помню».

— «Ох, сэр, сейчас каждый из нас страдает этим недугом, и даже те, кто как-то узнали свое настоящее имя, ничего не могут вспомнить из прошедшей жизни. Однако я великолепно знаю, как нужно правильно штопать раненных солдат, и лечить зубы, так что позвольте предположить, сэр, что каждый помнит что-то из своего прошлого рода занятий. А что вы помните?»

— «Хм…» — я ненадолго призадумался. – «Помню название теоремы пространственных векторов, и еще множество разных формул физики. Помню точную конструкцию нескольких винтовок, помню, как стрелять из пистолета. Как колдовать помню, даже очень хорошо».

— «Это хорошо, очень хорошо, сэр. Нам не хватает умелых колдунов. Я вас еще найду, сэр, а пока – отдыхайте».

Следующее два дня прошли в одном ритме похода и странной меланхолии. Как и говорил медик, никто из окружающих не помнит, кто он такой, и почему он здесь. Некоторые помнили больше, некоторые меньше, однако никто не мог вспомнить, кто же мы такие. «Мы» — это почти тысяча существ, которые пришли в себя в чисто поле, под голубым небом, и среди высокой травы. Кого тут только не было – чейнджлинги, фестралы, единороги, зебры, земные и ледяные пони и пегасы. Некоторые, подобно мне, носили форму, оружие, однако, знак луны был не у всех. Зебры, которых я сразу узнал по полоскам, были облачены в длиннополые плащи пустынного цвета и странные увенчанные длинным шипом шлемы. Говорили по-нашему они с трудом, и так коверкали слова, что порой было не разобрать, о чем они толкуют. На их плащах, и собственно шлемах, была символика львиной лапы, сжимающей две молнии. Также, внимания заслуживали земные пони, которых я сразу охарактеризовал как сталлионградцев. Они были высокими, облаченными в пластинно-листовую броню, небольшие плащи и полностью закрывающее лицо шлемы, на которых были закреплены два небольших фильтрующих элемента, в которых я тут же почувствовал магию. Почти каждый элемент экипировки этих солдат украшала алая звезда, при виде которой, моя память выдавала лишь смутные смытые картины, но не больше. Но все же, большинство оставалось за обычными пони и темными, которых я неосознанно окрестил словом «гражданские». Это были обычные существа, которые даже выглядели мирно, и были явно напуганы нашим беспамятством и всем остальным. Не скрою, я тоже нервничал, но у меня не было и мысли о том, чтобы бегать, кричать, впадать в панику, или орать: «Мы все умрем!», что любили практиковать некоторые паникеры среди гражданских.

Вечер. Почему-то я вспомнил, что люблю вечер. Он ассоциировался у меня с чем-то приятным, теплым, домашним. У меня была семья? Судя по той фотографии – либо да, либо я ее точно планировал завести. Кем я был? Почему на мне эта странная одежда? Почему я точно помню, сколько нужно тонн тротилового эквивалента, чтобы подорвать здание, но и слова об остальном? Вопросов было много, а ответов – всего ничего. Единственной моей отрадой была фотография, и запечатленная на ней фестралка. Я часто ловил себя на том, что любовался ею, вспоминая ее мягкие и нежные прикосновения, ее маленький шершавый носик, и ямочку между основаниями крыльев, при проведении по которой, она сладко, словно кошка, урчала. Надпись гласила, что ее звали Сильвер, но, сколько я не насиловал свой мозг, и сколько не пытался вспомнить, ухватиться хотя бы за маленькую лазеечку – все тщетно. И понимая, что я ничего не помню о близком мне существе, заставляло чувствовать себя полной скотиной. Она обо мне не забыла, она была слишком хорошей и правильной, чтобы это сделать. А я…

— «Эй, офицер!» — я обернулся. – «Присаживайтесь, чего вы стоите?»

Говорившим оказался массивный ледяной пони, без оружия и формы, который сидел у костра. Холодно мне не было, но отчаянно хотелось с кем-то поговорить, поэтому я забил на столь явное нарушение устава, пусть даже и гражданским. Я присел между тем самым ледяным, и фестралом, который зябко протягивал копыта к огню.

— «Как вас зовут?» — спросила меня маленькая и очень милая кобылка-чейнджлинг, с нежно-розовыми волосами, сидевшая напротив меня.

— «Лютер» — на автомате ответил я, глядя в огонь. – «А вас?»

— «Я своего имени не помню, но меня Фалленом кличут» — грохнул меня по плечу ледяной пони. – «Дровосек я».

— «Тетрарх» — простучал зубами фестрал, буквально опуская ноги в огонь. – «Мое имя Тетрарх».

— «А я Пинк!» — весело произнесла перевертыш, махнув мне копытом. Судя по ее волосам, было понятно, откуда она получила свою кличку, или уже полноценное имя, ведь кто знает, что будет дальше.

Очень скоро, между этой тройкой начался оживленный разговор на какую-то бытовую тему, а я вежливо не вмешивался, и продолжал смотреть, как языки пламени лизали бревна своевременно подкинутые Фалленом. Глядя на эту медленную, прекрасную, постоянно изменчивую, и даже в каком-то роде волшебную картину, я раздумывал над будущим.

Пылающий мир.

Мысль возникла неожиданно, ниоткуда и всколыхнула мое сознание, расходясь кругами по его поверхности. Я даже вздрогнул от сумрачных образов, которые пронеслись в моей голове. Пусть на них не было ничего видно, но я буквально чувствовал всю ту злобу, тьму, ненависть и ярость, коими они сочились. Неужели… они принадлежат мне? Неужели прошлый я, мог испытывать такие жуткие эмоции? Неужели, я был таким чудовищем? Не знаю. Но сейчас, я чувствовал только бурчание в пустом животе.

— «Фаллен?» — обратился я к активно жестикулирующему уроженцу Севера.

— «Да?»

— «Где мы вообще?»

— «Это ты, верно, спросил» — хмыкнул дровосек. — «Никто точно не знает, но точно можно сказать, что мы в глуби материка. Лес да поля вокруг, да и только».

— «А кто мы?»

— «Слушай, офицер, ты только что озадачил меня вопросом, над которым вот уже пару дней бьемся все мы».

— «Фаллен, ты мастер рассказывать истории, но дай лучше я» — наконец-то вышел из позы амебы фестрал, повернувшись ко мне. — «Офицер?»

Воцарилась недолгая пауза. Тетрарх смотрел на меня, чего-то ожидая, а я смотрел на него, не понимая, что от меня требуется. «Он просит у тебя разрешения рассказывать, дубина» — подсказал тоненький голос в голове.

— «Разумеется. Продолжайте, Тетрарх» — поспешно встрепенулся я.

— «Спасибо сэр. Мы пришли в себя пару дней назад, точнее, пришла только часть из нас. Почти каждый час кто-то «просыпался», и присоединялся. В общем, через два дня, осталась лишь пара дюжин тех, кто все еще не пришел в себя, и тогда на нас напали. Примерно полсотни каких-то идиотов в золотой броне накинулись на нас прямо чисто поле, не рассчитав свои силы и наше количество. Мы их…» — фестрал запнулся, посмотрел на Пинк, и продолжил, говоря выразительным тоном. — «Прогнали, но они, гкхм, забрали примерно три десятка солдат, и двух дюжин гражданских. Но пара, этих, летающих, все-таки ушла, мы преследовали их целый день, но это ничего не дало – ушли. Доп… расспросив, нескольких золотобронных, оказалось, что их очень много, и за нами скоро пришлют еще стражи. Вот после этого, мы и бежим».

Мы перебросились еще двумя ничего не значащими фразами, и я снова уставился в огонь. Значит вот как, мы посредине вражеской территории, в любой момент нас может настигнуть стража, и убегать нам собственно некуда. Начал капать дождь, и закутавшись в плащ, я снова двинулся в дорогу. Я не спрашивал, куда и зачем мы идем, я просто автоматически перебирал ногами, и следовал за впереди идущими. Внезапно, кто-то ткнулся о мою ногу, и удивленно посмотрев вниз, я увидел мордочку Пинк, которая жалостливым взглядом смотрела на меня. «Конский редис, да она же замерзла! Какой дебил… впрочем, неважно». Я приподнял край плаща, и накрыл им кобылку. Та радостно чирикнула, как это любят делать маленькие чейнджлинги, и пригрелась к моему правому боку. «Вот уж хрен, теперь тебя никто не обидит» — мелькнуло в моей голове.

---

POV Флэминг

— «…он приходит в себя!» — известил меня далекий голос.

Первым что я почувствовал, был голод. Нет, серьезно! Я побывал в серьезной битве, меня серьезно ранило, судя по гудению в голове – контузило, а организм требует жрать! Кстати, это было не в первый раз. Медики «Стальных лбов» говорили, что заживает на мне все как на собаке, и убить меня вообще невозможно – столько ранений я уже получил. К слову, правду говорят, шрамы жеребцов красят, и лично, я в этом убедился, когда коротал отпуск в Понивиле. Видя тонкую сетку шрамов, идущих почти по всему телу, кобылки охали, ахали, и рассматривали меня со всех сторон. Я не назову себя красавцем, или культуристом, но, знаете ли, ношение сорокакилограммового «краба» — это не шутки, и хорошая физическая тренировка, так что с мышцами у меня было все в норме, что снова играло в мою пользу. На дальнем пограничье, мы не слишком задумывались над тем перед кем похвастать телосложением – кобылы-«лбы» не слишком отличались от жеребцов по комплекции, а вот в провинциальном городе, для меня настало раздолье.

Я открыл глаза, и обнаружил над собой белый тканевой потолок палатки. Повернул голову вправо, я увидел еще несколько переносных коек, и облаченную в белый халатик единорожку. Увидев мой взгляд, она улыбнулась.

— «Как вы, сержант?» — клянусь башнями Ванхувера, ее улыбка могла растопить льды всех Островов Севера!

— «Хорошо. Ничего не болит, все помню, конечности на месте, вроде. Или все-таки что-то не в порядке?»

— «Уберите эту ухмылочку сержант, у вас все на месте, и ТАМ все в порядке в обеих смыслах. Поверьте, половину медиков оценили!»

Я почувствовал, что краснею. Нет, грех не хвастаться своими, гкхм, достижениями, но не такими же! Но все равно, ее слова были лестны. Единорожка еще раз мило улыбнулась, и грациозно виляя крупом, вышла, оставив меня одного со своими мыслями. По-правде говоря, особо задумываться над чем-то мне не хотелось, так что я занялся собственным осмотром. Все и вправду было на месте, только на груди и шее появилась пара неаппетитных, скользящих шрамов, и шерсть почти по всей передней части тела была короткой и шерсткой, значит – новая. Судя по всему, те две «чушки» были заряжены огненными заклинаниями, вот меня и приложило. Глубокую рану от ножа на бедре уже практически не было видно, а порезы от когтей больше напоминали белые нитки. Ну, это не страшно, я, как-то раз, пережил огненную стрелу в кирасу, меня так просто не убить! Внимательнее посмотрев по сторонам, я обнаружил еще одного пациента, который тихо лежал через койку от меня, и медленно дышал сквозь кислородную маску. Необычная белая грива, и откусанное на половину левое ухо, выдали в нем Трака. Ах ты, старый хитрец, живой! Но одновременно с радостью, я почувствовал горечь. Кендел, Файр, Хаммер, Рукс, Вуден, Эроу, Блейм, Стоун, Пай, я знал каждого из них, и с каждым из них хлебнул столько соли, что не снилось, наверное, никому. Вместе с Хаммером и Эроу мы выкидывали в окно единорогов клана Вайт’Лайт, Кендел и Файр всегда прикрывали мой круп в любом строю, а уж, сколько виски и абсента мы вылакали на пару с Паем… Каждый из них был мне как родной, и в каком-то роде, заменил мне семью, которую я ненавидел лютой ненавистью. С каждым из этих ребят, мы шли под грифоньи стрелы, и лезли на сталлионградские копья. Полог палатки откинулся, и ко мне в гости завалилась закованная в золото фигура, с таким, массивным, рогом на лбу, и неизменной веселой ухмылкой. Ну, конечно же, кто как не наш ротный?

— «Сэр!» — я подорвался с кровати, и вытянулся по-струнке перед капитаном Сонгом. – «Сержант Фэрос, готов к несению службы!»

— «Вольно» — серьезно кивнул он. – «Как ты, Фэр?»

— «Порядок, сэр, бывало и хуже. Как продвигаются наши успехи в преследовании врага?»

— «Успехи успешные» — процитировал старый анекдот ротный. – «Мы их нашли, догнали и полностью лишили возможности маневра, но есть проблема. Эти козлы окопались, и нам придется их штурмовать, угадай, кому это приказали? Ну, думаю, ты понял, а я, не буду посылать своих солдат под копья этих хитиновых гадов, пока достоверно не буду знать, кто именно нам противостоит, и как с этим бороться. Те гвардейские бездари, которые спаслись из резни, два слова связать не могут, а ты – солдат опытный, голову не теряешь, и вроде в своем уме. Сможешь поведать нам, что там произошло?»

— «Так точно, сэр! Разрешите вопрос?»

— «Разрешаю» — единорог кивнул, и стал искать по карманам брони жевательный табак, к которому пристрастился после длительной службы в посольстве Зебрики. Об увлечении нашего ротного, знало половину «Стальных лбов», и я не удивлюсь, что и в других подразделениях тоже. Слыханное ли дело, пони жует листья каких-то растений, а потом плюется какой-то черной, мерзкой слюной?

— «Что с моими ребятами?»

— «Мне жаль Фэрос, но выжили не многие. Вон, Трак лежит, врачи говорят, скоро придет в норму. Заместитель твой, теперь уже тессарий Пай, выжил. Еще Блейм Флай и Стоун Бит в порядке, им сейчас выдают новую броню, взамен покороженой. Еще вопросы?»

— «Никак нет!» — радостно выкрикнул я, снова вытянувшись.

Бурча что-то про несправедливость, капитан Сонг вышел из палатки, судя по всему – табака он не нашел. Я же, был крайне рад, что хотя бы некоторые мои боевые товарищи уцелели. Боль утраты не ушла, но ослабела – в Ванхувере другое отношение к жизни и смерти. Хаммер, Рукс, Вуден, Эроу, Файр и Кендел жили по правде, жили, как настоящие пони, и погибли как настоящие солдаты. Они умерли за правое дело, и о них не забудут никогда. Имя каждого погибшего «Лба» выбивали на стене памяти, зачарованную самыми сильными магами Ванхувера. Надписи на ней не стирались, и оставались нерушимыми. Пока стоит наш город, и пока существуют «Стальные лбы», память о погибших вечна. Сейчас, они смотрят на меня с Небесных Лугов, наблюдают за моими поступками, и кто знает, может когда я умру, замолвят за меня словечко? Ведь я был уверен, что и мое имя появиться на этой стене, и совершенно этого не страшился. Я знаю, что встречу свою смерть на поле битвы, от вражеского клинка, а никак уж не в кресле-качалке, и окружении внуков. Вообще, меня пугала мысль о детях, женитьбе, и совместной жизни. Сходить на сеновал с симпатичной кобылкой? Пожалуйста! Прожить с кем-то всю жизнь? Увольте!

Очень скоро в палатку вернулась симпатичная медсестричка, и мысли о сеновале приобрели доминирующий характер. К сожалению, она всего лишь принесла ненавистного мне офицерского «краба», взамен моей старой, но удобной брони алебардиста. Увидев мой взгляд, преисполненный неприязни, медсестра поняла намек, и помогла мне заклепать себя в этот бронированный гроб. Правда, напоследок, она чмокнула меня в щеку, и вся неприязнь как-то сразу испарилась. Сама она тоже преобразилась, и красовалась передо мной в белой броне полевого медика. К сожалению, заклепки лейтенанта на ее симпатичном крупе не дали мне рыком поторопить ее.

Не смотря на мое недовольство, вышли из палатки мы довольно быстро, начиная свой путь по военному лагерю. Вокруг сновали гвардейцы из самых разных подразделений, снабженцы, клерки, адъютанты и обычные невооруженные пони. К счастью, мой рост, помноженный на «краб» и ее сверкающее на солнце лейтенантские заклепки, обеспечивали нам быстрый и свободный проход без обычной толчеи лагеря. Пару раз я ловил на себе удивленные, и даже неприязненные взгляды, но приближаться к тяжеловооруженному жеребцу, облаченному в броню, никто особо не стремился. Очень скоро, мы оказались у массивной палатки, вход в которую охраняли двое «Лучезарных». Презрительно посмотрев на меня, они отвернулись, но копья с нашего пути убрали, потому что поняли, я бы их поломал – вместе с ногами. И челюстями. Да и вообще, половиной костей.

Говорю честно, я никогда не был в штабе армии, но здесь все выглядело как-то типично. Куча офицеров, которые по уголкам тихо обговаривают что-то свое, покрытый картами и магическими камнями стол, сидящий в его главе единорог, и двое адъютантов за ним. Честно, тут было все четко так, как я себе представлял! Ну, интерес интересом, а Устав никто не отменял.

— «Сержант Фэрос прибыл!»

— «Хорошо, сержант, хорошо. Можете не кричать» — сморщившись ответил главнокомандующий. Кстати, кто ты, я тебя не знаю. Не садист Вэлиант, и не наш полкан, так точно. – «Рассказывайте».

— «Прошу прощения сэр, но… О чем именно?»

Штабная морда сморщилась, словно у него в пайке одни лимоны.

— «Если вы не отошли от ранения, сержант, лежите в госпитале. Рассказывайте о том, что видели. Как сражался враг, что вы думаете о нем, какие у него недостатки. Мне известно о вашем прошлом, посему высказывайте свое мнение».

Я заскрипел зубами, но говорить придется – старшой приказал. Не люблю я, когда меня тычут лицом в мое прошлое…

— «Так точно. Мы сражались с мышекрылыми пони, и чейнджлингами. Враг был хорошо вооружен, экипирован и подготовлен. В моем взводе служил мастер боя на когтях, семь лет на границе с грифонами отпахал. Его убили в первые пару секунд. То же самое произошло с еще несколькими опытными бойцами. Противник пользовался весьма специфическим оружием, и они явно не были бандитами».

— «С чего вы это решили, сержант?»

— «Я сражался с бандитами шесть лет, сэр, а они скорее убегут, чем пойдут в атаку на отряд стражи, который превосходит их количеством…»

— «То есть, вы хотите сказать, что ваш отряд был разбит противником, который еще и уступал вам в количестве? Вот они, хваленые «Стальные лбы»!» – голос хорька исходил желчью, и стоящий рядом с ним капитан Сонг, аж скривился. Нашего командира знали как пони, который готов был вписать в морду всем и каждому, а тут такое дело! Нельзя!

Я наконец-то вспомнил, где я видел этого хорька – на торжественном марше, рядом с принцессой Луной – глава какого-то занюханного тылового управления, непонятно только почему, его поставили во главе похода-то…

— «Прошу прощения, сэр, но это была регулярная армия, а не бандиты» – выдавил из себя я, уже едва сохраняя должный тон. – «Причем, это был отряд легкой пехоты, а мы – тяжелая. «Стальные лбы» должны держать строй, а не воевать в лесу!»

Внезапно, в меня уперся взор пары голубых глаз, и от этого взгляда, буквально веяло могильным холодом. Я невольно вздрогнул, когда стоящий за спиной главнокомандующего тип, окинул меня своим замогильным взглядом с ног до головы, словно оценивая, сколько стоит моя душа. Секунду назад, он изображал из себя простого адъютанта, но теперь, мне захотелось быть как можно дальше от этого странного единорога. Передо мной сидел боевой офицер, и явно не «из простых». И только сейчас, я почему-то додумался его нормально рассмотреть. Это был единорог неприметной светло-зеленой масти, облаченный в легкую броню Кантерлота, только цвет ее был не обычный золотой, а белоснежно-белый, а сверху была накинута алая попона. На пластинах не было никаких знаков отличия, только заклепка в виде лунного серпа. Че-т я не помню таких знаков отличия ни у одного отряда Гвардии…

— «Хорошо сержант, вы хорошо поработали. Идите к своим людям, подкрепление к вашему взводу уже пришло» – голос зеленого единорога заставил мурашки на моей спине, совершить торжественный марш.

Спешно отдав салют, я вышел из палатки, и тут же попал в копыта единорожки-медика, которая, мило улыбнувшись, куда-то меня повела.

Что-то не то, происходит в штабе…

---

— «Итак, господа», — серый единорог прошелся вдоль стола, и стоящих рядом с ним командирами наступающей армии. Кого тут только не было, казалось, что все виды Гвардейцев Эквестрии собрались в одну палатку. – «Начнем же. Противостоящий нам противник вышел из ниоткуда и угрожает благополучию нашей Родины, соответственно, наш долг – обезвредить, или уничтожить его».

— «Погодите! Кто вы вообще такой? Где главнокомандующий? Что этот самозванец делает здесь?!» — взвился змеем со своего места полковник Лас-Пегасуса. – «Стража!»

Единорог усмехнулся, но в этой ухмылке не было тепла – лишь жестокость. Нарочно медлительными движениями, поднял край плаща на груди, обнажая белоснежную кирасу. На великолепной работы стали, работы Сервидаса красовался значок в форме горящего пламени.

— «Орден… Испепеляющий свет… Фанатики»… — разнеслось над столом, а пегас, который секунду назад стрелял глазами, буквально осел на пол.

— «Еще вопросы, джентльпони?» — медленно проговорил единорог. Вопросов не нашлось. – «Итак, атаковать будем в «собачью вахту», когда часовые будут уставшими. Делимся на три эшелона. В первом пойдет «Лучезарная гвардия» и «Скауты». Двигаться скрытно, и так, чтобы скрываться от вражеских глаз максимально долго. Второй эшелон – «Стальные лбы», «Задиры» и «Голубые щиты». В случае обнаружении первого эшелона – начать массированное наступление. Третий эшелон – мои солдаты. Единорогам – создать заклинания-ускорители, для огня по позициям противника огненными стрелами, в этом им помогут мои пони. Начать обстрел, и не прекращать пока я не скажу».

Легендарные командиры стражи молчали. В этой палатке и вправду собрались герои Эквестрии, но даже они не знали, что возразить паладину Ордена Испепеляющего Света. Эта организация, пользовалась жуткой славой, вот уже на протяжении нескольких столетий, и они вполне себе годились на злых героев детских сказок, если бы не Походы, которые регулярно отвлекали грифонов от Ванхувера и Троттингема. О существовании этого Ордена знали немногие, информация эта тщательно фильтровалась и просеивалась. Принцессы правильно считали, что информация об их цепных псах не должна просочиться в народ. Кто знает, как обычные обыватели отреагируют на шесть сотен единорогов, которые сталью и огнем очищают земли врагов Эквестрии.

— «Предупредите солдат, господа» — глаза единорога сверкнули колдовским пламенем. – «Победа, или смерть».

---

POV Лютер

Мне снились сны. Я точно не мог понять, о чем они, я просто слышал обрывки фраз, и каждое слово поднимало в сознании настоящую бурю. Но все равно, в конце, всегда приходило нечто… родное, доброе.

На сей раз, пробуждение не ознаменовались ничем интересным. Я просто проснулся, и все. Землю заливал свет Луны и звезд, которые сегодня светило особенно ярко. К сожалению, я не мог вспомнить ни одного созвездия, но был точно уверен, что когда-то я их все знал. Пусть объяснить я этого и не мог, но в сиянии ночного светила, я чувствовал себя куда удобнее, чем на солнце. Тело готово было так и остаться лежать на земле, просто нежась в свете Луны, и не вставать никогда-никогда, но здравый смысл подсказывал, что если я уж проснулся – то следует заняться чем-то более полезным.

Кряхтя и постанывая, я все же встал на все четыре ноги, и скоординировал свое движение в сторону палаток гражданских. Последние два дня выдались тяжелыми. Мы все время убегали, прятались, и снова убегали. Пару раз наша колонна сталкивалась с поисковыми отрядами стражи, но на наше счастье, в таких случаях никто обычно не выживал. К сожалению, это не особо помогло, и нас заперли в горном ущелье, замкнув нам воздушные фланги и тыл, оставив только один выход – на копья золотобронных, которые расположились лагерем на выходе из ущелья. Но у нас было преимущество в виде укрепленных позиций, которые нам помогали вырыть гражданские. Теперь, наш лагерь был двухступенчатым. Первая линия полностью состояла из солдат, укрытых в земляных ДЗОТах и траншеях. Тут же и располагалась наша главная сила, о которой мне рассказали новые сталлионградские друзья – станковые пулеметы. По их заверениям, те два экземпляра, что у нас имелись, могли выкосить до батальона врага, если они пойдут в лобовую атаку. У почти каждого была самозарядная винтовка с боеприпасами, и штыком. У некоторых были пистолеты, сабли и просто мечи. Но если у них это смотрелось как офицерское оружие, то были некоторые «экземпляры», которые обладали вполне адекватной панцирной броней, щитами и всеми видами холодного оружия. Зачем нужны мечи и броня, если есть винтовки и пистолеты, я, честно говоря, не понимал. Вторая половина лагеря была в разы больше, и в ней располагались гражданские. В целях безопасности, мы разместили их в огромной пещере, на входе которой и базировалась первая линия. К слову, мне довелось пару раз использовать свое колдовство, как в бытовых, так и в боевых целях, и, говоря по правде, я был удивлен. Чейнджлинги вокруг, пользовались телекинезом, слабенькими огненными заклинаниями, максимум – низшим исцелением, но не больше. С моего же рога, срывались маленькие и юркие, но крайне опасные огненные бабочки, водяные копья, заклятья среднего и высшего исцеления, гальваническое колдовство и много другого. И я даже не помнил, а знал, что могу куда больше, а все это – лишь примитив по сравнению с моими бывшими занятиями.

А еще, мне на голову свалилась забота о маленькой кобылке-чейнджлиге, которая, как оказалось, потеряла своих родителей. Во время той, первой атаки, ее родители погибли. Малышке, разумеется, ничего не сказали. Я представился старым другом ее отца, и сказал, что меня попросили о ней немного позаботиться, пока родители не вернуться. Благо она мне доверяла, после того как я ее укрыл плащом, из-за чего я чувствовал себя еще большим поддонком.

— «Дядя Лютер, дядя Лютер!» — черно-розовый ураган чуть не сшиб меня с ног, повиснув поперек спины. – «Ты вернулся!»

— «Охо-хо, Пинк, я и не уходил!» — сонно ответил я, пытаясь достать маленькую кобылку, которая повисла на мне.

У малышки развился страх, что я ее покину. И каждые несколько часов, когда я приходил в лагерь гражданских, чтобы немного побыть с ней, меня встречало вот такое приветствие. К счастью, я познакомился с еще несколькими колдунами, которые оказались весьма неплохими парнями, и подменяли меня на посту. Что странно, они были облачены в фиолетовые балахоны поверх легких лат, а вот моя одежда отличалась разительно. Удобная форма, без каких либо символов и эмблем, лишь погоны с двумя просветами, и тремя большими звездами, и такие же заклепки на легких пластинах лат. Немало вопросов вызывал рубин на короткой цепочке, что болтался у меня на шее. Каждый раз после применения магии, внутри него загорался странный огонек, который быстро затухал. Я не знал и не помнил, но что-то мне подсказывало, что с этой безделушкой связанно много важных вещей…

— «Слезь с меня, маленькое чудовище!» — делано возмутился я, раскачиваясь в разные стороны, пытаясь скинуть с себя Пинк.

— «Неа!»

— «Ну, берегись…»

Я начал сильно дергать головой, и подпрыгивать, а черно-розовый клубок на моей спине в ответ на такой аттракцион радостно запищал. Сидящая у костра ледяная пони ухмыльнулась, когда я прошел мимо нее, со своим «грузом» на спине. Что-то в ней показалось знакомым, но тут пока маленькие, но уже острые зубки игриво вцепились мне в ухо.

— «Не отпуфу!» — заявила Пинк, обхватив мою шею передними ногами.

— «Ну, пожа-а-алуйста…» — взмолился я, как можно более жалобным голоском.

После десяти минут просьб, угроз, и мольбы, черно-розовый ураган все же решил покинуть мою спину, и как это полагается порядочному жеребенку идти рядом. Правда, хватило ее всего на пару минут…

Прибытие во второй лагерь ознаменовалось грозным блеском брони из тьмы пещеры. Мы отнеслись к обороне серьезно, и подход к беженцам всегда караулил почти десяток солдат, и шестеро из них были истинными фестралами – подвидом родом с Острова Теней. Остальные четверо были чейнджлингами, и залегали где-то в обломках скал наверху, всматриваясь во вражеский лагерь сквозь снайперские прицелы. В сложившейся обстановке, мне стала понятна роль национальностей в армии, где я без сомнения когда-то служил. Обладающие телекинезом чейнджинги были стрелками, так как хорошо умели удерживать винтовки, медиками и инженерами. Зверски сильные ледяные пони служили аналогом штурмовой пехоты, и кидались в самый угар ближнего боя. Ну и фестралы были летунами, диверсантами и разведчиками, изредка – медиками и стрелками.

Пинк вприпрыжку шла рядом, совсем не опасаясь засевших где-то на уровне потолка фестралов. Такая детская непосредственность сильно позабавила одного из них, заставив того весело хмыкнуть. Внутри второго лагеря царила какая-то деловая суета, упорядоченный хаос, если угодно. Каждый куда-то спешил. Кто-то готовил добытую тремя днями ранее пищу, кто-то рубил деревья, вытесывая колья для линии обороны, кто-то разговаривал, а кто-то просто спал. Что поразительно, в этом беспорядочном потоке движений, никто ни с кем не сталкивался, никто даже не матерился! Громко, по крайней мере. У дальней стены находилась большая группа чейнджлингов, которые натачивали свои штыки и чистили оружие, а рядом с ними пристроились разбирающее-собирающее пулемет сталлионградцы. Облаченная в фиолетовый балахон фигуре махнула мне ногой, и я салютнул в ответ. Пинк что-то рассказывала мне, но я слушал вполуха. Пусть мы тут крепко окопались, но рано или поздно нас выкурят – и я это понимал. У нас кончается мясо, которое фестралы добыли в окрестных лесах. Тварь тут была непуганая, жирная и вкусная, а что самое главное – не знающая, что при хлестких звуках стрельбы нужно убегать. Так что сначала проблем не было, но когда нас загнали в эту ловушку – проблемы подло начали вылезать из своих норок.

У костра нас встретил уже знакомый тандем в виде вечно ворчливого Тетрарха и веселого Фаллена, которые заботились о Пинк пока я прозябал под ледяным ночным ветром, всматриваясь истинным зрением в отделяющее нас и врага пространство. Ну, про ветер это я загнул, холодно не было нисколько – в основном благодаря заклятию тепла вокруг меня, и добротному хитину. Фаллен все оставался таким же жизнерадостным, здоровым и немного туповатым, а вот Тетрарх серьезно сдал за время нашего путешествия. Голос фестрала терзал уши хрипцой, морозило его уже постоянно, и его глаза, вместо нормального желтого цвета, приобрели болезненно-бледный оттенок. Как жаль, что мы… Я хлопнул себя копытом по лбу. «Идиот! Ты же колдун – вот и помоги ему!» — вскричал голос в голове, поражаясь уровню моей тупости.

— «Эй, Тетрарх!» — я легко ткнул кутающегося в уже два плаща фестрала в бок. – «Хватит изображать из себя капусту, снимай все это – лечить тебя будем!»

— «Но, кха-кха, сэр, не стоит…» — слабо засопротивлялся фестрал, судорожными движениями ног пытаясь вернуть свою одежду, уплывающую от него в синем облаке магии. – «Не нужно, я сам, кха-кха, справлюсь!»

Правильно поняв мой кивок головой, рослый ледяной пони, прилагая минимум усилий, прижал мышекрылого к полу. После нескольких секунд бесполезных трепыханий, белоснежно-белый фестрал утихомирился, и просто жалобно смотрел на нас своим болезненным взглядом. Так, у него, скорее всего, воспаление легких, значит — малое исцеление не пойдет. Среднее? Судя по тому, что я помнил – оно могло заживлять нормальные раны на теле, даже слабые ранения, но относиться ли к этому классу воспаление легких? А ладно, мне не жалко – настроим вкопытную!

Мой рог окутался голубоватым сиянием, и из него посыпались искорки магической энергии, которые синим серпантином рассыпались по воздуху. Встав на задние ноги, я направил копыта в сторону Тетрарха. С них сорвалось два толстых жгута голубой энергии с белыми прожилками, которые, достигнув тела Тетрарха, распались на несколько десятков маленьких каналов, что присосались к коже фестрала в районе легких. Мои глаза также окутались голубым, и, перейдя на истинное зрение, я получил возможность видеть энергетическую структуру организма пациента. Со стороны, она напоминала клубок ярко-оранжевых каланов, которые слабо извивались, и дергались, при этом складываясь в форму тела пони. Здоровые потоки имели оранжевые оттенок, поврежденные слабо – красный. Ну, и поврежденные критические – серый. Сейчас, энергетическая структура организма представляла собой беспорядочную мешанину красного и серого, с редкими вкраплениями оранжевого – плохо дело. Аккуратно подведя один из своих каналов к поврежденному участку, я задействовал подготовленное заранее обезболивающее заклятие, и принялся за дело. Его энергетическая структура потрескалась, засушилась и перепуталась, а биополе было практически полностью уничтожено какой-то странной болезнью. Я не представляю, как, но в его организме даже появились новые каналы – зеленые, которые несли в себе гной, болезни и заражение. Их я извлек из тела первым делом, растворив уже в реальном мире. Потом, я аккуратно расставил все потоки по своим местам, чтобы печень вдруг в легкие входить не начала. Дальше настал черед потрескавшихся и засушенных каналов, которые уже были готовы дать слабину, и испустить из себя энергию. Произойди такое – Тетрарх бы умер в жутких мучениях, чувствуя, как его внутренние органы дробятся, скручиваются и меняются местами. Где он подхватил такую болезнь, связанную не со здоровьем тела, а с целостностью энергоструктуры?! Ну, и напоследок я подстрекнул его иммунную систему, и систему регенерации, хотя, для этого и пришлось задействовать мою собственную энергию. Но ничего, я здоровый как бык! Ну и что, что маленький?

Выйдя из истинного зрения, я устало хлопнулся на пол хитиновым крупом, и только потом понял, что вокруг как-то странно тихо. Подняв голову и оглянувшись, до меня дошло, что все как-то странно на меня смотрят, да и Тетрарх выглядит как-то уж слишком ошарашенным. Для меня, эта процедура не была чем-то особым, и я чувствовал, что проводил такие сотни, если не тысячи раз, а вот остальные смотрели на меня так, словно у меня рога выросли.

— «Манипуляция энергетической структурой высшего существа…» — просипел «фиолетовый балахон» справа от меня. – «Силен парень, силен… А как ты это, собственно сделал?»

Следующие двадцать минут для меня превратились в невыносимую дискуссию четырех оперативно собравшихся колдунов, из всех шести имеющихся. Причем, двое из них даже чейнджлингами не были – зебра и земной пони. Маньяки науки яростно спорили насчет удаленного контроля силовыми и эфирными энергоструктурами, а я тихо грыз любезно предоставленный одним из колдунов паек, который состоял из каких-то невероятно калорийных галетов, и теплого молока. Как мне объяснили – это поможет восстановиться. И внезапно, когда я уже догрызал последнюю галету, моего плеча коснулось чье-то копыто.

— «Тревога. Враг в десяти минутах. Панику не поднимать. Сбор всех кто может держать оружие наружи. Выходить тихо и скрытно. Передай по цепочке» — прошипел над моим ухом тихий голос.

Военная муштра тут же взяла свое, и, не поднимая лишней паники, я незаметно передал сообщение одному из колдунов. «Фиолетовый балахон» вздрогнул, и быстро наклонился к уху сидящего рядом друга, передавая уже ему. Приказ распространялся в арифмитеческой прогрессии, а дальше – уже не моя забота. Я уже хотел было встать, как вдруг:

— «Дядя Лютер!» — тонкий голос заставил мурашки на моей спине танцевать джангу. – «Ты опять уходишь?»

Я повернул голову к маленькой кобылке. Пинк мужественно сжала зубы, и смотрела мне прямо в глаза.

— «Да, но не бойся – я скоро вернусь! Но ни за что не выходи наружу, поняла? Чтобы там не происходило, и что бы ты ни слышала, поняла?»

— «Да» — послушно кивнула кобылка, еще крепче сжав челюсти. Было видно, что она вот-вот заплачет.

— «Ну-ну, не бойся, я скоро вернусь! Веди себя хорошо, и слушай дядю Тетрарха, хорошо?» — в глазах Пинк засверкали слезы, но она все так же мужественно кивнула. – «Ну не плачь, не плачь…»

Я обнял ее, чувствуя ее мягкий и податливый хитин, нежные розовые волосы, и маленькие крылышки. Кобылка всхлипнула, и прижалась ко мне, тихо плача в моих объятиях.

— «Эй, полкан» — я услышал сверху до невозможности хриплый голос. – «Идти надо. Не сцы, вернешься еще – не помрешь тут».

Я отлепил от себя уже рыдающую Пинк, и, передав ее в заботливые копыта Тетрарха, обернулся на говорившего. Им оказался земной пони в коричневом плаще, поверх пластинчатой брони, противогазе, и краснозвездном шлеме. Выглядел сталлионградец грозно и сурово, но за стеклом линз таился такой же, как и у всех страх. Запомните, никогда не обманывайте того, кто обладает истинным зрением.

Самым трудным было тихо выйти из пещеры. Облаченные в броню, обвешанный боеприпасами и оружием пони гремели так, словно тут маршировал кадрированный полк. По крайней мере, мне казалось так. Но, судя по всему, золотобронные были иного мнения, и кипиша в лагере врага никто не поднимал. Выливаясь из пещеры, поток вооруженных пони плавно перетекал в вырытые с помощью магии и саперных лопат траншеи. Тяжелее всех пришлось сталлионградцам, которые втроем тащили бандуру тяжелого станкового пулемета. Солдаты-чейнджлинги запрыгивали внутрь окопов, прячась за насыпным бруствером. Снайперы обустраивали свои позиции на скалах, готовясь вышибать командиров противника. Тяжелобронированные ледяные пони, которые не вмещались в траншеи, просто припадали к земле, кладя рядом с собой свое колюще-режующе-дробящее оружие. Я удобно устроился у самого края бруствера, рядом со специальной укрепленной площадкой для подобных мне колдунов.

Не обращая внимания на тихую суету вокруг себя, я перешел на истинное зрение, и окинул им поле будущего боя. Сроки данные нам, к счастью, оказались слишком ужаты, и крадущийся враг преодолел только половину расстояния до нас. Минус состоял в том, что противник сильно превосходил числом, и наш единственный шанс был в том, чтобы прижать его к земле огнем пулеметом, и уничтожить заклинаниями и огнем винтовок…

— «Штыки примкнуть, ориентироваться на первый выстрел. Передай по цепочке» — вернул меня в реальный мир тихий голос. Принадлежал он высокому и худому чейнджлингу, который сжимал свой багинет в облаке телекинеза.

— «Штыки примкнуть, ориентироваться на первый выстрел, передай по цепочке» — прошептал я на ухо какому-то стрелку, который как раз проверял количество обойм в кармашках формы.

Врагов много, значит – нужно что-то массовое и не очень затратное. Огненный шторм? Нет, так я быстро выдохнусь, и некому будет защищать парней от нападок вражеских магов. Ледяные стрелы, «Поцелуй смерти», «пыльца веселого мертвеца», злобные корни, «воздушные ступеньки», «подарок Рока»… Ну, вот просто зашибись! Всю свою жизнь не помню, а кучу каких-то клоунско-пафосных названий – за нечего делать!

Придумал! Злость заставила мой мозг работать быстрее, и решение нашлось быстро. Огненные бабочки быстрые, сами ищут себе цель, да еще и летают с траекторией походки пьяного северянина. Размером с копыто взрослого пони, эти огненные заклятия имеют внешнюю схожесть с бабочкой, и для умелого колдуна, сделать таких двадцать-тридцать – раз плюнуть и не вспотеть. Снова перейдя в сине-черно-оранжевый мир, я начал осматривать крадущихся к нам врагов. Сотни четыре зеленоватых аур – земные пони. Должны справиться, это не беда. Дюжины три голубоватых – представители пернатого племени. Опять же, не так страшно. И десятков пять белых, горящих словно маяки аур. Столько рогатых сволочей, да на нас семерых — многовато будет.

Каждый чейнджлинг обладал природным колдовством – слабенький телекинез, мимикрия, примитивные огненные заклятия. У единорогов почти то же самое, только без второго, но настоящих колдунов, что среди чейнджлингов, что среди единорогов было мало, очень мало. И как бы мне не обидно было бы это признавать, наших рогатых «родичей» волшебников и магов было куда больше чем у нас. Зато наши, отечественные колдуны, отличались высокой выносливостью, качеством подготовки и изощренностью в искусстве манипуляции энергиями. Когда-нибудь, я прочту вам лекцию по ее видам и породам.

Выйдя в реальный мир, я ощутил звенящее напряжение, застывшее в воздухе. Окружающие меня стрелки сидели в обнимку с винтовками, стараясь не выдать себя блеском багинетов и металлических частей. Лежащий рядом сталлионградец прилип к прицелу своего чудища, а его помощник проверял, как лента выходит из короба. Справа, до меня доносилось тихое бормотание не то молитвы, не то просто брани. «Левый» стрелок, почему-то, выглядел невероятно комично, и трагично одновременно. Трогательно молодое лицо, разукрашенный детским переломом нос, до смешного короткие клыки, и все еще затуманенные бирюзовые глаза подростка. Самым необычным в его экипировке был пиковый туз, примотанный к каске клейкой лентой. Пареньку было лет шестнадцать, а то и пятнадцать. Он посмотрел на меня испуганным взглядом, и я не нашел ничего более подходящего, чем улыбнуться и подмигнуть ему. Самое странное, что это возымело эффект, и юный воин крепче сжал увенчанную штыком винтовку.

Окинув взглядом других солдат в окопах, я почувствовал, как мое сердце сжимает чья-то безжалостная хватка. Недалеко от меня сидела совсем небольшая кобылка-чейнджлинг, с нежно-зелеными волосами, прижимая к себе винтовку, на прикладе которой было выцарапано: «Найт Тейлон». Молодой фестрал, правое крыло, которого заменяла замотанная бинтами культя. Ледяная пони, которая готовилась прикрывать своими гигантскими крыльями пулеметчиков. Чейнджлинг, форма на котором смотрелась как вешалка, а винтовка как жердь. Какой-то молодой фестрал, постоянно поправляющий каску, которая была больше на размеров пять, и постоянно налезала ему на глаза. «За что?» — задавал вопрос разум. Никто из них не доживет до конца этого боя, а если им и повезет, то от этих несчастных останутся изрубленные тела, с искалеченными душами внутри. Ладно, я, который выглядел под сорок, и чувствовал себя на тридцать, я-то жизнь повидал, пусть этого и не помню. Но эти… дети… За что…

— «Огонь!» — рявкнул кто-то по правому флангу, и по ушам хлестнул первый винтовочный выстрел, но в ночи, он казался громче гаубичного залпа.

Видя мир истинным зрением, я видел, как пуля вгрызлась в перемазанный грязью и сажей доспех стража, сминаясь, но проходя дальше, раскрываясь на четыре дольки, разрывая при этом грудь под кирасой пони. Время на несколько секунд остановилось, словно раздумывая, следует ли идти дальше, и показывать грядущее. Не успели эти слова пронестись в моей голове, как мир наполнился дробным стуком пулеметов, ревом огненных шаров, десятками и десятками хлестких, словно удар кнута выстрелов, и криками раненных.

Ночь над полем уступила свои права дню. Искаженные злобой, ненавистью, страхом и просто растерянностью лица на доли секунды освещались огнем дульных вспышек. Позиция пулеметчика рядом со мной превратилась в ревущие чудовище из древних легенд, разящие своими призрачными щупальцами врагов. Только чудовищами были пони, а призрачными щупальцами – дымные пулеметные трассы.

А в строе врагов царила кровавая баня. Семь мощнейших осветительных шаров взмыли над крадущимися врагами, полностью выдавая их позиции. Первая шеренга погибла в первые несколько секунд, по ней буквально прошлось кровавым серпом. Вторая пыталась панически отступить назад, где наталкивалась на растерянную третью. Живые пытались запрятаться за трупами мертвых, кто-то надеялся на свою броню, и почти немедленно погибал. На моих глазах, пулеметная очередь перерубила одного врага не две половины, и подсекла ноги второму. Едва успевший поднять стяг знаменосец, упал, убитый снайпером. В истинном зрении было ясно видно, как пуля пробивает его шлем, затем – лобную долю, входит в мозг, и выходит из затылка кровавым гейзером. Само полотно флага, тоже оказалось прострелено в десятке мест, прежде чем упасть в грязь. Какой-то единорог с гребнем на шлеме – очевидно командир, начал что-то трубно кричать, но пробившая его глаз, и череп заодно пуля, заставила аристократа не эстетично хлюпнуться в грязь. Десяток единорогов прикрылись себя, и еще добрую дюжину солдат воздушными щитами, о которые плющились пули, но магическая преграда лишь мигнула и пропала, когда в нее врезалась огромного размера огненная стрела. В следующую секунду, по всему полю разлетелись обугленные куски омерзительно пахнущего пережаренного мяса.

Небо над лагерем противника внезапно также осветилось вспышками, и четыре огненных шара просто колоссальных размеров, понеслись на наши позиции. Истинное зрение, помноженное на мой опыт, дали примерные цифры вбуханной в эти заклятия энергии, и мне стало плохо. Этих шаров хватит, чтобы превратить всю нашу позицию в стекло!

— «Поднять щиты!» — заревел я, усилив голос магией.

Выскочив на бруствер, и встав на задние ноги, я устремил передние к небесам. С моих копыт сорвались уже знакомые синие жгуты энергии, но теперь они двигались куда быстрее. В какой-то момент, они словно натолкнулись на невидимую преграду, и начали растекаться по ней голубым цветом. С правого бока, к моему щиту примкнул такой же, но рыжий, а слева – темно-зеленый. Этот прием назывался «дифузорным щитом» — колдуны объединяют свои заклинания, черпая энергию из каналов товарища, чтобы защиты была равномерной и целостной. Я как зачарованный смотрел, как на нас несутся четыре колоссальные огненные капли. Они пылали всеми цветами, от рыжего до алого, но меня привлекало нечто иное. В самой средине, где температура достигала своего пика, ферболы были голубо-белыми. Меня всегда зачаровывало такое сочетание цветов, и я любовался им и сейчас, даже не зная, выдержит ли через секунду наша защита.

Защита выдержала. По окрестностям разнесся колоссальный грохот, по сравнению с которым, наши винтовки и заклинания были жалкими сорока децибелами дождя. Дифузорный щит прогнулся, застонал, но выдержал. Не успел я отойти от сокрушительного удара по энергоструктуре заклинания, как со стороны лагеря в нашу сторону стартовала новая четверка фаерболов.

Второй удар был еще тяжелее, и щит прогнулся еще сильнее. Моя голова пылала огнем, как почему-то и копыта, словно, я ногами подпирал это щит! Третий удар заставил меня пошатнуться. Четвертый – упасть на колени, что было жутко больно.

— «Держитесь парни!» — закричал кто-то справа. Опустив голову, я увидел того самого паренька, с примотанным к каске пиковым тузом.

— «Братаны! Держать удар!» — взревел сталлионградский пулеметчик.

— «Не сцыте, колдуны! Не тут вам и нам умирать!» — повторил кто-то фразу, с которой мне обратились в лагере гражданских.

Окопы наполнились подбадривающими криками. Только я немного перестал понимать, что они хотят, когда новый огненный шар обрушился на мою защиту.. Держать? Что держать? Аааа, щит… А зачем? Все равно эти золотобронные прорвутся, и вырежут всех кто у нас за спиной. Хотя погодите-ка, я, кажется, что-то, кому-то обещал…
«Я скоро вернусь».

Мысль была подобна молнии. Я уже обманул Сильвер, но у меня еще есть шанс перед Пинк! Я скоро вернусь! Я СКОРО ВЕРНУСЬ!

Взревев во всю мощь легких, я сначала встал на одно колено, не обращая внимания на жуткую боль, а затем – и полостью поднялся. Опустив голову, я увидел, что рубин на моей шее сверкает тысячами граней, освещая пространство вокруг меня своим таинственным, но таким красивым цветом. Энергия буквально переполняла меня, поступая и другим колдунам, которые тоже практически сдались, но, получив новый приток сил, тоже начали приходить в себя, и снова поднимать свои щиты на полную. Я не знаю, сколько прошло – перед моим взором была лишь энергия, рекой льющаяся из рубина на шее. В ушах стучала кровь, и я не слышал ничего, кроме грохота собственного сердца, которое качало кровь на самом пределе.
Осторожно!

Пелена перед глазами стала чуть прозрачней, но разглядеть я ничего не успел — что-то сильно ударило близко у основания левой передней ноги. Знаете, такое ощущение, когда не вписываешься в дверь, и легко ударяешься о косяк? Вроде не больно, но неприятно. Удар вывел меня из равновесия, и не больше не удерживаясь на вершине бруствера, я запрокинулся назад в окоп. Боли от падения тоже не было, как странно. Подняв все еще затуманенный алой катарактой взгляд, я увидел очертания фигуры, которые становились все более четкими.

Это был облаченный в покрытый запекшейся кровью доспех пони, сжимающий в копытах окровавленную алебарду. На лице у солдата была нарисована мрачная уверенность, помешанная с детской растерянностью. Алебардист запрыгнул на бруствер, где пару секунд назад стоял я. Не знаю почему, но сейчас его оружие интересовало меня куда больше, чем он сам, или опасность, которую он мог представлять. Крепкое и длинное древко, М-образное лезвие, и острый шип, который смотрел мне в грудь. Я посмотрел на небо над головой, и увидел как так долго поддерживаемый мною щит растекается и растворяется. Как странно. Нога совсем не болит. Вновь переведя взгляд на земного пони, я наблюдал, за замахом, который должен пробить мою грудь, и разворотить внутренние органы. Покрытый кровью серебряный шип смотрел в мою сторону.

Внезапно, мир содрогнулся. От грохота заложило уши, а стоящий на бруствере земной пони побледнел в лице, и, бросив свое оружие, прыгнул прочь от наших позиций. А я продолжал смотреть на небо над головой, чувствуя, как языки нестерпимо жаркого пламени пожирают мое тело, и что-то темное накрывает меня с головой…